Ломиани Екатерина. Седьмое небо 2002

Ломиани Екатерина : другие произведения.

Седьмое небо 2002

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Оставить комментарий © Copyright Ломиани Екатерина (alovarbot@mail.ru) Размещен: 27/09/2011, изменен: 27/09/2011. 86k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:

Опустели сады золотые.
Вдоль по пашне гуляют грачи.
На границе с Малороссией,
Терпкий воздух приятно горчит.

Лишь былья побелевшие кости
Пробиваются в палой листве.
Что поделаешь, если мы гости
И с хозяевами не в родстве!

Снег, посверкивая белизною,
Обратит и цвета и тона.
И приедет на санках за мною
Неприятельская сторона.

Скажите мне адрес , где Счастье моё засиделось
На празднике жизни!
Его бы прогнали поганой метлой,
Но оно обаятельно - мило.
Скажите мне адрес, его я взвалю на телегу
И пьяное Счастье домой увезу восвояси.
Скажите, который медведь привалил моё сердце,
И где тот причал, где колышется лодка Удачи?
Пожалуйста, шёпотом, знаками, если учтивость мешает,
Скажите, где пьёт моё Счастье и кто его поит рассолом...

Жить не получается, как все.
Просто, беззастенчиво и пусто.
В сад хочу, где мурава в росе
И дрожат соцветия от хруста.

В пыль хочу. В сиротство деревень.
Воду из колодца, квас холодный.
Погонять коня сквозь мутный день
К речке спящей, мутной, половодной.

На покосе сено потрепать!
А дождавшись, как февраль откатит,
С петухами первыми вставать
И ложиться ровно на закате.

Жжёт меня мечты моей клеймо.
А в кармане, в форме провокации,
Высшей канцелярии письмо
С приказаньем расквартироваться.

Которые сутки
Скрипит карандаш по бумаге...
Зову тебя денно,
Зову тебя нощно...
Ни звука во мраке.

Кит Ночи, тяжёлый и мощный,
Плывёт по морю Вселенной.
Зову тебя нощно,
Зову тебя денно.
Напрасно. Слова неразличны .
Следы неприметны.

Сходства набросков
Излишне портретны.
Кругом - разброд и шатанье объектов.
Зову тебя звуком,
Зову тебя спектром.
Не тронешь мне руку
Порывистым ветром!

Зову привиденно,
Зову осторожно.
То с мыслью о бренном,
То с просьбой о прошлом.
Зову тебя денно.
Зову тебя нощно...

Из двадцати двух лет
Печали неизбывной,
Я шлю тебе ответ,
Мой собеседник дивный.

Не зная, как зовут,
Не зная, кто ты есть-
Моих бессонниц труд.
Моих восторгов честь.

Моих случайных встреч
Апрели, сентябри,
Мою дневную речь-
Бери, бери, бери!

Ответственно оставь,
Коль памятен мой слог.
Естественно исправь
Прелестный эпилог.

Будь слушателем, будь
Истцом, лжецом...Прими,
И слов живую ртуть
Возьми, возьми, возьми!

Когда не снятся сны
По поводу тревоги,
Окликнет кто-то,
Знак подаст едва...
О, так ли нам нужны
Заросшие дороги,
Свершённые дела,
Забытые слова?

Переболевших тем
Перебранные звенья,
Неодноактность мук,
На бис - игра торжеств...
И невдомёк совсем,
Что будет Воскресенье,
А Прошлое подаст
Решительный протест.

Таблица непроста.
Всяк жаждет идеала.
Незная, что затем,
Как отчертить черту,
Чтоб жизни пустота
Лишь подразумевала
И должность ,и тщету.
И ртуть, и кислоту.

Пух тополиный лёг попоной
На тяжкие бока земли.
Луна полуночной гулёной
Идёт из облачной пыли.

Никто не бродит по бульвару,
Ночная Яуза молчит.
И только над фонарным шаром
Блестит древесный малахит.

Ведь неспроста такая темень
Темнит округу в мрачный цвет.
По парку- кружево сирени
На тысячах живых манжет...

Песок, как мраморная крошка
Блестит под лунной теплотой
И выстилается дорожка
Меж осязаньем и мечтой.

Меж твердью и пространством ночи,
Где нас никто не приютит,
Где каждый шаг сочтён и точен,
Где грусть- как тлен, а боль, как стыд.

Где всё предельно постоянно-
Срифмовано и вплетено
В антропологию романа,
В перенасыщенность кино...

Улица плетёт своё кружево.
Ели шепчутся с клёнами
Лучшие фразы выуживая
Из запасника вечнозелёного.

Окна моргают сонные.
Сколько нужно нам встреч сплести,
Чтоб не сходили с камней её
Татуировки вечности?

Не безнадежна серостью,
Гневом не обесчещена,
Улица мчит по местности,
Как голубая трещина.

Вспыхнет сигнал к неверию,
С воем ворвётся "скорая"
В уличную артерию
С жёлтыми светофорами.

Нежно распущен оград корсет...
Через дворов плетение,
Улица меня вынесет
К сладостному забвению.

Я побывала в Италийском крае.
Рим без харизмы, лёг в туманный дым.
Флоренции купеческий хозяин
Сидел над саркофагом ледяным.

Венецианский лев ощерил морду,
Антоний Падуанский в раке тлел.
И высился Неаполь башней гордой,
И Капри вдалеке едва белел.

Сказать по правде, больно край тот нежный!
Лентяи все от головы до ног.
Ну, разве что Помпеи пали прежде,
Чем мавры очернили cапожок.

Лигурия светла , хоть Рим обыден.
Кругом Тосканы - пыльная тоска.
Хвала богам ,что Цезарь не увидел,
Что Рубикон иссох до ручейка.

Обманувшись источником постоянства,
Не хочу пропустить ни шага , ни мига.
Заменить обожание на тиранство?
Это будет уже другая книга.
Описать беззастенчивые интриги
И анамнезы прошлых своих баловств?
Обстоятельства будут влиять на книги.
Это будет уже не мой атлас!
Разве можно придумать уловку лучше?
Золотому покеру на замену?
Это будет - кругом другие души,
Это будет работа в чужую смену!
Городок обездушен и обезвожен.
Человек разлучен, разъят, растаскан.
В этих книгах более осторожно
Проповедуется не То счастье.
А не То, так лучше уж никакого.
Лучше память кружащую, бред, сдвиги...
Не хочу, не ищу, не пишу другого,
И не дам обстоятельствам сжечь книги.

И во время дождя, разбирая шифровку Удачи,
Мы свою директорию страсти разрушить решим.
Наши встречи ,разлуки и муки ни йоты не значат.
Дом дождя обитаем, зверь сердца - неустрашим.

Ты за милой царевной Забвенья идти не пытайся.
Обивай себе дальше пороги, закрой кабинет
И в блестящие волосы влажной ладонью впивайся,
Чтоб понять откровения духа, которого нет.

Телефоны тебе не ответят пиликаньем музык,
Озадачат экраны зарытых в снега площадей!
Колея наших истин разбита повозкой нагрузок.
Перевёрнута плата расплаты не схеме моей.

Но ступай осторожнее, словно по звёздному своду,
По асфальту, легко опушённому снежной пыльцой.
Для себя ты не выведешь друга твоей-же породы,
Оставляя потомкам моё неродное лицо.

Вспышка-рожденье сверхновой.
Разве скажешь сейчас,
Что эта обугленность
Каждого слова,
Прежней надежды каркас?
Этот блестящий вертел-
Первоисточник зла.
Разве представишь
В какой переделке
Я несколько раз была?
Ось обнажённого духа...
Что нарастёт на ядро?
Разве услышишь,
Как гулко и глухо
Мчится по жилам метро?
Мерки снимают портные.
Мелок назначенный чёлн.
Хочешь схватиться
За ручки дверные-
Не помнишь зачем пришёл?
Напрасны заплечные споры,
Кто больше настроит гнёзд.
В будущем-
Маленький карлик, который,
Не отражает звёзд.

Смородина

Протяни мне руку,
Со смородиной в горсти.
Интересным звуком
На зубах она хрустит!

Вкус последних ягод,
Памятен теперь вдвойне.
Ягодку с руки сада
Ты протянешь мне.

Не печальтесь, тучи!
Холода гоните вон!
В хмель уйдёт ползучий
Круторогий Актеон.

Протяни мне кисти!
Кисти рук, рябин, картин...
В мириадах истин
Смысл по-прежнему один.

Без чужих напутствий
Я хочу поймать мечту
И в раю очнуться
Со смородиной во рту.

Ни слова больше не скажу
И отговаривать не стану.
Я в клетке птенчика держу,
Преподаю ему обманы.
Как оперится ученик,
Поставлю зеркальце на место,
Ему оправлю воротник
И отпущу на бал чудесный.
Но только он придёт опять,
Я буду с нежным уваженьем,
Ему причёску поправлять
После весёлого круженья.
Его персты в руках держать,
Стирать с лица следы помады,
Когда он будет сладко спать
После безумной кавалькады...

Пусть не ведёт его беда,
Пусть не грозит весна грозою.
Лишь бы смешалась иногда
Его слеза с моей слезою!
О, с детства он ко мне привык,
Он мне не друг и не приятель-
Мой самый главный ученик
И самый юный воспитатель...

Что тут скажешь?
Холода, как холода.
Стали льды, фонтаны не сверкают.
В Яузе зелёная вода
Тает.

Что тут? Кто здесь?
Уходить ,так навсегда.
Приходить, так на ночь.
Не обманывай меня, беда,
Не было и нет в любви стыда.
Всё равно обманешь?

Пусть же...
Холода, так холода.
Ноль и днём и ночью.
Вязко, сыро.
Я и не заметила, когда
Потеряла
Половину
Мира.

Ты так легко стряхнул
Песок с моих ладоней,
Что сердце сжалось от
Печали неземной...
Доселе я всегда
Бежала от погони,
А нынче не дождусь,
Когда придут за мной.

И вещи собрала
Душа-переселенка,
И я готова плыть
По волнам и пескам.
Не выбрав для себя
Приметного оттенка,
Усталой головой
Клонюсь к твоим рукам.

Не уезжай , постой!
Пожалуйста , хотя бы
До первых холодов
Люби меня , храни.
И будь в летящем сне
Ночного листопада,
И розовый песок
С ладоней отряхни.

Рдеет утра спина
В предрассветную рань.
На голгофе окна
Распинают герань.
Истекает времён
Упоительный сок
И уже озарён
Сквозь стекло потолок.
Мне б додумать каприз!
И удачный мятеж
Не вымарывать из
Протокола надежд.
Чуть походит на гжель
Обмирающий сквер.
Не напрасно в душе
Обмеление мер.
Отворение врат,
Растворение сфер,
Словно бурей объят
Буколический сквер.
А рассвет неземной
Не искал полумер.
Сколько б лет надо мной
Потешался Гомер,
Чтобы время текло,
Иссякали в душе
Золотое тепло
И лазурная гжель...
Чтоб тебя не узнать.
Чтоб тебя оттолкнуть.
Чтоб тебя не позвать.
Чтоб тебя не вернуть.

Всё забудь.

Времени останется нам чуть-чуть,
чтобы переброситься
на тот берег.
Яхта называется
"всё забудь!"
сердце моё просится
тебе верить.

Звёздами посверкивают небеса,
горек капитана
ночной выбор.
Дороги мне шёлковые паруса,
узок мне для плаванья
сухой Тибр.

Рифы не раскрошатся,
шторм уйдёт,
буйство успокоится,
придут бризы...
Сердце моё бросится
топить лёд...
Какова же стоимость
такой визы?

Времени останется нам чуть-чуть.
Захлебнётся море
вспоив парус.
Яхта называется
"всё забудь!"
Если посчастливится,
Я останусь.

Флотилию мрака почти окрылила полночь
И сумерек платья суконные взмокли от пота.
Кто требует помощи, тот не пойдёт на помощь.
Он требуем малого- в этом его забота.

Деревья скривились под тяжестью птиц несметных.
Снег недоуменно расплылся в журчанье игривом.
Кто хочет спасенья- не движется против ветра,
А мирно качается вместе с ночным приливом.

И сколько бы ни было трав -нам покажется голо.
И сколько бы ни было пищи- нам голодно будет.
И счастие только слегка нас побалует школой,
Чтоб легче нам мучилось в горьком его институте.

Теперь уже небесным зноем
Палим мой путь. Избрать иной?
Прошу- о, дайте мне покоя!-
Не зная, что он есть - покой.

Мне партитуру перепишет,
Отредактирует мой том.
И всё, что я сейчас не слышу,
Пойму с оказией, потом...

И лёгкий шёпот укоризны
Бог мне не бросит свысока,
Пока ещё волненья признак
Теснит характер чудака.

А дождь кропит своим елеем.
И станет жизни кутерьма
Спокойнее и чуть скупее
На надоевшие шторма.

ЗАГОВОР

Дальнее плаванье твоему кораблику.
А моему челну-
Изгнание с чёрным парусом,
Осыпаться дождевым стеклярусом,
Вспарывая ночную волну.

Моему кораблю -анафему.
Республику моему царю.
А твоему-
Иночество без праздника ,кое я не приму.
Чтоб не день замаливал, а века,
Мне бороздка по морю- далека.

Твоему знамени-
Войско единоначальное.
А мне -поле печальное
В лоскутах пламени.
Твоему кораблику-
Окиянский путь
С маяком в конце пути.
А мне- с удовольствием отдохнуть
Не на пристани, на паперти.

Мои снасти спутаны.

Путаница в лице.
Я путница, сплетница.
А в твоём дворце-
Только копия твоей пленницы.

Добрый путь тебе.
Бон вояж.
Не маршрут, а блажь.
Не мятеж, а марш
И в платочках порт.
Разберу архив,
Позову домой.

Я верна тебе,
Потому что горд.
Потому, что жив.
Потому что мой.

Я должна говорить,
Потому что молчать некрасиво.
Стало быть, преступленье
Молчать в дорогие глаза.
Отворачивать голову
Можно легко и учтиво.
Я должна говорить,
Потому, что мне есть что сказать.

Потому что горю
Вдохновенно и стойко, как пламя,
Что питается плотью свечи
И воздушным ручьём.
Говорю,
Будто нет расстояния вовсе меж нами,
Только ты не молчи,
Если мы эту книгу сочтём.

Я должна говорить,
Да, покуда язык мой подвижен.
Да, покуда горда чистотой
Этих ритмов и рифм,
Кто же, если не я
Эту грустную книгу напишет,
Беспокойное море,
Где ты- обязательный риф?

Не гляди ,не пугайся.
Бывают различные судьбы,
Априори судьбы,
Иль напротив- прохожие тьмы.
Промелькают мгновенья,
Мы тоже героями будем.
Кто же, если не я?
И не ты, и не Вы, и не мы?

Мятежный житель маленькой земли
Один в необитаемом пространстве.
О, сколько раз его добить могли
И упрекнуть в нечестном постоянстве!

Метались все: кто резв, кто груб, кто тих.
А он молчит молениям не внемля!
Никто договоров не заключит,
Потеряны последние ключи
На скважину, дарующую Землю.

Со временем - теряет истина
Свой вес и нечего ей доверять.
Я научилась ложь так пристально
И безошибочно определять.
В отлаженной системе циника
Играю, края придержась.
Я научилась звать по имени
И знать противника, не злясь.
Поскольку мнения расплывчаты,
Поскольку линии строги,
Поскольку мы в своём величии
И безличинны, и наги,
И каждый может раболепствовать
И не задумываться зря,
Я научилась лжи ответствовать
Ни шёпота не говоря.
В сию стезю спеша отравную,
Мне больше нечего сказать.
Скольжу тихонечко. Но главное,
Я научилась ускользать.

Пишите письма, незабвенный гость.
Покуда иней на ветвях не тает.
И небо по снежинке облетает
И, кажется, останется без звёзд.

Ведь робости не вечна скорлупа!
Птенец проснётся, воздуха желая...
Вы отзовётесь, вспомнив, что жива я-
Прозреете, покуда я слепа!

Весна живописует вся и всё...
Когда земля избавится от комы,
Вы, противоположностью влекомы,
Забудете спокойствие своё.

Волосы посветлели, и утро устало брезжит.
Кажется, дни в подарок крылья мне поднесут!
Вслушайтесь в эту сказку,
Или же неизбежно,
Сказочников за парту, слушателей на суд.

Деликатесы страсти приняты будут после.
Их караваны смирно подле ворот стоят!
Ноет стопа хромая в предвосхищенье трости.
В предвосхищенье шрамов души уже болят!

Слышимость многогранна, жертвенность, каждой порой,
Мне говорит - спасайся, если к войне готов!
Сердце забьётся ланью, пойманной пёсьей сворой,
Чувствуя, что охота кончиться в пользу псов.

Будет идти охота в плане авральной встряски.
Будут препоны падать веруя в мой маршрут!
Ночь, очернив предметы, не пожалеет краски.
Может, тогда и крылья вынесут и спасут.

Бег, он всегда полезен.Там ли я, или здесь я...
Вобщем, неважно это, был бы малейший фарт.
Я человек неяркий между слепых созвездий,
некогда из безвестья,
Допингом поднебесья,
выброшенный на старт!

Взгляд.

Ты глядишь невозможно.
Я твой взгляд берегу.
Ты глядишь так, как должен.
Так, как я не могу.
Так, как я не умею.
Так, как мне не дано,
Словно воздух рассеян
Над тобою давно.
Без улыбки эстетской,
Прямо в глубь, точнов тишь,
С фотографии детской
На меня ты глядишь.
И я знаю наверно,
И я знаю, что так
Смотрит рыцарь мой верный,
Смотрит древний маяк.
Сторожа и сапсаны
На вечерний простор.
Взгляд солёный, как рана,
Взгляд, как выстрел в упор!
В раннем возрасте- взрослый!
Словно в дивной стране,
Ты немного серьёзней,
Чем хотелось бы мне.
Повелительски прямо
Отзываешся ты
Перехлёстом из самой
Неземной высоты.
И так просто, та кнужно
Мне сегодня взглянуть
В этот вечер бездушный
В твою стать, твою суть.
На сосуд благородства-
Высшей пробы алмаз.
На невинное сходство
Наших царственных глаз.

Слышатся прохладные волны.
Сколькими накатами взять мне
Берег, упоительно-полный
Самых вдохновенных заклятий?

Только вот в крови чужеродной,
Клюквенной, что пачкает руки,
Слишком много боли угодной
Для гемоглобина разлуки.

Платьем подметала у яра,
На юру оставила ленту...
Целая неделя пожара,
Целая неделя абсента!

Лучшее сегодня надену-
Сердце пляшет! Жизнь без затеи
Проживёт оно за неделю-
Боже, за какую неделю!

Только бы неделю кричали
Те, кто завтра слова не скажет
От потусторонней печали
И безосновательной блажи.

В руке поэта копья- перья
И медленно перетекло
На лепестки листов поверье
О том, что крепнет ремесло.

И лёгкий дух ночной работы
Не первый ятями играл
Стуча по окрылённым нотам
Машинки марки "Rainmetall"

Всё ту же делая работку,
Начать готова без забот
Компьютерную обработку
Нехитрых смыслов и щедрот.

В создании живёт планета.
И мы творим, пока живём.
И пёрышко в руке поэта
Дрожит архангельским копьём.

Не надо смотреть так отъявленно -непримиримо,
Как будто мне нужно разбиться под этим взглядом.
Кругом догорают проспекты Третьего Рима
И Форум назван людьми - Александровским садом.

Плащи и ветровки троллейбусы наполняют.
Какой-то ветер идёт сочинять верлибры.
Какая разница, как нас теперь называют-
Теперь и Москву-реку назову я Тибром.

Давно переполнен запущенный сей рифмовник.
Давно вышивальщица-радость сломала пяльца
В стране, где вместо азалий зацвёл шиповник,
Который когда-то впивался розами в пальцы.

И нечто, что происходит, невосполнимо.
Прохладны фонтаны, что высят нагие тени.
Кругом обмирают проспекты Третьего Рима
В оливковом масле фонарных светотечений.

Опять на балует апрель
Ни теплотою, ни капелью.
Иду домой, сажусь на мель.
Кляну отчаянность апрелью!

Позавчерашнее число
На календарном сообщенье.
Увидеть мне не повезло
Капели кровообращенье.

Заглядываюсь, как смешно-
Походят вывески на фрески.
Отбрасываю за окно
Латинский парус занавески.

Ну, злополучный звон и вой
Сирен, машин...Я жажду чуда
И календарь свой постовой
Переворачивать не буду.

На улице- почти что лето.
И аксамитовая ночь
Пейзаж- о, Старого ли Света-
Передаёт почти точь- в- точь.

Вот, кажется, на дно канала,
Упал звезды летящий ком.
Так солоно похолодало
Венецианским ветерком!

Осталось лишь, без раболепства
Следить за ночью, увидать,
Как вместе с ней уйдёт волшебство,
И унесёт свою тетрадь.

В безбольное существованье
Впасть, как в космическую ширь.
Чтоб в день войти, как на свиданье,
Как на молитву в монастырь.

Час ночи,опять бессонница.
Привыкла давно я к ней.
За окнами клёны клонятся,
Смешав распорядок дней.

Заламываются веточки
От поздних весенних нег.
Тетрадка играет клеточкой
Как в шахматы человек.

И, вроде бы всё как хочется,
Но, каждую ночь, пьяня,
Субстанция одиночества
Изматывает меня.

И где-то вдали, спокоен ты
Идя на Царьград судьбы.
О, есть ли на свете воины
И все ли мы здесь рабы?

Всё начинает быть моим
Вокруг меня. Чуть-чуть свободы
Вместил потёртый диафильм,
Где жизни- только эпизоды.

Расчистив почву молодым,
Учась владеть путём ручейным,
Всё перестанет быть моим,
Не успевая стать ничейным.

Тысячеглавую тетрадь
Возьмут иные поколенья,
Едва начнём мы привыкать
К явленьям, соприкосновеньям...

Наступят юные полки
И кто-то хныкнет на прощанье,
Подписывая от руки
Нечитанное завещанье.

Пролистываю облака.
Легка моя библиотека!
Лишь кодировка языка
Не совпадает с кодом века.

Тишина старинная в доме.
Во дворе ухожены клумбы.
А земля почти уже в коме.
Дворник заколачивал тумбы

С девами нагими, богами
И гамадриадами сада,
Оградив сухими досками
Их от постороннего взгляда.

Персиковых девочек щёки
Вянут от годов оголтелых.
Мрамором осуждены боги
Пребывать в телах своих белых.

Лабиринты голы и плоски.
Листьев загораются груды.
Дворник заколачивал в доски
Эллинов, храня от простуды.

Отделите от воды моей свою сушу.
Я не приглашала никого в свою душу.
Отойдите от высот, скребя темя.
Я не зазывала вас в своё время.
Не вносите вымысла в мои списки.
Я не допускала вас к своим мыслям.
Прячьте все уловки. Я слепа в вере.
Я не открывала вам свои двери.
Несмотря на странную откровенность,
Вы бы не заметили мою верность.
Оторвав от праздности быстротечность,
Вы не понимаете мою Вечность.
Вы не насладитесь там, где всё- бело.
Я не доверяю вам своё дело.
В мякоть рукописных книг сгрузив мысли,
Я вам оставляю лишь свои смыслы.
Всё, что будет выжато из сил юных
Навсегда останется в моих рунах.

Дождь дарит мне тебя на срок определённый.
Как в крышу моросит!Как сбивчивый поток
Мне шепчет языком донельзя удивлённым,
Разучивая вслух загадочный урок.

Я вижу, что дождя серебряные струны
Со мною заодно в желанье задержать
И ранний твой уход, и этот вечер юный
И несколько стихов, закравшихся в тетрадь...

Сообщник мой умел. Имеет сто стратегий
Ведения войны и путанья следов.
Он выбросит ключи, оставив нас в ковчеге
Поющих капель и журчащих голосов.

Ты слышишь,я тебе уйти не позволяю!
А дождь не устаёт облизывать окно...
И несколько часов, как предисловье к маю...
О, кто ты против нас, когда мы заодно?

Пестреют флажки одиноких тюльпанов,
Играет нарядом пьянеющий сад.
В туманах поля, словно в дыме кальянов.
Мне скоро назад.

И двадцать колен соловьиных романов,
В гортензии пенной резной палисад,
Оставлю,забуду,покину.Мне странно,
Что скоро назад.

И хмель в голове, и твоё простодушье,
И в яблонях пчельных родной звукоряд...
Затишье.Какое затишье!Послушай,
Мне скоро назад.

В лугах ещё не начался покос...
Моя Земля, что Господом хранима,
Прекрасней всех Иерихонских роз,
Блаженней храмов Иерусалима.

И хоть бы жить последним босяком,
Но лишь бы здесь.Сладка ночная морось,
Когда неповторимым ветерком
Весна от тела отделяет голос.

На тинистых, притопленных мостках
Стрекозы застывают на мгновенья.
И семечко кленовое в руках
Чуть холодит живым прикосновеньем.

Когда по устью прыгает ручей
Мне каждый камень памятный до дрожи-
Дороже всех персидских крепостей
И золота царьградского дороже...

А воздух прян и влажен вешний сад.
Сирень вскипела изморозью вышней...
И, будто не поздней чем час назад
Бог создал землю, и уснул под вишней.

У этого холма я молода.
И всё, что не додали мне страницы,
Когда- нибудь, сторицей воротится
Согреть меня в ночные холода.

У этого холма,что изогнул
Медвежью спину, ручеёк лакая,
Я так неизъяснимо уповаю
На то, чтоб Бог меня тебе вернул...

У этого холма,где синь реки
Особенно пьянит, перерастая
В чарующую первобытность мая-
Так шепчутся ночные тростники...

Мы вместе новизну перерастём.
И шерсть травы,укрыв холма изгибы,
Подскажет нам, что мы идти могли бы
Куда угодно, только бы вдвоём...

У этого холма,на сквозняке,
Где в розы завиваются пассаты,
Раз в тысячу крылатее крылатых
Твою ладонь я подержу в руке.

Забыть не пытайся кашмирскую пряжу берёз кистепёрых,
Призывные пляжи
И глянцевых рыб в половодных озёрах...

Забыть- не наука-искрошится мрамор таинственных бредней.
И верную руку
Протянет тебе,обыватель соседний.

Мечта- незабудка.Спесь-колкий терновник без ласки и чести.
Знакомая шутка
Становится с возрастом интересней

В бумагах и свитках, в глазах и руках, что красивы изрядно...
Ведь жизнь- это нитка
В подземном клубке молодой Ариадны.

Анне

Лиловы весенние тени растений
И пахнет черничным вареньем весна.
Мы вместе блуждаем по тропкам весенним
И ходим по городу до темна.

А разность натур упоительно-страстна.
Что хочешь оспорь-повторю, прокричу,
Что я не согласна, что я сопричастна,
Что буду учить, потому что хочу.

И даже блуждая без всякой задачи
По улицам Рима- ступней не жалей-
Мне нужно в "Боргезе",ты хочешь к Версаче,
Мы, споря до хрипа идём в Колизей.

И пусть твои пальчики любят гурманить,
И к чайной доске прикасается пясть...
О, как я боюсь твоё сердце поранить
Царапиной спеси и гордость украсть.

Молись или злись,прозябай или царствуй,
Пойми, что сильнее прирученных птиц
Есть только рождённое с ними бунтарство
И лёгкая тень твоих чёрных ресниц.

Бабочка взгляда, ещё не окрепла в желанье
Знать досконально цветок, раскрывающийся перед нею.
В ямке ключицы- слеза, облетевшего с ветки дождя
От прикосновенья к ольхе объятья, полного слёз.

О, лучше остаться слепой, в слепоте обретя покой.
Не обнажать костей,не показывать коготков.
Сидеть, как Лазарь в скале и не ждать воскресенья, чтоб
Озябнуть от мысли той, что придётся начать с конца.

Хочу убежать в себя.В ненаполненность глубины.
Прощупать уступы скал,зондировать впадин мглу.
Хочу потерять себя, чтобы заново обрести
Дно небесных морей и поверхность земных глубин.

Чтобы не быть в Нигде, в неотъемлимости всего.
Чтобы никем не быть, кроме самой себя.

41
КОСАРЬ

Тайком пришла.Вода в кувшине,
И хлеб завязан в узелок.
Я села в инистой полыни,
Зелёный расстелив платок.

А ты меня не ждал. Окрепли
Сосуды трав и мягок сад.
И зуб косы, вгрызаясь в стебли,
Шипя, бросается назад.

Ростки, как кольца серпантина...
Как строг твой взгляд, как чуть склонясь,
Ты выпускаешь из кувшина
Струи причудливую вязь!

Мой косарь жарок поневоле...
Дорога утренне- легка
Сквозь свежескошенное поле
С причёскою призывника.

Да, запомни торопливую строку на белом поле.
Да, запомни, что я хуже, хуже всех училась в школе
Потому что мне казалось то, что там неинтересно.
Потому что мне являлась фраза, строчка, гамма, песня!
Мне являлось, мне казалось и тотчас везде, повсюду,
Наплывали туч пятнистых многогорбые верблюды.
Пруд шумел, как дикий Каспий весь косматый и бурливый,
И черешней, словно в сказке, покрывались за ночь сливы.
Слишком многого хотелось- а была такая малость!
Оттого то мне вертелось, мне кружилось, мне скакалось.
О, приземистые тёрны, упоительные вишни!
Сколько маленьких полков я собирала из мальчишек!
Сколько было- не сочтёшь, но вы , учитель, мне учтите
Безрассудство и исскуство.
Отчего же вы молчите!
И меня не шлёте в угол, и контрольных не дадите?
Неужели, наконец-то у меня другой учитель,
Тот, кто мучает и нежит, у кого своя метода-
Соль земли и белый сахар голубого небосвода!

Упрямство моё, ты конвульсия силы,
Как будто мне данной- на деле- я просто слепа.
Упрямство мне горло так принципиально сдавило,
Так сладко поила дыханием лёгким- судьба...

А я ведь была очарована толикой малой...
Ни к Славе, ни к Трону мечтать-не мечтала идти.
Увы...Родилась я такой вероломной шалавой,
Что влипла в истории все,что нашла на пути.

Где прежде пило без меня и цвело без меня, словно миром,
Не честность владеет, а подлость, не разум, а меч,
Хотелось разбиться, взорваться, как склянка с эфиром,
Чтоб этого мира вниманье на время привлечь...

Однако, взглянув на сию многоактную пьесу,
Я, честное слово,не вижу особых причин,
Чтоб звать обывателей серых на серую мессу
И подвигов ложных творить бесполезный почин.

Всё в мире не наше. Мы только налоги и знаем.
Мы знаем, что нас защищают от разных проблем.
Но в будущий раз, на упрямство пеняя, сперва я
Ход предпринимая, спрошу, для кого и зачем?

У каждого сердца есть камеры страха,
Русальные дебри,лесные поляны.
У каждого сердца есть лекарь и знахарь-
Болящий и сильный, обычный и странный.

И если придётся к нему обратиться,
Свиваться в моленье, просить его с жаром...
Он глянет смешливо в знакомые лица
Из самого сердца-нирваны-сансары.

Как треснут личины,приблизятся недра
Зрачков вопрошающих чёрные раны...
Колдун окультурит русальные дебри,
Подыщет замки и причешет поляны.

По воле судьбы, так причудливо спелись
Два воина вечных над общим трофеем...
У каждого сердца есть лекарь.Владелец,
Обычно, беспомощнее и слабее.

Смирение и откровенность
Невыносимо тяжелы.
Волны ликующая пенность
Разносит в гальку плоть скалы.

Распорядители Вселенной
Перепились на кутеже
И выпорхнула птахой пленной
Тоска, живущая в душе.

О, прежде не об этом пелось...
Возможны были в век другой
Смирение и откровенность,
Как благодарность и покой.

А ныне всё в неясной тени.
И нас влекут одни мечты-
Уйти на тёплые ступени
Спокойствия и немоты.

Я знаю, что прекрасны дни мои
Без лишнего вниманья и участья
В трагичной неуютности любви,
В бездарной неустроенности счастья.
Пускаясь в путь подземного ручья,
Гранящего песок в несчастном мире,
Чем пристальней приглядываюсь я
Тем бездна и туманнее и шире.
Тем самым, отвечая и шепча,
Боюсь,что дымка прелести кисейной
Уйдёт, как с загорелого плеча
Сползают воды древнего бассейна.
И ничего не требуя взамен
Возьму за счастье нищие щедроты
В скупой неотвратимости измен
И в вечной неотступности заботы.

Ты, будто не отбрасываешь тени!
Где твой клинок,где маска,плащ- двойник?
За давностью прошедших преступлений,
Я не сужу, поскольку срок велик.

Отбрось мои протянутые руки,
Позволь себе желаньем пренебречь!
Заговори на языке разлуки
Не понимая диалекта встреч.

Оставь неповторимыми моменты,
Когда в ночи, под древний крик сыча,
Завитых прядей шёлковые ленты
Спадали с загорелого плеча.

Как испарилось глаз твоих сиянье?
С которых пор умерен жизни бег
И мне страшней любого наказанья
Простой, земной, обычный человек.

ДУБКИ

Мы прощались под дубочком, под дубком.
Ты утёр слезу скупую кулаком.
Ты меня легко подбросил над травой
И к щеке моей прижался головой.
И была она наивна и трезва
Твоя юная,шальная голова.

Пролетали одинокие деньки
И немножко подросли мои дубки.
Ты на китель понавешал ордена.
Причесала тебе голову война.
И не видел ты в бою, забыв про всё,
Как растёт во мне бессмертие твоё.

Как впервые под подросшие дубки
Направляет оно робкие шажки.
Как впервые , языком сменив чутьё,
Замурлыкало бессмертие твоё.
Ты не видел, ты не слышал, ты не знал.
Занимался делом.Дрался.Воевал.

Просыпая папиросы на окоп
Тёр под каской от досады влажный лоб.
Опрокинув фляжку спирта сгоряча,
Отбивался от противника крича.
Ты не видел,как в низине у реки
Подрастают наши юные дубки.

А вернувшись, не узнал ни дом, ни сад,
Не узнал моей косы тяжёлый ряд,
Не узнал моих ослабших рук и глаз...
Лишь бессмертие соединяло нас.
Прилизала твою голову война.
Голова твоя седа,а не юна.

И единственное,что я сберегла,
Эти руки неизбывного тепла.
И на всё, на что годна моя душа-
Подвести к тебе за ручку малыша.
Приспособиться, прижиться грань о грань!
Ах, словечком позабытым одурмань!
Ах, прижми к себе,скажи, что высоки
Стали наши повзрослевшие дубки.

Косу тронь, скажи, забыв про десять зим-
"Познакомь меня с Бессмертием моим..."

Надтреснуты молнией
Хляби небесные
И пахнет бедой.
Покрылись испариной
Спины древесные
Над чёрной водой.

Природы отечество-
Первое отчество
Для тех, кто решит,
Что не избежать никому
Одиночества
Кукушки- души.

Останется только
стрижей лепетание
и стрёкот в траве.
О, это напрасное
Самокопание
В любой голове!

И, кажется радостью больше
Чем пресностью
Свобода скупа.
Какой-то неведомой силой
Надтреснута
Небес скорлупа.

О, белое-белое,
Красное- красное!
Витийствуй, как грусть.
Я за неимением целого,
В частности,
Крупинкам молюсь...

Деревья.

Листва крепка и тяжело древесам
Носить плащи подобного пошива.
Иду,обороняющимся лесом,
Сто скалится ветвями молчаливо.

В звездистом мху воронки и блиндажи,
Мохнаты шкуры сосен изумрудных.
Деревья, словно в час полночной стражи
Таинственны сейчас и неприступны.

Сорвётся ль белка из укрытья липы,
Олень ли остановиться, ноздрями,
Распространяя дымчатые нимбы,
Несомые ноябрьскими днями...

Вот лес, что сам- проклятье и заклятье.
Вот древний дуб надломленный, который,
Плащом листвы,оплёл в своём объятье
Берёзу, как супругу командора.

Орешник выгнул лапы и запрыгал.
Как я права в одном своём вниманье,
Что за года не заслужу и мига
Подобного взаимоосязанья...

Я пишу вам письмо
И никак дописать не могу!
Я пишу вам письмо,
Запинаясь на каждом шагу.

В рассыпную слова-
Буквы прыгают, как воробьи.
Как сосуд колдовства
Доверяю вам тайны свои.

Я пишу вам письмо-
Озадачена и глубока.
Тень вползла на трюмо,
Утишается свист сквозняка...

Засыпают в дому
Не звенят колокольца крыльца.
Отвечаю письму
На приказ дописать до конца.

Пусть писанье пустяк.
Пусть летит, что без страха отдам
И, как суетный знак
Прикоснётся к любимым губам.

Прочти васильковое поле,
Сыграй мне на струнах берёз,
Как будто мы в частной школе
Растений, потоков и гроз.

И преподаватель серьёзный
Указкой пример показал.
А в роще трепещут берёзы,
Как барышни, чувствуя бал.

В струистой волнистости линий
Неспешно плывут облака...
О, мой ученик, не остынем
К черте грозового мелка,
К туманам, пока они наши,
Спасибо, что ветры тихи...
Хотя бы за то, что не страшно
Учиться у этих стихий!

Покос.

Ночь- антракт для птах.
Совы сели в ряд.
Горло давит страх,
Тёмен звёзд обряд.
Месяц в тучу влип.
Путь зовёт стопу.
Лихорадит зыбь
Лунную тропу.
Барвинка цветок
Распостёр потир
Медоносный сок
Источая в мир.
Переплёл витьё
Дерева вертеп.
Кажется, что всё
тонет в немоте.
Свит прохладный луч.
Пряжи нить туга.
Пляшет свежий ключ
В кошеных лугах.
Звёздное драже
Тлеет до зари.
С зубьями ножей
Выйдут косари.
Ночь отдаст права.
Луговой прибой
Жёсткая трава
Выстелит собой.

Сквозь временные грани призм,
Я не хочу,чтоб критик строгий
Сказал, что ты- анахронизм
В моей неласковой эпохе.

Храня от жадных глаз мечту,
Не доверяя смутам века,
Хочу оставить красоту
Библиотечным картотекам.

Меня никто не ревновал
К возможности пред Высшим светом
Сказать, что Ты Существовал
И глазом не моргнуть при этом.

Вписать тебя в свою игру.
Играть историей романа,
Как Саломея на пиру
С кудрями Иоканаана.

Мне много не надо и многих-
Я чуда от жизни не жду.
Сорви мне цветок у дороги,
Найди ежевику в саду.

За дар ли я жду откровенья?
О,чушь! Ироничен мой стих!
Мы, овеществляя мгновенья
Не станем счастливей других.

Веди меня в древнюю чащу,
Где в дымке дерев колдовство.
Всё в жизни весьма преходяще,
А мы- преходяще всего.

Ты хочешь мне счастья?Затронет
Меня безыскусный мотив.
Поймай мне стрекозку в затоне
И птицу в ладонь посади.

Колосья на ниве потрогай,
Укутай в сердечном тепле...
И будем счастливее многих,
Живущих на этой земле.

Под крышей- винограда перевязь.
Порывист ветра тихий бес.
Луна вечерняя ощерилась
Из лазуритовых небес.

И как-то дышится по-новому.
И как-то млеет сонный день.
Гусей встревоженные головы
Ныряют в яровой ячмень.

Чуть лилии поднимут венчики,
Чуть предвечерний стает зной,
Зерцала глаз твоих застенчивых
Встают, как луны надо мной.

Когда закат наполнен пением
Сверчков в подшёрстке луговой,
Развит одним прикосновением
Червонной пряди шёлк живой.

Луна кочует между тучами,
И крепок сон спокойный твой.
И пахнет травами ползучими
Твоё плечо под головой.

Я нашептала стрекозе
И отпустила её в лето.
Пока ещё трава в росе
Румяного рассвета.

Пускай летит мой самолёт,
Потрескивая нежно.
Туда, где кашки белый мёд
Цветёт в траве прибрежной.

Где незабудки, свившись в сонм,
Вдоль волн тесьму пустили.
Где солнце всходит над холмом
Из первобытной пыли.
И лодки бьются в берега,
И, вздыбившись от бриза,
Благословенная река
Распластывает ризы.

Пускай , ветров пройдя волчок,
Душистым утром ранним,
К тебе присядет на плечо
Мой маленький посланник.

58
59
60
61
62
63
64

Не могу чинить преграды гаду.
Не могу кричать укоры вору.
Неохотно требую награды.
Более охотно- разговора.

Не смеюсь над старым и убогим.
Не вознаграждаю фарисейства.
По полям шатаюсь в безнадёге.
Не гуляю, блин, по Елисейским.

Не люблю котомки и баулы.
Ввязываться в ссоры ненавижу.
Прицепилась к юбке Мариулы
И с тех пор лишь синь её и вижу.

И с тех пор заложены косёнки
В робкую и детскую причёску.
И с тех пор чумазым цыганёнком
Бродит моя радость за повозкой.

Друг мой вор, мой муж играет в карты,
Брат злодей и в конокрадстве ловок.
Мой ребёнок не увидит парты.
Только лес и поля влажный полог.

Я зову приятелей друзьями.
Предаю мужчин и вою песни
Ничего, блин, им не объясняя
Оттого, что мне так интересней.

Во полях бродить- одно приятство.
Ничего, что бурьяна насеешь.
Жизнь одна. И надо, блин, стараться,
Познавать, пока не околеешь.

Хочешь понять, отчего так приятна пора,
Когда исключаешь возможность самозащиты...
Жжёшь кончики пальцев о язычки костра,
Мешаешь свежие краски своей палитры.

И раскачается шар плода созревшей луны,
Дающей укус Адаму и послевкусие-Еве.
О, как в эту пору понять, что обязаны мы и должны
Трогательно до смешного радеть о нашем посеве!

Исследуя языки разговорчивости и нег,
Вглядываешься в обнаруженные тоннели.
Хоть освоенный космос меньше, чем освоенный человек,
Отпирает тебе хозяин не боясь, что будет обстрелян.

Это самый ранний этап незнакомый и небольшой,
По сравнению с рейдами теми, что предприняты будут после
Перед отправкой посла за единственною душой,
Отныне и навсегда, населяющей твой космос.

67
Лес залило дождливым межсезоньем.
Черника зреет, озеро цветёт.
Мы редкие свидания восполним,
Которых дожидались целый год.

Войдём неспешно в царство травяное
Иль в сладостные струны камыша,
Где пышные соцветия от зноя
На стеблях увядают не спеша.

Как страшно жить твоей не видя тени,
Шагов твоих не слыша за спиной.
Не чувствовать твоих прикосновений,
Как будто бы стена стоит за мной!

Как больно ждать хоть весточки обычной,
Хоть голубя- напомни о себе!
Каким желаньем стало безграничным
Моя привычка нравиться тебе!

И это безнадежное желанье,
Что душу никогда не приютит,
Лишь новое влечёт похолоданье
И новый составляет алфавит.

А на небе седьмом,не на третьем , четвёртом иль пятом...
А на небе седьмом, розовеющим райским закатом,
Есть реликтовый лес из волокон небесного ситца.
И оттуда зимой к нам на землю, спускаются птицы.

Прилетают кукушки пропеть животворные нотки.
Соловьи, коростели, малиновки, зимородки.
И откуда-то сверху, где дальние дали в снегах
И молочные реки в кисельных текут берегах.

Жаворонки, зорянки, придут к урожаю жучков,
И, отпраздновав лето, задолго до первого снега,
За несмелые крылья поднимут своих новичков
И обратно, на небо, от мрачных широт человека.

Там, на небе седьмом, розовеющем и зовущем,
Приготовят нам дом, заселив собой райские кущи.
На Земле загостившись,опомнимся мы и уйдём
В тёплый пух , в птичий рай,в синий свод,белый день,милый дом.

Знаю тебя, как картограф работу.
Каждую речку- вену,
Каждую горку- мышцу.
Знаю твои заботы,суеты, полёты.
Честно и откровенно-
Я хочу при тебе прижиться.

Хочу тобой задыхаться.
Видеть тебя насквозь,
Видеть тебя изнутри.
Как милиция- провокацию.
Анатом- каждую кость.
Дизайнер- сферу витрин.

Желаю тобой гореть,
Как газом- фонарь,
Молнией- небеса.
И кожи шёлковой медь
Погрузить в сыпучий янтарь
Кос- хоть на полчаса!

Знаю тебя, как лоцман глубины.
Характера риф,
Эмоции шторм.
Но я для тебя,как дощечка из глины
С кодексом рифм,
С конституцией форм.

И разность роднит обоих
До психологической боли.
Театр один строим.
Я- ритор,
А ты- стоик.
О, мой император нищий,
Ниспосланный мне свыше!
Мой сокол, что ветр чует,
Прирученный мной всуе!

Один бастион рушим-
Ты-тело.
А я- душу.

Спросишь, что я вижу, как филин во мраке...
Чёрные розы и белые маки.
Как, просыпаясь, солнце хочет вцепиться
В сонные очи и спящие лица.
И не отпускать ни старых, ни юных,
Скитаться в долинах безлюдных
И грохоте улиц шумных.
Спросишь, а что я отвечу, что я видала!
Сахар снегов и прудов бесконечных зерцала.
С самых раскатистых круч громового урчанья,
Видела лысины гор и потоков журчанье.
Воск винограда и патоку смол золотистых.
Лунный зенит, апокалипсис преющих листьев.
Млечный нефрит тополей, амазонские краски лесные.
Видела спящий волчок и книжек ряды расписные.
Знаю, что ты ответишь,щурясь и взгляды спрятав...
Роз не бывает чёрных и белых маков.
Но я -то ведь ночью всё вижу совсем иначе!
И ты улыбнёшься светло, а я безутешно заплачу

Ветер теряет вес
Тысячетонный.
Руки твои с небес-
Так невесомы!
Прыгает белкой тень,
Тянутся зимы,
Руки твои во тьме
Неощутимы.
Белых гвоздик в траве
Протуберанцы...
Руки твои ко мне
В медленном танце.
И недопетый звук
Станет допетым
В лилиях твоих рук
С тёмной планеты.
Вестник и господин
Тысячесловья...
Рук твоих белый клин
У изголовья.
Трепетна и крута
Наша свобода.
Рук твоих простота
Или порода.
Рук твоих переплёт,
Переплетенье,
Снова ночной полёт
К звёздным скопленьям.
Царски- небрежен лоск.
Тронешь-растает.
Рук твоих тёплый воск
не остывает.

Дорога счастья стала слишком вязкой.
И терний стало более, чем звёзд.
Страдание- единственная краска,
Что живописец нам не холст нанёс.

Но задан тон. Весёленький и милый.
Кармин тоски разбавлен суетой.
Смятение- единственная сила,
Что так не доставало нам с тобой.

И чтоб ни пелось, ни произносилось,
Навылет, наизнанку, наотрез-
Познание- единственная милость,
Что не даёт спикировать с небес.

Не выкрутит мне жилы змей бумажный.
Не выпьет кровь попытка немоты.
Дыхание- единственная жажда,
Которую насытишь только ты.

В бездонном одиночестве- ни звука.
Живу, ползу, пересекаю ночь.
Смирение- единственная мука,
Которую мне трудно превозмочь.

Всё несбыточное- пролетело.
И остался только отпечаток.
На щеке- ожог и запах тела
На обратной стороне перчаток.

Чтоб не соизволили услышать,
Замыкаюсь тысячей замочков.
Сколько было! И прошло, и вышло.
И осталась только оболочка.

Было много- причастилась прозой.
Строчек четвертинки и осьмушки
Выросли в непроданные слёзы
На обратной стороне подушки.

Что-ж, не уходи, приятель статный,
А получше помни, как молчали
На обратной, ай да на обратной,
На обратной стороне печали.

Было время, было, да и вышло.
Рот смеётся, обнимают руки,
Чтоб не показать чужим и лишним
Лицевую сторону разлуки.

Бело лиловым льном подёрнулся небосвод.
Пять минут подожду. Может быть, век пройдёт.
Да, ожиданье- мрак. Ожесточенье- труд.
Выделю напрокат Вечности пять минут.
Что для меня предел, то для неё тоннель.
Мягким снежком повит зимородок-апрель.
Я подожду ещё. Разве нас мало ждёт?
Может быть, Он в пути, может быть, Он придёт...
Сориентировав шаг свой на Зодиак,
Вынесет свой фонарь, выморочит мой мрак.
Что для словес пыльца, для ослепленья- бунт?
Вечность подарит мне Нежности пять минут.
Но и в таком соку мякоть падёт на дно.
Десятилетье -эх - словно веретено.
Пустопорожних фраз изобрела состав!
Солнце уйдёт из глаз, месяц войдёт в рукав.
Каждый -участник Их замыслов и забав.
Дайте же тем, кто жив, дайте же тем, кто прав
Нежности пять минут, воздуха полчаса,
После того, как льном выцветут небеса.
Ширится темноты необоримый спрут....
Дайте на корм сердцам нужности пять минут.

Седеет молодое утро
От инистых прикосновений.
Я достаю из книги мудрой
Сухие звёздочки сирени.

Приятно в окаянном месте,
В подснежье спящего квартала ,
Достать сирени тёплый крестик,
Что расцвела и не увяла.

И в день, когда его собратья
Сгубили в цвели перламутры,
Своё цветочное распятье
Я призову из книги мудрой.

Когда от тебя появляются вести-
Я слепну и глохну.
Сквозит безразличье в повадках и жестах
К мирам и эпохам.

Я письма твои получаю, и таю,
Умиротворяясь.
Я снова в ручье, и, конечно же, знаю
Куда направляюсь!

Ах, эти воздушные ямы разлуки
Воздушные шхеры!
Но пишут тебе мои лёгкие руки
И пишут без меры.

Я сразу и смысл обретаю и плотность
Легчайшего тела.
Письмо получаю - и вот я, и вот я
Почти полетела!.

Но радость недолго танцует во мне,
Как тысяча бестий.
И всё обращается в небытие
До новых известий...

Закрываю глаза - значит не существую.
Так я делала в детстве, и , как оказалось-
Превратилась из маленькой скоро в большую.
Но какою была я , такой и осталась.
Только страх подберётся - за правило чести,
За спасенье держу эту фразу чудную.
Закрываюсь от боли, обиды и лести -
Закрываю глаза - значит - не существую!
Глупо истиной звать иллюзорные вещи.
Значит, глупости много, поскольку ищу я
Сердцевину свою и - ни больше ни меньше...
Закрываю глаза. Или - не существую.