Только привыкший ко тьме может не бояться её. Но вот опасаться не перестаёт, потому как своей непредсказуемостью она поистине безгранична. Сложно переоценить свои способности. Умея вклиниваться во тьму, ты ступаешь на стороннюю территорию, а значит, пребываешь чужаком. И сколько ты не был здесь вынужденным гостем, о благодушии владетеля лучше не помышлять. Просто оставаться самим собой тоже трудно, но для Ступающего, это одно из главных правил. О котором обязаны помнить все, кому даётся вклиниваться во тьму.
Он сам себя звал Мерлином.
Ему нравилось это имя.
Здесь было как обычно. Движение бесконечного числа теней, мельтешение островков света, что походили на жирные кляксы, звуки глухого барабанного боя, скрипы просту-женных волынок и словно вокруг тебя дождь, этот звук падающих капель, хотя самого дождя и не видно. Тут всегда так, не в соответствии с обычными представлениями, где нет неба, а вместо него множество глаз. Одни закрыты, кто смотрит на тебя, кто вниз, а мно-гим просто нет до тебя дела.
Мерлин скрестил руки на груди. Опустил голову, словно спал, а может, к чему-то чут-ко прислушивался. Здесь он был уже давно. Ждал. Или его самого проверяли на терпение, в таком месте разницы нет. Тени обходили его стороной. Вроде рядом, но с таким же ус-пехом, как пешком шагать к солнцу с вытянутыми руками.
Капли дождя размеренно шелестели, монотонный звук спокойствия, что никогда не вызывает тревоги.
Одна из теней оторвалась от прочих и приблизилась к нему, это всё равно, что на тебя надвигается горящая комета с человеческим лицом. С пламенем, обжигающим сознание, и, кажется, если коснётся тебя, то не останется даже пепла, настолько ярилось её длин-нющее тело с огненным хвостом. Живая ярость. Первозданное начало. Оно замерло перед ним. Менялось, приобретая всё более человеческие черты.
Мерлин заговорил первым:
-- Тебя интересует жизнь, Тень.
Оно долго молчало и отозвалось шелестящим шепотом, только не раскрывая рта, но Ступающий понимал и слышал её.
-- Не боишься находиться здесь, человек. Среди вечности.
Накатила волна животного страха, непередаваемого ужаса от боязни собственного су-ществования, только все страсти разбились о невозмутимость Мерлина. Он развёл руками.
-- Как видишь, нет.
-- Странный ты. Сумел забраться так далеко. Я заберу твою жизнь, человек. Моё ро-ждение так не скоро. Никто не просил тебя сюда являться.
-- Верно.
-- Ты относишься к этому так спокойно. В чём твоя загадка, живущий. Ты расскажешь мне? Более тысячи лет я не получал жизни.
-- Моя правда горькая, Тень. Захочешь ли ты это услышать. Твоё бытиё в прошлом, а время нового рождения не пришло, тебе будет трудно понять последнюю жизнь. Я знаю, вы почти не общаетесь друг с другом, но и вражды у вас нет, смерть стирает рознь и отли-чия, оставляя голую сущность.
-- Ты считаешь, что понимаешь нас, человек. Обманчивое понимание. Здесь по иному.
Мерлин не стал спорить.
-- Забери мою жизнь, Тень.
Оно стало расти и вытягиваться вверх, теряя человеческие очертания, разбрасывая во-круг яростные сполохи пламени. Голос звучал гневным для Ступающего, но в нём на-прочь отсутствовали эмоции.
-- Что ты замышляешь, человек. В тебе нет правды. Никчемна та жизнь, что ты пред-лагаешь. Я ухожу.
-- Погоди! -- чуть ли не кричал Мерлин. Он начинал проваливаться, словно мирозда-ние расходилось у него под ногами, что могло означать лишь одно -- его тянет обратно. Тьма выталкивает его назад, принуждая возвращаться. Против его воли. Такое было с ним впервые. -- Кровью тебя заклинаю!
Ступающий потерял свою невозмутимость. Теперь он казался стариком, немощным и белобородым, с перекошенным лицом. Из его растопыренных пальцев сочилась кровь, а в протянутых к Тени руках была мольба и призыв, такой мощи, что горящая комета с чело-веческим лицом потянулась обратно. Вслед за проваливающимся человеком.
-- Зачем... зачем...
-- Скоро узнаешь, ха...
Мерлин широко распахнул глаза. Покачнулся, его длинная борода тряслась как разду-ваемая ветром. Он был в своей комнате. В руках старик держал высокий сосуд с закупо-ренным горлышком. Тот горел изнутри, свет просачивался даже через глиняные стенки. Мерлин поставил его на стол, вздохнул удручающе.
-- Тяжело, однако, в последнее время спасаться. Проклятая старость приходит так бы-стро. Ничего-ничего, есть на неё управа...есть...
Он уселся на высокий табурет.
-- Юная душа, подходящая. Скорее надо, мало мне осталось, чувствую... Ты всё рав-но заберёшь мою жизнь, Тень. А я -- твоё рождение, извини уж меня, и прямо сейчас. Быть бессмертным не простое занятие.