Аннотация: Мой первый рассказ, который я писал, не побоюсь этого слова, в один из самых одиноких и пренеприятных периодов своего недолгого бытия.
Глава I
Ничего не исчезло, ничего не изменилось. Донцев нервно докуривал последнюю сигарету, стряхивая пепел на потрёпанную годами кожаную куртку. Снаружи была метель.. Снаружи его тела, его духа. В самом угрюмом молодом человеке ещё теплилась надежда все исправить, вернуться к отправной точке и прожить моменты ещё раз, посмотреть за возможными исходами событий. Время близилось к полуночи; широкие митинские аллеи давно озарял искусственный свет фонарей, градус температуры стремительно близился к минусовой отметке, зазывающие таблички местных ларьков сменились на унылое "закрыто".
Фигура скользнула в переулок. Дом, ещё дом, за ним ещё очередная заурядная панелька. Лицезрение всей этой мутной картины не внушало ничего, кроме скуки и разочарования. Валерий протёр глаза, предварительно сняв черные, как смоль, очки. Порой ему казалось, что легче ослепнуть, чем наблюдать один и тот же абстрактный пейзаж каждый божий день.
В маленьких наушниках звучит вгоняющий в ступор мозговины лёгкий джаз, звук скрипящего снега под ногами перебивает лёгкую музыку. Обугленный фильтр "донского табака" обжёг губы Донцева, когда тот уже поворачивал ко входу в местное питейное заведение. "Паб шестидесяти девяти пинт" - подумал Штирлиц. Но Мюллер долго искать себя не заставил.
Вообще, Ждан (или же Жданов? Кличка, так или иначе, уже приелась) являлся в образе пренеприятной личности с неподобающе широкой для такого с виду статного мужчины талией. Бока его свисали, будто сталагмиты, а неопрятные усы пахли сыростью, табачным дымом и перезревшим виноградом. Усмехнувшись и переведя взгляд в сторону Донцева, тот приподнялся с крошечной табуретки, что прогибались под весом туши зрелого алкоголика. Жданов с размаху бросил путсую бутылку дорогостоящего шоколадного ликера в урну, стоящую ближе всего к нему.
- Трёхочковый!
Воскликнул старый приятель, ехидно приподняв брови. Спустившись с открытого барного балкона, Арик поприветствовал Донцева крепким рукопожатием и не менее крепкими объятиями, к чему хилый паренёк точно был не готов.
- Как жизнь молодая? Как жена, как дети?
Расплывшись в ироничной улыбке, пробубнил Донцев. Кивнув головой, собеседник погрустнел, вяло ткнул большим пальцем в грудь Валерия и подвыпившим голосом промолвил:
- Офисные дела совсем доканали. Сидишь, перебираешь бумажки, чтобы твой начальник получал в несколько раз больше тебя. Улыбаешься постоянно, подлизываешь.. А как иначе? Иначе - вылетишь. Ломать судьбы сотен предприятий в день - нелёгкая задачка.
- М-да.. Ты такой же, каким и был лет пять назад.
Парень неоднозначно шмыгнул носом. На языке Донцева вертелись сотни метафор, поучительных устойчивых выражений, пословиц и подходящих под ситуацию отрывков из песен, начиная от "Сектора газа" и заканчивая "Кровостоком". За хорошее отношение со стороны Ждана тот готов был согласиться со всем, что друг ему преподнесёт. Готов был отвергнуть собственное мнение, собственные идеи, собственные взгляды и убеждения. Никто больше не сможет приставить его на столь престижную должность. Никто, кроме престарелого, гнусного, тупого как пробка от выброшенного ликера алкоголика.
Расстегнув широкую шинель, Жданов достал из внутреннего кармана крохотную связку купюр высочайшего номинала.
- Здесь тридцать. Как и договаривались.
Донцев окинул взглядом силуэт знакомого. Он понимал, что самолично загоняет друга в ещё большие неприятности, чем те, в которых находится он сам. Курево и так доконало и без того хлипкое здоровье мужика, но что может быть важнее очередной партии колумбийского каннабиса? Ничего. По крайней мере, сам Арик так мыслил.
Подобная сумма должна быть растянута на месяц, а то и на два. Донцев выполнил свою грязную работу и может прожить ещё несколько недель. Тридцать тысяч российских рублей придаст любому человеку из глубинки мнимую уверенность в себе. Тридцать тысяч.. Огромные деньги по меркам среднестатистического трутня! Сотни видов различных продуктов, выпивки, оплата коммуналки, учебы. Быть может, пара взяток, что Донцев выдаст копам за очередной штраф на старую "Яву".
Валерий передал толстяку мелкий зиплок, доверху набитый зелёной отравой. Переливающийся пакетик отражал неяркий лунный свет, будто добавляя моменту торжественности. Система ликует, закон и порядок вновь обошли Донцева стороной.
На том и порешили. Чем быстрее Арик угробит себя (не без помощи верного, как пёс, друга) - тем быстрее Донцев встанет на его место. Именно поэтому Ждан является клиентом, которому Валерий отдает наибольшее предпочтение, за товаром которого так тщательно наблюдает. Крепкое рукопожатие означало конец сделки, и, вероятно, конец встречи. Выпивать со старым знакомым Арик был не намерен. Оглянувшись по сторонам, тот выдавил из себя язвительную благодарность и ретировался ко входу в заведение.
Валерий вновь остался наедине со своими ощущениями. С чувством вины за все совершенные им злодеяния, за всю ту лесть, за весь тот обман, который он выстраивал вокруг тех, кто был ему когда-то дорог. Скольких он затравил за последний год? Сколько хмурых лиц больше не увидит этот свет? Сколько надменных взоров Вал больше не испытает на себе? Донцев никогда не считает своих клиентов. Одному богу известно..
Глава II
Материальные ценности - чушь полная. Такая же чушь, как и в принципе любые плотские удовольствия. Начиная от нового транспортного средства и заканчивая банальным сексом. А для кого-то - это представление беззаботной и счастливой жизни.. Человек склонен к эгоизму, разврату и жадности. Какие же мы все таки премерзкие создания, а, док? А ведь политики, историки и прочие тривиальные черти позиционируют род наш как венец эволюции, как нечто прекрасное и неподражаемое, как идеальную форму жизни, будто наше существование резко что-то меняет. Если смотреть чуть дальше, то идеальность - в принципе утопичная и субъективная вещь, не так..
- Точно такая же субъективная, как и ваш взгляд на окружающую среду, Валерий.
Не медля, парировал психолог.
Донцев на время замолк, уставившись в белую, как мрамор, стену. Квартирка товарища Тускарева - спокойное и приятное глазу помещение, одно нахождение в котором способно придать любой угрюмой роже прилив некого уюта. Вдоль стены аккуратно развешаны дипломы, грамоты и сертификаты о разрешении ведения консультативной психологической деятельности, домашние вещи наскоро, но опрятно сложенные лежат по своим местам. В одном отделе миниатюрного шкафчика - многочисленные кофты, свитера, кардиганы, в другом же - нижнее белье, плавки.. И всё это на виду у пациентов. "Какой срам!" - на секунду промелькнуло в уму Тускарева, что в мгновение загляделся на свое модное богатство, но тотчас же он подавил в себе приступ непонятного стыда. Стыда за самые обычные вещи, что есть у каждого в каком-то проявлении. Недаром у каждого психолога есть свой личный психолог.
- Вы продолжайте, продолжайте.
Эхом отдалось в ушах врача.
- Ох, да, прошу прощения. Отвлекся на момент.. Мы остановились на вашем личном видении мира. Откуда же такие мысли пробираются в голову столь с виду мирного человека?
- Из ниоткуда. Просто есть. Просто есть - и все с этим.
Донцев редко ходил на приемы к врачам в целом. Каждый раз, когда парень приходил к товарищу Тускареву - то было для последнего этаким моральным триумфом. Как заботливый психолог, тот тщательно следил за посещениями своих пациентов. Пусть даже Донцев отдавал ради этого последние деньги.. Для доктора это был скорее спортивный интерес, чем стремление заработать. Не каждый день встретишь загнавшихся мизантропов с маниакальными наклонностями.
Донцев посмотрел на свои побитые наручные часы. Конечно, не ролекс, но и не детские. Сеанс должен был закончиться ещё минут пятнадцать назад, но Валерий не подавал виду. Поняв намёк, Тускарев поспешил завершить свою работу, ибо с минуты на минуту скованное отвратной улыбкой лицо Донцева должно было замениться очередной заплаканной девочкой, которых на наблюдении стоит уйма. Хотя.. Как можно вообще так отзываться о проблемных людях? Возможно, товарищ санитар - не настолько понимающий специалист?
- Да-с. Поспешу удалиться, док. Остальное сброшу на карту, как отдам долги.
Тускарев ничего не ответил. Лишь молчаливо кивнул, поняв, в каком когнитивном диссонансе он оставил Донцева. Нарушить клятву Гиппократа на деле не так уж и трудно..
Увы, столь непрофессиональный подход со стороны лечащего врача не оставлял рассудку Донцева ни единого шанса. Обычные аптечные нейролептики давно перестали помогать хоть от чего-то, а значит, Валерий повзрослел, раз пустышки больше не глушат его боль. Приоткрыв скрипучую дверь подъезда дока, тот присел на скромно выглядящую лавочку с отломанной спинкой. "Чёртовы вандалы.." - промелькнуло в голове у Донцева, когда тот поцарапал о выпирающий обломок любимую кожаную куртку. Сегодня будто всё не так. И дело явно не в том, что он встал не с той ноги. Валера вообще смотрел на все приметы с неприкрытым скептицизмом, да и, быть честным, не только на приметы. Мир вокруг героя был словно затемнён солнцезащитными линзами, сквозь горе, страх и отчуждение редко проходили хоть какие-то проблески позитивных эмоций. А даже если и проходили, то в конечном итоге любое счастье преобразовывалось в адскую боль, затаившуюся обиду и ещё большую гнилую чёрствость. Он не верил ни в любовь, ни в крепкую дружбу, ни в мимолётную симпатию (отчего, к слову, сам и страдал). Донцева тоже одолевал некий интерес: он ходил к Тускареву лишь для того, чтобы помериться с ним умственными способностями, выяснить, кто же из них более убог и нарциссичен, хоть и понимал, что до добра такие бессмысленные траты не доведут.
Сумерки плавно сменялись непроглядной тьмой..
Глава III
Вновь серость, уныние, одиночество и скромное уединение со своими мыслями. "Жизнь в двадцать два года должна бить ключом." - подумал Донцев, закуривая очередную дешёвую сигарету со вкусом жжёного пенопласта. Улочки мелькали одна за другой. Старое заброшенное стеклянное здание при лунном свете казалось не пристанищем бомжей и наркоманов, а каким-нибудь средневековым замком. Круглосуточные универсамы зазывающе мелькали в ночной темноте, пока Донцева бил сильный озноб с каждым его шагом. Ветер даже для зимнего времени был достаточно сильным: почти все оголённые деревья в округе оставили свое привычное положение, пригнувшись под небольшим углом. Пока Валерий шагал меж аллей, мрачненьких гаражей, штрафных стоянок и жилых домов, тот не думал ни о чем. Дорога домой всегда была для него этакой святостью: в это время можно было абстрагироваться от мирской суеты, отвлечься, и послушать музыку уже не фоном, а на главном плане, сопоставляя настроение композиции с настроением собственным. Как жаль, что музыкальный вкус Донцева на девяносто процентов составляли депрессивные, однотонные мелодии.
Абстрактная симфония, звучащая в наушниках у Донцева, вдруг зависла, остановилась. Сквозь беруши донёсся тихий, еле слышный рингтон телефона парня. Донцев неспешно достал мобильник из кармана, лёгким движением руки разблокировал его по отпечатку пальца, после чего стал вглядываться в экран, ибо яркость оставляла желать лучшего.
Звонил, как ни странно, Арик. Наверное, потому что Донцеву кроме него вообще редко кто звонил. Молодой человек незамедлительно принял вызов, сложив наушники в миниатюрный чехол. Между мужчинами завязался непринуждённый диалог. "Здравия!" - хриплым голосом воскликнул Арик по ту сторону трубки.
- Да, что-то срочное?
- Курево твоё в конец меня одолело.
На этом моменте Жданов успел прокашляться раз пять, если не больше. По выражению лица Донцева можно было понять, что он на диалог не настроен от слова совсем, хоть и взял трубку чисто из вежливости, из уважения к приятелю. Хотя отношения Донцева и Жданова нельзя было назвать дружескими или близкими. Больше они походили на рыночные.
- Учти, я за твое здоровье не отвечаю. Мое дело - поставлять, твоё же - себя этим гробить. Увы, дружище, я тут бессилен.
- Я вообще зачем звонил-то.. Я это.. Ну, в диспансер попал. Тебя не сдал, но самому недолго осталось.
- Чёрт тебя побери.. Какой хоть стационар?
- Садовническая, семьдесят три.
- Как угораздило? Опять по всей Москве шатаешься каждый день после работы?
- А вот это тебя не касается. Скажи спасибо что вообще предупредил, и будь добр, выражайся тактичнее.
Донцев сбросил. Тот не терпит к себе грубого отношения, хоть и сам раскидывается им направо и налево. Плеваться желчью - в его крови, по поводу и без. Да и поучить жизни старого приятеля хотелось.. Валерий сам же и страдал от своей периодической мелочности. Мысленно решив, что другу можно позвонить и завтра, парень отправился через домой, срезав путь через узкий, темный переулок. Так как сам Донцев выглядел как весьма подозрительный тип, то бояться ему было особо нечего. "Новый день - новые препятствия.." - промелькнуло в голове Донцева, когда тот уже заходил в свой, уже родной подъезд.
Дни сменялись днями, а последующих звонков на номер, увы, не приходило. В голове Донцева даже промелькнуло мимолётное чувство волнения за друга (что очень странно, ведь сам молодой человек не был склонен к эмпатии ни в каких проявлениях, а если и был - то исконно наигранно). В конце концов, парень не мирился с этими чувствами, пересилил себя, и, как эталоном своей заботы, предпринял попытку дозвониться до Арика. На удивление, тот почти сразу ответил, хоть и был чуть ли не при смерти.
- Алло!..
Хриплым голосом проговорил армянин, изрядно при этом прокашлявшись.
- Привет, Арик. Как сам? Как настрой, как общее самочувствие?
- Честно, удивлен, что ты вообще узнал о том, что можно кому-то звонить.
И правда, Донцев не тревожил никого звонками уже бог знает сколько времени. Порой один телефонный звонок заменяет тонну времени общения с человеком.. Может поэтому о самом Валерии почти никто не вспоминает в суе?
- Да-да, подкол засчитан. Ты не ответил на вопрос.
В своей язвительной манере пробурчал Донцев, скорчив лицо в неприятной улыбке.
- Подъезжай. Мне недолго осталось.
Вызов внезапно завершился. Догадок было множество: быть может, Жданову отключили аппарат жизнеобеспечения, или кончились деньги на счету? А может он просто затаил обиду на приятеля? Но это не имело никакого смысла, ведь Донцев, поддавшись непонятному, доселе неизведанному чувству волнения сорвался с места и поспешил к шкафу с одеждой. Выбирать что-то особенное не было ни сил, ни времени, поэтому, накинув на себя старое, уже поношенное кем ни попадя пальто, быстро обувшись и достав пачку "Ротманса" наизготовку, Валерий вышел из квартиры. Потом лифт, небольшой лестничный пролет, подъезд, дома.. Все казалось одновременно обыденным и новым. Пулей вылетев к остановке, чей автобус вел прямиком до диспансера, Донцев закурил. Как завещал ему отец - "Как закуришь - так сразу транспорт подан." И он не прогадал: вдалеке виднелся силуэт старого троллейбуса (на внешний вид, ещё времён СССР).
Часы шли словно в замедленной съёмке. Наушники подавно сели, так как пунктуальность парня оставляла желать лучшего, и он, конечно, не успел зарядить ничего, кроме себя самого очередной банкой холодного кофе. Так Донцев и просидел час с лишним. В тишине, собственных мыслях и противоречивых ощущениях.
"День второй. Я не чувствую ничего, кроме дрожи и озноба по всему моему телу. Врачи говорят, что я могу откинуться в мир иной в любой момент. Вентиляция лёгких не может помогать мне вечно, и я это понимаю. Досадно, конечно, но что поделать? Раз отведено мне столько - значит столько и проживу" - писал Жданов на жёлтом тетрадном листе. Арик сжал край огрубевшей бумаги и томно прокашлялся. Кашель не был похож на обычный, который человек испытывает при простуде: наоборот, казалось, что через доли секунд он выхаркает свои лёгкие, а вместе с ними и всю лимфатическую систему. "Я столько всего пропустил, забывшись в моей тяге к траве. Валерка верно подметил.. Он не может никак повлиять на мои желания, и никто не сможет. Все, что можно было потерять - я потерял, и никого в этом не виню. Я всех любил" - аккуратно вывел Жданов, плавно завершив свое предсмертное послание.
В дверь постучали. Потом ещё раз, а потом - ещё один. Не дождавшись адекватного отклика, Донцев отворил дверь, что вела в покои старого друга. Атмосфера литературного вечера быстро сменилась на траурную, серую, депрессивную. Сам Арик как такового страха не испытывал. Он знал, на что шёл, когда тратил свои кровные на постоянные гулянки и дурь.
- Какие люди! Я думал, ты в очередной раз отнекаешься, мол по работе дела или с девчонкой какой гуляешь. Приятно удивил.
- Привет, Арик. Давно не виделись.
- Какой давно? Меньше недели прошло, дурень.
Диалог мужчин прервал очередной приступ Жданова. Кровь сочилась из его гортани, как вода из ведра.
- Господи помилуй.. Врача не вызвать?
Проговорил Донцев, инстинктивно схватив самого себя за место, где у большинства людей висит крест Иисуса, хоть сам парень никогда не был религиозен и считал себя ярым атеистом. В каких только ситуациях люди не приходят к вере. Как говорят: "В окопах атеистов нет", пусть это и скомканный, утрированный и преувеличенный бред.
- Не-а. Не стоит, сам справлюсь, единственное что.. Подай, будь добр, тот тазик.
Жданов указал на место, где стояла громоздкая алюминиевая посудина, больше похожая на широкий детский горшок. Подойдя к ней, Донцева захватил трепет: в кастрюле лежали обрывки дыхательной системы Жданова. Еле сдерживая рвотные рефлексы, парень поспешил подать хранилище приятелю, после чего присел на тумбочку, что стояла около койки пациента.
- Благодарствую-с..
- Не трудно тебе быть столь любезным в таком состоянии?
- Хоть на секунду уймись со своими замечаниями. Хоть на секунду, черт возьми!
Жданов ехидно улыбнулся.
- Знаешь, я хочу поделиться с тобой кое-чем.. Знаю, что ничего, кроме заветной должности в моей конторе тебя не волнует, но просто прими это. Ты не виноват в моём скором уходе, никак не виноват, друг..
По щекам Донцева покатились слезы. Тот никогда не был склонен к эмпатии и не знал, как на такое надо реагировать. Ему благодарны? Над ним смеются? Его обвиняют? Что с ним вообще творится?
- Н-не стоит так волноваться за меня. Ты знал, что все этим и закончится. Наркоманы живут недолго, зато без забот и проблем. Совсем я плох стал.. Не подашь водички?
- Да.. Конечно.
Вытерев слёзы, выдавил из себя Донцев, развернувшись спиной к Арику и приподнявшись со стула. Шаг, ещё шаг. Даже обычное передвижение в этой угнетающей обстановке казалось каким-то подвигом. Донцев налил воды в высокий фужер из такого же высокого графина. Секунды тянулись, будто тысячелетия, а на плечи Донцева постепенно начали вскарабкиваться все его грехи. Валерия крыло вновь.
- Тебе ско-..
Успел лишь заикнуться парень, когда оглянулся на друга. Арик лежал в обрывках собственных лёгких, крови и лужи чего-то, что не поддается описанию. Жданов не успел должным образом проститься со своим лучшим другом, и был вынужден оставить этот мир раньше положенного срока.
Арик Жданов был мёртв.
Эпилог
Глава IV
Трупной вони не было в помине. Лишь запах старых постсоветских больниц развеивался во влажном, хладном воздухе. Момент будто разделился на "до" и "после". Раньше в палате нельзя было подметить ничего примечательного, теперь же - абсолютно каждая деталь сей комнаты вызывает желание поставить её в аллегорию на смерть. Погибель была заметна теперь абсолютно во всём. В запотевших окнах, в миловидном кактусе, что укромно стоял себе на подоконнике, в небольшой книжной полке, в белых тонах одинаковых четырех стен.. Досадой веяло отовсюду. Голоса заполонили проход к телу Жданова. Мелькающие лица врачей в медицинских масках вводили Донцева в ещё больший ступор. В раз все стало каким-то иным, потусторонним. В голове у Донцева крутился этот момент, будто на повторе. Он спохватился, выбежал сначала из палаты, а потом - из диспансера. Шаг за шагом. Сигарета за сигаретой. Мысль за мыслью, зелёные бумажки в обмен на человеческую жизнь. Кто он такой, что может так распоряжаться чужой судьбой? Донцев чувствовал себя вестником апокалипсиса, и это с колоссальной силой бьёт по его рассудку. Если смотреть на ситуацию со стороны, то Валерий - посредник между смертью и смерти желанием. Неосознанным желанием. Никто ведь не заставлял Арика курить? Никто ведь не брал его под руку и не вёл в приватные клубы с дамами лёгкого поведения? Никто, абсолютно никто, но это никак не убавляло чувство вины Донцева и никак уж не утешало. Если говорить начистоту, то они вдвоем убили одного человека. Убийство по предварительному сговору.
Донцев попытался прогнать мысли из своего разума, но это действо не закончилось успехом. Голоса в его голове будто разрывали его изнутри. "Ты - убийца!" - говорили они. И, отчасти, это было правдой. За Валерой с самого детства идёт шлейф из обид, ненависти, недопонимания и тоски. Он вновь доказал сам себе, что не способен на созидание. У многих людей, на самом деле, встречается эта проблема. Если счастлив ты - то никто не счастлив, так же и наоборот. Лишь утопив кого-то в луже повсеместного вреда Донцев мог обрести покой. Он этим жил, зарабатывал, он в этом разбирался похлеще всех драг-дилеров двадцать первого века. Или, по крайней мере, он так думал.
Навязчивые мысли не переставали бить парня исподтишка. Лицо его было до сих пор собрано в гримасу ужаса: глаза горели, челюсть чуть отвисла, да и сам Донцев был довольно бледен в этот роковой день. С кем он остался? Ни родственников, ни друзей, ни подруг, ни коллег, никого. Арик был камнем преткновения. И этот камень был разрушен общими усилиями, пусть ребята изначально не имели плана на это. А вот план на них зуб точил.. "Афганский, хороший. В голову бьёт - будь здоров" - прогонял у себя в голове Донцев. Но было уже поздно. Все исправить можно лишь вернувшись назад во времени, прожив эти выборы ещё раз.. И пусть себе в укор, но отвести друга от непреднамеренного самоубийства. Донцев сел на остановку, уткнувшись локтями в колени и, спрятав лицо, продолжил топить самого себя во всепоглощающем негативе.
Автобус подъехал нескоро, так что Валерий успел изрядно замёрзнуть. Двери не спеша открылись, и Донцев пулей влетел в салон транспортного средства, и, выдохнув, присел на одно из мест для пожилых. Вокруг - ни духу. Иначе бы его несколько раз успели попросить уступить место женщины в возрасте, коих парень явно недолюбливал. Всё вокруг казалось оживлённым, куда-то спешащим. Всё вокруг, кроме самого Донцева. Стоящие повсюду громоздкие панельные здания уже не были столь однообразными: тот начал подмечать самые мельчайшие детали их строения. Одна отличается размером подъезда, другая же - вовсе формой архитектурной конструкции. Окружающий мир сразу заиграл красками после смерти Арика. Изначально приевшаяся дорога в наркодиспансер будто обрела новые завитки, а сам Донцев впервые почувствовал ощущение.. Покоя?
Как он может об этом вообще думать? Бесславно погиб единственный человек, которому Валерий мог хотя бы что-то доверить, хоть о чем-то поговорить. Единственная личность, которая была с ним ни смотря на все ссоры, недопонимания и общую разность в характере. Единственного, кто был с ним не из-за личной выгоды.. Хотя последнее было в их взаимоотношениях односторонним. Жданов, будучи мёртвым никак не сможет помочь Донцеву в трудоустройстве, хоть об этом сам молодой человек думал уже в последнюю очередь. Моральная сторона вопроса была гораздо важнее для Донцева, чем сторона выгоды, по крайней мере на сегодняшний роковой день.
Валерий вышел из автобуса, подкуривая очередную дешёвую сигарету. Знатно прокашлявшись и подавив ощущение некого стыда за то, что он делает, Донцев сразу направился к местному алкомаркету. "Вот она, страна чудес!" - успел подумать он, заходя в приветливо приоткрытую дверь магазинного помещения.
Заведение было совершенно обыденным. Этикетки пивных напитков сменялись один за другим на одной и той же полке, дружелюбные консультанты с навязчивым желанием помочь выбрать определенный товар, шоколадки, спиртное, закусь из самых разнообразных продуктов. Донцев остановил свой выбор на бутылке ликера, который так сильно любил его друг. У Донцева была аллергия на шоколад, но это его никак не останавливало. Будь что будет, главное сейчас - уйти в этиловый трип хотя бы на парочку часов.
Расплатившись, тот молниеносно покинул магазин. Лишь та приветливая дверка хлопнула за его спиной, когда Донцев заворачивал к беседке возле его дома.
Сегодняшние события надо либо отметить, либо помянуть. Скорее, два в одном, сам Валерий не мог понять, рад он смерти приятеля, или же нет. С одной стороны, это избавление от мук самого Жданова, с другой - Донцев лишился верного друга, перспектив в работе и стабильного дохода.
Но это уже не имело значения, когда пробка напитка с характерным стуком упала на бетонный пол.