Недосыпание - серьезная вещь. Особенно это понимаешь, когда сидишь на работе, тупо пялясь в монитор. На столе початая чашка кофе (третья, за сегодняшнее утро). Кофе уже нисколько не помогает, а наоборот, еще сильнее загоняет в ступор. Над тобой навис начальник и пытает по поводу отчета, срок которому - прошлая неделя. А ты силишься выудить из пустой головы правдоподобные отговорки и оправдания, хотя уже и не видишь в этом ни капли смыла, и, по сути, тебе просто наплевать на происходящее в данный момент. Мысли твои всецело отданы мягкой подушке, от которой ты лишь пару часов назад с трудом оторвал голову. И кажется, что хуже уже и быть не может.
Но, если подумать - все это ерунда. Рабочий день когда-нибудь кончится. Ты придешь домой и (проклиная 'все эти вечеринки', или же, отодвигая в сторону книгу, не давшую сомкнуть глаз до поздней ночи, или же, с блаженной улыбкой вспоминая женщину, что покинула твой дом рано утром) рухнешь на нерасстеленную кровать, кое-как обернув себя покрывалом, и погрузишься в долгожданный сон. А, проснувшись по утру, со свежими силами и ясной головой возьмешься за работу.
Но что делать, если крепкий продолжительный сон не приносит ожидаемого облегчения? Голова с каждым днем 'варит' все хуже, а коллеги озабочено поглядывают, периодически осведомляясь о твоем здоровье? Что делать, если прописанные врачом витамины, БАДы и прочая химия ни капли не помогают? И ходишь ты в полубредовом состоянии, а часы твоего бодрствования уже вплотную приблизились к количеству часов рабочего дня?
- Дмитрий! - голос начальника вывел из ступора. - Ты меня понял? Отчет должен быть готов к пятнице!
- Лихо он тебя, - Катя подошла сзади. - И что на него нашло - дело-то пустяковое? Нервные все какие-то стали.
- Точно.
- Неважно ты выглядишь, к врачу больше не обращался?
- Что толку? Закончу работу - отпуск попрошу.
- Может тебе с отчетом помочь? - она положила руку ему на плечо.
Катя - добрая душа.
- Спасибо, я сам.
Обедать он не пошел - проспал целый час, откинувшись на стуле.
Что за бред? Какая-то галиматья: то ли обрывки воспоминаний, то ли рваные картины воспаленного подсознания, люди, лица, много лиц, но одно... жуткое... гротескное...
- Дима, - над ним склонилась Катя. - Проснись, перерыв кончился.
Боже! Лучше б он не спал! Голова начала раскалываться, стоило приподняться.
За соседним столом была возня.
- Что там?
- У Валентины Петровны снова давление упало. Девчонки ее таблетками отпаивают.
Валентина Петровна экономист. Тихая, спокойная женщина. Работает, наверное, с самого открытия фирмы, уже несколько лет на пенсии.
- И не сидится же ей дома, - в ее голосе прозвучали злые нотки. Дмитрий поднял удивленные глаза.
Чтобы Катя ТАКОЕ сказала!
Девушка осеклась, отвернулась и пошла к своему столу.
С работы он добирался в полусонном состоянии, прихватив документы.
Придется поработать дома.
На лестничной клетке столпились люди.
Кажется у кого-то поминки.
- Кто умер, баб Надя? - шепотом спросил Дмитрий.
- Сосед наш, Игорь. Вроде бы здоровый мужик, еще и пятидесяти не было, да вот в последние дни прихворал... Сегодня схоронили.
С отчетом выходило не очень. В голову лезли посторонние мысли: то о начальнике, то о Кате и Валентине Петровне, то об умершем соседе.
Нет, надо сосредоточиться, иначе...
На верху послышались крики. Ругались мужчина и женщина.
Неужели Смирновы? Такая благополучная семья и сын у них хороший. Не слышно было, чтоб они раньше ссорились.
Дмитрий сделал музыку погромче. Не его это дело.
В дверь позвонили.
- У тебя можно посидеть? - Это был Сергей - сын Смирновых. Он частенько заходил поиграть на компьютере.
- Проходи, правда, я сейчас отчет пишу, комп занят...
Наверху что-то грохнуло. Они оба подняли глаза.
- Как Рекс? - спросил Дмитрий, чтобы заполнить неловкую паузу.
Рекса - щенка рыжего спаниеля - ему принесли друзья. Но, так как не было времени ухаживать за собакой, пришлось отдать его соседям. Дмитрий помог уговорить родителей паренька, и с тех пор собака жила у них.
- Нормально. Пойду я...
- Погоди. У тебя все в порядке?
- Да.
Дверь с силой захлопнулась, и на лестнице послышался быстро удаляющейся топот.
Ну вот, кажется, обиделся...
Он вернулся к компьютеру и еще минут двадцать честно пытался что-то сделать. Но, увы...
Что это за лица? Бледные, точно мертвецы, но глаза открыты, и смотрят. Устало.
Но вот мелькает совсем иное лицо, искривленное злобной гримасой. Вот еще одно и еще. Злые сменяются усталыми, усталые - злыми. Они меняются все быстрее, складываясь в странный видеоролик... Хотя нет - картину. ЛИЦО! Жуткую химеру из тысячи масок. Ужасную! Оскаленную, яростно-радостную!
И этот звук, будто кто-то с силой носом втягивает воздух. Он настолько отвратителен, что хочется заткнуть уши, но вряд ли это поможет.
Боже! Как страшно!..
Его разбудил телефонный звонок.
- Дмитрий? - незнакомый голос.
- Да, - горло совсем пересохло.
- Меня зовут Геннадий, я журналист. Мы не знакомы, но мне очень надо с вами поговорить. Вы можете ко мне приехать.
- Извините, - он начал злиться. - Но я устал. Вы меня разбудили.
- Об этом и речь. Это важно. Возможно, Вам угрожает опасность.
- Я не понимаю, о чем Вы.
- Вам постоянно хочется спать, это продолжается уже несколько дней, а может и недель...
До него, наконец, дошло. Рука коснулась холодного мокрого лба.
- Откуда Вы знаете?
- Потому что есть и другие.
Удивляться уже не было сил.
- Хорошо я приеду. Как до вас добраться?
- Это недалеко. В трех кварталах от Вас.
На лестничной площадке царила полумгла. Внизу же света вообще не было.
Дмитрий закрыл дверь и обернулся.
Как не хочется спускаться в эту тьму.
Послышались шаги. Кто-то поднимался.
Ему вдруг стало не по себе. Это чувство становилось все острей по мере приближения шагов. Сам не осознавая того, Дмитрий вжался в угол.
Сейчас появиться его лицо... Лицо? Что еще за лицо? У тебя паранойя, брат. Это все от недосыпания.
Он постарался взять себя в руки, но страх уходить не хотел. Он вцепился ему в шею своими колючими липкими лапами.
Еще немного и...
Из темноты показалась высокая белая фигура в капюшоне. Лица видно не было...
- Привет, Димка!
- А, Артем, - Дмитрий выдохнул. Это надо ж так!!!
Артем - его давний приятель. Свободный художник, как он завал себя сам.
- Ты с работы что ли? - поинтересовался Артем.
- Да не, прогуляться решил.
- Ну да, полезно, а то ты бледный какой-то.
- На себя бы лучше посмотрел, - действительно, вид у его приятеля был тот еще: лицо бледное, изможденное; круги под глазами. - Все богемная жизнь?
- Если бы! - глаза его мигом вспыхнули. - Я тут такое затеял! Просто улет!
- А, - Дмитрий скорчил недоверчивую мину. - Очередной шедевр.
- Да ты послушай! Это будет нечто. Я уже начал. Бывает, и ночь не сплю, все пишу. Потом сутки отсыпаюсь. Она из меня все соки вытянула. - Удивительно, как преображает человека разговор на волнующую его тему. Лицо Артема посвежело. - Ничего. Мне уж немного осталось. Потом отдохну.
И откуда в нем столько энергии? Можно только позавидовать.
- Ты заходи на рюмку чая. Я тебе ее покажу.
- Обязательно.
- Прошу, проходите в комнату, - его встретил мужчина лет сорока пяти. - Почти все собрались.
В комнате было очень светло, до рези в глазах. С кухни неслись запахи свежесваренного кофе.
В кресле у журнального столика сидел интеллигентного вида мужчина на вид лет шестидесяти. Также как и журналист выглядел он устало.
- Федор Семенович, - представился он. - Историк.
Геннадий разлил всем кофе.
Сделав глоток, Дмитрий поморщился.
- Крепкий? - спросил журналист. - Зато хорошо бодрит. И свет для того же. Пожалуй, ждать больше никого не будем. Итак,вкратце посвятим нашего гостя в происходящее.
Услышанное поражало. Начал журналист с того, как впервые, обратившись к врачу, узнал, что есть другие люди с подобным недугом.
- Поначалу, это меня заинтересовало как оригинальный сюжет для очередной статьи. Но вскоре я понял, что к ситуации следует относиться гораздо серьезнее.
Убедив врача в необходимости предоставить ему нужную информацию, Геннадий узнал, что за помощью обратились тринадцать человек. На сегодняшний день ему удалось связаться с восьмью, пять из которых (включая Дмитрия) согласились на встречу.
- У всех схожие симптомы, но это не самое страшное, - он сделал паузу. - Четверо из этих людей уже мертвы.
Дмитрий мотнул головой.
- Вы хотите сказать, что причина их смерти именно в этом, как Вы говорите, недуге?
- Да.
- Но, откуда Вы знаете? - Голос его начал повышаться. - Может это просто совпадение!
- Потому что двое приходили сюда! - На миг повисла тишина. - Вы последний, кого нам удалось уговорить. Да и то я уже и не надеялся кого-то еще отыскать. Просто, когда узнал о смерти Виктора... - он бросил взгляд на историка. - Вновь принялся обзванивать тех, с кем не удалось связаться.
- Хорошо. Вы говорите, что в городе по непонятной причине умерли четыре человека.
- Мы думаем больше, - вставил Федор Семенович. - Нам известно лишь о четырех, которые обращались за помощью. И это было почти неделю назад. А за это время, мы в этом уверены, ситуация намного ухудшилась.
- Я попытался выведать еще что-нибудь, но врач, к которому мы все обращались, неожиданно уехал. Это тоже странно... но речь сейчас не о том. Доктор же его замещающий, наотрез отказался что-либо говорить. Но нам все-таки кое-что удалось узнать. За последнее время в нашем районе резко возросла смертность.
- Почти в два раза, - сказал историк. - На это пока, может быть, и не обращают внимания. Статистика, знаете ли, всякое бывает. Но мы-то с вами уже знаем... Геннадий, покажите ему.
Журналист развернул на столе карту города, сплошь изрисованную красными кружками.
- Красный - дома, в которых проживали умершие за последние две недели.
- Пришлось поработать, - устало хмыкнул Федор Семенович.
- Как видите, все более-менее ровно. Кроме нашего района, - он ткнул пальцем в часть карты, где скопление красных кружков (хотя, там были и синие) было наиболее плотным. - Синие обозначают людей, которые обратились к врачу.
Дмитрий обратил внимание, что его дом обведен синим, также вокруг него был и красный кружок. Он вдруг вспомнил соседа.
- Что-то не так? - спросил историк.
- Нет... То есть да! В чем же причина?
- Это хороший вопрос, молодой человек, - вздохнул старик.
- У нас много версий, - Геннадий отхлебнул кофе. - Были предположения о природном катаклизме, выбросе вредных веществ, правительственном эксперименте, неизвестном вирусе...
- Но ведь это затронуло только нас, - Дмитрий никак не мог понять. - Я имею в виду, что большинство людей ничего не чувствует.
- Это не так. Изменения есть, только вот незаметные на первый взгляд.
- Да... - журналист улыбнулся. - У Федора Семеновича есть своя... оригинальная версия. Я, как человек... хм... несколько иного склада ума, отношусь к ней достаточно скептически. Но, так как мы здесь собрались, чтобы выслушать друг друга...
Геннадий кивнул историку.
- Скажите, пожалуйста, - обратился тот к Дмитрию. - Не замечали ли Вы, что Ваши знакомые или близкие в последнее время изменились. Стали несколько... агрессивнее.
Агрессивнее? Он имеет в виду?..
А Смирновы? - бред! Ну, поссорились - с кем не бывает.
- Нет.
- А Вы понаблюдайте. Впервые высказав свою версию собравшимся здесь, я получил тот же ответ. Но, когда они присмотрелись, начали соглашаться. Ведь так?
Журналист кивнул.
- Тогда я спросил себя: 'Почему такое происходит?' и, вы знаете, ответ долго искать не пришлось.
Постараюсь рассказать вкратце. Был у меня давний знакомый, к сожалению его уже нет, так бы я обязательно у него поинтересовался... Так вот, этот мой знакомый когда-то очень давно интересовался взаимоотношениями наших главных противоположностей. Как бы банально это сейчас не прозвучало... - Историк упер взгляд в молодого человека, явно ожидая скептической реакции. - В общем, он интересовался борьбою добра и зла.
Дмитрий показал, что слушает внимательно, хотя начало рассказа ему не очень-то нравилось.
- Много интересных историй поведал. И вот вспомнился мне один разговор. Подробностей, конечно, не помню, но... - он откашлялся. - Саша говорил, что в главной битве добра и зла, основную роль должен сыграть эффект внезапности. То есть, кто первым сделает решающий выпад. И знаете, он считал, что у второго гораздо больше шансов, имея в виду те методы, к которым они могут прибегнуть. 'У добра, - говорил он. - Руки связаны сильнее, тогда как его противоположность почти свободна в своих средствах'. Надеюсь, Вы понимаете, о чем я. Добро, по его мнению, более... примитивно. Оно не может преодолеть определенные грани. Хотя он и сам порой путался, где они проходят. Зло же - более изощренно, хитро!
Он замолчал.
- К чему Вы все это рассказали? - спросил Дмитрий.
- Возможно, на мое мнение сильно повлияло знакомство с этим человеком, хотя, я думаю - нет. Скорее, это на каком-то интуитивном уровне, словно я почувствовал что-то... - историк устало выдохнул. - Я считаю, что в наш мир пришло зло, точнее само зло существовало, пожалуй, с самого его сотворения, но это... это нечто иное. И оно где-то рядом, собирает силу для решающего удара. Это может быть какое-то существо, животное, или даже человек...
- Да это просто... - начал Дмитрий, но сдержался. - Извините, но я не могу в такое поверить.
- Молодой человек, мне самому бы не хотелось верить в подобное! Но...
- Ну, довольно вам, - вступился Геннадий. - Мы же сюда не спорить пришли.
- Вы тоже так считаете? - поинтересовался Дмитрий.
- Нет. Я предпочитаю придерживаться более реалистичной версии о неизвестном вирусе.
Он немного остыл.
- Допустим, но почему именно мы?
- Этого я не знаю, - пожал плечами старик. - Думаю, в нас есть кое-что необходимо ему, но боюсь что именно, мы уже никогда не узнаем.
- И Вы предлагаете найти это нечто и уничтожить?
- Это было бы наилучшим вариантом. Если такое вообще возможно.
- А почему бы вам просто не уехать из города?
- Боюсь, что в случае моей версии, - вздохнул историк. - Это бессмысленно. Оно будет повсюду.
- Если же это все-таки вирус, и мы все заражены, - продолжил журналист. - Нам нельзя покидать город в целях безопасности других.
Дмитрий замотал головой. Ему вдруг захотелось уйти.
- Уже поздно. Мне завтра рано вставать.
- Ну что ж, - журналист поднялся следом. - Мы собираемся каждый день в семь вечера. Обсуждаем, что заметили за день. Вы завтра придете?
- Возможно.
- Сегодня нас должно было быть больше...
- Вы думаете, с Леночкой что-то случилось? - забеспокоился Федор Семенович.
- Надеюсь, что нет. Но если вдруг... вряд ли мы уже сможем помочь.
Как ни странно спать не хотелось. Им овладело состояние опустошенности.
Такого не может быть. Эти люди - просто свихнулись!
По пути он забежал в магазин, взял бутылку 'армянского'.
Продавщица с недовольной миной бросила ему сдачу.
- Спасибо, - улыбнулся Дмитрий, девушка оказалась знакомой.
Та в ответ только зло зыркнула.
Странно? Всегда такая приветливая. А может все-таки?..
Нет. Думать об этом не стоит, по крайней мере, сегодня.
Добравшись до лестничной площадки, он мельком взглянул на свою дверь и поднялся этажом выше.
- А-а, это ты, - протянул Артем. - Ну, заходи.
Они расположились на кухне. Только сейчас, в ярком свете лампы, Дмитрий увидел, как исхудал друг: лицо осунулось, губы истончились, выступили скулы, картину дополняли большие впалые глаза.
- Боже... ты ужасно выглядишь.
Тот попробовал улыбнуться:
- Побочные эффекты творческой агонии. Ну, чего уставился? Наливай!
Первая рюмка коньяка ласково обожгла желудок.
- Давай, рассказывай, - его приятель явно приободрился. - Чего тебя принесло так поздно.
- Прогуливался. Дай, думаю, зайду.
Они поболтали ни о чем. Коньяк уже подходил к концу.
- Артем, - он серьезно посмотрел на приятеля. Принятый алкоголь явно развязал язык. - Ответь мне на один вопрос. Только без шуток.
Художник серьезно кивнул.
- Как ты представляешь зло? Что оно для тебя?
Артем на секунду задумался.
- Даже не знаю... Зло - когда страдают невинные, осуждены невиновные, угнетены слабые, - его речь стала быстрей. - Зло - это неблагодарность, наглость, бессмысленная жестокость... хотя, неверное, любая жестокость - зло... Почему ты спрашиваешь?
- Понимаешь, я сегодня говорил с одним человеком, - Дмитрий пересказал разговор с историком, опуская лишние детали.
- Интересна теория, только вот я не думаю, что зло на самом деле сильнее. Что же касается добра... - он устало усмехнулся. - Может быть, повторю забитые истины, но так уж я привык думать. Каждый человек мыслит категориями. И о таких абстрактных понятиях, как добро и зло, у любого имеются пусть и ненамного различное, но свое представление. И вряд ли кто точно может сказать, где находится граница. Но из множества представлений о добре и зле складывается общее. Единая ось.
Артем достал маркер, взял салфетку и посреди листа провел жирную линию, С одной стороны поставил букву 'Д', с другой - 'З'.
- Если рассуждать утрированно и плоско, можно принять эту ось за границу. Но, что самое важное, граница эта может меняться, ось - раскачиваться в ту или иную сторону, в зависимости от того, на чьей стороне сейчас перевес. Пусть колебания не так и заметны, но они есть и всегда были, так как между двумя сторонами идет непрестанная борьба. Но в целом можно сказать, что равновесие не нарушается.
Дмитрий слушал, затаив дыхание.
- А может что-либо сломать эту ось? Что-то такое...
- Да почему ты у меня это спрашиваешь?! - неожиданно взорвался Артем. Глаза его заблестели, щеки вспыхнули алыми пятнами. Он смотрел не собеседника с одновременным выражением ярости, страха и смятения на лице. - Откуда мне знать?!
Коньяк они допили молча.
- Пойдем, - теперь голос его звучал спокойнее. - Я обещал тебе ее показать.
В комнате было светло. Напротив двери стоял разобранный диван, на котором в беспорядке валялись вещи. Рядом с диваном у окна - кресло в сером, в подтеках краски чехле. Посреди комнаты, ближе к окну - мольберт. У его ножек лежали краски, кисти, запачканная в краске бумага и несколько палитр. Всю эту картину дополняли задернутые кое-как шторы (также в краске). Напротив дивана висело огромное в полстены зеркало.
- Ты уж извини, что я сорвался, - Артем устало плюхнулся в кресло и уставился на картину. - Это все из-за нее.
- Я понимаю, ты устал и...
- Не в этом дело. Посмотри.
Дмитрий медленно подошел и замер.
Казалось, в ней не должно быть ничего особенного. Обычный ночной пейзаж: каменистый, в трещинах край обрыва; небрежные мазки деревьев и кустов; толстый обгоревший ствол разбитого молнией дерева, нацеленный острыми краями в темное небо, на котором бледно-желтым пятном выступает диск луны. Но молодой человек вновь ощутил, как липкий холодок пробежал по спине к шее и заставил волосы на затылке шевелиться. Что-то невыразимо-жуткое сейчас было перед ним.
- Ну, как? - поинтересовался художник.
- Что это за место? - в голосе Дмитрия слышался трепет.
Хозяин кивнул, удовлетворенный реакцией.
- Это..., - Артем на мгновение задумался. - Это как вершина мира. Именно с вершины мира зло шагнет на землю.
Дмитрий с трудом оторвал глаза от полотна, хотя уже с первого взгляда его переполняло это желание, и глянул на приятеля.
- Не смотри так. Я не сумасшедший. Это... лейтмотив такой. Теперь понимаешь, как меня удивили твои вопросы?
Он кивнул и вновь повернулся к картине.
- Я назвал ее 'Вспышка'.
- Почему?
- Последние дни мне часто снится один и тот же сон, - художник говорил медленно. - Темная ночная поляна на краю пропасти. Луна. Легкий ветер перебирает листву. И, хоть я смотрю на это с достаточно большого расстояния, мне виден каждый лист. Вдруг меня начинает охватывать непонятная паника - что-то сейчас произойдет. Постепенно она перерастает в страх. Я всматриваюсь в центр поляны между сгоревшим деревом и кустами - там что-то есть.
Дмитрий моргнул, ему на миг показалось, что деревья на картине стали покачиваться. Он продолжал пристально вглядываться в полотно и вдруг ясно различил, что центр картины, как раз то место, о котором говорил художник, гораздо темнее окружающего фона, выполненного в черно-фиолетовых тонах.
- И вот что-то выступает из темноты леса. На первый взгляд - человек, но чувство страха усиливается, и я понимаю, что это не так. Это нечто другое. Я продолжаю смотреть, стараясь разглядеть лицо. Ничего не получается. - Листва на деревьях вновь начинает шевелиться, голос художника доносится издалека. - Но вот оно появляется в свете луны, и меня полностью поглощает ужас. Это чудовище: отвратительная маска, страшный оскал черных блестящих клыков, чернота в глазах. Но еще больший ужас внушает само его присутствие. Понимание неотвратимости чего-то ужасного заставляет меня кричать. Ничего не могу поделать.
И тут это происходит. Я вижу, как на меня накатывает волна непроглядной, бесконечной темноты. Взрыв!.. Ты можешь представить себе вспышку такой яркости, что выжигает глаза? Так вот эта темнота - ее негатив, если еще не хуже. Вспышка абсолютной тьмы. Мои легкие рвет от крика, кажется, лопнет мозг!.. Все это происходит за миг до того, как тьма накрывает меня. А следующее мгновение все меняется. Словно открывается другой взгляд, облачая мир в новые краски. Все встает с ног наголову. Весь мой ужас улетучивается. Его место занимает яростная ненависть ко всему, что окружает меня, даже к самому себе. Но это чувство бодрит, радует, придает сил. Оно сильнее любви, слаще, чем наркотический дурман. Не знаю, как еще это описать, но мне так хорошо, что я начинаю смеяться... Дима, ты меня слышишь? Димка!
Его словно вырвали из сна. Он понял, что стоит, протянув руку к картине.
Что с ним? Уснул? Но он прекрасно слышал Артема. Только будто перенесся в его сон: лес, словно живой; темнота в глубине поляны и нечто, выходящее из нее. Он уже видел его. В своих снах.
- Ты сказал, что она еще не дописана.
- Осталось оно. Но я никак не могу вспомнить... лица... С тобой все в порядке?
- Да. Мне пора. Завтра на работу.
Опять хоровод лиц в темной дымке. Но вот дымка становится светлее. Мелькание пропадает.
Ярко освещенная комната. Перед ним Геннадий. Протягивает сжатую в кулак руку.
- Мы нашли лекарство. - Он подставляет ладонь, и на нее высыпается горсть каких-то таблеток. - Прими.
Дмитрий подносит ладонь к лицу и вдруг видит, что это вовсе не таблетки. Это лица! Страшные кричащие гримасы - печати боли, страха и отчаяния!
Он в ужасе стряхивает их, и они падают куда-то в темноту.
Тут раздается знакомый свистящий звук - журналист начинает втягивать носом воздух. Это продолжается бесконечно долго, словно он пытается с воздухом втянуть что-то еще. Его лицо меняется, губы расплываются в страшной ухмылке, обнажая острые, блестящие чернотой зубы, в глазах проступает непроглядная тьма. Он начинает смеяться. И нет ничего хуже этого смеха...
Дмитрий проснулся в холодном поту. Крупная дрожь била тело.
Часы показывали, что пора на работу.
Как ни странно, он чувствовал себя лучше. Пусть на улице и моросил дождик, но утренний свет словно разогнал туман вчерашних переживаний. Ночной кошмар почти забылся. В голове была спокойная ясность.
По дороге он наблюдал: да, люди на остановке стояли с хмурыми лицами, нервничали при посадке - но это обычная ситуация; охранник у входа, знающий многих работников в лицо, вдруг взялся спрашивать у всех пропуск, ругаясь с забывшими его - это его работа; всегда приветливая секретарша сегодня сидела с недовольной миной - у каждого бывают проблемы. Ничего необычного.
На рабочее место он пришел в полной уверенности, что вечером к журналисту не пойдет.
Начальника сегодня не было, чувствовал он себя неплохо, и можно было спокойно заняться отчетом. Но часам к одиннадцати усталость вернулась. Она навалилась с двукратной силой, принеся головную боль.
Он задремал. Разбудил его шум в коридоре - ругались женщины. Спустя пару минут в офис, опустив глаза, вошла Валентина Петровна и молча села на свое место. Вскоре, вслед за ней, появилась Катя.
Он вопросительно глянул на девушку. Она одарила его таким ледяным взглядом что, сердце сжалось.
Что же все-таки происходит?!
Дмитрий на миг задумался, не живет ли девушка в его районе? Нет, наоборот - в другом конце города...
Стоп! Отчет. Нельзя отвлекаться.
Но работу вновь пришлось взять на дом.
Во дворе было пусто. Дмитрий почти дошел до подъезда, когда увидел в палисаднике соседского сына.
Сергей выгуливал Рекса. Он тянул собаку за поводок, но та, видимо прибывая в игривом настроении, упиралась, смешно перебирая кривыми лапами. Хозяину же, видимо, было не до игр, и он пытался угомонить питомца, прикрикивая на него. Но вот, наконец, парень поднял глаза и заметил, что за ним наблюдают. Лицо вытянулось, он отвел взгляд и, вновь прикрикнув на собаку, дернул поводок с такой силой, что щенок взвизгнул. Дмитрий хотел было что-то сказать, но парень уже скрылся из виду.
Как он не старался, но работу опять пришлось отложить. С приходом вечера, стали всплывать воспоминания о вчерашних событиях. Да и сегодняшние наблюдения не были уж такими обычными.
Сверху снова стали доноситься обрывки ругани. Что-то с грохотом разбилось, хлопнула входная дверь. Потом послышалось рыдание.
Что же твориться? Надо что-то делать.
Часы показывали полвосьмого - собрание у журналиста уже должно было начаться.
Дмитрий схватил куртку, распахнул дверь... На пороге стоял Сергей.
- Привет, - в голосе был вызов. - Я у тебя посижу?