Город был полон роз. От жары они теряли свежесть и стояли, как бы намеренно закидывая в глаза прохожим свою усталую бумажную грусть. Сергей из детства помнил, как ушел от бабушки, пока она с подругами, дамами в цветных платьях, стояла на краю огромной клумбы. Он тогда поднимал голову и розы, огромные, заслоняли солнце. А потом провалился сандаликом и в белый гольф набилась земля. Он вскрикнул и схватился за толстый стебель. Бабушка и подруги охали, отцепляя шипы от рубашки. Царапины заживали долго.
Сейчас, идя обок пышной, чуть вянущей каши из розового и белого, он достал из кармана горячий от жары и тепла своего тела мобильник и набрал номер. Сунул в ухо наушник. . Столько цветов и - вянут. Все разом. Как те подруги бабушки, еще с прическами, еще все в цветном и юбки колышет ветер.
Оленька не была большой красавицей. Невысокая, с крепкими плечами и короткими темными волосами. Когда увиделись впервые, стеснялась и оттого говорила какие-то грубости, краснела пятнами. А на прощание улыбнулась и подала руку. Он сжал хрупкие косточки и замер, ощутив, как под спортивной, с четкими мускулами фигурой проклюнулось ему в руку то, что внутри всего этого - нежное и испуганное.
Потом, как охотник, скрадывая, он все ловил те моменты, когда она, за внешним - вот такая. За два года их набралось немало. Во сне, или когда спорили и она замолкала, понимая - запуталась и он победил. Или когда смотрела на что-то, что трогало ее сильно, вдруг поворачивалась и видела, что он наблюдает. Тогда дрожали темные короткие ресницы и чуть кривились полные губы. Она четко отслеживала свою придуманную некрасоту. А он - любовался. Но охота утомляла и однажды он купил ей букет белых роз, свежих и величавых, с большими растрепанными головами. И понял, увидев, как задрожали ресницы - нашел короткую дорожку.
В ту ночь он любил ее нежно, так нежно, что к утру она расплакалась и так и заснула, с мокрыми ресницами, сжав кулаки на груди. А Сергей долго лежал на боку, направив в лицо ей прикрытую бумажным колпаком лампу, смотрел.
Потом были розы яркого цвета роз - розовые до сладости во рту. И после ночей с такими розами она боялась смотреть ему в глаза, говорила что-то бессвязное и убегала, еле успев умыться, не подкрашивая глаза и губы. Откинувшись на подушку, он улыбался, представляя, как она едет в трамвае и тихонько трогает языком краешек губ - сладко... А за ухом - маленький розовый лепесток, незамеченный деревянным гребнем.
Иногда он приходил на условленную встречу и его встречал букет. Когда ей самой хотелось выбрать - белые цветы или розовые. Первый раз очень волновалась, вдруг обидится. Он посмеялся. Пусть сама выбрала цвет, но игра - его.
Иногда ругались. Все влюбленные ругаются. Один раз - очень сильно. Он поклялся не звонить и выкинул все снимки из своего компьютера. Заблокировал номер ее телефона, пытаясь не обращать внимания на щекотку от знания - она все равно не позвонит. Умрет, но не позвонит первая.
Выдержали неделю. Вечная злая неделя, что никак не кончалась. В воскресенье он пошел на бульвар и долго стоял перед яркой палаткой, уставленной ведрами с цветами. В самом углу, сливаясь с темнотой, будто шевелясь в ней, жили черные розы, созданные из мокрого бархата с вишневым отливом на изгибах.
Он купил одиннадцать штук. В маленькой комнате, слушая как крякает телевизор хозяйки, стащил с комода вязаные кружевные салфеточки, сунул в ящик. Протер темную полировку до блеска, чтоб ваза и цветы отразились в ней. И по одной, обрезая наискось твердые стебли, поставил розы в прохладную воду. Из царапин на запястьях сочилась кровь, Сергей не стал ее вытирать.
Он посмотрел на отражения черных цветов в темной полировке комода. На свое отражение в глубине старого зеркала. Светлые глаза, русые волосы и жесткий рот. Обычное лицо, средний возраст, средняя фигура. Только вот темные точки в светлых глазах и складка меж светлых бровей. А так - средняя совершенно внешность.
И сел в углу, спиной к холодной стене.
Оля пришла через два часа. Открыла дверь своим ключом и, слышал, усталым голосом пару говорила с хозяйкой. Вошла и застыла в дверях, глядя на него, потом - на черные розы с кровавым оттенком. И снова на него. И - на цветы.
Минуту он ждал, что - выйдет и прикроет дверь - тихо, но плотно. Но зашла и прислонилась к двери с внутренней стороны. Опустила руки и лицо.
И тогда он встал.
Утром, когда он закончил смазывать все порезы и ссадины, она сложила на коленях руки, устав держать их на весу. В комнате смешивался запах цветов и перекиси водорода, печет, да, но зато не красит кожу. Сказала:
- Придется надеть блузку с рукавами, а - жара.
Он собрался что-то ответить, но Оля махнула рукой, не желая слушать. И, уходя, спросила:
- Будут и желтые цветы у нас?
Сергей покачал головой:
- Нет.
...Он держал мобильник перед лицом, глядя, как рисованная стрелка тычется вправо, докладывая о вызове. И ее голос в ухе. Она что-то сказала, неважно, главное, сегодня воскресенье и маленькая комната так привыкла к ним, - наверное, скучает, когда Сергей уезжает из города. Он спросил, перекрывая ее голос:
- Какие розы? Скажи.
В наступившем молчании другое его ухо ловило разморенное гудение жары вокруг и за клумбами вскрики автомобилей на повороте шоссе, топот детей на дорожках парка и плач оцарапавшегося мальчишки, который полез в самую середину огромной клумбы.