Эттея осторожно повернула кисть правой руки так, чтобы пальцы левой можно было прижать к бьющейся на запястье жилке.
Выровняв дыхание девушка принялась наблюдать за сверкающими змейками, скользившим по поверхности каменных наручников. Тонкая, прочная цепь, проходившая сквозь кольца, впаянные в браслеты, крепилась к вбитому чуть ли не под потолком крюку в стене.
Несколько вдохов и выдохов, и сумасшедшее биение под кончиками пальцев замедлилось, и Эттея сосредоточилась на некроплетении, наложенном поверх камня. Не будь его, угрожавшего иссушить руки при попытке освободиться, девушка бы попробовала вырваться на волю.
В конце концов, магия это не всё, чем владела Эттея – использовать для защиты то, что есть под рукой, её учили с девяти лет.
Увлекшись распутыванием чужого плетения, девушка не заметила двух человек, зашедших в комнату.
— Ты, — Эттея подняла глаза на толкнувшего её в плечо высокого, крепкого мужчину, видимо, охранника. Потом перевела взгляд на стоявшую за ним полную, красивую женщину, суетливо трепавшую ухоженными пальцами концы пояса завязанного бантом на талии. Та побледнела. — На сцену! — приказал мужчина.
* * * * *
— Знаешь… — Дагим остановился на верхней, лестничной площадке перед дверью особняка друга. — Что-то есть во всех этих… Пенсия... Страховка здоровья… Отпуск… Я вот тоже хотел бы отдохнуть, и чтоб мне денег выдали на отдых, да только у наших не допросишься. В последний раз отдыхал на островах, так меня через два дня назад вызвали. Только приехал. — Дагим печально вздохнул, состроив скорбную гримасу. — К морю не сходил. Вином местным не побаловался. А меня уже... В общем, я догадываюсь, почему отдел Унрема с трудом нашёл человека, который рассказал, как у Озёрного всё устроено.
— К счастью для нас, — Лаэм ухмыльнулся,— даже среди тех, кому Озёрный весьма и весьма улучшил жизнь, недовольные нашлись. Немного, правда. Из документов Унрема я понял, беспорядков на заводах Енев никогда не было. Не то что...
— Ты о ткацкой, что в прошлом году сожгли, вспомнил, — вступил в разговор самый молчаливый из друзей. — Там жалование задержали почти на три месяца, вот народ и взбунтовался. Да ещё и наши зарубежные «друзья» помогли.
— Ну, насколько я помню доклады по тому делу, вмешательство вы так и не доказали, — подколол Дагим друга, служившего в ВКР.
— Нам запретили применять особые методы. Высокая политика. Да и так всё было ясно. Откуда у людей, не получавших жалование, появились деньги на мощные артефакты? Кстати, некоторых «друзей» мы прямо на погромах взяли. Они там что? Чай пили, печеньки ели? — Рэндс повернулся к Лаэму. — Мы так и будем стоять на пороге твоего дома? Или пригласишь войти?
— Прошу, — хозяин особняка нажал на ручку и распахнул высокую створку.
— Милорд! Умоляю! — растрёпанная, полная женщина в форменном платье бросилась к Лаэму. Упав перед ним на колени, она склонилась, распростершись по полу. — Помогите! Умоляю! Моя девочка!
— Что случилось, Рэм? — спросил хозяин дома у дворецкого, стоявшего навытяжку у двери.
— Экономка с дочерью ходили на рынок. Росина потеряла Ронию из виду, когда расплачивалась за зелень. Кто-то видел, как потерявшую сознание девушку усаживают в карету. Никаких знаков на экипаже не было. Лошади самые обычные, какие есть почти во всех конторах извозчиков. Описание похитителей расплывчатые. Но, свидетели сходятся во мнении, что мужчины, коих было двое, аристократы. Больше никаких сведений получить не удалось.
— Благодарю, Рэм! — Маркиз коротко кивнул, указывая на женщину, и, нахмурив брови укоризненно посмотрел на дворецкого.
Тот быстро подошёл к экономке и, что-то тихо приговаривая, помог ей подняться.
Женщина словно не в состоянии держаться на ногах тут же вцепилась в лацканы его фрака и, повернув покрасневшее, с опухшим носом, зарёванное лицо к лорду слегка гнусаво спросила: — Вы же найдёте мою девочку, милорд? Я что угодно...
— Не волнуйтесь, Росина, мы обязательно вернём её домой, — лорд поднял руку и, немного помешкав, легонечко похлопал женщину по плечу. — Вернём.
— Вернём? Мы? — Удивлённо спросил у Лаэма Рэндс.
— Ночь девственниц, — задумчиво произнёс разом посерьёзневший Дагим. — Раньше на аукционы выставляли только желающих.
— Желающих? С каких пор проданные дочери, племянницы и сиротки стали желающими? — В низком, звучном голосе маркиза прозвучала злость.
— Собираешься привлечь служащих своей конторы? — поинтересовался Рэндс.
— Да. Иначе нам за ночь город не обыскать.
— Мы, конечно же, не тайный сыск, но кое-что можем. — Дагим ухмыльнулся. — Есть у меня несколько нужных нам адресов.
Небо начало розоветь, и Лаэм уже был не так уверен что сможет выполнить своё обещание. Ему оставалось проверить два адреса, и маркиз мысленно проклинал молодых бездельников, затеявших постыдное развлечение.
Хотя, и в этом рейде нашлись положительные стороны: список высокородных семейств, которым предстояло встретиться с последствиями неблагоразумного поведения своих отпрысков рос, а вместе с ним рос и список будущих подопечных вдовствующей маркизы.
Возможно, окунувшись в заботы о девушках, деятельная маменька на время забудет, что сыну уже исполнилось тридцать, и перестанет приглашать в его дом подходящих, по её мнению, девушек на выданье.
Если к первому дому в списке адресов маркиз и его люди подходили тайно, то сейчас мужчины шли не скрываясь.
От воздуха, пропитанного запахами несвежих продуктов, и сдобренного ароматами пряностей, доносившимися со стороны находившегося рядом порта, перехватывало дыхание.
Щедро вылитая жильцами покосившихся домиков на улочки окраины и смешавшаяся с мусором и гниющими отходами дурно пахнущая вода, пропитавшая тонкие подошвы мужских ботинок и низ брюк, вызывала чувство омерзения. Скула, пострадавшая в драке и сейчас наливавшаяся синяком, портила и без того отвратительное настроение.
Светившиеся защитные нити плаща и пелерины, накинутой на голову вместо утерянной где-то шляпы, заклинание «последний удар», сияющей перчаткой обволакивавшее пальцы правой руки и шпага в левой, предупреждали тех, кому не сиделось дома или в трактире, об опасности встречи с разъярённым магом.
Высокий мощный охранник у двери в бордель «Отдых усталого путника» был благоразумен и, шагнув в сторону, исчез в тени дома.
Зал, в котором проходил аукцион, Лаэм нашёл по доносившемуся из него шуму.
Зайдя в помещение с небольшой сценой, размещённой напротив двери, и заставленное мягкими стульями с развалившимися в них молодыми и не очень мужчинами, бросив взгляд на просвечивающий сквозь прозрачный занавес тонкий силуэт стоявшей на возвышении девушки, Лаэм опешил.
Расправленные плечи и гордо поднятая голова, изящная линия плеч, и полыхающие зелёным наручники на запястьях, ошибиться было невозможно – на аукцион выставили аристократку. Мага.
Развеяв заклинание Лаэм опёрся плечом на косяк и принялся наблюдать за торгами.
Зал тонул в полумраке и клубах дыма от горевших ароматических свеч, расставленных на треногах возле стен.
Маркиз усмехнулся: голоса присутствующих сливались в непрерывный гвалт разбившихся по стаям птиц.
Ближний к нему ряд стульев занимала группа торговцев средней руки. Крепкие, основательные мужчины, приведшие отпрысков-подростков знакомиться с одной из сторон взрослой жизни. Двое юношей сидели в середине. Один из них всё ниже и ниже склонял голову, зато второй, вздёрнув подбородок, о чём-то спорил с соседом.
Пару следующих рядов занимали служащие разных рангов. Намётанным глазом мужчина выделил тех, работает в госконторах. Бросающие на своих менее удачливых в карьере коллег презрительные взгляды хорошо одетые мужчины, были не меньшими снобами – Лаэм знал это по своему опыту, чем многие из его знакомых, аристократов.
С того места, где он стоял, передние ряды просматривались плохо. Но, судя по причёскам и фракам, заполучив такой заманчивый лот, как аристократка-маг, хозяйка заведения сумела привлечь к аукциону внимание членов знатных семейств.
И расстаралась, вложив немалые деньги в мероприятие.
Незаметными тенями среди посетителей скользили одетые в белые фраки официанты, разнося вино и более крепкие напитки.
Едва слышно звучала мягкая, расслабляющая мелодия.
Лаэм обвёл помещение взглядом, но не обнаружив музыкантов, взял этот факт на заметку.
Взошедший на сцену мужчина поднял руку, привлекая внимание, и торги начались.
Цена стремительно росла. Лаэм запоминал местоположение тех, кто делал ставки. Его идеальная память в своё время стала одной из причин, благодаря которой он, в сравнительно молодом возрасте, занял пост главы отдела стратегии и тактики.
Мужчина позволил себе слегка позлорадствовать – глава налоговой будет ему должен. Теперь часть запросов на снижение налогов можно будет смело отправить в мусорную корзину, и не тратить время на проверки.
Если потомок проматывает такие суммы, то родителям явно не следует беспокоить занятых людей жалобами на плохой урожай, болезни скота и другие причины своей задолжности государству.
То там, то здесь взлетала рука, обозначая ставку.
Аукцион стремительно близился к завершению.
Гул нарастал, и вдруг разом стих. Окончательная цена повергла всех в шок.
Маркиз никогда не был ни бедным, ни жадным, но результат, сравнимый с годовым доходом от крупного поместья, впечатлил и его.
На проданную девушку надели широкий плащ и, накинув капюшон на голову, прикрыли её лицо.
Лаэм осторожно нажал ногой на рычаг, для удобства разносивших напитки официантов удерживавший створку в открытом состоянии, опустил его и, бесшумно затворил дверь.
— Лорды! Господа! Вас приветствует тайный сыск Его Величества!
* * * * *
— Прошу, — Эттея протянула скованные руки мужчине, который помог ей сойти с возвышения и, прикрывая собой от толчков сновавших по залу и коридору людей, вывел на улицу. — Пожалуйста!
Мужчина явно не торопился, стараясь не повредить наручники и не стереть отпечатки чужой силы.
Но, стоило только развязать последний узел, как браслеты, полыхнув фиолетовым огнём, осыпались пеплом на землю.
Из-за низко опущенного капюшона Эттея не могла рассмотреть лица своего освободителя, зато хорошо услышала не очень приличные слова, тихо произнесённые им. И улыбнулась – аристократическое воспитание спасовало перед злостью.
— Охранять и защищать! — приказал кому-то незнакомец, и девушка увидела две пары чёрных сапог, появившихся в кругу света от фонаря, приблизившихся к ней и остановившихся рядом.
Покачнувшись, Эттея сделала небольшой шажок вперёд, и покачала ступнёй из стороны в сторону, позволяя пеплу прилипнуть к подошве домашней туфельки.
Буквально сразу после этого, кто-то осторожно прикоснулся к её руке.
— Прошу отойти. — Мужчина в тёмно-синем, форменном костюме поставил на землю саквояж, присел возле кучки пепла и, достав из саквояжа стеклянный флакончик, принялся собирать в него оставшийся пепел.
— Мне не хотелось бы стоять на виду у всех, — тихо сказала Эттея, и, придерживая полы длинного плаща, двинулась в сторону границы освещённого круга. Охранники, не протестуя, пошли с ней.
Оказавшись в тени девушка прикоснулась к нанесённой невидимыми, магическими чернилами чуть ниже локтя татуировке, и аккуратно влила в неё силу. Рисунок крохотной, летучей мыши постепенно обрёл объём, и, зверёк, спикировав с руки, расправил крылья, и стремительно исчез в темноте.