Аннотация: Рассказ участвовал в Международном конкурсе "Согласование времен 2012". Вошел в итоговый сборник прозы. Конкурс проводит сайт "Русский Автобан".
За ней с грохотом закрылась железная дверь. Продолжая бежать в кромешной тьме, но уже вниз по ступеням, она чуть не упала, но удержалась, под ногами захрустело битое стекло. Шаг, - и уткнулась в стену. Ощупью прошла вдоль стены, почувствовала дуновение теплого воздуха, нащупала ящик и села, обняв трубу парового отопления.
Прислушалась, - готовность моментально вскочить и бежать еще держала в напряжении тело, но это ненадолго. Обычно она, особенно в тепле, она малоподвижная. Алкоголь, сначала действовал возбуждающе, но, накопившись с избытком, сковывал тело, и только взбудораженный мозг выдавал такие сны, куда там голливудским фильмам с их актерами и декорациями.
Но сейчас погружения в спасающие от реальности сновидения не наступало. Ноги не согревались. Газеты вместо стелек скатались в мокрые плотные шарики, но вытряхнуть их невозможно, замки у сапог давно сломаны, и вместо них толстая, сложно перекрученная сильными пальцами Вадима проволока. С тех пор, как он исчез, она сапоги не снимала.
Подняла одну ногу, встряхнула, потом другую, по голым икрам до бедер побежали холодные ручейки. Стала тереть коленки, пытаясь согреться, но быстро устала. От резких движений возобновилась боль в желудке. С тех пор, как увидела крытую грузовую машину с освещенным номером 07 - 52, бежала так, что о желудке забыла, спряталась за мусорными баками, потом снова бежала, петляя дворами, пока не поняла, что никто за ней не гнался.
Погреться бы и отдохнуть, но организм требовал своего: пришлось оторваться от трубы и подняться с ящика. Встала, и от неожиданного голоса над головой опять села. Испугалась, но вскоре поняла, в квартире на первом этаже, как раз над ней, включили телевизор.
Ясно, что телевизор, у дикторов радио другие, более мягкие голоса. По соседскому радио они с Вадимом обычно узнавали время. Он не любил выходить из дома, не зная времени, чтобы в перерыв не попасть. Торчи тогда на ветру у закрытой двери магазина.
Голос диктора стал громче, будто специально для неё усилили звук. Она прислушалась, и дрожь пробрала её. Передавали то самое сообщение.
"Отлов наркоманов и алкоголиков успешно ведется по всем направлениям города. Действуют отряды милиции и специально обученные отряды добровольцев. Администрация города напоминает, что выходить на улицы после девяти вечера и до шести утра без специальных пропусков, выданных жилищно-коммунальным отделом по месту жительства, не разрешается.
Уважаемые граждане, берегите себя и экономьте время правоохранительных органов, не выходите без необходимости на улицы города в вечернее и ночное время, не осложняйте работу милиции и спецдобров.
Интервью с одним из начальников спецдобров состоится после выпуска новостей".
Она достала из кармана пузырёк с камфарным спиртом. Вадим давно закупил по-дешевке в аптеке. Сумел как-то, хотя ни ему, ни ей уже давно ничего не отпускали. Принёс домой целую кошелку показавшегося ей тошнотворным, средства, забыла от чего, и сказал, наступят времена, и эта дрянь хорошо пойдет.
Перед последним уходом взял несколько пузырьков, при ней брал, и она тоже взяла, когда уходила. В кармане сейчас четыре почти пустых пузырька, но она время от времени встряхивает их, и несколько капель вытекает на язык.
Снова прислушалась к голосу над головой.
- ...начальник специализированного отряда добровольцев Новиков Валерий Константинович .Валерий Константинович, расскажите, пожалуйста, телезрителям о вашей работе
- Отряды добровольцев комплектуются из специально особо обученных в основном мужчин до тридцати пяти лет и оснащены новейшими средствами реагирования на наркотики и алкоголь. Но мы в основном рассчитываем на свои физические силы, так как международной конвенцией по правам человека запрещено использование оружия и обученных на наркотики собак. С трудностями в связи с этой конвенцией мы успешно справляемся и отловили уже в течение недели свыше тысячи отбросов. Учтите, я говорю об успехах только нашего отряда.
- Валерий Константинович, телезрители спрашивают, как к вам можно попасть, гм, в смысле работы, одним словом, какими знаниями и умениями должны обладать доброволец.
- Я вам уже сказал, он должен быть физически сильным, уметь бегать на длинные дистанции. Ну и знания. Что тут сказать, .к нам приходят в первую очередь высокообразованные люди. Я сам окончил университет, исторический факультет, сейчас учусь в аспирантуре.
- Что важнее для добровольца, физическая сила или интеллект?
- Смелость, конечно, нужна, но не это главное. Пьяный или одурманенный наркотиком не так опасен, как трезвый. Но изобретательны они очень, умеют прятаться. Отсюда сложности. Со своей задачей мы успешно справляемся при поддержке населения города. Только за предыдущую ночь, благодаря помощи со стороны граждан мы отловили двести восемнадцать единиц.
- И что вы с ними делаете?
- Держим в спецприёмниках в точение трёх дней в ожидании родственников, способных оплатить наши услуги, а затем отправляем в специально отведенное место в районе городской свалки, и бригады жилищно-коммунального хозяйства приступают к их ликвидации.
- Что для вас важнее: материальное или моральное удовлетворение?
- Конечно, моральное. Знать, что нужен и полезен людям, очень важно. Но и материальное вознаграждение тоже немаловажно. У меня сын, жена - студентка университета. Зарплата моя, можно так назвать, сдельная, зависит от количества пойманных единиц.
- Пойманных или ликвидированных?
- Пойманных. Но практически все пойманные потом ликвидируются.
- Спасибо, Валерий Константинович, телезрители желают вам успехов в вашей нелёгкой и опасной работе на благо нас.
- Спасибо, но что тут опасного?
Она представила, как этот Новиков пожимает сильными плечами, и с тоской подумала, что Вадим, наверное, попался, или раньше, ещё до её ухода из дома, или когда пошёл её искать.
Как вышла из дома и сразу почувствовала, что за ней следят. Восьми вечера ещё не было, точно знала, но всё равно надо было вернуться. Соседи, наверное, сообщили о ней и Вадиме. Зачем-то потащилась непонятно куда и непонятно зачем. Пряталась в подъездах, обходила оживленные улицы. Торопилась успеть и до восьми домой вернуться. В жилконторе пропусков им с Вадимом не дали, сказали, заплатите за квартиру, тогда получите пропуск.
Опять начались спазмы желудка. Она достала пузырёк с запахом камфары и вытряхнула на язык несколько капель жгучей жидкости. Некоторое время сидела неподвижно, чтобы успокоить желудок. Сверху доносился мужской голос, похожий на козлиный:
"...так сказать, сюжетно мы на сегодняшний день, образно говоря, находимся на краю пропасти, пребываем в самой трагической стадии нашего бытия, но это необходимый и закономерный этап нашего развития к оздоровлению общества. Я, пройдя через многие раздумья и размышления, пришел к единственно верному на данном этапе выводу: чтобы наше обществе не захлебнулось, а также для сохранения и умножения здоровых сил, я взял на себя такую ответственность".
Телевизор умолк.
В облаву она уже попадала. Вадим сказал, опытная, теперь осторожнее будешь. Пили у Лёхи, и вдруг её домой потянуло. Тогда успела в подвал нырнуть, прислонилась к стене, закрыла лицо рукой. Луч фонаря скользнул по ней, но она не высветилась, слилась с трубой, обмотанной чем-то, как раз под цвет её серой шубы.
Шубы уже нет. Тогда же, когда она выбралась из подвала, уже на повороте к дому, рядом остановилась легковая машина. Ей дали выпить, сначала было весело, но потом её избили и сняли шубу. Она замёрзла и зашла в чужой подъезд. Какая-то женщина вынесла эту куртку, почти новую, но цвет светло-серый, ночью заметный.
От воспоминания о пережитом её затрясло, и вдруг раздался шорох непонятного происхождения. Она бросилась вверх по ступеням. Прожектор на высотном доме ярко осветил её, будто на сцене: перед ней зрительный зал, а она никого не видит. Когда-то пела на сцене, но это было давно.
Она не выдержала яркого освещения и забежала в подъезд дома, на второй этаж, села на ступеньку, прислонившись к холодной стене. И сразу погрузилась в дрёму. Но, почувствовав, что кто-то стоит рядом, открыла глаза. Над ней склонился мужчина. Он недолго рассматривал её, потом спросил:
Мужчина постоял над ней, потрогал колено, провел по ноге, задирая юбку:
- Да ты вся мокрая.
Он повозился с дверью у неё за спиной, щелчок, железный скрип, гулкий стук и тишина.
Ждала целую вечность. Наконец, открылась дверь, и мужская рука протянула стакан. По виду поняла, водка. Это спасение, это лучшее, чего можно было ожидать. Теперь согреется и с новыми силами и светлыми мыслями выдержит эту ночь и спасётся.
Она улыбнулась, стараясь быть обаятельной:
- Можно еще немного? - коснулась рукой бедра мужчины.
- Обойдёшься, - он потрогал её грудь, помял живот, проверяя на упругость. Дверь скрипнула, и женский голос позвал его. Он одним прыжком преодолел ступени, и дверь захлопнулась.
Тепло растекалось по всему телу, ей стало хорошо, как будто сейчас придет Вадим, и они вместе доберутся до дома. Хотелось еще водки, чтобы закрепить хорошее настроение и рассеять все сомнения о спасении. Она тихо постучала в железную дверь, потом громче, дернула за ручку. Дверь открылась, и волосатая рука больно толкнула её в грудь. Она качнулась назад и упала. Слёзы потекли по лицу от обиды, она заплакала, всхлипывая, жалея себя, потом устала и, свернувшись клубком на каменном полу, перестала думать и воспринимать звуки и шорохи. Но холод мучил её даже во сне.
Долго просыпалась от голосов и стуков, но глаз не открывала, ждала толчка. Вадим обычно, когда она не хотела просыпаться, сбрасывал её с матраца и весело смеялся. А она, лёжа на полу, швыряла в него всем, что попадало под руку. Потом он любил её долго и нежно.
Он говорил, что её нельзя уничтожать, она любому мужику пригодится, потому что хорошая и красивая.
Наконец, открыв глаза, поняла, что лежит не дома, а в чужом подъезде, и уже утро. Можно идти домой, уже не опасно. В это время отлов запрещен. Порылась в карманах куртки, ключа от квартиры не было. Попыталась вспомнить свой адрес, в панике решила, ни за что не вспомнит, но губы зашептали: "Красноармейская, пятьдесят шесть, восемь, пять - шесть - восемь.
Немного успокоилась, ключа нет, но адрес помнит. Страшная ночь кончилась, и дом обязательно найдётся. Дома её ждёт Вадим, сын пойдёт работать, и у них будут деньги. На пособие по инвалидности Вадима и зарплату сына они хорошо заживут, и за квартиру заплатят, и ей новую шубу купят. Точно такую, что когда-то отец сына ей подарил. Добрый был мужчина, вот только женатый.
Она увидела рядом с собой на газете хлеб с колбасой, есть не хотелось. Неожиданно с громким лаем из лифта выскочила собака и схватила зубами колбасу, - еще совсем щенок, но уже похожий на овчарку.
К ней подошла женщина с еще не проснувшимся лицом, в яркой куртке, накинутой на плечи.
- Вот так сюрприз, - женщина смотрела на нее, и лицо ее постепенно принимало осмысленное выражение: взгляд остановился на ее красно-синих руках, обмороженных прошлой зимой, на лице, наверное, все еще виден синяк под левым глазом. Собака лаяла и бросалась то к ней, то к хозяйке.
- Тише, Чарли, успокойся, фу, какая собака. А вы, милая, подождите, я только пса выведу, вы подождите, я вам помогу, - женщина почти выбежала вслед за псом из подъезда, снизу донеслось гулкое, - подождите.
Как же, ждите ее, премию захотела, пятнадцать минимальных окладов, как же, деньги хоть небольшие, но приятно и такие получить.
Надо бежать, бежать, вверх по лестнице, на чердак, там спасение, но ее догнала громко дышащая собака. Бежать дальше не было сил. Рядом остановился лифт, из него вышла, улыбаясь, женщина с проснувшимся и порозовевшим лицом.
- Чарли, не лай, Чарли, свои, - говорила она ласковым голосом. - Зачем же вы пешком поднимались? Можно было на лифте, все -таки седьмой этаж. Входите, вам нужно согреться, - она открыла железную дверь, прошла с собакой в ванную, полилась вода.
Она осмотрелась и поняла, что попала в дорого обставленную комнату, попыталась сесть на стул, но упала, споткнувшись о край ковра, больно стукнувшись о журнальный столик.
- Ничего страшного, мы сейчас поднимемся, правда, Чарли? Мы сейчас тете поможем, - ласково говорила женщина.
Она посмотрела снизу в лицо женщине:
- У вас такой голос, вы как ангел, спустившийся с небес, - ей хотелось задобрить хозяйку, - хорошо живете, красиво, муж, наверное, у вас есть и много зарабатывает.
- Да, муж, но и я тоже работаю. Вставай, нечего лежать, вставай же, - женщина попыталась взять ее за руку, но она сама поднялась и села в кресло.
- Извините, я вам ковер испачкала, но сапоги не снимаются. Нельзя ли воды? Я пить хочу.
- Не волнуйся, дам, и выпить найдется, ты только больше не падай.
Женщина ушла и вскоре вернулась с подносом, заставленным едой и напитками.
Она выпила стакан воды, потом вишневый ликер из хрустальной рюмки, но к еде не притронулась, опасаясь за свой желудок. Уходить никуда не хотелось. Ей вдруг вспомнилось, что взяли их друга Лёху, инвалида по зрению, а мать его не пошла выкупать, сказала, сколько ей этой жизни осталось, хоть на старости поживет спокойно без сына. Вадим, узнав об этом, пил беспробудно, а она умоляла, что Лёху надо спасти, они должны спасти Лёху. Она твердила, чуть не в истерике, спаси Лёху, Вадим ударил ее по лицу. Что спасать, если с того дня, как его взяли, уже неделя прошла.
Вадиму важно знать число, месяц и день недели, а ей без разницы: вторник, четверг или выходной.
Женщина все уходила и приходила, наконец, села в кресло напротив.
- Ну как? Все нормально?
- Лёху взяли, а мать не пошла за ним. Вы не думайте, я не пьяница. Я из-за Лёхи. Его взяли, был и пропал, был человек и не стало. Жил - жил, никому не мешал, жил бы еще. Вадим не смог помочь, - она махнула рукой и чуть не упала с кресла. Женщина подлила ей ликера из яркой бутылки. - Где Вадим, не знаю, я пошла его искать, помню адрес, ключ потеряла, адрес помню: Красноармейская, пятьдесят шесть, восемь. Я сейчас пойду, немного посижу и пойду домой, может, Вадим меня ждет. Вот только ключа нет
Она услышала, как открылась железная дверь, и вжалась в спинку кресла. Пес навострил уши, женщина вышла из комнаты, донесся ее голос: "Что так долго?", мужской бас что-то ответил, потом другой, тоже мужской: "Уберите собаку".
Женщина увела собаку, видимо в ванную.
Отчаяние охватило ее, она рванулась, но ее схватили за руки, и она почувствовала резь в глазах. Попыталась разглядеть тех, кто держал ее, но туман ослепил ее, попыталась вырваться, ее толкнули, и она упала лицом на ковер, задыхаясь.
Ее вынесли люди в масках, но она их не видела, только чувствовала сильные, безжалостные руки. Следом шла женщина и взволнованно говорила: "Вы не забудьте адрес, пожалуйста, и фамилию, деньги для нас не лишние". Глухой голос ответил: "Откройте окна и двери, не волнуйтесь, мы вас не забудем, что положено, получите".
Машина долго везла ее по неровной дороге, и когда она приходила в себя и начинала стонать, в ее лицо направляли струю едкой жидкости.
В один из моментов, когда сознание вернулось, она услышала:
- Как работать с таким оснащением? На одну бабу целый баллон тратится. Дали бы веревку, кляп в рот и все дела.
- На них никакой яд не действует. Вчера телевизор смотрел, почувствовал резь в глазах, слезами умылся, а им хоть бы что.
- Смотри, она очухалась, веки дрожат.
- Пусть ее, не надо трогать.
- Это почему? Чтобы потом на нас жаловались? Она разорется, кто-то из прохожих донесет начальству: алкоголичку поймали в дневное время. Едем ведь по центральным улицам.
Она опять потеряла сознание. Пришла в себя ночью, все тело онемело, болели глаза, горло. Ей было жутко. Болезнь и раньше бывала, не без этого, но она знала, боль пройдет. И желание выпить сбудется: ей нальют, она выпьет, и уже не так страшно жить. Чем больше страдаешь, тем радостнее на душе потом. И жизнь снова прекрасна.
Сейчас она понимала, концом ее страданий будет смерть. Смерть неизбежна, какой бы тихой и послушной она не старалась быть для этих людей.
Но мысль эту мог вынести только очень сильный человек, она же всегда была слабой. От ужаса она стала задыхаться и из последних сил закричала, разрывая горло. Изо рта потекло что-то теплое, кровь, - догадалась она.
Кто- то потрогал ее, руку, нащупал пульс, донесся голос: "Живучи эти заразы, третьи сутки без воды и без еды и вон как разоралась".
Ей на голову накинули мешок, и она почувствовала обжигающие уколы в ногу и в плечо.
Мокрое, холодеющее тело забилось в предсмертных конвульсиях.
Светло-серую куртку отложили в сторону, а все остальное сожгли на городской свалке.