С утра я читала рассказы Тэффи, особенно понравился "Выслужился", про глупого Лешку, полного "адиота". Живая речь, читается легко, герой убедительный.
Лешку жалко. Кого-то он мне напомнил, я порылась в памяти, смутный образ не прорисовывался, решила не зацикливаться, имя само всплывет.
Потом пришло сообщение от Гены Крохина, друга по писательскому сайту. Он попросил прочитать короткий рассказ и дать совет, как его улучшить.
Рассказ про любовь, к сюжету претензий не было, хотя столько написано о первом свидании, что писатель вряд ли чем-то удивит. Но не это главное: плохой текст я чувствую, только взглянув, - будто не дышит. От чтения устала, как обычно бывает, когда автор пишет через пень-колоду.
Но на просьбу откликнулась и нехотя стала редактировать. Предложила убрать повторы, избыток местоимений, заменить неточные эпитеты и обратить внимание на то, что не надо писать "взмахнуть снизу вверх" и "опустить сверху вниз" - типичные ошибки начинающих.
Только отправила письмо, позвонила подруга и стала жаловаться: о, ужас, весна наступила, примерила прошлогоднюю куртку, обтянула спину, заметны все складки как на бегемоте. В летний сарафан не влезть, юбка не застегивается.
Она экскурсовод, умеет себя подать, внимательна к деталям, по-особому завязанный шарф, платок, сумка, обувь, - все подобрано со вкусом, недаром окончила искусствоведческий факультет университета.
─ Почти ничего себе не готовлю, бывает, обхожусь только несладким чаем, - чуть не рыдала подруга, ─ почему я так пухну? ─ Мы не виделись с Нового года, и я ничего такого не заметила. Наверное, не обратила внимания. ─ Ты должна мне помочь, кто, если не ты, мужу все равно, ему только пироги с рыбой подавай.
Договорились встретиться сегодня у нее, что тянуть, обещает приготовить мою любимую шарлотку.
У меня были другие планы, но расстроенную подругу как-то не по-товарищески оставлять без поддержки.
Правда, ее "почти не ем, клюю по зернышку, как птичка" я всерьез не приняла. Твердо усвоила еще в школе на уроках физики: сколько материи отымется в одном месте, столько прибавится в другом. И наоборот, сколько прибавится, столько отымется. Тьфу, привязалось.
Я пришла к ней под вечер, муж на рыбалке, сын с друзьями. Она только вернулась с экскурсии по городу.
Да, заметно раздобрела, особенно в талии. Я попыталась успокоить, ничего, до лета еще есть время.
Как обычно, встреча происходила на ее кухне. Стол завален грязной посудой, на плите кастрюля и сковорода, думаю, тоже немытые. Не ошиблась, она открыла крышку кастрюли.
─ Суп с фрикадельками. Осталось немного, правда, фрикадельки съели. Хочешь?
Я отказалась. Мы заговорили о готическом стиле в архитектуре, и чем он отличается от византийского. При этом она вычерпывала поварешкой остатки супа и проглатывала. Понятно, не выбрасывать же.
В сковородке надкусанный омлет, "с анчоусами", - засмеялась она. После моего отказа быстро съела, так быстро, будто не пережевывала. Кусок недоеденного хлеба туда же.
В вымытой кастрюле замесила тесто, стала чистить яблоки, резать, - кусок в кастрюлю, кусок в рот. И при этом, не переставая, говорила, - что тут скажешь, - профи.
Пока пирог доходил в духовке, хозяйка налила мне чай, открыла полулитровую банку с черничным вареньем, придвинула мне, я отказалась и с ужасом наблюдала, как она через край высосала половину банки.
Пирог получился вкусным как всегда, ароматный свежезаваренный чай, я наслаждалась. Наконец она села, налила себе чай без сахара, отрезала квадратик шарлотки три на три сантиметра. Я наслаждалась, а она с выражением глубокой обиды откусывала по крохам пирог и долго пережевывала.
Бедная, несчастная, кто, если не я, ей поможет. В полной уверенности, что делаю правильно, как говорится, без тени сомнения, перечислила все, что она съела до этого.
Реакция удивила, она медленно, не сводя с меня странного взгляда, поднялась и с выражением глубокого возмущения заговорила:
─ Ты следила за мной! Я старалась для тебя, а ты считала куски? ─ Я пыталась оправдаться, ведь сама просила помочь, но она не слышала. ─ Как же так? Я от тебя такого не ожидала.
Она смотрела на меня, будто впервые увидела, и то, что видела, пугало и сердило ее.
Мы холодно расстались.
Идиотка, - ругала я себя, - по собственной глупости потеряла подругу.
От Гены Крохина пришел ответ: "За три года я написал тридцать книг, каждая объемом 400 тысяч знаков. Естественно, количество сказалось на качестве, но это не значит, что нельзя читать. Не ожидал от вас, думал, что мы друзья, а вы оказались злой и завистливой.
Но он сам просил. А я всего лишь старалась услужить. Как Лешка из рассказа Тэффи, бессмертный образ "адиота".