Аннотация: Грустноватый рассказ про странного ангела-хранителя.
Сердце хранителя
Его душа напоминает мне бесконечное полотно, безликую пустыню хромированной стали. Слепящее солнце просто обжигает глаза, поэтому я стараюсь смотреть под ноги. Но это мало помогает: раскаленная сталь сверкает ничуть не хуже этого долбанутого солнца на светло-пепельном небе.
Я уже примерно месяц бреду по этой пустыне. Без пищи, воды... мне это нафиг надо. Я не чувствую даже в полной мере чудовищного жара раскаленного металла вокруг - лишь тепло под ногами и легкое покалывание стальных солнечных лучей.
В конце концов, метафизическая сущность ангела-хранителя и не предполагает зависимость от внешней среды. Хотя я, наверное, еще долго буду с ностальгией вспоминать приятный холодок вакуума...
И словно в резонанс моим мыслям раздается этот ненавистный спокойный голос:
- И все же я бессердечен, не отрицай.
- У тебя есть сердце, идиот! - кричу я в пространство. - Я же слышу, как оно бьется!
Я в самом деле чувствую под ногами ритмичное подрагивание.
- Лишь как орган кровеносной системы, не более, - отвечает голос, все такой же спокойный, лишь немного пробиваются насмешливые нотки. - На биологическом уровне оно есть, не спорю.
- Ну и иди ты в пень со своей биологией, - бурчу я и иду дальше.
Где-то через час я начинаю различать на горизонте что-то белое. Настроение тут же поднимается до точки плавления льда, и я ускоряю шаг. Понемногу это белое пятно приближается и приобретает вид бетонной стены.
- Так, - говорю я, подходя к ней и запрокидывая голову, чтобы оценить ее размеры. - Класс.
Стена явно выше меня, причем раза так в два.
- Ну и что ты теперь будешь делать? - спрашивает голос.
- Тебе так интересно? - я со злостью пинаю стену.
Голос смеется и с ехидством отвечает:
- Ага. Все равно мою душу могу изменить только я. А у тебя, кстати, нимб набок съехал, упадет скоро.
- Ничего, его рожки поддерживают, не упадет. А ты бы лучше не обо мне волновался, а о себе.
- А что я? Я доволен собой.
- Вот именно, - я снова пинаю стену, уже сильнее, конечно же, ударяю ногу и мысленно матерюсь.
Я пристально смотрю на эту бетонную громадину и пытаюсь
сконцентрироваться.
- Силой, данной мне Всевышним... - начинаю говорить монотонным речитативом, представляя, как от Высшего Разума отделяются потоки энергии и устремляются ко мне. Я буквально впиваюсь глазами в бетон - и стена начинает дрожать.
- Эй, что это ты делаешь? - беспокоится голос.
- Долг хранителя - заботиться о душе человеческой, - у меня уже плывут круги перед глазами от напряжения. - И максимально приближать ее к стандартам христианских добродетелей, - я делаю паузу. - Независимо от желания человека.
- Ах ты! - небо стремительно чернеет, солнце куда-то пропадает, впрочем, как и весь кислород из воздуха. Как хорошо, что мне все это особо и не нужно. Поднимается сильный ветер, да такой, что мне приходится окружить себя светящимся шаром защиты. Я продолжаю атаку на стену.
- Нет!
Стена взрывается, обсыпая все вокруг белыми осколками. На ее месте из стали начинает бить дымящийся фонтан. Впечатление такое, что это рваная рана - и ее края тут же начинают чернеть и обугливаться.
- Возлюби ближнего своего... и по нескольку раз на день, - издеваюсь я с чувством выполненного долга. - Ибо любовь - основная добродетель христианина.
В меня летит невесть откуда взявшийся кирпич, но, естественно, не долетает.
Понемногу все стало приходить в норму: появляется солнце, так успевшее мне надоесть за этот месяц, ветер стихает и даже концентрация кислорода поднимается процентов до пятнадцати.
- Сразу видно крещеного, - с удовлетворением говорю я, снимая защиту и через пару секунд уворачиваюсь от еще одного кирпича. Мне надоедает это все, и я начинаю кричать что-то грозное, но не особо разборчивое. Всем: солнцу, небу, все еще бьющему фонтану кислоты...
И плевать, что слезы уже не текут, а льются настоящей Ниагарой. И не только от солнца.
- Никогда еще ни один хранитель не делал ничего плохого своему подопечному!
- Слушай, я ведь живу в уголке твоего сердца? - неожиданно мирно спрашивает голос.
Я хитро улыбаюсь и опускаю взгляд. Я знаю, что где-то внутри, под черной майкой с серебряной надписью "Black Metal", бьется мое сердце.