По возвращению в Петербург, дела у Александра Васильевича, по началу шли как по маслу. Развод с упругой состоялся, а главное, ему удалось устроить так, что отбросив неприязнь и накопившиеся обиды, они смогли расстаться довольно дружелюбно.
Анна Николаевна была удивлена, что мужем ей было отписано около шестидесяти процентов их общего состояния, однако возражать не стала, а даже наоборот. Войдя во вкус и воспользовавшись добрым расположением уже бывшего мужа, а также его постоянным отсутствием в доме, графиня не сочла зазорным приказать уложить в ящики для отправки в Ниццу, большую часть посуды, столового серебра, картин, подсвечников, ваз, скульптур, и много ещё чего, что украшало их дом на протяжении многих лет.
Через три недели после развода, Александр Васильевич сопроводил Анну Николаевну на вокзал, и посадив в вагон заверил, что самолично проследит за отправкой её имущества в Ниццу, где в окружении детей и внуков, она решила провести остаток своей жизни.
Тем временем, Катя была занята собой, готовясь к предстоящей свадьбе.
В преддверии замужней жизни ей было решено обновить свой гардероб. К тому моменту она успела приобрести несколько пеньюаров и домашних платьев, три прогулочных, два визитных, одно чайное, одно обеденное, и два для поездки в экипаже. Также в её планы входило заказать у портнихи Норы, бальное платье и пару театральных.
Не забывала Катя и о своём обещании, позировать приехавшему в Петербург художнику. Это занятие оказалось для неё крайне утомительным и не приятным, потому как господин художник смотрел на неё ни как на объект творческого вдохновения, а как на объект своего вожделения. Во время каждого из сеансов, Кате приходилось испытывать странную неловкость, ей казалось, что она сидит полностью обнажённой. Помимо этого, слащавая внешность художника, и его чрезмерно угодливая манера общения, вызывали у Кати отвращение, и она с нетерпением дожидалась окончания сеанса.
Готовясь к очередному визиту художника, когда она должна была предстать пред ним в желаемом ей наряде, Катя надела своё любимое салатовое платье с глубоким декольте и большую белую шляпу с диковинными перьями. Что же касалось украшений, то предпочтение было отдано, подаренным Дементьевым, каплевидным изумрудным серьгам на брильянтовых бантиках. Разглядывая свой образ в зеркале, Катя почувствовала тошноту, подступающую к горлу, и будучи раздражённой этим фактом, надела на шею колье из крупных брильянтов, и несколько колец на пальцы.
Заметив некое излишество в образе, художник сказал, что даже самые ослепительные драгоценности, не в состоянии затмить её божественной красоты. Он долго подыскивал ракурс, который бы в полной мере смог охватить и подчеркнуть все её прелести, и в конце концов, ему это удалось.
Как ни странно, своим изображением на полотне, Катя осталась довольна, господин художник оказался действительно талантливым портретистом. Ну а граф, выразив своё полное восхищение, заказал художнику ещё одну такую же картину, но поменьше, которая будет висеть в банке в его кабинете.
Время шло, заканчивалась зима и до даты венчания оставалось менее месяца. Обсуждая планы совместной жизни, Катя наотрез отказывалась соглашаться жить в доме, где многие годы граф проживал со своей семьёй. Ей хотелось всего нового и чистого, без каких-либо упоминаний о прошлой жизни.
Имея склонность потакать любым капризам своей невесты, на этот раз Дементьев счёл это неразумным и даже глупым. Сумев доказать, что лучше и престижнее жилья им не сыскать во всём Петербурге, Катя была вынуждена согласиться, но с тем лишь условием, что ещё до свадьбы там будет обновлён интерьер, а после завезена её мебель.
Сразу после отъезда Анны Николаевны, не предупредив графа, Катя решила наведаться в дом. Прохаживаясь по его залам и комнатам, ей как усмешка бросались в глаза светлые пятна от снятых со стен картин, одиноко стоящие колонны, служившие когда-то подставками под вазы, и зловещие чёрные дыры от исчезнувших с потолка люстр. Помпезная, и по всей видимости дорогая мебель, стоящая повсюду, имела, мягко говоря, не очень-то презентабельный вид. Вероятно, в последнее время, хозяйка ею уж не дорожила, и не заботилась о надлежащем состоянии. Пыль, царапины, зацепки и сколы, делали её вид болезненным и несчастным.
- Выброшу всё к чёртовой матери! - зло произнесла Катя, и подошла к следующей, слегка приоткрытой двери. Она уже было взялась за её ручку и хотела потянуть на себя, как вдруг услышала знакомый голос, читающий вслух завещание графа Дементьева. Осторожно заглянув во внутрь, она увидела сидящего в кресле Александра Васильевича, сосредоточенно покачивающего головой в такт словам адвоката, Петра Андреевича Лаврова. И то, что она услышала повергло её в шок!
- Он что, с ума сошёл! Как возможно, отдать около шестидесяти процентов всего состояния, и завещать хоть какие-нибудь деньги детям после того, как они отвернулись от него и выкинули из своей жизни! Ну хоть спасибо за всё движимое и не движимое в мою пользу. Правда хотелось бы знать, каковы размеры этого имущества, а также его стоимость? Вовремя я здесь оказалась, а то бы слишком поздно узнала, во что оценены мои молодые годы, потраченные на старика банкира.
Дослушав завещание до конца, Катя приняла решение немедленно покинуть дом, дабы не быть замеченной, ни женихом, ни адвокатом. А для того, чтобы иметь время обдумать правильную стратегию своего ответного слова, поспешила к себе домой.
Дементьев явился к Кате около семи вечера. По его сияющему виду было не трудно догадаться, что он очень доволен делами минувшего дня.
Прошло около получаса, когда за ужином Катя спросила.
- Скажи пожалуйста, твой адвокат и поверенный во всех делах - Пётр Лавров?
- Да дорогая. И должен признать, что если бы не он, то нам не быть бы вместе.
- Это уж точно..., - с лёгкой иронией ответила Катя, вкладывая в свои слова, совершенно иной смысл, нежели граф, а про себя подумала.
- Если бы не эта сволочь, я была бы сейчас не с вами, а с его братом...
Далее Катя попыталась убедить графа, отказаться от услуг адвоката Лаврова, ибо существует риск поплатится за своё доверие к этому никчёмному человеку, самыми серьёзными для себя последствиями. Но поскольку она не смогла, вернее сказать, не захотела, подтвердить какими-либо фактами, высказанные ею обвинения, Александр Васильевич счёл их пустыми и запретил говорить на эту тему. В ответ, в резкой ультимативной форме, Катя потребовала пересмотра его завещания, без чего не даст согласия на брак.
- А позвольте спросить, каково на данный момент ваше состояние, с учётом шестидесяти процентов, пожалованных бывшей жене? А деньги на содержание детей и их семей, вы продолжите посылать в качестве кого? Или позабыли, что боле не являетесь членом их семьи? И какие такие деньги, после вашей смерти, я должна буду делить с вашими отпрысками? Что сталось с вашей гордостью и честью, и в чём заключается ваша мудрость? Перепишите завещание и пусть они обязательно узнают об этом, и может тогда впустят вас обратно в свою жизнь и позволят общаться с внуками. Я настаиваю, нет, требую, чтобы всё, чем владеет мой муж - граф А.В. Дементьев, после его ухода в мир иной, было завещано его жене, Екатерине Степановне Дементьевой! И не делайте из меня монстра, это не в моём характере. Просто я, никогда и никому не позволю обходиться с собой так, как я того не заслуживаю. А ещё хочу напомнить, что моё отношение к вам зависит от вашего поведения и поступков!
Выслушав Катю, граф выронил из рук вилку и поперхнулся, в результате чего на его глазах появились слёзы. Не торопясь промакивая салфеткой краешки глаз, он думал, как ему поступить, чтобы не стать отвергнутым и не потерять ту, которую любит всем сердцем, ту, к которой привык уж на столько, что не представляет своей дальнейшей жизни без её присутствия в ней. Даже не поинтересовавшись, каким образом Кате удалось узнать столь подробные сведения о завещании, которое должно будет озвучено лишь после его смерти, Дементьев признал свою ошибку и согласился на её условие.
Так, на следующий же день, завещание было полностью переписано на супругу графа Дементьева, графиню Екатерину Степановну Дементьеву (в девичестве Вострякову). Только после этого, Катя подтвердила своё согласие на бракосочетание.
-----------------------------------
Бывают в жизни мгновения, которые дарят нам неповторимые, ни с чем не сравнимые ощущения. И даже при повторе, вроде бы похожей ситуации, эти ощущения будут совсем иными, лучше, хуже, но иными.
День свадьбы для Кати, должен был стать праздником её мечты. Она желала покорить Петербург не только своим нарядом и красотой, но и поистине королевским размахом торжества. Но более всего ей хотелось увидеть лица людей, которые будут вынуждены принять её в высший свет и признать ровней.
Всё было продумано до мелочей, когда, где, как, и в какой последовательности будет проходить этот праздник. На свадебное торжество в лучшем ресторане Петербурга, было разослано, более двух ста приглашений. Гостями должны были стать самые именитые, самые богатые и почитаемые жители столицы.
Накануне свадьбы, Кате не спалось. Вконец измучавшись бессонницей, она попыталась молиться. Однако несколько попыток сделать это, ни к чему не привели, ибо каждый раз, как она пыталась начать читать молитву, свеча, стоящая перед ней, обязательно затухала. Заснув лишь под утро, ей приснилась странная процессия.
Отец, мама, сёстры и братья, мадам Лулу, повар Реми, и ещё многие из той прошлой жизни, кто относился к ней с большой любовью, грустно и молчаливо шествуя вереницей друг за другом, держали в руках по потухшему огарку свечи.
- Что вы делаете? - спросила их Катя, и тотчас услышала, тихий спокойный голос мамы.
- Мы оплакиваем твою жизнь.
- Но я жива! - закричала Катя.
- Так это ж не твоя жизнь, это жизнь Кати (ударение в имени было сделано на последнюю букву). А ты Катя, Катенька Вострякова.
После этих слов процессия исчезла, растворившись в воздухе, и Катя проснулась в холодном поту.
Настал час, когда невеста была облачена в подвенечный наряд.
Катя была божественно хороша, и выглядела настолько романтичной и нежной, что было невозможно усомниться в её чистоте, целомудрии и непорочности. Однако, при всём своём великолепии, она была не в меру бледна и слегка заторможена.
После всех прелюдий, сопутствующих обряду бракосочетания, уже стоя на пороге церкви, Катя вдруг пошатнулась, но благодаря сильной руке графа, смогла сохранить равновесие и шагнуть вперёд. И только сейчас, она вдруг поняла, что сделала шаг туда, где рано или поздно, с неё будет спрошено за её выбор.
На протяжении всей церемонии, Катя прибывала словно в полудрёме. Монотонный, гортанный голос батюшки, нудное пение певчих и запах ладана, выворачивали её на изнанку. Ей стоило больших усилий выстоять до конца церемонии. Оказавшись на воздухе, она глубоко вздохнула, и в тот же миг упала в обморок.