В одноместном номере гостиницы "Бухарест", что расположена в Москве на улице Балчуг в Замоскворечье. Балчуг в переводе с тюркского- жидкая грязь, болото. Район Балчуга считается самым теплым местом в столице по многолетним метеонаблюдениям.
Чистов и Славик Каменев приятель Чистова по совместной многолетней нелегальной деятельности на Московском книжном рынке упаковали в две вместительные спортивные сумки книжный дефицит для кишиневского "книголюба" и книготорговца Степана. Выгодную сделку обмыли по московской вековой традиции вином "Букет Молдавии", которое привез Степан из солнечного Кишинева столицы Советской Молдавии. В виде презента и в знак будущего взаимовыгодного товарищества на книжном рынке Степан добавил Чистову полдюжины марочного молдавского вина.
Друзья помогли расположиться Степану в спальном вагоне скорого поезда Москва-Кишинев, а сами отправились ловить такси - привычный дефицит для столицы семидесятых годов прошлого века.
На широкой площади Киевского вокзала, где обосновалась стоянка такси, живая очередь из желающих "Эх, прокатиться!" растянулась на километр. Вечерело. Лица, стоящих в привычной для советских людей очереди расплывчаты и все женщины кажутся моложе на десяток лет. Друзья прошлись вдоль очереди туда-сюда, чтобы наметить на свободный вечер парочку подходящих кадров. Две симпатичные хохотушки оказались в очереди ближе к её самому началу. Одна шатенка с распущенными по плечам каштановыми волосами, другая знойная блондинка с короткой стрижкой и в ослепительно белых брюках, облегающих зажигательные бедра.
Славик решительно направился к потенциальным кадрам, и после недолгих переговоров новые знакомые великодушно согласились прихватить по пути нахальных молодых людей. Нахальство, как известно, второе счастье. Оказалось, что милые хохотушки проводили подругу на отдых в Одессу и возвращались домой. От подружек слегка попахивало хорошим винцом, да и румянец выдавал, что слегка нарушен спортивный режим, оттого игривое настроение и беззаботный смех по любому поводу.
- Наши кадры! - точно определил Славик - мастер по делу "закадрить". Упражняться в жонглировании словами долго не придется и взаимовыгодная ситуация должна сложиться в лучшем виде. У парней не бывало промаха, сказывался жизненный опыт и подходящий желанный возраст.
Последнее время друзья наслаждались холостяцкой свободой, обретенной после долгих лет, проведенных в узде и под седлом.
Модно одетые приятные на вид женщины без вульгарного макияжа в возрасте около тридцати пяти лет, в таком же возрасте симпатичные парни. Подруги легко вступили в контакт, значит можно предположить, что на сегодняшний вечер они свободны, как вольная птица альбатрос, лишь не хватает пернатым приключения выходного дня! Это написано на ждущих лицах.
Парням не хватало того же самого. Полдюжины бутылок марочного портвейна в портфеле Чистова не пустяк. Парни в свободном дрейфующем плавании. Чуть-чуть навеселе в опрятных костюмах начищенных ботинках и с выбритыми сытыми и довольными физиономиями.
На площадь опустились сумерки. На площади зажглись редкие и тусклые фонари. Легкий хмель и сумерки делали новых знакомых загадочными. Вскоре подошло очередное такси, и новая компания стала загружаться в салон. Славик, бывший штангист, потерявший спортивную форму отправил сто двадцать килограмм тела на переднее сиденье. Чистов с нормальным весом, пропустив вперед женщин устроился с приглянувшейся каштановой особой. И сразу Чистова охватило тревожное волнение и захотелось обратно на площадь Киевского вокзала и в метро, в метро...
Чистов не понял, как случилось, что изменился окружающий мир! В чем причина? Может аромат нежных духов, исходящий от молодой женщины или волнующий тембр голоса, а может волнистые каштановые волосы, разбросанные в художественном беспорядке по плечам, сделали своё дело? Сдавило грудь! Стало трудно дышать и Чистов приоткрыл окно.
Он боялся шевельнуться и повернуть голову в сторону сидящих сбоку женщин, но невольно выпрямил напряженную спину, распрямил плечи и замер в ожидании, как опытный кот перед броском за добычей.
Тихие слова раздались, как гром среди ясного неба.
"В прочем это не имеет значения, можешь молчать",- продолжила изменившимся осипшим голосом соседка.
Женщина назвала Чистова "Чистый", так его звали в школе и во дворе вплоть до ухода в Армию. Стало понятно внезапное беспокойство.
Уходил в Армию Чистов после двух лет отсрочки и решительно рвал личные отношения со всеми знакомыми женского пола, которые имели на него виды, и кого любил сам, и с теми, кому он был не безразличен.
Чистов не узнал на площади Веру или Веруна, так он в прошлой жизни называл свою боевую подругу. После окончания школы отец Веры Заслуженный пилот гражданской авиации устроил дочь на курсы бортпроводников для полётов за границу. Курсы впервые организованы, но благодаря внешним данным Веры и связям отца она попала в первый набор и стала летать сначала в Европу, а потом по всему белому свету.
- Что сильно изменилась, подурнела? - спросила тихо Вера.
- Отчего же, напротив, похорошела, стала неотразимой. Можно на обложку глянцевого журнала поместить твое фото. Поздравляю! Увы, даже не узнал, прости, великодушно.
Чистов повернулся лицом к Вере и внимательно посмотрел в её синие глаза.
- Слышал, что с Валеркой развелись. Везло тромбону на красивых женщин и, что удивительно они его то же любили без памяти, - заговорил так же негромко Чистов.
- Может, кто и любил только не я. Любила я тебя, а ты меня променял и ловко сбагрил Гаврилову! Забыл? Не отвечай. Да, мы развелись два года назад. А вышла за него замуж, когда узнала от твоей сестры, что ты женился в Армии и прислал своим родителям подарочек - беременную сноху. Между прочим у меня тоже дочка растёт. Сейчас отдыхает у родителей на даче в Барвихе. Гаврилов после развода сразу улетел на пмж в Америку, ему сделала вызов сестра, улетевшая с мужем годом раньше,- продолжила Вера.
Они проезжали по Садовому кольцу через знаменитый Крымский мост.
- Помнишь, как ходили на каток в парк Горького,- внезапно спросила Вера, переведя разговор.
- Да, там был лучший лёд в Москве. Увы, Верун, я всё помню, что надо помнить и что выбросить из головы,- ответил Чистов, постепенно приходя в себя.
Ему не хотелось продолжать мучительный разговор. Горло пересохло. Хмель улетучился.
- Прости! Поговорим позже, если захочешь,- предложил Чистов, а про себя подумал,- какого же "корреспондента" их со Славиком понесло на стоянку такси? Ведь собирались ехать на метро! Воистину пути Господни неисповедимы! Похоже отсюда обратной дороги не будет. Вляпался Чистов по самое некуда!
- Живу в той же трехкомнатной родительской квартире. Набрала лётные часы для пенсии, и оставила работу стюардессы. Теперь тружусь в гостинице "Националь" Главным администратором. Кстати, заскочим в гостиницу, это по пути, если через Центр. Там у меня пара бутылок французского коньяка "Камю" случайно завалялись. Ты как, Чистый, относишься к коньяку? - спокойно продолжала Вера.
- Перестань, а то ты не помнишь, что отношусь нормально, но предпочитаю вино. Привычка с молодости осталась. Помнишь, под Новый год мы с тобой ездили в Столешников переулок за вином для нашей кампании? - спросил Чистов.
- Помню. Мы ещё купили эстонский ликёр "Петух на пне". Давно бы надо позабыть эти мелочи жизни, да вот не получается!- вздохнула подруга.
Неожиданно Вера взяла по-хозяйски ладонь Чистова и положила на свою круглую обнаженную коленку, покрыв сверху ладошкой, чтоб не вырвался.
- Почему русский мужик крепок задним умом,- стал размышлять Чистов,- почему он только теперь вспомнил слова своей мудрой матушки, что выбирая жену, смотри в первую очередь на колени, только с круглыми коленями бывают хорошие жены.
- Не поняла, будем заезжать или нет, что притих,- и с интересом повернула своё лицо к лицу Чистова, чтобы посмотреть, как он реагирует на ласку. На лице Чистова не дрогнул ни один мускул.
- Будем! Коньяк, любимый напиток моего друга Славика. Скажи, Славик, что любишь коньяк "Камю". Правда, у меня в портфеле полдюжины молдавского вина "Букет Молдавии,- добавил Чистов.
- Французский коньяк всегда хорош, кто ж от "Камю" откажется?! А может в Ваших закромах найдется коньяк "Наполеон"? Обожаю "Наполеон",- быстро среагировал Каменев.
- Найдется и "Наполеон". В "Национале", как в Греции есть всё,- подтвердила Вера,- шеф крути баранку к центральному входу старого здания "Националь".
- Буде сделано, командир. Любой каприз за Ваши деньги,- подтвердил разбитной шеф. Шеф насмотрелся за свою жизнь и не на такие удивительные встречи! Через пять минут причалили к главному входу гостиницы.
- Чистый, пойдем со мной, поможешь донести дары капиталистов и заодно посмотришь на кабинет,- пригласила Вера.
- Не возражаю, очень любопытно, что там у тебя за дары Данайцев,- согласился Чистов.
Не успели перешагнуть порог гостиницы, как через холл засеменила дежурная портье.
- Ирочка, я на минутку загляну в свой кабинет. Не обращай на начальство внимания. Кстати, Ирочка, познакомься. Это мой друг молодости - Чистый, прошу любить и жаловать,- представила Вера Чистого.
- Что, что? Чистый это подпольная кличка? А зовут-то как чистого?- искренне удивилась Ирочка.
- Чистый и зовут, что непонятного,- продолжила Вера.
- Ну и ну! А меня зовут - Ирина. Очень приятно. Будете поблизости непременно заходите, угостим винцом с хлебушком или жульеном прямо из Парижа,- пригласила игриво Ирина.
- Спасибо, Ирочка. Обязательно загляну, жульена у меня в организме давно не хватает, будет кстати, - откровенно признался Чистов, раскланявшись.
- Пойдем, "ходок", нас ждут великие дела,- за руку потащила Чистова Вера подальше от нахальной подчиненной, которая уставилась на Чистова, будто впервые видит приличного мужика.
Называя "ходоком" Чистова, Вера ошибалась. Он стал совсем иным. Не то чтобы перестал интересоваться прекрасным полом, просто неожиданно понял, что с женщинами сначала надо разговаривать. А вот этого ему делать категорически не хотелось. К тому же стали попадаться на жизненном пути, либо заумные поэтессы, либо загорелые блондинки и у него начинало пропадать желание к основному инстинкту после первых слов общения.
Кабинет оказался настоящим дворцом с огромной хрустальной люстрой из богемского хрусталя. Шкафы и столы из мореного дуба. На окнах тяжелые синие шторы, а на полу бордовый персидский ковер. Вера подошла к стоящему за занавеской огромному холодильному шкафу. Извлекла из него четыре бутылки коньяка, несколько коробок импортных конфет, три бутылки "Боржоми" и загрузила четыре больших полиэтиленовых пакета заморскими фруктами, сервелатами, банками с камчатскими крабами и печенью трески.
- Живёте, мадам, красиво и... богато! С чем Вас и поздравляю! Мой кабинет заместителя директора по экономике скромней. Зато на стене висит казённый трех программник, и я целый день могу слушать "Маяк", совмещая с делами, смотреть через окно на памятник пролетарскому писателю Максиму Горькому, - выдал дислокацию своего проектного института Чистов.
Вышли на улицу Горького через служебный вход из кабинета по короткому коридору. Открыла и закрыла дверь Вера своим ключом, скрытно от зорких глаз многочисленных подчинённых, которые сплошь по совместительству были подчинены КГБ. Около гостиницы постоянно сновали фарцовщики, меняющие рубли на валюту, а это расстрельная статья.
- Чистый, ты женат? - спросила осторожно Вера.
- Развелся два года назад, заметь по своей инициативе. Оставил жене и сыну двухкомнатную квартиру,- быстро ответил Чистов.
- Плохо, Чистов, очень плохо бросать детей,- искренне упрекнула Вера.
Тонна груза свалилась с ее женственных плеч, если бы не две сумки с продуктами в руках, Вера точно бы взмыла до второго этажа гостиницы. Так ей захотелось летать!!!
- И еще, год назад получил от работы однокомнатную квартиру в сталинском доме на "Соколе". Письмо в Моссовет с просьбой о выделении квартиры подписал наш Министр, а Министрам не принято отказывать,- продолжил не без гордости Чистов.
- Поздравляю! Никогда не сомневалась в твоих способностях и всегда верила в твой успех,- искренне порадовалась Вера.
"Я не бросал сына, мы встречаемся. Кроме алиментов помогаю деньгами и книгами, хобби у нас со Славиком такое. Кстати, книги приносят доход больше, чем зарплата замдиректора",- похвастался Чистов, невольно дав понять, что он тоже не лыком шит!
Перед такси появились со стороны, откуда не ожидали.
Таксист открыл багажник и загрузил экзотические дары акул капитализма. Еще через пятнадцать минут такси остановилось у дома, где находился с незапамятных времен магазин "Продукты номер 24". Огромный дом, занимающий почти квартал с закрытым двором. В двух местах ворота и калитки для входа и въезда машин во двор.
Ничего не изменилось за эти годы даже цвет краски дома тот же - грязно желтый. Чистов щедро расплатился с таксистом, несмотря на Верины угрозы карами, если он не возьмет её деньги.
"Верун, угомонись! Командовать парадом буду я. Сегодня мой день!"- провозгласил Чистов.
Славик с Ларисой быстро нашли общий язык и вели себя так, будто знали друга сто лет. Совместная работа быстро сближает незнакомых людей. Подготовка салата "Оливье" любимой закуски советских людей сплотила молодых людей в дружный коллектив. Пока варились овощи, Вера показала Чистову альбом с фотографиями. Ещё один обязательный атрибут советских семей.
На первых листах - фото родителей. Отец в форме летчика гражданской авиации. Мать тоже в лётной форме. Чистов спросил про родителей. Вера ответила, что родители рано ушли на пенсию. Отцу присвоили звание "Заслуженный пилот Советского Союза" и "Волгу" в "нагрузку". Родители купили в подмосковной деревне Барвиха большой дом и постоянно живут в деревне.
- Забавно и даже очень! В Барвихе у однокашника по Плехановскому институту тоже дом, который они используют, как дачу в летнее время",- вставил Чистов в рассказ Веры.
- Знаю я твоего однокашника, как облупленного. Толик Заплетин. Их дача через одну усадьбу от нашего дома. Мы купили позже на два года. Отцы наши дружат с первых дней знакомства. Постоянные партнеры в шахматы. Виктор Васильевич отец Толика устроил меня на работу в "Националь". Ты должен знать, что он генерал КГБ, а это объект их пристального наблюдения. Контора пока своим вниманием меня не беспокоит. Удивительно, Чистый, а ведь наши пути-дорожки могли пересечься много лет назад. Я помню, какие вы устраивали шумные гулянки после сдачи летней сессии. У меня ребенок не может уснуть, а у вас Адамо на всю деревню рыдает: "Томбэ ля нэ жэ, тю нё вьен дра на сё суар". Почему не разогнала вашу кампанию?- погрузилась в долгие воспоминания Вера.
Листая страницы фотоальбома, на Чистова нежно глянула беззаботная молодость, ушедшая безвозвратно. На некоторых снимках молодые Вера с Чистовым вместе, есть отдельно, и в кампании друзей. Фотографии Виолетты в альбоме удивили Чистова. В молодости девушки были откровенными соперницами.
- Узнал свою любовь? Чистый, я всегда пыталась понять, что ты хотел от женщин. На мне ты не собирался жениться, не скрывая этого, хотя прекрасно знал, как я тебя люблю. Со мной всё ясно: была троечницей в школе, подтянуться не могла на перекладине, маловато читала. Виолетка была лучшей ученицей и спортсменкой в школе. Отец-адмирал. Мать - актриса. Дома - чаша полная, а ты ведь и Виолетку кинул. Она ждала тебя и вышла замуж, когда от меня узнала, что тебе приспичило жениться в Армии. Теперь вот с женой развелся, что дальше собираешься делать, голубь сизокрылый? - подруга вопросительно посмотрела на Чистова.
- А как сложилась жизнь у Ветки,- тихо спросил Чистов, пропустив мимо ушей рассуждения Веры.
- Погибла твоя Ветка два года назад. Разбилась на своей машине при невыясненных обстоятельствах,- ответила Вера.
- Покажи фото своей дочери,- быстро перевел разговор Чистов, ему вдруг нестерпимо захотелось напиться до зелёных веников, до потери пульса.
- И ещё принеси, пожалуйста, бутылку водки, - попросил открытым текстом Чистов.
Вера положила перед Чистовым фотоальбом и пошла на кухню за водкой. Чистов долго и внимательно всматривался в черты лица красивой девочки-подростка и не находил внешнего сходства с Гавриловым. Девочка похожа на мать, а где же блондин папа?
Вера принесла три стакана, бутылку "Столичной", "Боржоми", закуску.
- Верун, хочу с тобой помянуть Ветку. Царство ей небесное! Виноват я перед Вами и нет мне прощения на этом свете!- покаялся Чистов.
Плеснул в стаканы водки. На Веткин стакан положил кусок черного хлеба с солью. Не чокаясь, вздрогнули. Помолчали каждый о своем.
- Бог простит,- примирительно ответила Вера.
- Дочка у тебя хороша, слов нет. Только следов Гаврилова присутствия не нашёл,- начал Чистов, - расскажи, дорогая, подробно, где затерялись следы Гаврилова и, когда родилась дочь.
Вера ответила.
- Так вот, ненагядыш, Гаврилов не мог быть с тобой. Он полгода лежал в Боткинской больнице со сломанной ногой, и его окучивала медсестра Томка, которая раньше нас на год закончила школу. Да, знаешь ты её прекрасно",- выложил Чистов.
- Какие же мужики мерзавцы! Поголовно! Теперь понятно, почему Гаврилов запретил навещать его, а эта зараза при встрече не узнавала меня,- выругалась Вера, добавляя для связки слов не печатную латынь.
- Все, кроме меня",- быстро вставил Чистов.
- А уж ты, Чистый, мерзавец самой высшей пробы! Единственный раз не уважила и ты усвистел к Виолетке,- Вера вздохнула, посмотрела на Чистова синими брызгами,- к тому же мерзавец до сих пор любимый!
Чистов вспомнил эпизод из жизни девятнадцатилетних молодых людей, которые любили и были счастливы. Вера и Чистов ехали в электричке на дачу к родителям Чистова. В тамбуре, куда они вышли за две минуты до подхода электрички к Химкам, к ним неожиданно обратился пьяненький мужичок лет пятидесяти:
- Красивыми не были, а молодыми были,- выдал хмельной Пророк сентенцию, подумав добавил, обращаясь к Вере: "Ты ему не верь! Он тебя бросит!" Бесшумно и быстро, как приведение исчез в вагоне электрички.
Молодые люди опешили, а потом дружно рассмеялись. Дверь электрического поезда открылась и они вышли на платформу "Химки". Через два года разругались, и Чистов ушёл к Виолетке своей первой любви. Что мог разглядеть в счастливых лицах и глазах молодых людей за несколько секунд пьяный мужик в тамбуре?
Чистов пропустил мимо ушей Верино признание в любви.
- Ну и дела, мать! Какого же ты корреспондента, не сообщила, что родила мне дочь!? Ты знала мою сестру, бывала у нас дома. Ты обязана была сообщить! Обязана! Что же ты, мать, натворила! Считал, что это я наломал дров, но ты наломала больше и раньше,- взорвался, покраснев как варёный рак, а потом побледнев, как полотно Чистов.
В комнату вошли Лариса и Славик и прервали мучительный разговор.
- Хорошо устроилась команда молодости нашей, мы на кухне вкалываем, а они душевно попивают водочку, воркуя над фотоальбомом,- позавидовал Славик, приглашая к праздничному столу.
Стол полон яств! Веселие Руси ести - пити! Спиртное на любой вкус, зелень и овощи. Заморские фрукты, о которых простые смертные не ведали, копченые колбасы и прочая, прочая. Во главе стола царствовало солидное блюдо с салатом "Оливье".
- Вечер трогательной встречи старых и новых друзей объявляю открытым. За присутствующих! - объявил первый тост Каменев. Следом последовал второй тост "За милых дам!", потом тост "За нас с вами и за хрен с ними!", далее любимый мужской тост "За говорящих дам!", Лариса ввернула свой, похоже любимый тост "Чтобы хотелось и моглось!", следом должен пойти тост "За здоровье белого медведя", но здесь Славик заметил в уголке гитару, которой виртуозно владел. Так же замечательно он исполнял романсы и дворовые песни. Чистов успокоился. Теперь всё внимание сосредоточится на Каменеве, который будет красоваться, и сводить с ума очередную жертву, которой предстоит сгореть в ненасытном пламени Славиковой страсти.
День и ночь роняет сердце ласку
День и ночь кружится голова...
Запел томным баритоном Славик знаменитый романс о том, что только раз бывает в жизни встреча. Вечер и посвящен этой романтической встрече. Все дружно подхватили припев. Теперь женщины будут смотреть Славику в рот, и подпевать куплеты, которых он знал великое множество.
У Чистова развязаны руки и он может погрузиться в скорбные воспоминания и выполнить желание напиться до потери пуульса, чтобы с утра начать новую жизнь, близкую к природе. Известие о гибели первой любви выбило из колеи. Кто тогда был прав, кто виноват? Теперь остался один виноватый. Это Чистов! Придётся нарушить один из принципов, который Чистов соблюдал незыблемо. Никогда не напиваться с горя! На радостях, сколько угодно, но не с горя! То, что на свете больше нет Ветки, было невыносимо, непостижимо уму и отзывалось в грудной клетке физической ноющей болью. Все вокруг живы, а её нет, и НИКОГДА не будет! Безысходность не укладывалась в трезвой голове.
- Напиться немедленно, чтобы лежа качало и вырубиться до утра",- твердо решил Чистов, наливая полный стакан "Столичной", чтобы водка взяла быстро и основательно у Чистова был свой секрет. Он представлял, что в стакане налит чистый спирт, и он его родимого одним махом выпивает.
Осушив стакан он вдруг ощутил реальный свет, исходящий от двух синих очаровательных звезд, глядящих на него. Таинственный свет проникал через зрачки вглубь Чистова и там разливался в крови, будоража сознание немыслимым образом помимо его совершенно трезвой воли.
- Кажется "Столичная" начинает слегка забирать,- повеселел Чистов и ласково подмигнул полтора раза звездочкам, которые поглядывали на него с изумлением.
Потом Чистов взглянул ещё раз на то, что находилось впереди него. Лучи исходили из глаз женщины, которую он оказывается давным-давно знал, не позабыл её запах и к тому же любил всю свою беспокойную, неустроенную личную жизнь и вдруг безумно захотел покрыть поцелуями "уста, и очи, и чело". У Чистова мелькнуло в совершенно трезвой голове, что такую синеву глаз видел у Элизабет Тейлор в фильме "Клеопатра". Неужели, Лизка Тейлор?! Стоп, стоп значит он всё ещё стёкл, как трезвышко!
Чистов потянулся за бутылкой, плеснул двести боевых грамм в стакан.
- Ах, как хороша была женщина напротив, не важно знал он её раньше или нет, он Чистов обязан захватить драгоценную добычу! Она его! Его ничто не остановит!
- Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять! - напомнила водка из последней четверти стакана и Чистов кивком головы согласился однозначно и с водкой, и с коммунистами.
Чистов почувствовал, что свет от синих звезд обладает и магической силой. Эта неистовая сила заставила Чистова подняться над полом взять на руки податливую добычу, из глаз которой продолжал исходить таинственный свет и отнести трофей в соседнюю комнату. Комната засияла загадочным светом. Чистов бережно положил добычу на раскрытую постель и ... глаза красавицы закрылись, голубой свет погас, а ночь надежно покрыла черным бархатом переплетенье жарких тел.
Чистов по привычке открыл глаза ровно в шесть часов утра. Правильная привычка осталась с детства. Рядом ровно дышала, вновь обретенная драгоценная женщина. И в тот же миг Чистов с тоской вспомнил, что сегодня суббота, а он с утра обещал матери приехать на дачу, чтобы окучить картошку, гори она огнём! Он не смог приехать в прошлую субботу и вот сегодня день начинается не так. Чистов с закрытым глазами сосчитал до десяти и всё вспомнил. Точнее почти всё. Как оказался в кровати Веры, он не смог вспомнить, как не напрягал многочисленные извилины воспалённого, добровольно отравленного мозга. Проклятая водка! Вот Славик, молоток, пил французский коньяк и наверняка всё помнит, как пить дать! Ладно, потом расскажет!
Чистов огляделся. Обои в цветочек. Прежняя мебель. На письменном столе стоит бюстик Есенина, подаренный когда-то Чистовым, и также дружески улыбается, как прежде. Рассветало. Подошел к окну и взглянул во двор. Квартира на первом этаже. Заглянул под окно. Палисадник на месте. Через этот палисад Чистов в глупой молодости по-воровски проникал в комнату Веры. Предварительно дожидался на проезжей части, куда выходили окна комнаты родителей, и терпеливо ждал, когда в окнах погаснет свет, потом мчался во двор, чтобы одним махом прыгнуть в полураскрытое окно, и броситься в объятия пылкой подруги.
Моя ласточка, называла его Вера. Сколько же раз геройствовал через окно Чистов? А может это был сон? Было! Металлический карниз погнут до сих пор от ног Чистова. Рано утром тем же путем любовник уходил спать домой. Фантастика! Ещё раз посмотрел вниз. Земля далековато. Сейчас бы ему и голову не пришло подтянуться и одним прыжком взлететь в окно. Вот как тогда хотелось женской теплоты!
Однажды осенью, когда убрали цветы в палисаднике, Чистов на черной земле выложил под Вериным окном из спичек фразу "Вся жизнь в тебе!" Фраза должна хорошо смотреться из окна. Выложил слова, когда Вера находилась в одном из длительных рейсов, и он скучал по своей возлюбленной. Через день позвонила взволнованная подруга.
- Чистый, это ты признался мне в любви таким оригинальным способом,- спросила Вера.
- Каким-таким способом?- прикинулся дурачком с чистой шеей Чистов.
- Не прикидывайся, и не валяй Ваньку, больше не кому! Колись!
- Помилуй! Тебя Бутырский хутор обожает и весь Гражданский флот",- напомнил Чистов.
- Какой хутор? Ко мне знакомые мужики поздороваться бояться подойти на пушечный выстрел, зная твой бешеный характер,- возразила Вера.
- Ладно, а Гаврилов?
- У этого мямли ума на такое не хватит. Колись, Чистый, колись!"- настаивала Вера,- облегчи свою душу.
Тогда Чистов так и не признался на словах, что любит Веру. К слову "люблю" он относился крайне осторожно. Он вообще не привык говорить ласковые слова. Возможно, это семейное, где отец никогда при детях не говорил матери нежные слова. Он и по имени её никогда не называл. Обращался со словом "мать" и больше никаких нежностей телячьих.
Чистов на цыпочках отошел от окна, чтобы не потревожить драгоценную находку, собрал с пола свои разбросанные кем-то вещи в охапку и отправился в ванную комнату, чтобы привести себя в божеский вид и по - аглицки усвистеть на дачу и уже оттуда позвонить по автомату и дико извиниться перед Верочкой. Телефон Веры он помнил четко, и помнил даже номер своего армейского автомата АКМ-47. Нет, с памятью все нормально. Проклятая водка! Гори она огнём вместе с тем гадом, кто её придумал! Голова гудит и разламывается!
Приняв душ, поискал глазами халат. Не нашел. Пришлось облачаться в свои одежды, и нацепить на шею галстук. В таком подозрительном виде его и встретила за дверью ванной комнаты очаровательная Вера. Она стояла, держа руки в зажигательные бёдра и эротично покачивая ими.
- Так, так, так! Чистый в своём репертуаре собрался удрать через окно, не прощаясь! Нет, ласточка моя, со мной больше такой хитрый номер не пройдет. Дудки! Не улетишь, пташечка! Понял! Решил, что нас закадрили вы? Чёрта с два! Это мы взяли вас тёпленьких на абордаж. Я тебя сразу приметила, и шансов улизнуть у тебя на площади Киевского вокзала не было. Разоблачайся немедленно или я тебе сейчас врежу в лобешник. Сегодня командовать парадом буду я! - скомандовала Вера.
- Верун, не надо в лобешник, он и без того раскалывается, побойся Бога! С чего ты взяла, что ЭТОТ собрался удрать. Просто вспомнил, что обещал сегодня матери приехать на дачу и окучить картошку, а тебе, дорогой и ненаглядной, сразу же оттуда позвонить, пока ты отдыхаешь. Честное пионерское! - зачирикал на голубом глазу Чистов.
- Раздевайся, юный ленинец! Помнишь, что ты всю ночь мне обещал или уже забыл? Ночь прошла - стала не нужна! Хорошенькая у тебя память заместитель директора института, нечего сказать!- продолжила Вера.
- Верун, если я разденусь, то окажусь на даче только вечером, а я обещал матери, что приеду утром и разделаюсь с картошкой, гори она синим пламенем! - лепетал Чистов.
- Что ты заладил "про картошку, дров поджарить". Я не прошу снимать брюки, мне ночью любви хватило, снимай пиджак и пойдем убирать с праздничного стола остатки прежней роскоши,- другим тоном заговорила Вера.
Испепеляющие синие брызги из глаз уже не летели в сторону Чистова, но в голове явно полегчало.
- Верун, ей Богу, я обещаю вторую неделю помочь матери. Я мухой туда и обратно,- пообещал чистосердечно Чистов.
- Раздевайся и шагом марш, мыть посуду. Про картошку потом потолкуем,- ещё мягче заговорила Вера.
- Ладно, объясняться с матерью будешь сама!- согласился Чистов.
- Что ты сказал? Повтори еще раз, я не ослышалась? - не поверила своим ушам Вера.
- То и сказал, что будешь объясняться с моей матушкой за задержку её любимого сына на обещанное окучивание картошки. Ты помнишь, как зовут мою маму?- спросил Чистов.
- Я всё про тебя и твоих родителей помню даже, когда у них дни рождения, а вот ты забыл, в чём всю ночь мне клялся! - выдала Чистову Вера.
- Твоя взяла. Подчиняюсь силе! - сдался Чистов.
- Интересно, что я ночью мог наговорить Вере, оказавшись в медовой ловушке? Не обещал ли жениться? - обреченно подумал Чистов и голова стала снова трезвой, как стеклышко.
- Запомни, так будет всегда! Против лома-нет приёма. Понял?" - утвердительно спросила Вера.
Последней фразы, к своему счастью, Чистов не слышал, он был уже на кухне и гремел посудой в раковине, не раздеваясь, весь в пижонских одеждах и при галстуке на шее.
-Лови фартук, любовник-герой,- издевательски обронила и бросила Чистову свой кухонный фартук Вера.
На шум показались из своей комнаты счастливая Лариса и Славик с узенькими глазками, как у японца с острова Хонсю.
- Доброго утра!- пожелала восторженная Лариса.
- Бу-бу-бу!- подтвердил Славик, который едва видел белый свет через щёлочки глаз, но ещё не мог выговорить даже слово "мама".
- Простите, что нарушила ваш безмятежный сон. Спешу сообщить последнюю новость и поздравить с трудовым субботником. Через час отправляемся на окучивание картошки в Юрово. Слышали про такое? - торжественно объявила Вера.
- Я и слышал, и бывал много раз в подмосковной Швейцарии, там хорошо,- прорезался сиплый голос у Каменева.
- Там не просто хорошо, там замечательно! Открываю большой секрет для маленькой компании! Однажды в баснословной молодости были однажды летней ночью повенчаны стогом сена два Раба Божьих, которые невзначай встретились, и в этом огромном стоге нашлась и обрела друг друга пара счастливых иголок. Чистый, ты обрёл меня? Колись!
Косогор и поля, да река в просинь неба,
На юру белый храм и старинный погост.
Там царит над водой серебристая верба,
Над рекою завис светлой радуги мост.
Затерялись в полях мои юность и детство,
Там черемух дурман и удушье сиреневых гроз.
Нет в России родней и милей того места,
Где впервые вкусил сок весенних берёз.
Коростели в лугах с незатейливой песней,
Воздаю тем краям за поклоном, поклон.
И летит ввечеру, освящая окрестность
На юру над погостом малиновый звон.
А когда я вернусь, в те края небезгрешный,
Поклониться могилам родным на погост,
Мне ветвями кивнут, узнавая, что здешний,
Повзрослевшая верба, хоровод из берез. Лев Светлаков