Картер Ник : другие произведения.

Место самоубийства

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
   Ник Картер
  
  
   Оригинальное американское название:
  
  
   The Suicide Seat
  
   перевод Льва Шкловского.
  
   Место самоубийства.
  
  
  
  
   Первая глава
  
  
   - Но… но ты же не Гонсалес! - восклицает девушка.
  
   - О нет, совсем нет, - сказал я, делая небольшой шаг к ней.
  
   Она отпрыгивает к противоположной стене с тревожным видом. Я смотрю это. Она бы неплохо выглядела с этим большим синяком, со светлыми волосами и голубыми глазами. Загвоздка в том, что один из её синяков не просто темный посередине, они еще и повсюду. Еще у нее есть еще один, чуть менее темный, на челюстной кости. Мне, который всегда так нежен с женщинами, больно за нее.
  
   Она спрашивает. - Кто ты ?
  
   - Ник Картер. Я здесь, чтобы отвезти тебя домой.
  
   Она бормочет:
  
   - Меня домой?
  
   Похоже, эти два слова просто больше не имеют для нее смысла, что для того, чтобы мне поверить, нужен письменный документ. Так как под рукой их нет, стараюсь обойтись подручными средствами:
  
   - Да, в США. В дом твоего отца.
  
   По ее щекам катятся две большие слезы: все, сообщение прошло. Как бы я ни был чувствителен, я оборачиваюсь, чтобы не расплакаться вместе с ней, и, пользуясь случаем, закрываю окно, через которое я вошел. Когда это сделано, я добавляю:
  
   - У нас мало времени. Поспешите одеться. Мы собираемся угнать машину, чтобы сбежать.
  
   Голова не выглядит слишком поврежденной под красивыми светлыми волосами. Начинается сразу:
  
   - Украсть машину? Но Гонсалес должен уехать с «Бьюиком»!
  
   - У меня есть другая идея. Иди быстро одевайся.
  
   Она открывает кладовку и начинает рыться в ней, пока я объясняю:
  
   - Это машина, на которой они собираются пересечь границу.
  
   Без церемоний барышня роняет халат на землю. Затем внезапно, как будто она только что уловила то, что я сказал, она поворачивается ко мне и замахивается на меня:
  
   - Но, мистер Картер, она набита ...
  
   «Я знаю, что набита наркотиками», - сказал я, детализируя это.
  
   Довольно аппетитная, но прикасаться к ней не хочется. По крайней мере, не такой, как сейчас. Я чувствовал себя так, как будто уединяюсь с мисс Рэмпонно. У нее все в синяках. На животе, руках, бедрах и даже груди. Они меняются от темно-фиолетового до зеленовато-желтого и всех оттенков синего и красного, я думаю, в порядке возраста. Этого достаточно, чтобы маги в Technicolor побледнели. У меня волосы взъерошиваются на куполе.
  
   «Послушай, Конни, - сказал я. Дело не в том, что зрелище неприятное, но это нужно делать быстро. Одевайся, посмотрим!
  
   Здесь она наносит макияж и прячется за дверцу туалета.
  
   - Ой ! Прошу прощения ! Я ... я все еще не привыкла к мысли, что я могу быть кем угодно, кроме объекта насилия.
  
   Я пытаюсь ее успокоить:
  
   - Постараемся снова привыкнуть к этому. Надеюсь, это закончится меньше чем через час. Но сначала мне нужно знать, проходима ли небольшая дорога, ведущая к гаражам.
  
   - В хорошую погоду да. Но два дня назад её срезали дожди. Есть брод, но если взять джип 4х4 ...
  
   - Вот что я планирую сделать.
  
   Огромные шины машины начинены героином из провинции Синалоа осторожно завернутым в небольшие пакетики из пергаментной бумаги.
  
   Но это не мое дело. Я занимаюсь вывозом мисс Конни Куитман, дочери одного из самых сильных сторонников сенатора Майка Ловетта, из Нижней Калифорнии.
  
   Главный герой - это я работник отдела АХ. Я - элитный убийца N3, и я выполняю миссии, которые мне доверяет AX, небольшой орган Секретной службы, специализирующийся на грязных работах.
  
   Дверь туалета захлопывается. Я поворачиваю голову. Конни Куитман похожа на стерву из трущоб. Это из-за её одежды. Гонсалес и его друзья рыщут по границе. Пытаться найти среди этих типов приличных парней так же утопично, как искать нежность в глазах сборщика налогов. И негодяи, которым он дает взаймы или дарит на время Конни - в зависимости от обстоятельств - должны быть того же типа. Для них чем больше мышь похожа на треску, тем лучше. И тогда зачем платить за туалетные принадлежности, ведь она интересна без туалета? Своей мишурой он напоминает мне маленьких проституток, которые бродят по тротуарам Авенида де ла Революшн в Тихуане. Но бывают случаи, когда лучше не переусердствовать с тем, что вы думаете. Кроме того, мне есть о чем беспокоиться.
  
   - Я заметил внизу двух мужчин, - говорю я. Мужчина по имени Эстрада и мужчина со шрамами.
  
   - Кабрера?
  
   - Это должно быть так. Я слышал, как парень назвал его чем-то в этом роде. Есть еще кто-нибудь?
  
   - Да, гаражник. И он крутой. Он очень быстр с пистолетом и еще быстрее с ножом.
  
   Я комментирую:
  
   - Это не так уж и плохо. Будем действовать по порядку. Как ты думаешь, сможешь привлечь сюда двух парней? По очереди, если возможно.
  
   - Без сомнения, - отвечает барышня. Кабрера какое-то время кружился вокруг меня. Но Гонсалес не согласен. Я попробую его заманить.
  
   - Попытайся. Если мы сможем незаметно избавиться от охранников дома, может быть, я смогу застать парня в гараже врасплох.
  
   - Хорошо, - сказала она.
  
   Она подмигивает мне и открывает дверь.
  
   - Пако, - она воркует, "Пакито. Estoy sola y me aburro. Ven a verme, mi corazón [1]."
  
   У нее легкая ухмылка, но очень сексуальный голос. Я слышу, как парень говорит что-то, чего я не понимаю. А потом ступает по лестнице. Я решаю оставить Вильгельмину в стороне, она слишком шумная, мой пистолет Вильгельмина, этот мой старый добрый Люгер. Пакито получит удар Хьюго, моего стилета с автоматическим спусковым крючком, сужающегося, как капустный нож.
  
   - Достопочтенный, Пакито. Ven, querido [2], - продолжает Конни, отступая к порогу. Ты тамбиен, Маноло! - резко восклицает она. Нет, никаких quiero los dos juntos. Después, Манолито. Espera un poquito, por Favor [3].
  
   Ад и проклятие! Две сельди клюнули вместе! И, несмотря на увещевания Конни, Маноло, похоже, не собирался мудро ждать своей очереди.
  
   Он сейчас в комнате. Рука протягивается и хватает его. Хьюго спрятан на полпути между локтем и запястьем. Я немного на него нажимаю. Он выскакивает, и оказывается в руке Пакито, как по волшебству. Я хватаю своего клиента и по шраму узнаю Пако. Он издает уродливое рычание и здоровой рукой начинает вытаскивать оружие. Слишком поздно, Пакито. Хьюго вонзается ему в горло так же легко, как раскаленный утюг в кусок масла. Невоспитанный мужчина издает большую булькающую отрыжку, даже не задумываясь о том, чтобы положить руку перед ртом, затем слабо сгибает колени и падает вперед. На площадке человек по имени Маноло держит в упоре пистолет. Совершив один из тех огромных чудовищных прыжков, секрет которых я знаю, я бросаюсь на него и, готово, удар стилетом в сердце. Его пистолет падает на пол со звуком кастрюли. В то же время я отправляю ему левую руку в центр портрета, и он прыгает по пандусу, не успев объявить своё имя. Я смотрю на подъезд. Маноло растянулся на площадке в трех метрах ниже. Ее голова все еще свисает с плеч, но шея повернута под неестественным углом. Я захожу в комнату.
  
   Конни наблюдает, как Пако заканчивает выпускать душу в середине большой слизистой красной лужи. Я беру два пистолета и передаю один девушке. Другой я засовываю за пояс. Не нужно больше беспокоить этого бедного человека со шрамами. Пусть он сделает последний вздох безмятежно. Поэтому я предлагаю поскорее уйти. У нас есть более восьмидесяти миль пути перед границей.
   Но мы еще не вышли из общежития.
  
   Конни идет впереди меня по лестнице. Прибыв на первую площадку, она останавливается и снимает татаны на ходулях.
  
   - С этим нелегко ходить, - комментирует она. И потом бежать ...
  
   Я пользуюсь этой возможностью, чтобы пройти мимо. Но когда я подхожу к нижней двери, она хватает меня за рукав. Я оборачиваюсь.
  
   - Скажем, с Кальдероном, парнем, который держит гараж, заклинание не сработает. Ему нравятся только мальчики.
  
   - Понятно, - говорю. На ваш взгляд, есть ли вероятность, что ключи лежат на приборной панели? Во-первых, ты умеешь водить машину?
  
   - Нет проблем, я умею водить. Что касается ключей, то их нет. Это джип, украденный у американских военных. Заводится кнопкой.
  
   - Идеально. Подожди, пока я тебя позову. Я пойду и найду его.
  
   Подмигиваю ей, выхожу во двор и кричу:
  
   - Хоухоу! Кальдерон! Моя милая маленькая зазноба! Приди ко мне, педик моего сердца. Давай, покажи мне свое красивое лицо, моя Мона Лиза!
  
   Все это, конечно, по-испански. Какой талант! Если это не сработает, я вернусь в свой книжный магазин и куплю ещё один словарь испанского, который продали мне чуть меньше семи лет назад.
  
   Но это работает. Кальдерон выходит из гаража, поднимает пистолет и плечи.
  
   Это правда, что это быстро.
  
   Но не с красивым Ником. Мне пришло в голову, что Вильгельмина хотела с ним познакомиться. Через долю секунды она прыгает мне в ладонь и дает великолепнный выстрел. Я попал в плечо. Парень катится по земле, но все же стреляет.
  
   Верно, что это почти точно.
  
   ВВЗИУФ! Несмотря на его рану, его пуля задела мою кожу головы. На несколько миллиметров ниже и он разделил бы мои волосы посередине.
  
   Чихание бросается мне в нос, и я бегу к гаражу. Это должно быть последнее, чего ожидал милый. Он думает о своей травме, когда видит, как я его добиваю. Почти в упор стреляю ему между глаз. Его голова валится назад. Ему больше не придется беспокоиться о своем плече. Беру его пистолет и слышу крик Конни:
  
   - Внимание ! Это Гонсалес и другие!
  
   Все еще босиком, она бегом пересекает двор, и мы вместе подходим к машине. Я передаю ей пистолет.
  
   - Отвлеките их, - говорю я. Если вы выбьете одного из них, я не буду с вами спорить.
  
   Я нажал на стартер. Ревет мотор. Да, ребята, сразу могу сказать, что это хороший двигатель. Я не знаю, что они засунули под капот, но это точно не тот больной двигатель, который должен был быть там. Я кричу:
  
   - Подождите!
  
   Автомобиль рванулся. Сразу за гаражом есть две большие неровности. Машина прыгает на них, как разъяренный бык. Взлетаем с места. Как только я попал обратно в свою колею, я быстро переключил передачи. Коробка тоже не та, что у старого военного джипа.
  
   - Конни кричит, поворачиваясь и стреляя. - Они гонятся за нами!
  
   - Я это подозревал. Держись крепче. Их бьюик быстрее нас, но я оторвусь от него на бездорожье.
  
   «Не рассчитывай на это», - сказала мне Конни. Их машина вездеходная.
  
   Единственное, на что я могу рассчитывать, - это на наше лидерство. Но это ненадолго Мне нужно что-то найти очень быстро. Я быстро пролистываю свой запас опыта и нахожу тот метод, который, на мой взгляд, подходит для данной ситуации.
  
   Ярдах в ста перед нами находится земляной холм, достаточно высокий, чтобы загораживать дорогу. Я еду на него. Джип прыгает минимум на семьдесят сантиметров. Он внезапно отскакивает назад, когда колеса ударяются о землю. Краем глаза я мельком вижу обезумевшую девушку, сжимающую ручку своей двери. Я повернул руль и нажал на тормоз. Джип останавливается после мастерского поворота, блокируя небольшую дорогу. Включаю полный свет фар.
  
   - Что ты делаешь ? - Конни плачет, ее глаза расширяются от монументального страха.
  
   Я широко улыбаюсь ей и отвечаю успокаивающим тоном:
  
   - Единственное, что осталось сделать. Через секунду ваших друзей ждет забавный сюрприз.
  
   И, как и ожидалось, Buick появляется над холмом, словно большая летучая мышь прямиком из ада. Несмотря на тонированное лобовое стекло, я вижу ошеломленное и испуганное лицо водителя. Он ожидал найти дорогу, а вместо этого стоит джип. Он в самом разгоне. Он должен что-то делать. Я ударил в сигнал.
  
   Это последний удар. Парень рулит изо всех сил тормозя. Большой Бьюик поскользнулся. Левые колеса поднимаются, опускаются и подпрыгивают. Она уходит с дороги и во что-то ударяется. Я вижу, как тело проходит через лобовое стекло и взлетает в планирующем полете. Buick снова подпрыгивает, превращая его в мармелад. Капот и две двери открываются при ударе. При третьем прыжке загорелся бензобак, и машина взорвалась, прежде чем упасть назад, шипя на территории, граничащей с небольшой дорогой. Страшная жара обжигает половину моих волос. Определенно, они опять страдают. Раньше пробор посередине, а теперь ожог. Когда был у парикмахера? Ах, нет, я забыл, что некому позаботиться о моей прическе.
  
   - Давай, - говорю я. А теперь развернись и вперед!
  
  
  
  
  
   Глава II.
  
  
   Если бы мы были в Соединенных Штатах, было бы разумно оставаться на небольшой дороге и избегать основных дорог, где есть больший риск быть остановленным. Имея небольшое чувство направления, пытаясь примерно двигаться в правильном направлении, всегда есть способ найти правильную дорогу. Но здесь не Штаты, это Нижняя Калифорния, и хорошие дороги похожи на плохие дороги дома. Что касается плохих дорог, я предпочитаю не говорить о них. Мораль, как только смогу, я вернусь на главную дорогу. Зубы немного стучат на неровностях, но нам все же удается поддерживать достаточно правильный темп . Мы пользуемся возможностью, чтобы узнать друг друга поближе. Вдруг Конни поворачивается ко мне и говорит:
  
   - Скажи, Ник. Вы меня еще не спросили ...
  
   - Спроси "что ? Я это делаю.
  
   И вдруг я понимаю, что она имеет в виду. Я сразу продолжаю:
  
   - Ах да, а почему в такой бардак попала такая девушка из хорошей семьи, как ты?
  
   - Вот и все, - подтверждает она.
  
   - Хорошо, я тебя спрашиваю.
  
   Она прочищает горло и говорит:
  
   - Я должна была быть осторожной, только здесь ...
  
   Но дальше дело не идет. Ее голос вдруг задыхается, она кладет голову на руки и заливается слезами. Я, ты меня знаешь: парень иногда немного резкий, но действительно хороший парень. У меня возникает один из тех тараканов, когда я вижу ее такой, бедняжка. Я бы хотел что-то сделать, но с рулем в руках на этой неровной дороге это непросто. Как только я нахожу возможный угол, я останавливаюсь и обнимаю ее за плечи.
  
   - Вот ... вот ..., - говорю я тоном хорошего папы, которому можно доверять. Расскажи мне об этом сейчас. Я уверен, что потом будет лучше. Она уткнулась головой в ямку моей могучей груди и, как ребенок, переживающий очень, очень большое горе, снова начинает плакать. Я терпеливо жду, пока он успокоится, глядя на встревоженные лица на проезжающих машинах. Наконец, Конни вытирает глаза, глубоко фыркает и икающим голосом придумывает историю, которая может походить на многие другие.
  
   Как я и ожидал, она стала жертвой подвоха. Наверняка самый тухлый трюк, который только может существовать. И не в утренней газете вы услышите об этом. Статистика Интерпола по торговле белыми рабами - это не то, чем мы кормим маленькие семьи. Назовите «белым», к тому же интересно, почему ... Ребята, которые едят этот хлеб, не особо привередливы. Апартеид - не их дело. Если есть что-то, в чем вы не можете их винить, так это в расизме. Их, если цыпленок достаточно большой, чтобы принести им блины, это все, что они просят.
  
   Вот как это работает:
  
   Во-первых, девочка должна быть в плохом положении. Она поссорилась со своим парнем, рассердилась на родителей или сбежала. В любом случае, я уточню детали, вы должны иметь представление о топо. Дети, которым посчастливилось вернуться, почти всегда говорят одно и то же.
  
   В один прекрасный день, читая объявления, они внезапно натыкаются на возможность, которую нельзя упускать. Иногда это контракт с «балетной» труппой, опыта не требуется. В другой раз это работа секретаря на службе у отраслевого магната, который всю жизнь таскается по самым райским уголкам планеты. Единственные необходимые качества: легкость общения, хорошая презентация, наличие паспорта.
  
   Как только девушка окажется в подходящем углу - там копы подкуплены на высшем уровне - бах! ловушка закрывается на ней. В один прекрасный вечер мы приглашаем ее на небольшую вечеринку и даем ей выпить. Когда мы не слишком наблюдательны, мы даже заходим так далеко, что принимаем хорошую дозу наркотиков, предпочтительно снотворных. Затем мы катапультируем ее в самый разгар оргии, и она оказывается в сумке. Остается только вытащить Polaroid.
  
   На следующий день, когда она снова смотрит на свет, ей показывают фотографии. Ей говорят, что дома ее родители и друзья - те самые, на которых она могла рассчитывать, - наверняка будут выглядеть забавно, когда получат это. Она совершенно ошарашенно смотрит на фотографии. Но да, это она, с широкой блаженной улыбкой на губах, занимается сексом с тремя мужчинами одновременно.
  
   Морковь приготовлена. В стране, где она находится, ей не к кому обратиться за помощью. Обычно это происходит на Ближнем Востоке, в Африке или Южной Америке. Для Конни Куитман это произошло в Мексике по классическому сценарию. С одной подробностью: ее продали в пятидесяти километрах от границы с США, и ей повезло, что у папочки есть знакомый сенатор. Это меняет многое.
  
   - Вот так, - заключает она. Я ... извиняюсь за то, что рассказал тебе все это, но мне стало хорошо.
  
   - Я понимаю. Это должно было как-то выйти. И тогда прошлое остается прошлым. Сейчас важно выбраться оттуда.
  
   - Знаю, - соглашается она с довольно обиженным видом. Как ты думаешь, как мы это сделаем?
  
   - У меня есть собственная идея. Для начала надо найти другое авто. Эту машину, полную хлама, должны заметить все полицейские в этом районе. И есть хороший шанс, что некоторые из них будут в этом участвовать.
  
   - Кстати, у вас есть информация об их начальнике, которого они называют маниту? - спрашивает Конни.
  
   - Не в последнюю очередь.
  
   - У меня есть, - говорит она.
  
   - Какая!
  
   У меня должно быть лицо ребенка, который только что натянул ватную бороду Санты и узнал, что это был замаскированный дядя, потому что, несмотря на то, что ее глаза все еще влажные, она не может удержаться от смеха.
  
   - О, это немного, - продолжает она. Однажды вечером Гонзалес одолжил меня этому человеку. Было темно, и свет был выключен. Я не могла его узнать, но ...
  
   - Но что ?
  
   - Он был высоким и имел крестообразный шрам на запястье.
  
   - Может, пригодится, говорю, перезагрузка.
  
   У Конни, кажется, дела идут намного лучше. Мы сделали несколько легких миль, болтая. Это настолько круто, что мне не потребовалось бы много усилий, чтобы представить себя двумя туристами, возвращающимися домой из поездки в Нижнюю Калифорнию. Вы бы поверили этому? Именно в этот момент судьба решает, чтобы мы упали на пальто. ХЛОП! Лопнула шина. И это все еще тот момент, когда хочется потратить угадайте, что: одна из тех машин помощи на дорогах, которые мексиканцы недавно начали использовать на этой платной дороге, чтобы укрепить свои отношения с богатыми жителями нашей прекрасной страны.
  
   Я паркуюсь на обочине дороги, надеясь, что не оставил большого следа белого порошка после моей шины. Это может показаться странным. В этом районе редко бывает снег.
  
   - Здравствуйте, сеньор, - говорит мне коп, останавливаясь рядом со мной. Я могу вам помочь ?
  
   У него широкая улыбка на лице. Конечно, он тот парень, который просто ждет одного. Разозлить автомобилистов как способ показать, что ему не платят за то, что он не наплевал.
  
   У меня крошечная, крошечная, крошечная доля секунды паники. Я очень быстро выздоравливаю и уравновешиваю улыбку.
  
   - Я позабочусь о себе, сеньор Полисия. Без проблем.
  
   Продолжай говорить. Он подходит, обрадованный, и объясняет мне, что это его работа, что он здесь для этого и что я не собираюсь пачкать свои красивые аристократические руки, чтобы сменить колесо. Я начинаю серьезно дергаться. Колеса, они полны героина, на случай, если ты забыл.
  
   Внезапно радио в его машине начинает пищать. Полицейский оборачивается.
  
   «Простите меня на секунду», - сказал он.
  
   И он собирается принять сообщение.
  
   Пахнет чертовски выжженным. Пропустил бы больше, что это тоже часть схемы. Красавчику Нику и маленькой маме Конни будет о чем беспокоиться.
  
   Он возвращается через несколько секунд и снова показывает четыре золотых зуба, которые он должен рассматривать как внешние признаки своего богатства.
  
   - Сеньор, - объявляет он, - мне только что сообщили об инциденте. Меня просят проверить все джипы, едущие по этой дороге. Я прошу вас показать мне ваши документы и документы на машину.
  
   Я быстро реагирую, придумывая небольшой салат, который он, вероятно, не будет есть. Но кое-что нужно сказать.
  
   - Я одолжил эту машину у друга. Это глупо, я забыл взять бумаги.
  
   - Простите. Вам придется следовать за мной. И мадам тоже. Но здесь ...
  
   Он поворачивается. Ой! Ой! Ой! Бизнес не получается. Рядом с ним подъезжает крытый пикап мексиканской армии. Он забит федералами, вооруженными автоматами. Офицер спешивается. Высокая, стройная, длинная костлявая фигура, выдающая индейское происхождение. Хуже всего его глаза. Черный и беспощадный. Типа парня, который вырывает вам ногти один за другим, чтобы заставить вас поговорить. Я привык к таким клиентам и сразу узнаю их.
  
   Полицейский замирает, обратив внимание.
  
   Он угодливо кивает. - Привет, полковник! -
  
   - Что происходит ? - спрашивает другой.
  
   Он и коп уходят на мгновение, чтобы обменяться мелочами на своем родном языке. С этого момента я избавлю тебя от испанского. Это правда, что придает немного местного колорита, но меня это начинает утомлять.
  
   Я пользуюсь этой возможностью, чтобы подробнее рассказать о моем клиенте. Ему должно быть за сорок, у него смуглая кожа и маленькие черные усики, очерченные в линию. Он напоминает мне отца Геза, мексиканского парня, моего друга, когда я был ребенком. Все соседские дети боялись этого. Крепкий парень, очень крутой. Бедный Гез, его все время наказывали.
  
   Краем глаза я смотрю на Конни. Она вся белая. Не гордая, бедняжка. Она думает, что этот короткий момент свободы закончился. Я не такой пессимист. Пока есть жизнь, есть надежда, верно?
  
   Я понимаю, когда к нам возвращается полковник. Я не вижу себя, но думаю, что становлюсь таким же белым, как моя девушка. Его большие голубые глаза прикованы к запястью офицера. И на этом запястье большой шрам в форме креста. Он одарил меня взглядом, который с легкостью резал бы стальную балку, как паяльная лампа, и спрашивает:
  
   - Откуда взялся этот джип?
  
   - Мне одолжили.
  
   - Ты украл!
  
   - Ты шутишь, давай посмотрим! Вы получали жалобу на угон этого автомобиля?
  
   - Я говорю вам, что вы его украли! Вы последуете за мной.
  
   В Мексике все еще действует Кодекс Наполеона. Никто не считается невиновным. Когда полицейский обвиняет вас, вы должны доказать, что он неправ или лжет. Кроме того, этот на самом деле не врет. Ну не для полета. Я решаю пока избежать скандала, просто чтобы спасти мебель, когда дело касается Конни Куитман. Я говорю :
  
   - Хорошо, я пойду за тобой.
  
   Затем я смотрю на полицейского на дороге.
  
   - Не могли бы вы взять эту девушку в город? Она не имеет отношения к этому делу. Я приехал автостопом.
  
   Он поворачивается к полковнику и спрашивает его глазами. Другой кивает. В ту ночь, когда он спал, Конни, для них обоих было темно. Он не узнал ее. Он не видит смысла возиться с девушкой. Его интересует джип и его груз. И я, конечно, потому что он, вероятно, намеревается заставить меня ответить за страдания, которые я причинил его парням.
  
   Но, прежде чем я позволю себе встать на борт, мне нужно позаботиться еще об одном. Я протягиваю карточку копу, который собирается посадить Конни в машину, и говорю:
  
   - Это карточка моего адвоката, мистер Армандо Сегура. Не могли бы вы позвонить ему и сказать, что мне нужны его услуги?
  
   - Конечно, - отвечает мой добрый товарищ с металлическими клыками. Как тебя зовут ?
  
   - Ник Картер.
  Пока вроде он честный коп. Иначе я рискую. Я тихонько киваю Конни. В её глазах всего понемногу. Страх, но также решимость и даже надежда. Если плосконогий приведет ее в Тихуану, у нее есть шанс пересечь границу, пойти в полицейский участок Чула-Виста и дождаться, когда папа Куитман ее заберет. Она прилагает большие усилия и умудряется одарить меня легкой улыбкой. Меня это утешает. Совсем немного.
  
   Двое солдат затаскивают меня в кузов фургона. Полковник сидит впереди рядом с водителем. Как только въезжаем в деревню, он останавливает машину и идет к телефону из уличной будки. Странно для солдата ... Я знаю, что он делает. Он посылает кого-нибудь позаботиться о джипе. Я слышал, как он сказал полицейскому, чтобы он не убирал его, а взял дело в свои руки.
  
   Выходим, через несколько минут остановимся перед депо. Первое, что делают двое охранников, это сковывают мне руки наручниками за спиной и сажают в маленькую изолированную камеру. Скоро дверь откроется. Он мой полковник. Первое, что он делает, это наклеивает хорошую татуировку на мои фамильные драгоценности. Я наклоняюсь назад. Он поднимает меня коленом к подбородку. Маленькая красно-золотая пыль начинает сверкать перед моими глазами, и я падаю на цемент, как мешок с картошкой. Не очень обнадеживает как введение.
  
   Меня разбудило ведро с холодной водой. Я слегка поднимаю голову и фыркаю. Ниже пояса боль утихла. Уф! Думаю, мои драгоценные не повреждены. Придется еще подумать о его быстрой заправке, чтобы убедиться, что все в порядке. Вы понимаете, что если красивый Ник окажется с этой стороны непоправимо изувечен? Это было бы отчаянием представительниц слабого пола на пяти континентах. Реки проливных слез раздувают океаны, и последует планетарный катаклизм, в результате которого наш вид, несомненно, будет бороться за выживание. Но больше никакой философии, если все идет лучше вниз, вверх, это не блестяще. Такое ощущение, что мой череп столкнулся с катком, а точнее с отбойным молотком. Мои руки больше не скованы наручниками.
  
   Я поднимаю нос и открываю веко, которое весит несколько тонн. Полковник стоит неподвижно, как древняя бронза. Бум! моя бедная голова больно падает на цемент.
  
   «Мистер Картер, - сказал очень сильный и совершенно негибкий голос, - я полковник Иглесиас. Если вы не хотите, чтобы это лечение повторилось, расскажите мне, почему вы украли этот джип, куда вы направлялись и кто ваши сообщники.
  
   Мне придется что-то сказать, потому что я знаю, что он продолжит. Я видел его глаза, когда он ударил меня раньше, и я знаю, что он может пройти весь путь. Он не садист, прихожанин, которому доставляет удовольствие мучить своего соседа. Нет, пытки для него - орудие. Он практикует их хладнокровно, пока он не даст ожидаемых результатов. И эти ребята самые опасные. С их мозгами все в порядке.
  
   Дверь открывается. Может, небольшая ремиссия. Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть. Приходит сержант. Он шепчет несколько слов Иглесиасу на ухо. Полковник хмурится. Это первая человеческая реакция, которую я увидел на его лице с момента нашей первой встречи.
  
   - Хорошо. - Возьми его с собой, - сказал он полярным голосом.
  
   Унтер-офицер помогает мне встать. Интересно, какой соус я буду есть. Он выводит меня из камеры, протягивает мне пару браслетов, тащит в соседнюю комнату и усаживает на скамейку перед большим столом. Я чувствую себя. Они вырвали у меня Хьюго и Вильгельмину, но были достаточно любезны, чтобы оставить мне зажигалку Dunhill и пачку сигарет. Я зажигаю старый добрый NC и наполняю легкие ароматным дымом. Это меня немного подбадривает.
  
   Я наслаждаюсь второй затяжкой, когда в комнату входит Армандо Сегура. Он внимательно смотрит через стеклянную дверь, затем осматривает каждый угол комнаты, чтобы увидеть, есть ли там какие-нибудь шпионские микрофоны. Довольный осмотром, он садится передо мной и наконец открывает рот.
  
   - Привет, Ник, это не похоже на отличную форму.
  
   «Не совсем», - говорю я, предлагая ему сигарету, от которой он отказывается, кивнув. Я чувствую, что у меня в мозжечке появилась надежда.
  
   «Мне позвонил молодой коп, - говорит Сегура на своем идеальном английском. Это новенький, прибывший из Мексики. Он не участвует в схеме.
  
   Я смотрю на него правым глазом.
   Левый наполовину закрыта тампоном, который они, должно быть, прилепили ко мне, пока я был в депрессивном состоянии. Он выглядит таким же крутым и беспощадным, как Иглесиас. И я знаю, что это так. Я работаю с ним не в первый раз. Информирую себя:
  
   - А девушка?
  
   - Я попросил копа отвезти ее до границы. Вы этого хотели? Я думаю, ты знаешь, что делаешь.
  
   - Для нее да. Для меня это еще одна пара подтяжек. Поскольку вы мой «адвокат», я хотел бы, чтобы вы сказали мне, где я нахожусь.
  
   - Ты по шею в дерьме. Они сунули пакет с героином в карман вашего пальто, когда привезли вас сюда. Иглесиас пытается нарядить вас, чтобы компенсировать аварию с джипом.
  
   - Так что будет лучше, если я перейду в Вашингтон.
  
   - Это невозможно, - говорит мне Сегура.
  
   - Какие! Скажи, что ты должен мне помочь!
  
   - Это то, что я пытаюсь сделать, Ник, но ...
  
   - Но ?
  
   - Но ты думаешь, я позволю Иглесиасу уйти от этого? Madre de Dios! Я слежу за каждым его движением более шести месяцев. У меня есть шанс загнать его в угол, но я не собираюсь его упускать.
  
   - А что со мной в этом случае? Я остаюсь в тюрьме?
  
   - Послушай, Ник, теперь девочка должна быть в безопасном месте. Вы выполнили свою миссию. Теперь ты поможешь мне осуществить мою. Я пойду найду Иглесиаса и скажу ему, что у тебя есть секреты, которые нужно ему рассказать, но осторожно. Мы оба собираемся прогуляться с ним.
  
   - Что мне ему сказать?
  
   - Что Гонзалес и его друзья спрятали большую партию героина, за которую они не собирались платить ему комиссионные. Я уже немного его на это натравил. Ты скажешь ему, что она на другой стороне границы. Мы собираемся захватить его там под предлогом того, чтобы уладить дело напрямую с контрабандистами.
  
   - ХОРОШО. Я рад, что могу оказать вам эту услугу. Я думаю, вы связались с Вашингтоном ...
  
   - Да. Но происходит что-то необычное. Не могу достать Ястреба. Знаешь, пахнет горелым. Я перепробовал все контакты, которые только мог вообразить. Никто не хотел признавать, что Ястреба или АХ никогда не существовало. Что до нас с тобой, то, дескать мы нас не знаем.
  
   - Бардак ! Мне нужно быстро это прояснить. Как ты думаешь, ты сможешь достать мое оружие и инструмент, который позволит мне открыть эти проклятые браслеты крючком?
  
   - Ваше оружие, да. - У меня здесь есть мужчина, - отвечает Армандо. Но что касается наручников, нам придется подождать, пока мы выберемся отсюда. Мы не должны лгать Иглесиасу.
  
   - ХОРОШО. Пойдем, - говорю я, вставая.
  
   Я бью задницей об землю. Это будет довольно масштабная работа. Мы уходим. Быстрая встреча Армандо и Иглесиаса, и мы встречаем всех троих снаружи в машине полковника.
  
   Он не рискует, лишний, умный. Он усаживает меня на переднее сиденье, мои руки все еще скованы наручниками, передает ключи Сегуре, приказывает ему сесть за руль и идет на заднее сиденье. Невозможно пока что-либо предпринять, особенно в состоянии после их небольшого допроса.
  
   Иглесиас ведет нас на платную дорогу, на которой меня перехватил. Внезапно он заставляет нас повернуть налево и пересечь убогие трущобы, протянувшиеся между Тихуаной и морем. Я удивлен:
  
   - Привет ! Но мы должны идти на границу ...
  
   Я обращаюсь к Иглесиасу. Он смотрит на меня сентиментальным взглядом, словно хамелеон только что заметил муху и собирается ее проглотить.
  
   - Успокойся, - говорит он. Мы не просто увидим товар, мы вернем его обратно. А для этого есть только море, у меня есть лодка на этом берегу.
  
   Он достает из кармана длинный пикадуро, измученный, как артритный палец, и закуривает его, укусив кончик. Сегура не вздрагивает. И я нет. Мне это не очень нравится. Но я немного думаю об этом и говорю себе, что, в конце концов, может быть не хуже. В море у нас, несомненно, будет больше возможностей для расчета по его счету. Я также думаю о том, что сказал мне мой «адвокат». Больше никаких следов АХ или Ястреба, босса этой небольшой службы, специализирующейся на деликатных миссиях ... Что могло случиться? Наконец, нет нужды поглощать энергию моего мозга, копаясь в ней. Я увижу это, когда мы приедем в Штаты.
  
   - Здесь поверните налево! - приказал Иглесиас.
  
   Армандо подчиняется. Мы идем по небольшой дороге, которая пересекает скалы и спускается к морю. Чуть ниже, в скалистой бухте я увидел небольшую пристань с единственной лодкой.
   Ни кого в этом районе. Когда мы приехали, Иглесиас сказал Сегуре остановиться. Сегура останавливает машину, нажимает на ручной тормоз и выключает зажигание.
  
   - Выбирайся! - сказал полковник таким же теплым тоном, как у человека из «Говорящих часов».
  
  
  
  
  
   Глава III.
  
  
   Между Восточным побережьем Соединенных Штатов и побережьем Нижней Калифорнии примерно столько же общего, сколько между Модильяни и Мадонной Рубенса. Разрешите пояснить: у нас континентальный шельф очень далеко уходит в море, а вода мелкая. Здесь узкая полоса длиной от одного до двух километров в зависимости от места и трещина - пропасть. На стороне Лос-Коронадос, в нескольких милях к юго-западу от Тихуаны, вы можете бросить весь свой зонд на флот, вы никогда не найдете дна. Подводный рельеф состоит из огромных разломов и каньонов. Игровая площадка мечты океанографов. И акулы.
  
   Забираемся в лодку, восемнадцатиметровую (по размеру), оснащенную хилым старым дизелем. Учитывая корпус и очевидный возраст лодки, я подозреваю, что она была предназначена для плавания. Потому что во время его постройки автомобильная навигация не была обычным явлением. Наконец, дела идут как можно лучше, а волна подрывает их.
  
   Со связанными за спиной руками у меня проблемы с балансом. Иглесиас провел нас в кабину. Мы видим, что он привык загораживать этот плавучий гроб. Делает он это мастерски, сигара во рту.
  
   За стеклом небо, солнце и море - все это радостно сверкает. Погода отличная. Волны бьют по корпусу. Спрей наполнил мои ноздри резким запахом соли. Я позволил себе на несколько минут полюбоваться дельфинами, которые пытаются взорвать нам головы, выполняя безумные пируэты вокруг лука. Чуть дальше на север вы можете увидеть массу острова Сан-Клементе и неровные рельефы Санта-Каталины.
  
   С тех пор, как мы покинули склад, я не мог поговорить с Сегурой наедине, и мне интересно, что случилось с моим оружием. Что касается Иглесиаса, то он маневрирует своим лаем, устремив глаза к горизонту, примерно так же разговорчив, как золотая рыбка в своей миске. Ах, извините, вот он решает его открыть:
  
   - Здесь. Это хорошее место.
  
   Я выгляжу наружу, пытаясь понять, что он имеет в виду. Я вижу только плавник акулы, идущей в порт. Сегура вопросительно смотрит на него. В ответ наш дружелюбный товарищ достает короткоствольный револьвер 38-го калибра и направляет ему в пупок.
  
   - Это конец поездки, - поясняет он.
  
   С того момента, как я пытался выяснить, кто их мужчина в Тихуане, я наконец нашел его.
  
   - Их мужчина? Но кому? - спрашивает Сегура. Я думал, ты согласился пойти за нами за партией героина ...
  
   «Героина нет», - сказал полковник все еще механическим тоном. Ваша уловка не сработала. И теперь я знаю, кто пытался разрушить созданную мной систему. Я устраню тебя.
  
   Он не мужчина, это говорящий айсберг. Ни в его глазах, ни в его лице нет ни малейшего намека на выражение. Он будет стрелять холодно, без тени сомнения. Мы с Сегурой очень хорошо это понимали. Мы также поняли, что нас было двое, что он был один, и что, если одному из нас удастся отвлечь его внимание, другой, возможно, сможет принять его как корову. Но действовать надо быстро. У нас есть максимум одна секунда, чтобы принять меры. Мужчина с перекрестным шрамом переводит дыхание. Ее черты излучают столько же эмоций, как и у статуи на острове Пасхи. Я медленно сгибаю ноги, готовясь к прыжку. Сегура опережает меня. Не моргая, Иглесиас нажимает на курок. Удар в грудь, Сегура разворачивается. Я встречаю его взгляд. Ни тени удивления или сожаления: он знал, что делал, и не дал себе шанса. Он сделал это за меня.
  
   Спасибо, Армандо.
  
   Я не тороплюсь смотреть, как он падает. Плечом вперед я бросаюсь на Иглесиаса. Это его удивляет. Он вальсирует в ответ и бьет о стену. Удар идет в потолок. Запястья скованы, я изо всех сил бью его скованной рукой. Я бью бодро, обеими руками. это мастерский ход! Пистолет падает на мост. Поскольку я финиширую, я заканчиваю свое выступление сильным ударом в гениталии джентльмена.
  вальсы джентльмена. Он принимает это без крика, но выражение боли искажает его лицо. Я уже второй раз вижу выражение его мраморной головы. Он быстро прогрессирует со мной. Если так будет и дальше, я сделаю из него другого мужчину. Проблема в том, что с учетом лечения, которое я планирую ему провести, у него не будет много времени, чтобы улучшить свои показатели здесь. Я собираюсь поднять его оружие. Он шатается, но садится. Он быстро поправляется. Я выбираю другую формулу. Я быстро открываю его портфель. Туда он, должно быть, запихал Вильгельмину и Хьюго. Да, счастливый сюрприз, они есть.
  
   Я едва держал Вильгельмину в руке, когда Иглесиас вошел в дверь каюты. Он поднял свой пистолет. Он осторожно целится в меня, зная, что у меня не было времени открыть предохранитель или взвести мой старый добрый бластер. Прощай, Ник, помолись. И у вас не будет даже могилы для траура ваших безутешных вдов.
  
   Раздается выстрел, когда я бегу в заднюю часть кабины. Пуля задевает мне череп в нескольких миллиметрах. Сидя напротив перегородки, отпираю предохранитель, взвод, стреляю. Посередине лба Иглесиаса образуется небольшое малиновое отверстие. Он открывает рот, отступает и падает обратно на палубу.
  
   Я встаю и выхожу изучать свою работу. Полковник очень опоздал. Его взгляд устремлен на летающих над кадкой чаек. Но что я вижу на горизонте? Лодка. Быстро захожу в каюту, беру бинокль и смотрю. Это судно береговой охраны под американским флагом. Оно идет ко мне. Учитывая его скорость, у меня еще есть время незаметно перекинуть два трупа через перила. Сразу же по соседству - несколько акул. Это немного больно для Армандо, но либо это, либо большие неприятности для меня впереди… А потом что-то подсказало мне, что если он сможет говорить, то скажет мне, что с ним все в порядке. Я кладу револьвер в портфель и бросаю в море. Он исчезает через пять секунд. Готов встречать гостей. Я просто вернул Хьюго и Вильгельмину на их обычные места, когда лодка пришвартовалась. Мегафон вызывает меня как обычно.
  
   Мне ? Что, если я хочу, чтобы меня отбуксировали на берег? С огромным удовольствием.
  
   Очевидно, есть несколько вопросов. Что я делал в территориальных водах Соединенных Штатов на мексиканском корабле? Несколько удивленных бровей поднимаются при виде пулевых отверстий в потолке и стенах кабины. Но когда я вручаю свои рекомендательные письма, люди перестают меня расспрашивать и больше не удивляются.
  
   Нельзя отрицать этого, приятно вернуться домой. К тому же береговая охрана более сговорчива, чем мексиканские полковники. Мне разрешено не только позвонить своему адвокату, мне разрешено звонить столько раз, сколько мне нужно, чтобы связаться с ним. И это все еще очень мило с их стороны, учитывая, что речь идет о адвокате Майке Ловетте, сенаторе и работнике детского сада в Вашингтоне. В конце двадцать пятой попытки оператору удалось найти его для меня.
  
   - Привет! Ник? Отличная работа. Отличная работа. Билл Куитман только что позвонил мне. Полиция Сан-Диего привозит Конни домой.
  
   - Я очень счастлив, сенатор, но ...
  
   - Да, я знаю, что тебя беспокоит, Ник. К сожалению, в нынешнем виде это не в моих руках. Я ничего не могу сделать, пока мне не разрешат публично представить дело в Сенате. Но Белый дом дал мне понять, что на данный момент об этом не может быть и речи. Я сейчас пытаюсь принять закон, и мне нужна вся поддержка администрации. Я не могу себе позволить делать из протеже президента большого дела. Я думаю, вы это поймете.
  
   - Нет. Простите, но чего-то не хватает.
  
   - Послушай меня, Ник. Вы знаете, что я один из полудюжины парламентариев, которые знают о существовании АХ. Что ж, с этого момента я больше ни о чем не знаю. Я никогда о тебе не слышал. Это девиз Вашингтона.
  
   - Но наконец-то! Ты смеешься?
  
   - К сожалению нет. Кроме того, мне говорили в высших кругах, что он предпочел бы, чтобы вы в это время не появлялись в Вашингтоне. Я так понимаю, вам там не будут рады.
  
   - Мое слово:
  Но кем они себя возомнили?
  
   - Не знаю, Ник. Я просто знаю, что у меня связаны руки. Давайте мне знать время от времени. Как только я смогу что-то сделать, обязательно сделаю это.
  
   - Ага, спасибо.
  
   Мы прощаемся, и я кладу трубку. Вот загадка. Я начинаю задаваться вопросом, как я собираюсь распутать этот мешок с узлами, когда я помню, как первоначально звонил Майку Ловетту, чтобы очистить глаза от береговой охраны. Нам нужно новое общение, чтобы уладить это, и вот я свободен. Но то что можно назвать бесплатным.
  
  
  
  
  
   Глава IV.
  
  
   В статье New York Times не упоминается название AX. Имеет смысл в принципе, о существовании этого сервиса никто не знает. Но когда я закончу читать, у меня нет никаких сомнений: Майк Ловетт не рассказывал мне никаких историй.
  
   Это сходит с ума. Мне нужно найти способ связаться с Хоуком. Ястреб ... Мой босс ... В его вечном черном пальто. Ястреб, глава ОСИ, старый лис со стальными серыми глазами и эйнштейновским мозгом. Что могло с ним стать? Я почти чувствую волну неясности в своей душе, когда вспоминаю запах вонючих шариков от его печально известных сигар. Я все перепробовал. Больше никаких следов Старика. «На запрошенном номере больше нет подписчиков ...» Нет адреса для пересылки почты. Смирись с этим; Ник ...
   .
  
   Только то, что известно, не бальзам на мое сердце: ничего нового. Ни малейшего признака того, что ситуация вот-вот разрешится, как говорят в осведомленных кругах. В течение недели самая эффективная в мире служба реагирования и разведки развалилась, как батавская слеза.
  
   Я подумываю о том, чтобы на время предложить свои услуги MI5. А потом передумал. Я хочу избежать двух вещей прямо сейчас: выезжать из Соединенных Штатов и тоже съехать с дороги.
  
   Поэтому я вкладываю свои сбережения и покупаю детективную лицензию. Я распечатываю четыре разных визитных карточки и могу позволить себе четыре телефонных линии в офисном здании на Манхэттене. Я перечисляю номера своих объявлений на желтых страницах телефонных справочников Нью-Йорка, Вашингтона, Чикаго, Лос-Анджелеса и Атланты. Затем я размещаю рекламу в журнале Times:
  
  
  
   Т. ВУДМАН и Ко.
  
   ИССЛЕДОВАНИЯ И РОЗЫСК.
  
   Пропавшие без вести
  
   Международные расследования
  
   Специалист по производственным вопросам
  
  
   В углу вставки небольшой знак, который я не буду вам описывать, вы были бы удивлены. Это эмблема АХ. Его знают не более сотни человек со всего мира.
  
   Мне еще предстоит подождать еще две недели, прежде чем я получу первый интересный звонок. Не по работе. Я получил шесть из них до того, как высохли чернила Times. Из шести работ я выбрал три, которые мне показались наименее трудными. Я справился за пять дней, и это принесло мне тридцать пять тысяч долларов нетто. Может быть ОК. Несмотря на увольнения из-за исчезновения AX, я еще не нахожусь на грани голодной смерти. Если так будет продолжаться, я закончу миллионером в стиле Бронсона, просто помещая наличные в банк.
  
   Но вернемся к первому звонку, который меня действительно заинтересует. Звонок, который имеет значение. Большая.
  
   Вот как это было:
  
   Я поднимаю трубку и деловым голосом делаю свое обычное вступление:
  
   - Т. Вудман, к вашим услугам. В чем ваша проблема ?
  
   - Останови свой фильм, Ник.
  
   Дик Поттер! И он сразу меня узнал. Я тоже его узнал. Я все еще пытаюсь заставить его немного поклевать:
  
   - В чем дело ?
  
   - Давай, я говорю тебе, что все в порядке, Ник. Гарвардский стиль, ты делал это со мной раньше в Маниле. Как думаешь, может быть, я поведусь дважды подряд? Ты меня за жлоба принимаешь, что ли?
  
   Я сбрасываю акцент.
  
   - Привет, Дик!
  
   - Ага, лучше, чем N8, а, в наши дни!
  
   - Эй, да. Так ты тоже превратился в странствующего рыцаря?
  
   - Похоже, да. И я начинаю получать пощечины.
  
   - Я тоже, если хочешь все знать.
  
   - Полагаю, мистер Поттер хочет подать заявку на участие в программе
   работы в моем малом бизнесе ...
  
   - Может, у вас есть большой список кандидатов?
  
   Я набиваю ему немного слабины. Такая утка, кстати даром, хлеба не ест.
  
   - Конечно. Но для бывшего коллеги я все-таки готов сделать привилегии. Только ты должен прийти ко мне до сегодняшнего вечера. ХОРОШО ?
  
   - ХОРОШО. Я приезжаю! мои слова обрадовали Поттера.
  
   И он вешает трубку, наверное, чтобы пойти надеть пальто. Я про себя смеюсь, глядя на выключенный телефон. Отлично работает! И намного быстрее, чем я думал.
  
   Это стоит вложений в объявления. Я пишу одно, чтобы передать его в Guardian в Лондоне, одно в La Prensa в Буэнос-Айресе, одно в Le Monde в Париже, одно в Corriere della Sera в Риме. Я помещаю его везде: в Рио, в Маниле, в Бангкоке, в Токио, в Каире, в Тель-Авиве ...
  
   Язык ? Не проблема. У меня своя огромный опыт. В переводе все объявления говорят об одном и том же.
  
  
   Сюда, мои ягнята! Идите, идите, идите ...
  
  
   Рождество приближается. Улицы украшены гирляндами, на елках есть яйца и украшения. И я собрал всех своих ягнят, то есть бывших агентов ОСИ, от N1 до N22. Не хватает только N5, убитого где-то у Тегерана, которого так и не заменили из-за банкротства. Мои четыре мелких дела приносят столько денег, что идет денежный дождь.
  
   Вы, наверное, спросите меня, как я справляюсь со шкалой заработной платы. Я вам скажу, что проблем нет. Все идут на комиссию, в том числе и я. Он не только упрощает отчеты, но и все решает. Если бы вы работали на Дэвида Хока, как и все мы, вы бы это поняли. Потому что никогда в жизни вы бы не согласились работать в качестве сотрудника на службе у другого сотрудника.
  
   И наша маленькая турбина работает без сбоев. Если это продлится слишком долго, бывшие суперагенты AX сделают из этого большое дело. Самый пикантный - промышленный шпионаж или контрразведка. Это то, что мы берем в первую очередь. Для нас это кусок пирога. Но и на остальное нам не плевать.
  
   Проблема с шантажистом? Исчезновение в вашей семье? Наследие, которое можно получить за границей? Спор со страховой компанией? Доверьте нам свое дело, мы обо всем позаботимся. Фактически, это работает как часы. С одной деталью: оформление документов, они Накапливается и накапливается. Похоже, как посуда на вашей кухне, когда вашей жене была сделана операция по аппендициту. Мне нужно будет найти кого-нибудь, кто позаботится об этом вместо меня, иначе у меня не будет ни секунды для работы в поле.
  
   Я наконец нахожу.
  
   Берт Хоппер, бывший N17, который участвовал в деле о хищении в Буэнос-Айресе, выпал в окно и в конечном итоге оказывается лежащим с множественными переломами левой ноги. Его репатриируют в Штаты, и я собираюсь навестить его в общежитии.
  
   Его нога, подвешенная в воздухе на веревках и шкивах, напоминает мне небольшой дирижабль, готовый к запуску. С потолка свисают груды всевозможных вещей. Все, чего не хватает, - это летающей трапеции.
  
   Берт не выглядит очень счастливым.
  
   - А что с моим букетом цветов? он рычит, когда видит, что я вхожу.
  
   «Вот он», - сказал я, вытаскивая из-под куртки бутылку виски тридцатилетней давности. Я бы принес тебе магнум или дезерт игл, но думаю, тебе было бы трудно спрятать это.
  
   - Спрятать? - говорит Берт, хватая бутыль, которую я подсунул ему под нос. Медсестра, которая заботится обо мне, - настоящая повариха. Не могу за день проглотить то, что она сготовит за час. Но я думаю, она будет рада это увидеть. Пока что все, что нам удалось из спиртного увидеть , - это этот Чивас Регал.
  
   - Когда я думаю, что волновался за тебя ... Наконец-то меня успокоили. Думаю, если ты можешь играть в игры с ночной медсестрой, ты тоже сможешь компенсировать слабину.
  
   - Какие! - восклицает он. Попробуй меня вот так ударить, и ты увидишь это, когда я с этим справлюсь!
  
   Я настаиваю :
  
   - Но что ты собираешься делать? У вас есть как минимум два месяца, прежде чем вы снова сможете начать выпрыгивать из окна. Думаете о том, чтобы провести время, листая каталоги почтовых заказов, смотря телевизор или строя макеты?
  
   - Представьте, что я сейчас очень занят. я
  находится в процессе разработки техники, чтобы успеть прыгнуть к медсестре с вытянутой ногой. Когда все будет в порядке, запатентоваю свою вещь. С тем, что это принесет мне, я уйду на пенсию и поеду в Бимини.
  
   - Извини, что разочаровал тебя, чувак, но ты уйдешь к следующему вторнику. Директор клиники со мной полностью согласен. Кроме того, он подумывает об уходе в Бимини с взяткой, которую я ему заплатил.
  
   - Это вопиющее рабство! Бесстыдная эксплуатация! Кроме того, я думаю, это ваша административная работа, которую вы хотите, чтобы я выполнял ...
  
   - Едва. Я убежден, что вы будете управлять конторой, как никогда.
  
   - Я ? Нет, но это не очень хорошо!
  
   - Давай, Берт, это даст тебе еще один опыт, который ты можешь добавить в свое резюме. Я думаю, тебе стоит меня поблагодарить. Во всяком случае, тут не спорят, я уже нанял вашего соавтора.
  
   - Слушай меня внимательно, Ник. Сотрудник или нет, вы всегда можете поискать ...
  
   Я его обрезал:
  
   - Она печатает восемьсот три слова в минуту. И безупречная работница. Она не из тех девушек, которые заставят вас переполнить страницы азертами.
  
   - Азерты истекли? мой коллега удивлен.
  
   - Опечатка, что. Lapsus linguae: нарушение речи. Lapsus calami: ошибка в написании. Лапсус азерты: опечатка. Если я добавлю, что женщина, о которой идет речь, ломает все потолки IQ, я думаю, вы убедитесь.
  
   - Ну тогда. Я очень хорошо это представляю. Должно быть, она как медсестра или что-то в этом роде ...
  
   - Вы смеетесь ! У нее пятый дан по карате и дзюдо. Совсем недавно она заняла третье место на международных соревнованиях по стрельбе из пистолета. Она на десятую долю секунды отстает от мирового рекорда на стометровке и имела бы как минимум бронзовую медаль в десятиборье, если бы женщинам разрешили заниматься этой специальностью.
  
   - Прекрати свой цирк, Ник. Я знаю, что ты даешь мне мяч. Если я приму, вы подарите мне колбасу с лицом, чтобы напугать Дракулу и драконов на водных лыжах без снаряжения. Я начинаю узнавать тебя ...
  
   Поворачиваюсь к двери:
  
   - Привет, Марна! Пришло время войти.
  
   Входит Марн Фергюсон. Это именно то, что я только что описал Берту. И даже немного больше. В прошлом году она отказалась от участия в соревнованиях за титул Мисс мира. Когда я спросил ее, почему, она ответила: «Мне действительно было интересно, что я делаю там, вальсируя перед этой демонстрацией жлобов, когда я могла бы хорошо провести время где-нибудь в другом месте. Остальные участники собрались и в знак благодарности подарили ей огромную коробку засахаренных каштанов.
  
   Что еще я могу сказать? У нее волосы цвета воронова крыла, великолепные, шелковистые, блестящие. Огромные бирюзовые глаза, в которых хочется утонуть. Длинные стройные ноги и авансцена, которая должна мешать ей плавать, кроме как на спине.
  
   - Привет, Берт! она делает.
  
   Ах, забыл. Его голос. Это низкий шепот, который проникает в барабанные перепонки, щекочет вашу мочку, щекочет вашу улитку и заставляет ваши евстахиевы трубы дрожать в спинном мозге.
  
   Глаза Берта - два больших шара, расширенных от недоверия.
  
   - Она ... она будет работать со мной, Ник? Это ?
  
   «Конечно, и я надеюсь, что это останется между нами», - сказала Марна с ласковой улыбкой анахорету.
  
   Я начинаю вставать, чтобы тихонько ускользать. Я все еще слышу, как Марна говорит:
  
   - Что я вижу? Хорошая бутылка. И у тебя даже не хватило смелости предложить мне немного взбодриться?
  
   Она выхватывает бутылку из парализованных рук Берта, открывает ее и пропускает глоток виски через горлышко.
  
   - Отлично, - оценила она. Вот, к тебе.
  
   Я уже у дверей. Я киваю Берту на прощание. Он смотрит на меня и тут же глядит обратно Марне на ноги.
  
   Оказавшись на улице, я чувствую себя хорошо, но хорошо, как вы, возможно, не знали. Я чувствую себя гением, который провел десять тысяч лет в бутылке и услышал, как кто-то произносит волшебную формулу.
  
  
   В офисе меня ждет срочное сообщение на автоответчике. Я немедленно звоню в Вашингтон. Поднимает трубку сотрудник. Я спрашиваю сенатора Майка Ловетта. Менее чем через две секунды я слышу его голос, очень беспокойный.
  
   - Ник! Ах, я рад, что ты смог связаться со мной.
  
   - Судя по вашему тону, я понимаю, что у вас проблема, сенатор. Я не прав ?
  
   - Нет.
  
   - Так расскажи мне все.
  
   - Не по телефону. Во сколько вылетает следующий самолет в округ Колумбия?
  
   - Не знаю, но, думаю, вы попросите меня прилететь.
  
   - Точно. Самолет или что-то еще. Если бы ты мог приехать сюда на ракете «Сатурн», меня бы это устроило.
  
   - Послушайте, я до сих пор в Вашингтоне персона нон грата. Также помните, что я больше не нахожусь на службе у правительства. Теперь я гражданское лицо.
  
   - Послушай, Ник, - почти умоляюще сказал Ловетт. Вы единственный, кому я могу доверить такое дело.
  
   Это бы меня удивило, но я все же спрашиваю:
  
   - Это политический вопрос?
  
   - Да, - отвечает Ловетт, но это касается другого правительства. Не то, что в Соединенных Штатах. Что касается истории о персонаже нон грата, не волнуйтесь. Если кто-то подумает о неприятностях, я превращу их в соляной столб! У тебя есть мой номер, если возникнут проблемы, ты позвонишь мне.
  
   Я спрашиваю. - Когда нужно решать этот вопрос?
  
   - Это должно было быть решено вчера, Ник! Позвоните мне из Ла Гуардиа, чтобы сообщить время вашего прибытия, я пришлю вам лимузин в Даллес. А также…
  
   - Да ?
  
   - Вам нужен напарник. Женщина абсолютно необходима. Найдите кого-нибудь, кого вы можете выдать за свою младшую сестру. Наивный вид. Но уверенный и жесткий, как Веселая леди.
  
   - Я попробую, - сказал я, вешая трубку.
  
   Найди мне сестренку ... Ну, это другое дело. Где я найду это? Я хожу по столу, яростно чешу кожу головы, когда слышу легкий шаг в коридоре. Поворачиваюсь к двери. Марна возвращается.
  
   Я бы изобрел слово, чтобы описать вам это тело, когда оно переступает порог. Сказать, что это работает - это, конечно, термин, но это не имеет ничего общего с реальностью.
  
   «Думаю, мне понравится эта работа, Ник, - сказала она. Сколько всего у вас агентов?
  
   И эта улыбка. Медовый торт. И этот голос. Мурлыкающая влюбленная тигрица.
  
   - Загляни в досье, Марна. В числе трех женщин. Трое из них сейчас занимаются расследованием дела, и, фактически, мне нужна женщина для особой миссии. Желательно очень солидная, но в то же время выглядящего наивно, знаете? И перестань смотреть на меня этими глазами. В этом офисе вы напоминаете мне неоновую вывеску в общежитии монастыря. Есть ли кто-нибудь из ваших знакомых, кто может меня случайно выручить?
  
   - Это возможно. Вы говорите, что нужна женщина крепкая.
  
   - Да. И в то же время откровенная.
  
   - Когда тебе это нужно?
  
   - На момент первого рейса в Вашингтон.
  
   - У меня есть такой редкий зверь. Дайте мне полчаса и телефон. Она встретит вас в аэропорту.
  
   - Марна, ты милая!
  
   Телефон звонит, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. Марна поднимает трубку. Это линия № 2, линия K. Masters Limited, нашего отделения, в частности, отвечающего за промышленные дела.
  
   - К. Мастерс, - объявляет Марна хозяйским голосом, не имеющим ничего общего с мурлыканьем ранее. Как? »Или« Что! Ты…
  
   Быстрым жестом она кладет руку с лакированными красными ногтями на трубку.
  
   - Возьми другую станцию, Ник. Быстро !
  
   Я ныряю в трубку и беру трубку.
  
   - Привет! Привет! Это ты, Ник?
  
   Это голос Эгги Фрай, бывшей выпускницы AX и одного из лучших новичков Дэвида Хока. Так что тоже один из моих лучших новобранцев. Она запыхалась, и это кажется неправильным.
  
   - Это я, Эгги. Успокойся и расскажи.
  
   - Ник, у меня беспорядок! Мы все в беспорядке ... Я ... У меня всего одна секунда ... Я ... думаю, что я ...
  
   - Где ты и что с тобой происходит?
  
   - В Кливленде. Я застряла. У меня осталось всего два патрона, и они прибудут через несколько секунд. Я до сих пор не могу понять, как я сама приготовила тост, если только ... Но нет. Кто мог попытаться продать нас сейчас, когда AX больше не существует?
  
   Я полностью в осадке. Миссия, которую я доверил Эгги было наименее
   опасным занятием в игре. Глупый случай промышленного саботажа.
  
   - Послушай, Эгги. Постарайтесь взять себя в руки и дать мне понять. Кто вам угрожает первым?
  
   - Это старая история, Ник. Люди, которые злились на команду Ястреба. Я попала в ловушку. У меня ... повреждена рука ... перерезана артерия ... Я изо всех сил старался остановить кровотечение, но стала слабее.
  
   Эгги ... ангел служения, но крепкий, как скала, когда нужно. И я чувствую, что у меня есть перепуганный ребенок, разговаривающий по телефону. И она в Кливленде, ради бога! Я бью кулаком по металлическому столу. Меня сводит с ума то, что я ничего не могу сделать.
  
   «Ник», - продолжает она голосом, который становится все труднее понимать. Вы помните это кодовое название: Плеть? Он датируется ...
  
   Но она больше не говорит. Я слышу много шума на заднем плане, затем два выстрела и звук падающего на пол телефона.
  
   Я смотрю на Марну с трубкой в ​​руке. Ее большие зеленые глаза широко раскрыты. Думаю, мои тоже. Я кричу :
  
   - Эгги, ради бога! Но это не правда !
  
   Потом опоминаюсь.
  
   - Марна, попробуй выяснить, сможем ли мы отследить происхождение телефонного звонка.
  
   - Сразу, - отвечает она, сразу набирая центральный номер.
  
   Но уже поздно. Она вешает трубку, ее лицо беспомощно поражено. Я закусываю губу и сажусь лицом к ней.
  
   - Как ты думаешь, она ...?
  
   - Скорее всего, Марна. Подобные вещи случаются в нашем деле.
  
   Отвечая, я мысленно просматриваю своих сотрудников и их назначение.
  
   - Билл Стовер доступен, - говорю я. И это в Чикаго. Свяжитесь с ним как можно скорее, дословно расскажите о разговоре с Эгги и попросите взять дело в свои руки.
  
   - Билл Стовер. Очень хорошо. Что еще ?
  
   - Свяжитесь с максимально возможным количеством агентов и спросите их о кодовом названии Le Fléau (Плеть).
  
   - Что это значит, Ник?
  
   «Если бы я знал… Когда дело дошло до сверхсекретных операций, только Хоук и офицер миссии имели информацию. Я надеюсь, что хотя бы еще один агент был замешан.
  
   - ХОРОШО. Я найду их всех, - уверяет меня Марна. Скажи мне, Ник, этот мистер Хок, что с ним случилось?
  
   - Я не знаю. И я намерен узнать. Это один из вопросов, которые я планирую задать окружающим, когда буду в Вашингтоне. Хотя ... если Дэвид Хок решил исчезнуть сам, я вряд ли получу ответ. Он из тех парней, которые могут забежать в соседнюю комнату и пролезть сквозь обои на стене.
  
   Я не могу придумать, что еще сказать о Хоуке. Если только у этих негодяев Плети действительно есть план, чтобы свести счеты с ОСИ и ее членами, для них имело бы смысл начать только с удара по голове.
  
   В аэропорту беру два билета в округ Колумбия. Покупаю газету, читаю. Я проглатываю хот-дог и стакан молока. Я собираюсь почистить обувь, я ... и т. Д.
  
   Никто не подходит, не хлопает меня по плечу и не спрашивает, Ник ли я Картер.
  
   Я смотрю на часы. За тридцать минут до взлета. Я захожу в будку и звоню Марне.
  
   - К. Мастерс, я вас слушаю.
  
   - Это Ник, Марн. Ваша дочь еще не показала кончик носа.
  
   - Не паникуй, Ник. Она будет рядом, когда она тебе понадобится.
  
   - Конечно ? Не подведи меня. Я могу рассчитывать на вас ?
  
   - Ты можешь. Сохранять спокойствие. В остальном я начал связываться с агентами. Пока что кодовое название Le Fléau остается загадкой.
  
   - Продолжать. Вы смогли добраться до Стовера?
  
   - Да. Он уехал в Кливленд. Я сказал ему, что у него карт-бланш.
  
   - Прекрасно, Марна. Вы самая лучшая.
  
   - Спасибо. Что-то другое ?
  
   - Нет. Просто убедитесь, что та цыпочка, которую вы мне обещали, придет в назначенное время.
  
   - Я сказал тебе, что ты можешь на меня рассчитывать.
  
   - Хорошо, Марна. До скорой встречи.
  
   У выхода на посадку по-прежнему никого. Ищу свою жену-супер-ребенка Джейми. Практически все пассажиры - мужчины. Другие? Две хорошие сестры. Семилетняя девочка с огромной няней. Заметно. Высокая блондинка, сухая, как палка, безнадежно холодная. Я все равно смотрю на нее. Это единственное, что возможно.
   Черт побери, надеюсь, Марна со мной так не поступала!
  
   Мы встаем. Я начинаю топаться на месте. Я в последний раз оглядываюсь и, смирившись, передаю свой билет человеку в форме.
  
   Я сижу сбоку от центрального прохода, резервируя место у окна для девушки Марны, если она случайно не появится снова. Думаю, я все еще слышу это, моя великолепная брюнетка с зелеными глазами. "Она будет там, когда она тебе понадобится. Вы говорите, вообще ничего. Я облажался, как последняя затяжка. Вот что значит доверять людям, чтобы они хорошо выглядели.
  
   На двери 707 загорается красный свет. «Не курить, пристегнись. Ко мне подходит брюнетка хозяйка, милая, миниатюрная, ее лицо и улыбка напоминают мне Натали Вуд.
  
   - Простите, сэр, это у вас два билета?
  
   - Да, говорю кисло.
  
   - Мне жаль. Но если вы не возражаете, сзади сидит дама, которая хочет пересесть.
  
   - Дама ?
  
   Я оборачиваюсь. Высокая костлявая блондинка пристально смотрит на меня. Даже сидя, она выглядит так, будто проглотила метлу. Я думаю про себя: «Боже мой! Марна! Но что ты со мной сделал? Затем вслух:
  
   - Но конечно. Скажи ей, чтобы она пришла и успокоилась.
  
   - Большое спасибо, сэр. Это очень мило с твоей стороны.
  
   Стюардесса улыбается и жестикулирует, приглашая даму . Она встает и проходит между сиденьями.
  
   «Извини», - сказала она, проходя мимо меня и села у окна.
  
   Я пользовался этой возможностью, чтобы взглянуть на ее задницу. Разочарование. У таких вещей есть только название. Даже там на костях нет ни грамма мяса. Я жду, пока она немного пошевелится, когда сядет. По меньшей мере ! Повторное разочарование. Ей удается это сделать, казалось, что она даже не двигается.
  
   - Спасибо, - говорит она, садясь.
  
   - Но, пожалуйста, это самое меньшее.
  
   Я смотрю ему в глаза. Смутное свечение сзади все еще указывает на то, что внутри этого тела есть жизнь. Но это справедливо.
  
   Собираюсь с духом и начинаю:
  
   - Простите, но разве вы не были бы другом Марны?
  
   Она застыла, как старая школьная учительница, которая только что обнаружила центральную листовку Play-Boy в школьном сборнике рассказов. Конечно, она думает, что я к ней пристаю. Она даже не соизволила ответить и всю дорогу провела, повернув голову к иллюминатору, плотно сжав ноги и положив руки на колени.
  
  
  
  
  
   Глава V
  
  
   Вашингтон. По-прежнему никого. Я прохожу через большой терминал и направляюсь к стоянке такси. Там тоже никого.
  
   Начинаю штурмовать. Я собираюсь обернуться, чтобы яростно позвонить Марне Фергюсон, когда крошечная рука скользнула под мою руку и осторожно надавила.
  
   Я подпрыгиваю и смотрю. Она уже какое-то время моя хозяйка. Чем больше всматриваюсь, тем больше она похожа на Натали Вуд. Она сейчас в Пекине. Очень строгий килт, гольфы, белый лиф и бархатный жакет.На вид ей семнадцать лет, она смотрит на меня своими красивыми карими глазами и говорит:
  
   - Марна прислала меня.
  
   - Тебя?
  
   - Да меня. Меня зовут Анджела Негри. Я только что получила шесть недель оплачиваемого отпуска. Надеюсь, этого будет достаточно. А теперь поехали.
  
   Я это подробно описываю. Она очень маленькая, но ум и решимость сияют в нижней части ее глаз. Похоже, там тоже что-то светится. И я готов поспорить, что лицо и сложение красивого Ника тоже ей нравится.
  
   - Хорошо, Анжела, пошли.
  
   - Зови меня Энджи. Э ... могу я называть тебя Ник?
  
   - Авторизация предоставлена.
  
   - Спасибо, генерал.
  
   Садимся в такси. Я открываю свою дорожную сумку и вытаскиваю трех своих обычных приятелей, Вильгельмину, Гюго и Пьера, маленькое пластиковое яйцо, полное смертельного газа, которое я прячу в своей одежде в очень особенном месте, где мне не нравится видеть что-то, кроме благих намерений. Энджи смотрит на меня круглыми глазами. Не полностью расширены и сбиты с толку, нет, просто круглые.
  
   Затем я беру автоматическую Беретту и я говорю ей:
  
   - Здесь тебе это может пригодиться.
  
   - Спасибо, - отвечает Энджи, но у меня есть то, что мне нужно.
  
   Она кладет сумку мне под нос и открывает ее, показывая небольшой револьвер Smith & Wesson 38 Sp Magnum.
  
   «Возможно, он не более точен, чем ваша Беретта, - добавляет она, - но снаряды наносят другой урон. В любом случае, будьте уверены, я готова встать с вами в очередь на стрельбище.
  
   - Я доверяю Марне, - говорю я.
  
   Затем я заткнулся. Водитель странно смотрит на нас в своем ретро. Он ничего не видел, но если у него острый слух, это удар - высадиться перед первым полицейским участком.
  
   Я продолжаю, понижая тон:
  
   - У Марны не было времени рассказать мне о тебе.
  
   «Она все же рассказала мне о тебе», - отвечает Энджи с восхитительной улыбкой.
  
   Ее маленькие чувственные губки заставляют меня думать о роскошных лакомствах. Но, возможно, сейчас не время пытаться выяснить, одинаковы ли они на вкус. Так что я сохраняю свою рабочую атмосферу и прошу его рассказать мне немного о своем послужном списке.
  
   Она все сделала. Похищения людей из Чехословакии и Восточной Германии. Частный детектив. Средство защиты. Именно там она встретила Марну.
  
   - Так у вас рабочие отношения?
  
   - Вроде, но мы очень быстро нашли общий язык, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Я моложе ее.
  
   Придется потихоньку вычислить, сколько ей может быть лет. В то же время это позволит мне получить представление о Марне. Когда она рассказала мне обо всем, что она сделала в жизни, я подумал, нет ли ей семидесяти пяти или восьмидесяти. Но как бы я ни был галантен, я никогда не спрошу о дамском возрасте. Тем не менее, Бог знает, заинтриговывает ли меня это.
  
   «В конце концов, - продолжает Энджи, - меня наняла авиакомпания, чтобы обеспечить наблюдение и защиту пассажиров от угонщиков. Я всегда любила путешествовать. Та красивая форма стюардессы, которую вы только что видели, всего лишь прикрытие.
  
   - Это должно быть интересно.
  
   - Пффф! Нет ничего острее бритвы! Когда Марна предложила мне эту работу, я набросилась на нее, как голодный волк. Не хотите ли вы случайно нанять меня на постоянной основе?
  
   «Может быть», - сказал я, откинувшись на спинку стула и глядя в ее очаровательные глаза. Давайте сначала посмотрим, как мы собираемся продвинуться в этой миссии.
  
   - Ты прав. И, раз уж мы там, Марна мне ничего не сказала.
  
   Вдруг она смотрит в окно, потом поворачивается и смотрит нам за спину.
  
   - Вы заметили, что за нами следят? - спрашивает она, абсолютно не меняя тона.
  
   Я этого не заметил, но не собираюсь ему этого говорить. Я ей просто комплимент:
  
   - Адский взгляд!
  
   Действительно, большой Lincoln Continental мирно следует за нами. Я опираюсь на спинку переднего сиденья и спрашиваю водителя, может ли он попытаться оторваться наших ангелов-хранителей.
  
   - Оторвитесь от них! Кто ? Та большая машина позади? Но…
  
   Я сократил его колебания двадцатью долларами. Также сухой, парень давит на газ, и старый Шевроле делает рывок вперед. Здесь под капотом еще несколько лошадей ... На первый взгляд, я не мог поклясться.
  
   - Скажем, через несколько секунд замечает водитель. Они не отстают.
  
   - Положи все ластиком. Если тебя арестуют, я заплачу за танец в стиле кантри. Действуй !
  
   Он наносит адский удар по газу, но, несмотря на его усилия, Линкольн набирает обороты. Его бедный Chevy с ним не сравнится.
  
   Они меня начинают радовать, те. Я оборачиваюсь. В этот момент машина позади нас мелькала фарами: горит-горит-горит, стоп. On-off-on, стоп. On-off-on, долгая остановка.
  
   - Ничего страшного, - сказал я водителю, - можно притормозить. Они друзья. Вот, припаркуйся, теперь и остановись.
  
   - Но Ник! восклицает Энджи.
  
   - Раз уж я тебе говорю, все в порядке.
  
   За нами останавливается большая черная машина. Два парня, сидящие в типичном для ФБР пикапе, спускаются на тротуар, и один из них подходит, чтобы открыть дверь нашей кабины.
  
   - Мистер Картер? - спрашивает он учтивым, но слегка раздраженным тоном.
  
   «Это я», - сказал я учтиво, но совершенно расслабленно.
  - Нас послал сенатор Ловетт. Если не возражаете, мы покажем вам окрестности.
  
   Я почти хочу смеяться, когда выхожу из такси. Я был так занят очевидным ложным прыжком подруги Марны, что совершенно забыл одну деталь прямо сейчас на терминале. Ловетт сказал мне, что пришлет карету.
  
   - Давай, Энджи. Я говорю вам, что мы в кругу друзей.
  
   Она выходит на тротуар, водитель придерживает ей дверь, и я на мгновение задаюсь вопросом, собирается ли он поклониться ей. Как только она вышла, он захлопнул дверь, сел за руль и уехал, вероятно, опасаясь, что я попрошу у него сдачу на двадцатку.
  
   Баркер и Липтон ведут себя как дежурные полицейские ФБР. Они почти не смотрят на Энджи. И такие неподкупные - прекрасные. Я никогда не проживу достаточно долго, чтобы перестать восхищаться этим. Это Баркер болтает в тандеме. Липтон - молчаливый элемент. Может, он не думает, что это его чашка чая.
  
   - Сенатор посчитал, что вам лучше поехать с нами, мистер Картер. Из-за ... ну, из-за ситуации с твоим старым агентством.
  
   - Я очень хорошо понимаю. Скажите, господа, могу я попросить вас об одолжении?
  
   «Если это зависит от нас, конечно», - отвечает Баркер. Бог знает, использовали ли мы информацию, предоставленную вашей организацией, когда она существовала. Это меньшее, что вы можете сделать, чтобы ответить взаимностью.
  
   - Плеть, - говорю я. Мне понадобятся ваши записи об этой деятельности. Эти люди застрелили одного из моих лучших агентов. И женщина тоже. У нее было время назвать мне их кодовое имя. Вы можете подумать, что это не то, чего я могу отпустить. Среди моих знакомых пропал единственный человек, который мог знать об этом.
  
   - Думаю, Ястреб, - кивнул Баркер. Такой парень! Хороший коп. Очень и очень хороший полицейский.
  
   Несомненно, это лучший комплимент для него. Но, хотя это и хорошо, мне больно слышать о боссе. Я согласен:
  
   - Трудно сказать лучше. Здесь, если у вас есть что-нибудь по этому поводу, есть номер, по которому вы можете оставить сообщение. Причем, в зависимости от мести.
  
   - Мне доставляет удовольствие иметь возможность помочь вам, если я могу, - отвечает Баркер, беря карточку К. Мастерс, которую я ему передаю.
  
   Рядом с ним Липтон еще не слышал звука своего голоса.
  
   Как я и ожидал, они ведут нас не в том направлении Капитолийского холма. Continental идет по Коннектикут-авеню и останавливается на стоянке такси перед отелем Soreham. Двое мужчин быстро провожают нас к грузовому лифту. Поднимаемся на четвертый и приземляемся в служебном коридоре.
  
   Согнутым пальцем Липтон тук-тагада-тук… тук-тук в дверь. Возможно, он не очень хорош в разговорной речи, но я вижу, что, по крайней мере, он сможет переквалифицироваться на ударника, если однажды окажется безработным, как я.
  
   Приходит охранник, и мы продвигаемся внутрь колоссального номера, который я уже имел возможность посещать несколько раз. Здесь собираются воротилы Сената, когда они хотят провести конфиденциальные интервью.
  
   Ловетт ждет нас на пороге гостиной. Я протягиваю руку, он раздавливает меня пятерых, затем я представляю Энджи. С ней это просто поцелуй рук. И это что-то, поцелуй руки. Правило №1: оно не должно быть слишком напыщенным или демонстративным, иначе сразу будет смешно. Правило №2: особо не следует быть слишком скрытным или смущенным, иначе это сразу будет выглядеть постыдным жестом. Искусство целования рук заключается в дозировке. И Ловетт делает это с вами в совершенстве, так же естественно, как Джон Доу, когда он здоровается со своим ближайшим соседом. С его классом, лицом Кеннеди и всем, что у него есть я не удивлюсь, если он окажется одним из тех четырех президентов нашей прекрасной страны.
  
   Он отступает в сторону, чтобы впустить Энджи, и, пользуясь случаем, украдкой подмигивает мне. Совершенно ясно: ангельская Энджи выглядит так, как будто она выиграла свой шанс. Учтите, что это должно быть сложно ...
  
   Моя подруга-брюнетка садится на диван, на который указывает ей Ловетт, и легким жестом, полным скромности, поправляет юбки своего килта, которые, как правило, обнажают ее ноги, которые, тем не менее, в высшей степени заметны. Затем сенатор предлагает мне сесть рядом с ней.
  Он будет сидеть перед нами на безумном сиденье с двумя деревянными подлокотниками и большой прямой спинкой, напоминающей ягодицы председателей судов. Он берет с журнального столика картотечный шкаф и протягивает мне. Одно лишь название, тщательно написанное каллиграфом на этикетке, дает мне старый стресс на уровне фабрики адреналина.
  
   Шейх Али.
  
   Я ставлю галочку «Шейх Али», как указано на этикетке, «Александрин I внутри», чтобы подавить намек на панику на борту и дать немного поту высохнуть на моем лбу. Я даже не открываю файл. Я уже знаю его наизусть. Я передаю его прямо прекрасной Энджи.
  
   Она исследует его, затем смотрит на меня, ошеломленно. Она только что узнала, что шейх Али - один из самых влиятельных людей в мире. Он один из немногих, кто может повлиять на расстановку сил в конфликтах на Ближнем Востоке. Можно почти сказать, что он устанавливает цену за баррель нефти, потому что его слушают все, от короля Аравии Халеда до шейха Сабаха аль-Салима аль-Сабаха из Кувейта через халифа Ибн Хамуда аль-Тани из Катара. и главы государств всех малых эмиратов Персидского залива. Я предпочитаю опускать детали, в том числе нули на его банковских счетах, потому что вы можете упасть из гамака и пораниться.
  
   Когда она закончила узнавать о своих различных титулах, функциях, владениях и дворянских грамотах, Энджи Кид не могла не издать легкое "вау!" »В восторге.
  
   Ловетт серьезно кивает.
  
   «Я думаю, вы почувствовали важность этого человека», - сказал он.
  
   - Действительно, соглашается Энджи. Я вижу, мы имеем дело не с кем попало.
  
   Они оба очень милые, но я не собираюсь тратить на них время. Позволяю себе прервать их воодушевляющий обмен мнениями.
  
   - А что случилось с сенатором шейхом Али?
  
   «Вот так, Ник, - начинает Ловетт, с большим интересом рассматривая кончики своих блестящих туфель.
  
   Некоторое время он молчит, словно подыскивая слова, затем внезапно поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. У меня сложилось четкое впечатление, что это будет нелегко, но, в конце концов, выходит:
  
   - Не буду ходить вокруг да около, друзья мои. Никто не должен знать, что вы приехали в Вашингтон, не говоря уже о том, что я вас сюда позвал.
  
   - Я понял, сенатор. Но… Шейх Али?
  
   - Шейх Али ... - продолжает Ловетт, явно чувствуя себя неуютно в своих блестящих туфлях. Шейх Али… должен нанести быстрый визит в Вашингтон ровно через неделю. Его расписание регламентировано, как нотная бумага. Он пробудет здесь 24 часа, а затем отправится на конференцию ОПЕК перед вылетом в Доху, где он должен присутствовать на заседании Совета сотрудничества стран Персидского залива. Вы не можете не осознавать важность того, что сейчас происходит на Ближнем Востоке, в частности в Ливане: приверженность сирийцев наряду с диссидентами ООП, действия этих негодяев-хомейнистов ... Важно, чтобы шейх может продолжать играть свою роль посредника перед лицом этой вспышки насилия, и для этого он должен полностью владеть своими средствами, свободными от каких-либо личных забот. Короче говоря, совершенно безмятежно.
  
   Я хотел бы знать, к чему он это ведет. Пусть не волнуется шейх, ничего лучшего я не прошу. Но что я могу с этим поделать? Я пытаюсь заставить его выплюнуть это.
  
   - Подскажите, что угрожает спокойствию шейха?
  
   Ловетт трет глаза. Его лоб влажный, и он кажется сморщенным, как растение, которому не хватает воды.
  
   «Похищение его дочери», - выпалил он сразу, как будто слова обжигали ему рот.
  
   - Простите ? мы сказали это в унисон, моя "младшая сестра" и я.
  
   Теперь, когда он объявил о разорвавшейся бомбе, Ловетт, кажется, дышит более свободно. Он говорит :
  
   - Да, похищение дочери. Она училась здесь, в частном учебном заведении, и она пропала. Мунира - единственный ребенок Али, его наследница, его солнце. Она вся его жизнь!
  
   Спрашиваю:
  
   - А вы думаете, что ее похитил ...
  
   Ловетт энергично кивает и заканчивает мое предложение:
  
   - Через сеть торговли белыми рабами, подобную той, которая похитила Конни Куитман. Все улики подтверждают эту гипотезу, Ник. Вот почему я решил обратиться к вам.
  
   Однозначно я вынужден специализироваться на спасении нимфеток,
   находящихся под угрозой исчезновения. Ловетт встает со своего трона и, заложив руки за спину, начинает шагать перед нами.
  
   - Думаю, вы понимаете, - продолжает он. Вы можете себе представить реакцию шейха, когда он приезжает сюда и обнаруживает, что его дочь-весталочка была похищена международной компанией по проституции?
  
   - О да, очень хорошо. Какие у вас есть данные?
  
   - На самом деле похищены две молодые девушки. Дочь Али и ее соседка по комнате, некая Сэнди Флейшер. Она мечтала только об одном: о карьере артистки. Мы полагаем, что она взяла Муниру с собой в Нью-Йорк после объявления по объявлению. Мы нашли текст в их комнате, аккуратно вырезанный.
  
   Ловетт вынимает из кармана конверт и протягивает мне. Я открываю его и нахожу фотографии, которые были скреплены вместе. В первой серии рассказывается о семнадцатилетней Сэнди Флейшер, высоком стройном ребенке. Симпатичной, но не более того. Она рыжая с большими голубыми глазами. Когда дохожу до второго сета, я чуть не прыгаю до потолка. Я знал, что молодые арабские девушки не по годам развиты, но на данный момент… Это выходит за рамки всего, что я мог себе представить. Я чувствую, что смотрю на фотографии Софи Лорен в расцвете сил. Каштановые волосы, смуглый цвет лица, размер груди, достойный уважения, и два блестящих черных глаза, просто умоляющих узнать о её жизни. Маленькая Мунира Мучамжель - подающая надежды суперзвезда. Я не буду больше описывать ее анатомию, это заставит вас видеть эротические сны как минимум шесть месяцев. Немного больше зрелости, и в совершенно другом стиле она станет такой же фараоншей, как Марна.
  
   Я передаю фотографии Энджи, и, пока она смотрит на них, я читаю вырезку из газеты. Действительно, это типичное объявление женщин-торговцев мясом, желающих пополнить свои запасы. Он говорит:
  
  
   Вакансии при наличии паспорта. танцовщицы в хореографической труппе. Обучение проводят профессионалы. Нужно умение свободно двигаться. Место работы - Франция. Италия, побережье Средиземного моря.
  
  
   Я передаю бумагу Энджи, которая читает её, а затем заявляет:
  
   - Вы абсолютно правы, сенатор. Это женская работа. Никогда человеку не удастся войти в этот контур. Объявление еще в силе?
  
   - Да, - отвечает Ловетт, похоже, он не может с этим справиться. Претендентам на регистрацию остается три дня.
  
   - Хорошо, - говорит Энджи. Я знаю, что мне нужно делать.
  
   Вот бедный Майк совершенно сбит с толку. Он, должно быть, тщательно подкорректировал свои аргументы и приготовился к адскому сопротивлению. Ну совсем нет. Она даже не ждет, чтобы ее спросили, она берет на себя инициативу.
  
   Я смотрю, как она растет, свежая и хрупкая, как полевой цветок. Хрупкая? Ты говоришь ! Несмотря на то, что она похожа на «младшую сестру» - в особенно сексуальной версии - подруга Марны кажется мне чертовски крутой.
  
   И теперь она берет дело в свои руки.
  
   Она спрашивает. - Есть ли у вас еще какие-то признаки, позволяющие основывать свои подозрения на этом секторе?
  
   «Мы разыскали пару, которая привезла их автостопом в Нью-Йорк», - говорит Ловетт. Юная Сэнди Флейшер говорила об этом на протяжении всей поездки. Что вы хотите, мы живем в свободной стране. Никто не может помешать кому-либо разместить объявление в газете, пока не будет доказано, что это злодейская схема ...
  
   - Конечно, конечно, одобряет Энджи, как бы успокаивая его. Удалось ли вам получить какую-либо информацию о сети, которая организует такой трафик?
  
   - Да, но, к сожалению, очень мало. Баркер и Липтон провели расследование. Им удалось получить почтовый адрес в Княжестве Монако. Похоже, именно отсюда они отправляют своих жертв в различные места назначения. Это отель Splendide в Монте-Карло.
  
   Отмечу внутренне. Я смотрю на Энджи и знаю, что она это знает. Затем мы быстро прощаемся с Ловеттом, поклявшись, что выскользнем из Вашингтона как можно быстрее и тише.
  
   Вернувшись на улицу, я машу движущемуся такси, которое получило двух неожиданных клиентов. Верный своей клятве, я провел его по центру города, а затем велел водителю отвезти нас в Джорджтаун, на другой стороне Потомака. Там я заставляю нас высадить на шестьсот метров от агентства по аренде автомобилей.
   Мне кажется, что этот парень не сможет установить связь, если кто то допросит его.
  
   Мы арендуем машину и едем по автомагистрали в Нью-Йорк, думая, что приедем после наступления темноты. Но разве суть не в том, что, пересекая Балтимор, мы оказываемся в ресторане Хаусснера, который предлагает самое изысканное меню в мире, морепродукты, которые считаются лучшими в мире, и коллекцию самых отвратительных оригинальных произведений искусства? Шикарно
  
   Мы сидим друг напротив друга за очень привлекательным столом. Мы уже начали узнавать друг друга, Энджи и я, но я не против сделать еще один шаг. Обильно нарезая стейк по бокам, мы нападаем на блюдо с морепродуктами, запивая небольшим количеством токая, затем мы берем себе еще один бифштекс, лук-шалот, на этот раз с картофелем дофин. Я хочу сделать это правильно, чтобы попасть в верхнюю часть винной карты. Я предлагаю нам Chambolles-Musigny от Я не скажу вам, в какого года, потому что это заставит вас выглядеть бледным. Когда мы все это разобрали, стало намного лучше. Энджи становится все более разговорчивой. Ее глаза и щеки тоже. Мы оба уютно сидим , и, чтобы немного отдохнуть, я решаю позвонить по телефону, не дожидаясь кофе. Набираю свой номер.
  
   - Т. Вудман - Ко, я слушаю.
  
   Этот голос, мои предки!
  
   - Что ж, Марна, ты работаешь допоздна! Я ожидал ответа на автоответчик.
  
   - Ах, Ник! Вы нашли Энджи?
  
   - Она меня нашла. Мы оба в Балтиморе. Скажи мне, Марна, ты получила сообщение от ...
  
   Она даже не дает мне закончить.
  
   - Да. Звонил инспектор ФБР Баркер.
  
   - Так ? У них есть что-нибудь об этой Плети?
  
   - Да, но мало. Все материалы, относящиеся к нему, уничтожены. Но ему все же удалось найти в архиве кого-то, кто помнил об этом. Судя по всему, Плеть - это кодовое название террористической организации, которая была связана с Черным сентябрем, его японскими друзьями и бандой Баадер-Майнхоф.
  
   - Это все ? Ничего больше ?
  
   - Привет, Ник. Ничего больше. Я всех предупредила. Позаботиться. А также о Энджи.
  
   - С моей точки зрения, будь проще. Что касается нее, у меня сложилось впечатление, что она очень способна позаботиться о себе. Я могу в конечном итоге предложить ей работу на полный рабочий день. Давай, хорошего вечера, Марна!
  
   - Спасибо. Чао, Ник!
  
   Я вешаю трубку.
  
   Руки обнимают меня, прежде чем я успеваю развернуться, и две крошечных ладони прижимаются к моей груди.
  
   - Работа на полную ставку? Это мило ! - её голос шепчет где-то сбоку у меня на шее.
  
   Я чувствую, как маленькое тело сладострастно прижимается ко мне, и я могу сказать, что Энджи досконально изучила работы Поля Пенлеве [4]. Это может быть масштабная модель, но я не могу винить ее. Она должна быть чуть меньше пяти футов ростом и весить от сорока двух до сорока трех килограммов, но я поздравляю Мать-Природу за то, что она смогла так разумно распределить фунты. Она высчитала его с точностью до грамма. Там, где нужно, есть то, что нужно, не слишком много и не слишком мало. Я оборачиваюсь и беру восхитительную брюнетку на руки.
  
   - Поскольку вы уже заплатили, я думала, мы можем уйти, - возмущенно ворковала она. Но не волнуйтесь, вас не ограбят, я кладу выпечку в сумку. Это даст нам перекус на потом ...
  
   Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Мой мизинец не солгал мне. Ее губы - настоящее роскошное лакомство. Что касается размера, то чем больше она прижимается ко мне, тем больше убеждает меня, что это все, что тебе нужно, но проблема. Ее крошечное тело горит очень коммуникативным желанием, которое только и требует полного выражения. Я обещаю дать ему возможность как можно скорее.
  
   «Пошли», - сказала Энджи почти хриплым голосом. Я забронировал номер в известной мне гостинице к северу от Таунсона.
  
   *
  
   * *
  
   В отеле, который она знает к северу от Таунсона, Энджи выходит из ванной с полотенцем, обвязанным вокруг талии, ее волосы влажные и растрепанные. Несколько капель воды - еще жемчужина на ее загорелой груди, и чувственное сияние сияет в глубине ее карих глаз. Прыгает пробка, льется пена, смеется.
  
   «Вот ты где», - сказал я, протягивая ей чашку. Здаровье, пани [5]!
   Энджи отвечает. - Прост!
  
   Пузырьки сверкают, кристалл звенит. Шампанское зажигает огоньки в глазах Энджи. Её негодяйская улыбка будоражит то, что горит во мне. Она берет мою руку и кладет ее на салфетку со словами:
  
   - Смотри, ты вот так возьмешь этот узелок, потянешь и… прыгай!
  
   Полотенце падает на пол. Энджи небрежно садится мне на колени и запрокидывает голову. Я глажу ее.
  
   - Хммм…, - она простонала, хммм… Ник… это… аааа! Это хорошо. Да ! Да ! Да ...
  
   Мягкий свет заливает ее великолепное тело муаровыми отблесками. Похоже на бронзовую статуэтку, созданную художником с неподражаемым талантом. Он и маленький, и огромная. Я поднимаю ее на руки. Это перышко. Она ставит чашку на стол и издает сладострастный стон. Его ногти впиваются мне в спину.
  
   Я положил ее на кровать. Она мягкая, как бархатная подушка, и твердая, как стальная пружина. Гурман, неутомимый и полностью брошенный.
  
   *
  
   * *
  
   Я проснулся. Я потягиваюсь, моргая.
  
   Здесь что-то не так ...
  
   Энджи! Ее больше нет!
  
   Я вижу на туалетном столике листок бумаги. Я вскакиваю и читаю:
  
  
   Простите, Ник, но это женская работа. Я должна быть на день впереди тебя, это единственный способ добиться успеха. Приходи за мной, и у нас будет еще много таких ночей. Сначала я забираю девушек, а потом вы забираете меня.
  
  
   Я тебя обожаю Энджи.
  
  
   На то, чтобы вернуть дочь шейха, осталось всего шесть дней. Энджи испарилась на природе. У меня есть две веские причины как можно скорее уехать из Соединенных Штатов.
  
   Я звоню Марне, чтобы спросить, есть ли что-нибудь новенькое. Пока ничего. Я сообщаю ей о последних новинках и иду бриться. Нет, сначала позвонить на стойку регистрации, чтобы попросить выставить счет и подготовить машину для меня.
  
   Я быстро брею себя лезвием, когда сильная волна сотрясает окна. Я бросаюсь к окну, но уже знаю, что случилось.
  
   Я смотрю, как неподвижная рука свешивается из окна моей горящей машины. Столб черного дыма, поднимающийся из этого светящегося гроба, отправляет меня обратно в спальню.
  
   Бедняга погиб, заведя вместо меня машину. Невинный! Я хочу стучать!
  
   Готовь свои потроха, Плеть. Твоим прислужникам будет больно ...
  
  
  
  
  
   Глава VI.
  
  
   Самолет Air-Inter приземляется на взлетно-посадочную полосу в аэропорту Ниццы. После того, как машина взорвалась, я потратил много времени на оформление документов и не смог поймать первый рейс. Проезжая через Париж, я также нанес небольшой визит Жаку Рошару [6], просто чтобы узнать, есть ли у него какая-нибудь информация об этой сети торговли белыми рабами. Вообще ничего, конечно. Короче, дела начинают давить. Всего пять дней до прибытия шейха Али в Вашингтон.
  
   При условии, но при условии, что информация ФБР не пробита. В противном случае это могло быть неприятно. Если тропа в отеле Splendide не работает, я не понимаю, как я могу вернуть Энджи. И одновременно с девушками.
  
   Я еду прямо в Avis и беру CX 2400. Красивая машина, серый металлик, почти новая. Надеюсь, он не закончится так, как «Форд», арендованный в Джорджтауне. Точно, вспоминая об этом, я говорю себе, что лучше не добираться до Монако на берегу моря. Есть слишком много мест, где умный каскадер мог попытаться заставить меня окунуться в большой пруд для уток. Что касается автострады A8, нет, спасибо, это не менее рискованно, и, учитывая парад Ferrari, Porsche, Matra, Alfa-Romeo, стремительно устремляющийся к трассе Гран-при, мне было бы трудно найти такого умного парня. . В заключение я еду по D 2204 в сторону Эскарена. Я намерен отправиться в Ла-Тюрби, чтобы вернуться в княжество. Будет намного прохладнее, чем на трассе или уступе.
  
   Погода отличная. Как только я уезжаю из города, щебетание цикад окутывает меня почти навязчивой тарабарщиной. Аромат сосен, серебристо-зеленые искры оливковых листьев, огромные агавы, которые перед смертью гордо поднимают свои зонтичные цветы к небу ... И все же я не чувствую духа туриста. Моральный дух далек от хорошего. Кроме того, пока я не заметил ничего особенного, у меня возникло смутное ощущение, что за мной следят.
  
   Дорога описывает священные кружева и мне не нужно много времени,
   чтобы увидеть это в моем зеркале: черный мерседес. Я ускоряюсь. Он ускоряется. Ладно, думаю, это мой клиент. Как только я нахожу дорогу слева, поворачиваю, мерседес тоже поворачивает. Дорога становится все более и более извилистой. Знак говорит мне, что я направляюсь в сторону Рокбильера. К счастью, Citroën хорошо держится. Я еду как черт, перегоняя машины, каждый раз произнося небольшую молитву, чтобы не оказаться лицом к лицу с грузовиком или каким-то другим психом в моем роде. Мерседес всегда в моем зеркале.
  
   Поэтому я меняю свою тактику. Я поднимаю ногу и вскоре обнаруживаю, что выгляжу как хороший папа, находящий время полюбоваться пейзажем. В моем зеркале черная машина становится больше, но держит дистанцию. Я внимательно слежу за ней. Впереди двое парней, но, похоже, ни один из них не направляет на меня пистолет.
  
   Это побуждает меня продолжить мой план. Я снова замедляюсь, двадцать миль в час, пятнадцать в час ... Я еду по середине дороги и останавливаюсь.
  
   Мерседес останавливается примерно в сорока метрах. Из правой двери выходит парень и идет к моему CX. Жду, пока он почти не коснется заднего бампера, нажимаю на газ и трогаюсь. Я смеюсь, видя его ошеломленное лицо. Я уже разогнался до скорости больше сотни, когда его парень реагирует, заводит машину, подъезжает, останавливается, чтобы забрать его по дороге, и отправляется за мной. Я включаю радио, чтобы немного подстегнуть себя, и натыкаюсь на Radio Monte-Carlo в середине рекламного ролика. Тот, который я слышу, восхваляет качества корма для собак, и, если бы мне пришлось воспринимать его буквально, я бы подумал, что его можно подавать на канапе в коктейлях, и никто этого не осознает. Я выключаю радио и нажимаю другую кнопку, чтобы открыть окно. Воздух врывается в машину, и я почти опьянен.
  
   На повороте я вижу «мерседес» далеко внизу, мучительно преодолевающий поворот. Я знаю, что определенно перегнал его. Он слишком старый и слишком тяжелый, чтобы гоняться за CX.
  
   Вскоре я приезжаю в Рокбильер, который пересекаю почти не замедляясь под растерянными глазами населения. Через открытое окно я слышу, как туземец кричит мне что-то, чего я не понимаю. Фонетически это звучит так: «Fanngue de puuuteu!» "Ладно, наверное, парень, которому не нравятся дерзкие туристы, едущие на нахальной скорости в своих нахальных больших машинах ...
  
   После Рокбильера я пересекаю Сен-Мартен-Везюби, затем Сен-Дальмас. Чуть дальше поворачиваю налево и собираю D 2206. Еще двадцать километров, и небольшая дорога переходит в N 202. Никаких следов черного «Мерседеса». Оба мерзавца, должно быть, поняли, что гнаться нет смысла. Но что-то мне подсказывает, что вскоре я их снова увижу.
  
   Я поднимаю ногу. Здесь немного больше машин, и я не вижу смысла в том, чтобы мне насвистывал полицейский с шоссе. Я прохожу под автомагистралью, поворачиваю налево и возвращаюсь в Ниццу на побережье.
  
   Когда я наконец прибыл в княжество с его превосходными полицейскими колониального вида в белых будках, сброшенный дневной счетчик показывает чуть более 120 километров. И почти полдень.
  
   Я навел справки и узнал, что отель Splendide находится не в Монте-Карло, а в Ла Кондамин. Я вернул CX в местное отделение Avis, и запрыгнул в такси, которое как раз ждало у него. Когда мой водитель высаживает меня перед Splendide, я слышу, как в полдень где-то звонит колокол.
  
   Нельзя сказать, что здание ветхое, в Монако ничего ветхого не найдешь, но коллизии. Почему ? Потому что оно новое. Этой простой характеристики достаточно, чтобы понизить учреждение в иерархии. В этом крошечном государстве с населением менее двадцати пяти тысяч человек все должно быть старым, чтобы выглядеть стильно. Включая наличные деньги. Я бы даже сказал в основном деньги. Оно должно быть настолько старыми, чтобы никто, ни в бизнесе, ни в семье, не мог узнать их происхождение и обнаружить позор, который был направлен на их накопление.
  
   Я заполняю форму от имени Картера Николсона, владельца крупного импортно-экспортного бизнеса в Су-Фолс. Мне выделена комната 500.
  
  
   Я оставляю мой небольшой багаж и спускаюсь вниз, чтобы посмотреть, не найду ли я место, где можно закусить. Проходя мимо стойки регистрации, я вижу парня, просматривающего журнал, в то время как служащий повернулся к нему спиной. Я его сразу узнаю, это он недавно выходил из черного «мерседеса» по дороге. Я осторожно иду за ним, гадая, как ему удалось так быстро найти мой след.
  
   В любом случае, когда-нибудь придется наладить контакт, это будет единственный способ прояснить ситуацию. Так что я не слишком переживаю, когда выхожу на улицу и гуляю перед окнами ресторанов. Вдруг один из них бросается в глаза. Это тайский ресторан. После окончания войны во Вьетнаме азиатские рестораны выросли, как кролики в дикой природе, как в Европе, так и в Соединенных Штатах. Я давно в таких не ел. Я позволил себе соблазниться. Я вхожу.
  
   Он большой, новый, очень чистый и называется Крунг Теп. Я сажусь за стол, заказываю имбирную говядину и хорошее блюдо из тофу.
  
   Затем я оглядываюсь вокруг ...
  
   Практически безлюдно. В одном углу я вижу двух кокеток в стиле старых девчонок за сорок, одетых как студентки, пытающиеся флиртовать с магнатом. Чуть дальше ест человек с телосложением колосса. Он стоит ко мне спиной, и я вижу, как под клетчатой ​​рубашкой движутся мышцы его плеча, когда он орудует палочками для еды.
  
   Я перезваниваю мальчику, чтобы заказать выпивку. К несчастью, их запас тайского пива был разграблен, и все, что я могу уговорить, - это какой-то тупой Кроненбург.
  
   Двое мужчин указывают заходят в дверь. Безусловно, они эффективны, друзья мои из черного мерседеса. Они ходят по комнате, стараясь не смотреть мне в глаза. Официант приносит мне пиво. Я делаю глоток и говорю:
  
   - Я скоро вернусь. Я что-то забыл в машине.
  
   Вместо того, чтобы выйти прямо на улицу, я направляюсь в боковую дверь, которая выходит в небольшой переулок. Я хочу, чтобы за мной следили. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, правильно ли мои друзья усвоили правила игры, и меня сильно ударило что-то сзади в голову. Вот я стою на коленях в проходе, и перед моими глазами мигают огоньки . Я качаю головой, чтобы немного очухаться. Это два моих парня. Они очень хорошо понимали правила игры и даже предвидели мой небольшой маневр. Тот, у кого есть дубинка, выходит вперед. Я переворачиваюсь, чтобы сбежать от него. Его коллега достает большой револьвер советского производства.
  
   Все еще ошеломленному, мне удалось положить руку на рукоять Вильгельмины. Но я чувствую, что мои пальцы совсем мягкие и вдруг мне приходят на выручку.
  
   И вот мастерский удар неожиданного помошника. Ресторанный клиент, крупный мускулистый парень в синей клетчатой ​​рубашке, выходит в проход, заинтригованный суматохой. Он быстро реагирует. Буфет, набитый большими буханками старомодного хлеба, с плотным мякишем и твердой коркой, стоит прямо у двери. Здоровяк хватает буханку хлеба и, как бейсболист, бросает ее в нос оруженосцу. Удар гаснет. Я чувствую, как пуля касается моего уха. Затем оружие падает на землю.
  
   Мои пальцы, кажется, восстановили свою нормальную костную структуру и консистенцию. Я вынул из ножен свой старый добрый Люгер, но дубинка крепко шлепнула меня по запястью. Моя Вильгельмина собирается присоединиться к револьверу в пыли. Его владелец, истекающий кровью, как только что зарезанная свинья, встает и уходит, не прося закуски, за ним следует его друг с дубинкой.
  
   Высокий парень в ресторане смотрит, как они уходят, смеясь, как кит. Я смотрю на него и сразу же заношу в каталог. Он крутой, забавный и опасный. Разнообразие homo sapiens, которое сразу убеждает в том, что пятьдесят пять - это лучший возраст. По его причудливой приплюснутой форме видно, что его нос несколько раз разбивали. Он напоминает мне парня, которого я знал дома, старого боксера из Лос-Анджелеса по имени Арт Арагон. Его нос был настолько испорчен, что, когда он мешал, Арт тянул за него и продевал кончик в правое или левое ухо.
  
   Это более или менее подарок судьбы. И он, к тому же, выглядит умным.
  
   - Ну, сэр, - говорит он мне, давай собирайся и кончай твой обед.
  
   Он вежливо показывает на дверь ладонью, которая должна быть размером с хороший стейк на двоих. Я широко улыбаюсь ему, потирая шею в том месте, где меня ударила дубинка.
  
   - После вас. Я не буду ничего с этим делать.
  
   Он улыбается мне и входит, не споря.
  
   - Эй, парень! - размахивая окровавленной буханкой, кто-то потерял это у вас на пороге.
  
   Он громко смеется, затем указывает на меня и добавляет:
  
   - Мсье собирается доедать за моим столом.
  
   Мальчик смотрит на него удивленными глазами, но согласно кивает. С таким парнем все равно никто не хочет спорить. Здоровяк сидит перед своей тарелкой и указывает на стул перед ним.
  
   - В обед не очень-то многолюдно? - он наблюдает, просто чтобы начать обсуждение. Туристы, как правило, бывают вечером. В полдень практически все выпускники Иностранного легиона. Я был в Дьенбьенфу. В последнем самолете, которому удалось взлететь. Знаете, это старая сентиментальная история. Мы потратили все сбережения в Таиланде.
  
   Это. Учитывая ситуацию, я не очень хочу узнавать друг друга. Этот парень может меня обескуражить. С другой стороны, я нахожу его довольно крутым, и тогда я все еще не могу ему так поклониться.
  
   «Любой, кто пробовал тайскую кухню, возвращается к ней при любой возможности», - сказал я. Я сам совершил немало поездок в Юго-Восточную Азию.
  
   - Ты американец ?
  
   - Да. Как вы это видите?
  
   Не нужно вам говорить, что мы болтаем по-французски.
  
   - Ой, не знаю, - отвечает джаггернаут. Может быть, небольшой акцент. Но нет, идентифицировать невозможно. Наконец, я думаю, это нос. С размером трюфеля, который я ношу с собой, я могу позволить себе проявить чутье! Ха! Ха! Ха!
  
   Я ценю :
  
   - Отличная работа ! Вы попали в точку с первого раза.
  
   - Скажите, - продолжал здоровенный парень почти доверительным тоном, у меня недавно были проблемы с одной из ваших соотечественниц ...
  
   - Ой, хорошо, говорю, насторожившись.
  
   - Там она спросила у меня направление на пляж. Я ответил ей очень вежливо, по-английски.
  
   Я начинаю улыбаться, догадываясь, что с ним случилось.
  
   «Думаю, я понял», - сказал я. Вы указали ей на пляж, верно?
  
   - Вот и все, - подтверждает двойник Арта Арагона.
  
   Я объясняю:
  
   - У французов часто возникают проблемы с произношением долгого «i». Пляж произносится как «биич». Если вы недостаточно удлините букву «i», получится сука, что означает «черт возьми». Я понимаю, что эта храбрая женщина несколько оскорбилась.
  
   - А, теперь понятно, - говорит мой собеседник. Понятно, понятно… - задумчиво добавляет он, почесывая зарождающуюся тонзуру, - пляж означает пляж и чертова сука.
  
   Затем, после короткого размышления, он с веселыми глазами продолжает:
  
   - В принципе, мне интересно, почему ты так много делаешь, чтобы сделать разницу между пляжем и сукой. Оба созданы, чтобы лечь, верно?
  
   И энергично откланяться на добрых тридцать секунд. Это не искусственная тонкость, но мне это смешно. Я беру себя в руки. Лед определенно сломан. Резюмирую:
  
   - Скажите, у вас было довольно редкое поведение. Любой на вашем месте позвал бы копов.
  
   - Ты тоже забавная зебра, - замечает он. Я очень хорошо видел винтажный Люгер, который ты обнажил, сувенир из старых времен, тот. Думаю, не все американские туристы ходят с такой игрушкой.
  
   Приходит официант с моим бустифаем. Я пробую. В Бангкоке это, конечно, не вызовет фурора, но я считаю его пригодным для питья. Я смотрю на своего собеседника:
  
   - Это длинная история. Но сначала позвольте мне представиться. Николсон. Картер Николсон.
  
   Я встаю, очень хороший и порядочный турист-янки, протягиваю руку, и он её раздавливает. Его предплечья должны быть размером с баранью ногу. Я сажусь и смотрю на кончики пальцев, удивляясь, что не вижу там нескольких капель кровавого жемчуга.
  
   - Я, это Леграс, - говорит здоровяк. Жан Леграс. Мистер Николсон, готов поспорить, что вы полицейский. Я тоже в игре, и помните, у меня есть нос.
  Этот человек произвел на меня хорошее впечатление. Я решаю довериться ему.
  
   - Ты прав. Я здесь по делу о молодых девушках, которые исчезли. Мне удалось пройти по тропе так далеко. Вот они.
  
   Я вручил ему две копии фотографий Муниры Мушамжель и Сэнди Флейшер.
  
   У Леграс чертовски силен. Я думаю, он лучше меня. Глядя на портреты, он заканчивает ликвидировать содержимое своей тарелки и заявляет:
  
   - Нет. Их головы мне ничего не говорят. Я вижу, что мы оба за пределами нашей территории. Лично я инспектор в Марселе. Теоретически мне здесь нечего делать, но я тоже на трассе. Группа контрабандистов, которых мы любезно сопроводили до итальянской границы три месяца назад, потому что у нас не было улик против них. Есть много признаков того, что они занимаются торговлей людьми в княжестве. Это не ракетостроение, вы должны это знать. Практически все, что даже немного сомнительно, попадает сюда. Нет почти никаких законов и нет налогообложения.
  
   Леграс опускает свой стакан с пивом, издает отрыжку, от которой я чуть не ломаю голову, и сразу же рекомендует еще кое что.
  
   - Возможно, мы могли бы поработать вместе, - предполагает он. Если я найду что-то, что вас интересует, я дам вам знать, и вы сделаете то же самое со мной. Хорошо ?
  
   - Хорошо.
  
   - Я сейчас в Дофине, бульвар генерала де Голля.
  
   - Я в Splendide, комната 500.
  
   Леграс сглатывает свое пиво досуха и выпускает все пузырьки, содержащиеся в нем, в атмосферу в виде барабанной дроби. В углу комнаты я вижу, как одна из двух старушек в изумлении вскакивает на свое место. Он встает, протягивая мне свой огромный черпак.
  
   «Нет, нет, просто сядь и доедай», - сказал он. Если не возражаете, я сохраню ваши фото. Моя работа приводит меня сюда очень часто, и я могу что-то открыть, разговаривая с другими. Если у меня будут новости, я вам позвоню. Иди, до скорой встречи.
  
   - Да, пожалуйста, - сказал я, снова сломав костяшки пальцев.
  
   Улыбка Леграса жесткая и дружелюбная, как у старого туриста. Я смотрю, как он несет свою огромную тушу к двери. У него покачивающаяся, беспечная походка парня, который чувствует себя уверенным в себе. Едва заметная хромота - без сомнения, воспоминание о боевой ране - похоже она не искалечила его на два раунда.
  
   *
  
   * *
  
   Когда я выхожу на улицу, зеваки, кажется, овладевают Ла Кондамин. Тротуары заполнены немецкими, японскими, голландскими, британскими, японскими, американскими и японскими туристами. Я должен протискиваться локтями, чтобы пробиться сквозь толпу.
  
   Почти сразу я замечаю еще одну слежку.
  
   Не спрашивайте меня, как я это делаю, я сам не знаю. И, в первую очередь, вас это беспокоит?
  
   За мной следят, я это чувствую. Но кто ? Людей так много, что я даже носков не вижу. Лучший способ заметить парня, который преследует вас, - это прогуляться по менее густонаселенным местам. Следуя по такому маршруту, вы в конечном итоге замечаете человека, всегда одного и того же, который, кажется, не идет за вами, но который пересекает ваш путь через несколько слишком регулярных интервалов, чтобы быть честным.
  
   Это то, что я делаю два или три раза подряд в одном и том же квартале. Выследить мою тень, должно быть, была огромной удачей. Я даже не могу найти подобия подозреваемого. Я медленно продвигаюсь, засунув руки в карманы, к казино. По-прежнему никаких признаков слежки, но я знаю, что за мной следят.
  
   Вы знаете красивую женщину? Да ладно, посмотри вокруг, ты все равно должен знать хотя бы одну из них! Ах, видите, если копнете глубже ... Ну, спросите ее. Она поймет, о чем я говорю. Даже не оглядываясь, даже с завязанными глазами, такие девушки могут сказать, что благодарный взгляд ласкает их ноги или ягодицы. Я, это то же самое, только меня интересует не моя академия и меня это не щекочет, но совсем нисколько.
  
   Кстати, я не просто гуляю по городу, понимаете. Я собираюсь увидеть мистера Конрада, который работал здесь с AX последние 15 лет.
  
  
   Когда я возвращаюсь в свой отель, мне кажется, что я наделал много ерунды. Чувство, что за мной наблюдают, становится все яснее и раздражает.
   Я нашел превосходный массажный салон, где должен работать мистер Конрад. Я спросил об этом. Пришел парень. Ты говоришь ! Он был похож на старого Конрада так же, как я на молодого конфедерата ...
  
  
   Иду на ресепшн. Я беру ключи и спрашиваю, не было ли сообщений. Клерк протягивает мне пачку конвертов. Я сдерживаю свое любопытство, пока дверь в мою комнату не закроется за мной. Потом достаю сообщения из кармана.
  
   Первый из Марны:
  
  
   Перезвоните в полночь по французскому времени. Марл.
  
  
   Этот материал был записан сотрудником на фирменном бланке отеля.
  
   Следующие два также поставляются в конвертах с фирменными бланками, таких как конверты, которые можно найти на прилавках, доступных для людей, которые хотят оставлять сообщения. Открываю первую. Письмо написано по-французски:
  
  
   Мистер Николсон,
  
   Думаю, я нашел кого-то, кто мог бы рассказать о пропаже. Если вы согласны, я привезу его в ваш отель сегодня в десять часов. Жан Леграс.
  
   P.S .: Пожалуйста, позвоните мне, если время не будет для вас удобным.
  
  
   Что ж, этого уже достаточно, чтобы занять мой вечер. Я просто успею перекусить. Наконец-то ... работа требует. Я просовываю палец под клапан другого конверта, открываю его и почти роняю.
  
   Чем занимается Ник Картер в Монако?
  
   Это все. И это напечатано. По персонажам я думаю, что это старая Олимпия. Хорошо, мое прикрытие рухнуло. Natürlich, на бумаге нет бланка или даже водяного знака. Кто мог быть достаточно милым, чтобы дать мне знать? Фактически, есть две группы, у которых есть основания интересоваться моим присутствием в княжестве: Le Fléau и Сеть по торговле людьми. Одна или другая, или обе, распознали мою нынешнюю ложную личность. Но зачем прислать мне такую ​​сладкую записку? Это почти похоже на школьную розыгрыш. Тем не менее, мне приходится иметь дело с людьми, которые без колебаний взрывают машины и убивают людей! Это немного посерьезнее.
  
   Немного озадаченный, открываю последний конверт. Еще один гостиничный конверт и мягкая бумага.
  
   Нет ? Это Энджи!
  
  
   Ник,
  
   Я здесь, комната 400. Нас перевезут в Ниццу около одиннадцати часов, чтобы сесть на самолет, который вылетает в полночь. Пункт назначения: Цюрих. Мне удалось выяснить, где были дети. В принципе, они должны быть там, когда я приеду. Я слышала, что мне суждено было съесть большой овощ. Видите ли, по крайней мере, если вы не придете и не заберете меня, я окажусь в гареме с красивым бриллиантом в пупке, а не в боготской помойке, в которой из-за меня каждую ночь взрывают тридцать или сорок нефтяников. Не позволяйте этой обнадеживающей новости изменить ваше мнение. Я жду тебя сегодня вечером, Энджи.
  
  
   Ну, я не думал, что смогу так хорошо выразиться. В перспективе насыщенный вечер.
  
   Инстинктивно я засовываю руку в куртку и поглаживаю Вильгельмину. Этоо твердое, обнадеживающее прикосновение успокаивает меня. Несмотря на это, в пятидесятый раз за сегодня я не могу не вздрогнуть. Даже в своей комнате я чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Смотрит на меня и слушает меня ...
  
  
   Мне нужно ждать двадцать часов, чтобы действительно наступили сумерки. Город, он не ждал так долго, чтобы превратиться в своеобразный карнавал, украшенный разноцветными огнями. Вы когда-нибудь проклинали изобретателей неона?
  
   Я делаю это. И прямо сейчас. Потому что я думаю, что мне придется спуститься вниз и надеяться, что ни у кого нет плохой идеи посмотреть и задуматься, что я здесь делаю.
  
   Я чувствую свою поддержку, прежде чем залезу на подоконник. Вильгельмина в кобуре. Хьюго, у меня за рукой, в своем замшевом футляре. И Пьер в своей сумочке рядом с моими драгоценностями. Именно мое преклонение колен перед богами позволило мне дожить до наших дней. Ну и что ? Вы хорошо произносите свои молитвы, не так ли? Позвольте мне сделать свою.
  
   Правило во всех отелях Монако, даже недавно построенных, - потолок в четырех с половиной метрах от пола. С пятого этажа высота намного больше, чем в обычном современном здании. Я смотрю вниз и говорю себе, что ты не должен смотреть вниз, если ты вылезаешь в окно ... Я позволяю себе выскользнуть через решетку окна, ищу опору и очень медленно спускаюсь к другому окну.
  Ярко освещенная комната 400 этажом ниже.
  
   Номер ? Нет, целая квартира. Это тот поворот, который можно менять по желанию, отпирая несколько дверей. Это больше и удобнее, чем дома.
  
   Я немного подхожу к каменному выступу, чтобы посмотреть, что происходит внутри. Есть большой, крепкий парень. Примерно моего роста, но у него должно быть двадцать пять фунтов дополнительных мышц. И все лишнее собирается в плечах и шее, придавая ему вид боевого быка. Он стоит у большой кровати с балдахином с четырьмя большими резными деревянными столбами. Он смотрит вниз.
  
   Внизу Энджи, совсем голая, на четвереньках. Ее маленькое лицо Мадонны покрыто синяками. Его руки связаны цепями с большой кроватью с балдахином. Она становится на колени и смотрит на парня глазами, полными отвращения и ненависти. Он делает что-то, чего я не вижу, но могу догадаться ...
  
   Меня еще никто не заметил. Я присел на внешний подоконник. Теперь я слышу, что говорят:
  
   - Сволочь! Энджи плюет. Попробуй сделать это со мной, и ты увидишь. Обещаю, я укушу это за тебя!
  
   - Ты видела мои руки, кукла? Я вставляю твой череп между ними, немного сожму, и он лопнет, как орех. Мне даже не пришлось бы заставлять это делать.
  
   - Слушай, освободи мне руки. Я сделала бы для тебя много хорошего. Если вы оставите мне эти цепи и попытаетесь меня изнасиловать, я покажу вам все цвета. С другой стороны, если вы избавите меня и будете хорошо ко мне относиться, вам будет намного приятнее ...
  
   - Ммм да ... может быть, мы это увидим ...
  
   Окно на испанском. Просовываю руку в щель и, прижав пальцы к замку, подтягиваю вверх. Это открывает. Я медленно вхожу в комнату.
  
   Энджи сразу меня замечает. Она корчит мне гримасу, что означает: подожди, не двигайся сразу. Я понял. Сначала она хочет освободить руки. У нее все еще есть мужество, цыпленок с ее сорока килограммами, стоящий перед этим циклопическим чудовищем. Я киваю и тихонько шагаю к ним на кончиках ног.
  
   - Вот… - вот так сказала Энджи. Вот увидишь, будет намного лучше. Давай, иди сюда.
  
   Я вижу её руки. Они свободны.
  
   Обнаженная, как червяк, маленькая Энджи начинает действовать. И я гарантирую, что на это стоит посмотреть. Если бы это был фильм, это была бы смесь порно и Брюса Ли.
  
   Она начинает с того, что тыкает ему пальцами в глаза. Затем она отстраняется, собираясь на свои маленькие босые ножки.Его голова прыгает в сторону и дергается! Потом удар по адамову яблоку противника, который рушится вперед и разбивает нос об пол. Он не сбросил карты, бык. И длилось это не более трех-четырех секунд.
  
   Энджи встает, потирая запястья, ее глаза все еще блестят от гнева.
  
   - Простите, Ник, но я забыла надеть вечернее платье, чтобы принять вас. В любом случае спасибо за то, что пришли на помощь бедной девушке, попавшей в беду.
  
   - Но все удовольствие было моим.
  
   И это правда, слово разведчика! Эта маленькая хорошая женщина, обнаженная, горячая, агрессивная, я не видел ничего более сексуального за двести или триста лет. Она добавляет:
  
   - Прежде всего, спасибо за то, что позволили мне отпраздновать победу над этой толстой сукой.
  
   - Энджи, я бы хотел избавить тебя от этого клише, но я хочу сказать тебе, что ты такая красивая, когда злишься ...
  
   - Так что, главное, не жалейте меня, - отвечает она, обыскивая комнату в поисках своей одежды. Повторяйте клише сколько угодно раз. Мой нарциссизм нужно кормить прямо сейчас. Знаете, он был чертовским гадом. Примерно через час после того, как я написала вам письмо, которое я попросила доставить вам посыльного, этот парень и один из его приятелей накачали меня наркотиками и изнасиловали.
  
   Она находит свои штаны и собирается их надеть, но я перехватываю ее и беру на руки.
  
   - Хм… Нииик, - вздрогнула она. Заставьте меня подумать об этом позже. Теперь надо действовать быстро. Мой чемодан там.
  
   Я беруу чемодан.
  
   - Привет, - говорит она, одеваясь. Что-то там нужно сделать для бледно-розового. Ах, у меня есть идея!
  
   Она роется в ящике ящика и вытаскивает шприц для подкожных инъекций и пузырек чего-то не очень католического.
  
   Она спрашивает.- Вы видите эту штуку? Вот чем меня ужалили раньше.
  Я дам ему двойную дозу этого дерьма. Этого должно быть достаточно, чтобы заставить его видеть золотые сны хотя бы двадцать четыре часа.
  
   Сказано - сделано. Парень даже не двигается, когда она вставляет иглу в его вену на руке. Энджи встает и смотрит на меня.
  
   - Теперь придется идти вверх по цепочке, - объявляет она. Этот должен был сопровождать доставку. Но здесь никто не знает его лица. У меня есть весь набор паролей. Вы сможете его заменить. Я сожалею только об одном: я не могу дождаться, когда другой сделает с ним то же самое. Давай, поехали. Вот, нет, дайте мне туфли, я надену их, когда выйдем на улицу.
  
   Как только мы оказываемся в моей комнате, она бросается мне в объятия. Она ясно дала мне понять: ей нужно что-то, чтобы разжечь нарциссизм, который получил несколько ударов. Я думаю, что могу предложить ей лечение. Я расстегиваю пуговицы на ее блузке. Мой взгляд упирается в ее загорелую грудь. В двух шагах и трех движениях она снова в костюме Евы ...
  
   Звоню в сервис. Немного погодя доставляют бутылку «Реми Мартин», которую я заказал. Я прошу её подготовить для меня мою записку. Она говорит, что представит её мне как можно скорее. Я подаю два стакана. Я протягиваю один Энджи и вдыхаю запах, прежде чем пропитать им губы.
  
   Она подходит к настенному зеркалу и с ужасом смотрит на себя.
  
   - Ник! Но вы же видели, в каком я состоянии! Почему ты мне не сказал? Мне абсолютно необходимо что-то сделать, чтобы это исправить!
  
   - Скажу тебе что ? Я считаю тебя красивой, детка.
  
   И это правда. Как только мы выполним это задание, мне придется отвезти ее в отпуск куда-нибудь, где ей не нужно будет одеваться. Angle in naturalibus - это шоу, от которого я никогда не устану. Что ж, я могу устать к концу дня, но это не от того, что я смотрю на нее, если вы понимаете, о чем я ...
  
   - Так держать, Ник. Я чувствую, что мое эго набирает обороты. Теперь, если у вас где-то есть мыло, я чувствую себя готовым израсходовать все ваши запасы.
  
   - Ладно, прими душ, ты права. Это принесет вам пользу. Вы видели эту ванную? Грандиозно, правда? Я уверен, что у них нет ни одного такого в их старых изъеденных молью дворцах. Если тебе понадобится шампунь, ты найдешь его в моей косметичке.
  
   Открываю смеситель и жду, пока нагреется вода. Перед тем, как прыгнуть в душ, Энджи украдкой целует меня, а затем скользит под горячими брызгами среди облаков пара.
  
   - Спасибо, Ник. Ты моя любовь. Я люблю тебя !
  
   Я выхожу из ванной и закрываю за собой дверь.
  
  
  
  
  
   Глава VII.
  
  
   Тук-тук. Ах, это должно быть марионетка пришла, чтобы принести мне больную. Я присвистываю, чтобы сделать глоток бренди, ставлю стакан и смотрю на молоток. Уже двадцать два часа. Боже мой, пусть время идет ...
  
   Я открываю дверь. Это Леграс. Его сопровождает очень странная зебра. Серо-бежевый костюм в гусиные лапки, темно-синяя рубашка в белый горошек, небольшой белый шарф, завязанный внутри воротника, и черные остроносые туфли. Я собирался забыть о самом главном: клетчатый зевок косо лежал почти на левой брови. Он смотрит прямо из канавы на улице де Лаппе. Его рост около пяти футов, что означает, что он сидит примерно через плечо Легры. Но визуально он должен весить более ста килограммов. Любопытно то, что три четверти ее веса, кажется, массируется в верхней части тела. У него массивное телосложение, как у бегемота, огромные плечи, закругленные сверху излишне суки, довольно короткие, но узловатые руки, как стволы деревьев. У него гигантские лапы, даже более развитые, чем у загонщиков Легры. Я ищу слово, чтобы описать последний палец его руки, но не могу его найти. Мизинец автоматически удаляется из-за размера. И мизинец, не будем об этом говорить. Было бы необходимо, чтобы португальцы обслуживали входы в метро, ​​чтобы иметь возможность очищать их такими салями. Чтобы завершить эту идиллическую картину, верхушки его больших лап покрыты густыми волосками, которые беспорядочно растут, как ежевика.
  
   Мой взгляд продолжает опускаться, изучая незнакомца, а затем все меняется. Вне бюста и верхних конечностей вроде бы ничего не осталось. Он размером с танцовщицу фламенко, ноги кузнечика, теленка воробья и маленькую р. Виды перевода
  Перевод текстов
  Исходный текст
  5000 / 5000
  Результаты перевода
  балерина этоны. Интересно, как верху удается удерживать низ. Когда я был маленьким, я почти так же представлял себе Минотавра. Я внимательно слежу за его болтами, но нет, они слишком вытянуты, ему невозможно спрятать пару двусторонних копыт.
  
   Я по очереди сжимаю два протянутых ко мне гигантских щипца и предлагаю немного бренди, так как оно есть у меня под рукой. Леграс отклоняет мое предложение с улыбкой, и двое мужчин садятся на диван, на который я указываю им приветственным взмахом руки.
  
   «Он не понимает английского», - начинает Леграс, показывая на забавного индейца, которого он привел мне. Его зовут Мариус Грошонц, он контрабандист. Маленький. В принципе, это касается только оборота сигарет и алкоголя. Время от времени привозят кокаин, но это исключение. Именно в Марселе он впервые с трудом уехал с нами. Я узнал, что на прошлой неделе он работал для группы, которая процветает как в княжестве, так и в Марселе.
  
   - Какая группа ?
  
   - Сеть, которая похищает девушек для снабжения берегов Магриба.
  
   - А какую работу сделал для них этот Грошонц?
  
   - Перевозка скота между Марселем и княжеством. Девушкам сказали, что это экскурсия. По его словам, они должны были пройти здесь транзитом, прежде чем их перевезут в другой пункт доставки. Когда они прибыли, их сопровождающие накачали их наркотиками и доставили их банде апачей за групповое изнасилование. Цель такого лечения - как можно жестоко и быстро разрушить любую форму гордости и самоуважения, убедить девушек в том, что они потеряны навсегда. Естественно, что в состоянии гипноза они подчиняются самым изворотливым требованиям насильников. Сделано много фотографий. Идея состоит в том, чтобы загнать их в угол, сказав им, что их родители, их друзья, местные газеты, где они жили, получат фотографии, если они разумно откажутся участвовать в ликвидации последствий операций.
  
   Я с отвращением смотрю на Минотавра.
  
   - А что он тебе сказал? Он думает, что двое моих детей были в его колонне?
  
   - Да, - ответил Леграс. Он сел за стол. У меня был хороший способ избавиться от червей. Я предложил очистить его от похищения, если он впоследствии согласится признаться и дать показания. Кроме того, если он откажется сотрудничать, я передам его жену и ребенка конкурирующей банде, и они оба получат пощечину! Я не могу ничего сделать против создания сети в княжестве, но хочу прекратить ее деятельность в Марселе. Это не игра, мистер Николсон, и для этого я готов на все!
  
   - Я понял тебя. Он их видел?
  
   - Рыжая и маленькая арабка? Да. Видимо банда держит их подальше от остальных девушек. Этот парень из Грожонца принимал участие в изнасилованиях, и двое ваших детей не пошли на сковороду вместе с остальными. Когда они приехали сюда, их отделили от группы и поместили в частный дом. По-прежнему, по словам Грожонка, их следует отправить в Цюрих, но я думаю, что это только первый шаг.
  
   «Это совпадает с информацией, которую я получил в другом месте», - сказал я. Но у меня здесь есть еще один человек, которому я хотел бы противостоять с этим Грожонком. Если вы хотите немного подождать ...
  
   - Конечно, - говорит Леграс.
  
   Я иду в ванную и приоткрываю дверь. Она здесь, вся свежая, розовая, как рахат-лукум, растирает волосы моим полотенцем. Жевательные. Гляделки посередине его лица похожи на кофейные зерна. Они светятся, когда она поднимает их ко мне, а затем улыбается.
  
   - Энджи, мой французский полицейский здесь. Он с одним из парней, которые привезли Сэнди и Муниру из Марселя. Возможно, вы захотите взять у него интервью, прежде чем он отправит его в тюрьму.
  
   - Хорошо, я одолжу твой халат. Но подождите, пока я расчесываю волосы. Я выгляжу как настоящая ведьма.
  
   - Если бы все ведьмы были такими, как ты, они бы многих людей не пугали.
  
   Я закрываю дверь и вхожу в комнату. Леграс и Грожон поднялись на ноги. Леграс, прижав руку к лацкану пиджака, прикован взглядом к большим погонам Грожона. Под курткой отчетливо видна форма петарды. Я вижу, он не рискует.
  
   Объявляю:
  
   - Она придет через минуту.
  
   - Хорошо, - сказал Леграс, не поворачивая головы.
  
   Он готов ко всему. Виды перевода
  Перевод текстов
  Исходный текст
  5000 / 5000
  Результаты перевода
  ты. Голосом, ломанным от рукопашной, он замахивается авторитарным тоном:
  
   - Тебе лучше держать глаза открытыми, Мариус!
  
   Другой отвечает непонятным рычанием.
  
   Я знаю, чего боится Леграс: что Энджи узнает бегемота, что она начнет кричать и что это вызовет бурную реакцию в этой гнили.
  
   Дверь в ванную открывается. Я оборачиваюсь. Это Энджи, более очаровательная, чем когда-либо в моем халате, целует ее лодыжки.
  
   - Энджи, это инспектор Леграс из полиции Марселя. Вы можете хорошо знать человека, который его сопровождает.
  
   - Нииик!
  
   - Давай, успокойся, детка. Он не собирается делать здесь ничего с вами. Это он, не так ли?
  
   - Ник… Ник!
  
   Нет, она не поет старый припев Сестры Сурьер. Голос ее жалобный, испуганный. Глаза расширились, она показывает пальцем на двух мужчин.
  
   Я разворачиваюсь на месте.
  
   Леграс перевел дыхание и указывает на меня. По его взгляду сразу понимаю, что это не День дурака. Кроме того, Грожонк наступает на меня.
  
   «Я думал, мы можем найти тебя здесь», - усмехается Леграс, поворачиваясь к Энджи.
  
   - Это он, Ник, он! - кричит Энджи. Это не кто-то меня изнасиловал!
  
   «Я понял», - сказал я, отступая в угол комнаты, чтобы уйти от нее как можно дальше. Но вы заметили? У них есть пистолет только на двоих.
  
   - Видно, она дышит.
  
   - Ты, сука, не двигайся! Легра лает. Мариус, позаботься о Картере.
  
   И он тоже знает мое имя. Пора действовать. Взмахом запястья я выстреливаю Хьюго из его замшевого чемодана. Мой стилус, заостренный, как бритва, пересекает комнату со свистом и врезается прямо в цель: руку Леграса. Храбрый Хьюго. Гигант роняет пистолет. Я вижу его, лицо его искажено гримасой боли, вырываю Хьюго из окровавленной руки и с опаской сомневаюсь, хватит ли у него сил отправить его обратно к отправителю. Я обнажил Вильгельмину, поднял ее вверх и тут же краем глаза заметил движение. Это Минотавр бросается на меня, размахивая над головой большой порфировой пепельницей. Сильный удар гонга, а потом ничего.
  
  
   Я открываю глаз и сразу закрываю его. Свет от верхнего света попадает мне в лицо. Осторожно поворачиваю голову в сторону и повторяю операцию. Это более убедительно. Я с болью встаю и оглядываю спальню. Энджи и двое парней пропали.
  
   В моей голове Нью-Йоркский филармонический оркестр играет симфонию Бартока. Я тащусь в ванную, где растворяю в зубной щетке две шипучие таблетки аспирина. Я смотрю на часы. Двадцать три тридцать. Они, должно быть, уже в Ницце и готовы вылететь из Цюриха.
  
   Я иду обратно в главную комнату и мимоходом замечаю, что с Энджи сорвалась одежда, а мой чемодан разорван на части. По крайней мере, они были достаточно любезны, чтобы дать мне оружие. Обшиваю Вильгельмину. Возле дивана немного крови. Хьюго сидит на ковре. Я беру его, вытираю большим пакетом салфеток и выбрасываю в окно. Наружный воздух приносит мне немного пользы. Бутылка Реми Мартен все еще стоит на столе. Я наливаю себе стакан и начинаю медленно опускаться, просто чтобы вернуть свои идеи на место.
  
   Подведем итоги. Энджи в их руках. Они знают, что она была в схеме со мной, и они знают мое имя. От этого особо нечего и ждать, кроме того, что Энджи в большой опасности, а для меня ситуация неутешительна. Я допиваю свой стакан и наливаю себе еще.
  
   Дриинг!
  
   Телефон. Им не хватало только этого. Я выливаю из стакана насухо. Я знаю, что с хорошим бренди этого не сделать, но в таком состоянии я даже смог бы свистеть через шею.
  
   Я поднимаю трубку. Вау, бренди и аспирин превращаются в смешную пасту в моем желудке. У меня мурашки по краю губ.
  
   - Ваш звонок из Нью-Йорка, мистер Николсон, сообщает оператор коммутатора.
  
   - Привет! Ник? - говорит великолепный мурлыкающий голос Марны.
  
   Связь невероятного качества. Я слышу ее, как будто она звонит из почтового отделения по соседству. В моем убогом салоне алкоголь и лекарства находятся в беспощадной борьбе. Я подавляю икоту, прежде чем ответить:
  
   - Привет, детка. Так ? Новый ?
  
   - Эй, ты не выглядишь в хорошей форме! Что происходит ?
  
   - Я только что проглотил зелье не совсем натуральное Виды перевода
  Перевод текстов
  Исходный текст
  5000 / 5000
  Результаты перевода
  lle. Но это еще не самое худшее. Мне удалось спасти Энджи, и они вернули ее. Они, должно быть, уже взлетели и благополучно летят в Цюрих.
  
   - Мэтт Келлер в отпуске в Люцерне, Ник. Может, он подождет, пока прилетит самолет, и сядет к ним на поезд.
  
   Драгоценная Марна! Настолько сухо, что она вытаскивает из моей памяти адрес и номер телефона Мэтта.
  
   - Спасибо, Марна. Что еще ?
  
   Но что случилось со мной, проглотив такую ​​смесь? Я чувствую, что у меня внутри укрывается извергающийся Везувий.
  
   - Майка Уиллиса подстрелили во время катания на лыжах в Аспене. Ему удалось догнать стрелка и сломать ему шею. Затем он бросил его на дно расселины и засыпал снегом. Неплохо для парня, у которого на руке был чернослив!
  
   - Действительно. Он знает, кто это был?
  
   - Японец. Майк сказал мне, что ему трудно это понять. Крутой парень. У него была небольшая татуировка между большим и указательным пальцами правой руки. Китайско-японская идеограмма. Он представлял собой перевернутую букву V с линией, сбалансированной на кончике, очень похожей на шкалу.
  
   Я чувствую, как по пищеводу поднимается большой пузырь. Я заставляю ее вернуться и спрашиваю:
  
   - У тебя есть под рукой словарь, Марна?
  
   - Да. Но…
  
   - Возьми и посмотри на слово «баланс».
  
   Я слышу, как он листает страницы примерно в шести тысячах километров от меня. В моем животе это поездка валькирий.
  
   - Веники… Балалайка… Баланс, вот и все.
  
   - Прочтите определение, пожалуйста.
  
   - Весы: прибор, используемый для измерения массы тел путем сравнения с отмеченными массами. Традиционные весы состоят из двух подносов, подвешенных на чуме… Чума, Ник. Вы верите, что ...
  
   - Я почти уверен, дорогая. Предупредите всех еще раз. И попытайтесь связаться с Баркером с ФБР. Спросите его, что это значит.
  
   - Хорошо, Ник. А что насчет Энджи? Как она? Это прошло ?
  
   - Если хочешь. Ее изнасиловали. Она обезумела от ярости. Я видел, как он бьет голым парня, который, должно быть, был более чем вдвое больше его. Я думаю, что если у девушки есть шанс выбраться из всего этого, то она единственная, но ...
  
   - Но ?
  
   - Но скрестим пальцы, и все.
  
   - Я тоже. Попробуй вернуть его нам, Ник. Давай, я оставлю тебя. Позвоните Келлеру как можно скорее.
  
   Он булькает, как горшок для ведьмы, глубоко в моем животе. Успеваю отпустить задорным тоном:
  
   - Чао, детка! И поддерживать магазин в рабочем состоянии!
  
   Потом вешаю трубку и отрыгиваю как свинья. Уф! Это был минус один, но перед Марной мне удалось хорошо выглядеть. Наконец, когда я говорю «впереди», это, конечно, способ говорить. Думаю, было хорошо оторваться. Он немного меньше ударяется в мою голову, и я чувствую себя легче. Настолько, что я собираюсь налить себе еще стакан коньяка, чтобы не дать лечению так удачно закончиться. Я делаю хороший глоток. На этот раз обильно согревает интерьер. Затем я звоню Мэтту Келлеру.
  
   Звонок прошел, собираюсь выбросить испорченный чемодан в мусоропровод. Потом спускаюсь вниз, чтобы оплатить счет, и прошу ночного портье вызвать мне такси. Физически чувствую себя намного лучше. Я смыл то, что осталось в бутылке Remy Martin, и, в принципе, должен быть в изрядной эйфории. Что ж, не представляю. Я в ужасном положении.
  
   Когда я выхожу, у меня снова возникает то забавное чувство, что за мной шпионят. Я оглядываюсь вокруг. Никого, кроме швейцара, который восстанавливает тепло гостиницы. Перед фасадом большие урны с зеленью. Если кто-то наблюдает за мной, лучшего укрытия нет. Клерк сказал мне, что нам придется ждать такси минут десять. Так что у меня впереди немного времени. Подхожу к живой изгороди из зеленых растений.
  
   Положив руку на зад Вильгельмины, я наугад бросаю:
  
   - Давай, хватит этой маленькой игры. Выйди оттуда и немного поболтаем.
  
   Я слышу шорох за рядом карликовых красных кедров. Я залезаю в карман и вытаскиваю одну из тех маленьких долларовых лампочек, которые вы выбрасываете, когда они изношены. Включаю и направляю луч между кустами.
  
   Есть парень. Он пытается говорить. Но он не может. Я выясняю, почему, немного приглушив световой луч. Этот рассеянный человек неожиданно перерезал себе горло, и он Виды перевода
  Перевод текстов
  Исходный текст
  5000 / 5000
  Результаты перевода
  Я умираю от этого. Я внимательно его освещаю. Он смуглый и, должно быть, родом с Ближнего Востока. Это все, что я могу сказать об этом. У меня определенно такое чувство, что он пытается мне что-то сказать. Я становлюсь на колени рядом с ним.
  
   - Не заставляй это, чувак. У тебя не получится, и ты зря навредишь себе. Я собираюсь спросить тебя. Если это сделали с вами Леграс и Грожон, поверните руку по часовой стрелке.
  
   Его рука поворачивается. Чуть-очень слабо. Она совершенно бескровна, но все же поворачивается. Продолжаю расспрашивать:
  
   - Вы тоже пошли по их следу?
  
   Я смотрю на его руку. Она до сих пор. Он больше не будет двигаться, по крайней мере, по воле своего владельца.
  
   Выключаю лупиот. А потом внезапно снова включаю. Я беру ее за правую руку. Без идеограммы. Слева тоже ничего. Внезапно мое внимание привлекают его часы. Эти часы ... Нет, нельзя. Я засовываю лампу в зубы, снимаю ее с его запястья и кладу в карман. Затем я пальпирую труп практически в любом месте, где могут проводиться раскопки. На ощупь я чувствую сквозь ткань форму небольшого пистолета. Без процентов. Зато нахожу кошелек. Это меня интересует. Он присоединится к часам в моем кармане. Я встаю и тушу свой маленький фонарик. В этот момент прибывает такси. Открываю дверь и объявляю:
  
   - В аэропорту Ниццы.
  
   Во время путешествия открываю кошелек покойного. В нескольких бумагах, лежащих внутри, говорится, что этого человека звали Слиман Тази и что он был гражданином Египта. В нем также есть небольшая записная книжка с множеством вещей, написанных арабскими иероглифами, но для меня она китайская. Только одна вещь может иметь для меня хоть какое-то значение. Это маленькая табличка на обратной стороне обложки. Он имеет такую ​​форму:
  
  
  
  
  
   Может, я катаюсь на буррихоне. Возможно, этот рисунок означает «День дурака» на китайском, японском или санскрите. Возможно, он представляет стол или Дантона после его пребывания на гильотине.
  
   Но, несмотря на все «может быть», для меня этот знак является эмблемой Плети. И тут сразу возникает вопрос. У этого парня не было татуировки на руках. Так что он, вероятно, не был частью организации. Так почему же он взял тетрадь в руки?
  
   С уверенностью можно сказать лишь о двух вещах: во-первых, он был убит Леграсом и Минотавром. Во-вторых, он пытался связаться со мной. Сделать мне добро или горе? Это остается под вопросом.
  
   А еще есть часы, которые я у него взял.
  
   Я включаю свою маленькую лампу и рассматриваю ее со всех сторон.
  
   Это Omega, хорошие часы, но с обычным корпусом из нержавеющей стали. Тот случай, который вы не можете найти для экспорта в США. Очевидно, что владельцу этого токанте нравятся вещи, которые хорошо работают, но не наплевать, если они поставляются в золотой упаковке. Браслет - одна из тех обычных вещиц, которые можно купить за три цента в аптеке за углом.
  
   Очень хорошие часы. Ей десять лет, и она все еще ясна и точна. Как узнать его возраст? Ты хочешь знать ? Не сложно. Это часы Дэвида Хока.
  
   Во время полета у меня достаточно времени, чтобы разобраться в ситуации. Я не для этого нахожу ответы.
  
   Откуда в бойне Ла Кондамина эти часы? Ястреб дал ему это по x или y причине? Или он подобрал его с тела босса?
  
   Ястреб? Еще одна жертва Плети?
  
  
  
  
  
   Глава VIII.
  
  
   Мэтт Келлер ждет меня, когда я приеду в аэропорт. При росте пять футов он немного ниже среднего агента AXIS. Наконец-то экс-ТОПОР, если можно так выразиться. Несколько лет назад, когда я впервые встретил его, у него было довольно хорошее лицо. Но с того дня, когда три удара упали на волосы в темном переулке, его нос имеет очень явную тенденцию к повороту влево. Он наблюдает за моим приближением, озадаченно глядя на мои пустые руки.
  
   - Багажа нет?
  
   У него между губами вечная зубочистка. Интересно, где он его берет в Швейцарии. Может, он их специально привозит все-таки ...
  
   - Давай, Мэтт, ты же знаешь, я всегда сплю голым ...
  
   - Ага, - говорит он, сильно давя мне на спину, и ты, наверное, собираешься найти дедушку, который согласится одолжить тебе свою зубную щетку.
  Я следую этому примеру.
  
   - Право, Мэтт, мы ничего не можем от тебя скрыть. Так что здесь происходит?
  
   - Я знаю, где они, если вас это интересует.
  
   - Двое детей?
  
   - Очевидно, двое детей. Как вы думаете, о чем я говорю? От моих сестер-близнецов?
  
   - Ничего страшного, Мэтт, избавься от плохого настроения! Я знаю, что злю тебя в отпуске, но я заплачу тебе за это. Вы получите исключительный бонус. Что насчет Энджи, она с ними?
  
   - Маленький Ритале, которого ты нанял? - спрашивает Мэтт с косой ухмылкой.
  
   - Развлекайся, развлекайся ... Вроде не так уж много, но поверьте, это немного там поставлено! Это у нее в животе и в сигаре тоже.
  
   - Хм, если это ты говоришь ... Она со всеми, да. Я видел это. Оно было полным, как устрица.
  
   - Полный, как устрица, моя задница! Камея, да. Послушай, Мэтт, она в помете до шеи. Мы должны вытащить ее оттуда. Они знают, кто я, и знают, что она работает на меня. Вы видите картину.
  
   - Понятно, - рычит Келлер. Я также вижу, что могу закончить свой отпуск в снегу. Ну наконец то…
  
   Мы больше так их не делаем. Форма сломана. Потому что это может быть неочевидно, но он только что сказал мне, что готов помочь мне безоговорочно.
  
   *
  
   * *
  
   Как и почти во всех современных отелях возле аэропортов, обед здесь обычный. Это своего рода анонимный пирог нашего века, какой можно найти от Лондона до Веллингтона, Киншасы и Монтевидео. Я рассказал Мэтту про половину этого мрачного дела, когда он внезапно вскакивает.
  
   - Ты сказал, Плеть? Вы помните, как кто-то пытался перерезать мне горло? Я почти пошел туда ...
  
   - Немногое, что помню. Это чертовски много денег.
  
   - Это были они: Плеть.
  
   Я чуть не выплюнул кусок липкой лапши.
  
   - Ух ты ! Я думал, что единственный человек, который мог поговорить со мной об этом, был Ястреб! Ну, если предположить, что Хоук все еще может говорить ...
  
   - Ястреб? Ты шутишь, Ник? Тот, кто скроет эту старую лису, наверняка не вышел из чрева матери.
  
   - Надеюсь, ты прав, Мэтт. Давай, расскажи мне немного об этой Плети.
  
   Мэтт, для которого зубочистка является идеальным универсалом, тщательно очищает ухо своим, а затем выдавливает изо рта частичку маринада, застрявшую между клыком и двустворчатым суставом.
  
   - Плеть, - начинает он, вытирая зубочисткой о хлебный кнедлик, - революционная организация, которая постепенно превратилась в наемническую. Сначала они называли себя «Кровавый четверг». Именно под этим именем они взяли на себя ответственность за свои первые атаки.
  
   - Кровавый четверг… Ах да, я помню.
  
   Мэтт почесывает кожу головы зубочисткой, затем прикладывает ее к уголку губ и продолжает:
  
   - Очень быстро они взяли название Scourge и стали специализироваться на международном терроризме, продавая свои услуги тому, кто больше заплатит. Чтобы дать вам более четкое представление об их деятельности, во время войны в Конго именно они убили Хаммаршельда. Затем они пошли на службу к противоборствующей фракции и убили Лумумбу. Вы видите суть?
  
   - Очень хорошо. И тогда Хоук заинтересовался их делом?
  
   «Твоя способность к дедукции всегда будет удивлять меня, Ник», - сказал Мэтт, злобно вставляя зубочистку в невинную порцию швейцарского сыра. Да, Хоук привлек меня к делу. Здесь я собрал это маленькое воспоминание.
  
   Указательным пальцем он показывает мне лиловый шрам, пересекающий его горло почти от уха до уха.
  
   - Если я правильно помню, - сказал я, - ребята, которые с тобой так поступили, не забрали его на небеса ...
  
   - Нет. Я пробыл в общежитии десять дней и, как только смог встать на ноги, отправился за ними, один за другим. Их было четверо.
  
   - Хорошая сделка для гробовщиков.
  
   - Ты так сказал, - соглашается Мэтт с небольшой усмешкой. Но когда Хоук взял месячный отпуск, чтобы разобраться с организацией самостоятельно, они прямо потерли руки. Это закончилось грандиозным взрывом. В штаб-квартире где-то недалеко от Бейрута.
  
   - Это объясняет, почему они недовольны AXIS.
  
   - Ага, - говорит Мэтт. Им было нелегко поставить свою маленькую шайку на ноги после такого удара. Почти весь их арсенал вышел из строя.
   Их архивы были уничтожены, а три четверти их членов оказались на кладбище.
  
   Я его обрезал:
  
   - Хватит про прошлое. А теперь настоящее.
  
   - Это то, что я знаю. Твоя маленькая итальянская кукла ... как ее зовут?
  
   - Энджи.
  
   - Вот и все, Энджи. Они посадили ее в такси и отвезли в дом на берегу Цюрихского озера. В принципе, она еще должна быть там. У меня есть сотрудница по этому делу, швейцарка. Раньше мы вместе работали над несколькими операциями. Она отличная девушка, замечательно работающая, а потом ...
  
   - А потом ?
  
   - Кроме того, она старый друг. Мы знакомы давно и регулярно вместе работаем. Допустим, мы привыкли совмещать полезное с приятным.
  
   - Священный Мэтт! Я бы никогда не поверил в это от тебя.
  
   - Эй, ты не вини меня в этом. С вашей репутацией на службе ... Кроме того, когда вы ее увидите, вы поймете лучше.
  
   - Интересно это. Где она сейчас?
  
   - Прямо сейчас она наблюдает за ними. Ей приказали не вмешиваться, пока мы не узнаем, где они спрятали двух малышек. Мне это показалось самым разумным.
  
   - Действительно, Мэтт. Я знал, что вы возьмете дело в свои руки, как босс, но в тот момент я не думал ...
  
   - Давай, давай, - скромно сказал мой друг, это было не так сложно, как если бы все приходилось импровизировать. Помните, я работал много лет. Итак, ваша Энджи находится в большой хижине на берегу озера. А ты знаешь, почему она здесь? Потому что они ждут посланника от клиента, которому они должны продать девушек.
  
   - И мне нравится идея, что вы знаете, кто этот клиент.
  
   - К сожалению, нет, - отвечает Мэтт Келлер. Но, учитывая суматоху битвы, вызванную прибытием его представителя, могу сказать вам, что это большая игра. У меня есть небольшое укрытие возле дома со столом для прослушивания, которое позволяет мне перехватывать их телефонные звонки. Я также разместил шпионские микрофоны в самой казарме.
  
   Я ценю это:
  
   - Отличная работа, Мэтт.
  
   - Останови свой фильм, это детство искусства. Мы ведь обучались в школе Хока? А потом, повторяю, несколько лет был на месте.
  
   - Хорошо, хорошо… не расстраивайся. И что вы узнали из своей маленькой установки?
  
   - У клиента была база в кантоне Граубюнден, в горах над Куром. На самом деле, когда я говорю pied-à-terre, это больше похоже на крепость ...
  
   - Подожди, Мэтт. Если я правильно понял, сеть торговли белыми рабами и Le Fléau работают вместе?
  
   - Иногда бывает. Фактически, это две отдельные организации, которые время от времени сотрудничают в делах о похищениях людей.
  
   - Я понял. Вот почему вы везде присматривались. А, на ваш взгляд, как насчет Муниры?
  
   - Это бросается в глаза как пинок под зад. Le Fléau уже много лет пытается свести счеты с вашим шейхом Али Машин-Чоз. Только парень не родился в прошлый четверг. Наряду с гориллами вокруг него, парни, совершившие набег на Энтеббе, могли почти наехать на алтарников.
  
   - Я понимаю. Им не удалось загнать отца в угол, поэтому они вернулись к девушке.
  
   - Мне кажется вероятным.
  
   - Итак, у нас есть выбор между двумя формулами. Либо мы девушек просто доставим ...
  
   - Либо мы освобождаем девочек, и мы пытаемся как можно больше разрушить две сети, «Плеть» и поставщиков шлюх, - завершает Мэтт, который, кажется, читает мои мысли. На мой взгляд, сомнений нет. И то, и другое, генерал.
  
   Я не ожидал от него меньшего.
  
   «Я не ожидал от тебя меньшего», - сказал я. В любом случае, если мы не достанем Плеть, он нас достанет.
  
   - Никаких вариантов, - серьезно сказал философ Мэтт. - Поторопись, допивай кофе, - добавляет он. У меня машина снаружи. Мы собираемся туда пойти. Но сначала я должен позвонить своему контакту. У меня есть три минуты.
  
   Он встает, и я смотрю, как он уходит в холл. По его походке, хилых плечах и ногах щелкунчика он похож на кого угодно, только не на секретного агента. Но секретные агенты, я знал их много в своей жизни и, рискуя лишить вас еще одной иллюзии, я открою вам, что очень немногие похожи на Шона Коннери.
  
   Вы когда-нибудь наблюдали за верблюдом? Похож на вымышленного зверя
   изобретенного писателем комиксов, который был сильно пьян Верблюд выглядит так, будто не может встать. Мы говорим себе, что если мы слишком сильно чихнем рядом с ним, он рухнет, скрестив ноги, наполовину убитый. Только встаньте с ним в очередь на короткий марафон в Сахаре. Это он будет идти до конца, ковыляя, а ты умрешь с открытым ртом и скрюченными пальцами ног. Что ж, Мэтт, именно так. Верблюд спецслужб.
  
   Я оставляю на столе несколько монет, чтобы оплатить счет, и иду к телефонным будкам по обеим сторонам двери, ведущей на территорию мадам Пипи.
  
   Издалека я вижу Мэтта. Он оставил дверь своей каюты открытой. Он опирается на планшет, трубка в ухе. Глядя на горизонт, он, кажется, внимательно слушает репортаж своего корреспондента.
  
   Именно тогда мое шестое чувство бросило меня в панику.
  
   Я пересекаю толпу и бросаюсь к хижине. Я касаюсь плеча Мэтта. Едва. Но этого достаточно, чтобы разрушить его шаткое равновесие. Он падает на землю у моих ног. На его виске я вижу маленькую красную дырочку, оставленную пулей. На стене хижины, где была его голова, пятнышко кровавых мозгов. Должно быть, он был застрелен из оружия с глушителем.
  
   Идиотский рефлекс, вешаю трубку. Сразу начинает звонить. Я отвечаю на звонок.
  
   - Привет! Мэтт? сказал встревоженный женский голос.
  
   - Прошу вас на минутку.
  
   Не нужно далеко ходить, чтобы узнать, кто разговаривает по телефону. Но сначала я беру труп своего парня и сажаю его на табурет в салоне. Его присутствие у моих ног могло заинтриговать прохожего. Я беру трубку.
  
   - Это не Мэтт. Я Ник Картер, его работодатель. Кому имею честь?
  
   Короткий миг парящей тишины, затем:
  
   - Я ... я Траудл Хайтмайер, герр ... эээ, мистер Картер. Что происходит ? Я разговаривала с Мэттом, нас отключили, я перезвонила по номеру, который он мне только что дал, и вы отвечаете ...
  
   - Есть кое-что новенькое, мисс Хейтмейер. Но я не могу вам объяснить это отсюда. Есть ли номер, по которому я могу перезвонить вам через несколько минут?
  
   - Да, - отвечает молодая женщина. Держите меня в курсе, пожалуйста.
  
   Она дает мне номер и кладет трубку.
  
   Я вешаю трубку и наклоняюсь к Мэтту, который рухнул на табурет. Если бы я не сделал этого в эту секунду, это могла бы Марна Фергюсон или Берт Хоппер рассказывать вам эту историю, но не я. Я слышу "чавканье!" Большого пистолетета с глушителем. Пуля сбривает мою швабру менее чем на четверть миллиметра и бесшумно вонзается в пластиковое покрытие на стене. Я оборачиваюсь. Бандит, высокий парень в коричневом пальто, выбегает в холл. Выхожу из хижины и кричу:
  
   - Останови его! Убийце! Он только что убил человека!
  
   Увы. У швейцарцев такие же рефлексы, как и у американцев в подобной ситуации. Между прочим, как и у всех людей мира. При виде грозного черного пистолета, с глушителем, толпа расступилась перед убийцей. Я бросаюсь за ним, опустив голову, но сталкиваюсь с каким то стариком.
   Я помогаю ему встать. Я быстро узнаю, что это ветеран 14-18 года на экскурсии в клубе шестого возраста Saint-Azor-des-Attigés. Я пытаюсь его успокоить, но он абсолютно хочет сделать заявление. В любом случае, он недоволен. У моего парня было достаточно времени, чтобы вывернуться. К двери подъезжает полицейская машина.
  
   Пора объясниться, связаться с немногими высокопоставленными родственниками, которые у меня еще остались в Швейцарской Конфедерации, и прошло три четверти часа. Еще несколько шагов с властями, чтобы убедиться, что Мэтт будет достойно захоронен, и прошло больше часа, когда я набираю номер Траудль Хайтмейер в
  телефонной уличной будке.
  
   - Да, слушаю, - отвечает тот же женский голос.
  
   - Это Ник Картер, мисс Хейтмейер.
  
   - Ах, боже мой, я ужасно волновался. Что случилось ?
  
   Я не очень хорошо умею оборачивать плохие новости, поэтому сразу приступаю к делу:
  
   - Мэтт мертв. Мужчина выстрелил в него, когда он разговаривал с вами.
  
   - О, нет, нет, нет!
  
   - Я понимаю что ты чувствуешь. Я тоже был очень связан с Мэттом. Поверьте, сделавшая это нечисть дорого заплатит!
  
   - Мистер Картер, Мэтт и я, мы ... ну ...
  
   - Я знаю. Он сказал мне. Если вы решите отпустить это, я не буду винить вас.
  
   - Конечно, нет! Теперь у меня есть еще больше причин, чтобы помочь вам довести их до конца!
  
   - Отличная работа ! Если бы Мэтт был там, он гордился бы вашим решением. Теперь ты можешь сказать мне, кто ты ?!
  
   - Я работал с Мэттом по ряду дел. Меня порекомендовал Дэвиду Хоуку Курт Бреннер из офиса Интерпола в Берне.
  
   - Вы работали на AX, лучшего эталона не могу придумать. А теперь, если ты скажешь мне, где я могу тебя встретить ...
  
   Она дает мне очень конкретные указания, как добраться до ее убежища, и добавляет:
  
   - Два часа. На машине вы доберетесь сюда чуть меньше часа. Это будет долгий путь. Посредник не должен прибыть раньше 16:00. Если они согласятся, он отвезет их в дом клиента возле Чура. Они должны быть там к ночи. Тогда все равно нужно будет добраться до дома, где будет проводиться транзакция. Это займет некоторое время. Дорога старая, крутая и очень извилистая.
  
   - Ничего больше ?
  
   - Нет. Эээ… да. Ночи в Граубюндене холодные, и нам придется немного заняться скалолазанием. Одевайтесь теплее.
  
   - Слышал. Спасибо.
  
   Я кладу трубку, думая, что, может быть, я слишком доверяю этому приятному голосу, который я слышу только по телефону.
  
   Но, учитывая обстоятельства, у меня нет особого выбора.
  
   Я арендую большой черный мерседес лет пяти, громоздкий и безопасный. По пути я останавливаюсь, чтобы купить всякую всячину, в том числе большую черную куртку, которую кладу на заднее сиденье.
  
   Вид на Цюрихское озеро великолепен. Я думал, что единственные живописные уголки Швейцарии - это самые крутые районы. Мне не потребовалось много времени, чтобы передумать, когда я ехал по маленьким дорогам, которым меня заставляли следовать очень точные инструкции Траудл Хайтмейер. Примерно через три четверти часа после отъезда я выключаю зажигание и, как и планировал, оставляю «мерседес» в зарослях. Как и было запланировано, я продолжаю идти к огромным баракам - больше похожим на особняк, чем на казарму, - окруженным пятиметровой стеной по периметру.
  
   Без проблем добраться до стены. Склон холма покрыт деревьями, что позволяет мне остаться незамеченным. Но именно у подножия стены я начинаю чесать кожу головы. Если это то, на что мисс Хайтмейер планировала подняться, значит, будет спорт.
  
   Я с недоумением осматриваю этот совершенно непроходимый каменный вал, когда слышу "пссшст!" " позади меня. Я разворачиваюсь на месте, обнажая Вильгельмину, и оказываюсь лицом к лицу с самой красивой швейцаркой, которую когда-либо носила Швейцария.
  
   Я не могу не думать, что Мэтт, по крайней мере, хорошо провел время в последние несколько недель своей земной жизни. Бог обеспечил Келлера такой кобылкой!
  
   Она высокая, атлетичная девушка. Но только не тех спортсменов, которые занимаются метанием тяжестей или молотов, которые больше похожи на горилл женского пола. Нет, малышка Хайтмейер - красивое создание, крепкое, но прекрасное. Я говорю вам, и я знаю свое дело. Первое, что бросается в глаза, - это ее большие фисташковые глаза и тонкий носик, дрожащий на прохладном ветру. Рот, который манит меня замолчать, щедрый, чувственный, с губами, подчеркнутыми возвышенным красным цветом, который, кажется, создан только для того, чтобы привлекать мужские губы. Ее золотисто-светлые волосы коротко подстрижены, с прямой челкой на лбу. Остальное я опишу вам, возможно, позже, если вы будете мудры. Не слишком много одновременно, это может заставить вас вспотеть.
  
   Она шепчет. - Мистер Картер?
  
   - Это я. Полагаю, вы Траудл Хайтмейер.
  
   - Да, - подтверждает молодая девушка, протягивая мне руку.
  
   Просто сжимая его, я чувствую поражение электрическим током
   пробегаюшее по моему телу.
  
   - Скажите, мисс Хейтмейер, - говорю я, указывая пальцем на стену. Я думаю, у нас будут проблемы с этим.
  
   Она отвечает мне резким, четким тоном, который обозначает чертовски солидную девушку после только что нанесенного удара:
  
   - Сохраняйте спокойствие. Я все устроила. Положитесь на меня.
  
   - Куда мы идем ?
  
   - В дом сторожа. Вот где Мэтт ...
  
   Она внезапно замолкает. Пелена из почти незаметных слез подчеркивает блеск ее больших фисташковых глаз.
  
   Я беру ее за руку.
  
   - Траудл, он не заметил. Он ничего не почувствовал. Он разговаривал с вами, а потом все так и прекратилось. И по его безмятежному выражению лица я уверен, что у него перед глазами был ваш образ, когда он умер.
  
   Она подавляет рыдания, сжимая мою руку в своей, затем поворачивается ко мне с легкой улыбкой.
  
   - Да, да ... Определенно ... Спасибо, что заставили меня задуматься. Вы милы, мистер Картер.
  
   Она быстро ведет меня по небольшой тропинке, затем отпускает мою руку и жестом показывает, чтобы я молча последовал ее примеру. Опять же, она полностью контролирует себя. Шляпа. Я знаю, что это не случайность, но она сильнее меня: идя за ней, я не могу не заметить, что корма захватывает дух, как нос. Я должен сказать в свое оправдание, что она носит узкие лыжные штаны и что неровности траектории придают ее задней палубе движения, которые завораживают более чем одного человека.
  
   Снаружи дом смотрителя выглядит заброшенным. Но когда я вхожу, я вижу, что Мэтт и его девушка проделали огромную работу. Есть электрический обогреватель, стол с радио и даже кровать, покрытая пледом. Траудл закроет дверь и включит огонь.
  
   - Вот, - сказала она. Мы в относительной безопасности. Обычно ветер дует с озера, и собаки не чувствуют запахов, которые исходят отсюда.
  
   Она жестом показывает мне сесть перед устройствами и добавляет:
  
   - А это наша шпионская система. Вот телефон.
  
   - Но у вас две позиции.
  
   - Да. Первый - это старого сторожа. Его уволили, и владельцы так и не посчитали нужным его заменить. Со стеной и собаками они, должно быть, не чувствовали пользы от этого. С тех пор сюда больше никто не ходит. Благодаря своим связям Мэтт смог восстановить работу линии. Другое расширение связи подключено к линии дома. Раньше ночью связь снимал охранник. Менять было нечего. Все по-прежнему было в отличном состоянии.
  
   - А что насчет другого устройства?
  
   - Это усилитель, подключенный к шпионским микрофонам. Я представилась в доме как инспектор мэрии, отвечающий за контроль условий безопасности в случае пожара. Меня впустили и я разместила в четырех комнатах сверхчувствительные комнатные микрофоны. На мой взгляд, разговор должен происходить в библиотеке, что соответствует 4-му положению кнопки перед вами.
  
   Включаю гаджет и переворачиваю тумблер в положение 4. Ничего. Я прибавляю громкость. Только несколько плевков. Ради совести пробую остальные три позиции, тоже ничего. Убавляю громкость, не выключая, и говорю:
  
   - Мои поздравления с работой. А также за ваше мужество. Ты, должно быть переживаешь и вот ты, спокойно объясняешь мне, как работает этот девайс. Снимаю перед тобой шляпу.
  
   И снова туман слез освещает ее красивые глаза. Она берет со стола пачку Gauloises и похлопывает по ней, чтобы вылезла сигарета, которую она засовывает между губами. Она предлагает мне одну. Я принимаю и зажигаю. Она жадно тянет за свой гаулду, выпускает облако голубого дыма, затем тихонько вздыхает.
  
   - Если бы вы знали, в каком я состоянии, - говорит она, глядя мне в глаза.
  
   Я делаю затяжку, о корова! Он улавливает чуть-чуть рядом со сладким и ароматным дымом моего NC.
  
   «Думаю, я могу догадаться», - сказал я, подавляя приступ кашля.
  
   - Я не знаю. Я хочу кричать и биться головой о стены! Мистер Картер ... э, Ник, я ... не могли бы вы сделать мне одолжение? Служба друга. От коллеги. Обещаю, это не повлияет на наше сотрудничество.
  
   - Но конечно.
  
   - Занимайся со мной любовью. Прямо здесь. Мне это нужно. Совершенно необходимо!
  
   Мне не нужно отвечать.
  Она должна прочитать мои глаза, что я более чем готов оказать ей такую ​​услугу. Она давит сигарету. Я делаю то же самое. С двумя чайными ложками она снимает свои черные спортивные туфли и одновременно крутит веретено и трусики, которые она пинает по кровати.
  
   Она подходит ко мне, на ней только шерстяной свитер. Она выглядит еще более обнаженной, чем если бы она все это сняла. Я ласкаю ее стройные мускулистые ножки, затем ее золотое руно, которое сияет в тусклом свете хижины.
  
   - Ник, пожалуйста.
  
   Она упирается в меня. Ее рот поднимается, чтобы встретиться с моим. Она обнимает меня изо всех сил и вдруг заливается слезами. Но его руки скользят вниз и нажимают на мои льготы, которых не нужно просить выразить ему свое почтение. Затем я чувствую, как его пальцы теребят молнию моих штанов.
  
   - Пойдем скорее, Ник, - сказала она, - у нас мало времени.
  
   Она поворачивается, чтобы пойти и лечь на кровать. Какая задница, мои предки! Поверьте, этого достаточно, чтобы побледнеть не одна девушка с Бешеной Лошади.
  
   Я говорю себе не торопиться с ней и начинаю с нескольких нежных объятий, которые я буду обсуждать только в присутствии моего адвоката.
  
   - Нет, Ник. Приходи прямо сейчас. Быстро. Мне это нужно !
  
   Что ж, я не собираюсь больше просить, это было бы неправильно. Я проникаю в него деликатно. Но я быстро понимаю, что она не этого хочет. Она напряжена, обезумела и корчится подо мной, как дьявол. Ее нервное состояние коммуникативное, и я, обычно следящий за самой кротостью, обнаруживаю, что работаю с ней с животной жестокостью. Я говорю себе, что нам придется подумать о том, чтобы сделать это снова, с уютной атмосферой, шампанским и небольшим ужином при свечах. Она из тех роскошных цыплят, с которыми не захочется так потихоньку трахаться, но с первоклассными изысками. Но эй, ты не всегда делаешь с жизнью то, что хочешь, как сказал бы другой.
  
   Траудл скрипит зубами. Ее белокурая голова мотается по одеялу взад и вперед. Я вижу, она сдерживается от крика. Действительно, он более осторожен. Она тихонько вздыхает и дрожит в длинном, почти судорожном спазме. Через долю секунды моя очередь, затем она хватает меня за волосы за шею, притягивает к себе и страстно целует.
  
   Она встает, явно умиротворенная. Я предлагаю себе еще один жетон ее королевского вальса, затем она включает свой шпиндель и идет крутить ручку усилителя.
  
  
   -… раз уж мы согласны, - сказал голос по-немецки. Мой босс заплатит вам, когда товар будет доставлен в шале.
  
   - Звучит неплохо. (Это голос Леграса.) Есть возражения?
  
   Я слышу рычание, вероятно, Грожон, затем раздается четвертый голос:
  
   - Это слишком опасно. Ваш босс уже назвал Ле Флео по этому делу. Не понимаю, почему он тоже не попытался бы пройти мимо нас.
  
   Обращаюсь к Траудлу:
  
   - Кто это?
  
   - Начальник Легры. Я не знаю, был ли он тем, кто все это собрал, но он самый большой парень, которого я знаю. Это не значит, что над ним еще нет никого.
  
   - Я знаю этот голос. Я слышал, как он говорил раньше, но не по-немецки.
  
   - Прибавь немного, Ник.
  
   Она мирно говорит. В ее голосе нет того помятого тона, как раньше. Думаю, лечение подействовало. Она выглядит нормально.
  
   Я увеличиваю.
  
   - Очень хороший. В этих условиях я согласен (это снова голос большого начальника). Но цена будет выше.
  
   - Как? »Или« Что? (Голос посредника.) Но мы договорились, что ...
  
   Большая шляпа:
  
   - Это было до того, как в игру вступила Плеть. Мы не знаем личности интересующей вас пленницы.
  
   Посредник:
  
   - А другая, итало-американка?
  
   - Слушай, если ты примешь мои условия, я подарю тебе ее в качестве бонуса. Скажем так ... для личного удовольствия вашего босса.
  
   - Сволочь! Вы не собираетесь этого делать! Какое право ты имеешь право продать меня любому старому ублюдку, как будто я всего лишь вьючное животное?
  
   Это был голос Энджи.
  
   - Тишина, - спокойно сказала большая шляпа. Забери себе в голову раз и навсегда, что ты рабочая лошадка, моя красавица! Кроме того, если он может вас утешить, я не продаю вас, я даю вам ...
  
   - Ты гнилой, гадкий выродок
  , из… копыта… ублюдка… houmpf houmpf…
  
   Мы затыкаем Энджи. В ближайшее время я не услышу ее голоса.
  
   - Ой! - кричит голос Грожонка.
  
   Мы оба прыгаем. Затем мы смеемся, когда слышим следующее:
  
   - Маленькая шлюха! Ей удалось укусить мою руку....
  
   «Молодец», - шепчет Траудл. Бедная девочка, я бы не хотел быть на ее месте.
  
   - Мы заставим их заплатить, поверьте мне. То, что они сделали с Энджи, смерть Мэтта, смерть моего друга, которого они убили в Штатах ... Я готов стереть их всех с лица земли.
  
   - Шшш! Слушать ! Похоже, они уезжают.
  
  
   -… пройдите мимо с двумя девушками. Я возьму Негри в машину и поеду за ним. И никакого дубляжа и размазывания, а то пожалеешь!
  
   Черт возьми, где я слышал этот голос?
  
  
  
   Глава IX.
  
  
   Спрятавшись в роще, мы наблюдаем, как две машины спускаются к главной дороге. Я завожу «мерседес» и собираюсь ехать первым, когда рука Траудл касается меня.
  
   - Скажем, если мы будем внимательно следить за ними на главной дороге, нас заметят. Я знаю, где находится то, что они называют «шале». На самом деле это огромная лачуга. Мэтт был там раньше, чтобы провести разведку.
  
   - Есть ли другой выход, кроме главной дороги?
  
   - Да. Это очень поврежденная старая горная дорога. Это займет больше времени, но все равно было бы глупо облажаться и выпендриваться, когда вы так близки к цели.
  
   - ХОРОШО. Я следую твоим указаниям.
  
   На этот раз я иду первым. Это последний этап операции. Наконец, я надеюсь ...
  
   Действительно, она не преувеличила, когда сказала, что дорога повреждена. И время от времени я с завистью поглядываю на широкие величественные петли новой дороги, которая разворачивается внизу.
  
   Едем долго, особо не споря. Другая дорога исчезает и уступает место великолепной панораме долины Линт и кантона Гларус.
  
   Траудль толкает меня под ребра.
  
   - Ник?
  
   - Да.
  
   - Я просто хотела сказать спасибо.
  
   - Пожалуйста. Все самое интересное было моим. Я надеюсь, что мы скоро повернем это в лучшую сторону.
  
   - Я хочу, чтобы вы поняли. Ну ... Не знаю, была я права или нет ... Но бывают моменты в жизни, когда женщине нужно ... Не знаю, как это сказать ...
  
   - Попасть в объятия мужчины. Это самая естественная вещь на свете. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.
  
   Я украдкой наблюдаю за ней между двумя поворотами. У нее светлые глаза, но слез больше нет.
  
   - О да, - шепчет она.
  
   - Вот что важно. Я уверен, что Мэтту это понравится. Знаешь, я хорошо его знал. Вы думаете, он был из тех, кто просит вас похоронить себя с ним?
  
   «Конечно, нет», - мягко отвечает Траудль, кладя голову мне на плечо.
  
   На изгибе дороги она резко застывает и садится на свое место.
  
   - Но что он делает, Ник?
  
   Черный BMW последней модели катился перед нами зигзагами, очевидно, чтобы не дать нам проехать.
  
   - Если бы я только знал ...
  
   - Послушай, Ник. Он увидел нас в своем зеркале и продолжает сбавлять обороты.
  
   - Но ... но, это вторая машина! Это большая шляпа. Он пошел по этой дороге и ждал нас!
  
   - Как вы думаете, что он хочет?
  
   - Скоро узнаем.
  
   Действительно. Автомобиль только что остановился посреди дороги. Я тоже останавливаюсь, вынимаю Вильгельмину и готовлюсь открыть дверь.
  
   - Нет, Ник. Иди без оружия. Если так, то у него просто проблема с машиной. Он единственный в этой компании, кто не знает твоего лица.
  
   - Простите. Мы уверены, что другие знают меня, и мы не уверены, что этот видел меня раньше. Оттенок. Что мне делать, если он выскакивает и стреляет в меня?
  
   Она достает из куртки небольшой компактный револьвер испанского производства.
  
   - На таком расстоянии и из этого оружия я каждый раз попадаю в цель, - говорит она.
  
   Две меры предосторожности все же лучше, чем одна, как сказал мой страховщик, умерший от рака в прошлом месяце. Вот почему я кладу Вильгельмину в карман и сую руку в карман на её рукоятку.
  
   - Ник ...
  
   - Да.
  Она хватает меня за рукав и страстно целует.
  
   - Вот и все, - говорит она с улыбкой, которая растапливает айсберг за шесть десятых секунды.
  
   Я выхожу. Она тоже выходит, и я вижу, как она приседает за правым передним крылом «Мерседеса». В руке у нее маленький пистолет, а на лице такое выражение, которого я никогда раньше не видел. Забавное выражение, значение которого я не могу понять.
  
   Открывается дверь BMW. Мужчина спешивается. Он не очень высокий, а скорее квадратный. Похоже, он нарочно протягивает руки, чтобы показать мне, что у него нет пистолета.
  
   Он медленно поворачивается ко мне. Я никогда не видел ни тех модно стриженных седых волос, ни этой аккуратно подстриженной бороды. Тем более безупречный костюм и явно дорогое пальто. Но это лицо и эти острые глаза, Интересно, что я их знаю.
  
   «Ну, Ник, не стой там, как чучело», - говорит мне Дэвид Хок.
  
   Его голос такой же грубый, как всегда, но я знаю, что он рад меня видеть. У него почти улыбка на губах. Но он спешит скрыть это, закуривая сигару. Как только он отпускает первую затяжку, на асфальте крутятся несколько мух и две бабочки. Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, запах слезоточивого газа в воздухе убедил бы меня. Курить такую ​​гниль способен только Хоук. Высоко в небе маленький хищник, который кружил в поисках добычи, улетел, издавая возмущенные крики.
  
   Спустя несколько мгновений я качаю головой, чтобы снова запустить интенсивную мозговую активность, которая обычно характеризует меня, и спрашиваю:
  
   - Но что вы здесь делаете, сэр?
  
   - Я мог бы задать вам вопрос, дорогой N3. Анжела сказала мне, что вы занялись этим делом всего через двадцать четыре часа после меня.
  
   - Энджи! Но это правда !
  
   Она уже опустила окно. Я подхожу к ней. Она высунула голову и крепко поцеловала меня под почти нежным взглядом босса.
  
   Я перехожу к «мерседесу».
  
   - Привет ! Траудль! Иди сюда, мне есть с кем тебя познакомить!
  
   - Погодите, вмешивается Хоук. Мы не можем так оставаться посреди дороги. Следуйте за мной. Я знаю небольшое кафе немного дальше. Босс - друг. Бывший участник французского сопротивления. Сядем и подведем итоги.
  
   Через несколько минут мы сидим в теплой атмосфере перед кружками Pilsener. Это похоже на воссоединение семьи. В этой идиллической картине только одна противоречивая нота: косые взгляды, которыми Энджи и Траудл время от времени обмениваются. Я бы сказал им, что каждому найдется что-то для себя, и что они не должны ревновать, но есть начальник ... Это все еще забавно, девочки. Они ревнуют?
  
   «Мне пришлось исчезнуть из общества, чтобы проникнуть в организацию», - объясняет Хоук. Я удалил одного из менеджеров, внешне похожего на меня. Тогда мне просто пришлось занять его место.
  
   Что ж, посмотрим, проще простого. Я бы хотел, чтобы ты был там. Честное слово, похоже, он рассказывает о своей последней партии в шахматы с №12, с которым играет регулярно.
  
   Я спрашиваю :
  
   - Как вы узнали, что Энджи была с нами?
  
   Она сама отвечает:
  
   - В Монако у меня уже не было прикрытия. Они ему так и сказали.
  
   Обращаюсь к Ястребу:
  
   "И кому вы должны доставить двоих детей, сэр?"
  
   - Я не знаю. Но я не думаю, что пойду слишком далеко, чтобы сказать, что он, вероятно, является главой ближневосточного государства. В крайнем случае, воротила. Но, учитывая суматоху, в которой была заключена сделка, это не может быть персонаж более низкого ранга. И одно можно сказать наверняка: он знает, за что платит
  
   - Именно это мне было интересно, сэр ... По вашему мнению, похитители с самого начала знали, с кем они столкнулись?
  
   - Нисколько. Они это поняли благодаря вам. В Монако.
  
   - Благодаря мне ?
  
   «Да, через людей Плети, следующих за тобой», - объясняет босс. Они сразу опознали молодую Мушамжель. Они пытались силой забрать ее у банды сутенеров.
  
   - Но я думал, они идут рука об руку.
  
   - Только по предварительной договоренности. Никогда во время операции.
   Поскольку я был частью банды, я попал в плен к Плети. Слава богу, они меня не узнали и заперли в комнате в Ла Кондамин. Чтобы сбежать, мне пришлось спустить своего опекуна в окно. Леграс и Грожонк погнались за ним на улице и убили.
  
   - Я столкнулся с ним, сэр. Это было у него на запястье.
  
   Я передаю ему часы.
  
   - Спасибо, Ник. Эти старые добрые часы! Я счастлив снова их найти. Я думал, они потеряны навсегда.
  
   - А я думал, с тебя содрали шкуру и, так сказать, забрали часы.
  
   - Э, нет, пока этому не бывать, - с ухмылкой отвечает босс. Теперь пора идти.
  
   - Да, соглашается Энджи. Две молодые девушки беззащитны, и одному Богу известно, что с ними может случиться. Давай поторопимся.
  
   «Не волнуйся, Анджела», - успокаивающе сказал Хоук. Их водитель - мой мужчина. Бывший сотрудник Интерпола.
  
   - Я вижу, вы ничего не оставили на волю случая, сэр. Со своей стороны, у меня есть и другие плохие новости.
  
   - Какие ?
  
   - Келлер был убит.
  
   - Мэтт Келлер? - Один из моих лучших агентов, - говорит босс, сжав челюсти. Как жаль! Как вы думаете, его убила банда?
  
   - Нет, я думаю, это похоже на людей Плети.
  
   - Что ж, позже разберёмся, но справедливость восторжествует. А теперь поехали.
  
   - Как мы это сделаем, сэр?
  
   - Мы не можем взять обе машины. Это было бы слишком рискованно. Вы поедете в багажнике с мисс, а Анжела займет ее место со мной.
  
   Энджи встает с натянутой улыбкой.
  
   - Хорошо, - заявляет она. Я найду свои кандалы.
  
   Я говорю :
  
   - Будь осторожна. Я знаю, что ты можешь защитить себя.
  
   Она быстро меня целует. На этот раз натянутая улыбка у Траудл.
  
   - Не волнуйся, Ник, я видела других. А потом мистер Хоук здесь, чтобы защитить меня. Кстати, забыла тебе сказать. Ваш стилет сотворил чудо с Леграсом в Монако. Его рука парализована.
  
   - Жаль, что это не его фамильные драгоценности…
  
   - Мы увидим это позже.
  
   «Давай, давай поторопимся, - сказал Хоук, открывая багажник БМВ. Видите, все запланировано. У вас есть ночник. Обивка и вентиляция позволят путешествовать в вполне приемлемых условиях комфорта. Когда мы доберемся туда, если земля будет чистой, я достаточно сильно хлопну дверью, а затем захлопну ее во второй раз, как если бы мне не удалось правильно закрыть ее в первый раз. Подождите две минуты и выйдите, используя этот дескриптор. Если я только один раз захлопну дверь, нам придется ждать дольше и слушать. Понятно?
  
   - Понятно.
  
   - Если у вас возникли проблемы, вы также можете переместить этот знак и выйти из салона автомобиля.
  
   Траудль входит первой. Я иду за ней, машу рукой, и багажник закрывается вокруг нас.
  
   - Хммм, у нас все хорошо, Ник. Вы видели, насколько это удобно?
  
   - Настоящее любовное гнездышко. И погода тоже хорошая.
  
   - Верно, - одобряет Траудль, сразу скидывая куртку и свитер.
  
   Поскольку на ней ничего нет, я имею удовольствие любоваться потрясающими грудями, освещенными оранжевым светом маленького ночника.
  
   - Вы думаете ...
  
   - Конечно, есть время. Впереди еще долгий путь. Давай, Ник.
  
   Надеюсь, они ничего не слышат в машине.
  
   - Ладно, хм, это правда, что у нас все хорошо, скажи так. Ух ты! Траудл, что ты делаешь? Вы даете мне идеи ...
  
   - Это мое намерение. Подожди, я немного застряла. Так подтолкни себя и положи сюда правую руку.
  
   - С удовольствием.
  
   - Теперь налево.
  
   - К вашим услугам.
  
   Те, кто не понимает, куда она кладет мои руки, могут просто спросить своих родителей.
  
   - О, Ник, Ник… Я не могу позволить себе упустить возможность. Я такой, чего ты хочешь ...
  
   - Так что не думайте об этом чудесном пейзаже, которого нам не хватает.
  
   - Вы говорите, почти темно. Ах ... ах ... Да, да ... О, Ник, это так хорошо ... Давай, да, да, вот так ... Ага!
  
   Привет
  туда, при условии, что панель звукоизолирована.
  
   - Как это?
  
   - О да. Снова и снова…
  
   - Я сказал вам, что был к вашим услугам.
  
   - Ой, Ник, как хорошо я тебя чувствую! Это так хорошо ... так сложно ... Это ... это заходит так далеко во мне ...
  
   - Должен сказать, что мне это очень нравится. С тех пор, как я его приобрел, у меня никогда не было с этим проблем. И вот так, тебе это нравится?
  
   - Ха! О ... о, нет ... Нет, да ... Ах, ах ... Еще лучше ...
  
   - А что? Как ты находишь?
  
   - Мой Бог ! Мой Бог ! Я ... это невозможно! Ник, ты собираешься убить меня ... Ааааа ...
  
   Надо сказать, что, несмотря на подвеску почти нового автомобиля, неровности дороги оживляют наши выходки некоторыми особенно восхитительными непредвиденными событиями. Какие впечатления, дети мои! Это «Фантастическая поездка», «Иллиада» и «Одиссея». Все в одной программе.
  
   Что вы хотите, я тоже не могу вынести мысли о возможностях, прямо у меня под носом.
  
  
   Удар. BMW останавливается. Мы широко открываем глаза, смотрим друг на друга и чуть не рассмеялись. После этого занятия гимнастикой на полу мы оба заснули, как большие дети.
  
   Я слышу писк. Без сомнения, открывающиеся ворота. Машина снова трогвется. Еще пять-шесть минут прямо, небольшой поворот. Я чувствую, что дорога идет вверх. Новая остановка.
  
   Через несколько секунд дверь Хоука захлопывается. Один раз. Дважды.
  
   Я шепчу:
  
   - Две минуты и пошли. Вы готовы ?
  
   - Да, - отвечает Траудл, застегивая молнию своего пояса.
  
   Я смотрю на фосфоресцирующий циферблат своих часов.
  
   - Минуту сорок, сорок пять ... пятьдесят ... Пошли.
  
   Поворачиваю ручку. Поднимаю крышку, очень медленно ...
  
   Людей много. Охранник, которого они, должно быть, выставили возле машин после того, как Хоук ушел. Он поворачивается к нам спиной. Медленно, медленно продолжаю поднимать крышку, моля небу, чтобы петли были хорошо смазаны.
  
   Я осторожно поставил ногу в кроссовке на резиновой подошве на землю. Обе ноги. Вынимаю Вильгельмину.
  
   Легкий шум или шестое чувство? Я не знаю. Парень оборачивается в последнюю секунду. У него как раз есть время начать:
  
   - Wer ist…?
  
   И паф! Рукоять Вильгельмины попадает ему в висок. Он отпускает свой толстый Уэбли и падает под растерянным взглядом гигантской лягушки-моллюска, которой только что зажали задницу прямо в центре Agnus Dei.
  
   Парень не выглядит мертвым. Поскольку я не фанат беспричинной жестокости, мне интересно, с чем я мог бы это связать.
  
   - Предоставьте это мне, - шепчет Траудль, у которого в рукаве есть не одна хитрость.
  
   Также есть нейлоновый шнур хорошей длины. Она отрезает один конец перочинным ножом, затыкает рот охраннику и связывает его с умопомрачительной ловкостью. Я чувствую себя свидетелем настоящей ловкости рук.
  
   Воистину, чтобы справиться с узлами, у фройлейн Траудль Хайтмейер пальцы волшебника.
  
  
  
  
  
   Глава X
  
  
   Она снова нажимает, он снова щелкает, и лезвие входит в рукоять. Она вешает палку на карабин и, обнимая меня за руки, ласково шепчет:
  
   - Раньше в машине было не хорошо, а?
  
   - Что ж, я бы с радостью продолжил, как только у нас будет пять минут ...
  
   - Так что будь осторожен, мой Ник.
  
   Целую ее, потом говорю:
  
   - Давайте же теперь. Встретимся здесь, когда мы закончим осмотр. Будьте осторожны.
  
   - Хорошо, - говорит Траудль, прежде чем исчезнуть в ночи.
  
   Затем я должен исследовать свою территорию. Едва я свернул за угол дома, как наткнулся на парня с бульдожьим лицом. Он одет во многом как я: черный пиджак, черные штаны и черные высокие кроссовки. К счастью, он блондин, иначе я бы его не заметил.
  
   Некоторое время он смотрит на меня злым взглядом, затем издает тихое рычание и атакует. Ой! Это быстро! Я уклоняюсь, но с небольшой задержкой. Его удар карате попадает в мое солнечное сплетение на несколько дюймов. Это заставляет меня выталкнуть весь воздух из легких. Кроме того, это выглядит очень болезненно, и я уверен, что у меня будет большой синяк посередине груди. И это не будет украшением в следующий раз, когда я займусь сексом с Траудль. Или Энджи. Или с кем-то еще, я очень способен как мальчик.
  
   Опрометчиво, чтобы выставить ко мне яйца. Вперед
  Даже затаив дыхание, даже не осознавая этого, я взмахиваю левой ногой. Удар в промежность. Несмотря на темноту, я вижу, как бульдог становится совсем зеленым. Он не обязательно должен быть красивым в своем падении. Он поперхнулся и согнулся пополам.
  
   Я поднимаю его кулаком с дулом, слышу треск костей, и несчастный цербер падает, испуская маленькое "кай!" кай », что разбивает мне сердце. Я терпеть не могу его видеть в таком состоянии и усыпляю его ударом по сонной артерии.
  
   Я наклоняюсь над ним и снимаю с него черную кожаную перчатку. В тусклом свете луны я могу различить между его большим и указательным пальцами маленькую татуировку в форме чешуи. Он был членом Плети. Как я и подозревал, все договорились здесь о встрече. Я чувствую, что будет схватка.
  
   Я смотрю вверх. Надо мной большая веранда, окна которой выходят на лестницу. Но лезть туда мне кажется безумием. Лестница должна быть наиболее охраняемым местом, и мне не хочется играть в ловушки для мячей для головорезов торговцев шлюхами.
  
   Клок.клок, клок. - Это звук какой то обуви. Кто-то есть на крыше веранды. Стена из грубого камня, с отличным захватом для рук и ног. Что делает красавчик Ник? Он чистит свой Хьюго, вспоминает его и взбирается наверх.
  
   Я вдыхаю большую порцию воздуха, просто чтобы получить немного хорошего кислорода, и кладу голову на каменные перила. Есть парень, похожий на марионетку, одетый в ливрею, но вооруженный очень зловещим Шмайссером. Моя проблема в том, чтобы добраться до него незаметно. Несколько метров без возможного укрытия. Я думаю, я думаю ... Но я, который обычно так вдохновлен, я высыхаю, как школьник перед лицом квантовой проблемы. Выстрел, и снова появится весь дом. Хьюго? Слишком далеко, чтобы наверняка свести счеты с первым разом.
  
   Мораль, спускаюсь вниз и продолжаю идти вдоль стены. Внезапно перед луной проходит большое облако. Темно, как в духовке. Большое облако уходит. Я остановился замертво. Я на краю пропасти. Она так низка, что я даже не вижу дна. К счастью, вовремя включился ...
  
   Это фантастическая вещь. Огромная вилла построена вровень с хребтом. Я смотрю вверх и вижу, что на верхнем этаже есть большая стеклянная приемная. Она ярко освещена, и я вижу балкон, который занимает не менее трети ширины здания.
  
   Отсюда в хорошую погоду вид должен быть превосходным.
  
   Я возвращаюсь ко входу и почти блокирую Траудль, спускающуюся в противоположном направлении.
  
   - Ник, она выдыхает, я столкнулась с мужчиной.
  
   - Это причинило ему боль?
  
   - Ах, как смешно! Да, ему было больно. Пришлось его ликвидировать.
  
   - Я, то же самое с другой стороны. Как он был одет?
  
   - В ливрее, такой как у парня, которого мы привязали к машине.
  
   - Зря. Есть ли способ попасть с той стороны?
  
   - Нет. Я увидел двух охранников. Невозможно подойти к ним незамеченными.
  
   - Я вижу только одно решение. Собираемся залезть на обратную сторону. Подготовьте веревки. Я иду первым.
  
   - Нет. Это я прохожу первой.
  
   - Нет это я.
  
   - Говорю тебе, это я! Ты должен весить около девяноста килограммов, ты думаешь, я смогу удержать тебя, если ты ударишь меня по лицу?
  
   Хорошо. Она первая. Она начинает подниматься, затем почти сразу останавливается, чтобы проверить, слежу ли я за движением.
  
   Внизу большая темная долина, должно быть, была вырезана плейстоценовым ледником. В глубине души луна освещает сеть небольших рек и серебристых водопадов. Я смотрю на Траудль.
  
   - Вы видели, насколько это живописно? Шоу, должно быть, стоит посмотреть средь бела дня ...
  
   - Ах эти американцы! В любом случае вы сохраняете туристическую душу. Я, спасибо, предпочитаю не видеть слишком много.
  
   Она передвигается. Я на мгновение наблюдаю, как ее ягодицы виртуозно изворачиваются. Она взмахнула кроссовками, чтобы кончиками пальцев лучше ловить щели, а лунный свет придает атласное сияние белым подошвам ее ног.
  
   Проходим первый этаж. Я лезу, не торопясь. Кавалер определенно последний, чем можно заняться в этом бизнесе. Траудль выбирает путь, который, по её мнению, имеет наибольшее преимущество. Мы встречаем двух горгулий, затем столб для
  флага, который дает нам поддержку на мгновение передохнуть. У него тоже есть большой недостаток. Он очень близко к окну второго этажа. Я немного напрягся, наблюдая, как она подошла к выходу.
  
   И бац, вот и они. Внутри загорается свет. Траудль максимально прислоняется к стене. Я тоже. Вынимаю Вильгельмину.
  
   Честное слово, это верить, что нам не везет! Окно открывается! Вылезает голова. Я готовлю свой Люгер.
  
   Но она быстрая, моя королева пиков. Она отпускает одну руку. За два шага и три движения она вытащила моток веревки, который она несла на правом плече. Точным жестом бросает его. Веревка наматывается на шею, которая, по всей вероятности, должна соединять голову с телом.
  
   Точно. Тело появляется, когда она дергает, балансируя, плотно собравшись с собой. Парень вскидывает руки вперед и выполняет чудесное сальто. Очень опасно. Он начинает кричать, затем замолкает, ошеломленный ужасом при виде черной дыры, в которой он окажется.
  
   Я смотрю на Траудль. Она поднимает большой палец, показывая, что все в порядке, и снова начинает искать ручки для своих симпатичных пальцев ног.
  
  
   Вот начинается ветер, который усиливается. Менее чем через минуту начинает холодать, как в середине февраля.
  
   Я смотрю вверх и смотрю в глаза фактам. Идет снег. Не такой стойкий снег, как зимой. Нет, разновидность мягкого снега, которая тает, как только наталкивается на более горячее препятствие. Только в маленьких отверстиях в камне он слипается и становится скользким.
  
   Как будто я заколдовал ее, думая, что вот моя Траудл теряет равновесие. Мое сердце бешено колотится до висков. Я вижу, как она раскачивается на расстоянии вытянутой руки, удерживаясь только руками.
  
   Я стискиваю зубы и ускоряюсь, чтобы добраться до нее. Я знаю, знаю, что не стоит торопиться, но у меня нет особого выбора ...
  
   Когда я иду к ней, я вижу, как ее правая нога подметает небольшую нишу, чтобы очистить от слякоти. Потом она там застревает. Секундой позже она зацепилась и левой ногой.
  
   Я вздыхаю, и мое сердце перестает биться.
  
   - Ты в порядке, Траудль? Я боялся !
  
   - Я тоже, если хочешь знать. Теперь все в порядке.
  
   И она уходит. Чертовски хорошая женщина, матушка Траудль! Я слежу за ней, внимательно наблюдая, куда кладу руки и ноги.
  
   Ветер нас хлещет. Очень холодно, но кроме рук упражнение согревает все тело. Я начинаю яснее различать каменный балкон. Это большое строение с выступами, которое будет служить солярием. Из очевидных соображений безопасности большие камни размещались через равные промежутки времени и служили опорой парапету из хвойных стволов.
  
   Если немного повезет, мы сможем найти места, не обнаружив себя.
  
   Единственная загвоздка в том, что нам придется, так сказать, идти вслепую. Потому что, прежде чем мы поднимемся, мы ничего не увидим. И, поднявшись наверх, мы окажемся как бы средь бела дня, учитывая свет, проливаемый через эркер. Кроме того, проклятый ветер, ревущий в наших ушах, мешает нам слышать какие-либо звуки, доносящиеся сверху.
  
  
   Траудль почти готова. Она смотрит на меня сверху вниз. Я жестом приказываю ей подождать меня. Я немного ускоряюсь и добираюсь до нее через пять секунд. Как только я достигаю ее, она шепчет мне:
  
  
   - О, Ник, это ужасно. Мои руки и ноги полностью замерзли!
  
  
   - Смелее, детка. Как будто мы уже там. Жди здесь. Я взгляну. Все будет хорошо?
  
  
   - Да. Поторопись. Я подожду.
  Она ободряюще улыбается мне. Это меня воодушевляет. Я кладу обе руки на камень и поднимаюсь, миллиметр за миллиметром. Первая удача с начала подъема, внутри тепло. Как я и ожидал, здесь большая стеклянная стена, из которой открываются три двери. Также в стекле.
  
   В комнате я вижу нескольких человек, которые чокаются и выпивают . Собственно, это Леграс и Ястреб. Я могу различить еще один силуэт, нависающий над частично задернутым занавесом. По его его очертанию я сразу узнаю своего друга Грожонка.
  
   Я вынимаю Вильгельмину и наклоняюсь, чтобы помахать Траудль. Не дожидаясь его, я выхожу на балкон. Она подтягивается и медленно проходит мимо занавески, чтобы присоединиться ко мне. Присев на корточки, я наблюдаю за движением по комнате. Я встречаюсь взглядом с Хоуком. Он увидел меня, но в выражении его лица абсолютно ничего не этого выдало.
  
   Я начинаю вставать. Это момент, когда парень решает повернуться наружу. Он также заметил меня. С моим Люгером в руке я твердо жду атаки. Но, не сумасшедший, парень кивает через всю комнату.
  
   За спиной Траудль открывается стеклянная дверь. Парень в ливрее приставляет дуло Шмайссера к её голове.
  
   - Эй ты там! - взвизгнул он по-немецки. Брось пистолет. В противном случае я разрезаю тебя пополам.
  
   Я смотрю ему в глаза и сразу понимаю. Несмотря на то, что он одет как лакей, он убийца. Внутри все прижимаются к картинному окну. Нет нужды спорить. Я бросаю Вильгельмину в его сторону. Я чувствую, как мои волосы встают дыбом, когда я вижу, как бандит проводит лапой по всему телу Траудль. Он быстро обнаружил маленький автомат и забрал его.
  
   Я рассматриваю головы, которые смотрят на меня из-за стекла, как рыбы в аквариуме. Хоук незаметно поджимает губы и подмигивает мне, это никто не может уловить. Но для меня идея ясна: подчиняйтесь им, не споря.
  
   Парень со Шмайсером приводит Траудль. К ней тянутся сильные парни, и она исчезает из моего поля зрения. Тогда этот горилла поднимает мою Вильгельмину и поворачивается ко мне:
  
   - Ваш пистолет !
  
   Он отходит в сторону, чтобы позволить мне пройти. Я иду впереди него внутрь, и он закрывает дверь. Как только я вошел, меня поразило тепло комнаты. Раньше я этого не осознавал, но я совершенно спокоен. Из-за разницы температур я чихаю три раза подряд.
  
   Затем моя рука крепко сжимается. Я поворачиваюсь, это Минотавр. Его коллега Леграс выходит вперед, одна рука в кармане пиджака. Парализована кажется, я помню. Другая представляется мне в виде огромного кулака, который очень быстро уходит в направлении самой драгоценной и уязвимой части моей анатомии.
  
   На несколько секунд я вижу, как рождественские гирлянды проносятся перед моими глазами посреди большой красно-желтой спирали. Я вижу, что приближается второй удар. Но я застрял на месте, не в силах отреагировать. Удар попал в мой левый глаз. Несколько серебряных звезд танцуют среди рождественских гирлянд и большой спирали.
  
   Я пытаюсь сесть, но не могу из-за боли в своих радостях, которые на самом деле довольно встревожены.
  
   Большой хулиган хватает меня за волосы и заставляет поднять голову.
  
   - Ты гнида! Он плюет на пол.
  
   Потом он дает мне пощечину.
  
   - Хватит Леграс! А теперь приступим к делу.
  
   Поворачиваюсь к двери. Человек, который только что вошел, не новичок.
  
   - Иегошуа Бен Иегуда!
  
   - Ага, дорогой Картер. С другой стороны, мне кажется, что я не знаю вашу подругу. Это тоже не имеет значения. Имя ей скоро не понадобится. Она просто будет номером на двери в борделе, куда я пришлю ее с брюнеткой, которую только что привел герр Моргенрот.
  
   Он показывает на Хоука подбородком. Случайно босс берет со стола сигару. Я задыхаюсь, когда вижу, что у него хватает духа не курить свои сигары. Это был бы самый верный способ выдать себя. Он приветствует его и тихим голосом отпускает:
  
   - Делай с ними, что хочешь, мой дорогой. Я просто продаю их ...
  
   Я поворачиваю глаза к Бену Иегуде, который рассматривает Траудль с непристойным сиянием в глубине глаз.
  
   Бен Иегуда ... один из самых опасных людей, которым я когда-либо был
  знаком. Ее тонкое лицо, продолженное треугольной бородкой, источает жестокость через каждую пору его кожи.
  
   Он был одним из пионеров сионистского освободительного движения. Один из его сильнейших бойцов. На мой вкус, слишком груб. Его ночные рейды против англичан и палестинцев не содержали подробностей. Мужчины, женщины, дети, старики - все пострадали.
  
   Конечно, после создания Государства Израиль все правительства, даже самые ультрасовременные, вежливо отстранили его куда подальше. Потребовалось больше, чтобы обескуражить Бен Иегуду. Он основал ультраправую партию.
  
   Но ему так и не удалось получить достаточно мест в Кнессете, чтобы его услышали. С отвращением он решил работать в тени. В настоящее время ходят слухи, что он уничтожает все нефтяные вышки на Ближнем Востоке, чтобы попытаться осуществить мечту своей жизни: истребление всех палестинцев.
  
   Он уверен, что добился победы, заполучив дочь шейха Али. Если ему удастся согнуть хребет старого умеренного лидера, он станет тем, кто дождется и будет управлять ценами на нефть. И расстановкой сил на Ближнем Востоке.
  
   Я непроизвольно вздрагиваю. Он осматривает собрание своим острым как алмаз взглядом взглядом и объявляет:
  
   - Господа, мы только что заключили сделку ко всеобщему удовлетворению. А теперь предлагаю перейти к торжествам, чтобы как следует отметить это событие. Насколько я понимаю, некоторые из вас уже попробовали молодую женщину, которую мы связали в соседней комнате. Но мы, несомненно, могли получить некоторые ощущения выбора благодаря великолепному образцу северной красоты, только что упавшему с неба.
  
   Шепот одобрения.
  
   - Хорошо, - продолжает скандально известный человек. Я все еще жду кого-нибудь, кто с радостью примет участие в празднике. Поэтому я обращаюсь к вашему терпению. Но ничто не мешает нам, однако, присмотреться к тому, что предлагается ...
  
   Траудль жестикулирует между руками охранника, который обездвиживает его замком в спине.
  
   - Нет ! кричит она. Ты ... ты не ...
  
   - Но да, мы идем, - лаконично сказал Бен Иегуда, показывая свои клыки в улыбке гиены. Мистер Грожонк, будьте любезны показать нам товар.
  
   Грожонк улыбается. Я скрипю зубами. За эту улыбку я его убью. Он вытаскивает из кармана нож, разворачивает его и идет к Траудль, которая кричит, как сумасшедшая. Четким жестом, демонстрирующим длинную привычку, он хватает куртку и свитер за воротник и проводит прямую линию по спине. Охранник отпускает руки Траудла одну за другой, и он повторяет операцию, начиная с плеча и заканчивая запястьем.
  
   Секунду спустя разрезанная одежда падает на ковер. У Траудл до сих пор нет бюстгальтера, и все глаза прикованы к ее пышной груди, которая светится в свете камина. Охранник поднимает ее в воздух. Грожонк становится перед ней на колени и, стараясь избегать ударов ногами, освобождает ее от одежды.
  
   Затем мужчина в ливрее бросает ее вперед и удерживает с помощью Шмайссера. Но у нее больше нет даже сил, чтобы защищаться. Глаза расширились от ужаса, она останавливается, обнаженная, перед камином. Пламя, играющее на ее скульптурном теле, придает ей еще более уязвимый и беспомощный вид.
  
   - Гельмут! - приказывает Минотавр. Свяжите ей руки за спиной.
  
   Охранник кладет свой Schmeisser, вытаскивает из кармана наручники и подчиняется.
  
   Затем Грожонк протягивает обе руки к Траудль и покрывает его тело непристойными ласками. Она отстраняется, ее красивое лицо искажается выражением ужасного отвращения и страха.
  
   Грожонк стоит перед ней и разражается смехом. Я скрипю зубами. За этот смех я медленно убью его.
  
   Минотавр делает шаг назад и быстро раздевается. Выпуклые мускулы его деформированного торса светятся в танцующем свете пламени. Он поворачивается к очагу и наклоняется, чтобы снять штаны, обнажая пару твердых, но толстых буханок, похожих на стейки из столовой. Затем он смотрит на публику с довольным видом. На самом деле не так много. Взгляд между его бедрами кузнечика сразу отвечает на вопрос, который я задавал себе из Монако: его фамилия не имеет ничего общего с физическими особенностями, унаследованными от его предков. Или наследие было растрачено из поколения в поколение ...
  
   Я понимаю, что будет дальше. Думаю, ты тоже. Он собирается изнасиловать
   Траудль на глазах у всех к восторгу публики. Кроме меня. И Ястреба.
  
   Очевидно, он специалист в таком маленьком цирке. Это проявляется в его непринужденности. Что также показывает, так это то, что ему это нравится. Видимо, чем больше сопротивляется партнер, тем большее удовлетворение он получает от этого. Садистская ухмылка на его лице выродка делает его похожим на персонажа из романов Мэри Шелли.
  
   Все взоры прикованы к актерам злодейской пантомимы. Я оглядываюсь вокруг, гадая, смогу ли я вытащить Хьюго незаметно, когда дверь открывается. С порога раздается голос:
  
   - Ну, господа, подождите, пожалуйста. Я бы не хотела пропустить ничего из шоу.
  
   И это тоже голос старого знакомого.
  
  
  
  
  
   Глава XI.
  
  
   Все взоры прикованы к двери, Бен Иегуда, Леграс, двое охранников, даже Грожонк и Траудль. Я тоже глазею. Только Хоук осторожно избегает поворачивать голову в сторону только что вошедшего.
  
   Потому что она женщина. У нее есть определенные азиатские черты: большие миндалевидные глаза, прямые черные как смоль волосы, высокие скулы. Ногти ее рук и ног, обутых в сандалии, покрыты серебристым лаком, который сияет в свете пламени.
  
   Ее одежда состоит из упомянутых мною сандалий и сверкающих золотых украшений. Несмотря на прохладу вечера на ней, к моему удивлению, накидка из тонкого шелка. Совершенно прозрачная одежда не скрывает абсолютно ничего из её прелестей, слишком роскошных для чистокровных азиатов.
  
   Я знаю их, эти прелести. Я даже попробовал их, если хотите все знать. Эта шелковистая кожа, эти твердые, хорошо расположенные изгибы оставили у меня неизгладимые воспоминания. И не зря. Я, пожалуй, единственный человек, кто смаковал их и выжил, чтобы запомнить их. Я рассматриваю это тело с тонкими плечами, эту надменную голову. Неудивительно, что она потомок - конечно, с черного хода - последней императрицы Китая. Эта императрица, которая, как говорят, позволила британскому исследователю полюбить себя в стенах Запретного города.
  
   Я давно не встречался с ней, и должен признать, что она все еще очень желанна для тех, кто любит таких ​​женщин. Я позволил своему взгляду упасть на ее округлые груди с темно-коричневыми ареолами, на ее плоский живот, украшенный черным, как уголь, флис, на ее стройные и изящные ноги.
  
   - Суэй Фонг, какой приятный сюрприз!
  
   - Мне очень приятно, дорогой мистер Картер. Пока я ждала возможности погасить этот небольшой долг, что я должна тебе ... Надеюсь, ты не забыл.
  
   Забыл, ты говоришь! И даже если бы моя память дрогнула, феномен, стоящий рядом с Суэй Фонг, был рядом, чтобы немедленно вернуть мою память на место. Чанг, её телохранитель - в полном смысле этого слова - китайский евнух двух метров четырнадцати сантиметров. Он нем, у него сильные мускулы, и он так же нежен со своими врагами, как богомол со своей жертвой.
  
   Впервые мы встретились где-то между Тибетом и Непалом, на этих высотах, охваченных ледяными покровами и населенных буддийскими монахами в желтых одеждах.
  
   В каждые полмесяца, Суей Фонг выбирает себе мужчину. Иногда берет наугад. Иногда она выбирает того, который привлекает ее внимание по определенной причине.
  
   Избранник не обязательно должен быть таким мужественным спортсменом, как ваш слуга. С таким же успехом она нацеливается на великого сумасшедшего или на полубеспомощного инвалида. Что её интересует, так это найти уловку, приманку, которая заведет её партнера. Она проводит с ним одну ночь, и только одну.
  
   И у нее есть сноровка. Мне сказали, что она никогда не упускала свой шанс. У Суей Фонг для этого есть три основных достоинства: многолетний опыт, безграничное воображение и полное отсутствие скромности.
  
   Когда любовник после ночи доволен и утомлён, она отдает его Чангу. И его смерть длится часами. Иногда днями.
  
   Чанг, конечно же, безумно любит свою любовницу. Но, когда ему было пять лет, его освободили от атрибутики, с помощью которой джентльмены оказывали услуги дамам. Теперь, помимо защиты Суэи Фонг, его задача состоит в том, чтобы заставить фаворитов на ночь пожалеть о том счастье, которое они познали в её объятиях.
  
  
   Если вы не слишком ограниченны, возможно, вы уже догадались, что я был одним из тех фаворитов.
  
   Меня взяли в плен и доставили в Суей Фонг. Это был её полумесяц. Для нее это было хорошо. Для меня очень плохо. Хотя…
  
   Я оказался схваченным в красивым полукитайском квартале. Меня отвезли в её башню 20-го века в Несле, откуда открывался вид на Эверест и Чогори.
  
   Я ждал, чтобы увидеть. И я увидел. Суей Фонг привыкла брать дело в свои руки. Но это никогда не было в моем вкусе. Как только меня выпустили, первым было принять щелчки и пощечины.
  
   И, наконец, в этом опыте были некоторые заманчивые аспекты. И я позволил себе соблазниться. Да, дамы и господа, надо сказать, я, Ник Картер, был опьянен удовольствиями, расточенными этой виртуозкой разврата. И до сегодняшнего вечера я не думал об этом пожалеть. По одной простой причине: странная любовь как раз закончилась, когда мои друзья ворвались в её орлиное гнездо. Один из них погиб, выброшенный из окна Чангом, но другой выпустил в него почти весь магазин автомата, оставив его умирать на окровавленном ковре. Итак, я поддался своему первому порыву. Увидев сплошной коричневый цвет на красивом подбородке Суей Фонг, и я покачнулся.
  
   Я рас сматриваю Чанга. Он выглядит великолепнее и злее, чем когда-либо. И все же, уверяю вас, в последний раз, когда я видел его, он был практически разрезан пополам очередью автомата. В ее взгляде все еще есть то жестокое, ревнивое сияние, она заставляет кого-либо прикоснуться к ее любимой госпоже, а затем встретиться с его сверхчеловеческой силой.
  
   Я знал, что мастера Китая не признали упаднического отношения Суэй Фонг и выгнали её ботинком, пришпиленным к аппетитному крупу. Но я понятия не имел, что она участвовала в этих международных делах о сутенерстве.
  
   Я издевательски над ней шучу:
  
   - Что ж, я вижу, что мы продвинулись! Из шлюхи мы стали сутенерами ...
  
   Суей Фонг смеется. Чанг совсем нет. Он идет ко мне, огромный Голиаф, пенящийся от ярости. Я напрягаю все свои мускулы, готовый использовать свое единственное преимущество: скорость. Но благодаря тому, что со мной только что произошло, я постарел на добрых десять лет. Несмотря на огромную массу, которую он вытесняет, куча бесполого барбекю движется ошеломляюще быстро. Он опоясывает мои плечи и начинает напрягаться, издавая «рахан!» Рхан! Рхан! Гортанный. Это единственный звук, который может издать его горло. Инстинктивно я пинаю в направлении чувствительных частей тела. Меч в воде, чувствительных частей нет. Это кость, с которой встречается моя пятка. Он продолжает сжимать, как ни в чем не бывало. Секундочка, и я поверну глаза.
  
   - Чанг! Суей Фонг кричит, как рассерженная мать, ругающая негодяя. Не сейчас !
  
   Этот негодяй издает "пффф!" Расстроенный и роняет игрушку, которую собирался сломать. Поверьте, когда вы находитесь в шкуре игрушки, это очень хорошо. Я быстро даю своим альвеолам хороший вдох воздуха, которую они просили некоторое время.
  
   Суей Фонг поворачивается к Бену Иегуде:
  
   - Мне кажется, вы довольны своими приобретениями. Я в восторге от этого. Где дети?
  
   - Внизу в холле. Под надежной охраной. Несмотря на то, что мне это стоило немалых денег, я считаю себя победителем в этом деле. Отныне я тот, кто дергает за ниточки на Ближнем Востоке.
  
   - Идеально, идеально, - ценит Суей Фонг. Но возобновите свои развлечения.
  
   Медленным движением она опирается на стойку и созерцает Грожонка и Траудль, обнаженных перед камином. Бен Иегуда и Леграс восхищенно смотрят на нее. Я их понимаю. В ее коже есть искусство эротики. Откинувшись назад в этом положении, она выглядит даже более обнаженной, чем Траудль, на теле которой нет ни грамма ткани. Может эффект от украшений ...
  
   Бен Иегуда приходит в себя. Я вижу, как его адамово яблоко несколько раз перемещается между его подбородком и основанием шеи. Затем он прочищает горло и радостно кричит:
  
   - Смотри, мой дорогой Грожонк! А вы, герр Моргенрот, подойдите и присядьте сюда, вам будет намного лучше насладиться представлением.
  
   Я в ужасе. Хоук тоже. Даже Траудль, которая и без того не была очень горда, напрягся. В её взгляде выражение ужаса достигло апогея. Она поняла это. Соуэй Фонг резко садится и подходит к боссу, на которого она еще не взглянула.
  
   «Герр Моргенрот…», - говорит она тяжелым скрипучим голосом. Герр Моргенрот в настоящее время гастролирует по Карибскому морю.
  Я вполне могу это знать. Именно я поручил ему подготовить изложение потребностей наших клиентов. Этот джентльмен, несомненно, тезка.
  
   Бен Иегуда бледнеет. Он смотрит на Хоука, и его рука впивается в лацкан пиджака. Из него выходит старый Люгер, который я хорошо знаю. Это моя добрая Вильгельмина. Мне было бы больно, если бы он убил моего босса. Но если бы он сделал это из моего пистолета, было бы еще хуже.
  
   - Повернись сюда! - рявкает Бен Иегуда.
  
   Босс поворачивается. Соуэй Фонг подходит и смотрит ему прямо в лицо.
  
   - Сэр, Бен Иегуда, нам придется переделать презентации. Конечно, он хитро накрашен, но я узнаю его без тени сомнения. Это Дэвид Хоук, работодатель мистера Ника Картера!
  
   - Ястреб! - отрыгивает Бен Иегуда.
  
   Он задыхается от этого. Он хватает Вильгельмину за ствол, и на секунду мне кажется, что он собирается бить старика прикладом по голове.
  
   Но у него есть хладнокровие. Он быстро восстанавливает самообладание. Он обычно берет Люгер, направляет его на Ястреба и указывает на стул.
  
   «Присаживайтесь, пожалуйста, - сказал он. Спасибо, принцесса, я в большом долгу перед тобой. Я согрешил из-за своей самоуверенности и признаю свою ошибку. Но ничего, никто из них живым из этого дома не выйдет. А теперь, Грожонк, твоя очередь. И превзойди себя, дорогой друг! Мне нужно хорошее шоу, чтобы преодолеть эти эмоции!
  
   Я не хочу позволять им делать это, ничего не попробовав. Поглаживание запястья. Хьюго прыгает мне в руку. Я делаю шаг вперед, готовый бросить стилет в Грожонка, чтобы начать. Позади меня скрипит пол. Я оборачиваюсь. Слишком поздно. Я вижу приближающуюся дубинку охранника, но у меня нет времени уклоняться от удара. Она ударяет меня прямо по голове. Боль сопровождается титаническим взрывом. Затем на секунду или две звучит большой орган. Потом черная дыра.
  
  
   Я открываю тяжелое веко. Первое, что вижу - жидкое пятно на ковре рядом с битым стеклом. Потом поднимаю голову. Вспышка теперь превратилась в угольки. Комната пуста.
  
   Они уехали !
  
   Такое ощущение, что у меня трещит голова. Я снова встаю. Хьюго все еще в моей руке. Оживаю на четвертой передаче. Как давно они отсутствовали?
  
   Я бросаюсь к двери. Я слышу голоса чуть дальше по лестничной площадке. Тех двух охранников они оставили. Они идут сюда.
  
   - Ну вот, - говорит один из них по-немецки. Контракт, который заканчивается. Наконец, нет недостатка в рабочих местах. Я уверен, что до следующей недели найду что-нибудь еще ...
  
   - Может, но могли предупредить раньше. Я этого не планировал!
  
   Тот, кто не предвидел удара, бросает удивленную голову в дверь, которую я оставил открытой.
  
   - Привет…
  
   У него нет времени сказать больше. Край моей руки касается места соединения шеи и плеча. Я отчетливо слышу скрип его позвонков. Он падает в обморок. Его удивленный коллега входит в комнату и глупо натыкается на Хьюго, которого я протягиваю на расстоянии вытянутой руки. Он издает булькающий хрип, врезается в тело другого и катится вперед. На ковре вокруг него растекается красная лужа. На следующей неделе ему не нужно будет искать другую работу ...
  
   Я беру их большие 9-миллиметровые револьверы и их наборы ключей. Мы никогда не узнаем откуда эти ключи. Может быть, там есть ключи от машины, и это может пригодиться.
  
   Я спускаюсь по лестнице по четыре за раз. На третьем этаже из комнаты выбегает охранник и пытается преградить мне путь.
  
   Нет, но он, должно быть, плохо на меня смотрел. Пришло время посмотреть, подходят ли мне два больших пистолета в моей руке. Я пробую одно наугад и, черт возьми, результат хороший. Охранник широко раскрывает глаза, когда посреди его лба расцветает большой красный цветок. Он сгибает колени и медленно кувыркается через перила. Мне кажется, что я смотрю фильм в замедленной съемке.
  
   Большой эркер выходит на площадку второго этажа. Я смотрю. В этот момент на улице вспыхивают мощные прожекторы, ярко освещая парковку.
  
   Я слышу шум. Сначала я плохо различаю, а потом становится яснее. Это шум приближающегося вертолетета.
  
  
  
  
  
   Глава XII.
  
  
   Я смотрю. Что мне делать, чтобы это остановить? Внизу - Суэй Фонг, неподвижная, как статуя, и по-прежнему прекрасна.
   Она обменяла свой шелковый плащ на другой плащ, на этот раз черный. Ниже подола я вижу ее крошечные ножки и золотые сандалии. Все здесь. Бен Иегуда. Двое похищенных детей. Минотавр в костюме еще более смешон, чем когда-либо. Охранник, который меня оглушил, Леграс, Траудл, босиком, но на своей юбке и в большом черном свитере. Чан в костюме Мао, из которого можно вырезать полдюжины парашютов. И Хоук, его руки скованы, как у Траудль, её лицо мраморное.
  
   Вертолет начинает снижение. Порыв ветра чуть не отбросил его на веранду, он в последний момент выпрямился, и восстановил равновесие.
  
   Я чувствую, что кого-то не хватает. Но я не понимаю кого.
  
   - Руки вверх ! - рявкает парень на лестничной площадке внизу.
  
   Я поворачиваюсь на месте, готовый выстрелить из двух револьверов. Но он явно имеет преимущество. У него в руке М-16.
  
   Это то, что я бы назвал облажавшимся, как последний из жлобов. Чтобы сэкономить время, я поднимаю руки над головой, но не отпускаю оружие. Думаю на быстро попытаться придумать подвох.
  
   Я быстро перестаю думать и наблюдаю, как из тени появляется стройная фигура и идет за охранником. Поднимается маленькая рука, вооруженная большим обоюдоострым ножом. Парень что-то видит краем глаза. Он реагирует слишком поздно. Нож вонзается в руку держащую М-16, направленную на меня. По лестничной площадке струится фонтан крови. Охранник громко кричит и роняет страшное автоматическое оружие. Гримасничая от боли, он смотрит на свой вивисектированный член. Он ошеломлён.
  
   Энджи воспользовалась его удивлением, чтобы вырезать желоб для мух слева направо на животе. Через куртку и рубашку! И это вписывается туда, как масло. Она, должно быть, затачивала свой клинок с той же тщательностью, с какой я ухаживаю за своим Хьюго. Я вижу поток крови, бьющий из зияющей раны, за которым следует декаметр или два свежих кишок. Вой становится апокалиптическим ревом. Храбрая сердцем Энджи кладет конец страданиям несчастного. Он падает вперед, и, проходя мимо, она резким и точным ударом перерезает ему горло.
  
   Он ложится на пол, даже не имея вежливости поблагодарить ее за ее великодушный жест. Я сдаюсь.
  
   - Энджи, любовь всей моей жизни! Если бы вы только знали, как я рад вас видеть ...
  
   - Останови свой цирк. Я тоже рада тебя видеть, красивая брюнетка. Давай, скорее дай мне одну из своих пушек. Взамен можешь взять М-16. Для меня это немного великовато. Но с револьвером я совершаю подвиги.
  
   - И ножом, красавица. Снимаю шляпу! И спасибо.
  
   Я стремительно спускаюсь с разделяющей нас лестницы, сую ей в руку пистолет и пользуюсь возможностью, чтобы на мгновение чмокнуть её личико. Затем я беру М-16, и мы бежим к окну, чтобы посмотреть, где идут приготовления.
  
   Порывы ветра, обрушившиеся на нас с Траудль во время подъема, создают проблемы и для вертолета. Он раскачивается и дергается, как рыба на крючке.
  
   - Как удалось освободиться?
  
   - У меня были наручники. Идея Хоука, - карие глаза отвечает брюнетка. Мой охранник смотрел на меня. Когда он объявил мне о своих намерениях, я открыла их и свернула ему шею. Я уже начала готовиться к худшему. Если бы вы знали…
  
   - Грожонк?
  
   - Вы говорите, совсем нет. Эта шлюха из Китая! И мне пришлось это пропустить! Охранник был там, в углу комнаты, вытаращил глаза, но в руке у него был пистолет.
  
   - Энджи, ты имеешь в виду ...
  
   - Что она лесбиянка, да! Может, она время от времени утешает себя парнем, просто чтобы убедить его и передать его хвостатому любовнику, но я могу вам сказать ...
  
   - Ой ! Энджи!
  
   - Все нормально ! Не заставляй меня думать, что ты покраснеешь ... Что я вдруг сказала?
  
   - Это ты могла мне сказать.
  
   - О да. Я могу вам сказать, что она трахается с девушками. Я это знаю, и есть симптомы, которые никогда не разочаровывают.
  
   На мой взгляд, это ошибочный диагноз, но какой смысл ему противоречить? Кроме того, у меня есть другие киски, и, следуя логике, которая сделала мою репутацию, я возвращаюсь к нашим овцам:
  
   - Смотри, вертолет приземлится. Пошли!
  
   Она идет на шаг впереди меня и, когда я выхожу на улицу, она уже обезвредила мужчину, охраняющего вход.
   Она действительно заслуживает постоянной работы. Если мы выберемся из этой неразберихи, мне придется подумать об этом с помощью Ястреба.
  
   Вдруг она останавливается на месте. Я на нее налетаю, но удар смягчается ее мускулистой маленькой задницей. Она даже не протестует. Надо сказать, что за последние дни она многое повидал. Я смотрю через плечо Энджи и вижу причину остановки.
  
   - Черт! Мы пропустили момент!
  
   Бен Иегуда поднимает Муниру и Сэнди в вертолет. Энджи оборачивается.
  
   - Ник, должен же быть способ испортить это устройство, верно?
  
   - Невозможно. Мы можем повредить этим двум детям.
  
   Шум заставляет нас смотреть вверх. Только что прибыл еще один вертолет. Он не приземляется, а останавливается над землей - большое насекомое, блестящее в лунном свете. Бен Иегуда тоже смотрит вверх. По сердитому выражению его лица я понял, что это не входило в программу. Он указывает пальцем в сторону вертоёта. Охранник, который меня ударил, начинает стрелять в небо из М-16.
  
   И вдруг это огромная коррида. Если бы вы это увидели, вы бы подумали, что смотрите фильм о войне в телевизоре. Парни в черных комбинезонах выходят из-за скал и начинают всех обстреливать.
  
   Я вижу, как Хоук хватает Траудл за руку и бросается с ней в укрытие под большой куст. Шквал пуль трещит о стену дома. Опускаем головы, чтобы не было попаданий.
  
   Грожонк вынимает пистолет из своего костюма и стреляет в одну из темных фигур. Еще одно возмездие. Он получает пулю в плечо и начинает вертеться как волчок. Нападающий приближается к нему, достает инструмент, похожий на мачете. Минотавр все еще вращается, когда лезвие свистит в воздухе. А Грожонк Мариус, маленький бандит из Марселя, удостоился чести финишировать, как английский Карл I, голова и тело которого, как известно, были похоронены в разных местах.
  
   Леграс, его правая рука висит рядом с телом, а левая рука действует. Он убивает двух нападавших. Бен Иегуда тянет из измельчителя в третий слой.
  
   - Господи Иисусе, Энджи! Они взлетают!
  
   Я не отвечаю. Положив голову на плечи, мчусь к вертолету. Передо мной я вижу Чанга, который размахивает мачете. Но у меня нет ума восхищаться рукопашной схваткой. Я стреляю очередью из М-16, и актеры расчищают мне путь.
  
   Мне удается ухватиться за посадочную площадку, как только вертолет отрывается от земли. Парень в комбинезоне цепляется за мою ногу. Я разбил ему голову прикладом. Появляются другие. Я заканчиваю свой магазин в их направлении и бросаю свою пустую М-16.
  
   На борту никто, по-видимому, не заметил моего присутствия.
  
   Мы только взлетели, а руки уже мерзнут. Я изучаю ситуацию, чтобы увидеть, что я могу сделать. И вдруг у меня все получается. Другой вертолет преследует нас.
  
   Картина предельно ясна: спецназовцами в комбинезонах были бойцы Плети. Они вовсе не были настроены увидеть, как Мунира Мучамжель ускользнет сквозь пальцы, учитывая то, что она представляет как средство давления на своего старого папу. Я должен был это знать. Особенно, когда я наткнулся на парня с татуировкой при осмотре бараков.
  
   Они не смогли не смогли захватьить заложников на земле, но не прекращают погоню. В принципе, формула для них проста. Им просто нужно следовать за нами до приземления. Смотрю на их вертолёт. Внизу, в ночи, на полной скорости проезжают огоньки Райхенау, Версама, Иланца. На горизонте я различаю темную массу Сен-Готарда.
  
   Но что они делают в другом вертолёте? Они придурки! Я ясно вижу небольшое сухое пламя, выбрасываемое оружием, стреляющим в нашу сторону. И тогда я понял. Они нацелены не на вертолет. Ни за что в мире, они не хотели бы рисковать жизнью драгоценной Муниры Мучамжел.
   Нет, их цель гораздо скромнее. Это Ник Картер, главный убийца N3, - помеха.
  
   Шум лопастей и двигателя такой, что я не слышу ни ветра, который должен свистеть в ушах, ни даже удара снарядов в металл. Короче говоря, я рискую быть убитым, даже не осознавая, что со мной происходит.
  
   Единственное мое средство возмездия - шестиствольный револьвер в моем кармане. Шесть выстрелов, чтобы сбить вертолёт преследователей.
  
   Что меня больше всего сводит с ума, так это то, что я вишу на своей посадочной площадке, как обезьяна на трапеции, и ничего не слышу.
  
   Последующий всплеск, мне не нужно его слышать. Мне просто нужно увидеть ущерб, который они нанесли. Крепление площалки уменьшено вдвое. Облако проходит перед луной. Затишье. Потом еще один порыв задевает мою голову. Я начинаю видеть красный цвет. Скрежетаю зубами:
  
   - Ладно, гады! Вы хотите повеселиться, ну что ж, повеселимся!
  
   Я подтягиваюсь возле заднего крепления конька. Я сажусь на перекладину и опускаю руку. Я жду, чтобы обрести равновесие. Я вынимаю из кармана револьвер и тщательно целюсь.
  
   Попал.
  
   В стекле кабины появляется большая звезда. Вертолет свернул, развернулся и снова пустился в погоню. Новая серия маленьких огней. Я вижу, как пули рисуют пунктирную линию в салоне над моей головой. Стрелок, должно быть, потерял равновесие из-за моей маленькой шутки, и у него не было времени изменить угол обстрела. Меня трясет от холода. Смотрю на состояние своего сидения . Спереди конек удерживается только куском металла размером в несколько миллиметров.
  
   Мой дорогой Ник, если ты не хочешь совершить большой прыжок в Рейн без буя и без парашюта, тебе нужно найти быстрое решение.
  
   И начинает идти снег, чтобы сделать меня несчастным. Невероятно ! Как только я окажусь на земле, я подам жалобу в туристическое бюро. Но нет, может, и нет. Лобовое стекло другого вертолета разбилось. Снежинки влетают в него клубками. Привет ! Привет ! они чуствуют себя не лучше, чем я, террористы Плети. Но больше всего меня интересует то, что на их темных костюмах собирается снег. Темная фигура наводчика трансформируется в фигуру белого цвета, в которую намного легче прицелиться. Я целюсь. Я стреляю. Парень вроде встает. Затем он ныряет в отверстие. Я вижу его на мгновение, как будто он висит между небом и землей, с его PM в руке, и он исчезает, кружась в ночи.
  
   Теперь пилот. Я осторожно поправляю прицел и нажимаю на спусковой крючок. Я не знаю, куда я попал, но мне все равно. Важно то, что я попал куда надо. Вертолет резко набирает высоту, почти взлетая. Это неестественно для вертолета. Он поворачивается, ротор опущен. Это еще менее естественно. Я ясно вижу, как он спускается к долине по бесконечной спирали. Если все закончится, я узнаю это по шару пламени, пронизывающему ночь, далеко под моими ногами.
  
   Я качаю головой, чтобы смыть снег с глаз, и сунул пистолет обратно в куртку.
  
   Больше трех патронов ... Три.
  
   От дрожи живот поднимается до уровня миндалин. Это коньки подгибаются. Я смотрю. Этот проклятый кусок металла держится только на волоске. И это не картинка. Медленно я ставлю ноги на трапецию, и я пытаюсь встать. Новая тряска. Нащупывая, я нахожу планку, которую добрая душа придумала приварить там для меня. Спасибо доброй душе. Я держусь за это и угадаю, что? Это как раз тот момент, когда передние крепления конька отпускаются. Он остается зацепленным за его заднюю насадку. Такие вещи вы замечаете, когда летите на вертолете. Тряска конька на ветру вызывает дисбаланс. Мне удается подняться на ступеньку и обеими ногами залелть на последнюю металлическую ступеньку.
  
   И вот здесь Бен Иегуда начинает понимать события. Он связывает внезапное исчезновение вертолётаа, преследовавшего его, и внезапное появление аномалии.
  
   Открывается иллюминатор. Его небритая голова появляется в снежном вихре. Он смотрит вниз.
  
   Привет ! Кто здесь ? Красивый Ник.
  
   Как можно быстрее я взбираюсь на три перекладины и вытаскиваю пистолет из кармана. Голова Бен Иегуды исчезает в каюте.
   Я знаю, что Бен Иегуда прогнил до мозга костей, но не труслив. Он появляется почти сразу. И я понимаю, почему он вошел внутрь. Он, кажется, присвоил мою Вильгельмину. Бен Иегуда наклоняется и стреляет в мгновение ока.
  
   Старая добрая Вильгельмина. Она никогда не промахивается. К сожалению, мне хотелось бы, чтобы это хоть раз стало исключением из этого принципа. Снаряд попадает в мой револьвер, который выскальзывает из моих рук и падает в долину. Меня это потрясает.
  
   Несмотря на раздробленное запястье, мне удается поймать руку Бен Иегуды, с протянутой Вильгельминой. Он яростно борется. Но я хватаю его руку и выхватываю пистолет. Я вижу, как он издает долгий вой от боли, когда я ломаю ему палец. Я вижу это, но не слышу. Ветер посылает ее крик обратно. Мне все равно, если я пропущу саундтрек к фильму. Что меня интересует, так это прицелиться. Я целюсь и попадаю! между его двумя глазами, которые мгновенно превращаются в глаза мертвой рыбы. Я хватаю его за руку и отправляю в полёт среди прекрасных пейзажей Швейцарии.
  
   Оставался пилотом. И он понял маневр. Если я хочу добраться до него снаружи, я должен попасть на другую лестницу, ту, что спереди. Расстояние между ними составляет около двадцати метров. И у пилота вертолета, который хочет избавиться от меня, есть много вариантов, когда рассматриваемый субьект находится снаружи, висит на куске металла.
  
   Он начинает с того, что трясет меня, как сливовое дерево. Я держусь. Без предупреждения он рухнул с вертолётом вниз на сто футов. Это многовато даже для спортсмена моего уровня. Я отпускаю металл. Лечу в воздухе и молюсь. До свидания, Траудл, до свидания, Энджи. Прощай, Ястреб и прощай, прекрасная Мэри Фергюсон, вон там, в моей далекой стране ...
  
   Лечу, раздвинув руки и ноги. Внизу я вижу, как взлетают лопасти вертолета. Они доходят до моего уровня. Я превращусь в фарш. Нет, с возвышенным потоком мне удается их избежать. Кабина на моем уровне. Я стараюсь держаться за неё как сумасшедший. И я держусь за это. Угадайте где я оказался - на парадной лестнице. Той, который позволит мне добраться до пилота через окно.
  
   Моя рука наполовину оторвана, а живот находится на краю губ. Мои ноги находят перекладину. Парень наклоняется, чтобы изучить результат маневра. Я стреляю. Его голова лопается. Я снова засовываю Вильгельмину в свою куртку и заставляю пилота пойти по тому же маршруту, что и его босс.
  
   Но вот этот чертов вертолет, который начинает снижаться и начинает спиральное падение, напоминающее мне описанное вертолётом Плети. Через минуту мы взорвемся внизу и сгорим в столбе огня и черного дыма.
  
   Я лезу по перекладине как сумасшедший. Мне трудно пролезть в маленькое окошко. Я качусь вниз головой по полу, встаю и что вижу? Маленькая Мунира Мушамжель, красивая, как коллекционная кукла, незаметно уселась за штурвал самолета.
  
   Она поворачивает ко мне голову, широко улыбается мне и говорит:
  
   - Привет ! Полагаю, вы мистер Картер. Анжела рассказала нам о тебе. Она была уверена, что ты сможешь нас спасти.
  
   - Спасти тебя? Это так.
  
   Я расслабился. Я смотрю на рыжую Сэнди Флейшер, которая сидит на другом месте, и приветствую ее глупой улыбкой. Затем, внезапно, я обращаюсь к Мунире.
  
   - Но… скажите, вы умеете летать на вертолете?
  
   - Немного, - отвечает она, все еще улыбаясь. Я очаровала пилота своего отца. Я думаю, он был немного влюблен в меня. Это сработало. Он научил меня некоторым основам. Но это длилось недолго. Как только он узнал, мой отец уволил его. Он хороший человек, но в некоторых вещах очень суров.
  
   - Это то, что я слышал. Вот почему я собираюсь отправить вас обратно в Вашингтон до его приезда.
  
   - Да, - сказала девушка с ноткой меланхолии в голосе. Он увидит меня там, свежую и щегольную, в красивом школьном фартуке или в обтягивающем платье. Знаешь, у меня все есть. Убийства, похищения, отношения с этим Беном Иегудой. Я не знаю только одного ...
  
   - О да ?
  
   - Я не знаю, куда мы идем. Я даже не знаю, где мы сейчас находимся, а главное, я ни разу не приземлялась на вертолете, даже на двух коньках. Не могли бы вы вернуть себе контроль, мистер Картер?
  
  
  
  
  
   Глава XIII.
  
  
  
  
  Я направляюсь в Кур. На мой взгляд, именно здесь у меня больше всего шансов найти подходящий транспорт для моих двух девочек. А также воссоединиться с Хоуком, Энджи и Траудль, если что-нибудь от них еще останется. Снег перестал падать. Так как я не уверен в направлении, я следую по дороге на малой высоте. В этот час здесь не многолюдно, но света фар нескольких проезжающих машин достаточно, чтобы показать мне курс.
  
   Это приближает нас к дому Бен Иегуды. Огромное оранжевое сияние зажигает ночь. Я делаю крючок, чтобы посмотреть. Стоит посмотреть. В крепости бушует чудовищный огонь. Обрушилась крыша, стеклянная комната на верхнем этаже больше не существует, а окна изрыгают струи пламени. Пожарным машинам, скопившимся на территории, придется потушить пожар.
  
   Я снова лечу вдоль дороги в сторону столицы кантона Граубюнден. Внезапно мое внимание привлекает странное поведение двух машин. Медленно спускаюсь.
  
   - Вы видите, мистер Картер? - сказала Сэнди Флейшер.
  
   - Да. Вот почему я собираюсь присмотреться.
  
   - Смотри, Мунира, - возобновляет рыжая. Первая машина, тебе не кажется, что это она?
  
   - Не уверен, мы недостаточно близки, но мне хочется. Это была белая 604-я, и правая фара была полностью сбоку вот так.
  
   Я спрашиваю :
  
   - Как вы думаете, это та машина, которая вас привезла?
  
   - Думаю, да, - отвечает Мунира. Если бы вы могли немного приблизиться к ней.
  
   Я догоняю машины и спускаюсь немного дальше. Лично мне больше нравится машина №2. Мне кажется, что это черная BMW с таким гостеприимным большим багажником. Очевидно, черная погнались за белой, и, учитывая, черт возьми, они едут по скользкой дороге, водители не дети.
  
   - Это машина Леграса! - кричит Сэнди. Ваш босс преследует его. Что-то нужно делать.
  
   - Да, одобряет Мунира, я в этом уверена тоже.
  
   - Успокойтесь, молодые девушки. Даже если это подходящие машины, нам все равно нужно знать, кто внутри. Может вы найдете фонарик, загляните в бортовую упаковку.
  
   Мунира открывает металлический ящик и начинает инвентаризацию.
  
   - Парашют, ящик с инструментами, карта, аптечка, да, вот и фонарик.
  
   Я спрашиваю ее, знает ли она азбуку Морзе.
  
   - Э ... не очень хорошо признается она.
  
   - Хорошо. В таком случае, послушайте меня внимательно. Вы собираетесь вытянуть руку наружу и составить эти четыре буквы: N, I, C, K. N - точка-точка, I - точка-точка, C - точка-точка-точка-точка, а K - линия- пунктирная линия. Принято к сведению ?
  
   - Подожди, повторяю. Точка-пойнт, стоп. Точка-точка, стоп. Точка-точка-точка-точка, стоп. Точка, стоп. Это оно ?
  
   - Идеально. Действуй.
  
   Девушка выставляет свою руку наружу и, выглядя очень сосредоточенной, отправляет сообщение.
  
   - Так ? Есть ответ?
  
   - Нет. Ничего такого.
  
   - Начинай сначала.
  
   - Это оно ! Загорается свет! Проклятие ! Идет слишком быстро, я все пропустила.
  
   - Не волнуйся, если это Ястреб, он повторит это еще раз. На этот раз обратите пристальное внимание и расскажите мне, что вы видите.
  
   - Мистер Картер! Мистер Картер! она взволнованно кричит. Вот и все, я понял. Он ответил: черта-точка, стоп.
  
   - Это Н.
  
   - И точка-точка-точка-черта-черта.
  
   - Это три. N3. Без сомнения, это Хоук во второй машине.
  
   В этот момент, как будто тоже подтверждая свою личность, пассажиры преследуемой машины начинают насмехаться над нами.
  
   Набираю высоту и выставляю:
  
   - Послушайте, девочки, возможно, нам придется рискнуть, но я думаю, что мы должны положить конец этим ребятам. Вы согласны ? Лично я устал стрелять!
  
   - Хорошо, - отвечает Сэнди.
  
   - Безусловно, - одобряет Мунира. Мне тоже достаточно. И не только для того, чтобы тебя застрелили. Чтобы меня похитили, чтобы меня купили, чтобы заставить меня ...
  
   Я оборачиваюсь. Малышка закусывает губу. Она бледная. Другая молчит, ее лицо застыло в маске сдерживаемого гнева. Не надо рисовать мне картинку. Им также пришлось иметь дело с Грожонком или одним из его коллег. Я стараюсь не шевелить ножом в ране и просто говорю:
  
   - ХОРОШО. Мы собираемся показать им, какими дровами мы топимся. Я знаю, тебе никогда не приходилось у вас нет ума смотреть на пейзаж, но заметили ли вы по пути особенно трудное место на дороге?
  
   Сэнди отвечает:
  
   - Если я правильно помню, что видела на указателях, это дорога из Чура в Арозу.
  
   - Это оно.
  
   - Да, да, да… Разве ты не помнишь, Мунира? Сразу за Чуром есть ужасная петля. Дорога полностью возвращается сама по себе. Разворот составляет сто восемьдесят градусов. Машины практически вынуждены останавливаться, чтобы избежать заноса.
  
   - Ты права, - сказала Мунира. Я очень хорошо помню. Там очень глубокий овраг.
  
   - Ладно, девочки, пошли!
  
   «Вы планируете поставить препятствие на дороге, где им нужно будет снизить скорость, мистер Картер?» - спрашивает дочь шейха.
  
   - Намного лучше, чем это. Кто-нибудь из вас знает, как пользоваться пистолетом?
  
   - Да, я, - отвечает Сэнди. Вы хотите, чтобы я их застрелила?
  
   - Совершенно верно, но только когда я вам скажу.
  
   Я передаю ей Вильгельмину.
  
   - Держи. Помните: стреляй только когда я вам скажу. И будьте осторожны, не уроните его. Я забочусь об этом, как о зеница ока.
  
   - Хорошо, - сказала девушка. На суше стреляла из пистолета, но в полете никогда не стреляла.
  
   - Точность не имеет значения. Важнее всего отвлечь их внимание и заставить их засунуть голову в свою скорлупу.
  
   - Если так, думаю, сделаю.
  
   Клак! Я слышу, как он вставляет патрон в казенник. Это меня успокаивает. Я вижу, она знает что делать.
  
   Я делаю длинный поворот в сторону от дороги. Внизу идет погоня. Леграс в своей большой белой машине творит чудеса. Он проходит все повороты в управляемом заносе на снегу. Ястреб отстает от него примерно на двести или двести пятьдесят ярдов. И он не позволяет себе отставать. Несмотря на свой возраст, мой старый босс он чертовски хорош в этом. В черном BMW кто-то стреляет, как только Леграс оказывается в поле зрения. Думаю, это Энджи. И у нее все хорошо, этой брюнетки. Почти при каждом попадании я вижу, как её пули выбивают искры из корпуса 604-го.
  
   Объявленная петля приближается.
  
   - Готовы, Сэнди?
  
   - Готова!
  
   - Огонь!
  
   Она сразу делает два выстрела близко друг к другу, а затем, щелчок, еще патроны.
  
   - Проклятие ! восклицает она.
  
   - Это не имеет значения. Желаемый результат получен. И одна из ваших пуль попала в цель. Отличная работа !
  
   604 начинает поворот, тормозит. Водитель поворачивает в противоположную сторону и машину отлично заносит, оказываясь в центре дороги. Если это Леграс, я снимаю перед ним шляпу. С хорошей машиной он, несомненно, занял бы неплохие места в ралли Монте-Карло. Только я не собираюсь давать ему досуг для регистрации.
  
   - Держитесь, девочки!
  
   Я ныряю прямо к машине.
  
   - Мистер Картер! Мистер Картер! кричать две цыплята, мертвые от ужаса.
  
   - Зови меня Ник!
  
   В метре от 604 я свернул налево влево, набрал немного высоты и ...
  
   БЛИНГ!
  
   Подвешенный под брюхом вертолета оторванный конек с центробежной силой ударился о лобовое стекло со стороны водителя. В спазме агонии Леграс давит на газ. Белая машина пересекает дорогу и скатывается в овраг. Не прошло и секунды, как я вижу, что пожарным Кура все еще предстоит работа.
  
   *
  
   * *
  
   С помощью двух телефонных звонков Хоук уладил формальности с властями страны. Два телефонных звонка хорошо знакомым людям в Берне и Цюрихе. Замечательный летающий безумец, которым я являюсь, сумел без особых повреждений посадить свою машину. Энджи будет сопровождать двух выживших обратно в Вашингтон. За двенадцать часов до прибытия Папы Мушамжеля!
  
   У них еще есть немного времени до отъезда, и Хоук собирает всех за многовековым дубовым столом в местном Gasthaus.
  
   Я спрашиваю :
  
   - Где Траудль?
  
   - В Цюрихской больнице, - сообщает мне начальник. Не волнуйтесь, ничего серьезного. Ей прострелили руку, и она быстро встанет на ноги.
  
   - Скажите, сэр, Соуи Фонг и её прислуживающего рыцаря не было в машине?В
  Да, мы видели, как они подошли к машине.
  
   - Без сомнения, - подтверждает Энджи. Эти двое достаточно узнаваемы.
  
   - И все же пожарные говорят, что нашли только два тела. Идентификация еще не произведена, но мы уверены, что это люди европейской расы. Так ?
  
   - Значит, говорит начальник, они куда-то пропали. Возможно, они найдут их дальше по ущелью, когда рассветет.
  
   - Надеюсь, - сказала Энджи. Я бы не хотела знать, что этой грязной шлюхе это сошло с рук.
  
   Она поднимает кружку и делает глоток пива кадрового прапорщика. Хоук смотрит на нее, потеряв дар речи. Жду момента, когда она уронит свою кружку на старинный дубовый стол. Но разочарование, Энджи кладет свою кружку, говоря:
  
   - А! После этого родео чувствую себя хорошо.
  
   Затем она бросает на меня убийственный взгляд, который заставляет меня думать, что что-то еще принесет ей наибольшую пользу. Поскольку я готов к этому, я объявляю:
  
   - Как только все уладится, позову вас провести неделю на Багамах. Вам подходит неделя любви и холодного пива?
  
   - Скажи, Картер! - Хоук вмешивается с суровостью, которая никого не обманывает.
  
   - Если начальник даст мне выходной, конечно ...
  
   Все смеются.
  
   Возвращаюсь к серьезным делам:
  
   "Вы знаете, сколько было террористов Плети, сэр?" Интересно, будет ли им трудно это преодолеть, или мы их просто сбили их с толку.
  
   - Как вы говорите, это было бы мелочью. Это большая и очень хорошо структурированная организация. Но я покажу вам дело, когда мы вернемся в Вашингтон. Я в долгу перед тобой ...
  
   - Дело ? Но я думал, что все архивы AX пропали!
  
   - По стратегическим соображениям было желательно, чтобы все так думали… - лаконично отвечает начальник.
  
   Очевидно, он не хочет больше говорить публично. Но я думаю, что понял. Именно он организовал явную дислокацию отдела. Вероятно, первой целью было получить полную свободу действий, чтобы лично сразиться с Плетью. Но у него была вторая, более важная задача: вернуть АХ полную секретность, которая должна окружать ее деятельность. Фактически, с некоторого времени все обнаружили, что о нас слишком много говорят.
  
   Я прошу дружную компанию извиниться и встать, чтобы позвонить в Марну.
  
   Официант объясняет мне, что домашний телефон не работает, но, если я заплачу за звонок, я могу пойти к соседу, который охотно согласится предоставить свою линию.
  
   Я выхожу в прохладе раннего утра. Луна заливает город атласным светом. Еще темная ночь. Там облака устремились в долину переднего Рейна, чтобы скрыть вершины Вале. Небо великолепное, и я могу видеть весь Млечный Путь. Я чувствую себя хорошо. Если бы я не боялся разбудить тех, кто еще спит, я бы спел. Я просто сладострастно растягиваюсь и вдыхаю огромную чашу воздуха.
  
   Увы не надо было расслабляться. Через несколько секунд две руки, вдвое больше, чем у Кинг-Конга, сжимают мою шею и закрывают кислородный клапан. Я отреагировал со своей обычной быстротой, дважды толкнув нападающего в живот и раздавил его яйца, изо всех сил ударив пятками.
  
   Удачи, красавчик Ник. Я чувствую, как бью по мраморной глыбе. Перед Млечным путем тянется кирпично-красный занавес. Кровь стучит у меня в висках. Я чувствую, что мои глаза хотят вылезти из орбит. Я ничего не могу сделать. Смирившись, я пытаюсь вспомнить взгляд Энджи ...
  
  
  
  
  
   Глава XIV.
  
  
   Похоже, день пробивается вдалеке. Солнце светит мне в глаза. Я открываю веки. Все совершенно размыто. Пытаюсь настроить фокусное расстояние. Нечего делать. Я протираю глаза. Работает немного лучше.
  
   Я лежу на земле. Это хорошо. В камине горит великолепное пламя. Я сажусь и массирую шею. Ничего не сломано.
  
   - А! Наконец-то просыпается мой гость!
  
   Я поворачиваю голову. Суэй Фонг там, она очень даже живая. Красивая и холодная, как бронзовая статуя. Она носит свой обычный костюм: бриллиант в пупке, золотое ожерелье на шее, золотые браслеты на запястьях и щиколотках. Ее кожа - оттенка желтой латуни в свете пламени.
   Это как иллюстрация Кама-сутры, эта девушка. Ничего не делая, просто выпендриваясь, она выглядит как бабочка. Но на этот раз о попадании в ловушку не может быть и речи. Принеси свой огнетушитель, Картер.
  
   - Эй, а тебе так не холодно? Я могу одолжить тебе мою куртку, если хочешь.
  
   - Забавно, Картер. Очень забавно. Во что вы пытаетесь заставить меня поверить? Что ты остаешься застывшим перед моими чарами? И ты представляешь, что я проглочу это?
  
   - Не совсем. Я не Супермен и не педик. Если ты будешь хорошо себя вести, ты сможешь заставить меня клюнуть. Кажется, ваша техника надежна. Но это именно то, что с тобой не так. Это просто техника.
  
   - Что ты имеешь в виду ?
  
   - Ты прекрасно это знаешь, Суей Фонг. Я разобрался в тебе. Вы завидуете другим женщинам, потому что у них есть то, чего нет у вас. И именно из ненависти, а не из-за жажды денег, вы попали в это сутенерство.
  
   - Послушай, Картер. Выглядит хорошо. И скажи мне, что есть у других людей, чего нет у меня.
  
   Голос ласковый, опасный. Она идет ко мне, гибкая, как кошка, и стоит, расставив ноги, руки на бедрах. Я смотрю вверх. Мой взгляд поднимается по тонким ногам, на мгновение лаская черную шерсть, в центре которой появляется небольшая розовая дыра; он быстро скользит по ее плоскому животу и останавливается, очарованный гордо поднятыми грудями, их маленькие коричневые кончики метаются ко мне. Я сглатываю слюну и повторяю про себя по методу Куэ: «Постой, Ник. Подожди. "
  
   - Так ? - спрашивает Соуэй Фонг. Чего у них больше, чем у меня?
  
   - Им весело. То, что никогда не случалось с вами в вашей жизни, ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с собакой, ни с вибратором, ни с какой-либо посудой, фаллоимитатором или чем-то еще, что ваше чудовище изобретает без члена, чтобы попытаться вызвать у вас некое подобие оргазма. Вы ненавидите мужчин, потому что они веселятся с вами, и именно поэтому вы даете убивать их своему сторожевому псу. Вы ненавидите женщин, потому что они получают удовольствие от мужчин, и вы наносите высшее наказание в ваших глазах: быть униженным, я не знаю, сколько раз в день вас сношают извращенные или грязные клиенты. Да и вообще против их воли. Кстати, а вы никогда не пробовали коня? Может, сработает ...
  
   Суэй Фонг снова приближается, похотливая, как пантера. Я встаю перед ней и смотрю на нее холодным взглядом. Она отвечает томным, почти хриплым голосом:
  
   - Только ты меня понял, Картер. И я думаю, только ты можешь принести мне то, что я так долго искала. Полюби меня. Заставь меня завибрировать. Научи меня удовольствиям плоти ...
  
   - Можешь отвалить, сука!
  
   Это хорошо отправлено. Влюбленные глаза Суей Фонг теперь сверкают яростью. Чтобы показать ей, что она меня не волнует, я с презрением отворачиваюсь.
  
   Отличное вдохновение. У меня просто есть время, чтобы увидеть, как Кинг-Конг идёт на меня.
  
   Быстрый отскок спасает меня. Я снова встаю. Краем глаза я вижу, как Соуэи Фонг отступает в тень, чтобы не встать на пути нашей драки и, прежде всего, не упустить ни капли моих мучений. Потому что, теперь я полностью убежден, единственное, что может вызвать у неё хоть какое-то подобие острых ощущений, - это наблюдать, как другие мучаются между лап её огромной, немой и неестественной гориллы.
  
   Чанг хочет применить карате. Я предупреждаю себя о карате. Мы поворачиваем невидимую точку, наблюдая за собой. Его интересуют мои движения. Его движения, конечно, не оставляют меня равнодушным, но я тоже наблюдаю за ним глазами любопытного ученого. Я впервые вижу его в таком наряде. Он полностью голый.
  
   Этот переизбыток голого гротескного мяса меня бы почти пожалел. На его нижней части живота есть только шрам, от операции сделанной в детстве Ничего, кроме шрама, очень старого, хорошо закрытого. Я говорю себе, что обычно это должно быть отверстие для писания. Я приглядываюсь, но ничего не вижу.
  
   Мой взгляд поднимается вверх, останавливается на его глазах, и там чувство жалости улетает прочь. Его гляделки такие же бесчеловечные и холодные, как у его любовницы. Вот два маньяка, которые подходят друг к другу.
  
   Зверь идет в атаку.
  
   Он быстрый и большой. Но я, возможно, повторяюсь ... Это удар, которого он умело посылает в направлении моего солнечного сплетения. Что-то вроде этого, когда оно попадает в цель, оно разбивает вам грудную клетку.
  
   Я делаю шаг милой маленькой танцовщицы, чтобы увернуться от него. Ой! Я так сильно поранился, потому что сильно его ударил при этом. Монстр поворачивается на одной пятке, чтобы вернуть любезность в виде ответного удара. Я опережаю его и бью по почкам.
  
   Я очень доволен собой. По сути, он должен был согнуться пополам и мочиться кровью как минимум неделю. Но, единственный результат - он рассержен. Он поворачивается и закипает, пенясь. Мне кажется, я вижу струи пара, выходящие из его ноздрей. Оле! Я играю в тореро. Джаггернаут останавливается, понимает, что я позади, и восстает. Оле! это Эль Кордобес.
  
   Я начинаю уворачиваться. Я не буду долго играть в эту игру И вот чего он ждет, толстяк. А потом я начинаю уставать, играя в тореадора. Именно тогда вспыхнула молния. Хьюго! Как я раньше не подумал об этом? Эмоции, без сомнения ...
  
   Большой зверь снова бросается в мою сторону. Вот подходящий момент. Я жду его твердо, мой стилет твердо лежит на ладони. Когда он кидается на меня сверху, я делаю небольшой и резкий шаг! моя рука расслабляется. Восемнадцатисантиметровое лезвие вонзается ему в горло.
  
   Чан падает на колени, открывая зияющую пасть умирающего монстра. Его животное лицо - символ грубого страдания. Он кричит, но ни звука не срывается с его безмолвных губ. Он падает вперед, прыгает и молча умирает. Ужасная тишина. У меня мурашки по коже.
  
   Я беру Хьюго, вытираю его козьей шкурой, поставленной перед камином, и ищу вторую. Куда она ушла, вампирелла с миндалевидными глазами? В комнате никого нет. Я поспешно открываю дверь. Слишком поспешно. Она ждала за дверью. Я едва успеваю увидеть небольшое пламя, вырывающееся из дула её револьвера. Титанический удар молота попадает мне прямо в грудь. Дверь принимает странный угол, потолок опрокидывается, пол качается у меня под ногами.
  
  
   Загораются огни. Свет гаснет, а затем снова включается. Они меня несут. Кто-то меня кусает. Все черное. Они возятся со мной. Они растирают меня. Меня месят. Меня пересаживают. Они режут меня. Огни мерцают, на мгновение стабилизируются. Появляются снова. Они меня балуют. Они меня целуют...
  
   И это длится так, я не могу сказать, как долго. Я всегда нахожусь в полубессознательном состоянии, за исключением нескольких редких моментов дремлющего сна.
  
   Я открываю веко, которое весит несколько фунтов. Хм? Что это такое ? Что это за воздушные шары, летящие над горизонтом? Я открываю другой, и вижу. Пуховики, которые мы изобретаем только в самых смелых мечтах. Я запрокидываю голову. Вверху пуховики, лицо. Марны Фергюсон.
  
   -Ты должна мне десять долларов, Энджи.
  
   - Какие?
  
   - Да. Я выиграла пари.
  
   Я позволяю себе вмешаться, рискуя показаться неуместным.
  
   - Какая ставка, Марна?
  
   Она показывает пальцем на только что упомянутые мною поплавки.
  
   - Готов поспорить, если бы вы хоть раз открыли глаза, увидев их, вы бы вернулись к жизни. Я выиграла. Должен признать, что я не сильно рисковала. Бюстгальтер был полностью разработан и изготовлен мной из парашютной ткани.
  
   - Молодец, Марна. Окончательный результат.
  
   Энджи встает, подходит и целует меня трижды. Нет четыре.
  
   - Во-первых, один поцелуй от меня, - поясняет она. Один от Траудль, который медленно выздоравливает в Цюрихской больнице. Один от двух детей, которые сами пришли бы по своим делам, но которых сдерживают школьные обязанности.
  
   «И еще один от Марны», - добавила Марна, торопясь исполнить его приятные угрозы.
  
   «Все в порядке», - продолжает Энджи, озорно подмигивая мне. Папа ничего не подозревал. Маленькие были в шоке, это правда. Но, судя по всему, они вроде бы не так уж плохо поправляются.
  
   - Отлично, - говорю я. Я вижу, что все купается в масле. А что насчет той суки?
  
   - Суэй Фонг?
  
   - Очевидно. Где она может быть?
  
   Лицо Энджи хмурится.
  
   - Мы не смогли этого понять. Она выскользнула из наших рук. Думаю, в считанные секунды. Но не волнуйтесь, мне нужно с ней свести личные счеты. Хоук предоставляет в мое распоряжение все необходимые средства.
  
   - Это означает, что AX снова на ногах?
  
   - Да, - с широкой улыбкой говорит моя брюнетка. Он никогда не был так на высоте. Что касается банды сутенеров, то она полностью уничтожена.
  
   - А что насчет Плети?
  
   - Она получила серьезный удар. Некоторое время мы не будем получать от неё известий.
  
   - Идеально, идеально ... Ну, я голоден, мои дорогие. Кто вызовется принести мне кофе и коробку кексов?
  
   - Я, - отвечает Марна. Я затрачу на это все свое время. И дайте ей развлечься. Если вы промахнетесь, она сойдет с ума, так как с тех пор она только думала об этом ...
  
   Я открываю большой глупый рот, чтобы ответить, но Марна пригвоздила меня очень властным и чуть более чем дружеским поцелуем. Затем она ускользает, не давая мне времени среагировать.
  
   - Давай, за работу, супер-коп, - с голодной улыбкой говорит Энджи. Ты слышал ? Приказ есть приказ!
  
   - Но… что насчет доктора?
  
   - Я засунула его в рукав. Единственный абсолютно обязательный рецепт - лечь на спину. Но я знаю множество способов сделать то, что задумала, не заставляя вас вставать ...
  
   - Медсестра?
  
   - В рукаве тоже.
  
   - Стажеры?
  
   - В рукаве.
  
   - Санитары?
  
   - В рукаве.
  
   Я не знаю, куда обратиться.
  
   - Но, все-таки, могут быть гости ...
  
   - Если у вас будут посетители, я засуну их в рукав. Сколько их бы не было, одного за другим!
  
   - Наконец, как поживаете?
  
   «Вот вы где, мистер Картер. Девушка из хорошей семьи все же имеет право на свои маленькие секреты.
  
   Пока она рассказывала, как держит всех «в рукаве», Энджи пропала. Она внезапно исчезает из моего поля зрения. Я слышу шелест ткани и штанов, за которыми следуют белые трусы, которые пролетают по комнате и падают кучей на стул.
  
   Маленькое тельце, свежее и розовое, как рассвет весны, садится и прижимается ко мне на большой больничной койке.
  
   Информирую себя:
  
   - Из чего состоит программа?
  
   - Все, что можно придумать в этой позиции. Я предлагаю составить список и классифицировать каждую из наших находок в порядке их интереса, как в гиде Мишлен. Давай, переходим к закускам.
   Что вы хотите, чтобы я сказал на это? Ничего такого. Я знаю, что это уже отличный день.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"