Виктор Каннинг был в первую очередь автором триллеров и написал свои многочисленные книги под псевдонимами Джулиан Форест и Алан Гулд. Среди его ближайших современников были Эрик Эмблер, Алистер Маклин и Хаммонд Иннес.
Каннинг был плодовитым писателем на протяжении всей своей карьеры, которая началась молодым: к девятнадцати годам он продал несколько рассказов, а его первый роман " Мистер Финчли открывает свою Англию" (1934) был опубликован, когда ему было двадцать три. Каннинг также писал для детей: его трилогия " Беглецы" была адаптирована для детского телевидения США.
Более поздние триллеры Каннинга были мрачнее и сложнее, чем его ранние работы, и получили большое признание критиков. Модель Rainbird была награждена Серебряным кинжалом CWA в 1973 году и номинирована на премию Эдгара в 1974 году.
В 1976 году в Жуньбан картина была преобразована Альфреда Хичкока в шуточный фильм Семейный заговор, который должен был быть последний фильм Хичкока. Несколько других романов Каннинга, включая "Золотая саламандра" (1949), также были экранизированы при жизни Каннинга.
Посвящение
Для Фионы с любовью
1. Пункт назначения неизвестен
Было свежее, солнечное июльское утро. Большие клубки облаков лениво плыли по небу с запада. На стоянке у обочины главной дороги серая белка сидела на краю мусорного бака и брезгливо грызла найденный ею черствый кусок пирога.
Чуть дальше по дороге жил мальчик, которому оставалось совсем немного месяцев до шестнадцати лет. У его ног стоял старый потрепанный чемодан. Он был высоким, светловолосым и хорошо сложенным, с дружелюбным квадратным лицом, сильно веснушчатым под загаром, вдавленным носом и парой ангельских голубых глаз, которые, когда он надевал свою особенную улыбку, придавали ему такой вид, словно масло не тает у него во рту. Судя по жизнерадостной улыбке на его лице, когда он махал рукой встречным, было бы трудно поверить, что тем ранним утром он ускользнул от полиции во второй раз за последние шесть месяцев. Они разыскивали его за побег из одобренной школы. Хотя друзья называли его Смайлером, его настоящее имя было Сэмюэл Майлз. На самом деле он предпочитал Сэмюэля М., потому что так называл его отец. Именно так он называл себя, когда позволял себе поболтать, что он часто делал, когда ему приходилось сталкиваться с какой–нибудь проблемой. И этим солнечным июльским утром Смайлеру действительно пришлось столкнуться с проблемой, потому что к этому времени полицейские силы Дорсета, Уилтшира, Хэмпшира и нескольких других округов были в поиске его.
‘Если только, Сэмюэл М., - сказал он себе, - ты в ближайшее время не вызовешь лифт и не уберешься из этого района, за тобой приедет какая-нибудь полицейская машина. И тогда, мой мальчик, ты будешь потоплен навсегда.’
Именно в этот момент по дороге ему навстречу выехал длинный белый грузовик с высокой кабиной. Смайлер машинально помахал ему рукой и весело улыбнулся. К его удивлению, грузовик медленно остановился прямо за ним. Смайлер побежал к нему по дороге.
Водитель наклонился и открыл ближнюю дверцу кабины. Это был круглолицый мужчина лет сорока в старой белой кепке, сдвинутой на затылок под острым углом. На нем был зеленый комбинезон, на лице сияла широкая улыбка, а рядом с ним на скамейке запасных сидела крупная черная собака с белым пятном на груди и широкой ухмылкой на морде.
Водитель спросил: ‘Куда направляешься, сынок?’
Смайлер сказал: ‘Точно не знаю’.
Водитель усмехнулся. ‘Пункт назначения неизвестен. Как и все остальные. Запрыгивай. Ты второй за это утро’.
Смайлер закинул чемодан, а затем и себя в кабину и закрыл дверцу. Грузовик тронулся с места.
Смайлер, который был вежлив по натуре и в соответствии с политикой, сказал: ‘Большое вам спасибо, сэр’.
Водитель усмехнулся. Это был приятный, дружелюбный, счастливый звук. ‘Строго’ соответствует правилам компании. Но все правила созданы для того, чтобы их время от времени нарушать. Ты хочешь посидеть и поразмышлять о своих заботах, или послушать радио, или поговорить? Выбирай сам. Мне все равно.’
Смайлер сказал: ‘Я не против поговорить, сэр’.
‘Мудрый выбор’, - сказал водитель. ‘Молчание - золото, но весит тяжело. По радио звучит горе - или поп-музыка, что еще хуже. Но разговор человеческий и дружелюбный. И еще, не называй меня “сэр”. Я Боб Пич. Друзья называют меня Персиком, но ты держись мистера Боба, пока я не скажу тебе, что ты отсидел свой срок, который, – он подмигнул, – может составлять от часа до ста лет, в зависимости от хода событий.
‘Да, мистер Боб", - сказал Смайлер.
‘Ну что ж, ’ сказал Боб Пич, ‘ продолжайте’.
‘Что делать дальше?" - спросил Смайлер.
‘Давай, говори. Это твой выбор. Ты должен начать. Это справедливо’.
Смайлер, немного неуверенный в Бобе Пиче, на мгновение замолчал, а затем спросил: "Что вы имели в виду, сказав, что я второй сегодня утром?’
Боб Пич кивнул в сторону собаки, которая сидела между ними. ‘ Он. Еще один “Пункт назначения неизвестен”. Как и ты. Сижу я, завтракаю у дороги, как вдруг появляется он, без ошейника, без имени, свободный как воздух, и выпрашивает у меня сэндвич с беконом. Немного тощий, не так ли? Но он поправится. Прыгает со мной в такси, не принимает “Иди домой” в качестве ответа. Вероятно, потому, что у него его нет, и вот он здесь. Сидит как лорд, и от него нельзя добиться ни слова.’
Смайлер внимательно осмотрел собаку. Он довольно много знал о собаках, и они ему нравились. Это была крупная собака, но ни в коем случае не породистая. В нем были черты эльзаса и овчарки. На него было довольно приятно смотреть, но определенно это была какая-то смесь. Собака посмотрела на Смайлера, слегка запыхалась от тепла в кабине и высунула длинный красный язык из уголка пасти. Смайлер почесал его за ушами, и пес в экстазе закрыл свои карие глаза.
‘У него должно быть имя", - сказал Смайлер.
‘Если он и есть, то не скажет. Как, по-твоему, нам следует его называть?’
- Рекс? - предположил Смайлер.
‘ Слишком грандиозно. Он никакой не аристократ. Он хороший, обычный, цельный, разносторонне развитый пес. Как тебя зовут?’
‘ Сэмюэль, ’ сказал Смайлер.
‘ Что такое Сэмюэль?
‘Сэмюэл Майлз", – сказал Смайлер и удивился, почему в данных обстоятельствах он был так правдив - за исключением того, что с таким человеком, как Боб Пич, это не казалось бы правильным. Затем, чтобы избежать дальнейших вопросов о себе, он быстро продолжил: ‘Как вы думаете, как его следует называть, мистер Боб?’
Боб Пич, не отрывая взгляда от дороги перед собой, сказал: ‘Бекон. Я думал о том, что это скоро появится. Такие вещи, как имена, всегда должны соответствовать. И это то, что свело нас вместе. Запах этого сэндвича с беконом. Что вы об этом думаете?’
‘Не понимаю, почему бы и нет", - сказал Смайлер. ‘Я знал лошадь по кличке так’.
‘Лошадь или собака, не важно’, - сказал Боб Пич. ‘Это хорошее имя. Хорошо слетает с языка как в гневе, так и в любви, и на него не ответит никакой другой сброд Фидо, Тимов, Роверов или кто-там-у-вас. Хорошо, тогда это решено. Тема номер один обсуждена и устранена. Какой второй пункт повестки дня?’
Смайлер сказал: ‘Теперь ваша очередь, не так ли, мистер Боб, начать что-нибудь?"
‘Так оно и есть. Справедливость есть справедливость. Что ж, тогда дай подумать. Как насчет нескольких личных вопросов? У тебя есть отец и мать?’
"У меня нет матери, мистер Боб. Она умерла, когда я был ребенком. Но у меня есть отец’. Смайлер сказал это с гордостью, потому что считал, что у него самый лучший отец в мире. Он добавил: ‘Он служит в торговом флоте. Повар. Прямо сейчас он в море’.
"Человек, путешествующий по морю. Есть жизнь. Сегодня здесь, а завтра ее нет. Совсем как я. Вождение на большие расстояния. Всегда что-то новое появляется из-за горизонта. Отличная жизнь, если в тебе есть хоть капля цыганщины.’
‘Что вы везете в этом грузовике, мистер Боб?" - спросил Смайлер, который очень хотел избежать слишком много личных разговоров.
‘Морские припасы и оборудование. Из Саутгемптона. Сейчас направляюсь в Бристоль. Затем в Бирмингем и Ливерпуль, а затем снова домой. Поскольку вы не знаете, куда хотите отправиться, вы можете выбрать любой из них или какое-нибудь место по маршруту.’
Смайлер, которая родилась в Бристоле и у которой была сестра Этель, которая все еще жила там со своим мужем Альбертом, не слишком любила Бристоль. Когда его отец был в море, он жил с ними. Хотя они оба ему нравились, Смайлеру было не слишком комфортно жить с ними. Они были очень придирчивы к чистоте своего маленького домика и ворчали, потому что его руки всегда оставляли отметины на свежей краске. Люди, так или иначе, всегда поднимали шум из-за того, что он делал … Ну, из-за некоторых вещей. Это все равно что стащить бутылку молока с порога, если его мучает жажда, или стащить книгу в магазине, если ему захочется почитать. Хотя никогда не было никаких требований отправить его в одобренную школу, потому что он просто не сделал того, что, по их словам, он сделал. Последнее, что он сделал бы в этом мире, это стащил бы сумочку пожилой дамы с двадцатью фунтами в ней. Тем не менее, когда его отец вернется, он все уладит. Вот почему, пробыв ровно тринадцать дней и четыре часа в одобренной школе, Смайлер сбежал и с тех пор справлялся самостоятельно. За последние несколько месяцев Смайлер научился очень хорошо заботиться о себе.
Он сказал: ‘Я не в восторге от Бристоля, мистер Боб. Могу я поехать в Ливерпуль?’
- Это Ливерпуль. Или любое место между ними, которое тебе может понравиться. Доберусь туда не раньше завтрашнего дня. Но вы с Беконом можете переночевать в такси сегодня вечером, если это устраивает. Хорошо?
‘Да, спасибо, мистер Боб’.
Боб Пич улыбнулся про себя. У него самого было два мальчика, хотя они были намного старше Смайлера, и ему не так уж много нужно было узнать о мальчиках. Он мог достаточно легко отличить мальчика, попавшего в беду. И он очень быстро мог определить, был ли мальчик плохим или хорошим яблоком. У этого Сэмюэля Майлза были какие-то неприятности, но он был готов поспорить, что на самом деле он не был плохим человеком. Но Боб Пич также знал, что с мальчиками, попавшими в беду, нужно не торопиться. Не стоит на них давить. Если бы им нужна была ваша помощь или совет, они обратились бы к вам в удобное для них время. До этого момента все шло гладко и не задавало неудобных вопросов.
Итак, Боб Пич поехал в Бристоль, и часть времени они со Смайлером разговаривали, а часть времени слушали радио или просто молчали, погруженные в свои мысли. Между ними сидел Бэкон, прислонившись к Смайлеру и счастливо расположившись в дружеской компании, как это делают все собаки с хорошим характером без определенного места жительства. И каждый раз, когда этот Смайлер видел полицейскую машину, припаркованную впереди у дороги, он наклонялся и делал вид, что почесывает лодыжку, не поднимая головы, пока машина не проезжала мимо.
Когда они добрались до Бристоля и Боб Пич загнал грузовик во двор, чтобы разгрузить часть своих припасов, Смайлер вышел на дорогу и нашел телефонную будку. Все, чем обладал Смайлер в мире, - это тридцать с лишним фунтов, которые он скопил на работе за последние несколько месяцев, его потрепанный старый чемодан с кое-какой одеждой и всякой всячиной в нем, и одежда, в которой он встал: грубая синяя рубашка, поношенный зеленый анорак и пара залатанных синих джинсов. Находясь на свободе в Бристоле, он испытывал неловкость. Кто-нибудь из его старых школьных друзей мог заметить его или – если ему смертельно не повезет – он мог столкнуться с сестрой Этель или своим шурином Альбертом, поэтому он был рад, что телефонная будка находится прямо за углом от двора. Он нашел в справочнике номер судоходной компании своего отца и позвонил туда. Стараясь, чтобы его голос звучал как можно грубее и взрослее, он спросил, когда Мастер из Кентукки судно должно вернуться в страну и в каком порту. Ему сказали, что на данный момент полет запланирован на начало октября в Гриноке. После этого звонка Смайлер подумывал позвонить своей сестре Этель, чтобы сказать ей, что с ним все в порядке и ей не стоит беспокоиться – что, как он знал, она сделает в любом случае. Но он решил этого не делать. Было бы лучше написать ей письмо через несколько дней, когда он будет далеко от Бристоля. Затем он вернулся во двор и сидел в кабине грузовика, ожидая, пока мистер Боб разгрузится и будет готов ехать дальше. Возникли некоторые проблемы с грузом, который доставлял мистер Боб, и прошло некоторое время, прежде чем они тронулись в путь.
Покинув Бристоль, Боб Пич поехал на север по зеленой английской сельской местности в сопровождении Бекона и Смайлера. Время от времени Боб мигал фарами или сигналил какому-нибудь знакомому водителю проезжающего грузовика. В полях коровы собрались в широкой тени деревьев. Грачи, скрипевшие на дороге перед ними, взлетали при их приближении, а в прозрачном воздухе над головой ласточки и стрижи выполняли фигуры высшего пилотажа. Они проезжали через маленькие провинциальные города и крупные промышленные поселки, мимо ферм и коттеджей. Большую часть времени, о чем бы они ни говорили, Смайлер думал о том, что до октября еще много времени и что ему нужно будет устроиться где-нибудь в целости и сохранности и найти себе работу. Его тридцати фунтов не хватило бы навсегда.
Однажды он спросил: ‘Где Гринок, мистер Боб?’
Гринок. Это на реке Клайд. Недалеко от Глазго. Иногда возите туда груз. Зачем?
‘Там стоит корабль моего отца’.
‘О, ты хочешь подняться туда, не так ли?’
‘Ну, не сейчас. Не раньше октября’.
‘А что ты собираешься делать до тех пор?’
‘Я полагаю, найду себе работу. Я не люблю ничего не делать’.
"Я тоже". Вытягивает из тебя все соки’.
На мгновение Боб Пич подумал, не начать ли расспросы о Сэмюэле Майлзе, но передумал. Если мальчику нужна помощь, он обратится за ней достаточно скоро. Он казался способным человеком и мог постоять за себя.
В семь часов они остановились в транспортном кафе и поели, и Смайлер взял на кухне тарелку с обрезками бекона. Некоторое время спустя Боб Пич свернул с главного шоссе на боковую дорогу. В полумиле вниз по дороге было большое место для пикника на опушке леса. Боб Пич подъехал к нему.
Он сказал: ‘Не могу оставаться летом в транспортных квартирах. Гуляйте на свежем воздухе. Это экономит деньги и полезнее для здоровья. Вы с Беконом можете взять такси, я буду спать сзади. А теперь, почему бы вам с Беконом не прогуляться перед сном? Я собираюсь посидеть и почитать газету за бутылкой пива.’ Он вытащил из кармана вечернюю газету и бутылку пива, которые купил в кафе "Транспорт".
Смайлер и Бэкон выпрыгнули из кабины и скрылись за деревьями. Хотя Смайлер родился и почти всю свою жизнь прожил в Бристоле, за последние несколько месяцев он во многом стал деревенским парнем и теперь знал, что вместо того, чтобы отправиться в море, как его отец, он предпочел бы всегда жить и работать в деревне. Он счастливо бродил по деревьям, а Бекон следовал за ним по пятам.
Позади него Боб Пич отхлебнул из бутылки пива и развернул вечернюю газету. Его глаза округлились от удивления. ‘Кор, милая утка!’ - сказал он.
В центре колонки на первой полосе на него смотрела фотография Сэмюэля Майлза с головой и плечами. Не очень хорошая фотография, к тому же сделанная восемнадцать месяцев назад. Но это был безошибочно Сэмюэл Майлз. Подпись в начале колонки гласила – ПО ВСЕЙ СТРАНЕ РАЗЫСКИВАЕТСЯ СБЕЖАВШИЙ МАЛЬЧИК. Как только Боб Пич начал читать отчет, в голове у него промелькнула мысль о том, что полдюжины водителей читали вечернюю газету в кафе "Транспорт". На самом деле, теперь, когда он подумал об этом, один или двое из них странно посмотрели на Сэмюэля Майлза, когда уходили. Было бы чудом, если бы никто не узнал это широкое, курносое лицо, густые веснушки и светлые волосы.
Где-то в лесу, сидя на берегу небольшого озера рядом с Беконом, Смайлер смотрел на воду. "В нем не будет форели", - подумал он, но вода для голавля и карпа показалась ему вкусной. "Может быть, немного линя". Утка-кряква двигалась вдоль кромки камышей и камышовых зарослей, а маленькая флотилия утят следовала за ней в ряд за кормой. Ласточка опустилась на поверхность озера и описала круг, как всплывающая рыба. Жизнь на улицах Бристоля сделала его зрение острым, но жизнь в сельской местности Уилтшира в последние месяцы сделала его еще острее. В деревне ты должен был быть сплошными глазами и ушами. Где-то среди деревьев на дальнем берегу ворковал лесной голубь. Стая мух беспрерывно летала вверх-вниз в своем брачном танце над камышами, и он заметил, как под нависшими ветвями мелькнул белый хвост кувшинки. Он подумал о тех временах, когда отец брал его с собой на рыбалку в подобные места, а также о своем недавнем друге Джо Рингере, который научил его ловить форель и все остальное, что попадалось под руку, с лучшими из них. До октября было еще далеко. Очень долгий путь. А Гринок был в Шотландии. Он ничего не знал о Шотландии, кроме того, что там ели хаггис, варили виски и носили килты. Его отец любил время от времени пропустить стаканчик виски. Октябрь. Шотландия. Он вздохнул и покачал головой. Они оба были далеко. Забавный взгляд бросил на него тот парень с транспортной кухни, когда он пошел за обрезками для бекона. Как будто он знал его. Возможно, полиция передала что-то о нем по радио. Он вспомнил, как в последний раз ему удалось сбежать от полиции, когда они забирали его обратно в одобренную школу. Затем он спрятался, стараясь держаться подальше от посторонних глаз. ‘Тогда за тобой охотились, Сэмюэл М., ’ сказал он себе, - и ты вел себя разумно. Но теперь … Черт возьми, ты действительно вел себя не очень разумно. Оставайся на открытом месте, катайся по дорогам с мистером Бобом, давая всем возможность увидеть тебя.’
Бекон вернулся с охоты на берегу озера и ткнулся мокрой мордой ему в ухо. Смайлер встал и медленно направился обратно к мистеру Бобу и грузовику. Он быстро принял решение. Он проспит ночь в грузовике, но рано утром встанет и уедет еще до того, как мистер Боб проснется. Мистер Боб был милым человеком, но он ничего не смог бы поделать, если бы полиция или кто-нибудь еще заметил его. Да, это то, что он сделал бы. Взлетать и держаться подальше от дорог и городов, пока охота на него немного не остынет. После этого он мог бы поискать какую-нибудь работу. Слава богу, погода тоже была хорошей. При необходимости он мог спать под открытым небом еще несколько недель.
Он пробирался сквозь деревья, удаляясь вверх по склону от озера. Сойка отругала его из укрытия куста боярышника. Серая белка взбежала по стволу дуба, и где-то высоко на одном из деревьев запел дрозд. На мгновение Смайлеру стало очень грустно. Он любил компанию, и ему нравился мистер Боб. Ему нравилось устроиться, иметь работу и знать, что ему нужно всего лишь переждать, пока не вернется его отец и не уладит допущенную школьную путаницу. Возможно, подумал он, он рискнет проехать немного дальше с мистером Бобом.
Он достиг вершины небольшого подъема и начал спускаться к месту для пикника и грузовику мистера Боба, Бекон следовал за ним по пятам. Сквозь деревья он мог разглядеть часть белой стороны трассы. Затем, когда он подъехал ближе, он увидел, что за грузовиком стоит машина, и услышал звуки мужских голосов. В этот момент мимо машины прошел мужчина, и одного его вида было достаточно, чтобы Смайлер нырнул в укрытие за кустом. Это был полицейский патрульный.
Смайлер обошел кусты с другой стороны и получил более четкий обзор места для пикника. То, что он увидел, заставило его тихо застонать, а сердце учащенно забиться.
К грузовику подъехала полицейская машина. На ее крыше все еще мигал синий огонек. Возле машины стояли двое патрульных и мистер Боб. У мистера Боба в руке была газета, и один из полицейских указывал на что-то в ней. Другой полицейский быстро вернулся к полицейской машине, и Смайлер увидел, как он взял ручной микрофон и начал говорить по рации.
Смайлер больше ничего не ждал. Он был достаточно умен, чтобы догадаться, что могло произойти. Мистер Боб купил вечернюю газету в кафе "Транспорт", где парень на кухне бросил на него странный взгляд. ‘Сэмюэл М., ’ сказал он себе, - если ты хочешь избежать неприятностей, здесь тебе не место’.
Он присел на корточки и отошел к деревьям, стараясь укрыться как можно дальше. Добравшись до вершины холма над озером и скрывшись из виду, он выпрямился и пустился бежать. Он нашел покрытую травой дорогу, прорубленную через лес, и побежал по ней трусцой в ровном темпе. Именно тогда он впервые осознал, что Бэкон все еще с ним, держится рядом, легко скачет, его красный язык вываливается изо рта.
Два часа спустя полицейские, тщательно обыскав близлежащий лес в поисках Смайлера и Бекона, вернулись к Бобу Пичу.
‘Должно быть, он вернулся и заметил нас", - сказал один из полицейских. ‘Снова сбежал. Почему мальчик, попавший в беду, не понимает, что, убегая, ты ничего не добьешься?’
Боб Пич слегка усмехнулся и сказал: ‘Если ты действительно хочешь знать, я тебе расскажу. Потому что он мальчик, а все мальчики - это молодые животные с инстинктом держаться подальше от вас, мальчиков в синем. Вот– - он сунул руку в кабину и вытащил потрепанный чемодан Смайлера, – тебе лучше взять это. Вероятно, он набит драгоценностями короны.
Полицейский бросил на него кислый взгляд и забрал кейс.
Другой полицейский спросил: ‘Что это была за собака, которая была у него с собой?’
Боб Пич на мгновение задумался, а затем сказал: "Ну, я бы сказал, что он был немного мелковат. Наполовину терьер, наполовину корги. Весь белый, за исключением одного коричневого уха. Его можно узнать за милю, потому что он слегка прихрамывает. Он помолчал, а затем добавил: ‘Левое ухо - это коричневое. Я знаю, что вы, ребята, любите, чтобы все детали были точными.’
OceanofPDF.com
2. Профессор берет Меня за Руку – и
Еще
В течение двух дней Смайлер и Бэкон избегали цивилизации, насколько могли. Если им нужно было перейти дорогу, они ждали, пока она не станет более или менее чистой, и быстро переходили ее. Когда Смайлеру нужно было купить еды и питья, он проскальзывал в маленький деревенский магазинчик, а затем исчезал, как тень. Он нашел старый мешок и немного связующей бечевки и смастерил себе небольшой ранец для переноски провизии. Он постирал мешок и свою единственную рубашку у ручья и высушил их на солнце. Он купил себе в деревенском магазине кепку, чтобы прикрыть свои светлые волосы, и сделал ошейник и поводок из бечевки для бекона. Но в поводке не было особой необходимости, потому что Бэкон преданно следовал за ним по пятам, и – у кого-то в прошлом был хорошо обученный Бэкон – если Смайлер прикажет ему сидеть и присматривать за его рюкзаком, Бэкон будет сидеть и охранять его, пока он не вернется.
С самого начала Смайлер установил то, что, по его мнению, было самым безопасным режимом. Как только солнце поднялось высоко, они прекратили путешествие и нашли место, чтобы спрятаться и отдохнуть. Первую ночь они спали на кучах сорванного зеленого папоротника в небольшой лесной лощине в пяти милях от грузовика мистера Боба. Лежа там, Смайлер поднял глаза и увидел Большую Медведицу, а затем Полярную звезду. От своего отца он знал большинство главных звезд и уже решил отправиться на север. Они встали еще до рассвета и, ориентируясь теперь по солнцу, продолжали путь почти до полудня, когда нашли место для отдыха, пока день почти не клонился к концу.
На вторую ночь они нашли стог свежескошенного сена, зарылись в него и спали в тепле и уюте, вдыхая в ноздри сладкий запах свежескошенной травы. Они ели мясные пироги, рулеты с колбасой, солонину, консервированные сардины, печенье, булочки, яблоки, апельсины и один раз – в качестве угощения для Смайлера – бутылочку маринованного лука. Они пили родниковую и речную воду, время от времени запивая – для Смайлера – бутылкой пива или банкой шенди или кока-колы. А однажды Смайлер купил в коттедже полдюжины коричневых яиц и новую буханку хлеба в деревенском магазине. Он развел костер и сварил яйца вкрутую в старой жестянке. Они с Бэконом доели все на двоих, поужинав банкой лосося. Бэкон не проявлял никаких признаков беспокойства, но Смайлер полночи не спал из-за сильной боли в животе.
Они неуклонно, хотя и медленно и беспорядочно, продвигались на север, и Смайлер понятия не имел, где находится. Названия деревень ничего ему не говорили. Когда-нибудь, решил он, он должен купить карту, чтобы найти на ней Гринока. Обдумав все, он пришел к решению, что если его отец собирается причалить в Гриноке в октябре, то нет причин, почему бы ему не отправиться в Шотландию как можно скорее. В Англии все было в порядке, но здешняя полиция знала о нем все, у них была долгая память и острый глаз. В Шотландии, вероятно, о нем никто не знал. Он также слышал, что это дикая страна с горами, озерами и реками, где достаточно места, чтобы человек мог найти себе нишу без риска встретить полицейского на каждом повороте дороги.
На четвертый день их пребывания на свободе, когда они путешествовали после дневного отдыха, начался сильный ливень. Они двигались по обширному участку фруктовых садов, деревья были усыпаны зелеными, незрелыми яблоками. Через пять минут они оба были мокрыми, как рыбы, и чувствовали себя гораздо более неуютно. Преследуемый беконом по пятам, с длинным пушистым хвостом, перепачканным и приспущенным, Смайлер брел дальше в поисках какого-нибудь укрытия. Деревья не давали укрытия. Казалось, что с них просто капает больше воды, чем с дождя. В поле зрения не было ни одного тракторного сарая, если не приближаться к фермерскому дому. После двух часов мокрой и жалкой ходьбы они вышли на главную дорогу. В сумерках Смайлер увидел сложенные у дороги бетонные трубы большого сечения, которые были выгружены там при подготовке к каким-то дренажным работам. Несколько машин сновали взад и вперед по дороге, их фары были включены, шины шипели по мокрой поверхности.
Смайлер осмотрел секции труб. Бэкон, стоявший рядом с ним, встряхнулся и стряхнул воду со своего пальто. ‘Сэмюэл М., - сказал Смайлер, - в шторм любой порт, и нищим выбирать не приходится’.
Он забрался под крышку одной из труб. Бэкон последовал за ним и прижался к нему так близко, что Смайлер мог чувствовать, как собака время от времени вздрагивает. Смайлер сидел и наблюдал за проезжающими машинами. Вся еда, которая осталась у него в промокшем мешке, - нарезанный батон и кусок сыра. Он вытащил их. Ломтики хлеба промокли под дождем. Смайлер разломил сыр пополам и обернул каждую половинку двумя мягкими, рыхлыми, размокшими ломтиками хлеба. Он дал один Бекону, который с жадностью его съел. Второй он съел сам и попытался притвориться, что это вкусный сырный рулет. По трубе дул холодный сквозняк, и бетон тяжело давил на его зад, локти и плечи, пока он пытался устроиться поудобнее. Он знал, что ночь обещает быть долгой и неуютной.
Чтобы подбодрить себя, он начал думать о своем отце. Жить в Бристоле со своей сестрой Этель и ее Альбертом было хорошо, но ничто не сравнится с теми временами, когда его отец был на берегу и они вместе снимали квартиру, ходили на рыбалку и на футбольные матчи. Интересно, подумал он, где сейчас его отец? Пришвартован в каком-нибудь иностранном порту? Вокруг теплая тропическая ночь, пальмы шелестят на легком ветерке, а над их верхушками порхают светлячки. Вероятно, он сидел бы на палубе в прохладе после жары камбуза и пел бы для других ребят песню. Его отец был великим певцом, и он, Смайлер, знал все его песни. Возможно, он думал, что если споет сам, притворившись, что ему тепло и уютно, это поможет. Он начал петь одну из любимых песен своего отца –
На дереве сидели два ворона,
И они были такими черными, какими только могли быть;
И я слышал, как один из них сказал:
О, куда мы пойдем сегодня обедать?
Пойдем к соленому, соленому морю –
Или поужинаем у зеленого дерева?
Пойдем к соленому, соленому морю –
Или поужинаем у зеленого дерева?
Но как только он закончил первый куплет, Бэкон приподнялся на передних лапах, задрал голову и начал выть по-волчьи. Он производил так много шума, что Смайлеру пришлось прекратить пение, чтобы кто-нибудь не услышал их обоих. Ничего не оставалось, как попытаться немного поспать, поэтому Смайлер свернулся калачиком и, используя бекон в качестве влажной подушки, закрыл глаза и попытался уснуть. Этого ждали долго, но когда это произошло, он крепко спал.
Смайлер проснулся на следующее утро, когда только взошло солнце. Дождь прекратился. Ранним утром на дороге началось движение вверх и вниз. Они с Беконом с трудом оторвались от своей трубки и вернулись через изгородь, чтобы уйти с дороги. Оба промокли, перепачкались и проголодались. Они продирались сквозь влажную высокую траву луга, усыпанную высокими бычьими маргаритками и кремовыми шипами таволги, над которыми уже давно хлопотали пчелы. Верхняя часть луга была ограничена небольшим, быстро текущим ручьем. Смайлер взглянул на солнце и увидел, что ручей течет с севера на юг, поэтому он начал двигаться вверх по течению, а Бекон следовал за ним по пятам.
Примерно через сотню ярдов Смайлер внезапно остановился, поднял голову и принюхался. Он шмыгнул носом два или три раза, и у него медленно потекли слюнки. Он посмотрел на бекон и сказал: ‘Бекон, мой мальчик, если и есть какой-то утренний запах, который ты не перепутаешь, так это жареные яйца с беконом’.
Медленно, осторожно они двинулись вверх по течению, следуя за восхитительным запахом. Они подошли к небольшой поросли ив, растущих на берегу ручья, и вошли в них. Запах становился все сильнее. В середине зарослей, недалеко от берега ручья, они увидели большой лист черного пластика, который был натянут навесом между четырьмя деревьями, а свободные концы закреплены с трех сторон, чтобы создать надежное укрытие. Отверстие было обращено в другую сторону от них. Над листом поднималась тонкая голубая струйка древесного дыма, а запах готовящегося блюда был очень острым и аппетитным.
С беконом по пятам Смайлер обошел убежище сбоку. Прямо перед ним в аккуратном очаге, сложенном из камней, взятых из ручья, горел небольшой костер. На огне стояла большая сковорода, на которой мягко шипели четыре ломтика бекона, два яйца и сосиска. От этого зрелища у Смайлера заныло в животе. Прямо перед палаткой на маленьком складном брезентовом табурете сидел мужчина с длинной веточкой в руке, которой он переворачивал колбасу и бекон во время их приготовления.
Он посмотрел на Смайлера без удивления. Затем перевел взгляд на Бекона. А затем снова перевел взгляд на Смайлера и медленно подмигнул.
Смайлер, стремясь установить хорошие отношения, вежливо поздоровался: ‘Доброе утро, сэр’.
Мужчина сказал: ‘Доброе утро, мальчик’. Он снова оглядел Смайлера с ног до головы, и это был тот взгляд, который ничего не упускает. Затем он сказал: ‘Доброе утро после плохой ночи. Как у вас с вашим спутником, канисом монгрелисом, сложились отношения?’
‘Не очень хорошо, сэр", - сказал Смайлер. ‘Мы спали в водосточной трубе у дороги вон там’.
Мужчина кивнул. ‘В свое время я делал то же самое, но это не рекомендуется. Человека создавали не для того, чтобы он спал на дуге круга. Это вопрос относительной негибкости человеческого позвоночника. Я полагаю, что аромат традиционного английского завтрака привел вас в такое состояние?’
‘Мы оба изрядно проголодались, сэр. Это если у вас хватит с собой. Я мог бы заплатить за это. У меня есть немного денег и–’
Мужчина предупреждающе поднял руку. ‘ Пожалуйста, мальчик, не упоминай о деньгах. Дружба и общие невзгоды - единственные монеты, которые признают настоящие джентльмены большой дороги. Правильно ли я поступлю, если предложу вам два яйца и три ломтика сыра плюс сосиску? А для твоей верной собаки у меня где-то в снаряжении припасена ветчинная кость, и позже она сможет иметь удовольствие дочиста вылизать сковородку.’
‘Боже мой!’ - сказал Смайлер. ‘Это было бы просто супер, если ты сможешь обойтись без этого’.
‘Ни слова больше’.
Мужчина повернулся, полез обратно в свое укрытие, вытащил потрепанную старую детскую коляску с потрепанным складчатым капюшоном и начал рыться в ней в поисках провизии. В мгновение ока он нашел яйца, бекон и сосиски, и они были на сковороде. Ветчинную косточку развернули из старой газеты и протянули Бекону. Затем из потрепанной детской коляски мужчина вытащил еще один складной брезентовый табурет и протянул его Смайлеру со словами: ‘Положи на него свой детский зад’.
Смайлер выдвинул табурет, сел и стал наблюдать за мужчиной, который теперь всерьез занялся приготовлением дополнительного завтрака.
Он был забавно выглядящим старичком, подумал Смайлер. У него были длинные черные волосы до плеч и всклокоченная черная борода. Его лицо было коричневым и изборожденным морщинами. Его глаза над благородно вздернутым носом были яркими, как яйца воробья. Смайлер, который не очень хорошо умел угадывать возраст, чувствовал, что он, должно быть, намного старше своего отца. Что касается одежды, то, начиная с верхней части, на нем был котелок, чернота которого отливала приятным зеленым блеском, как медянка на меди, а его пиджак из зелено-коричневого твида был залатан и порван. На нем были синие джинсовые брюки, заправленные в пару зеленых резиновых ботинок. Под расстегнутой курткой на нем была красная футболка, спереди на которой была напечатана голова мужчины с длинными распущенными волосами, а под ней слово "Бетховен".
Мужчина оторвал взгляд от своей стряпни и спросил: ‘А как бы тебя звали, мальчик?’
На мгновение Смайлер заколебался. Затем он решил, что этот человек не похож на человека, который много читает газеты или слушает радио, поэтому он решил сказать правду.
‘ Сэмюэл Майлз, сэр. Большинство людей называют меня Смайлером. Но мне это не очень нравится.’
‘Я тоже, поскольку недожаренные каламбуры мне нравятся не больше, чем недожаренные булочки. Я буду звать тебя Сэмюэлем. А твой четвероногий друг?’
‘Это бекон’.
‘Хорошее название. Конечно, в честь великого философа, а не в честь чего-то съедобного в этом роде’. Затем, увидев озадаченное выражение на лице Смайлера, он продолжил: ‘Неважно. Позвольте мне представиться. Я профессор Роско Бертрам Кримплс. Это, конечно, мое настоящее имя. У меня есть другие, которых время от времени желательно использовать по необходимости. Но, с другой стороны, как джентльмен с большой дороги, вы, без сомнения, прекрасно это понимаете.
‘Да, конечно, сэр" … Я имею в виду профессора, ’ сказал Смайлер.
‘Превосходно, Сэмюэль. Мы, живущие вне общества, должны иметь право на наши маленькие хитрости’.
‘В чем вы профессор?’ - спросил Смайлер.
Профессор снова полез в коляску за двумя тарелками и столовыми приборами и сказал через плечо: ‘Я профессор всех наук. Назови хоть одно, и я в этом разберусь. ’ Он повернулся и принялся накладывать завтрак со сковороды ножом и вилкой. От вида и запаха у Смайлера в животе стало пусто.
‘Назовите логику", - строго сказал профессор.
На данный момент немного озадаченный, сосредоточив все свое внимание на предстоящем завтраке, Смайлер отчаянно порылся в своих мыслях и, наконец, спросил: ‘А как насчет геологии?’
‘Прекрасный предмет. Один из старейших. Гранит твердый, а песчаник мягкий, но иссушающая рука Времени превращает все в пыль. Видите ли, я тоже немного поэт, хотя рифма у меня плохая из-за раннего часа дня. А теперь давайте поедим, пока закипает вода для нашего кофе.’