БИЛЕТ НА КАЗНЬ
'До эшафота оставалось шагов двадцать...'
В. Набоков 'Приглашение на казнь'
На Казнь билеты продавали
По тридцать с чем-то там рублей,
Бинокли жаждущим давали,
Платки для слёз (и для соплей).
Толпа билеты покупала,
А если не было рублей,
Охрана - нищих не пускала
Глазеть бесплатно у дверей.
...На Казнь билеты продавали
По тридцать с мелочью рублей...
В тюремном городском подвале
Где сырость шла из всех щелей,
Ждала Колдунья городская,
Приговорённая к огню.
На площади толпа людская
Ждала, покажут ли им 'ню'
Перед благословенной Казнью,
Колпак, облитие смолой -
На небо глядя с неприязнью,
Протёр священник аналой...
Старик - в лоскутном одеяле
Сжимал младенца у груди.
Его на площадь не пускали:
- Дед, без билета - отойди!
...Толпа билеты покупала
За тридцать с небольшим рублей,
А после Казни - праздник с балом
В честь Принца обещали ей!
Билеты кончились. Менялы
Их стали грамотно сбывать.
Толпа людей все прибывала,
Чтоб ради Бога - убивать.
* * *
...Она ступала из подвала
Под крики праведных людей,
Глазами средь толпы искала:
Не принесли ль ребёнка к ней?
Её на площадь выводили
Под барабанный дробный стук,
Ей плащ с накидкой просмолили,
Не развязав затёкших рук.
Итак, на площади с позором
Колдунью общество казнило,
(С убийцей рядом, рядом с вором),-
А детвора её дразнила,
Мужи в неё метали камни,
А жёны - злобно поносили...
И, позабыв о чём-то давнем,
Старушки хворост подносили.
В лицо плевали ей, ругаясь,
Наотмашь били по ланитам,
И, праведностью упиваясь,
Срывали плащ, смолой облитый, -
Толпа на муки предавала
За 'колдовство' отмщая ей.
Толпа почти что ликовала, -
Почти святых, почти людей.
Вдруг, озверев от ожиданья
Достопочтенные мужи -
Торговцы, бюргеры, мещане
Схватилась спьяну за ножи,-
Пошла невиданная свалка,
Полиция - их разнимать,
Затем - латынью - перепалка,
В ответ ругали чью-то мать...
* * *
Вот ярко вспыхнули поленья,
Монахи пели нараспев.
Колдунья пала на колени,
Проститься с дочкой не успев,
Лишь умоляя облака
Им всем - счастливо оставаться,
Как рядом вдруг - шагов за двадцать -
Она узнала Старика.
* * *
Но как она негодовала,
Толпа почти святых людей,
Когда, прорвавшись сквозь завалы,
Младенца подал ей Злодей,
Старик, известный врач когда-то,
Все книги знавший наизусть...
Его ударили солдаты,
Но вдруг Судья махнул им: "Пусть!"
Толпа от ярости завыла,
Но вот, заслышав плёток звук,
Толпа в молчании застыла...
Движением опухших рук
Колдунья, скинув покрывало,
Лицо сумела обнажить
И Старика поцеловала,
Шепнув: - Отец! Вам нужно жить!
Молчал он. Слёзы не пролились:
Толпе он не покажет слёз.
От ветра пряди шевелились
Седых, как снег с дождем, волос.
Она дитя поцеловала,
(Лишь не смогла перекрестить),
И только тихо прошептала:
- Мой Ангел! Нужно всех - простить!
* * *
Судья, прямой, как нож из стали,
Стоял, как кормчий у руля...
(Он опоздал... Ему достали
Билет за тридцать три рубля.)
Он Златокудрую Злодейку
Не спас бы, судя по всему, -
Колдунью и 'прелюбодейку'
Что подарила... дочь ему.
Судья, достойный холостяк,
Не раз наведывался к ней,
Теперь он здесь стоял, как стяг,
Как знамя... Да, его коней
Не раз видали у трактира,
Где Ведьма правила свой бал...
Судья хотел любви и мира,
Но Бог любви ему не дал...
* * *
...Прикрывшись скромною таверной,
Она пророчила судьбу,
Весь город наполняя скверной.
Начхав на Ангела Трубу,
Она лечила прокажённых,
Слепым прозрение даря,
А лицам, злобой искажённым,
Лишь улыбалась... впрочем, зря...
Так, Инквизиция решила,
Что жить Колдунье не дано:
Она немало нагрешила,
Когда в червонное вино
В трактире обращала воду,
И наливала за пятак
ЧестнОму, доброму народу,
А нищим - дак за просто так.
Ещё болтали, что хлеба
Она голодным раздавала,
'- Ну, так сгореть - её судьба!
-За что? - А чтоб не колдовала!
За то, что сделан приворот
На слишком знатную особу'.
Кто именно - не знал народ,
Да знать и не хотел особо:
Вдруг ночью рыщет, будто тать,
Монах и чёрный соглядАтай,
День любопытства может стать
Для каждого - последней датой.
А слух ещё о ней ходил:
Придворный, что её тиранил,
Навек в болото угодил,
Когда в лесу оленя ранил.
Сам Герцог будто бы желал
Забрать её себе в красотки,
Теперь он при смерти... пылал,
То ль от чумы, то ль от чесотки.
О колдовстве её - рассказов
Немало было на слуху,
Сюжет порой немного смазав,
Толпа клялась, как на духу...
* * *
Но где же Принц? Его кареты
Стояли цугом во дворе.
А дело было в январе,
И, пламенем костра согреты,
Зеваки яростно свистели,
Затеяв массу пьяных драк,
И с бубенцами ей колпак
Напялить лично все хотели.
И, юбку задирая ей,
Помои на неё сливали!
Ведь тридцать плачено рублей,
За зрелище на карнавале...
...Вот дробь умолкла и Палач
На эшафот к ней в маске вышел.
И только тихий детский плач
Никто сквозь крики не расслышал.
* * *
Не ведая, что натворило,
Собранье пьяных горожан
Весь день, весь вечер говорило:
- Закон один - для всех христьян!
И полночью на карнавале
Для Принца и его гостей
Артисты пели, танцевали
На кучке пепла от костей.
* * *
(из автобиографического)