3407
"Сквозняк радушен, небережлив,
На окнах решетчатые занавески.
Матросик пьян и он пьян мертвецки,
Но всё-таки жив.

(О "яблочко" песенку помните?...
Потом пировали в портовом притоне,
где через год краснофлотец утонет
в своей блевотине).

Стены в крови и не знают слёз,
Эхо ломится от проклятий,
Штык не думает о прикладе.
И это всерьёз...

Мой прадед связался с дурной компанией,
Где обсуждали борзых и гончих.
Он в общей камере жизнь окончил
С КаДетами и клопами.

Недолга - и вся на миру, в заботах -
Разумно ползла и вот пролетела.
Хромой генерал, тоска без предела,
Товарищ министра и друг животных...

(опухшему сотруднику ЧК
сказал столичный долгожитель:
"вы, сударь, от меня держитесь
на расстоянии плевка.")

Душа не для тела, не для  волос
Голова... Он прочим не ровня:
По милости Божьей легко и бескровно
Сердце разорвалось,

И ложь не размазалась на года.
Не поленились прислать посыльного:
Ведь умер он "без следов насилия",
Читай - "без следствия и суда".

Вернули трубку, кисет, тулуп.
Брегет не нашли. Да в этом ли дело?
Без долгих раздумий вернули тело.
...И всё-таки труп".

(Есть арифметика боя, есть и грамматика,
есть микробы, есть рухнувшие громады.
А лучшие расстрельные команды -
из пролетариев и романтиков).