Двое субтильных очкариков навалились на извивающееся тело, привязанное к кушетке широкими ремнями. Мягкие захваты трещали и грозили порваться в любую секунду.
- Шеф!.. Очнитесь, шеф!.. Ну, пожалуйста...
На лице того, что в миру откликался на имя Вася был размазан такой ужас, и так густо приправленный растерянностью, что его напарник по удерживанию беснующихся тел не преминул бы усомниться в сухости его штанов, будь обстановка хоть немного спокойнее. Но эта чёртова обстановка спокойнее становиться никак не желала, и завзятый остряк Толя крепко сомневался в крепости уже своих нервов и мышц там, чуть ниже спины...
Удерживаемое очкариками тело принадлежало их шефу - профессору Николаю Петровичу. С первого взгляда могло показаться, что сорванцы-аспиранты коварно захватили шефа в плен и пытаю его с целью получения наноприбавки к наноокладу. Но нет, просто эксперимент, затеянный профессором несколько выбился из предполагаемых рамок... Профессорское тело было весьма дородно. Правда, дородность эта, как ни удивительно, заключалась не в огромном пузе и обширных запасах сала, а совершенно наоборот - статью и силищей Николай Петрович мог бы поспорить с любым былинным богатырём, даже предоставив тому солидную фору...
И вот теперь вся эта гора жил, мышц и костей грозила вырваться из первоначально добровольного плена. Мало того, гора страшно выпучивала глаза, скалила зубы и кровожадно рычала. Чем всё это грозило дальше, очкарики боялись даже задумываться (тем более, что времени, чтобы родить хоть одну завалящую мыслишку, у них не было категорически). Силы младших научных сотрудников были уже на исходе, когда Николай Петрович внезапно замер и обмяк. Явление это было столь неожиданным, что Вася с Толей, влекомые мощной силой инерции, стремительно ринулись навстречу друг другу и столкнулись лбами с оглушительным треском.
- А-а-а!!! - Слитный вопль метнулся под сводами лаборатории и сменился звуком синхронно упавших туловищ.
В следующую секунду всю лабораторию до отказа наполнил гомерический хохот обычно сдержанного и серьёзного Николая Петровича.
- А-га-га-га!.. Что, салаги, бо-бо?! Ха-ха-ха-ха!..
- Вася!.. Полярность!.. Полярность меняй!.. - Со страхом косясь на изрыгающего издевательства гиганта, сипло зашептал Толя, с трудом приподнявшись над полом.
- Я те дам!.. Ишь, меняй! Я те щас башку с задницей поменяю!!! - Свирепо заорал Николай Петрович, и Вася от неожиданности испортил воздух.
- Вася, меняй!!! - Вопль Толи был полон отчаяния и ужаса (ремни поверх напрягшихся профессорских рук снова затрещали).
Вася, ловко перебирая конечностями, на четвереньках метнулся к мигающему разноцветными лампочками огромному пульту и повернул один из тумблеров, густо торчащих над его поверхностью. Под потолком что-то загудело, потом оттуда опустился матовый колпак и целиком накрыл кушетку со снова начавшим яростно дёргаться и материться Николаем Петровичем. Какое-то время из-под колпака неслись такие ругательства, что стыдливо покраснел бы даже самый оторванный и бывалый морской волк. Потом всё стихло...
- Ну, что там?.. - Вася всё ещё сидел на полу и разговаривал шёпотом.
- Ноль... полнейший... - Толя успел добраться до компьютера, обслуживающего дур-машину (неофициальное название установки), и теперь изучал данные, ползущие по монитору.
- Может, датчики сломались?..
- Не, там же тройное дублирование. - Толя уже слегка оправился, и речь его становилась всё более внятной. - А слышал, как шеф ругался? Обалдеть!.. Жаль, не запомнил почти ничего...
- Запись потом послушаем...
Вася подошёл и тоже склонился над монитором, близоруко щурясь (вследствие лобового удара очки покинули своё привычное место и куда-то отлетели, и найти их не представлялось пока возможным).
- Точняк!.. А почему ноль? - Вдруг заинтересовался Толя.
- А у тебя почему?
- В смысле?.. - Толя искренне недоумевал.
- Ну... мыслей нет, потому и ноль... - Вася увлечённо мстил за испорченный воздух. Правда, не совсем было понятно (даже ему самому), почему именно Толе, но месть была приятна...
- Блин, тоже мне, умник нашёлся!.. - Толя надулся и всерьёз примерился дать напарнику затрещину (он сейчас подслеповатый, так что навряд ли увернётся).
Толя опасливо покосился на скрытую от глаз кушетку. Силёнок для отражения новой вспышки начальственного буйства могло и не хватить...
- А, может, ну его на фиг?.. Реверснём, да и всё...
- Ага, а шеф нам потом за сорванный опыт головёшки поотворачивает... Давай, поднимай...
Николай Петрович лежал и бездумно пялился в потолок, а по его лицу разлилось такое умиротворение, что очкарики невольно притихли.
- Николай Петрович, Вы нас слышите?..
- Слышу... - С небольшой задержкой ответило тело их шефа.
- Что дальше делать?..
- Не знаю...
На экране компьютера отражались лишь мизерные всплески мыслительной активности.
- Вообще никаких мыслей... - Зашептал Толя на ухо Васе.
- Ага... Давай уже сворачивать опыт, а?..
- Давай...
- Николай Петрович, Вы как?.. - Вася осторожно выглядывал из-за массивного пульта управления дур-машиной.
- Нормально... А почему опыт не начинаете?
- А мы это... уже...
- Как это - уже?! - Лицо профессора выражало искреннее удивление. - Ничего не помню...
- Честное слово! - Вася уже смелее приподнялся повыше. Из-за его плеча показалась голова Толи, нерешительно хлопающая глазками за толстыми стёклами очков. - Можете запись посмотреть...
- Хорошо... Только отвяжите меня сначала. - Николай Петрович подёргал привязанными руками.
- Да-да, конечно!.. - Аспиранты бросились к профессору и начали споро освобождать его.
- Пожалуй, я просмотрю запись в одиночестве... - Задумчиво произнёс Николай Петрович, сидя на кушетке. - А вы пока в столовку сходите, что ли...
Очкарики, понимающе переглянувшись, почли за благо быстренько реализовать предложение шефа и вскоре оставили его одного. Профессор встал, подошёл к компьютеру, некоторое время задумчиво постоял возле него и вдруг, схватив увесистый железный стул, начал крошить его в мелкий хлам. Чуть отдышавшись после экзекуции и убедившись, что жёсткий диск непоправимо испорчен, профессор достал было диктофон, но передумал и отложил его в сторону. Вместо него он достал тонкую тетрадь в дерматиновой обложке и начал быстро писать в ней убористым почерком...
"Эксперимент удался, и машина работает... Но... Я решил её уничтожить... Пожалуй, на этом стоит остановиться подробнее...
Я великолепно запомнил ход всего эксперимента, и просматривать запись не было совершенно никакой необходимости. На ней, этой записи, было запечатлено лишь внешнее проявление того, что происходило со мной на самом деле...
Машина сработала именно так, как и было рассчитано: под воздействием магнитного поля определённой частоты и напряжённости были полностью перестроены цепочки нейронов в участках мозга, отвечающих за мыслительный процесс и психологический портрет личности. Теперь стало возможно прохождение сигналов только определённой, скажем, окраски. Не буду приводить здесь все те мерзости, которые мириадами рождались в моём мозгу, скажу лишь, что вряд ли когда-нибудь смогу забыть всё это... Кроме того, на несколько порядков возросла агрессивность, адреналин стал поступать в кровь такими порциями, что многократно возросли и физические возможности тела... Еще должен отметить, что это было... приятно. Да, именно. Я находился в абсолютном экстазе от того, что передо мной не существовало теперь никаких морально-этических барьеров. Даже не представляю, что было бы, окажись я в тот момент свободен... Что мог бы я сотворить с этими бедными мальчишками (мысли на их счёт крутились в моей голове десятками)... Слава богу, они оказались настолько трусливыми, что очень быстро поменяли полярность воздействия...
Опыт прошёл удачно и в этом случае... Я оказался погружён в абсолютную нирвану - не было ни мыслей, ни чувств, вообще ничего... Почему произошло именно так? Почему в моей голове не появилось ни одной светлой мысли? Не знаю... Могу лишь предполагать... И основным моим предположением является вот какое: наш мозг пока не готов родить абсолютно светлой мысли... ни одной... Как ни прискорбно это звучит, но других предположений у меня на данный момент нет... Не даром, наверное, существует мнение, что создал нас бог, но разум в наши головы вложил дьявол...
Машину я уничтожил... При определённой кодировке подопытного с её помощью можно было бы создать абсолютно совершенную машину для убийства, универсального солдата, не сдерживаемого ни моралью, ни привязанностями, ни чем либо ещё..."
Удар был столь неожиданным и точным, что профессор ничего не успел почувствовать и умер мгновенно. Листы тетради быстро пропитывались натёкшей из небольшой раны кровью, и вскоре записи стали неразличимы.
- Идеалист несчастный!.. Да с такой машинкой можно править всем миром!.. - Вася любовно теребил в кармане флэшку, на которую загодя успел скопировать всю информацию с жесткого диска...