Аннотация: "Мрiя". Фiналiст конкурсу "Зоряна фортеця. Зiрка Шеклi" 2018 року. Оповiдання надруковано в збiрнику "Найкраща українська фантастика - 2019". Финалист БД-19 (5 место) и седьмое место в Лайте
Под вечер мельник Степан Середа запряг в телегу коня и неспешно выехал за ворота. Лучше все сделать без лишних глаз. Деревенские и так недобро косятся на мельниково подворье. Мужики, что привозят зерно, стараются поскорее убраться прочь. Староста говорит - повинись, может, люди и простят. А в чем виниться? Разве мельник в людской темноте виноват? Тут подначивает кто-то, не иначе.
Лето было на исходе, холодало. Дул тревожный ветер, гнал быстрые облака. Начало темнеть, когда повозка обогнула пруд, мельницу-шатровку на пригорке, и вывезла в поле. С одной стороны журчала речка, вдалеке за лесом садилось солнце.
Вдруг что-то тяжелое уселось сзади на телегу. Оглянулся - не поймешь, неясная фигура. Еще ж и не стемнело вовсе, а все равно не разглядеть. Словно очи застит. И конь дрожит от страха. Середа натянул поводья, спрыгнул и обошел воз. Никого. Только мешок с завязанной горловиной. Вытащил из-за голенища нож, полоснул по холстине. Покатились золотые монеты.
- Тьфу ты! - Степан сплюнул и перекрестился.
Свалил мешок на землю. Из распоротого бока посыпались камни. Вот тебе и золото... Почудилось, что рядом кто-то тонко и противно смеется.
Тот заброшенный овин мельник присмотрел давно. И от дороги недалеко, и от села надежно укрыт перелеском.
Внутри стоял полумрак, было прохладно и слегка тянуло голубиным пометом. На старом дубовом столе громоздился большой сундук с открытым верхом. Василий забрался с ногами на лавку и левой рукой что-то ладил в том сундуке. На растопыренных пальцах правой он держал блюдце с коптящей сальной свечкой. Степана увидал - улыбнулся. Обрадовался.
Поговаривали в селе, что Василий у Середы вроде домашнего черта. Якобы вылупился из сноска - так называют недоношенное куриное яйцо. Девять дней его надо согревать под мышкой, и тогда выскочит из яйца маленький чертик. Так оно было или нет - неведомо. Деревенские Василия боялись, но не трогали - умел за себя постоять. Маленький, лопоухий, с горбатым носом и цепким взглядом из-под кустистых бровей. Только борода почему-то не росла. На самом деле звали его Жак Базиль Силестин и еще как-то там... целиком даже Степан не помнил. Привез Середа карлика из-под Парижа, где тогда стоял их гусарский полк. Спас от крестьян, которые хотели сжечь Базиля живьем - как колдуна.
Честно говоря, Степан тоже считал Базиля колдуном. Но нельзя же из-за этого убивать человека. А уж когда Базиль признался, что способен сварганить ту штуку, о которой Степан мечтал с детства, - окончательно поверил. Ну кому еще, как не колдуну, такое под силу?
- Готово! - сказал Василий. - Завтра испытаем.
- Мужички злые, еще спалят ни за понюх табаку. Может, где-нибудь в лесу построим меленку небольшую? - засомневался Степан.
- Он слишком сильный получился, - Василий кивнул на сундук, - нужен большой ветряк. И мечта. Так что, как у вас говорят - или пан, или пропал.
Сундук оказался тяжелым. Наружу выглядывала большая деревянная цевка - колесо для сцепления с маховиком мельницы, как объяснил Василий. Сундук подняли на телегу, спрятали под холстиной. Василий устроился рядом, свернулся калачиком и сразу уснул. И Степана разморило, он бросил вожжи, доверив коню дорогу.
Разбудил его странный стрекот. Звук приближался, и мельник увидел в сумерках удивительную картину. Некто в кожаных доспехах ехал как будто на детской лошадке, усевшись на стульчике между колес. Зад диковинного зверя чадил клубами дыма, а во лбу светил яркий фонарь. Конь, привычный к грохоту пушек, косился на тарахтелку, но сдерживал норов.
Мельник беспокойно глянул на Василия - еще разбудит! Но тот был глуховат и шума не услышал. Степан процедил сквозь зубы:
- Золото ты подсунул? Дудки! Не всякий мельник знается с нечистым.
- Деньги мои, сознаюсь. - Незнакомец катил под уклон рядом с телегой. - Демонстрационная версия. Только я не черт. Зовут меня Орхус, я из подпространства корреляции желаний.
- Демон, говоришь... Щас вот огрею слегой... - и Степан потянулся к длинному дрыну.
Орхус вильнул в сторону, колесо налетело на кочку, таратайка его чуть не завалилась.
- Погоди драться! Давай проще объясню. Вот захотел кузнец на рыбалку. Ну, так приспичило, что аж все валится из рук. А червя и нету - сухо на дворе, жара. У соседа зато в погребе червя того вволю. Только сосед и рыбачить не идет, и отдать червя не может. Ему на сенокосе ногу вилами проткнули. Сосед лежит и стонет, лекаря ждет. А у того похмелье, мальчишку в лавку послал за полуштофом. Лавка в соседнем селе, но конь в дороге расковался, а кузнец...
- И ты их, значит, сводишь, чтоб каждому хорошо стало? Но мне ничего не нужно.
- Не спеши, это кольцевые желания, их просто исполнять. А есть такие, за которые платить надо. Добровольно, само собой. Например, продаешь заветную мечту.
- А ты знаешь мою мечту?
- И мечту, и того, кто за нее неплохо заплатит.
- Вижу, без дрына не обойтись...
Орхус чертыхнулся, прибавил ходу и рванул к ближнему лесочку.
Зерно с утра не принимали. Привод ветряка переставили на лесопилку. Недовольные селяне молча разворачивали оглобли, а некоторые тихо грозили Середе. Он не обращал внимания. Времени не хватало. Они с Василием пилили доски, тянули воротом на самый верх, сколачивали настил под мельничным шатром. Потом подняли тяжеленный сундук, долго прилаживали. Наконец, сели перевести дух.
Снаружи доносились крики. Степан глянул в окошко над крыловым валом - и помрачнел. Со всех сторон к ветряку стекались люди. У кого сабля, у кого просто толстая палка, но все несли факелы.
- Плохо дело? - спросил Василий.
- Посмотрим!
Василий остался колдовать с сундуком, а мельник быстро спустился по лестнице. Вдвоем с женой они заперли ворота, надежно закрыли двери и ставни. Детей Степан усадил рядом и велел молчать. Подумал - и положил на стол саблю.
- Ох, и зря ты черного петуха под порог не закопал! - запричитала жена. - Была бы нашей удача, и души деревьев не стали бы мстить. Теперь наплачемся, спалят.
- Живьем петуха? Да ну, жалко. А деревья не мстят. Мстят только люди.
Степан погладил светлые, словно янтарные, доски стены и тихонько сказал:
- Ты ж моя ласточка, солнышко мое дорогое... Ты уж не подведи.
Жена глянула так, словно Степан тронулся умом:
- Шепчешься с ветряком, а про людей забыл. Поставил бы мельницу как полагается - на козлах, столбовку, а не эту страсть господню городил. Еще и этот, как его... балкон. Вот зачем он такой посередине? Говорю - только людей дразнить.
- Красотой любоваться, - Степан улыбнулся. - Не ворчи, выдюжим, авось не впервой!
Голландская шатровка в пять этажей, и вправду, казалась здесь чужой. Поворачивалась она не вся, а только шапка с крыльями, то есть шатер. Посередине сруб опоясывала галерея с точеными балясинами, или балкон, как называл Василий. Каждое утро Степан переставлял шатер под ветер водилом, выведенным туда же, на балкон.
Огромный маховик через деревянные зубья вращал могучий столб из лиственницы, на нижнем этаже упиравшийся в широкое колесо. Оно давало ход шестерни, крутившей два мельничных постава на втором этаже. Мир дерева и муки - мощные стены, валы, колеса, ступы... Мука у Степана выходила дешевле, а помол тоньше, чем у соседей, за что другие мельники Середу, мягко говоря, не любили.
Гомон за воротами нарастал, но вдруг затих.
- Открывай! - крикнул староста и громыхнул калиткой.
Степан подошел, осторожно глянул в щель. Люди не расходились, но отошли подальше. Трещали факелы, пахло горящей смолой. Середа приоткрыл калитку, впустил гостя и снова запер.
Староста снял шапку и в нерешительности встал посреди амбара.
- Степан, все знают, что ты себе на уме. Мое дело - предупредить. Люди недовольны. Слухи разные ходят. Что Василий твой - черт, и в пустом овине готовит отраву, чтобы добавлять в муку. Так выйди к народу, пообещай сломать эту чертову голландку, да езжай подальше. Детей хотя бы пожалей. Если так пойдет, и я тебя не спасу, - и староста гордо расправил плечи, наверно, представив себя генералом.
Против француза он воевал, да... В обозе. Все больше заводил полезные связи да набивал мошну. Дом его в селе был самым богатым. Однако хвастаться любил - как воевал, да скольких порубил.
- Хотя, можешь и остаться...
Степан удивился:
- C чего ты вдруг добрый такой стал? Может, сам и подговаривал народ?
- Не о том говоришь. Слушай, Степан, ты же на службу теперь не вернешься?
- Кто знает. Если враг наскочит - вернусь.
- Продай мне саблю. А я тогда спасу от любой напасти.
- Саблю, говоришь?.. - Степан в раздумьях вытащил клинок из богатых ножен. Старинный, булатный, заговоренный. Он помнил много славных дел. - Ну что ж. Вот тебе сабля!
И рубанул по столу так, что полетели щепки.
- Я предупредил. Берегись! - и староста пулей вылетел за дверь.
- Василий, пора! - что есть силы крикнул Степан и махнул жене: - Хватай детей, поднимаемся! - и, дождавшись, пока все заберутся наверх, тоже полез выше жерновов, к выходу на балкон.
Ветряк вздрогнул. Казалось, что вал посередине резко пошел вниз. Но это было не так...
Степан и сам не верил до конца, что все получится, как надо. Толпа вдруг начала рассеиваться, словно люди испугались. И было чего. Верхняя часть ветряка с балконом отделилась от остальной постройки. Все, кто оказались внутри, почувствовали себя на палубе под парусами. Охватило чувство полета, как во сне.
- Люди добрые, что ж делается-то! Ведь грохнемся! - не унималась мельникова жена.
Детвора высыпала на балкон. А Степан счастливо улыбался.
Самые храбрые - те, что еще не разбежались от мельницы, попробовали набросить на крылья аркан. Но крылья закрутились еще быстрее.
- От винта! - крикнул Василий.
Орхус понял - делать тут больше нечего. Видел, как взлетел ветряк. Что ж, первый раз в карьере он подвел клиента. Далеко отсюда, в другом времени запускали корабль на Марс. Денег у них было полно. А вот мечты и желания, что все сбудется, не хватало. И эту самую мечту Орхус только что проворонил.
Маленькая девочка подошла и тронула за рукав:
- Дяденька, сними шапку. - Тот снял мотоциклетный шлем. - Где они?
- Кто?
- Я хотела потрогать рога. И хвоста нету? Тю... Что ж ты за чертяка такой, ни к чему не годный, - и пошла прочь.
Навстречу галопом несся всадник. Ничего хорошего Орхус уже не ждал, поэтому подгазовывал на всякий случай.
- Ты черт? - свысока глядя на Орхуса, спросил староста. - Не отвертишься! Все знают, что ты с мельником болтал.
- Пусть будет черт, - обреченно кивнул Орхус. - Чего ты хочешь?
- Славы!
Орхус чуть прибавил газу и начал медленно отпускать сцепление. Справедливо полагая, что одна лошадиная сила пятидесяти не догонит.
- Ну что ж. Она у тебя будет.
В центре деревни, среди сада, поднялся черный столб дыма.
- Это же... Ты что сделал! Я же нищий теперь! Снова на службу идти на старости лет?
- Именно так! - крикнул Орхус на ходу. - В бою добудешь славу и честь!
Он был сказочно доволен. Хоть небольшое желание, да исполнил. Причем, бесплатно.
Крылья с силой рассекали воздух. Вокруг расстилалась земля с необозримой, чуть выгнутой линией туманного горизонта. Хотелось лететь все выше, и не было преград мечте.