Карманников не любил сны. Открывая утром глаза, оглядывал холостяцкую квартирку и жалел о цветной сказке или мучился от черно-белого кошмара. Туманные, как акварель, пропитанные уютом и эротикой сны обдавали тоской. Серые - холодом и болью. Но страшней всего был сон на рассвете.
Людской поток, тусклые лица, пасть эскалатора. Стальная лента уносит вверх. Всё круче, круче. Карманников впивается ногтями в гнилую резину поручней, подошвы съезжают со стальных зубцов, кружится голова. Эскалатор становится отвесным, вершина близка, скоро мёртвая петля, счастливчики пролетят вниз головой над человеческой свалкой.
Туннель взрывается криком и глохнет от ужаса - падают люди, летят на острые зубцы шестерёнок. Дыхание прерывается, на обжигающем вдохе Карманников слышит свой вопль: "Жить!" Скрежет металла, стук зубчатых колёс.
Рядом девушка в лёгком платье, солнечное пятно в сером кошмаре. Карманников верит - она не сорвётся. Каждую ночь он возвращается на уползающую ленту, чтоб увидеть её лицо. Но она ни разу не оглянулась.
Ступени вырастают в отвесную стену. Душно. Головы и спины, руки на поручнях. Выше - сотни людей, тысячи - ниже. Толпятся, толкаются, голосов не слышно. Только высота. Отсчет метров "до", потом начнётся отсчет "после".
Эскалатор, подобно удаву, свернулся в воздушное кольцо. Девушка оглянулась, протянула руку. Разжала пальцы и шагнула в пустоту... Словно приглашая. Он успел поймать её руку. Сны соединились. Вместо страха - невесомость полёта. Очень тихо, птичьими пёрышками, они полетели туда, где сотнями тел выбит грязно-серый пятачок...
Удара он не почувствовал, спал долго и нетревожно. Не спеша умылся, причесался, что-то пожевал и выпорхнул из дома. Выйдя на конечной из поезда, глянул по сторонам и, спрятав руки в карманы, насвистывая, вскочил на ступеньку бегущей лестницы. Карманников был спокоен. Он знал, что больше не вернётся в тот сон. Но и девушку никогда не увидит.
Когда над головой, срываясь, кто-то вскрикнул, он привычно посторонился и чуть-чуть наклонился вперёд.