Аннотация: Рассказ участвовал в конкурсе "Хиж-нано-2011". В лайт-голосовании занял 16-е место из 189, оценка 6.62
В недавно переизданном журнале "Русская древность" за 1875 год есть любопытная и, к тому же, небольшая статья историка и журналиста Ивана Пыляева.
"Среди ряски и мха карельских болот издавна рос высокий кустарник с кислыми ягодами. Часто ствол его торчал по одну сторону топи, а крона тянулась на другой край трясины. За то, что дикая ягода так "развешивалась", её назвали клюквой развесистой, по латыни - kislatinus rogatus. Побеги и ствол были так прочны, что охотничий нож не брал. Бывало, попадёт лось в беду, тянет его на дно. Тогда он забирает в пасть ветку развесистой клюквы, дёргает изо всех сил и, как пружина, выстреливает обратно. Пулей летит на твёрдую землю. Сколько сохатых поломали рога от таких перелётов...
Кусты клюквы выдирали с корнем - почва на болоте провальная, торф да липкая мерзость. Древесина шла на мебель, на поделки всяко-разные. В столицах её по незнанию звали карельской берёзой. Из корня тачали трубки.
Весной развесистая клюква цвела, благоухая розой. Тонкие побеги ломали на букеты. Стоило бросить ветку в ручей, как она пускала корни и через месяц - другой на этом месте рос целый куст. Растение было неприхотливым, любило сырые места и плодоносило два раза в год. Весной появлялись зелёные шишки, из них крестьяне варили пиво, а поздней осенью вызревали красные ягоды. Косточка у них, как у граната, мякоть более плотная, а по вкусу среднее между клюквой и неспелой черешней. Из мятых плодов на хуторах гнали сок и, добавив клей, варили краску. Ткани, пропитанной ей, сносу не было - прочная да красивая. До сих пор в музеях пылится, в бабушкиных сундуках лежит.
В войну со шведам по указу Екатерины севернее Петербурга выложили через болото крепкую гать и построили медеплавильный завод. Воздух сделался нехорошим, много зверья ушло на новые места. А деревьям куда деваться? Вот и развесистой клюквы мало осталось. Уж и высаживали её в чистых местах, и на грядках разводить пытались... Ан нет, воля милей! Затем - по глупости - определили там же, где обычная клюква цвела. Позже спохватились, да поздно - от перекрёстного опыления кусты захирели, измельчали, смешались с мелкотравчатой родственницей. А потом исчезли вовсе. Только и осталась память в языке диковинным сочетанием слов, означавшим беспробудное невежество или откровенное враньё. А вранья-то на деле нет, чистая правда..."
Обычная байка, скажете вы. Может быть. В семидесятые годы уже прошлого века стройотряд из Питера возводил школу под Петрозаводском. Понадобился огнеупорный кирпич. Не было более подходящего, чем тот двухсотлетний, ручной формовки, что попадался в деревне. Из расспросов узнали, где был старый завод. В полуразрушенных, но крепких стенах - воды по колено. Оттого ли, что брошеное мстит людям, или просто болотный газ вырывался из липкой тины, считалось место плохим. Нечистым.
Однако комсомол черта не боится, и по узким протокам, на моторке, студенты добрались туда, где речка с ключевой водой ныряет в болото. Вытащив лодку на старинную гать, привязали к трухлявому стволу, косо глядящему из воды, и пошли по неверным хлюпавшим доскам гнилого настила.
Мёртвый завод появился из ниоткуда - словно ждал. Дрожащий матовый полусвет стекал по тяжким кронам на скользкие и холодные позеленевшие, сработанные на века стены. Сделали шурф, заложили толовые шашки... Стена охнула, осела облаком мучнистой пыли и лопнула рваными кусками с навеки присохшим раствором. Показалась комната без крыши; в оконнице высокий куст... "Это ж клюква!" И, решив, что не поверят, хотели унести на память ветку, но ни одна не поддалась. От перезревших ягод с винным вкусом незаметно развезло так, что стены уплыли, земля перевернулась и растеклась из-под ног...
Очнулись в сумерках. Лежали на земле, кто где. А вдоль разбитой стены бродил кургузый мужичок в зелёном пальто, с деревянной колотушкой и квадратным фонарём - "скворечником". Присмотревшись, поняли, что не пальто это вовсе, а бедный, но всё же кафтан, и в фонаре горит неприятная такая свечка... Мужичок повернулся лицом - оно было зеленей кафтана, а глаза - тот же туман, что полз от цепких корней к молодым звёздочкам в небе. Студенты забыли, зачем пришли, и бегом пустились к лодке. Успели вовремя - та еле выглядывала из черной каши воды. Трухлявый пень опрокинул моторку, движок заглох. На руках, с одним веслом, к ночи вернулись в деревню. Их уже хотели искать...
И что вы думаете? Все местные, кому студенты рассказали о приключении, в "зелёного сторожа" верили охотно, но стоило заикнуться о развесистой клюкве - вежливо кивали и тянулись к запотевшей четверти, предлагая "усугубить" тему...
Один из бывших студентов теперь серьёзный издатель. Про находку в карельских лесах не вспоминает - несолидно. Но, листая корректуру новой книги, увидел однажды странную заметку. Отключив к чертям собачьим телефоны, распахнул окна, крепко запер дверь и, достав клюквенную наливку, долго в одиночестве вспоминал бесшабашную юность...