|
|
||
Конечно, сломанная нога - это не то, о чём можно мечтать, но в остальном, прекрасная маркиза... Первое время я был где-то доволен. Начитывался и отсыпался впрок, а ещё зафлиртовал с молоденькой медсестричкой в белейшем мини-халатике. Звали её Тамара, и в голове у меня постоянно крутилось бессмертное: "Санитарка, звать Тамарка...".
Однако надоело. Всё, не только флирт этот липовый. Окно всё время одно и то же, загаженный голубями подоконник. Во дворе прошёл человек в сером костюме и чёрной шляпе, руками в жёлтых перчаткаx пронёс два бежевых чемодана и скрылся. Беру книгу, читаю, ничего не понимаю. Оказывается, вверх ногами держу...
Доходил, словом. Но прежде чем окончатeльно дошёл, появился Баскетболист. Отчётливо помню момент его появления. Я как раз отвечал на вопрос соседа справа: "Который час?" (не всё равно ему!.. было без четверти пять...), когда распахнулись двери и в палату вошёл баскетбольного роста парень в накинутом на плечи белом халате, а за ним - чуть ли не весь персонал с главврачом во главе. Парень занял свободную койку слева от меня и негромко обратился к главврачу:
- Так я просил истории болезней...
Надо было видеть, как они забегали! Через пять минут перед парнем лежала стопка папок, и он, ни на кого не обращая внимания, углубился в её изучение.
Прошло несколько дней, прежде чем мы познакомились и - в какой-то мере - подружились. Он в самом деле был баскетболистом, играл за сборную университета, когда произошло некое событие, подробности которого он изложил мне гораздо позже, а в первый раз сказал уклончиво: "...такой странный случай...". Однако порядка ради приведу этот более поздний рассказ сейчас - как запомнилось:
"...Полгода назад один приятель устроил мне недельку в охотничьем домике: бревенчатые стены, шкуры - и никого! Утром встанешь, на лыжи, и небольшой марш-бросок... да...
И вот, в одно такое утро, я обнаружил, что за мной идёт человек. Я пошёл быстрее. Он тоже - и не отставал, хотя я был на лыжах, а он нет. Я остановился - остановился и он; двинулся снова - двинулся и он, постепенно приближаясь. Уже можно было, обернувшись, разглядеть детали: синий тренировочный костюм, какую-то дурацкую кепку на голове...
Я подпустил его совсем близко, резко повернулся и спросил в упор:
- Зачем вы идёте за мной?
Он обратил ко мне невыразительное бледное лицо и не ответил, только сморгнул.
- Убирайся! - гаркнул я.
Он опять промолчал.
Я сделал вид, что сейчас пойду дальше - и такое же движение сделал он.
"Ну, если не уйдёшь!.." - поднялось во мне.
Я сунул руку в карман, где не было абсолютно ничего, тут же выдернул и сделал вид, что бросаю в него чем-то, что у меня в руке. Хотя в руке ничего не было и быть не могло.
Но он упал. Попытался приподняться на локте. Упал снова.
Я кинулся к нему, сбрасывая на ходу лыжи. Он ещё раз попытался приподняться, бессмысленно глядя на меня, и замычал. Не застонал, а вот как раз замычал. Кепка свалилась с головы, в редких светлых волосах налип снег.
Потом он снова упал и больше не шевелился. Я попытался приподнять его. Он не дышал. И пульс не прощупывался. Он был мёртв.
Дальнейшее помню не очень хорошо. Кажется, я соорудил из лыж подобие санок, уложил его на них и побрёл к шоссе, ведущему в город, волоча мертвеца за собой.
Так прошло не знаю сколько часов. Я брёл, оборачивался, убеждался, что кошмар не рассеялся, и тащился дальше.
Наконец, мы оказались на улицах города. К этому времени я почему-то уже не тащил импровизированные санки, а толкал их перед собой. Дети невдалеке играли в снежки. Один мальчик обратил на меня внимание, подошёл и спросил полуутвердительно;
- Вам помочь надо?
Я отрицательно мотнул головой. Но мальчик мягко отстранил меня и легонько толкнул санки. Мертвец пошевелился и что-то как будто пробормотал. Мальчик наклонился над ним. И тогда мертвец, приподнявшись, с жалобным, мычащим стоном обнял мальчика...
Что было дальше, не помню. Кажется, я бросился бежать... Тут у меня какой-то провал в памяти...".
Он никому об этом не рассказывал, всё равно бы не поверили (а верю ли я сам, лучше не спрашивать; хотя, к слову сказать, в то время в печать уже начали просачиваться сведения о так называемых "дирвуплях" или "эмрах"); но вскоре после этого вдруг заметил в себе странное и даже страшное изменение: он стал предчувствовать будущее. Идя рядом с приятелем, вдруг ощущал, что у того сейчас заболит голова. И приятель мрачнел и начинал неразборчиво жаловаться на головную боль. Но это-то ладно, а вот болезни, самоубийства, попадания под машины... Попробовал предупреждать - мало того, что не верили, обрывали: "Глупостей не говори!", - так ещё и сердились, когда сбывалось: "Накаркал!". Видимо, люди не хотят знать будущее...
К счастью, в это время он наткнулся в журнале на одну гипотезу, которая кое-что проясняла. Время, по этой гипотезе, представляет собой как бы нить c прихотливыми изгибами и перепутанными витками; люди, обладающие повышенной чувствительностью, способны, находясь в местах соприкосновения витков, улавливать с одного витка происходящее в другом... Это слегка успокоило: не псих, не "дурной глаз", всего лишь провидец. Легче, однако, не стало. Вот представьте, каково это: встретиться с девушкой за чашкой кофе и вдруг понять, что скоро она отравится газом. А сама она об этом ещё не подозревает, так что отговаривать бесполезно...
Под конец он был уже просто в кусках: бросил учёбу, на улицу не выходил, сидел дома и бормотал: "Не хочу, не хочу, не хочу..." - как вдруг пришло решение. Нужно было избавиться от наваждения, принеся жертву. Именно это слово, и он ни минуты не сомневался. А вскоре стало ясно, и какую именно жертву...
Главврач ничуть не удивился, когда к нему пришёл посетитель и предложил: ампутируйте мне ногу с целью излечения таким образом двенадцати самых тяжёлых больных! - мало ли главврачу приходилось видеть психопатов и шарлатанов, порой в одном лице. Но не успел он рта открыть, как посетитель пристально посмотрел на него, спросил: "У вас изжога?" - и, достав из кармана заточенную отвёртку, полоснул себя по обыкновенной, в меру волосатой руке. И, глядя, как надрез расширяется и заполняется кровью, главврач вдруг ощутил, что изжога в самом деле прошла...
- ...Неужели вот так сразу и согласились? - не поверил я.
- Конечно, нет. Долго морочили голову, что я их типа гипнотизирую и чего-то там внушаю. А потом решили, что внушением тоже лечить можно. Заставили подписать бумагу, что я, мол, добровольный участник эксперимента... Они вообще, по-моему, всего на свете боятся... Ладно, давай работать.
И мы снова склонились над списком - почему-то Баскетболист очень доверял моему мнению в этом ответственном деле... Странно, кстати, но имя его у меня как-то настолько не ассоциировалось с ним, что даже не удержалось в памяти, он так и остался для меня Баскетболистом...
- ...Вы, надеюсь, не думаете, - сказал мне конфиденциально главврач, - что мы ему в самом деле ногу отрежем? Просто сделаем надрез в присутствии тех, кто будет отобран. Для действительно верящих этого вполне достаточно. Такова природа лечения внушением, с древнейших времён, ещё от шаманов...
- От шаманов, значит? Хорошо, а как же Уфимцева? Она же без сознания, каким образом это на неё подействует?
- При чём тут Уфимцева? Вы что?! У неё трещина черепа, множественные переломы по-звоночника, разрывы лёгких, не говоря уже о более мелких травмах. Такое не излечивается внушением. Строго говоря, то, что она вообще до сих пор жива, - чудо.
- Ага, значит, некоторые чудеса вы всё-таки признаёте?..
- ...Слушай, поговори с ним! - на одном дыхании убеждала меня Тамара. - Попроси его, пусть отца моего включит!
- А чем твой отец болен?
- Да ничем не болен, старенький просто очень! Сядет в кресло и засыпает. Мне его так жалко! Знал бы ты, какой он раньше был... Ну что тебе стоит?!
- ...Знаете, - сказал главврач, - надо бы иностранца одного включить. У него, правда, ничего особенного, сломанная нога, но, понимаете...
- ...A давай уж и тебя заодно включим! - предложил Баскетболист.
- Спасибо, но я-то не иностранец...
Мы сидели на скамейке в больничном садике. Мои костыли лежали рядом ненавязчивыми свидетелями. Идущие мимо врачи и ходячие больные бросали на нас любопытные взгляды, особенно на меня - уже было известно, что я влияю на составление списка.
- Слушай, - вдруг серьёзно спросил Баскетболист, - что у тебя с Тамарой?
- Абсолютно ничего. Трёп обыкновенный.
- Понятно.
- Постой, постой... - я ошалело уставился на него. Ай да Тамарка! Сильна, подруга!
Он застенчиво улыбнулся:
- Понимаешь, она... ну, первый человек, о котором я ничего не предчувствую... ты не представляешь, как это здорово... И она верит мне. Никто ведь полностью не верит, даже ты... И ещё - мы как-то на многое одинаково смотрим...
- Духовное родство, короче говоря, - кивнул я. - Ну что ж, клёво. Благословляю вас, дети мои... Теперь так: я всё-таки считаю, что Уфимцеву надо включить обязательно.
- Нет уж! - Баскетболист, как всегда, завёлся с пол-оборота. - И не говори мне о ней! Это ж надо: выбросилась из окна при живом муже и ребёнке! Да я б таких без суда стрелял!..
- А если муж её бил ежедневно? Или девиц водил стаями?
- Ну так что? Забрала бы ребёнка и ушла, а не так вот...
- Нет, ты не прав. Она безнадёжна. Значит, нуждается в помощи больше всех. Давай, что ли, с мужем её поговорим. Через Тамару с ним свяжемся...
Муж Уфимцевой был похож на какого-то известного киноактёра, только всё время облизывал губы. Кое-что он смог нам рассказать, но этого было недостаточно. Оказалось, что его жена была в ранней юности очень замкнутой и одинокой девушкой, никогда ни с кем не встречалась и годам к двадцати трём решила, что не будет у неё никогда никого, ни мужа, ни детей... Размышления на эту тему довели её до того, что однажды она выхватила ребёнка из коляски около молочной кухни, остановила такси и уехала. Через несколько минут до неё дошло, что кормить ребёнка ей нечем, что её родители... и так далее. А потом она представила, что сейчас творится с родителями ребёнка, и стала истерически умолять шофёра повернуть обратно. Как назло, ехали в таком месте, где поворот был запрещён, а тут ещё ребёнок проснулся и стал кричать... словом, когда они подкатили обратно к молочной кухне, радость родителей малыша была неописуема, её прямо-таки благодарили, а о каких-либо карательных мерах и речи не шло... Вот тогда-то они и познакомились - он был среди зрителей, так сказать. Ну, что ещё: встречались какое-то время, потом поженились. Свадьба была в порядке, в ресторане... Ребёнок вот, сейчас пока у её родителей... Да, выбросилась из окна с седьмого, оставив невразумительную записку на клочке газеты...
На просьбы показать записку ответил, что не сохранил, как-то не до того было. Чего-то он явно не договаривал...
Из-за моей возросшей популярности мне уже проходу не давали. Особенно часто приставал ко мне одноногий старец, тоже, как и я, на костылях, в разодранной полосатой пижаме. Ему не хватало только попугая на плече, орущего: "Пиастрры! Пиастрры!..". Вот и в то утро он, уцепившись за мой рукав, обрушивал на меня очередную эпопею:
- Сейчас-то на Подоле кое-какой порядок навели, а вот, помню, лет сорок назад встретились двое, и один другому вдруг - рраз нож в грудь!..
- Вы это к чему? - изнывал я.
- Слушай дальше, поймёшь... так этот, с ножом в груди, что? нагибается, берёт кирпич - и шарррах того по балде! Тот падает, а этот...
Оттолкнув его, на нас налетела Тамара:
- Скорей! Бежим!..
- Куда? Что случилось?!
- Гадюка какая-то анонимку написала... запретили, представляешь?!. Ой, да бежим же скорей, он же может с собой что-нибудь сотворить!..
Я запрыгал за ней, старец - за нами.
Во дворе, окружённый толпой, стоял Баскетболист с топором в руке. Судя по его поведению, он был абсолютно пьян.
- Вы имеете на него влияние, пожалуйста, пожалуйста!.. - затеребил меня главврач, невесть как оказавшийся рядом. - Он же грозится сам себе ногу оттяпать! Только этого мне...
- Не подходи!! - рявкнул Баскетболист, увидев меня. Главврач за спиной пробормотал что-то по-латыни, прозвучавшее очень знакомо.
К счастью, я могу приземлиться на толчковую ногу. Я бросил костыли, оттолкнулся что было сил, прыгнул и повис на нём, стараясь вывернуть руку с топором; мы упали вместе. Он дохнул мне в лицо отчаянием и спиртом, но я не смог разобрать его слов, потому что на нас уже навалились, и кто-то так наступил на мою сломанную ногу, что у меня перед глазами всё пошло вразнос...