Как-то, братцы, пригласила меня бывшая институтка понежиться с нею вместе под южным ласковым солнцем... да не где-либо, а в Сочах. Скучно ей, видите ль, одной курортничать.
Уж я ей и так и эдак, мол, в лес дров, дорогая, не возят, дескать, там и без меня мужичков, аки грязи - на любой вкус. Выбирай только... Хочешь чёрненького массажиста-негритёнка, пожалуйста; желаешь, таки - мулата. И с обоими, де, не соскучишься - развлекут... Зачем, скажите, наш люд мчится на Юга... Да удовлетворить природную свою потребность и быть тогда заряжённым на весь год... Вот, дескать, расслабишься и вернёшься умиротворённой, а сказочников то везде хватает.
-Только с тобой!-дрындит, да трындит своё сердцеедка.-И ни с кем более...
Либо, действительно, зауважала меня, то ли стала полюбливать... или просто гормоны у шалуньи с третьим полным размером глаз, с прищуром, забаловали. В общем, попался я, что тебе щука на блесну.
-Молода ль... подружка?-спросите.
-Та... откель мне знать! Считать то нужно!... Высчитывать... Порхает то она - дай Бог летать каждой нашей гимнасточке в Рио... Судя по поступкам и реакции, таки голубка легкокрылая... Эта девица порхнёт до Небесной Канцелярии, не задерживаясь и в Чистилище. Ах, дьяволица, какова же у неё тазобедренная композиция! А... производственные спереди неё мощности, я вам скажу.... А тело... Оно таки лоснилось, словно было покрыто сливочным кремом с шоколадом.
Н-да, уж... Пардон-с...
Слюной бы не захлебнуться.
А вот сколь годков - не знаю. Помнится, когда праздновали её День рождения, то на торте была кремом писана круглая дата - "Восемнадцать лет, триста двадцать пять месяцев!"... Сами считайте... Для меня, гуманитария, к примеру, затруднительно, ибо я не счетовод! Да и счёты где-то бабкины, на коих я с горы ещё октябрёнком катался, пылятся, не отыскать сразу.
Скажу одно, что с каждой минутой знакомства с хмельной подружкой, возникало ощущение, что я окончил философский факультет. В общем, без глубоких знаний математики и философии, с нею никак не сдружиться... Мыслитель ей всегда нужен для общения, Кентавр в ложе... и стихотворец на прогулках для развлечения, а не чёрт те кто из зануд-старообрядцев с улицы.
А я всё решался ехать - не ехать, ибо знавал, что не простая она дева, а дымный порох в китайской петарде - рванёт... таки не знаешь когда, куда и как полетит.
-Ох, и хитра же, бестия! Взять на период бархатного сезона дружка себе в аренду - не каждая и сообразит!... Что же это, братья, получается. Выходит, что они со своей мамашей меня купили... А как же глубокий их внутренний мир! Боже, а не всё ли мне равно!... Да пусть заласкает хоть волна морская, хоть амазонка заморская! Выдюжу, чай не утопну в объятиях последней.
Как говорила моя бабаня Нюра, вспоминая погибшего на фронте деда.
-Кто-то едет в страны третьего мира, дабы присмотреть покорную для себя рабыню!... Кто-то пускается в чёс по провинциям, желая где-то в глуши Бурятии отыскать себе юную красотку. Кто - по санаториям. Кто - по курортам. Правило у них, кобелей клятых, одно - женщину все они хотят покрасившее!
Вот и пойми их, этих баб... Говорила одно, что муж её ходок был по солдаткам, да подружкам, а верность, скажи, хранила своему Фёдору всю, и не совсем сладкую, жизнь.
Главное, не спросив меня, мамка Иры, вишь, так решила. Матушка, видите ль, усмотрела во мне её Ангела-хранителя. Ну, не смешно ли... Девочка и сама широка в кости, уж... за кого-кого, а за себя то постоит и глубокий след своих коготков на лице ворога своего обязательно оставит. Её кулачками не только орехи грецкие колоть.
А ведь посмотришь на неё издали, таки тростиночка - нежнее всех саратовских берёзок...
Боязно было и словцо то ей, иной раз, поперёк молвить, а коль ещё и по попке шлёпнешь, так эта милейшая трындычиха врубит на полную громкость свою болтушку, руки в боки, и - вот она... спесь и гордость русская: постоит не только за народ Всея Рассеи-матушки, но, при случае, и за иноверцев, братьев-бурят, с кем она разрезом глаз уж... очень схожа.
Ну, раз матушка её оказала мне доверие, всучив ещё и кругленькую на отдых сумму, то охваченный чувством благодарности, решил я тогда, соплеменники, рвануть с дочей её на Юга. Всем понятно, что отдыхать - не вкалывать на Монарха и его команду по вертикали - до низов самых...
Однако, решиться и рвануть - это такие, скажу вам, разные понятия, как небо и земля, леса и поля, город и деревня, как тёща и... любвеобильная соседка Тамара.
Без особой, надо заметить, помпы согласился-таки я составить пылкой и решительной зазнобе весёлую компанию... Ну, а коль время есть, почто бы с нею и не проветриться: остра на язык, с хорошим чувством юмора, богатством фантазии, с которой никогда не соскучишься, в пучине моря не сгинешь, но вот горюшка вдоволь хватишь...
Ведь Иришка всегда была из тех дам, кои постоянно находятся в поисках любви и перемен в личной жизни; ну, а в конкурсе на ширину улыбки, эта женщина-тайфун обошла бы меня вперёд - на целый корпус.
А вот, и день отъезда...
До посадки решили коротать время прямо в вокзале на скамье... Сидим парой, словно кулик, да гагара... Ничто в тот день нас не печалило, а гороскоп Глобы предсказывал удачный экскурс. Сидели мы без каких-либо поползновений друг к другу. В голову резко ударял волшебный аромат духов Иришки, волос, тела, что чувствовался уже прилив не только волны моря, но и полового энтузиазма.
Билеты на руках, кладь в ногах, смотрели лишь на мониторы своих смартфонов.
Здесь бы, завершая сказку, и закончить повествование, нежели бы только знать всё наперёд, чтоб не оконфузиться так, как тогда я опростоволосился, оказавшись в смешном и глупом положении... Лучше бы мне тогда молодым отойти с голода к Сатане на Небеса, чем зрить ту ослепительную Иришку - в гневе...
Однако, каждый из нас имеет право умереть, но не обязан.
А ведь вся моя беда тогда только и заключалась в том, что я, граждане, не вовремя, проголодался. Всё шло просто идеально, но когда у меня засосало под ложечкой, то я ту же секунду достал из своей дорожной сумки пакет с пирожками с морковкой.
-Это откулича же, любовничек мой, у тебя пирожки такие румяные, да сытные? Где добился то ты их, коль от меня даже по нужде не отходил?-спросила хищной птицей, да с ехидцей, любопытная подружка.
Видя в глазах моей спутницы вспыхнувший огонь недоверия и непонимания, я сразу понял, что что-то пошло у нас с возлюбленной не так... И заплакала в душе моей тихо скрипка, а в воздушном пространстве Саратова слышались уже несмолкаемые удары шаманов в бубен.
Дай тогда штык в руки возбуждённой в запале дивчине с её необузданным темпераментом и фантазией, так она и переворот бы устроила на территории мегаполиса и на здании Губернатора все увидели красное полотнище ЦК КПСС с портретом Зюганова.
Мне бы тогда не мельтешить и не вошкаться, а проявить к нашим отношениям осторожность, смекалку, чуткость и сказать ей, что закупил, мол, те пирожки в дорогу в кафетерии "Ступак и горячие плюшки"... чтоб не заглядывать в пыльные придорожные палатки за шашлыком и шаурмой, так как брезгун я с детства. И доказать бы ей, что каждый раз, видя откормленных сзади тех торговых точек собачек, ростом - с годовалого телка на привязи, чёрт те что тогда, до отрыжки, в голову не взбредёт.
-Супружница!-бухтел я.-Хлопотала, напекла, положив с собой пирожки мои любимые, дабы и в дороге не проголодался, и в ресторан лишний раз не шастал.-Угощайся!-предложил я откушать своей спутнице.-Голод то не тётка... Вот, вовремя, и пирожки нам сгодились.
Зазнобушку таки передёрнуло от моей наглости.
-Шас!-Бегу, аж... падаю!-Что же это ты мне предлагаешь - пёс, ты этакий!.. Вместо того, чтоб в ресторан сводить, он пирожками и морковью хочет набить моё чрево. Давись ты сам своими пампушками! Не забудь жене поклон передать и привет от меня!-несправедливо "благодарила" меня чем-то недовольная фря. И, одёрнув юбчонку, повела недобрым глазом и отстригла так, что даже неприятно с желудком моим сталось, и мурашки, прямо - по ляжкам.
-Ёкарный бабай!-озарило, внезапно, что я кретин...
Но слово - не воробей... Молот Гнева женского настиг меня, братцы... Что тогда началось... можно сравнить лишь с извержением вулкана Везувий. Это был незабываемый всплеск неуправляемой энергии трёхочковой кобры... Не гоже, девчонки, тратить такую неуёмную страсть и энергию... и где - на вокзале.
Стыдно мне, братцы, стало тогда, будто я украл пирожки у слепой, которая присела тогда рядом с нами... Ох, и стыдно же! Словно я в майке-алкоголичке собирал пустые бутылки для сдачи на пропитание себе, в полностью забитом пассажирами, автовокзале. Что тут поделаешь, коль не обладаю я даром предвидения, который проявляется не у каждого... в критический для нас момент.
Смотрел я с грустью, как Иришка, забрав свою сумку, тут же проследовала к кассе, где и... поменяла билет на совершенно другой, только ей известный, маршрут. Отговаривать же эту балованную вниманием общества и мужичков даму от безрассудного поступка, что разубеждать голубя, стоящего на подоконнике, от суицида. Всё одно порхнёт в другое гнездо - к лучшей для себя жизни...
-Матерь Божья!... Вот так отдохнул... Вот так поплавал, загорел. Ну, не стервочка ли, настырная... Ну, не стерва ли, ревнивая!-оправдывался я перед соседями по лавке.-Как только что хорошее задумаешь, то непременно насмешишь соседку Тамару. Как только на Юга соберёшься, то каждой фурии обязательно - разбередить чувствительную и легкоранимую от обиды душу мою светлую...
-Поищи-ка... другую, такую, дуру!-фонтанировала Иришка злобой на меня, прабабку мою Ненилу и на всех, ожидающих автобусов, пассажиров. На всех нас, и обступившую толпу, просто сошёл водопад женской ненависти.
-Всё!-думаю.-И родился не с той я ноги... и ноне, видимо, являюсь клиентом похоронного бюро - "Бесово отродье"...
Слушая тираду, доносившуюся до меня и сочувствующего мне окружения, я многое тогда узнал о себе... Оказывается, я склонен к типам, не совсем традиционной ориентации, да с плохим ещё зрением. Услышал новые подробности о каких-то, неизвестных мне, интимных отношениях с овощем, вроде волгоградской тыквы.
Ёлы-палы!... А ещё я был назван позором нации, отбросом общества, и прочее... прочее... прочее. И вот, когда она уже перешла к части, в которой выражала мнение о моих родичах, которые воспитали такого жлоба, я не выдюжил. Плиз!... Не было времени членораздельно излагать суть проблемы, да и кто даст то мне сделать...
-Не дуркуй же! Это уже перебор, красотка! А не пошла-ка, ты, дорогуша, к чёртовой матери!... Позволь мне о тебе думать хоть лучше!-успокоил я заводную, но всё же, желанную тигрицу, которая, будто страусиными сырыми яйцами, метала в толпившийся на вокзале люд, так как все шарахались от неё, как от прокажённой.
Я то, в любом случае, пережил бы тот термоядерный женский взрыв, а вот другим, что в вокзале, ни сколь не завидовал.
И понял я... Вот он - судный день! На подводной лодке и то куда спокойнее было... Казалось, что уже не ждать от подружки никаких сюрпризов, но они не желали её покидать. Мыслилось ли мне, что после оных томительных ожиданий, не придётся уже и сполоснуть свою задницу в море...
Подружка же моя полчаса, кряду, несла какую-то околесицу и чушь, а закончив меня распекать, по-английски покинула и меня... и этот чёртов автовокзал. Вот тебе и благоприятный день... Язык бы подрезать, да тупым ресторанным ножом, тому Пашке Глобе, дабы отвечал за свои лживые прогнозы.
Находясь в духовном плену, подумал тогда я, обдумал... и решил отобедать наедине с самим собой, заказав лоточнице кофе. Не с голода же мне пухнуть... не палец же сосать грязный, не кормить же домашними пирожками кобелей бродячих. Взял я пирожок, который с морковью, и со звериным аппетитом принялся уничтожать его в утробе.
Вкусно то как... не поверите. Сразу и настроение появилась - ухмыльнуться, силушка вернулась - кинуть ногу на ногу... покраснеть лицом и шеей.
Оказалось, что подруженька моя не все ещё дела на вокзале переделала, не успокоилась... Завидев издали, с каким удовольствием я уплетаю за обе щёки домашние пирожки с морковкой, решила ещё и напакостить напоследок. Выхватив из рук моих пакет с едой, и... не придумав более страшного для меня судилища, бросила его в урну и ушла от меня походкой холодной... океанской рыбины, что мне ныне только и помнится.
Бросить то она бросила, да пакет с пирожками не долетел до мусорки по вине собаки, сопровождавшей в дороге слепую тётку. Унюхав в полёте свежеиспечённые пирожки, вечно голодный пёс-поводырь Бобик, совершив сальто в полёте, схватил на лету добычу, и будто слюну, разом сглотнул его, пометив, заодно, и территорию. Инстинкт - великая сила.
-И куда,-скажи,-только эта то прётся? Здесь, зрячим и здоровым то трудно переезд переносить, а эта, слепая, под ногами только всем мешается.
Сглотнуть то, кобелино, сглотнул, да в прыжке опрокинул кошёлку с продуктами своей слепой хозяйки, из которой выпали два батона копчёной колбасы.
Их то кобель и кинулся уничтожать, завалив, к тому же, на бетон и свою любимую хозяйку. Даме хотел было помочь один дрищ со стороны. Куда уж... он, доходяга, полез, Господи! Уж, не красовался бы перед честным людом, чисто брачующийся фазан.
Желание же у него пропало в ту секунду, когда он увидел оскал той псины с острыми клыками, добела начищенных "Блендамедом"... Струхнёшь, пожалуй, ибо у страха глазищи - ого-го... К тому же, когда на тебя летят двадцать волосатых кг с мордой быка-осеменителя, разинутой пастью гиппопотама, да ещё и с клацающими кабаньими бивнями.
Тогда-то и задвигали пассажиры на скамьях свои многоразмерные задницы, не зная где и как их примостить, чтоб под горячую руку спорящих сторон не попасть.
Ужас изобразился на фасаде лица моего... Но этот ужас был ничто против негодования, кое овладело моей слепой соседкой.
-Колбаса!... Колбаска!-завопила слепая, схожая с мокрой крысой и в постели, видимо, радикалка. Вопль был такой силы, будто у неё в кошёлке было всё золото правящей партии.
-Бог мой!-удивился я.-Граждане! Глядите-ка, диво чудное, глазоньки прорезались!... Дык, она такая же слепая, как я марсианин! Она лучше всех нас видит!-крикнул я, разоблачая мошенницу.
Дальше - больше... Лучше бы она не только слепой, но и немой была, так как вторая, более визгливая половина пассажиров вокзала, находившаяся в хмельном угаре второго этажа - в кафе, мгновенно отреагировала на дикие вопли не совсем здоровой на голову транзитницы.
Это было подобно концу света.
Добродушный народ Заволжья, видя, что какой-то прыщ кочетом наседает на убогую, обижая её, и крайне истощённую собачонку, стал бросать со всех тарелок кобелю куски мяса, котлеты и даже бананы, используя для смягчения последствий глупых выходок - отборный, классический мат, похожий на льющуюся музыку любви. Наконец-то, я увидел счастливых наверху людей, но трезвых среди них не наблюдалось...
Во всём виновата суматоха... Вокзал ревел, как прибой, накатываясь и откатываясь волнами, качаясь справа-налево, слева-направо... Всё меньше было чудес, всё больше предсказуемости. Какова же прелесть, когда в папиросных облаках, всем в этом хаосе солировал затейник разговорного жанра.
Только полисменам удалось предотвратить беспорядок и не сделать из первого этажа автовокзала мусорную городскую свалку...
А что, собственно, произошло тогда со мной, нам, мужикам, верно, никогда не понять... Ужель бывает такая неприязнь... и за что. За то, что я из добрых побуждений и намерений желал угостить Иришку настоящими пирожками с морковкой. Ну... не питаться же с частных лотков безвкусицей с какой-нибудь собачьей начинкой и бессрочной давностью.
Ужель ревность...
Ничего нельзя было разобрать... Какое-то беспамятство... Астрал. Пардон-с, но даже мой организм тогда порядком струхнул, заявив о себе, что в нём слишком много влаги и пришла пора валить в нужник вокзала, чтобы хоть на время там потеряться.
Никакого щенячьего восторга и радостной приподнятости я уже не испытывал. Хотел я тогда махнуть на море. Рукой... Однако, отойдя от стресса, я решил тогда один отдохнуть. И хорошо, замечу, провёл время...
Однако, памятник тому герою отлить из бронзы и водрузить на постаменте в центре Красной Площади, кто сможет распознать душу женскую... кто может познать её непредсказуемую натуру. Знать бы тогда о поведении сказочно-чувственной зазнобы моей, я бы те пирожки, хоть с морковкой, хоть с печёнкой, хоть с вытолочками - псам бы бродячим иль в мусорку кинул.
Был ли я прав, что решился совершить вояж к морю в гордом одиночестве... Не знаю. Учитывая состояние депрессии, в котором я тогда находился, возможно... Кому не хочется хорошо гульнуть... и не осуждайте меня, ради Христа, как тритона в зоопарке... Нежели посмотреть другими глазами на всё перпендикулярно, то это также правильно, как и то, что водку, к примеру, перед баней - нельзя, а в баню после водки - можно...
И опять в действии жизненный для меня "Закон подлости!"...
Вот такая, братцы, история - мыльные сериалы отдыхают. Вот теперь и думай - несёт ли женщина нам тепло, свет и радость... А может... преждевременную старость.
Так, супружница моя, сама того не ведая, в очередной раз, наказала меня даже на таком огромном от дома расстоянии... Может ходила к какой авантюристке, где порчу навели на меня.
Однако, это, друзья, всего лишь моё приключение.
Семья - это святое... для вас.