Аннотация: А жизнь чужая - лес дремучий, споткнуться можно самому. Не нужно завидовать, ведь зависть - так черна. У каждого своя дорога, и жизнь у каждого одна!..
Праздники вроде как прошли, а настроение осталось!.. Всё вроде встало.. на места свои, а я сижу, как истукан в своих палатах и обдумываю прошедшее, рассусоливаю о несбывшемся и несбывшихся. Мысли вихрем кружат...
Кто как отмечает ныне предпраздничные дни и сами праздники...
Кому-то поляна показалась накрытой не по-новогоднему и он рванул с московской сауны в Питер самолётом Аэрофлота, да к тому же - вдрыбаган пьяным, однако, нашёл-таки там свою судьбу - свою половину, справив заодно и новоселье...
Да.. кто как бесится...
Фантазии и желания у загулявших в преддверии праздников безграничны...
Охотник Ермак - на куний след Хорёвского тракта каждый год выходит, дабы добыть за длительные выходные в российской глубинке куний воротник для своей неотразимой (в болоте) Нюше, отмораживая куньи свои органы в чистом поле, во степи широкой...
Рыбак же Голвач, вечно болеющий сучьим выменем, сбегает ежегодно ещё по темну от горячей супруги Любки - к холодной (мать её ети..) лунке. А оттуда с песней "Танцуй Хори, танцуй Европа, а у меня самая.. самая.. красивая опа!".. уже от бурды в дымину гарцует и бьёт копытом, как конь.. и через дорогу с одним щучьим хвостом - к намагниченной супругом и надушенной фермой немке. Скачет так, аж.. метровый лед под ним трещит на озере.
Дней пять опосля этого пройду ищут всем селом, а он - проныра на горячей печи соски подружке накручивает, восстанавливая форму и пышность груди после супруга, отбывшего в срочном порядке добывать чёрное золото в Надыме. (Ну не олень ли!?)
Не желал Голвач её и к коровёнкам на ферму от себя отпускать, да и самому было боязно ни с чем вертаться к своей Любане - расистке, которая не только отматерит с порога, но и натянет валенки на самые уши его - лопухи, изменив форму черепа.
Громобаб же, бросив дела в районной палате на свою тёщу.. барыню - воровку Берёзкину и напившись не по-детски, весь праздник щипал Лару свою и других гусок, вскормленных на халяву на пруду Полевом колхоза "Калининский развал!"..
Ох-хо-хо-хо!... Когда пропадает сам дух авантюризма, многим вспоминается жизнь холостяцкая.
Моей Светлости становится не по себе, нежели нежа себя в ложе, я не вижу рядом куртизанки в атласном халатике с глубоким декольте, смещённым в район так манящей - пятой точки!.. Начинаю страдать без меня ласкающей.. желанной.. сладострастной половины! И от отсутствия общения с ней - тоже!.. После таких игрищ с молодицей двадцать дней кряду - сам молодеешь, как гриб после весеннего дождя. Главное, чтобы дивчина та не любила Колю - блондина и не слушала при мне ни его охренительно надоевшей "Шарманки", ни классики прадеда российской эстрады Кобздона. Ей-ей - тошнит!..
А вот шурин мой Чернобров Санёк со своей неразлучной Любавой решили-таки на кремлёвские куранты и звёзды полюбоваться в дни предпраздничные, в метро покататься, с Ленинских гор кубарем скатиться, у Макдональдса фотографироваться на память вечную, ибо на посещение оного мани.. мани.. было жалко. В общем, столицу крупным планом рассмотреть с другого - лишь им понятного ракурса, засветиться самим, да прикупить одёжки деткам на вырост и впрок.
Рванули...
Так - отметились!..
Засветились...
До сих пор легенды о той поездке жители губернии слагают.
- Будет ужо вам здесь фильма!- говаривал сосед мой Проша. - Санёк, что шурином тебе доводится - это ещё тот фрукт, это ещё тот пижон!.. Разыграл такую пьесу в преддверии праздника и ведь без какого-либо сценария!- говаривал он моей Светлости.
Кто как находит в жизни своей вторую половину, так Санёк вроде как.. в лотерею "Золотой Ключ" Любаву выиграл.
Найти то он её нашёл, но оказалась та Любушка - редкостной.. и гадостной, к тому же, невзрачной тёткой со своими неудовлетворёнными сексуальными фантазиями и амбициями. (Гореть ей, видимо, в вулканическом огне за ейный обман!)
Как почнёт бывало охаживать супруга ухватом за неисполнение мужниных обязанностей, за выпивку, либо речи какие непотребные.. для неё пакостные - всем соседям в тягость - перепонки рвутся.. и даже у перелётных над селением птиц!..
Ну, не утырок ли!?.. Это ж.. какую дырищу в башке надобно иметь, чтоб повестись на её разводы, что она брюхатая... Только потом поняв, что такое счастье их не удовлетворяет, разбежались, не пролив своей кровушки...
Оказалась она такой свиристелкой для соседей - кайло бы ей в руки. Не всё же ей люд честной обвешивать, обмеривать, да обсчитывать, ведь с воздуха деньги делала многие годы. Скорее мужлан какой тройню родит, нежели её обманет.
А злости, скажет вам каждый встречный в деревеньке той, как у южноамериканской акулы. Иной раз на покупателя так рявкнет - аж.. лошади глухие оборачиваются в стойле - и это в километре от её торговой лавки!?.. Иногда приглашала она в гости знакомых и родных, однако, посмей - войди, попробуй навести её, коль на входной двери во двор дома вывеска, на которой яркими буквами выведено: "Ахтунг! Ахтунг! Злюкен собакен! Яйца клац.. клац.. клац!".. И морда голодного пса нарисована... Приснится - вздрагивать год будешь.. и на любимой тоже!..
В селении молвили, что это не женщина, а настоящая ехидна - вамп... Имея чёрный пояс верности, она ещё при совместной жизни воспылала.. страстью к бывшему секретарю Райкома Разпёкину-вору в законе. Зашевелилась, видимо, яйцеклетка в Марианской впадине. .. И стала она при его покровительстве предприимчивой в районе бизнес - бабой. У неё во лбу загоралась ненасытная звезда, кою ни погасить, ни выковырнуть было невозможно.
Нежели и представляет ныне эта куропатка из себя какую ценность, то только - для зверинца в зоопарке. Только она - лебедь там белая, как никто из других особей, а остальные для неё - быдло!.. А попробуй-ка, вымолви, что она претендентка на премию Дарвина - Царство тогда всем Небесное!..
Почему Разпёкин возжелал и вожделел именно эту зазнобу - для всех до сих пор загадка. Ведь грудки у неё - не "два танка", как у её соседки Дерябиной, а а-ля "Два дверных звонка!".. Такая грудь не прокормила бы в голодный год саму Любушку.
Красивее я видел в архиве только одну на неё похожую - это Крупская Надюха, кою в мавзолее не уложили рядом с телом Антихриста, несмотря на её тайную прихоть!.. А всё же соблазнила Любава чем-то ворюгу, а потому и сумела скопить для поездки кое-какой капиталец на Москву... Да и сами они с Саньком лет пять откладывали денежку, чтоб исполнить свою давнюю и заветную мечту.
И вот под Новый Год...
Москва!..
Она слезам не верит...
Звонят колокола!..
Закупила Любава тряпочек, обувки, парфюм, сувениры для шефа, который вовремя ускрёбся от уголовного преследования и наказания, но до последнего помогал возлюбленной. В пять огромных баулов кое-как всё сложили.. утрамбовали.. упаковали. Купила по ошибке даже бабу надувную, кою впарили ей ушлые бабуси - москвички холёные. Приобрела на Черкизоне всё, что глазоньки ненасытные видели и душенька её жаждала; довольными и счастливыми порулили они на вокзал, а далее - "Трепещи деревня - горожане едут!".. Билеты купили, рады - радёшеньки...
Твою в качель!.. Заглянула на Казанском наша мадам Черноброва в кошель свой, а там ещё пять тысяч как на грех скрылись от её очей ненасытных. Ну, не домой же их везти - ненароком выгребут попутчики, али Санёк профукает по дороге, да и не каждый же год в столице бывают!..
Зря она заглянула туда.. зря...
- Гляди за вещами! Отойду я - телефонку куплю я сыно!- сказала она, смотря в трезвый глаз своего суженого. И быстренько покинула вокзал, чем совершила фатальную ошибку.
Зря она тогда ушла.. зря...
Сидит Санёк час.. сидит другой - не отойти же.. даже по малой нужде!..
Вот тут - то и нашла его тележка, гружёная ящиками с пивом, ведомая громилой - носильщиком, которого и в лесу то страшно встретить, не токмо на вокзале - приюте мошенников московских, босяков и проституток...
- Ноги.. ноги! Мать вашу!.. Сторонись... Задавлю на хрен!- орал детина, зыркая наглыми своими бельмами по сторонам, выискивая очередную вокзальную для себя жертву...
Надо же такому случиться - Санёк попал в его объектив, Попал Санёк - на кукан - куканище, не сорваться...
И вот, когда наряжались ёлки, закупалась шампань, делались причёски а-ля "Жанна Агузарова", массажировались и парились тела в Сандунах, Чернобров решил бухнуть... И это тогда, когда влюблённые, вдыхая мандариновый аромат, испепеляли и пожирали взглядом тайно друг друга, готовились к новогодним ночным игрищам, а на корпоративах девчушки складывали уже рифмы - пели под караоке, раздеваясь без стеснения, а потом ласкали и ублажали своих шефов.
Ну, конечно же, зря... Нельзя было опережать события, а ожидать поезда и не бежать впереди локомотива, а слушать не только вокзальные байки, басни, предсказания Глобы, да свою голову, а надобно было ещё проникнуться духом экономии своей Любавы. Какая б.. она не была - она женщина.. хоть на опохмелку не даст стерва и ста рублей...
И прежде чем дерябнуть пивка, так подумал бы дурашка, что сие действо для семьи может обернуться катастрофой. Надрать бы ему в тот час задницу. Так нечем было ему тогда думать - лучше б.. уж.. дома ему сидеть, да икебаной заниматься иль мамкины непутёвые сказки, матюгами подслащенные, слушать...
Но тогда он поймал такой кайф, блаженство и облегчение, какого не испытывают, верно, подводники по возвращении с дальнего похода.
В церковно-приходских школах в прабабкины времена практиковалось палочное воспитание. Кому это навредило!?..
Никому...
Что толку-то от того, что телес шурина моего - Санька не касался отцовский ремень; всё детство его тётёшкали, всё тётёшкали... Вот добаловались - теперь его сожительницы плоды их воспитания пожинают. Всю жизнь просидел на шее родственных душ, свесив лапти сорок седьмого размера до - землицы, а случилось работать, так за год поменял столько мест работы, сколь его родной дядя - мордвин за всю свою жизнь не сменил.
Его головку надобно было малость лечить ещё в детсадовском возрасте через филейную часть и розгами.. розгами со спины до самого копчика.. со спины до копчика, а его всё опекали, да баловали пряником шоколадным. Шоколадного обёртывания ему лишь недоставало...
Соседу моему Проклу сколько помнится - в дело и не в дело доставалось от отца Патрикея, будто и не родной он ему вовсе был. Так сёк Прошку, что мне его жаль было; иногда даже я своим хилым тельцем бросался на руку изверга и защищал друга от побоев; ведь отец хлестал чем ни попадя его за каждую мелочь, за каждую провинность; да по любому поводу колачивал. Получит двойку в школе - порка. Взгляд на заблудившуюся козу изподлобья - розги. Не вовремя от знакомой девчушки - хохлушки возвернулся - ремень. И всё это длилось, практически, до его совершеннолетия.
И что можно было всем думать!?..
- Подрастёт - смерть Патрикею!- глаголили уста всего деревенского люда...
Так вырос и возмужал Прокл Патрикеевич - респект и почтение сына к родному папа и ничего более...
Последний раз и я встречался с этим суровым воспитателем, который к тому же был и моим отцом, но отцом - крёстным.
Крестил меня отец Патрикей.. да уж.. не в три ли месяца от рождения - в год Тузика, а главное - на День Святых мучеников и исповедников Гурия, Самона и Авива; событие, приходящееся на День празднования Казанской иконы Божьей Матери! Всегда я всем о том памятном событии упоминаю. Хотя.. какого хрена я мог о том помнить в три месяца отроду, когда явилось моё Сиятельство на свет Божий!..
Сын купал своего родителя в ванной и укладывал в кровать спать, как малое дитятко. Не мог верить в то, что видел своими очами... Его Сиятельство был сражён таким трепетным вниманием сына Прошки к своему отцу - тирану. Но то было сугубо личное мнение Сиятельства, но не мнение любящего сына. Проша правильно понимал традиционное, исконно - русское отцово воспитание.
И вообще, попробовал бы в то время кто-либо из нас - детворы завернуть при матушке трёхэтажным, так получил бы леща тем, что было у той под рукой. А у Черноброва же - это было в порядке вещей.
Интеллекта у этого трутня с рождения в мякинной башке - ноль, ко всему - паранойя.
Да нет, всё - это притворство. Только лень обуяла его, не желая покидать и ныне. Это надо же так избаловать его, что будучи уже взросленьким, из подгузников выползший, сгущённое молоко не пил до той поры, пока матушка не давала ему шоколада с грецкими орехами и только в блестящей целостной обёртке... И никак иначе... Шоколад не успевала переваривать полностью его утроба.
Подзатыльников бы ему, а лучше кнутом изнеженную шкурку нужно было снимать - это самый действенный.. традиционный и верный способ передачи информации от прадедов к младому поколению непосредственно. Либо Драцену надо было держать в горшке на подоконнике, тогда бы сыно был трудолюбивым.
Избалован Санёк был до того, что вместо ухода в палате больницы уже за тяжёлобольным папа, он, затариваясь на ночь "Шафраном", развлекуху в быдлячем стиле там с санитарками - Тамарками устраивал в присутствии родственника. Этот эгоист радовал, да баловал самого себя - любимого, да свою ненасытную утробу. Вот те.. и наследничек!.. Мать его.. хрестиком!..
Не дай Бог никому оказаться в подобном положении и в тяжёлом состоянии, когда любимый сынок на твоих глазах хлыщет всю ноченьку шафран и накуривает "Приму" в палате. Видимо, водицы из копытца всё-таки обпился на стадии взросления с ведома своей матушки - козы...
Вот вам и разница в воспитании... Нет, трудного детства у Санька не было. Он был приспособленцем, но не приспособлен к жизни - совершенно не ориентировался в пространстве и во времени. И к чему тогда баловство, нежели из таких вырастают жлобы, да теплолюбивые сухофрукты.
Расстался резко он тогда на вокзале с памятью своей, чего так ожидали носильщики с бульдожьими небритыми мордами и их незаменимые доброхоты и заступники - полицаи вокзальные, готовые кусок от пирога чужого оттяпать любым испытанным ими способом.
И когда мощные децибелы громкоговорителя подбросили Санька над скамьёй - его спящий мозг от клофелина понял, что нужно стреляться, а потому требовал соседей по скамье оказать помощь и добить его, чтобы избавить от нечеловеческих страданий при встрече с родной и неотразимой.
Как настоящий мужчина, сдерживая рыдания, он прощался с челночными баулами и бесценными в них вещами, вместо того, чтоб обдуманно и спокойно подать челобитную Правителю или депутату какому народному.
А ведь мог запросто заработать и на билет в лавке торговой, либо на паперти место застолбить, перевязав свою бестолковку. Выкинуть ручонку свою просящую вперёд и перекрыть ею на хрен дорогу гулёнам - москвичам. Всего то и надобно было на его месте - обворожить.. завоевать.. покорить их своей дерзостью и бабло в кармане, и Саратов стал бы ближе...
Но посмотрел, что из зеркала на него с укором смотрел обросший пожилой китаец, застонал.. заохал.. и как раненый бизон с оскалом тигра метнулся к полицаям вокзала за защитой и помощью. Проорал что-то, побелел и затрясся...
- Что мы тут хвостом стучим!?- заорал на него полицай с оконца.
Напугал слонов - бездельников голой мухой!.. Лишь неимоверной силы поднял сквозняк, от которого их картузы форменные полетели в широко распахнутые двери, на перрон и под вагоны.
И пробило их на юмор!.. Стали они реально издевательски над ним и куражиться. Вот бы тех полицаев вкупе с ворюгами - носильщиками, да в лес таёжный - на его вырубку. Развели ручонками лишь те менты аттестованные и отправили деморализованного лоха - буяна за МКАД...
Всё! Кони в бубликах!- сказал, паникуя Санёк.- А за что собственно произошло!?- вопрошал супостатов Чернобров.
- Отдохни!- только и ответили ему.
Ну и было, что в пылу бормотал терпила под нос эскимосские заклинания, басурманские исповеди, шумел по-чухонски, призывая люд к отысканию и наказанию ворогов, чем мог разбудить небольшой погост или вызвать на штат Теннесси ураган, ледяной дождь, смог, смерч, цунами и другие какие катастрофические для Америки последствия.
А тогда вошла на вокзал Сашкина жёнушка, звёзды посыпались из глаз - открывшаяся её глазам картина вызывала сложные чувства... Ни Санька нет, ни набитых баулов, ни разбитого даже корыта... Вспомнила она о чёрном пауке, что приводит к беде; о тёмно-серой московской облачности, о грозовых снеговых облаках, встретивших степных жителей и о нехорошем предчувствии её пред тем мучавшем.
-Дева Мария!- только и обронила бледная спирохета с совершенно пустыми глазами, окатив ушатом высокосортного презрения разношёрстный вокзальный люд.
Короче - Армагеддон полнейший!.. Ситуация была критической, это был ужаснейший день в её жизни, но плакать не стала. Как пришло всё к ней - так и ушло!..
А то Господь не знает, кого и как наказать!?..
Знает!..
И наказание то - неизбежно...
- Гореть вам всем в аду!- крикнула уже с подножки вагона эта гадюка с острой подливкой всей присутствующей на перроне публике. Сделала прощальный реверанс, помахав всем ручкой. И плюнув на Санька - недоумка, на утраченное имущество и на всю Московию, в гордом одиночестве.. и одной авоськой в руке тронулась эта расторопная курица в путь далёкий - на деревню, в Хори.
И тут же глаза провожающих поезд самым натуральным образом полезли на лоб от поступков и высказываний этой чудачки - пассажирки.
- Да чтоб тебе шмель в рот влетел и впился в твой поганый язык без костей! Да чтоб арбуз тебе в ресторане гнилой попался! Чтоб грибами тебе ядовитыми тровануться! - выслушала завядшая фиалка с лимонным видом всё это от провожающих поезд в дальний путь.
Принятое решение об отъезде возможно и было верным с её точки зрения, но только не тогда... Ведь бросила своего родственника на съедение волчьей стае московской. А так как о Луне Санёк мало, что слышал, а ориентироваться по звёздам не умел, то чуть не сгинул со своею головой чугунной на чужбине. Паспорт и деньги у супруги... У бедолаги осталось только то, что на нём было из одежды и куча суицидальных мыслей.
Так и встретил со стрижкой под ноль он Год коварной Змеюки, ползая, как голодный лев в зоопарке по вокзальным лавкам, принимая милостыню от транзит - пассажиров, но зато не где-либо, а в самой Златоглавой. И вроде не стукнутый, а самостоятельно не мог выбраться он из столицы.
Хрен ли - дальше дома не ездил, краше Любки не видал!.. По всей видимости - свинкой в детстве болел или куриной слепотой, раз ветер в его башке. А ведь стоило лишь подойти к людям с дружелюбной улыбкой и безумным взглядом дебила и пожалуйста - беги в кассу.
Едрёна вошь! Ужель так трудно изобразить слегка контуженного дауна! Зрелище не для слабонервных и достаточно угнетающее для неподготовленных людей, но зато приносящее аферюгам огромные бабки.
Да это же так просто, как с крыльца пьяным свалиться.
Правильно же говорят - подари папке руки, а мамке мозги, чтоб она думала и за пьяного своего суженого. В их же семье только одну голову мысли, верно, посещали - собачью, ибо лишь она с полной ответственностью охраняла и придомовую их территорию, свою конуру и, конечно же, баранью голову, у соседей стыренную со двора и закопанную надысь в сугробе.
Чернобров же, как бракованная монета - ни дать, ни взять. К чему жизнь такая - не понять.
Но либо Всевышний сжалился над бедолагой, либо Змея какая подколодная помогла, посадив его на поезд до родных Хорей, иначе бы он запаршивел совсем в одиночестве и от безысходности на вокзале. Но остался невредим Чернобров Санёк и встретился с родной мама - сказочницей.
Вот такое небольшое шоу устроил в новом году он для отдельно взятой матушки.. в отдельно описанном регионе.
- Всё! Полный урюк!- заявил после этого случая ей сыно.
И совсем эмигрировал из семьи от некогда любимой своей хищницы - Любавы. Бывает такая любовь, что лучше взойти на эшафот!.. Нашёл-таки... свил Чернобров ныне гнёздышко где-то на стороне. Сожительствует... А теперь он весь из себя! Хрен ли - не женат!.. Гуляет - добра наживает, чего и всем в новом году желает!..
Ночь!.. Заканчиваю - ведь впереди ещё Крещение!.. Нужно плавки купить новые - ведь скоро в купель со Святой водой!.. Да коньяка.. числом поболее, ценою подешевле - не мёрзнуть же!..