|
|
||
Пусть сила мысли воссияет звездой во мгле предутрия предтечею рассвета, началом пробуждения сознания в себе самом и светлом единении со всеми, кто идет навстречу Солнцу! | ||
2. Школа Восхожденья
Всему свой срок - смеяться и грустить, зелёной порослью шуметь иль зрелостью налиться, стремиться вниз или свободно взвиться, родиться вновь иль благостно почить. Коли всмотреться повнимательней в святую книгу жизни, которая вокруг бушует и кипит - восходами - закатами, приливами - отливами, убогими - богатыми, уснувшими, распятыми и теми, кто не спит, приходит осознание и ясно-понимание того, что всё колеблется, вращается и вертится, а время, словно реченька - эпохами течёт - сквозь радость и страдание, забвение - признание, и жизни тропка стелется, теряется, виднеется - к подножью Восхождения, годам ведя учёт. Природа осенью блаженно подведя итог, на зиму всё же замирает, но в сон войдя не умирает, чтобы весной от долгой спячки возродиться - зелёною листвой преобразиться, дождями - к лету на порог. Как птицы улетают от зимы, чтобы вернуться радостно весною - последней осенью прощаемся и мы, кружа торжественно над милою Землёю, вновь отправляемся в далёкий звёздный путь, чтоб навестить свои мечты в мирах сияний и возвращаемся весной в свой сад земной, не ведая границ и расстояний.
Всем праведно творящим светлые мечты, откроет двери радостное царство - небесное, святое Господь-дарство, как дорогому гостю в утешенье, где отдохнув от значимых трудов, к истокам возвратятся вновь домой, в свой светлый долгожданный Рай земной, готовясь к новому святому Восхожденью.
Любить учитесь, верить и мечтать, чтобы в мирах - творить, вершить, летать, ведь все мы созданы из Вечности частиц для умноженья радости и счастья, а тот, кто верит временности дней, не видя лебединых кораблей, которые не ведают границ - находится у времени во власти. И связанный конечностью пути, уверовав во временные роли, не может до конца себя найти, ведь у него он ходит под контролем. Дорогой Вечности с зарёю на Восток, где ждёт эпоха сказок и чудес, где мы уйдём в волшебный светлый лес от власти ограниченных систем, когда познав сполна весь свой урок, увидим просветление небес и больше не прельстит нас хитрый бес - дорогой в никуда и насовсем.
В познании истины, читая между строк, в чреде однообразных новостей, чтоб разглядеть незримый свой порок - учиться нужно только у детей. Они ещё достаточно чисты, ещё заметен их душевный свет, рождая свои дивные мечты, не тяготясь наплывом лживых лет. Им помогают двигаться вперёд их маленькие детские удачи, и вновь мечты готовятся на взлёт, не думая, что может быть иначе. Они не думают, что в мире счастья нет, для них не горе, что опять пришла зима, ведь в том, что есть само пречистый свет - отсутствует всё горе от ума.
Но двигаясь чредою серых дней, и с каждым днём быстрей и дольше - всё меньше света и огней, ума становится всё больше. И в день, когда вы силою ума душою окончательно уснёте - наступит настоящая зима в мечтаний ваших пламенном полёте.
Когда же вдруг сквозь боль и жизненную грязь нахлынет благость чудных озарений - не знаем мы, что это лишь мечта сбылась, запущенная в детстве без сомнений, когда нам мама напевала песню, души оберегая чистоту, тех дивных строк нектар чудесный питал святую, светлую мечту.
О, светлая, чистая песня - елейная благость для жаждущих, страждущих душ, могучий источник простых и всемудрых божественных сил, что дремлют до срока и каждый их носит в себе, кто в сердце хранит свой небесный всеблагий огонь. Я ждал своё время, когда вдруг внутри запылала свеча среди стуж, освещая мой путь светом дальних незримых светил, гармонией песен, когда я всё шёл по траве, а Любовь мне ткала мою крепкую светлую бронь.
Теперь я шёл к Восходу не один лесными тропами с командою своей, звезда надежды всё светила нам с небес, несла корабль времени река, и в школе воспитания мужчин, чтоб стать немного чище и живей - нам предлагал испить чудесный лес - живой воды лесного родника. Стремясь к пречистой гавани чудес, я нёс заряд строкой бумажных лент, держа как автомат наперевес - святыми струнами звенящий инструмент. Тянуло нас, как в старый отчий дом, когда нам лес во сне шептал: "Пора", и вновь гитары чистым волшебством - живые образы рождались у костра, которые всё звали и манили волнующим величием лесов - от серой, придорожной, гиблой пыли в пустынях ядовитых городов. И разве кто-то мог нам заменить унылым стоном кандальных позолоченных цепей, церковно-колокольным перезвоном - симфонию, когда звенит ручей, гармонией своею прикасаясь к цветку, что впряден в милых волосах, и ангелы в Любви преображаясь, ей вторят всеблаженно в небесах. Тогда лишь песня благостно звучит, даря в округе всем простое счастье, когда до одури помпезно не кричит, приняв Природы светлое причастье.
В лесу нам было вместе так светло, как в храме горного, святого хрусталя, поддерживая благое тепло - движением лесного корабля. В местах божественного, благого тепла живой огонь никто да не потушит, а песня над лесами всё плыла, Любовью правя родственные души.
Мы шли вперёд, под грузом нашего балласта, в защитных одеяниях войны, играя в игры, где себя мы зрили - героями , покруче, чем в кино - лесным, бесстрашным, боевым спецназом "Астра", без страха, без упрёка, без вины; тому доверием бесхитростно платили, - кто шёл лесами с нами заодно.
Мы шли и верили, внимая командору, его простым, уверенным словам, не зная и не ведая в ту пору, что он внимает просто деревам, внимает Солнцу, звёздам, всей Вселенной - в лесной, живой, волнующей тиши и доверяет лишь Любви нетленной, что странствует глубинами души. Но в играх наших не была слышна - волнующая эта тишина. Задорный наш, горячий пыл был внешне-жёстко-однобоким, а он всё чаще говорил - о мягком, внутреннем, глубоком. И этим среди наших заводил - смущение умов производил. А были те, кто так и не открыл в морях Мечтаний свет своих Америк, и не дождавшись, тягостно сходил - на грязный, ядовитый, тёмный берег, который в ночь искусственно блистал - холодным равнодушием витрин, которыми лукаво зазывал огромный планетарный магазин, где продавали глупость на развес - в бутылках, упаковках и кульках, плодя пустых, тупеющих повес, подсчитывая прибыль "в дураках".
Прокладывая песнями маршрут - по звёздам и лесным потёртым картам, стремились мы туда, где ждут за поворотом снова приключенья, туда, куда мечты зовут - к закрытым иль непризнанным талантам, а лес высвечивал нам путь - огнём осеннего, всеблагого свеченья. И сквозь ненастья тёмных лет, наперекор пустым раздорам - мы стали видеть слабый свет и снова шли за командором. Хотя порою он для нас, благодаря речам своим пространным, был непонятен как-то враз - и от того казался в чём-то странным. Быть может потому, что (Бог всеблаг) он говорил и делал всё не так, как то, к чему нас с детства приучили и не понятно, для чего всему учили - предметами унылой чередой, пустыми знаниями в классах ворожили, увлёкшись непонятною игрой, да так, что мы решали - не решили - к какому берегу прибиться нам гурьбой, или пойти за стадом, за толпой - туда, где цель туманна и размыта, видны лишь контуры похлёбного корыта.
Не из убогих классов и не по квартирам мы открывали для себя наш новый мир единым миром, а из душистого лесного покрывала, и тем, что в воздухе невидимо витало - свободы долгожданным эликсиром.
Что же влекло нас вслед за нашим командором, и почему его нехитрым песням мы подпевали дружно хором? Быть может за собой он нас манил - заряженным огнём в карандаше, когда свечой во мраке нам светил - энтузиазм в его загадочной душе, когда мы сонные, не ведая чудес, едва раскрывши слипшиеся очи - увидели, как высветился лес в холодной, одинокой, длинной ночи.
Энтузиазм - великая энергия неравнодушных, непонятная для большинства в серой массе, но именно этот источник света освещает среду обитания на плоскости, показывая её обитателям, что действительность многомерна, и что за нарисованным очагом в каморке есть тайная, волшебная дверь, за которой струится жизнь без границ, во всём своём божественном величии, и стоит только найти ключ, чтобы осветив мрак пречистым светом, сказать на весь мир: "Я есмь"!
Наш же золотой ключик покоился на дне лесного озера, невидимый и неосязаемый, но притягивавший нас с неистовой, светлой силою, и вновь вставал лесной отряд, стремясь мечте своей навстречу.
Как долго мы бредём этим скорбным путём: падая, вставая, надеясь и отчаиваясь, но всё же идём. Имеется надежда, что наши дети будут жить лучше нас, от лживых, изношенных фраз и всех отклонений в пути - себя всё же смогут найти и сделать свой правильный выбор, увидеть свой истинный путь, который сквозь дыбы-изгибы нам вскроет глубинную суть. Однако, изредка путешествуя информационными полями теле и радиовещания - сквозь лживые, пустые обещания, слушая окрест вопиющий глас народа о том, что жизнь дороже стала и всё вокруг нас всех достало, созерцая: отрешённое пустое равнодушие всего ко всему, где торжище правд выбирает тюрьму, крикливое, надменное, убогое и тленное, желанно-вожделенное, а так же постепенное, слепое угасание самоосознания, и в личном вырождении - потерю точки зрения, к общественному мнению - слепое тяготение, к никчемнейшим наукам - сплошное нерадение, - с постылой горечью я вновь осознаю (в сто кратно перепроданном Раю), что жизнь их, кем-то предопределённая - по низшей крайности духовно заземлённая, где терзаясь во тьме и не зная, за что - это путь в никуда, по дороге в ничто. Ведь по большому счёту - их выбор, невзирая на оголтелые выкрики о всевозможных свободах, чрезвычайно и предельно ограничен - всё теми же, кто к судьбам мира глух и безразличен: там, где слепых ведут слепые "мудрецы" по кругу дней до умопомрачения - идти туда, куда учили нас отцы, с похмелья подбирая выражения.
Забыта чистая всеобразная речь, её святая чудо-глубина, а в этой "новой", плоскостной сиречь - порочность всплыла с тягостного дна, из бездны преисподней, чтобы стать - началом разложения души; в каком ряду тебе теперь стоять - ты со своею совестью реши. Ведь твоя совесть - голос тишины, безмолвное напутствие небес; ты с ней достигнешь светлой вышины, когда в душе взойдёт волшебный лес, и ты войдёшь в него однажды навсегда, испив воды блаженных, чистых строк, оставив грязные, пустые города, к рассвету устремившись на Восток.
Непросто было подобрать слова, чтобы открыть природы глубину для тех, кому открылся мир своею внешнею и грубою лишь частью, когда беззвучно нам всё пели дерева, задев какую-то душевную струну, и выстелал нам благостно эфир - дороги Вечности - к сиянию и счастью. И наш лесной, кулебовский отряд, от осени - к весне, и дальше - в лето, всё двигался, неся святой заряд - дорогой от заката до рассвета.
Ту часть пути пройти было дано - дорогой, интересней, чем в кино. Ведь здесь мы были сами режиссёрами, героями и главными актёрами. К тому же часто лес являлся не учителем, а терпеливым, благодарным, мудрым зрителем. И глубиной лесного кинозала - единство в наших фильмах оживало, где прикрывая трепетный полёт, чтоб свет сберечь - звенел в ночи гитары светлый меч, вещая весть, что вспыхнут небеса, и вдохновением наполнят паруса. И вырвется душа, раскрывши очи - из затхлой, ядовитой, лживой ночи.
Уже нас ждала дивная весна, с цветами и дождями на пороге, но ночь была ещё достаточно сильна и путала, сбивая нас с дороги, и мы вдруг становились нетверды, когда во мгле не видели звезды и не хватало благостного света - в дороге от заката до рассвета.
Тысячелетье новое настало, но жить светлей, увы, не стало. И смрадный воздух грязных городов испытывал на прочность наши нервы, а кто-то вновь хотел стать первым в собраньях государственных воров, где прикрываясь креслом и законом, патриотизмом вышитых рубах, всех ублажал кандальным перезвоном - гарантий социальных, льготных плах, всё выползающих из рога изобилья, в руках гаранта социального бессилья, наркотиком для падшего народа - по замыслам дракона-кукловода.
По городам бродили тени под серой маскою забот, служа тому, кто был невидим в тени безжалостных эпох, кто запустил безумным танцем убогих дней круговорот, где в каждом яростном движеньи таился пакостный подвох. В стремлении хоть как-то заработать - стараниями что-нибудь, кому-нибудь отдать, решили дети - чтобы не работать - Отчизну-Мать свою повыгодней продать. Но после сделки выгодной такой, бредя в лучах искусственного света, им не вернуться более домой, хотя бы потому, что дома нету. Не поступают так и худшие сыны, быть может дети спят и видят сны?
Добился зверь того, чего хотел - мы жили как-то и не верили в себя, и двигались в машинах между тел, свою бездарность под колёсами дробя. Как блага ожидая лишь того, что кто-то, в должности - возьмёт, да и повысит, смирившись с тем (по замыслу врагов), что ничего от нас здесь вовсе не зависит, уверовав в свою святую муку, и этим всем играя им на руку.
Все жили-выживали как могли, а в небесах летели корабли, налаживая связь между мирами - Всевышней Прави и Всеблагостной Земли. Но кто из спящих, с сердцем на засов, мог слышать песни лебединых парусов, увлёкшись грубым, меркантильным интересом? И жутким завываньем голосов, мерилом сбитых и неправильных весов - опять сгустилась мгла над предрассветным лесом. Во мгле, без звёзд, почти что наугад - шагал, взрослея наш лесной отряд. И как-то вдруг весной, под звон капели - вдруг оказалось, что все юнги повзрослели, спеша на зов своей поруганной Отчизны - бурлящим океаном взрослой жизни, чтобы в душе своей, смывая пыль изъянов, заметить настоящих капитанов.
Мы выполнили намеченную двухлетнюю программу и разошлись, как в море корабли, каждый своим маршрутом, стремясь к своей звезде, чтобы семя, положенное в благодатную почву, взошло в свой звёздный час светлыми всходами.
Командор же отправился латать пробоины и бреши в семейном бюджете в газоопасную гавань городской службы Днепрогаза. Отклонившись от курса, попав в вихревые потоки жизненных неурядиц, пересекая тёмные пространства смены эпох-тысячелетий в океане духовного вакуума, корабль "АстРа" перешёл в режим глубокого самоанализа и на время стал невидимым, чтобы однажды проявившись в новом свете, сиянием заполнить пустоту.
Среди избитых, наскучивших тем - главный вопрос возникает: "Зачем?". Зачем пишу я эти строки, что этим всем хочу сказать, какие горькие уроки пытаюсь в главах показать? Ещё вопрос: "Кому всё это нужно?", когда уже не смотрят в глубину, чтобы не видеть затонувшую страну, а зрят лишь только внешне и наружно. Ведь сколько всего пишут, говорят, зачем же продолжать предлинный ряд, ведь всё давно уж спели и сказали, но светит Солнце же нам каждый день подряд, и звёзды в синеве любя горят - всем тем, кого для радости рожали. И каждому светилу дано на небе место, а из Земли для счастья нам вымесили тесто с прекрасным райским садом во благодати божьей, Бог нас творил для блага, цветами выстлав ложе. Но те цветы сорвали злые твари, чтобы продать на дьявольском базаре. А я колоколами - звоню и жду рассвета, пишу, чтобы словами умножить силу света. Всему свои время и срок, придёт на вопросы ответ, когда мы усвоим урок - длиною в две тысячи лет.
Нам говорили долгие лета о том, что всепрощение Любви и благочестье - рождается от благой, божьей вести, что правильнее веры просто нет, она одна - спасение и свет, что за грехи пред верой и Христом придёт расплата праведным кнутом, прицельным поражением на месте. Привыкли мы к тому, что кто-то всё устроит, а также, что и светлость - чего-то тоже стоит. Сойдёмся и в цене, коль есть заказ, кто думает не так, как мы - тот против нас. И из истории мы видим - всё же есть: святая и всеправедная месть, когда крамольная, непризнанная шалость - огнями и железом выжигалась. Не вяжется всё праведное мщенье с идеей мирового всепрощенья. Ведь не спроста Господь наш Бог нам дал свой перст деянный - многопроявленный и многоосиянный, сказав о том, что мир един - чуть слышимо, нестрого, что в сердце истина живёт, дорог же к сердцу много.
Мне вспомнилась молитва даже - та, что главнее всех поди: "Избави нас от скверны вражьей, во искушенье не введи". Да вот слова мне не понятны - как может любящий Отец - шеренгой, строем, поотрядно, вводить во блуд своих овец.
Отцу лишь нужно наше осознанье, чтоб стали наши помыслы чисты, а мы воюем, руша мирозданье, сжигая понимания мосты. Но могут ли понять Отца его сыны, когда все крепко спят и видят только сны.
Давайте вспомним, как поведал нам Христос: "Да, возлюбите ближнего премного!", но у меня по коже вновь мороз, когда связать пытаюсь, прям до слёз - Любовь к Христу со страхом перед Богом. Как райский сад и злая, пусть и праведная плаха - не вяжется Любовь с благоговейным, божьим страхом. Прийти хотела к нам пречистая Любовь, но скользкий страх в душе ещё остался, видать в словах Христа, хлебая его кровь, нечисто кто-то вдоволь покопался.
Ещё мне помнится для мира - простой совет: "Не сотворяй кумиров". И мы наверно с этой самой стати - всё молимся смертельному распятью. Почему светлый образ Христа не рисуют нам только воскресшим - может быть для того, чтобы раб себя чувствовал полуумершим. А из живых, покорных половин всё формируют армии лавин, которые молитвой безупречно - питают то невидимое НЕЧТО, к которому несут святые братья, как жертву - планетарное распятье.
К кому же мы взываем всё, к каким незримым силам, хвалебно словославя и прося минутных благ, но с каждым годом всё сильней по городским могилам - кварталов, площадей, - крадётся тайный, лютый враг. Всех ослепляя яркими огнями искусственных, холодных освещений, всех оглушая страстными речами - благочестивых, мудрых поучений.
Коль правильно нас вёл премудрый кто-то - как вышло, что зашли мы все в болото? Быть может от того нас всех бросало, что в мудрости - Любви нам не хватало. Ведь если бы Любви в достатке было для сердец - давно зацвёл бы благостно терновый тот венец. Ушли бы злые беды и напасти, а вместо скорби - вновь светило счастье. Но распиная мысленно столетьями Христа - о смерти молим мы, скорбя в тени креста. И я всё жду минуты той не ради глупой, серой скуки, когда сойдет воскресший к нам с креста тысячи-летней муки. И восходя к созвездиям светил, он не об этом ли тогда нам говорил? Показывая всем, как горний свет, что есть лишь жизнь, а смерти вовсе нет.
Когда своё в веках мы утеряли, а что же делать дальше - не решили, - природность нашу всю порасстреляли, и новую нам догмами внушили. Искусственным свеченьем в алтарях - надеждой для забитого народа, распятьями на окнах и дверях, и что же говорит нам новая природа: "Богобоязнь и божий раб, а равно как почтенный страх - любимые в природе изреченья", видать я стал глазами слаб, коли не вижу в сих словах - сиянья божьего, а лишь - ограниченья. Внушили нам невидимым кнутом - "святые" мысли "праведно" о том, как важно с всепокорнейшим лицом - иметь посредников меж нами и Отцом. И с той поры, сумяшеся ничтоже, - подняться выше среднего не можем.
Когда мы говорили всё о духе, о бренности телесного начала - материальное приблизили к разрухе, а тело от забвения ветшало. Когда же наша крыша прохудилась, а тело разрушалось и смердело - к нам вновь желание от холода явилось - облагородить быт и своё тело. Но уходя от холода разрухи, коль нет единства в вечном и мирском - мы в суете забудем вновь о Духе - в холодном, Ветхом храме городском.
Шагая из крайности в крайность, из чёрного в белое царство, нарушили мы мировые весы в равновесьи гармоний. Безверьем платя за бездарность, за скудность святого пространства, в которых не слышны живые мотивы вселенских симфоний.
Когда кто-то кричит на весь мир, что он - лучший из лучших, соблазняя при этом незрячих, наивных, заблудших; навязать всё пытаясь свою наилучшую веру, и в горячке теряя живую, разумную меру, выставляя покорность раба за смирение сердца, но оставшись один в своей вере, не может согреться.
Здесь каждому отпущено своё: цветам - цвести, садам - благоухать; так кто же нам навязчиво поёт, что мы должны в мольбах спасенья ждать. Уж если своим детям мы отцы, тогда выходит, что мы тоже есть Творцы, жизнетворящие, простые удальцы, а не смиренное доверчивое стадо - просящее, скорбящее, ведь тьме того и надо. Нам всем дано Всевидящим Отцом - не плакать и покорно умолять, а став таким же светлым мудрецом, - творить миры и звёздами сиять. Но вновь встаёт невидящая рать, которой зрячему несложно управлять. Вот потому-то загогвор лжецов - изгоями вдруг выставил Творцов.
Коль мы подобие великого Творца - зачем же обижаем всё Отца, зовя себя его покорными рабами, ведь если словоблудием страстей - рабами назовём своих детей - однажды мы столкнёмся с ними лбами. Не уж-то наш всевидящий Творец - такой непроходимейший глупец? Ведь мы хотим свободу детям - не на минуту, не на час, так кто же, всё же мне ответит - чем наш Творец глупее нас? Все дети - наша бесконечность, так пусть войдут с Любовью в Вечность!
Мы откроем священную дверцу, преломив бескорыстно хлеба, изгоняя свободно из сердца - без боязни, по капле - раба. Когда же мы вернём былую силу - на небе вспыхнут новые светила.
Божественное знает глубину, без восхваления и славящих речей, оно спешит туда, куда несёт живую влагу к нивам измождённым благостный ручей, оно не требует церковных позолот, но каждый раз приходит Новый год с надеждой светлой, что ликуя и звеня, в зелёном ярком платье, в хоровод - весна нас непременно позовёт.
Сбиться с пути, чтоб однажды понять всю свою глубину, в чаще глухой - городских, диких джунглей скитаться в ночи, чтоб сквозь пьяный туман и похмельный угар вновь увидеть звезду, зажигая надеждой огонь той погасшей свечи, что вчера ещё ярко светила во тьме и во мгле, всё звала за собой в страну сказок, мечтаний и грёз, до тех пор, пока нам не пришлось ковыряться в золе, в день, когда нам в окно постучался однажды мороз.
Реалии жизни - в них пылкой романтики нет, хотя есть всё ж мелодия слёзного звона монет, но слаще глазам и приятней ушам вместо нот - видеть, слышать упругость и твёрдость хрустящих банкнот. Не хруст засохших веток, не шелест жухлых листьев - в лесу святого детства, забытом и далёком ; в плену служебных клеток - бездарнейшим артистам театра взрослых действий - безмерно одиноко.
Мы продаём себя за вяжущий пустяк, всем тем, кому до нас и дела нет, чтобы увязшим и запутанным никак - не выбраться на верх за горсть монет. Ведь тот, кто на верху - всё видит дальше, хотя продался и увяз он просто раньше, однако же из за того, что дальше всё же зрит - сумел создать он под собою сети пирамид. Теперь он жрец, хозяин, господин, хотя и знает то, что в мире не один. И всех этих господ ума палата - питает высшего над ними супостата, который прячет лик от света и от мира - под маской пастыря, священника, банкира, и всех других, кто может быть полезным - в деяниях исподней, тайной бездны, ведь этот многоликий господин - хозяин тёмных, неизведанных глубин, куда срываются, как с мёрзлой, скользкой крыши - те, кто желают быть над всеми выше. Их принимают без упрёка и укора, ведь каждого ведёт своя контора.
Сойдя с пути, я весь как будто сразу - погряз в объятиях конторы Днепрогаза. Прервалось моё ветреное плаванье - в газоопасной, затхлой, ветхой гавани, где от конторы порта до причала - на ладан всё дышало и кричало. Чтобы узнать, где истина зарыта - скитался я котельными комбыта, под проливных дождей аплодисменты, неся слесарного железа инструменты. Мне пели песни краны и горелки, я слушал музыку крутящихся задвижек, а после смены водочные грелки - мне обжигали внутренности ядом; газоопасные сплошные переделки и сказки абонентных пыльных книжек - меня учили крупно, а не мелко - ценить всех тех, кто был со мною рядом.
В эпохе всеобщей зимы, мы мечтая хотели все разом - обогреться в светлейшей Любви - тем природным, невидимым газом. Но Любовь вся ушла, не оставила даже следы, и в сердцах громоздились коварные, серые льды. И по тундре сердец, в нелюбви коченея, - всё бродили безродные чьи-то идеи, потушив своё жаркое, пылкое сердце, и горелками газа стремясь обогреться. Но такова уж серая действительность - в горелках слабая была производительность. И выбиваясь из последних своих сил, ремонт их ни к чему не приводил. Не обогреет газ сердца, хоть сутками пали, - коль он насильственно был взят из недр святой Земли.
А тот, кто на вершинах пирамид согрелся бедами беспомощных низов, - был занят тем, как снова бы раздуть - святой войны всеправедный пожар, чтобы согреть свой зад, а бледный вид - подкрасить тайным поджиганием миров, чтобы войной повыгодней вернуть - свой грязный, всепобедный гонорар.
Нам как от скуки тягостное средство - досталось ветхое, холодное наследство, в стране умышленного, злого разгильдяйства - обломком коммунального хозяйства, которое пытается суметь - нас как-то напоить и обогреть. Но дорожает свет, вода и газ, ведь свет Любви в сердцах давно погас.
Время общей, разгульной, постылой беды, от зимы до весны переходом - посылает нам знаки огня и воды, чтобы дрогнули льды - ледоходом. Коли сможет хотя бы один - вновь зажечь факел чистого сердца, - изыдут наважденья глубин - через тайную, тёмную дверцу. В потоке мутных, неприглядных, серых дней - вдруг воспылает мудрость у народа, не от искусственных горелочных огней, огни сердец - совсем иного рода.
А я всё шёл по склону ледника, держа свой инструмент, как ледоруб, чтобы найти истоки родника - огнём, водой и звуком медных труб.
Где-то там в нашем детстве далёком мы оставили что-то такое, что зовёт нас из нави незримой - светлой грустью сквозь годы и дали, в чистом небе летает высоко, задевая порой за живое, над землёю, над рожью озимой, над пустыней из камня и стали. Оно невидимо, неслышно - заходит в дом к нам по весне, ступая трепетно и нежно, стеля свой путь живой травой, а мы всё ищем одиноко - свою мечту в тревожном сне, не замечая бесконечность - ту, что вверху, над головой. Что Млечною дорогой протянулась - в Любви сияющее царство, где Вечность дарит бескорыстно - своё пречистое дыханье, войди свободным гражданином - в её святое государство, ведь ты семью кругами ада - прошёл лихие испытанья.
Нам есть, что на свете любить и то, для чего стоит жить. И с чем не сравнятся любые богатства на свете - конечно же это любимые, милые дети. Но чтобы достойно нам жить - в детей нужно душу вложить, причём - целиком, без остатка, пусть будет порою несладко, но вызреет спелостью сад - окупиться сторицей вклад.
Мечты детства, как радостно было парить с вами в небесной сини, долетая порою до самых звёзд, что манили своей загадочной чистотой, величием своих межзвёздных просторов в бесконечности космических далей. Тот дальний свет утренних звёзд из детских мечтаний и грёз до сих пор остался внутри, освещая этапы пути, где мы безнадёжно устали. Но чувствуя внутренний свет - бесценным божественным даром, зажжём на рассвете свечу, чтоб мрак озарился пожаром, где гадость и мерзость сгорит - огнём заревым на Востоке, сжигая всю ложь пирамид, отживших претёмные сроки.
Нам только бы припомнить чистоту - той детской, светлой трепетной мечты, которая сквозь терней суету нас звала за собою с высоты, сверкая звёздами загадочных миров, дорогу устилая в бесконечность - не светом дорогих прожекторов, а тем сиянием, которым светит Вечность. Тогда смогли бы мы и детям передать - многосиянное, извечное, живое, чтобы идя по жизни обретать - свободы счастье, неизведанно простое, чтобы с Любовью первозданной наши дети - шагали вольно по сияющей планете.
Коль ты сумел услышать Вечность, мечтою к звёздам прикоснуться, познав времён всю быстротечность, в блаженство сердцем окунуться, - тогда ты сможешь для ребёнка открыть святую бесконечность, когда он взяв тебя за руку, в себе откроет человечность. Когда речам твоим внимая, сумеет раньше всех проснуться, чтобы в земных объятьях Рая - до звёзд рукою дотянуться.
В пустой череде серых будней, среди неоконченных дел, своим я показывал детям - лишь то, что немного умел, и то, что внутри согревало - мечтою из светлого детства , которая чистым началом - от Бога дана нам в наследство.
Я пел им песни под гитару - в лесного космоса пространствах, и вёл к ступеням восхожденья - лесными тропами орбит; лесные яркие гектары - в осенних огненных убранствах, всё ждали время пробужденья - того, кто свят и плохо спит.
Когда моему старшему сыну исполнилось пять лет, я взял его с собой на три недели в лес. Мы жили в палатке на берегу реки и были безмерно счастливы от того, что кроме единения с огромным живым пространством под куполом небесной благодатной сини, мы вдруг по настоящему вновь обрели себя, как нежный сын и любящий отец, когда растаяли все льды двух любящих сердец. Когда под звёздным небом мы лежали на траве и пели песни звёздам и Луне, когда всё отражаясь в зеркале реки, в ночной прохладе глади верных вод, по мановению невидимой руки - водили звёзды нам небесный хоровод.
Сын меня спрашивал о жизни в небесах, о том, кто сотворил весь небосвод и чистый свет в его доверчивых глазах - как будто знал всё это наперёд. И сам он весь как будто бы сиял, мне показалось вдруг со стороны, что неосознанно меня он проверял - на знание безмерной глубины. Ну а когда предутренней зарёй - явился к нам Ра-с-светный благовест, - над спящей, утомлённою Землёй - нас освятил небесный звёздный крест.
Когда спустя совсем немного лет, не устояв пред чистым волшебством живой гитары, рукой лаская струн пречистых нити, мы пели с сыном вместе сквозь года - я вдруг почувствовал незримый слабый свет, способный в душах возжигать Любви пожары, которых так боятся паразиты, где выгорит вся мерзость и беда. А где-то там, в вершинах мирозданья - зажглась ещё одна лучистая звезда.
Подрастало новое поколение, сумеющее когда-нибудь в полной мере осмыслить ошибки прошлого - ни по чьей-то указке, а по велению своей души. И то, что было непонятно и странно для отцов дремучей ночью, с приходом утра раскроется для детей во всей своей красоте и божественном величии, их нужно только поддержать, не дать невеждам заглушить в их светлых душах поднимающиеся первые неокрепшие, благостные ростки новой пресветлой цивилизации.
Большую часть своей жизни мы проводим во сне. Ночью мы спим, а утром продолжается активная его фаза, длящаяся до следующей встречи с непознанным,
в объятиях загадочного Морфея. Мы идём на работу, едем в транспорте, пишем законы, добываем уголь и руду, а на самом деле - просто спим. Ведь всем этим ведает часть нашего мозга, которая по размеру ничтожно мала, как маленькое болотце в огромной тайге. И в то время, пока в болотной браге - убогой нашей жизни, протекают процессы брожения, разложения, движения, раздражения, где гниль разъедает и гложет, гниенье слепцов не тревожит, где даже стремленье забыто - к живой родниковой воде, но мы объедаемся сыто, чтоб двигаться к новой еде, - не внемля возне примитивной, лес спит до рассветной поры, когда чистотою наивной, по детски невинной и дивной - откроется сила горы. Священная Меру - зовётся гора, природную веру откроет она. Где вместо колокольного набата - мы обретём в Любви сестру и брата, с которыми нас лживо разлучила - нечистая, невидимая сила и развела, как дьявольский магнит - по разным лабиринтам пирамид. Мы словно примитивные созданья: глотали, испражняли, размножались; посредством искажения сознанья - как идолу той схеме поклонялись. Всё это мне напоминает забивание гвоздей при помощи посредственных вождей, поддержанное власти грязным фактором, не молотком, а ядерным реактором.
Но сами ли смогли мы стать такими: пустыми, недалёкими и злыми? Или здесь кто-то в душу к нам забрался и преизрядно грязно покопался? Залезла внутрь гадина и жаба - гипнозом планетарного масштаба.
Все мы оказались на глубоком, илистом дне смены тысячелетий, забыв себя настоящих, уверовав в глупость, играя пустую, безликую, серую роль, где все неприкаянны: раб и король, а всюду лишь лживая видимость жизни - в больном суетой городском организме, антагонистичность и разобщённость которого приводила в отрешённое пассивное равнодушие даже бывалых ветеранов жизненной передовой. Ничто так ни калечит души, как равнодушие, и вот уже по улицам, задымленных, загаженных холодных городов - бродили злые толпы живых, бездушных, загнанных замёрзших мертвецов, павших на фронтах активной фазы эпохи тотального сна, переросшей в фазу агрессивную и лживо-интенсивную.
В новой системе всеобщего оболванивания, когда чем больше работаешь, тем меньше получаешь, когда чем больше кричат о свободе, тем тяжелее кандалы, и когда учителя делают важный вид того, что чему-то вроде бы учат, а ученики создают видимость учёбы, ибо контуры конечной цели, ради которой всё это происходит - весьма неясны и размыты, - всё замыкается в порочный круг, выход из которого скрыт паутиной; остаётся одно: протестовать хотя бы внутренне - против всего и всех, судорожно наощуп во тьме ища заветный, светлый коридор, но пытаясь найти выход из коварной, липкой ловушки огромного, хищного паука, вдруг понимаешь, что попал по настоящему.
Однако Солнце светит нам не зря, и утром поднимается заря, под куполом святого небосвода - надеждою могучей для народа. Не уж-то мы, святая наша рать - не сможем злую гадину прогнать, и просветлеть душою чистой дабы - исторгнуть навсегда власть грязной жабы, поняв всю пагубность, которой как-то жили - в искусственной, смердящей грязной гнили. Ну а огнём рассветным на века - испепелить ловушку паука. И вымолвить исходом тёмных лет: "Да будет благоденствие и свет!"
И вот мы начинаем снова путь - среди душевных горестных разрух, от тесных, ядовитых городов, в страну, которой нет пока на карте. Там воздух чист в живом сияньи дня, а небо, радостно просторами маня, зовёт нас птицами в невиданный полёт, к вершинам новым Школы Восхожденья, где с высоты увидеть можно суть - всей глубины, коль крепок вольный дух, воскресший юной зеленью садов, когда весна была ещё на старте, и радостно капелями звеня, преображая всё вокруг день ото дня, растопит лёд сердец, как тяжкий гнёт, творя ручьями новое движенье.
В чудесной той стране, под куполом небес, всё правит службу ветер молодой, молитвой вольной чистоты развеяв тучи; хоралами Любви поёт волшебный лес, ведь боль ушла вся следом за водой - окрестом праведной мечты твоей могучей.
Тот мир тобою будет сотворён, пока его здесь нет, но будет он, когда начнёшь мечтой своей творить: любя, отчаянно, БЕЗстрашно, ведь ты сполна всем одарён, и в жизнь когда-то был влюблён, когда ты мог летать и жить: свободно, ладно и отважно.
Но как и многое ушедшее, простое - не помним мы то время золотое, ведь нам за тыщи лет лукаво всем внушили, что мы всегда войной едино жили, что от дубин до ядерных ракет, страдая развивался белый свет, и что по замыслам небесного Творца - войне той не предвидится конца: между детьми и их примерными отцами, между правдивыми и подлыми лжецами, между живущим во степи и гордым горцем, между печальною Луной и ярким Солнцем. И вновь, как ограждение от светлого течения - для сонных душ сомнением возводится стена, ведь принято решение духовного вторжения, когда всем миром правит лишь духовная война. И ползут к нам опять поученья-теченья заразные, ведь названья и формы войны этой - разнообразные.
Мы в веках потеряли свой ключ от волшебной, невидимой двери, и теперь среди жизненных круч - под личинами прячутся звери. Они ждут свою жертву во тьме - подворотен, немых закоулков, в государственной вечной зиме - политических лжепереулков.
А город просит зрелище и пищи синтетической, как жалкое посмешище судьбы трагикомической. На городском всепьяном карнавале нас понарошку ядом убивали, и мы, одев свои больные маски, уже не верили в спасение и сказки о том, что есть Любовь и счастье в стране всеблагого природного причастья.
В мир благоденствия закрыты прочно двери - всем огрубевшим сердцем и душой, тем, кто в могущество своё совсем не верит, и в мир Любви - прекрасный и большой. Однако, каждому дано по вере: пустой конец иль счастье без конца; исчезнут маски, отворятся двери - дотронется лишь утро до лица.
Когда исчезают все маски
Театра пустых сновидений,
И детские, добрые сказки
Сдувают всю пыль наваждений.
Когда после тягостной ночи
Мы снова узнаем друг друга -
Исчезнут рабыни обочин -
В угоду порочного круга.
Мы станем такими, как прежде,
Узрев родовые истоки,
Ведомые светом надежды,
Тропою к звезде на Востоке.
Корыстью дряхлеют святые
В своей золочёной оправе,
И славят ветра молодые
Мир новый, рождённый во Славе.
Духовные скитания - уроки не для хилых, в духовном одиночестве приходят озарения, когда среди отчаяния серых дней постылых - вдруг сменишь на смирение духовное презрение. Поняв, что мир всеблаг и каждому даёт увидеть свою суть, взглянув со стороны - глазами тех, кто хвалит нас, терзает иль жуёт, вскрывая нашу праведность иль уровень вины.
Есть личности Спасителей-спасателей, спешащих к нам в посредственные сроки, а я из группы был правдоискателей, - отчаянно духовно одинокий. Я шёл всё километрами рифмованных дорог, я ехал магистралями, где не было огней; духовной пустотой искателей обрёк - мир лживый и искусственный, - в сообществе зверей. Поднявшихся пороками глубин, подпитывая суперпаразита, маня всех спящих, словно магазин, - идеей всепохлёбного корыта.
Я чувствовал сияние невидимых светил, когда под маской слесаря по городу бродил, мечтою зажигая всё незримую звезду, когда стихи и музыка являлись на ходу.
Примерно через год работы в газовой службе желание глубокое возникло, чтоб воссоздать, усилив прежний образ, движение - живым ориентиром - для всех идущих звёздною тропой, и многие из тех, кто шёл лесами, стремясь к мечте, судьбе своей навстречу, мне предлагали вновь начать движенье, единым устремлением со мной.
Тот, кто прошёл с нами по пути звёзд лесными тропами, навсегда оставил в сердце память о времени, когда он, хоть не на долго, но был настоящим, не скованным рамками и условностями. Когда он был частью лесного народа, под мудрой опекой стража душевной чистоты, которым являлся наш лес, и никакой свет искусственных огней не в состоянии был заменить этот живой источник вдохновения.
Моя звезда вела меня к заветной встрече, сквозь все невзгоды и страданья, чтобы добавить ярких красок для сказки с радостным концом, где и конца совсем не видно, а есть лишь смена декораций, со срывом лживых, тесных масок, под звёздным Вечности венцом.
Решив возобновить своё движенье, однажды встретил я такое: простое, чистое, земное - природе чистое служенье. Я с каждым годом реже, меньше читал всепризнанные книги, которые уныло продолжали вещать о самой верной правде и те, которые служили корыстной целью лживой моде и яркостью своих обложек лидировали в книжном ряде. И как-то вдруг средь дней унылых, увидел я под пенье птиц, как новая рождалась сила - чредою образных страниц, в сиянии лучей пречистых спиц, колёс летящих, светлых колесниц, и вдруг картина новая ожила.
В тайге, которая всеблагостно проснулась Любви пространством трепетно во мгле, ведрусса-дева на рассвете встрепенулась, даря мечтой своей надежду всей Земле. Что тьма уйдёт и будет только свет - сияньем звёзд, божественных планет, когда Любовь вернётся навсегда и снова станет чистою вода, когда пройдя претёмные пороги и устоявшись в силе чистоты, те устоявшие все станут словно боги, как следствие божественной мечты.
Как продолженье светлой сказки, поведанной однажды лесом, явилась вновь лесная дива в сияньи ста лучистых спиц, и я увидел ясный образ, двойною силой окрылённый, оси вращеньем вдохновенным - мельканьем благостных страниц.
В цепи событий книгами дано мне было то могучее звено, которое в Любви соединит разбитый человечества магнит, и я сквозь лжи и грязи покрывало увидел вдруг, что сказка оживала.
Кудесница, живущая в таёжной сказке, в Любви пространстве девственного мира , прибегнула к всеблагостной подсказке, связав все нити сопричастности эфира, разорванные прежними эпохами, нечистыми корыстными поступками, растянутыми горькими подвохами и перед тьмой - постылыми уступками. Вновь наводя сожжённые мосты между разрозненными злыми берегами, божественною силою мечты, - мир не наполнится уж более врагами, и не прольётся более всеправедная кровь, ведь править будет здесь пречистая Любовь, и новым восхождением явив святую лестницу; Анастасия - звали так таёжную кудесницу.
Теперь собрав все звенья воедино, мне начал открываться новый путь - путь, по которому пройдут два моих сына и все неспящие, чтоб больше не уснуть.
Я возобновил тренировки, но что-то не пошло. Ребята загорелись и погасли. Ведь их теперь всё больше привлекали совсем иного рода интересы, к тому же многие работали уже, да и моя работа тоже, - мне не давала полностью отдаться, чтоб снова с головою погрузиться - в лесную сказку, прям на вираже, - на временном, опасном повороте, на переходе к свету и весне, - в газоопасной, пламенной работе, в реальности, а часто и во сне.
Но что-то новое ключом во мне забило, чтобы однажды миру показать, - в чём истины невидимая сила, где правдой сотворённая печать. Чтобы доступно было и понятно, решил я песнь для сына написать, чтоб взрослым всем доходчиво и внятно серьёзное по детски рассказать.
Да и вообще, всё в моей жизни начиналось с песни, ведь ещё там, в начале девяностых, когда казалось - мир сошёл с ума, через цинизм и мерзость лихолетья, ростком едва заметным к Солнцу, пробилась песня, начало давшая движенью светлому - старанием невидимой звезды, в леса новомосковщины лучи её нам освещали путь.
То была песнь об озере чудесном, куда придёт с зарёй единорог, и в храм живой, под куполом небесным, мы переступим трепетно порог. И вот теперь на весь огромный мир, нам снова нужно было прокричать, пронизывая душами эфир, - как важно Родину ценить и понимать, чтоб докричаться песней до глубин, где в тёмном царстве мертвенного сна, под всем идейным мусором руин - сокрыта долгожданная весна. Ведь тот лишь поймёт сердце Родины, и чем его Родина дышит, кто шелестом чёрной смородины свой голос безмолвья услышит.
Чтоб услышать свой голос безмолвья средь басен и домыслов, осознав, что дела наши пагубны, злы и бессмысленны, чистоты не хватает для наших изношенных помыслов, разглядеть чтоб под лживыми масками светлые истины. Мир искусственный видно сломался и катится к пропасти, даже то, что вчера ещё вызвать могло торможение, - что-то шепчет, пугает во тьму к заблудившейся совести, и невидимо усугубляет процессы движения. Нам не справится с тем, что не нравится, если не вспомнится - всё, что глубоко вложено в смысл понятия Родины, и за нами в грядущее что-то из прошлого гонится, может с тем, чтоб напомнить и вырвать из клешней уродины.
Когда не чувствуем мы землю под ногами, не ценим то, что силы нам даёт, спешит к нам мерзость - хищными врагами и тьма с глубин исподних восстаёт.
Всё увлечённые стяжанием наживы, мы не заметили за грязною игрой, что все давно на половину живы: мечтою, сердцем и душой. И нас никак сомненье не оставит - какая половина нами правит ? И с этих пор мы ростом маловаты, ведь корень наш подгрызли супостаты. Ох, гложет совесть за распятую страну, ведь все мы знали корня глубину.
Вернём же Родину себе и нашим детям: делами, песнями, душевной чистотой, пускай однажды утром, на рассвете - войдут в свои сады, вслед за мечтой. Когда порою трудно сделать шаг в ночи убогой и слепой, боясь, что всюду рыщет враг, зажги свечу и песню спой. Свечой расколот будет мрак и вовсе ты не одинок - поймёшь, когда увидишь знак - надеждой светлой между строк.
И сын запел, а Родина внимала - его простым, осмысленным словам, и оттолкнувшийся от грязного причала, я вновь поплыл к священным берегам, туда, где лес меня давно заждался - весенними разливами чудес, а над землёю тихо поднимался - Сын человеческий, который вновь воскрес.
Сын человеческий
Чтоб вседозволенность немного обуздать, отцы и пастыри разрозненных течений, - нас всё пытаются смирить и напугать - единством страшно-судных поучений. Ведь серая, безликая толпа - пуглива, примитивна и слепа. И не задумываясь скушает пирог того, что наш Господь - предельно строг, и всем желающим при Господе остаться, желательно молиться и бояться, ведь если ты - покорная овечка, там за тебя замолвится словечко, пред страшным и всеправедным судом, чтобы войти в небесный отчий дом.
Мы долгие, горькие тысячи лет - дрожали и ждали, а Сына всё нет, мы ждали в ночи и тревожились днём, что он снизойдёт к нам небесным огнём, чтоб покарать неверных и нечистых, но почему-то вспоминаются фашисты, а так же пламя всех святейших инквизиций - для всех неправильных суждений и позиций.
Да, много тьмы и много скверны под яркой, глянцевой обложкой, но мир наш всё же многомерный, сравнимый с русскою матрёшкой. Понять пытаясь лишь снаружи - его устройство, вплоть до крыши, - мы глубину не обнаружим, а лишь посредственно опишем. Улиткой ползая по плоскости холсту, срываемся порою в пустоту, и опускаясь к нравственному дну, иную мы все видим глубину. Здесь клацают зубами, гасят свет, а мы для этих хищников - обед.
Мы никогда в глубины не сорвёмся, когда к истокам прошлого вернёмся, и пищей не опустимся ко дну, когда узнаем всю матрёшек глубину, познав как светлую божественную верность - многопроявленность Любви и многомерность.
Любовь не пугает, она лишь пылает, даря свой божественный свет - во мглу перекошенных лет. А коли Бог есть чистая Любовь, как может он пугать, пуская кровь, тому, кто с тьмой навек себя связал из за того, что света не познал. Ведь для того, чтоб снова ярко засветить, - потребуется просто взять и полюбить.
Так кто же прячется под маскою Христа, пугая страшными последними судами, ведь все суды, та истина проста, - мы совершаем над собою сами, не ведая того, что есть закон для всех живых, во всех мирах под Солнцем, вещает нам Земля и небосклон, что по делам обратно воздаётся.
Мне прошептал однажды светлый лес, что радость пребывает снова с нами, - Сын человеческий средь нас опять воскрес - проснувшимися вольными, сынами. Они проснулись, всех прощая, чтобы поднявшись в полный рост, былую силу возвращая, рукой дотронуться до звёзд. И неба жители услышат их песни Солнцу и весне, когда от радости задышат - другие, падшие во сне.
Быть на Руси новым песням, быть на Земле добру. Уйдёт всё ветхое и грязное, когда люди, пресытившись мерзостью искусственных, лживых образов, захотят испить из живого, чистого источника. Когда женщины - охотницы на мужчин смоют свою грязную, боевую раскраску, и вместо ритуальных песен о проводах Любви в последний путь и диких танцев на пепелищах кремированного чувства, - выйдут встречать рассвет новыми светлыми песнями вместе со своими любимыми.
На Западе ещё никогда не всходило Солнце, а значит новый день человечества грядёт с Востока, когда наконец-то воскреснет Сын человеческий, встрепенувшись от глубокой спячки, и встанет во всей своей могучей красе и богатырской удали великого Ра-сеятеля, видимый, подобно молнии, исходящей с Востока и даже на Запад.
Великие Ра-сеятели Ра-сиятельного мира
Над мраком ночи всходило Солнце,
Грядущий в свете нас всех разбудит,
Пройдя лучами стекло оконца,
По вере вашей - дано вам будет.
В чистом поле, да во широком раздолье, силой гор мохнатых, на орлах крылатых, разнеслась Любовью благостная песня: о земле счастливой, светлой и любимой, где в больные дни вспыхнули огни, прямо до небес - то светился лес, чтоб зажечь сердца - силою Творца. Не под давлением, не указанием, а вдохновением, духостяжанием. То просто настала пора - пресветлого, чистого Ра - духовного, ясного Солнца, чтоб светом в любое оконце, нести благодатный огонь, от тьмы и невежества - бронь. Другое имя свету: Яр - небесных сфер блаженный дар. И Яр-кий свет в ненастьи лет - защита светлая от бед.
От света семя пало в землю и дало всходы в нужный срок, чтобы Любви небесной внемля, усвоить весь земной урок, а после, в светлой колеснице - по небу к звёздам прокатиться.
И было много дней и лет, когда колосьям горний свет - всё слал за груз долготерпения - небесных сфер огонь благословения. Когда же вызрело зерно единством светлого начала, и тем, что свыше всем дано - вся тьма в испуге закричала. Ведь зёрна те, в блаженном свете - вновь принесут Любовь планете, как благодатные святыни, питая мрачные пустыни. Тех зёрен ждут давно в надежде деятели - великие, всеблагостные сеятели, их в свою очередь, как светлого мессию - заждалась измождённая Русь-сия, или Ра-сея, сеющая свет, блаженно на исходе тёмных лет. И встанут во весь рост сиянно деятели - великие, могучие Ра-сеятели:
От Балтики до Дальнего Востока, от Чёрного до Белого морей, что ждали своего сиянья срока у запертых, невидимых дверей, сокрытых липкой, тёмной паутиной и нарисованной уродливой картиной. Ведь за дверями теми мир блистательный, что ждёт давно заблудших сыновей: многопроявленный, святой и Ра-сиятельный, где и живые выглядят живей. Где больше не пугают сущим адом, ведь люди - снова боги во плоти, а детям говорят все те, кто рядом: "Не бойся, детка и лети!" Лети мечтой до самых звёзд, чтобы зажечь миры иные, но благодать родимых гнёзд и тропы милые, лесные - не забывай, раз ты сумел от сна коварного проснуться, чтоб после важных, божьих дел - к своим истокам вновь вернуться.
Ра-сеятели выйдут в чисто поле, чтобы засеять Землю новью, да во широкое раздолье, сияя чистою Любовью. И женщины, Христов рожая, вернут божественность планете, когда опять в объятьях Рая придут с небес святые дети. Усвоив горькие, тяжёлые уроки, не сотворят себе уж более кумира, смывая с душ претёмные пороки блаженством Ра-сиятельного мира.
Сказки и иллюзии
Я не приемлю чьё-то утверждение, что сказанное в сказке - это ложь. Уж если ложь, тогда не сказка это вовсе, а плод иллюзии, фантазии больной. Коль подобрать ключи умело к двери - любая сказка явью может стать, и образ развернётся пред очами - в реальность дивной и чудесной красоты. Природа же иллюзий всё одно, что в пустыне исчезающий мираж. Мы впитываем чьё-то наважденье, довольствуясь бездарною игрой. Исчезло ведь кудесников искусство, чтоб сказку явной формой обращать, и вот мы смотрим на экране жизни бредни, лишённые надежды и мечты.
Все эти властелины наших судеб, обнесши нас всевластия кольцом, не сказку жизни нам готовят вовсе, под тёмным и загадочным венцом, а разжигая наши интересы, нас приучили верить миражам, кричать: "Хочу ещё!" под гнётом, прессом, вручив судьбу опасным виражам.
Пишу всё это для того лишь, чтоб показать примеры светлости другим, как разглядеть внутри себя немного света, который может осветить тропу, что стелется сквозь мертвенность ночей, неся тебя к заветной сказке, которой сможешь жизнь свою преобразить, когда и жизнь твоя вдруг станет словно сказка, точней не вдруг, а поэтапно, ступенями мечты на самый верх. Здесь каждая ступенька восхожденья - осмысленное виденье былого, устойчивость сегодняшнего блага и смелое стремление вперёд. Лишь запасись смирением терпенья и не суди весь мир предельно строго, тогда внутри родится и отвага - начать немыслимый, отчаянный полёт. Ведь все душой мы словно птицы, но даже когда высоко взлетаем, мечтаем непременно возвратится, обнявшись со смородиновым Раем.
Нас ждут во истину большие перемены, коль мы во сне летаем по ночам, ведь сны сбываются для тех, кто знает сердцем, что он живёт душой во всех мирах, а есть миры божественно нетленны, подобны солнечным, сияющим лучам, которые сквозь запертые двери, сквозь все сомнения, терзания и страх - несут к нам благодатнейшие звуки, стараясь о грядущем известить, и вот опять скользят по струнам руки, чтоб песней жизнь во сказку обратить.
А сделать это в общем может каждый: лишь в лес войти и сбросить свою маску, чтоб исповедавшись у озера однажды, увидеть мир, как благо и как сказку.
Но нам всё кажется, что мир несовершенен, что места здесь для сказки вовсе нет, вот и пытаемся искусственно создать технологический, земной надёжный Рай, однако с ростом скорости всё менее надежды - в длину искусственных, гибридных, тёмных лет, где нам приходится искусственно страдать, не видя у страданий этих край.
И светит нам временно непостоянство, а за окном постоянно ненастья, в мире искусственном - слёзы и пьянство, здесь ведь всего лишь иллюзия счастья.
Чтобы надёжней было управлять - свет потерявшим, сбившимся отрядом, потребовалось образы создать - те, что всегда пребудут где-то рядом, нашёптывая знания пустые на скользких поворотах виражей, чтобы направить сбившихся - в пустыни - соблазнами далёких миражей. В загаженных пустынях городов их поджидали духи-невидимки, чтоб отбирать энергию умов - через экраны, храмы и картинки. И вот уже на скользких мостовых, вместо отважных, светлых и могучих, мы видим лишь трусливых и кривых, злословящих, уродливых, ползучих. Всё души продавая за пустяк - невидимым, коварным кукловодам, которые разрушили костяк, чтоб пользоваться немощным народом, используя коварные нажимы и создавая нужные режимы. Такая сказка вот с безрадостным концом, коли смирился ты с иллюзии творцом. Ещё раз говорю подсказку: "Имеется и радостная сказка!", где лес, как дивный утешитель, всех примет в поднебесную обитель, где сгинут наваждения и страх - в лесных, посаженных, блаженных городах. Какую сказку нынче выбирать - тебе лишь одному в себе решать.
В мире, где смерти нет
Чтоб сказку до конца в себе открыть,
Идя к рассвету по рифмованным дорогам,
Лишь нужно истины внутри соединить,
Приняв БЕЗ-смертие, дарованное Богом.
Чтоб в души не забрался хитрый бес,
Намеренно пишу приставку БЕЗ.
А я всё шёл к восходу страшной ночью, где смерть охотится за теми, кто устал, у жизненных развилок и обочин, в убогом королевстве из зеркал. Но ведал я, мечтою окрылённый, - не вечны здесь предательство и страх, где действуют охотника законы, порою искривляясь в зеркалах.
Благодаря зеркальному, кривому искаженью, в подлунном царстве, лживом королевстве, всё подвергается гнилому разложению, и даже то, что Вечностью дышало, создав преграду светлому движенью, что начинается в далёком нашем детстве, по душам ложью бьют на поражение, чтоб ясномыслие лжецам тем не мешало. Плести свои невидимые сети, деля единое на двое и на трое, чтоб Бога заблудившиеся дети - забыли своё вечное, живое, своё БЕЗсмертие в сиянии галлактик, о том, что Вечностью все жили и дышали, без ритуальных служб и всех церковных практик, не зная смерти, скорби и печали.
Когда мы потемнели изнутри и не могли уже сиятельно смотреть, во тьме всё зажигали фонари и сочинили сами нашу смерть, которая ждала нас в темноте, отсчитывая серии этапов - погашенного, скорбного пути, плодя в ночи тиранов и сатрапов.
Но Вечность не ушла, она ждала - когда же наконец мы осознаем, что наша жизнь когда-то ведь была - земным, благоуханным светлым Раем. Да и теперь она
смиренно, тихо ждёт - когда же человек свой Рай себе вернёт.
Но Голос безмолвия Вечности в свете - не слышен за криками с высших трибун, откуда никто, никогда не ответит - куда же несёт нас продажный табун, пытаясь оправдывать грязные ставки - единым, слепым, вожделенным порывом, не видя в ревущей, уродливой давке, что финиш зияет всеобщим обрывом. Ведь сами сидящие в верхних рядах - ослепли, оглохли от жажды наживы, их мыслями правит стяжательный страх - утратить для ставок финансов активы.
А кто-то всё пускает пыль в глаза и зрители глядят на образа, чтоб зрение от нечисти сберечь - среди лампад, икон, кадил и свеч, от грязи спрятавшись в духовном, тихом доме, стоящем на безумном ипподроме. А в доме том - своё по правилам движенье, поддержанное средствами духовного вложенья, старанием ушедших с ипподрома на зов спасения из правильного дома, спасения - стоянием в сторонке от обезумевшей, постылой, грязной гонки.
И каждый борется, как может за вложения: блаженный дом и грязный ипподром, по ходу подбирая выражения и всё, что попадается кругом, чтобы завлечь, как глупенького мальчика - наивного, доверчивого вкладчика.
Как можно спрятавшись за праведными стенами, иль находясь от грязи в стороне, едино лишь призывами блаженными - помочь полуразрушенной стране, когда наш божий, светлый, отчий дом вдруг превратили в грязный ипподром, где обещаньями и пойлом нас загоняют жутко в стойла, с уздою заставляя подружиться, чтобы затем повыгодней нажиться - на нашей боли под наездника седлом, ведь мы уже не помним о былом, когда всеблагая, блаженная свобода стояла радостно с БЕЗ смертием у входа. И с каждым годом множатся вопросы - уж те ли мы русины или россы, или остатки загнанного стада - периода всеобщего распада, поскольку породнившись с вороньём, за грош святую землю продаём?
Последние тысячи горестных лет прозревшим дадут на вопросы ответ. Нас Бог наследием великим одарил, а мы его сберечь да не сумели, когда под блеск искусственных светил, внутри себя духовно потемнели. И чтоб во тьме хоть как-то, но идти - дорогой звёзд, к священному порогу, мы выбрали посредников в пути, как нам казалось - ближе они к Богу. Что они смогут наши просьбы донести до высших сфер, однако за услугу - от смерти нас БЕЗсмертием спасти, пустили нас по замкнутому кругу, сказав, что замыкая старый круг, мы приближаемся к всеобщему спасенью, но жизнь за жизнью, незаметно как-то вдруг, нас запрягли в ярмо повозных дуг, но разрешили верить в воскресенье, а так же в то, что за прилежное хожденье под ярмом - нас пустят отдохнуть в небесный, всеблаженный, Отчий дом. Но устремляясь в высшие миры, забыли мы те Отчие дары, которые земною благодатью питали корень наш и были все мы - братья, душою освещая путь земной с предлинною дорогой за спиной, стремясь пройти по Млечному Пути, чтоб вновь своё БЕЗсмертие найти.
Мы начали ковать мечи, когда вдруг стаи саранчи затмили свет по воле тёмного Магистра. И вдруг огня святой свечи не стало видно всем в ночи, ведь тьма сгущалась слишком быстро. Из жуткой мглы вдруг выступила рать - Магистра под личиною пророка, он делал многое, чтоб снова помешать - нам вспомнить всё, от самого истока, используя коварные, незримые уловки, чтобы замедлить вечное движенье, однако смерть - всего лишь место остановки - для отдыха, пред новым восхожденьем. В душе ведь знали мы сквозь догмы и запрет, что есть лишь жизнь, а смерти вовсе нет, и что однажды светлых душ рождение - развеет тёмную завесу наваждения. Когда мы изменим своё отношение к смерти - изменится и сама жизнь. Она перестанет быть тем БЕЗсмысленным обрывком, выпавшим из Великой Книги жизни, нарушая её целостность и гармонию. Ведь каждая жизнь - всего лишь страница БЕЗконечной, личной истории.
Караван Любви
Я очень долго был духовно одинок, как голос вопиющего в пустыне, черпая утешенье между строк и вдохновение в невидимой вершине. Бредя, как многие в ночи на огонёк, фронтами яростной, незримой, тайной битвы, всё чаще прибегал к защите строк, укрытый светлою кольчугою молитвы.
Голосом веры взываю к тебе я,
Дай мне твой верный, начальный сигнал,
Чтобы начать делать всё, что умею,
Всё, что ты мне до рождения дал.
Чтобы исполнить, увидеть и вспомнить
Всё, о чём пели в веках мудрецы,
Чтоб прорицание делом наполнить,
Чтоб не дрожали в безверье отцы.
Как мне испить тот чудесный напиток,
Что снимет ветхую с глаз пелену
Вдоволь познавши кошмаров и пыток,
Быть не хочу в этом горьком плену.
Видишь, я снова стою пред тобою,
Жду твой сигнал и тогда и теперь,
Лишь постучи в дверь мою, я открою,
Хоть никогда и не заперта дверь.
Что мне скрывать, ведь ты всё моё знаешь,
Ты ведь во мне, ты был вечно со мной,
Ты - это я, ты всегда направляешь
Через уста мои голос живой.
Ну а пока только птицы печали
Кружат в ночи над моей головой,
И до утра все далёкие дали
Спят под печальной, холодной Луной.
Равнодушие, поглощая пространства и территории, одерживало победу за победой. Оно было надёжным союзником тем, для кого понятий: совести, чести, достоинства, любви к Родине, - не существовало вовсе. Но борясь с этими пережитками прошлого, в угоду новому порядку выгоды и жизненной рентабельности, генералы эпохи золотого тельца не до конца учли духовную географию русского театра военных действий.
Подрывая устои и традиции цинично-вульгарной стряпнёй различного рода теле шоу, людоедскими телеиграми, вытравливая из душ великое наследие культуры Руси, они не учли того, насколько сильна родовая память народа, воспитанного народными сказками и традициями, насколько мощны животворные потоки невидимой, светлой силы, струящиеся из недр священной русской земли, где и сама Русь - не столько земля, сколько состояние души человеческой.
Однако, мы проигрывали. Нужен был новый, светлый образ - простой и понятный для живущих ныне, способный увлечь за собою своей чистотой, искренностью, вседоступностью и актуальностью. Иначе нас ожидал бы незавидный конец - вырождением грядущих поколений. На Руси должны были появиться новые кудесники.
Впервые такое количество неравнодушных, в чём-то близких мне по духу людей, я встретил, когда с сыном принял участие в выступлении каравана Любви, путь которого пролегал через Днепропетровск.
Некоторые из тех, кого объединила идея возрождения Родины, выраженная словами лесной дивы - Анастасии, посредством воссоздания в великом вдохновении общинно-родовых поселений, пытались в песнях создавать образ нового мира - возрождённой, родной земли, на которой правят: добро, Любовь и радость, открывая дверь в эпоху всеобщего благоденствия. Называли они себя солнечными бардами. Я слушал их песни в кругу у костра волшебной июльской ночью, а затем - в летнем концертном зале парка, спускающегося к самому Днепру, и понимал - насколько огромен отрыв желаемого в песнях от действительного в жизни. Солнечные барды именно отрывались своими песнями от тусклой, повседневной серости; в их виртуальном светлом мире пели птицы и светило Солнце, даря Любовь всему сущему под небесным сводом, так как тьма ушла навсегда и никто более не мешал принимать лучистую, сияющую благодать. Этот мир уже существовал в невидимом пространстве сияний и грёз, однако мёртвое царство реального мира продолжало спать, ведь для пробуждения нужно не лёгкое покачивание, а могучая встряска. А для возрождения своей земли нужно просто выйти босыми ногами в поле и взять эту землю в свои руки, зазывая рассвет светлыми гимнами Солнцу. Вот тогда-то, под светлым натиском скромного подвига неравнодушных возделывателей утренней благодати, постепенно и уверенно начнётся настоящее возрождение пробудившегося мира.
Порой залетая высоко, далёко от грязи земной, паря горделиво и смело, мы вдруг забываем о тех, кто также, как мы одиноко мечтает однажды весной - взлететь, оторваться от скверны, от мнимых, порочных утех. Но он не может оторваться и парить, ведь нужен для учения пример, ему лишь нужно просто показать, как плавно набирая высоту, учиться верить в небо и дружить с потоками небесных, вышних сфер, однако тот, кто смог бы подсказать, - незримую штурмует красоту.
Когда разорвано небесное с земным, хотя кричит всё время о земном, становится ни добрым и ни злым, а нечто средним, благоденствующим сном. Слова тогда лишь силу обретают, когда единство делом утверждают.
Первые караваны делали робкие, неуверенные, но достаточно светлые шаги, зажигая сердца неравнодушных, пусть не совсем профессионально, но всё же от чистого сердца, не требуя титулов и премий, ведь самая большая награда для певца - благодарный взгляд зрителей, излучающий чистый, божественный свет. Все мы учимся в пути: кто лучше, кто хуже, но когда наше внутреннее несовершенство, проходящее через призму какой-либо идеализации, горделиво кричит на весь мир, что оно самое лучшее, благодать тихо отходит от нас, а наша правильная самость кажется со стороны смешной и нелепой. Хотя любой, пусть даже и неправильный шаг - это прежде всего опыт, который к нам приходит мудростью со временем, коль ищем мы причину слабости в себе.
Однако каждый новый караван, идущий за Любовью по земле, звенящей радостью сияющих гитар вселял надежду качеством иным, мечты пересекая океан на солнечном, поющем корабле, он нёс надеждой песен светлый дар - всем тем, кто просто следовал за ним.
Ну что могу ещё я пожелать парящим земледельцам - пусть каждый станет благостным, затейливым умельцем. Чтоб словом и делом возделывать мог - всё то, что заложено в благости строк, освоив кудесников праведный слог, пройдя свой Любви караванный урок.
Читательский клуб
Во многих городах Руси тресветлой объединения людей во мгле возникли, черпающие нежно вдохновенье из чистого источника Любви, что новым временем открыт неравнодушным, хоть формы разные под час он принимает, готовый утолить любую жажду, ты лишь его однажды позови. Он принесёт свою живительную силу, в том образе, который ближе сердцу, согреет трепетно холодной, лютой ночью, от глаз дурных собой убережёт, всем жаждущим узнать - секрет откроет, вернёт забытого утерянные строки, и на исходе тёмных всех тысячелетий - вновь пригласит в неведомый полёт.
Устав от всех незримых войн, в потоке наваждений, мы плыли по течению - куда не знали сами, не находя полезности досужих рассуждений, искали утешение прохладными лесами. Встречались те, которые в болоте окопавшись, довольствовались тишиной и затхлостью округи, они все были хворые, иллюзии предавшись, им заслоняли солнца свет - порочные услуги.
Но искатели праведной истины, не взирая на боли утрат, различали во мгле пред- рассветной, сквозь клубящийся, лживый туман, еле видимо , прямо у пристани, мира нового светлый фрегат, в атмосфере не слишком приветливой, разогнав суету и обман.
Свершившийся в мыслях всеблагостный мир уже посылал свой божественный свет - до звёзд сквозь невидимый, чистый эфир, исходом вчерашних давлеющих лет. А кто-то уверовав в завтрашний день, уже начинал строить новую явь, на цепь посадив свою старую лень, в Любви сотворяя тресветлую правь. И в этом новом, светлом мире - Земля и сын её - едины, здесь животворные истоки питают нашу глубину, где мы найдём длинней и шире душевной благости долины, пройдя все горькие уроки, подняв с колен свою страну. Над ней ведь гадко потешались, обманом ранили, глумились, а мы за честь её сражались, чтоб супостаты не добились - её покорного паденья под рёв всемирных людоедов, но вдруг в величии прозренья услышим глас отцов и дедов. И снова нас река времён несёт к свершениям, событиям, открытиям - под стягом облачных знамён, под ангельским невидимым прикрытием. Придёт пора - Земля одарит щедро прозревших сыновей и дочерей - тем знаньем, что хранят святые недра и силой океанов и морей, свободою и волей, как у ветра - за ту Любовь, что дети дарят ей.
Мир светлый, в мыслях сотворяемый - бальзам душе при бедах и заботах, последний шанс, в реальность претворяемый - погрязшим всем в своих же нечистотах.
По миру всё шла воплощённая правда, пытаясь найти поскорее себя, забыв своё имя, не помня начало, не зная, не ведая даже о том, что сердце подскажет своё назначенье, и только тогда правда вспомнит любя - кем была она до того, как однажды - покинула светлый родительский дом.
Носители правды - обычные люди, которые часто берут под сомнение - кому-то удобное общее мнение - умелый рычаг всех идейных орудий. Но чтоб лицо сберечь от грязи, а душу от вгрызенья мрази, неравнодушным праведным носителям - земного Рая будущим вершителям, необходимо, чтобы не бояться - во праведности всем объединяться. Не по идейным, временным всем признакам, а по своей божественной природе, которая в отличие от призраков, черпает силу мудрости в народе, ведь корень народа - глубок и могуч, он светлой надеждой упрямо живуч.
Однажды я встретил подобных людей в одном из читательских клубов, где среди искусственной жизни огней - увидел земных добролюбов. К истокам проложен маршрут корабля, и двигаясь этой тропою, я вышел на клуб "Родовая земля", по звёздам, ведомый мечтою. Здесь можно было быть самим собой, влюбившись в купол неба голубой, душою воспарив над суетою - земною вдохновившись красотою, где сотворив земную благодать, мы сможем вновь под звёздами летать - без наставлений разных и указов, без наваждений грязных и приказов.
Мы все идём к своей земле не для того, чтоб в землю лечь, а для того, чтобы во мгле - её для Вечности сберечь, от грязных и лукавых разрушителей, гармонией речей таёжных жителей, мечтой лесных людей самозабвенно, которыми мы станем непременно.
И вновь я встретил здесь неравнодушных - детей своей Земли в лучах зари, читателей, обычных лишь наружно, но с глубиною Вечности внутри. Движением невидимой руки, мечтой они стремились лишь туда, где вечно ждут их жизни родники, а в них - живая, чистая вода, где птицы дарят радость на рассвете, где счастливы родители и дети.
Однако, много было в клубе разговоров, но к сожаленью - слишком мало дел, ведь большинство искало вожака, который знал - куда и как идти, который чувствовал бы сердцем пульс планеты и общий земледельческий удел, а Вечности незримая рука - пред ним бы выстлала блаженные пути. Но неопределённости настойчивость витала поиском решенья в атмосфере, чтоб каждый воспитал в себе устойчивость и силу духа в полной своей мере.
Здесь были пылкие и робкие романтики - энтузиасты светлого начала, Земля старателям забытой божьей практики - Любовью БЕЗкорыстно отвечала. В ответ на жизни безысходность, в ответ на ложь, разврат и пьянство, неравнодушные пытались как-то строить - Любви заветное, блаженное пространство, вернувшись к брошенной, поруганной земле на ищущем свободу корабле. А первым, как известно - нелегко, никто ведь не подскажет - как правее вокруг себя пространство изменять, от искривлений линий сопричастья, но зрят они обычно далеко и выглядят во многом поживее - всех тех, кто предпочёл духовно спать, запрятавшись от всякого участья.
Непросто восхождение начать из гиблых топей затхлого болота, в умении однодумцев различать для смелого, свободного полёта. Для светлого, уверенного плаванья в бурлящих водах жизнеокеана, нужна команда верная и стойкая, ведомая мечтою капитана. И если та мечта для всех заветная, понятная, зовущая, конкретная, - появятся однажды и они - блаженной цели светлые огни, когда во мгле штормящих всех забот, земля родная тихо позовёт.
Приближался волшебный, божественный день весеннего ярого Солнца, огнём Богоярого, светлого дня зажглись пробуждением души, когда озарились глубины сердец сквозь веденья жизни оконце - в живом аромате эфирных полей цветения вишни и груши. Исследуя природное весеннее движенье, когда опять деревья цвет живой одели - энтузиасты пригласили нас к преображенью - на светлых берегах святой Орели, где те, кто жаждал быть счастливым и свободным, спеша скорей к своим родным истокам, не устремленьем вовсе новомодным, а лишь ответом гибельным порокам, - взял для себя гектар земли в надежде, что тьма уйдёт и будет всё, как прежде, почувствовав вдруг значимый момент, начав природный свой эксперимент. Чтоб сотворить в природном равновесии - самодостаточностью мудрое пространство, и всей технократической агрессии явить Земли святое постоянство, как шанс идущим в пропасть всем народам, - благодаря незримым кукловодам. В ответ на светлое хозяев предложенье, с гитарами в чехлах наперевес, мы с сыном радостно приняли приглашенье, манящее обителью чудес.
Болотный, затхлый, щедрый колорит
Нас жить в болоте приучили, в грязи, стадами у трясины, где мы уж вовсе позабыли, что звали в прошлом нас - русины. Вольны мы были среди прочих, когда свободен был наш день, ну а теперь в неволе ночи, боимся даже свою тень. И если вдруг однажды кто-то смелый вдруг попытается покинуть эту грязь, - болото сразу же губительно ответит на смельчака отчаянного шаг. Чем больше здесь движенья к переменам, тем злее нас ко дну всё тянет мразь, за каждой мнимой ведь искусственной проблемой умело затаился лютый враг.
Мы глупо верим в то, что Бог нам рад лишь там, где в силу временных, посредственных забот, нас заключили в тесный, разрушающийся храм и просчитали с потрохами наперёд, навязывая в гонке повседневности - всеобщие духовные потребности. Здесь правильность навязанных понятий - средь лживых лет, для хищников удобных, - необходимы для торжественных распятий, чтоб проще поглощать себе подобных. Ведь существует же разряд незримых, тайных специализаций, питающихся глупостью привитых нам всех идеализаций.
И вот итог - от прежних нас осталась одна лишь повседневная усталость, да груз неволи в давке городской, иль ядовитой дымке заводской, где в тёмной ночи, землю свою предав, поблёскивают зубы людоедов.
Когда всё шёл во тьме к рассвету, по краю гибельной трясины, мне трудно было разобраться, что был я вовсе не один, что пробудившись ближе к лету, себя вдруг вспомнили русины, чтобы навеки не остаться дремать на дне гнилых глубин. И не боясь коварной топи, единым светлым устремленьем от всех искусственных ужимок, от рамок верных наставлений, из грязи гиблого болота, своим уверенным движеньем - в прицелах подлых невидимок, явили твердь оздоровлений. Чтобы по ней мог выбраться любой - из топи негараздов и болезней, чтоб окунуться в счастье с головой, а это для живых всегда полезней.
Неравнодушные душой всё зажигали во мраке ночи первые огни, чтобы на смену всем ночам печали - вернулись светлые и радостные дни, чтоб каждый смог услышать и увидеть - блаженный слог и чистый, дивный свет, где невозможно жить и ненавидеть, когда ушли невзгоды тёмных лет, чтобы вернуть божественность народу по праву жизни вечной и земной, ведь за свою всеблагую свободу - мы заплатили горькою ценой. А сила вся - в Любви и божьей правде, которую не терпят подлецы и все под благой маской паразиты, на нашем светлом, голубом, святом Мидгарде - как звали нашу Землю праотцы и те, кто наносил сюда визиты, чтоб подготовится к пути земным рожденьем, пред новым, светозарным восхожденьем.
Богатые светом и сильные духом сердца готовили Землю к приходу энергий Творца и знали, не глядя на мерзость искусственной ночи, что смотрят на Землю Любовью блаженные очи.
Отец - всеблаг, дав право каждому сполна - испить свободу выбора, да так, чтоб каждый мог почувствовать вполне среди полей асфальта и бетона - где ему лучше: в храме иль в траве, резвиться или верить монотонно, где ему радостней мечтать и жить отныне: средь мёртвых, разрушающихся стен или в лесу, под куполом живой небесной сини, откуда воссияет нам звезда, развеяв дым иллюзий и печали - надеждой возвращения гнезда, которое однажды отобрали, творением от края и до края - цветущего, всеблагостного Рая, где снова счастливы родители и дети - на голубой, святой, земной планете, где нет нужды молитвой покаяний извечно выжигать свои грехи, а просто хочется разливами сияний - писать любимым светлые стихи. Ведь грех есть там, где созданные рамки так хочется покинуть и нарушить, словно песчаные искусственные замки, которые волна спешит разрушить.
Вернётся к нам божественная сила, блаженством изливаясь из очей, когда взойдёт духовное светило над мертвенностью гибельных ночей, которое зажгут сияющей Любовью - неравнодушные, отважные сердца, как благодарность скромную, сыновью - за благие деяния Отца.
Энергий светлых благостная сила поможет средь иллюзий встрепенуться, когда в лучах духовного светила, грозой для тьмы - все витязи проснуться, и пробуждённых душ сиянный божий свет достигнет тёмных, неизведанных планет, где силою божественной мечты - однажды зацветут Любви цветы, рассказывая страждущим о том, что вся Вселенная - наш светлый, отчий дом.
Но нас опять искусственно манит - болотный, затхлый, щедрый колорит: блестящие пустышки и картинки, иконки на святом, духовном рынке, в эпохе бесконечного отстоя - болотного, глобального застоя.
В болоте все зачахли родники, а мерзость в нём резвится в упоенье, и растянулось вечностью мгновенье отчаяния, боли и тоски.
Жизнеуклад, основанный на силе - священных догм и умных предписаний, а также восприятии Природы - научным истязанием чего-то, в своём надменном, фарисейском стиле вдруг уложился в рамки указаний - того, кто всё пасёт с бичём народы у затхлого, зловонного болота.
Но наша сказка будет с радостным финалом, который открывает двери в Вечность, где затхлое, убогое болото - пречистым озером однажды обернётся, когда большое мы увидим в слишком малом, в душе рождая богочеловечность, когда душа в предчувствии полёта, испив живой воды, опять проснётся.
И разольётся РА-дасть повсеместно - осознанною силою строки, когда забьют свободно и совместно - славянской памяти живые родники.
Богояров день
Прибыв на берега святой Орели - ответом на хозяев приглашенье, мы истину в содеянном узрели - о правильности нашего решенья. Неравнодушные парящие романтики всё пробовали здесь, чтобы прижиться, экологическими методами практики - мечтою на гектаре уложиться, используя гектар своей земли, как полигон для старта прямо в Вечность, но рамкой оконтуренной Любви - идейно замыкалась бесконечность, когда божественных всех мыслей упрощенье нам заявляло сквозь невзгоды и ненастье, что лишь всего, гектара возвращенье - вернёт всеобщее, утерянное счастье, где на гектаре землю возрождая, мы будем строить прототип земного Рая. Мы сами создаём границы всех наших идеализаций, тем обрезая крылья птице - ножом духовных тонких операций. Сокрыв свои естественные лица под масками идейных увлечений, мы вновь и вновь воюем за границы - духовных всех своих ограничений. Когда мы видим лишь гектар, не видя Вечности над ним, теряем светлый божий дар, ведь он за рамками незрим. Гектар - не цель, а просто средство - нам Богом данное в наследство, чтоб Землю всю в Любви преображая, открыть границы оконтуренного Рая, где рода каждого поместная Вселенная - вновь станет осознанием блаженная, свободной от идейных всех оков, в познаньи БЕЗконечности миров.
Когда на в Вечность устремлённом корабле команда знает вся - за что кто отвечает, а капитан спокойно и умело обязанности все распределил, однажды вдруг покажется во мгле, когда туман иллюзий всех растает, вновь явится во тьме свободно, смело - духовное созвездие светил, которое укажет всем отважным - дорогу к свету Вышнему однажды. Когда в команде есть взаимность действий, всех сил объединением в ночи, ей не страшны все тяготы нашествий нечистых стай пиратской саранчи.
Когда же нет единства сопричастья к принятию общественных решений, иль отстранённостью святого безучастья дано начало бедственных лишений, молясь на личную лишь только чистоту, духовно отстраняясь от команды, мы искажаем Вечности мечту, неся в ночи урон от лютой банды.
Для возвращения единства, чтоб Вечность в целом осознать, порой нам духа не хватает, чтобы творить, мечтать, летать, ведь в наших клетках социальных так трудно свет сполна познать, где нас учили лишь искусству : хватать, копить и разделять. Но Русь тогда лишь вновь преобразится, когда гектарами в Любви соединится.
Коль в голове твоей разруха и понимания немного - стяжай вначале силу духа, чтоб осознать проекты Бога. Когда же сможешь в чувствах разобраться, в себе самом без умных всех советов - откроется свободное пространство, бесхитростно, величием ответов. Нас жизнь порою жёстко убеждала в бессилии отдельных категорий, чтобы Любовь единство пробуждала - свободных всех для счастья территорий.
Лишь осознав свою всю глубину, откроем мы своё предназначенье, где наше опускание ко дну - усиливало яркостью свеченье. Где озарение всех жизненных глубин заблудшему во мраке освещало - понятие, что он здесь не один, - стремящийся к блаженному началу, своих истоков древних, родовых, где он с землёю был един навеки, но в зеркалах меняясь всё кривых, под грузом лжи сомкнул печально веки.
И вот пришла пора опять понять, избавившись от лживых искривлений, что в Вечности нам нужно засиять - среди свободных, светлых поселений. Но путь к своей земле у каждого ведь свой, дорогой под тресветлою звездой, имеющий тройное воплощение: в стремлениях, событиях и силе освещения. А яркость освещения событий, в стремлении к творящему началу, чредою удивительных открытий, неспящим пониманьем отвечала, что Русь гектарами делясь, - страдала и слабела, а в единении смеясь, - росла и всё светлела.
Когда на поместном земельном участке родится заветное, светлое чувство, которое слиться захочет однажды с огромным, единым, общественным счастьем, возникнет в блаженном природном порядке - Любви бескорыстной святое искусство, спасая всех страждущих в зное от жажды - живым, родниковым, священным участьем.
Как трудно выжить в джунглях городских, где с каждым днём теснее и опасней,- в живых оставшись телом и душой, в согласии со всей своей природой, но также и опасно убегать туда, где жизнь свободней и прекрасней, завалы за собою не убрав, умело прикрываясь непогодой. Ведь та оставшаяся грязь нечистых дум - как шлейф потянется и ветром разнесётся, и если сумерками странствует ваш ум, - за вами суета опять вернётся, а вместе с ней - душевные болезни, уродуя свободное пространство, которое доступней и полезней - обретшему покой и постоянство, ведь его внутренний, божественный порядок - без бегства равновесие познал, когда не глядя на порочность и упадок, внутри себя свободу осознал. Ещё я несколькими вымолвлю словами: "Не стоит жечь мосты между мирами".
Непросто всё это писать, пытаясь разобраться, чтобы душою не соврать и вовсе не совраться. Ведь это очень важно, без сомнений, - писать об истинности чистых устремлений. Чтоб на заре обновленного мира не сотворить духовного кумира, который вкрадчиво пытается вползать, где есть малейший повод показать - свою особенную значимость в отличии - того, что не приемлем мы наличием, - по новому придуманного счастья, посредством нашего всеобщего участья.
Я не стараюсь от мечты отговорить - потоком образной, межстрочной информации, а лишь хочу удары упредить последствий разной идеализации. Благодаря которой существуют духовные в Природе паразиты, которые есть комплексы энергий, что мы поклонно сами создаём, ну а они в духовном поклонении наносят к нам незримые визиты, из за которых слуги снова крестят неверных всех - железом и огнём.
Ещё мне хочется здесь быть всегда свободным, на предками завещанной земле, не Ванею непомнящим, бездомным, с пропитой совестью, утерянной во мгле. Не поклоняться тьме, а просто славить день, где вместо тьмы осталась только тень. Где сын кумира из Отца уже не сотворит, а силой божьего венца - за жизнь благодарит.
Когда мы славим Солнце на рассвете, даря ему Любовь своей души, - шагает снова радость по планете, и открывают глазки малыши, в которых отражается блаженно - Вселенная, разливами чудес, и благодать вновь сходит вдохновенно - на Землю с обетованных небес.
В тот светлый, Богояров день чудесный все радовались Солнцу и друг другу, дарили песни небу принародно, а у костра для звёзд мы с сыном пели. И были наши праздничные песни о выходе из замкнутого круга, чтоб закружиться в Вечности свободно на благостной вселенской карусели, познав через общение с землёй - свою мечту, светящую зарёй.
Беседы, песни, игры, хороводы на лоне матери красавицы-Природы энергию особую рождали, где не было унынья и печали, а были только радость, счастье, свет - в начале просыпающихся лет.
Тот день отсчёт особый дал, когда я сам себя призвал - сквозь мрак и ложь к свободе вновь пробиться, туда, где свет меня всё ждал, на берегу святых начал, когда ярились в небе радостные птицы. А звёзды ночью нитями лучей спускались в реку, воду освящая, и рядом где-то тихо пел ручей, реке своё журчанье посвящая.
Участники событий Яра дня мечтою уносились в поднебесье, их охраняла листьями броня - блаженного, святого боголесья, которое открыло нам поляны для детских игр, придуманных на месте, а позже мы разведчиками были, вглубь леса отойдя шагов на двести. Вживаясь в роль отважных следопытов, пытаясь понимать и слышать лес, я вдруг почувствовал, что снова дверь открыта - в волшебный мир сияющих чудес, где в миг, когда сознание проснётся - лесная сказка явью обернётся.
Свою востребованность снова ощущая, душа ожила после долгой ночи, когда в котельных я задвижки всё вращая, был заурядным слесарем средь прочих. В лучах умывшись яркой позолотой, вдруг жизни курс по Солнцу изменил, расставшись с газо-пламенной работой, штурмуя высоту размахом крыл.
Ещё мне показалось вдруг тогда, что стали мы немножечко мудрей, а в небе поднималась всё звезда - лесной свободы светлых лагерей.
Тонкая связующая нить
В пустынях душ зачахли родники, и в смраде разложения идей железным жезлом гнали нас вожди подальше от источников живых, чтоб не познали мы всю глубину пречистых вод, питающих наш дух, неся знамёна скорби впереди на древках окровавленно-кривых. Нам царство божие призывно обещали, мы бились лбом о запертую дверь, и обрели столетия печали, а что же продолжается теперь?
Мы боль всё чаще сеем по планете, Земля же нам отплачивает щедро; когда наживою больны слепые дети, в неведеньи терзающие недра, - им по делам однажды воздаётся за боль Земли болезней изверженьем, когда нечистый дух над ними вьётся, как будто их слепое отраженье. Но мы всё хвалим злое убежденье и пьём нечистые, отравленные воды, а в результате мыслезаблужденья всё чаще появляются уроды, паразитируя на нас и вместе с нами, плоды вкушая нашей суеты, умноженной ушедшими веками растущей вседуховной пустоты. И от того душою мы пусты, что в мыслях нам порою не хватало основой всеблаженного начала - простой, обыкновенной чистоты.
Быть может стоит нам к истокам повернуться, с пути привычного, но тёмного свернуть, однажды взять и просто развернуться, чтоб под другим углом на жизнь взглянуть, анализируя все наши достиженья, своей душой, от самого рожденья.
Мы с самого рожденья в кабале, нас ждут на свет, чтобы ярмо надеть, и знаком рабства метят на челе, который тяжко смыть или стереть. Нас забирали от кормящих матерей и в детсады безжалостно сгоняли, где мы, томясь у запертых дверей, свободы вкус однажды забывали. Старанием любимейших родителей, желающих нам счастья наяву, сдавались мы в объятья попечителей, чтоб как-то продержаться на плаву, - желанием стараться и работать, ведь рамки счастья вобщем тесноваты, в стремлении свободу заработать посредством ограниченной зарплаты. Но счастья понятию нас не учили несчастные люди своим безучастьем, ведь их в суете как и нас обделили простым и немного урезанным счастьем.
Садам на смену - более суровые дни приходили, мы же каждый раз меняли рамки старые на новые, шагая в кандалах из класса в класс, где изучали мы обрывками от знаний - как стать отличником невольничьей системы, рассчитывая дальность расстояний от нынешней до завтрашней проблемы. На нас умело кто-то зарабатывал свои награды, титулы и звания, а ученик наивно обрабатывал нечистый рынок лже-образования.
Забыли мы, живя на самом дне, что среди свалки жизненного хлама все знания таятся в глубине душевного заброшенного храма, где дух нечистый буйно поселился вливанием поганейшего пойла, и знаний храм священный превратился в убогое, задрипанное стойло, где на привязанных уздой порабощенья гнездились паразиты слишком просто, и в том числе под маской просвещенья, образованием убогого нароста, который состоял из нежеланья учиться в благодати просвещенья,- протестом против рамок и запретов двойной академической морали, где жертвенное умное закланье учителей козлами отпущенья лишь привело к вопросам без ответов, где мы себя духовно обокрали. У глупости заложниками стали учителя и их ученики, коварным жестом в сторону печали, нечистой и невидимой руки, стараясь безразличие прикрыть обрывками некачественных бредней, но клетку приходилось приоткрыть, когда нам всё звенел звонок последний. Исследованьем жизненных маршрутов вдруг в путь всем разрешалось собираться и открывались двери институтов, чтоб в новой клетке снова заниматься - детальным изучением объекта научной всежевательной резины, где соответствует вмещенье интеллекта - набору потребительской корзины.
Не учили нас выйти за рамки и не вписываться в общие правила, но всё строили жуткие замки, где Любовь нас однажды оставила. Здесь подвалами жуткими, тёмными кралась тьма в полумраке миров, чтобы властвовать загнанно-злобными в лабиринтах своих городов. И люди, не познавшие Любовь, у гибельной иллюзии во власти, забыли свет, но ждали вновь и вновь ущербное, утерянное счастье, иллюзию за деньги покупая, но счастье ведь совсем иного рода, технологи оплаченного рая - кривая, недомерная порода, плодящаяся нашим нежеланьем признать наличие всех наших заблуждений, чтоб этим исцеляющим признаньем развеять чары злобных наваждений.
А мы, оплачивая вечные долги своей невзрачной, серой конуры, не знали и не ведали о том, что тонкая связующая нить нам даст понять, что все мы не враги, дверь открывая в Вечности миры, в духовный мир является замком, который сможем сердцем отворить.
Когда свою познаем глубину, наш дух во глубине души проснётся, чтоб разбудить огромную страну, когда та нить каналом обернётся, через который к нам на Землю вновь вернётся Любовь блаженная, сходящая с небес, и счастье возвратившись улыбнётся на озере обителью чудес.
Откроется секрет, хранимый в тайне под толщами и глыбами веков, и ярко вспыхнет даже на окраине, страну преображая дураков.
Чтоб продолжала нить связующая виться в своих руках надеждою на счастье, неравнодушным нужно всем объединиться во светлое, единое участье, освобождая души от чертей улыбками и взглядами детей, собравшись, поддержав друг друга, вместе на благостном, живом, священном месте. Чтоб тени от унынья не осталось за радостью открывшихся дверей, а я вам расскажу, как поднималась звезда надежды светлых лагерей.
Лесной свободы лагеря
Произошло лишь то, что не могло не быть, что не могло однажды не случиться; мир должен был узнать, - что родилось в лесу, и как происходило то рожденье. Однажды мне пришлось вновь дверцу приоткрыть, чтоб чистый свет опять начал струиться, явив собой природную красу, - сиятельно, звездою восхожденья.
Тогда, на берегах святой Орели, родился в пробуждающихся душах светлый вихрь от Богоярого небесного светила, объединяя всех в невиданном порыве к большому, светлому, земному сопричастью, которое однажды проявилось - лесной свободой светлых лагерей, открытием невидимых дверей к простому человеческому счастью.
И вот настало время примененья былого опыта лесных преображений, - лесной, единством собранной команды, движением лесного корабля, по тропам, выстелаемых судьбою, веселою и дружною гурьбою к рассвету лет, даря собой надежду планете под названием Земля.
Неравнодушные и смелые родители увидели возможность приобщенья своих детей к живительным истокам, в том образе, что я им показал, и так как очень сильно я не думал, что может быть какая-то здесь сложность, - открылся по всеобщему желанью лесной, неповторимый кинозал. На берегу Самары - Солнца речки, чтобы себя однажды вспомнить, в палатках поселились человечки, пытаясь роль свою исполнить, - в лесном кино, где можно быть актёром, свободным зрителем и даже режиссёром, чтоб смело стать когда-то может быть - своей Вселенной светлым дерижёром.
Здесь было много игр, много песен, и звёздная ночами тишина, а по утрам к стяжанью силы духа будил всех настоящий старшина. Но и ему по молодости ярой не лишним был наставника совет о том, как сдержанней и правильней общаться, чтоб даже ни на миг не разобщаться, теряя благодатный, чистый свет с теми, кому тогда, в ту пору было лишь от семи и до тринадцати неполных, юных лет.
Резвясь в лучах, как солнечные зайчики, на мир взирая с детской вышины, светящиеся девочки и мальчики уроки постигали старшины, который согласился мне помочь, пройдя дорогой клубной и армейской ; в живом лесном пространстве даже в ночь осваивался с ловкостью индейской. Но всё же сквозь напущенную стать бойцовской важности, порою даже слишком, нетрудно было в общем разобрать - простого лишь романтика-мальчишку. И те, кто проявлял непослушанье, - примерно удостаивались чести, послушно исполняя наказанье - почётным отжиманием на месте. И всё же, не взирая на запреты, лесную нарушая тишину, и на столь ранние подъёмные рассветы, любили дети Сашку-старшину. Да он и сам, сколь важно ни старался всё выставлять военное убранство, в любви детей он всё таки менялся - звенящею гармонией пространства.
Рассветным огнём вновь пространство открылось, где дымом костра вдруг запахла свобода, незримо к нам светлое что-то явилось в июне две тысячи пятого года. Тот первый лагерь был истоком большого светлого начала, где мы свободно оттолкнулись к мечте от чистого причала, чтобы держать свой курс по звёздам - по светлым, искренним словам, к своим далёким милым гнёздам, к своим свободным островам.
Семь дней блаженно: нощно, денно, на берегу лесной затоки преподнесли нам вдохновенно свободы первые уроки, где рамки, штампы и запреты сгорели в пламени костра, ведь зажигала всея светы собой святая детвора, любуясь вечным звёздным небом, где мысль не знает расстояний, питаясь светом, а не хлебом в мирах блаженства и сияний.
Мы пели песни дружно у костра под струнный перелив лесных мелодий, видать пришла тогда пора - пропеть о Родине, о звёздах, о свободе. К нам часто приезжали посетители, чтоб приобщиться к благости ростка, во многом помогали и родители, испив воды живого родника, питающего корни восхожденья родившегося юного движенья. Да будет путь ваш, добры люди - благодатный: уверенный, осознанный, понятный.
И вдруг мне показалось, что нашли мы то, что столько лет во тьме искали, когда вдруг по утру к себе пришли - участвовать на светлом фестивале, который провели мы подведеньем большого, очень важного итога - того, что этим благостным движеньем открылась к свету новая дорога.
Но всё же лес Новомосковска был близок к грязи городской, откуда к нам порою злоба текла нечистою рекой, - посредством опустившихся просителей, невежеством нетрезвых посетителей.
Внимая совету хороших знакомых,
И благодаря за урок -
Заблудших, несчастных, соблазном влекомых,
Я взгляд устремил на Восток,
Всё вверх, по теченью, к подножью престола,
Где Солнце блаженно встаёт,
Даря потерявшим надежду всем снова -
Блаженный, пречистый восход.
Чтоб возродившись в пламенной глуши
Свободою духовного рожденья,
Вновь озарить источники души
Сиянием земного ВОСХОЖДЕНЬЯ.
По образу ЛЮБВИ сотворена
Сменяет строчку новая строка, и вновь пишу для вас все эти строки, чтобы явилось в силе языка - могущество в положенные сроки. А вместе с ним вернулась и Любовь, когда мы станем чище и добрее, в живом пространстве, в свете её вновь поднимется с колен моя Ра-сея, - страна заснеженных, униженных равнин, страна возвышенного духа и нагорий, страна душевных разрастающихся льдин и лживо пересказанных историй.
Дух закалённый стужею веков, усиленный стяжанием единства, свободным был от рабства и оков, хранимый оберегом материнства. Традиций наших жизненный гранит, глубоких знаний праведный колодец, был благостно, молитвенно укрыт покровом всеславянских богородиц, рождающих божественных детей, - хранителей, суть витязей отважных, свободных от пороков и страстей, а не наёмников корыстных и продажных. Которые крестили нашу Русь в угоду своих низменных амбиций, корыстью княжьей вскормленная гнусь ослабила остов живых традиций, когда сведущую божественную мать, - пречистых душ святую берегиню, назвали ведьмой, смыслом тьме под стать и превратили в жалкую рабыню.
Как далеко всё это расположено от наших дней, что даже и не видно среди веков неясного свеченья - за что была культура уничтожена приходом благого всем вроде бы святого поученья. Однако, когда новое учение явилось, святая Русь всё яростней, усиленней делилась, закабаляя русских всех людей духовною гордынею вождей, а рядом с князем часто был духовник - духовного падения виновник.
Мне могут здесь конечно возразить, мол: " Где всей информации носитель?" Отвечу я душой стараясь жить: " Припомните, что молвил нам Спаситель". Сказал он, что лишь только по плодам узнаем мы начальную причину, а мы поём осанны господам, наряженным в святителей личину. Коль было светлое, блаженное начало и сеялись лишь зёрна благородства, из за чего Руси святой не стало, а лишь удельное господское уродство. Видать то семя было плоховато, и древо получилося кривое, а ветви друг на друга обозлились, соседей обвиняя в притеснении; последовала горькая расплата - плодящимся, нечистым, злобным роем, ведь птицы-стражи вовсе удалились, напуганные громким выяснением.
Когда мы жили на земле, - своим пространством дорожили, не позволяя лютой мгле смешать мечту в дорожной пыли. А с нами в том святом пространстве, даря всем радость вновь и вновь, в пречистом, светлом постоянстве жила блаженно и Любовь.
На предками завещанных местах, освоенных арктическим исходом, в густых лесах, в долинах и в горах мы жили благоправедным народом. Мы радовались благости ночей, а по утрам всё славили восход, - умеренною ясностью речей, и помнили свой северный исход. Мы здесь сумели счастье обрести, чтоб сквозь эпохи Вечности пройдя, плывя рекою Млечного Пути, добраться до священного огня, сквозь лютый холод, лжи густой туман, сквозь грязную и злобную возню, сквозь выставленный правдою обман и братскую священную резню.
Мы те, кто выжил силою Любви, когда вокруг уже все потемнели, ведь к нам она струилась от земли, где возле дома выстроились ели, где чистый и божественный родник питал живой водой всю силу рода, где был святым ребёнок и старик, - свободного, могучего народа.
Однако, когда нас закабалили и оторвали с корнем от земли, мы все своё могущество забыли, лишённые источника Любви. И стелят враги нам в могилу дороги, ведь мы без Любви примитивно убоги.
Возьмите любого певца иль поэта, в расцвете всех лет кто вдруг пал от разбега, он умер забытый в ночи до рассвета, ведь не было рядом Любви оберега. А то, что мы считаем за Любовь - лишь отблеск от неяркого огня, и вновь стекает в землю чья-то кровь из за того, что сломана броня.
А мы продолжаем делиться посредством заложенной мины, а мы продолжаем сражаться в эфирном нечистом пространстве, и нам уже даже не снится, что были мы прежде русины - Руси благородные дети в единства святом постоянстве.
Унизили женщину-мать, а чистую деву растлили, назвав лишь кухонной рабой, хозяйкой посуды и вилок, споили могучую рать, и стоя в отравленной пыли, богини торгуют собой у грязных дорог и развилок.
Мы ждём Любви от женщины в постели, но там её вы вовсе не найдёте,.. сказали птицы, если бы умели, что счастье появляется на взлёте. Всё то, что нам осталось от Любви - рассеянные брызги, словно слёзы, замешанное счастье на крови и брачные постылые морозы. А брак не просто так назвали браком, коварство тьмы не ведает границ, свободу заменив дурным бараком и в паспорте отметками страниц. Да и детей плодим мы брачным ложем своих посредственных, наследственных уделов, ну а потом понять никак не можем, - откуда в мире столько бракоделов.
Мужчина вдохновения вновь ищет, и до сих пор, скитаясь, не поймёт, что там, где он за юбками всё рыщет, - своей Любви вовеки не найдёт. И клеток Любовь не выносит, браслетов оков золотых, её за мечтою уносит на крыльях свободы святых.
Верните женщине утерянное счастье - свободою от брака отношений, чтоб отличать Любовь от лживой страсти, - уверенностью правильных решений. Ведь женщина - земное воплощенье творящего в пространствах вдохновенья, где снова происходят превращенья посредствами чудесного мгновенья, когда пред ним является она, - по образу Любви сотворена. И лишь в соединении двоих, в живом пространстве светлого причала, Любовь опять проявится в троих, собой рождая третее начало.
Растают в душах льды, когда вернётся Любовь в блаженное, священное пространство, и Русь от долгой спячки вновь проснётся, святое возвращая постоянство, даря сиятельно, блистательно надежду иным униженным, рассеянным народам, чтоб закружиться вновь и так, как прежде, увлёкшись светлым, звёздным хороводом.
И вот добрались мы туда, где всё же дышится привольней, а наша светлая звезда с небесной, вышней колокольни нам посылала благодать сквозь все запоры рамок душных, чтоб вместе благостно собрать с зарёю всех неравнодушных. Чтобы творя мечты полёт, явить волшебную подсказку, о той дороге, что ведёт по чаще леса прямо в сказку.
Нам небо открыло совместно с пространством блаженное место без гари и грязи, вдали от творящих свои заблужденья, в своей несвободе ко всем безразличных, гордящихся личным, оплаченным рабством, наивно-доверчивых к проискам мрази, в ночи растерявших свои убежденья, мечтая о счастьи, на койках больничных.
На живописных берегах святой Самары - людьми полузагубленной реки, мы снова расчехлив свои гитары, к свободе духа стали столь близки, как будто звёзды благодатью нам открыли засов дверей ржавеющего века и мест Руси, что имя сохранили бывавшего здесь раньше человека, - кто к небу шёл по русским землям, питая свою душу родниками, и нёс Любовь в словах ученья, не искажённого грядущими веками. Разлилось в вышнем небе молоко, а Млечный Путь алмазами сверкал, и может здесь, зайдя столь далеко, он понял и познал то, что искал.
Впечаталось в сердце простое название места, в ночи стало видно и ясно, как солнечным днём, как будто светила нам благая, мудрая Веста, среди наваждений ведическим, ярким огнём - огнём Всевышнему свободного служенья, апостольского, русского движенья.
Любовь в словах без дел всегда пуста, сквозь мрак ночей и шлейф дорожной пыли, святой Руси блаженные места, Любви пространства путнику открыли, когда он понял суть в блаженном даре, увидев то, о чём не мог мечтать, где от Днепра и дальше по Самаре шли от земли покой и благодать, где люди утром славили рассветы в пречистой сказке радостного края, где были воины - блаженные поэты, свою родную землю воспевая. Вновь к небу вознесётся благовест, к далёким гаваням от светлого причала, Андреевский, славянский, русский крест - путей небесных светлое начало.
Блаженные места святой Руси, неправедно приданные забвенью, вы были оберегами чудес для всех идущих вверх стезёю Прави, здесь сказки оживали для людей в Любви пространствах светлых боголесий, и ангелы спускались всё с небес в обличии хранителей и стражей.
В то лето светлых, благодатных начинаний познали мы второе благостное место, которое по силе проявлений чудесных качеств светлого пространства не уступало первому нисколько, а благой чистотой превосходило в потоке каждодневных откровений лесного несравненного убранства. И в этот раз нас было уже больше, душе внимая присоединились, чтобы найти своё предназначенье для светлого, единого движенья, - родители и дети, ну а позже, в единую семью на время слились, в сердцах рождая силу излученья, друг другу бескорыстного служенья.
Второй наш лагерь как-то по другому нам дал возможность силой Провиденья взглянуть на самые обыденные вещи, на отношение к пространству и друг другу, у новых появившихся знакомых в глазах своё увидеть отраженье, чтобы познав живой огонь общенья, вдруг выбраться из замкнутого круга, в котором мы забыли то, что знали, а может быть и вовсе потеряли себя самих на пьяном карнавале эпохи равнодушия и стали. Железный век железной своей хваткой препятствовал свободному движенью, а мы в палатках радостно и сладко внимали своему преображенью.
Пытаясь осознанно делать свой выбор посредством общения, песен и игр, я понял однажды, когда уж светало, - чего же всем в жизни нам так не хватало. Костёр догорал уменьшением роста, когда осознал я, - как в мире всё просто. О том я хочу здесь поведать и вам, - открыть нужно стёртые масками лица, огнём выжигая весь внутренний хлам, чтоб в свете Любви всем нам преобразиться.
Придя сюда, к пространству я взывал, казалась мне задача непроста - найти здесь подходящие места для игровых сюжетов, типа сказок, но лес нам вдруг неслышно открывал начало переходного моста, которым мы с рассветного креста сойдём в страну чудес без лжеподсказок. Мостом же тем являлись наши игры, в которые играли с упоеньем и тем освобождалися от гидры, питавшейся унылым настроеньем. Ведь для уныния здесь места не хватало, когда мы охраняли переправу или пытались разгадать загадку лесного, заколдованного замка, украдкой пробираясь сквозь завалы - своей души, чтоб смело и по праву вернуть свою свободную площадку для старта восхождения за рамки.
А ночью у костра мы пели песни, и звёзды нам с небес всё улыбались, нас слышали далёкие планеты, внимая чистоте ночного хора, и нам казалось - нет того чудесней, что мы все вместе здесь вот так собрались, влекомые сквозь рамки и запреты бескрайностью вселенского простора.
Ещё была игра, где наш лесной народ, границами условного квартала, посменно охранял у дуба главный вход волшебно переходного портала, чтоб испытать друг друга до финала, отвагою в игре снимая маску, и трассою портального канала при помощи друзей проникнуть в сказку. И постепенно мы игрой преображались в лесных людей на радость детворы, когда неслышно к цели пробирались, и нас всё меньше грызли комары.
Порою путешествуя по лесу, мы навещали озеро лесное, сюда мы неосознанно стремились, на светлое, незримое свеченье, спадала с глаз порочная завеса, как будто мы желанною весною от долгой, зимней спячки пробудились, вдруг осознав своё предназначенье, почувствовав могущество движенья - магнитного, лесного притяженья.
Я чувствовал порою очень сильно, - в пространстве что-то благостно менялось, и растекалось душами обильно, а детвора резвилась и смеялась. Я ощущал в подобные мгновения, что игры наши силой постоянства откроют путь в живое измерение лесного всеблаженного пространства. Чтоб светлость где-то в будущем иметь, неплохо было бы стараться и уметь игрой ключи к пространству подбирать, когда звездой надежда к нам спешит, ведь детям очень нравится играть, и может в этом ключ к спасению лежит. Когда их светлая фантазия штурмует смело высоту, не позволяя безобразию влезать доверчиво в мечту, - рождается невидимое что-то, что силою свободного полёта откроет всем загадочные двери, где мы себя узнаем в полной мере. И где, познав добро и ласку премудрой матери Природы, мы для себя откроем сказку, испив воды живой свободы, когда на озере чудесном, даря божественность нам вновь, с небес на Землю светлой песней блаженно спустится ЛЮБОВЬ.
Незримый становится видим
Вновь изливается дождём на чистый лист летящих мыслей благостный поток, сливаются, как капли - буквы в ряд, являя тем желанный, светлый образ, дабы водой живою напоить, чтоб можно было видеть между строк - не только устремляя цепкий взгляд, но больше, чувствуя внутри безмолвный голос. Всезнающий о том, что впереди - величием творящей простоты, рождённые от светлости ЛЮБВИ - божественные, яркие мечты, - вновь воплотятся в благостных трудах в положенный на сердце нужный срок, когда отчаявшись в холодных городах, вдруг сердце устремится на Восток, где после смрадной лживости ночей, твоя душа от гари тёмных лет, в живом лесу, без пламенных речей - вдруг встретит под осинами рассвет.
Блуждая по пустыням городов, я чувствовал, что где-то впереди, в мечтах рождённый новый, светлый мир заждался воплощенья сквозь ненастья, чтоб сказкой среди ночи воссиять, даря надежду сбившимся с пути, чтобы ЛЮБОВЬ под звёздами найти в предчувствии немыслимого счастья.
И вот взошла звезда во мраке ночи - лесной свободы светлых лагерей, которая лучами среди прочих коснулась тех невидимых дверей, которые хранят святые тайны во глубине задумчивого леса, который слышит, ведает и зрит - иных миров предальние окраины, пока ещё мир тёмный крепко спит.
В живом пространстве светлым устремленьем, ростком, едва заметным, к Солнцу - пробилась песня, начало давшая движенью светлому, - старанием невидимой звезды, в леса новомосковщины лучи её нам освещали путь, дабы от светлости во мрак не отвернуть, кривя дорогу тягостным сомненьем.
Пред тем, как вам поведаю о многом, продолжив нашу быль, лесную сказку - свободными, лесными лагерями, - в пространстве том, которое зовётся Самарским бором, к небу устремлённым, я расскажу о том, что вижу где-то, в каком-то светлом, дальнем измерении, откуда без упрёка, без сомнения ко мне пришли мои былые мысли, запущенные где-то в зазеркалье, нашедшие того, кто их отправил - в полёт невидимый, в мирах иных до срока, чтобы они, скитаясь одиноко, нашли творящего на грани озарения пред новою ступенью восхожденья.
Я снова, будто вижу продолженье былого сна, однако же не сплю. И вновь иду по берегу реки, где на другом высоком берегу всё так же сосны подпирают купол неба, но лес уже не тёмный, а умытый - чистейшей утренней росой, я по траве иду босой, лучами света словно бы обвитый, хмельной от юной нежности утра и чистой, ясной светлости лесной, мне хочется любить, кричать: "Ура!", и двигаться вперёд, вслед за весной. И вновь я не один, идёт со мной - тот, кто мне прежде был невидим, незримым был он, а теперь словно внутри открылась дверь - к очередной ступени восхожденья, от суеты мирской и наважденья, от глупости, ошибок и потерь. Я счастлив от того, что мы идём вот так, вдоль берега, к мечте своей - вдвоём, и знаю я о том, что мой попутчик - причина радости, которую поёт да так, что звёзды встали в хоровод, и дивным пеньем мне на сердце льёт живой елей, - чудесный солнца лучик. И вдруг я понимаю, что мой спутник со мною никогда не расставался, внутри себя я слышу его мысли, они меня всегда сопровождали в годины испытаний и печали, в моменты самых ярких озарений, как будто бы безмолвно наблюдали - за правильностью принятых решений. Я на него смотрю и в нём вдруг узнаю - себя, но только в дальнем детстве, ещё своих всех сыновей, всех братьев, близких всех людей, что проходили по судьбе в душевном, благостном соседстве, отца и деда, Солнце, звёзды, всех сущих, вьющих свои гнёзда, а так же лик святой страны - в глазах безмерной глубины. А он молчит и нежно смотрит своим лучистым, ясным взором и от того в душе играет, плетя затейливым узором - лучистый свет волной созвучий, неповторимых переливов, как будто кто-то мир раскрасил - в цвета немыслимых отливов. Однако, я не слышал краше слов, любвеобильнее, прекрасней сочных фраз, чем это дивное, нежнейшее молчанье, которое о многом говорит, хотя не вопрошает, не велит, а просто любит, смотрит и молчит, и тихо ждёт - отцовским своим чаяньем. Могу ли я сравнить всю мудрость мира, благодаря которой мир зашёл в тупик с молчанием того, чьё сердце - лира, а мысль - живительный, питающий родник, способный утолить любую жажду, его ты лишь безмолвно позови, когда в пустынях душ с небес однажды - он изольётся влагою ЛЮБВИ.
Вдруг сердце дрогнуло - я в спутнике узнал незримое и тонкое начало - истока светлого, откуда я пришёл, однажды оттолкнувшись от причала, решив познать - насколько свет во мне готов нести ЛЮБОВЬ сквозь боль разлуки, покинув отчий дом, в иной земле найти стараясь нужные ответы - о том, что не даёт спокойно плыть, что связывает, сковывает руки - туда, где на далёком берегу всех ждут однообразные сюжеты. Не осознав всю силу родника, по чьей-то злоумышленной подсказке, отправившись искать свой божий дар, в чужих краях испив воды познаний - непросто тем вновь будет отыскать живую нить к своей волшебной сказке, кто выбрал чей-то ловчий лабиринт во имя неизвестности скитаний. Но загляни в себя, - там до сих пор - горит твоя свеча во мраке ночи, прислушайся к себе, и ты поймёшь, - как возвратится к светлому началу, ведь каждому дано себя спасти, когда он сердцем этого захочет, ведь в каждом сердце есть огонь ЛЮБВИ, которая тебе не раз прощала - измену своей пламенной душе, пустые увлечения чужим, на скользком ускоряясь вираже, когда мы тем, что есть - не дорожим.
Я говорю: "Отец!", но слов не слышу, лишь чувствую души своей слияние с Отца пре- благодатнейшим сиянием и словно становлюсь сильней и выше. Из сердца вырвалось одно: "Благодарю!", а остальное высказали чувства: "За утра свет и новую зарю, за сердца совершенное искусство - чистейшее от плевел отделять и чувствовать ЛЮБВИ благоволенье, за то, что каждым днём нас ждёт опять - к себе самим блаженное стремленье. За то, что для познания себя и поиска своей родной земли - достаточно лишь двигаться любя, а "благие", кривые костыли - из множества идей, идеологий, в эпоху слёз, отравленных дождей, - подсунули, чтоб слабли наши ноги, незримые хозяева вождей".
Внезапно ощущение возникло, как будто бы невидимое нечто, явившееся словно ниоткуда, пытается внимание отвлечь от внутренних блаженных ощущений и с помощью каких-то ухищрений, мерцающим сиянием в пространстве старается собой меня увлечь. И я отчётливо, как будто бы внутри услышал глас размеренный и плавный, незнакомый: "Я - горний свет, дарованный тебе за силу духа и долготерпенье, за веру, за усердие, за труд, и силы света скоро призовут на службу весь твой опыт и уменье. С тобой я буду рядом, повсеместно, стараясь защитить тебя окрестно - в светлейшей радости и в самом тёмном горе, в глухой темнице или на просторе, смогу помочь найти тебе ответы, на самые тяжёлые вопросы, ты лишь позри в себе мои отсветы, шагая по траве, ступая в росы". Ещё он мне сказал, что обретенье светлейшей истины возможно лишь в сражении, в могучей схватке с множеством зеркал, что лишь расставшись с тёмным отраженьем, в себе найти возможно идеал. И что, когда в осколки превратятся все злобные, кривые зеркала - все перестанут тягостно скитаться, ведь вся развеется навеянная мгла.
Однако, чем я больше проникался изысканною сладостью речей, и чем сильней идеей увлекался, сжимая рукоять своих мечей, которые как будто прорастали из рук моих и яростью блистали, тем дальше от меня всё удалялся мой спутник наступлением ночей, как будто бы печально растворялся в сиянии звёзд, текущем из очей.
Ещё бы миг и тонкость ощущений - утерянной могла стать навсегда, намеренным искусством упрощений - уйти туда, не знамо весть - куда. Внутри вдруг вспыхнул слабый огонёк, сродни тому, что видим мною был в глазах напротив, в чистейших водах дивной глубины, в озёрах пробуждения сознанья, который, разгораясь до небес, возжёг внутри духовное познанье.
Я вдруг прозрел и сразу начал видеть, как то, что называло себя "светом" - всего лишь отблеск чьих-то идеалов, в безмерном поле множества сияний, стараясь взор от истины отвлечь, чтобы к себе внимание привлечь, - своим пустым, причудливым отсветом, используя несветлые приёмы, - для искажения блаженных состояний.
Мы изначально, истинно чисты, из благости душа выходит в путь, однако, чтоб познать саму себя, она всё пробует и делит мир на части, чтобы опять в единое собрать и в целом отыскать живую суть, учась меж тем, во всём, всегда любя, зрить свет, порой во тьме и в страсти. Так что все те, кто лезет к нам в сознанье, играя нам фальшиво на трубе, лишь обостряют светлые желанья - вернуться вновь на Родину, к себе. Не разбивая чьи-то зеркала в чужой, несветлой, мертвенной глуши, а зачиная светлые дела, вглядеться в своё зеркало души, в святое, светоносное зерцало, свободное от призрачного блеска под ширмою, вуалью-занавеской заманчивых идей и идеалов. И знаю я, что как бы нас ни било, и как бы ни делило нас на части, мы все обречены на свет и силу, на правду и на целостное счастье. Ведь мы - подобие небесного Отца, - великого, пресветлого Творца!
Слетела с глаз нечистая завеса и вспыхнула невидимым огнём, а мы, любуясь благостностью леса, всё так же шли по берегу вдвоём.
От берега тропинка удалилась немного в сторону, чтоб плавно обогнуть заросший сочной порослью густой - невидимый, звенящий ручеёк, который весело струился, неся реке свою любовь живой, студёною водой, даря себя реке без сожалений, бескорыстно, чтоб слившись с силою её, став частью общего, могучего потока, нести свои мечты дорогой к морю, смывая по пути невзгоды, горе, которые порою одиноко встречаются в прибрежной полосе - как будто гарь на утренней росе.
Стараясь обогнуть живой ручей, мы подошли к раскидистой вербе, а рядом, из-под камня бил родник, дарящий жизнь всему вокруг и ручейку - своей живой, волшебной влагой, чистейшим, дивным эликсиром, взывая к пробуждению сознанья, уснувшей памяти ослабленных родов в гнилой трясине падших городов, - сквозь годы, наважденья, расстоянья.
Я с позволенья родника испил живительной воды, присев у камня, наклоняясь, в воде увидел словно отраженье всех своих жизненных ролей, как будто бы плывущих кораблей - от пристани, сквозь бури и сраженья.
Мне часто было больно от палубных орудий, от точных попаданий меня вводило в раж, в видениях смешались события и люди, которые кричали: "Вперёд, на абордаж!". Я землю огибал и снова возвращался в задумчивую гавань родимых берегов, где воздух побережья отчаянно мешался с пьянящим ароматом нескошенных лугов.
Пронзила сердце светлая стрела, я вспомнил свой исток, откуда вышел, пытаясь стать сильней невзгод и выше - своих земных, обыденных забот. И вот, после мучительных скитаний в чужих морях, где гибли корабли, по тёмным закоулкам мирозданий, я вновь увидел свет родной земли.
Я наклонился над чистейшим родником, своё в воде увидев отраженье и замер удивлённый, ведь из глаз - струился свет того, кто лишь сейчас, минутой ранее по берегу всё шёл, и вот я вдруг в себе его нашёл, былым своим догадкам в подтвержденье. Когда же я испивши - воды, вновь обратился к тому, с кем шёл по берегу реки текущих лет, на прежнем месте спутника сиянием струился - свет милой, светлой Родины, земли сиянный свет.
У каждого из нас внутри живёт - она: незримая, светлейшая частица, нам иногда ночами даже снится, как мы вершим немыслимый полёт, в мирах иных, витая среди звёзд, иль ощущая свой могучий рост, на этот мир взирая, словно боги, вдруг ощущаем радостный поток, в себе его живительный исток - того, кто торит звёздные дороги.
Чтоб чувствовать живое единенье с потоком созидающего света, найди в себе его незримую частицу, которая и есть твоё начало, ведь чистое, блаженное стремленье к своей душе от стужи прямо к лету, однажды освятит зарёю лица, стремящиеся к светлому причалу.
Лесное Восхожденье...
Мы с каждым новым лагерем своей лесной свободы всё глубже погружались в светлый мир, пришедший из глубин тысячелетий, расправившей крыла, - лесной, блаженной сказкой, чтобы однажды с лиц исчезли маски и тёмные, невидимые сети, расставленные ложью повсеместно, однако мы в стремлении совместном - семью свободными лесными лагерями, в течение трёх жарких, шумных лет старались отыскать наш ясный свет за тайными, незримыми дверями.
Кому-то, может быть, со стороны всё это представлялось лишь обычным активным отдыхом, коммерческим проектом, но граждане лесной своей страны творили мир в общественном и личном - неведомой и светлой глубины.
Нас снова что-то двигало вперёд, всё дальше от невзгод и от забот, от суеты немытых городов с гарантией оплаченного рабства; и здесь был груз обыденных хлопот, да только как-то всё ж наоборот, ведь светлостью за искренность трудов, отплачивая, вторило пространство.
Дежурство по кухне и дров собиранье, восторг от игры, костровые собранья, и песни под звёздами, думы, реченья, а по утру - заревое свеченье снова являлось нам солнечным кругом, чтобы мы лучше узнали друг друга, вновь устремляясь в лесную страну, чтобы познать всю свою глубину, где под пологом священного леса встретиться вдруг с не придуманной сказкой, смыв в светлом озере тёмные маски - слитки из форм социального пресса.
Теперь, немного лет спустя, мне вспоминаются былые ощущенья и чувства приближенья к чему-то, где мы с мирами тонкими в невидимом сближении, открыли нечто общее, понятное обоим - на лестнице Земного Восхожденья. Как будто наши лагеря лесной свободы ступенью были первой на пути, представшем лестницей с пролётами этапов, поднявшейся из благости лесов, над ними уходя небесной лентой в незримую, заоблачную даль, где каждого всё ждёт его корабль в надежде долгожданного момента - отправиться в миры сиянных далей, вселенные блаженных исполнений всех светлых детских, ярких сновидений, где нет разлук, страданий и печалей.
Особо вспоминается один из лагерей, когда взыграла молодость и резвость отношений от пылких, романтических брожений среди мальчишек с рьяностью парней. Возник невинный огонёк на почве чувств неразделённых, который погрозил перерасти в пожар, коли не будет принято решенье - возможен неминуемый удар, как грубое вопроса разрешенье. И как обычно, у костра в ночи пришёл ответ - нам погрузиться в океан лесной - защитою от бед. Чтоб озеро лесное и благостное место открыло, - из какого мы все вылеплены теста. И мы в лесу, у озера придумали игру, на прочность проверяющую нашу детвору. В течении ночи мальчики посменно охраняли, обходом двигаясь по кругу, два лагеря: девочек и свой, прислушиваясь к музыке лесной, а звёзды им во тьме с небес блистали. День первый, ночь прошли спокойно в обустройстве и вживании в пространство, а в ночь вторую коррективы ввёл наш Сашка-старшина, испытывая храбрость часовых, но ближе к полночи весь лес вдруг смолк, притих, и напряжённой стала тишина.
Совет из старших наблюдателей расположился в стороне от лагерей, вмешательство здесь было минимальным, хотя порою шумно и скандально задор на тропах вспугивал зверей.
А в полночь о себе нам заявили те, кто вышел из невидимых дверей, кто ведает законы мерностей иных, неся собой забытые преданья, послышалось русалок стрекотанье, тяжёлое дыханье водяных. Вначале вдалеке покрикивало что-то, однако, приближаясь повсеместно со скоростью незримого полёта, листвой шуршало рядом и окрестно.
Среди лесного хора стражей ночи особо выделялось пенье леших, визгливо, напрягающе сердито, стараясь возбудить все наши страхи, непрошенным гостям дарились щедро разливы неприятных многозвучий, да так, что все ночные смолкли птахи, внимая необычности созвучий.
А мы как зрители-участники лесного кинозала всё продолжали наблюдать за тем, как на высоком берегу у озера лесная сказка шумно оживала. Как будто обрели здесь воплощенье придуманные ранее герои сюжетов наших игр-сказок посредством неизвестных превращений.
Нежданный поворот нас озадачил, но нам не оставалось ничего, кроме того, как ждать и наблюдать, как ночь в преддверии утра меняет лики, всё разворачивая свой лесной театр многопроявленностью тёмных декораций, высвечивая что-то нам внутри самих себя, быть может память понемногу возвращая, всех тех далёких, давних дней, где мы ещё умели понимать язык живого, чистого пространства, где силою единства постоянства мы были благородней и сильней.
Мы просто получили то в ответ, с чем в лес вошли - свой внутренний портрет, нам место силы щедро возвратило всё то, что нам мешает стать самим собой, украдкой тихо скрыв сознанье мглой, ночною стражей нас предупредило.
Ночь миновала и ликующий петух призывно закричал заре навстречу и в тот же миг ночная стража стала удаляться, от света убегая растворяться, а лес уж вёл предутренние речи - неповторимым птичьим переливом, умывшись заревым, живым разливом, чтоб Солнцу, освежившись, улыбаться.
Когда все отоспались после игр, ночных тревог, усталости и страхов, пред возвращением назад мы все собрались на неширокой солнечной поляне. Нам показалось, что в лесу все краски стали ярче и светлей, да и сам лес как будто изменился, как будто бы канал в пространстве проявился, через который лес в ЛЮБВИ преобразился - старанием всех взрослых и детей. Да и у нас там где-то вдруг внутри, как будто что-то вновь само включилось, сознанье прояснилось, окрылилось у тайной и невидимой двери, которая немного приоткрылась, открыв пред нами первую ступень по лестнице Лесного Восхожденья, уверенного, светлого движенья туда, где встал над миром Новый День.
19.06.2009 г.
Продолжение следует...
Светлое стихо-приложение
Наша "АстРа"
Снова языки костров взметнулись в ночи,
Если ты в засаде, то сиди и молчи,
Знал, на что меняешь ты беспечность и домашний уют.
По лесам хохочут дети ночи - сычи,
И лесные люди, как фантомы-грачи,
Их ещё не видно, но они уже здесь, они ждут.
Это "АстРа, наша "АстРа"!
К звёздам марш-бросок, они укажут нам путь,
Тропами лесными прямо к звёздам шагнуть,
Упадут на плечи звёзды, не оставив в небе следа.
Только лишь вперёд идти, нельзя отдохнуть,
Нужно до зари успеть суметь что-нибудь,
Если ты не ведаешь, то знай, что "АстРа" тоже звезда.
С нами "АстРа", наша "АстРа"!
Голубые молнии по небу летят -
Это "АстРа" мыслями всех наших ребят
Небеса распишет узором из мечтаний и грёз.
Только лишь вперёд идти, ни шагу назад,
И тогда те звёзды на плечах заблестят,
Очищая небо от печали и слёз.
Светом "АстРы", нашей "АстРы"!
2001
Толпами в Рай не войти
Тихо скатилась скупая слеза,
Да по моей щеке,
Что-то запуталась моя звезда
В линиях на руке.
Путь заплутал, заблудил во тьме,
Только слепая ночь
Песню пургой завывает мне,
Гонит надежды все прочь.
А где-то там, где белеют сады
Кто-то всё ждёт меня,
Бьёт там источник живой воды,
И ни ночи, ни дня.
Льётся с небес всё пречистый свет,
Нету весне конца,
И уж никто не считает лет,
Смывши печали с лица.
Серая сказка с бездарным концом
Там, за моим окном,
Знаком для встречи с Вечным Отцом
Будет весенний гром.
Стражи на башнях подводят итог
Дням, что лежат на пути,
Только когда истечёт весь срок,
Толпами в Рай не войти.
2002
Русь моя проснётся
Дух Запада судьбе на милость
От сытости корыстной чахнет,
Добро пожаловать в терпимость,
Здесь русский дух, здесь пьянством пахнет.
Спустили всё мы за бесценок,
И гнили смрад царит повсюду,
На лицах траурный оттенок,
Лишь остаётся верить в чудо.
Храним небесною десницей,
Был крепок в вере всякий, каждый,
Но Киев - древняя столица
Стал обособленно продажный.
И пьём мы, чтоб не видеть это
Безумье трезвыми глазами,
Вопрос был задан, нет ответа, -
Что же случится дальше с нами?
Народной жертвой Русь распята,
Но небо благостно к терпимой,
С колен могла бы быть поднята,
Если бы стала неделимой.
Объединяющая сила
Удельных княжеств прикоснётся
Поняв, что всё вконец пропила,
Святая Русь моя проснётся.
2003
Один из многих
Я - один из многих, слившись с серой массой,
Брошен вихрем жизни в океан страстей,
В суете дремучей всё стоял у кассы для небесной расы
Для небесной расы из земных гостей.
Я из миллиардов - тех, что посетили
Этот санаторный психокабинет,
Думал - загостился, и часы пробили,
Только не достался звёздный мне билет.
Страстный океан мой превратился в море,
А затем в болото, в нос ударил газ,
Лишь порой в беседе, шумном разговоре
Вдруг я замечаю, что не стало нас.
Видно растворил нас в суете кошмаров
Этот санаторный психокомбинат,
Злой, упрямый гений чёрных санитаров
Перекрасит быт наш в цвет психопалат.
Если вы конечно будете стараться,
Чтобы в пациенты их не угодить -
Нужно попытаться, чтобы не сорваться
Просто научиться ведать и любить.
Вам откроет щедро Матушка-Природа
Тайны своих светлых чудо-кладовых,
Дабы укрепилась силушка народа,
Возвратив друг другу близких и родных.
2003
Тихий охотник Смерть
Тихий охотник Смерть -
Страж полуночных снов,
Вряд ли мне даст пропеть
Хоть пару лишних слов.
Вечно следит за мной,
Шепчет о чём-то мне,
И достаёт порой
Холодом по спине.
Раньше не замечал
Я этот слабый ток,
Может быть - просто спал,
Но заалел Восток.
Вновь растворит рассвет
Мрак полуночных грёз,
В бренном потоке лет
Странный возник вопрос.
Что же я здесь забыл,
Где мой живой родник?
Нынче я молод был,
Завтра уже старик.
Смерть понесёт меня
Облаком над землёй,
Тихо покину я
Круговорот земной.
Дети своей земли
Вспомнят себя опять,
Образно мы могли
Вечностью управлять.
Стало внутри темнеть,
Жизнь повернули вспять,
И сочинили Смерть,
Чтобы себя понять.
Всё до конца допеть,
То, что дано - принять,
Мне помогала смерть
Вечности смысл объять.
Временный проводник
Даст мне узнать ответ,
Даст мне найти родник
В мире, где смерти нет.
2003
Как же так...
Как же так смогло случиться,
Стёрта память вихрем лет,
Что смогли с обманом слиться
Под манящий звон монет.
Коли в вере мы крестились,
Как смогло произойти,
Или камни так сложились,
Что нам с ложью по пути.
Целью всё мы оправдали
И уже не отделить
Ложь от правды, но едва ли
Можно цель определить.
Цель идеями распята,
И корыстно всех любя,
Мы обманываем свято
Ни кого-то, а себя.
2004
Что такое Родина?..
Что такое Родина, может - отчий дом?
Чёрная смородина, вишни за окном.
Где же взять нам Родину, если дома нет,
Род наш носит по миру тыщу долгих лет.
Продана-распродана милая земля, -
Вот такая Родина, Родина моя.
Я в плену уродины - Родины моей,
Километров пройдено множество по ней.
Проданная Родина не моя кругом,
Не растёт смородина под моим окном,
И земля отравлена, мёртвая вода,
Что же мне оставлено Родиной тогда?
Дайте детям - Родины маленькую часть,
Зацветут смородины, перестанут красть,
Перестанут мучиться, мучая других,
Маленькая Родина станет Раем их.
И посадит знающий в родовых местах
Сад благоухающий, да исчезнет страх.
Светом дней наполнена родная земля -
Это будет - Родина, Родина моя!
2004
Песни нового века
Песни нового века, обновлённой земли,
Я узнал человека, только был он вдали,
Был далёко от света, хоть зови, не зови,
Спал он долгие лета, и не ведал Любви.
Мне говорили, что он, как зверь,
Только открылась тайная дверь,
И благодать вся излилась чистым дождём.
Силу Любви сердцем измерь,
Зверь тоже хочет ласки, поверь,
Станем чисты мы в новый наш век ночью и днём.
Образ светлый и чистый снова радует нас,
День весенний, лучистый всех от гибели спас,
Солнце нас обласкает отраженьем Любви,
Мрак и злоба растают, лишь его позови.
Вечный Отец - нежный Творец
Ночью зажёг пламя сердец,
И показал блудным сынам путь на Восток,
А Властелин светлых колец
Нам подарил звёздный венец,
Благодарим учителей всех за урок.
2004
Пробуждение
Светом сердце вновь наполнить,
Надо Род наш всем нам вспомнить,
За окном - эпоха ночи,
Кто-то день впустить не хочет.
Мы забыли - как любили,
Как в краю ведруссов жили,
Как не знали мы печали,
С радостью гостей встречали.
Из чужого государства
Благообразно коварство
В виде гостя в дом проникло,
Что-то тёмное возникло.
Но всерьёз не принимая,
Может быть не понимая
Чуждый образ внутрь пустили,
Позже мы себя забыли.
По Руси за метром метр,
Надо мной звенящий кедр,
Тыщу лет немой печали
Ждали свет и всё молчали.
Говорить нам запрещали,
Мы обидчикам прощали,
Видимо не всё забыло
Сердце - то, что домом было.
Убивали нас, терзали,
Но внутри мы где-то знали,
Что как Феникс чудо-птица
Род наш вновь возобновится.
Пробудившись, я увижу -
Небеса к нам стали ближе,
И Любви небесной внемля,
Благодать сойдёт на Землю!
2004
К светлой мечте
К самым истокам мечты
Я непременно вернусь,
Знаю, Любовь - это ты,
Наша озябшая Русь.
Ждала ты тысячу лет,
Босая, на берегу,
Знала - вернусь я к тебе,
Ведь без тебя не могу.
Знаю, Любовь - это то, что даётся нам
В миг вдохновения, чудо рождения,
Да и к тому же мы есть родом все из мечты.
Чтобы воскреснуть вновь - надо спасти Любовь
В чистом стремлении, в долготерпении,
Ночь перейти, не сжигая при этом мосты.
Лес мне поведал рассказ,
Что я умею летать,
Что я бывал здесь не раз,
Что же, начну вспоминать.
Тайну открою в себе
На перепутье миров,
Чтоб обратиться к мечте
Связками песенных слов.
Я начинаю путь, в ночь меня не вернуть
Русь просыпается, день начинается,
Встань же с колен, и спроси себя, - кто же ты?
Хватит молить и ждать, всё от себя бежать,
Плакать и маяться, сны ведь сбываются,
Нету тех стен, что мешают, коль светлы мечты.
2004
Мгла изыдёт
Тысячелетья томятся во мгле,
Мы будем жить на родимой земле,
Вспомним свой Род и посадим свой сад
Так же, как тысячелетья назад.
Часто доверясь своим же врагам,
Тщетно мы плыли к чужим берегам,
И подпитали вот образ чужой,
Что нам мешает вернуться домой.
Тайных учений пожав урожай,
Мы позабыли свой Род и свой Рай,
Вот и влачим своё бремя во мгле
На истощённой, священной земле.
Тайные силы пытались внушить,
Что без посредников трудно прожить,
И потеряли мы крыльев размах
Здесь, на Земле, и вон там, в небесах.
К образам ложным спиной повернись,
Сын мой, проснись и на землю вернись,..
Ведала Русь этот вечный завет -
Мгла изыдёт и наступит рассвет.
2004
Я готовил себя...
Я готовил себя ни на день, ни на час,
Чтобы образ достойный представить пред вами,
Чтобы был он похож на меня и на вас,
Небо выбрало нас ни перстом, ни словами.
Небо выбрали мы, в бирюзовую даль
Унесутся мечты, обновленья рассветы,
Нам ушедшей зимы ну нисколько не жаль,
Песню утра поют, пробуждаясь, планеты.
И Вселенную всю, наполняя собой,
Тихий голос Отца мы услышим быть может:
"Это сын мой вернулся, вернулся домой,
И Любовью своей он Вселенной поможет".
Понесём мы мечту, Отче благослови,
Зажигая всё новые звёзды при этом,
И творящею силой сыновней любви
Вдохновенно наполним Вселенную светом.
2004
Под гипнозом
Душа отравлена психозом,
Убита ядами вода,
Но, словно зомби под гипнозом
Идём туда, бредём сюда.
Детей рожаем, умножая,
Для них пространство суеты,
И снова в рабство наряжаем
Их детства светлые мечты.
Вращает ржавые колёса
Иллюзий мастер, как всегда,
И всё уводит от вопроса, -
Зачем идём мы, и куда?
И тыщи лет властитель тайный
Творит уродливо миры,
Навязаны всем не случайно -
Больные правила игры.
В пылу всевластия азарта, -
Тот, кто с креста сошёл живой,
Всего лишь стал козырной картой
В игре, где ставка - трон земной.
Из века в век, из тела в тело -
Гипнотизёр и командир,
Вершил нечисто своё дело -
Искусственный свой строил мир.
А в Рай всем дверь давно открыта,
И чьи-то видимы следы,
Но, словно свиньи у корыта
Всё просим денег у беды.
И дав нам благ совсем немного,
Возьмёт проценты он с лихвой,
А в Рай всем стелется дорога,
Пока что под звериный вой.
2004
Новым бардам
В эпохе тотального сна
Есть несколько тех, кто не спит,
С глубокого шахтного дна
Их сердце, как Солнце горит.
Они уже встали с зарёй,
Чтоб мир чистотой напоить,
Над многострадальной Землёй
Их песням, как птицам парить.
Ночь тягостна, встать тяжело,
Так пой же смелей, не молчи,
Пой, бард, чтобы стало светло,
К сердцам подбирая ключи.
И песней под солнцеворот
Бард будет будить всех и пусть
Проснётся Великий Народ,
Проснётся Великая Русь.
2004
Моя исповедь
Моя исповедь будет той формой живого контакта,
Что стремится пробиться к тем чистым и светлым частицам,
Что в сердцах ваших спят, но поверьте, - не смогут сродниться
С эпохальною грязью иллюзий последнего акта.
Мы заложники этой искусственной недосистемы,
И искусственным образом загнаны в тесные рамки,
Разрешили нам верить в небесные сферы и замки,
Говорить на пустые, избитые, мёртвые темы.
Но сильней, чем когда-либо в прошлом мы ищем устало,
Подсознательно ищем утерянный дух благодати,
Ищем в водке, в постели, в еде, тысяч храмов нам мало,
Но для грубых сердец не идёт её тонкое платье.
Мои песни - этапы начала души пробужденья,
Я пел их, надеясь, что кто-то однажды проснётся,
Долгожданное утро зарёй обновленья вернётся,
Как награда за подвиг великого долготерпенья.
Вижу - грядёт РАссвет, всем говорит привет,
Утренний блеск планет мне подсказал ответ,
Что после тёмных лет вспыхнут ЛЮБОВЬ и СВЕТ,
Станут одним: Будда, Христос и Магомет.
2004
Светлая явь
И ни молясь, мы знали Бога,
Он с нами ветром говорил,
Из родника кто воду пил -
Познал его законов много.
И всё кругом было святое:
Река, и лес, и птицы крик,
Ребёнок малый и старик,
И своё место родовое.
Но времена темней настали -
Огнём, мечом, из века в век
Крестили нас и падал снег
На острие кровавой стали.
А место то, что было свято -
Всё в запустении давно,
Там лицемеры пьют вино,
Хоть и зовут друг друга братом.
Как же вернуть всё, что было,
Сердце одно лишь память хранит,
И от того часто болит,
Что до конца всё не забыло.
Светлая грусть преобразится
В светлую даль светлой мечты,
Где светел я, где светел ты,
Светлая явь, светлые лица.
2004
Сгинуло лихо
Сгинуло лихо, сердце проснулось,
Сгинуло тихо и не вернулось,
Очи открылись, стал я собою,
Сердце забилось рядом с тобою.
Стал я взрослей на целую вечность,
Ну ка, налей мне бесконечность,
Сядем с тобой рядом у дуба,
Светлая жизнь - мила и люба.
Локти положишь на подоконник,
Пой, ты ведь можешь, вырос шиповник -
Ягоды красны, ветки колючи,
Свет ты мой ясный, сгинули тучи.
Стала мечта светлою явью,
Эх, красота, блажь разнотравья,
Жить не спеши, счастье вернулось,
Ты от души мне улыбнулась.
В утро войдём, волосы русы,
Солнцем взойдём, мы ведь ведруссы,
Чтоб нам жилось и не тужилось,
Чтобы не врозь, чтобы любилось.
Чтобы стелить во поле травы,
Чтобы любить рощи, дубравы,
Прям из мечты чистая речка
Воды несёт мне до крылечка.
2004
Странные люди
Что-то мы нынче устали,
Нас отовсюду достали,
И мы всю жизнь воевали,
Чтобы остаться в живых.
Странные люди мечтали,
Песни, стихи сочиняли,
Видя далёкие дали,
Где нет своих и чужих.
Как можно выжить средь каменных стен,
Жить, там, где нет суеты и проблем,
Проще сидеть в кабаке за столом,
Боль заглушая вином.
Проще по жизни петляя,
Чем что-то в ней изменяя,
Проще, как все помышляя,
Жить этой странной игрой.
Правил игры той не зная,
Где вся вода неживая
Странные люди до края
Нас наполняли живой.
Кто ж из нас странен - трепач иль поэт,
Чистый ручей или жизненный бред,
Тот, кто стреляет иль тот, кто поёт,
Ползанье или полёт?
Честь в чистом платье по времени шла,
Только подмена произошла,
Долго поили нас мёртвой водой,
Время напиться живой.
2005
Когда спадут оковы сна
Когда спадут оковы сна -
Мы станем чище и светлее,
В душе распустится весна,
И мы познать ЛЮБОВЬ сумеем.
Когда растает в сердце лёд -
Очистят душу слёзы счастья,
Потоком талых, бурных вод
Прочь унесут боль и ненастья.
Когда отцы Земли поймут,
Что воздух чистый нужен детям,
То взявшись за руки пойдут
Навстречу Солнцу по планете.
Когда мы станем сами собой -
Уйдёт вся злость и чёрная зависть,
Вселенной шар наш голубой
Дарить лишь будет ЛЮБОВЬ и РАдость.
2005
УкРАїнi
Цвiте терен, в'яне доля, де ж козацька наша воля,
Ми степами заблукали у нiчнiй iмлi,
Кайдани на душах, грати, годi, браття, мандрувати,
Божий скарб скорiше брати на своїй землi!
Прокидайтесь, годi спати, треба землю в руки взяти,
Скiльки ж ще iї вбивати i тримати в злi!
Ми живемо в УкРАїнi, а колись були єдинi,
I єдинi Були свята у той божий час,
Розєднали нас злi сили, брат на брата натравили,
Вiд землi iшла та сила, що єднала нас.
Але землю ми забули, на УкРАїнi,
I топтав нас лютий ворог не єдиний раз.
Для синiв своїх i дочок подарiть хоча б шматочок,
Щоб було в них Батькiвщини частка назавжди,
До землi щоб повернулись i долонями торкнулись,
I не буде в УкРАїнi болю та нужди.
Свiтло темряви торкнеться, людям щастя посмiхнеться,
Подаруємо цю землю дiтям назавжди.
2005
Пресветлый Ярило
Пожалуй к нам в гости, пресветлый Ярило!
Согрей нашу Землю своими лучами,
Пускай в благодати струится ручьями
От места до места великая сила!
Великая сила великого Яра,
Что дух укрепит, закалит и упрочит,
Ведь дни всё длиннее, а ночи короче,
В заре - откровение божьего дара!
От сердца до сердца единым порывом
Встаёт, поднимается светлым стремленьем,
Как дар Яра Света за долготерпенье
Пречистая сила над тёмным обрывом!
Разлейся заветным, рассветным пожаром.
Сердца обогрей, что ещё не проснулись,
Лучи благодатно к душе прикоснулись -
Бесценным, живым, богояровым даром!
Пусть чистой водою наполнятся реки,
Чтоб помыслы ясными, светлыми были,
Чтоб мир и ЛЮБОВЬ мы друг другу дарили,
И дух богатырский пребыл в нас вовеки!
От Света на сердце и любо и мило -
То светлая мысль отразилась от Солнца,
Чтоб светом рассветным в любое оконце
Зашёл к людям в гости пресветлый Ярило!
2005
БогоЯров день
Встречают РАссветы рода на Днепре,
Ярило встречают рода на Днестре,
Приветствуют Солнце рода по Десне,
А также по Волге - великой реке.
День божьего Яра встречает Земля,
Оделись травою луга и поля,
Дыхание жизни всем дарят леса,
И песни ЛЮБВИ нам поют небеса.
Всё вверх по теченью, средь звёзд налегке
Мы плыли в ладье, да по млечной реке,
Но дети внизу так хотели тепла,
И вниз, в эту ночь нас река унесла.
На сердце - печать, а в ладони - ладонь,
В душе мы хранили священный огонь,
А в памяти РОДА - великий завет
До дня, когда вспыхнет огнём Яра Свет.
Родник напоит нас живою водой,
Мы в утро войдём вслед за светлой мечтой,
И там, на исходе печали и бед
Нам ЯРкое Солнце подарит РАссвет.
Поднимется РОД, аки ярая рожь,
И сбросит с плечей ворожиную ложь,
Раскинется Правью, дорогу стеля,
В день светлого Яра проснётся земля!
2005
Песня без названия
Родиться было дано нам на смене веков,
Того хотело так небо, а значит и БОГ,
А вот хотели ли мы - нам самим до сих пор не понятно,
Здесь какая-то тайна, какой-то подвох -
Нам шептали всё вёрсты избитых дорог,
Мы стремились к мечте, чтоб однажды вернуться обратно.
Говорила нам совесть и время - вперёд!
Мол, всех нас впереди только лучшее ждёт,
Чья-то мудрость звала нас, влекла, рисовала картины,
Отчего же печаль, да и на сердце лёд,
Отчего эта мудрость так часто нам врёт?
Видно лишь результат и опять наплевать на причины.
Это было вчера, это было во сне,
Я всё ехал по лесу на белом коне,
И была благодать, отчего же сейчас всё так плохо?
Пропивая себя, мы всё тонем в вине,
Наша жизнь - паутинка на грязном окне,
Видно мы не заметили вовремя злого подвоха.
Не попасть бы в ловушку в дороге опять,
А для этого нужно РАссвет повстречать,
Встретить Солнце, испив его лучезарного света,
Тьма исчезнет сама и к чему её гнать,
Над Землёй воспарит красотой благодать,
Вот бы только дойти, добежать, доползти до РАссвета.
2005
На Майданi
С Заходу до Сходу вiяли вiтри,
Нiччю ми чекали кращої пори,
Як за рiдну хату, за рiдний жупан
Вирушимо, браття, разом на майдан.
Вийшли ми на свiтло, наче з небуття,
Роздають тут крихти кращого життя,
А комусь - дарунок вiд таємних сил, -
Бiлу паляницю подадуть на стiл.
Всi ми патрiоти власних гаманцiв,
Вiру роз'єднали, не зiбрать кiнцiв,
Вiтром по кишеням, з дiркою карман,
Де ж та наша воля, де ж там той майдан?
Дiтям кращої долi побажати слiд,
Вiд кривого серця i кривенький плiд,
Скаче по майдану красень-отаман,
Русь була єдина, а тепер - майдан.
Не пiдеш супроти Правди струнких лав,
I не змiнеш те, що батько в нас заклав,
Звiльнять люди душi i майдан вiд вад,
Як посадять разом - мрiї свiтлий сад.
2005
К Отчизны святому причалу
Никогда ещё так на коленях в грязи и покорно
Не стояла моя синеглазая, отчая Русь.
Орошённые горечью, замерли благости зёрна,
Чтоб согреть их дыханьем - губами к земле прикоснусь.
Я в полях обниму необъятную вольную волю,
Упаду в ложе диких, пьянящих, нескошенных трав.
Замирает душа от восторга и стонет от боли,
Дух израненной, страждущей Родины сердцем вобрав.
Как рубцы кровоточат и жгут, словно путы границы,
Паутиной коварной набросили сеть города,
Где душа пребывает оторвана, словно в темнице
От ЛЮБВИ, от земли и бегут в никуда поезда.
Рассекли, разобщили, разрезали общее поле,
Спрятав грязные умыслы за пустотой болтовни,
Прозвенели в церквях о свободе цепями неволи,
Умножая пустые, бездарные, серые дни.
Приложили к душе непонятные, чуждые меры,
И измерили совесть мерилом культурных убийц,
Надругавшись над памятью и над остатками веры,
Пряча лживую сущность под масками благостных лиц.
Тыщу горестных лет, всё молясь на немое распятье,
Мы забыли тропу, что вела по траве к роднику,
А весна всё ткала буйством трав разноцветное платье,
Чтоб отдать без остатка ЛЮБОВЬ своему жениху.
Человечьему Сыну, чьи ясные, синие очи
Затуманились блеском искусственных, жёлтых огней,
И бредёт он, блуждая сквозь тёмные, дикие ночи
Вереницей убогих, безрадостных, тягостных дней.
Он не знает - куда держит путь, и не помнит начало,
Но умывшись росой, и обнявшись с весенней зарёй,
Вдруг очнётся, вернувшись к Отчизны святому причалу,
И заплачет от счастья, целуясь с родною землёй.
2005
Песня правит мир
Промелькнув искрой Вечности в свете,
Я пройду по огромной планете,
Мне так больно, что падают дети
До сих пор, - мы за это в ответе.
Как всегда - день приходит за ночью,
Убеждались ни раз мы воочию,
А впереди - опять многоточие,
Кто же нам безысходность пророчит?
Кто так смел, что закроет все двери
Перед теми, кто в сказку поверит,
Кто ЛЮБОВЬЮ озарит эфир.
Не страшны гады, лютые звери,
Каждый жизнь получает по вере,
Веря в то, что песня правит мир.
В лес войду перед самым рассветом,
Упиваясь невидимым светом,
Я начну петь счастливую сказку,
Тот, кто услышит - получит подсказку.
Весть о том, что всё в мире едино,
И от света могучего клина
Дверь откроется в новое утро,
Где всё просто, весомо и мудро.
Где льды тают от детских улыбок,
Где усвоен урок из ошибок,
Льются звуки вдохновенных лир,
И когда мы опять соберёмся,
Дружно за руки всем миром возьмёмся, -
Все узнают - песня правит мир.
Правит, изъяны пути выправляет,
И над землёй, словно птица летает -
Чистых стремлений живой ориентир,
Лёд отчуждения утром растает,
Тот, кто захочет - крылья расправит,
И будет вместе с песней править мир.
2005
В дальние дали
В дальние дали новой земли всё отправляли мы корабли,
Тщетно искали обетованный, призрачный Рай.
В долгих скитаниях годы легли, а корабли - все на мели,
Запад-Восток, Север и Юг, счастье good by.
Светом надежды полнились дни, нам всё казалось - близко они,
Земли мечты, о, Эльдорадо, двери открой,
А за спиной гасли огни, берег родной скрылся вдали,
Нас увлекли чьей-то нечистой, грязной игрой.
Наш путеводный свет -
Блеск желтизны монет,
Наше тепло души
Съели корысти жёлтые вши.
Од-наж-ды, да.
Как же вернуться снова домой, Родина-мать, двери открой,
Тихо промолви блудному сыну - кто же он есть,
В долгих боях за пустоту он потерял веру, мечту,
И за бесценок всем он отдал совесть и честь.
Будьте готовы - скоро ваш взлёт, так бесконечен, сладок полёт,
Дети Руси, ваша ЛЮБОВЬ не за горой.
Только вернитесь, станьте собой, станьте едины с вашей мечтой,
С синей мечтой, что всё зовёт ввысь за собой.
Чтоб на родной земле
Небо обнять в себе,
Краше родной земли
Нету нигде в дальней дали,
За-пом-ни, нет!
2005
По звёздам вернуться домой
Себя обрести средь зеркал отражений,
Увидеть свой Путь под высокой звездой,
Тогда после тяжких, незримых сражений
Мы снова по звёздам вернёмся домой.
Когда мы отыщем себя и обрящем,
Когда мы откроем друг другу сердца -
Пусть выгорит зло всё под Солнцем палящим,
Пусть наша ЛЮБОВЬ не имеет конца.
Пусть сбудется, что праотцами мечталось,
Достойные святости ихних седин,
Мы двинемся в путь, нам немного осталось,
Дойти до РАссвета в пустыне из льдин.
Растают все льды, и Земля нам подарит
Блаженство цветов и родительских гнёзд,
Дух святой Руси чистотою одарит,
Вернувшись с далёких, загадочных звёзд.
2005
Вернуть своё счастье
Где-то по степям, по глухим лесам затерялось наше счастье,
Ну а мы опять ищем в тех местах, где его в помине нет -
В пыльных городах, в тот момент, когда говорим друг другу: "Здрасьте",
Разглядеть пытаясь в тех глазах напротив благодатный, ясный свет.
Только свет погас, замещённый враз пустотою равнодушья,
И на всех углах воют сквозняки песни для самих себя,
Задыхаюсь я в этой пустоте социального удушья,
И черпаю чувства в пересохшем русле, не горя и не любя.
Отчего погас свет души у нас, отчего ЛЮБОВЬ уходит,
И не удержать, даже если взять сызнова опять начать.
Тыщу долгих лет нас по кругу бед всё нечисто кто-то водит,
Тихо шепчет сказки и меняет маски, чтоб друг друга не узнать.
Вот бы мне коней, чтобы веселей петь кому-то свои песни,
Я бы тройкой в ночь, чтобы превозмочь, и прогнать тоску крови,
Утро повстречать и ему сказать - нет земли моей чудесней,
Сгинь, уйди ненастье, возвращайся счастье, есть раздолье для ЛЮБВИ!
Где с тобою нам ночи напролёт соловьёв поют свирели,
А в святых лугах устлана постель опьяняющей травой,
Прямо к небесам с птицами взлетят нашей радости качели,
Я от сна очнулся, и к тебе вернулся вновь влюблённый и живой.
2005
Души обретая свободу
Не выдержав чёрствости душ,
Сгорали, как свечи поэты,
В холодном невежестве стуж,
Даря искру божьего света.
Идя на закланье и смерть
Для страждущих - огненным даром,
Чтоб смог чей-то факел гореть,
Зажжённый священным пожаром.
Чтоб отзвук пульсации вен
Взорвал равнодушие ночи,
Чтоб люди вставали с колен,
Открыв свои сонные очи.
И в отблеске новой звезды -
Предтечи зари на Востоке
Вдруг дрогнут коварные льды,
Дожив свои тёмные сроки.
И как-то однажды весной,
Прощально взмахнув ледоходу,
Увидят все свет над Землёй,
Души обретая свободу!
2006
Спасение
Устала Мать сыра земля терпеть огонь сражений,
Терпеть и ждать, снося позор войны и унижений,
Слезами потушить пожар - прольётся дождь весенний,
На холод нелюбви ответит дрожью потрясений.
Прозрейте, слепые, услышьте же, глухие,
А коли не услышите - пробудятся стихии,
Мы все не чужие - промолвите, немые,
Зачтутся вам в особый счёт деяния земные.
Вдруг дрогнет Мать-земля, направив вспять святые реки,
Ведь жгут, терзают плоть её - духовные калеки,
Продавшиеся заживо за пригоршню иллюзий,
Бредущие дорогами трагедий и контузий.
Но снова и снова, из логова лесного
Детей дыханием ЛЮБВИ весной спасало слово,
Под верной защитой небесного покрова,
К тому, кто ждёт тепла весны - ЛЮБОВЬ вернётся снова.
Потерянные, загнанные, чуждые друг другу,
Скорей спешите в Солнца круг из замкнутого круга,
Откройте своё сердце всему миру на восходе,
Соединяйтесь дружно во вселенском хороводе.
Не бойтесь, проснитесь, и за руки возьмитесь,
Чтоб встретить новый день планеты - к Солнцу устремитесь,
А то, что пугало, душило и терзало -
С живыми, первыми лучами навсегда пропало.
2006
В исчезающей мгле
Нас используют те, нас используют эти,
Мы как стадо слепое блуждаем во тьме
По уставшей от войн терпеливой планете,
И в свободной от прав планетарной тюрьме.
Нам проснуться пора - на Востоке надеждой
Над лесами взошла обновленья звезда,
Дышит утро в лицо, и опять, как и прежде
Просветлеют сердца, станет чистой вода.
Брат на брата в угоду чужим интересам
Не пойдёт уже более тёмной ордой,
Вновь запахнет весной над проснувшимся лесом,
Наша боль по теченью уйдёт за водой.
Мы останемся жить, как бы кто ни старался
На своей обновлённой, прекрасной земле,
Чёрный всадник вражды безвозвратно умчался,
Растворившись, как дым в исчезающей мгле.
2006
Духовный замок
Видать нас леший водит
В посредственности лет,
Ведь нам уже подходит
Обычный, серый цвет.
Померкли жизни краски,
Разбиты фонари,
Натягивая маски
У запертой двери,
Всё шепчем заклинанья,
Чужие имена,
Постылые желанья
В пустые времена.
Бредём, пути не зная,
Как тёмная орда,
Простое усложняя
Дорогой в никуда.
По замкнутому кругу,
В больном потоке лет,
Противные друг другу
Под слёзный звон монет.
Нам кто-то помогает
Самих себя забыть,
Стремленья поощряет
По-волчьи ночью выть.
Ну а затем на брата
За место под Луной
Пойдут, звеня булатом
Полки в незримый бой.
Под вопли командира
С продажною душой,
Сливая стоны миры
В один звериный вой.
И вот одни лишь рыла,
А рядом у корыт -
Духовная могила,
В бессмертье путь закрыт.
Но как-то вдруг ночами
Предвечного рука
В мир явится с ключами
Духовного замка.
И ведая секреты
Духовной пустоты,
Исполнит все заветы,
Соединив мосты.
Загадочно и мудро,
Звеня своим ключом,
Откроет двери в утро
ЛЮБВИ святым лучом.
2006
Новый мир
Последний арийский поход
К великим святыням Востока
Незримою тенью встаёт,
Взирая на мир одиноко.
Что здесь обрести ты хотел,
Кому по незнанью доверясь,
Всё чаще средь значимых дел
Ты нёс ахинею и ересь.
Испить бы от знаний волхвов -
И спящий бы дух твой очнулся,
От западных диких богов
На Русь ты едино тянулся.
Какой же незримый магнит
Всех тянет сюда небывало?
Быть может здесь просто лежит
Путей всех небесных начало.
Ты моё далёкое, счастье ясноокое,
Ты моя глубокая, светлая печаль.
Жизнь, хромая, охая, во поле широкое
Странно одинокую выстелила даль.
И судьба убогою мчит меня дорогою,
Но того, что прожито, - мне совсем не жаль.
Правь божья с небесным ключом,
Глаголяще, правду рождают,
Что всех, приходящих с мечом,
Здесь тем же мечом провожают.
Принёс я вам благую весть -
Довольно отплачивать кровью,
Оружие светлое есть
В сердцах, пробуждённых ЛЮБОВЬЮ.
Потомки последней орды,
И с вами всё то же случится,
Живыми глотками воды
Искусственный мир растворится!
Гитара струной прозвенит,
Мир Новый, рождаясь во славе,
Вновь дверь открывая, гремит
Ключами божественной Прави!
Долго бился я в пути, чтоб ЛЮБОВЬ свою найти,
И не спал, чтоб на заре встретить её свет,
Через ночь живым пройти, и сказать мечте, - лети,
Тем, кто ждал и верил мне - передай привет,
Ты согрей их, просвети, наше счастье впереди,
Пусть идут со мной встречать сказку и рассвет!
2006
Ранок наш божий
Сонце, як Сонце, небо, як небо,
Що ж ти сумуєш, що тобi треба?
Плине життя, хвилею - рiчка,
А на долонi - доля, як стрiчка.
Вийду у степ, вийду у поле,
Доле моя, матiнко-доле,
Дай менi серп - свiтлу ту зброю,
I залишись поруч зi мною.
Вийшов бо час жатви святої,
Прагне душа - вiри простої.
Правдою визрiло стигле колосся,
Вiзьмемо серпи, щоб краще жилося.
Вийдемо в поле у бiлих сорочках,
Втiлення мрiї - в синах та у дочках,
Ясно побачимо, як на долонцi,
Свiтлими мандрами пicень до Сонця.
Єднiсть думок хай паннує вiднинi
В вiльнiй, могутнiй, святiй Українi,
Правду пожнем, бо без неї не можем,
Знов починається Ранок наш божий!
2006
Песнь лесного воина
Сквозь века иду я опять,
Чтобы вспомнить и чтобы узнать -
Лес свой волшебный и озера гладь.
Вновь я вынужден роль отыграть
В мёртвом театре, где нужно молчать,
Чтобы ожить - начинаю кричать!!!
Я устал притворяться и лгать,
И пустоте свои песни слагать,
Чтобы, как шут мертвецов ублажать и играть
Роль пустую,
В тихом бою, под ударами лжи
Честь потеряли святые мужи,
И в подворотнях - правят злые ножи.
Нужен Рай или жуткий Содом,
Тесный барак или благостный дом? -
Нам выбирать ни за пьяным столом.
Ни в кабинетах, где лживым пером
Все нам подписан духовный погром,
Чтобы по струнам пройтись топором
Корыстолюбье под масками благ
Всем нам готовит духовный ГУЛАГ,
Вновь торжествует невидимый враг и наш флаг -
Изорван.
С кем воевать, и кого нам спасать? -
Не разобрать и уже не понять,
Да и к тому же - спилась наша рать!
Чтобы бес в наши души не лез,
Мне поможет - волшебный мой лес,
Песня, летящая ввысь, до небес,
Озеро, полное дивных чудес,
А не безумный техно-прогресс,
Был этот зверь, ну а утром исчез.
Светлых гимнов святой государь,
Снова лесной возвращается царь,
Что же, готовься бежать, полуночная тварь,
От Солнца!
Жизни дыханием утро встаёт,
В светлые дали зовёт и поёт,
Что же, мечта, собирайся в полёт!!!
2006
На УкРАїнi моїй...
Руки аж до неба ти простягни,
Дихання вiдчувши вiчної весни,
Пiсня твоє серце хай натхне на лад,
Квiтне рясним цвiтом мрiй чудовий сад.
Прийде i сила -
Виростуть крила,
Щастя й воля,
Кращая доля -
На Українi моiй, -
Спалахом зоряних мрiй.
Не цурались долi Орiя сини -
Хрест несли на серцi через жах вiйни,
До святої волi, через болi втрат,
В свiтле, у майбутнє, до свячених врат.
Сварога дiти,
Будемо жити
В святiй країнi, -
На Українi,
Станемо в повний наш зрiст -
Єднiстю селищ i мiст.
Довго гартувався в полумї борнi
Дух наш волелюбний у найтяжчi днi,
Заспiвай, бандуро, серце вiдiгрiй,
Знаю - буде щастя на землi моїй.
Горя не знайте,
Разом ставайте,
Смертi не бiйтесь,
Сонцем зiгрiйтесь,
Спiвом святим кобзаря,
Нова зiйшла вже зоря.
2006
За найстаршого сина...
У кожного в серцi прихованно сяє -
Пречистим вогнем, через темряви грати,
Невидима зiрка, ЛЮБОВ iї мати,
А Батько крiзь Вiчнiсть дитя сповiває.
Як мудрий Землi i небес управитель,
I кожна йому найрiднiша дитина,
Його провiдник - небайдужий учитель,
Що в школi життя за найстаршого сина.
Запалює зiрки, пробуджує силу,
Показує шлях до високої мрiї,
I власним взiрцем спонукає до дiї,
Кохаючи землю найрiдну i милу.
I хай над землею незгасно всiм сяє -
Пречистим вогнем, через темряви грати,
Невидима зiрка, ЛЮБОВ iї мати,
А батько з ЛЮБОВ'Ю для всiх проспiває.
2006
Каменные джунгли
В каменном городе, в мраморном холоде
Тщетно искали мы нашу ЛЮБОВЬ,
В вечной нужде, а порою и в голоде,
Ночь остудила в нас пылкую кровь.
Умная глупость рождает ничтожество,
Сочные фразы пусты и нелепы,
В мёртвых цветах проступают убожеством -
Пышных дворцов ритуальные склепы.
В каменных джунглях ловцам еле дышится,
Здесь не согреться огнями витрин,
Чей-то улов всё проспектами движется
В банках консервных потёртых машин.
Здесь и ловцы канут в сети иллюзии,
Лживой игрой ослепив человека,
Павшие жертвой всемирной контузии,
В тяжких оковах железного века.
Только мечты чистотою сбываются,
Светлой энергией бьют в унисон,
Юный росток сквозь асфальт пробивается,
Чтобы взорвать новой жизнью бетон.
Как-то по лесу с детьми здесь пройдёте,
Звонкими песнями радуясь громко,
Вряд ли вы контуры их разберёте -
Бывших дворцов - обветшалых обломков.
2006
Командорские песни
Свет зажигая у края над безднами, -
Новым огнём - командорскими песнями,
Я начинаю под Солнцем движение
В новые тысячи лет.
Сквозь наважденья - кварталами тесными,
Среди лжецов, где встречаются честные,
К новым вершинам начав ВОСХОЖДЕНИЕ,
Выйду из тени на свет.
Я всё пою, а вы даже не слышите,
Вы не живёте, и даже не дышите,
Вы задыхаетесь вязким ничтожеством,
Да суетою причин.
И на кого-то все промахи спишите,
В поисках счастья проспектами рыщите,
Не понимая, - какое убожество -
Жизнь в отраженьи витрин.
В час, когда всем о свободе трезвонили -
Нас развели, а мы даже не поняли,
Не разглядели под лживыми масками
Отблеск звериных клыков.
Сами отдали за литру, не отняли -
Русь - нашу матушку, да с подворотнями,
С ёлками-палками, плясками-сказками
На поруганье воров.
Плохо поётся о птичках и радуге,
Яды в Днепре, на Байкале и в Ладоге,
На сердце горечь от слёз одиночества,
А на душе - пустота.
С песнями новыми встаньте ка на ноги,
Приобретая забытые навыки
По возвращенью Отечества-отчества
И восхожденью с креста.
Русичи, вятичи, в Киеве, в Вологде,
Встаньте лесными, святыми угодьями,
В РА-достижении сумрак развеется
Светлой живою стеной.
Слышите нас, на деревне и в городе?
С нами Урал и Кавказ вновь на проводе,
Дальний Восток и Камчатка виднеется -
Солнце встаёт над страной.
Огненный шар над замёрзшими безднами
Мрак озарит Света новыми песнями,
Мы начинаем под Солнцем движение
В новые тысячи лет.
Нет ни кварталами грязными-тесными,
К Свету - лугами, лесами чудесными,
К звёздам манящим начав ВОСХОЖДЕНИЕ -
Светлым движеньем планет!
2006