Безбоязненный призыв исходил от высокого молодого мужчины привлекательной наружности. С посохом в одной руке и холщовой сумкой в другой, облачённый в длинный дорожный хитон с закатанными до локтя рукавами, он только что вышел из укрытия при дороге и застыл, подобно Лотовой жене. Но, обращаясь к Создателю, дерзкий странник стоял лицом совсем не в сторону Иерусалима - не отрываясь, смотрел он на необычайно большую, огромную радугу, как видно, надолго зависшую на тёмной половине небесной тверди.
Бог немедленно откликнулся.
"Что тебе, сын мой?" - возникло в голове.
Одинокий путник не испугался и не удивился. Только зрачки его глубоких карих глаз на мгновение нервно сузились, будто впустив яркий луч света.
Недвижимо глядя в завораживающий красотой признак присутствия Отца небесного, привычно заговорил сам в себе:
"Отец, зачем ты терпишь беззакония? К чему это знамение? Неужели - не накажешь? Ты выбрал меня, как когда-то праведного Ноя..."
Зрачки вновь сузились:
"Да, да, ты умен, ты единственный истинно понимаешь свою миссию в этом мире..."
"Грешном мире", - легко и бесстрашно поправил Бога человек.
Оба задумались. Над притихшим обозримым миром, грешным миром, пронеслась пауза и уперлась в яркую разноцветную дугу. Нерукотворная арка надежно подпирала твердь неба - не рухнет на землю второй потоп... Успокоение и умиротворение - вечный завет Бога с людьми.
"Но ты ведь обещал только водами потопа не губить сотворённую тобою плоть земную. Содом, Гоморра и повинные в соседстве с ними Адма и Севоим - всего лишь предупреждение. В этот раз не воды небесные, а неугасимый огонь преисподней, сера и каменный дождь - вот, что будет! Но, позволь заметить, ты слишком человеколюбив - столь долго терпеть беззакония!"
Радуга вновь испустила неприметный луч:
"Ты, как всегда, прав..."
"Ад, ад, показавший ещё при Аврааме малую толику твоей силы в Содоме, выйдет из-под земли и погубит праведного и нечестивого. Все сгорим в подземном кипящем котле... И это будет скоро. Ведь скоро? Иначе для чего ты послал меня в этот грешный мир, зачем тридцать три года назад присылал свой образ моей матери?"
"Ты, как всегда, прав", - повторил голос, почему-то ставший женским.
Так обычно отвечала мать, когда он заговаривал с ней о неземном. Вспомнилось, как, благословляя на паломничество, собирая в неблизкий путь, складывая ему в сумку хлеб, деньги, одежду и даже запасную обувь - как будто он уходил надолго, говорила:
- Сын мой, ты не такой, как все... Всегда помни: ты сын не только твоего отца-плотника, не просто царственный потомок, но сын Отца небесного! Пока будешь это помнить, будешь всегда прав, с тобою будет истина. Сейчас ты идешь на Иордан как сын человека, а вернёшься как сын Бога - все это должны наконец признать. Пора насмешников поставить на место! Пророк должен тебя узнать. А если уж он скажет, многие уверуют...
- Сколько жаждущих спасти народ наш ни приходило к нему, он ещё никого... Почему же он именно меня узнает?
- Вот тебе знак..., - и дала в руки сына мягкий и теплый, как её руки, холщовый сверток, - По нему узнает...
Радуга, нисколько не тускнея, всё так же надежно поддерживала облачное небо. На одном из этих неподвижных облаков сейчас восседал... Но, грубо прерванный воспоминанием о матери, Бог резко прекратил разговор. Ну вот!..
Глаза человека ожили. Повесив сумку за спину, энергично зашагал по извилистой каменистой дороге, обходя лужи, навстречу радуге, под её такую надежную арку, как раз туда, где, по словам матери, его прихода уже ожидал знаменитый пророк. Волнение от приближающейся с каждым шагом скорой встречи, вызванное было воспоминанием о доме, быстро пропало - всё поглощали переходящие одна в одну широкие цветные полосы на небе.
