Бортовой нетентованный КАМАЗ с прицепом, в котором мы везли цемент и шифер в дачный поселок, проезжал через деревню. Скорость была небольшая, около положенных сорока километров в час. Да, и дорога была узкая, немного извилистая, и с плохим обзором из-за растущих вдоль неё деревьев - не разгонишься.
Слева мелькали дома, справа их не было, и там паслись домашние животные, в том числе, лошади. На строения смотреть было не интересно, и я, сидя рядом с водителем, любовался одушевлённым пейзажем, благо он располагался с моей стороны. Водитель, естественно, был поглощен дорогой.
И вдруг, повернувшись влево, я заметил, что рядом с машиной, вдоль домов бежит жеребёнок обычной лошадиной масти - гнедой. Бежит изо всех сил, что называется ноздря в ноздрю, а вернее, в бампер, или, если чуть точнее, то в радиатор, что, по-видимому, более соответствует жеребячьей ноздре.
Нам стало жалко малолетнее животное, и мы снизили скорость своих сотен лошадей до одной жеребячьей. Теперь мы шли точно радиатор в ноздрю.
Когда же деревня закончилась, нам не было никакой нужды потакать жеребячьим играм - мы прибавили ходу, и жеребёнок отстал, скрылся из виду, а через пару километров мы въехали в строящийся посёлок, уже забыв о необычном сопровождении.
Нас встретили и приступили к разгрузке. Но только мы открыли борт, как к КАМАЗу подлетел наш жеребёнок, весь в мыле, с выпученными глазами и... стал тыкаться мордой между машиной и прицепом, туда, где фаркоп, под задний борт машины.
Всё стало ясно!
Нашу машину, выкрашенную в цвет ржавого железа, жеребёнок сдуру принял за свою гнедую маму-кобылу с чёрными ногами-колёсами, впряжённую в телегу-прицеп. И когда мама-КАМАЗ промчалась по родной деревне мимо него, он, не раздумывая, стремглав бросился за ней. А догнав, проголодавшийся после суперзабега, принялся искать еду в привычном месте. Хорошо, что бензобак у КАМАЗа сбоку, а не между задних колес!