Аннотация: 20-е место из 22 рассказов на конкурсе Шпилька-9 (тема: "философическая" эротика)
КРАСАВИЦА
- Смотри, какая девчонка!
И в самом деле, на нее нельзя не обратить внимание...
Черное узкое, облегающее до пят платье с небольшим разрезом сбоку. Высокой девушке оно идет как нельзя лучше. Платье, тем более длинное - это вообще редкость в наше время, когда в моде сплошь штаны.
Да, это сразу бросается в глаза. Облегающее платье откровенно делает женщину подобной на змею, а эта еще и слегка извивается, когда смеется... Это льстит мужскому самолюбию - тут же хочется стать укротителем такой опасности, пусть только и в воображении.
Спина девушки полностью открыта взорам: мол, смотрите, какая у меня гладкая, бархатная, в меру загорелая кожа. Но открыта не просто, как доступный всем аэродром, или - наоборот - как необжитая, дикая степь, а с фантазией. Платье - это весьма значительная часть женского характера.
Если судить со спины, то у этой девушки характер еще тот! На такой же открытой, как спина, шее завершением верхней части платья - черная лента. Точь-в-точь ошейник. От него по обнаженной спине, кокетливо перекрывая и аэродром, и степь, черными лучами книзу расходятся ленты потоньше - поводки. Штук десять. Попробуй, мол, укроти! И вдесятером не справитесь! Все ясно - стерва.
Остается надежда: а может, у нее вкуса нет, и не то надела? Нет, судя по волевому лицу, по черным насмешливым, без сомнений глазам, одежда выбрана правильно. А впрочем, это еще и со спины ясно: вкус есть. Густые, видимо, длинные волосы - тоже черного цвета - собраны кверху, обнажая прямую шею и завершая своей короной строгость стиля. Мало того, и разрез платья, и как бы случайно не попавшие в корону, вырвавшиеся на свободу, вольнолюбивые пряди - эти явные нарушители формы - тайно нашептывают: исключения из правил гармонии лишь усиливают ее. Да, именно на гармонии отдыхает глаз, увлекая за собой и все мое остальное.
Красавице и этого мало, она не полагается только на мое зрение. Ее можно заметить, и совсем не видя еще. Ее смех не замыкается в себе, щедро раздается всем. Невольно ищешь в толпе, выходящей из метро, этот звонкий родник. И находишь: вот впереди идут две высокие подруги: одна из них в черном... Смеется, извиваясь, как неугомонный ручей. Ее смешат парни, которые пытаются с ней познакомиться... Она знает себе цену, а те, видно, не способны на многое... Разошлись. Похоже, и мне не избежать попытки познакомиться с ней. Волей-неволей - попался таки в капкан! - внимательно изучаю ее лицо. Чтобы потом не разочаровываться.
Странная красота. Вроде все обыкновенно красиво, а есть еще и какая-то изюминка, загадка. Хочется разгадать, а знаешь - нельзя, пропадет очарование, то, ради чего и существует красота. Это важнее истины. Но разве удержишься! Твои тайны, тебе их и хранить...
Нос абсолютно прямой, аристократический, требующий от его владелицы безусловного подчинения извечному делу предков по продолжению улучшения породы. Рот маленький с резными губами, но не капризный, а скорее упрямый. Над его тонкими складками в углах губ, выверенностью их направлений тоже поработали с умом. А вот брови - как у всех. Тут никакой самой жуткой природе, всей непритязательности предков не устоять против маленького пинцета и зеркала. Но я не в обиде - безупречный вкус моей красавицы и здесь проявился: брови неприметны. Лицо - не выставка запчастей, одна лучше другой. Да и не легкое это дело - рассматривать лицо, когда на страже ревнивый часовой: глаза.
Как не увертывайся, а в глаза изучающе посмотреть придется. Они - черные, глубокие, туманные, не стоят на месте. Вот кто знает себе цену! В них - таинственность, загадка, та самая, которую не стоит разгадывать. И не пытаюсь, просто смотрю, как при смехе или только улыбке уголки глаз сужаются, соединяя в себе европейское и азиатское, Запад и Восток, объединяя весь мир. Это меняются берега и глубина маленьких рукотворных озер, не вмещающих в себя безграничную душу.
Говорят, глаза - зеркала души? Так что же - душа снаружи отражается? Что в озерах, что в зеркалах? И чья душа? Получается - моя в них. И я вижу только то, что хочу увидеть в себе?
Как бы то ни было, а со своей душой тем более хочется познакомиться, надо же вернуть ее на место, а то, вишь, разгулялась!
- Девушка, вы мне понравились, разрешите с вами поговорить.
Вот тебе и раз! Еще не успел сообразить, как следует проанализировать, что женщина, знающая себе цену - стерва, и лучше ее избегать, а кто-то, сидящий внутри меня, уже знакомится за меня. Теперь - всё, одна надежда, что она откажет. Нет, мне не повезло. А ему, нахалу во мне пока - да. Она в ответ молчит. Тебе, мол, надо, ты и продолжай. Я-то понимаю, что от таких, как я, за день у нее сердце давно одеревенело, бесчувственно.
Но нахал не унимается, у него соображения - ноль, отключено напрочь. Помогаю ему:
- Вы мне так понравились, что хочу нарисовать ваш портрет. Но...
Вот сейчас она удивится, и в сердце пробьются ростки любопытства ко мне, а там и - интереса...
- Но не красками, я не художник, я - писатель. Очень хороший. Оставлю память о вас потомкам на века. Будут читать и завидовать. Только...
Не спугнуть бы, ведь каждый, наверняка, приглашает ее куда-нибудь. Пооригинальнее бы...
- Только для этого мне надо на вас смотреть. Давайте посидим немного где-нибудь. Куда вы идете? - делаю ошибку, предоставив ей инициативу. И стараюсь уже побыстрее запоминать черты ее лица, подыскивая слова, как можно точнее передающие их привлекательность.
- А стоит ли меня рисовать? - пропустила она мимо ушей, что я писатель, да еще очень хороший, а не художник.
- Так, как я это сделаю, никто не сможет...
- А я ведь не идеальная, во мне столько гадости, - полусерьезно, полунасмешливо открылась она. Женщины очень ответственны перед будущим вселенной. Жаль, мы, мужчины для них - прошлое...
- Я все вижу, - отвечаю честностью на честность и пытаюсь отвлечь ее от грустных мыслей, - а красоты в вас достаточно, даже больше, чем я могу запомнить. Ведь я все равно о вас напишу. Давайте где-нибудь посидим, я сделаю наброски.
- Нет, все же не стоит...
"Нет, так нет, - взял верх я над собой, - все равно напишу тебя", - сам уже под влиянием силы обаяния красавицы безвольно перешел на термины живописцев.
"Может быть, - начинаю оправдывать свою неудачу, - все дело в том, что она идет на свидание, и ее привлекательность и раскрепощенность - всего лишь отголоски любовной бури в ее сердце? Все видят, но лучше не подходить, бесполезно...".
Мы идем в одном направлении, но разными путями.
- Мы ведь и так, и так туда идем, - показываю рукой, - мне туда. А вам? - окончательно победил я себя.
Подсказка принята:
- А нам - туда.
Не прощаюсь, ведь мы совсем не знакомы.
Р.S. О, чудо! Утром следующего дня там же я встретил ее. Она была все в том же черном "неукротимом" платье. Только прически-короны не было, шея и плечи были закрыты густыми, вьющимися черными волосами. Вчерашняя красавица не показалась мне такой уж красивой. Видимо, неудачным оказалось ее свидание. Она не смеялась, была одна и шла прямо.