В прошлой статье о селестиальных близнецах (людях, родившихся одновременно, в один день одного года) было рассказано об удивительном сходстве и параллелях в жизни двух выдающихся долгожителей - великих музыкантов Пабло Казальса и Лайонела Тертиса.
В этой статье мне бы хотелось поделиться с читателями историями двух пар известных селестиальных близнецов, и на примере сравнения сценариев их жизни показать, как теория селестиальных близнецов может по-новому осветить отношение к общепринятым стереотипам и предвзятым мнениям, наполнив нашу жизнь новым содержанием и смыслом. Параллельное рассмотрение жизни обеих пар знаменитых литераторов таит в себе много неожиданностей, и мне кажется, что конец статьи удивит даже тех, кто думал, что уже перестали удивляться.
Первая пара селестиальных близнецов, родившаяся 27 января 1891г., на Украине, может по праву быть отнесена к числу долгожителей. Оба писателя и поэта - Илья Григорьевич Эренбург и Павло Григорович Тычина - прожили 76 лет, оставаясь творческими личностями и деятельными членами общества до последних дней жизни. Оба мирно скончались в своих постелях осенью 1967г. (Тычина пережил Эренбурга всего лишь на две недели).
Об Эренбурге принято говорить, что он был одним из ярчайших явлений не только русской, но и мировой культуры ХХ века. Принято считать также, что жизнь Эренбурга была редкой как по своей продолжительности, так и по ее многогранности и относительному благополучию. Помимо яркой публицистики, Эренбург создал многочисленные художественные произведения, был интересным эссеистом, поэтом, мемуаристом, переводчиком, критиком. Но биографов Эренбурга зачастую волновали не столько вопросы разносторонности его таланта, сколько его загадочная способность уцелеть: он не пострадал там, где большинство его друзей и коллег попали в лагеря или погибли от войн и террора. Какие только объяснения этому умению Эренбурга "уцелеть" не появлялись в литературной критике! Писалось, например, о его "преданности Сталину", о его "еврейской способности выживать", или о "счастливом случае". Так или иначе, все соглашались с тем, что жизнь Эренбурга была явлением уникальным.
Однако на самом деле был еще один советский поэт и писатель, чья жизнь и способность уцелеть были очень похожими на Эренбурга. Жизнь селестиального близнеца Эренбурга, Павло Тычины, которого принято считать самым значительным украинским поэтом-символистом современности, является не менее поразительной и загадочной. Я не стану здесь приводить всю таблицу параллелей в жизни этих двух писателей, опубликованную в моей книге "Селестиальные близнецы" (Москва, Амрита-Русь, 2006), а ограничусь лишь наиболее яркими совпадениями. Судьба распорядилась так, что дороги этих начинающих поэтов пересеклись в Киеве в 1919г., и оба они с первого взгляда прониклись взаимной симпатией друг к другу, как будто встретились родственные души. В "Люди. Годы. Жизнь" Эренбург вспоминал, что с первого взгляда на Тычину, он сразу понял, что перед ним "настоящий поэт". Эта встреча привела к дружбе, продлившейся всю жизнь. Эренбург, известный своими пророческими способностями, полагал, что их встреча не была случайной, и что к ней привели какие-то скрытые причины. Об этом он размышлял в ежегодных поздравлениях, которыми друзья обменивались ко дню рождения. Например, в 1951г. Эренбург писал: "Дорогой Павел Григорьевич. Я не назову прихотью судьбы то обстоятельство, что мы родились с Вами в один и тот же день далекого 91 года. Перед нашими глазами прошли те же картины, мы пережили общие страсти и вместе теперь, оглянувшись назад, видим длинный сложный путь. Давно и с любовью я слежу за Вашей благородной работой, за Вашей чистой и вдохновенной поэзией. Я Вам желаю счастья, мира". Через десять лет Эренбург продолжал тему значения одновременности в их жизни: "Дорогой Павло Григорьевич. Мы с Вами сверстники, земляки и дожили вместе до той же пренеприятной круглой даты. Жили мы в разных городах, писали на разных языках, но всегда я чувствовал, что вы не только большой поэт, но и хороший человек". Тычина, в свою очередь, писал Эренбургу: "Мы с Вами земляки по нашей многонациональной Отчизне, мы с Вами сверстники по месяцу, году рождения. Мы собратья по перу".
Случайно ли обоих отцов этих "собратьев" одинаково звали Григориями? Случайно ли знаменитый литературный критик Шкловский на протяжении многих лет доказывал, что Эренбургу следовало бы, подобно историческому апостолу, называться Павлом? Случайно ли оба поэта начали свой путь символистами, но в 1933г. оба писателя "стиснув зубы", превратились в сталинских приспешников? Случайно ли оба женились в Киеве, а их жены были младше их на девять лет? Почему Тычина признавался, что он, всю жизнь благоразумно молчавший обо всем происходящем вокруг, тем не менее, откровенно говорил с Эренбургом о трагической судьбе их общего друга Льва Моисеевича Квитко, когда оба селестиальных близнеца в начале 50-ых годов встретились в разрушенных кварталах Варшавского гетто?
История жизни этих двух лауреатов сталинской премии (Тычина в 1941г, а Эренбург - в 1942г.), ставших не только писателями, но и депутатами Верховного Совета СССР, служит поводом попытаться по-новому задуматься над популярным психологическим вопросом, почему некоторые люди способны расцветать даже в наименее подходящих условиях, в то время как другие увядают, несмотря на самую благоприятную среду?
Ярким примером такого страшного увядания в книге "Селестиальные близнецы" стала другая пара знаменитых литераторов, родившихся в состоятельных американских семьях 21 июля 1899г. Считается, что американского писателя Эрнеста Хемингуэя не нужно представлять. Его знают и помнят во всем мире. Драматическая жизнь Хемингуэя, полная приключений, и его трагическое самоубийство не оставляют людей равнодушными к нему на протяжении десятилетий со дня его смерти. Естественно, что многим психологам хотелось ответить на вопрос: почему, несмотря на заслуженную мировую славу, сын преуспевающих родителей, родившийся в благополучной семье, в благополучные времена в Америке, тем не менее, своими собственными руками разрушил свою жизнь? Как случилось, что история последних лет жизни Хемингуэя - это история его озлобленности, пьянства, раздоров, ревности? На первый взгляд жизнь Хемингуэя кажется всем биографам уникальной и неповторимой. Но оказывается, что это только на первый взгляд... Ибо жизнь его селестиального близнеца, одного из самых значительных американских поэтов того же периода, Харта Крейна, тоже отличалась не только театральной драматичностью, но и точно также оборвалась самоубийством.
С точки зрения параллелей между историями жизни Крейна и Хемингуэя, их случай не менее поразителен, чем пример Эренбурга и Тычины. Совпадения были буквально на всех уровнях жизни. Например, их матерей и отцов звали одинаково: Грейс и Кларенс. Оба писателя оставались всю жизнь самоучками, отвергнувшими требования своих родителей поступить в колледж. Оба добились успеха в одном и том же году, опубликовав свои первые книги в том же самом издательстве "Бони и Ливрайт". Оба всю жизнь страдали от бессонницы, и оба временами вынашивали планы самоубийства. Как и у Хемингуэя, вторая половина жизни Крейна сопровождалась драмой саморазрушения от потери веры в свой талант; от алкоголизма, ссор, раздоров и дебошей. Однажды Хемингуэй написал в своем дневнике, что наилучший способ расстаться с жизнью - это спрыгнуть с палубы океанского лайнера, проплывая мимо берегов Кубы. Поразительно, но не зная того, Харт Крейн так и сделал.
Из этих двух примеров, описанных в книге о селестиальных близнецах, и без того парадоксальный вопрос о причинах "процветания" или "увядания" человека вне зависимости от объективных исторических условий его среды становится еще более непонятным: почему оба советских селестиальных близнеца, рожденных одновременно, процветали при самых угнетающих обстоятельствах, в то время как оба американских селестиальных близнеца, рожденных в другой день иного года, не вынесла жизни даже в наиболее свободной стране? Общепринятый ответ, что все люди разные, теряет здесь всякий смысл.
Оказывается, что исследование селестиальных близнецов отличается от всех предыдущих исследований теорий личности тем, что в отличие от привычного анализа биографий отдельных людей, оно позволяет производить не только оценку отдельных единичных фактов индивидуальной жизни, но и рассматривать их в сопряжении с подобными же фактами в жизни других людей, родившихся с ними одновременно. Как уже упоминалось в прошлой статье, я назвала временной или астрологический фактор, влияющий на формирование нашей личности, тета-фактором, а метод сравнительных биографий селестиальных близнецов получил название тета-факторного анализа. Этот метод в частности позволяет четче определить разницу между сходством и контрастами. Обычно, когда мы говорим "похожий", нам не хватает какой-то общепринятой объективной шкалы схожести, чтобы определить "степень сходства". Для введения степени сходства нужны контрасты. Так, если бы мы воспользовались в качестве эталона жизнью Эренбурга, то жизнь Тычины была бы очень близка к эталону, в то время как жизни Хеминуэя и Крейна были бы очень далеки от него. Очевидно, что Хемингуэй своим поведением, приведшим к самоубийству, был более похож на Крейна, существенно отличаясь от Эренбурга и Тычины.
Этот пример показывает, что не все литераторы наделены похожими судьбами или характерами, но литераторы, родившиеся одновременно, вели похожий образ жизни и умерли похожей смертью.
Этого факта, однако, еще недостаточно для того, чтобы понять причины самоубийства Хамингуэя и Крейна. Оказывается, что многие биографы рассмотрели эту причину в их эмоциональных травмах раннего детства. А психологическая астрология увела эту причину еще в более ранний период: а именно, в день их рождения. Один из биографов Крейна, Миллер однажды поэтически выразился о нем: "чувства умиротворения и удовлетворенности ускользали от него, как будто его звезды были перечеркнуты крестом". Конечно, он не имел в виду карту рождения Крейна. Но поразительно, что карты Хемингуэя и Крейна в действительности выглядят, как будто перечеркнуты крестами тяжелых аспектов между планетами! Американская астролог Хикки писала о таком положении: "В этом случае есть много подавленных и агрессивных чувств, которые человек обычно держит под контролем. Когда же они высвобождаются, то обычно это происходит яростно и разрушительно". Хочу при этом отметить, что у Эренбурга с Тычиной, в отличие от Крейна и Хемингуэя, карты рождения были гармоничными, свидетельствуя о характере, способном понимать и принимать все разнообразие жизни.
"Так что выходит, - спросит читатель. Были ли судьбы Хемингуэя и Крейна предречены и безысходны?" Астрологи средневековья дали бы утвердительный ответ. Но сегодня это не так. На примере физики мы видим, что открытие законов тяготения Ньютона не только не привязало нас к Земле, а позволило оторваться от нее и долететь до Луны и Марса. Оказывается, что с точки зрения психологической астрологии, мы тоже можем правильно рассчитать наши возможности путем осознанного выбора. Современные психологические астрологи помогают людям находить закономерности в своей судьбе. Так, например, если бы Хемингуэй и Крейн понимали, что с их картой неизбежны "приливы и отливы энергии", то может быть, они бы не так впадали в отчаяние и алкоголизм от временной утраты творческих способностей. Хикки была уверена, что людей с подобного рода картами можно обучить "использовать времена пиков энергии для исполнения всех работ, а затем научиться расслабляться и отдыхать, когда энергия идет на убыль".
В заключение мне бы хотелось поделиться с читателями этого журнала еще одним фактом, который я нашла уже после того, как книга "Селестиальные близнецы" вышла в свет. Даже после окончания работы над книгой меня лично продолжал занимать вопрос выживания Тычины и Эренбурга. "Не-астрологи" часто объясняли это "прописными истинами". Например, про Эренбурга писалось, что его "еврейский талант выживания" помог ему пережить репрессии и чистки. Какое милое клише! Но что же спасло Тычину - его "еврейский талант" или его "украинский талант"? И почему этот талант не спас шесть миллионов евреев, погибших во время второй мировой войны? И что тогда сказать о Квитко, которому не помогли ни его еврейское происхождение, ни его украинское окружение? "Объяснялось" также, что Эренбург пережил 1937г., потому что он был в это время в Испании. Но Тычина не был в Испании, и он выжил, в то время как, например, Кольцов вместе со многими другими писателями, находившимися в Испании, был ликвидирован.
Эренбург и Тычина утверждали, что единственным способом выжить было убить в себе творческие способности и сотрудничать со Сталиным, превратившись в послушных функционеров. Как и многие другие конформисты, они верили, что оды, написанные в честь Сталина, были лучшей защитой от лагерей. Может быть, что для них это было единственным способом уцелеть. Но были другие советские писатели, например Пастернак или Замятин, которые не сотрудничали с властями, и все-таки выжили. С другой стороны, было немало приспешников Сталина, ликвидированных им, несмотря на их преданность вождю.
Но самым интересным для меня, как астролога, пожалуй, стала следующая цепочка передачи информации. Я назвала главу об Эренбурге и Тычине "Мастера выживания", потому что Евгений Евтушенко (рожденный в Раке, 18 июля 1933г.) как-то раз образно сказал: "Илья Эренбург? Он научил нас всех выживать". Сам же Эренбург в "Люди. Годы. Жизнь" благодарил тех, кого он считал своими учителями: "А я, оглядываясь на свой путь, вижу, что из числа тех, кого мне посчастливилось встретить, помогли мне попросту дышать, работать, выстоять - Бабель и Хемингуэй". Еще один парадокс: Бабель и Хемингуэй, два человека, рожденные в Раке (Бабель родился 13 июля 1894г.) не выстояли и умерли не "своей" смертью. Никто точно не знает, был ли Бабель расстрелян, но так или иначе, его постигла насильственная смерть в лагерях, не дав ему дожить даже до пятидесяти лет. И, тем не менее, именно Бабель и Хемингуэй сумели обучить Эренбурга, как передать эстафету, чтобы новое поколение (Евтушенко) не повторило их ошибки.
Мы видим, что астрология помогает заметить закономерности судьбы, а исследование тета-фактора позволяет глубже понять природу характера и судеб людей. Можно, конечно, продолжать относить все описанные совпадения и контрасты к случайностям. Можно продолжать жить в хаотичном мире, где "плохие вещи" беспричинно происходят с "хорошими людьми". Но, если есть хоть малая надежда, что мы сможем стать счастливее при помощи понимания законов жизни, то почему ею не воспользоваться?