Блистать приятно. Живешь легко, все у тебя такое гламурное. И лицо, и одежда, и душа, и мысли. И тебе двадцать лет. Ну, хорошо, если присмотреться, то двадцать пять. Ну кто там присматриваться будет, когда от твоего блеска у всех в глазах слезы стоят?
Можно, конечно, блистать. Что говорить - привычное это дело. И лицо, и одежда, и душа, и мысли - как у Виктории Бекхэм. Да что там Виктория Бекхэм! Пусть она задавится. Вы сами ее можете научить, где ей взять еще пол дюйма, чтобы стать такой блестящей как Вы! Даже если Вам тридцать. А если присмотреться... Пусть кто-то попробует!
Блистать? Нет, это все дешевка. Я - сияю. Как благородная платина сияю. Ну, если чуть-чуть бриллиантом украсить... Так ведь и ослепнуть можно. Нет, мой удел - сиять. Светить людям красотой и ухоженностью лица, элегантностью и маркой одежды, широтой души и помыслов. Кто способен оценить такие сокровища? Единицы, увы. Всем глаза застили эти гламурные сикухи, эти вешалки подиумные, эти... Спокойно... Я - сияю.
Гореть! Вот что важно! Гореть на работе, господа. Фонтанировать идеями, держать руку на пульсе раскаленной телефонной трубки! Бежать с пылающими щеками из кабинета начальника и потом назад с чашкой горячего кофе. Где им, на шпильках и в мимоюбках поспеть за нею - лучшим секретарем всех времен и народов? У них же ни лица своего, ни одежды, ни мыслей. А о душе им думать пока не хочется. Гореть, господа, только так!
Светить. Только светить. Как их найдешь иначе, если не светить. Ни фонарика, ни свечки в этом доме нет. Убиться можно. А как без них найти очки? Ни лица, ни одежды не разглядишь. Что касается остального, то оно тоже имеется. Но очень не для всех. И не каждый день. Это ж дай любому встречному-поперечному такой роскошью наслаждаться. Мыслями моими и душой. Все переврут, перевернут и залапают. И так свои от чужих не отличишь иногда. Пшли вон!
Никого. Ничего. Блистала, сияла, горела. И ни одного родного лица рядом, ни одной души. И одежда из моды уже вышла. И мысли вышли. Ни одной.