- Нет, ты слушай, слушай. Она мне сегодня говорит: "Фи, как от Вас пахнет, Вова!" - бритоголовый мужик в майке сморщил нос, покрутил в воздухе растопыренной пятерней и продолжил.- "Вова! Охренеть. Ладно, пацанов рядом не было. А то бы кликуху заработал не с фига. Вова! П...ец! Я ей так, вежливо, отвечаю: "Вов тут нету" и, слышь, спокойно поворачиваюсь и двигаю к себе в цех. Ты ж понимаешь! Понимаешь?" Вопрос Вована, реального пацана тридцати лет, предназначался собеседнику, большому рыжему коту Иллариону.
Кот ухмыльнулся и потер под носом лапой. Стол, за которым они сидели, был накрыт по-холостяцки, без изысков. Вован булькнул себе в чашку с отбитой ручкой бормотухи и, не ставя бутылку на стол, вопросительно посмотрел на Иллариона. Тот мотнул головой, икнул и подцепил когтем с бумажки кусок зельца. Вован выдохнул и опрокинул в рот содержимое кружки. Закусив сморщенным, как щека Бабы-Яги соленым огурцом, он продолжал монолог: "Пахнет ей не так. А вчера, когда гулять ее водил, все так пахло? Я ж в парк ее повел. В парк! Сечешь, Иля? Рубашку надел, об галстуке задумывался. А, баловство... До того, брат, дошел, что попкорну ей купил и шарик на веревочке. Нет, ну чисто затмение накатило. Шарик! И на колесо обозрения ее попёр. Упиралась, конечно. Потом визжала и все лицом мне в рубашку тыкалась. Всю свою помаду на мою грудь извела".
Вован загреб вилкой зеленый горошек. На тарелке осталась одинокая горошина, и он стал охотиться за ней с азартом рыбака, вооруженного острогой. Горошина не давалась, удирая по плоскости тарелки. Потом прыгнула на стол и затаилась. Тут Вован изменил тактику и пришиб ее ладонью. Поднял руку и посмотрел на прилипшую к ладони маленькую лепешку.
- Есть будешь? - спросил кот.
- Труп? - ответил Вован и стряхнул лепешку на пол.
- Самое то, - облизнулся Илларион.
- Можешь забрать себе.
- С полу поднимать? - кот уставился на Вована.
- Впервой, что ли? - хмыкнул тот.
- Обижаешь, - Илларион положил лапу на стол и пристроил на нее рыжую голову.
- Ладно, забудем. - сказал Вован и попытался умостить на столе руку. Чтобы потом уже, вроде Иллариона, тоже положить на нее голову. Рука, однако, на столе лежать не желала и раз за разом срывалась. Пришлось ее изловить и придавить второй рукой. И так, сидя в позе первоклассника, Вован продолжал: "Какого ей хрена надо? Мотается на своем автокаре по заводу, как ... шарик на веревочке. А тут ее слесарь четвертого разряда прошвырнуться приглашает. Не ломается же, идет. А назавтра ей дурно пахнет. Да я после той прогулки без пива бы не уснул! Это ж нервов сколько извел. Литра бы не хватило. Хорошо, что сразу три взял. Для большего эффекта, конечно, плеснул туда чего надо. Может, оно с утра и пахло. Я не заметил... Но чтоб я еще раз пригласил эту морковку? Хрен дождется. Пойми этих баб... Нам, пацанам, между собой проще разбираться... Ты, Иля, заходи чаще...". Голова Вована стала клониться вниз, пока не уперлась в сложенные на столе руки. И вскоре кухню оглашал звучный храп. На другом конце стола тихо сопел рыжий Илларион.