В каждом есть адвокат дъявола. Но у некоторых он сидит рядом.
Он сидит и рассматривает чашку. Я ненавижу, когда он это делает. Мне сразу начинает казаться, что я недостаточно тщательно мою посуду, или еще какая-нибудь ерунда. Самое смешное - мы в кафе, и посуду здесь мою не я. Но мне все равно приходит мысль о моем несовершенстве в качестве посудомойки. О ужас, он перевел взгляд на мои ботинки... Я прячу ноги дальше под стул.
- Ты выглядишь так, как будто ты арт-директор какого-нибудь клуба. - задумчиво произносит он, ставя чашку на край стола.
Я молчу, ожидая продолжения. Продолжение меня не разочаровывает.
- Ты слышала о хипстерах? - говорит он, жадно вглядываясь в мое лицо. Оно сейчас представляет собой маску с нейтрально вежливым выражением. Эту маску я мысленно надеваю при каждой нашей встрече, и облегченно снимаю, когда расстояние между нашими спинами после прощания увеличивается до нескольких метров.
- Конечно, говорю я. - Культура, течение, апологеты. А что?
- Я вчера смотрел передачу об омских хипстерах. Люди одеты в какие-то немыслимые вещи, потрясающе. Очень интересно.
Я не выдерживаю и уточняю:
- Это ты хотел сказать о моей одежде что-то хорошее или что-то плохое? (Я прекрасно себя чувствовала, пока шла по улице. А здесь, в кафе, я ежусь под пристальным взглядом, и мне хочется, чтобы что-нибудь произошло и отвлекло внимание -"Официант, уроните, пожалуйста, ложечку. Спасибо.")
- Конечно, хорошее. - Он улыбается уголками рта - Ты ведь понимаешь, что со стильной одеждой сложно - шаг вправо, шаг влево...
- И ты в луже. - Я залпом допиваю свой кофе.
- Именно. Ну, что у тебя нового?
- Ничего. Так, набросала пару шедевров.
- Покажи. - Он весь подается вперед, но мгновенно передумывает и откидывается на спинку стула. - Нет, не здесь. Пойдем в переговорку.
Мы встаем, я (медленно, не запутаться в рукавах) одеваю пальто. Он ждет, непринужденно прислонившись к колонне.
- Зачем ты надела шарф? Мы же не на улицу.
- А, да. Ну ничего, я мерзну. - меня и правда немного потряхивает. Я отвыкла.
- Вверх, налево. - пока мы идем, он спрашивает: - Когда собираешься выставляться? - Скоро. Мне предложили два места. - Целых два места? - в его голосе читается ирония, или это мне кажется?
- Правая дверь. Садись.
Я сажусь и достаю папку. Он внимательно просматривает рисунки. Потом поднимает глаза и говорит скучным голосом: - - Ну, ты совсем не то, что нужно делаешь. Все уже было. Это придумали в позапрошлом веке, ты никого не удивишь. Композиция на троечку. И вообще... После Бакста и Мухи в виньеточных красотках нет смысла. Твои вещи не искренни. Я не чувствую в них правды.
- Для меня то, что я сделала, и есть правда. Мне достаточно того, что это нравится мне самой.
- Ты врешь. Человек никогда ничего не делает для себя. Говоря, что ты пишешь или рисуешь для себя, ты врешь самой себе. Иначе ты бы не выкладывала это у себя на сайте, не носила в папке.
- Да, в общем, ты прав... Но в первую-то очередь мой зритель - я сама, и моя главная оценка - это если я рада наутро видеть то, что рисовала накануне.
- Ты совсем засамоутверждалась. С тобой нет смысла общаться - тебе неважно мое мнение, тебе на него плевать.
- Это не так. Мне важно, что...
- Я могу просто говорить тебе, нравится мне или нет, и не объяснять почему. Если тебе неинтересно...
- Мне интересно, правда!
Я чувствую одновременно подступающие обидные слезы и безмерную усталость. Ну как объяснить ему, упрямцу с перфекционизмом, залитым злой феей в родничок, что мой интерес не обязательно должен вести к раскаянию? Что мне дороги мои шаги, моя усталость? Что путь не начинают каждый раз заново, а проходят постепенно? "Я неправильно прошел этот уступ, пройду красивее и быстрее..." Можно и так, но мне-то нравится вид, простирающийся внизу, я хочу дальше!
А вслух я говорю, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко: - Ты говоришь действительно полезные для меня слова, я хочу знать твое мнение. И одновременно - я думаю, мне оно вряд ли поможет. Знаешь, когда мне было двадцать пять, я спросила моего отца, как он думает, что я делаю лучше всего. Что же у меня получается.
- И что же сказал отец ? - в его голосе неподдельный интерес, даже азарт. Уже лучше. Так мы, по крайней мере, не поссоримся...
- А как ты сам думаешь, что у меня получается лучше всего?
Он отвечает не задумываясь, и его ответ совершенно сбивает меня с толку. - Воспитывать детей. Ты все делаешь правильно, и результат уже интересно наблюдать. Здорово.
Мои мысли сейчас расслаиваются, как прокисшее молоко в горячем чае, и я наблюдаю за кружением хлопьев - обрывочных воспоминаний, с момента знакомства полжизни назад с рыжеволосым мальчиком в очках, соседом по этажу в общежитии, куда нас устроили родители моего первого мужа, и до этого солнечного осеннего дня. В мелькающих пятнышках много, очень много всего. Я хватаю себя за шиворот и вытаскиваю из воронки, где вихрятся концерты, поездки на каток и ночные фотоохоты, после которых мы с кружками дымящегося чая просматриваем фотографии. (- Лена, так не пойдет, давай обсудим. Чем тебе нравится эта фотография? Почему не вот эта? Расскажи. - Смотри, она построена по всем правилам "золотого сечения". Голова кошки с поворотом - как раз начало спирали, это классика композиции!.. Дай листок, я нарисую...) Церемонные знакомства с его подругами, неизменно двадцатилетними и длинноногими. - Танечка, это Елена Александровна, она очень хорошо разбирается в литературе серебряного века. И еще в паре вопросов...
- ... Так вот, отец. Он сказал, что я читаю быстрее всех его знакомых, что он никогда не встречал человека с такой скоростью чтения, полученной без специальных методик.
- А как быстро ты читаешь?
- Сейчас - не знаю, я стала учиться читать медленно. Но вообще я читала со скоростью около трехсот страниц в час...
- Вот это да! Здорово! Покажешь? Потом, как-нибудь, когда в гости зайдешь? Ты не представляешь, это же так же прикольно, как... как шесть пальцев! (Я чуть морщусь, но, в общем, он прав. Я к этому и веду.)
- Вот именно. А мне эта особенность совсем не нужна, я не могу ее ценить, я не горжусь и не говорю о ней. Ты даже не знал, и не узнал бы, если бы я сейчас случайно не вспомнила. Скорочтение мне ничего не стоило. К тому же, оно неудобное: я все домашние книги перечитала по пять-семь раз... А в детстве думала, что читаю просто чуть быстрее других. Я не замечала, и никто не сказал. Наверное, скажи отец раньше, я бы увидела в своей способности преимущество.Но мне сказали только в двадцать пять, и то, когда я спросила... Я какое-то время после разговора пыталась использовать способность по самому прямому назначению - подрабатывала корректором в журнале, где всегда опаздывали с выпуском. Они привозили распечатки на полчаса... Все. Да, (неужели я сейчас скажу это?) книги, которые ты даешь, я не читаю не из-за нехватки времени, а... потому что ты на меня давишь.
Какое-то время мы сидим молча. Он трет переносицу.
- Извини, я очень резок с людьми, они этого не любят. Но я всегда говорю как есть. Про искусство... Вот бывает так: у человека дар, и это сразу очевидно всем. И у него все складывается и получается. Здорово.
Он смотрит куда-то мимо меня, и я не перебиваю. Я слушаю. Хотя больше всего мне хочется сказать - Эй! Ты - гениальный фотограф, я-то знаю! Но тогда он опять на меня разозлится, и будет два часа доказывать, как я не права, и тыкать пальцем в черно-белые разводы в "Энциклопедии мировых фотошедевров", принесенной из соседнего кабинета. Так уже было. И будет, когда-нибудь потом, не сегодня. "Лена! Ты отказываешься обмениваться со мной мнением, ты не соглашаешься и не опровергаешь. Ты просто говоришь "Иди к черту". Нет, конечно так ты не говоришь.. Но ты делаешь еще хуже: не помогаешь мне понять тебя. Поспорь со мной. Убеди меня. Скажи, что ты думаешь и почему, и, возможно, я с тобой соглашусь... Нет, только не в этом вопросе. Тут я с тобой не соглашусь никогда...." Сегодня я очень устала "держать удар".
Я украдкой, как мне кажется, смотрю на часы. Он тут же встает с диванчика и говорит: - Я провожу тебя до лифта. Заглядывай как-нибудь.
Мы выходим в коридор - он оглядывает комнатку, проверяя, чтобы я ничего не забыла, выключает свет, и мы идем по пустынному коридору к лифту. Пока лифт едет, он не смотрит в мою сторону.
Я выхожу на вечернюю улицу, и вдыхаю запахи городской осени. Вокруг меня теплый ветерок поднимает вихрь из свежеопавших хлопьев цвета корицы и меда...
...Иду, ускоряя шаг. Дальше, дальше - каждый шаг добавляет силы, и я чувствую, как за спиной расправляются помятые крылья.