Над берегом средиземного моря звучала протяжная молитва. Силуэт минарета в сумерках, казалось, упирался в небо. В полутьме не было видно четырех репродукторов, смотрящих на все стороны света, а потому могло показаться, что голос мулы настолько силен и звонок, что с легкостью достает до самых туч, пронзает их и уходит куда-то неизмеримо далеко. И это было отчасти правдой, почти над самым минаретом, на высоте тридцати тысяч километров спутник связи Иридиум 23 передавал слова туриста, остановившегося в гостинице в двух кварталах от мечети. Молитва фоном вплеталась в диалог и с сигналом легко поднималась до спутника. Здесь, на высоте околоземной орбиты ей и суждено было затихнуть, если бы не нечто. Нечто огромное, но, вопреки законам тяготения, ни коим образом не влияющее на отклонение орбиты спутника. Нечто прозрачное для света и радиосигналов.
Нечто бережно собирало голос мулы, слова туриста, картинку мечети в трех измерениях, температуру и влажность воздуха, показатели телеметрии спутника. И почти молниеносно отсылало эту и многую другую информацию в самую глубь галактики Млечный путь.
***
- Ну что, пошли? - со вздохом сказал Лена.
- Подожди, - ответил ей муж и полез за чем-то в карман.
Они стояли посредине огромной комнаты старого "сталинского" дома. Высокие потолки, огромная площадь, но комната казалась еще больше оттого, что в ней больше не было ничего из мебели. Только вытершийся паркет и обои, выкрашенные в зеленый цвет, хотя вряд ли это были обои под покраску, но краска на них легла, что позволило отложить в свое время ремонт до лучших времен, которые начались совсем недавно.
- Держи, - муж протянул Лене самый обычный фломастер, - ты же рисовала в детстве на обоях, тебя ругали, ставили в угол. А сегодня у тебя есть целая комната и фломастер. И никто тебя не остановит.
Лена смотрела на мужа. "Вот как, как я могу им объяснить, за что я его люблю!" - думала Лена, вспоминая, как пыталась и не раз дать понять подругам, за что она полюбила этого молодого инженера, которому не суждено было найти нормальную работу по специальности. Как и не было суждено найти свое место в обычном офисе. "Что им сказать? Я люблю его за фломастеры? Они никогда не поймут!" - для Лены муж состоял из тысяч таких приятных сюрпризов, внимания и спонтанности, всего этого она ни разу не встречала сразу и в одном человеке, до встречи с ним
- ААААА! Круто! И все стены мои? - схватив фломастер, Лена прыгнула мужу на шею и поцеловала в щеку .
- Ну, одну оставь мне, - ответил он, извлек из кармана второй фломастер и поднес к самому носу жены, которая продолжала висеть на нем.
- Имея один фломастер, можно изрисовать всё, кроме самого фломастера, а имея два фломастера можно изрисовать вообще всё! - выпалила она, поцеловала мужа и спрыгнула на пол. Лена обернулась к ближайшей стене, сняла колпачок и замерла, оценивая масштабы пингвинчика, который должен был получиться просто огромным.
Её супруг выбрал узкую полоску стены справа от окна, оставив ей самые вкусные и большие куски, так он поступал всегда. Присев на корточки, повел длинную линию от стыка стен, но фломастер оказался сухим и линия стала терять яркость. Он нажал на него сильнее и вдруг подцепил кончиком фломастера слегка отклеившийся стык листов и окончательно оторвал небольшой кусочек.
- Сережа, Сережа, какой же ты растяпа! - хихикнула за спиной жена.
- Угу, - пробормотал он в ответ. Отошедший кусок обоев открыл его взору схематичное изображение электрической катушки, которая однозначно была частью какого-то большого чертежа. Его глаза загорелись. Возможно, он был не лучшим мужем, возможно, и правда худшим менеджером по закупкам в мире, как считал его бывший шеф. Но он был настоящим инженером с честным красным дипломом и мечтой - заниматься любимым делом, засевшей с первого курса где-то глубоко в его душе.
Рука сама ухватила лист обоев. Под треск рвущейся бумаги на свет появлялась электрическая схема, начерченная на линованной бумаге, которую кто-то когда-то очень давно использовал как подложку под новые обои. Но самое странное было в другом; комментарии, которые сопровождали каждый элемент схемы, были написаны на неизвестном ему языке. Он мог понять только формулы.
Сергей продолжал тянуть на себя край, открывая всё новые чертежи и схемы, он еще не знал, что неизвестный ему язык - сербский. Язык, на котором говорили многие великие люди - Иво Андрич, Йован Савович, Эмир Кустурица и Никола Тесла.
***
- Костя, ты только посмотри на это! - висящая в воздухе картинка увеличилась в размерах.
- Чудовищно! - ошеломленно ответил Эдик и все его тело стало переливаться радужными цветами.
- Мы не выполнили норму по русскому за этот виток!
- Забудь ты про этот хренов русский и вообще про вербалку, мать её! Быстро в пул!
В ту же секунду Эдуард перестал видеть, слышать и ощущать. Его сознание мгновенно вплелось в быстрый анализ и безмолвный диалог с Константином, который больше Константином не был, не испытывал эмоций и не матерился по-русски. Быстро мелькали трехмерные образы. Лицо человека. Его биография. Координаты. Пул пытался просчитать будущее этой особи, но мощностей явно было мало для длительного прогноза. Пул остановился, два сознания сформулировали одно решение: "Подключить центр, оповестить заинтересованных."
***
- Ты пойми, из-за таких людей, как Циолковский, Королев, Бредбери - мы профукали космос. Мы отброшены на сотню лет в его освоение. Пилотируемая космонавтика - тупиковая ветвь, точнее не тупиковая, а неверный старт, это как если Генри Форд начал бы проектировать автомобиль с системы климат-контроля.
В опустевшем московском ресторане за барной стойкой сидели двое. Ресторан давно запер входную дверь, повара и официанты разошлись по домам. Но бармен всё так же натирал стекло белым полотенцем и периодически обновлял бокалы двум завсегдатаям. Подобные посетители есть в любом маломальском кабаке, просуществовавшем хотя бы пару лет. И эти двое, пожалуй, ничем не отличались от себе подобных, кроме того, что разговоры их всегда были слишком заумными для людей, решивших выпить вечером в будний день, а так же сопровождающих одного из приятелей двух дородных охранников с каменными непроницаемыми лицами.
- Серег, ты не заговаривайся. Как из-за гениальных людей, которые придумали ракеты и хорошего фантаста мы оказались отброшены назад?
- Черт, ну да, я немного не так выразился. Да, это правда - они гении своего дела, но они все были космическими романтиками. Они хотели покорить космос, отправив туда человека бродить по далеким планетам. Они где-то глубоко в душе надеялись, что сами успеют побывать там. И из-за того, что они задали космонавтике цель: "Человек в космосе", мы до сих пор не в космосе.
- Чего?
- Смотри. Вот что такое ракета? Дорогая, технологически сложная огромная бочка керосина, которая медленно тащит на себе крохи полезного груза в космос. Каждый такой запуск стоит огромных денег. Кстати, знаешь, почему сейчас эта область топчется на месте? Страховка. Каждый запуск несчастного спутника страхуется. Вот приходит молодой перспективный инженер к начальству, показывает им чертеж - "Вот, давайте сделаем так, технологически проще, экономически выгоднее". Что ему отвечают? - "Да, правда. Отлично. Но ничего не выйдет.". Потому что если они внесут изменения в ракетоноситель, ни одна страховая компания не застрахует запуск или выкатит астрономическую стоимость. И их можно понять: всё работает, а если из-за подобных улучшений 2-3 дорогостоящих спутника завалятся в степь на просторах Казахстана - им придется выплачивать. Я к чему - мы уже больше полувека отправляем любой "полезный груз" в космос на бочке керосина, ничего не изменилось. Каждый пуск крайне дорогостоящее и ответственное мероприятие, в котором нельзя допустить ошибку. Каждый космодром на этой планетке рассчитан на запуск бочек с керосином.
- Там вовсе не керосин, кстати.
- Какая разница. Суть не в этом. Я говорю о другом подходе. Представь себе, что у них не было бы цели запустить человека в космос. Представь, что запуск настолько дешев, что один удачный запуск из трех вполне приемлемый показатель. Надежность не важна, на кону нет человеческих жизней или ценного груза.
- Ты к чему ведешь то, говори уже.
- Ладно. Есть масса альтернативных вариантов доставки. Например, использовать рельсовую пушку. Да, она не может доставлять объекты большой массы. Но запускай хоть каждый час. Построил туннель, трамплин, разгоняешь контейнер с любыми перегрузками до любых скоростей и, вуаля, - груз на орбите.
- А что будет со спутником внутри контейнера при перегрузках?
- А вот это вторая большая ошибка! Никаких спутников! Полученную на первых этапах ракету нужно было заставить поднять в космос не Гагарина, а завод! Полностью автоматический завод по изготовлению спутников. Да чего угодно! То есть представь: ты поднял в космос и собрал полностью роботизированный завод один единственный раз. Завод может делать всё, что угодно по твоим чертежам, например, любой спутник любого назначения, все его узлы: солнечные батареи, двигатели. Собирать, если уж не из просто материала, то из копеечных заготовок. Насыпал ты в контейнер ведро обычных бытовых процессоров. Запустил на глазок в космос. Робот подобрал их в заданной зоне. Оттащил на завод. Там другой робот оттестировал их, отобрал "долетевшие", воткнул в спутник. Завод-робот выпихнул спутник на нужную орбиту - всё. Я утрирую, но идея в этом. Ведро процессоров и запуск их в космос реилганом не стоит ничего по сравнению с запуском целикового спутника на орбиту на ракете. На любом этапе тебе ошибка стоит мизерных денег. Все коммерческие заказы на спутники твои! Ты просто собираешь их по запросу на орбите за неделю по заданным параметрам.
- Ты сейчас говоришь об экономической эффективности, ни Циалковский, ни Бредбери не были экономистами.
- Ладно, может и не они виноваты. Но кто-то должен был понять, что при таком подходе космос никогда не станет по-настоящему массовым. Что каждый новый запуск - еще один шаг в тупик. Да и еще, у них не было тогда нужных технологий. Но если бы они начали копать в эту сторону, мы бы намного раньше получили - кибернетику, компьютеры, связь, программирование, автоматизированное производство. Всё это реальная польза, в ней были бы заинтересованы любой крупный производитель. Технологические решения автоматических систем тут же внедрялись бы в производствах на земле. В космосе был бы заинтересован каждый. Космос бы по-настоящему двигал технологии вперед. От него бы была реальная отдача. А сейчас от него польза только телекоммуникационным компаниям, да военным. Но еще хуже другое: сейчас, когда поднять в космос завод и разработать систему дешевых запусков, уже не так сложно, наши продолжают строить обычный космодром, а НАСА надеется покорить Марс к 2030 году. Чтобы на Марс ступила нога человека. Сколько в этом позерства. Флаг им в руку, электричку на встречу! Роботы! Они должны проложить нам дорогу, а мы уже позже вальяжной походкой пойти по ней в космос.
- А энергия? Как ты поднимешь её? На чем будет работать завод? На солнечных батареях? Не маловато ли для любого нормального производства?
- А вот тут у меня есть одна новость. Но о ней никому. Я серьезно. Помнишь, я у тебя денег на ремонт занимал? Мы в среду вывезли мебель, и я уже хотел начать в четверг. Но я кое-что нашел.
***
С этой планетой в системе угасающей звезды на окраине Млечного пути с самого начала всё было не так. Она в принципе не должна была быть обитаемой - агрессивная кислородная атмосфера, огромные перепады температур в одних и тех же географических координатах в течение ничтожно малого периода времени, жесткие излучения от прогревавшей планету звезды. Но жизнь на планете бурлила, росла, боролась, уничтожая конкурентов, в стремление подставить бок своего вида под свет звезды. Более того, один из видов претендовал на разумность. Для планеты был выбран минимальны срок повторного мониторинга. Но вернувшихся наблюдателей ожидал сюрприз, масштабы которого они не могли даже предположить. Собранная информация не могла оставаться достоянием удаленных аналитиков или даже самого центра.
Приглашение в пул получил каждый. Оператор Центра умело синхронизировал миллиарды сознаний и блокировал бессчетное число мыслей, образов и ассоциативных рядов. Пулу не нужны были мощности, он был создан с информационной целью.
Началось наполнение информацией. Маленькая планета, атмосфера, вода, сила тяжести, населяющие виды. Человек - разумное существо. Пул забурлил. Двуполое размножение. Биометрия. Мораль. Способ мышления. Логика. Информация остановилась. И вновь пошла уже тонким ручейком. Катастрофически короткая продолжительность жизни. Суточные биологические фазы. Возрастные фазы. Сон - этот термин был отдельно подчеркнут. Колыбельная - вместо описания термина пул наполнился прекрасной мелодией и голосом человека женского пола, который пел так божественно прекрасно. Человек обладал культурой. Искусство людей обгоняло вселенную на миллионы циклов. Это было потрясение.
Колыбельная стихла и и пул переместился на поверхность планеты. Это была огромное открытое поле, на нем одновременно находились сотни тысяч человеческих особей. Но оператор закрывал их самих, их мысли и их действия пеленой, оставив для ознакомления лишь двоих.
***
Полк Новороссийских драгун летел в атаку на южную флешь. Земля содрогалась от удара копыт. Павел шел в первом ряду эскадрона. Расстояние стремительно сокращалось. Павел уже различал мундиры французов; увесистый палаш в руке он отвел чуть в сторону, готовясь к замаху. Мысли о страхе или смерти он гнал прочь, вытесняя их из головы словами старой французской колыбельной, которую пела ему гувернантка в детстве. Он начал петь её про себя, но страх в душе рос все больше, и сначала его губы еле заметно зашевелились, проговаривая слова незатейливой песни, а еще через мгновенья он запел её в голос. В гуле несущегося в бой тяжелого кавалерийского полка, его голос терялся и таял, так что он сам с трудом слышал себя:
- Que sous un brin de persil sans bruit
- Tout menu naquit
- Jean de la Lune, Jean de la Lune !
- Attention! - что было сил, выкрикнул молодой офицер дивизии Дессе, его звали Пьер. Ему нельзя было ни коим образом выказывать страх, поэтому он пытался придавать своему голосу стальные нотки. Солдаты изготовились к стрельбе. Томительно потянулись секунды до выхода кавалерии русских на рубеж ружейного выстрела. Чтобы отвлечься от ненужных в минуты боя мыслей, Пьер машинально начал напевать:
- Et jaune et vert comme un perroquet
- Avait bon caquet,
- Jean de la Lune, Jean de la Lune !
"Пора!", - мысль прервала детскую колыбельную.
- Feu! - его крику, переходящему в гортанный рык, вторил душераздирающий звук залпа сотен ружей! Пороховой дым встал стеной над флешью, дым баюкал и успокаивал, давая ложное ощущение безопасности. Как дети прячутся от угрозы, закрывая ладошками глаза, так и густой пороховой дым прятал от глаз французских солдат летящую на них смерть. То, чего ты не видишь - нет, то, чего нет - не может тебе навредить.
Время уплотнилось, стало вязким и тягучим. Пьер в ступоре наблюдал, как сквозь дым в воздухе начал прорисовываться силуэт. Силуэт плыл на него. Вот уже он мог различить голову лошади, вот появились ноги всадника, привставшего в стремени. Под свист стали, рассекающей мир вокруг надвое, Пьер полетел куда-то назад, проваливаясь в забытье. Его уже бездыханное тело упало на землю, рассеченное палашом от плеча через всю грудь.
Павел жадно вдохнул воздуха. Запах горелого пороха, запах загнанной лошади, запах человеческого страха. Он успел ощутить каждую тонкую нотку в воздухе, который был его последним вдохом. Глаза, уже выбравшие следующую цель для замаха, в одно мгновенье погасли, рука выронила палаш. Два пистолетных выстрела оборвали его колыбельную.
***
Два пистолетных выстрела оборвали привычную жизнь галактики Млечный путь навсегда. Пул, казалось, замер. Только что одно разумное существо убило другое и тут же погибло само. Но другое, другое было еще ужаснее - оба существа были не просто разумны, а одарены - способны к индивидуальному и неповторимому воспроизведению музыки. Оба они пели так красиво и так неповторимо, как смогут лишь сотня особей на всю галактику, каждую из которых знают и глубоко ценят все без исключения участники этого пула.
Оператор, не дожидаясь пока наблюдавшие придут в себя, снял пелену с происходящего вокруг и пул вздрогнул в третий раз. На всем поле сотни сознаний ежеминутно покидали свои тела, исчезая из этого мира навсегда. На их место вставали новые и они также гибли в жестокой схватке двух групп разумных существ.
***
Из дверей черного хода на почти пустую парковку супермаркета неспешно выходили люди после только что завершившегося, позднего сеанса в кино. Лене, оказавшейся под огромным звездным ночным небом после уютного кинозала, стало не по себе. Только что в фильме с этого самого черного неба на землю спускались полчища инопланетян. Один их хищный вид внушал страх. Они не знали морали, они уничтожали всё живое и прекрасное на этой планете, начав, как положено, с Нью- Йорка. Лена на всякий случай прижалась к мужу пока они шли до машины. Но перед тем как захлопнуть дверь она посмотрела наверх, на сотни звезд достаточно ярких, что бы их можно было видеть из центра Москвы. "Как же ужасно, если там на самом деле кто-то есть. Надеюсь, они никогда не придут сюда."
Лена даже не могла представить, что где-то очень далеко тысячи лучших умов заняты только одним - её мужем, к которому она прижималась несколько секунд назад. И те из них, что способны испытывать эмоции, боятся Лену намного больше, чем Лена боится их. Потому что она представительница самого жестокого, хищного и опасного вида в этой галактике, а может быть и в целой вселенной - человечества. Человечества, которое было уже в одном шаге от настоящего освоения космоса. И главная роль в этой катастрофе для других разумных существ вселенной отведена её мужу.
- Лен, ты чего?
- А? Да нет. Жуткий фильм, я же тебе говорила, что не хочу на него идти.
- А я очень хотел посмотреть, спасибо, что сходила со мной.