Выговаривать за неразумные мысли я не стал, волшебник и без того выглядел потерянным и несчастным, как будто на его плечи легло тяжелое бремя.
Он молча повернулся и ушел в дом, обуреваемый новыми тревогами.
Как можно нормально жить, если каждую минуту переживаешь бог весть о чем?
Я решил дождаться Лаланна, с интересом наблюдая, как набирает силу и ищет дорогу густой черный ручей.
В отличие от сирин, я решил поискать разумного объяснения природному казусу.
И оно не заставило себя ждать: из-за темного занавеса дождя показался Рис, матерящийся сразу на двух языках. Из доступной пониманию части монолога я смог уловить главное - Этот дождь .... опять .... ..... .... испортил... одежду.... .... ....!
- А что, часто идет? - поинтересовался у милитес.
- Не то, чтобы часто, но я уже третий раз за пять лет попадаю! - с отвращением глянул на улицу Рис, полез в карман за платком и обтер грязное лицо.
- А с чего, собственно, у дождя такой...ммм... непривычный колер?
- Да в паре сотен верст отсюда, в горах, вулкан дымит время от времени. Иногда выбрасывает пепел. Обычно он до нас не доходит - ветры дуют в другом направлении - но случается, что вместе с дождевыми тучами приносит к эту грязь! - досадливо махнул Лаланн, огорченно разглядывая украшенный потеками плащ.
Вот так, никакой мистики и пророчеств. Надо пойти к сирин, успокоить парня, а то опять начнет решать судьбу мира. Любит наш аптекарь это занятие.
Агаи я нашел на кухне. Он мрачно разглядывал на просвет стеклянную бутыль с сизой жидкостью, на первый взгляд - заурядный самогон. Впрочем, нельзя говорить так однозначно даже о самых привычных вещах, побывавших в руках волшебников. У них обычная с первого взгляда вода может оказаться живой или даже мертвой, а самогон - эликсиром счастья /коим он и является для некоторых, притом безо всякого волшебства/.
При виде друга сирин еще больше помрачнел, поставил бутылку на стол и уставился на меня с выражением мировой скорби, свойственной только разочарованным мечтателям и бассетам.
- На улице обычный дождь, перемешанный с вулканическим пеплом, - поспешил я утешить юношу, - Идет в Сырте регулярно. Так что никакое это не пророчество, а грязь, от которой виноград становится слаще. Хватит страдать, давай думать, как нам твоего проводника сыскать. Надоел что-то мне Сырт хуже горькой редьки!
Вопреки ожиданию, мои слова настроение волшебника не улучшили, он лишь обреченно вздохнул и сказал, - А чего тут думать. Завтра сходим по нужному адресу и все. На месте узнаем. Только куда спешить, раз выхода из города нет?
На последнюю фразу я ничего не сказал, чтобы не разочаровать аптекаря раньше времени.
С каждым днем все больше крепла во мне уверенность в том, что, скорее всего, не только город прорыт ходами, но и его окрестности. Скорее всего, у нас есть хороший шанс пройти под землей и выбраться где-нибудь за спинами сторожащих беженцев лучников.
Не уверен, что подобным знанием располагают все горожане, иначе в Сырте никого не осталось бы, но наш хозяин вполне может входить в число избранных. Насколько я понял из разговоров, Рис остался в зараженном городе из-за своей веры в фатум, которую не перевесило даже желание спасти жизнь.
Конечно, тайны подземелий случайным знакомым не поверяют, но думается, как спасители Риса, мы должны заслужить его доверие. В крайнем случае - позволим завязать глаза.
Обидно конечно, упускать возможность запомнить дорогу под землей, но так и быть, переживу.
Ужин прошел в молчании.
Агаи ожесточенно рвал вареное мясо челюстями, словно пытался вместе с едой поглотить тяжелые думы, в которые сирин погрузил дождь.
Рис, как я успел заметить, просто не любил разговаривать с набитым ртом. Этот достойный господин предпочитал наслаждаться каждым пережеванным кусочком, не отвлекаясь на сторонние занятия. Рот Лаланн открывал, когда в его руках не оставалось ничего, кроме бокала вина.
Мне говорить было не о чем, да и лень, честно говоря.
Эрхена оказалась, если судить по прошедшим дням, существом неразговорчивым, а Морра так утомилась за день, что заснула прямо с ложкой в руках, завалившись вбок, на мои колени. Хорошо хоть еду проглотить успела.
Интересно, чем это наша малышка занималась, что так умаялась?
Я отнес ребенка в спальню и уложил на кровать, а когда вернулся, то обнаружил интересную картину.
Милитес, покончив с едой, принес красивую лютню и, подкручивая колки, настраивал инструмент, одновременно уговаривая на что-то Эрхену.
Она в ответ краснела и отнекивалась, энергично мотая головой.
Я сел на место и с интересом воззрился на девушку: сразу вспомнилась колыбельная из бреда.
Уж не эта ли певица усмиряла мою больную плоть?
Наконец, Эрхена сдалась. Поднялась с места и встала рядом с Рисом, в волнении разглаживая примерещившуюся складку на рубахе.
Рис надел на палец кольцо с серебряным когтем и тронул струны.
Играл наш приятель прилично, вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь, но все его мастерство померкло, как только Эрхена открыла рот.
Мой бог, да разве можно передать словами, как действовал ее сильный бархатный голос на людей? Он тек и переливался, забираясь в самые потаенные уголки сердца.
А лютня плакала и стенала вместе с ним.
О чем? Не знаю. Наверное - о потерянной любви.
О чем еще так горько может петь юная девушка?
При этом сама певица изменилась, преобразившись из невзрачного воробья в сияющую ярким оперением заморскую птицу. Или мне так показалось?
Ее карие глаза осветились изнутри, наполнившись золотым сиянием, на бледных щеках появился прелестный румянец, и девушка стала немыслимо хороша!
Хотя превратись она в полную уродину, это ничего бы не значило. Все равно все не глухие мужчины оказались бы у ее ног в один момент.
Вот и я поймал себя на мысли, что просто с неприличным восторгом пялюсь на нашу певунью.
Приложив неслабое усилие, я отвел взгляд в сторону и увидел, что Рис тоже не сводит с Эрхены взгляда, и только Агаи сидит, уткнувшись лицом в ладони.
Понятно, о чем он вспомнил.
Эх, надо было девушку предупредить, чтобы не пела о грустном! Не хватало нам повторения депрессии мага.
Да и на моей душе постепенно стало паскудно, просто словами не передать.
У каждого человека дожившего до моих лет, да еще с таким то хозяином и занятиями, есть над чем погрустить. Только обычно мужчины обычно не позволяют себе слезы. Агаи в расчет не берем.
Разве это мужчина? Так, юнец неоперившийся.
Пока я раздумывал над своими жизненными потерями, Эрхена допела песню и замолкла. И в наступившей тишине неожиданно громко раздался всхлип.
Певица изумленно распахнула глаза, глядя на плакальщика, схватилась за щеки и убежала в глубину дома.
Ну что за логика? Значит настроение магу она испортить может... А поднять уже не в силах?
Уж лучше бы совсем рта не открывала!
Хотя тут я кривил душой. Я бы заплатил не один золотой, чтобы еще раз услышать пение девушки. Вот только лучше бы ей вспомнить что-нибудь повеселее.
В гостиной зависло неловкое молчание: мы с Рисом переглянулись в смущении. Неловко, знаете ли, слушать, как плачет мужчина.
А потом Лаланн плеснул в бокал вина, тронул сирин за плечо и тихо сказал, - Агаи, время отпустить мертвых. Давай выпьем за что, чтобы в следующей жизни им больше повезло!
И тут у волшебника слезы высохли. Он зло глянул на сердобольного жалельщика и отрывисто сказал, - Танита жива! И я отыщу способ ей помочь!
Рис, который пребывал в некотором неведение относительно подробностей наших приключений, только удивленно поднял брови, улыбнулся и поправился, - Тогда пьем за удачу и исполнения наших желаний!
Ну, за такой тост - грех не выпить.
Задерживаться за столом я не стал - почувствовал, что сирин хочет излить душу, а при мне стесняется.
И то верно, наемник не самая подходящая компания для подобного дела.
Однако, хоть и утешил себя этой мудрой мыслью, в душе меня корябнуло.
Не такой уж черствый я сухарь, чтобы беды не понять. Да и Рис не настолько мягок, просто выглядит... располагающе.
А и хрен с вами! Может если мальчишка сегодня поплачет, завтра уже обойдемся без соплей!
Я ушел в спальню. Полюбовался пару минут, как мирно сопит во сне Морра, вытащил у девочки ее большой палец изо рта - не замечал за ней раньше этой дурной привычки - и поправил сползшее одеяло.
Маленький воробышек, которого ураган утащил в открытый океан и неизвестно еще, хватит ли сил долететь до берега.
Поймав себя на непривычной мысли, от которой на версту несло рифмоплетством, я чуть не сплюнул с досады.
Надо же! Наверное, на меня так песня девчонки подействовала. Опасный она человек. В той заброшенной лавке этой замухрышке стоило не из арбалета в нас целиться, а напеть что-нибудь соответствующее, глядишь - незваные гости сами бы с печали повесились!
Я пошел к себе в кровать, плюнув на свои и чужие переживания.
Утро вечера оно того - мудрее говорят.
-Дюс! - пропищал над ухом тонкий как комариный писк голосок.
Я спросонья, посчитав этот зуд продолжением сновидений, даже не шевельнулся. И тогда голос зачастил, заныл, - Дюс, Дюс, Дюс, Дюс... Дюююс!
А потом меня больно дернули за волосы.
Да что ж за напасть то такая?!
Пришлось открыть глаза, и я увидел над собой жизнерадостную мордашку Морры. Обычно растрепанные волосенки девочки тщательно расчесали и уложили, перехватив для красоты атласным бантом жемчужного цвета.
Морра разом перестала походить на мальчишку, превратившись хоть и не в особо хорошенькую, но все-таки - девочку.
Похоже, у кого-то, наконец, руки дошли заняться нашей подопечной, а то мы, мужики, от бантов далеки. Нам лишь бы не хныкала, не болела и сыта была.
Вот только зачем этот кто-то оставил ребенку гребень?!
Теперь Морра жаждала применить новые знания на деле. А конкретнее - на ближайшем доступном человеке.
Малышка двумя руками с силой воткнула расческу в мои порядком отросшие за время пути волосы, и потянула ее на себя, вызвав во владельце прически острое желание сбрить шевелюру к демонам.
Лицо ребенка просто лучилось счастьем, и я решил пойти у юной 'цирюльницы' на поводу, позволив издеваться над собой.
В результате Морра забралась на кровать с ногами, вынудив меня сесть и терпеливо сносить новую напасть судьбы.
Надо сказать - довольно болезненную: избежать страдальческих гримас мне не удалось.
В один из особо 'удачных' моментов, когда на расческе наверняка остался здоровенный клок волос, а я не удержался от тихого шипения, послышался тихий смешок. На пороге стояла, переминаясь с ноги на ногу, виновница моих мучений.
Ну, конечно же - Эрхена! Мало того, что научила нашу девочку невесть чему, так еще пришла полюбоваться на пытку!
До мыльни я добрался не скоро, порадовавшись в душе тому, что девочку еще не научили плести косы и пообещав самому себе остричь лохмы покороче.
Иначе к концу пути потеряю половину волос!
Последний шаг за порог я не сделал. Не знаю, что заставило меня сначала подойти к окну. Наверное, смутное беспокойство, причину которого разум еще не понял, но уже отправил сигнал телу - на коже от предчувствия неприятностей волосы встали дыбом.
Сегодня мы собирались с Агаи идти на поиски проводника. Рис обещал дать верного человека, более-менее знающего наш язык, для прогулок по городу.
Не знаю, какой вес в местном обществе имел Лаланн, но в его подчинении оказалось неожиданно много народа: как только эпидемия пошла на убыль, в дом зачастили люди. Милитес встречал их в верхнем доме.
Новости, которые приносили гости, казались неутешительными: теперь Сырту грозила не болезнь, а умножающаяся с каждым днем нежить.
И если раньше вампиры и оборотни вербовали себе сторонников из добровольцев, среди больных людей, то теперь чаще жертве не оставляли выбора.
Из всех этих разговоров я вынес только одну мысль - сваливать надо и поскорее. Вампиры на нас напасть не должны, а вот оборотни... особенно если их наберется порядочное число, могут причинить серьезные неприятности.
Терять друзей или еще один месяц глотать ту умопомрачительную гадость, что подсовывал мне Агаи каждый день после еды, очень не хотелось.
Нет, бежать надо! И независимо оттого, найдем мы проводника сирин или нет.
Мои размышления прервал вид двух господ, с удобством устраивавшихся на невысокой ограде прямо напротив наших дверей. Коричневые всполохи над головой сразу выдали их намерения.
Следим, значит.. Нагло и не скрываясь...
Придется идти к Лаланну с просьбой вывести открыть другую дверь.
Не по душе мне идея плутать по слабо знакомому городу, пытаясь уйти от хвоста.
И кому это мы так понадобились?
Желание сцапать соглядатая за ухо и вытрясти у него всю подноготную оказалось слишком велико и пересилило все разумные доводы. Пинком открыв дверь, я выскочил из дома, в один прыжок оказавшись около незнакомцев.
Увы, вампиры ребята быстрые, и реакция у них хорошая.
Шпионы сиганули с ограды, скатившись вниз по склону в чужой сад и оставив на кустах клоки от одежды.
Лезть следом желания не возникло. Да и незачем.
Самое главное выяснил - наше убежище князем обнаружено. Значит, стоит ждать в ближайшее время непрошенных гостей.
Я зашел обратно в дом и выложил свои пожелания и чаяния Лаланну.
Милитес вампирам под окнами явно не обрадовался, но принял весть о подобравшейся нечисти довольно флегматично, только плечами пожал и сказал, - Хоть и не хочется, а только пора уезжать из Сырта. Эпидемию я с вашей и божьей помощью пережил, а вот нашествие мертвых уже не получится. Могу составить компанию до предгорий Илохима, у меня там усадьба. Одно непонятно.... Дюс, зачем Вы так торопитесь в гости к птицам? Поверьте, для людей там ничего хорошего нет.
Интересно... В первый раз я услышал в речи милитес нотку неприязни. До этого мой земляк весьма лоялен в высказываниях. О чем я и не преминул ему напомнить.
Рис улыбнулся, - Я не хотел обижать своего гостя. Тем более, что он спас мне жизнь. Агаи очень хороший юноша. Хотел бы я тоже самое сказать о его соплеменниках. Хотя.... Вполне вероятно, что это мне так не везло, ведь в Сырт попадают только беглые преступники.
Все может быть, но информацию надо принять к сведению. Посмотрим, если получится, на того, кого нам дали в провожатые.
Агаи известие о вампирах тоже не особенно удивило. И не обеспокоило.
Со стороны посмотреть, так я оказался самым пугливым! Остальные сильно не нервничали.
Свое спокойствие волшебник объяснил просто, - Я еще несколько дней тому назад опутал наш дом заклинаниями от нежити, теперь ей не пробраться.
Ах ты... Нет, ну что за дурень?! Неисправим! Опутал он заклинаниями....
А я то думаю, как нас так быстро обнаружили?!
Да нежить зрит охранные символы лучше того, кто их сотворил!
Ладно, ругаться поздно.
Я коротко и сухо объяснил Агаи последствия его скоропалительных решений, принятых без совета с взрослыми, и пошел укладывать вещи.
На всякий случай.
А прогулку к проводнику мы отложили на послеобеденное время.
Эрхена отнеслась к нашим сборам с тревогой. Без слов было ясно - девушку мучил вопрос, что с ней станется. Тащить с собой молоденькую девчушку откровенно не хотелось. Оставлять на милосердие нечестии - тем более.
Значит, особого выбора нет - придется взять. Тем более, что Рис, кажется, готов стать певунье покровителем.
Уж не знаю, какие при этом интересы преследовал милитес: на роль любовницы девица со своими мощами явно не тянула.
Ладно, не мое дело.
В конюшнях Лаланна нашлось достаточно лошадей и один конюх, который перенес эпидемию благодаря тому, что воды не пил вовсе, /если судить по сизому носу и набрякшим мешкам под глазами/. Однако за лошадьми ухаживал хорошо.
Глядя на чистые, лоснящиеся бока животных становилось понятно, почему Рис держит старого пьяницу.
За обедом мы провели небольшой совет, решая, что делать дальше.
Эрхена, узнав свою дальнейшую судьбу, повеселела и взялась помогать служанке, задействовав в этом полезном деле заодно и Морру.
Чем больше я думал о будущем, тем больше склонялся к мысли уходить без визитов на сторону.
К чему нам в пути незнакомый человек? До предгорий Рис доведет, а дальше мы с Моррой подождем в его усадьбе, пока сирин слетает к своим.
Когда я высказал мысль вовсе не ходить на поиски проводника, Агаи возмутился, - Так нельзя! Нас ждут!
Сирин уперся бараном, не слушая доводов разума. В виде главного аргумента маг ссылался на то, что нельзя подводить людей, оставляя их ждать до конца времен в месте опасном для жизни.
В конце концов, мне пришлось сдаться и отправиться на встречу вместе с аптекарем.
Лаланн провел нас через систему запутанных ходов, порой узких настолько, что протиснуться получалось только боком, а порой - не уступавших обычной городской улочке, и вывел в город через маленький дом, гнездившийся на узком уступе ближе к пристани.
Именно там, в нижнем городе в одном из домов, жил проводник.
Вопреки ожиданиям, он нас действительно ждал, наплевав на страх умереть, и выглядел при этом очень даже неплохо.
Этот выхоленный мужчина мне сразу не понравился. Мало того, что он явно относился к категории людей, способных вывесив баранью голову, торговать мясом собаки, так чисто внешне никак не годился на роль проводника.
Не похоже, что он хаживал расстояния длиннее дорожки от дома до экипажа.
Упитанное рыхлое тело, ухоженные руки с отполированными ногтями, напомаженные блестящие волосы, тщательно разделенные ровным пробором и хитрые веселые глазки, утопленные в круглых щеках.
Торгаш, ростовщик, успешный маг, гм... чиновник при финансах - да, но вечный странник, живущий от найма до найма.... Ни за что!
Я тут же решил, что устрою вечером Агаи промывку мозгов и объясню ему, почему не стоит идти с этим человеком. Чтоб мне сдохнуть, ждать нам от этого балагура беды!
В остальном, придраться оказалось не к чему: нас приняли как дорогих гостей, в мгновения ока организовав такой стол, что его величеству впору.
Но я пиршествовать не стал. На крайний случай.
Не нравился мне ни сам дом, ни его улыбчивые обитатели.
Будь моя воля.. ушел бы отсюда сразу. Однако сирин погрузился в общение с головой, наслаждаясь каждой минутой. Хозяин тоже не спешил, выставляя на стол все новые блюда.
И откуда только в обнищавшем городе столько еды взялось?
Я порывался несколько раз встать, но каждый раз меня усаживали на место под новыми предлогами. В конце концов, часа через два, Агаи заметив мое недовольство, стал раскланиваться, и нас отпустили, оставив в моей душе недоумение - зачем так яро привечали?
Хотя, это выяснилось, стоило только шагнуть из столовой в гостиную: бедро пронзила боль - в него попал дротик. Почти моментально тело онемело, став деревянным, и я упал на пол, воткнувшись лицом в камень. Падая, успел заметить испуганное лицо Агаи, его шевелящиеся губы и скорее понять, чем услышать, - Прости.
Прости?!!
А потом, меня отволокли на середину комнаты, поставили, придав устойчивость заклинанием.
От парализующего снадобья мысли текли медленно и вязко, словно патока. Казалось, что все вокруг происходит безумно быстро.
Вот вокруг, по каменному полу, разбежались огненные дорожки и загорелись свечи. Они образовали сложный узор пентаграммы, в центре которой стоял я.
А потом появилась прекрасная женщина. Однако вместо ее красоты в глаза лезла уродливым пятном черная родинка на груди.
В моем заторможенном мозгу родинка и ее обладательница слились воедино, превратившись в странное чудовище. И я его признал...
Глория!
Уловить, что говорила королевская шлюха, оказалось выше моих сил - слова сминались в жуткую кашу, разделить которую не представлялось возможным. Однако я видел, что Глория поднесла к губам что-то похожее не трубку, дунула и в мою сторону блеснула тонкая игла.
А вот потом мне стало по настоящему плохо - тело скрутила такая боль, словно в вены влили расплавленный свинец. Я был беззащитен и способен только на одно - умереть, но тело решило по другому. Оно, не дожидаясь конца, сделало то единственное, на что оказалось способно - стало терять человеческий облик. И вместе с изменениями прошла боль, а мысли прояснились.
И заодно пришло понимание происходящего - эти идиоты считали меня демоном!
Я огляделся, заметил Агаи, бледной тенью замершего у стены, вспомнил его слова и подумал - прибью, стервеца!