Ли-Сангаджиев : другие произведения.

Сургульч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    События развиваются на территории Древнего Китая /второй век до нашей эры/. Гибнет от рук убийц императора сын правителя хуннов. Безродный телохранитель занимает его место. Но судьба по-своему мстит за обман: умирает жена обманщика, и потерян один из сыновей близнецов. Что ждет этих мальчиков? Вот как-то так. Наверное, в этом романе будет больше исторически-приключенческих моментов, /если сравнивать с остальными моими книгами/. Обновлено 29.11.09 1-3 гл.
  Пролог
  
  6 день сяошу 2103 г.
   /по китайскому календарю/
  
  Горячий ветер широкой волной пробежал по тонкому серебристому ковылю, подцепив сухую колючку перекати-поля. Следующий порыв протащил ее по земле и оставил у неожиданного препятствия - ноги, обутой в желто-коричневые мягкие ичиги.
  Белобородый старик не спеша, опустил руку, взял высохшее растение, кинул его в костер, а потом строго посмотрел на юношу, переминавшегося перед ним с ноги на ногу.
  Парню было не больше семнадцати лет. Его щеки еще сохраняли почти девическую бархатистость, стан не успел обрасти мускулами, оставаясь гибким, словно ивовый побег. И над по-детски пухлой верхней губой только - только начинал пробиваться первый юношеский пушок. Но широкие плечи и сильная шея говорили о том, что их хозяин скоро станет настоящим мужчиной, а упрямый подбородок и острый взгляд раскосых глаз - о том, что характер его подобен внезапной буре.
   Старик огладил рукой длинную, похожую на шерсть снежных коз, бороду и кивнул на лежавший пустой бурдюк, блеклой тряпкой лежавший в траве, - Принеси воды, сургульч . Молодой человек, поклонился, с почтением принимая данное поручение, но по всему его виду, по мелькнувшему в светло-карих глазах раздражению, было видно - он недоволен.
   А с другой стороны, какая тут радость, если вредный старикашка целый день гонял его как последнего слугу?
  Его, Шонхора, великого охотника и воина, что только пять ночей тому назад привел в стойбище четыре руки рыжегривых скакунов!
  Он сам, один отбил коней у этих цяньшоу, трусов, недостойных топтать землю.
  И вот, вместо заслуженной награды и почтения, мать услала его на обучение к дряхлому старцу, который скоро забудет, как его зовут!
  Молодой человек запрыгнул в седло и оглянулся. Учитель все также не двигался с места, закрыв то, что еще можно было назвать глазами.
  - Еще одна или две зимы, и он будет придерживать веки пальцами, - недовольно пробурчал сам себе под нос непочтительный юноша и вздрогнул, потому что старец повернул к нему голову так резво, словно услышал его слова.
  Шонхор суеверно схватился за узелок оберега на запястье, что еще в детстве сплела из тонкой кожаной тесемки мать, в надежде на милость байана** Умай, и ударил ногами лошадиные бока.
  Может, она права, и никчемный неряха действительно великий шаман и предсказатель, способный слышать мысли птиц, пролетающих над головой?
  Тогда почему он дает ему такие поручения?!!
  Целый день Шонхор ходил за овцами, кормил скот и собак, и, (как у старца только язык повернулся приказать ему!!!) собирал по степи кизяк! Если это все, чему колдун может учить, то мать должна была отправить к шаману не его, а Девэлэ, младшую сестру Шонхора.
  На лицо юноши набежала черная тень бессильной ярости, и он злобно прикрикнул на своего жеребца.
  Конь, такой же строптивый, как и хозяин, в ответ резко вскинул зад, но понукаемый сильной рукой покорно потрусил вперед.
  Источник хорошей воды находился от юрты далеко, почти четверть конного перехода. Надо поторопиться, чтобы вернуться назад засветло.
  
  Когда жеребец послушно зарысил по выцветшей под жаркими лучами летнего солнца степи, похожей на коричневую шкуру огромного зверя, юноша с тоской коротко глянул на синеющие вдалеке горы. За них каждый вечер уходило Солнце, ведомое Великим Тенгре. Летнее стойбище рода находилось там, где ночи прохладны, и трава не потеряла ни свой цвет, ни свою мягкость, а деревья хранили от летнего зноя. И откуда можно видеть бескрайние просторы степи.
   И зачем только Шонхор согласился стать учеником? Разве ему еще нужны няньки? Он самый сильный воин рода, а пройдет еще несколько лет, и станет лучшим воином всей земли, озаряемой солнцем и луной! У него будет самый большой, крытый белым войлоком шатер, самые быстрые и выносливые кони, и он будет, есть каждый день мясо и вкусный сыр, сбитый из жирного овечьего молока. И овец у него будет столько, сколько на небе звезд! А еще....
  Юноша даже зажмурился от сладких мечтаний.
  А еще, жирный Гаха отдаст за него свою дочь, и она станет самой любимой из жен.
  Тут молодой человек нехорошо усмехнулся.
  Но она никогда не будет первой! Он так решил и так сделается! Ее отец должен был вовремя понять какая честь выпала его Кермен, и не отвергать достойного жениха!
  Воспоминание о снисходительной усмешке круглого, как дикая тыква Гаха вызвало новый приступ раздражения, и Шонхор зло ожег плеткой лошадиные бока.
  Жеребец перешел на галоп, унося своего седока, прочь от костра, где сидел, так и не сменивший позы старик. Юноша не видел, каким взглядом проводил его седой учитель, как покачал головой, а потом кинул в костер еще одно подкатившееся перекати-поле.
  
   Сургульч - ученик
  ** Байана - добрый дух
  
  
  
  Маленькое озерко, питавшееся глубинными ключами, скрывалось за целой чередой невысоких холмов, и было круглое, как Сут кел - озеро, в которое попадают души после смерти. Только вместо молока в нем плескалась обычная вода, правда очень вкусная.
  Шонхор усмехнулся.
  Зачем спешить обратно? Пусть старик не думает, что обзавелся послушной собакой!
   Юноша натянул ремешки поводьев, принуждая коня сбавить ход. Настроение снова улучшилось, и молодой человек в полный голос затянул песню, длинную и тягучую, как сама дорога.
  Ничего! Он возьмет у трухлявого пня все его знания, станет могучим шаманом, и узнает, что замышляют его враги! Ведь всегда найдется тот, кто будет завидовать Великому Вождю.
  Шонхор ни на минуту не сомневался, что рано или поздно встанет во главе рода.
  А может старик научит его колдовству? И тогда люди вокруг сами подчинятся его воле. И трусливые шакалы, цяньшоу, что прячутся за высокими стенами городов, выйдут к нему навстречу и отдадут все, что он пожелает! Впрочем, им все равно придется это сделать, станет он шаманом или нет. Какая разница, меч или колдовство согнет их спины, главное, что они покорятся!
  Торговец Йисин, поджидавший каждое лето род у подножия гор с товарами, рассказывал, как богаты города черноголовых. Он, Шонхор внимательно слушал эти рассказы, и сумеет теперь найти дорогу к городам с домами, где крыши крыты золотыми пластинами, а женщины похожи на ярких бабочек и пахнут лучше луговых цветов. Он привезет за спиной себе такую женщину, а Кермен заставит мыть ей каждый вечер ноги!
  Но любить он все равно будет эту насмешливую змею, потому что только она лишает его разума.
  Погруженный в мечты, молодой человек даже не заметил, как добрался до озера, и остановился в раздумье - берег оказался уже занят.
  У самой воды, сняв узорчатые ичиги с загнутыми носками, стоял юноша, приблизительно одного возраста с Шонхором. Видимо он собирался мыть ноги. Рядом с парнем паслась мощная гнедая лошадь.
  Таких коней новый ученик шамана видел только один раз, когда через становище проезжал великий знахарь со слугами. Он держал путь на север, в поисках древнего свитка, дарующего вечную жизнь.
  Какой-то богатый старец жаждал бессмертия, рассылая во все стороны света своих людей за рецептом волшебного эликсира.
  Конь под Шонхором почуял незнакомого жеребца и сердито заржал. Его седок, словно дикий зверь, раздул ноздри и попытался вобрать в себя запах чужака, а потом тронул сапогами гладкие бока своего низкорослого злого конька и не спеша, стал спускаться к озеру.
  Незнакомец выпрямился, настороженно посмотрел на всадника, а потом пошел ему навстречу. Сапоги юноши так и остались лежать на глинистом берегу среди жестких темно-зеленых зарослей осоки.
  Некоторое время молодые люди молча разглядывали друг друга, а потом странник сказал, - Пусть Великий Тенгри проявит свою милость к земле этой, а Умай защитит детей ее.
  - Да будет так, - кивнул головой Шонхор, - И тебе желаю легкой дороги, куда бы она не вела.
  
  Ученик шамана с трудом сдержал усмешку: он заметил, что незнакомец не смог скрыть своего облегчения, когда понял, что его жизни ничего не угрожает.
  Странный, однако, парень. Говорит на языке сюнну, этих оголтелых пустынников, которые и дня на месте прожить не могут, но произносит слова так, словно родился и вырос в восточных долинах. Да и одежда его мало походит на наряды кочевников: халат сшит из дорого яркого шелка, даже у вождя десяти становищ такого нет.
  Богатые одежды.... А вот лицо слишком широкое, не похож на жителя Чжун Го*, и волосы на солнце отливают краснотой. Должно быть, незнакомец - сын большого человека. Только почему не видно слуг, которые охраняли бы своего господина?
  - Меня зовут Шонхор. Я дунху, из рода Улан и приехал сюда за водой.
  Юноша замолчал, уставившись на путника любопытным взглядом. Он не хотел задавать вопросы, гораздо интереснее было то, что этот мальчишка сам о себе расскажет!
  - Я Начин**, сын Шара, великого шаньюя народа сюнна! - гордо выпрямился молодой человек. Я возвращаюсь домой!
  Шонхор*** улыбнулся, - Сам отец Небо привел нас к этому озеру и благословил нашу встречу! Он дает нам знак - кречет и сокол, крылатые братья!
  Сын шаньюя расцвел ответной улыбкой и кивнул головой, соглашаясь с шуткой нового горца. По всему было видно, что он рад неожиданному знакомству.
  Ученик шамана спешился, перекинул поводья и повел своего коня к водопою, по дороге исподтишка поглядывая на Начина и размышляя.
  Всем людям, от земель, что скрывает Непроходимая пустыня, до моря, из которого выбирается солнце, известна история единственного сына шаньюя Шара.
  Начина еще в младенчестве взял к себе государь восточных краев, как залог того, что воинственные родичи мальчика больше не будут совершать набеги на западные границы его царства. Правитель кочевников скрипнул зубами, но сына отдал. Он был молод и не сомневался, что у него еще появятся наследники и тогда обещания не смогут его сдержать.
   Хитер был властитель, однако судьба обвела его вокруг пальца. Многочисленные жены шаньюя так и не родили ему больше сыновей. А недавно умер старый царь и на трон вступил его сын, властный и воинственный Ин Чжэн. Видимо, ему заложник не так интересен, раз выпустил Начина из своих когтей.
  Странно, однако, что мальчишку отпустили одного - без проводников и охраны.
   Наверное, императора не волновало, доберется ли до становища заложник. Скорее всего, даже наоборот, он надеялся, что Начин сгинет по дороге к дому.
  Шонхор напоил, а потом стреножил своего жеребца и отпустил его пастись, затем подхватил за горлышко тощие бурдюки и пошел к воде.
  Его новый знакомый тоже вернулся к прерванному занятию - отправился умываться.
  
  * Чжун Го - название Древнего Китая
  ** Начин - кречет /калм/
  *** Шонхор - сокол /калм/
  
  
   Маленький, сверкающий разноцветными перьями зимородок, что недвижно просидел все время знакомства на ивовой ветке, неожиданно камнем упал вниз, нахально выдернув из воды рыбешку прямо перед носом молодых людей, и заставил улыбнуться бесстрашному охотнику.
  - Начин, а почему ты идешь один? - ученик шамана тщательно забил пробку в узкое горло бурдюка, для верности перехватив его еще тонким ремешком, и теперь взялся за второй сосуд, искоса поглядывая на нового знакомого.
  - Отец тяжело болен. Мне пришло письмо, - неохотно сказал юноша, вытирая лицо куском тонкого полотна. Ван дал проводника, и тот довел меня до этих земель. Сейчас иду один, но у меня очень хорошая карта.
  - Покажешь?
  Интерес Шонхора был неподделен. Он слышал о том, что люди могут находить дорогу в чужих землях, имея при себе маленькие изрисованные бумажки, но видеть самому их еще не доводилось.
  Начин кивнул головой, полез за пазуху трехслойных шелковых одежд, извлек прочный бамбуковый футляр, и уже из него достал тонкий лист, обкрученный вокруг деревяшки. Художник на бумаге тщательно прорисовал тонкой кистью горы, реки, пастбища и даже города.
  - Начин, скажи мне, тот мужчина, что зовет себя царем Чжун Го, глуп? - взгляд юноши блуждал по карте.
  Когда Начин объяснил ему, что означает тот или иной знак, сметливый парень понял, какое богатство держит в руках этот изнеженный мальчик.
  - С чего ты взял? - удивленно вскинул брови бывший заложник.
  Шонхор усмехнулся, - А как тогда можно объяснить, что он сам дал в руки сыну врага такую вещь? Наверно для того, чтобы вы лучше знали дорогу, когда поведете своих воинов?
  - Или.... - тут голос ученика шамана стал подобен дикому меду, - Он уверен, что до становища ты не дойдешь!
  - Подлая хитрая лиса! - в запоздалом прозрении открыл рот Начин, - Он отправил по моим следам убийц!
  И севшим голосом добавил, - Он способен на это....
  Легкая тень страха слегка исказила открытое лицо юноши, но он тут же справился со своими чувствами и заявил, презрительно выпятив нижнюю губу, - Я буду сражаться!
  Шонхор пожал плечами.
  Шансов выжить при встрече с наемными убийцами, у сына шаньюя почти не было, меч он держал в руках неуверенно. Видно императору было угодно, чтобы из мальчика сюннов не вырос настоящий воин и мужчина.
  Потом мысли хитрого горца вильнули в сторону.
  Если он поможет сыну большого вождя добраться до дому, тот наверняка не оставит его без своей милости, и поставит во главе большого отряда. А уж он, Шонхор, сделает все, чтобы достичь своей мечты!
  Юноша представил, как въезжает в родовое становище в богатом наряде, в узорчатых доспехах на тонконогом золотогривом коне, потом вздохнул, бросив взгляд на заполненные бурдюки с водой, представил разъяренный взгляд своего учителя, и потащил сосуды к коню.
  И когда он приготовился закинуть бурдюк на животное, его настиг неуверенный голос, - Подожди! Хочешь, я возьму тебя с собой и сделаю командиром сотни?
  Шонхор расплылся в улыбке, все произошло именно так, как он и ожидал, - Я хочу стать командиром сотни. Скажи мне, если я окажусь хорошим воином, ты дашь под мою команду тысячу?
  - Дам! - твердо ответил сын шаньюя.
  Бывший ученик шамана рассмеялся и бросил на землю ненужный бурдюк, потом снова стал серьезным и сказал, - Нам надо уезжать отсюда. Еще через четверть перехода, ближе к горам, есть овраг и источник. Заночуем там. Это место лучше, но то - безопаснее!
  Потом Шонхор ехидно усмехнулся, и добавил, - Его нет на карте!
  Уже перед тем, как тронуть поводья, горец обронил, - Нам надо поменяться одеждой. Если нас догонят, пусть убийцы начнут охоту с меня!
  
  Когда вечернее солнце коснулось своим огненным диском края земли, всадники были уже далеко от озера, они ехали рядом, скрашивая долгий путь неспешной беседой. Точнее, в основном говорил сын шаньюя. Он рассказывал своему товарищу о жизни в заложниках. О далеком дворце, чьи стены выкрашены в цвет крови, а крыша крыта золотой черепицей. О неслыханном богатстве вана, о его многочисленных женах и наложницах, подобных диковинным цветам, и о многом другом.
   Невежественный горец слушал внимательно, стараясь не упустить ни слова, и его глаза постепенно светлели, становясь из карих желтыми, словно слова заложника зажгли в них неукротимый огонь. Этому огню суждено гореть еще долго.
  
  Убийцы настигли двух путников на исходе шестой ночи, когда до становища Начина оставалось не более двух переходов. Плотный туман скрыл врагов от зорких глаз горца, поглотив заодно и топот копыт.
  Четыре всадника вынырнули из белого молока в двадцати шагах от странников, с ходу направив на них украшенные конскими хвостами копья.
  Шонхор едва успел схватить лук и пустить стелу, метко попав в грудь одному из убийц нацелившихся на сына шаньюя, и с большим трудом увернулся от брошенного копья подлетевшего всадника. Тот, не попав в цель, резко свернул в сторону, открывая дорогу напарнику. Телохранитель едва успел выхватить из ножен меч, как безжалостный клинок врага мелькнул над головой, угрожая жизни горца. Юноша, уходя от удара, метнулся прямо под ноги коню, в кувырке полоснув мечом по ногам животного.
  Конь жалобно заржал и упал на скаку, придавив хозяина. А Шонхор бросился к торчащему из земли копью. Противник горца уже развернул свою лошадь и снова бросился в бой, грозя подмять упорного молокососа.
  Но Шонхор успел первым, схватил черное древко оружия и точным броском послал его в цель: убийца, завалившись в бок, замертво свалился на землю. Копье пронзило его насквозь. Телохранитель обернулся, чтобы встретить противника и увидел, как оседает на землю Начин, и кинулся к последнему из убийц.
   Но тот, передумав атаковать - бесчестный трусливый шакал! - и скрылся в тумане.
  
  
  
  
  Когда конский топот затих, Шонхор не поверил, что остался почти невредимым. Почти, потому, что один меч слуги ванна все же успел достать его плечо в яростном выпаде.
  Но на этот раз властитель подземного царства Эрлик-Номин забрал не его, Шонхора, душу, одного за другим он увел с собой этих жалких черных собак, что не рискуют сражаться один на один с настоящим мужчиной!
  Шонхор оторвал от рубахи одного из мертвецов большой кусок, зажал свою рану и опустился на колени рядом с недвижным телом товарища.
  - Начин.... - тихо позвал юношу победитель, без особой надежды на отклик, но раненый открыл глаза, нашел в себе силы чуть улыбнуться.
  - Скажи ....
  Это слово стало последним для Начина, его душа ушла, ей больше не было дела до земных невзгод.
  Шонхор без сил повалился рядом с остывающим телом человека, ставшего за эти пятнадцать дней для него не только господином, но и другом.
  Падая в смутное вязкое забытье, отрешенно подумал, что, наверное, сейчас тоже умрет в этой чужой степи.
  Но Отцу Небу было угодно, чтобы он выжил. Юноша пришел в себя через час, его рана больше не кровоточила, да и сил прибавилось настолько, что их хватило отнести Начина в неглубокую ложбину и заложить камнями.
  Он приведет к одинокой могиле шаньюя, чтобы тот мог захоронить сына согласно закону.
  Шонхор забрал у мертвеца футляр с картой и письмо этого лживого шакала, ванна Ин Чжэн. Когда-нибудь, он посадит его на кол! И не поможет ему никакой эликсир бессмертия, разве что будет мучиться дольше.
  Прежде чем пуститься навстречу судьбе, достойный сын народа дунху обрезал по уху у наемников. Ему нужно было подтверждение своим словам.
  Шонхор, сделал все, пытаясь спасти мальчишку.Великий шаньюя должен знать, что его сын умер отомщенным!
  Уши этих трусов послужат хорошим подтверждением словам, ведь не даром их украшают совершенно одинаковые серьги в виде схватившей свой хвост змеи!
  И еще шаньюя должен понять - нападение спланировал ванн Цинь. И не просто спланировал - копья убийцам привезли из родных мест Шонхора.
  Только кузнец Охтон делает наконечники похожие на листья вяза и украшает их кисточкой из рыжего конского волоса.
  Собака ванн хочет свалить вину на народ Шонхора!
  
  
  
  Глава 1
  8 день гуюй 2125 г.
  Великий шаньюя, повелитель племени сюннов вздохнул, отгоняя воспоминания, нервно заложил за спину руки, сцепив пальцы в замок, и прислушался.
  Ночной влажный воздух разорвал женский крик, полный боли.
  О байана Умай! Пригляди за его Киштэ! Путь роды пройдут хорошо! Ведь шаман сказал, что любимая на этот раз носит под сердцем сына! Почему, ну почему его нежная красавица не столь сильна, как остальные женщины рода?!
  Мужчина сделал несколько больших шагов в сторону выхода, и застыл, напряженно глядя перед собой на становище.
  Словно тысяча желтых колеблющихся звезд рассыпалось по просторной долине, окруженной лесами. Духота заставила его подданных разжечь очаги снаружи жилищ.
  Из соседнего шатра вынырнула тоненькая девочка подросток, побежала в сторону ближайшего костра, подхватила тряпкой котел с кипящей водой и снова скрылась в жилище. Внучка знахаря, которой едва исполнилось двенадцать зим, во всем помогала отцу, постепенно вырастая в умелую повитуху.
  Он завалит их обоих золотом, только бы все прошло хорошо......
  Правитель сюннов снова погрузился в прошлое. Он вспомнил свою первую встречу с той, что готовилась принести ему сына.
  
  От воспалившейся раны у Шонхора голова шла кругом, а на лбу выступил крупный холодный пот. Он с трудом держался в седле, но не позволил себе даже дня передышки. Упрямый горец въехал в становище погибшего друга похожим на тень, скорее сполз, чем спрыгнул с седла и слезящимися от жара глазами посмотрел перед собой.
  Люди выходили из шатров навстречу, переговариваясь тревожными голосами и оглядывая молодого человека любопытными взглядами. И в этом гуле, вдруг, раздался звонкий голосок, что привлек его внимание. Перед ним стояла девушка, точнее девочка на пороге взросления. Он еще никогда не встречал таких женщин.
  Облик Кермен вспыхнул и сгорел, словно его и не было никогда, сердце дрогнуло, сбиваясь с ритма, и ноги сами собой ослабли.
  Кто сумел бы описать ее облик: красные, словно осенние листья клена волосы, черные стрелы бровей, пушистые ресницы и голубые, как небо глаза, кожа подобная снегам в горах. Нежная лебединая шея, в маленьких ушках серьги из белого оникса. А губы, губы, словно нераспустившийся бутон.
  Почему он не умеет слагать песен?
  Как красиво пела вечерами его сестра:
  Алые губки манят в туманах,
  Зубки-снега через степи зовут,
  Завитки шелка волос, как шафраном
  Пахнут любовью, тобою поют!
  Щеки алеют, горят в темноте,
  Кровь воспылала, в объятья зовет,
  Хочу раствориться в твоей теплоте,
  Тебе мое сердце и разум поет!*
  
  Он не умеет, ни сочинять, ни петь. И даже слово вымолвить сейчас и то не может.
   Красавица смотрела на него с наивной надеждой, словно хотела услышать что-то важное.
  - Начин? - спросила она.
  - Да, - смог выдавить из себя юноша, прежде чем рухнул без сознания на подставленные руки людей.
  
  * Подарено в связи с отсутствием поэтического дара у автора добрым другом Датыщевым В.
  
  
  Да, много зим прошло с тех пор.
  Шаньюя гордо выпрямился, лицо сделалось жестким, словно его высекли из камня. Глубокие складки потянулись от хищно вырезанных крыльев носа, и уголки губ опустились вниз, а светло карие глаза вспыхнули яростным желтым огнем.
  Ему пришлось потрудиться, прежде чем в нем признали вождя.
   И первый император Чжун Го по имени Цинь, недостойно именующий себя сыном бога, успел десять раз пожалеть, что не удавил мальчишку еще во дворце, пока заложник был рядом.
  А теперь поздно, никто не сможет рассказать, что настоящий сын вождя похоронен в степи. Уже и следов от могилы не осталось. Он сам, как-то пытался ее найти, и ничего не получилось. А хуанди Цинь пусть строит себе эту стену, он все равно будет грабить города и угонять рабов. Всю землю не огородишь!
  Правитель сюннов усмехнулся - наемные убийцы не вернулись к своему господину, а их уши, украшенные одинаковыми серьгами сослужили отличную службу безродному горцу, даровав право объявить лживому предателю войну.
  Нет, он не стал командиром тысячи, как когда-то мечтал. Он стал Великим нойоном, Повелителем двадцати четырех родов и войска в триста тысяч, его стада бесконечны, красивей его женщин не найти и за год пути, а его воины самые сильные в мире, они смогли пройти через Бесконечные пески, напоенные жаром ста вулканов, но в одном ему не повезло. Ему уже тридцать шесть лет, а у него до сих пор нет сына. И вот теперь, когда шаман обещал появление долгожданного продолжателя рода, Киштэ не может разродиться вот уже третий день!
  Отец Небо, разве он не был достаточно терпелив, ожидая рождения мальчика? Разве он не соблюдал законы предков?
  Да, он обманул, выдав себя за другого, и занял чужое место, но ведь Начин погиб! И он сам едва не отправился в подземный мир. Ему тогда на миг даже показалось, что видит блеск реки мертвых, по которой когда-нибудь суждено спуститься вниз каждому человеку.
  А потом? Он думал об подданных убитого мальчишки как о своей семье! Если бы не багряноволосая девочка, предназначенная ему в жены самой судьбой, чью жизнь с рождения связали с сыном шаньюя, он не назвал бы себя чужим именем! Но разве мог он поступить по-другому, когда на него взглянула голубыми глазами сама любовь? Зачем же теперь хочешь отнять?!!
  Великий вождь прислушался: ему показалось, что раздался слабый крик новорожденного. И на этот писк, словно на призыв, прилетел сильный порыв ветра, кинув мужчине в лицо пыль и сухие листья, небо разорвала белая дуга молнии и загрохотал гром.
  - У меня родился сын! - рассмеялся правитель сюннов по имени Начин, - Тенгри говорит - он будет великим воином! Слушайте люди! Он будет великий найоном!!!
  
  
  
  
  
  Старик бережно передал своей юной помощнице красное сморщенное тельце, суетливо дергающее крошечными ручками и ножками, - Заверни!
  Потом склонился над роженицей, осторожно вытер пот с искаженного мукой бледного лица и ласково сказал, - Ну, потерпи еще немного, красавица.
  И вздохнул. Он не раз видел смерть в лицо, она приходила к больным и становилась в изголовье. Иногда это была одноглазая старуха, иногда - большой коричневый скорпион, сегодня - красивая черная бабочка с желтой каймой.
  Наверное, душа этой женщины легкокрыла, раз смерть решила принять такой облик.
  Шаньюя хочет, чтобы его иниг* жила, но Умай прислала вестницу, значит не суждено больше вождю гладить тяжелый медный шелк волос своей любимой жены.
  Знахарь бережно ощупал так и не опавший живот и покачал головой: он не ошибся, будет еще один ребенок. Только вот сил его родить у бедняжки уже не осталось.
  Старик закрыл глаза и провел ладонью по выпирающему животу.
  Нить жизни, связывающая дитя с матерью истончилась, став похожей на осенние клейкие нити, что уносят маленьких паучков прочь от гнезда. Но малыш крепко цепляется за жизнь, надо только решиться ему помочь. А еще он, он....
  О великий Тенгри!!! Этот ребенок должен жить!
  Яростный нажим ветра откинул прочь плотную войлочную занавесь на двери, принеся роженице временное облегчение и свежий воздух, заставил старика отвернуть голову прочь от входа, и прикрыть рукой заметавшееся пламя светильников. Когда все успокоилось, знахарь увидел кружащегося над огоньком бражника. На его спине выделялся серый череп.
  Старик побледнел и вздрогнул.
  Еще один вестник. Смерть заберет сегодня две жертвы.
  Лекарь на мгновение задумался, обернулся к внучке, которая уже спеленала младенца и теперь стояла перед дедом в ожидании указаний.
  - Отнеси мальчика к отцу, скажи - пусть найдут кормилицу, еще скажи, что ему сюда пока нельзя. И возвращайся, мне нужна твоя помощь!
  Дождавшись, пока девочка исчезнет за дверью, знахарь склонился над женой правителя и тихо спросил, - Ты не сможешь родить второго сына, ты знаешь это?
  Измученная женщина открыла вспухший, искусанный рот, прошелестев чуть слышное, - Да!
  Но потом, непонятно откуда только силы взялись, дотянулась рукой до старика, вцепилась в рукав халата и выдохнула, - Спаси его!
  И столько отчаянной надежды, было в этом вскрике, что старик молча поклонился, и потянулся к лежавшему в стороне, завернутому в чистую белую тряпицу, свертку.
  Тяжелый металл коротко звякнул, старик на мгновение задумался, выбирая нужное, повернулся к роженице и огорченно вздохнул: на него смотрели мертвые незрячие глаза цвета неба.
  Большая черная бабочка взлетела со щеки умершей и упорхнула в украшенное серебром отверстие в потолке, прямо под первые капли начинающегося дождя.
  И только тяжелый бражник продолжал метаться вокруг огня, не находя себе места.
  Старик склонился над мертвым телом, быстро разрезал окровавленный подол длинной рубашки роженицы, в последний раз примерился и вздрогнул, отвлеченный легким испуганным вскриком. На пороге замерла его внучка, его кровиночка, кроме нее у лекаря никого не осталось в этой жизни.
  - Не шуми, она умерла, надо ребенка спасать! Принеси еще горячей воды.
  Строгий голос деда заставил девочку послушно кивнуть головой и снова скрыться в ночной тишине.
  Старик воткнул острое лезвие в туго поддающуюся плоть, тонкие ручейки крови потянулись вниз по белому животу, по синеющим полоскам растяжек, обнажилось красное мясо внутренностей. Знахарь вынул, обтянутого красной пленкой последа, второго близнеца, быстро освободил ему голову, протер скрученной в тонкий жгутик ветошью ноздри и шлепнул по сморщенным ягодицам.
  Ни звука не издал посмертный сын жены шаньюя. Только безвольно мотнулась голова из стороны в строну.
  Знахарь устало сел на низкий табурет, вздохнул и поискал взглядом вестника смерти. Похожая на шмеля толстобрюхая бабочка сидела на белом войлоке над самой головой, глядя вниз черными провалами черепа.
  В юрту снова вбежала расторопная помощница, - Деда, я приготовила теплую воду!
  - Мальчик не выжил, - тяжело поднялся старик, - Обмой его и положи рядом с матерью.
  Он передал недвижного младенца девочке, огорченно махнул рукой, глядя на то, как она, спотыкаясь, бежит к костру, и вернулся в покойнице. Необходимо до прихода правителя привести женщину в порядок.
  Старик вздохнул - зря он послушался бедняжку, надо было оставить ребенка в чреве, пусть бы они и в загробный мир вошли вместе.
  Знахарь вытащил из свертка иголку, заправленную белой шелковой нитью, и принялся стягивать и сшивать разрезанную плоть.
  Именно за этим занятием застал его шаньюя Начин.
  
  Правитель вбежал в жилище с нетерпением двадцатилетнего юнца, и замер, не веря своим глазам.
  Его девочка, его любимая недвижно лежала на красном шелковом покрывале. Глаза слепо смотрели мимо него, красивое лицо изуродовал мученический оскал, и в уголке самых прекрасных глаз на свете застыли каплями слезы.
  - Нет....
  Великий вождь почувствовал, что его сердце разрывается на мелкие кусочки.
  Она не могла по своей воле оставить его одного! Не могла!
  Старик с окровавленными руками отодвинулся в сторону, признавая за мужчиной право, быть рядом с покойницей.
  Правитель сюннов рухнул на колени, дрожащей рукой провел по застывшему лицу, прикрывая глаза, потом погладил длинные косы, которые он так любил распускать, посмотрел на оголенный живот, испятнанный кровью, с незаконченным швом и гневно вскинул голову, - Ты .... Ты убил ее?!
  Старик отшатнулся, от страха он смог только беззвучно открыть рот, но прежде чем слова оправдания успели сорваться с его уст, меч шаньюя пронзил немощное тело насквозь, пробив грудь и выйдя с другой стороны.
  И в это время повторно раскололось небо, и молния ударила в одинокое дерево недалеко от юрты, расщепив его на две части. Прогремело столь ужасно, что сидящие у очагов люди все как один пригнули головы, шепча, - Великий Тенгри гневается!
  И за этим грохотом никто не услышал, как заплакало еще одно дитя, пришедшее в этот мир. Не услышал требовательный рев и отец младенца, рыдающий над остывающим телом жены. А старик, захлебываясь собственной кровью, успел увидеть, как метнулась прочь от юрты его внучка, испугано зажимая ладонью рот, и как плавно опускается на щеку темное, быстро трепещущее крыльями расплывчатое пятно.
  Две души пойдут вниз по реке смерти, как и предначертано судьбой.
  
  
  
  Маленький крепкий конек, которого четыре года тому назад, годовалым жеребенком подарил девочке дед, оставался единственным ее богатством. Он привык во всем слушаться человека и потому послушно поскакал в ночь, понукаемый детской рукой, унося всадницу, прочь от надежного стойбища, охраняемого людьми и собаками, к темневшему вдалеке лесу, к шумевшей за лессовыми холмами реке тысячи бед. И пусть вот-вот над головой развертится небо и хлынет ливень, люди лучше знают, что надо делать.
  Но только на этот раз, не прошло и часа, как повисли брошенные поводья, предоставленный сам себе конь перешел на шаг, потом и вовсе остановился, опасливо прядая ушами и вслушиваясь в ночные звуки. А его маленькая хозяйка горько плакала, и ей басовито и пронзительно вторил младенец, которого девочка с перепуга утащила с собой.
  Два неразумных ребенка, в одну ночь лишившиеся, семьи и дома, захлебывались криком, не думая о том, что это может привлечь хищников или недобрых людей.
  Конь нервничал, ощущая всей кожей и горе, постигшее всадницу, и ее страх, и хотелось животному больше всего повернуть обратно, к надежному костру, к торбам, полным вкусного золотистого зерна, но судьба распорядилась иначе.
  Грозный рык ночного охотника, словно кнут, хлестнул по напряженному животному, и конь испуганно встал на дыбы. Девчонка, отчаянно вскрикнула и, чтобы удержаться в седле, разжала руки.
  Маленькое беспомощное тельце младенца полетело на землю, прямо под копыта лошади.
  Вот тут и должен был закончиться жизненный путь младшего сына шаньюя Начина, но неведомы пути Великого отца всего сущего, нить судьбы мальчика не прервалась. Ребенок свалился в высокую жесткую траву, смягчившую падение, и тяжелые лошадиные копыта прошли мимо: испуганный конь, перепрыгнув через маленькое тельце, ускакал прочь, унося внучку убитого знахаря навстречу ее судьбе. А еще через минуту, вышла на жалобное тонкое хныканье, больше напоминавшее мяуканье беспомощного звереныша, большая полосатая кошка.
  Мощные толстые лапы хищницы ступали бесшумно, длинный пушистый хвост стелился по траве, а круглые уши ловили ночные шорохи. Тигрица огляделась по сторонам, припала к земле и стала крадучись подбираться к пищащему комку, таившемуся в густой траве. Младенец истошно кричал, заходясь в отчаянном вопле, и этот требовательный плач, напомнил кошке мяуканье ее собственного котенка, спрятанного в гнезде под кривым деревом.
  Тигрица чуть приоткрыла пасть, приблизила свои огромные клыки к нежной кожице, и в это время ей в нос ударила тонкая струйка мочи. Лесная охотница отпрянула, брезгливо встряхнула лапой, а потом неожиданно для себя лизнула найденыша теплым шершавым языком.
  Младенец удивленно замолк на мгновение, а потом снова закричал, только на этот раз его голос был полон требовательного зова. Тигрица, повинуясь позыву толкнувшегося в соски молока, улеглась рядом с плаксой, осторожно зажала его в сильных лапах и принялась тщательно вылизывать.
  Ее мощное мурлыканье заглушило далекие громовые раскаты приближающейся грозы. Ребенок сначала возмущенно басил, а потом наткнулся губами на крупный розовый сосок зверя, вобрал его с жадностью проголодавшегося животного, и, наконец, получил то, чего ему так не хватало - теплое вкусное молоко. Хищная кошка рыкнула, прищурила желтые глаза и замерла, давая найденышу насытиться. Дождавшись, окончания трапезы, она осторожно взяла ребенка в пасть и потащила к логову. Ее огромные зубы, способные перекусить шею молодому оленю за один прием, не причинили младенцу и малейшего вреда.
  Когда дикая кошка осторожно положила приемыша рядом со своим тигренком, он только сладко зевнул своим крошечным розовым ртом и вяло захныкал, требуя тепла и ласки. Лесная кошка растянулась рядом, аккуратно подгребая ближе и своего слепого котенка и усыновленное человеческое дитя.
  
  Глава 2
  
  Шаньюя Начин сидел на мягком толстом шелковом ковре, ярком, как горные луга весною. Его глаза были прикрыты, а лицо с первого взгляда казалось в своей неподвижности, высеченным из темно коричневого агата, который можно найти в предгорьях северных хребтов. И только горькая складка раздумья, оставившая след на высоком открытом челе, говорила о том, как непросто провел эти дни великий правитель.
  Время от времени вождь племени сюннов, причина бессонницы ванов Чжун Го слегка морщился, словно собственные думы причиняли ему боль.
  Нет больше рядом его Киштэ, красавицы Киштэ, любимой Киштэ, нежного цветка из рода Лянь.
  Начин тяжело вздохнул.
  Сегодня ее тело укроет не стеганое, верблюжьей шерсти одеяло, не тонкая, выделанная лучшими мастерами шкура тигра, а рыхлая, рыжая земля.
  Мужчина чуть не застонал от этой мысли.
  Что проку ему в оставшихся женах и наложницах? Разве можно сравнить запах их тел с ее тонким ароматом, ее белой кожей, покрывающейся меленькими капельками пота в момент страсти. С ее красными, гладкими, и теплыми, как пламя очага волосами?
  Она никогда и ничего не хотела для себя, она думала только о нем. А он .....
  Он прошел через пустыню - для нее, он разорил города черноголовых - для нее, он стал шаньюя - для нее, потому что только шаньюя мог взять в шатер женщину из рода Лянь. Это потом появились красивые рабыни из разоренных селений, глядящие на него испуганными глазами. Знатные принцессы, желающие занять ее место и думающие, что им ничего не стоит околдовать вождя дикого племени свирепых кочевников.
  Глупые гусыни, они ничего не понимали! Он мог бы спокойно обойтись без них, просто Великий вождь должен иметь много жен, много наложниц, много детей, чтобы никакая немочь, никакие злые духи не смогли уничтожить его род на земле.
  Но только одно солнце было в его жизни.
  Четко очерченные, темные от загара губы Начина чуть тронула улыбка.
  Первый год их жизни, после того, как доказал всем, что достоин стать вождем двадцати четырех родов, он просыпался каждое утро раньше нее, только для того, чтобы посмотреть, как улыбается во сне его жена.
  Никто не знал об этом!
  Он лежал и вслушивался в ее дыхание, ловил мгновение, когда она откроет глаза, чтобы увидеть в них все небо мира.
  Зачем забрал?!! О, Великий Тенгри, зачем?!!
  Шаньюя сюннов снова нахмурился.
  Если бы он только знал, он бы уговорил иниг не рожать ему наследников, он привел бы в дом еще сто женщин, среди которых обязательно нашлась бы хоть одна, способная зачать сына. И тогда бы его красавица жила. Он знает, она никогда не покинет до конца, ни его, ни их сына. Однажды, Киштэ появится невидимой тенью, станет рядом, превратившись в байана, и тогда ветер донесет ее шепот.
  А он может сделать для своей иниг только одно....
  Правитель открыл глаза и хрипло сказал, замершему у выхода слуге, - Позови гудухэу* Тевинтэ!
  Когда через час чиновник покинул белый шатер, его лицо полнилось деловитой тревоги и желания угодить правителю.
  Не одна спустится по реке мертвых красноволосая жена шаньюя. Двадцать самых красивых рабынь и сорок крепких рабов будут оберегать ее и по ту сторону жизни.
  А еще Тевинтэ надо собрать для загробной жизни все, что понадобится мертвой. И горе, если он не угодит шаньюя! Тогда тот отправит слугу следом за любимой женой!
  Гудухэу остановился, вытер рукавом одеяния неожиданно вспотевший лоб, и потрусил к стучавшим вдалеке молотками мастерам.
  Сто камнетесов готовили поминальную стелу красавице Кешмэ.
  Шаньюя Начин пожелал, чтобы солнце освещало ее мир и под землей, и теперь мастера день и ночь тесали камень.
  Тевинтэ снова промокнул лоб, вспоминая руки правителя. Чиновнику на миг показалось, что ногти шаньюя почернели и стали острыми. Быть может, владыка вовсе не человек, а дух?
  Мужчина боязливо повел покатыми плечами. Кем бы он не был, а придется постараться, чтобы угодить с погребением, жить то пока хочется.
  
  * Гудухэу - чиновник сюннов
  
  
  Прямая, тщательно отесанная каменная глыба, острой стрелой подпирающая небо и ровные плиты - вот и все, что осталось от Кешмэ.
  Замерли лошади и олени на скаку, застыл над ними круглый диск солнца, выбитый камнетесами.
  Шаньюя Начин сделал все, чтобы его девочку в царстве Луны сопровождало то, что она так любила при жизни.
  Серьги из белого оникса, красовавшиеся в ее ушах при первой встрече, золотые ожерелья, драгоценные раковины с далекого теплого моря, и еще много того, что доставляло ей радость при жизни. А еще, Кешмэ пройдет по подземной реке не одна. Самые красивые рабыни, самые сильные рабы. Они и там останутся с ней, чтобы его цветок не знал ни в чем отказа.
  Как жалко, что не сдержался и так рано убил этого мерзкого лекаришку! За свое вероломство тот заслужил мучительной смерти! Как и весь его род!
  Зачем принял беглого цяньшоу? Зачем поверил его лживым устам?!!
  Хуанди был прав, когда приказал своим людям истребить змеиное гнездо убийцы под корень. А может, хитроумный император отправил своего лазутчика в дикие степи специально, чтобы извести семью Начина?!!
  Шаньюя вцепился обеими руками в ограду могилы. Смуглые пальцы впились в нее, кроша твердый камень, словно сухие комки земли.
  Великий правитель посмотрел на глубокие борозды и отшатнулся, с изумление рассматривая пальцы.
  Ногти больше не походили на человеческие, их венчали твердые, словно рубин и черные, словно людское горе когти.
  Темный дух хочет поглотить душу Начина! Но он не даст, он выплеснет гнев на виновника!
  Завтра тысяча стрел прольют кровь черноголового. Она впитается в землю и дух войны узнает, что Начин взывает к нему!
  Не будет тебе хуанди покоя за широкой стеной!
   Правитель сюннов резко повернулся, взметнув полами шелковых одежд и голосом десяти тигров рявкнул, - Скажи шаману, мне нужен туом. Я хочу утопить Чжун Го в крови!
  Придворные согнули спины в почтительном поклоне. Они давно привыкли к вспышкам гнева своего правителя. Иногда им казалось, что в этом человеке живет зверь, который ждет повода вырваться наружу, да только шаньюя Начин настолько силен духом, что никому не позволит управлять собой.
  Как жалко, что умерла именно эта жена, ведь рядом с ней владыка становился мягким, словно выделанная шкурка двухмесячного ягненка!
  
  * Гудухэу - чиновник сюннов
  
  Глава 3
  
  Ветер пронесся среди стройных, вытянутых к небу суставчатых стволов бамбука, заставил их качнуться под напором и зашелестеть длинными листьями.
  Охотник по имени Адууч сделал несколько осторожных шагов по звериной тропе.
  Вот уже несколько часов он выслеживает подранка, но олень умудряется уходить из-под самого носа! Вот и сейчас, вроде бы мелькнул вдалеке короткий белый хвост, качнулась меченная рыжим фазаньим пером стрела Адууча, и снова тишина!
  Не иначе зверь заколдованный, ведь стрела попала в ногу, и олень должен был давно упасть от изнеможения и потери крови! А он все скакал и скакал, уходя вперед, мелькая среди деревьев, дразня своей хромотой.
  Этак можно до самой ночи бродить по зарослям, пока животное или охотник не свалится от усталости.
  Мужчина недовольно поджал губы - ходить в сумерках по лесу ему совсем не хотелось. Где-то здесь, в ложбине, три зимы назад устроила логово белая тигрица.
   Обычно Адууч с ней не сталкивался - каждый находил себе добычу по силам - но сейчас, человек зашел на чужую территорию.
  Тигрица может рассердиться, у нее уже должен ползать по логову маленький тигренок. Несколько месяцев назад охотник видел самку с раздутыми боками. А ну как столкнутся на тропе?
  Охотник остановился и оглянулся назад. Он не был уверен, что олень стоит такого риска. Особенно старый самец с жестким мясом. Лучше вернуться и проверить силки, наверняка в них попался заяц. Это конечно не олень, но тоже вкусно. А подранок пусть станет подарком тигрице.
  Адууч сам себе кивнул головой, соглашаясь с решением, и развернулся, чтобы уйти, но замер в изумлении: он мог бы поклясться, что тропа за его спиной сдвинулась с места! Словно деревья, пока он стоял в нерешительности, тихо переползли, изменив узор. Наверное, это дух леса шутит над ним!
  Адууч торопливо полез за пазуху, вытащил лепешку, отломил большой кусок, кинул в заросли, скороговоркой, прося о помощи, и поклонился. На крайний случай мужчина некоторое время головы не поднимал, давая время исправить духу леса шутку, когда же охотник снова рискнул разогнуть спину, то увидел перед собой знакомую тропу, ведущую к водопою.
  Адууч облегченно вздохнул, и решительно шагнул на тропку, отметив, что она стала шире и забирает немного влево, в сторону лощины. Некоторое время он уверенно шагал вперед, а потом снова остановился.
  Что за шутки? Тропа упрямо сворачивала влево, норовя замкнуться в круг.
  Страх холодной змеей скользнул по позвоночнику, и охотник чуть не кинулся бежать, не разбирая пути, но заметил впереди маленькую женскую фигурку. Незнакомка стояла и смотрела в его сторону.
  Откуда она взялась в этом диком месте?
  Между тем женщина повернулась и зашагала прочь, время от времени оглядываясь на застывшего охотника, словно приглашая следовать за собой. И повинуясь этому призыву, Адууч, как зачарованный покорно пошел за незнакомкой, даже не спрашивая себя, зачем он это делает.
  
  
  Кривое, дерево с узловатыми ветвями, похожими на скрученные старческой немощью руки, распростерло их во все стороны, образуя густой и плотный шатер из листьев. В его выступающих корнях, приподнимающих ствол над землей и замкнутых в круг, словно люлька, лежали два тигренка.
  Так, во всяком случае, показалось Адуучу, когда он спустился на дно лощины, следуя за легконогой незнакомкой.
  Страх заставил охотника сделать несколько шагов назад.
  Если белая тигрица застанет его около своего логова - быть беде!
  Мужчина растеряно моргнул, женская фигурка склонилась над котятами, и в то же мгновение Адууч понял: он ошибался, в логове спал только один котенок, а второе тельце принадлежало человеческому младенцу, просто солнце, пройдя через ветви, отметило его кожу темными полосками теней, словно шкуру звереныша.
  Охотник нахмурился. Страх отпустил его, зато волной накатило негодование.
  Что за неразумная мать? Разве можно оставлять ребенка в логове хищного зверя?
  Однако резкие слова, что сами легли на кончик языка, остались не сказаны.
  Не было рядом с ребенком женщины, только кружила в лучах солнца одинокая крупная бабочка.
  - О Великий Тенгри! - тихо прошептал Адууч, не в силах поверить чуду, случившемуся у него на глазах.
  Хоть и тих был его удивленный возглас, но тигренок услышал его, зашипел от испуга, поджал хвост и полез вглубь выкопанной у корней яму, человеческий ребенок остался лежать один.
  Мягко ступая, мужчина прокрался ближе к дереву, взял на руки младенца и пугливо оглядел найденыша, не зная кого держит: лесного духа или человеческое дитя.
  После минутного осмотра охотник решил, что все же - дитя, лесной дух просто не может быть таким чумазым.
  Ребенок оказался мальчиком, не больше месяца отроду. Голубые, еще поддернутые младенческой дымкой глаза, топорщащиеся в темно-красный хохолок волосы, на грязной шее болтается круглая женская серьга из белого оникса, подцепленная тонким кожаным шнурком.
   Младенец серьезно и без страха всматривался в незнакомого ему человека, энергично суча руками и ногами, пока тот решал, что ему делать дальше: взять ребенка с собой или вернуть на место. И когда мужчина уже было решил вернуть младенца, тот случайно зацепил ремень, на котором висел колчан для стрел. Да так крепко вцепился, что Адууч не смог разжать маленькие пальчики из страха поломать их. Маленькие темные брови нахмурились, розовый нежный рот приоткрылся, выпустив наружу слюнявые пузыри, и младенец четко и сердито заявил о своем мнении басовитым, громким и недовольным, - Га!
  Мужчина удивленно качнул головой, задумался, а потом решительно перехватил ребенка и пошел в сторону четко обозначившейся тропы.
  На этот раз Адууч был уверен, что больше не будет плутать по лесу, и опасность обойдет его стороной, потому что байана не даст своему сыну погибнуть.
  Кем бы не была эта женщина при жизни, одно Адууч знал точно - она была хорошим и смелым человеком. Потому что только такие люди могут стать добрыми духами и охранять свой род в мире Солнца, после того как сами окажутся в царстве Луны. А это значит, удача и сила ребенка обернутся удачей для приютившего его рода.
  Он отдаст младенца в семью младшей тетки. У них все равно нет своего сына.
  Кто будет ухаживать за стариками? Ведь время уже отметило черные волосы тети Девэлэ сединой. Пусть мальчик станет ее защитой и радостью. Из него вырастет знатный воин, раз даже священный зверь принял подкидыша как своего! До стойбища тети далеко, но что значат десять ночей перехода для такого важного дела? Вот только как быть с едой для ребенка?
  Охотник задумался, а потом решил положиться на милость Тенгри и байана.
   Ведь выжил младенец в диком лесу, значит, путь к новому дому вовсе покажется малостью. А чтобы духи не оплошали, Адууч возьмет с собой рыжую кобылу с жеребенком. Ее молока должно хватить на двух сосунков!
  
  Как красивы горные леса, прячущие под своей сенью прозрачные ручьи и срывающиеся с отвесов маленькие водопады. Как высока и густа трава на лугах! Ее хватает на корм быстроногим коням и медлительным овцам. И среди зеленой травы цветными шапками рассыпались шатры по склону.
  Адууч пришпорил коня. На шум вылетела стая настороженных крупных псов. На их лай из ближайшего жилища выглянула невысокая темноволосая женщина. Она прищурилась, вглядываясь в гостя и тут же широко улыбнулась, - Адууч!
  А потом встревожилась, - Моя сестра здорова ли?
  - Все хорошо, тетя! - поспешил успокоить родственницу Адууч, - Но я пришел не один!
  Охотник развернул свою старую рубаху, и женщина увидела толстощекого малыша, сладко почивающего с открытым ртом.
  - Чей это, Адууч? - в недоумении спросила Девэлэ, протягивая руки в младенцу.
  - Ваш, если захотите, - улыбнулся охотник и добавил, - Пойдемте, я расскажу его историю!
  - Какой красавец, - шепнула женщина, приглядываясь к малышу.
  - А какой силач! - подхватил похвалу племянник, - Очень здоровый и сильный мальчик!
  
  
  Маленькая, длинношеяя женщина сидела у ног шаньюя, почтительно опустив голову и всем видом давая понять, что готова слушать своего повелителя. Ее черные прямые волосы, собранные в сложные петли на затылке, разделяла четкая полоска пробора. А еще правитель видел белую шею и выступавший жалким холмиком позвонок.
  Это его новая жена, дочь правителя одного из царств, попавшего под пяту хуанди.
  Невеста со значением, потому что шаман сказал - принцесса Хун бесплодна как Великая пустыня. И пусть ее стан тонок, а бедра широки, чрево принцессы никогда не изведает, как растет и тяжелеет в нем семя шаньюя.
  Шаман предложил отдать женщину кому-нибудь из придворных, но разве можно оскорблять подобным подарком верных людей? К тому же у него свои планы на эту несчастную.
  - Хун, посмотри на меня, - Начин постарался сказать эти слова как можно мягче.
  Когда шаньюя хотел, его голос становился похожим на уютное мурлыканье огромного кота.
  Девушка подняла голову. В ее красивых, миндалевидных глазах светилось тревожное ожидание. Сообразительная принцесса хорошо понимала, что сейчас решается ее судьба. Добыча хуанди, которой оставили жизнь, словно в насмешку над былым положением и кинули, как жалкую кость в подарок ненавистному врагу.
  Интересно, что рассказали этой нежной птичке о шаньюя, если она не может справиться со своим страхом и унять дрожь?
  Правитель сюннов остановил взгляд на тонких длинных изнеженных пальцах 'подарка', девушка вцепилась в край широких рукавов собственного платья, собирая плотный шелк в комок.
  - Хун, ты любишь детей?
  Длинные ресницы дрогнули, принцесса подняла голову, впервые посмотрев на шаньюя глаза в глаза, во взоре мелькнуло удивление и настороженность.
  - Да, мой господин, но...
  - Ты не можешь иметь их, - жестко закончил за женщину фразу шаньюя.
  - Но я могу дать тебе ребенка, если ты подаришь ему свою любовь и преданность.
  Эти слова прозвучали для маленькой принцессы, злого подарка императора Чжун Го, как гром среди ясного неба.
  - Господин, но....
  Шаньюя откинулся на спинку резного стула, вздохнул и тяжело обронил, - Мой единственный сын остался без матери. Я не хочу оставлять его одного среди тех, кто тешит себя надеждой стать матерью наследника. Я желаю, чтобы он рос окруженным настоящей любовью, и если ты сумеешь дать ее, то будешь моей первой и самой нужной женой, хотя кроме этого мальчика у тебя больше не будет детей. Что скажешь?
  - Я могу посмотреть на ребенка? - тихо шепнула новая жена.
  Начин улыбнулся, чуть приподняв уголки губ, - Мне нравится, что ты честна со мной.
  А потом приказал слуге, - Принесите чжуки-князя*.
  
  
  Принцесса Лю Хун осторожно приняла в руки драгоценного наследника шаньюя и изучая его толстощекое, серьезное лицо.
  Малыш смотрел на незнакомку не отрываясь, словно решал, нравится она ему или нет. К его упругой круглой щечке прилипло темное мелкое семечко кунжута - видно кормилица случайно обронила - и палец принцессы самовольно потянулся, чтобы стряхнуть неуместное пятно. Стоило ему коснуться кожи, как младенец смешно скривил рот, пытаясь поймать палец, и Хун улыбнулась, забыв, что за ней пристально наблюдает хуанди. И мальчик в ответ на ласковое прикосновение и добрый взгляд сам рассмеялся, заразительно и искренне, так, как умеют смеяться лишь совсем маленькие дети.
  Шаньюя расслабленно откинулся на спинку стула, напряжение, сковавшее его мышцы в тот момент, когда руки новой жены коснулись единственного сына, ушло, и правитель разжал сомкнутые на рукояти ножа пальцы.
  Похоже, Начин не ошибся в решении. Наследник обретет любящую мать.
  А осмелевшая девушка, гладила торчащие дыбом красные волосенки, нежные щечки, гладкий красивый лобик, и ее мальчик /принцесса уже решила, что она любит сироту/, в ответ на ласку улыбался.
  - Как зовут моего сына? - взмахнула ресницами Хун. С ее лица ушло недоверие и испуг, и правитель сюннов понял - его новая жена очень хороша собой. Нет, она не заменит его иниг, но возможно скрасит ночи.
  - Я еще не дал ему имени, - вздохнул Начин. Его ответ очень удивил принцессу, и она изумленно взмахнула ресницами, не зная, что сказать.
  Шаньюя встал и подошел к Хун: он в первый раз внимательно посмотрел на того, чье появление отняло Киштэ. Пристальный взгляд прошелся по еще не определившимся детским чертам, выискивая в них напоминание о потерянной любви, и словно споткнулся на серьге из оникса, висевшей на шее малыша.
  Правитель узнал в ней любимое украшение жены. И он хорошо помнил, что эти серьги украшали Киштэ в день похорон!
  Шаньюя потемнел, гневно посмотрел на помертвевшего от страха слугу, - Откуда это у ребенка?!
  Две няньки чжуки-князя слаженно коснулись лбами ковра у самых сапог шаньюя, и одна из них прошептала, - Это появилось у малыша на следующий день, после похорон вашей супруги.
  Начин некоторое время невидящим слепым взглядом буравил согнутые спины, казалось еще мгновение, и он выльет свою дикую злость на несчастных женщин.
  Стражники в дверях напряглись, готовясь услышать и выполнить приказ: умертвить виновных в злой шутке, посмевших потревожить бесценный прах, но шаньюя сдержался. Он почувствовал, как его щеки коснулось невидимое, едва ощутимое дуновение, а слух уловил тихий шелест шелковых юбок и мелодичное звяканье браслетов, что носила при жизни его любимая жена.
  Киштэ, ах, Киштэ, ты исполнила свое обещание, вернулась и даже смогла дать знак, что находишься рядом!
  - Идите, и пусть никто и никогда под страхом смерти не смеет прикоснуться к талисману чжуки-князя!
  Властный жест дал понять кормилицам наследника, что они свободны и им не грозит смерть.
  - А мальчик? - осмелилась вымолвить слово самая отважная из них.
  - Ребенок останется с названой матерью, она принесет его вам, - уже спокойно ответил шаньюя.
  Хун, все это время неотрывно следившая за властителем, тихо и облегченно вздохнула. Слухи оказались верны, правитель сюннов отличался несдержанным гневливым характером, но он, несомненно, умел при желании держать себя в руках. Особенно в тех случаях, когда это ему было нужно. И никто не мог оспорить его ум. Шаньюя сумел за такой короткий срок сделать из Хун верного союзника.
  Принцесса, перевела взгляд на мальчика. Малыш хмурил брови в точности, как отец. Похоже, ему не понравились громкие крики вокруг.
  Девушка улыбнулась: из ее сына вырастет настоящий, сильный мужчина, достойный править людьми! А она постарается, чтобы наследник был не менее образован, чем его названая мать.
  О да, придет время, и этот малыш станет самым могучим правителем, способным справиться с хуанди!
  - Как же будут звать моего сына? - снова спросила принцесса, любуясь красивым младенцем.
  - Наран*, - едва слышно шепнул знакомый голос у самого уха шаньюя.
  Правитель улыбнулся: его иниг любила солнце, но имя будущего Великого нойона должно быть другим.
  - Баатр**, - твердо ответил шаньюя, - Мой сын вырастет настоящим богатырем!
  - Ты позволишь мне окликать его Эрджи***? - нагнула голову принцесса, бросая на своего мужа взгляд из-под ресниц, - Баатр громко звучит для такого малыша, пусть сначала детское имя дарует ему здоровье и долголетие.
  Шаньюя удивленно поднял брови, собираясь ответить отказом, но снова почувствовал ласковое прикосновение к щеке и кивнул.
  Что плохого в детском имени, если оно даст его сыну здоровье и убережет от зависти злых духов?
  - Хорошо, Хун, пусть до пяти лет он носит имя Эрджи.
  
  
  
  
  * Чжуки-князь - титул наследника шаньюя сюннов
  * Наран - солнце /калм/
  ** Баатр - богатырь /калм/
  *** Эрджи - грибок долголетия /китайское
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"