Аннотация: Мне всегда хотелось снять фильм, в котором бы за обычными повседневными делами людей показывали их мысли... Впрочем, боюсь, не всегда увиденное было бы приятным...
Фильм, которого не было, или ВРеальности (сценарий)
***
Раннее утро. Дачный участок. К полю бредет стадо, подгоняемое пастухом. Молочница с небольшой тачкой, полной бидонов и банок, подходит к калитке симпатичного домика и звонит в звонок.
- Иду-иду, - из дома выходит, слегка переваливаясь с ноги на ногу, пожилая женщина весьма объемных размеров в аляповато пестром халате.
- Ой, здравствуйте, Галина Викторовна. Спасибо Вам большое. Как всегда Вы меня, болезную, поддерживаете, - благодарно вздыхает хозяйка дома, принимая молоко и расплачиваясь за него.
[Но что это? Кажется, мы начинаем видеть... видеть мысли этой женщины! А мысленно она прокручивает образ худощавого мужчины в усах и сидящую у него на коленях пьяненькую молочницу - гораздо более молодую, чем сейчас, более свежую и с ярко накрашенными губами. "Тварь паскудная! Потаскуха", - о, кажется, мы и мысли нашей героини слышим.]
- Да полноте Вам, - в это время в реальности по-доброму улыбается молочница. - Какая уж Вы болезная. Это так как-то... словом, быстро все пройдет. Вот молочка выпьете - и боль как рукой снимет.
- Уж не знаю, не знаю, дорогая, - вздыхает хозяйка.
[...мысленно подходя к той, молодой, молочнице и с силой сдергивая ее с колен усача. Мысленная молочница падает.]
- Зато я знаю. Это все солнце виновато. Вечно на нем какие-то бури. Вот люди и страдают.
["Все-то ты знаешь, - восклицает мысленная хозяйка дома. - Отчего ж ты тогда своего мужика-то не завела? Все бы чужими пользоваться, дрянь ты этакая!" - и она пинает упавшую мысленную молочницу ногой в сапоге. Молочница содрогается и лепечет слова извинений.]
- Не знаю, не знаю... Может, это и метеобури... В юности-то все мы были как огурчики, никаких тебе метеозависимостей не знали...
- Ничего, главное - расходиться, не сидеть на месте. Побродите по огороду - боль сама и рассосется.
- Спасибо Вам, Галина Викторовна, за доброту, всегда-то Вы слово доброе скажите, утешите старуху, - расчувствовавшись, она прикладывает руки к сердцу.
- Полноте Вам, тоже нашлась - старуха, - улыбается молочница. - Вы еще нынешним молодухам сто очков вперед дадите.
- Уж и скажите тоже, - довольно смеется хозяйка...
[...мысленно меняя сапог на изящную туфельку с острым каблуком, который она вонзает в бок мысленной молочницы.]
- Всего хорошего, Алина Степановна! Выздоравливайте! Пойду я дальше молоко-то разносить.
- Спасибо, до свиданья, душенька!
Молочница подхватывает тачку и идет по дороге вдоль огородов. За ее спиной хозяйка вздыхает, берет в руки свою банку с молоком и идет в огород. Там над грядкой возвышается уже знакомый нам усач. Только по сравнению с мысленно представляемым он стал еще более худым, а усы его значительно поседели и обвисли.
- Пойдем, дерябнем, - добродушно улыбается в ответ усач.
Он встает из-за грядки, подходит в жене, берет у нее из рук банку. Алина Степановна продвигается по тропинке впереди, неумело покачивая бедрами. Муж кокетливо шлепает ее по мощному заду.
- Опять ты за свое, негодяй, - счастливо бормочет толстушка.
- Пойдем-пойдем, мое солнышко, - улыбается он седыми усами и смотрит жене вслед...
[...мысленно подходя к огородной бочке, рядом с которой оказывается жена... Мгновение - и она непонятным образом падает головой в бочку, полную воды. Упав, она застревает в бочке и беспомощно машет ногами, пытаясь высвободиться. Усач довольно улыбается, приглаживает усы и уходит.]
***
- Петр Семенович, Комтрансвояж отказывается подписывать контракт, - говорит секретарша, распахивая перед шефом папку с документами.
Петр Семенович деловит, подтянут. Начинающий распухать животик старательно стянут ремнем. На столе перед ним - фотография с каким-то супердорого одетым японцем, дающим интервью нескольким репортерам одновременно. Секретарша - аккуратненькая, в костюмчике, похожая на стюардессу девушка с прилизанной деловой прической.
- Ничего, день поотказывается, два поотказывается, а потом отказывалка заболит, - снисходительно фыркает шеф, лениво перелистывая бумаги из папки.
[Чем же вызвана его показная ленивость? Может быть, тем, что мысленно он как раз грубо притягивает к себе секретаршу за задницу?..]
- Вот еще согласие на перепродажу акций подпишите, пожалуйста, - с вышколенной вежливостью говорит секретарша.
[Кажется, мысленно она откидывает папку в сторону. Бумаги разлетаются по всему полу. Шеф вдруг куда-то пропадает, а секретарша подходит к его столу, отодвигает средний ящик, нащупывает где-то внутри него засекреченный тайник, что-то поворачивает, чем-то хрустит.]
- Акции-шмакции, - ворчит шеф. - Не забудьте заказать Шлыкову такси из аэропорта.
[А сам мысленно приковывает секретаршу наручниками к батарее, отодвигает все тот же средний ящик стола, достает из него изящную плетку и подходит к батарее, облизываясь.]
- Конечно, Петр Семенович. Прилет в двадцать пятнадцать. Отель "Роялти".
[Мысленная секретарша достает из тайника ключ. Подходит с ним к сейфу, облизываясь.]
- Двадцать пятнадцать. "Роялти", - автоматически повторяет шеф, широким росчерком подписывая последний документ и пододвигая к себе телефон.
Секретарша собирает бумаги в папку и уходит. Шеф набирает номер.
- Алло? Глебыч? Насчет облигаций обговорить надо бы...
***
- За текущий квартал наши сотрудники приумножили богатство нашего архива. Наш архив, как вы знаете, является уникальным собранием... - ведущая заседание женщина сухо выдает статистические цифры.
Вокруг стола сидят сотрудники архива. Стол обшарпанный. Мебель старая. Окна грязные, сквозь них еле-еле пробивается свет. Сотрудники вялые и сонные.
- Дадим слово нашей новой сотруднице - Веронике, - ведущая заседание дряблой ручкой машет куда-то в сторону.
Из-за стола поднимается девушка. Совсем еще юная. Но видно, что недели сидения в скучном архиве сделали свое дело: Вероника стала такой же бесцветной, мрачной и, если так можно сказать о человеке, обшарпанной.
- В этом месяце в нашем отделе осуществлялось введение в научный оборот важных документальных источников по истории нашего региона, - начинает Вероника. - Когда мы писали отчеты по аналитике документов, то решили, что материалов уже собрано достаточно для того, чтобы взяться за написание гранта.
[В этот момент тягомотина заседания прекращается, стены кабинета расширяются, окна распахиваются сами собой, в них начинает литься яркое солнце. Вероника бодро встряхивается и вскакивает на стол. На ней уже не бесцветные одеяния, а яркий маскарадный костюм. Она начинает прыгать по столу, разбрасывая бумаги. "Пей до дна, пей до дна", - кричат сотрудники. Не понятно почему - на столе никакого спиртного. Видимо, в подсознательном девушке запечатлелось, что "пей до дна" - верный признак веселья.]
- В настоящее время нашим отделом начата работа по подготовке к изданию монографического исследования...
[Скачки на столе переходят в бурное торжество. Теперь и на сотрудниках - разноцветные маскарадные костюмы. Вероника лихо пляшет на столе, задирая ноги и разбрасывая серпантин. Ей бурно аплодируют.]
- Спасибо, Вероника, за подробный отчет. Вы можете садиться.
- Спасибо за внимание, - скромно бормочет Вероника...
[...и веселой погонщицей в ковбойском костюме задорно скачет на шее у ведущей заседание, которая изображает лошадь - подпрыгивает, радостно ржет и ребячливо брыкается. Отовсюду слышатся шум, гам, выкрикивания, хлопки открываемого шампанского. Серпантин вьется через весь кабинет, постепенно закрывая телекамере обзор.]
***
- Стас Макарыч, Ваши затягивания сроков переходят все границы! - с горячностью выпаливает невзрачная женщина.
Напротив нее сидит мужчина в сиреневом вельветовом пиджаке. Вокруг в творческом беспорядке разбросаны бумаги. Мужчина делает вид, что читает важные документы.
- Антонина, Вы как обычно сгущаете краски.
[И тут мы видим, как мысленно он подходит к этой невзрачной Антонине и ничтоже сумняшеся лезет в ее карман.]
- Но спонсоры ругаются. Они говорят, что реклама не терпит.
- Ничего. У конкурентов терпит, а у нас нет? Подождут как миленькие.
Женщина тяжело вздыхает.
[Мысленно она переносится в другую комнату - маленькую, занавешенную серыми шторами. Там на кровати лежит мальчик. Рядом с кроватью - тумбочка с многочисленными бутыльками. "Сыночка, обрадуй маму, скажи, что тебе легче", - шепчет женщина. "Мамуля, я совсем здоров!" - выкрикивает, картавя, мальчуган. Он вскакивает с кровати и кидается обнимать мать.]
- Антонина, я же Вам говорил, - стонет режиссер, - что наш фильм - это не какой-нибудь замшелый сериал, это малолитражка...
- Что-что?
- Э... малометражка... короткометражка. А потому снять мы его сможем очень быстро. Главное - запустить маховик вдохновения, который Вы лично, повторяю - лично мешаете мне запустить своими вот этими вот мизансценами, навязчивыми к тому же, - он патетически воздевает руки.
[Мысленный же режиссер достает из кармана женщины ключ, подходит к шкафу, который, как оказывается, стоит в глубине комнаты, открывает его и достает бутылку явно элитного коньяка. Откупоривает и начинает с наслаждением пить.]
- Вы мне еще процитируйте, что вдохновение не продается! Да Вы понимаете, что спонсоры могут просто-напросто отказаться проплачивать Ваши маховики?!
- Откажутся эти - найдем других, - усмехается режиссер.
[Мысленный режиссер тоже усмехается, садится на стол, ноги задирает на стул и свысока смотрит на Антонину, попыхивая толстой сигарой.]
- А как Вы собираетесь отчитываться за уже потраченное? - срывается на визг та.
- О, щет, - ругается шепотом режиссер.
[Мысленно же он залихватски допивает свое питье, подходит к женщине. Мысленная Антонина услужливо поворачивается к нему спиной, нагибается и поднимает юбку. Режиссер глумливо смотрит на бутылку и с силой опускает ее вниз с явным намерением...]
- Ладно, ладно, сегодня же начнем съемки, - вздыхает режиссер в реальности.
- Вот это уже лучше, - ответно вздыхает женщина, сбавляя тон. - Пойду оператора позову.
- Зачем?
- Съемки начинать, - рявкает Антонина.
- Ну, хорошо, зовите, зовите, - закатывает глаза режиссер.
***
- Да-да, Крис, щетку я выкину, а ключи можешь отдать сейчас, - девушка, всеми силами стараясь показать ироничность ситуации, двумя пальчиками берет зубную щетку и бросает ее в мусорный пакет, громко хлопнув дверцей под кухонной раковиной.
[Камера наезжает на Лизабет, которая мысленно порывисто подбегает к Кристоферу, сжимает его в объятьях и начинает яростно целовать.]
- Только ты это... - он нарочито морщится, передавая ей ключи, - Лиз, будь умницей. Не веди себя больше ни с кем так, как со мной, и тогда будет тебе счастье... или даже щасте.
[Мысленно Кристофер скидывает напускную вальяжность, срывается с места, подбегает к Лизабет и накидывается на нее с поцелуями.]
- Кто бы говорил, - бормочет она под нос настолько тихо, чтобы слова казались мыслями вслух, но и настолько громко, чтобы слышала не одна она.
[А мысленная Лизабет в это время срывает с Кристофера рубашку и прижимается к нему всем телом.]
[...или любовный порыв? Во всяком случае, мысленно он дошел уже до сцены на полу, в которой Лизабет извивается всем телом, стараясь избавиться от остатков своей и его одежды, а Кристофер гладит ее в яростном страстном порыве.]
- Да, ты прав, не будем. Мы и так уже сказали друг другу предельно ясно все, что можно было сказать. Жаль, конечно, милый, что ты не понял...
- ...и что ты, крошка, не поняла...
- ...ну, да будем умнее и оставим друг о друге только приятные воспоминания, а посему прекратим переругиваться и расстанемся. На сей раз окончательно и бесповоротно, - она слегка дрожит.
[...от злости или... или от возбуждения? Еще бы: мысленная Лизабет в этот момент слышит от мысленного Кристофера мольбы о прощении и отвечает на осыпаемые поцелуи.]
- Согласен, Лиз. Это будет самым верным решением.
[О, да мысленный Кристофер совсем распоясался в эротической сцене. Кажется, уже имеются первые жертвы: сломанный стул на кухне, порванная штора в ванной и разбитая ваза в спальне. В какой-то момент кажется, что мысленные видения Кристофера и Лизабет пересекаются.]
- Да. Осталось лишь сказать всего одно слово...
["Ты должен знать, Кристофер... Я никогда не говорила... Я люблю тебя... Правда..."]
["Знаешь, Лиз, я никогда не говорил... Но... Я люблю тебя... Честно..."]
- Прощай.
- Прощай.
Он саркастически ухмыляется напоследок. Она иронично улыбается в ответ. Дверь захлопывается.