Воздух, насыщенный полуденной жарой, вибрировал и трещал, как ток в высоковольтных линиях. Напряжение повисло в тихом гуле плывущих песков, ветре обжигающим дыханием пустыни покрытые песком, как пеплом, бледные высотки и ажурные мечети. Пальмы едва колыхались, сонные воды каналов, казались тягучей расплавленной патокой. Наконец, безмолвное ожидание достигло предела, тишина сжала пространство и взорвалась отчетливыми очередями из автоматов и грохотом дизельных двигателей.
Туристы, наблюдающие за улицей, из широких окон отеля, одновременно вздрогнули, начали переглядываться и отходить вглубь зала, следуя настойчивым просьбам персонала. Марина не отошла и осталась стоять у стеклянной двери, пытаясь поймать фотоаппаратом удачный фокус и держа палец на кнопке спуска, как на курке, пока не почувствовала жжение во всей кисти. Улица заполнилась толпой, ревущей, храброй и озлобленной. Она неслась как Нил в разливе, сметая все и вбирая в себя все, что попадалось на пути. Крики, плакаты, выстрелы, шелест тысяч ног обутых в шлепанцы и отбивающих раскаленный асфальт. Люди опережали машины, внедорожники постоянно глохли и скрипели тормозами, работающими на износ в пятидесятиградусной жаре.
Вскоре толпа поредела и ее гул понесся дальше по улицам Каира. Марина отошла от двери, оглянулась и заметила, что двое подростков с видеокамерой пытаются прорваться наружу через служебный вход бара. Она побежала за ними и уже вслед услышала обескураженный крик сестры, потом ее мужа, потом все другие звуки поглотил шум беснующегося города. Девушка не сразу заметила и поняла, что следом за первой толпой уже сконцентрировался новый поток и эта людская масса, как упорная волна цунами, двигалась на нее. Парни шмыгнули в проулок и Марина рванулась за ними, но не успела и отскочила к стене гостиницы. Она обернулась и увидела лицо сестры за стеклом, та прислонилась к нему руками так сильно, как будто хотела его раздвинуть. Марина отвернулась, толпа поглотила ее. Она бежала по инерции несколько десятков метров, потом споткнулась и упала на землю, кому-то под ноги. Мгновенная боль в ноге и она потеряла сознание. Сквозь пелену, обрывками, она видела лица сотрудников отеля, сестры и племянника. Наконец, зрение сфокусировалось и Марина обнаружила себя в автобусе, у ее ног возился какой-то человек и она сначала не поняла, что он делает, но после резкой острой боли, догадалась, что у нее был вывих. Она услышала, как сестра по-английски благодарит санитара и, шурша длинной юбкой, пересаживается к ней.
- Что было? - спросила Марина.
- Мне не хочется с тобой говорить, - ответила Лида и обернулась назад, где сидели сын и муж.
- Что было? Я отключилась, - не унималась Марина.
- Ты отключилась, когда поперлась за пацанами снимать возмущенных арабов.
- Нет, чуть позже. Ну, скажи мне! Да, я поступила неправильно. Что ты хочешь услышать? Видишь, я сама пострадала.
- Ты вот хоть бы слушала! Ты же не видела, что пока там происходило это шествие, всех русских стали выводить через черный вход и рассаживать в автобусы. Мы из-за тебя пропустили два. Теперь может быть придется ждать другой самолет. Чтобы вывезти всю нашу толпу им надо будет отправить как минимум пять рейсов. И если мы не попадем сейчас, то будем ждать. А кто знает сколько? Но нет, тебе же нет до этого дела! Ты хотела снимать митинги, причем из гущи событий. Вот, кстати, твоя аппаратура. Не знаю, сломался или нет.
Она кинула ей на колени фотокамеру. Марина сидела молча и уныло разглядывала панораму из окна.
- Хорошо, что в отеле оказался врач, способный вправить вывих. Иначе ты бы прилетела в Москву с кувалдой вместо ноги, - продолжала Лида, - И можешь сказать спасибо Виктору, это он помогал затаскивать тебя в автобус.
Марина нехотя обернулась и посмотрела на мужа сестры. Услышав последние слова, он ждал какой-то реакции и сдержанно улыбался, но Марина только скользнула взглядом по его лицу и отвернулась.
- Спасибо тебе, - сказала она сестре и посмотрела на нее, с любовью глядя на те черты, которые были у них общими - прямоугольное узкое лицо с закругленным подбородком и тонкий ровный нос. Но у Лиды были и свои индивидуальные черты: темно-русые длинные и блестящие волосы, как два полотна шелка цвета молочного шоколада, небольшие поджатые губы, узкие зеленые глаза, умеющие пускать стрелы, когда она не в духе и тонкие брови вразлет. Она считалась привлекательной, если рядом не было младшей сестры. Марина была удивительно яркой и захватывающе дух красивой, как полярное сияние. У нее были большие, яркие, василькового цвета глаза, с густыми черными ресницами, широкие брови и красивая форма губ, умеющих складываться в идеальную голливудскую улыбку. Волосы, тоже яркие, у корней насыщенно каштановые, а по длине с оттенком спелой пшеницы, непослушно волнистые и пышные, спускались до плеч и всегда казались растрепанными. Они обе были высокими и никогда не считались худыми, хотя Марина была немного спортивнее.
- У меня с сыном меньше хлопот, - вздохнула Лида.
- Да ладно. Какие хлопоты? Все живы, нас не обокрали, едем домой.
- Да, но в следующий раз найди себе парня и поезжай с ним. Пусть он тебя из-под ног вытаскивает. И всем интересней будет.
Марина улыбнулась. Она знала, что сестра любит, когда разговор сворачивает в эту сторону. Пока Лида продолжала свой монолог, она разглядывала пески и пыталась прицелиться, чтобы сфотографировать перспективу из дюн. Вдали уже показались антенны аэропорта. Автобус объехал здание, через ворота въехал внутрь и притормозил на площадке. Туристы увидели Ил-76 с эмблемой МЧС и радостно захлопали, кто-то может даже прослезился - такие моменты всегда заставляют разбудить в себе любовь к родине, даже если она в беспробудном летаргическом сне. Марина подождала пока основная масса людей выйдет, чтобы не мешать им и попыталась встать. Но больную ногу будто тут же пробил разряд тока, она покачнулась, снова села и беспомощно посмотрела на сестру. Лида была уже у выхода с их чемоданами, поймав взгляд сестры, она перебросила его своему мужу. Но тут уже обе заметили, что Виктор держит Митю на руках (хотя сыну недавно исполнилось пять) и пытается взвалить на спину свою дорожную сумку. Он удивленно посмотрел на них, неопределенно покачал головой и начал спускаться. Лида обернулась - в автобусе они оставались одни, она хотела побежать за Виктором, но чемоданы скопились в проходе и остановили ее. Марина испуганно посмотрела на нее, казалось, что Лида вот-вот закричит, как полицейская сирена. Но она глубоко вдохнула и обернулась к сестре. Обе посмотрели на самолет - у трапа уже никого не было. Им показалось, что он сейчас тронется и улетит. Неожиданно, в проеме показалась чья-то фигура. Какой-то парень спустился и направился к ним. Он шел медленно, немного вальяжно и издалека выглядел худощавым. Сестры переглянулись и стали напряженно наблюдать за ним. Вскоре он оказался в дверях автобуса, где еле поместился из-за высокого роста. Обе девушки отметили его интересное, смуглое, немного узкое лицо, ровный нос, широкие брови и лоб, и без того высокий, который казался еще больше из-за коротко постриженных темных волос. Он был в темных очках и, не снимая их, улыбнулся.
- Хотите задержаться? Не все еще посмотрели?
Лида была такой уставшей, что у нее не возникло желания ответить ему в том же духе.
- У сестры был вывих, теперь идти не может.
Зато Марина, наоборот, только и ждала, чтобы подискутировать на эту тему.
- Да. Под левую лапу Сфинкса не успели заглянуть. А вы что, наш новый гид?
- Нет, я ваш пилот. Давайте помогу.
Марина посмотрела на него с нескрываемым сомнением, показывая то, что удивляется каким образом у него может это получиться. Парень снял очки и встретившись взглядом с его темно-серыми глубокими глазами, Марина поняла, что бессмысленно думать об этом... Ее будто убедила бескомпромиссность холодной стали, необычного цвета его глаз, блестевших, как два лезвия. Он легко поднял ее и пронес в руках весь путь до ее места в самолете, против ее ожиданий, так ничего и не задев ее больной ногой. Под пристальным взглядом всех пассажиров салона, он пожелал Марине хорошего полета и прошел в кабину пилотов. Она в каком-то оцепенении просидела некоторое время, уставившись в одну точку перед собой и крепко сжимая в руках фотоаппарат, а потом стала прислушиваться к разговору сестры с мужем.
- Это ты его послал?
- Нет. Я сам хотел за вами вернуться.
- Из Москвы ты бы вернулся, - усмехнулась Марина, оборачиваясь к Виктору, - Если бы не он, я не знаю, что бы мы смогли сделать.
- А ты даже не поблагодарила нормально. Промычала что-то непонятное, - зашипела на нее Лида.
- Почему? ! Я сказала... вроде. Что же мне, раскланяться еще что ли?
- Ладно. Проехали.
Марина погрузилась в состояние крайней усталости и очнулась от своей полудремы уже в Москве. Лида и Виктор готовили чемоданы к выгрузке, Митя с игрушечным самолетом носился по проходу и постоянно наталкивался на коленки других пассажиров. Она посадила племянника рядом и попросила сидеть тихо хотя бы на время посадки. В Москве было темно, но огни Внуково горели ярко и свет бил в глаза. В толпе остальных туристов они покинули самолет и только в здании аэропорта Марина поняла, что забыла фотоаппарат. Она резко остановилась, так что ее чуть не сшиб поток людей, идущих сзади.
- Что еще? - спросила Лида.
- Фотоаппарат оставила в самолете.
- Ничего не сделаешь. Его уже укатили, - сказал Виктор, выглядывая в окно, на место стоянки самолетов.
- Там столько фото.
- Особенно с манифестации, где ты особо постаралась. Иди оставь на стойке информации свой телефон, вдруг найдется, - посоветовала Лида и переглянулась с мужем, пока Марина, довольно сильно хромая, проковыляла туда, куда ее послали.
Влад проснулся от того, что в окно бил мощный поток света от здания МГУ, чей шпиль далеко, но отчетливо выделялся на черном небе. Он поморщился и потер глаза рукой. Электронные часы показывали полвосьмого вечера. 'Черт. Сегодня больше не усну. Буду мучиться часов до четырех ночи', - размышлял он, уткнувшись лбом в подушку, - 'Что-то сделать сегодня хотел. Не помню'. Он оглядел свою комнату, которая в темноте выглядела царством хаоса, и найдя тут же ответ, с облегчением улыбнулся и потянулся к мобильному телефону на прикроватной тумбочке. В темном углу на кресле вырисовывался объектив фотоаппарата.
- Добрый день. Черт. Извините. Вечер. Марина Карамышева? Фотоаппарат свой не хотите забрать? Я? Я пилот, того самолета где вы его оставили. Влад Черногорцев. Не за что. Нет, правда не за что. Насчет его работоспособности не знаю, я ваши фото не смотрел. Если хотите сейчас прямо и посмотрю. Нет? Хорошо, - он рассмеялся в трубку. Его смех оказался по-мальчишески резким, - Ко мне? Думаю, правильнее будет пересечься в городе. Сейчас могу. Через полчаса устроит? Нет, в летний сезон меня пробки не пугают. Договорились.
Влад включил торшер и подошел к окну. Москва блестела и переливалась в фиолетовых сумерках. Внезапно, его внимание привлек странный объект - небольшой светящийся шар, который повис достаточно высоко в небе, но был настолько ярким, что выделялся на фоне столпа света поднимающегося над городом. Он прищурился и посмотрел пристальней, но объект не исчез. 'Не первый раз тебя вижу. Что ты такое?' - он облокотился о подоконник и прижался лбом к стеклу. Светящаяся точка резко дернулась, сделала петлю в небе и потухла в темноте. Влад перевел взгляд на часы и заметил, что уже около восьми. Он собрался быстро и в последний момент подошел к шкафу, чтобы снять сверху свой шлем. Его взгляд зацепила игрушка, сидящая рядом на полке. Это была маленькая чумазая пластиковая панда. Влад посмотрел на нее со злобой и накрыл ее голову рукой. Некоторое время он простоял так, потом злое выражение на его лице сменилось растерянностью, он медленно убрал руку и отодвинул медвежонка ближе к стенке. Уже в дверях он вспомнил о цели поездки и вернулся за фотокамерой.
О том, что это окажется именно та самая девушка, которую он занес на руках в самолет, он догадался еще когда узнавал у сотрудников стойки информации никто ли не обращался по поводу пропажи фотокамеры. Действительно, у дверей университета стояла Марина. Хотя он сначала не узнал ее - она была в коротком черном пиджачке и узкой серой юбке, ее легкие шаги оставляли стук тонких каблуков на асфальте и вечерний воздух усиливал пряную ноту в аромате ее духов. Но Марина его сразу вспомнила и узнала в глухом черном байкерском костюме. Увидев ее глаза, по которым становилось понятно, что она искренно рада этой встрече, Влад немного опешил.
- Я так рада, что фотоаппарат нашелся. Спасибо большое. Там много интересных фото, - ее улыбка была очаровательна. Влад смутился и отступил на шаг, когда она приблизилась.
- В следующий раз не теряй, - это прозвучало как-то слишком назидательно, он смутился сильней и посмотрел на нее. Улыбка застыла на ее лице, выделяя маленькие ямочки, но во взгляде она не повторилась. Ее глаза изучали его взгляд, в них было слишком много мысли.
- Да, конечно. Мне дороги фотографии. Я ведь почти рисковала жизнью. Посмотри, - она включила камеру и пролистнув пару снимков показала ему бегущих египтян с плакатами, пыльный джип с орущим водителем, улыбающееся лицо одного из митингующих с автоматом в поднятой руке, который, казалось, ей специально позировал.
- Хорошие снимки, - ответил Влад, чувствуя, что она сократила дистанцию. Ее глаза хитро блестели исподлобья: 'Я не девочка и младше тебя может быть максимум года на три. И в Египте я не кораллы в воде и белый песок снимала.' Она улыбнулась и он не смог сдержаться и тоже ответил ей улыбкой.
- Собираюсь теперь снимать митинги. Это захватывает. В толпе у людей лица более откровенные, - объяснила Марина.
- Главное - за этим не надо куда-нибудь ехать. Такие митинги в Москве почти каждый месяц.
- Да, удобно. Хочу угостить тебя чем-нибудь. Здесь рядом неплохое кафе.
- Да я, наверно, поеду.
- Мне неловко. Ты тратил свое время из-за моего разгильдяйства. По чашке кофе? - спрашивая, она слегка наклонила голову набок и легкий светлый локон упал ей на щеку. Этот жест был естественным и в своей натуральности выглядел особенно притягательно. Что-то объемное теплое вдруг заполнило все пространство между ними и он, ощущая это, почувствовал, что начинает уставать от странной слабости.
В кафе почти все столики были заняты, но им нашли один в глубине зала недалеко от барной стойки. Марина взяла стакан пива и кольца лука во фритюре, а Влад заказал сырную запеканку и эспрессо. Официант не мог не перепутать где чей заказ, когда принес все на подносе.
- Да мой, мой это лук! Ставьте уже! - смеясь, указывала Марина.
Влад тоже рассмеялся и они некоторое время сидели молча и улыбались, вспоминая сцену.
- Я хотела сказать... Знаешь... Твоя профессия - это очень... очень круто. Ты помогаешь людям. Спасибо за то, что ты занимаешься этим.
- Со стороны, наверно, круто. Тогда просто небо над Египтом было какое-то время закрыто для гражданских линий. Пришлось нам подключиться.
- Интересная работа.
- Это не совсем то, что ты думаешь, - Влад казался унылым.
- Может быть.
- Если бы было можно, я давно бы сменил эту работу. Давно. Сразу после летной академии пришел. Сейчас мне уже 30. И теперь уже поздно. Я им нужен и не могу так просто уйти, - короткие фразы как-то остро и жестко вылетали из его сжатых губ.
Марину удивил его взгляд, в нем пропала всякая эмоция.
- А ты учишься на вечернем? - наконец, спросил он. В его лице мелькнула крупица душевности и Марина немного успокоилась.
- Нет, в аспирантуре. Вела практику у вечерников.
- Дизайн или архитектура?
- Почему ты так обо мне подумал? - рассмеялась Марина, - Юриспруденция. Преподаю гражданское право.
- Странно. Видно, что ты творческий человек и почему-то тебя не представишь в роли адвоката или тем более прокурора.
- А я, как раз, сразу бы подумала, что ты занимаешься чем-то опасным и серьезным.
Они посмотрели друг на друга и оба чуть заметно улыбнулись. Его лицо не было мужественным в широком понимании этого слова, но он был привлекательным и это бросалось в глаза.
Просидев в кафе около часа, они разъехались. Влад хоть и предложил подвезти ее домой, помог ей поймать такси и пока она садилась, уже на ходу одевал свой шлем. Марина увидела его потом, когда черный байк проскользнул мимо с левой стороны и скрылся в потоке машин.
Шел мелкий, липкий снег. Над дорогой стоял пар работающих двигателей, от которого задыхался переполненный город. Появление пробок в Москве иногда не поддавалось никакому логическому объяснению. Влад сидел, угрюмо наклонив голову к плечу, и разглядывал покрытые изморосью торцы домов.
- Наверно, авария, - предположил он.
- Да, нет, - ответил таксист, - Митинг там. Притеснённые меньшинства бастуют. С утра передавали, что могут возникнуть затруднения с проездом. Должны были уже разойтись.
- Давайте я расплачусь и попробую добраться до метро.
- Попробуйте.
Влад обошел стоящие рядом машины и пошел по тротуару. На Тверской он свернул направо к метро, но потом резко замедлил шаг и посмотрел на другую сторону дороги. На площади собралось довольно много людей; над их головами в дрожащих от холода руках тряслись плакаты с лозунгами, а в воздухе стоял гул выкриков. Он обратил внимание, что из припаркованных у обочины автобусов стали спешно выскакивать полицейские. 'Сейчас там будет жарко', - усмехнулся Влад и пошел дальше. Но не прошел и двух метров, снова остановился, подумал и ринулся через дорогу на площадь. Он не полез в эпицентр, а остановился у обочины, сам не понимая, чем его зацепило это зрелище. С митингующими не церемонились - сотрудники в форме группами утрамбовывали активистов в автобусы. Вдруг, в сером, осыпанном снегом месиве, показались яркие светлые волосы. Двое полицейских за руки тащили Марину к автобусу, а она упиралась двумя ногами, как коза, которую ведут на веревке и временами также брыкалась. Она поскользнулась, когда ее пытались втолкнуть на ступеньки и упала на землю, ударившись о приоткрытую дверь. Только в этот момент Влад почувствовал адреналин, стукнувший в голову. Он подбежал к автобусу и, пока девушку пытались поднять, ударил одного из полицейских в челюсть, а второго с силой впихнул в автобус, так что он упал под ноги, жаждущих мести зачинщиков стычки. Влад рывком поднял Марину и встряхнул ее, рассматривая лицо девушки и в то же время пытаясь понять в каком она состоянии. Определив, что она может двигаться, но еще в легком шоке, он схватил ее за руку и побежал через дорогу, где также стояли машины в пробке, образованной стихийно благодаря любопытству водителей, наблюдающих сцену захвата. Они проехали одну остановку на метро и на Белорусской Влад поймал такси.
- Ты домой или в больницу?
Марина все еще не осознавала, что с ней происходит. Только через несколько секунд до нее дошел смысл вопроса.
- Домой.
- Ты где живешь?
- На Мосфильме.
- Я рад, что ты фанат русского кино. А где конкретней?
Марина назвала адрес. В машине она прижала лоб к холодному стеклу и закрыла глаза. Влад задумчиво смотрел на ее затылок. У нее могло быть сотрясение мозга, которое, вполне вероятно, еще проявит себя и тогда ей уже точно придется посетить больницу.
- Как удивительно, что мы снова встретились на митинге, - сказала Марина.
- Да, странно. Я на такси ехал с автосервиса, где оставил свою машину. И из-за пробок решил пересесть на метро. Захотел поглазеть на митинг, но увидел только как активистов сажают в автобусы, так это у них слаженно.
- А я уронила там свою камеру, когда они подбежали ко мне. Там было так много снимков.
- Ей суждено было пропасть, - рассмеялся Влад.
Такси остановилось у подъезда.
- Если почувствуешь какие-нибудь симптомы - вызывай скорую. Я тебе завтра позвоню, чтобы узнать как дела.
- Спасибо тебе. Все в порядке, - Марина стояла рядом с машиной и разговаривала через открытую дверь.
- На всякий случай: какой у тебя номер квартиры?
- 88.
- Ладно, отдыхай.
Марина захлопнула дверь и пошла к подъезду. Она все еще находилась в состоянии ощущения нереальности происходящего и поэтому, оказавшись дома, долга сидела в кресле у входной двери и только потом кинула ключи, сумку и куртку на комод и прошла на кухню. 'Неужели это случилось? Я опять встретилась с ним?! Мне нужно время, чтобы поверить', - думала она, присаживаясь за пустой стол. Немного придя в себя, она достала из запасов бутылочку коньяка (почему-то решив, что именно сейчас она ей нужна больше чего бы то ни было другого).
Впервые в жизни, она встретила человека, который заинтересовал ее, которого она хотела видеть и без которого она уже не могла увидеть своего будущего. Марина чувствовала, что Влад сложный человек и тем больше она хотела, чтобы их отношения приобрели другой оттенок и более тесный, интимный смысл. Она, наконец, смогла признаться себе, что влюбилась в этого парня с первого взгляда и с того момента как это произошло, все ее внутренние силы будто замерли в ожидании чего-то... Прошли эти пару месяцев после Египта и вот она в первый раз выбралась в город, вне обычного маршрута: институт - дом. Часто разглядывая каирские фотографии, она все больше увлекалась желанием поснимать еще. Выдался случай. Хотя она потом призналась себе, что египетские оппозиционеры были фотогеничней, но несколько десятков снимков она сделала, прежде чем ее под руки повели в автобус, как ярого активиста. Еще по дороге она поняла, что бессмысленно объяснять насколько она чужой человек на этом митинге и предоставила себя на волю судьбы. И видимо, высшими силами было доверено Владу распорядиться ею в тот момент.
За плавно текущим ходом мыслей, Марина не заметила, что выпила уже почти две трети бутылки. Ее голова медленно клонилась к столу, а размышления становились вялыми и все более бессознательными. Комнату окутал приятный, комфортный полумрак.
Марина проснулась от дребезжания дверного звонка. Она вскочила, опрокинув стул, и только теперь заметила, что заснула за столом. Звонок запищал снова и девушка кинулась в коридор. Единственное, что она хотела - это остановить этот агрессивный, разрывающий перепонки вопль. В дверях стоял Влад. У него было хмурое лицо, но он слегка улыбнулся, увидев ее.
- Ой, это ты, - выдохнула Марина, - Проходи.
Она оставила его на пороге и скрылась в ванной комнате. Первый взгляд в зеркало заставил ее сглотнуть сухой ком подступивший к горлу. Волосы по цвету, форме и структуре выглядели как сноп соломы, глаза блестели красным как будто она провела ночь в клубе, одежда помялась и ее рубашка топорщилась углами, словно была сшита из бумаги, а не хлопка.
- Я тебе звонил, но ты долго не брала трубку, - сказал Влад. Он закрыл дверь, но остался стоять в коридоре.
- Да, я и звонок в дверь еле услышала, - ответила Марина. Она намочила руки и пригладила волосы и рубашку.
- Все в порядке? Не появились признаки сотрясения мозга?
- Трудно сказать, - выходя, Марина с ненавистью посмотрела на бутылку коньяка.
Она пристрастно осмотрела свою обстановку и, оставшись ею довольной, пошла на кухню: у нее была просторная однокомнатная квартира со свежим ремонтом и симпатичным белым кухонным гарнитуром в стиле старой Тосканы.
- - Все в порядке, - продолжила она уже оптимистичней, - Заходи, я кофе сварю. А сколько времени, кстати?
- Одиннадцать, - Влад все еще стоял у двери, не решаясь согласиться на приглашение.
- Кошмар. Я пару у первокурсников пропустила. Стыдно в деканате появляться. Проходи. Как-то неудобно заскочить на пять минут из-за моей больной во многих смыслах головы. Ты с молоком или лимоном пьешь?
Она умела построить речь и поведение так, что человек не мог отказаться и Влад, осознав это, еле заметно усмехнулся и зашел на кухню.
- Делай как и себе. Я редко кофе пью.
- А что пьешь обычно? Водку? Или авиационный спирт?
- Черт, какие подробности! А ты летать не боишься?
- Ладно, не принимай близко. У меня такой юмор. Как бы правильно выразиться... издевательский, в общем.
- Воду пью обычно. Я устаю на работе и дома вообще ничего не делаю, только сплю.
- И что интернет тоже игнорируешь?
- Ноутбук уже покрылся слоем пыли в два сантиметра.
- Тоска.
Влад пожал плечами и взял свою чашку с кофе. Марина попыталась незаметно спрятать бренди за сахарницу и чайник, но у нее это не получилось: сахарница прилипла к клеенке и когда она в очередной раз надавила на нее, весь сахар вывалился наружу.
- Там уже нечего прятать, по-моему, - он взял бутылку двумя пальцами за горлышко и взболтнул жидкость в воздухе, - Что ее оставлять? Или ты сегодня на машине?
Марина покраснела, но все равно вытащила две рюмки на стол.
- Ну, значит все-таки авиационный спирт, - протянула она и, выдохнув, резко опрокинула содержимое стакана в горло.
- Бывает всякое. Работа слишком нервная, чтобы, допустим, поход в кино мог бы помочь отвлечься от нее, - Влад вылил свой коньяк в чашку с кофе.
- Но если ты чувствуешь, что не справляешься, что тебе тяжело, почему бы не уйти?
- Я не сказал, что не справляюсь. Думаю, я без этой работы уже не смогу. Своего рода зависимость.
- Я вроде понимаю, - задумчиво произнесла Марина, оценивающе глядя на него, - Все эти случаи - катастрофы, катаклизмы - постоянно видя это и пребывая в этом, начинает казаться, что жизнь жуткая, бескомпромиссная. И каждый новый случай делает ее еще черней и дает новые доказательства, что это так. Но ты осознанно не можешь бросить это, потому что твое мировоззрение уже устоялось. Лишняя новая беда или ЧП лишь подтвердит все то, что ты итак знаешь о жизни. И ты в который раз убедишься в своей правоте.
Она отвернулась и отошла к окну. Ей не хотелось говорить с ним на эту тему (она еще раньше поняла, что это для него болезненно), но в последний момент не смогла себя остановить и выдала все, что видит в этой ситуации. Она думала, что он уйдет или ответит резко, в том же тоне, но Влад поступил иначе. Он присел за стол и, подперев голову рукой, сказал:
- Да, в точку. Другими словами и не скажешь. Все-таки, не юриспруденция и архитектура, а психология. Этим тебе следовало заниматься.
- Черт, да я занимаюсь тем, чем нужно. Но ты даже не пытаешься спорить!
- Зачем? Все верно. Тут глупо спорить.
- И теперь даже, если произойдет что-то хорошее, что не укладывается в твою теорию - ты не поверишь. Ты подумаешь, что сошел с ума и это неправда, - чувствуя, что он не настроен спорить, она решила высказать свою мысль.
- Послушай, а ты когда-нибудь видела как выглядят тела, которые достают из-под обломков зданий после землетрясений? Или десятки километров выжженного леса или остатки от квартиры после взрыва бытового газа? Или что остается от поселка после схода сели и оползня? Или после наводнения, когда, знаешь, все такое раздутое, опухшее. Понимаешь, нас разделяет экран. Экран телевизора или компьютера. Ты - по эту сторону и смотришь через фильтр. И для тебя новостные репортажи в сознании уже путаются с фильмами ужасов и фантастикой, - Влад говорил совершенно спокойно, было видно, что его трудно вывести из себя, особенно этой темой.
- Да, это все происходит. Но это одна сторона реальности. Существует другая, где все иначе.
- Квантовая физика? Я уже это проходил. Любопытная теория, но когда тебе на спину падает раскаленная железная балка, поверь мне, ты забываешь, что может быть другая реальность, что где-то есть Бог, ты думаешь только об одном моменте. Том в котором ты находишься.
Марина хотела ответить, но осеклась и смущенно посмотрела на него. Влад медленно пил свой кофе и иногда у него опять появлялся тот самый взгляд, который испугал ее, взгляд внутрь или сквозь предметы, как будто он ничего не видит.
- А где это случилось?
- Во Владикавказе был теракт. Взорвали крупный торговый центр. Мы вытаскивали оттуда людей, но оказалось, что не все еще попадало. Хорошо, тогда больше никто не пострадал.
- Я, наверно, сужу о том, что мне не под силу понять и принять. Ты - профессионал, а я каждый вечер одеваю розовые очки, ну или какого-нибудь другого цвета очки - в зависимости от моего настроения, и сажусь посмотреть вечерние новости. Ты извини, что я начала этот разговор.
- Мне теперь извиняться перед твоими родителями. Они тебя вырастили в хорошей среде, а я забил тебе мозг разными красноречивыми образами, - Влад рассмеялся, - Ладно мне пора идти.
Под толстым слоем джемпера хорошо угадывались его крепкие мышцы и Марина неосознанно засмотрелась на его фигуру.
Внезапно, тишина прервалась трелью звонка и Влад нехотя полез в карман за мобильным телефоном. Марина убрала чашки и ушла в ванную, чтобы умыться. Она не слышала его слов, но по интонации поняла, что он раздражен. Вернувшись в комнату через пять минут, она услышала конец разговора.
- С этой темой мне больше не звони. Ты понял? Если бы ты видел то, что видел я, ты бы уже разбил голову о клавиатуру своего долбанного компьютера. Чтобы я больше об этом не слышал! Это ясно? Ну тогда, привет семье.
Влад выключил телефон и кинул его на стол.
- Брат звонил, - ответил он на ее удивленный взгляд.
- А-а, ясно. Ну, у вас милое общение.
- А, ты бы не хотела съездить на природу на выходные? Ну, точнее в деревню. У меня родители на даче живут - пятьдесят километров от Москвы. Пригласили... меня, - казалось он что-то недоговаривает. Но Марине было уже все равно. Она поняла, что поедет за этим человеком хоть на другой конец земли. Если бы она знала, что так и произойдет...