Аннотация: Обычный инженер попадает в начало 90-х в юного гения-математика Павла Коноплева, не сумевшего выжить в лихое время
Павел Коноплев
Глава 1
Виктор слишком поздно увидел гололед прямо на повороте, въехал на большой скорости и его машину вынесло на встречную сторону под колонну больших грузовиков. Тормозить или выворачивать было бесполезно, не в силах что-то еще предпринять, он крепче уперся в руль и закрыл глаза, в следующее мгновение почувствовал бросивший вперед удар, срабатывание ремня и подушки безопасности, а дальше страшную боль, пронзившую все тело...
Пробуждался будто после кошмара с приснившейся аварией на загородной трассе, да и первое чувство, которое мог осознать, никак не походило на ту боль, оставшуюся последней в памяти. Лишь слабость, от которой не хотелось хоть как-то напрягаться, да еще ноющая резь на левой руке у запястья, но она особо не беспокоила, не мешала сознанию воспринимать себя. Чуть позже открыл глаза и осмотрелся, насколько мог, не поворачивая голову. Белый потолок, светлые жалюзи на широком - во всю стену, - окне, матовые плафоны люминесцентных ламп, рядом с ним на стойке капельница с флаконом и трубочкой, идущей к руке - не оставалось сомнений, что он в больнице. Дальше уже надо было чуть двигаться, так постепенно, по частям, рассмотрел небольшую палату, в которой он оказался. Кроме него, в ней располагался еще один пациент на кровати ближе к двери, он спал, чуть похрапывая.
Прислушался, вокруг стояла тишина, разве что от открытого окна шел уличный шум, но довольно слабый, откуда-то издали. Тихий час - пришла мысль, а после - оно к лучшему, есть время как-то прийти в себя, осмотреться и подумать. Первое, что вспомнилось - то страшное происшествие на дороге, такое при старании не забудешь! Но ведь он же сейчас жив и сравнительно здоров, руки-ноги целы, ничего не переломано, неужели все ему померещилось?! А в памяти всплывали события того дня с такими подробностями и деталями, которые просто невозможны в больном воображении. Утро началось как обычно, позавтракал с женой Лидой, с ней еще обсуждали предстоящую покупку мебели в их новую квартиру. После выехал со двора на своей Тойоте, пришлось еще ругаться с наглым водителем, оставившим машину прямо в проезде и лишь минут через десять вернувшимся к ней. На службу все же успел вовремя, к самому началу планерки у генерального директора.
Отчитался за свой отдел без особых замечаний, получил от начальства ценные указания, а дальше работа пошла по накатанному руслу. Перед самым обедом Виктора срочно вызвали к директору и тот велел немедленно выехать в соседний город - там в дочернем предприятии вышел из строя пилорамный станок-автомат, а с ним встала вся деревообрабатывающая линия. Свои мастера не справились, попросили помощи ведущего специалиста из головного подразделения. Нужно было скорее устранить неисправность - слишком дорог каждый час простоя, - потому он тотчас, перекусив на ходу домашними пирожками, отправился в дорогу и торопился. Да и домой хотел вернуться без опоздания - беременной жене лишнее беспокойство совсем ни к чему. Гнал машину по трассе на пределе допустимой скорости, благо еще, что транспорта в этот час двигалось немного. Осталось проехать буквально пару километров до филиала, вот тогда и случилась беда на повороте.
Незаметно, пробиваясь сквозь захватившие Виктора мысли и эмоции, пришло ощущение чего-то странного, неестественного. Видел как будто в дымке, очертания предметов расплывались, хотя прежде никогда не жаловался на зрение. Наверное, с глазами что-то случилось - подумал он, - дай бог, чтобы все обошлось! После же возникло чувство, что с его телом также неладно, снова осмотрел себя насколько возможно и только сейчас заметил - оно другое! Те же руки - какие-то пухлые и мягкие, а не его прежние - сухие и жилистые. Да и весь он какой-то рыхлый, явно с излишним весом, тогда как никогда не распускал себя, в юности довольно серьезно занимался легкой атлетикой. Неужели столь долго пролежал без сознания или даже в коме и вот так сильно изменился - возникла мысль, вызвав тревогу и беспокойство, в первую очередь, за жену - как она без него, справилась ли с неприятностями, которые он доставил?!
Только сейчас Виктор обратил внимание, что за окном поздняя весна или уже лето - сквозь приоткрытые жалюзи видел, пусть смутно, давно распустившуюся зелень деревьев, да и жар шел с улицы. А авария ведь случилась в середине марта, кое-где в низинах лежал нерастаявший снег, по утрам еще сохранялись заморозки. Получается, он здесь, как минимум, два или три месяца, да за это время могло произойти что угодно! От такой мысли вздрогнул и даже попытался встать, но слабость, все еще остававшаяся в его теле, не позволила, даже не мог оторвать голову от подушки. Потом взял себя в руки - надо сейчас выяснить происшедшее с ним за это время, лишь затем что-то предпринимать. Осталось лежать и ждать возможности получить хоть какую-то информацию от других, она представилась буквально тотчас. Проснулся сосед - мужчина средних лет, - заворочался, после повернувшись лицом к Виктору, проговорил еще заспанным голосом:
- Оклемался, парень, вот и хорошо! Тебя же Пашей зовут, так сестричка сказала, когда ночью привезли сюда ...
Унял первый порыв поправить мужика - слишком странными показались сказанные им слова. Если его доставили в больницу минувшей ночью, то где он был все это время и почему в таком состоянии? Решил сам расспросить, задал важные для себя вопросы, а сосед охотно отвечал, по-видимому, соскучился по внимательному слушателю:
- Скажите, куда я попал и что со мной случилось?
- В Кащенко, парень, психушку. Ты себе вены порезал, вот на скорой тебя привезли. Зря ты, Паша, такое учудил, лишать себя жизни - последнее дело! Совсем молодой, сколько тебе - лет двадцать? Еще жить да жить, а ты на тот свет торопишься.
- Это, что, мы в Москве?
- Где же еще, ты в порядке, парень?
- Сейчас в порядке, а что было раньше - не помню!
- Наверное, тебя накачали транквилизаторами, вот башка пошла набекрень. Ничего, подлечат и все будет в порядке. Только сюда лишний раз не попадайся, ничего хорошего в дурке нет. Сам со своей шизой маюсь, каждый год по весне обострение, так что я здесь старожил!
Психиатрическая больница имени Алексеева (бывшая Кащенко)
Разговор Виктора с Алексеем - так назвался сосед по палате, - продолжался еще четверть часа, пока не закончился тихий час, из него ему окончательно стало понятно - он в чужом теле, какого-то парня, решившегося покончить с жизнью. Что же с ним самим произошло - тоже не сомневался, по всей видимости, та авария закончилась печально, как ни было больно осознать эту горькую истину. Его же душа или сознание каким-то неведомым образом перенеслась в другую оболочку, притом в совершенно иное время - из двадцатого года третьего тысячелетия в конец мая 1993-го. В прошлой жизни он в этом году только родился, а Павлу сейчас двадцать. Что случилось с парнем, почему пошел на столь отчаянный поступок - могли сообщить только родители, но встречи с ними Виктор боялся, не знал, как вести себя и не причинить им лишней боли.
Выдавать себя за их сына не хотел - просто не смог бы изображать какие-то чувства к совершенно чужим людям. Да они бы быстро раскусили его, даже если постарался - никакая амнезия не оправдает иные привычки, манеры, речь, да и много других примет, характерных каждому человеку. Как ни было жаль парня, но он ушел, не выдержал каких-то испытаний. Виктор пытался прислушаться к себе, но, кроме своих мыслей и эмоций, не обнаружил хоть что-то от Павла - по-видимому его собственное сознание полностью вытеснило прежнюю душу, а та не сопротивлялась, сама пожелала уйти из этого мира. Теперь ему предстояло прожить новую жизнь, в какой-то мере за того парня, но по своему представлению. Как сложится в будущем, конечно, не знал, лишь с уверенностью мог сказать себе - так легко он не сдастся, какие-бы трудности не выпали ему.
Вечером в приемный час пришла мать Павла - Наталья Владимировна, - строгая женщина лет пятидесяти, в ее глазах Виктор видел кроме понятной любви и тревоги за сына какой-то вопрос, казалось, пыталась пристальным взглядом найти ответ в его душе. Они остались в палате наедине - Алексей деликатно вышел, как только понял, кто эта гостья. Наталья Владимировна уже склонилась над лежащим сыном, чтобы обнять его, но тот остановил, каким-то чужим голосом проговорил, ошеломив бедную женщину:
- Извините, но я не Павел, он ушел, его здесь больше нет. Меня зовут Виктор, не знаю, как такое случилось, но мое сознание перенесло в тело вашего сына. Я жил в другое время, в следующем веке, попал в аварию и, по-видимому, погиб, теперь здесь. Как принять меня - вам самим решать, я же готов немедленно уехать, если так будет лучше, не захотите больше видеть.
Удивительно сильной и мудрой показала себя мать Павла - не стала кричать или стенать, да даже по-бабьи плакать над своим чадом, явно сошедшим с ума и невесть что несущим! Вздрогнула от услышанных слов, побледнела, после молча вглядывалась в того, кто только что высказал невообразимое разумом происшествие - переселение душ! Наверное, все же поняла, что такое случилось и именно с ее Павлом - тихо заплакала, а потом тяжело присела на стоявший возле кровати стул. Виктор жалел несчастную мать, но не сомневался, что поступил правильно - лучше сразу дать ей знать, чем мучить сомнениями, тем более подозрениями из-за странного поведения сына. Через минуту-другую Наталья Владимировна подняла голову и с какой-то принятой ей решимостью сказала:
- Расскажите о себе, Виктор, коль нам теперь вместе придется жить...
Слушала молча, не перебивая, лишь в конце рассказа с горестным вздохом промолвила:
- Как же Лиде будет трудно справиться с несчастьем, потерять мужа в ее положении - такой беды никому не пожелаешь!
После твердо заявила как об очевидном факте:
- Виктор, для всех ты остаешься нашим сыном, для нас с отцом также. Поэтому будем звать тебя Павлом, а ты нас мамой и папой. Может быть, со временем станем роднее, но надо уже сейчас привыкать, коль так распорядилась судьба.
Согласился с вполне разумным доводом названной матери, ответил ей с должным уважением:
- Хорошо, мама, буду считать себя вашим с отцом сыном. Только я ничего не знаю ни о вас, ни о себе прежнем. Расскажите хотя бы немного, так мне легче освоиться с вами, да и с другими, с кем еще доведется встретиться.
Наталья Владимировна согласно кивнула и приступила к рассказу:
- Ты у нас единственный ребенок, родился 25 марта 73-го года. Еще с младенчества много болел, поздно стал ходить, да и заговорил лишь к двум годам. Нам врачи говорили, что у тебя задержка в развитии, но в три года ты всех удивил. Папа занимался с тобой логическими и арифметическими задачками, ты же справился с ними легко, а потом более трудными ...
Семья Паши Коноплева
Виктор (теперь Павел - счел нужным так себя называть) слушал удивительную историю матери о феноменальном мальчике, а в памяти тем временем всплыла когда-то прочитанная статья о юных дарованиях, к которым судьба отнеслась слишком сурово. Среди них Паша Коноплев с выдающимися математическими способностями, от него ожидали великих свершений - он же впал в глубокую депрессию, из которой так и не вышел до самой смерти. Не выдержал психических и эмоциональных встрясок после развала Советского Союза и наступившей тотальной разрухи, его прежняя жизнь сломалась и не нашел иного выхода, как уйти из нее. И вот теперь судьба распорядилась именно ему занять место несчастного юноши, наверное, посчитала неправильным тот исход - погибнуть на самом взлете. Предполагал, что неспроста его занесло в это время, сейчас стало понятнее - почему он здесь, принимал как предназначенную кем-то данность, а не случайность.
Ушла мать намного позже положенного часа, задержалась до обхода дежурного врача, пообещала вернуться завтра утром для встречи с лечащим психиатром. Оставила Павлу фрукты и любимый яблочный пирог, пару книг и очки - у него оказалась довольно сильная близорукость. Долго после ухода матери вспоминал их разговор и пережитые эмоции, в конце беседы даже почувствовал какое-то притяжение к родному по природе человеку. Да и она выглядела гораздо спокойнее, обращалась к нему мягче, чем в начале, по-видимому, немного свыклась с мыслью - пусть сын стал другим, но все равно он ее кровиночка! Предстояла еще встреча с отцом - Николаем Алексеевичем, - но уже не так серьезно волновался за ее исход - насколько понял, тон в семье задавала мать, коль она приняла такого сына, то отцу ничего другого не оставалось. Да и по рассказу матери тот всегда любил Пашу, чтобы он не натворил, не наказывал строго за шалости, лишь мягко журил - в этом большую жесткость проявляла она сама.
Спал эту ночь сравнительно спокойно, лишь раз просыпался, увидев во сне родную мать и жену - они смотрели на него без слов, а потом растаяли, будто мираж, осталась от них печаль и тоска. Лежал и вспоминал прошлую жизнь, а потом незаметно уснул, уже без сновидений. На следующее утро, как и обещала, к нему в палату прошла мать, несмотря на неприемное время - еще вчера убедился в ее способности находить общий язык с персоналом. Принесла с собой еще теплый суп с фрикадельками, паровые котлеты с картошечкой, заставила поесть при ней. Когда же к ним заглянул лечащий врач, не отступила в сторону, а сама повела с ним разговор о состоянии сына. Во время обследования и последующего опроса отвечала на те вопросы, с которыми Павел затруднялся - тогда и выяснилось, что у него уже год, как начались проблемы с психикой. Вначале резкие смены настроения, после приступы немотивированной раздражительности и гнева, а в последнее время замкнулся в себя, ни с кем не хотел разговаривать и общаться, даже с родителями. В крайнюю же ночь заперся в ванной и перерезал вены на запястье - чудо, что отец проснулся по какому-то наитию и обнаружил сына, лежавшего на полу без сознания.
Врач, Сергей Александрович, после завершения обследования с результатами томографии и энцефалограммы выдал заключение - серьезных клинических отклонений у молодого человека нет. Разве что психомоторная реакция немного заторможена, но то вполне естественно после приема антидепрессантов. Насчет амнезии и последующего назначения высказался ободряющим тоном:
- Возможно, сказался вегетативный криз, нервная система не выдержала перегрузки. Думаю, носит временный характер, после нормализации психоэмоционального состояния память должна вернуться. Хотя гарантировать не могу - человеческий мозг слишком сложная субстанция, чтобы судить наверняка! Пока же Павел побудет у нас неделю-другую, понаблюдаем - не возникнет ли рецидив суицида, других аффективных расстройств, сейчас же не вижу предрасположения. Лечения как такового не требуется, проведем укрепляющий курс.
Сам Павел чувствовал себя достаточно окрепшим, уже спокойно, без излишнего напряжения, вставал с кровати, ходил по палате, утром до туалета добрался без посторонней помощи. Но не стал возражать против недельного отдыха в больничных стенах, будет ему лишнее время освоиться в новой жизни. Примерно также посчитала его мать - довольно улыбаясь, попрощалась с врачом, вручив ему незаметно для лишних глаз какой-то презент. С этого дня у Павла началась синекура, разве что по больничному распорядку. Ему предоставили полную свободу передвижений, мог ходить куда угодно и заниматься своими делами, правда их особо и не было. Читал книги и газеты, которые приносили родители - кстати, с отцом все обошлось благополучно, как и ожидалось, тот при первой встрече даже не давал знать, что видит в сыне другую личность, обращался ласково, как с родным.
Еще у Павла появилось хобби, если так можно назвать это занятие - он стал заядлым участником шахматных турниров. Прежде особо не увлекался древней забавой, играл от случая к случаю - здесь же почувствовал вкус, особенно с новыми способностями, раскрывшимися в самом первом сражении на шахматной доске. Алексей, сосед, как-то позвал с собой в комнату отдыха - там собрались любители на очередной турнир, - пошел с ним за компанию, сел за свободную доску и начал игру. Вот тогда заметил, что он видит поле за несколько ходов вперед - в голове как будто сработал компьютер, просчитывающий всевозможные варианты. Не составило труда понять - мозг прежнего Павла нисколько не пострадал, теперь в его распоряжении мощнейший интеллект! Ту партию выиграл легко, даже немного поддаваясь, следом другую и так со всеми игроками. Те захотели реванша, бои проходили теперь каждый день с утра до отбоя, с перерывами на процедуры и прием пищи, да еще в приемные часы. К ним приходили соседи из других отделений, а также любители из персонала, неизменно победу одерживал Павел - его уже прозвали гроссмейстером.
Шахматный турнир в больнице
Собственно, игра для Павла не представляла самоцель, хотя азарт и желание выиграть придавали остроту такому времяпровождению. Главным же посчитал изучение того дара, чем щедро природа наградила парня. Можно сказать, на практике осваивал могучий потенциал, раскрывал его границы и возможности. В прошлой жизни не считал себя обделенным интеллектом - закончил лесотехнический институт в областном центре почти на одни пятерки, да и на службе проявил неплохо. Стать в двадцать семь начальником отдела с двумя десятками сотрудников в солидной компании - уже что-то значит. Но сравнить с тем, что сейчас ему стало доступно - это как небо с землей, разница едва ли не на порядок! Теперь поставил себе цель научиться рационально использовать природный талант, применять его с максимальной выгодой для себя и своих близких, а не разбрасываться на всякие побочные занятия, не приносящие никакой отдачи. То, как прежний Павел отнесся к бесценному дару в последние годы, счел отвратительной и постыдной слабостью, как-то еще простительной ребенку, но не взрослому парню. Мог бы жить припеваючи, если раскинул мозгами, а он испугался лихих перемен и сдался ...
Из того, что узнал от матери, Павел увлекался разными науками - кроме математики еще физикой, химией, астрономией, писал статьи, которые публиковали серьезные издания. В МГУ, куда Павел поступил в пятнадцать лет, а в девятнадцать закончил, изучал информатику и вычислительную технику. Его оставили в аспирантуре университета, занялся составлением программ для сравнительно нового (по меркам почившего Советского Союза) компьютера БК-0010, а по сути безнадежно отставшего от лучших мировых аналогов IBM, Apple, Spectrum и прочих. Вскоре после развала Союза из-за рубежа хлынул поток более совершенной и сравнительно недорогой техники, все прежние наработки отечественной науки и промышленности оказались никому не нужными. Многие отраслевые и академические институты дышали на ладан или вообще закрылись от безденежья, государство урезало финансирование научных учреждений в десятки и сотни раз, если считать в американских долларах, практически ставших основной валютой в стране. А о рублях говорить нечего - они обесценились на многие тысячи, если не миллион раз, как когда-то в военное время.
Пострадали сотни тысяч бюджетников - среди них родители Паши, да и он сам, - многих уволили по сокращению штатов, оставшиеся влачили жалкое существование со своими нищенскими ставками, частыми задержками выплаты. А цены на самые нужные товары будто взбесились, люди просто не успевали за их ростом - та, что сегодня казалась слишком высокой, завтра уже оказывалась недостижимо низкой. И именно в эту трудную пору, когда у многих из-под ног ушла прежняя опора и надежда на государство, каждый выживал по своему разумению. Большая часть продолжала жить по-прежнему - проедала последние запасы или уже перебивалась с хлеба на воду, лишь жалуясь на непомерные цены и ничтожную зарплату, втихомолку ругала власть. Меньшинство хоть что-то предпринимало - кто-то открыл свое дело, ездил челноком за товаром, а потом перепродавал, другие нашли работу на рынках и всяких забегаловках. Впрочем, вся страна становилась большой барахолкой, все в ней покупалось и продавалось, честь и совесть среди нуворишей представлялись едва ли не позором, а мерилом достоинства и уважения стало наличие больших денег и связей во влиятельных кругах.
Павел пробыл в больнице полные две недели, хотя, по сути, могли выписать раньше - какие-то обследования проводили в первые дни, а потом как будто о нем забыли. Не без основания полагал в том вмешательство лечащего врача, наверное, Сергей Александрович не спешил расставаться с интересным для него пациентом. Между ними сложились, можно сказать, теплые отношения, сначала общим увлечении шахматами - врач играл на довольно высоком уровне, - а потом просто в общении. Нередко оставался после смены, вызывал юношу в ординаторскую и там они часами состязались в шахматных партиях, попутно вели беседы на всевозможные темы. Как однажды признался Сергей Александрович, семьей до сих пор не обзавелся, хотя ему пошел пятый десяток, так что спешить после работы не к кому, вот и привязался к парню.
Из уст очевидца - а не страниц Интернета, кстати, только зарождавшегося на информационных просторах страны, - Павел узнал о событиях, приведших народ к такому бедственному состоянию. Перестройка Горбачева, общая эйфория от предоставленной властью свободы (или ее видимостью), начало частного предпринимательства, пустые полки в магазинах, стремительный рост цен, а потом паника от денежной реформы Павлова. Дальше все хуже - путч ГКЧП, последовавший вскоре фактический переворот, устроенный беловежской троицей - Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, по сути, развалившим страну. Сергей Александрович не стеснялся в крепких выражениях, рассказывая о них:
- Горбачев, м..удак, просра..л великую страну. А эти еб..ные стервятники, захотели стать удельными хозяевами, и наплевать им на народ, голосовавший на референдуме за сохранение Союза! И что теперь - тот, кто пришел к власти, разбазарил и разворовал все нажитое за семьдесят с лишним лет, а простые люди вымирают с голодухи и безденежья, даже после войны жили лучше, чем сейчас!
О самом Павле и его состоянии врач как-то высказался:
- Странно, ты вполне вменяемый парень, впервые встречаю среди пациентов настоль здравомыслящего молодого человека - и как тебе угораздило лишать себя жизни! Наблюдаю за тобой все это время и не вижу никаких оснований тревожиться за твою психику. Жаль, что в первый день не довелось обследовать после коматоза, когда ты пришел в себя - меня срочно вызвали на консультацию в городскую больницу, - но дежурный врач не нашел острой клиники. Так что выписываю с диагнозом - здоров как бык, если не считать амнезию, вон какой вымахал! От себя советую - займись спортом, все же есть у тебя лишний вес ...
На выписку приехали оба родители - мать оформляла бумаги, разговаривала с врачом, а отец помог собрать вещи и отнес их в машину. После прощания с Сергеем Александровичем и соседями в отделении Павел вышел с матерью за ограду больницы, здесь у ворот поджидал отец на стареньком жигуленке-копейке - остатке былой роскоши, как с грустной иронией он однажды высказался. На ней подрабатывал вечерами, таксовал после работы - зарплаты инженера вычислительного центра катастрофически не хватало. Хорошо еще, что мать после увольнения из института по сокращению устроилась в школу учительницей физики, пусть и на полставки - хоть небольшие деньги, но все же как-то можно перебиваться. Родители при Павле не говорили о нужде в их семье, но он сам понимал из отдельных слов в разговорах между ними, да и по одежде было видно - экономили на всем, разве что не на сыне.
По пути домой не скрывал любопытства, осматривая город - в прежней жизни довелось пару раз наведываться в столицу, сейчас искал знакомые места и приметы, но не находил. Да и выглядела Москва не такой, как в его бытность - разбитый асфальт на дорогах, везде мусор, дома какие-то серые и неухоженные. Хотя и хвалили нового мэра - Лужкова, наводившего в городе порядок, но пока не заметил явных признаков его деятельности. Когда же свернули с дороги в их старый двор на Ленинском проспекте, неустроенность стала больше заметна - если на улице хоть как-то поддерживали чистоту, то здесь завалили всяким хламом, как будто с зимы не убирали. В темном подъезде с замызганными окнами, куда вошли, оставив машину на пустыре, стоял давно не проветриваемый запах кислых щей, да и бомжи отметились, разве что не сра..ли. Поднялись на последний, пятый этаж, мать открыла ключом обитую железом дверь и пропустила вперед мужа и сына с вещами.
Самая обычная квартира - две комнаты, небольшая кухня, совмещенный санузел, встроенная кладовка. Такие, наверное, встретишь во многих домах, обустроенных по самому минимуму. В большей комнате разместились родители, а у Павла почти вдвое меньше, но места все же достаточно. Есть стол у окна с установленным на нем компьютером - тем самым отечественным БК 'Электроника', вместо монитора у него черно-белый телевизор, - шкаф, две книжные полки прикрепленные к стене одна над другой, аккуратно застеленная кровать и пара стульев, вполне приемлемо для бывшего студента, сейчас молодого аспиранта. Осмотрелся, подошел к книжным полкам, беглым взглядом окинул корешки книг - все понятно, чем занимался юноша - сплошь по программированию и математической кибернетике.
Павел Коноплев с компьютером БК
Сам он не собирался идти по пути прежнего Павла - все это вчерашний день, да и вряд ли сейчас можно добиться успеха собственными разработками, по крайней мере, без серьезных вложений и самой современной базы. Надо быть реалистом - ни на то, ни на другое рассчитывать не стоит, нужно искать другие возможности. Какие именно - об этом думал не один час, кое-какие наметки он уже набросал в блокноте. Следовало в ближайшее время раздобыть исходную информацию по разным вариантам, после ее проработки начинать свое дело. Учебу в аспирантуре и научную работу в университете однозначно решил прервать, вернее, взять перерыв на неопределенное время - есть законное основание по состоянию здоровья, если у него амнезия, то какой с него спрос! Вот когда вернется память, тогда посмотрим, а пока извините ...
Первый день дома провел безвылазно - побаловался с БК, поразился его замшелой древности, начиная от ввода команд до графической и текстовой (кстати, отсутствующей!) инсталляции. А интерфейс просто ужас - программы зависали, приходилось тупо ждать, пока операционная система поймет, что от нее требуется! Почитал еще книжки и записи Павла в дневниках не столько для их изучения, а стараясь понять алгоритм его мышления - возможно, в нем есть рациональное зерно, полезное в дальнейших планах и проектах. Странное складывалось ощущение - вот он сам, можно сказать, человек из будущего, восхищался силой мысли своего, по сути, предка, безукоризненной логикой и какой-то невообразимой фантазией ума. Пусти его талант на нужное дело - он бы горы свернул, вместо того занялся никчемным проектом, не имеющим реальной перспективы и угробил себя в самом прямом смысле слова!
Глава 2
Не теряя ни дня, уже следующим утром Павел приступил к переменам в своей новой жизни. Встал в шесть, пока родители еще спали, тихо, на цыпочках, собрался и вышел из дома, после легким бегом отправился на спортивную площадку в школьном дворе - еще вчера расспросил отца о ней. Расстояние всего ничего - метров триста или четыреста, пока же добежал, едва не задохнулся, не хватало воздуха, а сердце билось как будто после хорошего кросса! Конечно, сказались две недели больничного безделья, но, по-видимому, прежний Павел со спортом совсем не дружил, хотя, по рассказу матери, гонял в детстве мяч. Теперь все будет иначе - с таким настроем начал разминку, а потом перешел к силовым упражнениям. Временами останавливался, давая возможность крупному, но такому немощному телу немного отдохнуть, а потом упорно продолжал, пока чуть не упал от усталости. После отправился на дрожащих ногах домой, весь промокший от пота, но довольный первым шагом в своем великом плане, вспомнил по этому случаю слова китайского мудреца Лао-Цзы ['Путь в тысячу ли начинается с первого шага'].
К возвращению Павла мать уже встала и готовила завтрак, с удивлением посмотрела на вошедшего сына в явно заморенном состоянии и спросила с заметным беспокойством:
- Что с тобой, Паша, у тебя все в порядке?
Ответил бодро, насколько позволяла усталость во всем теле:
- Все хорошо, мама, мне доктор прописал заниматься спортом, вот я и стараюсь!
-Ты уж предупреждай меня, Паша, а то смотрю - тебя нет дома, а вернулся в таком виде, как будто за тобой гнались!
- Извини, в следующий раз обязательно скажу! Правда, я теперь каждое утро стану бегать, со временем запишусь в тренажерный зал - надо привести себя в порядок, а то девушки любить не будут!
Мать улыбнулась, после высказалась:
- Правильно, сынок, а то у тебя до сих пор нет хорошей девушки. Только смотри, не выбери какую-нибудь вертихвостку, намаешься с такой!
- Я обязательно покажу вам, без вашего согласия ни-ни! - смеясь, ответил Павел и направился в ванную принимать холодный душ.
Позавтракал вместе с родителями, а после на пару часов засел за учебники - решил хотя бы по самому минимуму понять интересовавший Павла предмет. Нельзя сказать, что в прошлой жизни был полным профаном в компьютерах, мог сам починить и настроить, но с программированием, тем более кибернетикой прежде не сталкивался. Неожиданно выявился странный эффект, при чтении и осмысливании незнакомой темы вдруг пришло осознание - а ведь он ее знает! Просмотрел бегло еще несколько страниц - его догадка подтвердилась, понимал до последней буквы и формулы. Похоже, прежние знания остались в подкорке, стоило их вызвать, они и проявились. Это как с файлами в жестком диске - после запуска команды извлечения немедленно перешли в оперативную память, а уж дальше на монитор пользователя.
Теперь осталось выяснить, какими знаниями обладал и как ими управлять - все они, наверное, ни к чему, следует выбрать только нужные. Хотя кто-то однажды сказал - знания лишними не бывают, - но это если в меру, а у всеучки Павла, похоже, чересчур! Вот такой задачей занялся, буквально за час с небольшим просмотрел все учебники и статьи в журналах, часть из них на английском и немецком языках - также понятных, как будто до этого свободно владел ими! Правда, потом отлеживался - разболелась голова, по-видимому от переизбытка перелопаченной информации. Сделал себе зарубку в памяти - насиловать мозг, пусть с гигантскими возможностями, себе в ущерб, так и в самом деле можно свихнуться с ума! Пригодился освоенный когда-то психотренинг с полным расслаблением и внушением типа - я жив-здоров и у меня все хорошо... Помогло, уже через час полностью восстановился и отправился в университет на встречу с руководством.
От Ленинского проспекта до Ломоносовского, где находилось здание факультета вычислительной математики, было рукой подать, потому прошел пешком, разглядывая дома, людей, транспорт на дороге. Настал самый разгар дня, но улицы на пути казались пустынными - без того водоворота движения, которого ожидал от многомиллионного города. Конечно, здесь не центр, а недавняя окраина на юго-западе столицы, но все же, наверное, в другом причина - сказались не лучшие перемены в жизни большинства жителей. Да и на лицах торопливо семенящих прохожих Павел замечал беспокойство и отрешенность, погруженные в свои мысли, они как бы отстранились от других. Те же дети не вели себя беззаботно, как должно было быть в их возрасте, да еще в самом начале каникул.
Москва в начале 90-х
С такими думами и размышлениями не заметил, как дошел до университетского городка, спросил у встретившихся двух парней, с виду студентов, они подсказали, как пройти к нужному корпусу. Впрочем, подойдя к зданию, вспомнил, куда дальше идти, да и ноги, казалось, сами вели по не раз хоженому пути. Направился к своему непосредственному куратору - доценту кафедры математической кибернетики Алексееву, - хотя официально научным руководителем Павла числился завкафедрой профессор Яблонский. Нашел Алексеева в одной из аудиторий - он принимал зачет у студентов, - пришлось прождать почти час, пока освободился. На понятный вопрос куратора:
- Паша, что случилось, почему пропал без предупреждения? - дал несколько уклончивый ответ:
- Валерий Борисович, у меня произошел нервный срыв, попал в больницу Кащенко и пролежал там две недели. Вот справка оттуда - я сейчас здоров, но потерял память, даже вас не узнал, пока мне не подсказали.
Алексеев недоуменно посмотрел на Павла, после взял из его рук справку и, надев очки, внимательно прочитал заключение врача. Покачал головой, призадумался, через минуту высказался:
- Жаль, конечно, Паша, твоя работа в основном получила одобрение Сергея Всеволодовича. Там еще немного доработать по дискретной характеристике и вполне подошла бы на кандидатскую диссертацию. Не знаю теперь, сможешь ли ты продолжить, как сам считаешь?
Юноша пожал плечами и ответил: - Наверное, нет, я ведь ничего не помню! Врач, правда, сказал, что память может вернуться, но когда - неизвестно. Думаю, мне надо взять академический отпуск, как-то понемногу восстановиться.
- Ладно, пойдем к Яблонскому, все равно с ним решать, - взяв с собой злосчастную справку, куратор встал из-за стола и направился к выходу, Павел за ним.
Старый профессор - уже за семьдесят, когда-то, лет двадцать назад, у него учился сам Алексеев, - принял новость гораздо эмоциональнее молодого коллеги. Всплеснул руками, заохал и зачастил:
- Да, как же так, Паша, тебя угораздило! Ведь у меня уже имелись планы, а ты что учудил - вот выпороть, чтобы неповадно было!
Прервался на небольшую паузу, как бы приходя в себя от ошеломившего его факта, уже менее возмущенным тоном продолжил:
- Показал твою работу важным людям и кое-кого она заинтересовала. Принятая тобой гипотеза моделирования и прогнозирования показалась довольно логичной академику Журавлеву - он сам подобной темой занимается. Предложил встретиться с тобой насчет будущей работы у него в физтехе [МФТИ], но я его отшил - ишь чего надумал, переманивает моих учеников! Ничего, у меня получше найдется - с нового учебного года дам тебе ставку ассистента, будет тебе подработка. Хотя с финансированием сейчас туго, но с прошлого года разрешили принимать студентов на платное обучение сверх бюджетного лимита, так что и от них нам кое-что перепадет, пусть и немного.
Завкафедрой увлекся своей речью, казалось, он даже забыл - с какой проблемой заявился к нему аспирант, - пока Алексеев не напомнил тихим покашливанием. Замолчал и чуть погодя спросил Павла:
- Так что сейчас ты предлагаешь - дать тебе отпуск на неизвестное время? И что, нет другого варианта, ведь важное дело встанет?!
Пришлось придумывать компромиссный ответ, чтобы не очень расстраивать старого ученого:
- Сергей Всеволодович, думаю, как-то можно ускорить - возьму свои старые записи и материалы, начну с ними работать, возможно, что-то вспомню. Но сами понимаете, ничего конкретного обещать не могу.
Яблонский заметно оживился и проговорил с явным довольством:
- Вот и хорошо, Павлуша, приходи, когда сможешь - кафедра для тебя всегда открыта. А отпуск не надо оформлять, так и дальше будешь числиться аспирантом - стипендия тебе вовсе не будет лишней!
Последний разговор повлиял на намерение Павла уйти из науки, решил еще раз просчитать за и против. Притом исходил не из каких-то благих побуждений ради отчизны, а выгоды для него самого. Прекрасно понимал - наука, особенно фундаментальная, сейчас в загоне, у государства просто нет денег на нее, закрывает более важные по мнению чиновников бреши в бюджете. Что уж говорить, даже оборонка выживает как может, военные заводы перешли на конверсию - вместо боевых самолетов и танков выпускают чайники и сковородки, - лишь бы остаться на плаву и сохранить кадры. Лучшие умы, причем из молодых и самых перспективных, уезжают на сытый запад, 'утечка мозгов' приобрела опасный для страны масштаб. Счет перешел на сотни тысяч, практически каждый третий, если не второй, ученый отправился искать лучшую долю на чужой стороне, остались лишь старики и бездари или такие, как прежний Павел, не имеющие ни сил, ни желания хоть что-то поменять в своей жизни.
Сам он, нынешний, даже не задумывался следовать примеру других, твердо был уверен - при должной хватке и уме здесь можно добиться гораздо большего, чем на чужбине, даже не имея солидного начального капитала и связей в верхах. Примеров тому достаточно, известные на всю страну бизнесмены Михаил Фридман, Олег Тиньков, Евгений Чичваркин, Сергей Галицкий и много еще таких начинали свое дело с нуля и именно в 90-е. Чем же он хуже них - ума у Павла с лихвой, сам тоже не лыком шит, так что нужно действовать, а не протирать штаны на привычном месте! Конечно, в науке капиталов не заработаешь, по крайней мере, в нынешней России, но она может дать некоторые преференции, да хоть с теми же учеными степенями. Одно дело, когда к какому-нибудь чиновнику или крупному бизнесмену обратится безвестный проситель со своим прожектом и совсем другое с проектом от уважаемого в научных кругам доктора наук или, на худой случай, кандидата с положительным заключением компетентных учреждений.
Так что после недолгих раздумий Павел надумал 'вернуть память', но не сразу, а когда откроет собственный бизнес. В черновую уже принял предполагаемый вариант - организацию поставок компьютеров и оргтехники, для начала малыми партиями на сумму возможного кредита. Следовало подобрать себе команду верных помощников, выйти на поставщиков, решить с кредитом, арендой помещений и еще многими сопутствующими хлопотами, но считал вполне достижимыми и по силам ему. Только требовалось время, чтобы раскрутить дело, сколько именно - полгода или год, - еще не знал, потом можно вернуться к работе над диссертацией и параллельно расширять бизнес - открыть сеть магазинов, компьютерных клубов и сервисных центров. В более отдаленных планах, когда крепко встанет на ноги, предполагал заняться серьезными проектами - от участия в российской сети Интернета хотя бы на локальном уровне до разработки собственного мессенджера, аналогичного "аське" [ICQ].
Первая неделя работы по своему, можно сказать, бизнес-плану ушла на изучения рынка - объездил по объявлениям и наводкам сведущих людей места продаж компьютеров и другой оргтехники, изучал характеристики и цены товаров, сроки и условия поставки по заказу. Из услышанных разговоров и наблюдений сделал для себя вывод - основную часть покупателей и заказчиков составляют предприятия, для личного пользования берут мало, едва ли пятую часть. Да и то в большей мере по служебным надобностям или ради игр своим детям. Компьютеры еще не вошли в быт многих жителей, по цене далеко не всем были доступны. Так что следовало набирать свою будущую клиентуру в корпоративной среде, а не в открытой сети магазинов.
Здесь какую-то зацепку или приманку могла дать сервисная сеть - вряд ли кто-то откажется от поставщика, предлагающего товар по умеренной цене с обязательством его обслуживания и ремонта, тогда как у других нет такой услуги! Из этого чуть скорректировал начальный план, перенес упор на поставку компьютеров с запасными блоками и деталями. Да и само "железо" выгоднее брать не в сборе, а отдельными комплектующими, собирать же и настраивать здесь по запросам потребителей - так выходит дешевле и удобнее клиентам. Следовало еще позаботиться подготовкой своих специалистов - в городе с ними обстояло неважно, настоящих мастеров можно было по пальцам перечесть. Чаще за ремонт брались те же телевизионные мастера и доморощенные умельцы, могли устранять лишь самые простые неисправности вроде замены предохранителя или блока питания, да и то при наличии подходящих запчастей. Так что это поле деятельности представляло непаханую целину и заняться им нужно в самом скором времени.
Еще одной важной услугой считал программное обеспечение - от установочных программ-драйверов до игровых и профессиональных приложений, - собственно, из-за них клиенты покупают дорогостоящий прибор. Насколько Павел узнал, дискеты с этими программами идут в дополнительной комплектации, можно выбрать набор из пользующихся спросом, а после загружать по желанию покупателя. Даже пришла мысль самому составить не самую сложную программу на пару тройку игр из будущего, как-то приходилось баловаться с ними - Shrek и Minecraft для детей, Dragon для игроков постарше. Из собственных познаний и Павла в принципе задача казалось вполне выполнимой, разве что требовала немало времени, пока оставил на неопределенное будущее.
Поиск информации о зарубежных поставщиках и выход на их представительства занял гораздо больше времени. Собственно, какой-то организованной службы по коммерческим связям еще не существовало, предприниматели, выходившие за рубеж, брались за дело на свой страх и риск. Искали каналы, в частном порядке наводили контакты, зачастую через посредников, соответственно никакой гарантии в успехе своего предприятия не имели. Хорошо еще, что с прошлого года разрешили валютные операции с иностранными партнерами, а то раньше челноки везли тайком наличные баксы и на них брали товар, крупные же компании рассчитывались через торгово-промышленную палату или бартером. В первое время Павел искал нужную информацию в открытых для свободного доступа источниках - библиотеках, веб-сайтах, даже наведался в городской филиал новосозданного Совета по предпринимательству.
Какие-то технические данные о товарах и цены удалось выяснить из каталогов и прайсов, но попытки связаться с персоналом поставщиков закончились неудачей - никто не хотел иметь дело с неизвестным лицом без определенного обеспечения. Как ни странно, нашел помощь дома - у мамы обнаружилась подруга в Австрии, вместе с ней когда-то работала. Немка по национальности, два года назад она уехала с семьей на историческую родину, но продолжала переписываться с прежними друзьями. Ее сын занимался каким-то бизнесом, вот и согласилась помочь Наталье Владимировне, поведавшей о поисках Павла. Вскоре между двумя молодыми людьми состоялся разговор, оба решили создать совместное предприятие на равных долях и распределением обязанностей. Похоже, Николай - так звали того парня, - в достаточной мере поверил в перспективность такого сотрудничества - наверное, родная мать высказалась лестно о сыне своей подруги, прославившегося на всю страну своими сверхспособностями.
Дальше Павел со своими школьными друзьями - Гектором Луканским и Кириллом Чельцовым, согласившимся работать с ним, - занялись организационными делами - регистрацией совместного предприятия, поиском складского и офисного помещений, предварительными переговорами о предоставлении кредита. Павел сразу оговорил с ребятами - на работе равноправия между ними нет, он несет основные риски в новом деле, поэтому его распоряжения обязательны для них. В первое время с ними происходили недоразумения - как старшие по возрасту на два года, они по старой привычке снисходительно отнеслись к указаниям Павла, принимались обсуждать или подвергать сомнению. Даже обиделись, когда он напомнил об их уговоре, после привыкли, полувсерьез вполушутку стали называть его боссом, а не Пашкой. Позже Гектор принял на себя клиентуру - он еще со школы не лез в карман за словом, а сейчас, закончив институт Плеханова, вовсе стал докой в ведении переговоров. Кирилл или, как его называли, Слон - за большой, под два метра, рост и добродушный нрав, - взялся за производственную часть. Он только недавно вернулся из армии, подыскивал место, так что с готовностью принял предложение Павла, да и с компьютером довольно неплохо разбирался.
С кредитом вышло больше всего мороки - все банки как один требовали залог, причем стоимостью в два раза больше, чем кредитная сумма. Ни четко составленный бизнес-план со всеми обоснованиями, ни гарантии австрийской стороны о поставках закупаемой техники не убеждали кредитные отделы банков. Твердили - нужен залог, лучше всего квартира, - и на этом разговор заканчивали. Обращаться к родителям Павел не хотел - да кто бы в здравом уме отдал единственное жилье! И вот так, день за днем, обходил кредитные организации - их развелось в городе несколько десятков. Где-то через две недели повезло - в одном из новосозданных коммерческих банков все таки пошли навстречу. Наверное, нарабатывали клиентуру или Павел внушил доверие, но сам глава банка согласился вести с ним переговоры. После изучения всех документов - среди них диплома МГУ и удостоверения аспиранта, - управляющий оглядел долгим оценивающим взглядом молодого человека, а потом проговорил:
- Хорошо, мы дадим вам запрашиваемую сумму сроком на три месяца, в последующем можно пролонгировать [продлить]. Ставка будет выше, чем по залогу, учитывая наш риск, кроме того, свой процент возьмет страховая компания. И еще, между нами, десять процентов суммы мы удержим - это наш резервный фонд, но нигде в документах показывать не надо...
Названная ставка - 200 процентов годовых, - выглядела грабительской, в других банках она составляла от 140 до 160 процентов, а удерживаемая часть представляла, по сути, откат в карман управляющего. Но у Павла не оставалось иного выбора, вряд ли нашел бы лучшее предложение, потому согласился. Подписал кредитный договор и прочие бумаги, а через пару часов на счет предприятия, названного без изысков 'Компьютерный мир', банк перечислил оговоренную сумму в эквиваленте около 30000 долларов США, из них 20000 Павел немедленно перевел австрийскому компаньону. С этого времени пошел отсчет каждого дня, за столь короткий срок - всего три месяца, - нужно будет вернуть сумму кредита со всеми процентами и страховыми сборами примерно еще на ее половину. Но дело того стоило, по всем расчетам окупалось с запасом, даже с учетом возможных срывов в поставках и прочих форс-мажоров [непредвиденные обстоятельства].
Сняли в аренду полуподвальное помещение в жилом доме неподалеку - так обошлось в несколько раз дешевле, чем в офисных зданиях. Сами, своими руками, очистили от мусора, заштукатурили и побелили, отмыли окна, провели электричество, заменили двери - в общем, облагородили для приема будущих клиентов. Им помогали ребята с их двора, прознавшие, что здесь будет компьютерный клуб. После закупили десяток компьютеров и подключили в собственную локальную сеть, еще оформили договор с телефонной станцией об аренде двух линий, сразу оплатили трафик выхода в междугороднюю сеть на два месяца вперед. Потом, собственно, началась их первая коммерческая деятельность - любопытный народ, прежде всех мальчишки со всего окрестного района, повалил поиграться в стрелялки и прочие компьютерные игры, более серьезные клиенты попробовали выйти в Интернет и часами зависали в нем.
По утрам здесь занимались будущие сотрудники сервисных центров - их набрали в основном из студентов МГУ, имевших представление о компьютерах и пожелавших подработать в свободное время. Через месяц после перевода оплаты пришла первая партия товара, вот тогда началась горячая пора - собирали и тестировали 'железо', устанавливали нужные заказчикам программы и утилиты, доставляли к месту назначения, подключали, в общем, сдавали клиенту 'под ключ'. За две недели распродали все аппараты - более сотни, - часть суммы на их покупку вложил Николай, как и договаривались, в равных долях. Из вырученных средств почти всю свою долю вместе с причитающимися партнеру Павел отправил на закупку новой партии, вдвое больше первой, а оставшиеся с доходами от клуба запустил на открытие еще двух компьютерных центров в других районах Москвы.
В самый разгар хлопот с налаживаемым бизнесом в городе произошли важные события, повлиявшие на многих - в конце сентября случился конституционный кризис, президент Ельцин и его сторонники не поделили власть с Верховным Советом. Две недели в столице сохранялось двоевластие, в конце концов дошло до вооруженного столкновения - оппозиция во главе с вице-президентом Руцким перешла в наступление и попыталась захватить телецентр Останкино, защищавший его спецназ МВД открыл огонь на поражение. На следующий день в город ввели танки, они расстреляли здание Верховного Совета - Белый дом и вынудили защитников сдаться. В этих схватках погибли более сотни людей, многие получили ранения, в большинстве из мирных граждан, взявших в руки оружие на стороне оппозиции. Вот так Ельцин в свойственной ему решительной манере преодолел сопротивление противников, взял в свои руки безраздельную власть.
Штурм Белого дома
Народ в те дни разделился примерно поровну между противоборствующими сторонами, самые активные и беспокойные личности выходили на митинги и демонстрации в поддержку или против какой-то власти. Как всегда, 'молчаливое большинство' отсиживалось в стороне от бурных событий, лишь с тревогой ожидало - чем эта буча закончится! У многих еще не ушел из памяти августовский путч 91-го и Ельцин на танке, а теперь он против своих ближайших соратников, поддержавших его тогда! Разброд в мыслях и ориентирах - кому же верить и на чью сторону встать, - пришлось пережить каждому, только гражданской смелостью обладали немногие. Когда же милиция и ОМОН принялись разгонять демонстрантов дубинками и водометами, тут уж обыватели вовсе забились по щелям, как мыши. Улицы совсем обезлюдели, редкие прохожие старались скорее покинуть небезопасные места. Едва же противостояние достигло апогея и пролилась кровь, люди, казалось, перестали дышать, сидели дома безвылазно, выходили разве что по крайней нужде. Жизнь в те горячие дни в буквальном смысле замерла, все остановилось, да еще власть ввела чрезвычайное положение и комендантский час.
Разгон демонстрантов в 93-м
Это неспокойное время доставило лишних трудностей Павлу и его людям - их дело пострадало, как и у большинства предпринимателей. Доходы снизились в несколько раз, в последние дни даже пришлось закрыть клуб, а в новых прекратить работы по их оборудованию. Распустил персонал до прояснения ситуации, сам также лишний раз не выходил из дома, следил за происходящими событиями по Интернету, иногда по телевидению, явно пропрезидентскому. Павел без какого-либо сомнения поддерживал сильную власть - лучше такая, чем говорильня, тем более возврат к старому, - лишь желал - скорее бы эта сумятица закончилась! С облегчением вздохнул, когда седьмого октября объявили об отмене ЧП и возврате к нормальной жизни. На следующий же день его предприятие возобновило работу, еще через пару недель пришла новая партия товара и все закрутилось как прежде, будто и не было этих беспокойных дней и ночей. Тем временем подошла пора рассчитаться за кредит, вырученных денег Павлу хватило и сразу взял новый, на тех же условиях и откатом - управляющий не скрывал своего довольства, без прежних сомнений согласился на вдвое большую сумму.
К началу весны предприятие более-менее уверенно стояло на ногах, обороты в месяц перевалили за сто тысяч баксов. Почти десяток компьютерных клубов в разных частях города, достаточная для охвата клиентов сервисная сеть, стабильные поставки комплектующих давали уверенность в освоенном деле. Появились немалые деньги для собственных нужд, но Павел старался ими не злоупотреблять, лишь на самые необходимые расходы. По случаю купил недорогую квартиру в своем же районе - прежнему хозяину понадобилось срочно ее продать, вот и досталась практически за полцены. Сделал небольшой ремонт и переселился недавно, так что чувствовал себя хозяином собственного жилья, а не как прежде в доме родителей, боясь лишний раз их потревожить. Правда, не забывал о них, заезжал через день, взял им новую мебель и домашнюю технику, когда они отказались от предложенных денег - мол, нам своих достаточно. Для себя еще приобрел подержанную, но вполне пригодную вазовскую 'девятку', права же купил - прежних навыков хватило без уроков в автошколе.
В одно не очень доброе утро к Павлу в офис заявились незваные гости с характерным прикидом братвы этих лет - кожаные куртки, короткая стрижка, перстни на пальцах. Вошли в кабинет без стука и разрешения с таким самоуверенным видом, будто они здесь хозяева. Впереди старший в малиновом пиджаке с золотой цепью на груди, позади двое громил устрашающего вида - по кивку вожака они встали в дверях. Сам он прошел к столу, сел и развалился, откинувшись на спинку. Представился кратко: - Мы ореховские, - как бы давая понять, что этого достаточно, после продолжил:
- Парень ты, вижу, шустрый, вон какое дело затеял. Негоже тебе одному, без защиты, отморозков сейчас хватает. Мы же можем помочь, ну и, конечно, будешь отстегивать нам долю. Не бойся, много не берем, золотую курицу резать не станем. С тебя хватит десяти процентов от выручки, цени нашу доброту - те же измайловские бы забрали все двадцать, а то и больше, даже на штаны не оставят!
Стараясь не показать невольно охватившую тревогу, Павел ответил спокойно, насколько это у него получилось:
- Я могу ответить завтра? Мне надо обсудить с зарубежным компаньоном, все важные дела мы решаем вместе.
Бандит, чуть подумав, ответил согласием: - Ладно, до завтра подождет, но ни днем больше! Жди нас в это же время и приготовь первую сумму, теперь каждый месяц будут заезжать наши ребята.
О бандитских группировках, державших в страхе Москву, наверное, знали даже малые дети. Зародившиеся в конце 80-х одновременно с началом частного предпринимательства, в начале 90-х набрали силу и поделили город на подконтрольные зоны. Юг и запад столицы отошли к Ореховской и Солнцевской группировкам, они как-то скооперировались между собой. Восточную часть прибрала Измайловская ОПГ, на севере Коптевская, центр же подмяла Бауманская. Их костяк вначале составляли бывшие спортсмены, оставшиеся не у дел, позже к ним присоединились уголовники и прочая шваль, решивших срубить легкие деньги преступным путем. Ореховскую группировку, в чьей зоне оказалось предприятие Павла, организовал бывший тракторист Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр, в нее вошли выходцы из Орехово-Борисово. Занимались грабежами, разбоем на дорогах, "крышевали" бизнесменов, наперсточников, угонщиков машин и квартирных воров, не брезговали и заказными убийствами.
Павел прекрасно понимал, что рано или поздно к нему, как и к любому более-менее успешному предпринимателю придут подобные гости. Рэкет в эти годы стал неизбежным злом и от него никуда не уйти, та же милиция куплена криминалом на корню, кормится от него и помощи от нее никакой. Потому заранее прозондировал информацию о преступных группировках, учел в своих планах и расчетах, еще в самом начале оговорил с австрийским компаньоном. Обратил внимание на интересный факт, имевший к нему прямое отношение - лидер ореховцев Сильвестр старался легализовать доходы, вкладывал деньги среди прочего в банковское дело. И как-то само сложилось убеждение, что тот банк, в котором получил кредит, напрямую связан с преступной группировкой, а он сам, получается, пользовался грязными деньгами. А сейчас наступила расплата - бандиты дали ему возможность набрать жирок, теперь же посчитали нужным хорошенько растрясти его. Лишнее подтверждение этой догадки получил от того гостя, когда на следующий день заявил ему: - Наличных денег нет, могу перечислением, - тот и выдал номер счета в том же банке.
Глава 3
В мае 1994 года к Павлу "вернулась память" - по крайней мере, так он заявил своему научному руководству на кафедре, когда вернулся в alma mater, да не с пустыми руками, а готовым проектом диссертационной работы. Много времени она не заняла, меньше, чем за месяц, можно сказать, на коленках, сочинил трактат о перспективах вычислительной математики с приложением готовых программ, реализующих принятые постулаты и гипотезы. Наверное, сам не ведал, что в нем проснется научный драйв и азарт после годичного перерыва, когда посчитал достаточным занятие бизнесом, ставшим уже рутиной. Захотелось поменять на что-то другое - почему бы не наукой, тем более она входила в его прежние планы! Передал текущее руководство предприятием Гектору - своему другу, оставив за собой лишь самые важные задачи вроде планирования финансовых вложений или открытия нового филиала. Появлялся теперь в офисе лишь раз в неделю, слушал отчеты основных служб и подразделений, разбирал предложенные идеи и перспективные проекты, давал свое заключение по ним - принять или оставить на будущее, если видел в них смысл.
Все остальное время проводил в напряжении ума над той работой, что прежде нагородил Павел. Отчетливо видел его просчеты с тем же моделированием и прогнозированием, о чем упоминал Яблонский в том давнем разговоре. Просто сейчас понимал, что это ложный путь, уводящий в сторону, принятые предпосылки, несмотря на внешнюю логичность, далеки от истины - и это стало очевидным, имея опыт из реального будущего, а не надуманного буйной фантазией предшественника в этом теле. Практически полностью переработал математическое обоснование выбранного метода, всю логическую цепь от исходных параметров до конечного результата, теперь уже гораздо закономерного. Для обработки всех расчетов составил собственную программу и на своем новом компьютере буквально за несколько часов просчитал тот объем, на что прежде уходил месяц. В конце концов получилась совершенно новая работа, которой мог гордиться - подобного еще никто не сотворил!
Павел скромно сидел напротив мудрых наставников в кабинете Яблонского, те же в явном замешательстве смотрели на многостраничный труд, выложенный на столе перед ними. После минутного молчания первым высказался Алексеев:
- И что же, Паша, ты нам принес? Неужели закончил со своим проектом?
С видимым почтением тот ответил:
- Валерий Борисович, здесь то, чем я занимался до своей... - Павел на секунду замялся, после продолжил - .. амнезии. Только серьезно переработал, нашел ошибки, пришлось многое исправлять.
- Когда же ты успел - вмешался старый профессор, - ведь не приходил больше, а для серьезного проекта нужен кропотливый труд, да и возможности нашего вычислительного центра.
- Занимался я дома, да еще в Ленинке [Российская государственная библиотека, бывшая Ленина]. Расчеты же проводил на своем компьютере Pentium - это новый аппарат корпорации Intel, выпускается с прошлого года взамен 486 серии.
- У тебя новый компьютер? - воскликнул Алексеев с заметным удивлением и тут же добавил - Но он же, наверное, стоит бешеных денег?
- Тысяча четыреста американских долларов в базовой комплектации, но дело в том, что я сам занимаюсь поставками техники, вот и взял себе подходящее устройство. Поставляем и недорогие аналоги, тот же тайваньский Acer, кстати, вполне приличный, в пределах пятисот.
Оба ученых заинтересовались сказанным их учеником, посыпались вопросы о бизнесе Павла, номенклатуре товаров - кстати, неплохо бы и на кафедру что-то выделить, конечно, за разумную цену! Практически на месте договорились о поставке нужного оборудования на солидную сумму, правда у молодого человека закрался вопрос - откуда у бедного университета завелись такие деньги, - но вслух не высказал, чтобы не обидеть ненароком уважаемых людей. По работе же Павла решили в ближайшее время подать заявку в Ученый совет, а ему самому нужно подготовить две статьи для публикации в научных изданиях - иначе ВАК [Высшая аттестационная комиссия] диссертацию не пропустит.
Следующие два месяца заняли хлопоты, связанные с предстоящей защитой диссертации - составил автореферат и разослал назначенным Ученым советом оппонентам, написал две статьи по теме работы, после одобрения руководства отправил в межведомственный сборник научных трудов и математический вестник Академии наук. Сама же защита состоялась в сентябре, среди приглашенных гостей оказались светила отечественной науки, тот же академик Журавлев. Казалось бы, заурядное событие - защита кандидатской, а привлекло внимание многих известных людей из академических кругов. Как подозревал Павел, не столько из-за ценности работы, а больше из-за любопытства - нечасто среди соискателей находятся столь юные дарования, ведь ему только двадцать один год! Прошла же защита на удивление доброжелательно - слушали внимательно, после завершения доклада все, как один отзывались хвалебными словами, да и вопросов задали немного. А Журавлев вообще поразил - после того, как высказал свое заключение, предложил Ученому совету представить диссертацию в ВАК на соискание ученой степени доктора физико-математических наук, другие же мужи поддержали!
Защита диссертации в МГУ
Тогда же в сентябре Павел занялся совершенно новым делом - преподаванием учебных дисциплин. Яблонский сдержал свое слово и назначил его ассистентом преподавателя, поручил вести семинары среди студентов младших курсов - для старших возрастом не подходил, ведь он младше них! Собственно, о таком занятии не задумывался, связывал свои планы с подъемом бизнеса на новый уровень, в первую очередь с выходом в Интернет. Проект представлялся слишком серьезным и важным, требующим полной отдачи, как было в самом начале его дела. Приступил уже к первым шагам, зондировал почву, налаживал контакты, среди них с нужными людьми из Министерства связи и коммуникаций. А тут вести занятия с несмышленышами, только закончившими школу - разве можно сравнить с многомиллионным проектом! Но вот что-то в нем загорелось, возникло желание - дай-ка попробую, если не понравится, то ведь никогда не поздно отказаться. Попробовал - понравилось, как юноши и девушки глядели на него с полным вниманием, слушали каждое слово и ему с ними было вовсе не трудно, даже напротив, каждое занятие доставляло радость, ожидал с нетерпением!
Вместе с тем возникла некая проблема - на сердце молоденького преподавателя пошла активная атака юных особей прелестного пола, особенно после того, как всем стало известно об успешной защите диссертации. Никогда прежде Павел не считал себя ловеласом и не искал легких связей с девушками. А тут глаза разбегались - одна краше другой и все предлагали себя без каких-либо двусмысленных намеков. Казалось - мигни им и они штабелями лягут, не заботясь о девичьей чести. Собственно, о таких как-то говорила мама и Павел полностью с ней соглашался - вертихвостки, готовые сами лечь под него, ему совсем ни к чему. Отбивался как мог - никого из претенденток не выделял вниманием, не отвечал на заигрывание, старался избежать любых провокаций с их стороны. А те не отставали, можно сказать, ходили за ним по пятам, даже караулили по утрам у дома, чтобы вместе прийти на занятия под завистливые взгляды соперниц.
Однажды Павел все же сделал свой выбор, причем познакомился с избранницей в довольно романтической обстановке - вступился за девушку, когда на нее напали насильники. Наступил уже вечер, но еще не совсем стемнело, возвращался домой короткой дорогой через дворы. В одном из них увидел, как в проем между гаражами-ракушками двое парней тащили жертву, а та упиралась руками и ногами за стенки, но молча - один из напавших обхватил рукой ее шею и душил. Конечно, Павел не мог пройти мимо и помчался на выручку - сходу ударил того, кто удерживал девушку, а затем второго. Особого опыта в подобных драках не имел, но за счет силы - сказались занятия спортом, - практически с одного удара вырубил обоих. Хотя немало рисковал - в эти годы мелкая шпана распоясалась до беспредела, чувствуя безнаказанность, вот такие подонки могли напасть средь бела дня, ударить ножом или кастетом. Многие боялись с ними связываться, переходили на другую сторону, если видели шумную компанию. А чтобы вступиться за кого-либо - упаси боже, своя жизнь дороже!
Эта девушка поразила Павла своей выдержкой - не забилась в угол и даже не заплакала после перенесенного стресса, кивком поблагодарила и принялась собирать выпавшую из ее сумочки мелочь. Когда же один из насильников зашевелился и попытался встать, быстро подбежала и ударила носком туфли в грудь - тот вновь упал.
- Вот боевая, - еще подумал Павел, - такой палец в рот не клади!
Вслух же высказался: - Девушка, давайте я вас провожу, а то эти снова могут пристать.
Та опять молча кивнула и, развернувшись, направилась в сторону выхода из двора, Павел за ней. По пути все же разговорились, девушка не оказалась уж совсем молчуньей. Назвалась Валей, приехала сюда к подруге в гости и задержалась. А этих подонков не боится, если бы они не напали сзади, то справилась без чьей-либо помощи. Сама она спортсменка, в прошлом году закончила физкультурный институт, сейчас работает тренером по троеборью в спортобществе 'Динамо'. Павел невольно покосился на ее довольно плотную фигуру - да, сила в ней чувствуется! О себе сказал коротко - закончил МГУ, сейчас преподаю, - она же не стала расспрашивать больше, дальше разговор пошел на общие темы. Как-то удивился, но девушка оказалась довольно эрудированной во многих вопросах, а не только в спорте. Так что пообщались между собой с заметным интересом, а когда прощались у ее дома - кстати, всего в двух кварталах от его, - обменялись телефонами и договорились о новой встрече.
С того вечера виделись почти каждый день, однажды пригласила в свой спорткомплекс на какие-то соревнования, в которых участвовали ее воспитанники. Какой-то особой красотой или броской внешностью Валя не обладала, но как-то незаметно Павел все больше привязывался к ней, ему нравилась жизнерадостность подруги и еще участие к другим - могла пожалеть бездомную кошку или ту же бабушку, стоявшую на пешеходном переходе и которую никто из водителей не пропускал. Отношения между ними складывались не очень быстро, но верно - на третий день позволила себя поцеловать, а через две недели согласилась после свидания заглянуть к нему в гости. Секс между ними произошел довольно бурно, оба сильные и страстные, не уступали друг другу, почти всю ночь провели в ласках, пока не выбились из сил и не заснули под утро в обнимку. Перед самым Новым годом Валя перешла к нему из родительского дома, зажили практически семейной жизнью, только о браке речь не заводили.
Вскоре разрешилась проблема с навязчивыми студентками - сначала пропали те, кто караулил по утрам у дома, затем и другие. Вначале Павел думал, что они прознали о его пассии и поняли бесполезность своих притязаний, пока однажды его не вызвали в деканат и не узнал от самого декана - профессора Костомарова, - истинную причину такой перемены.
- Павел Николаевич - как-то официально начал разговор декан, - к нам поступила заявление от родителей двух студентов с жалобой на вас.
Костомаров сделал многозначительную паузу, строгим взглядом придавая большую серьезность какой-то провинности. Наверное, увидел по недоуменному лицу молодого преподавателя, что тот не понимает - в чем его обвиняют, - продолжил:
- Ваши амурные дела не должны идти в ущерб репутации нашего факультета. Вот прочтите и что вы на это скажете?
С этими словами профессор придвинул к краю стола какой-то листок, показал пальцем на него. Павел подошел, взял в руки и прочел:
- '...убедительно просим принять должные меры к вашему сотруднику Коноплеву Павлу Николаевичу, допустившему по отношению к нашим дочерям действия, несовместимые с этикой профессорско-преподавательского состава.
Он соблазнил девочек, а потом надругался, нанеся им физические и нравственные страдания - они отказываются идти на занятия из-за серьезно пострадавшего внешнего вида, их просто избили.
Мы не стали обращаться в правоохранительные органы, посчитали, что так может пострадать репутация достославного университета и вашего факультета. Надеемся, что вы сами разберетесь со своим сотрудником и не оставите безнаказанным его преступление. С уважением ...'
Павел вспомнил этих девушек, они не отставали от него ни на шаг до последнего времени, а потом вдруг пропали. Теперь стало понятно, с чего это письмо - наверное, рассказали родителям, что он их домогался, - но вот с избиением оставалась неясность, ведь пальцем к ним не прикоснулся. А потом вдруг пришла догадка - Валя, похоже, именно она приложила свою тяжелую руку в буквально смысле! Как-то в разговоре утром она обмолвилась: - Смотрю, тебя будто медом намазали - вот те девочки, что стоят под окном, так и липнут к тебе!
Тогда не придал серьезного значения этим словам рассерженной подруги, лишь сказал ей: - Постоят и уйдут, мне, кроме тебя, никто не нужен. После этих слов и подтверждающего их поцелуя Валя вроде оттаяла и больше не заводила речь о юных воздыхательницах. А теперь стало ясно, как она разобралась с ними, но вот из-за этого заявления у него самого возникла проблема и надо как-то с ней решать, впрочем, как и по отношениям с ревнивой любовницей.
Подумав немного, высказал ждущему ответа декану:
- Дмитрий Павлович, могу своей честью поручиться - девочек я не соблазнял и не избивал. Но, думаю, такие инсинуации продолжатся и дальше, пока буду вести занятия у студентов. Поэтому считаю нужным отстранить меня от преподавательской деятельности - подам заявление немедленно, - в дальнейшем вести только научную работу, причем с минимальным контактом со студентами.
По-видимому, Костомаров сам пришел к такому выводу, потому согласно кивнул и произнес:
- Хорошо, так и сделаем, напишите заявление. Мы подготовим приказ по вашему собственному желанию, без какого-нибудь упоминания об этом факте - еще раз показал пальцем на письмо и уже более добродушно попрощался.
Вот так закончилась преподавательская практика Павла, о чем недолго грустил, вскоре другие планы заняли его время и мысли. А с Валей распрощался, несмотря на ее слезы и обещания больше так не поступать. Прекрасно осознавал - ревность никуда не денется, доставит им обоим лишние обиды и недоразумения. Она не сразу смирилась, не раз пыталась встретиться, приходила к нему домой, стучалась в дверь и шумела, пока он не пригрозил вызвать милицию и сообщить на ее работу о подобном поведении. Не совсем удачный опыт семейной жизни пошел Павлу впрок, уже более осторожно отнесся к выбору новой избранницы, но при том все таки не боялся заводить отношения с девушками, к которым испытывал интерес, если не более глубокие чувства.
В марте 1995 года пришла добрая весть из ВАКа, в какой-то мере неожиданная для Павла - ему присвоили ученую степень доктора физико-математических наук. До последнего не верил, хотя руководство утверждало о том, как о решенном факте. Стать в 22 года доктором наук, минуя кандидатскую степень - наверное, в истории страны такого прежде не было! Это примечательное событие не прошло без внимания газет и телевидения, о феномене Павла писали все мало-мальски популярные издания, вновь, как в 80-е, обрел славу на всю Россию, впрочем и в других государствах, составлявших в недавнем прошлом Советский Союз - ведь там тоже помнили о юном гении Паше Коноплеве. Эта слава принесла некоторые дивиденды в его расширяющемся бизнесе - уже более охотно шли навстречу созданной им акционерной компании с прежним названием 'Компьютерный мир'.
Чины из Министерства связи дали добро на создание сети Руснета и собственного браузера Нихром, в чем-то подобного американскому NCSA Mosaic, созданному два года назад и распространившемуся по всему миру. Чтобы не подпасть под права этой марки, Павел и его люди существенно переделали программное обеспечение для обработки данных, по сути, заимствовали некоторые идеи из пока еще не созданного Google Chrome (отчасти даже в названии!). Осенью запатентовали свои разработки во всемирном комитете авторских прав на интеллектуальную собственность, тем самым заявили о себе всему интернетовскому миру. Преимущества новой системы довольно быстро оценили заинтересованные компании, среди них Netscape, IBM, даже Microsoft, хотя корпорация Билла Гейтса только что запустили свой браузер Internet Explorer. От них посыпались заявки на покупку лицензий и сотрудничество, практически признали прежде неизвестную фирму из далекой России равной себе, по крайней мере, в творческом потенциале.
Через два месяца, перед новым, 1996, годом русские поразили мир новой разработкой - мессенджером со смешным названием 'аська', вскоре ставшим общепризнанным. Эта система интернет-связи позволила вести прямое общение клиентов сети по видео и голосовой связи, пересылать текстовые файлы с огромной скоростью, практически мгновенно. Известные аналоги даже близко не имели такие возможности, в считанные месяцы программа нашла всеобщий спрос, все интернет-компании мира поспешили купить право на нее. Создатели новинок стали известны всем пользователям сети, а глава русской компании получил популярность не менее, чем создатель Microsoft. На родине героев Интернета также не обошли вниманием и почестями, наградили Государственной премией, они стали символами возрождающейся России. Все газеты обошла фотография, на которой президент после вручения награды обнимает совсем еще юного деятеля, достигшего мировых высот во славу родной страны.
Такая популярность, кроме каких-то благ, доставила немалые проблемы Павлу - он практически лишился личной жизни. За каждым его шагом следили камеры российских папарацци, они днями и ночами караулили у ворот загородного особняка - переселился туда еще в прошлом году подальше от любопытных глаз. Выезжал только по крайней необходимости и то в сопровождении охраны - на него уже устраивали покушение, притом зачинщиков не нашли, так что возможность нового не исключалась. Даже приходилось по требованию охранной службы надевать бронежилет и шлем, снимать их только в защищенных помещениях. Иной раз приходила мысль - стоила ли такая жизнь всех приложенных усилий, ведь мог потихоньку работать на кафедре, пусть и без богатства, но тихо и спокойно! Тут же обрывал себя - надо жить в полную силу, а не существовать безвольно, возможно, не столь долго, коль судьба так распорядится, зато с осознанием - ты сделал то, что должен...
В душе Павел чувствовал полную опустошенность, как будто выплеснул все ее содержимое в сумасшедшей гонке прошлого года. Ничто более не волновало, последние месяцы жил по инерции - вел с кем-то дела, о чем-то договаривался, что-то решал, но как-то без эмоций - ни радости ни огорчений. Наверное, выдохся, сказалось перенапряжение того времени - насиловал себя и людей, связавших с ним свою судьбу, не давал отдыха и покоя, пока не реализовали задуманные проекты. За те три года, что вел бизнес, Павел отобрал группу самых талантливых ребят, большей частью из студентов и выпускников своего факультета. Именно с ними сумел исполнить свои планы, достиг ошеломляющего успеха. Конечно, основные идеи вносил он, но вряд ли один провернул титаническую работу до их претворения в реальную практику. Да и сами ребята не выступали слепыми исполнителями, внесли немало хороших задумок и красивых решений в конечный продукт. Они и теперь работали с полной отдачей и творческим огоньком, создавали действительно стоящие программы, а уж в игровых их фантазия не знала удержу. Вот только Павел остыл, отошел от тех дел, правда и не ограничивал - пусть творят, все ведь на пользу.
Плодом непростых размышлений стало то решение, которое Павел озвучил на созванной им пресс-конференции - посчитал, что коль он теперь в какой-то мере публичная личность, то и информация должна идти от него самого, а не через толки и пересуды. В просторном зале на первом этаже офисного здания к назначенному часу собрались два десятка журналистов и операторов самых известных медиа-компаний столицы. Хозяин приема не стал испытывать их терпение, сразу приступил к самому главному:
- Я ухожу из бизнеса, ни в правлении компании, ни в исполнительной дирекции участвовать не буду. Причины не стану объяснять, могу лишь сказать - по своим личным обстоятельствам и убеждениям. Никакого давления никто на меня не оказывал - предупреждаю возможные домыслы и фантазии вашей братии! Все свои активы безвозмездно передаю в фонд науки и образования на финансирование проектов молодых ученых, международные гранты и стипендии лучшим студентам. Фонд не государственный, его деятельность будет под контролем общественных организаций, да и вы сами можете проследить целевое использование средств. Также из своих собственных накоплений оплачу поставку тысячи современных компьютеров для школ и детских домов Сибирского региона - о том я дал распоряжение исполнительному директору нашей компании. Чем буду дальше заниматься - покажет время. Возможно - наукой, но пока возьму тайм-аут на неопределенный срок. У меня все, можете задавать вопросы - постараюсь ответить на все, кроме, конечно, личного характера, наподобии - есть ли у меня невеста и когда женюсь!
Через две недели, завершив все срочные дела, тихо, без какого-либо шума, уехал из столицы. Только не на Мальдивы или Гавайи, а в сибирскую глушь - родные ему края. То ли ностальгия по прежней жизни, то ли просто желание найти уголок, где никто не будет беспокоить, но выбрал для себя именно это место - небольшой городок в верховьях Оби. Снял комнату в частном доме на окраине, после часами бездумно сидел на берегу, глядя на текущую воду. Постепенно приходило чувство облегчения, будто груз, висевший на плечах, таял, как снег под мартовским солнцем. Так прошел месяц, лето уже поворачивалось к осени и можно было возвращаться в шумный город, но вот почему-то не хотелось уезжать, хотя здесь, по сути, ему нечем заняться. Хозяйка дома - пожилая женщина лет под шестьдесят, - иной раз смотрела на него недоумевающе, как бы спрашивая: - Что он, гость из Москвы, в этой глуши позабыл?
Однажды решился - останусь здесь жить, найду работу, а дальше будет видно! Собственно, не привередничал - чем ему заняться, - согласился бы пойти лесорубом или рабочим на местный завод, но как-то в разговоре с бабой Таней - так себя назвала хозяйка, - он проговорился о своем намерении, а та предложила пойти в ближайшую школу учителем математики в старших классах. Соседка как-то сказала ей, что прежняя учительница этим летом вышла замуж за военного и уехала, а замены нет - слишком мало желающих уехать из большого города в захолустье. Ее внучка учится в той школе, вот и рассказала о возникшей проблеме. Утром следующего дня Павел отправился по указанному направлению и вскоре входил в серое двухэтажное здание, притом, к своему удивлению, чувствовал какое-то волнение, будто вступал в новую жизнь. Директора не застал - она уехала на совещание в райОНО, - приняла его завуч, моложавая женщина лет тридцати пяти - сорока. Сразу не поверила, что этот молодой человек - выпускник МГУ, - изъявляет желание работать у них учителем, даже переспросила озадаченно:
- Вы из Москвы и хотите поступить к нам учителем математики?
После утвердительного ответа Павла еще некоторое время смотрела на него удивленным взглядом, потом принялась изучать его документы. При виде красного диплома университета лишь покачала головой - бывают же на свете чудеса! - но промолчала, боясь вспугнуть удачу. Затем дала бланки заполнять заявление и анкету, а когда он вернул, рассказала об условиях будущей работы, обрадовала тем, что для приезжего учителя есть служебное жилье. Объяснила, как туда пройти, дала ключ, еще сказала подойти ему завтра - надо поработать по учебным планам для учащихся 10 и 11 классов. Учительский дом стоял неподалеку, через пять минут уже поднимался на крыльцо своей половины - дом со двором разделили поровну невысокой оградкой, с каждой стороны обустроили отдельный вход. Сени, кухня и две жилые комнаты, немного мебели - все скромно и аккуратно, сразу видно, что здесь жила девушка. Огляделся, а потом отправился к старой хозяйке забирать свои вещи, на прощание поблагодарил ее за приют и заботу.
Учебная программа и школьная документация сложности не представляли, да и по своей, пусть и недолгой, преподавательской практике многое ему было знакомо - те же учебные планы, журналы, отчеты. Разве что на первых порах возможны сложности с ведением уроков - все же здесь они идут не по парам, да и контингент другой, по сути, еще дети. Так что много времени ознакомление с будущей работой не заняло - хватило одного дня, все остальное время просто слонялся по городу, знакомому по прежней памяти, но в чем-то отличавшемуся. Страшился, но все наведался на родную улицу, прошелся мимо своего дома, увидел совсем еще молодую маму и себя, трехлетнего бутуза. В горле пересохло от внезапно нахлынувших чувств, поспешил уйти, после долго отходил от воспоминаний о своей семье и оставленной жене. Зарекся приходить сюда - ведь он не мазохист, чтобы травить себе душу!
За неделю до начала учебного года вернулись с отпусков учителя, все месте собрались на традиционном августовском педсовете. Громко приветствовали друг друга, рассказывали о проведенном времени, шутили смеялись, Павел же скромно сидел в углу, дожидаясь той минуты, когда директор представит его коллегам. Ловил на себе любопытные взгляды, понятный без слов интерес - ведь основной состав женский, мужчин только трое, считая его самого. Правда, один из них - молодой еще, под тридцать, - также присматривался к нему, как будто видел его прежде. Когда же директор начала совещание и сразу назвала новичка, тот воскликнул:
- Скажите, вы тот самый Коноплев, глава компании 'Компьютерный мир', вас еще по телевизору показывали!
Все вдруг замолкли, повернули головы к Павлу, разглядывая его, как какое-то чудо - наверное тоже узнали в этом молодом человеке известную на всю страну личность.
'Да, от славы нигде не скроешься' - проскочила в голове мысль, сам же ответил глазастому мужчине:
- Да, прежде возглавлял названную вами компанию. Но я оставил то дело, теперь решил поработать в вашей школе.
А мужчина не унимался, пытаясь выведать то, в чем прежде сомневался:
- Павел Николаевич, вы ведь ученый, доктор, если не ошибаюсь, физико-математических наук!
У присутствующих с заметным шумом упала челюсть - в их школе целый доктор наук! Прошла не одна минута, пока педагогический состав отошел от случившегося шока, долго еще учителя переглядывались между собой и шептались, пока директор не призвала к порядку. После же окончания педсовета каждый из них поспешил подойти ко столь известной персоне и лично представиться. Как ни удивительно, Павел всех их запомнил с первого раза и никого не перепутал, называя по имени-отчеству, чем вызвал новые удивления. Особо старался привлечь внимание новичка женский состав помоложе, хотя таких имелось немного - две-три, не более, - остальным далеко за тридцать. Правда, и те не отставали, среди них даже завуч - бросала томные взгляды, многозначительно водила языком по губам, как бы намекая о страстных ласках, ожидающих его с ней. Еще подумал: - Женщины в этой школе еще те штучки, - но эта мысль вовсе не напугала.
Одной из сравнительно юных педагогов оказалась соседка по дому - прежде Павел ее не видел, наверное, только что приехала. После совещания они отправились вместе к общему дому, потом долго стояли у ее калитки, вели разговоры на разные темы, но к себе Оля - так звали девушку, - не стала приглашать, наверное, посчитала такой поступок нескромным. Вечером же, когда уже стемнело, постучалась к нему в дверь и попросила помочь - ушел свет, наверное, перегорел предохранитель, а запасного у нее нет. Взяв нужную запчасть, молодой человек направился за Олей, едва вошел в темную комнату, как она повернулась и прильнула к нему, прижавшись высокой грудью. В голове у Павла перемкнуло - весь разум ушел в другое место, - сам обхватил девушку, поцеловал горячие губы, а потом принялся срывать с нее одежду, даже порвал нижнее белье в нетерпении и прямо на полу взял ее, войдя во влажное лоно без всякой прелюдии. Взыгравшие гормоны разбудили зверя в нем, никогда прежде не испытывал того неистовства, с каким он истязал нежное тело, а крики девицы лишь больше возбуждали.
Глава 4
Несколько дней девушка избегала Павла, если же они встречались, то отворачивалась, не хотела слушать его оправдания. Не открывала дверь, когда он стучался к ней, не отвечала на просьбу впустить. Лишь на четвертый смилостивилась, когда заявился к ней вечером с цветами, коробкой шоколада и каберне. Молча приняла букет, показала глазами на кухню - догадался отнести туда вино и сладкое. Наконец-то выслушала его извинение и искреннее оправдание: - Потерял голову, сам не понимал, что творю! - после высказала свою обиду:
- Ведь мне было больно, а ты не хотел остановиться, только о себе думал!
На его обещание: - Впредь такого не будет, я постараюсь осторожно, - последовало: - Я еще посмотрю, будет ли у нас впредь!
Но в конце концов крепость пала, после бокала вина любовники оказались в спальне девушки и уже без прежнего сумасбродства исполнили акт любви. С того вечера не расставались, Павел даже переселился к новой подруге и все теперь между ними складывалось ладно. Коллеги, конечно, заметили их любовную близость, кто-то открыто завидовал: - Вот Оле повезло, отхватила такого парня! - другие радовались за них. Во всяком случае, никто больше не приставал к Павлу с недвусмысленными намеками на более тесную связь, как бы признавая права молодой учительницы на видного ухажера. Но где-то через месяц случилась новая проблема - Оля сообщила о своей беременности. Павла такое осложнение в их отношениях не обрадовало - о детях он пока не думал, да и не считал сожительницу той единственной, с которой желал бы пройти всю жизнь. Примерно о том ей сказал:
- Решай сама - рожать или пойти на аборт, я же приму любой твой выбор. Жениться пока не собираюсь, если все же родишь, то признаю ребенка своим и помогу вырастить его.
Девушка же ответила твердо, без какого-либо сомнения:
- Конечно, рожу, пусть у ребенка будет такой отец, как ты, а не какой-нибудь алкаш, которых вокруг полно - вон, валяются под забором! А жениться на себе не заставляю, я же не дура, понимаю - где ты, а где я! Благодарна тебе, что уделил мне долю своей ласки, вот еще ребенок будет, большего мне не надо!
Конечно, Оля лукавила, ей бы хотелось большего, но все же понимала реальность - она, деревенская девушка и обычная учительница, не ровня столичной знаменитости, волею судьбы встретившемуся ей, - смирилась с вот такой бабьей долей. Да и, по-видимому, в свои двадцать пять она сама хотела ребенка и его зарождение от любимого мужчины стало счастьем в не очень радостной жизни. В принципе, подобное решение устраивало обоих, продолжали жить как прежде. Лишь девушка с большей страстью отдавалась каждую ночь, как бы набирая любовные ласки впрок до предстоящего расставания, которое рано или поздно настанет и не в ее силах хоть что-то изменить.
Между тем в школе начались занятия и внимание всех учеников, конечно, привлек новый учитель. Все в маленьком городке знали о том, кто он, дети с первого дня следили за ним круглыми от любопытства глазами. Не шумели и не баловались, как зачастую происходило с ними после каникул, с восхищением слушали такого знаменитого учителя, старались заслужить его похвалу. Правда, случилась прежняя история с ученицами, влюбившимися в свой идеал, но без каких-либо притязаний на ответное чувство. Разве что ревность к учительнице русского языка Ольге Васильевне, о связи которой с обожаемым мужчиной знала каждая из них. Вот ей девочки могли нагрубить или не слушаться, мальчики же, напротив, заступались, понимая, за что она страдает и сочувствуя ей.
Проходили день за днем, месяц сменялся другим, Павел уже привык к размеренной жизни и душевному покою, как-то позабылась прошлая суета с большими планами и проектами. Да и минувшие этим летом и начале осени бурные события в стране коснулись его сознания лишь краешком. Практически отстранился от окружающего мира вне его маленького городка и то, что происходило в столице, казалось ему далеким и неважным. Предвыборная вакханалия, ушат компромата и грязных провокаций вроде пресловутой 'коробки из-под ксерокса', публичные дебаты претендентов - все эти политические игры держали в то время народ в напряжении, как в августе 91-го или октябре 93-го, люди гадали, куда же теперь повернет страна и что будет с ними.
Сам Павел сочувствовал стареющему президенту, казалось, из последних сил удерживающему власть. Коммунисты, пытающиеся вернуть прошлое, либералы с их скандальным лидером, фрондирующий генерал Лебедев, позже переметнувшийся к Ельцину - эти игроки 'электоратом' не вызывали у него симпатии. Так что в какой-то мере был доволен чудом, совершенным командой президента, им самим, вдруг обревшим второе дыхание на самом финише гонки и выигравшим ее. Последующий приход к власти молодых реформаторов вроде Немцова, Чубайса и Кириенко обещал какие-то перемены, только к лучшему или напротив, наверняка никто не мог сказать. Припоминали ту же приватизацию Чубайса в начале 90-х, окончившуюся для народа громким пшиком - бесполезными ваучерами, на которых нажились лишь олигархи и кормящиеся от них чиновники.
В осенние каникулы съездил с Олей в областной центр, накупил ей и себе теплые вещи, побывали в театре и цирке, прокатились на прогулочном катере по реке. Подруга радовалась таким малостям как ребенок, видно, судьба не очень баловала ее, так что те три дня в какой-то мере стали для нее сказкой, не сбывшейся в детстве. А он, большой и сильный, держал в объятиях эту хрупкую девушку, дарил ей свою нежность и заботу, казалось ему - вот такая жизнь и есть настоящее счастье, тихое и светлое. С приходом зимы добавились вылазки по речному льду и в лес на лыжах - подруга оказалась любительницей такого занятия, бегала неплохо, а Павел едва успевал за ней, проваливаясь в глубоком снегу. Новый год встречали у живой ели, а потом, намерзшись, но довольные, отогревались у горячей печи в их любовном гнездышке.
Напоминанием из прошлого стал нежданный приезд гостей из столицы в конце зимы - на самом верху вспомнили о нем, когда приступили к проработке программы всеобщей информатизации страны. Наверное, почин бывшей компании Павла в освоение сети Рунета впечатлил правительственных чинов, вот и посчитали его лучшей кандидатурой на роль локомотива в поставленной Президентом задаче. Несколько дней эмиссары из Москвы обхаживали неуступчивого парня, а тот в ответ - с бизнесом и подобными проектами покончил бесповоротно, не имеет никакого желания вновь браться за них. Хорошо еще, что до угроз не дошли - он тогда просто ушел бы в тайгу и ищи его там, свищи! Поняв бесполезность увещеваний, гости убыли, но оставили приглашение, если вдруг передумает. Никаких последствий отказ Павла не вызвал, какого-то давления на него не произошло, так и продолжал трудиться скромным учителем в заурядной школе.
Неизвестно, сколько бы еще времени продолжалась пастораль Павла в сибирской глуши, если не пакет документов за подписью президента Российской академии наук Осипова, врученный ему в начале лета через районную администрацию. В нем обнаружил постановление Президиума об его избрании членом-корреспондентом академии и письмо с предложением возглавить создаваемый институт информационных технологий и системного анализа. К нему прилагался проект устава института - чем он, собственно, будет заниматься в отличие от уже существующих учреждений подобного профиля. В какой-то мере эти бумаги обескуражили - уж не такие великие его заслуги, чтобы оказывать ему подобные почести. Пришла догадка - наверное, не все в столице ладно, вот и подобрались к нему с другого бока. Вроде не бизнес, а чисто научное заведение, но задача ведь та же - информатизация страны.
Приглашение на научную работу в своем институте не вызвало у Павла того отторжения, что случилось зимой. Наверное, тихая жизнь в маленьком городке в какой-то мере приелась, стала слишком будничной. Конечно, мог остаться дальше, видел в ней свои прелести - богатая на красоту природа, густой смолистый воздух, от него, казалось, пропитывался силой и энергией (в том числе сексуальной - сам поражался своей неистощимостью!). Да и учить детей премудростям также нравилось, в нем даже пробудился педагогический талант - ученики все как один делали огромные успехи по его предмету, а самые лучшие из них попали на районные и областные олимпиады, добились не худших результатов. Бросать их и уезжать из городка не хотелось, но подсознательно чувствовал, что он закиснет, если останется здесь, его потенциал просто угаснет, оставшись невостребованным. Так что после недолгих сомнений и размышлений надумал все же согласиться и отправиться в Москву.
Одно обстоятельство препятствовало скорому решению - беременность Оли, ей оставалось считанные недели до родов. Оставлять ее одну в таком положении Павел не мог, совесть не позволяла. Да и за все проведенное вместе время - почти год, - настолько привязался к ней, что одна только мысль о расставании вызывала неприятие. Наверное, испытываемое к подруге чувство нельзя было назвать любовью, от которой сердце замирает, просто рядом с ней ощущал тепло и уют, ее забота о нем вызывала ответную нежность и желание принести ей радость. Похоже, что он созрел для серьезной перемены в их отношениях и в один из теплых вечеров, когда они сидели рядышком во дворе под тенистым деревом, все же решился на судьбоносный для обоих поступок. Бережно обнял ее и негромко сказал, глядя в глаза:
- Оля, выходи за меня замуж, прямо сейчас, пока наш малыш не родился!
Подруга, наверное, не поверила услышанным словам, с недоумением переспросила:
- Выйти замуж, за тебя?
Павел улыбнулся и подтвердил: - Да, за меня, - сам задал вопрос: - Или ты не согласна?
Та прижалась к его груди и заплакала, через долгую минуту подняла голову и прошептала: - Конечно, согласна...
Через два дня их поженили в районом ЗАГСе, администратор даже не заговаривала об испытательном сроке - выступающий живот невесты, которой вот-вот рожать, делал неуместным подобное условие. Вечером во дворе накрыли столы - помогли коллеги, принесли с собой посуду и прочую утварь, - скромно отметили столь значимое событие в жизни молодых. Новобрачная жена светилась счастьем и все радовались за нее, среди них ее муж, бережно поддерживавший, как хрупкую чашу. Руководство школы и учителя уже знали, что молодая пара скоро уедет, но никто не высказал слова в упрек, лишь желали лада и мира в их семье, многих детей, не обходиться одним. Молодожены же благодарно принимали поздравления, долго целовались под громкое 'Горько' и все были довольны, расходились с теплым чувством от сбывшейся на их глазах сказки о Золушке и заезжем принце.
Выехали из городка лишь через месяц - роды прошли трудно, сын выдался крупный, - молодая мать почти две недели восстанавливалась. Но дорогу до столицы выдержала, а ребенок во время перелета спал, так что добрались без особых проблем. Устроились с удобством в просторном особняке, неделю Павел провел в хлопотах рядом с женой и малышом, помогал во всем - покупал нужные принадлежности от подгузников до коляски, нянчился с младенцем, пока Оля готовила или убиралась, сам выполнял работы по дому. Испытывал разноречивые чувства, держа на руках Васю-Василька - так по просьбе жены назвали сына в честь ее отца, - вроде нежность и заботу к беспомощному созданию, приятное ощущение от его молочного запаха, но и какую-то отстраненность, будто он чужой, вернее, еще не совсем родной. По-видимому, отцовский инстинкт в нем пока не пробудился, полагал - все со временем наладится, пусть подрастет, тогда непременно сблизится.
Помогли с хлопотами родители Павла, в первый же день приезда сына с семьей наведались посмотреть на внука, да и познакомиться с невесткой, а после заезжали каждый день после работы. Возились с малышом, давая возможность молодой маме заниматься домашними делами, приносили игрушки, детские смеси, хотя ребенку хватало грудного молока. За минувший год Павел редко общался с ними, где-то раз в месяц звонил - мол, у меня все порядке, как вы? - еще посылал поздравительные открытки. Так же коротко сообщил о своей женитьбе, после о рождении сына, на расспросы матери лишь отвечал - скоро приедем, сами увидите. Теперь же новоявленная бабушка отдавала всю нерастраченную любовь внуку, возилась с ним больше, чем родители новорожденного. В выходные дни оставалась на ночь, сама обходилась с ребенком, когда он просыпался, давая возможность молодым отдохнуть.
С невесткой старалась ладить, хотя и видно было, что не все в Оле ей нравилось, иной раз вмешивалась, показывала, как правильно пеленать малыша или сервировать стол. Ее замечания задевали молодую хозяйку - краснела, бросала недовольный взгляд, - но вслух никому не высказывала обиду, молча исправляла ошибку. Павел все это замечал, надеялся, что они притрутся даже ради него и сына. Сам не вмешивался в отношения между ними, разве что старался сглаживать возникающие порой шероховатости. Да и понимал, что властная мать, привыкшая дома устанавливать свой порядок, не со злого умысла подсказывает Оле ее огрехи, а хочет лучшего, только не всегда у нее получается деликатно. Посчитал, что две умные женщины сами разберутся, на второй неделе после возвращения отправился выяснять с новой работой, да и тот отпуск, оговоренный с куратором из Президиума, уже заканчивался.
Здание руководящего органа Академии находилось совсем рядом с родительским домом, на том же Ленинском проспекте ближе к Воробьевым горам. В назначенный час Павел сидел в приемной академика-секретаря Отделения информатики и вычислительной техники Емельянова вместе с еще тремя важными на вид мужчинами гораздо старше его. Они негромко переговаривались между собой, что-то живо обсуждали, время от времени бросали взгляды на скромно сидящего в стороне молодого человека. В их глазах замечал какой-то интерес и недоумение, казалось, они спрашивали - кто этот юноша и как его допустили в святая святых отечественной науки, где не каждому заслуженному деятелю дано право дышать одним воздухом с небожителями. Но вслух вопрос не задали и не заговаривали, просто перестали обращать на него внимание, как будто его нет. Где-то через четверть часа секретарь по звонку из кабинета пригласила всех четверых пройти к академику.
Павел, как самый младший, пропустил важных мужей, вошел за ними в огромный кабинет, приличествующий одному из руководителей Академии. Хозяин - уже старик, за семьдесят, но довольно еще живой, - встал из-за стола и прошел им навстречу, пожал руку каждому гостю, называя по имени и отчеству. Когда дошел черед до молодого человека, спросил, внимательно вглядываясь своими серыми, будто выцветшими, глазами: - Павел Николаевич? - после ответного: - Да, Станислав Васильевич, - чуть пожал сухой рукой и пригласил пройти к столу.
Подождав, когда все рассядутся, сам сел во главе и неспешно приступил к недолгой речи:
- Товарищи, две недели назад Правительство приняло постановление о создании Научного центра информационных технологий и системного анализа. Возглавляемые вами институты войдут в него структурными подразделениями. Головным будет институт с тем же названием, его формирование и дальнейшее руководство поручено присутствующему здесь Коноплеву Павлу Николаевичу, он же назначается Генеральным директором центра. Познакомьтесь, товарищи, со своим прямым руководителем - Павел Николаевич доктор физико-математических наук, член-корреспондент Академии, ему двадцать четыре года, женат.
Услышанная новость поразила всех приглашенных к начальству, правда, каждого по своей причине. Для Павла неожиданным стало его назначение руководителем целого центра, а не одного института, как оговаривали раньше. По-видимому, кому-то из светлых голов в правительстве пришла здравая мысль не создавать еще одно научное заведение в добавок к уже существующим подобного профиля, а собрать их в единый конгломерат, во главе же поставить удачливого предпринимателя, к тому еще ученого. Понимал справедливость такого решения, но оно его самого не очень обрадовало. Планировал заняться интересными ему изысканиями и проектами, уже прикинул, какими именно, собирался подобрать толковых помощников, как в прежней компании, возможно, забрать часть из них. И тогда бы можно было рассчитывать на гораздо больший успех, чем в прошлые годы, да еще с поддержкой государства.
А сейчас придется руководить многотысячным сообществом индивидов с их амбициями и запросами, зачастую несопоставимыми с реальным вкладом, если говорить прямо - ничтожным. Ему уже приходилось сталкиваться по нуждам бизнеса с подобными учреждениями, талантливых сотрудников в них было с гулькин нос. Без какого-либо ущерба выгнал бы старых маразматиков, бездарей и лодырей с учеными степенями, составлявших добрых две трети в этих НИИ. Теперь вольно-невольно придется лезть в это болото, заняться неблагодарным делом, да еще нажить себе недругов, тратить на них время и нервы! А уж о работе над собственными проектами можно позабыть, остается поручить тем, кому можно хоть мало-мальски доверять, не бояться, что они просто не справятся и не завалят.
Остальных мужей, сидевших за внушительным столом академика-секретаря, беспокоили другие мысли и чувства - после понятного шока от новости, что этот юноша теперь начальник над ними, пришло понимание угрозы или каких-то ненужных волнений для прежней жизни. Жили себе спокойно, проводили очень важные исследования за государственный счет, пусть они оказывались никому не нужными и ложились на полку. А что сейчас ждать от этого вундеркинда - одному богу известно, но вряд ли хорошее. Конечно, слышали о нем - блестящей защите диссертации, ставшей докторской, удивительных успехах возглавляемой им компании в Интернет-технологиях, получивших мировое признание и даже Государственную премию. Всей своей пятой точкой директора НИИ, причастные к новому Центру, чувствовали - стулья под ними зашатались, придется серьезно побороться, чтобы удержаться на них!
После того, как директора НИИ ушли, Павел завел жесткий разговор с академиком:
- Станислав Васильевич, если правильно понимаю, Центр создается из-за особой государственной важности?
- Да, верно, в Постановлении это прямо указано, - с каким-то недоумением ответил Емельянов, - только не понимаю, к чему ваш вопрос, Павел Николаевич?
- Сейчас поясню, Станислав Васильевич. Если центр имеет государственное значение, то должен подчиняться высшей государственной власти, а не Академии. Иначе говоря, мне нужен карт-бланш правительства на уровне, как минимум, вице-премьера по науке. Большая вероятность, что для выполнения поставленной задачи мне придется принимать самые решительные меры, а кому-то в Президиуме они не понравятся - слишком много недовольных в научных кругах окажется.
- Так, молодой человек, что-то вы возомнили о себе - Академии вам мало, подавай правительство! Вполне можем обойтись без ваших услуг. Заявление об увольнении отдадите секретарю в приемной. Не смею вас больше задерживать, - академик даже побагровел от возмущения, демонстративно отвернулся.
Через неделю, которую Павел провел в домашних хлопотах, в ворота позвонили, когда же он вышел за калитку, то мужчина, стоявший здесь, спросил у него:
- Вы Коноплев Павел Николаевич? - после подтверждения, кроме слов, еще паспортом, тот передал под роспись опечатанный пакет.
В нем оказалось письмо на правительственном бланке с приглашением на прием к первому заместителю Председателя Немцову с указанием дня и часа. Разумеется, Павел прибыл в указанное время в Дом Правительства на Краснопресненской набережной, когда-то прозванный Белым и ставший известным на весь мир после штурма Верховного Совета в 1993 году. Перед входом осмотрел еще здание, ища следы прошлых событий, но не нашел под свежей белой краской. В сопровождении дежурного сотрудника поднялся на лифте на пятый этаж, подождал недолго, пока секретарь разрешил войти.
- Здравствуйте, Павел Николаевич, проходите к столу - пригласил вставшего у порога гостя молодой еще мужчина, чье лицо часто показывали в газетах и на экранах телевизоров.
Немцов начал разговор без обиняков:
- Что за история произошла с вами в Академии? Центр нам очень важен и начинать дело с конфликта непозволительно!
Судя по обвиняющему тону зампреда, чины Академии уже настроили его против Павла, выставили каким-то склочником. Собственно, он сам не напрашивался на предложенную ему работу, но коль ситуация дошла до разборок, то оставлять нападки без должного ответа не хотел. Сдерживая невольное раздражение, рассказал о случившемся:
- Борис Ефимович, у меня вышло недоразумение с академиком-секретарем Емельяновым. Предложил вывести Центр из-под подчинения Академии и передать непосредственно Правительству. Объяснил ему доводы, он же посчитал их оскорбительными для научного ведомства. Если позволите, приведу их вам.
Немцов посмотрел внимательно на совсем еще юного ученого, не побоявшегося выступить против одного из руководителей Академий, после молча кивнул.
- Мне доводилось работать с научными учреждениями и со всей ответственностью могу заявить - в нынешнем составе они не способны решать настолько серьезные задачи. Вполне очевидно, что придется провести профессиональный отбор сотрудников и оставить только тех, от кого можно ожидать нужного результата. Могу привести пример со своей бывшей компанией 'Компьютерный мир' - мы отобрали группу самых талантливых ребят по особым методикам, после с ними сумели добиться реализации довольно сложных проектов в области обработки и передачи информации. Аналогичную процедуру считаю нужным провести среди всех научных сотрудников институтов, входящих в Центр, от тех, кто нам не подойдет, придется избавляться. Вполне ожидаемо, что недовольных окажется слишком много и они могут повлиять на научное руководство. Зависеть же от прихотей членов Президиума мы не можем, иначе просто загубим нужное дело.
Задумчивое лицо первого зама показывало его настрой действительно понять ситуации, а не оставаться на поводу уважаемых академиков. Через минуту высказал результат своих размышлений:
- Резон в ваших словах, причем немалый, есть. Но и идти без крайней нужды на обострение с нужными стране людьми не следует. Все же можно понять консервативность ученых, особенно старшего поколения, не все сразу могут принять новые веяния. Прошу вас это учесть, в будущем все таки стараться ладить с ними. Ваше предложение мы обдумаем, в самом скором времени сообщим. Ваш Центр нам нужен позарез, в следующем году собираемся приступить к информатизации страны, вы же ее главная мозговая сила, без нее будем тыкаться вслепую, бесполезно выбросим огромные деньги и, главное, отстанем от всего мира. Хотя ваша компания показала, что у нас есть потенциал, только надо правильно им распорядиться.
Простились довольно тепло, тень прежнего недоразумения растаяла бесследно, Немцов даже приобнял за плечи на секунду. Слово он сдержал, уже через три дня тот же курьер доставил распоряжение о подчинении Центра Правительству в непосредственное ведение первого зама. Руководству Академии предписывалось оказывать максимальное содействие всеми ресурсами, в том числе кадровыми. Фактически Павлу давалось право привлекать нужных ему ученых из любого института по своему усмотрению, пользоваться экспериментальной и производственной базой, распоряжаться финансами, материалами и прочими средствами. Собственно, получил карт-бланш с большими возможностями, чем предполагал вначале. В последующем не раз встречался с Немцовым до его ухода из Правительства, тот неизменно поддерживал проекты Центра, помогал в их реализации всем, что было в его власти.
![Павел Коноплев []](/img/l/li_w_b/09/aspirantpawelkonoplew.jpg)
![Психиатрическая больница имени Алексеева (бывшая Кащенко) []](/img/l/li_w_b/09/psihiatricheskajabolxnicaimenialekseewabywshajakashenko.jpg)
![Семья Паши Коноплева []](/img/l/li_w_b/09/semxjapashikonoplewa.jpg)
![Шахматный турнир в больнице []](/img/l/li_w_b/09/shahmatnyjturnirwbolxnice.jpg)
![Павел Коноплев с компьютером БК []](/img/l/li_w_b/09/pawelkonoplewskompxjuterombk.jpg)
![Москва в начале 90-х []](/img/l/li_w_b/09/moskwawnachale90-h-1.jpg)
![Штурм Белого дома []](/img/l/li_w_b/09/shturmbelogodoma.jpg)
![Разгон демонстрантов в 93-м []](/img/l/li_w_b/09/razgondemonstrantoww93-m.jpg)
![Защита диссертации в МГУ []](/img/l/li_w_b/09/zashitadissertaciiwmgu.jpg)