Делиани Лиана : другие произведения.

Черная вдова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История сочинена давно, но так до конца и не записана.
  Франция, Париж
  2009 год
  Он уже наметил себе жертву. Со спины ее можно было бы принять за молодую, если бы не седые волосы, уложенные в улитку на затылке, лицо же говорило, о том, что ей уже за шестьдесят. Возраст, туфли на каблуках, приличные шмотки темных тонов, а главное, сумочка от Шанель и отсутствие сопровождающих делали ее подходящим объектом. У сумочки были широкие ручки, и тетка несла ее на сгибе локтя, поэтому он с ходу, настигнув ее сзади, просунул в ручки сумки руку и, дернув, помчался вперед.
  Но в этот раз привычный номер почему-то не прошел. Он и сам не понял, как уткнулся носом в тротуарную плитку. А потом чья-то рука пребольно ухватила его за ухо и потянула вверх.
  - Зелен ты еще, сумочки с меня счищать.
  - Простите, мадам, - жалобно пискнул он, входя в образ несчастного уличного "гавроша". - Простите, больше такого не повториться.
  - Да уж поверь мне, - усмехнулась тетка, продолжая безжалостно выкручивать ухо. - Что-то раньше я тебя тут не видела. Новенький? - карие глаза, взглядом, не сулившим хорошего, изучали его лицо.
  - Да, мадам, - только и пискнул он, становясь на цыпочки от острой боли, которую причиняли пальцы, по-прежнему тянувшие ухо вверх.
  - Ладно, сейчас мне некогда. Придешь к 5-тичасовому чаю, вот тогда и побеседуем, - тетка неожиданно выпустила его ухо и, как ни в чем не бывало, зашагала дальше.
  Даже ему, десятилетнему юнцу, было ясно, глядя ей в след, что эта мадам еще очень стройная и красивая для своего возраста. И что шутки с ней плохи.
  Прижимая рукой опухшее покрасневшее ухо, он побрел к спрятавшемуся за углом своему напарнику Тьери, который, судя по роже, был не прочь над ним прикольнуться.
  - Ну, ты и идиот. Хорошо еще она тебя отпустила.
  - Ага, отпустила. Сказала, чтоб я пришел к ней.
  - Да ну? - у Тьери глаза полезли на лоб от испуга и удивления.
  - Ты ее знаешь? Кто она, черт ее дери?
  - Ты, что, совсем дурак, что ли? - Тьери еще больше выпучил глаза. - Это же Черная Вдова Каррамбос.
  - Вот это я влип, - удрученно отвисла челюсть юного злоумышленника.
  
  * * *
  США, Нью Йорк
  1977 год
  - Дорогая, ты точно уверенна, что этого хочешь? - спросил Джон Николсон свою жену, остановившись у самой двери гостиничного номера.
  Та вымученно улыбнулась, хмуря брови.
  - Я не хочу, чтобы сомнения и сожаления терзали меня всю оставшуюся жизнь. Поэтому давай сделаем это, Джон.
  - Мери Энн, что бы ты сейчас не узнала, помни - я люблю тебя, и мы пройдем через это вместе.
  Жена взяла его за руку, они переглянулись, и Джон постучал в дверь.
  - Войдите, - раздался голос из-за двери, и супруги Николсон переступили порог.
  - Добрый день. Садитесь, пожалуйста. Придется немного подождать, мой клиент еще едет из аэропорта. Что поделаешь, Нью-Йорк, пробки. Может, что-нибудь выпьете? - предложил хозяин номера.
  - Нет, спасибо, - хором ответили супруги, усаживаясь на диван.
  Несколько минут прошли в молчании.
  Затем в дверь постучали, и все три человека, находившиеся в комнате, встрепенулись.
  - А вот и мистер Флинстоун, - сказал владелец номера, приветствуя вновь прибывшего.
  Вошедший оказался белым мужчиной невысокого роста и худощавого телосложения. Он поздоровался со всеми, не сводя глаз с женщины.
  - Мери Энн Николсон? - спросил он.
  - Да, - ответила она, не менее пристально разглядывая его.
  - Vous souvenez de moi, Madame?
  - Нет, но я поняла, о чем вы спросили.
  - Не сомневаюсь. Это ваш родной язык.
  - Я не поверю вам на слово. Мне нужны доказательства.
  - Хорошо, - мужчина сел в кресло напротив, по-прежнему внимательно глядя на Мери Энн. - Простите за нескромный вопрос, сколько вам лет?
  - Я точно не знаю. Около тридцати, наверное.
  - Тридцать три, если быть точным. Простите. Я задам вопрос иначе. Как давно вы себя помните?
  - Пять лет. Пять лет назад мы познакомились с Джоном в Руанде.
  - А до этого?
  - До этого я жила в племени. В Судане шла гражданская война, были серьезные беспорядки, видимо, я пострадала во время одного из них. Племя подобрало меня и помогло добраться до лагеря беженцев в Руанде. Джон работал там, он меня выходил. А потом мы поженились.
  Мистер Флинстоун перевел взгляд на Джона.
  - В той ситуации невозможно было найти кого-нибудь из ее родственников. Ни телевидения, ни даже связи, лишь элементарное "сарафанное радио". Я пытался, но за те три года, что мы с Мери Энн прожили в Руанде, так никто и не объявился. Вполне возможно все погибли, учитывая число жертв того конфликта. Во всяком случае, нам это показалось наиболее вероятным объяснением, - пояснил Джон.
  - Почему вы решили, что она местная?
  - Мистер Флинстоун, я - негритянка. Вам не кажется, что это достаточно очевидная причина?
  - В вас четверть африканской крови. Это видно невооруженным глазом. Кожа светлее, чем у чистокровных африканцев.
  - Вы были в Африке, мистер Флинстоун? Думаете, там мало мулатов? - резко ответила женщина.
  - Я был в Африке. Не раз, - мягко ответил Флинстоун. - Я лишь спросил, почему вы не расширили поиск.
  - Нам не пришло это в голову. Мне не пришло, - ответил Джон. - Мери Энн тогда была как младенец. Заново училась говорить, ходить и многое другое.
  Флинстоун внимательно посмотрел на обоих супругов, потом сложил ладони вместе и на несколько секунд прижал их к губам, прежде чем заговорить.
  - Моя жена пропала к югу от Хартума за пару месяцев до того, как местное племя принесло вас в госпиталь. Она была координатором международной гуманитарной миссии. Скорее всего, их вертолет сбила одна из воюющих сторон. Обломки нашли в джунглях полгода спустя. Тел не было - взрыв, хищники, разложение - вы сами понимаете, как это бывает в тропиках.
  - Нам очень жаль, - сочувственно сказал Джон.
  Мери Энн застыла, напряженная как струна.
  - Семья провела поминальную службу после того, как обнаружили вертолет, - продолжал Флинстоун. - Прошло четыре с половиной года, и вот, две недели назад, мне позвонил бывший коллега моей жены, Гарри Мюррей, и сказал, что видел ее в Нью-Йорке. Я воспользовался услугами частного детектива, - Флинстоун кивнул в сторону хозяина номера, - и нашел вас.
  - Почему вы считаете, что я и она - одно и то же лицо?
  - Потому, что у вас одно и то же лицо.
  - Я не помню вас, - с искренним огорчением сказала Мери Энн. И еще раз внимательно окинув взглядом Флинстоуна, добавила: - И вы даже не в моем вкусе.
  Флинстоун улыбнулся:
  - Ваше чувство юмора похоже на нее даже больше, чем внешность.
  Он вынул из внутреннего кармана пиджака несколько фотографий.
  Мери Энн и Джон с любопытством подались вперед.
  На первой, черно-белой фотографии две девочки в школьной форме, взявшись за руки, улыбались в объектив. Одна из них была очень похожа на Мери Энн. На второй улыбающаяся Мери Энн держала на руках крупного, упитанного младенца. На третьей Мери Энн и Флинстоун сидели рядом в окружении трех кудрявых девчушек с абсолютно одинаковыми ангельскими личиками.
  - Твои дети. Летиция, Лукреция, Лоэлия, - перечислил Флинстоун, поочередно указывая на каждую из девочек. И придвинув фото с младенцем, закончил: - Марио.
  Мери Энн подняла на Джона глаза, полные слез.
  - Джон, дорогой, уведи меня отсюда. Мистер Флинстоун, простите, я не могу сейчас продолжать. Мне нужно прийти в себя.
  
  - Можно к тебе? - спросил Джон, осторожно приоткрывая дверь в спальню, где Мери Энн лежала уже несколько часов с задернутыми шторами.
  - Входи, - ответила она, садясь на постели.
  - Как ты, дорогая? - Джон подошел и сел рядом.
  - Не знаю, - покачала головой Мери Энн. - Я не знаю, Джон. У меня просто не укладывается в голове все это.
  - Ты ему не веришь? Но какой смысл лгать о таких вещах? Мне кажется, он говорит правду.
  - Я не об этом, Джон. Просто, когда я думала о своей семье, я представляла родителей, может быть, сестер, братьев. Но не это. Этого я не просила. У меня есть ты, у нас есть Денни, я люблю вас двоих, и мне не нужно ничего другого. Понимаешь?
  - Понимаю, милая. Я тоже даже предположить не мог что-нибудь подобное, - Джон обнял жену.
  - Француженка! - невесело рассмеялась Мери Энн. - Господи, да я понятия не имею о Франции. А этот мужчина? Как я могла выйти за него замуж? Я смотрю на него, и я не понимаю, Джон. Но знаешь, что самое ужасное? Не то, что я ничего не помню, нет. То, что я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую не только по отношению к этому человеку, но и к детям, Джон. Если это мои дети, сердце, наверное, должно как-то отреагировать, должно было бы подсказать мне.
  - Милая, ты слишком торопишь события. Ты видела их лишь один раз, и то на фотографии. К тому же у тебя сейчас шок. Но мы с этим справимся. Будет у нас один ребенок или пятеро, не так уж важно, - Джон поцеловал жену, ободряя. И улыбнувшись, пошутил: - Хотя, конечно, четверо детей... Дорогая, наверное, ты была ревностной католичкой.
  - Джон...- женщина отстранилась от мужа, чтобы посмотреть ему в глаза и поделиться новой мыслью, пришедшей в голову.
  - Да, Мери Энн?
  - Господи, это ведь даже не мое настоящее имя!
  
  
  * * *
  Франция, один из Бретонских островов
  1952 год
  - Жанна-Валентина! - звала Тесс де Сен-Этьери свою дочь. - Жанна-Валентина!
  Жанна-Валентина, сидевшая на дереве почти у нее над головой, не торопилась отзываться - утром она подслушала разговор между родителями и прекрасно знала, что ее ждет. А ждала ее отправка в очередную школу на континенте.
  - Жанна-Валентина!
  Не то, чтобы она не хотела учиться, напротив, она была любопытна от природы и активно познавала окружающий мир - по мнению многих соседей, даже чересчур активно. Не устраивала ее лишь одна, но важная деталь - школы, которые выбирала для нее мать, неизменно находились у черта на рогах.
  - Куда запропастилась эта девчонка! Жанна-Валентина!
  Испытывать терпение Тесс дольше становилось опасно, поэтому Жанна-Валентина легко спустилась вниз и, выждав, пока мать отойдет подальше, подбежала к ней, делая вид, что запыхалась.
  - Я здесь, мам. Ты меня звала?
  - Ну, наконец-то! Идем, нам с отцом нужно с тобой поговорить.
  
  В свои тридцать Тесс де Сен-Этьери была волевой, энергичной, крепко сложенной женщиной с диковатым, своеобразным шармом. Ни для кого в округе не было секретом, что это она заправляет всем в поместье, держа под каблуком мужскую половину семьи - мужа и брата. Будучи не только прекрасной хозяйкой, но и заботливой матерью, Тесс страстно хотела дать детям хорошее образование. Но осуществлению этой ее мечты мешали два обстоятельства. Первое заключалось в том, что на острове с населением в несколько десятков человек не было других школ, кроме приходской, а второе - в том, что, как говорится, нашла коса на камень. Камнем оказалась восьмилетняя Жанна-Валентина. С каким трудом удалось устроить ее в престижную школу в Париже - и вот, пожалуйста - она вылетела оттуда уже через полгода. Следующая школа была чуть менее престижной, но и Жанна-Валентина задержалась в ней на куда более короткий срок - через два с половиной месяца директриса известила мадам де Сен-Этьери о том, что Жанна-Валентина покидает ее стены. После этого Тесс навела справки в еще нескольких достойных учебных заведениях, а получив отказ, решилась на крайнюю меру - обратилась к родственникам мужа, богатым американским промышленникам. Так, используя родственные связи, она подыскала для дочери новую возможность - престижную смешанную школу в Англии.
  - И учти, это твой последний шанс получить приличное образование, - сказала Тесс, подводя итоги семейного собрания. - Если тебя выкинут и из этой школы, домой можешь не возвращаться - убью.
  Спорить с Тесс в таком настроении было все равно, что плевать против ветра - а что это такое Жанна-Валентина знала не понаслышке, проведя опыт в особо ветреную погоду - поэтому она коротко кивнула, отвесила родителям полушутовской книксен в дверях и убежала в детскую.
  
  В детской на кровати уже вовсю рыдала 5-летняя Мишель.
  - Опять они отправляют тебя одну! Когда уже, наконец, мне исполнится эти чертовы семь лет! - Мишель в гневе колотила подушку.
  - Ничего. Не сложнее пареной репы, - заявила Жанна-Валентина, легко запрыгивая на кровать. - Вот увидишь, вылечу оттуда уже через месяц.
  - Мама тебя убьет. Она так сказала. Точно, - Мишель оторвала голову от подушки и уставилась на сестру огромными черными глазами.
  - Подумаешь, - храбро пожала плечами Жанна-Валентина. - Поорет неделю и успокоится. Эта школа - последняя. Больше меня точно никуда не возьмут, - не смотря на показную браваду, сама Жанна-Валентина была не так уверенна в своей правоте, как хотела бы.
  - Да?! - доверчиво переспросила Мишель, обнимая сестру тонкими смуглыми руками. - Вот было бы хорошо. Месяц я потерплю. Месяц - это совсем не долго, да?
  - Еще как долго со скучными училками и зубрилками, - засмеялась Жанна-Валентина, обнимая младшую сестру.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  Помпезный дом в псевдоклассическом стиле с колоннами и позолоченным сфинксом из черного мрамора, служивший резиденцией семьи Каррамбос, внушал ему ужас одним своим видом. Пара мающихся от безделья телохранителей, узнав, что он пришел к Черной Вдове, лениво обыскала его и дала напутственного пинка, сопроводив до крыльца.
  Судорожно сглотнув, мальчишка постучал в дверь. Ему открыла темнокожая девчонка примерно его лет с хмуро-деловым видом.
  - Что надо?
  - Я к мадам Каррамбос, она меня вызывала.
  Девчонка скользнула по нему равнодушным взглядом, отступила от двери, давая ему войти, и уронила:
  - А, к бабке. Она на кухне.
  Он вошел, озираясь. Достопримечательностями огромного холла были хрустальная с позолотой гигантских размеров люстра, широкая, с позолотой лестница и на стене в центре - портрет Грозного Черного Великолепного Крыса Каррамбоса в полный рост. В позолоченной раме. Он захлопнул рот и, спохватившись, спросил у девчонки:
  - А кухня где?
  Та вздохнула в ответ, одарив его презрительной гримасой.
  - Иди за мной, придурок.
  На кухне Черная Вдова в сопровождении еще трех девчонок-погодок занималась выпечкой кексов к пятичасовому чаю.
  - О, вот и первый гость, - улыбнулась она. - Внучки, пора расставлять приборы.
  Пока девчонки деловито и проворно накрывали на стол, их бабушка развязала фартук и, оправляя платье, сказала:
  - Ну, что стоишь? Садись. Как тебя зовут, "гаврош"?
  Кажется, у мадам хорошее настроение, пронеслось у него в голове, пока он отвечал:
  - Наэл.
  - Так ты не француз?
  - Я из Ирландии.
  Женщина довольно рассмеялась:
  - А у меня острый глаз. Как же ты оказался в Париже?
  - Отец здесь работает.
  - Чем он занимается?
  Мальчик смутился.
  - В основном все время пьет... А вообще он частный детектив.
  - Понятно, - кивнула Черная Вдова. Глобализация затронула все сферы жизни, в том числе криминальную. - А мать?
  - Матери нет.
  - Что значит "нет"?
  - Просто нет и все.
  Разговор оборвался, потому что на кухню вошли новые лица. Полная молодая белая женщина с черным младенцем на руках и еще один ребенок лет пяти. Краем глаза мальчик успел заметить, что, несмотря на занятость, все четыре девчонки внимательно слушали, о чем он говорил с их бабкой.
  - Иди ко мне, мой дорогой Нектогу! Обними бабушку, - Черная Вдова склонилась и подняла на руки старшего ребенка. Тот удобно устроился, обхватив руками ее шею.
  Из холла донесся шум и на кухне появился высокий, плотный и на редкость страшный чернокожий мужчина. Наэл смотрел на него во все глаза. Вот он, Сука "Внучоночек" Каррамбос, легенда криминального мира. Внук Грозного Крысы Каррамбоса, тот самый, который во время бунта вырвал в тюрьме унитаз голыми руками, поднял над головой и зашвырнул в охрану. Его грозность и сила чувствовались во всем - в тяжелом взгляде глаз с ослепительно белыми белками, в повороте бычьей шеи и бритой головы, в накачанных мускулах рук.
  - Внучоночек, возьмешь его под свою опеку, - сказала Грозная Бабка.
  Сука скользнул взглядом по мальчишке и спросил:
  - На кой он мне, ба?
  - Мало вокруг тебя бездельников? Найдешь и ему какое-нибудь занятие.
  Внучоночек ничего не ответил, но в эту минуту Наэл понял, что главная в их семье - Бабка, и Грозный Внучоночек сделает так, как она скажет.
  Сука пару минут, молча, ел кекс, а потом, не переставая жевать, спросил:
  - Как зовут?
  - Н-наэл, - заикаясь от волнения ответил парнишка.
  - Имя как у лоха, - не переставая жевать, монотонно ответил Внученочек. - Будешь у нас... - его взгляд упал на стоявшую перед ним вазу с фруктами. - Апельсинчиком. Да, точно. Ха-ха!
  Внучоночек громко разоржался. Девчонки прыснули. У свежеокрещенного Апельсинчика покраснели уши. Ситуацию спасло появление на кухне еще одной дамы.
  Мадам была белая, а сказать что-либо более определенное о ней было сложно. Возраст неопределенный, черты лица после многочисленных пластических операций - тоже. Зато пышные формы спереди и сзади радовали глаз, своими размерами наводя на мысль о том, что и здесь природу подкорректировал опытный хирург. Разодетая по последней моде, яркая как оперение тропических птиц, мадам бурно расцеловала всех особ женского пола, находившихся в зоне досягаемости, и потребовала чаю.
  Внучоночек встал из-за стола и вышел вместе с женщиной с ребенком, обняв ее за талию. Пятилетний Нектогу продолжал сидеть за своей порцией кекса. Четверо грозных внучек сновали по кухне с недовольными лицами. Одна из них налила гостье чай.
  - Подруга, ты не представляешь, какого великолепного хирурга я нашла. Говорят, он потрясающе делает подтяжку! Запись к нему на полгода вперед. А какой он душка!
  - Да уж, - пробормотала себе под нос одна из девчонок.
  - Он просто прелесть. Я уже записалась к нему, но - увы - ждать придется уйму времени. Но! - палец с длинным, окрашенным в ярко-розовый цвет ногтем взвился вверх. - Я выяснила, что у нас есть пара общих знакомых, так что теперь моя задача - пересечься с ним как можно скорее. А для этого я должна быть в форме, сама понимаешь. Нужно обновить гардероб, подкраситься и все такое... я даже подумываю радикально сменить имидж, - продолжала трещать гостья.
  Грозные внучки переглянулись и закатили глаза к небу.
  - Алисия, сколько ему лет? - спросила Грозная Бабка.
  - Господи, какая разница! Ну да, он чуть моложе меня.
  - Насколько моложе?
  - Совсем на чуть-чуть. Ему лет 45 наверное.
  Грозные внучки прыснули:
  - Ну, разница всего каких-то тридцать лет!
  - Эти противные девчонки просто несносны! Идите отсюда, не мешайте мне с вашей бабушкой секретничать. Что за наглость! И вообще, разница не тридцать лет, а пятнадцать, вам понятно? - последнюю фразу гостья крикнула вслед девчонкам, стайкой вылетевшим в холл.
  - О, конечно, - донеслось оттуда в ответ.
  - Совершенно несносные! - возмутилась Алисия. И остановившись взглядом на Наэле, смущенно пробиравшемся к двери, спросила: - А это еще кто?
  - Ах, это... Подобрала на улице, он там очищал карманы и сумочки. Как тебе?
  Гостья внимательно окинула мальчишку взглядом с головы до ног, потом повернулась к подруге:
  - Но он же вылитый...
  - Да, - задумчиво кивнула та. - Это меня и зацепило.
  
  * * *
  США, Нью Йорк
  1977 год
  Для завтрака было уже поздно, для ланча - еще рано, поэтому в ресторане отеля почти никого не было.
  - Доброе утро! - Флинстоун встал из-за столика, приветствуя Мери Энн.
  - Доброе утро, - ответила Мери Энн, садясь на отодвинутый им стул.
  Она подождала, пока он снова сядет.
  - Что вы хотели бы заказать? - спросил подошедший официант.
  - Кофе, пожалуйста, - сказала Мери Энн.
  - Зеленый чай без сахара, - ответил Флинстоун.
  Когда официант ушел, Мери Энн начала:
  - Мистер Флинстоун, я ничего не помню, многого не понимаю, поэтому я прошу вас согласиться с тем, что сегодня я буду задавать вопросы, а вы - отвечать на них. Так мне будет легче.
  - Хорошо.
  - Как меня зовут?
  - Жанна-Валентина Флинстоун. В девичестве де Сен-Этьери.
  - Дети... Сколько им сейчас?
  - Тройняшкам тринадцать, Марио - десять с половиной.
  - Где они?
  - В данный момент с бабушкой и дедушкой, во Франции.
  - Моими родителями?
  - Да.
  Мери Энн улыбнулась с облегчением.
  - А братья или сестры у меня есть?
  - Сестра. Мишель. Она сейчас на Ближнем Востоке.
  - Что она там делает? - встревожилась Мери Энн.
  - Она переводчик. Работает в археологической экспедиции.
  - Вы сказали им... обо мне?
  Флинстоун покачал головой.
  - Я ничего им не говорил. Не было смысла.
  - Да, вы правы.
  К ним подошел официант с подносом. Пока он расставлял чашки на столике, оба молчали.
  - А где были вы, когда это случилось? - возобновила допрос Мери Энн.
  - В Кейптауне. В британском посольстве. Я - дипломат.
  - Знаете, в этой истории есть момент, который я не могу понять. Как ваша жена оказалась там? Зачем матери четверых детей летать над зоной вооруженного конфликта? Почему вы не удержали ее?
  Взгляд голубых глаз, увеличенных стеклами очков, говорил, что от него не ускользнула замена "я" на третье лицо.
  - Я никогда не стремился удержать ее. Ни рядом с собой, ни от каких-то поступков. В тот момент она решила, что ей это нужно, - ответил Флинстоун.
  - Значит, все было не так уж безоблачно?
  - Да, безоблачно не было, - согласился он.
  - Почему вы прилетели в Нью-Йорк? Это чувство вины? Угрызения совести?
  - Любопытство.
  - Любопытство? - Мери Энн подняла одну бровь.
  - Вы пришли сюда из любопытства, не правда ли?
  - Отчасти, - задумчиво ответила Мери Энн.
  - И вы боитесь, потому что вам кажется, что я собираюсь предъявить какие-то права. Но я не собираюсь этого делать против вашей воли.
  - Вы не ответили на мой вопрос. Тогда почему вы здесь?
  - Главным образом из-за детей. Ты нужна им.
  Мери Энн посмотрела в глаза собеседнику.
  - Мистер Флинстоун, вы отдаете себе отчет в том, что я - не ваша жена? При всем внешнем сходстве, мы с ней - две совершенно разные личности. Общее у нас только тело. У меня нет ни ее воспоминаний, ни ее чувств. Вы понимаете это?
  - Понимаю. Я не стал бы так говорить, если бы не считал, что это необходимо. Ты, правда, нужна им. Ты - единственная, кому еще под силу что-то изменить. Во всяком случае, я на это надеюсь.
  - Что вы имеете в виду?
  - У тройняшек сейчас переходный возраст. Проблем могло бы быть меньше, если бы их отец не считал беспрекословное подчинение основой основ. Марио вроде бы с ним ладит, но у него свои тараканы в голове...
  - Подождите, вы хотите сказать, что это не ваши дети? - потрясенно спросила Мери Энн.
  - Это твои дети от первого брака. У нас не было общих детей.
  
  * * *
  
  Великобритания, Итен
  1952 год
  - Стой! Дай я на тебя посмотрю, - выйдя из машины Тесс заставила дочь обернуться вокруг своей оси, придирчивым взглядом ища огрехи. - И пожалуйста, веди себя прилично, не дерись ни с кем, не вздумай бегать с мальчишками или лазать по деревьям. Понятно?
  Жанна-Валентина в ответ со вздохом кивнула.
  - Ни черта тебе не понятно, по глазам вижу.
  - Кажется, недавно в машине ты говорила, что в приличном обществе так не выражаются, - сьерничала Жанна, не поднимая головы.
  - Жанна-Валентина, посмотри мне в глаза. Я не собираюсь с тобой сюсюкать. Мы с отцом предприняли много усилий, чтобы устроить тебя сюда. И я просила предупредить меня лично о первой же твоей выходке. Я прилечу и буду ходить с тобой на занятия, если понадобится. Представь себе это? Представила? Вижу, что да. Так что не доводи до такого. А теперь, вперед марш!
  Тесс крепко сжала руку дочери и уверенным шагом на высоких каблуках двинулась к заветным дверям.
  
  Предчувствия не подвели. Эта школа была такая же противная, как и предыдущие. Приторно-вежливые сотрудники, нудные училки в очках, выдрессированные до пришибленности детки из хороших семей. Все до единого белобрысые или рыжие: семь девочек и шестеро мальчишек. И все до одного уставились на нее во все глаза. Жанна-Валентина с нахальным видом встретила их ошарашенные взгляды. Ей-то не привыкать. Она с самого детства знала, что квартеронка и гордилась этим. Дед всегда говорил, что мулаты - самые красивые и смышленые люди, а уж он-то знал, что к чему, старый морской волк Жорж де Сен-Этьери.
  Пока училка представляла ее, Жанна-Валентина рассматривала глазевших на нее детей. Ничего интересного. Скучные физиономии. Девчонка-отличница, да к тому же наверняка ябеда - недаром сидит на первой парте. Зубрилка с косыми глазами - ну, с этим все ясно - окосел при списывании. Так, этот здоровенный лохматый рыжик - Жанна-Валентина сощурила глаза - вот он, потенциальный противник. Наверняка считает себя авторитетом. Сразу за ним два белобрысых придурка - с этими тоже все понятно - мелкие шестерки, свита короля. Девчонки, сидящие рядышком в одинаковых заколочках - этих можно не трогать, они сами будут ее бояться.
  Вторая и третья парта во втором ряду напротив зубрилки - ага, вот и противоборствующая партия - брат с сестрой, явные отличники, и явно не в ладах с первым рядом. Две девчонки и мальчишка за ними - свита. Жанна-Валентина потеряла интерес к однокашникам.
  - Дамы и господа, поприветствуем Жанну-Валентину. Вот ваше место. Садитесь, - закончила болтовню училка, мисс Монро.
  Собственно, свое место Жанна-Валентина вычислила сразу после того, как разобралась с местным населением. У этого места был существенный минус - первая парта. Ясное дело, Тесс постаралась.
  Впрочем, в живом мозгу Жанны-Валентины уже через пару уроков возникли сомнения. Пустая первая парта при двух отличниках, сидящих сзади (а они явно были привычны к своим местам и не проявляли недовольства) - очевидно, за ней кто-то сидел еще совсем недавно, раз никого до нее туда не успели пересадить. Эта мысль показалась ей интересной, но снисходить до того, чтобы спрашивать у одноклассников, она не стала.
  Все здесь ей жутко не нравилось, но, памятуя о прощальном разговоре с Тесс, она пока особенно не нарывалась. Разве что один раз съездила по коленке стулом рыжего авторитета по имени Томас и обрызгала чернилами отличника, сидевшего сзади. Оба раза были исполнены виртуозно, так что училке и в голову не пришло обвинить Жанну-Валентину в преднамеренности. А вот детишки просекли посыл и начали ее побаиваться.
  Самой Жанне-Валентине было скучно. И мучимая скукой она решила, что пора придумывать План. Суть Плана заключалась в том, чтобы вылететь из школы, но при этом не получить нагоняй от Тесс. План оказался чертовски сложной штукой. И теперь Жанна-Валентина могла просидеть неподвижно с отсутствующим взглядом больше одного урока. Дома такие ее достижения, несомненно, всех бы впечатлили, но здесь учительница, предупрежденная о буйном нраве новой ученицы, начала думать, что у девочки, вероятно, неустойчивая психика и неплохо было бы невзначай показать ее доктору.
  Сколько бы вариантов Плана не придумывала Жанна-Валентина, все не годились. Тесс не поверит, она нутром учует подвох. Шла третья неделя учебы, идеи все еще не было, а Жанна-Валентина твердо решила сдержать обещание, данное Мишель, и к тому же обновить свои личный рекорд по срокам вылета из школы.
  Она раздраженно хлопнула учебниками по парте и, вдруг обнаружила, что ее место занято. Какое-то невообразимо мелкое, лопоухое, очкастое чудо в веснушках сидело за ее партой.
  - Ну, ты, рыжий гномик, быстро двигай с моего места, - незлобиво припугнула Жанна-Валентина.
  - Сомневаюсь, чтобы ты приобрела эту парту в собственность, Белоснежка, - блеснув кроличьими передними зубами ответило существо.
  Такой наглости еще никто себе не позволял. Обозвать ее Белоснежкой! Горячая африканская кровь ее бабушки немедленно закипела.
  - Что ты сказал? Ну-ка, повтори, - угрожающе надвинулась на малявку Жанна-Валентина.
  - Пожалуйста, - ответил очкарик, снова показав два нелепо торчащих передних зуба. - Когда о чем-то просишь, нужно говорить "пожалуйста".
  - О, Грегори, я совсем упустила из виду, - вмешалась вошедшая училка. - пока ты болел, в класс пришла Жанна-Валентина. Думаю, как истинный джентльмен, ты уступишь ей место. А тебе мы поставим новую парту.
  Очкарику не замедлили принести парту и поставили ее перед партой Жанны-Валентины. Ты у меня еще получишь, думала она, с нетерпением ожидая перемены.
  Отмутузить эту мелочь в коридоре было ниже ее достоинства. Но спускать подобную наглость она тоже не собиралась.
  Пара минут урока показала, с кем ей предстоит иметь дело. Мальчишка был из породы вундеркиндов. Он едва заглядывал в задания и небрежно выдавал абсолютно правильные ответы. Все остальные отличники быстро стушевались, хмуро глядя в учебники. Естественно, в классе этого зазнайку не любят, отметила про себя Жанна-Валентина.
  Впрочем, удовольствия от собственного зазнайства он не получал. Ему было скучно, и он вертел головой во все стороны. Голубые глаза, смешно увеличенные стеклами очков, вызывающе подмигнули, встретившись взглядом с глазами Жанны-Валентины.
  Та, коварно улыбнувшись, приняла вызов. Гениальный План только что сложился в ее голове. Она отомстит коротышке и уедет отсюда, и у Тесс не будет ни малейшего повода к ней придраться. А пока, для разминки, она заставит вундеркинда поежиться. Впервые за все время пребывания в школе, Жанна-Валентина всерьез задумалась над заданием и дала ответ первой. Зазнайка поправил ее, но уже на втором задании у него не было такого шанса. Дальше весь урок они шли голова к голове, и удивленная учительница поняла, что явно недооценила потенциал новой ученицы.
  Но самое интересное должно было начаться на перемене. Вообще, Жанна-Валентина не любила ябедничать, но в данном случае это был не донос, а способ отомстить и выбраться отсюда. Поэтому после звонка, она подошла к учительнице и рассказала, что Грегори назвал ее Белоснежкой, издеваясь над цветом ее кожи. Она старалась выглядеть обиженной, и это ей удалось. Училка обещала разобраться и даже, утешая, обняла Жанну-Валентину за плечи. Но той было нужно совсем не это.
  Вечером, она позвонила домой и поговорила с отцом. Тесс не поверит, или примет ответные меры слишком быстро. А вот папа - другое дело. С ним ей всегда было намного легче находить общий язык, да и дурачить его тоже, если честно. Она разговаривала не очень веселым голосом, сказала, что скучает, а потом, как бы невзначай, проговорилась, что тут ее обижают. Естественно, папа спросил, в чем дело. То, что ее отец был белым, не означало, что он не примет близко к сердцу насмешки над его темнокожей дочерью. Но Ричард Райзингем был, к тому же, достаточно спокойным человеком, поэтому он посоветовал дочери не давать наглецам спуска и держать голову поднятой высоко. В свое время, женившись, он не только переехал жить из Америки в поместье жены, но и взял ее фамилию, демонстрируя полнейшее пренебрежение общественными предрассудками. Жанна гордилась обоими родителями, поэтому, когда на прощание она повторила, что очень скучает, в ее голосе не было ничего наигранного.
  
  На следующее утро до начала занятий, учительница, мисс Монро, пригласила Жанну Валентину в свой кабинет. Очкарик уже стоял там.
  - Грегори, я бы хотела, чтобы ты принес извинения Жанне-Валентине.
  - А она извинится, за то, что назвала меня гномиком?
  - Мы уже обсуждали это. Хватит препираться. Я жду.
  - Извините, пожалуйста, мисс, - сказал очкарик, глядя прямо в глаза Жанне-Валентине.
  Она уже успела понять, что, назвав ее Белоснежкой, он не имел в виду ничего оскорбительного, и знала, что он знает, что она это знает, но... c'est la vie! В данном случае цель оправдывала средства.
  - А теперь ты, Жанна-Валентина.
  - Что? - возмутилась она.
  Мисс Монро назидательно произнесла:
  - Я не хочу, чтобы ссоры и обиды между вами продолжились. Поэтому извинитесь оба и забудем этот инцидент.
  - Извини, - сказала Жанна-Валентина, тоже не опуская глаз. Не в ее привычках было не признавать удачный ход противника. Счет 1:1, но игра еще не закончилась.
  
  - Эй, Белоснежка! - услышала Жанна-Валентина, садясь за парту. Она в бешенстве посмотрела на место впереди себя, но Грегори, обернувшись, глазел не на нее. Она повернула голову, следуя за его взглядом, и увидела скалящего зубы Томаса.
  Так. Дело приобретало дурной оборот. Ее вчерашнюю жалобу училке расценили как слабость. Если она не даст сдачи, прозвище закрепится за ней всерьез. Но настроение у Жанны-Валентины было самое, что ни на есть бойцовское. Это даже лучше, что попался именно Томас, очкарика Грегори бить было бы как-то совестно. Она встала.
  - Придумать что-нибудь новое мозгов не хватило? У меня дома есть попугай, назову его Томми. В твою честь.
  - Черная! Ты черная, дура, - соригинальничал Томас. Его свита одобрительно расхихикалась.
  - Нет. Это ты - белый придурок, - спокойно ответила Жанна-Валентина и неожиданным метким движением запустила учебник по английской истории ему в голову.
  Томас взвыл и схватился за ушибленное место.
  Класс замер в ожидании дальнейшего развития событий.
  Раскрасневшийся от боли и обиды Томас бросился в атаку. Жанна-Валентина была готова к этому - учебник французского и толстая тетрадь с внеклассными заданиями лежали под рукой. Но между ними вдруг выросло мелкое очкастое препятствие. Разъяренный Томас, не притормаживая, снес его на пол и покатился следом сам.
  Пришедшая на урок мисс Монро застала самый разгар драки. Первым делом она оттащила от дерущихся Жанну-Валентину, лупившую Томаса по голове учебником при каждом удобном случае, потом подняла на ноги самого Томаса, и лишь потом увидела тело под ним.
  - Что за безобразие! О Господи! Быстро сбегайте, кто-нибудь за доктором. Какой кошмар!
  Учительница опустилась рядом на колени и осторожно принялась выбирать из волос и одежды лежащего на полу осколки разбившихся стекол от очков. Тишину в классе нарушал странный прерывистый хрип, вырывавшийся из груди Грегори.
  
  Жанна-Валентина смущенно переступила порог школьного врачебного отделения.
  - Не спишь? Мисс Монро просила почитать с тобой завтрашнее задание по литературе, - сказала она, с интересом разглядывая нанесенный очкарику урон.
  Сама она отделалась парой синяков, что, учитывая цвет ее кожи, было почти незаметно. Томас пострадал серьезнее, но есть ли сотрясение мозга, должны были показать ближайшие несколько дней. Что касается Грегори, то у него один глаз был забинтован, а вокруг второго виднелось несколько царапин, оставленных осколками стекол.
  Очкарик молча кивнул, что можно было расценивать и как приветствие, и как согласие. Жанна пододвинула стул и села.
  - Не стоило тебе лезть. Я и сама бы с ним справилась.
  Не дождавшись ответа, она раскрыла книгу и начала читать.
  - Я это уже читал, - почти сразу остановил ее Грегори.
  - Тогда перескажи, а то мне читать неохота - предложила Жанна-Валентина.
  Он пересказывал очень смешно, Жанна-Валентина не отставала, комментируя, и скоро история начала все больше отклоняться от оригинала.
  На шум в палату заглянула медсестра, спросила, не нужно ли Грегори в туалет, но тот отрицательно покачал головой.
  - А что это за штука? - спросила Жанна-Валентина после ее ухода, заметив на столике у постели странную бутылочку с изогнутым наконечником.
  - Ингалятор.
  - Это что-то вроде клизмы? - уточнила Жанна-Валентина.
  Очкарик закашлялся от смеха.
  - Это для горла. Вот так, - он взял прибор в руки и показал.
  - А зачем?
  - Чтобы дышать, когда приступ.
  - Дай, я попробую, - Жанна-Валентина проверила действие устройства на себе. - Фу, какая гадость!
  - Конечно гадость. Это же лекарство.
  
  - Я этого так не оставлю! Как вы смеете! Мой дед был адмиралом флота, мой отец - кавалер ордена Почетного Легиона, он сражался за Францию и Англию в двух мировых войнах! Мои братья погибли, защищая ваше побережье, и вы допускаете, чтобы какой-то мальчишка оскорблял мою дочь, названную в их честь! - Тесс была в ударе, этот ее коронный номер про дедушку, прадедушку и дядьев - Жана-Клода и Валентина, служивших на одном крейсере и геройски подорвавшихся в 1943 году на немецкой подводной мине, Жанна-Валентина знала наизусть, поэтому ей даже не было нужды прислушиваться, стоя у дверей директорского кабинета.
  - Мы очень сожалеем о случившемся, миссис де Сен-Этьери, поверьте. Это крайне неприятный инцидент, - послышался голос директора.
  - О, вы еще не представляете, насколько это неприятный инцидент! Я обращусь к министру образования, нет, к самому премьер-министру! Я требую, чтобы этого мальчишку исключили немедленно! - для Тесс наступил звездный час. Вместо того, чтобы просить не исключать Жанну-Валентину, впервые она требовала, чтобы наказали и исключили кого-то другого.
  Когда в ответ раздались смиренно уговаривающие интонации директора, Жанна-Валентина вдруг поняла, что на сей раз перемудрила сама себя - теперь, чтобы она не сделала, ее никогда не исключат из этой школы.
  
  - Жанна-Валентина, больше никто не посмеет так вести себя с тобой. Я им всем преподала урок хороших манер, - удовлетворенно сказала Тесс, провожая взглядом родителей Томаса, забиравших своего сыночка вместе с вещами.
  - Ты молодец! Главное во всем этом то, что ты сумела постоять за себя, - подбодрил Жанну-Валентину отец. - Хотя этому молодому человеку я сказал спасибо.
  Жанна-Валентина проследила за взглядом отца и в другом углу комнаты для свиданий с посетителями увидела Грегори. Повязку с глаза ему уже сняли, так что синева и швы были теперь на виду. Рядом с ним сидела худенькая светловолосая женщина в серо-розовом костюме. Она гладила его по голове. В этом жесте и в ее взгляде было что-то настолько щемящее и нежное, что Жанна-Валентина не могла оторвать глаз от этой сцены. При всей своей любви к детям, Тесс не часто баловала их "сюсюканьем". Грегори чуть повернул голову и, увидев, что за ними наблюдают, смутился. Жанна-Валентина отвела глаза. А очкарик у нас, оказывается, маменькин сыночек, подумала она, вновь поворачиваясь к родителям.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  Апельсинчика распирало от гордости и любопытства. В кармане у него лежала настоящая пушка. И не какое-нибудь дерьмо, а реальная штука сорок пятого калибра. Почти каждые пять минут он невзначай опускал руку в карман, чтобы почувствовать приятную тяжесть. Больше заняться ему особо было нечем, поэтому он бегал то за сигаретами, то за еще какой-нибудь мелочью для телохранителей и слушал их вялую болтовню. У него самого, правда, весь день вертелся на языке вопрос, но он не решался его задать.
  Внучоночек уехал с утра в сопровождении своей свиты, грозные внучки уже вернулись из школы, странная белая мадам, что была здесь вчера, снова явилась в гости и, проводив ее до дверей и вернувшись обратно к воротам, он не выдержал.
  - А это правда, что говорят?
  - Что? - лениво зевнул Лимончик.
  - Что мадам Каррамбос убила Грозного Крыса Каррамбоса?
  - Ну, я б на твоем месте, помалкивал о таких вещах.
  - Так это правда?
  Лимончик кивнул.
  - Я никому ни слова, - клятвенно заверил Апельсинчик. - А как она его?
  - Как, как... Без шума, без пыли, известное дело... женские штучки. Накормила какой-то дрянью. Крыса любил после обеда поспать, ну и ... не проснулся. Лягавые потом всякие анализы-шманализы делали, да куда там, ни черта не нашли. Черная Вдова, она свое дело знает.
  - Так, может, ничего и не было, раз не нашли?
  Лимончик на всякий случай оглянулся на дом и ответил:
  - Я те так скажу. До Крысы у нее еще один муж помер. Тоже выпил что-то не то. Шпики и в тот раз вокруг да около шныряли, но доказать ничего не смогли. А денежки оба раза достались... Угадай кому?
  - Грозной Бабке?
  - То-то же. Дошло, наконец. И вообще за ней много всякого. Вон, Сами, сводный брат Внучоночка, ну, от другой матери, он ведь тоже того, нехорошо копыта откинул. Опять же толком никто ничего не знает, но всякое болтают...
  - А как же Внучоночек?
  - А что ему? С братом-то они не ладили. Крыса хотел все поровну разделить, а теперь, когда Бабка умрет, он один все загребет. А мы с тобой получим по пуле в лоб, если будем много болтать. Усек? - резко оборвал разговор Лимончик, заметив подъезжающую к воротам черную тачку Внучоночка.
  
  * * *
  США, Нью Йорк
  1977 год
  - Ну, как все прошло на этот раз? Что нового? - окликнул Джон жену, услышав, как хлопнула входная дверь.
  Мери Энн появилась на пороге кухни, на ходу расстегивая пальто.
  - Мои родители живы, у меня есть сестра, и ты - мой третий муж.
  - Сногсшибательные новости, - ответил Джон.
  Мери Энн поцеловала мужа и прижалась лбом к его лбу.
  - Но ведь все не так уж плохо, - сказал он. - Не считая третьего мужа, все хорошо. Твои родители живы и, ты сможешь их увидеть, а сестренка - это вообще замечательно.
  - Да, ты прав. Думаю, я хочу их увидеть.
  - Вот видишь, а еще вчера ты боялась.
  - Я и сейчас боюсь. Но мне хочется этого. И хочется услышать их версию событий.
  - Ты имеешь в виду, что что-то не сходится?
  - Нет, просто тот образ, который получается из рассказов Флинстоуна, совсем не похож на меня.
  - Если бы тебе рассказывали о твоей прошлой личности в ходе лечения, ты воспринимала бы ее как часть себя. Но за эти пять лет сформировалась новая личность, и она воспринимает эти рассказы как покушение на территорию. Это нормальная реакция.
  - Я понимаю, Джон. Но понимать и чувствовать не одно и то же, - Мери Энн вышла из кухни и отправилась переодеваться.
  Джон убавил огонь на плите и пошел за ней.
  - Да, и еще. Меня зовут Жанна-Валентина, - сообщила она, расстегивая блузку
  - Жанна-Валентина... Необычно звучит. Давай, коротко мы будем звать тебя Дженни.
  - Нет, Джон, уж лучше пусть пока будет Мери Энн, - женщина вынула из шкафа халат. - А где Денни?
  - Ушел с приятелями в парк. Думаешь, пора ему рассказать?
  - А ты думаешь, нет?
  
  - Ух, ты! Так у меня теперь будет три сестры и один брат? - уточнил одиннадцатилетний Денни Николсон, сидя на диване рядом с родителями.
  - Да, дорогой, - подтвердила Мери Энн.
  - Круто. А то я уже устал ждать, когда вы мне заделаете брата или сестру.
  Мери Энн с Джоном переглянулись, улыбаясь.
  - Только, чур, ты не будешь любить их больше, чем меня, - сказал Денни, обращаясь к матери.
  - Ну что ты, милый, - ответила та, потрепав его по голове.
  - Я это так, на всякий случай. Они ведь тебе родные, а я - нет, - Денни сказал это легко, но Мери Энн почувствовала его тревогу.
  - Никогда не говори так. Ты тоже мой родной, - сказала она, обнимая сына.
  
  * * *
  Великобритания, Итен
  1952 год
  Жанна-Валентина так и не побила свой предыдущий рекорд по срокам вылета из школы. После выдворения Томаса и отъезда родителей ее школьная жизнь изменилась. Теперь на каждом занятии она состязалась с очкариком Грегори в быстроте и остроумии, и сама не заметила, как эта игра затянула ее.
  Через пару недель в пятницу, после занятий, Грегори спросил:
  - Хочешь с нами завтра?
  - Куда? И с кем это с вами?
  - С мамой и со мной. Мама говорит, что раз твои родители не могут часто приезжать, тебе, наверное, скучно в выходные.
  - Ничего мне не скучно, - тут же встрепенулась Жанна-Валентина.
  - Понятно, значит, ты не хочешь прогуляться в город, - сказал Грегори, поворачивая в мальчишеский дортуар.
  - Я не говорила, что не хочу, - крикнула ему вдогонку Жанна-Валентина, после некоторого раздумья.
  
  В субботу мать Грегори приехала за ними на своей машине. Они гуляли по городу, бегали в парке, сидели в кафе. В следующую субботу они ездили за город, были на озере, кормили лебедей. В следующую...
  Жанне-Валентине нравилось проводить время с Грегори и его мамой. Она все сравнивала его мать с Тесс и никак не могла понять, что к чему. Вот, например, Тесс, такая смелая и решительная, а Лилиан, наоборот, робкая и тихая, но Тесс не умеет водить машину, а Лилиан - просто асс на дороге. Сидит себе за рулем, профиль как у девочки, тонкие белые руки, спокойный голос, а машина тем временем несется, почти не сбавляя скорости на поворотах. Или вот, запреты. Тесс, та поорет, может и шлепнуть, но чаще всего придумает такое наказание, что при одной только мысли о нем, дух захватывает. А Лилиан никогда не говорит "нет" или "нельзя". Только смотрит на Грегори тем своим странным щемящим взглядом, нервно поводит руками, и наконец, тихо говорит, будто извиняясь: "Грегори, тебе не стоит сегодня больше бегать" или "больше есть сладкого" или еще что-нибудь в этом роде. Вариантов много, потому что Грегори почти все нельзя. У него астма и диабет. Жанна-Валентина не очень понимает, что это за гадость, но, хотя Грегори всегда храбрится, ей жалко его, и не хочется расстраивать Лилиан. Поэтому, когда Лилиан говорит, что "больше не стоит", Жанна-Валентина тоже останавливается. Зато они подолгу могут сидеть втроем на скамейке и болтать языками и ногами, и им весело и хорошо.
  А еще Жанна-Валентина заметила, что к Грегори никогда не приезжает отец. Как-то она спросила о нем, но Грегори ответил коротко: "Он в Лондоне". Жанна по карте сравнила расстояние от школы до Лондона и до ее родного острова и подумала, что папаша Грегори все же мог бы его навестить, хотя бы раз в семестр. Ведь ее отец смог, даже два раза.
  Потом вдруг, как-то неожиданно семестр кончился, и наступило Рождество.
  За Жанной-Валентиной приехали родители, чтобы отвезти ее домой.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  В ворота звонили бешенными частыми гудками. Апельсинчик еле успел открыть, как во двор ворвалась коротко остриженная молодая женщина в берете и быстро зашагала к дому.
  Апельсинчик застыл в нерешительности - то ли ему закрыть за ней ворота, то ли бежать следом, чтобы открыть двери. В конце концов, он быстро захлопнул ворота и бегом припустил за женщиной к дому. Та уже вовсю, нетерпеливо трезвонила в дверь.
  Поскольку грозные внучки были в школе, дверь открыла их мать, жена Внучоночкина, та самая полная белая женщина, которую Апельсинчик видел на кухне в свой первый день в семье Каррамбос.
  - Привет, Мария. Где бабка? - спросила гостья на пороге.
  - В саду.
  Гостья круто развернулась и двинулась в сад.
  Грозная Бабка занималась любимым делом - ухаживала за своими розами. Молодая женщина с ходу резко затормозила около нее, скрежетнув по гравию дорожки высокими каблуками.
  - Как дела, Рейчел? - спросила Бабка, подставляя щеку для поцелуя.
  Рейчел торопливо клюнула бабушку в щеку и ответила:
  - Я пришла сказать, что не поеду на семейное сборище.
  - Поедешь, милая, - спокойно ответила Бабка.
  - Я серьезно. У меня нет желания испоганить настроение ни себе, ни тебе. - Она достала из сумочки коробочку в подарочной упаковке и протянула Грозной Бабке. - Так что, давай я поздравлю тебя заранее, и все останутся довольны.
  - Ты поедешь, Рейчел, потому что ты - моя внучка, а я - твоя бабушка. И я заслуживаю, чтобы мои внуки уважали меня хотя бы насколько, чтобы потерпеть пару дней и не собачится друг с другом, - отрезала Черная Вдова.
  - Я знала, что ты это скажешь. Ладно, черт с ним, приеду.
  - Вот и замечательно. Так что, можешь спрятать пока свой подарок, - усмехнулась старшая из женщин.
  Рейчел последовала совету и сунула коробочку обратно в сумку.
  - Салют, - она чмокнула бабку в другую щеку и развернулась, чтобы уйти, так же резко, как пришла.
  - Опять убегаешь? Осталась бы, раз уж зашла проведать в кои-то веки, - сказала Бабка ей в спину.
  - Ты же знаешь, что нет. И передай Суке, что он совсем придурок, если начал раздавать пушки уже и малолеткам, - ответила Рейчел, оборачиваясь, но не сбавляя шага.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Вот того мальца, - Рейчел на ходу показала на Апельсинчика, бросившегося открывать ворота.
  
  Апельсинчик с Лимончиком, один красный до ушей, другой - пепельно-серый, стояли перед Грозной Бабкой.
  - Дай сюда, - коротко распорядилась она, и Апельсинчик распрощался со своей любимой игрушкой.
  - И кто додумался дать ему это? - спросила Грозная Бабка, в упор глядя на Лимончика.
  - Внучоночек сказал, чтоб он был с нами. Ну, я ему как всем и выдал, - просипел Лимончик, не поднимая головы, - Я думал, раз с нами, то и ...
  - Чтобы думать, надо сначала иметь мозги, - грустно-назидательным тоном произнесла Черная Вдова. - Идите оба. Свободны.
  
   * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  Позади остались сборы, несколько часов перелета и теперь от группы людей на взлетном поле Николсонов отделял только трап самолета. Флинстоун спросил, глядя на Мери Энн:
  - Готовы?
  Когда она кивнула, он начал спускаться по трапу, за ним Джон, Мери Энн и Денни.
  На поле их встречала более многочисленная компания. Мери Энн в первую очередь обратила внимание на пожилых мужчину и женщину, стоявших рядом и впереди остальных. Мужчина был белым, а женщина - мулаткой. На ее лице застыло напряженное выражение, и чтобы не выдать дрожания губ, она прижимала пальцы ко рту. Мужчина рядом крепко держал руку на ее плече.
  - Jeanne-Valentine, ma fille , - сказала мать, пытливо вглядываясь в лицо дочери.
  - Maman, - неуверенно произнесла по-французски Мери Энн.
  Тесс крепко обняла ее, прижимая лицо дочери к своей груди.
  - Все хорошо, моя девочка, теперь ты дома. Наконец-то, дома, - шептала Тесс.
  - Папа, - сказала Мери Энн, когда мать разжала объятия.
  - Дочка, - улыбнулся Риччи, и Мери Энн сама обняла его.
  Следом к ней потянулась кудрявая девушка с сияющими огромными глазами.
  - Я - Мишель. Не знаю, помнишь ли ты меня? - улыбнулась она.
  - Нет, - сквозь слезы покачала головой Мери Энн.
  - А, не важно... Добро пожаловать, сестренка, - крепко обняла ее Мишель и, не размыкая объятий, представила следующего родственника: - Это дядя Тоббиас.
  - Я всегда говорил, что эта девчонка просто решила немного прогуляться по миру. Только и всего, - радостно сообщил сверкающий темно-шоколадной блестящей лысиной Тоббиас.
  Но глаза Мери Энн уже были устремлены не на него. Позади всех, тесной стайкой стояли четыре невысокие фигуры. Три девочки-подростка в одинаковых джинсах с кудрявыми головами, перехваченными одинаковыми хипповыми повязками, а за ними неуверенно жался крупный, неуклюжий, полный мальчик.
  Мери Энн сделала шаг в их сторону.
  - Salut, Gregory , - сказала Флинстоуну одна из девочек, сложив руки на груди. - Кого это ты нам привез? Мамочку? - Три пары одинаковых глаз насмешливо обежали взглядом семейство Николсон. - Но, у нее, похоже, уже есть другие детки. Зря старался, - и, отвернувшись от Мери Энн, девочки двинулись в сторону семейного автомобиля.
  Мальчик дернулся было следом за ними, потом взглянул на Мери Энн и вернулся на шаг назад. Мери Энн шагнула к нему.
  - Марио, - позвала она.
  Он снова посмотрел в след сестрам, но потом, сделав окончательный выбор, робко подошел к ней.
  - Марио, - повторила Мери Энн, притянув его к себе. Мальчик зарылся лицом в ее ребра и шумно засопел.
  
   * * *
  Франция, Бретань
  1952 год
  Жанна-Валентина была рада вернуться домой. Привычный быт семейной усадьбы, серые бурные воды Атлантики, рождественская служба, подарки, а главное, люди - мама, папа, Мишель, дядя Тоббиас. За примерную учебу родители подарили Жанне велосипед и обещали отвезти на летние каникулы к кузенам в Ниццу. Все были приятно поражены и гордились ее успехами. Одна Мишель почему-то все меньше радовалась, слушая рассказы Жанны-Валентины про школу.
  - Через два года ты тоже будешь учиться с нами. Будет здорово.
  - Ну и дружи со своим Грегори, подумаешь! Убирайся в школу сама, раз тебе там нравиться! А я в школу ходить не буду никогда-никогда! - прорвала плотину исподволь копившаяся обида младшей сестры.
  Мишель бушевала, до слез, до ссоры, исподволь чувствуя то же, что смутно сознавала и сама Жанна-Валентина: как бы хорошо ей не было дома, ее мир с некоторых пор стал шире, перерос родной бретонский остров. Мысли об отъезде, о возвращении в школу больше не были неприятными, она стала частью того, нового мира тоже, и это радовало родителей, приводило в легкое замешательство саму Жанну-Валентину и расстраивало Мишель.
  Жанна-Валентина знала, что нарушила обещание, обманула сестру, но ведь сделала она это не нарочно! Жанна нервничала и злилась, жалея Мишель и в то же время понимая, что не может вернуться, сделать шаг назад и снова стать такой, какой была еще полгода назад, до отъезда в Англию.
  Мишель было всего пять с половиной, праздники были в разгаре, старшая сестра с родителями так весело, заразительно развлекались, что скоро она отошла. Они помирились с Жанной-Валентиной и возобновили совместные игры. И все было бы хорошо, если бы не письмо.
  Оно пришло из Англии на имя Жанны-Валентины. В графе "отправитель" значилось "Алисия Райт". Жанна-Валентина не знала никого с таким именем.
  "Дорогая Жанна-Валентина!
  Ты не знаешь меня, потому что, подозреваю, мой противный кузен Грегори и словом обо мне не обмолвился. Зато в эти каникулы, от него только и слышно "Жанна-Валентина, Жанна-Валентина". А поскольку мой двоюродный братец - очень вредный тип, думаю, ты очень хорошая девочка, раз уж даже он тебя хвалит.
  Я учусь в частной школе для девочек, но у меня совсем мало подруг. Я бы очень хотела познакомиться и подружиться с тобой, если ты не возражаешь. Конечно, я не очень хорошо учусь, в отличие от вас с Грегори, но это ведь не главное? Я уже попросила родителей перевести меня к вам в школу со следующего учебного года, и они согласились. Еще я попросила их пригласить тебя к нам в гости, и они тоже выразили согласие. Я буду с нетерпением ждать нашей встречи.
  С наилучшими пожеланиями,
  Алисия."
  Мишель сразу поняла, что появился еще один претендент на любовь сестры. Жанна-Валентина уверяла, что не знает эту девочку, и что не собирается с ней дружить, вот так, сразу, без согласия Мишель, но та все плакала и обижалась. Каникулы подходили к концу, и никогда еще у Жанны-Валентины не было так неспокойно на душе. И только вечером, перед ее отъездом, она почувствовала, как тоненькое тельце юркнуло к ней в постель и тихо спросило:
  - Обещаешь с ней не дружить?
  - Если ты не хочешь, то не буду.
  Мишель помолчала, дыша ртом, как это делают дети, вдоволь наплакавшись, а потом вдруг вздохнула и смешливым голосом сказала:
  - Ладно, дружи, я ведь не жадина.
  Сестры засмеялись, обнялись и заснули вместе.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  Апельсинчик почтительно распахнул ворота перед Грозной Бабкой.
  - Пойдешь со мной, - не оборачиваясь сказала она, надевая темные очки.
  Некоторое время он, молча и чинно, шагал следом, а потом поравнялся с ней и спросил:
  - А куда мы идем?
  - За покупками.
  - А почему вы взяли с собой меня, а не грозных внучек?
  - Потому, что грозные внучки в таких случаях начинают ныть и выпрашивать подарки, - невозмутимо ответила Грозная Бабка. - А тебе полезно общаться с кем-нибудь, у кого интеллект чуть выше, чем у динозавра.
  С Грозной Бабкой они обошли множество магазинов, скупая разные приятные мелочи.
  - Зачем вам столько всего? - под конец не выдержал Апельсинчик.
  - Это подарки.
  - Но ведь сейчас еще не Рождество.
  - Это не на Рождество. Видишь ли, у меня скоро день рождения, - снисходительно пояснила Черная Вдова обвешанному огромным количеством пакетов Апельсинчику.
  - Вы сами себе дарите подарки? - удивился тот.
  - Я, конечно, люблю дарить себе подарки, но не в таком количестве, - засмеялась Грозная Бабка. - Большинство пакетов для гостей.
  - Вы дарите подарки гостям в свой день рождения? Но так ведь никто не делает...
  - Ну, почему же? У хоббитов, например, так принято, - улыбнулась мадам Каррамбос.
  - У кого? - осторожно переспросил Апельсинчик - ему показалось, что у Грозной Бабки съехала крыша.
  - Когда ты последний раз был в школе? - вместо ответа поинтересовалась она.
  - Э-э-э, - пробормотал Апельсинчик что-то невнятное.
  - Понятно. А в кино?
  Грозная Бабка подняла руку и остановила такси. Когда Апельсинчик запихнул все пакеты на сиденье и в багажник, она расплатилась с водителем и назвала адрес.
  - А вы? - Апельсинчик высунулся из окна, увидев, что Черная Вдова не собирается садиться в машину.
  - А я задержусь.
  Любопытный Апельсинчик чуть не свернул себе шею, глядя из отъезжающей машины в след Черной Вдове, но его усердия были вознаграждены - мадам исчезла в двери, над которой красовалась надпись: "Агентство недвижимости Жюля Берне".
  
   * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  Мери Энн села на кровать и огляделась.
  - Это была моя комната? - спросила она у Мишель, помогавшей ей распаковывать вещи.
  - Да, ты переселилась сюда лет в семнадцать. Захотела вдруг спать одна, - лукаво улыбнулась Мишель. - А до этого у нас была общая комната в левом крыле. Там и сейчас детская. Я тебе позже покажу.
  - Как бы я хотела хоть что-нибудь вспомнить, узнать хоть какую-то вещицу. А то я чувствую себя немного мошенницей и самозванкой.
  Мишель пристально посмотрела на нее.
  - Не представляю, каково тебе сейчас. Но мне тоже странно. Это будто ты и в то же время другой человек.
  - Тебе есть с чем сравнивать.
  - Так, я уже слышу крики, пора вмешаться. Хочешь со мной в детскую?
  - Да, конечно.
  
  В детской трехлетняя девчушка отчаянно визжала, требуя, чтобы дядя Тоббиас вернул ей игрушку. Мишель, подкравшись из-за спины, выхватила из рук Тоббиаса плюшевого лисенка и вернула владелице.
  - Дулак, - сердито сказала девочка.
  Мишель взяла ребенка за плечи и повернула.
  - Деназир, познакомься, это твоя тетя Жанна-Валентина.
  - Очень плиятно, - серьезным голосом ответила девочка.
  - Мне тоже очень приятно, - сказала Мери Энн, пытаясь сохранять серьезный вид. Она подняла взгляд от Деназир к Мишель и, не выдержав, улыбнулась.
  - Моя дочь, - ответила Мишель на незаданный вслух вопрос. - Ну что, Дези, давай устроим тете экскурсию по дому?
  - А как же Джон и Денни? Я что-то совсем потеряла их из вида...
  - Не бойся, папа о них позаботится. И дядюшка поможет. Не так ли, Тоббиас? Где наше фамильное гостеприимство?
  - Ладно, все понял, уже иду, - буркнул Тоббиас. И у дверей неожиданно обернулся, подмигнув: - Сестрички-заговорщицы, как в старые добрые времена?
  
  - А где девочки? - спросила Мери Энн, когда в сопровождении Мишель и Деназир она обошла этаж за этажом. - Мне нужно с ними поговорить.
  - Если тройняшки не хотят, чтобы их нашли, то никто их не найдет, даже я, - ответила Мишель. - Да и потом, ты сейчас слишком устала для такой беседы.
  - Кажется, они не очень рады мне.
  - У них подростковый возраст, вспомни, мы сами были такими же... Ой, извини, я нечаянно...
  - Все в порядке.
  - Думаю, мы тебя утомили. Сейчас отведем тетю в ее комнату и дадим отдохнуть.
  Мишель, подойдя к одной из дверей, постучала.
  - Войдите, - крикнул Джон.
  - Ну, вот, как видишь, все на месте. Увидимся за ужином, - улыбнулась Мишель и, ведя за руку Деназир, зашагала дальше по коридору.
  Мери Энн пару мгновений смотрела, как удаляются их худенькие стройные фигурки, потом повернула дверную ручку и столкнулась с Джоном, открывавшим дверь с противоположной стороны.
  
  - Не хочу торопиться с выводами, но я меня ощущение, что мы попали в какой-то сумасшедший дом. У тебя столько родственников, и они все сразу... и везде. Как только они выпустили тебя из своих цепких объятий даже на минуту, - рассмеялся Джон, выходя из ванной.
  Мери Энн уже приняла душ и сидела за трюмо, накладывая крем на лицо и руки. Она повернулась и посмотрела на него.
  - Ревнуешь?
  - Да, немного. Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы побыть с ними, понимаю, что они были очень любезны и гостеприимны с нами, но эта ситуация слегка выводит меня из равновесия.
  - Ты держался молодцом.
  - Я старался, во всяком случае.
  - Нам обоим нужно отдохнуть и расслабиться перед ужином.
  - Да, кстати, заходил Флинстоун, сказал, что не смог тебя найти и просил передать, что срочно уезжает, - сказал Джон.
  Мери Энн пожала плечами.
  - Честно говоря, я так устала от такого обилия новых лиц, что...
  Их прервал стук в дверь.
  - Кто там? - спросил Джон.
  - Это я, - голова Денни просунулась в дверь. - Меня поселили в одной комнате с Марио, но он куда-то ушел, а мне уже надоело в одиночестве разглядывать стены. Можно к вам?
  - Конечно, входи.
  
  * * *
  Великобритания, Дербишир
  1953 год
  На пасхальные каникулы Жанну-Валентину пригласили в свое имение родители Алисии Райт. Заручившись согласием своих родителей и одобрением Мишель, Жанна-Валентина отправилась в гости в сопровождении Грегори и Лилиан.
  Алисия была очень сильно похожа на своего кузена - тоже рыжая и лопоухая. Грегори называл ее Прилипалой, и очень скоро Жанна-Валентина поняла почему. Алисия принадлежала к типу людей, которые ни минуты не могут прожить в одиночестве. Ей постоянно нужно было находиться рядом с кем-то, делиться секретами, иметь общие тайны и интересы. За неделю, проведенную Жанной-Валентиной в их доме, они успели стать неразлучными подругами при минимальных усилиях со стороны Жанны-Валентины.
  Еще, Жанна-Валентина увидела, наконец, отца Грегори. Мистер Флинстоун был политиком, а, следовательно, очень занятым человеком. Он был намного старше Лилиан, и на взгляд Жанны-Валентины, очень несимпатичным. Дома он занимался тем, что постоянно разглагольствовал о политике со своим шурином, сестрой и их гостями и читал газеты.
  Что же касается самих детей, то они прекрасно провели время, катаясь на пони, играя в теннис, лазая по деревьям, бегая по полям, исследуя самые отдаленные уголки дома и именья.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  Апельсинчик в глубине души знал, что этот гость рано или поздно явится. И сейчас, увидев за воротами, как обычно, небритое лицо и неопрятную фигуру отца, шагнул ему навстречу.
  - Тьерри сказал, что ты тут уже неделю, - нетвердым голосом начал Йен Доэрти.
  - Да, - коротко кивнул Апельсинчик.
  - Ты, это... того... надолго здесь?
  - Не знаю. Наверное.
  - Что делаешь?
  - Так, по-разному, - неопределенно мотнул головой Апельсинчик.
  - Я, э-м-м... хочу поговорить с Сукой.
  - Зачем?
  - Ну, ты ж мой сын. Забрали парня непонятно куда...
  Апельсинчик поморщился. Неуклюжая попытка исполнить родительский долг была не к месту, с его точки зрения. К тому же от отца ощутимо несло перегаром. Но старший Доэрти не терял времени даром и уже успел окликнуть Лимончика. Тот, быстро оценив ситуацию на глаз, ответил:
  - Вали отсюда, парень. Быстро.
  - Эй, потише. Я не с тобой пришел разговаривать, между прочим. Позови хозяина.
  - Пошел отсюда, - повторил Лимончик, на сей раз таким тоном, что ослушаться означало заиметь очень большие неприятности.
  - Что происходит? - раздался голос у него за спиной.
  - Мадам... - Лимончик показал на источник проблемы.
  - Вы - отец мальчика? - спросила Грозная Бабка.
  - Да, мадам. И именно об этом я хотел бы поговорить, - обрел Доэрти вежливые манеры.
  - Пропусти, - велела Грозная Бабка Лимончику.
  
  - Вы можете содержать сына? - спросила мадам Каррамбос.
  - Вот это называется попасть в самую точку, мадам. Вы мудрая женщина. Вся проблема в том, что у меня сейчас нет постоянной работы. Вот если бы вы и ваш внук подыскали мне что-нибудь...
  Апельсинчик покраснел от гнева. Как и следовало ожидать, папашу сюда привела вовсе не забота о сыновнем благополучии.
  - Нас не интересуют ваши услуги, - глаза Черной Вдовы внимательно изучали фигуру, в данный момент пачкавшую своими не слишком чистыми джинсами один из ее кухонных стульев.
  - Ну, не вас, но, может быть, я мог бы пригодиться кому-нибудь из ваших знакомых.
  - Ничем не могу вам помочь, - холодно ответила женщина, завершив осмотр.
  Видимо Доэрти что-то такое прочел в ее глазах, потому что встал и, почесав в голове, произнес:
  - Понятно... Что ж, вы уж извините за беспокойство, но я уж буду иногда навещать своего мальца, не без этого...
  - Пожалуйста.
  - Хм... А чем он у вас занимается, вообще?
  - Со следующей недели начнет ходить в школу. А там посмотрим.
  
  * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  За большим столом собрались шестеро взрослых и шестеро детей. Большая семья, парадный ужин - для Мери Энн это было внове. Во главе стола сидели Тесс и Риччи, по бокам - с одной стороны - Тоббиас, Мишель, Деназир, тройняшки, с другой - Мери Энн, Джон, Денни и Марио. Больше столовых приборов на столе не было, из чего Мери Энн сделала вывод, что, не считая уехавшего Флинстоуна, не хватает, как минимум еще одного члена семьи.
  За столом говорили по-французски, то и дело спохватываясь, и переводили сказанное на английский. Мери Энн понимала почти все, однако сама пока говорила с трудом. Джон и Денни не владели французским абсолютно, поэтому ужин прошел довольно натянуто, не смотря на старания хозяев и гостей разрядить атмосферу. Риччи и Тобиас взяли на себя обязанность развлекать Джона и Денни, Марио прятал взгляд в тарелке, тройняшки хранили враждебное молчание. Мери Энн украдкой рассматривая своих детей, беседовала с Тесс и Мишель. Мать рассказывала ей о последних изменениях в усадьбе, так будто дочь вернулась из длительного путешествия.
  
  После ужина Мери Энн с Мишель пошли погулять в саду.
  - Можно задать тебе вопрос? - спросила Мери Энн.
  - Спрашивай, - улыбнувшись, ответила сестра.
  - А отец Дези? Он сейчас в отъезде?
  - О, я знала, что рано или поздно ты спросишь. Скорее даже рано. Что-то, а твое любопытство осталось при тебе, - снова улыбнулась Мишель, и уже серьезно ответила: - Я не замужем. И никогда не была. У Дези нет отца.
  - Прости. Мое любопытство, думаю, неуместно.
  - Нет, почему же. В семье я не делаю из этого тайны. У Деназир арабская кровь. Бурный роман, которому не следовало начинаться. Я с самого начала это знала. Когда поняла, что беременна, удрала назад, во Францию. Он даже не знает. Если бы узнал, то отнял ребенка. Абсолютно богатый и абсолютно пещерный человек. Нет, точнее пустынный, хотя это почти одно и то же, - Мишель улыбнулась. - А знаешь, мама, когда Дези родилась, хотела назвать ее Жанной-Валентиной, но я воспротивилась. Сказала, что хватит с меня этой жуткой семейной традиции, передавать младенцам имена покойников. Так что Деназир - первая в своем роде.
  
  * * *
  Великобритания, Итен
  1953 год
  В середине весеннего семестра Грегори снова попал в больничное отделение, на сей раз с приступом астмы. Как оказалось, его мать выбрала эту школу именно потому, что в ней было лучшее в Соединенном королевстве врачебное отделение. Так, чтобы Грегори имел возможность учиться без отрыва от больничной койки.
  - Мисс Монро сегодня превзошла сама себя, - радостно сообщила Жанна-Валентина, ворвавшись с яркого весеннего солнца в палату в теннисном костюмчике.
  - В чем? - поинтересовался Грегори, на мгновение, выглянув из-под ингалятора.
  - В скукотище. Хорошо еще потом был теннис, - Жанна-Валентина быстро пристроила ракетку к кроватному столбику и весело подкинула теннисный мячик, - А ты чем занимался?
  Грегори скорчил страшную рожицу, сведя глаза к носу и шумно выдохнув в ингалятор. От выдоха стекла очков моментально вспотели, а оттопыренные уши зашевелились. Жанна-Валентина расхохоталась.
  - Я - Дракула, великий и ужасный, - замогильным голосом сообщил Грегори.
  Жанна-Валентина подняла книгу, лежавшую раскрытой на одеяле.
  - Это что-то новое. А Блада ты уже закончил?
  - Угу.
  - И домашние задания?
  Жанна-Валентина взяла с прикроватной тумбочки учебник и удивленно присвистнула, увидев закладку:
  - Ничего себе!
  Грегори пожал плечами.
  - Мне все равно тут целыми днями делать нечего.
  - Я поняла. Ты никакой не вундеркинд, ты - тоже зубрилка.
  - Да, только я зубрю тайно, под ингалятором, чтоб никто не узнал, - показал Грегори два передних зуба.
  - Здравствуйте, миссис Флинстоун, - приветствовала Жанна-Валентина вошедшую Лилиан.
  - Здравствуй, Жанна-Валентина, - ответила та.
  Мать подошла к Грегори и провела рукой по его лбу:
  - Ты как?
  - Нормально, - увернулся Грегори от материнского прикосновения.
  Лилиан внимательно осмотрела его от кончиков волос на макушке до пальцев ног, укрытых одеялом.
  - Мне кажется, ты немного отвлекся, может, тебе не стоит сейчас много разговаривать?
  Грегори послушно задышал в ингалятор, а Жанна-Валентина спросила:
  - Миссис Флинстоун, а можно, Грегори поедет к нам в гости на каникулы?
  * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  - Можно войти? - Мери Энн постучала в приоткрытую дверь библиотеки.
  Тройняшки, словно трио обезьянок, сидели в самых невероятных позах на диване и полу. Ни одной раскрытой книги поблизости не было.
  - А что, если мы скажем нельзя, вы не войдете? - ершисто ответила одна из девчонок.
  - Я хотела бы, чтобы наш разговор состоялся по обоюдному желанию, - ответила Мери Энн, стоя на пороге.
  - Ладно, заходите, - ответила та же девочка.
  - Ты, наверное... Летиция? - спросила Мери Энн, входя в комнату.
  Тройняшки обменялись насмешливыми взглядами.
  - А какая вам разница? - ехидно ответила все та же из сестер.
  - Для меня это важно. Я пока не умею различать вас, но я хочу научиться.
  Мери Энн на мгновение замолчала, чувствуя неловкость. Ни одна из девочек не подумала уступить ей место или подвинуться, они совершенно не переменили своих поз. Мери Энн стояла перед ними словно провинившаяся школьница. Ей было неловко продолжать.
  - Подвинься, пожалуйста, я хотела бы сесть, - попросила она одну из тройняшек, вольготно расположившуюся на диване.
  Та молча подтянула ноги к себе. Мери Энн села, повернувшись так, чтобы видеть всех троих.
  - Девочки, я могу только догадываться, как вам было трудно все это время. Вы обижаетесь на меня, я понимаю... Но в том, что случилось, я не виновата. Никто не виноват. Так сложились обстоятельства.
  Мери Энн посмотрела поочередно на каждую. Никакой реакции. Хотя нет, что-то похожее на насмешливые полуулыбки промелькнуло на лицах.
  - Я здесь для того чтобы попытаться снова. Но я не смогу в одиночку вернуть то, что мы потеряли. Вы знаете, что я ничего не помню. Я очень хотела бы, чтобы это было не так, поверьте. Но многие годы прошлого для меня потеряны. А без вашей помощи, мы потеряем и будущие годы. Помогите мне, давайте сделаем шаг навстречу друг другу...
  Дверь скрипнула. Мери Энн обернулась и увидела Марио, тут же попятившегося и вобравшего голову в плечи.
  - Эй, Марио, не удирай... Мамочка тут как раз рассказывает, что никто ни в чем не виноват. Это по твоей части, ты ведь у нас любишь, когда тебе вешают лапшу на уши, - едко сказала одна из тройняшек, и все трое, как по команде поднялись и вышли.
  Мери Энн расстроено вздохнула.
  - Иди сюда, - позвала она сына, застывшего на пороге. Марио бочком протиснулся в комнату и неловко плюхнулся на диван около Мери Энн.
  - Они всегда такие... - пробормотал он.
  - Они обижают тебя? - спросила мать.
  Марио промолчал, опустив глаза, но сопение, горящие щеки и уши говорили за него.
  - Нет, - наконец выдавил он.
  Мери Энн взяла его за подбородок и заставила поднять глаза.
  - Мне ты можешь говорить все. Я твоя мама и люблю тебя.
  - Нет, меня никто не обижает. Ни папа, никто... - глаза мальчишки стали подозрительно влажными от смущения, но увернуться из рук матери он не пытался, застыв, будто кролик, завороженный удавом.
  Мери Энн почувствовала, что для Марио настоящая пытка и этот разговор, и ее внимание. Она отпустила его подбородок и погладила взмокшие от пота волосы.
  - Ты поделился своей комнатой с Денни? - спросила она.
  Марио кивнул, опустив глаза в ковер.
  - Он... он хороший. Мы играли вместе.
  Мери Энн поняла, что ему легче разговаривать так, не глядя на нее.
  - Ты хотел бы поехать с нами? Вы могли бы с Денни ходить в одну школу.
  - Хотел бы, - кивнул Марио и тут же испуганно поднял глаза, - Если можно. Только ненадолго.
  - Почему ненадолго? - спросила Мери Энн, вглядываясь в его лицо. Но он уже снова опустил ресницы.
  - Мне нужно ходить в школу. Я должен быть с папой. И навещать бабушку с дедушкой, - выпалил он на одном дыхании. - Но с тобой я тоже хочу, - и судорожно вздохнув, добавил: - Нельзя же быть сразу со всеми.
  
  * * *
  Франция, Ницца
  1954 год
  Каникулы на Cot d"Azur - что может быть веселее? Фамильная загородная вилла Сен-Этьери, пляж, солнце, море и куча друзей. По старинной семейной традиции в сезон здесь собиралась вся родня, и Жанне-Валентине было с кем пообщаться. Амадей и Бенедикт Мелоуэны: первый - внук тети Илоны, старшей сестры отца, второй - сын ее падчерицы Элеонор, кузены де Сен-Этьери - Валентин, Мишель (мальчик), Лаура, Софи и Элоди, кузены Райзингем - близнецы Джон и Джек, их сестры Джулия и Дженни, американские кузины - Уитни и Памела Роджерс, кузены Альбертини - дети маминой сестры Таис - Паола, Клаудия и Карло. И, разумеется, сестренка Мишель, друзья - Алисия и Грегори.
  Грегори отдыхал в Ницце уже второе лето, доктора говорили, что средиземноморский климат ему на пользу. Жанна-Валентина сначала немного волновалась по поводу того, как сложатся отношения между ним и ее шумными кузенами, но обе стороны проявили такт и терпение, так что обошлось без конфликтов. Бенедикт, близнецы, Мишель-мальчик и Мишель-девочка устраивая буйные игрища, умудрялись найти в них место и для Грегори, а тот, в свою очередь, проявлял свойственную всем мальчишкам его возраста тягу к приключениям. И потом, рядом всегда была Жанна-Валентина, готовая волевым усилием остановить разошедшихся искателей приключений, Алисия, тонким писклявым голоском начинавшая испуганно хныкать, очень решительные и кудрявые Уитни и Памела с ужасным американским акцентом и веселые пампушки Паола с Клаудией. Иногда к ним присоединялись дети постарше - Лаура, Джулия, Софи и Элоди, но эта компания, в основном была занята пересказыванием школьных любовных историй и жгучим красавцем Амадеем, которому уже исполнилось целых пятнадцать.
  В то лето они открыли для себя Толкиена - Лилиан привезла Грегори один из первых печатных экземпляров "Братства Кольца". Из-за того, что книга была одна, а желающих узнать историю много, читали вслух, собираясь по вечерам в малой гостиной. Днем прочитанное превращалось в игру. Вся вилла была разделена на части, соответствующие странам Средиземья. Так, в кухне находился Шир, в саду - Раздол и Лориэн, а Мордор располагался на чердаке. Поздно вечером, раздобыв тайком свечи, всей компанией они поднимались туда и, накинув на головы чехлы для мебели, изображали назгулов, чьи гигантские черные тени, колебались на стенах и балках чердака, усиливая впечатления.
  Взрослые относились к их забавам снисходительно, пока они не поднимали слишком много шума. Источником переполоха почти всегда оказывались Бенедикт и близнецы Райзингем: то стащат ножи на кухне, то с грохотом уронят что-нибудь на чердаке. Впрочем, кто бы из них не отличился, шишки почти всегда доставались Бенедикту, потому, что он был самым шумным, а еще потому, что, бабушка Софи не любила его. Остальные взрослые относились к маленькому Мелоуэну снисходительно - все же сирота - но бабушка Софи, двоюродная тетушка Тесс, всегда находила в нем что-нибудь дурное. Из-за этого они постоянно ссорились с тетей Илоной, воспитывавшей Бенедикта с младенчества, еще с тех пор, как его мать и мать Лауры погибли в автокатастрофе. Но сам Бенедикт был настолько очарователен с густыми пшеничными кудряшками и большими продолговатыми глазами цвета моря, так быстро увлекался игрой и забывал все обиды, что остальные обитатели виллы не воспринимали ворчание Софи всерьез.
  То было лето, полное моря, солнца и волшебства.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  На широком плоском экране кухонного телевизора мелькали кадры с подиумов Миланской недели моды. Белокурая мадам Алисия с удовольствием наблюдала за последними модными трендами, в то время как грозные внучки под руководством Грозной Бабки собирали корзинку для ланча телохранителей, чтобы отдать поджидавшему тут же Апельсинчику.
  - О, мой крестник, - захихикала Алисия, когда над подиумом появилась надпись "Коллекция Марио Конти".
  Одна из грозных внучек взяла пульт и переключила канал.
  - Стой, противная девчонка, сейчас же покажут мою внучку! - запротестовала гостья, перехватывая пульт.
  - Мы и так скоро увидим этот мешок костей, - ответила девчонка, спрятав отвоеванное устройство в один из ящиков.
  - Кстати, а Марио приедет? - поинтересовалась Алисия у подруги.
  - Не знаю, - сухо ответила та.
  - Ну, это же все-таки твой юбилей...
  - Мне хватит того юбилея, что он мне уже устроил, - тем же тоном ответила Грозная Бабка.
  - А, когда заявил "Мама, я уже двадцать лет... - радостно начала Алисия.
  - Не двадцать, а сорок, - тут же уточнили грозные внучки.
  - Все, хватит, я не желаю это слушать, - грозно отрезала Черная Вдова.
  - Ладно, ладно, - покладисто вздохнула Алисия. - Девчонки, вам в школу не пора?
  - Мы там уже были сегодня, - процедили грозные внучки сквозь зубы.
  - Ну, так идите, делайте уроки. Идите, идите. Марш!
  Младшая из девочек показала язык.
  - Никаких манер, - демонстративно вздохнула гостья.
  - А то мы не знаем, что тебе нужно. Опять будешь деньги клянчить, - выдала старшая из грозных внучек.
  - Хамство да и только, - Алисия повернулась к Грозной Бабке, призывая ее принять меры.
  - Вообще-то меня так зовут, - парировала девчонка.
  - Внучки, идите, помогите матери. Нечего пререкаться, - вынесла Бабка свой вердикт.
  Девчонки ушли. Апельсинчик взял корзину и тоже очень медленно двинулся прочь.
  - Помнишь, я говорила о новом хирурге, который прекрасно делает подтяжку? - снова затараторила Алисия. - Так вот, представляешь, мне удалось с ним познакомиться. Он действительно просто душка. И согласен за меня взяться. Небольшой пилинг и ботокс сейчас и месяца через три подтяжка. Так что я буду прекрасно выглядеть на твоем дне рождения.
  - Чудесная новость. Вот уж не думала, что тебе еще что-то можно подтянуть, - рассеяно ответила Черная Вдова.
  - Слушай, у меня идея. А что, если и тебе, наконец, попробовать сделать что-то с лицом?
  - Зачем?
  - Дорогая, шестьдесят пять - это не шутка. Ты просто обязана принять меры. С возрастом можно и нужно бороться. Давай, я тебя тоже запишу. Душка-доктор мне не откажет.
  - Алисия, отстань, ради бога.
  - Хорошо. Не хочешь сама, я не настаиваю. Но мне это совершенно необходимо. И очень не помешает спонсорская помощь.
  - Ну вот, приехали. На меня можешь не рассчитывать.
  - Вот как? Это почему же?
  - На тебе уже и так почти ничего природного не осталось, сплошной силикон.
  - Что делает с людьми зависть!
  Грозная Бабка не ответила.
  - Нет, ну это просто смешно, - раздосадовано продолжила Алисия. - Я вроде бы совершеннолетняя, так что сама могу решать, что мне делать, а что - нет.
  - А я тебе ничего и не запрещаю. Хочешь - делай, - усмехнулась ее подруга.
  - Тогда дай мне денег. В долг. Я потом отдам.
  - Нет, - отрезала Черная Вдова
  - Что, у Внучоночкина выдался неудачный месяц? Ограбил два банка вместо трех? - с насмешкой спросила гостья.
  - Внучоночек всего полгода как вышел из тюрьмы, - делая ударение на каждом слове ответила Грозная Бабка.
  - Ой, вот только не надо прибедняться. С учетом того, сколько оставили тебе мужья, могла бы и помочь подруге.
  - Знаешь, Алисия, всему есть предел. Давай, на этом остановимся.
  - А может, продолжим? Ты прекрасно знаешь, чем мне обязана.
  - И чем же это?
  - Ты прикарманила мои деньги, и после этого у тебя хватает совести отказывать мне?! Я должна просить у тебя в долг свои деньги?!
  - Тебе не подтяжка лица нужна, а подтяжка мозгов. Это я бы с удовольствием оплатила.
  - Нет, она еще и издевается надо мной! Что плохого в том, что я хочу выглядеть лучше? Я же, в отличие от тебя, никого не убиваю.
  - Все, хватит. Вон из моего дома.
  - Не смей меня выгонять! Я сама уйду, - Алисия в бешенстве простучала каблуками через холл. На пороге входной двери она обернулась и, не заметив прижавшегося к стенке Апельсинчика, крикнула: - Убийца! Я знаю, это ты убила моего брата!
  
   * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  - Похоже, я очень много потеряла за эти пять лет, - грустно сказала Мери Энн, прислонившись лбом к стеклу большого окна в кабинете Тесс. Она пришла туда после неудачной попытки поговорить с тройняшками, в поисках поддержки и совета.
  Тесс сидела за секретером и проверяла хозяйственные счета - даже воскрешение из мертвых не могло нарушить распорядок, установленный ею в усадьбе. Она отложила толстый гроссбух и посмотрела на дочь поверх изящной оправы очков.
  - Ты чем-то расстроена?
  - Тройняшки. Кажется, все сложнее, чем я думала.
  - Твои дочери для меня - закрытая книга, - вздохнула она. - Никак не могу подобрать к ним ключ. Единственный, кого они воспринимают более-менее серьезно - Грегори.
  - Мой бывший муж?
  - Бывший? - на мгновение удивилась Тесс. - Ах, да. Я и забыла. Привыкла, что бывший - это Витторио.
  - Витторио - отец тройняшек и Марио?
  - Да.
  - Где он?
  - Приедет через пару дней. Хотя, постой, я тебе сейчас покажу, - Тесс встала и подошла к шкафу. Она извлекла оттуда альбом в толстом кожаном переплете и, жестом подозвав Мери Энн, села на канапе.
  - Вот, смотри.
  На большой свадебной фотографии рядышком стояли две пары новобрачных. Одной из невест была ослепительно красивая девушка, в которой Мери Энн узнала себя. Высокий, стройный черноволосый красавец во фраке с бабочкой и свадебным цветком в петлице, обнимал ее за талию. Справа от нее стояла другая невеста - рыженькая и худая, но не менее счастливая, она держала под руку симпатичного шатена. Мери Энн показалось, что она уже видела лицо этой девушки раньше, на школьной фотографии.
  - Витторио Конти, твой первый муж.
  У парня на фотографии было счастливое открытое лицо. Но, вглядываясь, Мери Энн была вынуждена признать - их четверо детей мало что унаследовали от отца, во всяком случае, внешне.
  - Почему мы расстались? - спросила она.
  Мать посмотрела на нее с легким удивлением, но потом ответила.
  - Ты ушла от него. Честно говоря, для меня до сих пор загадка, почему ты это сделала.
  Тесс пролистала страницы альбома и, вернувшись к первому листу, показала еще одну фотографию:
  - Это дедушка Жорж и бабушка Сувами.
  Выцветшее фото начала века хранило изображение высокой стройной негритянки в бурнусе и бравого морского офицера с пышными усами.
  - Отец встретил маму в Эфиопии, - полным воспоминаний голосом продолжала Тесс. - Женился и привез сюда, в Бретань. Вся округа была в шоке. Но семья приняла ее, и Сувами быстро освоилась.
  Тесс перевернула страницу, и Мери Энн увидела ту же женщину уже в европейском платье и с европейской прической.
  - Мы с Тобби, - пальцы Тесс бережно легли на фотографию, в центре которой в картинных застывших позах сидели маленькие, пухлые мальчик и девочка.
  Перед Мери Энн проплывали разные лица, годы, прически, модные фасоны. Бесконечная цепочка поколений и сложных родственных связей, приведшая к появлению на свет ее самой, раскручивалась сейчас перед ее глазами.
  - ... Илона, старшая сестра твоего отца. Эжени, ее дочь. А это Жан-Клод и Валентин, мои кузены. Они погибли за шесть месяцев до твоего рождения. Мы были очень дружны. Я назвала тебя в память о них.
  На большой семейной фотографии в верхнем ряду замерли в обнимку навеки двадцатипятилетние улыбающиеся парни в парадной морской форме.
  
  * * *
  Франция, Ницца
  1958 год
  Жанна-Валентина расцвела рано. Где-то между тринадцатью и четырнадцатью годами она вдруг превратилась в юную сформировавшуюся девушку, яркую, стройную красавицу. Рядом с еще по-мальчишески мелким Грегори и подростково-угловатой Алисией, она выглядела особенно взрослой и привлекательной. Она начала ловить на себе заинтересованные взгляды посторонних мужчин, и ловить себя на мысли, что ей это нравится. Но первую настоящую проверку своих сил Жанна-Валентина устроила летом, в Ницце, где как обычно отдыхала в многочисленной компании друзей и родственников.
  Она поняла, что перешла во взрослую лигу, когда на нее обратил внимание не кто-нибудь, а сам Амадей. Старшему отпрыску семейства Мелоуэн в то лето исполнилось девятнадцать, и все девчонки на вилле и в окрестностях вздыхали по красивому изящному брюнету. А он, неожиданно для всех пригласил в свою взрослую компанию Жанну-Валентину.
   - Хочешь проехаться с нами? - спросил он, кивнув на пустующее место рядом с собой в новеньком черном кабриолете, подаренном его родителями на день рождения. Остальные девчонки - Лаура, Элоди, Джулия, Алисия - потрясенно затаили дыхание за спиной Жанны-Валентины - ни одна из них ни разу не удостаивалась такого приглашения. Амадей тусовался с собственной компанией, в ней были ребята и девушки постарше, его ровесники
  - Не то чтобы очень, но так и быть, составлю тебе компанию, - выдержала тон Жанна-Валентина и легким неспешным шагом подошла к машине.
  Амадей открыл ей дверь.
  - Не боишься быстрой езды?
  - Наоборот.
  - Тогда, поехали.
  В тот первый день Амадей катал ее вместе со всей компанией, на двух машинах они колесили по побережью, сидели в кафешках, вечером отправились на танцы. Жанну-Валентину пропустили на площадку легко, никто не поверил бы, глядя на нее, что ей всего четырнадцать. Она танцевала и веселилась, гордясь тем, что вся компания общается с ней, как с ровесницей.
  Поздно вечером, когда она с Амадеем вернулась на виллу, Алисия с визгом набросилась на нее, требуя рассказать все в мельчайших подробностях. На восторженные Алисины "а он?", "а ты что?" она отвечала с веселым блеском в глазах, шепотом, стараясь не разбудить спавшую рядом Мишель. Они закончили шептаться далеко за полночь, но и потом, лежа в постели, Жанна-Валентина никак не могла уснуть, счастливая, возбужденная событиями долгого дня и болтовней с Алисией.
  
  - Идешь с нами на пикник? - спросила после завтрака Мишель.
  - Я к вам попозже присоединюсь, - уклончиво ответила сестра.
  Мишель недоуменно пожала плечами, не понимая, как можно пропустить такое событие, и умчалась догонять веселую компанию во главе с Бенедиктом.
  Но Жанна-Валентина медлила и отказывалась неспроста. Чуть позже на террасе появился Амадей. Они улыбнулись друг другу.
  - Едем?
  
  На сей раз, их было всего двое, и они поехали в тихий уединенный уголок на берегу.
  - Почему ты меня пригласил? - спросила Жанна-Валентина, когда Амадей уселся рядом с ней на песок
  - Потому что ты особенная. Не такая, как другие девушки.
  - В смысле не вздыхаю по тебе день и ночь? - смешливо прищурив глаза, ответила она.
  - Да, - кивнул он, улыбаясь.
  - Что, трудно быть всеобщим любимцем?
  - Когда ты в центре внимания, люди либо обожают, либо ненавидят тебя. Середины нет, и это напрягает.
  - А вот и нет. Я бы ни за что не хотела, чтобы ко мне относились как к серой мышке. Уверенна, что и ты тоже.
  - Нам с тобой это не грозит, - улыбнулся Амадей краем красивого рта.
  Жанна-Валентина, наклонив голову, внимательно взглянула ему в лицо.
  - Ты мне нравишься. И ты очень красивая.
  - Ты тоже, - ответила она.
  Он рассмеялся.
  - Что, я что-то не так сказала? - удивилась Жанна-Валентина.
  - Нет, просто ты разговариваешь очень забавно.
  - Забавными бывают дети и животные, - обиделась Жанна-Валентина.
  - Ты все делаешь необычно и мило. Это забавно, и мне нравится, - сказал он серьезно и наклонился к ней. - Ты когда-нибудь целовалась?
  - Нет, по-настоящему никогда, - честно призналась Жанна-Валентина, глядя на его губы.
  - Можно, я тебя поцелую?
  - А разве нужно спрашивать разрешения? - удивилась она.
  - Это твой первый поцелуй. С ним должны быть связаны приятные воспоминания. Поэтому я спрашиваю, вдруг ты не хочешь.
  - Я хочу, - замирая, ответила Жанна-Валентина.
  Он прикоснулся губами к ее губам, сначала легко, потом все настойчивее, заставляя ее приоткрыть рот. Жанна-Валентина сидела неподвижно, жадно впитывая новые ощущения. Потом Амадей слегка отстранился и взглянул на нее.
  - У меня останутся приятные воспоминания, - выдохнула она.
  - Не нужно так задерживать дыхание, - улыбаясь, сказал он.
  - У меня пока мало опыта, - Жанна-Валентина закусила губку, кокетливо глядя на него.
  - Я к вашим услугам, мадмуазель. Можете совершенствовать свой опыт на мне, - галантно предложил Амадей.
  Они провели весь день вдвоем, гуляя, целуясь в укромных уголках. Когда начало смеркаться, Амадей спросил:
  - Тебя не будут искать?
  - Мама с тетушками думают, что я на пикнике, вместе со всеми.
  - Они наверняка заедут вечером, посмотреть, как идет веселье. Давай, покажемся им, а потом сбежим на всю ночь, - предложил Амадей.
  Жанна-Валентина восторженно кивнула.
  
  Вечеринка на природе была в самом разгаре, когда они подъехали. Девчонки и парни танцевали под новомодную песенку Далиды.
  - Жанна-Валентина, иди к нам! - закричали разные голоса со всех сторон.
  Амадей остался ждать ее у машины.
  - П-позвольте, - растолкав всех, Бенедикт обхватил ее за талию. От него пахло вином, и танцевал он как медведь-шатун.
  - Где ты так нализался? - спросила Жанна-Валентина, демонстративно сморщив красивый нос.
  - Ха! Помнишь дядюшкины священные запасы? Теперь их нет, - с гордостью сообщил Бенедикт.
  - Вы стащили его коллекционные вина? - ахнула Жанна-Валентина.
  - Угу.
  - Идиоты. Мне даже не хочется представлять, что с вами будет утром. Бабушка Софи...
  - Старая грымза, - с чувством перебил ее Бенедикт.
  - Вот-вот сюда приедет кто-нибудь из взрослых, так что я бы на твоем месте вела себя потише, - предупредила Жанна-Валентина.
  - Потише, это как Грегори, что ли? Выпил всего пару бокалов, а спит как младенец, - хихикнул Бенедикт.
  - Грегори тоже пил? - возмутилась Жанна-Валентина.
  - Ну да, - кивнул он.
  - Зачем вы его напоили? Ему же нельзя!
  - Никто его не поил. Сам напился.
  - Где он? - Жанна-Валентина вытащила Бенедикта из круга танцующих.
  - Под деревом. Там, - указал Бенедикт. - Или нет, постой, там.
  Не слушая его, Жанна-Валентина отправилась на поиски. Грегори действительно лежал под деревом. Глаза были закрыты, лицо - неестественно синеватого оттенка. Жанна-Валентина принялась его расталкивать.
  - Никто его не заставлял, он сам. Откуда мы знали, что ему можно, а что нельзя, - бубнил Бенедикт у нее над ухом.
  - Что именно вы пили? - спросила Жанна-Валентина.
  - Не помню. "Вдову Клико", "Дом Периньон", еще что-то... коньяк. Слушай, мне кажется, или он, правда, какой-то синий?
  - Помоги мне его поднять. Быстро. Нет, стой. Отойди, сам на ногах еле держишься. Позови кого-нибудь. Валентин! Джек! - окликнула она кузенов.
  - Почему не держусь, еще как держусь, - пытался возражать Бенедикт.
  - Что-то случилось? - раздался голос Амадея.
  - У Грегори диабет. Ему нельзя было пить, - ответила Жанна-Валентина.
  - Помоги Жанне-Валентине поднять его, я сейчас подгоню машину ближе, - сказал Амадей, обращаясь к самому трезвому из компании, Карло.
  Вокруг уже начала собираться толпа, прибежала запыхавшаяся от танцев Алисия.
  
  - Тетя меня убьет, - жалобно причитала Алисия уже в машине, по дороге в больницу.
  - И поделом, - бросила через плечо Жанна-Валентина, сидевшая рядом с Амадеем на переднем сидении.
  Врачи забрали Грегори, ничего не сказав. Жанна-Валентина, Алисия и Амадей остались ждать в холле.
  Через полчаса туда влетели Лилиан, Тесс и Риччи.
  Не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что Тесс просто вне себя. Но Жанна-Валентина боялась не ее гнева. Больше всего на свете она боялась сейчас взглянуть на Лилиан.
  - Тоже пьяна? - напустилась на дочь Тесс.
  - Нет, - возмущенно ответила Жанна-Валентина.
  - Я не виновата, не я должна за ним следить, а наоборот, он же старше меня на пять месяцев, - ныла, оправдываясь, Алисия.
  Риччи осторожно подвел белую как стенка Лилиан к креслу и усадил. Руки у нее мелко дрожали. Позади себя Жанна-Валентина услышала, как, глядя на тетю, вслух начинает всхлипывать Алисия.
  - Марш домой! - прикрикнула Тесс.
  - Я останусь, - запротестовала Жанна-Валентина.
  - На сегодня вы уже достаточно натворили, хватит.
  - Я не поеду! Папа! - Жанна-Валентина повернулась к отцу.
  - Пусть останется, я отвезу вас на виллу и вернусь за ней, - мягко поддержал дочь Риччи.
  - Вечно ты ей потакаешь, - проворчала Тесс.
  - Она все равно не заснет и будет переживать, что здесь, что дома, - резонно возразил ей муж.
  - Раньше надо было переживать, - резко ответила Тесс, однако настаивать на своем не стала.
  Вместо этого она осторожно обхватила за плечи всхлипывающую Алисию и повела к выходу. Риччи пошел за ними, глазами указав дочери на Лилиан.
  Жанна-Валентина, наконец, взглянула на мать Грегори, но подойти не решилась.
  - Думаю, мне лучше уехать, - сказал молчавший все это время Амадей.
  Жанна-Валентина кивнула.
  - Доброй ночи. Увидимся завтра, - попрощался он, осторожно целуя ее в щеку.
  Жанна-Валентина осталась одна с Лилиан.
  Ей было очень страшно. Но вместе с тем, в груди нарастало ощущение здоровой злости, бешенства.
  Она вышла на свежий воздух, прочь от давящего ощущения безнадежности, которым был пропитан больничный холл.
  Как вообще это могло, смело случиться именно сегодня? Почему чужой идиотизм должен портить один из самых чудесных дней ее жизни? Ей хотелось стукнуть Бенедикта чем-нибудь тяжелым. И особенно Грегори. Не будь он в таком состоянии, она бы собственноручно довела бы его до той кондиции, когда нужен доктор. Не просто доктор. Хирург. Да, она бы ему все кости переломала, даже те, на которых держатся эти его нелепые оттопыренные уши. И, неожиданно для самой себя, она тоже заплакала, злыми истеричными слезами, тут же энергичным жестом стирая их с глаз, словно отрицая саму возможность их существования.
  - Ну что? - на больничной лестнице появился невесть откуда взявшийся Бенедикт.
  - Ничего, - не своим голосом ответила Жанна-Валентина, отворачиваясь, чтобы он не мог видеть ее лица.
  - Вот черт, - Бенедикт уселся на одну из лестничных ступеней.
  - Как ты здесь оказался? - спросила Жанна-Валентина, чуть успокоившись и усаживаясь рядом.
  - Приехал на такси.
  - Что на вилле?
  - Домашний арест. Истерические крики. Злорадное ликование Софи. Вот я и сбежал.
  Некоторое время они молчали.
  - Иногда мне кажется, что звезды - это глаза богов, которыми они с завистью смотрят на землю, - вдруг выдал Бенедикт.
  - Что?! - очнувшись от своих мыслей, непонимающе взглянула на него Жанна-Валентина.
  - Вроде протрезвел, а в голову лезет всякая чушь. Не обращай внимания.
  - Пойду, посмотрю, как там Лилиан, - со вздохом сказала Жанна-Валентина, вставая.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  Апельсинчик и грозные внучки, вернувшись из школы, застали странную картину. Незнакомая семейная пара в сопровождении еще одного мужчины и Грозной Бабки осматривала дом.
  - Мой последний муж питал нездоровое пристрастие к китчу, - сказала мадам Каррамбос, легким жестом руки обводя холл. - Но, если убрать позолоту и черное чудище над входом, может смотреться вполне сносно.
  - Что вы, мадам, - осторожно хихикнул мужчина, - нам все нравится.
  Черная Вдова внимательно посмотрела на пару, но ничего не сказала.
  - А обстановка? Картины? - спросил мужчина, разглядывая позолоченную раму с огромным портретом Крысы Каррамбоса.
  - Свои вещи я забираю. Об остальном мне нужно будет посоветоваться с внуком и невесткой. Уверенна, что они тоже захотят взять с собой какие-то вещи. Когда мы все обсудим и составим список, я извещу вас через метра Берне.
  - Мадам Карамбос, скажите, это правда, что знаменитый поэт Бенедикт Maudit - ваш родственник? - вдруг поинтересовалась женщина.
  - Бенедикт был моим кузеном, - сдержанно ответила Черная Вдова.
  - О, как удачно! Я большая поклонница его творчества! Если бы вы могли помочь нам получить приглашение на ежегодную церемонию вручения наград его имени... Мы были бы вам очень признательны.
  - Я рекомендую вам обратиться к его вдове. Она очень трепетно относится к поклонникам его творчества и является одним из организаторов церемонии.
  - Это так любезно с вашей стороны... Не могли бы вы нас представить?
  - Боюсь, что нет. Но, думаю, она будет рада познакомиться с поклонниками мужа, даже если вы представитесь ей сами. Она живет в его квартире на рю де Вьенн. Мадам Алисия Maudit.
  
   * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  Мери Энн с Джоном спустились в холл как раз вовремя, чтобы увидеть, как высокий темноволосый мужчина отчитывает Марио за неряшливо заправленную в брюки рубашку. Тройняшки в черных школьных платьях с собранными чемоданами уже тоже были внизу.
  - Что происходит? - спросила Мери Энн по-английски - не смотря на все улучшающийся французский, в эмоциональном состоянии она рефлекторно переходила на более привычный язык.
  Мужчина в холле поднял голову и очень внимательно посмотрел на нее, не произнося ни слова.
  - Что здесь происходит? - повторила Мери Энн по-французски, спустившись.
  Марио уже знакомым ей остановившимся взглядом уперся в пол. Рубашку он поправил, и теперь руки мальчика повисли ровно по боковым швам брюк, по стойке смирно.
  Мужчина, в котором Мери Энн уже узнала Витторио Конти, продолжал смотреть на нее возмущенно, тонкие ноздри красиво очерченного носа гневно трепетали.
  - Я забираю своих детей, всего лишь, - наконец ответил он.
  - Забираете? Куда?
  - Сегодня ровно месяц, как они здесь, а значит, я имею полное право их увезти.
  Затем велел детям идти в машину.
  - Presto , - добавил он, и Марио с тройняшками вылетели за дверь.
  - Я хочу с вами поговорить, - сказала Мери Энн.
  - Нам не о чем разговаривать, - отрезал Витторио.
  - Вы не можете взять и увезти детей просто так.
  - Почему же? У тебя это прекрасно получалось, - еле сдерживаясь ответил бывший муж. - И если ты забыла, могу напомнить, я увожу их не просто так, по постановлению суда - я их единственный опекун.
  - Так было, пока меня считали мертвой, но теперь...
  - Что теперь? Думаешь, для детей лучше мать-putana , чем мертвая мать?
  - Ей, полегче, - нахмурившись вступил в разговор Джон, уловивший слово, не нуждающееся в переводе.
  Витторио Конти окинул его сочувственно-насмешливым взглядом и, тщательно подбирая английские слова, сказал:
  - О, вот и следующий на очереди. Она сбежала от меня ради этого карлика, потом бросила его, чтобы крутить с тобой. Не будь дураком, приятель. Не верь ей. Что бы она ни говорила, в этом нет ни слова правды. Это лживая испорченная тварь.
  Он развернулся и громко хлопнул дверью.
  - Ну, нет, - сказала Мери Энн и двинулась следом.
  Она догнала бывшего мужа у машины.
  - Я хочу попрощаться с детьми.
  Витторио раздраженно хмыкнул и пробормотал что-то на итальянском. Потом спросил, нарочито четко выговаривая французские слова:
  - Кто-нибудь хочет попрощаться?
  Из машины, куда успели забраться тройняшки и Марио, не раздалось ни звука.
  - Нет, никто не хочет,- издевательски ответил он сам себе, и сев за руль, повернул зажигание.
  
  * * *
  Франция, Ницца
  1958 год
  Грегори пришел в себя утром.
  - Нам удалось избежать диабетической комы, так что худшее позади, - после бессонной ночи сказал доктор Лилиан.
  Еще через несколько дней в палату впустили первых посетителей. Разумеется, это были Алисия и Жанна-Валентина.
  - Ну, что, как ты себя чувствуешь? - спросила Жанна-Валентина.
  - Уже ничего, - ответил Грегори, густо опутанный трубками.
  - Да? Голова не болит? Совесть не чешется? - съязвила в ответ Жанна-Валентина.
  - Должен же я был хоть раз в жизни напиться, - попытался улыбнуться Грегори.
  - А о том, что будет чувствовать мать, ты не должен был задуматься? - прошипела Жанна-Валентина.
   - Кто же думает, когда пьет, - Грегори пытался отшутиться, но глаза у него были жалкие.
  - Свинья.
  - Кретин! - поддержала подругу Алисия. - Чего только мы из-за тебя не натерпелись!
  - Видеть не хочу твою физиономию. Поговорим, когда поправишься, - бросила на прощание Жанна-Валентина перед тем, как хлопнуть дверью.
  У больничной лестницы ее ждал кабриолет Амадея.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  После одних странных посетителей нагрянули другие, с машиной, полной чемоданов. Высокий чернокожий парень и две белые девушки - блондинка и шатенка.
  - Мама, - с порога бросился парень к Грозной Бабке. Та расплылась в счастливой улыбке.
  - Симон! Господи, мне скоро придется вставать на лестницу, чтобы поцеловать собственного сына, - рассмеялась она.
  Симон подхватил ее и поставил на табурет.
  - Так лучше? - спросил он.
  - Дай-ка, я на тебя посмотрю, - Черная Вдова внимательно оглядела лицо сына со всех сторон и, поцеловав, добавила: - А теперь можешь меня опустить, чтобы я поздоровалась с девочками.
  - Здравствуй, свекровь, - шутливо приветствовала ее низенькая, веселая шатенка.
  - Лали, - улыбнулась Черная Вдова, целуя ее. - А где вы оставили малыша?
  - Изводит моих родителей, - ответила невестка, возвращая ей поцелуй.
  - Кейти, милая, как ты выросла, - Грозная Бабка обняла худенькую молоденькую блондинку.
  - Бабуля, я так скучала, - радостно прощебетала в ответ та. - Папа просил поцеловать тебя за него и передать, что он будет позже.
  - Ты же знаешь, Денни вечно опаздывает, - подхватил, улыбаясь Симон.
  - А мы приехали не просто так! Мы приехали во всеоружии и заранее, чтобы помочь тебе все подготовить, - заявила бойкая Лали.
  - О, это замечательно, занятий хватит на всех.
  В холл спустились Сука с Марией и, приветствия возобновились.
  - Бабуля! - тонким писклявым тоном передразнила одна из грозных внучек.
  - Помогать приехали. Как будто мы тут - пустое место, - поддержали ее сестры, кисло улыбаясь гостям.
  
  * * *
  Франция, Бретань
  1977 год
  - Кто-нибудь может мне объяснить, что все это значит? - ворвалась Мери Энн в гостиную, где семья расположилась на послеобеденный отдых.
  - Что случилось, милая? - спросила Тесс.
  - Случилось то, что моих детей только что забрал человек, назвавший меня проституткой, но, похоже, тут это никого не удивляет.
  - Это же Витторио, просто не обращай внимания, - пожала плечами Мишель.
  - Просто не обращать внимания?! Он забрал детей!
  - По решению суда, они могут проводить с нами не более четырех недель в году, - ответила Тесс.
  - Но почему мне не сказали об этом раньше?
  - Я думала, Грегори говорил с тобой.
  - Он сказал, что у нас был сложный развод, что Витторио их опекун, но... всего месяц! Как вообще такое возможно?
  - Учитывая, что ты была инициатором расторжения брака, в этом нет ничего удивительного.
  - Ничего удивительного?!
  - Витторио был против развода, так что, сама понимаешь...
  - Да уж, теперь я понимаю, с ним не только жить, с ним даже разговаривать невозможно! И ты еще говорила, что не знаешь, почему я ушла от него!
  Тесс устало вздохнула.
  - Милая, было бы странно, если бы он вел себя по-другому, учитывая, что ты сбежала от него с любовником и украла детей.
  - Чудесно! Что еще интересного мне предстоит узнать о себе?
  Мать посмотрела на дверь и сказала:
  - Грегори, думаю тебе нужно многое объяснить Жанне-Валентине.
  Мери Энн обернулась и увидела вошедшего Флинстоуна.
  - О, замечательно! Вы вовремя. У меня как раз назрел вопрос ко всем здесь собравшимся: почему мне дружно рассказывали всякую ерунду, но никто не словом не обмолвился о самом главном?!
  - Я не хотел тебя пугать. А потом просто не успел.
  - Знаете, как это называется? Вранье! Вы все мне врали!
  - Жанна-Валентина, если ты перестанешь кричать и дашь мне полчаса, я все объясню, - спокойно сказал Флинстоун. - Давайте, пройдем в кабинет. Джон, я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали, - добавил он, обращаясь к Николсону.
  
  - Я сказал, что у Жанны-Валентины с Витторио Конти был сложный развод, но это довольно обтекаемая формулировка. Италия - католическая страна, и расторгнуть брак там практически невозможно, особенно, когда один из супругов против. Поэтому единственно возможным выходом стал развод во Франции. Я не буду сейчас углубляться в детали разбирательства - в этой папке все материалы дела, копии, снятые моим адвокатом, и вы сами сможете с ними ознакомиться. - Флинстоун передал папку с документами в руки Мери Энн. - При разводе суд посчитал необходимым вернуть детей отцу. Витторио с самого начала ограничил возможность общения с ними минимальным сроком, указанным в решении суда. После того, как Жанну-Валентину признали погибшей, мы пытались пересмотреть решение об опекунстве, но это привело лишь к тому, что права матери, в том урезанном виде, в каком они были изложены в первом решении суда, перешли к Тесс и Риччи.
  - Нужно сделать еще одну попытку.
  - Чтобы сделать еще одну попытку, нужны веские аргументы, иначе такая попытка станет бессмысленной тратой времени и сил. Я хотел, чтобы ты сама увидела детей, перед тем, как обсуждать это.
  - Я видела детей.
  - Думаю, теперь ты понимаешь, что я имел в виду в Нью-Йорке. Когда я говорил с ними в последний раз, девочки сказали, что Витторио поднимал на них руку.
  - Что?!
  - Я не стал бы безоговорочно верить тройняшкам, они вполне могут и соврать. Но реакции Марио говорят сами за себя. И это дает нам зацепку, - продолжил Флинстоун.
  - Необходимо немедленно обратиться в суд, такое обращение с детьми не приветствуется ни в одной стране мира, - поддержал его Джон.
  - Нужны доказательства. Как это ни ужасно прозвучит, мы сможем обратиться в суд, только, когда налицо будут свидетели и/или телесные повреждения.
  - Сукин сын, - в сердцах вырвалось у Мери Энн.
  - При первом же таком случае, тройняшки обратятся к доктору и сообщат мне. Тогда можно будет действовать. До тех пор мы бессильны.
  - Это... это ужасно. То, что он сделал с детьми. Запугал их, настроил против меня.
  - Я верю, что еще не поздно, если ты готова попытаться. Вы оба, - Флинстоун вопросительно посмотрел на Мери Энн и Джона.
  - Да. Конечно, - хором ответили те.
  - И еще одно. Я могу спросить о ваших планах на будущее?
  - Через полтора месяца у меня очередная командировка в Африку, - ответил Джон. - Я планировал взять с собой Денни и Мери Энн... Жанну-Валентину.
  - Думаю, вы оба согласитесь, что Жанна-Валентина должна быть восстановлена в своих правах. Первое, что необходимо сделать в связи с этим - установить ее личность. Поскольку все члены семьи ее уже опознали, много времени это не займет. Далее, так как в качестве Жанны-Валентины де Сен-Этьери она состоит в браке со мной, потребуется процедура развода. Мой адвокат уже готовит документы, так что потери времени, надеюсь, будут минимальны. Документы на развод она сможет подписать, где бы вы не находились - адвокат перешлет их по почте, а вот на процедуру опознания, боюсь, ей необходимо будет явиться лично. Я сейчас работаю в британском посольстве в Швейцарии, но, если будет нужно, прилечу.
  - Спасибо, Грег, - с чувством сказал Джон, протягивая руку.
  - Джон, - ответил Флинстоун, пожимая ее. Мери Энн смотрела на обменивающихся рукопожатием двух мужчин, каждый из которых в настоящий момент приходился ей мужем, с чувством абсолютной нереальности происходящего.
  
  * * *
  Великобритания, Итен
  1960 год
   Следующие два года Грегори провел в больницах - капельницы, уколы, обследования и даже одна операция. Однако, это не мешало ему заниматься и сдавать экзамены, так что еще до начала последнего школьного семестра было ясно, что билет в Оксфорд у него практически в кармане.
   У Жанны-Валентины с Алисией такой определенности не было. Баллы Алисии были слишком низкими, чтобы претендовать на Оксфорд или Сорбонну, где учился Амадей и откуда с первого курса отчислили вымахавшего под два метра ростом Бенедикта. Из солидарности с подругой, Жанна-Валентина тоже отказалась от поступления в эти университеты, хотя ее баллы вполне это позволяли. Они с Алисией никак не могли определиться ни с профессией, ни с университетом, и отчасти причиной тому были парни, которые стаями увивались вокруг Жанны-Валентины везде - в школе, дома, на вилле. Сначала, ей это льстило, потом - забавляло, потом стало немного утомлять, и она научилась проводить отбор и отшив нежелательных элементов быстро и эффективно.
   С Амадеем они продолжили встречаться следующим летом, но за всю зиму единственным напоминанием о лете от него пришла лишь рождественская открытка. К новому курортному сезону 1960-го их связь как-то незаметно сошла на нет, благополучно миновав стадию выяснения отношений.
   Летом в Ницце Жанна-Валентина, наконец-то определилась с дальнейшей учебой, остановив свой выбор на факультете менеджмента Нью-Йоркского университета. Туда собиралась поступать Уитни, и целеустремленность, уверенность и решительность ее американской кузины, помогли Жанне-Валентине сделать свой выбор. Алисия тоже присоединилась к ним, и после недолгих дебатов, решение было одобрено родителями. Девушки уже предвкушали свой первый семестр в Нью-Йорке, долгожданную и 'взрослую' свободу.
  
  * * *
  Франция, Париж
  2009 год
  - Слышал, дом продается, - поделился Апельсинчик новостью.
  - Да ну тя, - отмахнулся Лимончик.
  - Я серьезно!
  - С чего ты это взял?
  - Подслушал вчера.
  - Подслушивать вредно, - Лимончик дал Апельсинчику подзатыльник. - Ну и, че говорили?
  - Грозная Бабка сказала, что продает дом, а вещи забирает.
  - Купят, значит, новый, - Лимончик пожал плечами. - Хрен поймешь этих баб, вон красота какая, свинкс мраморный, как в Египте, фонтаны золоченые и вообще... че Грозной Бабке не нравится, скажи на милость?
  - Она сказала, что это все китч.
  - Китч? Это хмырь, который дом покупает? Не слышал о таком.
  - Да нет, она вроде сказала, что Грозному Крысе нравился китч и этот дом, а ей нет.
  - Говорю тебе, дурья башка, никогда у нас не было никого с такой кликухой. Ты че-то путаешь.nbsp;
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"