Лена Л : другие произведения.

Волшебники из коммуналки (ред.03.08.2015)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Есть волшебники и не только среди людей. отрывок для ознакомления.


   Глава 2, в которой Саша знакомится с обитателями дома в Заовражье
  
   На улице стало совсем темно, детские страхи выползали из темных углов, качающиеся под ветром ветки деревьев рождали в воображении Саши самые страшные предположения. В такие минуты лучше оказаться за стенами дома, плотно закрывшись крепкими запорами от полного опасности внешнего мира. И, как назло, только сейчас Саша подумала о том, что Ратмир не дал ей ключей. Она машинально поискала глазами кнопку звонка и даже пошарила пальцами для верности вдоль косяка на уровне головы и чуть ниже. Сначала слева, потом справа. Ничего, кроме неровной поверхности иссохшего от времени дерева, заусенцев и зазубрин, она не обнаружила. Толкнула дверь, та без скрипа открылась, выпуская изнутри навстречу ей стрелку света. Удивилась - в доме горит свет, неужели много лет назад забыли выключить, шагнула через порог и прямо перед собой увидела огромного черного таракана. Он выбрался из-под старого комода и, быстро перебирая лапками, засеменил ей навстречу, при этом угрожающе шевелил огромными усами (тайное оружие всех тараканов). Саша взвизгнула и запрыгала на месте, пытаясь и раздавить нахальное насекомое и, в то же время, безумно боясь наступить на него. Она знала, как мерзко цокают и размазываются белой начинкой эти членистоногие твари. В далеком детстве мама часто использовала именно этот способ борьбы с ними. Очень противное зрелище и не менее ужасный звук.
   Самсон шарахнулся от страшной незнакомки, выделывающей ногами опасные для его жизни вензеля, шмыгнул под шифоньер, который стоял у стены чуть ближе к входной двери, чем его родной комод. Шифоньер - это дом другой семьи тараканов. Но когда жизни угрожает опасность, можно нарушить правила и вломиться к друзьям без стука.
   - Ненормальная какая-то, - неслышно пищал он, пряча жирное тело под ножкой шифоньера, куда с испугу забился, спасаясь от Сашиных каблуков - Она всех нас погубит. Кто оставил дверь открытой, я спрашиваю? А? Дежурный сегодня кто? Оливер, ты не знаешь, кто сегодня не закрыл входную дверь.
   Со дна шифоньера, где Оливретта сплела удобный гамак для приятного висения вниз усами, спрыгнул Оливер, он считался самым успешным тараканом в коридоре. Те, что жили на кухне, конечно, были и толще и степеннее, но то - кухня. А в коридоре - иная жизнь. Здесь народ более шустрый и красоту ценит по-другому. За быстрые ноги и чуткие усы Оливера прозвали Коридорным. И не напрасно. Коридорный Оливер всегда был в курсе всех новостей. От его усов не ускользала ни одна мелочь. А это очень важно для любого таракана.
   - Я слышал Ираклий выходил последним. Ой, загулял котяра. На соседской стройке киска приблудилась. Уж такая блудливая. Какой кот сможет усидеть дома, когда она так орет. Мысли у кота вышибло в момент, вот и не захлопнул за собой.
   - А девчонка-то ничего. Может, Петр Силыч пригласил? Хи-хи. Молодость вспомнил.
   - Бомжует, поди, девка, вот и ввалилась без спросу, гнать ее гнать обратно.
   - Легко сказать "гнать". Ты видела ее каблуки? Нам с ней не справиться. Тут без "копов" не обойтись.
   В коридоре показался мужчина средних лет с оплывшим красным лицом, давно потерявшим свою индивидуальность. На нем были спортивные, оттянутые на коленках и отвислом заду трико, залитая щами и рассолом клетчатая рубаха навыпуск. Он вышагивал по облезлым скрипучим половицам, поднимая высоко коленки, и громко пел.
   - Широка страна моя родная!
   Саша стояла на порожке, боясь оказаться на половице, где только что видела устрашающего вида насекомое. Появление нового персонажа отвлекло ее от мыслей о таракане. Ее растерянность росла с каждой минутой пребывания в этом доме. "Что здесь делает алкоголик?".
   Силыч, а это был именно он, знаменитый на все Заовражье сантехник "золотые руки", остановился перед ней. Но вместо того, чтобы гостеприимно предложить войти или беззастенчиво выгнать незваную гостью вон, он развернулся и зашагал обратно по коридору. Ни причитания гостьи, ни красноречивое молчание тараканов под мебелью, его не тронули. Он был увлечен музыкой, извлекаемой мощными потоками воздуха из его голосовых связок.
   - Таракан, таракан... - безнадежно пискнула последний раз Саша и, поняв, что помощи ждать неоткуда, замолчала. Еще раз внимательно оглядела пол. Под ногами на грязном полу среди фантиков от конфет и комков кошачьей шерсти движения больше не наблюдалось.
   - И за борт ее бросает.... - заорал Силыч и сделал метательное движение обеими руками.
   - Дяденька! - Саша решилась перекричать Петра Силыча. - На каком основании Вы здесь кричите?
   Петр Силыч на секунду замолчал, сосредоточенно нахмурился, стараясь проникнуть в смысл фраз незнакомой девушки. Наконец, его усилия были вознаграждены. Силыч понял, что девушке негде переночевать.
   - А! - лицо Силыча просветлело, - Тебе туда.
   Он махнул рукой на дверь, расположенную слева от входа.
   Внимательно глядя себе под ноги, Саша двинулась в том направлении, которое указал пьяный жилец. Толкнула дверь. Она со скрипом отворилась. Широкая немного удлиненная комната с одним окном в противоположном конце, полутемная, пахла затхлостью. Одна лампа под потолком с трудом справлялась с темнотой. Саша протерла глаза, но светлее от этого в комнате не стало. Минуту спустя глаза Саши привыкли к скудному освещению, и она смогла разглядеть обстановку: две, нет три железные панцирные кровати с никелированными спинками (одна сбоку от двери, а потому Саша ее не сразу заметила) - вот и вся мебель. Ни стола, ни шкафа, ни даже тумбочки. Кровать у входа была застелена чистым бельем, будто кто-то ждал ее появления. "Ратмир позаботился, вот бы он сам был здесь", - с надеждой подумала Саша и в этот момент заметила двух женщин, которые неторопливо укладывались на две другие кровати.
   - А вы кто? - спросила Саша, обращаясь к ним.
   - Дед Пихто, - отозвалась одна и дробно, как будто кто-то высыпал горох, засмеялась.
   По голосу и кашляющему смеху Саша поняла, что женщина довольно пожилая, голос у нее был скрипучий.
   - Слышь, Порфирьевна, не успела заселиться, и уже права качает, - отозвалась укоризненно другая, - Живем мы здесь, вот хто! Спим. И ты бы спала себе спокойно, без вопросов. А то кошмары будут сниться. Слышала я, Самсона спужала. Бедняга, еле схоронился. Вот позовет "копов", будешь знать, как проказничать.
   Вторая по голосу показалась Саше чуть моложе. Говор у нее был деревенский.
   - Чего? - Саша стояла около двери, не понимая, что происходит.
   - Не "чего", а кого. Дурочкой прикидываешься? Ратмир, что ли, тебя сюда позвал? - проскрипела та, которую назвали Порфирьевной.
   Она назвала имя, и Сашино сердце упало в ноги, и они сразу же отяжелели. Она почувствовала, что сильно устала. Так сильно, что уже не в состоянии была удивляться. Машинально повесила сумку, зацепив ее ручкой за никелированные шишечки, и присела на край кровати. Она звякнула и заскрипела под ее тяжестью, проваливаясь вниз. А старуха продолжала ворчать, нарочито отворачивая голову в сторону своей подруги:
   - Поганец. Мало его пороли в детстве. Будь я его бабкой, я б его так бы отколошматила. Отдубасила бы клюкой, паршивца. Зачем она нам здесь нужна? Не мог кого-то получше, посправнее подобрать. Куда нам такая? Что нам с ней делать, коли она сразу же "чего вам тут надо?"
   Старуха передразнила Сашу так ожесточенно, что у Саши побежали мурашки по спине.
   - Но Ратмир подарил мне этот дом, - робко сказала она, - Но если, конечно, вам негде переночевать, то...
   - Эк тебя развезло, родимая! - Порфирьевна возмущенно заскрипела и зазвенела кроватью, - переночевать. Я ж тебе русским языком говорю - живем мы тут всегда, а переночевать это ты про себя говори. Переночуешь, и завтра тебя ищи свищи. Много тут таких побывало. Только толку - никакого.
   - Хватит уже болтать, - сладко зевнула та, что помоложе, - Спи Порфирьевна, сны хорошие смотри.
   - А и то, пора уж, - согласилась Порфирьевна, - И тебе - хорошие, Катерина Григорьевна.
   Саша тоже зевнула, почувствовав приступ непреодолимой сонливости. Ей захотелось упасть на чистые простыни, которые призывно белели в сумраке комнаты, звали, обещали покой и блаженство. Глаза закрывались, мысли поплыли нехотя. Но все-таки она сделала над собой усилие, сняла пиджак и брюки, аккуратно повесила их на спинку кровати, скинула туфли, зацепляя поочередно носком за пятку, и только после этого легла и тут же провалилась в сон.
     
   Глава 3, в которой Рабиновичи показывают мастер-класс
  
   Саша проснулась, все тело у нее чесалось. В комнату через грязное треснутое в трех местах окно падал свет. Наступило утро, но солнце еще не встало. В комнате было пусто, из-за двери не доносилось ни звука, а тело непрестанно чесалось. Саша сразу же вспомнила, что случилось вчера. Неудобство, вызванное неприятным зудом, не могло испортить ей настроение. Она помнила, как пробиралась между заброшенными стройками, даже сон помнила, а события ему предшествовавшие, а именно, как она попала в эту кровать, забыла.
   Взгляд Саши блуждал по комнате, изучая, обвалившийся местами до деревянных дранок высоченный, наверное, в три с половиной метра потолок, порванные лохмотьями выцветшие обои с рисунком зеленый ромбик на некогда желтом фоне. Потрогала шишечки над головой... и с ужасом увидела на руке много мелких красных точек и длинные розовые полосы, оставленные ее ногтями. Испуганно вскочила и оглядела все тело. Оно было сплошь покрыто такими же, как на руке красными точками и расчесами.
   "Как это было не предусмотрительно лечь на кровать, застеленную чужим бельем. Подхватила какую-то заразу. Что это за хрень такая?" - Саша посмотрела на то, место, где только что лежала и ужаснулась - темно красные букашки в форме плоских блямбочек нагло покоились на белых простынях и не собирались бежать от нее.
   Саша взвизгнула от отвращения и стала судорожно отряхиваться, заглядывая в свое белье. Сейчас ее не интересовала пристойность ее поз. "Что это, что это? - подвывала она с отвращением, потом на язык попалось нужное слово - "клопы".
   - Это же клопы, мать их! - вскрикнула она с ужасом.
   - И нечего материться. А еще интеллигентная женщина, - послышался мужской голос.
   Он возник откуда-то сзади. Саша испуганно оглянулась - никого не увидела, схватила со спинки кровати пиджак от своего брючного костюма и приложила его к груди, пытаясь прикрыть им свою наготу. Но ей это не удалось, потому что пиджак был короткий, а Саша стояла совсем раздетая, то есть только в трусах. Пиджаком она смогла прикрыть только грудь, оставив на обозрении все остальное.
   - Ой, ой, ой. Прямо истерика. Чего пугаться-то? Не смотрю я.
   Саша озиралась, ища источник голоса, но комната была пуста. Что делать дальше, Саша не знала.
   - Уйдите, я оденусь, - попросила она и услышала в ответ дружный хохот нескольких луженых глоток.
   - Куда? Ох-аха, уморила, куда это мы уйдем? Хи-хи-хи, смешная.
   - Куда-нибудь подальше, - предложила Саша и подумала "вот попала я, это какой-то дом терпимости, нет барак для проституток, или еще хуже наркопритон. А Ратмир меня обманул"
   Смех резко прекратился.
   - И Ратмира уже приплела, - вздохнул тоненький голосок голос с нотками укоризны, - нахалка. Сначала оскорбляет мам благородных копов, а потом хозяина.
   - Женщины! Все беды от них. - подтвердил прежний голос.
   - Да прекратите же говорить, - крикнула Саша в отчаянии.
   - Наконец-то, догадалась, - в полемику вступил сиплый, будто бы спитой голос, - А то "уйдите-уйдите". Ладно, молчим пока. Пусть оденется, а то сейчас голос сорвет, что делать-то будем с ней. Ни рожи, ни кожи, и голоса не будет. Кому она такая нужна? Нет, я за это отвечать не хочу.
   Саша отчаялась добиться от нахалов, которые, как она думала, наблюдали за ней в специально проделанные в стене дыры, благородства. Стала лихорадочно одеваться. Голоса больше ее не беспокоили. Она еще раз на прощанье с отвращением оглядела простынь.
   "А теперь надо бежать отсюда", - решила она и кинулась к двери, услышала вслед:
   - Ага, скатертью дорога. Не споткнись. Там Оливер своих выгуливает.
   Саша выскочила из ужасной комнаты, оступилась на порожке, перепрыгнула выводок тараканов, не успев даже испугаться, и побежала, как ей казалось в сторону входной двери, в которую вчера заходила. Распахнула ее и... оказалась в большой зале. Такой же полупустой, как и та комната, в которой она ночевала. Только в этом зале был большой камин, отделанный мозаикой мелкой цветной керамической плитки, которая создавала на стене камина абстрактный узор. Камин не горел, но вид у него был величественный.
   В противоположном углу залы стоял тяжеленный письменный стол, тоже очень старый. А на нем, именно на нем, а не за ним, сидели два человека мужского пола, в отдалении в кресле качалке расположилась особа женского пола. Все трое были похожи друг на друга, как тройняшки - круглолицие, темноволосые, большеносые. Те, которые расселись на обтянутом зеленым сукном столе, были постарше, а женщина показалась Саше моложе. Она выглядела по-домашнему в атласном халате с яркими цветами по подолу. Короткие вьющиеся черные волосы торчали в разные стороны, образуя на голове одуванчик. У мужчин кудрей было существенно меньше, так как у обоих ото лба к затылку тянулись блестящие залысины.
      - Здравствуйте, - сказала Саша, чтобы обратить на себя внимание, - Не скажете, где здесь выход?
   - Новенькая, - приятным голоском пропела женщина на кресле-качалке, - Сашей зовут.
   - Откуда вы знаете, как меня зовут? - удивилась Саша.
   - А откуда мы знаем, что нас зовут Рабиновичи? - задал встречный вопрос один из мужчин.
   И пока Саша сосредоточенно размышляла над тем, какая логическая связь между этими двумя вопросами, он добавил, удовлетворенно почесывая за ухом:
   - Ну, вот видишь, все просто, если как следует подумать прежде, чем задавать вопросы. И на будущее зови нас Рабиновичи. Мы потом разберемся между собой сами, к кому ты обращалась.
   Саша растерянно кивнула. Рабинович-женщина достала из кармана атласного халата клубок и спицы. Саша подумала, что она начнет вязать, но женщина вытащила спицы из клубка, отложила их в сторону, а клубок бросила Саше под ноги.
   - Это мой тебе подарок. Если пойдешь за ним, то придешь туда, куда шла, - сказала она, - Только не благодари меня. Я сегодня добрая. Вот если бы ты пришла вчера...
   Она не успела закончить фразу, потому что в окне, которое находилось справа от стола, появилась пухлая физиономия тоже очень похожая на те, владельцы которых примостились на столе. Вслед за ней в проеме окна появился толстенький лысенький мужчина лет тридцати пяти. Он легко взгромоздился на подоконник, как будто шлепнулся сверху, а не взобрался снизу. Размеры позволяли ему уместиться в проеме окна полностью, поджав под себя коротенькие ножки в мятых обмахрившихся снизу брюках и стоптанных ботинках с оборванными шнурками.
   - Привет Рабиновичи, - гаркнул он с подоконника, - Привет новенькая.
   Рядом с его лицом показалось еще одно, принадлежавшее, по-видимому, женщине. Точно Саша была не уверена, так как видела только ее лицо, на котором не было щетины.
   - Привет Рабиновичи, - вразнобой ответили жители комнаты и потом оглянулись на Сашу.
   Женское лицо в окне улыбалось. Толстяк, сидевший на подоконнике нетерпеливо поерзал. Женщина-Рабинович звякнула спицами, клубок под ногами Саши укоризненно покачался на месте. Наступила долгая выжидательная тишина. Саша не уверенно промямлила:
   - Здрассьте...
   Тишина тут же раскололась громким смехом. Голоса, которые смеялись, очень сильно были похожи на те, что мучили ее в комнате, из которой она убежала. Саша внутреннее сжалась и покраснела, ей захотелось немедленно уйти.
   - Цыц! - строго прикрикнул один из Рабиновичей, который сидел на столе, - Как не стыдно смеяться над новенькой. Вы что? Забыли, какими сами были сто лет назад? Свежеоштукатуренные, выбеленные мелом, бестолковые салаги. Разве вы не помните? А ведь над вами никто не смеялся.
   - Кроме мышиного помета, - захихикала женщина в кресле-качалке
   - Это они от зависти, - поддержала ее женщина из окна, - от него-то еще меньше толку.
   - Да мы так... мы чего? Мы - ничего. Пошутили.
   - Пошутили, так извинитесь. На девочке лица нет. Выход ищет. Как потом перед Ратмиром будете оправдываться, если она найдет-таки его?
   - Так не покажем, - сконфуженно пробормотал один из невидимых голосов.
   - Запутаем в коридорах, - вторил ему второй.
   - Запрем в чулане... - поддержал его третий.
   - Прости нас, новенька, - сказал самый тоненький из голосов, - Мы не нарочно, а от скуки. Мы честное слово, не хотели тебя пугать и обижать. Мы больше не будем...
   - За себя говори, - буркнул сиплый.
   - Цыц, - еще громче рявкнул Рабинович, - Разрушу, а на твоем месте сделаю новый интеллигентный витраж.
   В ответ гневному обещанию рассерженного упрямством сиплого голоса Рабиновича раздалось обиженное сопение.
   - Ну, извиняйте, коли обидел... - наконец просипел голос.
   - Прости... извини... - почти одновременно, как по команде, пробормотали еще два голоса.
   Саша, слушая странный диалог, несколько раз щипала себя за руку. Было больно. Значило ли это, что она не спит или ей снилось, что больно? В голове мелькнула мысль, что вчера в темноте она попала в психбольницу. Но если это так, то почему нет врачей и санитаров? Саша еще раз внимательно оглядела комнату - вдруг санитары сидят где-нибудь в укрытии и выскакивают только в тот момент, когда кто-то из их психов разбуянится. Нет, комната была пустой за исключением уже перечисленных персонажей. Саша растянула губы улыбнулась, услышав извинения в свой адрес, чтобы успокоить бдительность психов, и стала пятиться к двери. Пятилась она довольно долго, хотя порога в комнату не переступала. Под ногами у нее то и дело путался клубок, она его отпихивала ногой, но он снова подкатывался и мешал.
   - Не убедительно как-то извинились, - сказала Рабинович-женщина, - Не верю.
   - Станиславский, тоже мне, нашелся, - прошептал кто-то над ухом Саши.
   - Я все слышала, - угрожающе пропела женщина на качалке.
   - Ну, вот и ладно, - сказал со стола один из Рабиновичей, который сидел ближе, - забирайся к нам, в ногах правды нет, - и похлопал по зеленому сукну рядом с собой, - Отсюда тебе будет виднее.
   Лицо у Рабиновича было широкое и доброе. Карие на выкате глаза, разделенные массивным носом, дружелюбно блестели. Густые полукруглые брови располагались высоко, не нависая над глазницами, и от этого выражение его лица казалось чуть удивленным. Будто он хотел сказать Саше: "деточка, ты чего испугалась?"
   Саше стало немного спокойнее.
   - Не обращай на них внимание. Они просто ревнуют тебя к Ратмиру.
   - У него такие ласковые руки, - томно вздохнул тоненький голосок, - Когда он клеил на меня обои, я улетала от счастья. Эх. Жаль, что все хорошее быстро кончается. Эй, новенькая, а тебя он гладил?
   - Ну, началось... - насмешливо отреагировал сиплый.
   - А ты помалкивай...
   - Сам заткнись...
   Рабинович все также приветливо улыбался Саше со стола, не обращая внимание на перепалку невидимых голосов. Саше было неловко отказываться от предложения доброго человека, и она взобралась на то место, на которое указал Рабинович. Огляделась. Со стола, на самом деле, открывался отличный обзор. Комната Саше стала казаться светлой и приветливой. Камин заиграл бликами на керамических боках, а абстрактный узор сложился в картину. Приглядевшись, Саша поняла, что картина все время меняется.
   - Полюбуйтесь на дело наших рук, - хвастливо сказал тот Рабинович, который сидел на окне.
   - У нас получилось, получилось! - радостно затараторила женщина за его спиной.
   Окно находилось довольно высоко над землей. Об этом говорило то, что стволов деревьев не было видно, а голова за спиной человека, сидящего на подоконнике висела на месте, не падая. Саше это уже не казалось удивительным - если людям удобно висеть в воздухе, а не лазать по стенам, что тут такого.
   - Такая засуха, такая засуха, - продолжала взахлеб женская голова, - Это было не легко - собирать по облачку по всему небу. Но мы сделали это! Смотрите, какая гроза!
   - Ураган, - поправил Рабинович, сидящий на подоконнике.
   Картина на камине из разноцветной стала серой, тучи клубами собирались в одном месте на картине, засверкали молнии, снизу вверх взметнулись клубы пыли и рухнули обратно вместе с водой потоками грязи.
   - Теперь воды всем хватит надолго, - удовлетворенно потирал руки мужчина на окне.
   - Рабинович, - покачал головой другой Рабинович, сидящий на столе, - Ты поспешил. Ты должен продумывать свои действия заранее. Ты забыл о рейсах самолетов. В этом месте пересекается много воздушных путей. Твой ураган не успели засечь синоптики и выпустили с аэродрома грузовой аэробус. Он сейчас пролетит внутри твоего урагана, посмотри. Он обречен.
   - Упс, - только и сказал Рабинович на подоконнике, а женская физиономия куда-то пропала.
   - Стыд и позор,- покачала головой Рабинович на кресле - качалке.
   - Ну, вот, придется все исправлять, - вздохнул Рабинович, который сидел рядом с Сашей, и задумчиво уставился в камин.
   - Покажи класс, маэстро, - просипел голос, как Саша определила, исходящий от наружной стены (той, на котором были окна).
   Брови Рабиновича стали менять форму. Полукруги стали превращаться в уголки, сломанные посередине. На переносице собрались складки сильной сосредоточенности, морщины побежали от ноздрей к уголкам губ, которые тоже изменили изгиб. Дружелюбная улыбка исчезла, ее место заняла строгая мина.
   Картина на камине постепенно прояснялась, по кафельным стенам потекли струйки чистой дождевой воды. Из клубка туч вынырнула толстая сигара аэробуса, взмыла выше каминной полки и полетела над ураганом, блестя мытыми боками под лучами яркого диска солнца. Рабинович на окне со словами "ну кажется все в порядке, я здесь больше не нужен", спрыгнул за пределы видимости, и, это Саша теперь могла утверждать со стопроцентной уверенность, улетел.
   - Вот, Саша, - сказал поучительно Рабинович, которого назвали "маэстро", - Прежде чем ты сделаешь что-то хорошее, подумай сначала, а не будет ли от этого кому-то хуже. И не придется ли кому-то другому исправлять твое доброе дело. Поняла?
   Саша кивнула, но при этом подумала: "а я-то тут при чем?"
   - А при том, что ты свой талант растрачиваешь на глупые поступки, - ответил на ее мысли Рабинович N2 на столе, но Саша уже не удивилась и этому. Ей теперь многое казалось понятным. Ее мысли ни для кого не секрет. Голоса без людей - это говорящие стены, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять на кого наклеиваются обои. При этом четыре стены - четыре разных голоса. Тот голос, который сиплый - это внешняя стена, она постоянно простужается, надо ее утеплять...
   - Вот это дело, - кашлянул сиплый, - А ты оказывается, ничего, девка - что надо. Ратмир не промахнулся на этот раз.
   Та, которая обладает тоненьким голосом - это стена... Саша огляделась.
   - Посмотри внимательнее, на ком лучше всего обои сидят, - кокетливо сказал тонкий голосок.
   Саша обратила внимание, что обои на стенах залы были старыми, но рисунок был немного другой, не такой, как в комнате, где она спала с клопами. Сашу при воспоминании о них передернуло от отвращения.
   - А мы тут ни при чем, - сказал третий голос, - это Оливер их позвал. Копы всегда нам помогали от незваных гостей отделываться. А ты думаешь, как дом от бомжей, да гастарбайтеров охранить?
   - Пора везде обои поменять,- сказала Саша
   - Ну, в общем, ты не бойся копов, они своих не трогают.
   - А ты - какая стена? - вслух произнесла Саша, вспомнив еще один приятный баритон.
   - Я-то, - в голосе послышалась гордость, - Я - самая главная, я все про всех знаю, потому что отделяю комнаты от коридора.
   - Подумаешь, коридор, - обиженно просипела внешняя стена, - А кто всех от холода спасает? Вот и подумайте, кто главнее!
   - А четвертая, понятно - где камин, - кивнула Саша, ей вдруг стало весело. - А если ты все знаешь, скажи, кто вчера ночевал в моей комнате? - спросила она у коридорной стены, - какие-то две (Саша хотела сказать противные старушенции, но вовремя "прикусила язык")... женщины.
   - Страшные и ужасные привидения, - взвыла стена и захохотала.
   Рабинович-женщина укоризненно покачала головой
   - Вот погодите, задаст она вам, когда освоится.
   Саша испуганно воскликнула:
   - Я здесь не буду жить! Спасибо вам, рада была познакомиться, только мне пора.
   Она соскочила со стола.
   - Покажите мне, где входная дверь, пожалуйста...
   Рабиновичи переглянулись, сиплый голос засмеялся, но тут же осекся под строгим взглядом Рабиновичей.
   - У тебя, Сашенька, путаница в голове. Входная дверь нужна только тем, кто стоит снаружи, а тебе она зачем? Ты уже внутри дома. Понимаешь, ты вошла? Ты В доме. - Рабинович - на кресле качалке старалась говорить очень мягко, чтобы не обидеть на редкость пугливую гостью и в то же время поправить запутавшуюся девушку. Она сделала упор на предлоге "В" и обвела рукой вокруг себя.
   - Я хотела выйти, понимаете, выйти, - Саша сделал упор на предлоге "ВЫ" и энергично показала в сторону окна.
   Ей очень сильно хотелось туда, в солнечное утро в шелест ветра, запутавшегося среди листьев, в щебет суетливых воробьев. У нее даже мелькнула мысль, что можно попробовать выбраться через окно, ведь дом, кажется, одноэтажный, нужно просто перебраться через подоконник, спустить ноги вниз и спрыгнуть на землю...
   Рабиновичи одновременно покачали головами. В их лицах Саша прочитала укор.
   Глава 3, в которой тараканы мстят
     
      Ратмир подошел к Саше.
   - Ну как? Понравился дом?
   - Ну, не знаю... Если не считать пьяницу и двух ворчливых старух...
      Ратмир обернулся к Рабинович-женщине, которая продолжала мерно покачиваться на кресле-качалке и с большим интересом смотрела на молодых людей, а Рабиновичи на столе даже прослезились от умиления.
      - А что? Силыч опять запил?
      - Да кто ж его знает? - пожала плечами Рабинович-на-качалке, отвела глаза и стала сосредоточенно копаться в карманах атласного халата, но ничего оттуда больше не вынула.
      - Ябеда, - прошептал кто-то Саше на ухо.
      - Волшебные руки у старика, а он ведет себя, как обычный алкоголик. Ох, придется мне им всерьез заняться. Отправлю на принудительное лечение в Кудыкино...
      Саша застыдилась, что подвела не знакомого ей человека. Может быть, этот Силыч замечательный человек, и пьет не часто, а она его выдала.
      - Нет, я не так выразилась. Он просто очень громко пел. Но тараканы и клопы - это просто не выносимо. Их тут видимо-невидимо. Надо провести санобработку. Сейчас продают такие замечательные средства, одного раза хватает, чтобы вывести насекомых навсегда.
      - Фашистка, - опять зашипел голос над ухом.
      Саша уже научилась узнавать невидимые голоса. Шепталась коридорная стена.
      Она была очень дружна и с Силычем, который не раз пристраивался рядышком с ней на всю ночь, когда не мог добраться до своей каморки под лестницей, и с членами семьи коридорного Оливера и Самсона, которые приятно щекотали штукатурку под обоями, она тоже имела приятельские отношения. Единственный с кем она была, как говорится, на ножах, это Ираклий, потому что тот постоянно точил об нее свои когти. А это было совсем не приятно. Скрежет ногтей о цемент и звук отрывающихся обоев выводил ее из себя.
      - Мы обязательно наведем здесь порядок, отремонтируем, подправим, - сказал Ратмир, но по его тону было понятно, что он немного расстроился, и добавил громче, - Стены кое-какие снесем, которые особенно бестолковые.
      Рабиновичи N1 и N2 на столе дружно прыснули в кулаки. Рабинович-женщина с доброй завистью посмотрела на Сашу и Ратмира. Вздохнула. Ей вспомнилась своя молодость, когда она вот так нежно смотрела на... "кто же это был?" - силилась вспомнить она, перебирая в памяти лица.
      Тем временем Ратмир обратился к Рабиновичам, восседающим, как и прежде, на столе:
      - А кто сегодня дежурный по кухне? Я чертовски голоден. Всю ночь работал, устал зверски. Саша, ты голодная?
      Ратмир называя ее по имени, произносил его с ударением на последний слог. Это Саше нравилось, как это звучало по-дворянски, благородно.
      Рабиновичи дружно ткнули друг в друга одинаково пухлыми пальцами:
      - Он, - сказал N1 указывая на N2.
      - Она, - сказал N2, указывая на кресло-качалку.
      Женщина-Рабинович, ощутив на себе взгляды, стряхнула с себя воспоминания, и направила свой пухлый палец на N1:
      - Он.
      - Я, - сказал Рабинович N1.
      - Нет, я, - возразил Рабинович N2.
      - Разбежалась, - усмехнулась Рабинович женщина и оттолкнулась ногами от пола.
      - Так нечестно, - слегка растягивая слова, сказал второй номер и с тяжелым вздохом спустил со стола ноги в серых носках, заношенных на пятке до прозрачности, стал искать тапки, задвинутые под стол.
      - Я бы могла что-нибудь приготовить, - спохватилась Саша.
     С появлением Ратмира, неприятности утра стали казаться ей досадным недоразумением, а странности, происходившие вокруг нее - милыми.
      Тем временем Оливер, удобно расположившийся в своем гамаке, чтобы принять дневную порцию сна, был разбужен запахом жареного лука, который стелился тугой стеной по коридору из кухни.
      Он окликнул бегущего в сторону кухни Самсона.
      - Самсон, а ты не знаешь, что у нас на завтрак?
      - Рабинович курицу заказал. Говорят, кухонные уже нажрались от пуза, пока Порфирьевна с Катериной кур потрошила, и теперь зовут всех остальных. Пойдешь?
      - Сейчас, своих соберу. Самсон, сделай как в прошлое воскресенье, когда у твоей Самсоновны был день рождения, Рабинович тогда, помнишь, тоже заказал курицу, а Порфирьевна ее уронила под плиту и забыла там, вот был подарок! Все восхищались, как это у тебя получилось...
      Самсон был горд похвалой. Он много дней сидел под столом у Рабиновичей и кой-чему научился. Теперь наслаждался своим особым статусом. Даже кухонные, которым сам черт не сват, с некоторых пор махали ему усами очень уважительно. Но сейчас его беспокоило совсем иное, ему было не до еды. Он только что покинул свой пост под столом Рабиновичей, чтобы кое-чего узнать у образованного коридорного Оливера.
      - Я слышал, как новенькая грозилась санобработкой. Что это такое, Оливер?
      - Моя пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прабабушка, прямо перед тем, как попасть под пьяного Силыча, говаривала, что санобработка - это бактериологическое оружие, которое люди проверяют на насекомых, прежде чем применить его друг против друга, - сказал Оливер и устрашающе пошевелил усами.
      - А-а-а! - Самсон встал на четыре задние лапы и стал бить передними в панцирь груди, вопя тараканьи ругательства. - Где правда, забери их в тьму-таракань!? - орал он, заламывая усы, - Это произвол! Геноцид! Шовинизм! Притеснение биологического меньшинства!
      Но его никто не слышал. У тараканов судьба такая. Как бы они ни были возмущены и как бы не пытались отстоять свои права, их все равно никто не услышит, потому что никто не станет обращать внимание на тихий шелест усов под ногами.
      - Я этого так не оставлю! - продолжал возмущаться Самсон, - Это дом моих предков, моя родина, родина моих детей, детей моих детей и их потомков. Нас не возьмешь санобработкой. Вот я сейчас устрою завтрак. Я вам покажу, кто есть кто в этом доме....
      ***
      Длинная, как коридор комната с противоположного конца завершающаяся большим окном, завешенным газетами "Коммунист" пятнадцатилетней давности, шипела и скворчала, выпуская из себя аппетитные запахи. Они исходили от четырех двухкомфорочных плит, расположенных вдоль стен рядком друг за другом. Между ними располагались столы, каждый из которых был застелен истертым порезанным во многих местах куском клеенки. Над столами висели простые крашеные коричневой масляной краской полки. На них лежала кухонная утварь: ножи, посуда, половники, дуршлаги, банки с солениями и вареньем. А плиты, расположенные друг против друга через проход, были заставлены кастрюлями и сковородками, на столиках лежали банки и склянки, плошки с приготовленными ингредиентами блюд и вчерашним недоеденным ужином.
      Между плитами и столиками сновали две сухонькие на вид женщины. Обе были одеты в такие же, как у Рабинович-женщины атласные халаты, поверх которых были накинуты сатиновые цветастые фартуки не первой свежести с оттянутыми карманами.
      В умывальнике рядом с окном в дальнем углу кухни, была свалена грязная посуда. Она горкой возвышалась над краем белой с облупленными в желтых потеках боками раковины. На подоконнике во всю его длину и ширину развалился большой серый в стандартную полоску кот. Он настороженно следил за манипуляциями кухарок, словно надсмотрщик на строительстве египетских пирамид и изредка прял ушами, словно прислушивался к чему-то, что никто кроме него не слышал.
      Вот он нехотя поднялся, с независимым видом вытянул вперед лапы, задрал зад, поставив хвост трубой, сладко потянулся, зевнул. Сел, отвернувшись к окну, всем своим видом показывая, что происходящее на кухне его не волнует.
      - Катерина! Ты суп солила? - Гаркнула одна кухарка другой.
      - А где он? - Катерина в чумазой от неровно пригоревшего по бокам жира кастрюле что-то усердно мешала щипцами для кипячения белья.
      - В кастрюле без ручек, рядом с тобой. Кинь пару горсток, я, кажись, забыла.
      Кастрюля, о которой шла речь, была уже не молода, и нелегкая кухонная судьба ее не пощадила, так же как и ее соседку. По потемнелым эмалированным стенкам, усыпанным, будто оспой, ржавеющими сколами, стекала странного цвета жидкость. Время от времени, она выплескивалась из-под крышки, весело сбегала вниз и с шипением капала в огонь. Тот в ответ раздраженно вздымал языки пламени, становясь из голубого красным.
      Рядом с плитой, за которой кашеварила Катерина, стояла эмалированная посудина некогда белого цвета с надписью "соль", которая стала уже едва заметна на ее залапанных боках. Продолжая мешать одной рукой, другой она потянулась к ней. В этот момент Ираклий легко перемахнул с подоконника на стол, на который указывала Катерина, хватанул курицу, приготовленную для закладки в духовку, задел при этом банку, к которой тянулась рука Порфирьевны, и почти одновременно с ней приземлился на пол. Раздался звон. Белый кристаллический порошок рассыпался по полу.
      Кухарки разом обернулись на звук, бросив свои дела, на мгновение остолбенели, замерли в позе изумленного ужаса. Их мысли были написаны на побледневших лицах, ведь для домохозяйки хуже приметы, чем рассыпать соль, не придумаешь. А собрать ее - примета еще хуже. Первой опомнилась Порфирьевна.
      - Ираклий! Ах ты, полосатая сволочь! - заорала она, взяв такие высокие ноты, что гора посуды в раковине звякнула и уменьшилась в высоту - пара тарелок скатилась с верхушки к основанию.
      Ираклий, как и прежде, независимо, но в то же время очень шустро шмыгнул к двери, волоча за собой тушку. Вслед ему неслись ругательства и всевозможные проклятия от "чтобы тебе с одной кошкой всю жизнь прожить" до "собаки тебя задери", а он мелькнул несколько раз светлыми особенно пушистыми сзади штанинами и исчез между старых ненужных вещей выставленных хозяевами в коридор - авось когда-нибудь кому-нибудь пригодится.
      Порфирьевна и Катерина потеряли всякий аппетит готовить. Рассыпанная соль привела их в состояние психоза. Виновник кошмарного происшествия сбежал, и женщины оказались с бедой один на один и начали винить в случившемся друг друга. Ни та, ни другая убирать соль с пола не хотела. Мысли о похищенной курице пришла обеим в последнюю очередь. Первой о своих обязанностях кухарки вспомнила умудренная жизненным опытом Порфирьевна.
      - Слушай, Катерина, а что там у нас по меню, не помнишь? - она закатила глаза в потолок.
      Тщетно. В памяти всплывали рецепты сорокалетней давности, когда она работала в фабричной столовой.
      - Что-то с овощами, - предположила Катерина. Она по молодости была у Порфирьевны на подхвате и многие детали пропускала мимо себя, считая, что не ее ума дело думать. От этого суп не станет вкуснее, а жизнь краше.
      - То-то, - удовлетворенно потер лапами Самсон, - Будете знать, как "наших" обижать...
      **
      Неожиданно влетевший в залу сквозняк принес из полуоткрытой двери запахи жареного лука. Рабинович N1 потянул носом, растопырив ноздри, но ничего не сказал, хотя лицо его отразило недовольство. Рабинович - женщина поморщилась и не смогла сдержаться.
      - Овощное рагу из прошлогодней закисшей капусты и суп из субпродуктов, - сказала она, - у мужчин нет никакой фантазии. Хотя бы в честь гостьи постарался, напряг бы свои мозги.
      - Вкусно готовить - это тебе не мир спасать, - насмешливо прохрипела внешняя стена.
      Рабинович N2 с видимым беспокойством принюхался. Он был озадачен. Он точно помнил, что заказывал курицу, запеченную в духовке с чесноком. А в качестве гарнира пожелал рис с овощами. И даже хотел столовым винцом урожая позапрошлого года всех побаловать. Но сейчас он ясно слышал запахи дешевой столовки: суп из куриной требухи, рагу из квашенной капусты, компот из сухофруктов.
      Ратмир задумчиво почесал затылок и сказал, обращаясь к Саше:
      - В этом доме развелось слишком много хозяев. Нам стоит подумать над твоим предложением и, возможно, уменьшить популяцию некоторых из его обитателей.
     
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"