Шум льющейся воды. Монотонное гудение гидромассажера. Водные струи, массирующие ступни, щекочущие бока, вливающие жизнь в одеревеневшее тело. Мерное бурление горячей воды, в которой хочется раствориться и забыть обо всем на свете. Я люблю, когда вода в ванне бурлит - тогда я представляю, что купаюсь в горячем источнике, и это приводит меня в состояние совершенно необъяснимой эйфории. Есть в этом что-то первозданное, первобытное... Я начинаю ощущать себя древним, полудиким существом, родившимся на заре цивилизации, беззаботным и счастливым...
Я люблю воду. В воде растворяется моя скучная, неприятная и вечно всем недовольная личность, и я становлюсь частицей бесконечного космоса, крохотным атомом в теле вселенной. И это прекрасно. "Общая мировая душа - это я", как говорила героиня одной пьесы моего знаменитого коллеги, доктора Чехова. Меня накрывает чувство спокойствия и умиротворения, и, выражаясь словами все той же чеховской барышни, "тогда я не боюсь жизни". Хотя я ее и так, в принципе, не боюсь, не барышня все-таки... скорее, она меня напрягает.
А вот в воде меня не напрягает ничего. Под струями воды я расцветаю, как высушенный пустынными суховеями кактус, и радуюсь жизни, несмотря на то, что ни черта в ней не понимаю. Вода - моя стихия, моя колыбель. В ней я родился и в ней, видимо, умру. Странно, что я живу в городе, где так мало воды... Нет, здесь есть реки, озера, но... Это все не то. Мне этого мало. Как говорили про Баха? "Не ручей! Море должно быть ему имя!" Я не Бах. Но не река, океан должен шуметь под моим окном! А здесь даже река не шумит. Она просто течет. Тихо так, осторожно - она же городская река, она хорошо воспитана... Даже из берегов не выходит... Хотя следовало бы... Нет, не в том смысле, что я хочу, чтобы она смыла город к чертям собачьим и меня вместе с ним - я не настолько кровожаден. Нет, так, чуть-чуть бы разлилась, показала характер... А то течет вся такая покорная, лишний раз волной плеснуть боится. Да и нет у нее уже сил ни на какие волны - столько ее травили, мучили, что ей уже все равно. Она смирилась. Как организм моего ракового больного... Так нельзя. Смириться с безнадежностью - это самая главная ошибка, ведь только после этого безнадежность становится безнадежностью. До тех пор, пока ты не смирился, у тебя есть выход.
Хотя, кажется, это я сегодня рассуждал о том, что если попал в безвыходную ситуацию, то не надо рыпаться? Фигня все это. Рыпаться надо всегда. Даже если тебя парализовало и отрубило руки и ноги. Пока ты рыпаешься - ты живешь. Мем "мыслю - следовательно существую" устарел безнадежно. Если ты мыслишь, но ничего более не делаешь, ты не существуешь, ты рефлексируешь. То есть в принципе существуешь, но пассивно. А это не жизнь. Жизнь может быть только активной. Так что рыпаться, рыпаться и еще раз рыпаться, что бы ни случилось. А что я до этого там ныл - удалите из памяти и жесткого диска. Ересь все это и фигня несусветная. Не знаю, почему так подумал, с перепугу наверное мозг отключился,, с кем ни бывает... Ну да ладно, сейчас я не хочу думать ни о чем. Вообще. Кроме...
Играет музыка - джаз Брубека или танго Астора Пьяццолы. Да не важно, в принципе, что играет, главное, что эта музыка создает атмосферу, из которой не хочется выбираться. Эта музыка отбивает ритм, в такт которому стучат ее шаги.
Она заходит в ванную, останавливается. С нее как-то сам, струясь и заигрывая, стекает халатик. Она делает шаг ко мне, забирает у меня из одной руки сигару и впивается в губы поцелуем...
Стоп-стоп-стоп! Алекс, ты сдурел, что ли?! Какой к чертям поцелуй?! Это что за любовный роман для старшеклассниц и дам постбальзаковского возраста?!
Она запрыгивает... Нет, она же не шлюха и не чемпионка по прыжкам с шестом - запрыгивать... она медленно забирается ко мне в ванну и начинает...
Нет, тоже не так. Она вообще садится рядом. Говорит: "Алекс, вы устали", - вот так, как она умеет это говорить... и начинает массировать мне ступни. Медленно. Сначала просто массирует, потом начинает их ласкать...
- Алекс, вы устали?
- Нет-нет, не останавливайся, продолжай.
- Что продолжай?
- Ну как что?
А правда, что?
Я открыл глаза.
Черт, где моя ванна?!
Я сижу в кресле. Не, не в том инквизиторском - в нормальном, мягком удобном кресле, в комнате, куда меня притащили эти парни в скафандрах. В смысле, привели. Но по факту - притащили. Потому что большую часть дороги я висел на них недееспособным кулем, а потом, кажется, вырубился. Или заснул. Или задремал. В общем, как-то так ненавязчиво утратил связь с реальностью.
Но не окончательно. Потому что периодически я "выныривал", фиксировал внимание на каком-нибудь предмете, даже перебрасывался парой слов с обитателями помещения и так же ненавязчиво "отъезжал". Кажется, такой вид общения всех вполне устраивал - этих коротких промежутков мне хватало на то, чтобы сделать вид, что я их слушаю, и даже поддержать разговор, но не на то, чтобы вынести им мозг. Потом я "проваливался", что давало нам возможность отдохнуть: мне - вообще, а им - от меня.
Итак, во время своего фрагментарного посещения реальности, я заметил, что.
Первое. Комната, в которой я нахожусь, вполне даже приличная.
Второе. Она не просто приличная, а она очень приличная. Как хороший номер в хорошем отеле. Не "люкс", конечно, но на повышенный "комфорт" вроде тянет. По крайней мере, на мой замутненный взгляд.
Третье. А вот ванны тут нет. Я это не заметил, я спросил.
- О, как тут круто! - выдохнул я, переступив порог своего нового обиталища. И сразу спросил: - А ванна здесь есть?
- Нет, - ответила Ада.
- А почему?
- Это может спровоцировать опасную ситуацию. Ввиду того, что у вас иногда возникает спонтанное желание покончить с собой...
- Да ладно! Покончить с собой можно разными способами.
- Разумеется. Но у вас же не навязчивая идея, а только иногда возникает спонтанное желание.
- У меня сейчас возникло спонтанное желание принять ванну! И оно может перерасти в навязчивую идею, если я этого не сделаю!
- Здесь есть душевая кабина, - предложила мне альтернативу Ада.
- Я не хочу душевую кабину! Я хочу ванну! С гидромассажем, пеной и пузыриками!
- Алекс... - она подала знак громилам в скафандрах, и они сгрузили меня в кресло. - Не кричите, будет вам ванна. Но чуть позже. А пока давайте я вам покажу вашу комнату и расскажу, чем и как здесь можно пользоваться.
И вот тут я "поплыл".
Она что-то рассказывала, а я мирно подремывал под звук ее голоса, и даже периодически что-то спрашивал. Но, видимо, то ли паузы в моей речи показались ей неестественно длинными, то ли спрашивал я что-то не то, но она меня все-таки спалила.
- Алекс, вы устали?
- Нет-нет, не останавливайся, продолжай.
- Что продолжай?
- Ну как что?.. - растерялся я, очнувшись от своего чертовски приятного полузабытья. - Продолжай рассказывать или что ты там делала...
- Алекс, вы хорошо себя чувствуете?
Киваю.
- Я позову врача.
- Проктолога, если можно. Насколько я понимаю, я в полной жопе - это, кажется, по его профилю?
- Я серьезно.
- Ада, что вы несете? Какого врача? А я кто? Балерина? Кстати, вы же сами врач. Хирург и психолог - так вы, кажется, говорили?
Она в замешательстве. Ну да, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, надо прикоснуться. А она этого не хочет. Неужели боится?
- Можете пропальпировать пульс, - разрешил я. - Не беспокойтесь, я вас не убью.
- Я в этом не сомневаюсь. Но мне бы не хотелось...
- ...провоцировать опасную ситуацию?
- Алекс, я вас не боюсь.
- Тогда что же вас останавливает?
Она подошла ко мне так близко, что я окончательно проснулся.
- А вы бы сами хотели, чтобы я к вам прикоснулась? - тихо спросила она.
Вот ведьма, она же все знает! Она знает, что если я до нее дотронусь, то увижу то, что не должен видеть. Возможно, мне это даст ответы на некоторые вопросы. Но... после этого она перестанет для меня быть богиней, а этого не можем допустить ни я, ни она. Ей это надо, чтобы держать меня на коротком поводке, а мне - просто потому, что я не хочу терять это... я сейчас глупость скажу, но тем не менее - я не хочу терять это идиотское, но до одури приятное чувство этой гребанной влюбленности! Во-первых, оно у меня не так часто бывает, а во-вторых - это единственное светлое пятно посреди огромного черного полотна, наползающего на мою жизнь жирной нефтяной пленкой.
- Ада... - черт, у меня даже голос сел, - у меня действительно все в порядке, просто я... очень устал.
Она прищурилась, сканируя меня изучающим взглядом.
- Тот коктейль, который я вам приносила по просьбе вашего друга... вам сделать такой? Или просто дать поспать?
- Поспать - это было бы волшебно, но чуть попозже. Можете вколоть мне глюкозу. Или сделать сладкий кофе или какао.
Она кивнула и зажужжала кофеваркой.
- Ада, а вы не могли бы мне еще раз повторить все, что рассказывали? - попросил я. - А то я как-то прослушал...
Мой вопрос ее ничуть не удивил, и она, не отвлекаясь от своего занятия, начала экскурсию по комнате с самого начала.
Экскурсия начиналась с довольно жизнеутверждающих слов - до моего сведения донесли, что я могу свободно передвигаться по комнате и пользоваться всем, что здесь есть. Только чур из комнаты не выходить и маячок не снимать.
Чего?! Какой такой маячок?!
- На браслете.
Я поднял руки. Никакого браслета не было.
- На ноге.
На ноге?!
- Вы чего, издеваетесь, что ли?! - завопил я. - Я вам что, восточная танцовщица, браслеты на ногах носить? Или эта... Саломея?! Танец семи покрывал не надо сплясать?!
- Алекс, будьте добры, когда ругаетесь, изъясняетесь более понятными терминами, - невозмутимости Ады мог бы позавидовать памятник Будды.
Я не выдержал и заматерился.
- Спасибо, так намного понятней, но я не это имела в виду.
Я одарил ее взглядом внезапно разбуженной чупакабры, то есть, ни черта не понимающим, но ужасно свирепым, и она пояснила:
- Вы оперируете не очень распространенными понятиями. Более того, не всегда можно определить, из какой они области знаний. Не все могут похвастаться таким широким кругозором, как у вас.
Вот к чему она это сказала? Вот взяла и сбила меня с мысли. Голова и так не соображает, а она своими... областями...
- Я оперирую скальпелем, - надулся я. - И прочими хирургическими инструментами. Как все нормальные врачи. Ада, не переводите тему! Лучше скажите, куда мне еще насовали маячков?
- Точно никуда?! Положите руку на Библию программиста или учебник по квантовой физике и поклянитесь! Ну или что там у вас, андроидов, используется в таких случаях...
- Алекс! - она укоризненно покачала головой. - У меня нет с собой учебника по квантовой физике и прочих священных текстов. Так что вам придется поверить мне на слово. А что, браслет вам мешает?
- Да нет, не мешает... Просто он оскорбляет мое достоинство!
- Давайте я оскорблю ваше достоинство как-то по-другому, - предложила Ада. - Тогда вы забудете о браслете?
Я вздохнул.
- Ну раз от него нельзя избавиться, скажите хотя бы, для чего он нужен? В нем бомба запаяна?
- Нет. Он нужен в целях...
- Дайте угадаю - моей безопасности, да? Ну да, вы же так обо мне беспокоитесь! Я же такой весь из себя ценный, прямо китайская ваза династии Тан! Это сравнение, надеюсь, всем понятно? - я обвел взглядом дежурящих у двери трансформеров. - Или опять не из той области знаний?
Ада молча открыла сумочку.
- Если у вас там шприц, то не надо, я и так успокоюсь, - обиделся я.
- Это, конечно, вряд ли, - покачала головой она, но шприц доставать не стала. - У меня есть успокоительное и глюкоза. В таблетках. Будете?
Первые пару секунд я был готов гордо отказаться, но потом понял, что это будет гордо, но глупо - во-первых, мне явно требуется и то, и другое, а во-вторых - ну не голодовку же объявлять, в самом-то деле! Да, они могут мне подсунуть любое средство. Но если им это понадобится, они это сделают и без моего согласия - закачают в комнату эфир, а потом вколют мне то, что им будет нужно. Так что отказываться от предлагаемой еды, воды и таблеток в моей ситуации - верх идиотизма. Еще пару секунд я размышлял над тем, объективны ли мои рассуждения, или же просто во мне проснулся изголодавшийся по дозе наркоман, который, увидев таблетки, быстро подогнал все звенья логической цепи под нужный ему результат. Но потом все же решил, что до наркомана мне еще очень далеко, а до психа скоро будет очень близко. А если буду сильно ерепениться, то, возможно, и до трупа тоже.
Я с благодарностью принял из рук рыжей искусительницы таинственные препараты и стакан воды, который она успела наполнить, пока я боролся со всеми своими внутренними "я", потом принял, собственно, препараты и попросил ее дальше продолжить экскурсию. Ада кивнула и снова заскользила по комнате, легко и красиво, радуя мое эстетическое чувство... и прочие чувства тоже.
Впрочем, на этот раз я заставил себя собраться и все-таки вникнуть в произносимый ею текст, а не просто тупо пялиться на ее движения и слушать звук ее голоса - все-таки просить ее потом повторить все в третий раз - это уже будет не просто неприлично, а совсем по-свински.
Хотя лучше бы я не вникал. То ли она решила, что у меня мозги совсем отключились, то ли просто решила надо мной проглумиться, но ее инструкция была настолько подробной, словно всю свою жизнь я прожил в глухой тайге или в логове пещерного человека, не имеющего представления о цивилизации.
- Ада, я понимаю, что вас всех тут штырит от того, что вы колдуна поймали... Но я же не из прошлого к вам явился и не из параллельного мира... Я примерно догадываюсь, как сделать так, чтобы включился свет, чтобы в кране пошла вода и даже чтобы кофеварка сварила кофе. Или вы всерьез считаете, что я буду танцевать перед унитазом ритуальный танец североамериканских индейцев и молиться духам воды, чтобы они смыли нечистоты?
- Так вы меня все-таки слушаете? - удивилась она.
- Разумеется, слушаю, и очень внимательно. Я так внимательно хрипы у туберкулезных не слушаю, как вас сейчас!
- Ну хорошо, хорошо, извините, - развела руками Ада. Ее глаза смеялись, а в голосе не было ни тени раскаяния.
- Да ладно, чего уж там... - проворчал я. - Можете не извиняться, вы у меня в привилегированном списке, вам еще не то можно...
- И за что, интересно, я удостоилась такой чести?
- Ну как это за что? Вы меня сняли с электрического стула - спасибо, кстати, здесь гораздо удобнее, - ввернул я.
Ада приподняла бровь, мгновенно став серьезной. Ну вот, испортил женщине настроение, ну не мудак?!
- Мне очень жаль, что у вас сложилось негативное впечатление...
- Да нет, что вы, мне понравилось! - нервно усмехнулся я. - Обожаю, когда меня прикручивают к креслу, на шею надевают строгач с электроприводом, а на голову - устройство для трепанации, это все так заряжает! Позитивом, я имею в виду.
- Алекс, я не могу вам всего сейчас объяснить, - мягко заговорила она. - Нам надо было кое-что проверить, незамедлительно. Я понимаю, что выглядело это... примерно как то, что вы сказали. Но у нас не было другого выхода. Примите мои извинения, но...
Я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
- Слушайте, вы уже задолбали меня своими извинениями, честное слово... Ну что вы все со мной пытаетесь в хороших ребят играть?! Официально я мертв, так что вы можете делать со мной все, что хотите. Искать меня никто не будет, а сам я отсюда не сбегу. Я вон уже вашему Торквемаде сказал...
- Это не Торквемада, это рядовой сотрудник.
- А, то есть встреча с Торквемадой мне еще предстоит?
Она промолчала.
- Спасибо за предупреждение.
- Алекс...
- Ада, я устал. Правда.
Это была чистая правда. Я устал не только физически, но и душевно. Причем, настолько, что мне уже было все равно, что они со мной сделают. Я уже не чувствовал ни страха, ни даже любопытства. Я только думал, как же я проглядел этот момент, когда все это началось...
Как-то я не заметил, как черная полоса в моей жизни разрослась до размеров широкого черного полотна. И из этого полотна пошили плотный полиэтиленовый мешок, который уже раззявил на меня пасть, алчно щелкая застежкой.
Хотя... Даже если я смогу отследить этот момент, что это мне даст? Я мысленно усмехнулся. Ну да, нашел бы отправную точку начала заболевания, вычислил бы поражающие факторы, диагностировал заболевание, назначил бы лечение. Только вот я не диагност, а это не болезнь. От неприятностей таблеток пока не придумали. Ну, кроме наркотиков, разумеется. А так...
Ада села напротив. Я не видел ее и не слышал ее шагов, но это я почувствовал. Атмосфера как-то накалилась, воздух наэлектризовался и завибрировал...
- Не так давно вы подверглись влиянию очень сильного слипера, - заговорила женщина-Бонд. У нее даже голос изменился - тембр, интонации, даже выговор... Хотя, возможно, мне показалось, но слова звучали как-то глубже и суше. Сейчас ее голос не обволакивал, не завораживал, он передавал информацию прямо в мозг. Словом можно ударить, уколоть. Часто, чтобы передать интонацию, манеру речи или даже характер человека, используют такие слова, как "отрубил", "отрезал".
Ада слова вводила. Как лекарство. Когда тебе сделали укол и потом медленно жмут на поршень шприца, вводя тебе то, что сразу же вступит во взаимодействие с твоим организмом. От удара можно увернуться. Ласку можно игнорировать. Гипнозу можно противиться. А то, что вводит она, может, и не очень болезненно, но неотвратимо. Так вот какая она на самом деле, Аделина...
- Чего? - я даже глаза открыл. - Мне сейчас приснилось или вы что-то сказали?
- Помните блондинку? - продолжила "вводить" Ада. - А она вас - нет. Последнее, что отпечаталось в ее памяти - это как она задремала, сидя на банкетке возле кофейного аппарата.
- Она что, вышла из комы? - оживился я.
- Да.
- Я могу с ней пообщаться?
- Пока нет, - уклончиво ответила Ада. - Но со временем, я думаю, мы сможем устроить вашу встречу.
- А почему со временем? Проблема в ней или во мне?
- Проблема в том, что вас хотят убить. И мы не знаем, как она поведет себя, увидев вас - пока мы все не выяснили, мы не можем гарантировать, что она не повторит попытку.
- Хм... То есть ей меня заказали?
- Именно. Но хуже всего не это. А то, что вас заказали не только ей, но и... вам.
- То есть?
- То, что вы периодически пытаетесь совершить самоубийство - это тоже его работа. Только через что именно на вас воздействуют, мы еще не поняли.
Я задумался. Слиперы. Прекрасно! Мое настроение стало катастрофически повышаться. Нет, я не сошел с ума с перепугу, просто... Ну наконец-то все начало вставать на свои места!
Во-первых, я теперь мог не ломать голову над тем, кто пытался меня отравить. Мне не нужно было больше подозревать людей, которым мне всегда было приятно доверять, а это замечательная новость!
Во-вторых, я не сошел с ума, и у меня нет паранойи. Что для меня, как для обладателя нездоровой психики, тоже чудесно.
В-третьих, я действительно не пытался покончить с собой по доброй воле!
Это меня обрадовало очень и очень сильно. Дело в том, что, несмотря на свой мрачный характер, я совершенно не склонен к суициду. Я не пытался покончить с собой даже тогда, когда у меня открылся этот самый долбанный дар, и я начал видеть вокруг себя атласы человеческих тел в формате 3-D. Я считал себя сумасшедшим, наркоманом, чудовищем, кем угодно, но ни разу мне не пришло в голову прекратить свое ужасное существование. Я уже сказал, что жизнь меня напрягает, и это так. Но... как бы это объяснить...
Жизнь - это тоже искусство. Умение жить дано не каждому, этим искусством надо овладеть. А чтобы овладеть каким-либо искусством, требуется талант, которого у меня отродясь не было. Я не шучу, я действительно не просто обделен этим талантом, я клинически бездарен. Поэтому мне приходится компенсировать недостаток таланта собственным непосильным трудом. Если кто-то "идет по жизни, смеясь", то я по ней ползу, как альпинист по отвесной скале, вгрызаясь в каждый сантиметр жизненного пространства. Притом, что страховочного троса у меня нет, а сверху так и норовят угостить то лавиной, то камнепадом. Время от времени я доползаю до узкой горной тропки, и это праздник - тогда я могу немного расслабиться и даже полюбоваться чудесным горным пейзажем. Но только для того, чтобы через пару часов упереться в новую скалу... В общем, как вы поняли, от такого жизненного пути трудно получить удовольствие. То есть жить у меня худо-бедно получается, но со скрипом - максимум усилий при минимуме результата.
Но, как это ни парадоксально, я очень люблю жизнь, люблю надрывно и безнадежно, и чем больше она меня бьет, тем острее становится мое чувство. Я люблю ее, как астматик - сигары, как аллергик - апельсины, как мазохист - свою госпожу. Я вдыхаю ее яд всем своим существом, зная, что потом будет только хуже, но не могу остановиться. Я знаю, что эта дурная привычка когда-нибудь погубит меня, но бросить ее я не могу... Не потому что надеюсь на лучшее, не сейчас, так в далекой перспективе, нет, совсем наоборот.
Кто-то сказал, что жизнь - это болезнь, которая непременно заканчивается смертью. Как врач - подтверждаю. Жизнь для меня - это тяжелая болезнь, и я болен ею с рождения, затяжно и мучительно. С каждым годом она становится все тяжелее, ее приступы все болезненнее, но прекращать ее я не хочу, напротив, я бы отдал пару миллионов долларов, если бы они у меня, конечно, были, за то, чтобы продлить это сладкое мучение и пострадать еще годик-другой... Такой вот парадокс. Я хочу жить не потому, что я боюсь смерти - я ее совсем не боюсь. И не потому, что мне нравится моя жизнь - временами я ее ненавижу. Просто... я ее люблю.
Я не оптимист, надеющийся на то, что когда-нибудь что-то там нормализуется и все станет хорошо. Я уверен, что не станет. Более того, я убежден, что за очередным поворотом судьбы жизнь подготовит мне подляну и снова меня кинет. Я не надеюсь этого избежать, напротив, я жду этого с нетерпением, с каким-то тайным наслаждением, каждый раз пытаясь ее переиграть, хотя знаю наперед, что у меня это не получится. Жизнь играет со мной, подло и нечестно, но как красиво она это делает! И я жду, затаив дыхание, снова и снова, когда она снова выбросит на зеленый бархатный стол красивую комбинацию карт, которая приведет к моему очередному проигрышу. Иными словами, я не оптимист. Я, если можно так выразиться, восторженный пессимист. Я знаю, что дальше будет хуже, но это меня не удручает, потому что я люблю жизнь со всеми ее недостатками, уж не знаю почему, но меня от нее прет. Я не умею ладить с жизнью. Она мне не друг и даже не приятель. Она - мой любимый враг. Ненавистный и обожаемый.
Именно поэтому я никогда бы не стал выпрыгивать в окна по доброй воле. Даже в момент самой жутчайшей депрессии. Поэтому я сейчас готов был поверить в кого угодно - в каких-то загадочных слиперов, боевых магов, зеленых человечков - в общем, в тех, кто пытался заставить меня это сделать. Но не в то, что это мог сделать я сам.
Так что это была хорошая новость.
Осталось только понять, кому и зачем это все понадобилось...
- А это не...
- Это не Леонард, - ответила Ада, не дав мне высказать вопрос. - Хотя с ним тоже не все так просто. Но это не он.
- И...
- И не я, - рыжая бестия произнесла эти слова так спокойно, словно речь шла о том, кто съел мое пирожное с шоколадным кремом.
- Хм, - задумался я. Так получается, она догадывалась, что я ее подозревал? Хотя что там догадываться, скрытность - не мой конек. - Интересно. А что не так просто с Леонардом?
- Ну, например, то, что он действительно был не против того, чтобы вас убили. То есть, сам бы он этого, скорее всего, делать не стал, да и не сказать чтобы он сильно жаждал вашей смерти... Но если бы это случилось, он бы возражать не стал.
- Хм, - повторил я. - Занятно. А это вы как вычислили?
- С вашей помощью, - улыбнулась она. - Помните, как вы его спровоцировали? Когда инсценировали попытку самоубийства.
- Когда он не стал меня останавливать?
- Да.
Я замолчал. Откровения Ады не только не пролили свет на ситуацию, но еще больше ее запутали. Нет, что-то, конечно, стало ясно: первое - мой убийца не Леонард, и второе - старый онколог меня ненавидит. Но за что? И вообще, что мне дает это знание?
В голове царила пустота. Есть такое выражение - звенящая пустота. То есть, абсолютная. Когда так пусто, что кажется, что атомы воздуха звенят, сталкиваясь друг с другом... Так вот, у меня царила такая пустота, в которой даже звенеть было нечему. Полный вакуум, в котором звуки не распространяются. Более того, там не было ничего, что могло бы издавать звуки...
- Больше всего меня насторожило, что ваше поведение его не только не испугало, но и не удивило, - продолжила рассуждения Ада. - Как будто он был готов к тому, что вы так себя поведете. Вот что странно.
- Вы его проверили?
- Проверяем.
Я непроизвольно вздрогнул. Мой мозг живо нарисовал картинку в духе послевоенных фотографий, запечатлевших ужасы гитлеровской Германии, с подвалами Гестапо, лабораториями Аненербе и прочими тренинговыми площадками, развивающим навык красноречия.
- Алекс! - укоризненно посмотрела на меня Ада. - Прекратите уже!
- Что? - не понял я.
- Прекратите воспринимать нас как мучителей. Если я говорю, что мы проверяем человека, это не значит, что мы ставим над ним опыты!
- Я разве что-то сказал?
- Вы очень красочно подумали. Поймите уже, это не инквизиция, никто здесь не собирается вас пытать!
- Ну разумеется. Именно поэтому вы привезли меня сюда, предварительно инсценировав мое убийство.
- У нас не было другого выхода.
- Конечно. Да ладно, расслабьтесь. Раз это вас так нервирует, больше не буду называть вашу контору инквизицией. - Ада облегченно вздохнула. - Вот Анненербе - это другое дело.
- Алекс! - всплеснула она руками.
- Что Алекс? Не, ну где я не прав? - я пожал плечами. - Я понимаю, вы преследуете благородные цели - исследовать, изучить... Поэтому вы сначала преследуете людей, а потом их исследуете и изучаете, прикрываясь благородными целями.
- Мы не собираемся ставить над вами опыты, - отчеканила Ада. - Вы не в концлагере.
- Я в исследовательской лаборатории, - кивнул я. - Где меня собираются лабораторно исследовать. Еще раз хочу спросить, где я ошибся? Ну кроме того, что когда-то умудрился попасть в поле вашего зрения. Кстати, когда это меня так угораздило, не просветите?
- Не так давно. Не хочу вас обидеть, но в клинике мы искали не вас.
- Ой, так обиделся, что просто сейчас расплачусь крокодиловыми слезами. Я так понимаю, вы искали моего убийцу? Ну так и искали бы себе дальше, меня-то зачем надо было трогать?
- Только в целях вашей безопасности.
- Опять? Господи, как я дожил до своих лет без вашей помощи!
- Алекс, я привезла вас сюда не для того, чтобы мучить. Мы хотим предоставить вам защиту. Вы можете быть уверены, что пока вы здесь, он до вас точно не доберется.
- Да, я слышал, мне ваш друг уже сообщил. А нельзя меня просто защищать, не ставя при этом надо мной опыты?
- Можно, - с улыбкой кивнула Ада.
Вот теперь пришел мой черед встать на паузу.
- То есть? - тупо спросил я.
- Как мы уже вам объяснили, нам нужно было просто проверить, не внедрил ли он вам какую-либо программу самоуничтожения.
- Вы проверили?
- Да.
- И что?
- И все.
- ???
- Все в порядке. Никакого постороннего вмешательства мы не обнаружили. Следовательно, больше необходимости в подобных проверках нет.
- И что это значит?
- Это значит, что больше никаких инквизиторских кресел, допросов и прочих неприятных процедур не будет.
- Та-а-а-ак, - протянул я, пытаясь собраться с мыслями.
- Алекс, все хорошо. Отдыхайте, восстанавливайте силы. И помните, нам от вас ничего не нужно.
Мой внутренний голос нервно икнул и прикусил язык, побоявшись сболтнуть что-то лишнее. Он тоже ничего не понял, так же, как и я.
- То есть... Вы что, не будете меня изучать? - прищурился я.
- Нет, - покачала она головой.
Я почувствовал, как к моим нервным окончаниям начинают цепляться липкие пальцы паники. Вы можете спросить - почему, все же хорошо... Я хотел спросить то же самое у внутреннего голоса, но он мне не ответил. Кажется, он вообще впал в каталепсию и только что-то нечленораздельно мычал. Зашибись, я, кажется, шизофреник, у которого вторая личность окончательно спятила!
Впрочем, почему меня так заколбасило, я все-таки понял. Милость тирана обманчива. Сначала они убеждали меня, что не желают мне зла, теперь вот говорят, что не будут изучать - зачем? Когда даже полный идиот, и тот бы понял, что именно для этого меня сюда привезли. Был бы я понаивнее, я бы обрадовался, что вот он просвет, и все может наладиться... Но, к сожалению, мой жизненный опыт подсказывает мне, что просвет - это не всегда к лучшему.
Знаете, как бывает... Когда сидишь по уши в дерьме, и вдруг поднимаешь голову и видишь, что тучи рассеялись, взошло солнце и появилась радуга... И понимаешь, что все временно, что вот он, просвет, что все будет хорошо... И ты радуешься, пока до тебя, наконец, не доходит, что это никакая не радуга, да и голову ты не поднял, просто в твою сточную канаву сбросили нефтепродукты. И ты смотришь на эти радужные разводы, на чувака со спичкой, которую ты принял за солнце, и понимаешь, что все у тебя было не так уж и плохо... до этого момента...
В такой поворот событий мне, почему-то верится гораздо охотнее, чем во внезапное озарение, снизошедшее на темя главного инквизитора библейский голубем или языком пламени, вследствие чего сердце его преисполнилось любовью ко всему сущему, и он начал подбирать бездомных кошечек, дарить бомжам свои шмотки из последней коллекции Аль Франко и отпускать на волю пойманных по его приказу чернокнижников. Красиво, конечно, но неправдоподобно. Все-таки если ты свинья и сидишь в загоне при мясной лавке, и видишь, как перед тобой внезапно открывается дверь, то это явно не для того, чтобы выпустить тебя на свободу.
- Ада, - черт, вот какая она все-таки ведьма! - Ну вот скажите мне, в чем подвох?
Она улыбнулась, как, наверное, могли улыбаться только сфинксы, насмехаясь над попытками глупых людишек постичь сущность бытия. Но сейчас даже сфинксы так улыбаются, потому что их запечатлели в камне, поставили посреди пустыни и отбили нос. Согласен, все это несколько притупляет чувство юмора, так что понять их можно.
А вот Аду я понять не мог. И вообще, и в частности - что ее развеселило?
- Алекс... - ее улыбка стала еще радостнее - ей что, нравится надо мной издеваться?! Хотя, что я возмущаюсь, по-моему, это всем нравится... - Мы действительно не будем вас тревожить. Единственно, о чем мы бы хотели вас попросить, - я напрягся, - оставаться здесь до тех пор, пока не спадет угроза. То есть, пока ваш предполагаемый убийца не будет обезврежен. Так нам будет спокойнее, а вам - безопаснее.
Я нахмурился. На что они рассчитывают? На то, что мне некуда идти? Так ведь это не так. Я могу вернуться домой и восстановить все документы - ну, попал в аварию, получил временную амнезию, где был, что делал - не помню. И все в порядке. Одна проблема - что мой предполагаемый убийца только этого и ждет. Но это тоже не проблема - я могу вернуться не домой, а к тем людям, которые мне предоставят убежище и снабдят липовыми документами, с которыми я буду жить безбедно в любой точке земного шара по моему усмотрению. Это не плод моего больного воображения, такие люди действительно есть - по роду занятий мне приходилось сталкиваться с представителями разных культур и... субкультур. Криминальных - в том числе.
Я врач. Я обязан лечить всех, кто в этом нуждается. Даже если пациент - полный отморозок. Такие мне, слава богу, не попадались, но кое-какие криминальные авторитеты через меня проходили. А потом предлагали "все царства мира" и все, чего только моя душенька возжелает. Но я же не какой-нибудь там упырь беспринципный, так ведь? Правильно, я - упырь принципиальный. Если человека переполняет благодать, и он хочет расстаться со своими нечестно заработанными деньгами - надо ему в этом помочь. Это облегчает совесть и очищает душу. Ну, и кошелек, соответственно, тоже - очищает и облегчает.
Поэтому я им традиционно отвечал, что душенька моя с ними вообще связываться не желает, а если им невтерпеж кого-нибудь осчастливить своими миллионами, то пожалуйста - фонд помощи больным детям, онкологический центр, подшефный детский дом - выбирайте! У нас тут страждущих немерено, я могу их долго перечислять, а вы можете начинать перечислять финансовые средства, пока благодать не отпустила... И они перечисляли, и довольно крупные суммы, надо сказать...
За это Красовский звал меня святым вымогателем и упырем божьим, а сестра - идиотом.
Но дело не в этом. А в том, что благодать их все же не сразу отпускала, и они записывали мне свои телефоны, заверяя, что, мол, если что случится - обращаться в любое время... Чем я, разумеется, ни разу не воспользовался - как-то вот ничего такого не случалось. Повода не было. А теперь есть...
Ада смотрела мне в глаза и улыбалась. Вот готов поспорить на все, что у меня осталось, что она читает мои мысли!
- Не надо, - прошелестела раздвоенным язычком женщина-змея.
- Что не надо? - встрепенулся я.
- Не надо изводить себя пустопорожними размышлениями.
- Почему это пустопорожними? - обиделся я. - Откуда вы знаете, может, я очень умные мысли думаю?
- Я в этом даже не сомневаюсь. Но вам надо отдыхать. А ваши умные мысли не дают вам покоя. Будете чаю? - она потянулась к глиняному чайничку.
Чайничек мирно дремал на журнальном столике в окружении маленьких чашек. Такой пузатенький, круглый, как китайский божок. И чашечки тоже пузатенькие. И веяло от них таким спокойствием, таким уютом и умиротворением...
- А чай травяной? Успокаивающий? - поинтересовался я.
Ада кивнула. Красовский как-то сказал, что у меня отличное образное мышление. Конечно же, чайник с успокаивающим травяным настоем может только дремать...
- Наливайте, - разрешил я. - Алекс, - проникновенно заговорила Ада, наклоняя чайник над чашечкой. Свет электрических ламп полыхнул в струе янтарной жидкости обманным солнечным зайчиком, аромат полевых трав наполнил комнату, наглухо закрытую от внешнего мира. - Я не знаю, как сделать так, чтобы вы начали мне доверять. Я очень боюсь за вас. Правда.
- С чего это вдруг? - удивился я.
- Я боюсь, что как только я уйду, вы что-то себе придумаете и... что-то с собой сделаете... Или сойдете с ума. Я могу дать вам снотворное, но... мне бы не хотелось воздействовать на вас с помощью препаратов.
- Логично, - я взял из ее рук чашечку и вдохнул аромат выросших под открытым небом трав. - А вы не уходите.
Кажется, она смутилась. Или сделала вид, что смутилась. Конечно, сделала вид - она же суперагент, их учат не испытывать личной привязанности к подопытным. У лабораторных крыс не может быть имен, только номера. Интересно, какой номер у меня?
- Ада... А можно вас спросить?
- Может, лучше не надо? Ваш вопрос меня пугает, - она также сидела напротив меня, возможно, слишком близко. "Слишком" для того, чтобы думать о чем-то другом...
- Не бойтесь, вы же смелая, вы стрелять умеете... Под каким номером я у вас прохожу?
Романтический налет лопнул, как мыльный пузырь, оставив едкие брызги, о которых свербит в носу и щиплет глаза.
- Алекс, ну хватит уже, - укоризненно покачала она головой. - Нет у вас никакого номера.
- Что, даже номера нет? - расстроился я. - Да ладно, во всех боевиках так: "Парень, у тебя теперь нет имени, есть только порядковый номер!"
- Алекс, это не боевик.
- А что?! - возопил я. - Мелодрама?! Семейная комедия?! Индийское кино?! На что это еще, по-вашему, похоже?!
- Ну не на индийское кино точно, - в голосе Ады явственно прозвучала обида за родную контору.
- Ну это я догадался - иначе вы бы пели и плясали после каждого выстрела. Я бы заметил. Слушайте, - у меня в голове неожиданно нарисовалась яркая и забавная, но совершенно идиотская картинка, - а прикольно было бы... Представляете, лезем мы с вами по катакомбам, я вас спрашиваю, сколько еще нам брести, и вы такая вот так руками: "Джимми, Джимми, аджа, аджа!"... Ада прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Или...
- Ада, а почему у вас такой вид, как будто вы сейчас заплачете? У вас туфли жмут? - прищурился я. - Вы реагируете на мои шутки примерно так, как родственникам обычно положено реагировать на шутки умирающего - ну, знаете, такое пограничное состояние между смехом и слезами, когда вроде надо его приободрить и сделать вид, что все хорошо, а сил уже не хватает.
- Алекс, не драматизируйте ситуацию, вы не умираете.
- Я не драматизирую. Я пытаюсь понять, почему это делаете вы. И как это связано с вашими заверениями, что мне ничего не грозит.
Ада поднялась с места.
- Алекс, я больше не буду вас ни в чем убеждать, - объявила она. - Вам нравится чувствовать себя жертвой - ваше право. Не буду вам мешать упиваться своим горем, так как вы явно получаете от этого удовольствие...
- Так, стоп! - я еле удержался, чтобы не схватить ее за руку. - Мое нытье вами истолковано неверно, - она красиво изогнула бровь. - Я твержу без конца одно и то же не потому что мне нравится ныть и привлекать к себе внимание, а потому что мне тупо страшно. Да, у меня и раньше были неприятности, но сейчас это уже не черная полоса, а тектонический разлом, из которого хлещет какая-то мерзость! Что вы так смотрите, да, я не герой и в этом признаюсь, - развел я руками, - я не робот, не универсальный солдат, и когда в меня стреляют, хотят сделать трепанацию и отправляют на опыты, я обычно пугаюсь. Согласен, это не очень достойно мужчины, но вот... что есть, то есть.
- Зря вы так говорите - вы очень достойно себя ведете, - неожиданно похвалила меня рыжая фурия. - Вы очень умело скрываете панику. Если не наблюдать за вашим психофизическим состоянием, можно подумать, что вы просто издеваетесь. Вообще это, конечно, моя вина - мне надо было оставить вас в покое и дать вам прийти в себя, а я вас разговорами извожу, - она поднялась с места.
- Ада, останьтесь, - попросил я.
- Зачем? - и опять этот взгляд в мозг. Господи, кто же учит женщин так смотреть?!
- Вы мне так и не сказали, в чем подвох.
- А его нет, - развела руками она.
Я задумался.
- Так, погодите, - я попытался прибегнуть к логике. - Давайте подытожим.
- Давайте, - она так воодушевилась, как будто я предложил ей сыграть в какую-то веселую игру.
- То есть я просто у вас тут живу и никуда не высовываюсь, так? - Ада кивнула. - И это при том, что вы выявили у меня наличие сверхспособностей, так? - Ада снова кивнула. - Даже таких, о которых я сам не знал раньше - это вот как в случае с аппендицитом, так?
- Именно! - приободрила меня Ада. - Теплее, Алекс, теплее!
- И несмотря на это, вы не будете меня изучать. Хотя наверняка у вас есть кое-какие мысли по этому поводу. И вы даже примерно знаете, как это изучить. Наверняка даже сталкивались с чем-то подобным...
- Браво, Алекс! Ваша дедукция меня возбуждает. То есть, восхищает, простите.
- Ада, прекратите глумиться! Я серьезно пытаюсь понять...
- И у вас это получается. Ну же, Алекс, еще чуть-чуть!