И вновь я мысленно уношусь в город маминого детства, Кременец. Он еще безмятежно купается в зелени садов, сквозь которые то тут, то там мелькают крыши, словно вы набрели после дождя на грибную поляну. Его крутые улочки проворно карабкаются на возвышающиеся над городом карпатские отроги. По центральной улице с удивительным названием - Широкая - нет-нет да промчится, гремя колесами по наезженной колее, пролетка с опущенным верхом. Город небольшой, купеческий. Самые добротные дома, которыми щеголяет, и правда, широкая центральная городская улица, с высоты своего второго этажа благосклонно взирают на солидных бородатых мужчин в сюртуках и шляпах, важно постукивающих своими тросточками по тротуару.
Вверх от Широкой взбирается в гору Казначейская улица, по обеим сторонам которой разместились дома, принадлежащие многочисленной семье Ройхелей. Гордо возвышается над соседними домиками двухэтажный особняк главы рода, маминого прадеда, Герша Менделя Ройхеля. В просторном дворе все говорит о достатке: набитые товарами торговые склады, добротная баня и своя синагога. Внуки помнят седобородого дедушку Герша в черной ермолке, важно восседавшего возле ворот. Но до того как Герш Мендель отрастил бороду до пояса и превратился в благообразного старца, он торговал сахаром. К сахару вскоре добавилась торговля свечами, на которые тоже был большой спрос. А когда появился спрос на оберточную бумагу, Герш Мендель стал торговать бумагой. Расчетливый купец, он сделался одним из первых фабрикантов среди евреев Кременца, прикупив писчебумажную фабрику. Слыл он человеком строгим и независимым, имеющим обо всем свое собственное мнение. Да что там мнение, он все имел свое: дом, улицу, баню, раввина и даже синагогу и ту имел собственную.
Его зятья тоже были весьма состоятельными людьми. Муж младшей дочери Бейлы, Шимон Биберман, имел свой магазин Галантереи на углу Широкой и Казначейской. На том же углу находилась и гостиница "Пассаж", принадлежавшая Шмуэлю Канеру, мужу Ципы, внучки Герша Менделя. По соседству располагался и дом ее отца Мойше Лиса, женатого на старшей дочери Герша Менделя, Хайтеме. Дом младшего сына Герша Менделя, Йеошуа, стоял рядом с отцовским. Йеошуа был компоньоном отца на писчебумажной Рудне-Почаевской фабрике, расположенной в нескольких верстах от Кременца. Расстояние по тем времена неблизкое, поэтому отец и сын проводили на фабрике всю рабочую неделю. Домой возвращались только к наступлению шабата. Дело делом, но еврейские традиции в семье свято соблюдались.
Благодатные места, благословенное время... Время, ход которого еще никому не удавалось остановить. В годы Первой мировой войны и следующей за ней войны гражданской по Волыни прошло столько армий, что жители с трудом отличали контрибуцию одной от мародерства другой. И поэтому когда летом 1920 года в боях за Волынь сгорела Рудне-Почаевская железнодорожная станция вместе с близстоящими фабриками и жилыми домами, не имело ровно никакого значения, было ли это делом рук конницы Буденного или результатом артобстрела армии Пилсудского. Рухнувшее в том бою благосостояние местного населения уже не вернулось к прежнему уровню.
Время распорядилось по-своему. Сохранив копию бланка Рудне-Почаевской писчебумажной фабрики и фотографию ее владельца, оно не оставило нам ни фотографии, ни имени той, что родила Гершу Менделю четверых детей.
Самый старший сын Герша Менделя, Мойше, был отцом моего дедушки Давида. Его дом стоял напротив отцовского. В просторном дворе размещалось несколько жилых сооружений и огромный магазин Мануфактуры. Купец второй гильдии Мойше Ройхель ни в чем не испытывал недостатка: прибыльное дело, дородная жена, восемь детей. И не его вина, что сменявшие одна другую войны пошатнули прибыльность торговли и благополучие семьи.
После того как в 1921 году Кременец надолго отошел к Польше, в городке воцарился мир и порядок, а в доме Мойше и Шпринци появились первые внуки. Вернулась в Кременец семья старшей дочери Ханы с маленьким Мареком, о чьих выдающихся способностях вскоре заговорит весь город. Вернулась семья старшего сына Давида с маленькой Рут. Жизнь в Кременце для моей мамы началась с четырехлетнего возраста. Она запомнила тихий городок, жизнь неторопливую, спокойную, не лишенную радости, хотя и лишенную достатка.