Аннотация: Теплая встреча двух подруг одной зимой в Сеуле.
Никогда еще зима в Сеуле не обмораживала пальцы так, как в этом году. Студенты в черных длинных пуховиках, словно в коконах, семенили от станции метро до тележек с уличной едой. Пар от них поднимался и растворялся, оставляя за собой аппетитный аромат. Сладкий запах бобовых пирожков в форме рыбок притягивал голодные животы, в том числе и мой. Иностранцам могло бы показаться, что работники едва успевали запекать эти необычные сладости, но я уже привыкла наблюдать за их слаженной, быстрой работой.
- Дайте два "пуноппана".
- Четыре тысячи!
- Дядь, мне один, пожалуйста.
- Две тысячи!
Каждому гостю попадала в руки красивая мучная рыбка с бобовой начинкой, завернутая в бумажный пакетик с салфеткой. Хозяин тележки передавал ее в замерзшие руки с большим почтением, улыбался и обязательно слегка кланялся. В этот миг, казалось, для него все вокруг замедлялось, а когда довольный гость отдохил от дышашей паром тележки, мир снова приходил в бешенный темп:
- Можно мне четыре штуки, упакуйте в пакет, спасибо!
- Пожалуйста, возьмите.
- Мне две, пожалуйста, - наконец и я добралась.
Вторую взяла для подруги, которая как всегда опаздывала на встречу. Я безжалостно откусила голову рыбке и направилась в сторону нашего любимого места встречи. Это был небольшой ресторан корейского барбекю, находящийся недалеко от станции метро Университет Хонгик. В пятницу вечером метро извергает огромный поток уставших и голодных людей, не зря корейцы называют метро в Сеуле "чиок-чоль". Я медленно плыла вместе с толпой и жевала едва теплый "пуноппан".
Наконец я добралась до ресторана и уже представляла, как сытные кусочки жареной свинины и обжигающаий соджу согреют меня. Но через большие деревянные окна стало видно, что все места заняты, и я стала вглядываться в людей, которые сидели в тучных пуховиках и наслаждались горячим ужином. Каждый стол был оборудован газовой плитой и трубой вытяжкой, которая свисала с потолка. Поверх плиты - железная сетка, на которой обжариваются тонко нарезанные кусочки свинины. Гости самостоятельно выкладывали сырое мясо на сетку железными щипцами и обажривали до хрустящей корочки.
Я захлебывалась слюной как осиротевший щенок и ждала, пока освободятся места. И вдруг почувствовала, как на мое плечо что-то упало. Однозначно, это была рука. Очевидно, рука моей подруги. Но на всякий случай я предпочла испуганно обернуться.
- Замерзла? - вопросила опоздавшая Джи.
- Не очень, - соврала я и протянула ей остывший бобовый пирожок.
К счастью моих полустеклянных пальцев, освободилось место в дальнем углу ресторана. Мы зашли внутрь, приятное облако тепла обволокло с ног до головы, по телу пробежались мурашки. Откуда-то издалека послышалось приветствие хозяйки заведения. Живот заурчал, словно ответил, и я поспешила доставить его к свободному столику.
К нам бежал юноша, его большую голову украшала популярная среди корейцев стрижка котелок. В руках у него еле умещалась целая стопка с меню. Не успел он донести ее до нашего столика, как Джи прокричала по-корейски:
- Госпожа, две порции "самгёпсаль" и пару бутылок пива, пожалуйста!
Я увидела, как все обернулись на нас и замерли. Казалось, что в движении остался только пар, а звук издавали одни лишь вытяжки. В другом углу что-то звякнуло, там же кто-то откашлялся. Именно так виделся мне мир, когда я пыталась заговорить по-корейски. Но для Джи, напротив, было приятно внимание, для нее все выглядело иначе, - большинство корейцев лишь на долю секунды расширяли глаза, а затем расплывались в улыбке и с удовольствием вели беседу с иностранцем на своем родном языке.
- Я буду "Саида", - поправила я.
Заведение снова застучало железными палочками и зазвенело стаканами. Джи попросила добавить в заказ бутылку корейской газировки и послышалось вежливое и протяжное "нэ", мол, хорошо.
Юноша сновал между столиками, кому-то приносил пиво и соджу, где-то поправлял вытяжку, наконец подошел к нам и включил газовую плиту.
- Ты представить себе не можешь, что мне за мысль пришла сегодня утром, - Джи откупорила бутылки и протянула мне железные щипцы для жарки мяса.
В Корее заведено, что младший по возрасту раздает всем палочки, ложки, наливает воду. Старшие жарят мясо. Я была младше, но мы поменялись ролями, мне нравилось переворачивать кусочки, приминать их, прожаривать до золотистой корочки и перекладывать в тарелку Джи, так я чувствовала, что о ком-то забочусь.
- Так и что за мысль? - спросила я, раскладывая свинину на раскаленную сковороду.
- Я больше себя не ощущаю собой. Может, мне и имя теперь сменить? Скажем, не Джи, а Джей. Получается, если человек другой, то и имя должно быть другое, - ее вечно веселое выражение лица сменилось на меланхоличное.
Она не так часто заводила со мной серьезные разговоры. Удивительно, насколько стремительно меняется жизнь, стоит исключить из нее лишь одну составляющую. Дни сводятся к тому, чтобы найти нечто похожее, хотя бы отдаленно напоминающее прошлое - по форме, цвету и размеру.
- Нет, правда, как от одного расставания можно превратиться в совершенно другого человека? - Джи отпила "Хайт" и поморщилась. - Корейцы никогда не научатся делать пиво.
Прошло, однако, не более двух недель с тех пор, как Джи пережила расставание.
- Говорю тебе, будто в голове что-то местами поменялось.
Мне тоже знакомы эти ощущения. Только вчера у тебя были совместные планы с человеком на будущее, вы оба были уверены в их осуществлении, а утром ты просыпаешься ни с чем. Приходится все строить с самого начала. Довольно неприятное ощущение пустоты.
- Не нужны мне никакие отношения, хочу путешествовать. Поеду в Эфиопию! Кофе пить.
- Кофе можно и в Старбаксе попить, - я отобрала бутылку Греты и допила остатки, - давай договоримся кое о чем.
- Давай.
- Я еще даже не рассказала.
- Внимаю.
- Смотри, тебе не нужны отношения. Я тоже сейчас в них не нуждаюсь. Но вот парадокс - мы слишком часто поднимаем эту тему. Как насчет того, чтобы скажем... месяц?
Джи действительно внимала, она прищурила глаза, внимательно следила за моими губами. Непривычное и милое зрелище.
Я продолжила:
- Месяц... Месяц просто пожить для себя. Читала как-то про осознанную жизнь...
- Мне, кажется, понадобится еще бутылка пива, - ее внимание закончилось.
- Тебе интересно или нет?
- Безумно! - Она повернулась в сторону обслуживающего персонала, - Самоним! Еще бутылочку пива, пожалуйста!
- Так вот, - я подняла указательный палец вверх, пыталась научиться больше жестикулировать, - осознанная жизнь, это когда ты сосредотачиваешься на всем, что происходит вокруг тебя и внутри тебя. Замечаешь любой шорох, прислушиваешься к своим ощущениям. Самое главное - нужно научиться быть честной с самой собой. Найти гармонию.
- Гармонию...Я готова к новым ощущениям.
- Тогда начнем прямо сейчас. Что ты сейчас чувствуешь? - Мне явно в голову ударило корейское пиво.
- Честно? Писать хочется. Я мигом, - как же я обожала ее прямолинейность.
Джи скрылась за дверью уборной, а я откупорила бутылку "Хайта" и наполнила стаканы. Меня беспокоило, что с тех пор, как я приехала в Корею, я была полностью опустошена. Все было четко продумано, у меня был конкретный план. Но не покидало ощущение, что я должна сделать нечто большее. Поумнеть немного, что ли? Посвятить себя волонтерству? Подобрать собаку с улицы?
Я позволила надуманным страданиям полностью обволочь меня с ног до головы. Прервала этот процесс Джи, сияющая и довольная всем вокруг. Хорошо быть Джи.
- Эй, я тут подумала, а идея и правда неплохая. После ужина можем пройтись, поищем красивое место и эту твою гармонию.
- Ханган1 . Хочу на Ханган.
- Потрясающе, - от меланхолии не осталось и следа. Грета завернула рис, кусочек мяса и чеснок в лист салата и отправила этот мешочек в рот.
- Сейчас будет тост! - подняла стакан с пивом.
- Прожуй.
Мои слова были проигнорированы.
- За новую Джей! - Сказала она с очень довольным видом и набитым ртом.
И мы с удовольствием осушили стаканы под такой прекрасный тост.