Чужбина и Испанский Легион.
Под знамя Франко эмигранты встали.
Те, кто опять поставил жизнь на кон
И новой схватки с нетерпеньем ждали.

У них сердца застыли, как гранит
Вдали от Родины, от матерей и крова.
Но к коммунистам ненависть бурлит.
А, значит, битва не на жизнь, а на смерть снова!

Когтями Коминтерн вцепился в рай земной.
Восстала чернь и храмы запылали.
Вся муть и гниль вылазила, как гной.
В припадке дьявольском Испанию терзали.

Дворцы разграблены, отобрана земля.
И, как в России, пытки и убийства.
Летят команды и приказы из Кремля,
Творят интербригады изуверства.

В бригады сброд пришёл со всех сторон.
Марти и Готвальд банды возглавляли
Встал на пути Испанский Легион,
И в нём белогвардейцы воевали.

Опять их дом окопы и блиндаж,
В горах засады, стычки и сраженья.
В боях им незнакомы страх, мандраж.
Несли Испании от красных избавленье.

Их было семьдесят - немолодых солдат,
Им Каудильо стал, как генерал Корнилов.
Гудел у каждого в груди святой набат.
Их рано власть Советов схоронила!

Прошли страну и вдоль, и поперёк, 
Освобождали Тремп и Барселону.
Полухин, Шинкаренко, Болтин, Фок
Сражались за Мадрид, Понс и Херону.

Легионеров ненавидели бойцы бригад.
Попавших в плен пытали и казнили.
Так пал Куценко - стойкий был солдат.
Камнями юнкера безбожники забили.

На поле брани прославляли Легион.
Безмерной храбростью снискали уваженье.
Для генерала Франко стал оплотом он.
На подвиг вдохновляло Провиденье!

В тридцать девятом был в Валенсии парад.
Нёс гордо Гурский знамя батальона.
Играло солнце в радуге наград
Достойных офицеров Легиона.

После войны признание, хвала
Всем, кто сражался с Каудильо вместе.
В Россию семьям донесла молва,
Что не предали офицерской чести.

Позором не покрыли глав своих,
Сражаясь за святые идеалы.
Кошмар семнадцатого - вечный зов для них,
В нём павшие им биться завещали!