Lindsey Wren : другие произведения.

Пути

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая книга серии. Планета Этерея. Зима, канун зимнего солнцеворота. Глухая деревня в сердце Заповедного леса, который раскинулся в уютной чаше Исконных гор укрытый от внешнего мира. Время здесь словно замерло и движется в своём исконном ритме, словно бьётся сердце этого мира. Жизнь здесь ясна и закономерна для всех, кроме Аланиэль. Ведь она никто не знает, кто она и откуда, но чувствует, что всё вокруг не так очевидно, как кажется. Иногда мы не выбираем свой Путь, он сам находит нас, ведт. И кажется, что всё уже зарание расписано, предрешено. Да, путник сам выбирает, как жить и как действовать, и он один отвечает за свои поступки. Справедливо? Вполне. Вот только Путь не страшивает. Что если всё что ты думаешь и делаешь - лишь часть давно продуманного плана. И если "Судьба" все же существует, то кто сплетает её нить?

    Внимание, данная часть текста является устаревшей, и будет переработана. Так же она содржит элементы дореволюционной орфографии.
  Глава 1. Снежный день
  
  Я закинула в печь небольшое полено. Пламя сначала отпрянуло, а затем медленно и настойчиво стало охватывать его своими щупальцами. Обходя избушку по кругу и выдергивая из пучков травы, я думала о зиме, о снеге, который искрится россыпью жемчуга и о грядущей ночи. Перевязав получавшийся веничек шерстяной нитью, кинула в огонь. Сухие травы начали потрескивать и, с характерным шипением, сгорели, оставив после себя облачко ароматного дыма. Огонь фыркнул, принимая подношение, выбросил вверх пару языков и успокоился. Ещё какое-то время я просто стояла, наблюдала за ровно горящим пламенем, вслушивалась в треск дров, а затем закрыла чугунную дверцу печи.
  Как же я люблю зиму! Вот когда ещё можно просто так сидеть дома? Вечер. За окошком вьюга, а ты, в вязаных носочках, укрытая тяжёлой колючей шкурой, сидишь и смотришь, как весело пляшет в недрах печи огонь, отбрасывая в сумрак таинственные блики, и медленно, по глоточку, потягиваешь горячий отвар из большой глиняной кружки. Вокруг парни и девушки, такие же, как ты, сидят кружком, кто уютненькими парочками, кто дружными стайками. Все вместе, словно одно целое. Сидят и слушают древние, как этот мир, сказы из уст не менее древней старушки или славного деда с длинной, кипенно-белой бородой, впитавшей мудрость многих лет. Ладно-то как! А в глазах янтарный блеск пламени отражает картины былого, и кажется, что сидели бы так... до самой весны! К счастью, такие посиделки бывают не часто, ведь иначе они бы потеряли всё своё волшебство, стали бы обыденностью и не было бы ничего, столь же желанного, что помогает скоротать очередную безконечно долгую зиму.
  В моей избушке всего одна комната. Большую её часть занимает красавица-печь, которая глядит в заснеженный двор сквозь единственное окно. У двери, ко бревенчатой стене прилажены деревянные крючки, на которых рядами висят всевозможные обереги и амулеты. Все эти безделушки я мастерила и заряжала сама, но вряд ли хоть одна из них сможет спасти мне жизнь в случае явной опасности. Разве что животных в лесу отпугнуть да от случайного людского наговора защитить. Вот если бы меня захотел проклянуть настоящий маг... Но зачем им на такую мелочность внимание тратить? Никто о подобном и не помышляет. А глупые байки сочиняют лишь местные, из заповедника. Да я и не встречала еще в своей жизни по-настоящему сильного мага, который стал бы такой ерундой заниматься. Знаю шаманку из соседнего села, а она добрейшей души человек и ещё подруга моя, Маринка. Так что эти побрякушки нужны мне в основном для антуража и если местные попросят - спрос, знаете ли. Да и красивые они, мои обереги, сама же делала. В такие и нарядиться не стыдно. Девушка я, в конце концов, или нет!
  Я сняла с крючка небольшую хрустальную капельку о кожаном шнурке, в обрамлении тонких веточек ивы, и спрятала под тунику - на удачу, надела свитер и вышла в сени. Там, рядом с окном, висит небольшое овальное зеркальце, единственное в моём доме. Как только внутренняя дверь закрылась, оно тут же затянулось белой пеленой пара, а затем неспешно стало покрываться тонкой плёнкой ледяного узора - в сенях всегда на порядок холоднее, чем дома, почти как на улице. Так что ничего, кроме размытого силуэта я увидеть не могла. И это хорошо, я давно поняла, что с зеркалами, увы, не дружу. Стоит мне увидеть своё отражение, как зеркало тут же лопается. Данный экземпляр у меня уже с полгода - долгожитель.
  С детства, сколько себя помню, я ни разу так и не смогла увидеть свое отражение. Так что в свои неполные двадцать лет я знаю только то, что у меня длинные, пшенично-русые с рыжинкой, волосы, которые я заплетаю в две тугие косы, и сравнительно прямой нос. В те редкие случаи, когда я и могла бы увидеть своё лицо, например в воде, я всё равно была не в силах его запомнить. Поначалу это меня лишь интересовало, потом стало раздражать, и я принялась искать любой способ разобраться с этой напастью. В конце концов, когда односельчане перестали пускать меня без нужды на порог ещё и ведьмой прозвали (наверно от большого ума), а так же, когда поняла, что игнорируют меня не только зеркала, но и вообще все отражающие поверхности, я решила расслабиться, и жить, не обращая внимания на это маленькое неудобство. Правда, для всех я так и осталась ведьмой. Местные меня за свою не считают, опасаются, кто-то вообще стороной обходит. Но, что делать, люди разные бывают. Зато когда беда какая али хворь, то, деваться некуда, идут и расплачиваются исправно, чем прошу. Благо много мне не надо: шкуру или зерна, молока, ткани или что из одёжки - ведь и жить надо как-то. Деньгами в деревне сыт не будешь, одной тяжело, а мужики... Мужики у нас хорошие, а такое добро на дороге не валяется. Да и кому 'ведьма' в жены нужна? Никому. Хоть и говорила людям, что не ведьма ещё, что ничего позорного в этом нет, даже наоборот... Да, куда там! Когда это предрассудки человеком не правили? Противно и обидно до жути! Ух, и прокляла бы давно! Но я не такая, нет. Зачем тьму на душу собирать? А тонкости объяснять здесь некому. Эти люди мне кров дали... И вообще! Люди разные бывают! Да! Если будешь о чём-то сильно тревожиться, то худшее непременно притянется. Силу мысли никто не отменял. Так что я уже привыкла ни на ком своего внимания не задерживать и по мелочам не безпокоиться. 
  
  Вот в таких нелёгких мыслях я надевала свои унты, застёгивала костяные пуговицы полушубка и закутывалась в теплый пуховый платок (сама вязала). Заколов его, чтоб не распахивался, большой брошкой с янтарем и перьями лиловой красавицы Серу (тоже обережной), натянув любимые пестренькие варежки, я толкнула дверь. Тяжелый дубовый массив поддался не без скрипа - петли всё же надо смазать - и я оказалась на улице. Затворив дверь, поставила на дом защиту, чтоб никто в моё отсутствие не смог зайти, и посмотрела на небо. На нём были по-зимнему низкие, но светлые тучки, так что после тёплого полумрака помещения глаза стало немного резать. Я ещё постояла так, вдыхая особый, зимний, морозный воздух и пошла на запад - навестить Тибра. Вообще-то брата зовут Ратибор, но для меня он преимущественно Тибор.
  Это они с отцом нашли меня тогда в лесу, двенадцать лет назад. Нашли, приютили. Потом меня взяла к себе старушка, местная травница, научила всему, что знала, хранила меня, остальному я училась уже сама. Потом Бабушка ушла. А я осталась одна, жить в пустом домике на краю Кедровки. Своей для односельчан я так и не стала, как и они для меня. А вот дядя Толик и Тибор навещали часто, с ними всегда было весело, и я тоже любила к ним приходить. А когда дядю Толика порвал медведь, Ратибор смеяться перестал, и встречи наши стали реже. Мне тогда было очень плохо, ведь они вдвоём стали для меня семьёй, а ему... даже представить больно каково это: потерять последнего родного человека, отца. Я как могла старалась помочь, но братец вдруг внезапно вырос. Стал спокойнее и решительней, вот только на сердце у него с тех пор тень. Я вижу.
  Я много чего вижу. Вообще видеть удобно. Мне нравится наблюдать, как вспыхивают разными цветами на ауре эмоции, как светятся фигуры людей и мерцающий шлейф эфирки повторяет малейшее движение тела. Какая же это красота! Сколько лет прошло, а сердце до сих пор счастливо сжимается, как будто я вижу всё это в первый раз. А как восхитительно люди радуются, как очаровательно они смущаются, как пламенно любят и нежно заботятся! В который раз убеждаюсь, что самое большое богатство человека не где-то во вне, а в его собственной душе. Ах, если бы только эти люди знали, как они прекрасны, если бы могли видеть, хотя бы часть того, что вижу я! Если б ведали, как тускнеет их свет после ссоры или искажается от яда обид, как расползается по телу пятнами горечь... Возможно, они бы научились быть внимательнее с чувствами других, и в Старолесье стало бы меньше разбитых сердец. 
  Вот и сейчас я иду по нашей деревне и вижу, в каком доме отец ругает сына, в каком жена с теплотой накрывает на стол, где играют дети, или сидят влюблённые - одна душа на двоих. Я могу переживать чужие эмоции. И тогда мне становится светлее. Спокойствие. Вот то, что я ощущаю сама. Постоянно. Люди часто принимают и его, и моё хладнокровие за безразличие, но это не так. Я могу искренне радоваться за других, восхищённо любоваться закатом, сострадать. Однако некоторые чувства для меня под запретом. Мне нельзя злиться или раздражаться, я всегда должна контролировать себя и свои мысли, ведь мои собственные эмоции с огромной силой влияют на пространство и на людей. И если я не буду сдержанной - кто-то обязательно пострадает. Так уже было прежде. Я всегда должна быть нейтральной, я не должна вмешиваться в жизни людей. Это мое правило. Вот только всё чаще мне просто пусто. Будто нет ничего, что может всколыхнуть меня. Именно поэтому я научилась довольствоваться малым, радоваться первому снегу и дождю, грязи, которая задорно хлюпает под ногами, облакам, рассвету, тому, что сегодня все, кого я знаю, живы и здоровы, что я могу двигаться, дышать, петь, чувствовать вместе с другими, переживать. И всё же иногда, прислушиваясь к себе, я понимаю, что где-то совсем глубоко внутри, мне тоскливо и одиноко. Временами я ощущаю себя маленькой, безпомощной девочкой. Я одна в пустой комнате, наивная и глупая. А закрывая глаза, я вижу, как где-то в безкрайней тьме цветными всполохам сияют прекрасные люди. 
  Машка вот, которая на самом деле Мирей, влюбилась. Вся из себя такая лёгкая и воздушная летает по кухне, что-то печёт. И тёплая, тоненькая серебристая ниточка тянется от неё... Быть не может! К Ратибору! Э-хе, видно и на нашей улице быть празднику! Счастлиивая. Еще один повод заглянуть к братцу. Поздравить надо парня. 
  Машкин всполох остался позади по правую руку, а я свернула налево. Там, у самой кромки соснового леса, через две избушки, стоит дом Ратибора. Простой, но добротный и надежный, как и его обитатель. Подходя к нему, я услышала характерный свист рассекаемого воздуха, а затем глухой стук - удар, с которым металл вонзается в дерево. Я чуть помедлила и потянула за ниточку - пусть знает, что к нему кто-то идёт. По протоптанной в снегу тропинке я зашла во двор и остановилась. 
  
  ***
  Посреди двора, чуть ближе к дому, стоит массивная колода. Вокруг разбросаны щепки и кусочки коры. Он стоит лицом к лесу. Руки в напряжении занесены над головой. Миг, и тяжёлое лезвие с силой опускается вниз. Разлетаются в разные стороны расколотые половинки полена. Сильная рука сразу же выдергивает топор обратно, и только после этого Тибор поворачивается в мою сторону. Цепкий взгляд из-под бровей, а затем аура теплеет, сам он выпрямляется и движением головы откидывает с глаз спутавшиеся волосы. Проводит ото лба к затылку пятерней и, наконец, втыкает свой драгоценный топор на место. Ленивые хлопья-снежинки кружат в воздухе, опускаются на его плечи и тёмные вьющиеся волосы, цепляются за бороду, мягко ложатся под ноги. Они тают на теле, не остывшем ещё после работы.Прикрыв глаза, Ратибор вдохнул морозный воздух.
  - Давно не заходила.
  - Я была занята.
  - Ты? Брось, какие у тебя могут быть дела? - он наклонился и принялся собирать разрубленные поленья, и бросать их в уже довольно внушительных размеров кучку.
  - Всякие, - я позволила себе лукаво улыбнуться, прошелестела юбкой поближе. - Зелья варила, мётлы чинила, свитки читала, с вервольфом встречалась, небеса уговаривала, траву заговаривала... Ну, ещё уборку делала. Чем там положено 'ведьмам' заниматься? - пожала я плечами и задумчиво устремила взор в небо.
  Следующее полено полетело как-то криво и дико, кувыркаясь в воздухе. Оно лихо влетело в кучу и подпрыгнуло перед тем, как приземлиться на своё место.
  - Что ты там сейчас сказала? Повтори, - Нарочито спокойно спросил он.
  - Что? - нахмурилась. - Ну.. Зелья варила...
  - Нет, после.
  - Мётлы...
  - Аланияа!
  - Так ты про лерда что ли?
  - Именно, - Его взгляд помрачнел, а я сделала вид, что меня безумно интересует некое полешко за его спиной. 
  - А знаешь, сегодня будет особая ночь.
  - Не уходи от ответа. Я жду.
  - Чего ждёшь? Ты ни о чем таком не спрашивал, - сама невинность, ага.
  - Ты прекрасно меня понимаешь. Лучше, чем кто бы то ни было, - хмыкнул он. - Вот только скажи. Зачем к волкам полезла? Ты не хуже меня знаешь, как они бывают непредсказуемы!
  Я подняла глаза. О, духи! Да он волнуется! Неуж-то за свою непутёвую сестрицу? Ну нет, дурочка, заварила кашу - расхлёбывай.
  - Эй, не злись. Прости меня, глупую. Не ходила я ни к каким волкам. Ты прав, давно я у тебя не была - забыла, как ты на всё реагируешь...
  - Не на всё
  - ...вот и ляпнула, сдуру - развеселить тебя хотела, - я робко улыбнулась, - к тому же сейчас в небе лишь Рада, и они могут держать себя в ... лапах.
  - То есть, никаких лердов не было? - взгляд зелёных глаз чуточку потеплел, и я почувствовала волну облегчения, исходящую от Тибора. 
  - Нет, в Общине я не была.
  Упрямая складочка между сдвинутых бровей, наконец, разгладилась, а его эмоциональный фон успокоился. 
  - Давай помогу. Замёрзнешь же, - Когда сказала, Тибор непроизвольно дёрнул плечами. В длинном свитере и одной только безрукавке, хоть и меховой, на морозе долго не протянешь в конце Снежня, если не занят делом. Мы вместе стали сгребать дрова в охапки и молча укладывать их под козырёк поленницы у стены. 
  - Тебе стоило заходить чаще.
  - Вот глупости. Что бы Машка подумала, начни я к тебе каждый день бегать? 
  - Мирей? А что она? И вообще, когда это тебя волновало, что там подумают люди?
  - Ну как же, ты не знаешь? 
  - Не знаю что? - так, лаадно, с этим после разберёмся, а сейчас...
  - Погоди, давай сначала тут закончим и в тепло пойдём. Там и поговорим.
  
  Просторная светлая комната с большим окном встретила нас огромным рыжим котищей. Серый, а именно так зовут этого пушистого разбойника, спрыгнул со стола (Нет! Ну вы видели?!) и с независимым видом, уселся рядом, позволяя мне почесать его шейку.
  - Здравствуй, моё соолнышко, ти мой коотик, соскучился? 
  "Солнышко", сверкнул наглыми глазищами, затем урча поднялся и прошествовал на кухню, недвусмысленно так сел возле своей плошки и уставился в окно, подло оставив меня одну воевать со своей одеждой. Только тяжёлый хвост ритмично взвивался в воздух и со стуком опускался на пол.
  Тибор быстро снял безрукавку и повесил её на гвоздик. Я же долго возилась со своими пуговицами и брошью, прежде чем смогла, наконец, выпутаться из всего этого безобразия и, несколько разгорячённая, села на лавку. Потом сразу же вскочила и, сверкнув глазами, встала посреди комнаты.
  - Гляди!
  Но Ратибор задумчиво стоял у окна, прислонившись к косяку, руки скрещены на груди, взгляд опять хмурый, и не проявлял ни малейшего интереса к моим метаниям. Весь энтузиазм сразу же сдулся, а демонстрация новых умений, похоже, откладывается на неопределённый срок.
  - Тигр? Что-то случилось?
  - А? Да. Ты ведь не просто так пришла.
  - Не просто, - вздохнула я, - Хотела у тебя масло попросить - петли у входной двери совсем скрипят. Ну, и тебя увидеть конечно.
  - Масло в сарае, слева, можешь брать в любое время, ты же знаешь... Но, Лана, это ведь не все, да? - Порой мне кажется, что он умеет читать мысли.
  - Эх-х. Вообще-то было ещё одно ... дело. Но я хотела тебе позже сказать, за кружечкой чая. - я улыбнулась и подмигнула ему.
  - Ну, раз хотела - делай! - вдруг рассмеялся он, - негоже упускать такую возможность, особенно когда она сама в кои-то веки решила заглянуть!
  Польщенная, я улыбнулась и выпорхнула на кухню греметь горшками. Хоть ни для кого не секрет, что Тибор, как и многие другие, не ровно дышит к моему чаю (чем я частенько пользуюсь), всё равно мне очень приятно, что кто-то так высоко оценивает мои старания. Справедливости ради стоит заметить, что подобный симбиоз одинаково полезен и приятен нам обоим. И по правде говоря, секрет, из-за которого Тибор так любит мой чай у меня всё-таки есть. 
  
  Пока я искала чайник и доставала туески с травами, Тибор сходил, принёс воду. В отличие от моей древней избушки с огромной белёной печью, занимающей большую часть комнаты, его дом выглядит в пример свежее. Хотя кирпичная печь не обмазана глиной, простая и без лежанки, зато она с плитой и трубами-воздуховодами, для отопления других помещений. Так дров уходит гораздо меньше и можно выбирать, какие комнаты держать тёплыми, а какие нет просто регулируя заслонки.
  Тибор помог налить из ведра в чайник воду и сел за стол у окна, положил подбородок на сцепленные руки и стал смотреть. Я достала сразу несколько туесков: с мелиссой, с ромашкой, чистотелом, крапивой и липовым цветом, которые я для него собирала весь прошлый сезон. Большая часть этой партии до сих пор развешана у меня по избушке - только голову нагибай. Встала над чайником, и стала ждать, пока он закипит, помешавшая воду посолонь длинной резной ложкой. Незаметно нащупала левой рукой спрятанный в складках цветной юбки льняной мешочек. Когда вода начала бурлить, я бросила в нее по щепотке ромашки, чистотела и крапивы, а липы и мелиссы две, помешала ещё, затем достала из заветного мешочка несколько скрученных, рубинового цвета листиков и стала бросать их в воду по одному, не переставая помешивать. Каждый чудо-листочек я, закрыв глаза, наделяла своим образом: пряным запахом безкрайнего поля с колосящейся на нём пшеницей, звоном родника, тихой песней и жарким треском костра под звёздным небом. Всё вместе это сливалось в волшебное ощущение тепла, уверенности в том, что на свете нет ничего невозможного, и непередаваемое чувство полёта, от которого щемит сердце. Но для каждого, кто пьёт этот напиток, добавляется ещё что-то особенное лишь для него - то переживание, что делает человека по-настоящему счастливым. Для меня, например, это тепло объятия в руках любимого мужчины, оно надёжное, сильное и уверенное, нежное и... недоступное.
  Касаясь воды, эти лепестки-образы растворяются, разливаются по поверхности золотыми волнами. С последней, всё содержимое осветилось изнутри на миг мягким светом, а затем вернулось к своему обычному состоянию. Я повернулась к Ратибору, он поднял на меня свои зелёные глаза, подался вперёд и с предвкушением спросил:
  - Уже готово?
  - Терпение, брат, - усмехнулась я и поставила на стол два глиняных стакана.
  Подхватив с плиты чайник, стала меедленно, тонкой струйкой, разливать кипящую жидкость. Когда кружки наполнились, поставила чайник с остатками напитка на место и повернулась к столу. Протянув отработанным жестом над кружками руки, я закрыла глаза и задрала лицо к потолку.
  - Каринар Аверти, - пропела торжественно, постояла так пару секунд, а затем открыла глаза и, как ни в чём не бывало, резво уселась на своё место напротив Ратибора, довольно улыбнулась и притянула к себе свой стакан. Действие абсолютно глупое и безсмысленное, Тибор тоже понял это, и на душе сразу стало тепло и задорно. Он фыркнул, я подхватила, и мы искренне смеялись добрых пять минут, запрокидывая головы и колотя руками по столу, притоптывая ногами и смахивая с глаз несуществующие слёзы. Нам было хорошо и легко, а чай одиноко стоял в стороне и ждал своей очереди. 
  - Определённо, тебе нужно приходить чаще, - глотая смех и пытаясь отдышаться, выдавил он, - Фуух! И непременно готовить свой "могиеческий" чай! 
  - Мееоу? - очень кстати поинтересовался кот, чем вызвал очередную волну обоюдного хохота. Серый шутки не оценил и обиженно удалился, пыхтя и сопя словно ёжик куда-то по своим делам. Видимо ловить призрачных мышей, потому что понял, что от нас никакой еды, сейчас не дождется. Ни секунды не раскаиваясь по этому поводу, мы проводили его слегка ошалевшим взглядом и взялись таки за чай, который так вовремя успел чуток подостыть, превратившись за это время из кипятка в просто горячий. Безсовестные мы, да.
  
  - Ого, - выдохнул Тибор, глотнув горячую жидкость, наклонил набок голову и как-то странно на меня посмотрел, сверкнув затуманенным, устремлённым вдаль взором.
  Я с покосилась на его кружку "Что же я туда намешала?" и с опаской отхлебнула из своей. Уж не знаю, что там увидел Он, но мои ощущения в слово "ого" не вмещались. Прямо скажу, эффект в этот раз был далеко не обычный. Вся комната в своём материальной виде отошла на задний план восприятия, и я увидела невероятный калейдоскоп чистых энергий, из которых сотворена явь. Стены, пол и потолок стали перемигиваться и светиться безкончным количеством цветов, которые сливаются вместе и распадаются яркими брызгами, создают потоки живой материи в своём первозданном виде. А в воздухе мерцают, появляются и исчезают, перемещаются радостными вихрями миллиарды крошечных точек света, касаясь друг с друга, они становятся цветными пятнами, из которых тут же формируются новые огоньки. И кажется, будто эти крохотные светлячки живые.
  Я подняла руку ладонью вверх и увидела, что она сама светится тёплым, нежно-лиловым светом, с сияющими золотыми прожилками, и точки-солнышки, касаясь этого света, аккуратно вливаются, растворяясь в нем. Красотища! Однако. Почему именно лиловый? Никогда особо не выделяла этот цвет. Но это именно он - мой свет, он ореолом окутывает всё моё тело, позволяя причудливой вязью вплетаться в себя и другим: нежно-розовому закату, янтарно-рыжему теплу, золотому сиянию, молодой зелени и пронзительной лазури весеннего неба. Я посмотрела на Тибора. 
  - Ого, - повторилась, за неимением подходящего описания для того, что я увидела.
  Он светился, словно сам Ярило спустился с небосвода и поселилось в этом человеке. Чистый свет! Тёплый, ясный и уверенный, он сплетается в изумительной красоты структуру, похожую на могучее древо с нежно шелестящими золотисто-зелёными листиками, статной древесно-коричневой кроной и алыми, кроваво-красными корнями с белёсыми кончиками. Все эти цвета почему-то не воспринимаются обособленно, только вместе они, сливаясь, создают единый, новый цвет - цвет Света, Воли и самой Жизни. Я откровенно любовалась этим явлением и самим Ратибором и пропустила тот момент, когда в этот образ вплелась тихая, волнующая сердце, небесная музыка.
  Простая, но прекрасная, словно песня, она растворялась в пространстве перезвоном колокольчиков, подобно волнам разливалась и затихала где-то на периферии плоскости, которую я тут же нарекала 'тканью пространства'. Она, эта плоскость, казалась мне тонкой и упругой, словно мембрана, плёнкой озёрной глади, в которую падают и волнами расходятся капельки-звуки; а вся эта структура находится внутри безкрайней сферы, в которой каждый звук отражается от незримых стенок и эхом возвращается к своему источнику. Описание крайне паршивое, но единственное, какое я могу дать, потому что невозможно выразить то, что не увидеть и не потрогать, а можно лишь почувствовать, ощутить в своей собственной душе... Я завороженно и восхищённо наблюдала за ощущением того, как звуки музыки разливаются в пространстве и не заметила момента, когда золотые веточки древа колыхнулись, словно на ветру, и потянулись ко мне.
  - Я говорил тебе когда-нибудь, какая ты красивая? - Словно зачарованный спросил Ратибор. Это шутка? Но Ратибор не смеётся, он пристально, не отрываясь, смотрит. Так, будто видит меня впервые или не узнаёт, изучает... - Почему ты никогда не смотришь в глаза?
  Не сморю? А ведь правда, так и есть. Надо исправляться. Я подняла глаза и встретилась взглядом с Его, медово-зелёными, тёплыми, как летний лес... манящими... меня словно пронзила молния в самое сердце, и я потерялась; заблудилась в этом лесу, утонула в его чарующей зелени, в груди сладко затянуло и по телу пробежали мурашки... всего секунду, безконечно долгую секунду, за которую сердце пропустило несколько ударов. Я честно пыталась смотреть в эту колдовскую бездну, но не выдержала, напуганная и смущённая, я спешно отвела глаза.
  Сердце забилось быстрее, отзываясь гулкими толчками в голове. Зачем? Зачем он так со мной? Зачем он это сказал, зачем заставил посмотреть? Он ведь знает, что мне нельзя! Просто катастрофически нельзя влюбляться! Опасно для жизни! Я не хочу, не хочу! "Хочешшь..." - шелестел внутренний голос. Нет, нет, нет и ещё раз НЕТ! Только не сейчас! Ну пожалуйста...
  Сердце, в отместку за секунды простоя, усиленно колотилось где-то в горле, а по телу прокатилась волна жара, залила лицо.
  - И ты просто восхитительно краснеешь! - засмеялся он в бороду.
  Этот безсовестный ещё и смеётся! Ну всё, я разозлилась.
  Нахал! Да как он смеет?! Чтобы я краснела? Не может того быть! Я резко встала и отвернулась от него, хлестнув косами по воздуху. Жалобно тенькнули колокольчики на их концах, а я направила стопы к соседней, всё такой же цветной стене, на которой, как я помню, так кстати висело зеркало. Сейчас я всё узнаю! И кто красивая, и кто краснеет.
  - Алани, постой! - но было уже поздно. Зеркало крякнуло и со звоном разлетелось в стороны. 
  Этот оглушительный звук отрезвил меня, подобно лопнувшей струне больно резанул по ушам и разрушил чарующую мелодию, звучавшую ещё мгновение назад.
  Острый осколок впился в лицо, и я почувствовала, как от левой скулы вниз, к подбородку, течёт горячая струйка крови. Я резко остановилась. Грром! Грромовы зеркала! Я же не специально, я не хотела. За что вы так меня? Откуда берётся эта грромова сила, что тянет меня к ним? Что я там увижу?
  Вот глупая! И царапина совсем не глубокая, и ситуация мягко скажем дурацкая, не серьёзная, вот только вместе с кровью по щеке потекла горькая, обжигающая непонятной злостью и обидой слеза; одна, затем другая... Больно! Злоба и солёная влага затопили глаза едкой пеленой, превращая всё окружающее в размытые силуэты. Я стояла к Ратибору спиной, не смея пошевелиться - пыталась успокоиться. А он, уж не знаю, зачем, встал и протянул руку, собрался приблизиться, похоже наконец-то уловил перемену в моём состоянии. Я не видела этого - почувствовала, а когда осознала, разозлилась ещё больше. Да как он не поймёт! Он не должен сейчас ко мне приближаться, это разрушит всю мою и без того зыбкую концентрацию! Когда я в таком состоянии, ко мне никого нельзя подпускать. Он должен был это помнить!
  - Стой, где стоишь! - почти прорычала я.
  Он замер. Не, потому что послушался или захотел, а потому что я приказала, заставила, заблокировала мышцы, чтобы не шевелился и не мешался мне. Сейчас он полностью в моей власти. Одно неловкое движение, и я могу, и глазом не моргнув, сделать ему больно, ранить, даже убить. Нет! Держать, держать и ещё раз держать! Не позволяй тьме завладеть тобой! НЕНАВИЖУ СЕБЯ ТАКОЙ! У ног стал клубиться и расползаться в стороны чёрный туман. Опасно. Нет, надо держать, ни за что не отпускать силу. Ненавижу! Ненавижу причинять людям боль. Нужно остановить это. Срочно. Не смогу подавить, так перенаправлю. Пока что-то ещё можно исправить...
  Собрав всю свою волю в живот, резким и чётким движением я вскинула руки. Раскрытые ладони параллельно полу, пальцы напряженно дрожат, тягучий замах, и я сосредоточила восприятие на ощущении стекла в кончиках пальцев. Холодное и острое словно льдинки, в отличие от снега оно ощущалось неживым. Я подавила судорожный вдох и втянула его, всё до пылинки, в свои ладони. Подержала внутри, разогревая и плавя, затем направила руки на то место, где совсем недавно так опрометчиво открыто висело зеркало. Раскалённое стекло по молекулам, искринками текло сквозь пальцы прямо в стену, разливалось от центра подобно воде, застывало, образуя по краям впивающиеся в дерево морозные узоры. Я отпустила напряжение, руки устало повисли, и напротив гладкой зеркальной поверхности замер туманный, мутный от слёз силуэт. Не желая больше здесь находиться, я сорвалась с места и выбежала вон из дома, как была, без куртки, почти босиком. Бежала по лесу, не разбирая дороги, а тело трясло от холода и не сдерживаемых более рыданий, в ступни впивались ледяные иглы снега, слёзы застилали глаза и дорожками замерзали на щеках. Я не видела, куда бегу, лес казался сплошной стеной, и лишь чудо могло помочь мне не врезаться в дерево. А ноги всё несли меня вперёд.
  
  Выбившись, наконец, из сил я привалилась спиной к стволу заснеженного дуба и подняла лицо к хмурому небу, пытаясь восстановить дыхание. Изо рта вырывались белые облачка пара и таяли в морозном воздухе. Снегопад усилился, постепенно превращаясь в метель.
  Почему все опять вышло так? Почему я не такая как все? Многого ли я прошу? Просто тихой, спокойной жизни, возможности расти и учиться, не боясь кого-то покалечить. Вот поэтому мне нельзя испытывать эмоций, никаких. Любая из них многократно усиливается и выплёскивается наружу. Когда я теряю контроль, окружающая реальность безпрепятственно искажается и изменяется под действием моей силы. Просто чудо, что в этот раз мне удалось её сдержать. Ну, почти... И эти проклятые зеркала. О, мудрые предки, в чём я провинилась? Почему они постоянно выводят меня из себя? Зачем преследуют? Камическая сила, я же могла всерьёз ранить Ратибора! Эта мысль оглушила меня и заставила сердце болезненно сжаться.
  Мой брат, мой Тигр. Еинственный, кто может сопротивляться моей разрушительной силе. Почему он сказал, что я красивая? Как это может быть правдой? Ну, ладно, пусть я не могу это проверить, но то, как смотрят другие... А если он не врал, если действительно так считает, то, светые Духи, зачем? Зачем дал надежду? Я же не такая, как другие девушки в деревне, ну, не могу я отличить, когда люди просто вежливы или шутят, а когда говорят искренне и серьёзно. Доверчивая. А ещё ведьма, ага. Да что же я такая неправильная?! Вот почему мне нельзя влюбляться. Ведь если меня обманут, если что-то не сложится, пойдёт не так, мне будет очень больно, и эта боль вырвется наружу, уничтожит всё в округе, ураганом сотрёт с лица земли и деревню и лес, унесёт столько ни в чем не повинных жизней. Так нельзя! Люди не виноваты. Я должна держать себя в руках, контролировать. Уж лучше быть безчувственным куском льда, чем позволить своим безконтрольным эмоциям опять всё разрушить или причинить боль близким мне людям. Я так решила.
  Собрав, сконцентрировав силу, я оплела сердце золотыми нитями своей воли. Они переплетались и сплавлялись, образуя плотный кокон, защитный барьер, блок, который запирает все чувства внутри и не позволяет ничему повлиять извне. Пришло равнодушие, такое умиротворяющее и желанное.
  Это действие вытянуло из меня последние крохи сил, потраченных на безсмысленный бег. Похоже, что льдом я стану не в переносном, а в самом прямом смысле, причём довольно скоро. Ноги закоченели, я давно перестала их ощущать, сползла спиной по дереву и села на снег, обхватив колени руками, тщетно пытаясь согреться. Намерение встать и попробовать вернуться родилось в моей голове, но там же и умерло - сил не осталось даже первую его часть. "Что ж, - пришла почти весёлая мысль, - похоже, что больше из-за меня никто не пострадает". Начало темнеть. Негнущимися, заледеневшими пальцами я расплела свои косы, и позволила густым, волнистым волосам укутать тело, благо длины хватало - хотела сохранить те крохи, которые ещё теплились в моём устлавшем организме. Зачем? Нелепая, глупая ситуация, которую можно было прожить по-другому, дурацкий день, глупая девушка, и смерть моя будет такая же глупая и нелепая. Ну что ж, одной непутёвой девицей меньше. Да и Тибора теперь никто не держит. Это к лучшему, да. 
  
  Белые снежинки, похожие на огромных сказочных бабочек хлопьями кружатся в воздухе. Они невесомо и аккуратно, чтобы не потревожить, садятся мне на волосы, на голову, укрывают своими крыльями, словно пуховым платком. Длинные ресницы, густо покрылись инеем. Духи, как же тяжело их держать! А веки опускаются, опускаются, опускаются...
  Спать...
  
  
  Глава 2. Странности
  
  Сектор. Четыре. Двести тридцать один. Сорок восемь. А. Цель определена. Расчетное время прибытия. Тысяча триста. Семьдесят шесть. Мидгардских часов.
  ...Пиип...
  Погрешность. Сутки. Бортовая скорость. 78 бликад.
  Помню, много песчаного мрамора и ясное синее небо...
  Вспышка!
  ...Пип...
  - Входим в облако. Ирбис, будь добр, следи за траекторией.
  ...Пип...Пип...
  Внимание. Объект. А-Л. Зарегистрировано. Увеличение мозговой активности.
  ...Пип-пип...Пип-пип...
  Системы альфа. В норме. Зарегистрировано. Учащение сердечного ритма.
  ...Пип-пип-пип..
  Системы бета... Ошибка
  ...Пип-пип-пип...
  Внимание. Объект А-Л. Системы бета. Зарегистрирована ошибка.
  ...Пи-пи-пи-пи-ПИ...
  Объект А-Л. Выход из анабиоза.
  - Ирбис! Ну наконец-то! - чьи-то торопливые шаги.
  - Нет, ещё не время... Система. Объект А-Л...
  - Уверен?
  - ...Обновление состава...
  ...ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ...
  Координатор, подтвердите команду.
  ...ПИ-ПИ-ПИииииии...
  - Ирбис. Семь-два-девять. Объект А-Л. Обновление состава.
  ...пиииииииии...
  Обновление стабилизирующего состава. Подтверждено.
  - Ещё слишком рано, Миль. ... не стабильна...
  ...иииии...Пип-пип...
  Через мутное полукруглое стекло мне видны непривычно яркие звезды. И само небо, оно не чёрное, нет. Таких цветов я раньше не видела, кажется...
  ...Пип...
  ...( Объект А-Л. Анализ... Зафиксировано. Все системы в норме )...
  -...хорошо... - шепчет чей-то голос.
  Темнота... Она закрывает небо... Я ничего не вижу...
  ...пиип...
  
  ***
  ...Мне жарко!
  - ...хорошо, - Что именно? Этот жар? Или то, что я задыхаюсь? Как что-то вообще сейчас может быть хорошо? Кто это говорит? 
  - Тише, тише, эй, всё будет хорошо, слышишь. Всё хорошо...
  Я знаю этот голос? Почему всё горит? Я ничего не вижу! Что...
  Я ощутила на своём лбу чьё-то обжигающее прикосновение. Куда ж ещё жарче?
  - Марьяна! Она... Кажется она приходит в себя! 
  - Ну, ну, не паникуй, говорю же, всё идет как надо. Отойди-ка...
  "Я хочу пить". Надо открыть глаза. Ничего не понимаю. Где я? Почему ничего не видно? 
  - пить.. - это я так хриплю? Я попыталась поднять руку, но не смогла, что-то мешает. Всего лишь одеяло.
  - Эй, Эль, тебе сейчас лучше не двигаться. - Маринка невесомо провела тёплой ладошкой по щеке. Я узнала этот голос. Шаманка убрала с моего лба полотенце, и слабый свет свечей разрезал тьму, застилая глаза оглушающе-белой болью. Я ослепла? Она повернулась куда-то в сторону и строго сказала:
  - Ну, чего стоишь? Слышал? Принеси воду - у неё обезвоживание.
  Я попыталась проследить за ней взглядом, но не смогла - глаза болели ужасно. 
  - Эй, у тебя что, даже мозги отморозило? А ну закрывай глаза! Целить буду. 
  Я послушалась. Теплый свет просачивался сквозь закрытые веки, и приятно охлаждал мои горящие очи. Боль постепенно отступала, и через какое-то время я уже снова могла видеть нормально. В глазах рябило, но не так, чтобы это мешало мне осмотреться.
  Я лежу на кровати, которая боком придвинута к печи, на мягкой перине. Это дом Маринки. Здесь всё почти как обычно: повсюду свечи, лавки-лари вдоль стен, окно с цветами и стол, где вперемешку со склянками, травами, мазями, мерными ложечками и мисками лежат мотки ярких ниток и пяльцы, на полу стоит медный таз, наполненный водой, валяются полотенца и тряпки, в которых я узнала свою одежду. Вообще, сейчас у извечно аккуратной подруги в комнате настоящий бардак. И если учесть, что её драгоценное вышивание лежит в той же куче, что и лекарства, то могу предположить: что-то её внезапно отвлекло от любимого занятия, и сдаётся мне, это "что-то" лежит сейчас в ее кровати. Рябить, однако, так и не перестало, и я закрыла глаза.
  
  Это не помогло. Цветные пятна всё ещё стоят перед внутреннем взором, и мне ничего не остаётся, кроме как попробовать рассмотреть их. Пятна, на проверку, оказались линиями, и расположены они в пространстве в тех же местах, что и предметы в комнате. Это меня порядком озадачило, но я решила сильно не удивляться и, пока есть такая возможность, воспользоваться изменением. Вдруг исчезнет? Разглядывать комнату с закрытыми глазами оказалось невероятно увлекательным занятием. Маринка, например, которая сейчас стоит у стола и растирает в ступке какие-то листья, выглядит тёплой и ярко-рыжей с голубыми прожилками. Она как свечка и очень похожа на бабочку. На самом деле у нее тёмные, цвета красного дерева волосы, которые всегда лежат аккуратными упругими локонами, тёплые карие глаза, длинные тонкие пальцы и узкий нос, который я так люблю, и вообще она вся такая - длинная, тонкая, смуглая и яркая. Её бойкой натуре больше подходит лето, чем сонная и степенная зима, ведь оно, лето, такое же жаркое, как она сама. Я бы могла сказать, что она южанка, если бы, конечно, знала, какие там, на юге, живут люди.
  На фоне яркой подруги я не сразу заметила ещё одно, смутно знакомое пятно. Оно стоит рядом, у стола, и протягивает ей плошку, наполненную водой. Нежные, зелёно-золотые листочки трепещут на несуществующем ветру. Ратибор? А что Он тут делает?
  - Марин... Почему я здесь? - просипела - голос всё ещё слабый.
  Подруга стремительно, едва заметно, стрельнула в него глазами, затем посмотрела на меня, так, будто что-то знала, и сейчас прикидывает в уме, что именно сказать. Я хорошо её знаю...
  - Тут волки выли, недалеко, - она подошла, присела рядом на корточки и стала гладить рукой по волосам, - Я вышла посмотреть, что случилось, и увидела вас. Точнее Ратибора, тебя я не узнала. Ты... ты была белая как статуя, холодная и тусклая. Знаешь, я так испугалась. А он шёл прямо среди стаи, не побоялся. Сказал, волки вывели сюда, и нужно тепло... Сильный у тебя мужчина, подруга, - сказала она, заговорщически понизив голос, и лихо подмигнула, - Где взяла? Хочу себе такого же. 
  - Не. Мой, - поморщилась я. Она не понимает.
  Но с этим после, сейчас мне нужно знать:
  - Как. Нашёл? 
  Маринка закусила губу и опять перевела взгляд, на него, и на меня. Открыла рот, но Тибор опередил:
  - Шёл по следу. Ты оставила куртку. И обувь. - он смотрел на меня прямо, тяжёлым, решительным взглядом целую секунду, протягивая стакан с водой. А когда взяла, развернулся и вышел на кухню. 
  Маринка проводила его взглядом и укоризненно посмотрела на меня, не выпуская закушенной губы. Она всегда так делает, когда что-то скрывает или волнуется. Я же её знаю. Но она ничего не сказала, только придержала меня под лопатки, чтобы я смогла отпить, забрала стакан и ушла вслед за братом. Я откинулась на подушку, уставившись в темный потолок, расписанный живым узором. Пыталась мысленно распутать вязь золотистых энергетических нитей и думала. 
  О том, как хорошо быть просто древом. Расти себе и радоваться солнцу, чувствовать корнями воду и землю, ветер меж гибких ветвей, недвижно стоять, и наблюдать за людьми, и природой, и стремительным бегом времени, просто быть. Никаких проблем, никаких волнений, лишь покой. Блаженство.
  "Он пошел за тобой, глупышка, и нашёл ведь, спас. Чего ещё ты ждёшь?" - раздался певучий голос.
  "Ты ничего не понимаешь, - ответила, - Мне нельзя."
  "Правда? Это ты чего-то не понимаешь. Ты подумала, что стало бы с братом, когда он узнал? И это после утраты отца. А что бы сказала Маринка, когда отыскала тебя в навном мире? А ведь она бы нашла непременно, тебе ли не знать. Как смотрела бы ты в глаза своих предков?"
  "Не знаю... А что мне было делать? Позволить тьме управлять мной?"
  "И свет, и тьма неделимы, как рукава одной галактики. И день всегда сменяет ночь."
  "А из чего они созданы?"
  "Любовь - это то, из чего соткан свет. Тьма - лишь отсутствие света." - грустно отозвался голос
  "Любовь... - в сердце что-то горько заныло, -Да кто ты вообще такая?"
  "А ты не помнишь? - зазвенел колокольчиками её лёгкий периливистый смех, - Я - это ты, а ты - часть меня." - И эхо её голоса ещё долго звучало в голове.
  Эх-х. Видимо мне всё же что-то отморозило в мозгу, раз всякие голоса мерещатся. Но в чем-то она права. Я действительно глупая. И теперь должна, просто обязана восполнить все пробелы. А Ратибор... Моя жизнь теперь принадлежит, а потому я просто не имею права и дальше делать глупости. Смерть - это очень глупо, а ещё малодушно. Кто угодно может просто уйти, забыть о долге и ответственности, жить куда труднее, исправлять. И это правильно - жить. Теперь я буду поступать правильно. Ведь и ситуация такая глупая, несерьёзная. Была. А я опять всё испортила. Но ничего, такого больше не повторится, я уж постараюсь.
  Я попыталась прислушаться к тому, что чувствует Тибор, но наткнулась на глухую, неприступную стену. Как странно. А Маринка? Тоже пусто. Ничего не понимаю. И тут обнаружилось нечто неожиданное. Все эти линии и структуры... Это конечно красиво и полезно, но где остальное? Почему мне так тяжело?
  - Мариин, почему я тебя не чувствую?
  - Не чувствуешь. - Вздохнула она и кивнула своим мыслям. - А других? Кого-нибудь?
  Смещаю точку внимания и концентрируюсь. Вот она, моя тёмная комната, но больше в ней нет огней, ни одного сполоха: нету Маринки, нет Ратибора, Машки - вообще ничего. Пусто. Только дико, почти нестерпимо холодно, а тьма только и ждёт, когда я сдамся и усну, прекращу бороться. Она наступает, а с ней наступает и холод. Я резко вынырнула от туда. Это так... непривычно и неправильно, что глаза невольно защипало от слёз. Меня будто лишили зрения. Или не лишили. Вот же Маринка, стоит, я вижу её структуру. Именно вижу, но не чувствую. Уж лучше бы я ослепла!
  - Нет. Я будто оглохла. Я ничего не чувствую.
  - Ничего или никого? - Уточнила подруга и опять закусила губу, уже в который раз за сегодня.
  А разве есть разница? Я прислушалась к себе и поняла. Я ничего не чувствую. Совсем. Ни других, ни себя. И от этой мысли по коже пробежали мурашки, заставляя поёжиться. Чернота стала выползать из дальних углов комнаты и сгущаться, обволакивать, сдавливать в своих ледяных тисках моё сердце. Стало больно и холодно. Я посмотрела туда, где оно всегда было, но ничего не увидела. Пусто. Как будто нет самого сердца.
  - Ты ведь видишь это? Что со мной?
  - Да, на тебе блок. Прямо тут, - она прижала ладони к груди, - на сердце. Я ничего не смогла сделать - он слишком тяжёлый и крепкий. Он как... как...
  - Ледяная клетка. - Ратибор стоял в проходе, видимо привлечённый темой разговора и потерянно смотрел прямо перед собой. Скользнул по мне тоскливым, полным потаённой боли взглядом и опять ушёл. Вот и как его понимать?
  - Ох, Эль...
  Маринка взяла меня за руку и сочувственно посмотрела в глаза, её собственные посветлели и наполнились слезами. Она переживала эту потерю как свою, за меня переживала, вместо меня. А я не могла ей ответить тем же. Пусто. Только сердце ноет, но даже эта боль воспринимается как-то механически, как порез. Я рефлекторно подняла руку к лицу и коснулась скулы. Ранка от впившегося стекла оказалась вовсе не лёгкой царапинкой, как мне казалось сначала, а довольно глубоким на ощупь порезом. Провела по нему снизу вверх, подушечками пальцев сращивая ткани энергией эфира, восстанавливая кожный покров. Порез уже не свежий, поэтому остался шрам, ну что ж, поделом, пусть будет, как напоминание об этом дне. А что сегодня за день? Солнцеворот. Сегодня же ночь духов. И как я могла забыть? 
  - Марин, сколько сейчас времени? Почему ты ещё не в храме?
  - Эль, ну какой сейчас может быть, а? Кто бы тебя тут отмораживал? 
  - Но ты должна была сегодня присутствовать. Обязательно.
  - И дать тебе околеть? Совсем разум потеряла? И вообще, до полуночи ещё два часа, чтоб ты знала, так что успею.
  - Я иду с тобой. - сказала и тут же стала выпутываться из одеяла.
  - И думать не смей! Тебе ещё нельзя вставать! - Она попыталась меня удержать. - Я не хочу тебя второй раз с того света вытаскивать!
  - Но я чувствую себя хорошо!
  - Неужели? Чьими силами? А?
  - Да я сама целитель!
  - Сейчас ты мой пациент!
  - Пусти!
  - Лежать, я сказала!
  - Грр...
  На нашу возню из кухни выглянул Ратибор, хмыкнул и убрался обратно. Тут я осознала, что моя одежда, та, что на полу, мокрая и грязная, и для того, чтобы ее одевали ну никак не годится, о чём прямо и заявила подруге, потребовав у нее комплект сухой. Услышав этакую наглость шаманка взвыла так, что волки удивлённо отозвались с улицы. Пообещала запереть меня тут до утра пока не вернётся, а всю одежду сжечь, чтоб не повадно было. На что я ей ответила, что тогда ей самой одеть будет нечего и что, в таком случае, за сохранность ее шитья я не отвечаю. Этот аргумент её добил, и она разрешила(!) мне пойти с ней, но только после полного осмотра. 
  Пришлось перетерпеть сканирование и энергетическую чистку. Маринка заставила меня лечь на высокую, жёсткую скамью, чтобы позвоночник был ровным, стала водить руками над телом, тыкать в меня пальцем, смотреть, щупать и, по прошествии получаса, нехотя назвала моё состояние 'сносным', после чего выдала комплект одежды: бельё, носки, нижнюю рубашку, два тёплых свитера и широкие ватные штаны вместо моих любимых юбок, заставила выпить горький сок алоэ с медом и травами. Естественно, подруга зарядила его на восстановление энергообмена и, надо признать, это было не лишним, потому что чувствовала я себя несколько вяло: руки мелко дрожали, а тело было слабым и плохо слушалось, как не родное. Благодарю тебя.
  После всех процедур я стала помогать Маринке с уборкой, заодно вытащила из мокрой одежды свой драгоценный мешочек и засунула в карман. Это действие конечно же не укрылось от цепкого взора моей вездесущей подруги, и я поняла, что совсем скоро мне предстоит настоящий допрос.
  - Ну, рассказывай! - Наконец не выдержала она, когда мы вместе сидели над тазом и стирали. Она придвинулась ко мне, и глаза предвкушённо блеснули.
  - Это листья. Для чая, - я меланхолично макнула подол юбки в воду и стала катать на стиральной доске.
  - Того самого? - Подруга уронила в воду кусок мыла и принялась гонять его там по дну, пытаясь ухватить, впрочем, глаза опустить она не подумала. Куда там! Не её одну интересовала история этих листочков. Вот и Тибор тоже незаметно и настороженно подтянулся с кухни, сел у окна, как-то сразу напрягся, слушает.
  - Да тут, собственно, и рассказывать-то нечего, - вздохнула я, отложив юбку и принимаясь за исподнее, - Гуляла по лесу, увидела цветок, красивый такой, алый, он мне понравился. Подумала, что будет хорошо смотреться у меня под окном, выкопала, тащила этот куст через пол леса, а он, ещё и колючий оказался, с шипами. Посадила, стала изучать, растение показало высокую восприимчивость к магии, решила поэкспериментировать. Что впрочем особых результатов ни по росту, ни по продолжительности цветения не принесло, хотя кто его знает, этот цветок, и как он должен расти. А когда листья у бутонов стали опадать собрала, оставила на чай. Тогда и выяснилось, что они могут передавать чувства и образы, но вкуса при этом практически никакого не дают. А, ещё они в воде растворяются. На зиму поселила цветок у себя в доме, чтобы на следующее лето продолжить эксперименты более направленно. Лепестки стала скручивать для компактности, а этой зимой, в начале Сонменя он замёрз. Вот и всё.
  Я отжала рубашку, разогнулась и повесила её на верёвку.
  Но глаза у Маринки уже загорелись жаждой изследователя.
  - Какое было действие у первой партии? Имеются ли побочные эффекты? Чем воздействовала, какие мыслеформы использовала? Выстраивала для него потоки? Я хочу знать всё: время суток, фазы Ороса и Эй'ри, углы к Раде и её положение на небе во время воздействия, а так же его продолжительность; где выкопала, чем поливала, какой период цветения, интенсивность, способ размножения, видела ещё где-нибудь такие растения? Искала описание в свитках? Почему сразу не сказала? - Подруга просто засыпала меня вопросами, и мне пришлось на них развёрнуто отвечать, даже если ответа я и сама не знаю, но именно такие разговоры - это одна из вещей, за которые я так люблю Маринку. Ведь они хотя бы ненадолго приглушают нашу обоюдную и ненасытную жажду познания. Разговор логично перетёк в полунаучный диспут о целях, рациональности и методах использования магии в садоводстве, кулинарии и домоведении. Ни к чему конкретному мы конечно же не пришли, зато я почерпнула для себя несколько новых рецептов. Люблю готовить.
  Ратибор в нашу полемику благоразумно не вмешивался и слушал вполуха, если вообще слушал, всматривался в темноту за окном, погружённый в свои мысли. Когда последний свитер был выжат и повешен на верёвку, а вода вылита и таз убран, он встал и сказал, что, коль уж мы, наконец, закончили, то самое время выходить. На вопрос Маринки, а что, собственно, Он там забыл, ответил веско: "надо", возразить на это ей было нечего. А я не спрашивала, потому что знала, что Тибор тоже обязан быть сегодня у Огня, именно поэтому ко мне приходил посланец от Общины с заданием проводить его туда. И поскольку его пригласили, значит так действительно надо. В конце концов, если дело серьёзное, то я, как ученица Хранителя все равно всё узнаю, когда придёт время.
  
  ***
  Мы вышли. Маринка кивнула тройке белоснежных волков, мысленно поспросив их присмотреть за домом, и повесила охранку, чисто на всякий случай, вряд ли кто-то всерьёз решит сунуться. Репутация у нее суровая. Ещё пара волков вышла нас провожать. Хоть путь нам предстоит недалёкий, так всё же спокойней, ведь до полуночи остался лишь час. 
  Ночь давно уже укрыла лес, и владычица Марёна отпустила на волю своих снежных стражей, чтобы они схоронили землю от недобрых глаз. Я сделала глубокий вдох, впуская в себя Дух леса, прислушалась к зову Хозяина. Он ждёт нас там, впереди, тянет к себе незримой нитью, обозначает теплом свое присутствие, и нам надо идти на этот зов, не теряя связи.
  - Нам туда, - махнула рукой, и потопала в чащу.
  Белая волчица повернула на меня свою изящную узкую голову, удивлённо принюхалась и пристроилась справа, чуть поодаль. Да, красавица, это я, только теперь чуток другая. Она тоже слышит зов, как и все мы. Слева ступает Тибор, Маринка и её волк позади. Я слушала глас тишины, не смея разрушить её чары, поэтому довольно долго мы шли молча, каждый со своею думой. Свежий снег хрустит под ногами, и могучие ели подметают его своими лапами. Мы трое - единственные люди в кромешной тьме этого леса, которую разгоняет лишь сотворёное мною голубое солнышко. Большая и прекрасная, птица Серу пролетела впереди, задев крылом ветку ели, с которой на землю упала шапка снега, и скрылась из виду. Тибор посмотрел задумчиво ей вслед и молвил:
  - Сегодня ко мне приходил Старейшина альв, - Он сделал паузу, чтобы привлечь наше внимание, - Он сказал, что в час, когда умрёт солнце "Ветер укажет мне путь".
  - Ветер? - Маринка недоумённо взглянула на меня, а я не менее растеряно обернулась к брату, но ритуальную фразу всё же произнесла:
  - Но кто поймёт голос Ветра?
  - У Леса свои тайны. 
  - Но готов ли Лес открыть их? Сможет ли он обуздать Ветер, повести за собой?
  - У Ветра свои тайны, - хмыкнул в ответ Тибор и рёк, - Готов. Лес поведёт, если Ветер примет его путь. - он остановился и посмотрел мне в глаза, - Возьмёшь под крыло?
  Мы посреди леса, вокруг лишь снег и ели, да Маринка удивлённо пялит глаза. А я стою, ошеломлённая происходящим и не понимаю, откуда Ратибору известен этот обряд. Но даже так, почему он выбрал мня? И как я могу не принять человека, нашедшего и вырастившего меня, а теперь ещё и хранящего мою жизнь. 
  - Я принимаю путь Леса. Мой путь - твой путь, - словно в трансе ответила я.
  - Я принимаю путь Ветра. Мой путь - твой путь, - эхом отозвался мой спутник и тепло улыбнулся.
  Я попыталась улыбнуться в ответ, но, судя по тому, как увяла улыбка Ратибора, а в глазах зажглась тревога, у меня вышло не убедительно. Только сердце опять заныло. 
  - Ты не рада? 
  - Просто очень удивлена... Тибор, зачем? Я же совсем ничего не чувствую... Теперь...
  - Алани, - он догнал меня и взял за руку, - Алани, послушай, я люблю тебя. И я разрушу твою клетку, верь мне, разтоплю её, так и знай. Я смогу. Только будь со мной, пожалуйста. Сегодня же особая ночь, правда? Солнцеворот - вершатся судьбы.
  Некоторое время мы шли молча. Сквозь варежку я чувствовала его большую и сильную ладонь. Она держит крепко, да я и не хочу, чтобы он её разжимал. Ведь теперь он - мой спутник и нам идти вместе, рука об руку самые дальние дали. Так и должно быть, так правильно. Еще днём я бы прыгала от счастья, от того, что он... Что я любима. Но теперь... Меня ничто не может всколыхнуть. А он.. Эх, такой ответственный шаг, необратимый, и вдруг я. Но как же я благодарна тебе, Ратибор!
  - Ты не могла этого знать, но завтра я ухожу из Старолесья. И я не хочу уходить один. Хочу быть с тобой и идти дальше, вперёд, вместе. 
  - Ладно.
  Сзади засопела Маринка. 
  - Благодарю тебя, Тигр. Я ведь тоже... любила тебя.
  - А сейчас? Ты же ответила мне и приняла мой путь. У тебя была возможность отказаться.
  - Да, приняла. Не знаю...
  - Ледяная клетка, да? - Он сжал крепче мою руку, а в голосе так явственно прозвучала боль, что мне показалось, будто она моя, та, что внутри, в темной комнате, борется с подступающей тьмой. Я не могла не взглянуть на него. Но когда посмотрела, лицо его было спокойно, а взгляд твёрже камня, и лишь сердце бьётся чаще, выдавая его волнение, я вижу. Нет, что-то разговор совсем не ладится!
  - И давно ты со старейшинами?
  - С рождения, - хмыкнул он, - Моя мама - Яга. Сейчас где-то в лесах кинари просвещает птенцов, а отец был смотрителем Заповедника, его Старолесской части.
  - А Бабушка?
  - А баба Нюра была здесь наставницей. Вместо неё теперь Аксинья из Орешки. Где она сейчас, не знаю.
  - А после, ты был за отца? Смотрителем?
  - Нет, Алани, я лесник, просто наблюдатель. Настоящего смотрителя пришлют сегодня.
  - Это всё, конечно, очень интересно, - подала голос Маринка, - Но мы уже почти пришли, у вас еще будет время наговориться, позже. Подумайте лучше, что скажете старейшинам, когда они узнают, что вы объединили пути без их присутствия, без благословения, Огня и согласия предков.
  - Предки всегда с нами, - ответил Ратибор, - тебе ли не знать?
  Маринка фыркнула. Но я знала даже без всякой эмпатии, что она улыбается и в душе очень рада за нас. А я давно её знаю.
  
  Мы ступили на небольшую, идеально круглую полянку. Периметр окаймляет незримый барьер, пересечь который можно только войдя в одну из калиток между двумя вырезанными из камня истуканами-хранителями. Даже сейчас, глубокой ночью, прекрасно видно, как они гордо возвышаются над снегом мерцающими голубыми глыбами и зорко следят своими горящими глазницами за каждой стороной света. Это дивное и волшебное место. Летом, когда снега нет, можно увидеть, что земля здесь покрыта изумительной красоты каменной мозаикой, сквозь узоры которой пробивается невысокая сочная травка. Камни всегда тёплые на ощупь, а каждый завиток узора, сюжет и каждая руна наполнены глубинным смыслом и пропитаны магией. Мы вошли с запада. В центре этого нерукотворного явления растут два могучих древа - дуб и кедр. Они сплетаются кронами где-то в вышине, а между ними тонкой, прозрачной плёнкой натянуто сияющее полотно перехода.
  Мы остановились прямо напротив Врат, и вскоре Хозяин леса явился нам. Огромный и могучий, лиловый, как все духи-хранители, олень неспешно выступил из противоположной стены круга и величественно пошёл навстречу, оставляя за собой светящийся шлейф. Его копыта не оставляют следов на снегу, а сияющие янтарём глаза заглядывают в самые глубокие уголки души. Он прошёл сквозь арку перехода, обретая плотность, и приблизился к нам. Мы склонились пред ним, припали на передние лапы волки, а когда разпрямились он прошествовал мимо нас, всматриваясь каждому в глаза. Но возле меня резко остановился, топнул копытом и засопел, грозно раздувая ноздри. Что же это? Сколько раз ходила, никогда Хозяин так не поступал! Мы всегда с ним отлично ладили и даже дружили, но сейчас, похоже, он на что-то очень разозлился. На что? Что изменилось с прошлого раза? Ну да, конечно, моя ледяная клетка. Он увидел, что я сама связала себя, потому и злится. Но, мудрый дух, смотри, я думала тогда, что так будет лучше. Я ошиблась. Прости, учитель! Гляди, я всё ещё чиста перед тобой! Ратибор на миг встретился с ним взглядом, потом решительно взял меня за руку и коротко пожал её. Хозяин леса сердито помотал головой, из-за чего тонкие веточки цветов на его тяжёлых ветвистых рогах часто заколыхались. Он шагнул ко мне вплотную, склонив могучую шею так, чтобы его глаза были на уровне моих, ткнулся носом и вдруг каак замычит! 
  - Мооооо! 
  Громко, протяжно и пронзительно, словно спрашивая "Зачем?!", прямо мне в лицо, обдавая его своим горячим дыханием. Потом он отпрыгнул назад и замер возле арки, пропуская нас в переход. Только взгляд его, обвиняюще-тяжёлый, обиженный, возмущённый и такой по-человечески укоризненный провожал меня до самой грани перехода.
  
  Волки остались в круге, шаманка растворилась в белом сиянии, и я уже готова была последовать за ней, но Тибор всё ещё держал мою руку, заставляя обернуться к нему.
  - Алани, постой, я хотел спросить.
  - Да, Тибор? - он бережно взял мои руки в свои.
  - Почему ты убежала? Пожалуйста скажи, я хочу это знать.
  - Я... Мне стало очень плохо, - я взглянула в его тёплые, терпеливые глаза и решилась продолжить, - Когда ты назвал меня красивой я не поверила. Но когда я увидела твои глаза и то, как ты смотрел на меня, то на секунду всё же поверила и испугалась. Знаешь, если очень долго себе запрещать что-то желанное, то поневоле начинаешь чураться этого, даже самих мыслей, не то, что действий. А я запрещала себе очень долго. Запрещала любить. И испугалась. Своих чувств, твоего взгляда, и разочарования, если всё это вдруг окажется не всерьёз, понарошку, испугалась испытать боль. И знаешь, стало так тоскливо, и грустно. И я очень разозлилась на себя. За свою слабость, за неуместные чувства, на тебя за то, что даёшь надежду, на эти треклятые зеркала, будь они не ладны, на то, что даже не могу проверить, правду ли ты говоришь, что даже не знаю, как я выгляжу... А тут как раз это зеркало. И пусть его, но осколок полоснул меня по лицу заставляя ощутить настоящую, физическую боль, и это стало спущенной тетивой, высвободило силу и тёмную злость. Я почувствовала как будто всё, чего я боялась стало таким же реальным, как и этот осколок. На него я тоже разозлилась. Глупо, правда? А потом вдруг вспомнила, что бывало раньше, каждый раз, когда вырывалась тьма, и мне стало по-настоящему страшно. За тебя, что тебе будет больно, что ты пострадаешь, и это несколько отрезвило меня. Ратибор, прости меня пожалуйста за то, что связала тебя, пойми, я не могла по-другому. И хотя силу удалось перенаправить, я опасалась, что она всё равно вернётся. Как же испугалась за тебя! А потом мне стало обжигающе стыдно. Стыдно за то, что я сделала, за то, что потеряла контроль, за то, что я такая, какая есть, за свои слёзы и свою слабость. И ещё стало горько и больно настолько, что я не захотела ничего видеть, только бежать. Куда-нибудь, куда угодно, лишь бы прочь от этой боли, этой безпросветной тоски, и разочарования, и запретных чувств, подальше от тебя, от себя, от всего...
  Пушистые снежинки неспешно кружатся в воздухе. Я стою и смотрю на наши руки в ожидании, что скажет мой спутник на весь этот безсвязный бред. А Он наклонился, бережно прижался своим лбом к моему и прошептал:
  - Лани, любимая, пообещай мне одно. Когда в следующий раз тебе будет плохо, или грустно, или страшно... Пообещай, что бы ни случилось, ты придёшь ко мне. Ладно? Обещаешь?
  - Да, Тигр. Обещаю. 
  Он крепко обнял меня, положив подбородок на мою макушку, уверенно взял за руку и шагнул в переход, увлекая за собой в его мерцающую гладь. Белый туман укутал всё сияющей волной, я крепко сжимаю сильную ладонь своего Спутника, а в ушах, вторя робкому стуку сердца раздаётся... 
  ...Любимая...
   Глава 3. В Храме Совета Лёжа на непривычно большой кровати в опрятной и светлой комнатке, я стараюсь по-плотнее завернуться в одеяло. После обряда очищения тело колотит озноб, и мне никак не удаётся согреться. Где-то там, за стенкой, лежит мой супруг. Спит ли он сейчас? Или глядит в это необъятное окно на далёкие, знакомые с детства звёзды сквозь по-зимнему кристальный воздух? Мне зело надо выспаться, ведь уже утром мы прибудем в Старград - первый оплот нашей цивилизации на этой земле. Именно здесь и начнётся наш Путь, который сейчас лежит в Аракдалл - огромный город-храм и крупнейший научный центр Инарии. Развитие, самосовершенствование - это наше всё, это основа, уклад жизни и сам Путь, поэтому сперва надо освоить образование, набраться ума-разума, постичь многие веды и науки, а там уж и слышно будет, куда позовёт нас Дорога жизни. Как же хочется спать! Но заснуть не выходит уже более часа, и я, чтобы отвлечься, стала перебрать в памяти события минувшего дня. Мы появились в портальном круге в центре одного из нарядных Залов Перехода в храме Совета, в котором каждое солнцестояние и равноденствие собираются мастера-Хранители со своими учениками и Смотрители. Нас встречал Угур Матвеевич - мой наставник и учитель метаморфоз (второе название - "преобразования") в храме Грозы в Магистане - столице природной магии. С ним была бойкая молодая незнакомка, которая заразительно улыбалась и без умолку что-то верещала на куири - языке кернари. Она оживлённо жестикулировала, от чего яркие перья, вплетённые в необъятную пёструю шаль и в длинные, необычно заколотые волосы, яростно раскачивались, а бубенчики и браслеты весело позвякивали. Мастер Угур сосредоточенно кивал, то и дело вставляя пару слов в речь своей собеседницы, и поглаживал мягкую, заплетённую в мелкие косички бороду. На нём сегодня была расшитая бежевая туника, подпоясанная праздничным кушаком, с россыпью драгоценных каменьев на концах, а ноги привычно облегали его любимые кожаные штаны и кожаные же лесные ступы. Мы с Тибром, сменившие одежду на выходе из складки пространства, одновременно шагнули из круга. На оказался брусничный с золотом и самоцветами обрядовый сарафан поверх жемчужно-белой рубашки, с богато вышитыми обережной вышивкой рукавам, и мягкие кожаные сапожки - тимы, волосы заплетены и убраны под кокошник. На моём Спутнике был парный наряд: традиционная расшитая рубаха, калиновые шаровары и алый же, сияющий каменьями, как у учителя кушак, на голове тонкий золотой обруч. Маринки рядом не было. Видимо, она уже ушла к своему наставнику навьим путём.  Мы с Тиборм поклонились встречающим. - Здравствуй, Угур Матвеевич, - поздоровалась я с наставником. - Вёдрых дней, дочка. Тако же и Спутнику твоему, - радостно оскалился он и оценивающе сощурился. Ратибор кивнул учителю, тепло улыбнулся пёстрой незнакомке и торжественно обратился ко мне: - Аланиэль, познакомься с моей мамой, Айсорой Мирославной. - Светлых дней, Айсора Мирославна, - поклонилась я. - И тебе светлых, красавица - сверкнула зубами МАМА Тибора, - Прошу, зови меня по имени. Я Видела тебя. - Видела? - Да, - гордо кивнула она, - я немного провижу когда есть на это время. - Ага, - фыркнул Тибор, - Когда не пишет песни, не дрессирует зверьё, не нянчится с разными чадушками, не скачет по деревьям и не прыгает со снежных скал. Если время остаётся, она да, неплохо провидит. - Чу! Всё выдал! - подмигнула она, - Вообще-то перемещения и убеждение - мои основные способности. Тиша вот стихийник, ментальной магией с детства балуется, а какой природник! Любо-дорого смотреть! - Я с удивлением оглянулась на него, а он важно кивнул, пытаясь удержать на лице серьёзную мину, но глаза довольно щурились, а рот сам разтягивался улыбкой, видать давно он матушку не видел,- Ну а ты? Какие твои основные способности? То, что силы много, я вижу.  Я посмотрела на учителя. Он одобряюще моргнул мне, и я ответила:  - Я целитель и метаморф, эмпат. Склонна к стихийному массовому внушению. Сейчас изучаю магию сознания. - Оо, метаморф? И что превращаешь? - Преобразовываю, изменяю. - поправила я, - Рукотворные творения и природные. - А сама можешь? Во что? - она жадно подалась вперёд - Пока что ни во ЧТО, мне ещё далеко до учителя. Могу только в разумных существ оборачиваться. Например, в даверлика, или в серу, или... - Ух! Серу! Покажешь? Мы сможем летать с тобою вместе, покорять просторы лесов Иршанги-Карра! - Конечно покажет, но после обряда очищения, - твёрдо сказал учитель. - А кстати... Айсора шагнула к нам вплотную и взяла меня и Ратибора за руки, повернула запястьями вверх. - Однако. Глянь, Угур. Небесный путь. Никак Высшие постарались.  Мастер Угур стремительно подошёл ближе и долго, сосредоточено всматривался в наши руны. Интересно, что он там увидел? Лично мне показалось, что они слегка посветлели с момента начертания. - Печать прошлого, огонь и навь. Кто же ты, странник? - еле слышно бормотал он это и что-то совсем непонятное. - Лёд! - Он посмотрел в мои глаза, и в его, грозовых, горела тревога. - К Огню. Живо. И уже на ходу: - Вам нужно срочно получить благословение предков. Иначе быть беде. - Мастер Угур! - позвала я на бегу, - Мастер Угур, Что случилось? - Да ничего, дочка. Просто кто-то могущественный подложил вам большую свинью на Дороге. Или большую благость, это смотря чем всё обернётся... Одно наверняка скажу: путь вам выпал нелёгкий. Ну, догоняйте! Мы вчетвером вбежали в огромный, просторный, богато украшенный зал. На его высоченном сводчатом потолке сияющими созвездиями переливаются россыпи бриллиантов, гиацинтов, сапфиров и аметринов, подсвеченные изнутри и снаружи магическими светильниками. Они изображают карту смутно знакомого ночного неба. Между изящными малахитовыми колоннами и кружевными стрельчатыми арками, стены украшены затейливыми мозаичными орнаментами и пейзажами. Посреди всего этого великолепия находится огромный очаг, в котором пылает вечный Огонь. Огромный, в два человеческих роста столб пламени освещает весь этот безкрайний зал и лица людей, уже прошедших обряд очищения, или только собирающихся, или просто пришедших выразить предкам своё почтение. Угур Матвеевич выбрал на узорчатом полу круг с рунами любви и семьи и встал перед ним спиной к Огню. Мы с Ратибором вошли в него и остановились по центру лицом друг к другу, взялись за руки и приготовились. Скулы стало припекать жаром близкого пламени. Мастер Угур разтёр ладони и кисти рук и сместил зрение на тонкий план.  Ратибор заметно нервничал. Ещё бы! Ведь главные слова ритуала были произнесены вне этого круга, и сейчас священный Огонь Предков или подтвердит его право быть со мной, связать души и идти единым Путём, или оспорит, и он вынужден будет жить эту жизнь в одиночестве, как человек, не чтящий волю предков, чтобы затем пройти свой путь заново. А я... Мне, не смотря на риск разделить его участь (я ведь согласилась), было всё равно. Досадно, конечно, что тогда придётся пройти перерождение... Ну, что ж, не мы первые, не мы последние. - Что, сынок, совесть не чиста? - Угур Матвеевич глядел на нас разфокусированным взглядом. - Сейчас всё и решится. Он присел на широко расставленные, полусогнутые ноги, прошептал славу Роду, сложил пальцы щепотью, нащупав наши точки сознания, и шагнул назад, резко дёрнув их на себя и вверх. Наши тела слегка обмякли, а ноги прирости к полу, зафиксировав их в круге. Но нам сие было неведомо, ибо разумом мы уже переместились в другое измерение. *** - С новолетием, Филь! Не занят? Мне нужна помощь. Это по твоему ремеслу. - Да не вопрос, веди. А в чём, собственно, дело? - Загадка как раз для тебя. Довольно редкое явление. Вы, мастера блоков, зовёте его Ледяной Клеткой. - Ого! И правда, редкое! С самого Переселения случаев не было. Мой учитель считает даже технологию утраченной!.. Откуда узнал о клетке?  - Да есть тут хлопец один... Филь это важно. - Понял. Так что, её снять нужно? Или ты за справкой? - И то, и другое. Лучше раз увидеть, чем трижды услышать. Уже рядом. Вот. - Она?  - Да. Двое мужчин, один поджарый и мускулистый, словно матёрый волк, а другой высокий и гибкий, как сосна, с курчавыми тёмными волосами и в длинной мантии, скрывающей фигуру, замерли возле пары, стоящей посреди одного из ритуальных кругов, медальонами опоясывающих свещенный Огонь Предков. Стойкий, дюжий, благородного вида молодец и невысокая статная девушка держались за руки и слегка покачивались в трансе. Её тело чутко повторяло малейшее движение его, пока их сознания пребывали в Слави - обители душ достойных предков и хранителей родов. - Знаешь... - продолжая изследование сказал Филимон, - Я не много знаю блоков, способных полностью перекрыть потоки и привести к смерти... Так вот. Это один из них. Очень медленный, но неотвратимый. Ставится на всю эмоционалку. Вот тут, смотри. Видишь? Сердечная чарка блокирована полностью. И на вход, и на выход. Всё, что выше вообще как отрублено. Этот блок коварен еще и тем тем, что человек считает своё поведение нормальным и единственно рациональным, иначе мог бы попытаться его убрать изнутри. Она же эмпат от рождения, так? Ага, вижу. Значит на неё влияние гораздо серьёзней. Ведь для эмпатов сердечный поток является основным. Даа, жалко девчонку, способная, недолго ей осталось. Вот, смотри, как уже эфирка истончилась. Дней пять-девять и перерождение. - Филь, ты лучше скажи, можешь ли что-то сделать? - Не знаю, пап... Попробую... Дай мне полчаса, авось что-то сдвинется. Да в Огонь её надо, в Огонь. А лучше с женихом вместе, так надёжней. Подобные блоки только любимые и снимают. Сам понимаешь, какая это редкость. Так что шанс... Он сам, кстати, как с блоками? - Менталист. Ой, не знаю я... Только предки и помогут. Хотя они ведь уже смотри, как связаны! Когда успели? Судьба, да...  - Так пап, не отвлекай, уже работаю. - Ладно, я пошёл, хочу у бабы Ани совет спросить. - Угу... Света ей... *** Мир Слави. Весь в дымке золотого сияния. Он тёплый и очень родной, очень домашний, уютный, ясный и благостный, находясь тут, испытываешь великий эмоциональный и духовный подъём, но в то же время понимаешь, что тебе здесь не место. Во-первых не доросла ещё до такого сознания, а во вторых ответственность, которую взяли на себя эти души просто колоссальна. Они заперли себя в этом измерении, но счастливы, потому что они знают, что приносят пользу, что на них, на их силе и на их безграничных знаниях, на их мудрости держится процветание всей яви. И это действительно так. Мы с Ратибором появились перед судом Предков рука об руку и это уже кое что да значит. Девять прекрасных душ стояли перед нами в обличьях молодых богинь и богов и смотрели своими добрыми, но справедливыми и строгими глазами. Я никогда не была здесь прежде, и, может быть, именно поэтому никого из них не узнавала, Тибор же явно видел некоторых из встречающих не в первый раз. Да, вот и связи проявляются. - Здравствуйте, дети мои, - пропел в голове голос молодой женщины, стоявшей по центру, и дева шагнула нам навстречу. - Мы уже давно вас ждём. Она лучисто улыбнулась и повела рукой, от чего всё вокруг, включая нас самих растворилось в мягком золотом сиянии, чтобы мгновением позже появиться посреди небольшой лесной полянки. Среди радостной зелёной травки разставлены резные пни - троны, а кроны и ветви разумных деревьев образуют причудливые высокие своды, так что я сразу поняла, что мы находились в храме. - А теперь давайте серьёзно. - раздался голос статного, высокого, сурового вида мужчины.  - Я Велигост, хранитель Мидгарда, если вам это что-то говорит.  Насчёт Ратибора, не знаю, а у меня почему-то стало очень грустно на душе, а сердце затопила горькая тоска и просто невыносимое чувство вины и сожаления. Вместе с ним проснулась очень жестокая и твёрдая решительность, готовность действовать и холодная боевая ярость. Я с великим удивлением наблюдала за коловоротом этих чувств и задумалась о том, откуда они. Никак моя долгожданная родовая память начала просыпаться? Я сразу поняла, что это ОНО, та нить, которая приведёт меня. К чему? К правде, к истине, к ответу на вопросы, "кто я?" и "почему я здесь?". Все люди, выходящие из Старолесья в обязательном порядке изучают летописные хроники Переселения, и я не исключение. Согласно ним, остатки нашей расы прибыли сюда, на Инарию, около восьмисот лет назад из галактики Млечный Путь, где жили на Земле, известной в космическом пространстве, как Мидгард. Там произошла ужасная война, катастрофа вынудившая людей покинуть дом, чтобы сохранить свой род. Доподлинно известно, что из двенадцати миллиардов человек населения Мидгард покинула и спаслась лишь тысяча. Что стало с остальными не ясно. Всего тысяча человек! И красивая легенда впридачу - вот то, что осталось от некогда могучего народа. Правда есть ещё наши космические родичи-славяне, но после воссоединения прошло ещё не так много времени, а Мидгардцы - всё же семья, близкие, родные. Сейчас из той тысячи спасённых людей в живых на Инарии осталась лишь ведьма Марианна - такая же неуловимая легенда, как и другие былины Переселения. Остальные выжившие или уже закончили свой земной путь, став высшими или богами, или ушли на перерождение, возродившись в телах своих потомков, так что никто кроме этой ведьмы не знает, как оно было на самом деле. Точно так же никто не ведает ни где сейчас она сама, ни как её отыскать. Значит мне надо или вспоминать свою прошлую жизнь, ведь я вполне могла оказаться участницей тех событий, либо как-то найти эту Марианну и разпросить её.  - Да, Аланиэль, я вижу, ты на правильном пути. - кивнул мрачный Велигост. - Там, на Мидгард-Земле остались люди, очень много неплохих людей, но они сейчас все спят, и я не в силах разбудить их изнутри, нужен кто-то снаружи. Сейчас последняя группа переселенцев направляется к вам, на Инарию. Вы должны будете встретить их, возможно им понадобится помощь. - А кто они? И почему они всё ещё в пути спустя целых восемьсот тридцать девять лет? - Вот об этом у них и разспросите. На время полёта они закрылись ото всех, даже от нас, и это значит, что они достаточно сильны, а так же то, что им тоже необходима информация. Слышали "Сказание о последней битве"? Так вот, возможно, это именно Они. Они. Как много значит это слово для всех людей Инарии! Герои последней битвы, шесть могучих магов, которые пожертвовали собой и отвлекали внимание врага, чтобы люди смогли спастись. Имена их воспеты многими песнями: Волк Подкрадывающийся Незаметно, Ирбис Несущий Смерть, его супруга Мурена Владычица Душ, Сокол Предвестник Бури, Ворон Слышащий Ночь и Лиса Обманувшая Смерть. Были ли они убиты, или захвачены в плен, или затаились где-то в безкрайних просторах нашей вселенной? Конечно, мы слышали эту, самую красивую и самую печальную былину Переселения. - Это небывалая честь для нас, Хранитель Велигост, - молвил Тибор, - Но поведай, почему именно мы? Ужели не нашлось на Инарии более достойных потомков? - Хм, а ты не промах, парень, - усмехнулся Велигост, - Я уверен, ты найдёшь ответ на свой вопрос. - Он он закрыл глаза, улыбнулся неожиданно ласковой улыбкой и с наслаждением вдохнул здешний вкусный воздух, - Когда придёт время. Считайте, что это и есть ваш Путь. Он обвёл нас своим проницательным взглядом и серьёзно сказал: - В твоём теле закрыто сердце, Аланиэль. Если это так оставить, то через четыре дня оно умрёт, - Я внутренне похолодела. Так вот, почему... - Я прошу Матушку-Хранительницу тебе помочь, - богиня, встревавшая нас кивнула, - но ты должна сломать свою клетку сама.  - Я справлюсь, Хранитель Велигост. - А я помогу ей, - сжал мою руку Ратибор. - Я знаю, - грустно улыбнулся Азъ-Хранитель и отошёл. - Дети мои - светло улыбнулась богиня. - Подойдите. Я благословляю ваш союз. Да будет счастье ваше долгим и дни светлыми, чада добрыми, а трудности сделают вас мудрее. - Она подняла руки и осенила защитным знаком, который укутал нас в золотое сияние, а на руках, вокруг рун проявилось ажурное плетение свадебного браслета. - Благодарим, Матушка - смущённо ответили мы. - Воспитайте детушек своих в въере и правде, тем и отблагодарите, - улыбнулась она, затем подошла ко мне и положила свою ладонь мне на грудь. - Я ослабила путы, Аланиэль, сейчас мастер внизу занят тем же, остальное ты сделаешь сама во время обряда очищения.  - Да, Матушка. - Ты ведь не ведаешь своих прошлых жизней, не помнишь пращуров и того, как оказалась на Инарии. Я права? - Это так, Пресветлая.  - Да. - А вы знаете это? Знаете, кто я? - Я обвела взглядом всех присутствующих, а в груди вновь поднялось волнение и предвкушение чего-то очень важного для меня. Просто жизненно необходимого.  - Конечно знаем, милая, но это то, что тебе и нужно выяснить. Самой. Ратибор тебе поможет в этом. Да ты и сама уже чувствуешь, так? "Так" я вдруг ощутила такую лёгкость в теле! Словно никакого блока нет и не было. И вместе с тем огромную волну благодарности и нежности к Ратибору, к этому замечательному человеку, этому потрясающему мужчине за то, что он со мной, что он просто есть. Мой Тигр. Я чувствую, что теперь он действительно МОЙ. Мой защитник, мой любимый, моя радость, моё солнце и мой свет. И так сладко-сладко стало на сердце, и его сильные руки так нежно обвили меня, а в голове раздался Его голос. "Ты моё сердце, Алани, моя жизнь". И так хорошо мне стало, что вмиг забылось и где я, и кто я, все предки хранители тоже, только хочется обнять его крепко-крепко, уткнуться в его могучую грудь и вдыхать его запах. Пряный и свежий, с нотками тайги, очень мужской запах. И где-то на задворках сознания лукавая и счастливая улыбка Матери-Хранительницы. Я открыла глаза и увидела вокруг зал Предков. Мы с моим Тибором стоим в круге и обнимаемся, а на нас смотрит усталый взгляд растрёпанного парня со слипшимися от пота тёмными кудряшками. Так это и есть тот мастер? - Благодарим тебя, мастер Филимон, - произнёс Ратибор. - Поблагодарите Матушку, а мне бы просто стакан воды. - обезсиленно утёр пот со лба мастер блоков. Ратибор извлёк из воздуха шарик воды и вытянул из-под мраморного пола комочек почвы. Я, недолго думая, преобразовала этот комочек в изящный, закрученный спиралью стакан из полупрозрачного зелёного камня, а Тибор, влил в него собранную влагу и подал Филимону. - О, как вы, слаженно, - улыбнулся Фил знакомым оскалом и залпом проглотил всю жидкость. - А хорошие у тебя ученики, отец. Может и мне в наставники пойти, а? - Сперва своих вырасти, потом и за других берись, Филя. - Дело говоришь. Ну что ж, рад был помочь тебе, дева. Звёздных всем ночей. - Звездных ночей, Фил. Угур Матвеевич, нам бы с Аланией очищение пройти. Да так, чтобы месте. Учитель серьёзно кивнул и достал из котомки деревянный медальон о двух шнурочках и надел нам на шеи. Я поймала тёплый кругляш. На нём умелой рукой мастера была вырезана птица серу, а с другой стороны изображён амару - гигантский, рогатый саблезубый тигр из Туманных лесов, он, как и серу, один из девяти животных-помощников Хозяина Леса. Ну надо же! Как будто с Нас вырезали!  - Помните, спокойствие и въера. Мы подошли к черте и взялись за руки. Я оглянулась на Тибора и закрыла глаза. Я уверена, что огонь живой и не причинит нам вреда, и выжжет всё зло из душ и все сомнения, поможет разтопить лёд. - Да сгорит вся скверна в телах и душах ваша в очищающем праведном Пламени! - Раздался за спиной глас учителя. Я улыбнулась и первая шагнула в Огонь. *** После традиционных посиделок у Огня с колодаром (торжественной передачей по кругу) чаши благой сурицы и исполнения старых песен, былин и сказаний под аккомпанемент древних инструментов, учитель подозвал нас к себе. - Младые, я очень рад за вас. Ты, Ратибор поступил Правильно, но этим спутал планы кому-то из высших, и теперь всё будет так, как будет. Хотя, вижу, есть у вас покровитель, всё равно с Пути не свернуть, беду не отвернуть. Учитесь пока, а на Раду вновь свидимся, будем снова путь глядеть.  Он протянул руку и извлёк из воздуха горячий, ароматный, сладкий ржаной каравайчик. Разломил его ровнёхонько пополам, да половики нам протянул. - Теперь весь хлеб ваш общим будет, тако же и свет ваш, тако же и путь ваш. - он подождал, пока мы его скушаем и молвил: - Ступайте, путь ваш в Аракдалл. Всё необходимое ждёт вас в Северной комнате. - Погоди, учитель Угур, а как же метаморфозы? Я ведь ещё не освоила ступень до конца. А за ними ещё и Созидание. Как я буду продолжать обучение? И как мы попадём в Аракдалл?  - В Северной вас встретит провожатый, он всё и расскажет, а пути наши с тобой сейчас расходятся. Ты готова. Помни только крепко слово, что кажу тебе сейчас: Изменение - вот ключ к созиданию. Поняла? А всякое знание уже заложено в тебе. Не бойся применять его, не бойся мыслить. - А как мне отличить правдивое знание, от ложного? - Верь себе, слушай сердце - по-доброму усмехнулся в бороду мужчина, - Тебя это тоже касается, мил человек, - он отечески обнял меня и Ратибора. - Ступайте мягко, и да будет скатертью ваша Дорога. В Северной комнате нас ждал высокий, как и Тибор, блондинистый парень в бежевом - сразу видно, тоже чей-то ученик. Он что-то тыкал на экране своего наруча и хмурился.  - Светлых дней, Ратибор Анатольевич иии ...Аланиэль Лесины, - сказал он не поднимая головы. - Шкафчик Б-41 - там ваши личные вещи и шкафчик Р-2 - комплект всего необходимого для самостоятельного проживания за приделами Старолесья. Он махнул свободной рукой куда-то влево и в стене открылась дверь в малое хранилище. - Меня зовут Волен, я ваш сопровождающий до Старграда. У вас есть полчаса в Храме Совета для завершения дел. Встречаемся без двадцати пять на этом же месте. Зал для медитации за углом. До встречи.  И он исчез в неизвестном направлении, так и не подняв головы. Мы зашли в хранилище. В первой ячейки были действительно наши с Ратибором вещи. По два комплекта одежды, моя походная сумка с травами, алхимическими и письменными принадлежностями и специальным ножом, так же из моего там была фляга, набор для умывания, несколько метательных кинжалов, мешочек с амулетами, склянки с зельями, упрятанные в шкатулку и моя рукописная книга с заметками, рецептами и текущими навыками для отработки. Да, больше бы я и сама не взяла. Разве что мой любимый гребень, тот, который мне давным-давно вырезал Тибор. Ох ты ж! А шкафчик-то с сюрпризом! Только подумала о гребне, как вот он! Так, а если ложку?... Сработало! Ну ладно, больше мне ничего не нужно, всё остальное я и сама сделаю. Так, а что там у моего солнышка? Боевой топор, фамильный меч, лёгкий кинжал в голенище, зачарованная кольчужка... Даам... Целая куча железа. Шучу. Всё как надо, всё Правильно. Не один мужчина не покидает дом безоружным. Мой защитниик. Губы сами растянулись в улыбке, а я стою и любуюсь, как Он сноровисто переодеваться в дорожное, боевое и нарядное, снаряжается, затягивает все ремешки и любовно закрепляет оружие в ножнах. Мой богатырь. Ммррр...  - Алани, - смущённо позвал Ратибор, я растеряно помотала головой, чтобы прийти в себя и щёчки, чувствую, предательски заалели. - Тибор? - опустила я очи долу, а улыбочка-то, прицепилась, шальная. - Милая, мне надо поговорить с моим учителем. Подождёшь меня в зале для медитаций? - Да, ладно. Он направился к двери, но остановился в проходе, оглянулся и решительно зашагал обратно. - Алани, - в его голосе звучала такая безкрайняя нежность, что я не задумываясь подняла глаза и сразу встретилась взглядом с Ним. Сердце забилось часто-часто, как крылья пташки, а Он наклонился и поцеловал меня в уголок губ. - Любимая, я не на долго. Улыбнулся и так же решительно вышел, не оглядываясь, а я еще долго стояла, на месте, пытаясь осмыслить тот ворох чувств, который на меня так нежданно-негаданно свалился. "Уу, а хлопец-то мысли читает, заметила, подруга?" - вдруг раздался знакомый голос. Ой! Неужели опять эта приставучка? "Ну я, а что? Ты подумай, лучше, девица, вот сейчас ты узнала, что твой суженый телепатит без спросу, что делать будешь?" "А разве мне надо что-то делать? Может у него способность стихийная? И вообще, моя совесть чиста перед предками и перед ним тем более, мне нечего скрывать." "Угу, всё ты верно говоришь, красавица, только вот мне есть что сохранить до поры, до времени" "Ну так выйди из моей головы и тайны твои с тобою останутся." "Не могу, говорила же, я совесть твоя." "Что-то я не верю тебе, совесть" "Себе не доверяешь? Это интересно... Хм, ты так же, как и я пошла. - она ненадолго замолчала. - Что ж, так и быть, буду помогать тебе. Сейчас наши дороги совпадают." "Они что, изначально различны были? Как такое может быть, если ты - это я? Ты же сама сказала, а ещё совестью назвалась!" "Поправочка: ТЫ - это я. А остальное всё верно, и нет никаких противоречий. Просто нет у меня сейчас пути..." "Как так нету? Ты не существуешь? Ты дух?" "Вроде того, кровинушка, вроде того..." - дух заметно погрустнела "А у тебя есть имя?" "Отчего же не быть? Конечно есть. Меня по-разному кличут, но ты можешь звать меня Алисой." "Лиса-Алиса" - захихикала я. "Кому-то шибко весело? А ну подорвалась живо, и марш медитировать! Или ты уже забыла о своей клетке, м?" "Постой, погоди, я конечно иду, но клетку же я только что убрала и Тибор был со мной?" "Убрала, да не убрала. Ты просто, как бы это сказать понятней... Пару прутьев отогнула, а сверху накрыла шапкой-невидимкой, чтоб незаметно было, а клетка твоя как была, так и осталась" "Ой! А ты мне поможешь, Алиса?" "От чего же не помочь. Так, вставай вон туда, тут место хорошее" "Угу, вижу." "Хорошо, что видишь. Теперь давай, потоки усиливай, верхний, нижний, Раду и по чакрам. Ещё. Ещё. Нижний хорошо, раскрой макушку, родники, ступни лучше. Так, хорошо, теперь сердце. Смотри, какой у тебя вход узкий! Расширяй его, открывай, знаю, что тяжело, ты сильная, справишься, и нагнетай канал. Давай ещё чуть-чуть. Так ладно, зафиксируй результат. Умница. А теперь ныряй в свою комнату." "А это ещё зачем?" "А ты хочешь освободиться, или нет?" "Ну хочу." "Вот, главное - желание. Вся проблема в этой комнате, она и есть блок, она подпитывает клетку. Видишь её?" "Нет, я её ощущаю," "Ну, ладно, и так сойдёт. Заходи в комнату. Да, да, сюда, прямо в клетку, внутрь. Я буду помогать снаружи. Что там?" "Темнота. Она всё ближе, и холод" - Меня прошиб озноб, по коже побежали мурашки, а сердце болезненно сжалось. Мне стало страшно. Холод накатывал волнами и проникал под кожу, замораживал кости и суставы, подбирался к сердцу и пронзал его ледяными иглами. Больно! "Ну, ну, не паникуй, сейчас всё будет хорошо. Ты в сердце, помнишь? Вспоминай, что оно у тебя есть, что у тебя очень большое и доброе сердце, найди в нём любовь. Почувствуй её. Подумай о чём-нибудь счастливом, вспомни Ратибора. Твоего Тибора. Вот, видишь, уже не так страшно, - улыбнулась она. - Любовь - это свет, помнишь? Да, зажги её, разпаляй её, она должна гореть, как звезда, которая освещает холодный простор космоса и даёт жизнь землям, и людям, и другим расам, да, вот так " Я стою посреди огромной ледяной клетки, в своей тёмной комнате. Повсюду мрак и холод, а у меня в руках горит робкий, тёплый огонёк. Он согревает мои продрогшие пальчики, разсеивает тень и дарит мне своё тепло. Моё маленькое солнышко. Оно чем-то очень похоже на Тибора. Тигррр. Солнышко засияло ярче. О, да ведь это ключ! Моё солнышко, мой Тигр, котик, мой барс, Ратиборушка, мой богатырь, защитник, славный воин, маг, сильный и храбрый, ты - моё сердце, ты - мой свет, мой соколик, моё счастье, мой суженый, мой супруг, мой муж, мой спутник. А солнышко всё разгоралось и распалялось, оно всё росло, росло вот оно взлетело над ладонью и поглотило меня, вот уже упёрлось в стенки клетки, а вместе с ним росло и моё чувство к этому восхитительному мужчине. Я люблю тебя, РАТИБООР! Закричала я и от последнего слова клетка разлетелась вдребезги, выпуская на волю звезду моего нового чувства. Всё вокруг осветилось мягким, лучистым светом и я увидела, что в моей комнате растёт пушистая зелёная травка, стен нет, нет и потолка, чуть поодаль начинается берёзовый лес, и слышно звонкий укрывшийся под кронами родник, а справа волнуется душистое поле, полное высоких лекарственных трав и звенящих колосьев. Повсюду гудят шмели, собирают пыльцу пчелы, летают по своим делам серьёзные жуки и порхают прекрасные лёгкие бабочки. Я стою на плоской, круглой площадке, похожей скорее на роговой панцирь черепахи, чем на камень. На нём искусно вырезаны изображения шестнадцати чертогов Сварожьего круга, а в центре всего одна руна: "Дом". Да, это мой дом. Я сорвалась с места и понеслась в поле. "Я дома, я дома!" - билась в мозгу шальная мысль. Стебли трав хлестали по лицу. Я разпустила волосы и разкинула руки. Хочу быстрее! Быстрее! Ветер в лицо, я поймала его между перьями и взлетела! Стала лёгкой сойкой и подхватила поток воздуха. Нет, не хочу быть сойкой, хочу быть быстрой, как ласточка! Стремительные крылья несли меня вперёд всё стремительней, но мне и этого мало. И я стала Ветром. И полетела под облаками, сквозь травы и гибкие кроны деревьев, вместе с шелестом листвы, вдоль реки и дальше, в сторону далёких снежных гор! Эх, ладно-то как! Как хоррошо! Выше-выше, к звёздам! Только почему тут так холодно? - Алани, - чей-то волнующий голос позвал меня. И я хотела лететь к нему, но он звучал всюду. В плеске воды, в шёпоте листьев в шорохах трав, в криках птиц, он звал на небеса рокотал из недр земли. - Родная, наше время почти пришло. Алани, пора. - Ратибор? - мой голос ещё отдавался звоном ручья внутри головы, когда я открыла глаза. - Ой, какой ты интересный! Ты научился летать? - Нет, любимая, кажется это ты научилась, - ответил перевёрнутый, Ратибор уверенно стоявший на потолке, протянул руку и коснулся моего носа. - Правда? Ой! - я обнаружила, что меня притягивает Ратиборов потолок, а сама я леветирую между ним и полом, причём вниз головой. Я сморгнула и почувствовала, что начинаю падать. - Тибор!  Он успел подхватить меня в локте от пола, а я вдруг очень чётко осознала, что мне невероятно уютно и надёжно в его сильных руках и я готова следовать за Ним всегда, куда бы Он ни пошёл и всегда любить Его, хранить Его, оберегать, заботиться о Нём, и вот прямо сейчас я должна, просто обязана сказать Ему что-нибудь приятное. Я обвила руками его рельефную шею и произнесла: - Тибор, солнышко моё, ты самый лучший, ты мой свет и мой путь. Я хочу следовать за тобой всегда и всюду. Я улыбнулась, искренне и счастливо и почувствовала, как в его могучей груди чаще забилось его большое волевое, трепетное и очень чуткое сердце. Он прижал меня к себе крепче, глаза счастливо заблестели, а на губах появилась такая блаженная и доверчивая улыбка, какой я никак не ожидала. - Родной мой, - я разтроганно шмыгнула носом, - у нас ещё вещи в ячейке Р-2 лежат. - Ага. И Он пошёл в хранилище, прижимая к груди, как самую важную и ценную вещь, меня. Возле обозначенного места он аккуратно спустил меня с небес на землю и открыл шкафчик. В нём оказался рабочий наруч, небольшой и удобный плазменный пистолет, по комплекту универсальной формы, аптечка и карманный генератор, и для каждого регистрационный ключ - тонкий, словно плёнка, наладонный каркас, который используется как индивидуальный документ и разпознователь при заселении в дом, получении дела, оформлении в высшую академию и для доступа к скоростному и межпланетному транспорту. Так написано в предлагающемся путеводителе для новичков, который вместе с аварийным сухпайком и мешочком первобытных вещей, вроде огнива, иголок с нитками и фонарика, лежал в том же ящике. Так же там сказано, что более подробную информацию обо всём, что нас интересует мы можем найти в наруче-компере. Без двадцати частей пять, в назначенное время, мы стояли в Северной комнате. Волен прибыл внезапно, как и ушёл, пару долей спустя.  - Готовы? Вот и ладно. План такой: сейчас мы садимся на поезд, едем в Старград, от туда вы своим ходом добираетесь до Аракдалла. Это важно. Все, кто впервые попадает в Аракдалл должны найти туда дорогу самостоятельно. Это ясно? Ладно, дальше. Когда доберётесь до Аракдалла, первым делом зайдите в местный храм управления, там вас ознакомят с планом города, возможностями, покажут, где можно поселиться, где чему учиться, чем питаться, как передвигаться и так далее. Я там уже был, так что могу воспользоваться постоянным переходом. Станции есть в каждом городе. Так, вопросы сможете задать по пути, если ещё силы остались. Заа мной.  Он переместил нас на станцию, на один из подземных уровней храма. Там, возле бирюзового сияния подземного озера, уже стоял и ждал путешественников белый, стремительный, похожий на иглу, состав. Мы выбрали один из вагонов и устроились внутри, заперев двери выданными ключами. Вагон был самый обычный: три комнаты, ванная и общая гостиная, она же столовая. Всё в тёплых, светлых с преобладанием белого, тонах. Ровно в пять ночи поезд ожил, замерцал снаружи голубоватыми огоньками, поведал нам приятным женским голосом сведения о маршруте и покатил в ясную звёздную ночь. День выдался тяжёлый, поэтому я пожелала мужчинам светлых снов и ушла через арочный проход в комнатку, ближайшую к ванной, укладываться спать. Я слушала, как за стенкой, в смежной комнате раздевается и готовится ко сну Тибор, а чуть дальше по коридору тем же занят и Волен. Лёжа на непривычно большой кровати в опрятной и светлой комнатке, я стараюсь по-плотнее завернуться в одеяло. За окном проносятся на огромной скорости заснеженные леса, и луга, искрятся великолепным убранством подгорные тоннели. После обряда очищения и уничтожения ледяного блока всё тело колотит озноб, и мне никак не удаётся согреться. Алиса сказала, что так и должно быть, это потому что сейчас, после чистки все нервные и эмоциональные каналы оголены. Сначала я ещё поддерживала температуру организма и окружающего воздуха, но сейчас это почему-то не получается. Где-то там, за стенкой, лежит мой супруг. Спит ли он сейчас? Или глядит в это необъятное окно на далёкие, знакомые с детства звёзды сквозь по-зимнему кристальный воздух? Мне зело надо выспаться, ведь уже утром мы прибудем в Старград от куда начнётся наше самостоятельное путешествие, но заснуть всё не выходит. Спустя безконечно долгий час я лежала и обливалась холодным потом, тело сотрясало крупной дрожью, в глазах сверкало, а мысли путались. Вот мелькнуло вспышкой сражение былинной битвы, вот под потолком проносятся как жуки караваны торговых и военных судов, вот из стены полезли люди. Десятки, сотни, пожилых и молодых, мужчин и женщин, вереницы детей с счастливыми или напуганными лицами. Я видела отрывки их жизней, как они взрослели, старели, умирали, и не все смерти были мирными. Мне было очень страшно, а временами ещё и мерзко. Я содрогалась от догадок, откуда ко мне пришли эти видения, а так же от того, что я узнавала всех этих людей. Пусть смутно, пусть неясно, но когда-то я их знала и я наблюдала их смерти. И от этого меня охватывал ужас! В какой-то момент всё просто исчезло. Всё разтаяло и утонуло в склизском, безпросветном мраке. И уже нет ни видений, ни всех этих погибших людей, нету моей Маринки и нет Ратибора, вообще ничего, только густой ледяной мрак. Он растворяет меня в себе, клетку за клеткой, сначала руки и ноги, голову, затем тело, уничтожает мою душу, врывается в сердце и разъедает его, я перестаю существовать... Я кричу, задыхаюсь, горло судорожно сжимается, не пуская внутрь воздух, и я захлёбываюсь в сухих рыданиях. Мои руки трясутся. Нет, не руки, всё моё тело дрожит. Страх. Дикий, первобытный, невероятно сильный, необоснованный. Он завладел моим разумом. Я во власти его холодных липких объятий. Не существую. Лишь тьма... Чьи-то сильные и тёплые руки схватили меня у самой грани. Инстинктивно я попыталась вцепиться в них, вернуться, выжить, но моё тело, мои собственные руки меня не слушаются. Я не ощущаю их, зато чувствую другие, родные. Они держат меня крепко и бережно, вытягивают обратно, на поверхность, прочь от этого мрака. И я открываю глаза. И могу снова вдохнуть. Жива. Я существую. Я чувствую. Кто-то горячий и сильный прижимает меня к себе, кто-то очень дорогой. Мне так уютно, так хорошо и надёжно, и я не хочу, чтобы это кончалось. Благодарю тебя, Ратибор. Я вдохнула полной грудью. Его запах! Он почувствовал, что я уже пришла в себя и стал отстраняться. Нет! Прошу. Я попыталась его удержать. "Не отпускай!" - Никогда, - Выдохнул он мне в ухо и прижал к себе. Сердце бешено колотится о рёбра, глаза слиплись и не открываются, но это не важно. Теперь можно заснуть...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"