Украшения. Из Шарля Бодлера

Разделась догола, но сердца стук живой
Звенящими приручит украшеньями своими,
В них подлинный триумф её, что все века другой,
Что делал вдруг счастливою и сильною рабыню.

Как танец оживлённый, и насмешка, как сто бед,
Сияющий мир вольного металла и камней, и --
Меня введёт в экстаз, где звону вторит свет
Сплетеньем нереальным, или яростью своею.

Любить себя позволив, и оставить поцелуй,
Она сидит довольною, как будто дебри знает
Любви моей глубокой, что, как море, о скалу
Упрямо разбиваясь, ей подножья обнимает.

Своё очарование имея, колдовской
Как будто волей -- похоть вдруг с невинностью мирится,
И новой, странной нежностью, нелепой и людской
Сверлит меня глазами укрощённая тигрица.

Но лебединые движенья, но сверлящий взгляд,
Рука её, её нога -- блестящие, как масло,
Её живот и грудь её -- как зрелый виноград,
Насквозь пронзили мне зрачки, чтоб в них звезда погасла.

Нежней, чем злые ангелы, и ласковей, чем блуд,
Смутить меня пытаясь, в прах повергнуть, и разрушить
Враз всю до основания хрустальную скалу,
Где одинокой, тихой уберёг свою я душу.

Узор бедра блестящего и девственной красы
С глазами Антиопы я увидел сочетанье,
На хищной, загорелой коже грим прекрасно рыж,
Какие должен адские нести тебе страданья!

И лампа, покоряясь, угасала, в полутьме
Другой неясный свет дрожал тогда в её покое,
И вздох её пылающий, под кожей в янтаре
Бурлил огонь играющий, залитый юной кровью.