Выбравшись из воды, Крикс первым делом сбросил сапоги и вылил из них воду на песок. Увидев Меченого, Ингритт торопливо натянула влажную рубашку.
- Мы уже начали беспокоиться, - сказала она. Крикс удивился, но потом подумал, что, с поправкой на разницу во времени, он должен был попасть сюда примерно через пять минут после своих попутчиков.
- Это и есть ваш город?.. - спросил Олрис, зачарованно глядя на видневшуюся вдалеке Адель.
- Да, - кивнул Меченый. Он посмотрел на солнце, почти касающееся воды, бросил взгляд на стертые до крови ступни Олриса, переминавшегося с ноги на ногу на остывающем песке, и пришел к выводу, что за те полчаса, которые остались до закрытия ворот, им нипочем не добраться до города. Придется, видимо, попасть в Адель другим путем. Хорошо еще, что вечер выдался безветренным, и они застали тот момент, когда заходившее солнце еще способно было дать немножечко тепла, иначе идти куда-нибудь после недавнего купания было бы гораздо неприятнее.
- Здесь так тепло... хотя и осень, - с удивлением отметила Ингритт, глядя на желтые и оранжевые листья на деревьях.
- Я думал, здесь будет конец зимы, как и у нас, - поддержал ее Олрис.
- По-моему, сейчас примерно середина октября, - ответил Меченый, мельком взглянув на лес. - В это время погода без конца меняется. То тепло, как летом, то внезапно налетают зимние шторма. Считайте, что нам повезло. Но все равно, если мы будем продолжать эту беседу в мокрой одежде, то замерзнем и простудимся. - Он обернулся к Ингритт. - Мы встанем к тебе спиной и будем смотреть только на залив, а ты не будешь торопиться, и выжмешь свою одежду досуха. Когда ты скажешь, что закончила, мы поменяемся.
Олрис встал рядом с ним, с преувеличенной серьезностью уставившись на горящую под лучами солнце полосу воды на горизонте.
- Он такой огромный, да?.. И постоянно движется, как будто дышит, - сказал он, когда внезапно набежавшая волна лизнула ему ноги, оставляя за собой ошметки белой пены. Крикс напомнил самому себе, что его Олрис еще никогда не видел море. - Когда мы упали в воду, мне сначала показалось, что она сама пытается выкинуть нас на берег.
- Это называется "прибой", - отозвался Меченый, невольно улыбнувшись.
Как же хорошо было опять попасть домой...
Когда они закончили с одеждой, Олрис, опережая Ингритт, потянулся к лежавшим на песке ножнам с Риваленом.
- Я понесу ваш меч, - выпалил он. Было понятно, что ему давно уже не терпится сменить свою подругу.
- Нет! - резко возразил дан-Энрикс, удержав стюарда за плечо.
Олрис посмотрел на рыцаря с обидой и недоумением. Судя по виду Ингритт, она тоже была удивлена таким решительным отказом. Меченый и сам не очень понимал, почему остановил мальчишку. По правде говоря, у него не было никаких оснований думать, что их враг сможет почувствовать Ривален, если меч возьмет не Крикс, а какой-то другой потомок Энрикса из Леда. Но Меченый полагал, что, имея дело с магией, лучше всего поменьше рассуждать и больше доверять собственным ощущениям.
- Меч возьмет Ингритт, - сказал Крикс, давая своим спутникам понять, что не намерен обсуждать этот вопрос. Олрис с оскорбленным видом отступил в сторону, и избегал даже смотреть на Ингритт, пока та надевала перевязь. Меченый, в свою очередь, смотрел на Олриса и думал - как бы он среагировал, вздумай дан-Энрикс объяснить причину своего решения?.. Меченый помнил, с каким выражением лица его стюард обычно говорил об Олварге. Осознавал он это или нет, но король гвиннов, без сомнения, внушал Олрису отвращение и страх, слегка замаскированный привитым ему в Марахэне уважением к тому, кто утверждает свою власть с помощью силы и жестокости, то есть всего того, что гвинны называли "мужеством". Навряд ли Олриса обрадовало бы известие, что их король - его отец. По счастью, никаких разумных оснований для такой догадки не существовало. Олрис не напоминал отца ни характером, ни внешностью. На самом деле, если бы не Князь, Меченый никогда не заподозрил бы мальчишке Рикса. Все потомки Наина Воителя по мужской линии были похожи друг на друга - смуглые, высокие темноволосые мужчины с выступающими скулами и матовым оттенком кожи. А вот Олрис выглядел, как самый настоящий гвинн - вздернутый нос, большие, широко расставленные серые глаза и светлые волосы, которые сейчас напоминали грязные сосульки. Вероятно, это его и спасло. Если бы среди малышни, вертевшейся на конюшнях Марахэна, объявился смуглый и темноволосый паренек, отца которого никто не знал, Олварг наверняка заинтересовался бы его происхождением.
Олварг стоял спиной к кострам, горевшим на прогалине, так что вначале Бакко, как и остальные выстроившиеся в ряды гвардейцы, могли различить только его высокий темный силуэт. Но постепенно их глаза привыкли к темноте, и Бакко смог увидеть и лицо короля, и темные фигуры дюжины адхаров, занявших позиции в тени, подальше от пылающих костров.
Дождавшись, пока на прогалине воцарится полная тишина, король заговорил.
- Я собрал вас здесь, чтобы поговорить о неожиданном препятствии, которое задержало наше продвижение вперед.
Он говорил, не повышая голоса, но Бакко слышал каждое произнесенное им слово так отчетливо, как если бы тот стоял прямо перед ним. Бакко догадывался, что это было магией, и что стоявшие в задних рядах солдаты слышат Олварга ничуть не хуже, чем он сам.
- До меня доносились разговоры о том, что это колдовство, и что нам лучше всего повернуть назад, - Олварг неторопливо обвел взглядом строй стоящих у костра людей. Бакко почудилось, будто глаза их предводителя впиваются в него, как два ножа. Он постарался успокоить себя тем, что остальные члены их отряда, вероятно, ощущают то же самое. Их предводитель, как никто другой, умел внушать почтение и страх. Выдержав выразительную паузу, король сказал - ...Вы были правы. Это в самом деле колдовство. Однако вы напрасно полагаете, что голоса, которые вы слышали в тумане - это какие-то бесплотные, могущественные существа, равные если не богам, то уж, по крайней мере, духам леса и озер. Вы скоро убедитесь в том, что эти маги смертны, как и остальные люди. Нет ничего глупее, чем бояться врага, который сам боится вас. А эти маги нас боятся. Вы же видите - им не хватает смелости даже на то, чтобы сразиться с нами. Они прячутся в своем волшебном замке и воображают, что сумеют обратить вас в бегство с помощью одной лишь магии. Решайте сами, кто вы - взрослые мужчины или перетрусившие дети, которых можно напугать туманом. Мне известно, что среди вас есть те, кто рассуждает так - "Я бы вернулся в Марахэн, да только кто позволит мне уйти? Я не хочу, чтобы за мной отправили адхаров, потому и остаюсь".
Бакко похолодел. Вчера, когда они сидели у костра, он в самом деле шепотом поделился с Инги этой мыслью. Но он был уверен в том, что его слышал только его друг. Бакко отлично помнил, как он осмотрелся, чтобы быть уверенным, что рядом с ними не торчит никто из офицеров. Неужели Олваргу действительно было известно все, что думает и говорит каждый из его людей?.. Все те, кто хоть однажды удостоился беседы с королем, потом клялись, что он способен угадать любые мысли собеседника, и чувствует все его страхи. Но, вплоть до сегодняшнего дня, Бакко не сомневался в том, что ему лично проницательность их предводителя никак не угрожает - просто потому, что люди вроде него или того же Инги слишком незначительны, чтобы король заинтересовался, о чем они думают.
"Уймись, - приказал Бакко сам себе. - Может, он говорил совсем не о тебе... Мало ли, кто еще мог говорить о том же самом!.. Да, но это же те самые слова, которые я говорил вчера. Не просто так же мысль, а те же самые слова. Это совсем другое".
Пока смущенного и перепуганного Бакко бросало то в жар, то в холод, король продолжил свою речь.
- Я собрал вас здесь, чтобы сказать - пусть каждый, кто не хочет следовать за мной, проваливает в Марахэн или на все четыре стороны. Я не намерен вам мешать. Мне нужны мужчины, а не трусы, которые будут драться из-под палки, так что перестаньте ныть и убирайтесь... Те, кто оказался недостоин воинского Посвящения, по древнему обычаю, заслуживают смерти, но сегодня, в виде исключения, я отменяю это правило. Считайте, что король позволил вам уйти. Ступайте тискать своих жен, растить пшеницу и командовать прислугой. Я не стану посылать за вами адхаров и не вспомню ваши имена, когда вернусь с победой в Марахэн. Мне попросту нет дела до таких, как вы, - Олварг махнул рукой, как человек, который прогоняет увязавшуюся за ним собаку. Выдержав паузу, он продолжал. - Те, кто останется со мной, еще сегодня до рассвета будут хозяевами Леривалля. Вы найдете там сокровища, в сравнении с которыми все ценности, которые хранятся в Руденбруке, стоят меньше, чем гнилая репа. Вы знаете - я всегда даю то, что обещал. Так вот: сегодня я отдам вам Леривалль. Вы убедитесь в том, что его обитатели, которые могут казаться такими непредсказуемыми и опасными, пока ты их не видишь, просто несколько десятков слабосильных выродков, больше похожих на женщин, чем на мужчин. До сих пор я не видел смысла тратить свою магию на то, чтобы покончить с ними, потому что и их магия, и они сами и без этого находятся на последнем издыхании, так что со временем я бы избавился от них без дополнительных хлопот. Но раз они решили лезть в мои дела - пускай пеняют на себя. Вы перебьете их, а потом мы напомним Истинному королю, кто победил его отца в Древесном городе. Ну а теперь скажите - вы готовы захватить Туманный лог?..
Все заорали хором. Бакко вопил так же громко, как и остальные. Его недавний страх переродился в какое-то совсем иное чувство. Ему хотелось драться, и притом немедленно. Хотелось раз и навсегда очистить себя от обвинений в трусости, но главное - хотелось, как и раньше, ощущать себя неотделимой частью воинского братства, а не отщепенцем, оказавшимся недостойным принесенных им обетов.
- Хорошо, - сказал король, когда крики немного поутихли. - Леривалль находится за пределами нашего мира. Попасть туда можно только с помощью магии. Это - моя забота. В моем распоряжении находятся такие силы, о которых наши противники не смеют и мечтать. Я разрушу ту защиту, которая ограждает Леривалль, и тогда мы войдем в Туманный лог. Но прежде всего нужно позаботиться о том, чтобы наши враги не околдовали вас и не подчинили вашу волю с помощью какой-нибудь магической уловки вроде тех, которые они используют обычно. Я знаю, многие из вас задумывались, чем я был занят весь последний день, и почему мы оставались в этом лагере вместо того, чтобы продолжить свой поход. Отвечу - я готовил средство, которое обеспечит нам победу. В тех котлах, которые вы видите, находится напиток, который сделает вас неуязвимыми для любых воздействий наших противников... Назад! - сердито рявкнул Олварг, когда несколько наиболее нетерпеливых слушателей из первого ряда попытались сделать шаг вперед, к котлам. - Всем оставаться на своих местах, и выходить вперед только по команде ваших офицеров. Иначе этот балаган затянется до самого утра.
Те, кто надеялся опередить своих товарищей, поспешно возвратились в строй. Бакко довольно скоро убедился, что король действительно продумал все. Под руководством Нэйда и его помощников солдаты Олварга выстраивались в очереди, а гвардейцы, получившие напиток в числе первых, так же быстро отходили в сторону, чтобы не мешать своим товарищам. Судя по виду тех, кто подошел к котлам раньше него, ничего неприятного в магическом напитке не было. Напротив, отходившие от котла люди выглядели слегка ошарашенными, но вполне довольными. Бакко не терпелось испытать магическое средство, приготовленное самим королем. Сердце у него стучало все быстрее. Ему чудилось, что этот напиток раз и навсегда изменит его жизнь - совсем как воинское Посвящение. Но, когда наконец настала его очередь, Бакко даже не успел проникнуться значимостью момента. Стоявший перед ним гвардеец отошел, Бакко увидел, как стоявший у котла человек протягивает ему мокрый черпак какой-то темно-бурой жидкости, и, подчиняясь всеобщей спешке, одним махом проглотил содержимое этого черпака, не успев даже распробовать его на вкус. В первый момент Бакко почувствовал себя разочарованным, поскольку все произошло как-то уж слишком быстро и довольно бестолково - особенно если вспоминать его недавнее волнение и ожидание невероятных перемен. Но прежде, чем он успел возвратить черпак, в ушах у Бакко зашумело, сердце застучало так, как будто собиралось разорваться, и по телу разлилось приятное тепло. Шагнув - или, точнее, отшатнувшись в сторону, чтобы уступить место следующему за ним гвардейцу, Бакко осознал, что пьян, но только как-то странно. В голове царил такой сумбур, какой бывает за минуту до того, как опьяневший человек обычно падает и засыпает мертвым сном. А вот тело при этом совершенно не казалось неуклюжим - наоборот, Бакко не чувствовал подобной легкости и распирающей его энергии с тех пор, как ему было лет пятнадцать. Когда Бакко возвращался в строй, он по случайности заметил короля, который молча наблюдал за тем, как движутся очереди к котлам. В прошлом король часто казалось Бакко изможденным, но такого бледного и перекошенного лица, как сегодня, Бакко еще никогда не видел ни у Олварга, ни у кого-нибудь еще. Это показалось Бакко исключительно забавным. Интересно, Олварг опасался, что волшебного напитка может не хватить на всех, или тревожился из-за предстоящего сражения?.. Бакко попытался вспомнить, с кем они намерены сражаться, но в конце концов решил, что это не имеет ни малейшего значения. Ничто не свете не заслуживало того, чтобы раздумывать об этом больше двух секунд - особенно сейчас, когда любые мысли вызывали головокружение и ноющую боль в висках.
- Кто-то... поет? - спросила Ингритт тоном человека, который не верит собственным ушам.
Первые несколько часов после того, как беглецы вошли в Подземный город, Крикс мысленно проклинал здешние коридоры и собственную самонадеянность, заставившую его возомнить, что он сумеет обойтись без факела. Впрочем, следовало признать, что выхода у них все равно не было - разве что ночевать в лесу, или, на свой страх и риск, попробовать представиться дозорным. Здраво оценив свой внешний вид, а также вид своих попутчиков, Меченый должен был признать, что, если стража и откроет им ворота, то только затем, чтобы арестовать их троих, как нарушителей спокойствия. В прошлый раз его спасло знакомство с Браэнном, но за прошедшее с того момента время Браэнна вполне могли перевести куда-нибудь еще. Поэтому Меченому оставалось только привести своих спутников в Подземный город и положиться на собственную память, то есть двигаться вперед, держась за стену, считать повороты и шаги, и от души надеялся, что в темноте случайно не ошибся коридором. Олрис шел следом за ним, крепко держась за рукав дан-Энрикса, а замыкала эту странную процессию Ингритт, державшаяся за руку Олриса. Не приходилось удивляться, что все вместе они двигались вперед даже медленнее, чем тогда, когда Крикс выводил Дарнторна из Адели, завязав ему глаза. Когда шершавая стена, служившая дан-Энриксу ориентиром, стала глаже и ровнее, а сам коридор раздался вширь, и впереди наконец-то замаячил бледный свет созданных Альдами светильников, Меченый с облегчением вздохнул. Он обнаружил, что они несколько отклонились от кратчайшего маршрута к центру города, но это уже не имело особого значения. Следовало радоваться уже тому, что ему удалось провести своих спутников через переплетение подземных галерей, напоминающих гигантский муравейник.
Но теперь Меченый наконец-то мог вздохнуть свободно. С того места, на котором они оказались, до фамильной усыпальницы дан-Энриксов и выхода во дворец было рукой подать.
Олрис тоже услышал музыку, и теперь настороженно оглядывался по сторонам.
- Я никого не вижу, - сказал он. И Ингритт, и Олрис были настолько вымотаны, что, казалось, даже не заметили великолепия подземных галерей. Единственным, что вырвало из состояния усталого оцепенения, были звучащие из ниоткуда голоса.
- Это Поющий зал, - пояснил Меченый. - Вам кажется, что вокруг вас поет и разговаривает множество людей, но на самом деле здесь никого нет. Так действует здешняя магия.
- Я слышала об этом, - неожиданно сказала Ингритт. - Атрейн рассказывал мне про магию, из-за которой часть его разведчиков начала слышать голоса и пение, хотя вокруг никого не было - только туман. Но я не думала, что это так красиво. Можно нам остановиться и послушать? Ну, хотя бы на минуту?..
Меченый покачал головой.
- Не стоит. Мы и так идем не слишком быстро, а сейчас, наверное, уже перевалило за полночь.
Больше они нигде не останавливались - даже когда Олрис с Ингритт едва не свернули себе шеи, проходя через семейный склеп дан-Энриксов, и в недоумении разглядывая каменные статуи, мимо которых они проходили. Меченный напомнил самому себе, что за все время пребывания в Эсселвиле он не видел ни одной скульптуры, так что Олрис с Ингритт, вероятнее всего, даже не представляли, что из камня можно сделать что-нибудь подобное. Крикс успел довести своих попутчиков до лестницы, ведущей из фамильной усыпальницы наверх, когда в глаза ему ударил неправдоподобно-яркий белый свет. От неожиданности Олрис налетел на Меченого, а сам дан-Энрикс заслонил глаза рукой, но было уже поздно - под веками пульсировала боль, как будто свет обжег ему глаза.
- Не двигайтесь, - скомандовал знакомый мужской голос. Говоривший не присовокупил к своему приказу никаких угроз, но это было и не нужно - было совершенно очевидно, что последствия неподчинения будут самыми печальными. Несмотря на боль и резь в глазах, Меченый все же сумел различить на верхней площадке лестницы фигуры нескольких мужчин. Стоявший впереди, вне всякого сомнения, был тем самым человеком, который только что приказал ему остановиться.
Меченный расслабился и даже разрешил себе прикрыть слезившиеся, воспаленные глаза.
- Все в порядке, Ирем, это я, - устало сказал он. Судя по наступившей тишине, его слова привели слушателей в замешательство. Открыв глаза, Крикс обнаружил, что сэр Ирем, жестом приказав всем оставаться на своих местах, легко сбегает вниз по каменным ступеням.
- Простите, принц, - произнес он, остановившись в трех шагах от собеседника. - Произошло досадное недоразумение. Магический пульсар оповестил нас о том, что во дворец проникли посторонние. Мы не могли предположить, что это вы.
Услышав про магический пульсар, Меченый с интересом посмотрел на Ирема. Он помнил, каких усилий тому стоило добиться использования пульсаров в прошлом. Но тогда была война, и маги скрепя сердце примирились с необходимостью растрачивать свой Дар на поддержание магической защиты. Меченый пообещал себе, что скоро выяснит, чем объясняются усиленные меры безопасности на этот раз, и протянул Ирему руку. Коадъютор крепко сжал ее и очень тихо произнес:
- Ну наконец-то! Мы уже начали думать, что с тобой произошло какое-то несчастье.
- А как долго меня не было?.. - спросил Меченый так же тихо. С точки зрения дан-Энрикса, лорд Ирем не особо постарел со времени его последнего визита. Но ему хотелось знать наверняка.
- Уже четыре года. Но об этом - лучше без свидетелей, - ответил Ирем, и дан-Энрикс должен был признать, что рыцарь прав.
Стоявший на вершине лестницы мужчина в светлых одеждах, ярко выделявшихся на фоне синих орденских плащей, спросил:
- Лорд Ирем, вы уверены, что вам не требуется моя помощь?..
Коадъютор покосился на него через плечо.
- Благодарю, магистр, все в порядке. Я надеюсь, что, учитывая обстоятельства этого дела, вы простите меня за то, что я потратил ваше время. Вы можете быть свободны.
Меченый удивленно поднял бровь. "Магистр"?.. Судя по всему, обладатель сливочно-белого плаща был магом из Совета Ста. Судя по его виду, он был крайне недоволен тем, что коадъютор так бесцеремонно указал ему на дверь, однако, бросив на дан-Энрикса последний любопытный взгляд, протиснулся мимо орденских гвардейцев и ушел.
- А это кто такие?.. - спросил Ирем, кивнув на Олриса и Ингритт. Оба выглядели до смерти уставшими и испуганно жались поближе друг к другу.
- Мальчик - мой стюард, а девушка - его подруга.
Коадъютор хмыкнул, явно не считая объяснение дан-Энрикса достаточным, но углубляться в тему он не стал.
- Мне разбудить Вальдера, или это дело терпит до утра? - осведомился он. - Если это возможно, я попросил бы тебя подождать. Наследнику в последнюю неделю нездоровится, и Их Величества совсем измучались.
- Пусть спят, - кивнул дан-Энрикс. - А вот с тобой, если не возражаешь, я бы побеседовал уже сейчас.
- Изволь. Только сперва устрой куда-то своих замарашек, а то они, по-моему, уже на ногах не держатся, - Ирем смотрел на Олриса и Ингритт с хорошо знакомой Криксу смесью жалости и нескрываемой иронии. - Должен признать, когда я пытался представить твое возвращение в Адель, я ожидал чего угодно, только не того, что ты приведешь с собой двоих детей.
Крикс хмыкнул.
- Эти "дети" за последние несколько дней прошли через такое, что большинству взрослых и во сне не снилось. Давай так. Я отведу их в комнату, в которой я ухаживал за Алвинном, а потом мы пойдем к тебе и побеседуем без посторонних глаз, идет?
- Идет. Я прикажу, чтобы им принесли чего-нибудь поесть, и подожду тебя на Галерее Славы.