Настойка твисса была теплой, с вяжущим лекарственным привкусом. Меченый сделал несколько глотков и понял, что ему больше не хочется. Так и сидел, бездумно глядя в стену, пока зазевавшийся стюард не вспомнил о своих обязанностях.
- Может быть, вина?.. - спросил слуга, поняв, что Рикс не хочет больше пить, и осторожно забирая из рук энонийца полупустой кубок.
Надо же - "вина"! Всего несколько дней назад ему давали одну кружку воды в день, и выпивать ее волей-неволей приходилось сразу, потому что в противоположном случае она довольно скоро превращалась в лед, намертво примерзая к кружке. Одну такую кружку Меченый разбил, чтобы добраться до воды, а потом получил за это дополнительную порцию плетей. Кто бы тогда сказал ему, что в том же самом Кир-Кайдэ, пусть даже несколькими этажами выше, кто-то станет интересоваться, не желает ли он выпить вина - и даже безо всякого сарказма.
В комнату заглянул один из охранявших вход гвардейцев. Увидев, что Рикса бодрствует, откинувшись на подложенные под спину подушки, стражник просветлел лицом.
- Очень удачно, что вы не спите, мейер Рикс. Магнус Бейн-Ариля, Лорио Бонаветури, хотел сказать вам пару слов.
Согласия южанина, естественно, никто не спрашивал. Мгновение спустя в спальню вошел высокий, полнотелый человек в темном камзоле, поверх которого поблескивала золотая цепь с сапфирами. Комнату мужчина пересек стремительным и легким шагом, плохо сочетавшимся с его крупной, исполненной достоинства фигурой, и остановился прямо у постели Меченого. Вошедший следом за ним Льюберт Дарнторн, наоборот, замешкался возле дверей, как будто не решаясь войти внутрь.
- Я рад, что вы пришли в себя, - сказал дородный обладатель золотой цепи, глядя на энонийца сверху вниз. - Вы помните, что с вами было?..
"Смутно" - мысленно ответил юноша. Он помнил скрежет отпираемой снаружи камеры, спорящие друг с другом голоса и чьи-то пальцы, ищущие пульс на его шее, но что случилось ДО и ПОСЛЕ этого, память пленника уже не сохранила.
Монсеньор, он жив. Но я бы рекомендовал немедленно дать ему белобородки и люцера.
Ну так дайте. Я распоряжусь, чтобы для вас достали все, что нужно. Хоть люцер, хоть жабье молоко. Мне нужно, чтобы этот человек остался жив. Во что бы то ни стало. Слышите, мэтр?..
...Монсеньор, носилки не проходят в дверь. Что делать?
Выносите на руках. Поосторожнее, Этери. Представь себе, что несешь в дом невесту.
Хороша невеста, ххе!
Щас тебе будет "хе!". Сказал же - аккуратнее, болван! Тебе только коней ковать...
Мессер, вы совершаете ошибку. Я не знаю, что наплел мой сын, но этот человек - опасный преступник... Я не потерплю...
Вы, кажется, совсем ополоумели, Дарнторн. Даже вашему сыну хватило ума понять, что в нашем положении такой заложник - это просто дар судьбы! А вы готовы пустить все псу под хвост, только бы расквитаться с Валлариксом за свои заплесневелые обиды. Пока речь идет о вашей голове, мне, в общем, все равно, но в данном случае это касается уже не только вас.
Я не желаю слушать ваши оскорбления, мессер.
Ну так не слушайте... Этери, Марко! Долго вы еще намерены возиться?..
Кажется, были и другие голоса, но кому именно они принадлежали, Рикс уже не разобрал. Но главное он помнил, и в ответ на вопрос магнуса слегка кивнул.
- Вы, должно быть, недоумеваете, что именно заставило меня пойти на ссору с лордом Сервелльдом и вытащить вас из тюрьмы?.. Это и впрямь довольно любопытная история, - приятным мягким баритоном сказал магнус - Я собирался отправиться в Кир-Кайдэ для переговоров с Родериком из Лаэра только в следующем месяце, но получил на редкость любопытное письмо. Льюберт Дарнторн писал мне, что так называемый "Меченый", о поимке которого сообщил лорд Дарнторн, на самом деле - Крикс из Энмерри, бывший оруженосец лорда Ирема. Льюберт напоминал о мнении своего дяди, лорда Бейнора Аракса Дарнторна, который считал вас внебрачным сыном императора. Молодой Дарнторн дал понять, что эти обстоятельства известны лорду Сервелльду, но он так ослеплен собственной ненавистью к династии дан-Энриксов, что не намерен оставлять вам жизнь. В конце письма Льюберт просил меня вмешаться. Мне пришлось ускорить мой отъезд как минимум на месяц, но я об этом не жалею. Я пришел сказать, что теперь вашей жизни ничего не угрожает. Лорд Дарнторн был просто вне себя, но я сказал ему, что у него полные тюрьмы мародеров и воров, и если ему непременно нужно отводить на ком-то душу, пусть займется кем-нибудь из них. А вас ему больше не получить. И кстати. С того дня, как я приехал в крепость, меня буквально преследуют истории о том, как вы сражались с людьми Сервелльда Дарнторна в Серой сотне, и о том, как вы держались на допросах. Разрешите выразить вам свое восхищение... если хотя бы половина этих слухов соответствует истине, то вы - редкий храбрец.
- А вы - подлец, - сказал "дан-Энрикс". Пока он лежал неподвижно, пленнику казалось, что он чувствует себя не так уж плохо, но стоило энонийцу приподняться или с кем-нибудь заговорить - то сразу становилось ясно, что сил у него не больше, чем у полудохлой кошки.
Магнус наклонился к изголовью, пытаясь разобрать, что сказал пленник.
- Вы подлец, мессер, - повторил энониец громче и отчетливее, с досадой отметив, что голос все равно звучит еле слышно. - Вы все знали: и про казни без суда, и про Кир-Рован, и про Олв... про этого свихнувшегося ворлока. Но вам было плевать. Так что не ждите благодарности за то, что вы избавили меня от Музыканта с Понсом... Альды мне свидетели: я ничем вам не обязан. Будь я просто Меченым, вы бы палец о палец не ударили, чтобы меня спасти. В Кир-Роване замучили несколько сотен человек, но ни один из них не был внебрачным сыном Валларикса - так зачем вам было вмешиваться, верно?.. - Крикс смотрел на Лорио недобрым взглядом.
Пленнику очень хотелось бы, чтобы этот человек, с его густым и сочным голосом и раздражающе-холеным видом, почувствовал себя оскорбленным, но увы - на лице Лорио не дрогнул ни единый мускул.
- Я вижу, что вы еще не вполне оправились после того, что вам пришлось перенести в плену у лорда Сервелльда, - сказал он мягко. - Мне сказали, что вам стало лучше, но теперь я вижу, что не следовало беспокоить вас так рано. Вам нужен покой... покой и отдых. Мы поговорим потом. Я ухожу.
"Катитесь ко всем фэйрам" - согласился энониец про себя.
- Разрешите мне остаться с Риксом, монсеньор, - встрепенулся Льюберт, до этой минуты молча переминавшийся с ноги на ногу у двери комнаты.
Лорио нахмурился и покосился на Дарнторна, словно только сейчас вспомнил о его присутствии.
- Мейер Рикс неважно себя чувствует. Впрочем, если ваше общество не будет ему в тягость...
Магнус вопросительно взглянул на пленника.
- Не будет, - без особенной охоты сказал Крикс.
Если верить магнусу - а никаких причин не верить ему в этом отношении у Рикса не было - Дарнторн спас ему жизнь. Если Льюберту почему-то хочется остаться здесь - то это его право. Хотя ничего особо интересного он не увидит. Настойка твисса - превосходное снотворное. Крикс знал, что полчаса спустя он уже будет крепко спать. Раньше южанину была бы неприятна мысль, что кто-то посторонний может находиться в комнате после того, как он заснул, но теперь все изменилось. После заточения в Кир-Роване присутствие живого человека даже радовало энонийца, потому что действовало успокаивающе и мешало постоянно возвращаться мыслями к событиям последних двух недель.
Словно сообразуясь с его пожеланиями, в комнате пленника все время кто-то был - лекарь, сиделка или же стюард из свиты магнуса, приставленный присматривать за Меченым. Считалось, что он должен выполнять всякие мелкие желания больного - принести воды, проветрить комнату, помочь добраться до поганого ведра и все такое прочее. Но Крикс был убежден, что на самом деле этому парню с пепельными волосами и сонным невыразительным лицом поручено за ним шпионить. Криксу самому случалось выполнять для лорда Аденора поручения подобного характера, поэтому он не сомневался, что и сам белоголовый, и сменявшая его сиделка бегают отчитываться к магнусу. Вот только пересказывать им было нечего. Наблюдение за человеком, который едва способен сесть в постели, дело скучное, и большую часть времени сиделка вышивала, а пепельноволосый зевал с закрытым ртом и чистил ногти острой щепочкой.
А теперь Дарнторн сел на его место и, не спрашивая, налил Риксу подогретого вина. Руки у Льюберта слегка дрожали.
Меченый выразительно приподнял брови, но вино все-таки взял. Оно было разбавлено оремисом, и пахло яблоками, имбирем и летом.
- Как ты?.. - спросил Дарнторн, не поднимая глаз.
- Уже гораздо лучше, - совершенно честно сказал энониец. От вина по телу разлилось приятное тепло. - Спасибо, Льюс. Если бы не твое письмо...
- Не надо, - перебил Дарнторн с какой-то непонятной яростью.
Меченый пристально взглянул на Льюберта, и понял, что допустил грубую промашку. В прошлый раз Льюберт видел его, когда лорд Сервелльд устроил на дворе свой идиотский балаган с клеймом. До этого - в пыточной камере. Нет никакого смысла разговаривать с ним так, как будто бы они только вчера сидели за столом в скриптории и по заданию Наставника срисовывали карту или делали тарнийский перевод. Прошедший год не зачеркнуть ничем, а Льюберта не убедить, что он не может и не должен отвечать за своего отца. Конечно, когда-нибудь Льюберт это обязательно поймет. Но еще не сейчас. И не со слов "дан-Энрикса".
Ладно. Значит, поговорим о чем-нибудь другом.
- Я правильно расслышал?.. Этот жирный боров, магнус Лорио, решил-таки начать переговоры с лордом Родериком? - усмехнулся Крикс.
Льюберт расслабился, как будто обмякая в кресле.
- Ну, на самом деле, у него просто не оставалось выбора. Лорд Ирем с ходу вышиб армию отца из Лорки, и за эти две недели продвинулся дальше, чем отряды Родерика из Лаэра - за прошедший год... а гверрские войска форсировали Шельду и фактически обрезали все пути сообщения между Бейн-Ариллем и Гардаторном... Говорят, что гверрцами командует Лейда Гефэйр. Представляешь? Лорд-протектор Гверра - женщина! - Дарнторн все еще избегал смотреть на Рикса, поэтому не заметил выражения его лица. Казалось, Льюберт испытывает лихорадочную потребность говорить о чем угодно, только бы не допустить, чтобы в беседе наступила пауза. - Магнус сказал, что лорд Гефэйр перед смертью помешался, но я этому не верю. Я Лейду Гефэйр помню еще по Адели. Помогал ей как-то раз садиться на коня перед охотой. Она смотрит сверху вниз и говорит "Спасибо, мейер Дарнторн. Я вам очень признательна". Такая сдержанная, вежливая, ну просто уменьшенная копия леди Лэнгдем. А глаза - как грозовые тучи. Посмотришь - и сразу хочется куда-то спрятаться, пока не грохнуло. От нее вполне можно было ожидать чего-нибудь подобного...
Крикс стиснул край толстого войлочного одеяла. Похоже, Льюберт не подозревал о том, какие отношения когда-то связывали его с Лейдой Гвенн Гефэйр... впрочем, это и неудивительно. В те дни, когда разладилась помолвка Лейды с сэром Альверином, Льюберту было не до того, чтобы интересоваться придворными сплетнями. Сторонники "дан-Энрикса" в Лаконе пытались заставить Льюберта уйти из Академии, а он не собирался уступать. И, надо отдать ему должное, держался с поразительным упорством.
Меченого так и подмывало выяснить, что Дарнторну известно о гверрских отрядах и о Лейде Гвенн Гефэйр, но он опасался, что Льюберт о чем-то догадается, поэтому предпочел сменить тему.
- Что сказал лорд Дарнторн, когда узнал, что ты написал магнусу? - поинтересовался он. В действительности чувства лорда Сервелльда нисколько не интересовали Крикса, но он хотел быть уверен в том, что с Льюбертом все будет хорошо. Может быть, лорд Дарнторн и не настолько обезумел, чтобы мстить собственному сыну, но на месте Льюберта Крикс все равно держался бы от повредившегося головой родителя как можно дальше.
Лицо Дарнторна окаменело.
- Ничего. Мы с ним больше не разговаривали... я хочу сказать, наедине. Теперь мы видимся с отцом только в присутствии Бонаветури. Отец не может обвинять меня в предательстве прямо при магнусе, но разговаривает со мной так, как будто я ему чужой.
- Значит, теперь ты служишь магнусу?
- Я никому больше не служу, - отрезал Дарнторн.
"Как и я" - подумал Рикс, впервые ощутив странное чувство общности с Дарнторном. Детство для них обоих кончилось в Каларии, а юность - здесь, в Бейн-Арилле. Это связало их друг с другом крепче и сильнее, чем любая дружба, хоть они и не были друзьями.
* * *
- У меня мало времени, - нетерпеливо сказал коадъютор, глядя на Кэлрина Отта с видом человека, которого отвлекают от серьезных дел ради какой-то ерунды. До Отта доходили слухи, что сэр Ирем всего пару месяцев назад вполне оправился от "черной рвоты", и, похоже, долгая болезнь не лучшим образом сказалась на его характере. Рыцарь даже не посчитал необходимым остановиться, разговаривая с Оттом прямо на ходу. Да и еще - апофеоз невежливости - с ходу ограничил собеседника во времени. - У вас есть пять минут. Чего вы от меня хотите?..
Кэлрин честно постарался подавить досаду и ответить вежливо и кратко.
- Я узнал, что на рассвете вы выезжаете в Кир-Кайдэ для переговоров с главарями мятежа. Я бы хотел поехать с вами.
Больше всего Отт опасался, что сэр Ирем спросит, откуда ему известно об отъезде коадъютора, который вроде бы предполагалось хранить в тайне. Но рыцарь наверняка и сам сообразил, что сообщить "летописцу" о его отъезде мог только один человек - Линар. Тем более, что Ирем часто видел своего стюарда в обществе Кэлрина Отта.
- Если вы ухитрились разузнать про наш отъезд, то вам наверняка известны и подробности. Мы должны успеть соединиться с войском Родерика из Лаэра раньше, чем мятежники поймут, что я намерен лично принимать участие в переговорах. Сами понимаете, что марш-бросок от Лорки до Кир-Кайдэ надо будет сделать со всей возможной скоростью. Лишние люди в таком деле не нужны. А теперь прошу меня извинить, я тороплюсь.
- Уделите мне еще одну минуту, монсеньор. Прошу вас прочитать эту бумагу.
Когда Кэлрин присоединился к войску, он предъявил лорду Ирему дорожный лист за подписью Саккрониса. Там было сказано, что Кэлрин Отт является хронистом из столичного Книгохранилища, и на него возложена задача лично наблюдать военную кампанию в Бейн-Арилле, а после возвращения составить непредвзятое и честное свидетельство обо всем увиденном. Сама идея подобного поручения принадлежала Отту, но Саккронис поддержал ее с восторгом, не подозревая, что его помощником, кроме забот о пользе дела, двигали и некоторые вполне эгоистические побуждения.
Но, кроме этой подорожной, у Кэлрина Отта имелась еще одна верительная грамота с пометкой самого Валларикса: "оказывать всемерное содействие". Готовясь в разгвору с коадъютором, Кэлрин достал ее со дна седельной сумки и переложил в карман, предвидя, что она ему еще понадобится. Благодаря этому он чувствовал себя, как опытный игрок в пинтар, который придержал несколько фишек и заранее уверен в том, что на последнем круге сбросит "семилистник".
Казалось бы, бумага с росчерком Валларикса должна была поставить в споре точку. Но сэр Ирем то ли не умел проигрывать, то ли именно в тот день был исключительно не в духе и хотел на ком-нибудь сорвать свое дурное настроение.
Он смерил Кэлрина холодным взглядом, задержавшись на обрубке правой руки, и сказал:
- Ну что ж, если вы так настаиваете - езжайте. Но на всякий случай повторюсь: мы будем спешить. А это значит, что никто не будет приноравливаться к вашим возможностям. Надеюсь, вы это учтете.
Кэлрин терпеть не мог, когда ему напоминали про его увечье. Он довольно неприязненно взглянул на коадъютора и отчеканил, что мессеру Ирему не нужно беспокоиться - он не намерен быть обузой.
Очень скоро Кэлрин понял, что поторопился с выводами. И насчет обузы, и насчет своей выносливости. Коадъютор не жалел ни самого себя, ни своих спутников, ни лошадей. Но лошадей они хотя бы меняли по дороге, а вот людям оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Если бы Отту пришлось самому расседлывать и заново седлать коня, а заодно возиться с притороченными к седлу сумками, он бы наверняка отстал от спутников уже на первой остановке. Но Линар без всяких просьб делал эту работу за себя и за него, пока сэр Ирем - так же молча - занимался своей лошадью. Кэлрин подозревал, что про себя лорд Ирем посылает навязавшего ему на шею "летописца" ко всем фэйрам, но внешне калариец держался безупречно, и в каком-то смысле это было еще унизительнее. Единственным, что хоть чуть-чуть поддерживало Отта, была мысль о кожаном непромокаемом чехле на самом дне его седельной сумки. В нем хранились первые наброски его рукописи о "дан-Энриксе". Кипой этих листов Отт дорожил гораздо больше, чем всем остальным своим имуществом, но, кроме Лара, о ее существовании не знал никто. Перед отъездом из Адели Отт чуть было не поддался искушению показать свои черновики Саккронису, но все-таки решил, что это с этим лучше обождать.
Когда вокруг потянулись предместься Кир-Кайдэ, занятые воийском Родериком из Лаэра, Отт едва поверил собственным глазам. Он уже начал думать, что скачка будет продолжаться вечно - ну, по крайней мере, до тех пор, пока он не ослепнет от унылой белизны заснеженных полей или не свалится без сил в какую-нибудь придорожную канаву.
Бледно-зеленый от усталости Линар кое-как сполз с седла и принял у мессера Ирема поводья Коры. Кэлринн и сам чувствовал себя не намного лучше, но все равно подмигнул стюарду. Ничего, доехали... Теперь бы еще что-нибудь перекусить и выпить теплого вина, - размечтался он. Не зря же Ирем придержал коня не где-нибудь, а прямо у дверей трактира? Правда, намалеванное над воротами изображение не вдохновляло. Ладно еще рисовать на вывеске гуся или свинью, но крыса?.. Или что, подобной вывеской местный хозяин заранее предупреждает всех, чем собирается кормить своих гостей?
- Ну и дыра, - озвучил мысли Кэлрина один из спутников мессера Ирема, скептически рассматривая вывеску. - Снимите груз с моей души - мы ведь не собираемся остановиться здесь, мессер?..
Кэлрин впервые слышал, чтобы кто-то разговаривал с мессером Иремом в подобном тоне, и с невольным любопытством посмотрел на незнакомца. Судя по внешнему виду, тот был человеком не военным. Мягкая светлая бородка модным клинышком и аристократичные манеры говорили об одном, но острый взгляд и наглухо застегнутый серый колет как будто намекали, что не все так просто. "Наверное, все-таки дипломат" - подумал Отт. Праздного франта коадъютор бы не потерпел.
Ирем насмешливо прищурился.
- Не сомневаюсь, вы бы предпочли свой особняк. Но раз уж вы в Кир-Кайдэ, то придется вам до возвращения в столицу обходиться без своего камердинера, перин и розовой воды... или к чему вы там привыкли дома? И заметьте - я, со своей стороны, советовал вам остаться в Адели. Это вы настаивали, что отправиться сюда - ваш долг перед страной и лично императором.
- Да так оно и есть. Но причем здесь трактир? - поморщился вельможа. - Никогда не понимал, почему люди вроде вас во что бы то ни стало хотят выполнять свой долг в максимально отвратительных условиях.
Это переходило всякие границы, но сэр Ирем только усмехнулся.
- Слезайте с лошади, Ральгерд. Я собираюсь пообедать и готов вас угостить - если вы обещаете не утомлять меня своей оценкой местной кухни.
* * *
Магнус Бейн-Арилля был умным человеком, поэтому после их первого разговора больше не досаждал "дан-Энриксу" своими посещениями. Тем больше было оснований удивляться, когда Лорио пришел опять. Сидевший у камина энониец вопросительно взглянул на гостя, будучи уверен, что этот визит - отнюдь не дань пустой любезности.
- Как вы себя чувствуете? - вежливо спросил Бонаветури.
- Лучше, - коротко ответил Меченый. Обсуждать свое состояние с Бонаветури ему не хотелось. Говоря по правде, ему вообще ни с кем бы не хотелось это обсуждать. Сервелльду Дарнторну не удалось его убить, но в каком-то смысле он все же добился своей цели. Силы возвращались к Риксу слишком медленно, и в глубине души он начал опасаться, что процесс выздоровления затянется на много месяцев.
- Я очень рад, - зверил Лорио - Как вам наверняка известно, к нам недавно прибыли послы Валларикса. Лорд Ирем изъявил желание лично встретиться с вами, чтобы убедиться в том, что вашей жизни ничего не угрожает. Я объяснил ему, что то... ммм... печальное состояние, в котором вы находитесь, целиком и полностью лежит на совести Дарнторна.
Вероятно, магнус ожидал какой-то реакции, но Меченый молчал. Он сам не знал, какое чувство вызывает в нем мысль о встрече с бывшим сюзереном.
Лорио выдержал паузу и продолжал.
- Сэр Ирем пожелал, чтобы я предоставил вам возможность побеседовать наедине, а эта комната как нельзя лучше подходит для такого разговора. Здесь вам никто не помешает.
Энониец мрачно посмотрел на Лорио. Ну что ж, теперь, во всяком случае, понятно, зачем тому вздумалось явиться в его комнату - магнус решил удостовериться, что пленник выглядит достаточно прилично, чтобы предъявить его послам.
- Я прикажу, чтобы мессера Ирема провели к вам, - подвел итог Бонаветури, рассудив, что продолжать эту одностороннюю беседу делается не вполне удобно.
Меченый вздохнул. По правде говоря, он с куда бОльшим удовольствием увиделся бы с Иремом при магнусе. Или при ком-то из послов. Пустой и ни к чему не обязывающий светский разговор - это предел того, что он сейчас способен выдержать. Но выбирать ему не приходилось.
Коадъютор вошел несколько минут спустя. В первый момент он показался Криксу почти незнакомым - вероятно, из-за странно исхудавшего лица и седых прядей надо лбом. Прежними оставались только пристальные светло-серые глаза - но даже они сделались как будто холоднее и прозрачнее.
Меченый обнаружил, что весьма невежливо таращится на бывшего сеньора, и неловко отвел взгляд. С тех пор, как стало ясно, что Валларикс все-таки пришлет обещанную помощь Родерику из Лаэра, энониец часто представлял себе новую встречу с лордом Иремом, но так и не сумел придумать, что ему сказать. Да и что тут скажешь, в самом деле?..
Мессер Ирем между тем прошел через всю комнату и плавно опустился на одно колено в нескольких шагах от его кресла. На памяти Меченого он приветствовал так исключительно Валларикса.
- Я рад, что вы остались живы, принц, - произнес он, не поднимая головы.
Крикс судорожно стиснул подлокотники своего кресла.
- Мон... мессер Ирем... встаньте, ради Всеблагих!
Валларикс, кажется, пока не объявлял его своим наследником. А если бы даже и объявил... Бывший сеньор, стоящий перед его креслом на коленях - это уже слишком. Крикс готовился к чему угодно, но не к этому. В конце концов, они же здесь совсем одни, так что сэр Ирем вполне мог бы сказать ему все, что думает. Или теперь, когда пленника магнуса признали представителем династии дан-Энриксов, рыцарь считает себя связанным придворным этикетом даже здесь, в этой закрытой комнате, где их никто не слышит?..
Ирем встал - легким, пружинистым движением, которое никак не сочеталось с его бледностью и сединой, мелькавшей в волосах и бороде. А потом сказал то, что его собеседник ну никак не ожидал услышать.
- Прости меня.
- За что?.. - растерянно спросил "дан-Энрикс".
- За все. Но главным образом за то, что я уговорил Валларикса подписать эту проклятую бумагу об аресте Льюберта Дарнторна. Если бы не это, ты бы никогда не оказался здесь.
- Мессер, вы ошибаетесь, - смутился Меченый. - Льюберт тут совершенно ни при чем. Когда мы с ним... ну, словом, когда мне пришлось уехать из Адели, я хотел поехать в Гверр, к Лейде Гефэйр. А в Кир-Кайдэ я свернул совсем не из-за Льюберта, а из-за слухов о Безликих.
Ирем покачал головой.
- Неважно. Каждое решение имеет свою цену. Когда я составил тот приказ, а Император согласился его подписать, мы думали, что знаем эту цену и готовы ее заплатить. А вышло, что платить по всем счетам пришлось тебе.
Меченый уставился на огонь - сейчас это было гораздо проще, чем встретиться взглядом с Иремом. Весь этот год он думал примерно о том же, о чем Ирем говорил сейчас, и - из песни слов не выкинешь - порой мечтал о том, как коадъютор вслух признает, что он был неправ. А вот теперь, когда это действительно случилось, Крикс не знал, куда девать глаза. Ему очень хотелось сказать Ирему, что теперь это не имеет ни малейшего значения - он жив, а значит, и говорить тут больше не о чем - но Меченый не мог подобрать подходящих слов.
- Кстати сказать, если уж мы заговорили о поступках и об их цене... ты знаешь, что Сервелльд Дарнторн убит? - спросил сэр Ирем, сев во второе кресло у камина.
Энониец вздрогнул.
- То есть как "убит"?..
- Если ты спрашиваешь о подробностях, то я их не знаю. Пока что все сходятся на том, что в день собственной смерти Дарнторн принимал у себя мага, которого взял к себе на службу, и что после этого никто уже не видел лорда Сервелльда живым. На месте Дарнторна я бы поостерегся принимать Олварга в одиночестве, оставив всех своих охранников внизу. Хотя в случае чего гвардейцы бы его не защитили, это правда... Насколько я понял, Олварг приходил и уходил, когда хотел, поэтому и в день убийства никто не подумал его останавливать. Охрана стала беспокоиться только тогда, когда сообразили, что Дарнторн слишком долго остается наверху совсем один. Их капитан поднялся в башню и нашел Дарнторна уже мертвым. Вот и вся история.
В первый момент Крикс удивился, откуда мессеру Ирему известно про Олварга, но потом понял, что особой тайны в этом не было. Вокруг давно уже болтали о "кромешниках", а подозрительного ворлока на службе Дарнторна мог описать любой из слуг в Кир-Кайдэ. Коадъютору осталось только сложить два и два, что он и сделал.
- Но зачем Олваргу нужно было убивать Дарнторна?
Калариец с легким раздражением пожал плечами.
- Откуда мне знать?.. Может быть, это была месть - ведь, с точки зрения Олварга, Дарнторн его подвел. А может, Олварг успел поделиться с Дарнторном какими-то своими планами и не хотел, чтобы лорд Сервелльд ненароком выдал эти планы орденскому ворлоку... Как бы там ни было, Дарнторн убит, и это избавляет нас от целой кучи хлопот. Хотя, по чести говоря, я предпочел бы видеть лорда Сервелльда живым.
- Я тоже, - честно сказал Крикс.
Ирем прищурился.
- Боюсь спросить, зачем. С тебя бы сталось его вызвать.
Энониец промолчал, и коадъютор неприятно усмехнулся.
- Таких, как он, не вызывают, Рикс. Их вешают. Кстати сказать, местного палача и его помощника Бонаветури приказал повесить завтра утром.
- Только их? - прищурился дан-Энрикс. - Вам это не кажется нелепым?.. Надо было или начинать с Фин-Флаэна и Довардов, или вообще не браться за такое дело.
Ирем выразительно приподнял брови.
- То есть ты бы предпочел, чтобы мы этого Понса, или как там его звали, не казнили?
- Если рядом не повесят Хоббарда, то - да! К фэйрам такую "справедливость".
- Смотря что мы считаем справедливостью. Думаю, те, кого замучили в Кир-Роване, не захотели бы, чтобы мы отпустили этих двух ублюдков.
- А вам не кажется, что мне это лучше знать?.. - в запале спросил Меченый.
Сэр Ирем вздрогнул так, как будто Рикс его ударил. И провел ладонью по лицу.
- Да, - глухо сказал он. - Да, разумеется.
"Дан-Энрикс" чуть не задохнулся от стыда.
- Простите, монсеньор... честное слово, я совсем не то хотел сказать, - пробормотал он сбивчиво. Ирем вздохнул.
- Забудь. А что касается этих двоих... Я посмотрю, что можно будет сделать.
Крикс закусил губу, не зная - то ли извиняться дальше, то ли сделать вид, что ничего особенного не произошло. Повисшая в воздухе неловкость казалась такой материальной, что ее почти можно было потрогать. Крикс решил, что пора сменить тему.
- Льюберт сказал мне, что гверрцами командует Лейда Гефэйр. Это правда? - спросил он о том, что занимало его мысли несколько последних дней.
Складка на лбу мессера Ирема разгладилась.
- Представь себе. Я думаю, вы с ней скоро увидитесь. Она наверняка примет участие в переговорах, как представитель Гверра.
- Как вы думаете... я смогу ее вернуть? - вопрос сорвался с губ "дан-Энрикса" быстрее, чем южанин успел прикусить себе язык.
Ирем задумчиво взглянул на бывшего оруженосца.
- Ну, для начала я спросил бы самого себя, что ее не устраивало в прошлом, когда вы расстались. А потом - что изменилось к настоящему моменту. Можешь ли ты быть уверен, что теперь ты сможешь быть таким, каким она желала тебя видеть?
Меченый уже был сам не рад, что задал свой вопрос.
- Нет, не могу, - признался он. Лейда не примет его связи с Тайной магией. В ее глазах это какое-то безумие.
Ирем пожал плечами.
- Тогда чего ты, собственно, от нее хочешь?.. Чтобы она приняла тебя назад и примирилась с настоящим положением вещей?
Меченый промолчал. То, чего он хотел, никак не вписывалось в рамки логики. А коадъютор рассуждал об этом так, как будто бы все было очень просто. И от этой простоты хотелось выть.
Рыцарь поднялся на ноги.
- Думаю, тебе пора отдохнуть. Я и так задержался дольше, чем рассчитывал.
Крикс вспомнил, о чем размышлял до появления Бонаветури, и окликнул каларийца в тот момент, когда он уже подходил к дверям.
- Еще минуту, - попросил южанин. - Вы не знаете, мессер - откуда взялось правило "кудель да не наследует Меча"?
Мужчина обернулся.
- Странный вопрос. Меч Альдов, как и всякий другой меч, довольно бесполезен в руках человека, не умеющего им владеть.
- Все девушки в роду дан-Энриксов учились обращению с оружием, - напомнил Меченый. - А Беатрикс - та вообще сражалась наравне с мужчинами.
- И тем не менее, когда Энрикс из Леда принял Меч, он настоял на том, чтобы Наследство Альдов передавалось исключительно по мужской линии. Должно быть, он считал войну не женским делом.
"Скорее уж, Энрикс из Леда понял кое-что про этот Меч" - мысленно возразил "дан-Энрикс", а вслух сказал:
- Спасибо, монсеньор.
- Не представляю, зачем тебе это нужно, но - пожалуйста, - пожал плечами доминант.
Когда сэр Ирем вышел, Меченый вздохнул, поправив плотную повязку на лбу. Если его догадка соответствовала истине - а так оно, наверное, и было - то родоначальнику Династии не позавидуешь. Это примерно то же самое, как если бы Валларикс с самого начала знал про все, что случится в Кир-Кайдэ, и при этом все равно должен был отпустить "дан-Энрикса" сюда.
Тому, кто смотрит исключительно со стороны, Тайная магия должна казаться неоправданно жестокой - или, по крайней мере, безразличной к человеческим страданиям. Поэтому первый император не хотел, чтобы она коснулась его дочерей, и по той же причине мессер Ирем так настойчиво просил у Светлого дать Криксу год отсрочки. Впрочем, коадъютор, кажется, вообще подозревал, что Князь ведет какую-то свою игру, ставкой в которой были безопасность и благополучие "дан-Энрикса"...
Южанин улыбнулся собственным воспоминаниям.
Просто невероятно, в каких неожиданных вещах могут сойтись непримиримые враги. Олварг вот тоже полагал, что Князь его использует. Маг был уверен в том, что энониец должен чувствовать себя обманутым и брошенным на произвол судьбы. Олварг прекрасно разбирался в людских слабостях и страхах, но он допустил грубейшую промашку, выставившую все его рассуждения в нелепом свете. Олваргу просто не дано понять, что Истинная магия никого никогда не принуждает. Она только предлагает человеку выбор - идти за своим Предназначением, каким бы трудным и мучительным это не оказалось, или предпочесть спокойную, ничем не омрачаемую жизнь.
С тех пор, как Меченого охраняли люди коадъютора и магнуса Бонаветури, жизни Рикса больше ничего не угрожало. То есть - никаких причин навещать старого врага у Льюберта как будто не было. Дарнторн и сам не очень понимал, зачем идет наверх, но все равно упорно поднимался по крутым, отполированным сотнями ног ступеням. Охраняющие коридор гвардейцы смотрели на его лиловый траурный колет с приличествующим их положению бесстрастием, но во взглядах той части охраны, которая была приставлена к "дан-Энриксу" мессером Иремом, Дарнторну все равно почудилось злорадство.
К счастью, в крепости знали, что он написал Бонаветури знаменитое письмо, вызволившее Рикса из Кир-Рована. Благодаря этой сомнительной известности Льюберту не пришлось доказывать охранникам, что он не питает в отношении "дан-Энрикса" каких-либо дурных намерений. Гвардейцы просто расступились и позволили ему войти. Должно быть, рассудили, что скучавший в одиночестве южанин будет рад любому обществу.
Льюберт переступил порог, пытаясь придумать, как бы объяснить "дан-Энриксу" свой неожиданный визит.
Меченый лежал на застеленной кровати, подложив под спину несколько подушек и пристроив на коленях древнюю, растрепанную книгу. Льюберт узнал охотничий трактат, который он читал месяц назад - в то время он не знал, чем бы еще себя занять, пока его письмо дойдет до магнуса Бейн-Арилля. По правде говоря, Льюс предпочел бы больше никогда не видеть этот засаленный фолиант - слишком остро вспоминалось ощущение, с которым он смотрел на легкомысленные завитушки на заглавных буквах или на какую-нибудь потускневшую от времени гравюру, а сам в это время пытался представить, что делают с Меченым в Кир-Роване.
При виде Льюберта лицо энонийца осветилось, словно он был очень рад увидеть старого врага. Заранее продуманная Льюсом речь пропала зря, поскольку Меченный бросил трактат на одеяло и сказал загадочную фразу:
- Ты на редкость вовремя, Дарнторн! Я уже полчаса сидел и думал, кто в этом проклятом замке может мне помочь - и тут заходишь ты. Это определенно перст судьбы.
Судя по тону, которым "дан-Энрикс" произнес слово "помочь", речь шла не о том, чтобы налить ему вина или открыть окно, а о чем-то гораздо более серьезном.
- Что случилось?.. - встревожился Льюс.
Рикс вяло махнул рукой, показывая, что Дарнторн неверно его понял.
- Ничего особенного. Если не считать того, что со мной обращаются, как с умирающим, - в голосе "дан-Энрикса" прорезалось старое раздражение. - Сэр Ирем заходит ко мне каждый день, но ненадолго, и на все вопросы о переговорах отвечает очень скупо. А чуть что - мгновенно заявляет, что мне нужно отдохнуть, поэтому он придет в следующий раз. Не знаю, как насчет других вопросов, а по поводу меня у них с Бонаветури наметилось полное взаимопонимание. Оба уверены, что я должен лежать в постели и ни во что не вмешиваться. Мне это не нравится.
- Но... - "ты ведь правда очень нездоров" хотел сказать Дарнторн, но вовремя сообразил, что сейчас такое замечание не вызовет у Меченого ничего, кроме досады. Льюберт примирительно сказал - Может быть, я не прав, но я не понимаю, почему ты так не хочешь предоставить все переговоры Ирему. Я полагал, ты ему доверяешь.
- Доверяю, - подтвердил "дан-Энрикс". - Но это не значит, что я готов валяться в этой комнате и считать трещины на потолке, пока другие будут обсуждать условия мирного договора. Ирем - а он ушел отсюда где-то за полчаса до тебя - проговорился, что вчера в Кир-Кайдэ прибыли представители Двенадцати домов. Они наверняка решат, что я настолько плох, что не способен сойти вниз. Еще чуть-чуть - и кто-нибудь из них притащится сюда, закатывать глаза и выражать мне свои соболезнования. Я не ручаюсь, что не запущу в него чем-нибудь тяжелым.
- Ну и запусти. Ты ведь дан-Энрикс, тебе можно, - слабо улыбнулся Льюберт. Пожалуй, отвратительное настроение южанина можно было счесть хорошим признаком. Все, кто выздоравливает после продолжительной болезни, в какой-то момент становятся сверх меры раздражительными. Сил еще слишком мало, чтобы возвращаться к полноценной жизни, но уже достаточно, чтобы безделье делалось невыносимым.
- В гверрских представителей ты тоже предлагаешь чем-нибудь швыряться? Они приезжают со дня на день.
- Ну и чт... - Дарнторн осекся и внимательнее посмотрел на энонийца. И мысленно обругал себя болваном. Надо же быть таким слепцом! Любой другой на его месте догадался бы еще сто лет назад. Тем более, что до него и раньше доходили слухи о связи "дан-Энрикса" с Лейдой Гефэйр. Но племянник лорда Бейнора не принимал столичных сплетников всерьез - он слишком рано понял, что скучающие придворные способны выдумать любую небывальщину. Похоже, иногда им все-таки случалось ненароком сказать правду. - Лейда? Вы с ней...?
- Мы с ней, - мрачно подтвердил энониец. - Но не в этом дело. Я не думаю, что она будет рада меня видеть.
Не думает - и все же собирается, вопреки здравому смыслу и предписанию врачей, спуститься вниз и встретить гверрцев лично. Впору радоваться, что сам Льюберт еще никогда не был влюблен. Или не радоваться, а, наоборот, завидовать?.. Хегг его разберет.
- Чего ты от меня-то хочешь? - спросил Льюберт недовольно, уже понимая, что "дан-Энрикс" от своей идеи не откажется. А вся ответственность за безрассудство Меченого ляжет на Дарнторна, которого энониец непонятно с какой стати выбрал в конфиденты.
- Мы с тобой почти одного роста. Если ты ссудишь меня штанами, сапогами и колетом, я буду тебе очень признателен. Побриться-то они мне дали, а вот из одежды у меня есть только то, что сейчас на мне. Но не могу же я сойти вниз в одной сорочке и подштанниках! Да еще в этих жутких войлочных туфлях. Мне-то, положим, все равно, а вот послы со стульев упадут, бедняги. Да и с престижем Династии выйдет как-то не очень...
Меченый произносил слова небрежно, словно все это казалось ему шуткой, но взгляд оставался напряженным. Льюс вздохнул, подумав про себя, что проще всего было бы пообещать южанину, что завтра он достанет все необходимое, а потом ничего не делать. Никуда "дан-Энрикс" в таком виде не пойдет. Нет, вообще-то с него сталось бы... Плевал он на послов и даже на престиж Династии, но вот предстать перед Лейдой Гефэйр в подобной одежде энониец не захочет.
Одна беда - он точно знал, что не заставит себя обмануть южанина. Даже в подобной мелочи. Даже для его собственного блага. Оставалось попытаться переубедить "дан-Энрикса", хотя, зная упрямство энонийца, шансов было мало.
- Слушай, Рикс, это дурацкая затея. Если ты уже способен пройти от кровати до умывальника, это еще не значит, что пора слезать с постели и начинать что-то делать. Ты на себя в зеркало давно смотрел?..
- Мне его не давали, - возразил "дан-Энрикс".
- И правильно делали, - буркнул Дарнторн.
Он имел в виду ввалившиеся щеки, серый цвет лица и тени под глазами, но его замечание неожиданно направило мысли южанина в другую сторону. Меченый осторожно прикоснулся к бинтовой повязке вокруг лба.
- Знаешь, что забавно?.. Я ведь до сих пор его не видел. То есть в самый первый день Музыкант нарочно ткнул зеркало мне под нос, чтоб я полюбовался, но тогда мне было так паршиво, что я ничего не разглядел. Да и не очень-то хотел, сказать по правде. Потом лекарь накладывал какую-то жирную мазь. Сказал, что так оно быстрее побледнеет и вообще станет не таким заметным. Но клеймо - оно клеймо и есть. Довольно жутко выглядит, наверное.
Льюберт неловко отвел взгляд.
- А что, много об этом говорят? - спросил "дан-Энрикс". И быстро добавил - Только честно.
- Много, - нехотя признал Дарнторн - И еще тебя часто называют Меченым. Только теперь это звучит не так, как раньше. Понимаешь?..
Меченый нехорошо прищурился.
- Да уж чего тут не понять! Раньше это означало "тот, со шрамом", а теперь "тот, с тавром на лбу". Разница ощутимая.
Секунду Крикс просидел неподвижно - а потом начал решительно разматывать бинты на голове.
- Ты что творишь? - дернулся Льюберт.
- Я не стану больше носить эту повязку, - отрезал "дан-Энрикс". - Не хочу, чтобы у меня за спиной до конца жизни бормотали "меченый!". Так что не стоит давать людям повод думать, будто я чего-нибудь стыжусь.
Меченый с ненавистью швырнул снятый бинт на прикроватный столик.
Клеймо выглядело отвратительно - вспухшее, багровое, как будто перечеркнутое старым шрамом. Льюберт сглотнул и отвел взгляд. Отец уже погиб, но от поставленной им метки "дан-Энриксу" не избавиться никогда.
- Я принесу то, что ты просишь, - облизнув сухие губы, обещал Дарнторн. - Вот только сапоги придется поискать где-то еще. Мои тебе не подойдут.
Крикс посмотрел на него так, как будто бы хотел предложить Дарнторну разуться и проверить. Но потом все же овладел собой и коротко кивнул.
- Ладно, я что-нибудь придумаю. И, в любом случае - спасибо. Не представляю, что бы я без тебя делал.
- Счастлив быть полезным вашему высочеству, - буркнул Дарнторн.
Энониец примирительно улыбнулся.
- Да не злись ты так... Я в самом деле рад, что ты зашел. Честное слово, мне уже казалось, что я здесь с ума сойду от скуки.
- А где тот слуга, который обычно торчал здесь?
- Я его выставил. Мне, знаешь ли, не слишком нравится, когда кто-то следит за каждым моим шагом, да еще и бегает докладываться Лорио. Ирем бы мог приставить ко мне кого-нибудь из своих людей, но это не понравится уже Бонаветури. Он наверняка решит, что коадъютор что-то замышляет... Так что я целыми днями сижу здесь, как сыч в дупле, совсем один. И мне это уже порядком надоело. Хорошо хоть ты зашел... Надеюсь, ты никуда не спешишь?
- Куда? - с горечью спросил Льюберт. - Ты вот давеча пожаловался, что к тебе относятся, как к умирающему. Ну так вот, ко мне относятся, как будто бы я уже умер. Куда не войду - у всех сразу же делаются такие постные рожи, словно в комнате покойник. Иногда я даже начинаю сомневаться, по кому я ношу траур - по отцу или по самому себе.
Лицо Меченого вытянулось.
- Слушай, какая же я все-таки свинья!.. Ты в трауре, а я болтаю о какой-то ерунде.
- А что ты должен сделать? - резковато спросил Льюберт. - Посочувствовать моей утрате?.. Думаю, что даже ты не сможешь притвориться, что расстроен смертью моего отца.
- Нет, не расстроен, - признал Крикс. - Но это не значит, что я не могу тебе сочувствовать. Кем бы он ни был, но он твой отец. Ну и потом, я до сих пор не понимаю, зачем этот маг его убил. Как ты думаешь, что у них там произошло?
Дарнторн сглотнул. Именно из-за мыслей об отце Льюберт не находил себе места две последние недели. Из-за них, в конечном счете, он и потащился к Риксу - словно Меченый способен был чем-то ему помочь.
- Я ничего не "думаю". Я просто знаю, - глухо сказал он. - Отец как-то сказал, что если надо будет выбирать между смертью или поражением - то он выберет смерть. Вот он и выбрал... И правильно сделал, если хочешь знать. Он ведь не мог не понимать, что ради мира с вашими Бонаветури им пожертвует. А если он попадет в руки к Ирему, его отконвоируют в Адель и там казнят.
Меченый сдвинул брови.
- Получается, лорд Сервелльд сам просил этого мага?..
- Сам или не сам - какая теперь разница? - поморщился Дарнторн. - Я говорю, что он заранее знал, что его ждет. И ничего не сделал для того, чтобы спастись - даже наоборот. Когда Бонаветури приказал забрать тебя из Кир-Рована, этот Хеггов ворлок очень разозлился. Он спросил у отца, как тот мог это допустить. Отец в тот вечер был не очень-то... - Льюберт запнулся. - Словом, он был пьян. На все упреки мага отвечал только одно - "а что я мог бы сделать?". А потом вообще перестал что либо отвечать и уронил голову на руки, как будто ему было тяжело ее держать. Маг сидел и смотрел на него с таким видом, словно кто-то наблевал прямо на стол. Потом скомкал салфетку, бросил ее на пол и сказал - "Ну, значит вы, Дарнторн, мне больше не нужны". И вышел. Я тогда решил, что отец просто слишком много выпил и не слышал, что тот ему говорил - так-то он в жизни не позволил бы кому-то разговаривать с собой в подобном тоне. А теперь я думаю, что он все слышал. Даже... ну, вроде как провоцировал его. Уверен, отец знал, что этот маг его убьет.
Меченый задумчиво кивнул.
- Ну что же, может быть, ты прав. Лорду Дарнторну очень повезло. Для человека, который связался с этим магом, он еще легко отделался...
- Я знаю, - мрачно сказал Льюберт. Энониец удивленно посмотрел на собеседника, но ни о чем спрашивать не стал, и Льюберт был ему за это благодарен.