Липатов Борис Михайлович : другие произведения.

Затерянный мир

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
   ЗАТЕРЯННЫЙ МИР
  
  
  
  
  
   Когда вы отбросите невероятное,
   оставшееся, каким бы невероятным
   не казалось, является правдой.
  
  
  
  
  
   Вообще-то настоящее предисловие к этой книге уже существует. Оно с трудом уместилось в нескольких толстых томов - и видит Бог, он приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы оно не стало еще длиннее.
   Все события, о которых пойдет речь в этой книге, действительно имели место, но только в его жизни, а не в вашей. Это нормально, поскольку он уже давно по самые уши увяз в топком болоте чудес - так глубоко и безнадежно, что его уже нет рядом с вами. Более того, у него уже почти не осталось оснований надеяться, что он вообще есть хоть где-то. Строго говоря, его никогда не было. Но когда очередная волна неизвестно чьих воспоминаний грозит ему если не безумием, то противной тупой болью в затылке, он превращает их в белые буквы на черном экране компьютера.
   Воспоминания навсегда оставляют его в покое, поскольку с этого момента они принадлежат не ему, а так - всем понемножку.
   Что касается послесловия - хотелось бы верить, что его никогда не будет. А самое лучшее послесловие, о котором можно только мечтать - это многоточие, но не отпечатанное типографским способом на бумаге, а длинная череда незаметных дырочек, образовавшихся на тонкой ткани реальности после того, как еще кто-то ускользнул не прощаясь.
   Хочется еще добавить, что все, что происходит на земле, является сплошной фантазией, из которой складываются легенды, мифы, особенно сказки, которыми зачитывается все народонаселение нашей планеты, так как они - вещь очень важная.
   Люди думают, что сказки создаются ими, но на самом деле все наоборот.
   Сказки существуют совершенно независимо от своих героев. Если вам это известно, то такое знание - сила.
   Сказки, эти длиннющие колышущиеся ленты, обретающие форму времени и пространства, порхая, носились туда и обратно по вселенной с самого начала времени. При этом они постепенно эволюционировали. Слабейшие вымерли, а сильнейшие выжили и со временем растолстели - ведь люди пересказывали их раз за разом.
   Хотя логика и рассудок утверждают, что сказки являются плодами вымысла, но в то же время существование их накладывает смутный, но довольно устойчивый отпечаток на хаос, который представляет собой вселенская история. Сказки протачивают в ней ложбинки, довольно глубокие и позволяющие людям следовать вдоль них. Точно так же вода протачивает себе русло в горном склоне. И каждый раз, когда руслом сказки проходят новые действующие лица и герои, оно становится все глубже.
   Это называется теорией повествовательной причинности и означает, что сказка, стоит ей начаться, приобретает форму. Она моментально впитывает вибрации всех своих предшествующих изложений, которые когда-либо имели место.
   Вот почему истории все время повторяются.
   Сотни героев похищали у богов огонь, сотня волков пожирала бабушку, сотня принцесс удостаивалась поцелуя.
   В наше время этого просто быть не может.
   Сказкам совершенно безразлично, кто их действующие лица. Важно лишь то, чтобы сказку рассказывали, чтобы сказка повторялась. И это можно представить следующим образом: сказки - некая паразитическая форма жизни, играющая судьбами и калечащая людские жизни исключительно в целях собственной выгоды.
   И только личности особого склада способны сопротивляться сказкам. Такие люди становятся творцами истории.
   Существуют места, где сегодня, или год назад, миг и вечность сливаются воедино. Время там не застыло и не умерло - оно подчиняется иным законам, которые, может, и кажутся кому-то противоестественными, но на деле ничуть не хуже тех, к которым привыкли живущие в других местах.
   И где все это произошло?
   В одном из тех миров, или затерянных стран, в которых живут люди.
   Вот теперь кажется все. Итак...
  
   Сегодня получил письмо от Романова. Сергей Юрьевич писал, что Софья совсем оправилась от болезни и скоро выходит замуж. Он приглашал его на свадьбу.
   Вот этого Мартов совсем не ожидал. Он вспоминал, как она рыдала, когда умер ее жених Верещагин. Ему сделалось гадко и смешно. "И что за жалкая тварь эта девица, - подумал он. - Тряпка: командовала ею Лариса, и она шла за ней, как сука за хозяйкой, хотя боялась ее и не любила. Потом она влюбилась в Верещагина, и ею стала командовать ее любовь. Она взбунтовалась против Ларисы и едва сама не умерла, когда та отправила бедного Алексея на тот свет. На месте Верещагина, он стал бы сниться Софье каждую ночь. Он вспомнил, как и в гробу, Алексей лежал нахмуренный и строгий.
   О Ларисе Романов не написал ни слова. Значит, пропала она без вести. Ему стало жаль ее. Он желал встречи с Ларисой, чтобы рассказать ей о том, что с ним произошло. Она должна была ему ответить на все волнующие его вопросы, и пролить свет на самые темные углы его жизни.
   Мартов решил поехать к Романову на свадьбу и постараться найти Ларису, но, прежде всего он решил сходить на кладбище и навестить могилу Верещагина. Она звала его.
  
   В последнее время Валерий стал плохо спать. Что-то душило его за горло, подкатывалось истерическим клубком к сердцу. И в эту ночь Валерий лежал на кровати и ощущал тяжелую усталость. Стояла мертвая тишина, только были слышны удары его сердца и прерывистое дыхание. Глаза его были закрыты, и он смутно осознал, что уплывает в полную темноту, где его поджидает нечто, внушающее ужас.
   Место, в котором он очутился во сне, было ему незнакомо. Стояла абсолютная, ломящая уши тишина, и он подумал, что один. Темнота очень медленно стала таять, пока не превратилась в тусклый свет. Он увидел, как к нему медленно приближается призрачная фигура. Бесформенная и ужасная. Она подходила все ближе и ближе. Одна рука ее взметнулась вверх и потянулась к нему. Он закрыл лицо руками, но не мог отступить назад, не мог найти в себе силы, чтобы шевельнуться. Рука стала пробиваться сквозь пыль к нему, а за ней показались очертания головы без лица.
   Он закричал и открыл глаза. Капли пота, выступившие на его щеках, и на лбу стали испаряться. Он сел в постели и моргнул, пытаясь понять, где находиться. В незнакомом месте? Нет. В своей комнате. То, другое место, где он находился, померкло и исчезло. Он немного посидел, стараясь восстановить спокойствие. "Господи, ну и кошмар приснился", - подумал он. Сейчас сон таял, спутанный и невнятный, оставляя, впрочем, свою странную, недобрую суть, как змея оставляет сброшенную кожу. Он понимал, что увидел что-то ужасное, хотя не мог распознать.
   - Это безумие, - прошептал он. - Одно из двух: либо все начинается заново, и он сходит с ума, либо он, наконец, действительно, охвачен тем необыкновенным миром сверхчувственного, доступа в который скептически, но страстно искал он всю свою жизнь. И потому, что не находил его, думал, что его нет вовсе. Первое, конечно, правдоподобно, но с другой стороны...
   В свое время он знакомился со средневековой демонологией и провел немало времени в Париже и Риме. В Ватикане он изучал пергаментные фолианты, прикованные к полкам железными цепями. Старинные суеверы воображали, что если на эти книги не надеть кандалов, то черти непременно унесут их, чтобы лишить людей возможности изучать формулы и знаки, посредством которых Соломон, Альберт Великий, Корнелий Агрипина покоряли себе нечистую силу. Средство довольно благоразумное - если не против чертей, то против людей. Он не знал, сильно ли опасаются черти кабалистических сочинений, но между людей всегда найдется множество охотников стащить книгу, указывающую им дорогу к дьяволу.
   Он снова закрыл глаза и тотчас же заснул.
   Когда Мартов проснулся, в комнате сияло солнце. Ночной страх прошел, и он решил поехать на кладбище.
  
   Мартов молча стоял рядом с могилой Верещагина, вспоминая его нелепую смерть. Случайно познакомившись с ним на Кипре, он стал невольным свидетелем его любви к Софье, и его страшной смерти. Он перевез тело Верещагина в Москву и похоронил на этом кладбище. Валерий тяжело вздохнул, и в этот момент он почувствовал на себе чей-то внимательный изучающий взгляд, и услышал скрипящий старческий голос:
   - Да, молодой человек, я чувствую, что у вас скверно на душе.
   Невольно вздрогнув, Мартов развернулся и увидел старуху, опирающую на клюку.
   - Возможно, - уклончиво ответил он. У него появилось чувство, что эти слова, произнесенные старухой, полны подтекста, и они встретились с определенной целью.
   - Что же, вам лучше знать, - заявила старуха, - но мне это кажется, а я редко ошибаюсь.
   - Что вы этим хотите сказать? - спросил Мартов.
   - Я вижу по глазам, что вы много страдали, а глаза - зеркало души. Скоро вам предстоит дальняя дорога, - она смотрела на него, и ее взгляд источал нечто демоническое.
   - Откуда вы знаете? - Валерий вздрогнул, услышав ее слова.
   - И ветер возник из бесконечности, - зашептала она, боясь, что кто-то услышит ее. - Ударом молота судьбы ворвался он в мир, раскаляя горнило, в котором выковывались война и смерть. Он зародился в сердце забытой земли, появившись в призрачном месте между тем, что есть, и тем, что жаждет быть. Разъяренный, он нес с собой древнее зло, вызывая в памяти давно забытые пророчества. Ты попадешь туда, где тебя будут ожидать неприятные встречи. Существуют места, где сегодня, или год назад, миг и вечность сливаются воедино. Время там не застыло и не умерло - оно подчиняется иным законам, которые, может, и кажутся кому-то противоестественными, но на самом деле ничуть не хуже тех, к которым привыкли живущие в тех местах
   Он слышал голос сквозь поток мыслей, сквозь хаос эмоций. Он шептал ему странные, знакомые и незнакомые слова.
   - И где все это происходит? - заинтересованно спросил Мартов.
   - В одном из тех миров, в которых живут люди, и где вы скоро окажетесь. Больше я вам ничего сказать не могу, так как тот мир я не вижу. Ты найдешь ее, и она укажет тебе дорогу туда. Старуха повернулась и ушла.
   Мартов еще долго стоял, не понимая значение ее слов: найдешь ее. Кого? Его заполнило непонятное томящее душу чувство. Он почувствовал себя мельчайшей частицей некоей вечной и могущественной стихии, неизъяснимая мощь которой пронизывала его, дарила жизнь всему существу. И до него, наконец, дошло, что старуха говорила о том таинственном мире, который он искал всю свою жизнь, и кто-то должен будет помочь ему до него добраться.
  
   Романов встречал его в аэропорту.
   - Я очень рад твоему приезду, - обнимая Мартова, произнес Сергей Юрьевич. - Поедем ко мне, Софья будет рада.
   Как не хотелось Мартову ехать к Романову, ему пришлось с этим согласиться.
   - Хорошо, - сказал он, но не надолго, мне еще хотелось бы устроиться в отеле.
   - Да живи у меня, - сказал Романов, - места всем хватит.
   - Нет, - твердым голосом произнес Мартов. - У Софии жених, а я ей своим присутствием буду напоминать о Верещагине.
   - Вообще - то, ты, наверное, и прав, - грустным голосом сказал Романов. - Хороший человек был Верещагин, мне искренне жаль, что он умер. Давай помянем его.
   Они выпили, и Мартов спросил у Романова:
   - Не появлялась ли Лариса?
   - Честно говоря, я ее не видел, но иногда до меня доносятся с моря ее песни. Мне кажется, что она вновь живет в своей хижине. Не поленись, Валерий, поезжай к ней и узнай, может, ей нужна какая помощь. Я знаю, что между вами всегда были дружеские отношения, и она будет рада твоему приезду.
   - Вы никогда мне не рассказывали, как Лариса оказалась в вашем доме?
   - Романов засопел:
   - Лариса - моя двоюродная племянница.
   - Вот как! Я и не знал.
   - Было время, когда наша фамилия была двойной: Романов-Дубович, хотя я к ним принадлежу по женской линии. А Лариса - чистая Дубовичка. У меня есть тетрадка, где все записано о происхождении этого рода. Было время, когда Лариса импровизировала, а Софья имела терпение записать эту легенду. И она дословно верила всему, что говорится в ней. Вот послушайте. Романов достал из стола тетрадь и стал читать:
   Жил когда-то граф в своем замке, на крутом обрыве каменной скалы. Под обрывом спало озеро, тихое и прозрачное, точно голубой глазок. Рыбаки с озера привозили рыбу к графскому столу и попадали в замок только по подъемной лестнице, которую спускали слуги, так как, иначе, им пришлось бы потратить несколько дней, пробираясь окольным путем по дремучему лесу. Так уединенно поселился граф, отрезав себя лесом и озером от враждебных соседей.
   В этом лесу росли многие сотни матерых и кудрявых дубов, но всех краше был старый дуб, возвышавшийся на поляне перед воротами замка. Разлапистый, толстый и дуплистый, он стоял под зеленым шатром своим, словно вождь всего леса. Крепостные графа думали, что в старом дереве живет тайная благодетельная сила. Они вешали на ветки дуба венки и полотенца - в жертву родителям. Потому, что в те времена, еще верили, будто души предков летают по лесу, отдыхают на сучьях деревьев и любят, когда внуки приносят им дары и поклон от живых.
   Граф был суровый дикарь-охотник, но христианин. Он жестоко и беспощадно истреблял остатки и памятники старинных суеверий: разметывал жертвенники, отнимал амулеты, рубил и жег священные деревья, казнил волхвов и знахарок. Но на свой старый дуб косился, а трогать его не смел, потому что тот значился в гербовом щите графа, и ему было совестно посягать на ветхое дерево, словно на родного.
   Никто из жителей замка не любил тень старого дуба больше, чем графская дочь - восемнадцатилетняя красавица, белая, как молоко, румяная, как заря. Ее черные косы падали до пят, а васильки, когда она рвала их себе на венок, улыбались ее глазам, как родным братьям.
   Графская дочь была весела и кротка. Она никого не любила и покорно ждала, когда отец прикажет ей идти замуж за жениха, с которым ее помолвили заочно, и которого она никогда не видела, хотя и носила на мизинце золотое обручальное кольцо. Оно было ей тесно, и поэтому она часто снимала его с руки - и в конце концов его потеряла.
   Графские слуги искали его несколько дней, но так и не нашли. Потеря кольца была тем неприятна, что вскоре пришло известие от жениха, что он возвращается, чтобы поскорее жениться и вернуться обратно на войну с сарацинами Он был храбрый и знаменитый рыцарь, и уже несколько лет воевал на Святой Земле. Во время войны он потерял левое ухо и правый глаз, что, впрочем, в то время считалось очень к лицу мужчине.
   Все свободное время графская дочь раздумывала, какова будет ее замужняя жизнь за человеком, у которого очень много славы и денег, но только один глаз и одно ухо. Ее смущало также малоутешительное намерение жениха оставить ее соломенной вдовой на другой день после свадьбы.
   Однажды, в таких грустных мыслях, она оглядела родной замок, лес, озеро, любимый старый дуб, и ей стало, так жаль, своей девичьей свободы, так досадно на будущее рабство, что слезы росой выступили на ее васильковых глазах.
   - Будь моя воля, - воскликнула она, - никогда бы не рассталась с тобой, мой милый старый дуб.
   Ветер ходил в листве старого дуба, и она величаво шатаясь, прошептала:
   - Так и оставайся с нами!
   Белые цветочки на тоненьких ножках, топорщившие свои головки-звездочки из мохнатого дерна, поцеловали красные башмачки графини и зазвенели:
   - Оставайся с нами!
   Из леса выскочил заяц, и, поднявшись на задние лапки, подмигивал:
   - Оставайся графиня с нами!
   "Кажется, я задремала", - подумала она, качаясь, потому что ветер баюкал ее, как в колыбели. И вот ей стало сладко, сладко... И в дремотной истоме ей чудилось, будто старый дуб наклоняет к ней свою шумную голову, тянется к ней узловатыми ветвями, и на одном из них, самом крошечном, блестит ее потерянное кольцо.
   Графская дочь хотела его схватить, но ветви обняли ее крепко. И это были уже не ветви, а руки - бурые в зеленых рукавах, и кольцо заблестело на мизинце. Величавый старик в венке из дубовых листьев и желудей, с серебряной бородой по колена, склонился и поцеловал ее в алые уста. И ей показалось, будто она медленно-медленно погружается в недра земли.
   - Кто ты?
   И она услышала ответ, подобный шелесту листьев:
   - Я тот, с кем ты решилась никогда не расставаться. Я дух, оживляющий твой любимый дуб, а ты моя жена. Четыреста лет прожил я одиноким, но, когда ты стала приходить ко мне со своими девичьими мечтами, я так же полюбил тебя, как ты полюбила меня. И вот я обручился с тобой и взял тебя в жены.
   Где мы?
   - Под моими корнями.
   Граф, вернувшись с охоты, искал дочку так же долго и напрасно, как раньше пропавшее кольцо. Сначала он думал, что она просто сбежала, потом ему в голову взбрело, что ее похитили недруги-соседи. Он стал ходить на них войной и всех убивать, пока не нашел свою смерть. Узнав, что граф погиб, жених графской дочери приехал и стал жить в замке.
   А она, довольная и спокойная, покоилась на ложе из мха и прошлогодних листьев, оцепенелая в долгом сне любви. Потому что в это время трещали морозы, а зимой деревья, вместе с духами спят, как сурки и медведи.
   Пришла весна, и с первым криком грачей стал оживать старый дуб, медленно-медленно просыпался он. Отшумели снежные ручьи, сошли подснежники, соловей защелкал в листьях березы, и старый дуб развернул первый новый лист. И в тот же миг оцепенелый дух приподнялся на своей подземной постели - и радостными помолодевшими глазами,
   переглянулся с проснувшейся женой.
   В синие майские ночи графская дочь поднималась на поверхность земли и, как русалка качалась на ветвях своего дуба. Она чуяла, как листья наливаются соками, как корни, подобно насосам, тянут влагу из земли, как медленно всасывается она в старые жесткие поры ствола и сучьев. Черемуха, рябина и дикая яблоня дышали навстречу ее радостному, свободному дыханию. Соловей на березе свистел, урчал и злился, что, как не стареется, не может перепеть соседа в ближайшем ореховом кусте. Бывало иной раз так тихо, что она слышала плеск весел внизу на озере, и с дальнего берега тягучие песни рыбаков, чьи костры дрожали двойными красными звездочками - в ночи, и в озере. Все шумело и пело о новой жизни, и новой жизни улыбались сверху помолодевшие звезды. Белая женщина в ветвях дуба слушала, смотрела, обоняла, и ей было хорошо. Она чувствовала себя одной душой с весенней природой, потому что и внутри себя она чувствовала трепет нарождающейся новой жизни.
   Два всадника скакали по лесной тропе. Один был новый хозяин замка, а другой - угрюмый монах. Он презрительно смотрел на расцветшую природу. Ее радость казалась ему грехом и соблазном. Он не понимал хвалу богу в цветении трав, в пении птиц, в солнечном луче, в голубой синеве неба - он умел славить его только сталью, красною от крови еретиков, и смрадом костров, на которых жарились живые язычники. Его взгляд скользнул по кудрявой шапке старого дуба и омрачился.
   - Вот еще один из кумиров невежества, - сказал он. - Господи! Давно пора положить конец суеверному почтению, какое оказывают этому языческому дереву твои поданные, оскорбляя тем самым церковь и добрые нравы. Подари мне этот дуб - я его уничтожу.
   - Возьми, - сказал рыцарь, - граф дорожил этим дубом, потому что он значился у него на гербовом щите. Но у меня нет дуба на гербе, поэтому он мне не нужен. И выхватив меч, он срубил большой сук дерева.
   В тот же вечер муж явился к графине без кисти на обрубленной левой руке и сказал:
   - Судьба велит нам расстаться. Мы - духи лесов - живем, пока живут наши деревья. Деревья живут, пока мы живем. Сегодня меня тяжело ранил твой бывший жених, а завтра меня вовсе срубят, распилят и сожгут. Я умру, но ты не должна погибнуть. Рано утром оставь меня и иди в лес навстречу солнцу. Ничего не бойся, а я буду смотреть на тебя через деревья, потому что я выше всего леса. Но когда ты оглянешься, и не увидишь меня, значит, меня уже не будет на свете. На опушке леса ты найдешь домик лесничего и скажешь ему, что умер старый дуб и завещает ему хранить его жену и своего ребенка.
   Напрасно графиня плакала, умоляла его, чтобы он позволил ей остаться и разделить его судьбу. Утром, он указал ей звериную тропу, по которой ей надо будет идти. Она шла, и все время оборачивалась, чтобы видеть могучий лиственный купол старого дуба. Видела его в розовых заревых красках, в золотом блеске солнца. Старый дуб стоял неподвижный. Потом, он как-то скривился набок, и она услышала, как дубрава глухо ахнула в ответ падению векового богатыря.
   Лесничий подобрал в лесу бесчувственную женщину, и с удивлением узнал в ней без вести пропавшую графскую дочь. В его домике она родила мальчика, а сама умерла. На груди ребенка было странное родимое пятно - в виде дубовой ветви с гроздью желудей. По этому знаку, и по предсмертным признаниям его матери, мальчика прозвали Иван Дубович. Это и был первый из этого рода.
   - Вот Валерий, и легенда, - сказал Романов, откладывая тетрадь в сторону. А Лариса - чистая, родовитая Дубовичка. Помню, когда ее купали в детстве, я видел на левой лопатке три листа и желудь бледно-бронзового цвета.
   Все женщины этого рода были красивыми женщинами, но не любили мужчин. И некоторые оставались старыми девами, некрещеными, хотя соблюдали для видимости церковные обряды, но держались в тайне особой темной веры, которую привезла с далекой родины родоначальница, жена Дубовича. И эта темная вера передается по женской линии из поколения в поколение. Легенд и сказок вокруг рода Дубовичей наплетено множество. И Лариса - с ее ненавистью к мужчинам и замужеству, тоже поддерживает эту фамильную традицию.
   Да, - сказал Мартов, - человек, - он, казалось, мысленно взвешивал слова, - человек и впрямь одарен, величайшей способностью вытеснять из своего сознания неприятные для него факты и мысли. Он умеет отстранять мысли, неприятные или нелестные для себя. Но что, однако, творится в глубине его подсознания? Не гнездится ли там подавленная тревога? Разве большинство людей в глубине души не обеспокоены?
   Дайте человеку достаточно времени, причем ему не нужен столь долгий срок, как животному, ибо человек приспосабливается умственно, а не органически. И он приспособится к наиболее невероятной перемене условий. Но какое-то время ему все-таки нужно, ибо жизнь теперь идет так быстро, что даже грандиозная приспособляемость человека оказывается недостаточной. Знания и могущество человека растут быстрее, чем его житейская мудрость.
   - В этом, - сказал Романов, - я полностью с тобой согласен. Верещагин тому пример.
   - В прошлом, - продолжал Мартов, - пробуждающемуся человеческому разуму открылась истина о неизбежной смерти, человечество могло выпестовать мечту о бессмертии. Всякая жертва и унижение, которые человек должен был вынести по мере развития общества - ибо вся история ограничений - принесли ему какое-то утешение и какую-то духовную компенсацию.
   В условиях достаточно стабильных, все живые существа должны из поколения в поколение становиться счастливее. Однако в наши дни перемены уже не происходят с прежней плавностью и постепенностью. Мы живем в такой напряженной обстановке, какой доселе не жил. Человек на протяжении последних тысячелетий все более решительно и все, более насильственно, изменяет условия своей жизни и выбивает из наезженной колеи не только самого себя, но при первой возможности и прочих уцелевших млекопитающих. Одному Богу известно, чего только человек не сумел выбить из колеи за последние сто лет. Человек - это поистине биологическая катастрофа. Поэтому сегодня, на данном отрезке истории живой природы мы имеем дело с громадным числом существ, приспособленных к жизни. Не только среди людей, но и среди животных мы видим огромное пропорционально возрастающее число особей, чувства, пробуждения, инстинкты и, традиции которых находятся в полнейшей дисгармонии с действительностью. Мы сами губили все живое. Поэтому, ныне, все живое стонет и рождается в муках.
   Наша сознательная жизнь является тончайшей из пленок, растянутых между атомами и звездами. Наши личности по природе вещей и по необходимости поверхностны и случайны. Даже святые заблуждаются и забывают. Эти поверхность и случайность представляются неизбежными.
   Нам кажется, что в жизни индивидуума нет логического смысла так же, как его, пожалуй, нет и в жизни всей вселенной. Быть может, это попросту такая же иллюзия, как и понятие нашего "я". И, однако, существует какая-то реальность вне нас. Существует и идет вперед вопреки нашим взглядам и нашим ошибочным концепциям.
   Эта высшая реальность скрыта от нас завесами и, может быть, по природе своей слишком разнородна и сложна, чтобы быть нам понятной, но, тем не менее, она существует и развивается.
   Возможно, она переходит границы нашего понимания, но существует. И не только каким-то неуловимым образом увлекает нас с собой вперед, но мы являемся ее частицей. Наше существование не только случайность. По неведомым нам причинам мы обязаны существовать.
   Я признаю, что это смахивает на мистицизм чистой воды. Хотя в этой тайне жизни скрывается до поры не одна только гибель. Мы совершаем ошибки, но способны их исправить. В каком-то смысле жизнь каждого человека прожита успешно. В этой же мере, что и бессмысленно. Подвести ее итог - значит просто решить, чего было больше, а это зависит от того, насколько упорно борется человек с судьбой. Мы не живем в состоянии непрестанного райского блаженства, но на поверхности жизни есть светлые проблески и много занятного, а в недрах ее есть правда и красота.
   - Теперь я понимаю, почему ты не можешь сидеть на месте, - сказал Романов. - Тебя так и тянет открывать новые земли.
   - Вы правы, Сергей Юрьевич, - сказал Мартов, - я должен найти ответы, на все поставленные перед собой вопросы. И я их найду.
  
   Через пелену дождя Мартов разглядывал знакомую хижину. Волна мерно шлепала по берегу, и, шурша, убегала назад, сопровождаемая скрежетом увлеченных в море камешков намыва. Из трубы в стоячем влажном воздухе лениво вился дымок.
   Лодка Ларисы лежала, опрокинутая на берегу. Значит, она была дома.
   Мартов постучал и открыл дверь. Помещение с двумя окнами и небольшой печкой было освещено довольно тускло. В печке пылало пламя. Рядом с ней на стуле, как королева на троне, сидела Лариса, потягивая из чашки, какой-то напиток. Ее большие темные глаза спокойно наблюдали за вошедшим Мартовым.
   В доме было тихо, только стучал по крыше дождь.
   - Ну, здравствуй, Валерий - сказала она, отнимая от губ чашку. - Я уже в курсе твоих переживаний, но ты прибыл раньше, чем я ожидала увидеть тебя снова. Она наблюдала за ним, не улыбаясь, не хмурясь и не волнуясь, но выглядела она несколько утомленной и сонной.
   Недалеко от стула на полу лежала украшенная позолотой доска. Рядом с ней находилась кучка гладких темных камешков.
   - Сергей Юрьевич сказал мне, что ты находишься здесь, - сказал Мартов, не двигаясь с места. - Он слышал твои песни.
   - Не хочешь присесть и выпить со мной чаю?
   Мартов осторожно опустился на стул. На простом столике, разместившемся между двумя стульями, не было второй чашки.
   Лариса, поняв, что ищут его глаза, сказала:
   - О, прости! Подойди, пожалуйста, к буфету и возьми себе чашку. Я бы с удовольствием сделала это сама, но у меня болят ноги. Она взяла за подол двумя руками и изящно приподняла его, открывая ноги до колен.
   Мартов нагнулся. Ее ноги были такими, словно умерли много лет назад, да так и не были похоронены.
   Он встал со стула, подошел к буфету и выбрал себе самую большую чашку из всех, что стояли на полке. Когда он поставил ее на стол, Лариса до краев наполнила чашку темным густым чаем.
   - Это особенный чай, - объяснила она, заметив на его лице недоверие. Он очень помогает прояснить мысли, а, кроме того, он изгонит усталость из мышц, после долгой ходьбы.
   Голова Мартова действительно была тяжелой. Он сделал глоток и сморщился.
   - Лариса! А почему ты не навещаешь Романовых? - спросил он. - Ты разве не знаешь, что Софья выходит замуж.
   - Пей, - сказала хозяйка. Ее дыхание стало затрудненным. Она сделала несколько длинных глотков. - Как я уже говорила, чай решает многие проблемы. - Она на минуту задумалась, а затем сказала:
   - Я бы с удовольствием навестила Сергея Юрьевича, но ты же видел мои ноги, на что они стали похожи. А насчет свадьбы, - она подняла руки вверх, - я уже говорила тебе, что Софья не выйдет замуж. Ее жениха постигнет та же участь, что и Верещагина. Он погибнет, хотя я и не буду иметь к этому никакого отношения. Можешь мне верить. Запомни, Валерий, созидание и разрушение, жизнь и смерть - всегда рядом. Правильно говорят - смерть всегда идет по пятам жизни.
   Холод этих слов пробрал Мартова до костей, будто к нему прикоснулась рука смерти. И он, невзирая на горечь, быстро сделал еще несколько глотков.
   Темные глаза хозяйки проследили за тем, как он поставил чашку на стол.
   Поднялся ветер, по стеклу застучали капли дождя.
   Мартов молча сидел, устремив взгляд на огонь. В глубине души теплилась безрассудная надежда на то, что Лариса даст ему ответы на все мучавшие его в последнее время вопросы. Наконец он не вытерпел и заговорил. Он рассказал ей все, что с ним произошло.
   Лариса слушала его, не перебивая, а когда он закончил, кивнула в сторону стола.
   - Чай не поможет, если выпьешь мало. Пей еще.
   Мартов отмахнулся и, приблизившись ближе, уставился на нее.
   - Ты знаешь, Валерий, - после недолгого молчания сказала Лариса. Ее смуглое лицо на миг вновь стало молодым и красивым. Она посмотрела на него черными глазами из-под сросшихся бровей. - Я всегда любила и уважала тебя. И я говорила тебе, что мертвые не любят шуток. Когда ты уехал, я уже знала, что с тобой произойдет. Поэтому, я решила помочь тебе и умолила Великую Мать Оби не причинять тебе вреда. И она вняла моей просьбе, и вот, я вижу тебя живым и невредимым.
   Мартов был настолько потрясен, что тяжело вздохнул. По его телу пробежали мурашки.
   Лариса бросила взгляд на доску.
   - Я хочу показать одну вещь, - сказала она доверительным тоном. - Это, возможно, объяснит тебе кое-что.
   Мартов стал наблюдать, как Лариса разбирает кучу камней. Она внимательно осмотрела несколько штук, прежде чем нашла тот, который нужен.
   Остальные она отложила в сторону в каком-то ей одной понятном порядке, хотя Мартову казалось, что все камни абсолютно одинаковы.
   Потом Лариса поднесла выбранный камень к глазам Мартова.
   - Это ты, - сказала она.
   Я?... Что значит я?
   - Это камень изображает тебя.
   - Почему?
   - Он так решил.
   - Ты хочешь сказать, что он будет представлять меня.
   Нет. Я хочу сказать, что камень решил, что он будет представлять тебя. Или, скорее, так решило то, что контролирует решения камней.
   - А что контролирует камни?
   Мартов поразился, увидев улыбку, медленно возникшую на ее лице, и через несколько секунд переросшую в злобный оскал.
   - Магия контролирует, - прошипела Лариса. - Она и решает за тебя твою судьбу.
   Мартов сделал неопределенный жест рукой, пытаясь сохранить спокойствие.
   - А как насчет остальных? Кто тогда они?
   - Я думала, что ты хочешь узнать о себе, а не о других. - Лариса наклонилась к нему с выражением превосходства и уверенности на лице. - Другие люди не значат для тебя ничего, так ведь?
   Мартов разглядел ее улыбку.
   - Так.
   Она потрясла камень в кулаке. Не отрывая взгляда от глаз Валерия, она бросила камень на доску. В окнах блеснула молния. Камень покатился по доске и остановился за внешним кругом. За стенами прогрохотал гром.
   - Ну? - спросил Мартов. - И что это значит?
   Не отвечая ему и не глядя на доску, Лариса схватила камень.
   Ее взгляд был прикован к Мартову. Она вновь потрясла его и без единого слова бросила на доску. Ярко вспыхнула молния. Невероятно, но камень покатился туда же, что и в первый раз. Точно на то же самое место. Дождь барабанил по крыше, сухой треск грома разнесся по местности.
   Лариса схватила камень и бросила его в третий раз. Молния теперь сверкнула совсем близко. Мартов облизнул губы, ожидая, куда упадет изображающей его камень.
   По его телу вновь пробежали мурашки: камень, и на сей раз, встал на то же самое место. А когда остановился, грянул гром.
   Мартов побледнел и откинулся назад.
   - Это какой-то фокус.
   - Это не фокус, - сказала Лариса. - Это магия. И это делают сами камни.
   - Хорошо! И что же означает то, что камень остановился три раза на одном месте.
   Лариса указала пальцем на камень.
   - Это означает другой мир, - глухо сказала она. - Ты помнишь, как я пела песню о запретной стране, в которой жили люди, не знавшие смерти.
   Мартов почувствовал, как стал задыхаться. Сердце застучало, как дробь барабанных палочек. Он провел ладонью по лбу, тот был влажным.
   - И какое отношение это имеет ко мне?
   Темные глаза смотрели прямо ему в душу.
   - Вот откуда идут твои сны, Валерий. Она наклонила голову, и лицо ее наполовину погрузилось в тень.
   Мартов похолодел. Он не знал, как долго сидел перед огнем, глядя на него. Дремотные неясные мысли без остановки скользили в его голове. Наконец он взял камень в руки и стал внимательно рассматривать, затем протянул его Ларисе.
   - Эти три раза... это просто случайность. Брось снова.
   - Ты бы не поверил мне, даже проделай я это сотню раз. - Она вернула ему камень. - Брось сам.
   Мартов тщательно потряс кулаком, в котором находился камень, так же, как делала Лариса. Та откинулась назад, глаза ее потускнели.
   Он швырнул камень на доску с такой силой, чтобы тот выкатился за пределы и доказал, что она ошибается. Когда камень вылетел из его руки, блеснула молния - так ослепительно, что Мартов вздрогнул и посмотрел на потолок, опасаясь, что она ударила в крышу. Тут же грянул гром, сотрясая дом до самого основания. Затем все затихло, и только дождь продолжал яростно колотить в окна и по крыше.
   Мартов посмотрел на доску и увидел камень на том же месте, что и в предыдущие разы. Он подскочил, словно его ужалила змея, и вытер внезапно вспотевшие ладони о бедра.
   - Ты сам открыл свою душу тьме, - ее слова нанизывались на магическую нить словно бусины, одно к одному, завораживая его звучанием. Они отзывались в его горле клокотаньем, будто там зарождался вой.
   - И что это означает? - выдохнул он.
   - Тебе предстоит путь в неведомый мир. Ты попадешь в темноту того мира, и долго будешь блуждать по нему.
   Она смерила его взглядом, которого он испугался. Валерий почувствовал, как на его голове зашевелились волосы.
   - А что будет дальше? - выдавил он из себя.
   - Я не могу ответить на твой вопрос, - сказала она. - Это мне знать не подвластно. Больше я сказать тебе ничего не смогу, хотя впереди тебя виднеется свет. Знаю только одно, что твоя жизнь на этой земле закончилась, и не пытайся воспротивиться своей судьбе. Вот тебе карта, - добавила она, и протянула ее Мартову. Вид карты изумил его. Она была нарисована не на пергаменте, а на тонкой и очень гибкой золотой пластинке. Валерий осмотрел ее и не смог разглядеть карты. Лариса повернула пластинку под нужным углом, и сделанные на ней отметки, стали ясно видимыми.
   Это было прекрасное произведение картографического искусства. На самом деле это была не столько карта, сколько картина. Там и здесь виднелись символы, о которых Лариса сказала, что они показывают путь среди скал.
   Был ли это ключ к тайне о закрытой стране или нечто другое, Мартов не знал. Однако, у изготовителя карты была какая-то цель. Странная цель, учитывая искусство, с которым были скрыты пометки.
   - Иди. Есть пути, с которых не бывает поворота, - сурово сказала Лариса. Кто взвалил себе на плечи непосильную ношу, тот надрывается под ней. Это закон. Умри под ней, если она гнетет тебя к земле, но сбросить ее нельзя. Я уже предупреждала тебя. Это твой путь, ты должен пройти его в одиночку, и найти ответы на все свои вопросы.
   По дороге, он размышлял о водовороте событий, о которых и не подозревал до сегодняшнего дня. Он чувствовал глубокое волнение, даже трепет.
  
   За чашкой чая Мартов рассказывал Романову о том, что нагадала ему Лариса.
   - Да, - только и произнес Сергей Юрьевич, когда Валерий закончил. - Затем, после недолгого молчания спросил:
   - И что ты теперь намерен делать?
   Слова Ларисы о загадочной стране внушила мне, что она существует, а самовнушение - великое счастье и несчастье человеческого ума. В нем, собственно говоря, весь секрет поэтических сторон наших. Ну, а в ком нет поэтических сторон? Чьей прозаической рассудочности не хочется иногда перерядиться в поэтический костюм: пережить трепет, фантазии, миражи, обманы, обольщения, любопытство и даже страх?
   И в этом смысле, если хотите, я, конечно, тоже переживал интереснейшие иллюзии: бывал и испуган, и растроган тем, чего не было, но хотелось, чтобы было. Поэтому я решил ехать на Тибет и искать загадочную страну.
   - Возьми меня с собой, - услышал Мартов незнакомый голос.
   Он обернулся и увидел входящего в комнату высокого худого мужчину лет тридцати, приятной наружности.
   - Знакомься, Валерий, - сказал Романов. - Александр, жених Софьи.
   Валерий поднялся с кресла и пожал протянутую руку.
   - Я слышал ваш разговор, - сказал Александр, - и с удовольствием поехал бы с вами. Тем более, что до свадьбы еще есть время.
   Мартов пожал плечами, но ничего не ответил. Александр сразу не понравился ему. В его глазах он прочел жестокость и расчетливость.
   А что, Валерий, - произнес Романов, - отличная идея. Возьми его с собой, а то тебе одному будет тяжело.
   В это время в комнату вошла Софья.
   - Валерий! - радостным голосом сказала она. Подойдя к нему, она обняла его. - Возьми Александра, а то он, пока, только мешает мне готовиться к свадьбе.
   - Хорошо! - выдохнул Мартов, вспоминая слова Ларисы. Он подумал, что если Александр будет далеко от Софии, то с ним ничего не случиться. - Но предупреждаю, - добавил он, - путешествие будет тяжелым и может закончиться безрезультатно, и мы ничего не найдем.
   - Договорились! - сказал Александр. - И если Валерий не возражает, то со мной поедут два моих друга. В случае чего, они помогут нам.
   Мартов тяжело вздохнул и ничего не ответил, как бы, соглашаясь с Александром.
  
   На следующий день Мартов познакомился с товарищами Александра - Николаем, невысокого роста, мрачным и лысым, и Юрием, здоровым мужиком с круглым лицом и маленькими глазками. На самолете они добрались до Тибета, где приобрели необходимое им снаряжение.
   Через три дня во главе каравана из трех ишаков они оказались среди лабиринтов скал, через которые, как показывала карта Ларисы, лежал их путь.
   Валерий подошел к скалам и обнаружил на них те же символы, как на пластинке. Он направился вслед за символами и шел в необозначенную на карте страну. Вслед за ним двигались Александр со своими товарищами. Они продолжали свой путь до тех пор, пока знаки не пропали. Мартов не знал, толи он потерял тропу, либо карта, которая так долго и правильно его вела, начала лгать.
   Он попытался обнаружить утерянные знаки, но не смог этого сделать. Местность, в которой они оказался, была странно безлюдной. Они прошли еще некоторое время и решили сделать привал. Разбив лагерь, Александр и Николай отправились на розыски потерянных знаков, Юрий остался у костра, а Мартов решил поохотиться.
   Он заметил, как изменилось настроение, у его спутников. Насколько они были воодушевлены сначала путешествия, настолько глубоко ими теперь овладело уныние.
   Юрий поддерживал себя в состоянии постоянного опьянения и был попеременно то скандальным и шумным, то погруженным в угрюмые размышления. Александр сделался молчаливым и раздражительным, а Николаю казалось, что все объединились против него, и намеренно потеряли тропу.
   Мартов был уверен, что в неудаче они обвиняют его, но ничего с этим не мог поделать.
   Во время привала и началось по-настоящему великое приключение Валерия. Он возвращался в лагерь. Услышав, женский крик, он сразу бросился на него. Валерий увидел распростертую девушку, лежащую на земле. На ней сидел Юрий и сдавливал ей шею. Мартов схватил его за волосы и оторвал от девушки.
   - Оставьте ее, - крикнул он.
   - Какого дьявола ты вмешиваешься? - прохрипел тот. - Да я тебя...
   Ударом кулака по челюсти, Валерий заставил его замолчать.
   Девушка вскочила, отпрыгнула в сторону и скрылась.
   Мартов не стал за ней следить, а склонился над Юрием. Тот продолжал лежать без сознания. Рядом валялся, выпавший пистолет. Мартов поднял его и засунул за ремень. Он поднялся и увидел девушку, которая наблюдала за ним. В последнее время его преследовал этот образ во сне. Он застыл - в точности, как в своих снах. На какое-то мгновение он даже усомнился, что это явь. Опьяненный ее неземной красотой, Валерий забыл о человеке, лежавшем у его ног. Он понял, что судьба вела его по перепутьям света к этой единственной девушке. И, встретив ее, он забыл обо всем.
   Высокая, тонкая, изящная. Ее кожа белее слоновой кости, слабо светилась сквозь ткань янтарного цвета, окутывающую девушку. Черные шелковистые волосы спускались до колен. Глаза ее были овальные, чуть сощуренные, а в зрачках плавала глубокая ночь.
   На ее локтях были золотые браслеты, доходящие почти до узких плеч. Ее маленькие ноги были обуты в высокие замшевые сапоги. Она была гибкая и стройная, как ива.
   Она не была азиаткой, ни испанкой, ни американкой. Она не принадлежала ни к одной известной Мартову расе.
   На ее шее виднелись синяки - следы пальцев Юрия. Она прикоснулась к ним своими тонкими руками, потом заговорила по-китайски:
   - Он мертв?
   - Нет, - ответил Мартов. Он понимал ее.
   В глубине ее глаз зажглось маленькое жаркое пламя. Мартов был готов поклясться, что это была радость.
   - Это хорошо. Я не хотела, чтобы он умер. - В ее голосе появилось раздумье. - Во всяком случае, не таким образом.
   Мужчина застонал. Девушка вновь коснулась синяков.
   - Он очень сильный, - прошептала она.
   Мартову показалось, что в этом шепоте слышалось восхищение. Ему захотелось понять, не является ее неправдоподобное совершенство красоты только маской, под которой скрывается первобытная женщина, поклоняющаяся грубой силе.
   - Кто ты? - спросил он.
   Она смотрела на него очень долго.
   - Я - Медея, - ответила она.
   Мартов сразу вспомнил миф об аргонавтах, и о красавице-волшебнице Медее. Он улыбнулся ей.
   - Но откуда ты взялась.
   - Он твой враг? - спросила она, не отвечая на его вопрос.
   - Нет, - ответил Валерий.
   - Тогда почему, - она показала на распростертое тело, - ты не позволил ему поступить со мной так, как он хотел?
   На лице Мартова выступили красные пятна. Этот вопрос, со всем тем, что под ним подразумевалось, сразил его.
   - Я не мог позволить ему обидеть тебя.
   Девушка с любопытством посмотрела на него. Ее лицо потеряло напряженное выражение. Снова коснувшись синяков на шее, она сделал шаг к нему.
   - Тебя не удивляет, что я не позвала свой народ на помощь, чтобы воздать ему по заслугам.
   - Конечно. - Недоумение Мартова было искренним. - Я действительно удивлен.
   - И чтобы ты сделал, если бы они пришли?
   - Не знаю, - честно признался он.
   Медея внезапно улыбнулась ему. Он быстро шагнул к ней. Предостерегающим жестом она выбросила вперед руку.
   - Я - Медея, - повторила она. - И я - Смерть.
   Озноб охватил Мартова. Он снова осознал, насколько чужда ее красота. Может быть, есть правда в этой легенде, рассказанной Ларисой. А может, эта девушка - демон? Но к нему снова вернулся рассудок, и он рассмеялся.
   - Не смейся, - сказала она. - Говоря о смерти, я имею в виду совсем другое, что знаешь ты, живущий вне пределов нашей тайной страны. Твое тело может продолжать жить - и все же это Смерть. Более чем Смерть, поскольку оно изменится. Странно изменится. И тот, кто займет твое тело, кто будет говорить вместо тебя - это уже не ты. Мне бы не хотелось, чтобы тебя настигла такая Смерть.
   Как ни странны были эти слова, они в точности повторяли то, что говорила ему Лариса. Но он не обратил, на них внимание, пораженный ее красотой.
   - Я ни как не могу понять, как тебе удалось пройти мимо стражников и миновать их? - задумчиво произнесла Медея. - И как ты смог так далеко продвинуться в глубь запретной страны?
   - Я пришел издалека, - сказал Мартов. - Существовали особые приметы, по которым я шел, но потом их потерял. А пришел я сюда, чтобы раскрыть тайну легенды и узнать свое будущее.
   - Мне надо скорее пойти к Матери и узнать, почему стражи пропустили тебя.
   - Мать? - спросил Мартов. - Великая Мать Оби?
   - Мать змей!
   Медея увидела, как вздрогнул Мартов, и коснулась браслета на своем правом запястье. Валерий подошел к ней поближе и увидел, что на браслете имеется диск, на котором рельефно вырезана змея с женской головой, женскими руками и грудью. Она лежала, свернувшись, на том, что казалось большим шаром, покоящимся на высоко поднятых лапах четырех зверей.
   Мартов не сразу понял, что представляют собой эти создания, насколько его внимание было поглощено свернувшейся кольцами фигурой. Он всмотрелся внимательнее. И осознал, что поднятая над кольцами голова на самом деле не была головой женщины. Нет, это была голова рептилии.
   Она была змееподобной. И все же, художник сделал невероятное. В каждой ее линии, все время виднелась женщина, заставляя забывать все то, что было в ней от змеи.
   Глаза были сделаны из ярко блестящих камней фиолетового цвета. Мартов ощутил, что эти глаза - живые. Что далеко, очень далеко отсюда кто-то живой рассматривает его сквозь эти глаза.
   Медея прикоснулась к одному из зверей, державших над собой шар.
   - Это - Крошки, - сказала она.
   Мартов смотрел на них, и изумление его возросло. Он знал, что это за звери, но не верил в это. Это были ящеры. Чудовища, которые существовали на земле миллионы лет до нашей эры. Он находился как будто в сказке. Он не мог поверить, что в этом месте кто-то мог узнать о них, и вырезать этих чудовищ на женском браслете. Значит, кто-то видел их в жизни. И это не укладывалось у него в голове. И что это за народ, к которому принадлежит эта девушка?
   - Медея! Где находится ваша страна? Здесь?
   - Здесь? - она рассмеялась. - Нет! Страна Оби - это древняя страна. Тайная страна, где некогда правили Боги. А сейчас правит только Мать Змей. Она заколебалась, со странным выражением посмотрела на него. - Он причинил мне боль. Я ускользнула от своих провожатых во время охоты, и, выйдя из леса, столкнулась лицом к лицу с ним. Я так была удивлена, что даже не подумала защищаться, - она бросила взгляд на маленький холмик, расположенный в нескольких метрах от них.
   Мартов посмотрел, куда указывала девушка. На земле лежали несколько сверкающих копий. Они были золотыми, а стреловидные наконечники были сделаны из необычайной красоты изумрудов, без единых изъянов. Ужас мгновенно охватил его.
   - Медея! Бери свои копья и быстро уходи. Сейчас подойдут его друзья, и я не смогу защитить тебя.
   Она подошла к холмику и подобрала копья. Затем вернулась и стала изучать Мартова. В ее глазах вспыхнул огонек интереса. Она стянула с рук браслеты и протянула их ему.
   - Возьми и уходи, я укажу тебе путь из этой страны.
   - Нет, не могу, - сказал Мартов. - Я слышал легенду о Матери Оби и должен ее увидеть. А потом, я не могу оставить в беде Юрия.
   - Почему? Ведь ты сразился с ним ради меня. И почему ты не хочешь этого сделать? Уходи, иначе я не смогу тебе помочь.
   - Не могу, я должен остаться и ему помочь, а ты уходи.
   Медея воткнула копья в землю, снова надела на руки браслеты. Ее белые руки простерлись к нему.
   - Тогда, - прошептала она, - тогда клянусь мудростью Матери, я спасу тебя, если сумею.
   Далеко, как показалось Мартову, раздался звук трубы. Ей ответили другие трубы, поближе. Звуки труб звали, в их ритме было что-то жуткое, сверхъестественное, чужое.
   - Идут, - сказала девушка, - мои сопровождающие. Сегодня вечером зажги костер, ничего не бойся и спи. Но не заходи за эти деревья.
   - Медея, - начал Мартов.
   - А теперь тихо, - предостерегла она его, - пока я не уйду.
   Сочный звук труб прозвучал ближе. Девушка отскочила от него и стрелой метнулась за деревья. Он услышал, как с гребня горы донесся ее голос, перешедший в пронзительный крик. Звук труб - сверхъестественный, сулящий беду, заполнил все пространство, а затем наступила тишина.
   Мартов застыл, слушая. Солнце коснулось снегов, покрывающих горные вершины. Вдалеке, снова прозвучали трубы, слабое эхо тех звуков, что унесли девушку. Слабый-слабый и сказочно приятный звук.
   Солнце закатилось за вершины и стало быстро темнеть.
   И лишь теперь Мартов затрясся, охваченный внезапным, неожиданным страхом. Он осознал, что после того, как отзвучали трубы и пронзительный крик девушки, он не услышал больше не единого звука. Ни шума, производимого человеком, либо зверем, ни шороха травы или кустарника.
   Ничего, кроме слитного хора труб.
  
   Юрий все еще находился в оцепенении, вызванном ударом. Мартов оттащил его в рядом стоящую палатку. Затем он выбрался наружу и развел костер. Он все еще находился под впечатлением красоты Медеи и не услышал, как к нему подошли Александр и Николай.
   - А где Юрий? - спросил Александр.
   - В палатке, - ответил Мартов.
   Он понимал, что обязан рассказать им о том, что произошло, но не мог этого сделать. Поведать им о красоте Медеи, о ее золотых украшениях и золотых копьях с наконечниками из драгоценного металла он не мог.
   Если он это сделает, то никакие доводы разума на них уже не подействуют. Он встречал таких людей, отличающихся жадностью. И все же он должен им сказать, чтобы они скорее покинули это место. А, кроме того, они достаточно скоро узнают о девушке от Юрия.
   - Я проходил мимо, как услышал женский крик, - начал Мартов. - Я увидел вашего друга, пытавшего изнасиловать девушку. Мне пришлось его ударить, чтобы спасти ее.
   - На Юрия это похоже, - миролюбиво сказал Николай. - Он на них падок. Ты лучше скажи, как она выглядела? Откуда она пришла? И как она сбежала?
   - Не знаю, откуда она появилась, но я ей дал уйти, - ответил Мартов. - А выглядит она обыкновенно.
   - Ты что, дурак! - захрипел Александр, - если она приведет своих родичей, нам конец. А так, она была бы у нас заложницей.
   - Поэтому, я и отпустил ее, чтобы не было никаких осложнений.
   В это время Мартов увидел, как Николай наклонился и поднял что-то с земли.
   - Посмотри на это, - произнес он, и протянул Александру женский браслет. Тот взял его в руки и поднес к костру. Это был золотой браслет, на котором засветились изумруды. Несомненно, этот браслет был сорван с руки Медеи во время ее борьбы с Юрием.
   - Теперь я понимаю, почему ты отпустил ее, - сказал Александр, наставляя на него пистолет. Ты солгал нам, Валерий. Иди и подними Юрия, он нам все расскажет, - обратился он к Николаю. - А я, заберу у него оружие. Он подошел к Валерию и забрал у него пистолет.
   - Ничего она мне не давала, - произнес Мартов, а нам лучше убраться отсюда, а то будет поздно. Он был убежден, что за ними наблюдают. Он ощутил на себе чьи-то пристальные взгляды
   Вокруг стояла тишина. Ни звука птиц или насекомых. Он понял - тишина окружила это место.
   Его охватила волна нервного возбуждения. Кто бы, они не были, он заставит их показаться. И он вышел прямо на лунный свет. И мгновенно тишина усилилась. Казалось, она выросла и превратилась в целые октавы тишины. Она как бы изготовилась для прыжка, сделай он еще один шаг вперед.
   Он задрожал не столько от холода, сколько от унылого отчаяния, и стал отступать назад шаг за шагом, боясь отвернуть лицо от тишины. Он вернулся к костру и швырнул в него ветку. Когда затрещали вспыхнувшие листья, страх оставил его. Мартов сел у костра и через некоторое время задремал.
   Проснулся он, как от удара. От палатки с безумным видом, рыча, мчался Юрий.
   Мартов вскочил на ноги, но, прежде чем он успел изготовиться к защите, тот был уже рядом. В следующее мгновение Мартов оказался на земле, придавленный им.
   - Ты дал ей уйти! - ревел он. - Нокаутировал меня, а потом дал ей уйти.
   Мартов пытался оторвать пальцы Юрия от своего горла. Он задыхался. Оглушительный рев стоял у него в ушах. Юрий душил его. Мутнеющим взглядом он увидел, как от костра прыгнули две тени и схватили Юрия за руки. Пальцы разжались. Мартов, шатаясь, приподнялся. В нескольких шагах от него стоял Юрий. На нем, обхватив руками плечи, висел Николай. Рядом стоял Александр, ствол его пистолета был прижат к животу Юрия.
   - Почему вы не даете убить его? - бушевал он. - Я же сказал вам, что на девушке было столько драгоценностей, что бы обеспечить нас на всю жизнь. А там, я думаю, откуда она пришла, их еще больше. А он дал ей уйти. Поток ругательств обрушился на Мартова.
   - Теперь послушай меня, Юрий, - неторопливо сказал Александр. - Либо ты утихнешь, либо я заставлю тебя замолчать. Мы с Николаем не позволим убить его, чтобы все потерять. Ты сам во всем виноват. Если бы не твоя скотская натура насиловать баб, драгоценности давно были бы у нас. Так что, лучше помолчи. Сейчас мы, сообща, обсудим создавшееся положение, а Валерий расскажет нам, какой навар он получил с этой девушки. А если он нам ничего не скажет, тогда мы заставим его это сделать. Ты понял меня, Юрий.
   - Пусть скажет, куда он спрятал золотые копья, - вновь взорвался Юрий. Его рука непроизвольно потянулась к кобуре.
   - Остынь, идиот, - сказал Николай, - я забрал у тебя пистолет. На сегодня хватит пальбы, а ты свое уже получил, - засмеялся Александр.
   - Я уже вам говорил, - сказал Мартов, - я ничего у нее не брал, и позволил ей свободно уйти из-за собственной безопасности. Я полагаю, что это было лучшее, что можно было сделать. И продолжаю так считать, так как мы все могли пострадать. Это вас устраивает.
   - Я думаю, - со злостью произнес Александр, - ты просто не хочешь с нами поделиться. Может быть, ты договорился с ней, что как только мы уйдем, она вернется и отдаст все тебе.
   Краска прилила к лицу Мартова. В конце концов, добровольное обещание Медеи спасти его может быть расценено как именно то, что высказал Александр.
   - Давайте убьем его, - предложил Юрий.
   - Нет, Валерий теперь для нас важная персона, - сказал Александр. - Раз у нас нет девушки, то у нас есть он. - Насколько я понимаю, эта девушка благородная, и она не захочет, чтобы его убили. Она вернется, и мы обменяем Валерия на ее драгоценности. А сейчас, свяжите его.
   Мартов не сопротивлялся, и позволил Юрию и Николаю связать его запястья. Затем они повели его к дереву, усадили на землю и связали ноги.
   - А теперь, - усмехнулся Александр, - если сюда явятся ее люди, мы дадим им посмотреть на тебя. И если они не договорятся с нами, первая пуля будет твоей.
   Мартов не ответил. Он знал, что бесполезно им что-то говорить, чтобы изменить их решение. Он закрыл глаза. Пару раз он открывал их и смотрел, чем занимаются эти трое. Те сидели у костра, переговариваясь шепотом. Лица были напряжены, в глазах лихорадочная жажда сокровищ.
   Спустя некоторое время он заснул.
  
   Ночью, пока Мартов спал, кто-то накинул на него шерстяной плед. Тем не менее, он замерз. Пытаясь разогнать застоявшуюся кровь, он начал размахивать руками и ногами.
   Мартов слышал, как эти трое, возились в палатке. Ему было любопытно, кто из них подумал об одеяле, и что толкнуло его на доброе дело.
   Юрий выбрался из палатки и без слов прошел мимо Мартова, направляясь к источнику. Вернувшись, он занялся чем-то у костра. Время от времени он поглядывал на пленника, без обиды и гнева. В конце концов, он подошел к Мартову и сказал:
   - Ты извини меня. Вчера я был пьян, поэтому и налетел на тебя. Выпей, согрейся. Он приложил фляжку к губам Мартова. Валерий сделал добрый глоток. Жидкость согрела его.
   - Я помогу тебе, если... Внезапно он замолчал и занялся подкладыванием дров в костер. Из палатки вышел Александр.
   - Я даю тебе последний шанс, - начал он без предисловий. - Расскажи мне о своей сделке с девушкой, и даю слово, все поделим поровну. Удрать, с тем, что есть у тебя, ты не сможешь. Поэтому будь благоразумным.
   - Какая польза начинать все заново, Александр, - устало заговорил Мартов. - Я рассказал вам все. Пойми же, наконец, приближается беда - большая беда. Мне вообще не нужны драгоценности, лучше развяжите меня, и если на вас нападут, я буду сражаться на вашей стороне.
   - Да что ты прикидываешься, что тебе не нужны драгоценности, а так же пытаешься запугать нас. А если я начну пытать тебя, и засуну ноги в костер. Сразу заговоришь, когда пятки начнут трещать на огне и поджариваться. Он вдруг наклонился и обнюхал губы Мартова.
   - Так вот в чем дело! - Он смерил Юрия напряженным взглядом. - Напоил его водкой, скотина. Хочешь договориться с ним без нас. Николай! - заревел он. - Иди, свяжи Юрия. Этот кретин дал ему выпить, и хотел сговориться с ним, пока мы были в палатке.
   - Но Александр... - Николай колебался. - Если на нас нападут, то вас будет только двое.
   - Если нам придется воевать, мы сделаем это так же хорошо, как и трое.
   - Но мне это не нравится.
   Александр нетерпеливо взмахнул своим пистолетом.
   Николай пошел к палатке и вернулся с мотком веревки.
   - Вытяни руки, - приказал он.
   Юрий протянул их, но, в следующий момент схватил Николая, и поднял его, как куклу.
   Наступившая на мгновение тишина была прервана звоном колокольчика. Они увидели, как из-за деревьев показалась Медея. Красный плащ окутывал девушку от шеи до сапожек. В ее волосах переливалась нитка жемчуга. На запястьях и лодыжках - золотые обручи, украшенные изумрудами.
   Позади нее величественно выступала антилопа. На ее шее был широкий золотой ошейник, с которого свисал маленький золотой колокольчик. На боках животного висели корзины, сплетенные из какого-то сияющего желтым светом камыша.
   И рядом с девушкой они не увидели никаких воинов. Рядом с антилопой шел единственный провожатый, закутанный в широкую мантию желтого цвета. Лицо его прикрывал капюшон. Его единственным оружием был красный посох. Он был сутул и при ходьбе подпрыгивал и пританцовывал, делая маленькие шажки вперед и назад.
   Они подошли поближе, и Мартов увидел, что рука, сжимающая посох, рука глубокого старца. Она была тонкая, белая, с бледной прозрачной кожей.
   Мартов напрягся, пытаясь разорвать свои путы. "Почему она вернулась без воинов, - думал он, - И как может этот старик защитить ее". Ему показалось, что она возвратилась намеренно, чтобы разжечь жадность этих мужчин.
   - Боже, какая девушка! - пробормотал Юрий. Его ноздри раздулись, в глазах появился красный блеск.
   Александр молча наблюдал за ее приближением. Ничего он и не сказал, когда девушка со стариком остановились рядом с ним.
   Медея! - закричал Валерий в отчаянии. - Зачем ты вернулась?
   Она подошла к нему, вытащила из-под плаща кинжал и разрезала веревки. Мартов поднялся, шатаясь.
   В это время к ним подошел Александр и сказал:
   - Ты можешь, пока, оставаться на свободе. Мне кажется, ты ей понравился, поэтому, девушка вернулась. И запомни, - он бросил злобный взгляд на него, - ты должен выполнять все мои приказы и не разговаривать с ней без моего присутствия, если не хочешь, чтобы тебя снова связали. Я всегда должен быть рядом и знать, о чем вы говорите. Понял?
   Затем обернулся к девушке и насмешливо проговорил:
   - Ваш визит - большая честь для нас. - Александр на секунду задумался, - и он должен стать полезным друг для друга.
   - Это верно, - спокойно ответила Медея. - Я знаю, что вы хотите, - и бросила взгляд на Юрия.
   - Вы правильно говорите, - продолжил Александр, - и от вас зависит, вернетесь вы обратно, или нет.
   В этой фразе прозвучала прямая угроза.
   В глазах Медеи вспыхнул внезапный гнев.
   - Лучше мне не угрожать, - предупредила она. - Я, Медея, и никого, и ничего не боюсь.
   - Что ты говоришь! - Александр шагнул к ней. Его лицо сделалось зловещим и безобразным.
   Из-под колпака закутанной фигуры донеслось хихиканье. Медея вздрогнула, и ее гнев исчез. Она снова стала дружелюбной.
   - Извините меня, я вспылила, - сказала она Александру. - Вы хотите знать, откуда у меня эти драгоценности. - Она коснулась браслетов. - Я для этого и пришла, чтобы рассказать об этом вам.
   При этом сообщении, таком искреннем и открытом, все подозрения и сомнения нахлынули на него. Его глаза сузились, и он стал изучать тропу, по которой пришла Медея.
   - Александр! - Николай схватил его за руку, его голос и руки дрожали. - Корзина на антилопе... она из золота, чистого золота.
   Глаза Александра блеснули.
   - Надо пойти и узнать, откуда это все. Возьми карабин, Николай, и следи за теми деревьями, пока я не пойму, что это все значит.
   - Вам нечего бояться, - сказала Медея, понимая его слова. - Я не принесу вам вреда. И если с вами что-нибудь случится, то вы сами будете в этом виноваты. Я пришла, чтобы указать вам дорогу к сокровищам. Пойдемте со мной, и вы убедитесь в этом сами. Вы увидите струящийся поток золота. Вы можете купаться в этом потоке и унести с собой столько, сколько сможете. А если вам будет жалко расставаться с этим золотом, вы сможете остаться с ним навсегда.
   Она отвернулась от них и подошла к антилопе.
   Они посмотрели друг на друга. Три лица выражали жадность и подозрение. На лице Мартова было изумление.
   - Это будет долгое путешествие, поэтому я принесла вам кое-что, - обратилась она к ним, и стала снимать корзины с антилопы.
   Мартов шагнул к ней, чтобы помочь. Она застенчиво улыбнулась ему. Нечто большее, чем дружелюбие, загорелось в глубине ее глаз. Руки Мартова потянулись сами, чтобы коснуться ее.
   Мгновенно между ними возник Александр.
   - Помни Валерий, о чем я тебе говорил, - выдохнул он.
   - Помоги мне, - сказала Медея.
   Мартов снял корзину и поставил на землю. Медея отстегнула застежку, отогнула мягкие металлические прутья и вытащила сверток. Встряхнула его, и все увидели, как на земле засверкала серебряная скатерть. Затем достала из корзины золотые чашки, тарелки и большой кувшин, ручки которого были выполнены в виде крылатых змей. Затем достала незнакомые ароматные фрукты, хлеб и странной окраски пирожки. Она опустилась на колени, взяла кувшин, и, открыв его, наполнила чашки янтарным вином.
   Затем жестом руки, пригласила их.
   - Садитесь, - сказала она. - Ешьте, пейте.
   Она кивнула Мартову, показывая ему место рядом с собой. Молча, пристально рассматривал Александр блестящую утварь. Затем она присели на корточки перед тарелками. Юрий протянул руку, взял тарелку и, высыпав пирожки на скатерть, взвесил ее на ладони.
   - Золото, - сказал он.
   Александр расхохотался и поднес ко рту кубок с вином.
   - Подожди! - Николай вырвал из его руки кубок. - А вдруг вино отравлено.
   Александр, вздрогнул, лицо его снова омрачилось подозрением.
   - Думаешь, все отравлено? - прорычал он.
   Медея окинула их вопросительным взглядом, затем посмотрела на Мартова.
   Валерий, ни говоря, ни слова поднял чашу и стал пить вино.
   - Девушка вновь бросила взгляд на Александра.
   - Думаешь, что я отравила вино и еду. Естественно, вы бы так и сделали. Она налила в свою чашу вино и выпила его. Отломила кусок хлеба и съела, взяла хлеб с тарелки Юрия и тоже съела.
   - Будьте, уверены, если бы я хотела вас убить, - она улыбнулась, - смерть выглядела бы иначе.
   Мгновение Александр свирепо смотрел на нее, затем внезапно вскочил на ноги, шагнул к закутанной фигуре и сорвал с нее капюшон. Открылось старое лицо, изборожденное многочисленными тонкими складками. Но насколько было старое лицо, настолько же блестящими и молодыми были сидящие на нем глаза. Он вздрогнул и отвел свой взгляд. Затем, опустив капюшон, вернулся и присел. Мартов увидел, что лицо его стало белым, как мел. Он схватил дрожащей рукой чашу, и залпом, выпил вино. Затем схватил кубок и стал пить прямо оттуда. И вскоре, под действием вина ужас, охвативший его, испарился.
   - Все в порядке, Медея, - сказал он, вставая. - Мы пойдем с тобой. Пошли, Мартов, кто старое помянет, тому глаз вон. Шатаясь, он направился к палатке.
   Мартов, видя, что Александр забыл о нем на некоторое время, подошел к Медее так близко, что его обожгло плечо девушки.
   - Медея, - начал он. Она обернулась и, прижав тонкий палец к его губам, заставила его замолчать.
   - Не сейчас, - прошептала она. - Не сейчас. Не говори мне о том, что происходит в твоей душе. Я обещала, что спасу тебя, если смогу. Это обещание влечет за собой, другое... Ее взгляд, многозначительно, указал на молчаливую фигуру. - Ничего не говори мне, - торопливо продолжала она.
   Она упаковывала золотые тарелки и чаши, а Валерий стал помогать ей. Она принимала его помощь, не говоря ни слова, и не смотря на него. Когда последняя чаша оказалась в корзине, он отошел от нее. До него донеслись голоса Александра и Николая.
   - Я отправлюсь хоть к черту на рога, чтобы узнать, откуда у нее эти драгоценности.
   - А если нас ждет ловушка? - задал вопрос Николай.
   - Кого нам бояться, - усмехнулся Александр, - старое чучело и девушку. Да, один Юрий, размажет их по стенке.
   - Но не надо забывать, что заодно с ними, Валерий, - высказал свою мысль Николай.
   - Когда мы найдем сокровища, можно будет с ним покончить, а пока, он нам нужен живым. Он будет нам полезен, иначе, девушка может заартачиться и не приведет нас к сокровищам.
   Маленькие красные искры запрыгали в глазах Мартова, но он сдержал себя. "Это не способ помочь Медеи, - подумал он. - И что он может сделать без оружия. А главное, опасность в данную минуту не грозит ей, так как мужики ничего не предпримут, пока не достигнут места, куда Медея обещала их привести. Места, где хранятся сокровища".
   Медея стояла рядом с антилопой и ждала их. Александр подошел к ней и вытащил пистолет.
   - Знаешь, что это такое? - спросил он.
   - Да, - ответила она. - Это оружие смерти вашего народа.
   - Верно. И оно убивает гораздо быстрее ваших стрел и копий. - Он произнес последние слова громко, чтобы их услышал молчаливый провожатый девушки. - Надеюсь, ты поняла меня? Он оскалился, словно голодный волк.
   - Понимаю. - Глаза Медеи были спокойны. - Вам не надо бояться.
   - Мы и не боимся, а вот тебе следовало бы бояться нас. Мгновение, он с угрожающим видом смотрел на нее, затем сунул пистолет обратно в кобуру. - Ты пойдешь первой, - приказал он. - За тобой старик, за ним, он указал на Валерия. Мы будем замыкать шествие.
  
   В этом порядке они прошли гигантские заросли кустарников и вышли на местность, похожую на парк. Они шли по нему несколько часов, затем Медея свернула в лес.
   Мартов не мог разглядеть тропы, но Медея продолжала идти, не останавливаясь. Валерий с трудом поспевал за ней, нагибаясь, чтобы пробраться под низкими ветвями деревьев. Он осторожно шагал по корням, там, где мог, и переходил вброд небольшие лужи стоячей воды там, где корней не было. Странные птицы кричали где-то между деревьями, за плотной завесой листьев. Они прошли, еще два часа, и начался подъем. Тени становились все гуще, и девушка тоже превратилась в летучую тень. Пару раз Мартов оглядывался на мужиков, следовавших за ними. Темнота беспокоила их все больше и больше. Они шли близко друг к другу, напрягая глаза и уши, чтобы по первому же слабому движению обнаружить ожидаемую засаду. Вскоре, Александр приказал Мартову идти рядом с ним, и Валерий понял, что сопротивляться его решению бесполезно.
   В лесу делалось все темнее и темнее, и люди впереди превратились в движущие расплывчатые пятна. Но через несколько минут пути, Мартов увидел, впереди себя, солнечный свет, и вскоре, они вышли на равнину, покрытую травой, которая имела форму блюда. Впереди начиналась чаща, покрывшая основание новой горы. Медея двинулась по направлению к горе, остальные последовали за ней. Приближался полдень, и в очередном ущелье, встретившемся им по пути, они устроили привал. Быстро перекусив, они наполнили фляжки из ручья, протекающего по ущелью, и тронулись дальше.
   Поднялся ветер, дующий из далекого леса, и в нем Мартов услышал слабый звук, пронзительное шипение, как бы издаваемое целой армией змей.
   Медея резко остановилась, обратив лицо к этому звуку. Он послышался снова и громче. Ее лицо побледнело, но когда она заговорила, голос ее звучал ровно.
   - Там опасность, - сказала она. - Смертельная опасность для вас. Она, возможно, и не затронет вас, но вам лучше спрятаться.
   - Так! - зарычал Александр. - Значит здесь ловушка! Ты помнишь, что я тебе говорил. Мы пойдем за деревья, но и ты пойдешь с нами.
   - Я согласна, - спокойно ответила она.
   Ветер снова донес пронзительное шипение.
   - Поторапливайтесь! - скомандовала Медея.
   Когда они укрылись за деревьями, в голове Мартова молнией мелькнуло, что спутник Медеи не последовал за ними. Он раздвинул ветви и осторожно выглянул из-за них. Между деревьями пронесся внезапный порыв ветра, который принес более резкое и более близкое шипение. И то, что слышалось в этом шипении, вызывало у него ужас.
   Вдруг он увидел, как в метрах триста от него, из-за деревьев выскочило существо ярко-алого цвета. Оно помчалось по равнине, достигло основания одной из глыб, и влезло на ее вершину. Мартову показалось, что это огромное насекомое. Но это впечатление смешивалось с другим, чудовищным и невероятным. Он был уверен, что это человек.
   Алое существо посмотрело по сторонам, снова скользнуло вниз, и помчалось по направлению к нему.
   Из леса вырвалось то, что Мартову сначала показалось, что это стая волков. Они двигались прыжками, как кенгуру. Эти существа были безволосыми, и во время прыжков, их кожа блестела в солнечном свете, голубым и зеленым цветом, как будто она была защищена сапфирной и изумрудной кольчугой. Они испускали адское шипение.
   Затем появилось новое чудовище. Формой, тело походило на туловище гигантской лошади. Шея была гладкой, змеиной. У основания шеи верхом сидел человек. Мартов внимательно всматривался на это чудовище, затем задрожал от страха. Перед ним был доисторический ящер. Валерий видел его мощный хвост, и похожие на колонны задние ноги. Его туловище было почти прямым. Передние лапы выглядели не так мощно, как задние, но все же впечатляющие. Ящер держал их полусогнутыми возле груди, будто готовился кого-то схватить. А то, что Мартов принял за кольчугу, была чешуя.
   Тварь повернула голову, сидящую на короткой бычьей шее. Мартову показалось, что он смотрит прямо на него огненно-красными глазами. Морда была, как у крокодила, а челюсти были усеяны острыми желтыми клыками. Человек, сидящий на нем, был той же расы, что и Медея. Он был одет в облегающую тело одежду. Его волосы сияли золотом, а лицо, было отмечено печатью высокомерия и равнодушной жестокостью.
   Раздался пронзительный звук, будто зашипели сразу тысячи змей. Уловив запах, стая прыжками понеслась вперед.
   Мартов увидел, как алое существо выпрыгнуло из травы. Оно раскачивалось на двух длинных, похожих на ходули, ногах. Высоко над ходулями помещалось небольшое круглое тело. По бокам тела, торчали две мускулистые длинные руки. Тело, руки и ноги, были покрыты алой шерстью. Лица Мартов не видел. Вслед существу мчалась стая. Он услышал звуки яростной схватки. Затем вырвался плачущий вой, пронзительный крик агонии, и раздалось торжествующее шипение. Затем в поле зрения появился черный ящер. Золотоволосый всадник кричал. Позади прыжками неслась стая. Они пронеслись через равнину, словно грозовая туча, сверкающая изумрудами и сапфировыми молниями. Ворвались в лес и исчезли.
   Медея шагнула в сторону, от трех побледневших и трясущихся теней. Она стояла, глядя туда, где исчезли твари, и лицо ее было неподвижным, а глаза наполнились ненавистью.
   - Медея! - выдохнул Мартов. - Это существо, которое убегало... У него лицо человека.
   Она пожала плечами.
   - Это не человек. Это был... ткач. Человек - паук. Вероятно, он пытался убежать. Или Антей выпустил его, чтобы охотится на него с крошками. Ее голос задрожал от ненависти.
   - У него лицо человека, - сказал Александр.
   - Давным-давно его предки были людьми, как и вы - это правда. Но теперь, он лишь ткач. Вспомни о нем, Валерий, когда наше путешествие подойдет к концу. А сейчас нам следует быстро идти, а то солнце садится. Завтра вы увидите живое золото, текущее потоком. И вы будете делать с ним все, что пожелаете, или золото, сделает с вами то же самое. Она с насмешкой посмотрела на троих авантюристов.
   - Будешь со мной рядом, - сказал Александр, обращаясь к Мартову. - Возможно, я дам тебе оружие, если будешь слушать меня.
   Равнина была безмолвной и пустынной. Из дальнего леса не доносилось ни звука. Мартов молча шел, пытаясь осознать то, что он увидел. Медея назвала существо ткачом. И сказала, что когда-то его предки были людьми, такими же, как они сами. Имела ли она в виду, что ее народ настолько овладел секретами эволюции, что научился поворачивать, этот процесс, вспять? Возможно ли управляемое вырождение? Ну а почему бы нет?
   Вся существующая на земле жизнь имеет общее происхождение. Сейчас, ветви жизни разошлись, и жизнь приняла различные обличья. Однако человек и зверь, рыба и змея, ящерица и птица, муравей, пчела, паук - все они произошли некогда из одних и тех же комочков желе, миллионы лет назад, попавших по воле волн на прибрежные отмели первичных морей. Это было первое существо, из которого развились все формы жизни.
   Великие ученые мира мечтали пробудить дремлющие в человеческом зародыше формы и создать, действуя схожим образом, такие создания, как алое создание? Человек-паук.
   Природа сама намекает на это. Время от времени природа производит таких из ряда выходящих созданий, людей-чудовищ, внешне или внутренне отмеченных печатью животного, рыбы, паука.
   Возможно, это плохо, что в этой стране живут те, для кого нет тайн в момент рождения, кто может вмешаться в работу этого момента и сформировать из его содержимого все, что пожелает.
   Ткацкий станок есть совершенная машина, работающая с помощью более или менее неуклюжих пальцев. Паук есть как машина, так и мастер, прядущий и ткущий, более безошибочно, чем это может сделать любой управляемый человеком - бездушный механизм. Какая сделанная человеком машина могла произвести ткань, хотя бы близкую по красоте и изяществу сотканной пауком паутину.
   Внезапно, перед Мартовым предстал целый мир ужасных гротесков. Пауки-мужчины и пауки-женщины, ткущие чудесную материю. Роящие норы кроты-мужчины и кроты-женщины, создающие лабиринт подземных коридоров канализации для тех, кто сделал их такими. Люди-амфибии...
   Фантасмагорическое человечество, чудесное изменение современных машин природы, пока они еще находятся в лоне матери
   Содрогнувшись, он отогнал прочь это кошмарное видение.
  
   Солнце уже прошло половину своего пути на запад, когда они достигли конца долины. В полутьме ущелья они шли по двое по гладкой скалистой поверхности узкой расщелины. Теперь дорога все время шла вверх. Начались сумерки.
   Они очутились на небольшой поляне. Под ногами был чистый белый песок. Она была усеяна холмами-насыпями, склоны которых поросли высокой травой. Вокруг нее густо рос лес. Мартов расслышал бульканье ручья.
   Медея вела их по песку, пока не достигла холма, лежащего в центре поляны.
   - Мы разобьем здесь лагерь, - сказала она. - Вода рядом. Можете разжечь костер и спать без страха. С рассветом мы должны продолжить путь. Она оставила их, направившись к одному из близлежащих холмов. За ней шла антилопа. Мартов ждал, что Александр остановит ее, но тот этого не сделал. Ему показалось, что он доволен тем, что она отделилась от них. Изменилось его отношение и к нему.
   - Валерий! Набери воды, - попросил он.
   Мартов кивнул и направился к ручью. Наполнив фляжки, он бросил взгляд на холм, куда ушла Медея. У его подножия стояла маленькая квадратная палатка. В сумерках она блестела, словно сделанная из шелка. Поблизости от палатки стояла антилопа, безмятежно жевавшая траву. Ни Медеи, ни закутанного в мантию человека не было видно. "Они в палатке", - подумал он.
   Когда Мартов вернулся, уже потрескивал костер и варился ужин.
   - Да, - услышал он слова Николая, - того, что мы уже видели, достаточно, чтобы обеспечить нас всех на всю жизнь. Как ты думаешь, Валерий?
   - Она обещала вам намного больше, - ответил Мартов, встревоженный скрытым намеком, прозвучавшим в его словах.
   - Я верю этому, - сказал Александр. - Да, ладно. Давайте есть.
   Вчетвером они сидели вокруг горящих поленьев. К изумлению Мартова, никто не упоминал о его драке с Юрием. Даже, когда он пару раз заговаривал о ней, авантюристы быстро меняли тему.
   Они все время говорили о сокровищах и о том, на что оно может быть потрачено, когда они вернуться домой. Они старались заразить Мартова своей алчностью. Он слушал их с нарастающим беспокойством. Они, даже, не вспоминали об убийстве тварями алого существа. Они думали лишь об огромном богатстве, плывущем им в руки, и какую легкую и роскошную жизнь оно им обеспечит.
   Внезапно Валерий понял, что они напуганы, что ужас перед неизвестным борется в них с вожделением к сокровищам. И поэтому, они становились, опасны вдвойне. Что-то они затаили, эти трое. И ему стало ясно, что этот разговор только преамбула.
   Наконец Александр не выдержался и сказал:
   - Валерий! Мы обсудили создавшуюся ситуацию. Давай поладим, по принципу: кто старое помянет, тому глаз вон. Мы здесь - четверо белых людей в незнакомой стране, а белым людям всегда надо держаться вместе. Правильно?
   Мартов кивнул, выжидая.
   - А дела сейчас обстоят не лучшим образом, - продолжал Александр. - У нас нет такого оружия, чтобы противостоять этим чудовищам, которых мы видели. Мы можем уйти, а затем вернуться сюда с другим оружием. Тебе ясно?
   Мартов снова кивнул. Валерий насторожился, понимая, что близится то, что он уже предчувствовал.
   - У девчонки столько сокровищ, что нам всем хватит не только зажить припеваючи, но и снарядить большую экспедицию за сокровищами. Заберем сейчас у нее все и смоемся. А через полгода вернемся на самолетах. И забросаем этих чудовищ бомбами. Что скажешь?
   Мартов тянул с ответом.
   - А как вы хотите забрать сокровища? - наконец, спросил он.
   Александр нагнул голову к нему
   Девушка нам верит и не ожидает нападения. О старике позаботится Николай и Юрий. А мы с тобой, свяжем девчонку и засунем ей в рот кляп. Затем забираем с собой антилопу и возвращаемся домой.
   - Куда? - спросил Мартов, подвигаясь поближе к Николаю, готовясь быстрым движением выхватить у него из кобуры пистолет. - Мы же не знаем дороги? Он дотронулся рукой до кобуры, пистолет был там.
   - Юрий видел пик на западе, и теперь мы знаем, где находимся. И если мы сейчас тронемся в путь, завтра мы уже будем там.
   - А если будет погоня, - Мартов сделал еще одну попытку отговорить их, - что мы можем сделать с этими адскими бестиями, которые будут преследовать нас. - С такой добычей нам далеко не уйти.
   - Ерунда! - Александр злобно оскалился. - Об этой девушке никто не побеспокоится, так как никто не знает, где она. Затруднения могут быть только из-за старика. А он получит нож прежде, чем поймет это. Девчонку мы прихватим с собой, и она покажет нам дорогу отсюда. А когда мы окажемся в знакомом месте, то вернем ей свободу, и она отправится домой. И никому плохо не будет. Как вам мое предложение?
   Николай и Юрий закивали.
   Мартов сделал вид, что размышляет. Он точно знал, что задумал Александр: использовать его в спланированном хладнокровном убийстве, а когда они ускользнут от погони, убить также и его. А они никогда не позволят Медеи вернуться, чтобы рассказать о том, что они сделали. Она будет убита после того, как ее изнасилуют.
   - Решайся, Валерий! - нетерпеливо прошипел Александр. - Это хороший план и мы его выполним. Ты с нами? Если нет... Он выхватил нож.
   Одновременно Николай и Юрий придвинулись ближе. Их движение дало Мартову преимущество, в котором он нуждался.
   Валерий рывком сунул руку в кобуру и, выхватив оружие, нанес Юрию боковой удар в пах. Тот, застонав, опрокинулся. Мартов вскочил на него. Но прежде чем он успел взять на прицел Александра, Николай дернул его за ноги, и Валерий полетел на землю.
   - Медея! - Падая, он закричал изо всех сил, прежде чем костлявые руки Александра сомкнулись на его шее. Во всяком случае, его крик мог разбудить и предупредить ее.
   Мартов приподнялся, пытаясь разорвать душившую его хватку. Это дало мало, но достаточно, чтобы схватить глоток воздуха. Отпустив руки Александра, Валерий сунул согнутые пальцы в его рот и развел руки в сторону. Александр исходил слюной и проклятиями, его руки разжались. Мартов попытался вскочить, но рука Юрия скользнула по его затылку, и он снова оказался на земле. Валерий едва успел увернуться - Александр ударил, и лезвие едва не задело его.
   И тут раздался голос Николая:
   - Антилопа убегает! Она убегает с золотом!
   Все вскочили, и Мартов занял оборонительную стойку.
   Луна светила изо всех сил, и под ее лучами белые пески превратились в серебряное озеро. С золотыми корзинами, сверкающими на ее боках, антилопа летела через это озеро, держа курс на ущелье, через которое они прошли.
   - Ловите ее, - заорал Александр, и бросился за антилопой. - Мы ее поймаем.
   Вслед за ним, бросились Николай и Юрий.
   Антилопа подбежала к одному из холмов, и вскочила на его вершину.
   Троица, с трех сторон, полезла на холм. Как только их ноги коснулись травы, раздался густой звук одной из волшебных труб, что слышал Мартов, когда впервые встретился с Медеей. Ей ответили другие, они были рядом, повсюду. А затем отвечающий хор вихрем понесся к холму, на котором стояла антилопа.
   Мартов увидел, как Александр и Юрий зашатались, как под ударами, затем замахали кулаками, будто отражая невидимое нападение. Юрий простоял так мгновение, руки его бешено молотили воздух. Потом он бросился на землю и покатился по песку. Александр упрямо полз к вершине, рукой защищая лицо. "От кого"? - подумал Валерий.
   Все, что он мог видеть - это холм, на вершине которого стояла антилопа. Николая он не видел.
   Трубы зазвучали громче, множество труб, словно охотничьи рога из сказки.
   Александр достиг вершины насыпи. Антилопа наклонила голову, рассматривая его. Вскарабкавшись на край, он протянул руку, чтобы схватить ее за повод. Лягнув его, антилопа спрыгнула в песок.
   Окружавшие Александра звуки труб не утихали. Мартов увидел, как он прыгнул и скатился по склону, очутившись рядом с антилопой. Когда он достиг подножия холма, поднялся, качаясь, как пьяный, Юрий.
   Звуки труб внезапно оборвались, словно свечи, задутые порывом ветра. Показался бегущий к ним Николай. Все трое остановились, споря и жестикулируя. Их одежда была разорвана в клочья, а лицо Александра в крови.
   Антилопа медленно шла через пески, будто пыталась пробудить их к продолжению погони. Очертания ее тела сделались призрачными. Она исчезала, затем снова появлялась, словно сотканная из лучей на волшебном ткацком станке.
   Рука Юрия метнулась к поясу. Но прежде чем антилопа оказалась на прицеле его пистолета, Александр, схватил его за руку. Он заговорил нервно, безапелляционно. Мартов понял, что он настаивает на соблюдении тишины, предупреждает об опасности.
   Троица рассыпалась. Николай и Юрий встали справа и слева от антилопы, Александр подходил к ней осторожно, боясь ее спугнуть. Но когда он приблизился, животное сделало легкий прыжок, и направилась к соседнему холму.
   Многочисленные волшебные трубы зазвучали снова, угрожающе. Но Юрий не обратил на это никого внимания. Он поднял пистолет и выстрелил. Антилопа упала.
   Тишина, что последовала за выстрелом, оборвалась бурей звуков, испускаемых волшебными трубами. Буря обрушилась на троицу. Николай пронзительно вскрикнул, упал и затих. Александр и Юрий били по воздуху, ныряя и увертываясь. Яростно кричали волшебные трубы, в их звуках была смерть.
   Сделав два шага, рядом с Николаем упал Юрий и затих. Его примеру последовал и Александр.
   Мартов прыгнул вперед, чтобы помочь им, но в это время ощутил прикосновение к своему плечу. Оцепенение охватило его тело. С трудом, повернув голову, он увидел позади себя, стоящего человека. Его красный посох и было то, что лишало его способности двигаться. Антилопа, спотыкаясь, проходя мимо Александра, обнюхала его. Он попытался, было подняться, но упал. Кое-как поднявшись на четвереньки, он устремил свой взгляд на золотые корзинки. Антилопа медленно двинулась дальше, и Александр пополз, вслед за ней. Остальные последовали его примеру.
   Человек опустил посох, и все трое остановились. Они свалились около костра, как будто жизнь внезапно покинула их.
   Странный паралич оставил Мартова так же быстро, как и начался. Мышцы расслабились, вернулась способность к движению. Мимо него к антилопе подбежала Медея. Она ласкала животное, пытаясь остановить кровь.
   Валерий подошел к троице и склонился над ними. Они дышали с хрипом, рубашки были разорваны в клочья. На лицах, груди и спинах виднелись ранки, они кровоточили. Других повреждений не было, и он не мог понять, почему те находились до сих пор без сознания.
   Взяв ведро, Мартов набрал воды из ручья. Возвращаясь, он увидел, что Медея остановила кровь у антилопы и ведет ее к палатке. Он остановился, снял золотые корзинки с антилопы и осмотрел рану. Пуля попала в левый бок, но кость не была задета. Он извлек свинец и промыл рану. Все это он делал молча, и она не сказала ни слова.
   Он снова набрал воды и направился к троице. Когда он проходил мимо Медеи, то увидел рядом стоящего с ней сутулого человека. Он почувствовал, что его глаза, скрытые капюшоном, следят за ним.
   Мартов подошел к мужикам и стал смывать кровь с их тел и ран. Пока он это проделывал, никаких признаков пробуждения те не подавали. Валерий прикрыл их одеялами, отошел от костра и опустился на песок. Тяжелое предчувствие нахлынуло на него.
   Он услышал легкие шаги, и рядом с ним опустилась Медея. Он взял ее за руку, и она потянулась к нему. Ее плечо коснулось его, ее волосы ласкали его щеку.
   - Это последняя ночь, Валерий, - дрожащим голосом прошептала она. - И я могу поговорить с тобой.
   Он ничего не ответил, только смотрел на нее и улыбался. Она правильно поняла эту улыбку.
   - И, кроме того, - продолжила она, - я обещала, что спасу тебя. Я обратилась к Матери и просила ее помочь тебе. Она сначала засмеялась, но затем смягчилась, увидев, что это важно для меня. И, в конце концов, она обещала мне, что если ты сможешь услышать ее зов, она поможет тебе, когда ты предстанешь перед стражником Ада. - Она вся задрожала. - Больше о нем говорить не смею. Ты и те трое тоже.... О, Валерий! - она все прильнула к нему. - Ты не должен покориться ему... Ты не должен. В ее глазах стояли слезы.
   Мартов обнял ее. На мгновение она застыла на его груди.
   - Мать обещала, - сказала Медея. - И поэтому у меня есть надежда. Но Мать поставила условие: ты должен будешь покинуть нашу страну и никогда не возвращаться. И никогда никому о ней не рассказывать. Я дала это обещание за тебя, Валерий. И, - она зарыдала, - это последняя ночь. Наступит завтра, ты будешь уже далеко, и мы больше никогда не увидимся, но я буду помнить те минуты, которые мы провели вместе.
   Его сердце упрямо отказывалось верить ее словам. Но он ничего ей не ответил, и после короткой тишины она спросила:
   - В твоей стране у тебя есть девушка, которую ты любишь?
   Мартов сразу вспомнил Юлю. Любил ли он ее, он не знал, поэтому сразу ответил:
   - Никого, Медея. И такой девушки, как ты, я никогда не встречал. Мне хотелось бы остаться с тобой.
   - Я тоже этого хочу, - просто сказала она. - Я верю тебе, но не могу. Мать любит меня и заботится обо мне. Но и я люблю ее очень. И не могу оставить ее даже из-за... Она отпрянула от него, и стала бить себя в грудь. - Я устала от Вестландии, от ее древней мудрости, и ее бессмертного народа. Я бы хотела уйти в новый мир, где есть дети, много детей, и жизнь струится не бездонным, быстрым потоком, а ...в открытые ворота Смерти. Ибо, в Вестландии закрыты не только ворота Смерти, но и ворота Жизни. В этой стране мало детей, а их смеха - вообще нет.
   Мартов схватил ее за руку, бившую грудь, и попытался успокоить ее.
   - Медея! - сказал он. - Из твоих слов я ничего не понял. Скажи мне - кто твой народ?
   - Древний народ, - сказала она ему. - Самый древний. Сотни столетий они живут здесь. Мать рассказывала, что на ту землю, где жил змеиный народ, пал великий холод, темнота и ледяные бури. Многие погибли, а те, кто остался жив, поплыли на кораблях на юг и оказались здесь. В те времена море было намного ближе, а горы еще не родились. Оказалось, что эту страну населяли Крошки. Они были большие, намного больше, чем сейчас. Люди моего народа уничтожили большую часть их, а те, которых они пощадили - приручили, чтобы использовать их. Затем были землетрясения, море отступило, и начали расти горы. Неуклонно, медленно, целую вечность поднимались они. И, в конце концов, опоясали Вестландию, стеной, преодолеть которую невозможно. Но это не заботило мой народ. Наоборот, только радовало. Потому что Властелин и Мать закрыли ворота смерти. И мой народ не желал больше выходить во внешний мир. И он живет здесь в течение многих тысячелетий.
   Она снова затихла, размышляя над чем-то. Мартов смотрел на нее, прилагая все усилия, чтобы скрыть недоверие. Народ, победивший смерть. Народ такой старый, что его города скрыты льдами Арктики. Последнее - невозможно. Хотя... Он вспомнил легенду об Антлантиде. Значит, полюса находились не там, где в настоящее время. И наука пока не выяснила, было ли это постепенное изменение наклона земной оси. Но как бы это ни происходило, оно случилось миллионы лет назад. И если Медея рассказала правду, если эта история не миф, значит, происхождение человека отодвигается в невообразимую древность. Да, это возможно. Но то, что они победили смерть? Нет! Этому он не верит. И в этот миг он вспомнил песню Ларисы о таинственной планете, о бессмертии на ней. О ее разрушении. А что, если этот народ с той планеты. Ведь она уверяла его в том, что все души уходят в океан бессмертия. Но чем больше он размышлял, над тем новым, что узнал, тем яснее ему становилось, что он должен остаться здесь и встретиться с Матерью. Но как это сделать, он не знал.
   - Если твой народ настолько мудр, почему же он не завоевал весь мир? - спросил он, прервав молчание.
   - Он мог бы это сделать, но людей моего мира очень мало. Разве я не сказала тебе, что когда закрылись ворота Смерти, точно также закрылись ворота Жизни. Были и такие, кто хотел распахнуть эти ворота... Мои отец, и мать были среди них, но их слишком мало. Поэтому нет причин, по которым мой народ вышел бы за ограждение. И еще есть одна причина. Ты знаешь, что часть твоей жизни проходит во сне. И в этих снах ты многое видишь, и, даже, что-то можешь творить.
   Мартов сразу вспомнил свои сны и тихо произнес:
   - Конечно.
   - Так мой народ побежден сном. Во сне они создают собственные миры, и живут в них по выбору. И для многих - текут годы, пока их жизнь проходит во сне. Поэтому они и не хотят выходить в этот единственный мир, когда они могут создавать множество миров по своему желанию.
   Медея, - внезапно прервал ее Мартов, - почему ты хочешь спасти меня?
   - Потому, - медленно прошептала она, - потому что ты заставил меня почувствовать то, чего я никогда не чувствовала прежде. Потому, что ты сделал меня счастливой... и потому, что сделал меня несчастной. Я хочу быть с тобой. Когда ты уйдешь, мир окутает тьма. Девушка смотрела на него, ее губы были слегка приоткрыты. Она ему казалась воплощением совершенства.
   - Медея! - вскрикнул он, обнимая ее. Одно мгновение она колебалась, но затем, точно зачарованная, теряя всякую силу сопротивления, прильнула к нему. Валерий приник к ее губам в долгом трепетном поцелуе. Он чувствовал тепло ее тела и прерывистое дыхание.
   - Я люблю тебя, Медея, и вернусь к тебе, - шептал он. - Обязательно вернусь.
   - Возвращайся! - ее нежные руки крепко обвились вокруг шеи. - Возвращайся ко мне, Валерий, я тоже люблю тебя. Внезапно она оттолкнула его и вскочила на ноги. - Нет! Нет! - рыдала она. - Тебе нельзя возвращаться. Твое возвращение - это смерть для тебя.
   - Верь мне, Медея! Я вернусь к тебе!
   Она задрожала, потянулась к нему, снова прижалась к нему и поцеловала в губы. Потом выскользнула из его рук и исчезла в палатке. И ему показалось, что оттуда донесся ее голос, который он мог расслышать только сердцем:
   - Возвращайся ко мне, я буду ждать.
  
   При первых лучах солнца белый песок казался серым. С высот дул холодный ветер. Мартов подошел к троице и откинул одеяла. Они дышали нормально. Они, казалось, спали, и их странные раны зажили. Но они походили на мертвецов - выглядели синеватыми и серыми. Он забрал у них все оружие и разрядил. Он был убежден, что с какой бы опасностью они не встретились, оружие будет бессильно, а ему не хотелось вновь оказаться в их власти.
   Мартов вернулся к костру и приготовил завтрак. Затем вернулся к спящим. Он стоял и смотрел на них.
   Вскоре, Александр застонал и сел. Он слепо уставился на Мартова. Затем с трудом поднялся. Его взгляд безостановочно блуждал. Он увидел возле палатки Медеи золотые корзины. Тусклые глаза вспыхнули, и он хитро улыбнулся.
   - Иди, Александр, выпей кофе, - коснулся его руки Мартов.
   Тот обернулся с рычанием, рука его упала на рукоятку пистолета. Мартов отступил на шаг, но Александр не сделал больше ни одного движения. Он снова устремил свой взгляд на корзины, сверкающие в лучах восходящего солнца. Он толкнул ногой Юрия, и тот встал, что-то бормоча и шатаясь. Его движения разбудили Николая.
   Александр указал на золотые корзины, затем достал бесполезный пистолет и шагнул к шелковой палатке. Вслед за ним двинулись Юрий с Николаем. Мартов хотел последовать за ними, но ощутил легкое прикосновение к своему плечу. Рядом с ним стояла Медея.
   - Пусть идут куда хотят, - с усмешкой сказала она, - Никто им уже не поможет.
   Они молча наблюдали, как те скатали палатку, и засунули в корзину. Когда троица проходила мимо Мартова, он почувствовал удивление, смешанное со смутным ужасом. От них исходило нечто, нечеловеческое. Они шагали, более похожие на роботов, чем на людей. Ни на Мартова, ни на девушку, они не обратили никакого внимания, глаза их оставались пустыми. Подойдя к антилопе, они навьючили корзину на нее.
   - Время выступать, - сказала Медея, - нетерпение Создателя возрастает
   Мартов уставился на нее, думая, что она шутит, затем рассмеялся. Она скользнула взглядом по человеку в капюшоне.
   - Почему ты смеешься? - спросила она. Создатель Скин, единственный из всех Создателей, который не покинул Вестландию. Мать не позволила бы мне путешествовать с вами без него.
   Мартов посмотрел на нее более внимательно. "Это наверняка шутка", - подумал он, но ее глаза смотрели на него серьезно.
   - Я склоняюсь перед мудростью Матери, - мрачно сказал он, - но она могла бы выбрать менее подходящего сопровождающего для нас.
   Медея залилась румянцем, и коснулась его руки.
   - Ты сердишься, Валерий. Почему?
   Он ничего не ответил и подошел к троице. Они стояли рядом с тлеющими углями костра, не произнося ни слова. Ему стало жаль мужиков. Он дал им пищу и напоил кофе, но их лица все время оставались обращенными к антилопе с ее золотой ношей. Золото поработило их. Мартов не мог этого больше вынести.
   Выступаем! - обратился он к Медее.
   Троица покорно тронулась в путь. Вслед за ними шел Мартов. Они пересекли белые пески и вступили на тропу, вьющуюся среди тесно растущих огромных деревьев.
   Они направились по этой тропе и шли в течение часа. Внезапно она кончилась, и они оказались на голой скалистой площадке. Впереди виднелся узкий проход через скалы. Дорога вела вниз. Мартов не видел ни деревьев, ни какой растительности. Они шли вниз, все время вниз. Мартов шел в полутьме и едва различал шагавшие впереди тени. Он был полностью уверен, что скалы наверху сомкнулись, погребли их. Вместе с пониманием пришла и подавленность, и ощущение удушья, но он старался справиться с этим.
   Вскоре, они оказались в пещере. Она походила на громадный зрительный зал, расположенный перед гигантской эстрадой. Вероятно, такое впечатление у него создалось потому, что в тридцати метрах впереди виднелась каменная стена. Она походила на занавес, чуть-чуть поднятый над полом. Из щели выплывали светящие атомы, которые походили на бесчисленный рой светлячков, каждый из которых, нес крошечный фонарик сверкающего света.
   Валерий бросил взгляд на троицу и увидел, стоящего рядом с ними Создателя с красным посохом. Он взмахнул им, и на его глазах их лица сделались живыми, настороженными. Они стали сами собой, как будто гипноз закончился, и они проснулись.
   - Черт возьми, что это за место? Как я сюда попал? - заревел Александр, обращаясь к Мартову.
   - Это та сокровищница, куда я обещала вас привести, - вместо Мартова ответила Медея.
   - Я обращаюсь к тебе, - Валерий, - свирепое рычание заглушило ее слова.
   Ему снова спокойно ответила Медея:
   - Какая разница, как вы сюда попали, раз вы уже здесь. Там, откуда выходит свет, есть пещера, в которой драгоценные камни растут из стен, словно плоды на деревьях, и золото течет потоком, словно вода. Если вы их возьмете - они ваши. Идите и возьмите.
   - А что еще там есть? - спросил Юрий.
   - Больше там ничего нет. Если не считать каменного изваяния.
   - Пошли и посмотрим на него, - сказал Александр. - Зови своего провожатого.
   - Нет, - твердо сказала Медея, - мы с вами дальше не пойдем. Вы должны идти одни. Я говорила вам и повторяю снова: вам нечего бояться, за исключением того, что таится в вас самих. Вы глупцы! - Она топнула ногой во внезапном приступе гнева. - Если бы мы хотели убить вас, то отдали бы Крошкам. Я выполнила свое обещание, и привела вас в сокровищницу. Не требуй больше ничего, и остерегайся сердить меня.
   Мартов увидел, как побледнело лицо Александра.
   - Хорошо! - произнес он тихо. - Раз мы забрались так далеко, не хотелось бы уходить, не взглянув на сокровища. Троица направилась к испускающему свет отверстию. Медея подняла глаза на Мартова. В них была скорбь, страдания и - любовь.
   - Помни, - сказал Валерий. - Я вернусь к тебе.
   Александр не мог понять скрытого значения этих слов. До него дошел лишь их очевидный смысл.
   - Если ты не вернешься, - усмехнулся он, - ей придется чертовски плохо. Это я тебе обещаю.
   Мартов не ответил, он подошел к краю занавеса. Миновав его, он окунулся в поток света. Он двинулся по проходу и, достигнув его конца, застыл неподвижно.
   Перед ним была огромная пещера, заполненная светлячками. Свет струился с изогнутых стен пещеры, и были они угольно-черными и отполированными, словно зеркала. Лучи, казалось, исходили из неизмеримой глубины стен.
   Из этих изогнутых стен, вися на них, словно виноград, гроздьями росли драгоценные камни: Рубины, пылающие всеми оттенками красного. Сапфиры, сияющие голубым цветом. Огромные пылающие опалы. Невиданные камни. Чья незнакомая красота заставила замереть в восхищении сердце.
   Мартов огляделся. Оттуда, где он стоял, вниз, в середину пещеры, вели ступени. Слева от них - мерцающая драгоценностями скала. Справа - пустота. Это была пропасть, сразу от лестницы отвесно падающая в бездонную глубину. Противоположный край пропасти был не виден.
   С дальнего конца пещеры на Мартова смотрело лицо - лицо статуи, стоящего на постаменте. Оно было вырезано из того же черного камня, из которого состояли стены. Два его глаза уперлись в него. Правый, сверлящий его до глубины души, и левый - пустой и черный. Это было одновременно лицо человека и лицо падшего ангела. Лицо Дьявола. Безжалостное и прекрасное. От него исходила сила - сила, будь она благодетельной, была бы равной божественной, но вместо этого избравшая для себя разрушение и смерть.
   Кем бы ни был скульптор, он выразил в нем вечное и безжалостное стремление к власти. Статуя заговорила.
   - Боже мой, - прошептал Мартов. Он сразу вспомнил свою встречу с Дьяволом, перед его схваткой с призраками. Он не мог поверить в то, что увидел. У него тяжело застучало в висках. Он приложил ладонь ко лбу, он был потным и горячим. Он почувствовал, как, отвечая Дьяволу, в нем самом шевельнулось, пробудилось это стремление. Быстро окрепло, поднялось волной, плеща и угрожая затопить барьеры, что обычно удерживали его. Что-то в душе боролось с этим поднимающимся приливом ада. Боролось, не давая ответить на его призыв. Он почувствовал холодную дрожь по спине.
   - Посмотри мне в глаза! Посмотри мне в глаза! И ты увидишь в них свою новую жизнь, - доносилось до него эхо скал.
   Казалось, это говорила статуя. И он, подчиняясь ей, взглянул в ее глаза, которые обещали ему все богатства Земли. И лился из них пламенный исступленный восторг, вопль безрассудства, ликующее осознание полного освобождения от любых запретов.
   Чья-то рука стиснула плечо Мартова и отодвинула в сторону. Он увидел рядом с собой троицу. Они устремили свои взгляды на лицо статуи, и прочли в ее глазах те же обещания, что и Мартов. Валерий увидел, как они бросились по ступенькам вниз. Они хотели получить все владения Земли. Мартов ринулся за ними.
   Что-то вроде крыла огромной птицы ударило ему в грудь. Удар отбросил его назад, и он упал на четвереньки. Всхлипнув, он поднялся на ноги. Шатаясь, он пошел к ступеням, думая, что глаза Дьявола придадут ему силу...
   Вытянувшись из светящего воздуха, наполовину свернув свое тело в кольца, между ним и статуей Дьявола лег призрак того самого существа, полуженщины и полузмеи, чье изображение было на браслете Медеи. Существа, которое она называла Матерью змей.
   Реальная и нереальная одновременно, мать Змей плавала в воздухе. Вокруг нее кружились в водовороте светящие атомы, и проходили сквозь ее тело. Мартов видел ее, и видел сквозь нее Дьявола. Фиолетовые глаза Матери змей смотрели на Мартова.
   "Мать Змей! Она обещала Медеи, что поможет ему, если он сможет воспользоваться ее помощью", - невольно пронеслось в его голове, и он прошептал:
   - Медея!
   И яд, что вливали в него глаза статуи Дьявола, и охватившая его ярость исчезли. Их сменил стыд, раскаяние и острое чувство благодарности. Без страха, он смотрел в эти глаза. Чары Дьявола развеялись, а сам он был лишь статуей из камня.
   Сверху вниз он смотрел на лестницу и видел, как троица исчезла в бездне.
   Высоко над бездной зазвучали волшебные трубы, зашумели невидимые крылья. Теперь в странном свете пещеры Мартов увидел крылатые тела змей. На белых крыльях они парили перед статуей Дьявола, словно призрачные птицы рая.
   Большие и маленькие, они кружились, свивались и развивались в пронизанном искрами воздухе. Триумфально трубили, звали друг друга голосами, похожими на волшебные трубы.
   Мартов опустился на ступеньку, он пытался унять дрожь появившуюся в ногах. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Его бил озноб, мускулы дергались, горло пересохло, сердце ныло. Он увидел Медею, бегущую к нему и потерял сознание.
  
   Мартов открыл глаза, он лежал на одеяле. Рядом безмятежно пощипывало траву животное, похожее на осла.
   Кто-то шевельнулся в тени и подошел к нему. Это был азиат, но цвет кожи был не столько желтый, сколько белый. Одет он был в юбку синего шелка. Вокруг его лба шел тонкий золотой обруч. За спиной большой лук и колчан со стрелами. В руках он держал сверток, завернутый в шелковую ткань.
   Мартов развернул сверток, внутри лежал браслет Медеи с изображением Матери Змей.
   - Где та, что послала мне это? - спросил он.
   Азиат улыбнулся, покачал головой и приложил палец к губам. Мартов понял - посланцу приказали молчать. Он, с большим трудом, надел браслет на запястье.
   Азиат указал на небо, потом на тропинку слева. Мартов понял, что пора им в путь. Он кивнул, сложил свои пожитки и, взвалив их на осла, взял его за поводья.
   Долгое время они шли через лес, и, наконец, вышли на ровное скалистое пространство. Маленький ручеек пробил в скале свое извилистое русло. Азиат знаками показал, что они здесь проведут ночь.
   Пока Мартов разжигал костер, азиат куда-то пропал. Вскоре он вернулся, неся несколько рыбин, и Валерий поджарил их.
   Пришла ночь, а вместе с ней холод гор. Мартов завернулся в одеяло и стал восстанавливать каждый шаг своего пути. Вскоре эти отметки перемешались, и он уснул. Во сне он видел пещеры драгоценностей, громадные, высеченные из камня лица, танцующих стариков. Затем, среди них проплыла Медея. И все пропало, она исчезла.
   На следующий день они прошли еще один лес, и вышли на плато. Азиат указал Мартову вниз. Следуя взглядом за его пальцем, Мартов увидел узкую тропинку. Он посмотрел на азиата. Тот кивнул, указывая на нее и запад. Потом ткнул пальцем себе в грудь и назад.
   - Все ясно, - сказал Мартов. - Граница Вестландии.
   - Вестландия, - нарушил молчание азиат. - Смерть! Смерть! - и широким жестом указал себе за спину.
   Он отступил в сторону, ожидая, пока пройдет Мартов. Когда же человек и животное спустились вниз, он помахал им на прощание рукой и скользнул обратно в лес.
   Мартов прошел некоторое расстояние на запад, как ему и было указано. Затем остановился, отдохнул и тронулся обратно по своим следам. Сначала он ехал на осле, а когда начался подъем, пешком. Одна мысль, одно желание владело им - вернуться к Медее, несмотря на опасности, которые его поджидали.
   Внезапно где-то над головой рассерженно и угрожающе зазвучали трубы, зашуршали огромные крылья. Инстинктивно Мартов поднял вверх руку, на которой сверкнул браслет Медеи в лучах солнца. Раздался свистящий порыв ветра рядом, будто какое-то невидимое существо изо всех сил попыталось затормозить свой полет. Что-то скользящее ударило по браслету. Что-то похожее на острие шпаги ударило в плечо, у основания шеи. Он ощутил, как потоком хлынула кровь. Что-то ударило его в грудь, и он покатился к тропе.
   Когда Мартов пришел в себя, он лежал на земле, рядом стоял осел. Он, должно быть, долгое время находился без сознания, потому что его рука и плечо затекли. Он застонал и еле-еле поднялся. Рана на плече была там, что Мартов не мог ее увидеть. Чтобы его не ранило, удар прошел сквозь мышцы плеча и шеи.
   "Что же делать, - думал он, - я потерял много крови, и мне необходима помощь, прежде чем я снова смогу вернуться к Медее".
   Мартов плелся вслед за ослом по тропе. Он уже знал, кто ранил его. Одна из тех парящих змей, которых он видел летающими над пропастью в пещере. Одна из тех стражей, как их назвала Медея, которые по неизвестным причинам пропустили их через границу Запретной страны. Змея могла убить его. Она и намеривалась это сделать. Что же помешало ей нанести смертельный удар? Разумеется, блеск фиолетовых камней. Из этого следует, что Стражник не должен нападать на того, кто носит браслет. Так вот почему Медея послала ему браслет. Теперь Мартов был уверен, что она хочет, чтобы он вернулся к ней. Он шел, спотыкался, падал, вставал и снова падал. По жилам Мартова медленно ползла горячка.
   Когда смерть была уже рядом, ему навстречу попались охотники-азиаты. По дороге в деревушку, они поили его настойками из трав, облегчавшими страдания.
  
   Мартов открыл глаза. Он лежал на кровати, стоящей вдоль стены, напротив печки. Она занимала в доме почти всю стену с правой стороны. В ней потрескивали дрова. Приятно пахло дымом, комнату освещали отблески веселого пламени. Оказавшись в теплой комнате после нескольких дней проведенных под открытым небом, Мартов сразу почувствовал, что ему жарко.
   Он смотрел на мир с трудом. Он - крохотный комок теплого духа, вокруг которого простирается огромный храм ледяной плоти. Ему предстояло вернуться к жизни. Будь у него больше сил, он бы попытался подняться, но их у него не было.
   Он увидел, как танцует мужчина, изгибаясь всем телом. У него были слишком узкие глаза, и Мартов никак не мог понять, что скрыто в них. Он понял, что тот танцует давно, так как все тело блестело от пота.
   Наконец танец заканчивается, и мужчина открывает баночку и откупоривает бутылку.
   Собравшись с силами, Мартов разжимает губы:
   - Что это?
   - Высушенные лепестки горной розы. Ее еще зовут розой лихорадки. Затем добавил в питье один перемолотый лепесток, и протянул стакан Мартову.
   - Пей, тебе станет легче.
   Валерий выпил и вновь погрузился в сон.
   Прошел месяц, прежде чем Мартов залечил раны и восстановил силы. Своим выздоровлением он был обязан местному шаману, который не отходил от него все это время. И когда Мартов собрался уходить, тот со странной настойчивостью уговаривал его остаться, и долго говорил о демонах и их злых умыслах.
   Во время болезни, у Мартова, было, достаточно времени, чтобы проанализировать увиденное, осмыслить его.
   Великая Мать Оби? Мать змей? Лариса преклонялась перед ней, и уверяла его, что она существует. Он должен непременно увидеть ее - полузмею, полуженщину.
   А крылатые змеи - стражники? Не приснился ли ему сон? Нет, не приснился. Тому подтверждение, его рана.
   Медея? Он готов был отдать жизнь, чтобы еще раз увидеть ее.
   Полностью выздоровев, он приобрел оружие, хотя не был уверен, что оно понадобиться. И чем могут ему помочь винтовка и пистолет, против чешуйчатой брони ящеров. А что у него еще есть? Ответ на этот вопрос ему дал мерцающий фиолетовый блеск на его запястье - блеск драгоценных камней на браслете Медеи. Возможно, браслет имеет большую ценность, чем сотни ружей и пистолетов. Он - пропуск в Вестландию.
  
   Наконец он был готов к длительному путешествию и отправился в Запретную Страну, погрузив все на осла. На третий день путешествия сумерки застали Мартова в маленькой лощине, поблизости булькал ручей. Он разжег костер и поужинал. Мартов лежал на одеяле. В свете затухающего костра вспыхивали и тускнели фиолетовые камни браслета. Ему казалось, что они становились все больше и больше. Сон окутал его. Он спал, и знал, что спит. И даже во сне видел, как сверкают фиолетовые камни. Он видел сон, который направлялся этими камнями.
   Он шел по залитой лунным светом долине. Он видел отблеск озера, серебряный блеск низвергающего с утеса водопада. Впереди он видел город с рубиновыми крышами и опаловыми башнями.
   Он оказался в огромной комнате. С высоты потолка падали лучи света. По колоннам спускались лепестки золота, усеянные драгоценными камнями.
   Он видел Мать Оби - Мать Змей!
   Она лежала, свернувшись кольцами, в гнезде из подушек в широком возвышении алькова, подвешенного на столбах. Пространство между Мартовым и Матерью Змей было залито лазурными тучами, занавесом отгораживающими огромную нишу. Туманный свет то скрывал, то обнажал Мать змей.
   Лицо ее не имело возраста - ни молодое, ни старое, неподвластное времени. Оно могла родиться вчера - и миллион лет назад.
   Ее широко расставленные глаза были круглыми и светлыми. Глаза - живые драгоценные камни, заполненные фиолетовым пламенем. Лоб - широкий. Изящный, удлиненный нос с несколько расширенными ноздрями. Маленький остроконечный подбородок, рот, в виде сердечка, и ярко-алые губы.
   На узкие, детские плечи ниспадали вьющиеся, отливающие серебром волосы.
   Лицо, шея, плечи и маленькие заостренные груди были жемчужного, со слабым отливом розового цвета.
   И сразу, под высокой грудью - змеиные кольца. Множество толстых колец. Они были покрыты блестящими, перламутровыми чешуйками. Каждая чешуйка - как изысканной работы драгоценность, вышедшая из рук волшебника-ювелира.
   На ее лице соседствовали внушающая благоговейный страх мудрость и превосходящее всякое понимание скука.
   Так вот значит, кому поклонялась Лариса, и в кого не верил он. Мартов видел ее. Он полагал, что видел. Снова и снова, он задавал себе вопрос, мучивший его. Была ли она, на самом деле такой, как показалось ему, или ей хотелось, чтобы он видел ее такой.
   Его поразила красота этого маленького лица, ее сверкающие серебряным сиянием волосы, ее детская прелесть.
   Он не обращал, внимание ни на ее змеиные кольца, ни на то, что она монстр. Будто она вдохнула в его душу и затронула некую тайную струну, не звучавшую с момента его рождения.
   И в этом сне, если это был сон, Мартов знал, что она знает обо всем, и что это ей приятно. Глаза ее стали мягче, и она с грустной задумчивостью посмотрела на него. Она кивнула ему. Подняла и прижала ко лбу маленькие руки.
   Позади нее стоял трон, вырезанного, казалось, из сердцевины гигантского сапфира. Он был овальный, сантиметров тридцати высоты. Он стоял на колоннаде молочно-белого кристаллического камня. Трон был пуст, но вокруг него распространялось слабое сияние.
   Коралловые губы Матери Змей раскрылись. Быстро высунулся и лизнул губы алый язычок. Говорила она или нет, Мартов не знал, но ее слышал.
   - Я помогу этому человеку, Медея любит его, хотя он и не верил в то, что я существую. Этим он разозлил меня, и я его чуть не убила. Но теперь он стал мне нравиться. Дитя мечтает о нем, пусть так и будет. Я все больше устаю от Антея и его банды. Поскольку уже был случай, когда Антей приблизил Дьявола, которого они называют Повелителем Тьмы, ближе, чем мне хотелось. Кроме того, он хочет заполучить Медею. Он ее не получит.
   - Согласно древнему договору, - сказал Создатель, - ты не можешь использовать свою силу, Алтея, против них. В этом поклялись твои предки. Клятва была дана задолго до того, как льды погнали нас на юг. Она никогда не нарушалась. Даже ты, Алтея, не можешь нарушить эту клятву.
   - Вот ты что утверждаешь, - гневно и раздраженно мелькнул алый язык Матери Змей. - Этот договор имел и другую сторону. Разве старый народ не поклялся никогда ничего не замышлять против нас, Змеиного народа? Однако Антей и его сторонники вступили в сговор с Мракосом. Они вздумали освободить его, чтобы он, попытался, уничтожить нас. Почему бы и нет... и, вероятно сможет. Обрати внимание, Скин! Я сказала - вероятно, сможет. Антей вступил в сговор с ним, нашим злейшим врагом. Следовательно, он замыслил зло против меня - последней из Змеиного народа. Древний договор нарушен. Не мной - Антеем. А зло, ты знаешь, притягивает Тень Дьявола, которая становится все сильнее и могущественнее. И Антей, во имя достижения собственной цели, вступил на путь зла, и это, значит, вознес его силу в мир жизни. И я чувствую это. И тогда, мир может рухнуть.
   Раскачиваясь, она наклонилась вперед.
   - Здесь жила раса безволосых обезьян, которых мы спустили с деревьев, обули, превратили в людей. И чем они стали? Обитателями сна, рабы иллюзий. Другие - навсегда избрали для себя тьму, стали приверженцами жестокости. Я сыта ими по горло. Вестландия загнивает и мне хочется покинуть ее.
   Алтея! - мягко сказал Создатель. - Есть и другие, кто еще морально здоров. Их ты тоже покидаешь?
   Лицо Женщины-Змеи смягчилось.
   - Медея, - прошептала она. - И другие. Но их так мало. Во имя моих предков, так мало.
   - Если бы это была их вина, - сказал Создатель. - Но это не так, Алтея. Для них было бы лучше, если бы мы разрушили до основания защищающий их барьер. Для них было бы лучше, если бы мы дали им самостоятельно выйти в пустыню и сразиться с врагами. Для них было бы лучше, если бы мы никогда не закрывали Ворота Смерти.
   - Не обижайся! - печально сказала Женщина-Змея. - Это говорила во мне женщина. Но есть еще более глубокая причина, по которой мы не можем их оставить. Мракос? Я не знаю, что сейчас представляет собой он, насколько может быть силен. И если он найдет новое тело и вселится в него, это освободит его из неволи. Мы должны готовиться к битве. Если Маркос освободится и победит - нам придется уйти. Это будет не уход, а беспорядочное бегство. И мы можем погибнуть. Со временем он распространит свою власть над всем миром, как он замышлял это сделать в древние времена. Это не должно случиться.
   Создатель беспокойно зашевелился, его одежды заколыхались.
   - Что ж, - деловито сказала Женщина-Змея. - Я рада, что не могу читать будущее. Если будет война, я не желаю утратить силы, зная, что проиграю. Нужно готовиться к войне с таким старанием, как она того требует.
   Мартов, казалось слышавший и видевший эту невероятную и странную сцену, при последних словах хихикнул - настолько они звучали серьезно. Будто услышав, Женщина-Змея мельком взглянула на Мартова. В ее пылающих глазах не угасла ненависть.
   - Что касается человека, который ищет Медею, - сказала она, - пусть он встретится со мной. В том, что сказал ты о нашей ошибке, сделавшей жизнь в Вестландии слишком легкой, много правды. Не будем повторять эту ошибку. Когда этот человек, используя свой ум и смелость, найдет дорогу ко мне и предстанет передо мной, как сейчас он присутствует мысленно, я наделю его мощью. Если мы победим, наградой ему будет Медея. Я пошлю к нему своих крылатых Стражников, чтобы они могли узнать его. Он не должен их бояться.
   Видение дворца поблекло и исчезло. Мартову показалось, что повсюду звучат волшебные трубы. Он представил, что открывает глаза, встает и...
   Сверкая тусклым серебряным огнем, повсюду были змеи. Они кружились, сверкая серебряным оперением, описывая бесчисленные спирали поодиночке и стаями, большие и маленькие, издавая трубные звуки....
   И пропали.
   С рассветом Мартов начал свой путь в горы. Подъем оказался нетрудным. Уже через пару часов он достиг вершины. Далее начинался спуск вниз, к плоской равнине, усеянной огромными, вертикально стоящими камнями. Затем он снова увидел склон громадной горы. Ее обрыв образовывал дугу огромной окружности, занимающей все поле зрение.
   Крепостной вал Вестландии.
  
   В этом не могло быть сомнения. За барьером, на который он смотрел, лежала Вестландия. И там - Медея. Усеянная песчаными холмами равнина была та самая, по которой спасался бегством человек-паук.
   Мартов услышал, как высоко над головой сочно пропела труба. Звук прозвучал три раза. И он начал спуск.
   Когда он добрался до горы, ее склоны, показались ему, неприступны. Он стоял и думал, куда идти?
   Как бы отвечая на его вопрос, снова раздался трубный звук, звучавший с юга. И он направился на звук. Подойдя ближе, он увидел в стене узкую расщелину. Внутри было темно и это ему не понравилось. Он включил фонарь, и двинулся вперед по ней. Его жгло желание узнать, куда она его приведет. Он долго шел, пока не увидел впереди себя серую, слабо светящую завесу. Это был дневной свет. Он смотрел вниз. Гору рассекала трещина, с гладкими обрывистыми стенами. Трещина шла прямо вниз. Она была обращена в сторону восходящего солнца. Понять, сколько солнца просачивается в узкий каньон, было невозможно. Дно было ровным и гладким. Вдоль одной его стены бежала струйка ручья.
   Мартов разжег костер, и приготовил себе завтрак. Быстро уничтожив его, он двинулся дальше. С километр каньон был таким прямым, словно его выравнивали по рейке землемеры. Затем начались изгибы и повороты. Стали появляться обломки скал и булыжники. Струйка, вбирая в себя другие струйки, стекающие с утесов, превратилась в небольшой ручей. Возле текущей воды появилась редкая растительность.
   Время от времени Мартов замечал высоко на утесах округлые отверстия. Казалось, они служили входом в какие-то туннели или пещеры. Обострившееся за время путешествия чутье подсказывало ему, что в них таится нечто смертельно опасное. Он наблюдал за ними, двигаясь осторожно, и держа заряженное ружье наготове. В воздухе почувствовались слабые следы неприятного запаха, какой бывает в плохо вычищенных обезьяньих клетках. По-мере продвижения число ведущих в пещеры отверстий увеличилось, и находившийся в воздухе запах сделался гуще.
   Каньон снова неожиданно повернул, и оттуда, из-за поворота, донеслись до Мартова ужасающее ворчание и шипение. Он остановился.
   Мартов услышал людские крики. Он прыгнул вперед, обогнул угол и увидел трех азиатов. Их окружила стая созданий, которых Мартов принял сначала, за гигантских крыс. Но тут же понял, что они похожи на людей - полулюди.
   Твари достигали в высоту чуть больше метра. Их жесткая шкура была грязно-серого цвета. Они передвигались на задних лапах, коротких и когтистых. Руки тоже были короткими, но мускульные, с длинными когтями. Лица их были такие, что в жилах Мартова застыла кровь. Он не ошибся - в них было что-то человеческое. В этих тварях смешались человек и крыса, как были смешаны человек и паук в алое существо.
   Узкие выступающие лбы, круглые, красные, немигающие глаза. Вытянутые челюсти были вооружены желтыми клыками, острыми и ужасными, как у крокодила. Подбородка не было, и только были видны зачатки ушей.
   Три азиата стояли треугольником спина к спине, отбиваясь, от людей-крыс похожими на молоты дубинками из какого-то сверкающего металла. Они уже уложили несколько тварей, лежащих на земле с раздробленными головами. Но вскоре, один, затем второй азиат рухнули на землю.
   Сначала, у Мартова возникло чувство, что он попал на фильм ужасов, но он быстро сорвал с себя оцепенение, поднял винтовку и выстрелил. Под ударом пули человек-крыса зашатался и упал. В ответ, стая, все, как один, повернулись к Мартову. От каменных стен выстрелы отразились, как раскаты грома. Тела согнулись и стали оседать на землю. Твари свирепо смотрели на него. Мартов быстро перезарядил магазин. Твари, когда они снова стали падать под выстрелами, очнулись от оцепенения, прыгнули к стенам и кишащей толпой, словно настоящие крысы, вскарабкались на отвесные скалы. С пронзительными криками, шипя, они метнулись к черным входам в пещеры и исчезли в их темной глубине.
   Азиат стоял и смотрел на Мартова, на его желтом лице были изумление и страх. Мартов перебросил ремень винтовки через плечо, и вытянул вперед руки, общепринятым жестом мира. Азиат низко поклонился ему.
   Мартов подошел к нему. На мгновение он остановился, чтобы вблизи рассмотреть создания, сраженные его пулями. Полностью мертвыми казались только те твари, чьи черепа были расколоты дубинками. Одно создание лежало лицом вниз. Мартов увидел, что от основания спинного столба у него отходит длинный тонкий хвост.
   Азиат еще раз поклонился ему и принялся своей дубиной методически крушить черепа сраженных Мартовым созданий.
   - Это, - сказал он, - для того, чтобы они не могли ожить снова. Это единственный способ.
   Мартов подошел к раненному азиату. Тот был без сознания и жестоко искалечен. Мартов вытащил аптечку, залил лекарствами и перевязал самые тяжелые раны. Подняв взгляд, он увидел, как азиат со страхом смотрит на него. Он поднялся и сказал:
   - Надо его скорее перенести подальше отсюда, пока эти твари не вернулись.
   - Надо немного пройти, - сказал азиат, - и мы окажемся в безопасном месте, могущественный Повелитель.
   - Тогда вперед, - усмехнулся Мартов своему титулу.
   Азиат поднял своего товарища на ноги, и они двинулись вдоль каньона. Во время пути Мартов раздумывал о том, что увидел. Он допускал для объяснения этого факта, что такие сходные и вместе с тем различные формы могли быть созданы разными творцами, которые в разные геологические периоды творили одно и то же в различных вариантах. Он вынужден был признать, что учение о сотворении видов внутренне противоречиво, и не может объяснить всей совокупности наблюдаемых в действительности биологических явлений.
   Это полностью изменило его воззрение по вопросу о возникновении новых видов людей, животных и растений. Поэтому, это представляло, по-видимому, одно из тех изумительных проявлений заботливости Бесконечной Мудрости, благодаря которой каждое сотворенное создание приспособлено к месту, для которого оно предназначено. Нет сомнения, что способность мозга делать выводы и предвидеть последствия в ходе эволюции человека чрезвычайно возрастает. Она ведет его к величайшим открытиям о закономерностях в явлениях природы и жизни самого человека. Привычка задавать вопросы плод древней потребности к обладанию знаниями как к гарантии безопасности, что есть характерная и, временами, болезненная отличительная черта человечества. Она ведет человека, по меньшей мере, к двум величайшим открытиям: с одной стороны, к тому, что каждый индивидуум умрет, а с другой - к тому, что было время, когда не существовало ни одного человеческого существа
   Он окунулся в этот мир, как в загадку, и хотелось ему понять: кто, когда, как и с какой целью создал этот мир. Творцы. А где они сейчас?
   Отверстия пещер следили за ними, внутри них не было видно никакого движения, но Мартов ощущал на себе пристальный взгляд налитой злобой глаз. Дьявольский взгляд людей-крыс, прячущихся в густом сумраке пещер.
  
   Усеявшие утесы норы людей-крыс встречались все реже и реже. Наконец они исчезли совсем. Азиат не обращал на них никакого внимания, будучи уверенным, что Мартов способен справится с любым нападением чудовищ.
   Человек, которого они несли, застонал, открыл глаза и заговорил. Его товарищ остановился и опустил ноги раненного на землю. Раненный встал, глядя на Мартова с тем же изумлением, что и его товарищ. А затем, когда увидел браслет с изображением Матери-Змеи - с тем же самым благоговейным страхом. Первый азиат так быстро заговорил, что Мартов не мог понять суть разговора. Когда он закончил, второй взял руку Мартова, приложил сначала к груди, потом ко лбу.
   - Повелитель, - сказал он, - моя жизнь принадлежит вам.
   - Куда вы направляетесь? - спросил Мартов.
   Они обменялись встревоженными взглядами.
   - Повелитель, мы направляемся в принадлежащее нам место, - сказал уклончиво один из них.
   - Это место Вестландия?
   - Мы идем не в город, - сказал первый азиат после минутного молчания.
   Мартов оценил их уклончивость, их нежелание прямо ответить ему. И Мартову захотелось знать, насколько он может доверять им. Они не спрашивали его, откуда он пришел, зачем и кто он. Но эта сдержанность, должно быть, объяснялась вежливостью или имела какую-то другую важную причину. Во всяком случае, за ней не крылось отсутствие любопытства. Он почувствовал, что ему не следует ожидать подобного уважения от тех, других, кого он может встретить. Он проник в Запретную Страну, и, пока, не мог рассчитывать на помощь Матери-Змеи. И он был убежден, что видение дворца не было иллюзией. Доказательством тому служило трубные звуки летающих змей, указавших ему дорогу, и его неприкосновенность. Мартов вспомнил ее слова: - она поможет ему, но добраться до нее он должен сам, используя ум и отвагу.
   - Мне нужно проникнуть в Вестландию, - сказал он, но пока я хочу, чтобы меня не видели. Можете вы предоставить мне убежище, чтобы никто не знал, где я нахожусь, и пока я не решу, продолжить путь.
   - Ты смеешься над нами, Повелитель? - спросил первый азиат. - Кто может причинить тебе зло, если ты носишь браслет с изображением Матери, и имея такое оружие. Разве ты не ее посланец? Разве те, кто служит ей, не пропустили тебя?
   - Я не смеюсь, - сказал Мартов, и внимательно посмотрев на них, добавил:
   - Знаете ли вы Антея?
   Лица азиатов окаменели, глаза сделались подозрительными. Он понял, что они ненавидят хозяина своры волков - маратов.
   - Я ищу Мать, - продолжал он, - и хотя, я не ее посланец, но все равно служу ей. Между мной и ею стоит Антей, и я должен справится с ним без ее помощи. Поэтому мне необходимо время, чтобы выработать план, но он ничего не должен знать обо мне.
   - Повелитель, - сказал первый азиат, и на его лице появилось облегчение. - Можешь ли ты поднести браслет к губам и поклясться ее именем, что ты сказал правду.
   Мартов поднял браслет.
   - Клянусь им, - сказал он. - Пусть Мать полностью уничтожит меня, мой дух и тело, если то, что я сказал вам неправда. И он поцеловал крошечную, свернувшуюся кольцами фигурку.
   - Пойдем с нами, Повелитель, - немного пошептавшись, - сказал первый. - Мы отведем тебя к Садому. Ты просил найти убежище от Антея? Оно у тебя будет - если захочет Садом. А если не захочет - мы уйдем вместе с тобой, или умрем вместе.
   - Благодарю вас, - прикоснувшись к сердцу, сказал Мартов, - но я думаю, что Садом может на вас рассердится за то, что вы приведете меня к нему. Затем сочувственно обратился ко второму азиату:
   - Ты потерял много крови, будет лучше, если мы понесем тебя.
   Тот отказался.
   - Путь недалек, - сказал он. - В клыках и когтях, людей-крыс, содержится яд. Огненная вода, которую ты налил на мои раны, сожгла большую часть этого яда, но сожгла его не полностью. Я чувствую яд, и лучше будет, чтобы я шел сам, иначе я могу уснуть.
   - Могущественный повелитель, - сказал первый азиат, - мой товарищ боится, что все может повториться.
   Мартов улыбнулся, снял повязки с наиболее глубоких ран и снова залил их йодом.
   - Хорошо, - сказал азиат, - огненная вода жжет.
   - Она сжигает яд, - Мартов снова улыбнулся. - Если никаких других лекарств у нас нет, будем использовать это.
   - Такое лекарство есть там, куда мы идем, сказал первый азиат. - Но если бы не твое лекарство, он сейчас спал бы глубоким сном, переходящим в смерть. А теперь давайте пойдем быстро, как сможем.
   Они снова шли по каньону. Мартов увидел, как скалы постепенно сближаются. Наконец между ними осталась узкая расщелина. Она была черна, как ночь.
   - Подождите, - сказал первый и подошел к входу в расщелину. Он вынул из сумки шар, похожий на теннисный мячик, поднял над головой. И из этого шара в туннель хлынул свет, но это был не луч. Свет походил на быстро движущее светящее облако. Он опустил шар, и они вошли в расщелину. В ней уже не было темно. Они шли по расщелине, и свечение не ослабевало.
   Вскоре азиат остановился, и Мартов увидел, что расщелина закончилась. Снаружи была темнота. Азиат поднял шар. Снова вырвалось светящее облако. Мартов смотрел во все глаза. Светящийся шар несся над пропастью. Он увидел, как из мрака возникла скала. Облако света столкнулось с ней. Мгновенно часть скалы огромным занавесом поднялась вверх. Из открывшегося входа выскочил плоский металлический язык. Он облизнул пропасть, пронесся над местом, где прошел свет, и остановился у их ног.
   - Не бойся, Повелитель, - сказал один из них, - и следуй за мной.
   Ведя за собой осла, Мартов вступил на мост. До него донесся рев бегущего внизу потока. Азиаты держались рядом. Мартов увидел, что вход в туннель походил на огромные ворота, через который льется сумрачный свет. Они прошли еще сто шагов, и Мартов оглянулся. Каменный занавес, опустился.
   Он находился в помещении, представляющем полый куб. Стены и потолок были из черного полированного камня. И в этом камне двигались светящиеся части. Частицы служили источником света. Помещение было пусто. Ни следа прохода. Ни следа тех, кто открыл проход в скалах, либо оборудования, с помощью которого открылся этот проход.
   Но Мартов слышал заполнившее помещение бормотание множества человеческих голосом, а затем короткая фраза, пронесшая слишком быстро, чтобы он мог ее понять.
   Азиат поклонился, сделал несколько шагов вперед и ответил в той же манере. Но теперь Мартов без труда понял, о чем говорил азиат. Он рассказывал о его битве с человеками-крысами. Азиат закончил. Затем последовала новая команда, и азиат кивнул.
   - Повелитель, подними браслет повыше, - сказал он.
   Мартов понял, что невидимый собеседник находился не в помещении, а за ним. Несомненно, его голос передавался с помощью смотрового отверстия, которого он не видел. Он поднял запястье, на котором было изображение Матери-Змеи.
   - Положи свое оружие, Повелитель, - сказал азиат, - и подойди к стене, мы будем рядом...
   Голос, невидимого, сурово прервал его. Азиат покачал головой и встал рядом с Мартовым. Его товарищ встал по другую сторону. Валерий понял, что им было приказано оставаться на месте. Он положил винтовку и сказал им, чтобы повиновались. Вытащив пистолет из кобуры, и положив на землю, он подошел к стене. Свет погас и через мгновенье вспыхнул вновь. Одна стена исчезла, и Мартов увидел, хорошо освещенный, широкий коридор. По обе его сторонам стояли азиаты. Черные прямые волосы их, поддерживались золотыми лентами. Люди были обнажены, если не считать коротких юбочек из желтого материала. Все это Мартов зафиксировал быстрым взглядом. А затем, его взгляд остановился на стоящем рядом мужчине, гигантского роста. Он был представителем той расы, что Медея и Антей. Его серебристо-белые волосы были острижены на затылке до самой шеи. С плеч спадала кольчуга черного металла. На ногах были сандалии.
   Правая рука по локоть была отрублена, и к этому локтю было прикреплено грозное металлическое острие. За поясом - короткий двойной топор, точное подобие того, что служил символом власти на древнем Крите.
   Его суровое лицо было иссечено шрамами, и выглядел он достаточно грозно, но Мартов, заглянув ему в глаза, заметил морщинки от смеха, и обрел вновь уверенность. Несмотря на серебряные волосы, человек был не стар, лет сорока, определил Мартов. Человек заговорил порывистым, хриплым, раскатистым басом:
   - Итак, ты хочешь видеть Садома. Хорошо, ты его увидишь. И не нужно обвинять меня, что я забрал у тебя оружие. Но Мракос хитер, это не первый случай, когда он пытается подослать к нам шпионов под видом тех, кто мог бы помочь нам. Мое имя Манон. Моя темнота не такая, как у него, но я тоже хитрый. Но может быть, ты ничего не знаешь о Мракосе. - Он сделал паузу, глаза его смотрели остро и проницательно.
   - Немного я о нем слышал, - осторожно сказал Мартов.
   - И что ты о нем думаешь?
   - Ничего! - ответил Мартов. - Но я бы не хотел сидеть с ним за одним столом и есть его пищу.
   - Это хорошо, - засмеялся гигант. - Я скажу об этом Садому.
   - А, кроме того, - добавил Мартов, поднимая браслет - разве он не ее враг.
   Манон оборвал свой смех, приказывая что-то своей охране.
   - Иди за мной, - сказал он.
   Мартов повиновался. Но перед тем, как пойти, он оглянулся и увидел, как два азиата подняли винтовку и пистолет, а затем встали по бокам осла. Пытаясь поспеть за широким шагом Манона, он с беспокойством вспоминал, поставил ли он винтовку на предохранитель, прежде чем положить ее. Понимая, что Садом злейший враг Антея, он решил ему рассказать историю своего знакомства с Медеей, чтобы тот помог ему с ней встретиться.
   Резкий крик вновь встревожил его. Коридор впереди был перегорожен огромными, черного металла дверями. Охраняли дверь двойная цепь одетых в желтые юбочки воинов. В первом ряду стояли с копьями, во втором - с луками. Воинами предводительствовал коренастый азиат, который чуть не выронил свой двойной топор, когда увидел Мартова.
   Манон что-то прошептал ему. Предводитель кивнул и топнул ногой по полу. Створки двери разошлись, показалась складки тонкой, как паутина занавеса.
   - Пойду, скажу Садому о вас, - громыхнул Манон, и растворился среди паутины занавеса.
   Мартов ждал. Молча взирали на него стражники. Тянулись долгие минуты.
   Прозвонил колокол, дверь распахнулась, и Мартов услышал звук голосов. Предводитель кивнул двум спутникам Мартова. Ведя за собой осла, они прошли в скрытое занавесом помещение. Затем он подал знак, и Мартов, шагнув вперед, прошел сквозь паутину.
   Глаза его ослепило солнечным светом. Он сощурился и увидел, что потолок помещения из того же полированного камня, что и в коридорах, но янтарного цвета. Он бросил взгляд на смеющуюся женщину и рванулся к ней, на губах его было имя Медеи. Кто-то схватил его и оттащил. И внезапно он осознал, что это не Медея.
   Женщина лежала, растянувшись на низком ложе, приподнятая голова опиралась на белую руку. Она была старше, и ее прелестное лицо было двойником лица Медеи. И, как у той, у нее были черные как ночь волосы. На этом сходство кончалось. На милом лице прекрасной девушки была чужая, издевательская насмешка. Безупречные губы тронуты налетом жестокости, и что-то бесчеловечное было в ее темных глазах. В них не было ничего от нежности глаз Медеи. Что-то было в ее лице, похожим на лицо Антея. Изящная ножка соскользнула с ложа и коснулась шелковой сандалии.
   - Наш незваный гость, кажется, слишком порывист, Даная, - раздался мужской голос. - Если это просто дань твоей красоте, я рад этому. Однако, мне кажется, здесь что-то другое. Он поднялся с кресла, стоявшего в изголовье ложа. Его лицо было отмечено той необычной красотой, которая, казалось, была достоянием всей этой странной расы. Его глаза были голубого цвета. В таких глазах обычно светилось дружелюбие, но сейчас ничего подобного в них не было. Как и у Манона, в его рыжеватых волосах была янтарная лента.
   - Ты знаешь, что я не созидательница снов, - растягивая слова, - сказала женщина. - Я живу наяву. А, где, кроме как во снах, я могла встретиться с ним? Однако, хотя я и не созидательница снов, возможно, я узнала... Ее голос, был томным, но во взгляде, которым она одарила Мартова, сквозила злобная насмешка.
   Кровь прилила к лицу Садома, глаза его сделались мрачными. Он резко проговорил одно короткое слово. Немедленно, грудь Мартова оказалась зажатой, как тисками, затрещали ребра. Руки его рванулись вверх, чтобы разорвать эту хватку. И столкнулся с тонкой, как струна, рукой, на которой, казалось, было меньше плоти, чем кожи. Он завертел головой. В несколько сантиметрах над ним висело не имеющего подбородка получеловеческое лицо. Длинные, красные, нечеловеческие волосы пучками свисали на круто уходящий назад лоб. Глаза, полные разума.
   Человек-паук!
   Как аркан, покрытая красными волосами нитевидная рука обвилась вокруг его горла. Другая рука подхватила его под колени и подняла в воздух. Он услышал протестующий рев Манона. Почти, ничего не видя, Мартов ударил в это, оказавшееся близко, лицо. И когда он ударил, крошечными огненными полосками вспыхнули камни золотого браслета. Мартов услышал ворчание человека-паука, и резкий крик Садома. Он почувствовал, что падает. Падает все быстрее - сквозь тьму. И больше он ничего не слышал и не чувствовал.
  
   Сознание Мартова с трудом возвращалось. Гневно кричал, прерывистый голос:
   - На нем древний символ Матери! Он прошел ее охранников. Он обратил в бегство вонючих уродов - тех, кто служит Мракосу. Я говорю тебе, Садом, это был человек, которого нужно было встретить вежливо. У него было что сказать. А вы, не выслушав его, швырнули Зану. Что скажет Мать, когда узнает об этом. Мы, так настойчиво стремящие добиться ее помощи, никогда не преодолеем ее безразличия. Этот человек мог помочь нам встретиться с ней.
   - Достаточно, Манон, достаточно! - произнес подавленным голосом, Садом.
   - Достаточно? - бушевал гигант. - Может, вам приказал это сделать Мракос? За это вас должно судить Братство.
   - Ты, разумеется, прав, Манон. Если ты думаешь, что так будет лучше, твой долг - созвать Братство. Я виноват, даже стыдно подумать. Когда чужестранец очнется от обморока, а я уверен, что с ним ничего плохого не произошло, я извинюсь перед ним. И не я, а Братство решит, как поступить с ним.
   - Ты намекаешь, Манон, - мягко сказала Даная, что я - агент Мракоса? Поскольку это я вызвала ярость Садома.
   - Я ни на что не намекаю... - начал гигант, но его прервал Садом:
   - Даная, помолчи. Это я сомневаюсь в тебе. И позаботься о том, чтобы это сомнение не превратилось в уверенность. Поскольку тогда я убью тебя, Даная, а в Вестландии нет силы, которая смогла бы спасти тебя. Это было сказано достаточно спокойно, но с холодной неумолимостью.
   - Ты посмел это сказать, Садом.
   Мартов лежал, слушал, и собирался с силами. Ссора этих троих не принесет ему пользы. Он застонал и, открыв глаза, увидел над собой глаза Садома. Его лицо не выражало ничего, кроме глубочайшего сочувствия. Бросив взгляд на Данаю, Мартов увидел, как ее черные глаза метали молнии, а белые руки были стиснуты у груди, в усилии сдержать ярость.
   Позади Данаи Мартов увидел алую фигуру. Это был Зану, человек-паук, но, глядя на него, он забыл, как тот опасен.
   Тело его было шарообразное, величиной немного больше торса подростка. Оно опиралось на четыре тонкие, похожие на ходули, ноги. Из середины тела протянулись две конечности, наполовину длиннее остальных, заканчивающиеся то ли руками, то ли лапами. Пальцы были тонкие и изящные.
   Шеи у человека-паука не было. Там, где голова соединялось с шеей, торчала пара маленьких рук. И над этими ручками - лицо - без ушей и без подбородка, обрамленное переплетением красных волос. Рот - человеческий, нос - узкий клюв.
   Глаза, без век и ресниц, были чисто человеческими. В них отражались извинения перед Мартовым.
   Валерий встал, шатаясь. Рука Манона поддержала его. Он посмотрел прямо на женщину.
   - Я думал, - пробормотал он, - я думал... ты...Медея.
   Ярость схлынула с лица Данаи. Оно заострилось, будто от страха. Садон стремительно выпрямился.
   - Медея! - выдохнула женщина и уронила сплетенные ручки.
   Если имя Медеи испугало ее, то совсем другое впечатление оно произвело на Манона.
   - Я говорил тебе, Садом, что это не обычное дело, - ликующе закричал он. - И вот вам еще одно доказательство. Мать любит Медею, а он - ее друг. Здесь перед нами открывается путь...
   - Ты идешь по нему слишком быстро, - прервал Садом. Но его голос звучал пылко, в нем явно слышалось подавленное волнение.
   - Я сожалею о том, что случилось, - обратился он к Мартову, - даже если ты враг, все равно сожалею. Мы никогда не встречали чужестранцев слишком сердечно, но этого не должно было случиться. Больше мне нечего сказать.
   - И не нужно, - несколько мрачно ответил Мартов, - наша встреча была если не слишком сердечной, то, по меньшей мере, достаточно теплой. Все забыто.
   - Хорошо! - в глазах Садома вспыхнуло одобрение. - Кем бы, ты не был, - продолжал он, - знай, мы преследуемые. Те, кто хочет уничтожить нас, сильны и хитры, и мы всегда должны быть настороже, опасаясь их ловушек. Если ты пришел от них, то вреда не будет, поскольку ты все равно уже все знаешь. Но если ты ищешь Мать змей, и Медею... и наша встреча произошла случайно, то тебе нужно знать, что мы - изгои Вестландии, хотя и не враги Матери и Медеи. Убеди нас в своей честности, и ты уйдешь от нас без всякого ущерба, следуя избранной тобой дороге. И если ты попросишь нашей помощи, мы окажем тебе ее по мере возможности. Но если ты окажешься не в состоянии убедить нас, ты умрешь, как умерли все, кто был послан сюда, чтобы заманить нас в ловушку. Это будет нелегкая смерть. Мы не получаем удовольствия от мучений, но здравый смысл требует отбить охоту у других следовать твоему примеру.
   - Хватит меня пугать, - сказал Мартов.
   - Ты не принадлежишь к нашей расе, - сказал Садом. - Возможно ты пленник, посланный, чтобы предать нас. И за это ты получишь жизнь и свободу. Возможно, браслет, что ты носишь, тебе дали, чтобы обмануть нас. Мы не знаем, на самом ли ты деле прошел мимо стражников. И то, что ты убил нескольких уродов, ничего не доказывает. Для Мракоса и Антея они ничего не стоят. Я говорю тебе все это, чтобы ты знал, что в случае сомнения тебе придется расстаться с жизнью.
   Он повернулся к женщине, которая с того мгновения, как Мартов назвал имя Медеи, изучала его с всепоглощающим, настойчивым и изумленным волнением.
   - Ты останешься с нами и поможешь его судить? - спросил Садом.
   Да, - протяжно сказала Даная и вытянулась на ложе.
   Садом переговорил с человеком-пауком. Красная рука вытянулась и поставила стул возле ног Мартова. Садом сел в кресло, а Манон опустился на другой стул. Взгляды этой странной четвертки скрестились на Мартове, и он начал свой рассказ.
   Мартов кратко рассказал о мире, из которого пришел. Затем остановился на встрече с тремя авантюристами, и о своей встрече с Медеей. А когда он рассказал им о Создателе, то увидел, как на их лицах начала появляться убежденность в том, что он говорит правду. Он был изумлен, увидев, как их доверие перешло в ужас, когда он довел свой рассказ до пещеры, где находилась статуя Дьявола. Когда он описал его, и смерть троицы, Даная закрыла лицо трясущими руками, кровь отхлынула от лица Садома, а Манон что-то невнятно забормотал. Только человек-паук стоял неподвижно, рассматривая Мартова печальными, сияющими золотом, глазами.
   И это могло означать только то, что ни один из них никогда не видел статуи Дьявола. И, следовательно, в Вестландии были тайны, скрытые, даже, от ее обитателей.
   Что-то подсказало Мартову быть осторожным, поэтому он ничего им не рассказал о своем видении дворца, но показал шрам, оставшийся на месте раны, полученной им в наказание.
   - Что касается того, почему я вернулся, - сказал Мартов, - сказать не могу, по крайней мере, сейчас. Это был призыв, которому я не мог противиться. "И это правда", - подумал он. Перед ним стояло лицо Медеи, и ее зов отдавался в его сердце.
   - И это - правда.
   В том, что они поверили, никакого сомнения не было.
   - И еще одно, - добавил Мартов, и рассказал им о волшебных трубах, которые вели его через равнину и привели, наконец, к ущелью.
   Садом глубоко вздохнул и встал.
   - Я верю! - сказал он дрогнувшим голосом. Потом повернулся к Данае. - А ты?
   - Разумеется, это правда, Садом, - ответила она, но щеки ее сузились, а лицо затуманилось. Она что-то быстро рассчитывала. И Мартов понял, что какое-то время она смотрела на него с угрозой.
   - Ты наш гость, - сказал Садом. - Утром ты встретишься с Братством и повторишь им все, что рассказал нам. А затем решишь, требуется ли тебе наша помощь или ты продолжишь свой путь в одиночку. Все, что ты не попросишь у нас - твое. И, Мартов... - он заколебался, а затем с внезапной тоской горячо произнес: - Клянусь Матерью, я надеюсь, что ты свяжешь свою судьбу с нами. Возьми свое оружие. - Он нагнулся и поднял винтовку и пистолет. - Завтра ты покажешь нам, что это такое. Пойдем, я отведу тебя в твое жилище.
   Идя за ним, Мартов обернулся. Даная стояла и смотрела ему вслед. На ее лице вырисовывались раздумье и угроза.
  
   - Вставай и быстро завтракай. Скоро соберется Братство, и я пришел за тобой.
   Мартов оглядел помещение, куда привел его Манон после его разговора с Садомом. Толстые ковры, словно сотканные из шелкового серебра. Стены, покрытые прозрачно-серебристым полотном, по которому бежали странные узоры более глубокого серебристого оттенка. В одном конце комнаты было широкое углубление, в котором искрился бассейн.
   Мартов вспомнил, как накануне, Садом сидел с ним рядом, пока он ел незнакомые блюда. Садом сам разливал вино и много спрашивал о людях, живущих за пределами Запретной страны. Казалось, его не слишком интересовало искусство, наука, способы правления. Но он жадно выспрашивал о том, как к этим людям приходит смерть, о брачных обычаях, о детях и методах их воспитания. Снова и снова он возвращался к смерти. Затем он задумался, вздохнул и сказал:
   - Так было в старые времена, - он на секунду задумался, - и какой путь лучше? Затем он поднялся и вышел из комнаты. Свет померк и Мартов бросился на ложе, погрузившись в глубокий сон.
   Почему Садом так настойчиво останавливался на смерти. В этом было что-то, что тревожило Мартова. Он вспомнил, как Медея говорила ему, будто ее народ закрыл Ворота Смерти.
   - А вдруг это правда? - спросил он у себя.
   Мартов очнулся от своих дум. Поднявшись, подошел к бассейну и окунулся в нем. Потом насухо вытерся. Вернувшись в комнату, он обнаружил стол, уставленный фруктами.
   - Юноша, - произнес Манон, - я говорил тебе, что я хитрый. Сейчас она подсказывает мне, что ты тоже хитрый, и что прошлой ночью ты много утаил из своей истории. Особенно - полученное тобой указание Матери.
   - Манон! - воскликнул Мартов. - Я предупредил тебя, что не могу рассказать, как... Он остановился, боясь, что обидел гиганта, но тот широко улыбался.
   - А я и не спрашиваю об этом, - сказал он. - То, о чем ты так заботливо умолчал, была награда, которую Мать обещала тебе, если ты повинуешься ее приказу, и сумеешь до нее добраться.
   Мартов в изумлении подскочил.
   Манон звучно ударил его по спине.
   - Разве я не хитрый, а? Сейчас Данаи нет, - лукаво продолжал он. - И я не обязан рассказывать Садому все, что услышу.
   Мартов посмотрел на Манона. Тот ответил насмешливым взглядом, но в глазах его было такое неподдельное дружелюбие, что Валерий почувствовал, что его решимость поколебалась. В Садоме было что-то, как и в Антее, что заставляло его чувствовать себя одиноким. Что-то чужое, нечеловеческое. Но все это не относилось к Манону. Тот казался человеком его собственного мира.
   - Ты можешь доверять мне, - продолжал Манон. - Ты умно поступил прошлой ночью, но сейчас... Я знаю Медею и люблю ее, как собственного ребенка. И если ты ответишь на мой вопрос, я отвечу, на твой вопрос.
   Мартов решил довериться ему.
   - Прошлой ночью Садом задал мне много вопросов, и большинство из них было о смерти. И как она приходит к людям. И как долго они живут. Можно подумать, что он ничего не знает о смерти. Почему его так интересует смерть?
   - Потому, - спокойно сказал тот, - что Садом - бессмертен.
   - Бессмертен? - недоверчиво отозвался Мартов.
   - Бессмертен, - повторил Манон, - если его, разумеется, не убьют. Или он не выберет определенную альтернативу, которая есть у всех нас.
   - И ты - тоже, Манон?
   Даже я, - отвешивая изысканный поклон, ответил гигант.
   - Но азиаты...наверняка нет? - спросил Мартов.
   - Они - нет.
   - Значит, они умирают. - Мартов отчаянно старался найти какую-то брешь в том, что казалось ему чудовищным. - Умирают, как люди моего народа. Тогда почему Садом не узнает у них все о смерти? Почему спрашивает меня?
   - На это есть два ответа. Первый - вы, и ваша раса гораздо ближе к нам, чем они. Поэтому Садом убежден, что может узнать от тебя, что выйдет из Ворот Смерти, если будет разрешено их открыть в Вестландии. Это, кстати, одна из причин, почему мы - изгои. А второй ответ заключается в том, что азиаты живут недостаточно долго, чтобы узнать, каким образом они умирают. Я имею в виду, что их убивают до того, как им представится случай умереть. Это вторая причина, по которой мы - вне закона.
   Мартов в ужасе содрогнулся. Хотя появившаяся у него мысль ему была неприятна, он задал Манону вопрос:
   - Я полагаю, Даная - тоже?
   - Естественно, - безмятежно ответил тот.
   - Она осень похожа на Медею, она могла быть ее сестрой.
   О нет, Даная, я полагаю, сестра прабабушки Медеи.
   Мартов уставился на него с недоверием. "Значит, - подумал он, - Медея не молоденькая девушка, как он о ней думал, а ей сотни лет. А если это так - она все же Медея".
   - Еще один вопрос, а затем я буду готов ответить на все твои. Никто из вас мне не верил, пока я не рассказал о статуе Дьявола. И это испугало вас. Почему?
   - Из-за демона, которого обратили в реальность. И из-за древней истории, которую обратили в правду. Больше мне сказать нечего.
   Демон... Женщина - Змея говорила о нем. Он вспомнил его имя.
   Вас страшит имя демона, а меня нет. Это Мракос.
   Лицо Манона отвердело, сделалось холодным и подозрительным.
   - Я полагаю, что ты знаешь слишком много, а боишься слишком мало.
   - Не будь дураком! - резко сказал Мартов. - Стал бы я спрашивать, если бы знал, почему вы боитесь? Мне известно только имя - это все. Не считая того, что он враг Матери. Как я узнал это, расскажу позже. После того, как ты мне ответишь на мой вопрос. И не надо больше загадок.
   Минуту гигант свирепо смотрел на Мартова, затем пожал плечами и сел перед ним.
   - Ты потряс меня, - сказал он уже спокойно. - Из всего братства я один знаю имя Мракоса. Оно забыто. Всем известно другое имя - Создатель Зла. Он наклонился к нему и положил руку на плечо. - Я хочу поверить тебе.
- Ты можешь мне доверять.
   Тогда слушай, - начал он. - Это древняя история. Когда-то Вестландией управляли пять Создателей и Мать-Змей. Они были не как остальные люди. Эти Создатели были хозяева страны, властители страшных тайн. Они победили как жизнь, так и смерть, отодвигая по собственной воле приход смерти и делая с жизнью то, что им хотелось. Сотни столетий назад они пришли в эту страну вместе с Матерью и ее народом. С помощью своей мудрости они перестали быть просто людьми, хотя когда-то они ими были, подобные нам. Настало время, когда один из Создателей захотел совершить заговор против остальных, и лишить их власти. Он хотел стать верховным правителем. И не только Вестландии, но и всей земли. Хотел воцариться, стать всемогущим. Богом на земле. Постепенно и неуклонно он овладел странными силами, неизвестными остальным Создателям. Когда он почувствовал, что его мощь созрела, то ударил и почти победил. Победил бы - если бы не мудрость и не хитрость Матери. Его имя было Мракос.
   Они победили его, но не смогли уничтожить. И тогда они с помощью своих сил заточили его в скале, а на ней вырезали громадное Лицо, подобное лицу Мракоса. Но зачем они это сделали, никто не знает. И он должен был оставаться там, пока существует земля или длится жизнь Мракоса. Когда все было сделано, Мать и четыре Создателя вернулись в Вестландию. И надолго воцарился старый мир. О гроздьях драгоценных металлов и о текущем золоте предание ничего не рассказывает.
   Шло время, и настал день, когда по всей Запретной стране не осталось никого, кто бы знал правду, если не считать Созидателей снов, которым никто не верит.
   Эта война, ставкой в которой был мир, превратилась в легенду.
   Затем прошел слух, что Мракос появился снова. Вернее, его Тень, шепчущая Тень, которая говорила, что он - Властелин на Земле. Тень так же обещала любые блага тем, кто повинуется ему. И люди-крысы сделались его рабами.
   Когда прошел слух о Тени Мракоса, и ее шепоте, все посмеялись над этим, так как в это никто не верил. Но когда число последователей увеличилось, мы уже не смеялись. Ибо жестокость и зло быстро росли, и мы понимали: был ли это Мракос или кто-то иной, но это яд корней древнего древа.
   Из четырех Создателей остался только один и Мать. Мы пытались встретиться с ней, но она не захотела.
   Затем власть захватил Антей, и жизнь в древнем городе сделалась для многих из нас невыносимой. Следуя за Садомом, мы нашли убежище в этих пещерах. И год за годом все мрачнее нависала Тень над Вестландией. Но мы не верили, что это Мракос. А затем пришел ты и сказал нам, что глядел в его глаза.
   Манон поднялся и стал ходить. На его лбу были видны капельки пота.
   " На земле - Дьявол, - подумал Мартов, - здесь Мракос. И каждый хочет воцариться
   на земле. Наверняка - это одно и то же лицо"
   - И теперь мы знаем, - снова услышал он голос Манона, - Тень - не ложь. Она и Мракос - одно и то же. И он хочет добиться полного освобождения, и снова попытаться осуществить то, что когда-то ему не удалось сделать. Воцариться здесь, а со временем на всей земле.
   "Снова все повторяется", - подумал Мартов, вспоминая рассказы Ирины о своем отце - Божьем избраннике. Он бросил взгляд на Манона, который продолжал ходить.
   - Мы боимся, - но боимся не смерти, - взволнованно проговорил тот, и это было, повторение слов Медеи. И то, что для нас задумали Мракос и Антей, хуже любой Смерти. А я уверен, что они что-то задумали. Но мы не теряем мужества, - уверенным голосом продолжал он. - Нас они еще не получили. Теперь твоя очередь мне все сказать. Что обещала тебе Мать?
   Во время своего рассказа, Мартов чувствовал, как сильно бьется его сердце. Манон молча слушал, и в его глазах росла надежда. А когда Мартов повторил угрозу Матери, обращенную к Антею, он радостно закричал:
   - Ты должен добраться до нее, и ты доберешься. Но это будет сделать очень тяжело. И ты доставишь ей послание от нас. Мы готовы присоединиться к ней и сражаться на ее стороне. И если потребуется, готовы сложить свои головы ради ее победы.
   Откуда-то донесся звук колокола.
   - Это сигнал, - сказал Манон. - Братство собралось, но не рассказывай им то, что рассказал мне. Просто повтори свою историю, рассказанную прошлой ночью. Там будет Даная. И помни, я тебе ничего не говорил. Ты понимаешь меня?
   Мартов кивнул.
   - И если ты все сделаешь, как надо, я тебе еще что-то скажу.
   - И что же, - не выдержал Мартов.
   - Я скажу тебе, сколько на самом деле лет Медее, - и, рассмеявшись, шагнул в дверной проем.
  
   Идя за гигантом, Мартов анализировал создавшееся положение: он смеялся над ним, когда Манон хвастался своей хитростью, и решил, что тот прозрачен, как воздух. Лукавое напоминание о возрасте Медеи продемонстрировало не только, как Манон читает его мысли, но и знает, что он утаил наиболее важную часть своей истории.
   Возможно, он человек Садома, но руководствуется собственными суждениями. Доказательство этому - недоверие к Данае.
   Мартов стоял на пороге огромного зала. С высокого потолка лился свет. Он увидел напротив расположенные сидения, вырезанные, казалось, из розового коралла.
   Сидения занимали около сотни соплеменников Садома, мужчины - в желтых цветах, женщины - в платьях яркой расцветки. Брошенный на них взгляд сказал Мартову, что все они отличаются той волнующей красотой, которая является наследием этой неизвестной расы. Рассматривая их, Мартов понял, насколько он одинок и чужд им. Рядом находилось невысокое возвышение. На нем - широкая скамья из розового коралла, а перед ней - ораторская трибуна.
   На скамье сидела Даная, рядом с ней возвышался Садом. Он быстро спустился вниз, вежливо приветствовал Мартова, взял под руку и провел на возвышение. Даная ответила на поклон Мартова, а Манон опустился рядом с ней.
   Садом поднял руку Мартова, и присутствующие, увидев браслет на его запястье, приглушенно зашептались, руки их поднялись в приветствии.
   - Это, - начал Садом, - Братство, изгои Вестландии, верные дети Матери, готовые служить ей, если она нам это позволит. Ты должен рассказать им все, что говорил нам. Они выслушают тебя и вынесут решение.
   И Мартов начал свой рассказ. По ходу его изгои слушали все напряженнее. И он понял, что, поскольку решение уже вынесено, это слушание - формальность. Когда он почувствовал их растущую симпатию и одобрение, ему сделалось спокойнее и говорить стало легче. Когда же он дошел до пещеры, слушатели подались вперед в напряженном внимании, бледные, с побелевшими губами, а в их глазах был ужас. Когда он закончил, раздался долгий вздох, а затем - тишина.
   - Вы выслушали его, нарушил тишину Садом. - А теперь пусть тот, кто сомневается в этом человеке, встанет и задаст вопросы.
   - Мы ему верим, - раздался чей-то голос. - Он должен без промедления добраться до Матери. Теперь остается решить, как это сделать.
   - Мартов! - сказал Садом. - Пошлой ночью я обещал, что если Братство поверит, тебе будет позволено идти своей дорогой, так, как подсказывает твой разум. А если захочешь, ты сможешь связать свою судьбу с нашей жизнью, но это ты сам должен решить. Подожди, - продолжил он, когда Мартов попытался заговорить. - Прежде чем ты решишь, я хочу сказать, что твоя цель - дворец, где живут Мать и Медея. И ты должен будешь преодолеть препятствия, лежащие между Дворцом, дорога к которому кажется такой близкой и безопасной, и нами. Город хорошо охраняется, и все, кто его охраняет - люди Антея. Поэтому оставь всякую надежду, без нашей помощи, добраться до Матери. Тебя обязательно захватит Антей. И по древнему закону тебе придется поплатиться жизнью.
   Ропот согласия прошел по Братству. Садом кивнул.
   - Если отвергнуть этот план, - продолжал он, - встает вопрос о нашей помощи. Но, честно говоря, она может быть не слишком большой. По всей вероятности, нас - около двух тысяч, и мы не в том положении, чтобы в настоящее время схватиться с Антеем. Он повелевает Крошками и Маратами. И не надо забывать о людях-крысах.
   Наше оружие против них - мечи, пики, луки и стрелы, хотя раньше у нас было оружие иного рода - громовое, пламенное, испускающее молнии и убивающее всех, на кого оно было направлено. Но, как рассказывают легенды, после одной войны это оружие было взято и спрятано в одной из пещер, чтобы мы никогда не могли его использовать. Либо оно было уничтожено.
   - И если оно существует, - вставил Манон, - Мать знает, где оно находится. Поэтому ты должен добраться до нее и убедить ее позволить нам получить это оружие. Но может быть и Мракос знает, где спрятано это оружие, тогда Матери, следует, больше позаботься о собственной безопасности.
   - Вот что мы сделаем, - сказал Садом. - Мы постараемся тайно доставить тебя в город, а после этого постараемся придумать, как тебе попасть во дворец. Если Антей постарается схватить тебя, это будет означать открытую войну между ним и Матерью, что, честно говоря, в наших интересах. Опасность в том, что тебя обнаружат до того, как ты доберешься до Матери. Тем не менее, уверяю тебя, у тебя больше шансов, добраться к Матери с нашей помощью, чем без нас.
   - Так это или нет, Садом, - ответил Мартов, - но что-то мне говорит, что наши судьбы переплелись. И если вы меня примете в свое Братство, я свяжу свою жизнь с вашей жизнью. Я стану солдатом вашей армии, сражающейся против Мракоса. Вся моя жизнь будет посвящена Братству, и мой долг помогать вам.
   Лицо Садома просветлело. Он пожал руку Мартову, а Манон стал колотить его по плечу. И над Братством поднялся гул одобрения. Внезапно, сквозь этот шум пробился голос Данаи, томный и нежный:
   - Мне кажется, вы упустили простейшее решение всей этой проблемы. Мартов оказался здесь из-за Медеи, а она любимица Матери. Я считаю, что ей надо тайно сообщить, что Мартов вернулся, и пусть она скажет, где им встретиться. А затем Медея объяснит ему, как лучше всего добраться к матери.
   Валерий заметил, как Манон смотрит на нее с подозрением, но Садом радостно воспринял это предложение. И было решено немедленно послать к Медее вестника, чтобы он сказал ей, что Мартов здесь. В доказательство этого, Мартов, по совету Манона, написал ей письмо. "Клянусь браслетом Матери, это - правда". Место встречи, также по совету Манона, была назначена первая пещера, расположенная у большого водопада.
   - Никто не остановит Медею, и не спросит, куда она идет, - убеждал Манон. - Все знают, что она любимица Матери. Хорошо бы, чтобы встреча состоялась вечером, часов в семь. Я и еще десяток будем охранять Мартова. Я знаю дорогу, где опасность того, что нас обнаружат, невелика.
   Все было решено, и гонец отбыл. Мартов так до конца и не понял, как послание достигнет Медеи. Весь день он провел с Садомом и его Братством. Странно было видеть, как Даная уделяла ему заметное внимание, однако ревность Садома пропала. Ее тоже интересовало все, связанное со смертью. Наконец она затихла надолго, а потом сказала:
   - Садом говорит, что если выиграет войну и придет к власти в Вестландии, то откроет Ворота Смерти. Почему бы нам, не иметь право выбора? - Не дав Мартову времени для ответа, она пристально взглянула на него сузившими глазами и с крайней непреклонностью продолжила, - Я ради него умирать не собираюсь! Можешь так и сказать Матери, если доберешься до нее. Затем отвернулась от него и ушла.
   Когда Мартов ложился спать, пришел Манон и сказал ему:
   - У меня плохое предчувствие. Я и сам хотел предложить эту встречу с Медеей. Тем не менее, мне не нравится, что этот совет исходил от Данаи. Так что Медея встретится с тобой не в семь часов, а в пять. И в другой пещере.
   - Но послание уже ушло, - сказал Мартов. - Как об это она узнает?
   - Не беспокойся, - улыбнулся Манон. - Я послал ей собственное послание. Даже посланец, который его несет, не знает, что в нем. Если мы получим от Медеи изумруд, это будет означать, она все поняла. А если не получим, нам придется идти в первую пещеру.
   Когда он выходил, то выдохнул:
   И все же мне не нравится, что идея исходила от Данаи.
  
  
   На третий день Мартов услышал от Манона, что Медея получила его послание, и их встреча состоится этим вечером.
   - Даже Садом не знает, куда мы идем, - сказал Манной. - Если бы он знал, то Даная выпытала бы это у него. Мое недоверие к ней за это время не уменьшилось. Делая это предложение, она имела в уме что-то большее, чем просто облегчить тебе дорогу к Матери, или удовлетворить твое желание встретиться с Медеей.
   Мартов и сам часто думал об этом и стал ему рассказывать о своем странном разговоре с ней.
   - Возможно, сказал он, - она задумала ловушку, чтобы меня захватил Антей. Она догадывается, что если я доберусь до Матери, наше предложение будет немедленно принято.
   - Ты прав, - сказал Манон, - Я знаю, наступит день, когда жаркое пламя перемен пронесется по этой земле, сжигая все устаревшее, омертвевшее и ложное, дабы новый порядок расцвел на почерневших останках зла. И если Антей будет побежден, к власти придет Садом и произойдет то, чего она боится. Он откроет Ворота Смерти, чтобы это ни означало. Не секрет, что в этом вопросе Даная выступает против его желания, и это всегда вызывало конфликт между ними. Его желание иметь детей так же сильно, как и ее остаться бессмертной. Садом однолюб, и не хочет стать отцом детей от других женщин, которые были бы на это согласны. Но если окажется, что Даная предательница, он убьет ее. Он зашагал по комнате. - И если ты попадешь в ловушку, то в нее попадет и Медея. Встречаясь с тобой, она идет на большой риск. Но я думаю, Мать не допустит, чтобы она пострадала, хотя все может быть.
   - Господи! - воскликнул Мартов. - Если эта ведьма сообщит Антею о нашей встрече, Медея может оказаться в его власти.
   - Еще раз повторяю, Мать не допустит этого. И в то же время, ты говорил мне, что должен добраться до нее, с помощью собственного ума и смелости. Таким образом, я полагаю, что ни на какую защиту сегодня вечером мы рассчитывать не можем. И сказав это, Манон удалился.
   Остаток дня Мартов провел с Садомом и несколькими членами Братства, которые интересовались жизнью за пределами Запретной Страны. Также, их интересовало его оружие, и сможет ли оно противостоять Крошкам.
   Мартов узнал, что в охотничьих сворах около двухсот Маратов. И несколько десятков чудовищ используется для верховой езды. Размножаются они редко, поэтому их число медленно уменьшается. Полный контроль над ними имеет только Антей, который страстно увлечен кровавой игрой - охота на человека. Совершивших проступок перед законом, выводят за границы страны, отпускают и травят.
   Манон рассказал ему, как выступил против Антея и чуть не погиб. За его поимку Антей назначил цену, такую же, как и за поимку Садома.
   Мартов все больше и больше понимал этот народ, стремившийся вернуться к прошлому, к более человечному периоду в жизни своей расы. И желание Садома открыть эти таинственные Ворота, чтобы избавить свой народ от бессмертия, которое сделалось проклятием этой расы. Смутное убеждение, что, сделав это, он вернет источник юности своего народа, будил в нем былую силу.
   Незадолго до выступления, Манон принес Мартову кольчугу из черного металла и натянул ее на него. Мартов взял с собой пистолеты и несколько обойм. Он позволил прикрепить к поясу ножны, в которых находился короткий меч.
   - Если случится битва, - сказал Манон, - это будет рукопашная.
   И Мартов понял, что гигант знает, что говорит, но для себя решил, что в первую очередь будет полагаться на свои пистолеты. Ему не хотелось оставлять винтовку, поскольку была вероятность, что у Медеи может быть какой-то план, как ему добраться до Матери, не возвращаясь в убежище. Но в случае рукопашной схватки винтовка была бы помехой. Поэтому он попросил, чтобы винтовку нес один из воинов-азиатов.
   Когда все было готово, Манон сказал:
   - Валерий! Что-то говорит мне, что с твоим появлением весы судьбы Вестландии, так долго пребывавшие в неподвижности, пришли в движение. Ты, нарушил покой, и кто знает, послужит это добру или злу? Но я предчувствую, что жизнь у нас скоро изменится, и старый порядок близится к концу.
   Они вышли в сопровождении вооруженных азиатов. Отряд продвигался по широкому освещенному туннелю, затем вошел в пещеру. В конце ее - сплошная стена.
   - Здесь, - сказал Манон, - начинаются опасности. Он стоял рядом со стеной и прислушивался. Затем вынул из-за пояса какой-то предмет и прижал его к вырезанному на стене символу. Та стала медленно подниматься. Манон опустил руку, и движение камня прекратилось. Два азиата легли на живот и пролезли в образовавшуюся щель. Прошло несколько минут, прежде чем они вернулись, и кивнули гиганту.
  
   Он снова прижал к символу свой конус. Камень быстро поднялся, открыв низкий проход, в который, пригнувшись, стремительно прошли азиаты. За ними Манон и Мартов.
   Несколько метров им пришлось, двигаться вперед, согнувшись, а затем Мартов смог выпрямиться. Перед ним была огромная пещера, залитая слабым красноватым светом. Таким слабым, что он едва отличался от темноты. Он обернулся к Манону и увидел, что тот затыкает свой конус за пояс. Стена, через которую они прошли, вновь стала цельной, никаких следов прохода в ней не осталось.
   Азиаты сомкнулись кольцом вокруг Манона и Мартова. Быстро и бесшумно двигались они вперед. Мартов хотел заговорить, но Манон сделал предостерегающий жест.
   Как азиаты ориентировались, Мартов сказать не мог, но движения их были уверенными, и шаг ни разу не замедлился. Вскоре отряд перешел из темноты в уже абсолютный мрак, но скорость движения не уменьшилась.
   Несколько раз Манон выстреливал светящиеся шары, и те освещали туннель, по которому они шли. Километров пять продолжался их путь, прежде чем отряд достиг новой пещеры. Они вошли в нее, и Мартов застыл на месте, по его телу пробежала дрожь. Пещера была заполнена, серебристым светом, похожим на переливающие лучи. И в этих лучах света на низких ложах и подушках лежали бесчисленные мужские и женские тела. Они как будто спали, и их лица были отмечены печатью той совершенной красотой, которая была присуща жителям Вестландии. Сначала он подумал, что они спят, затем заметил, что грудь их не поднимается от дыхания. Он коснулся волос и щеки одного из лежащих поблизости и понял, что это угасшая жизнь.
   Они мертвы, - сказал Манон. - Те, кто в древности прошел сквозь ворота смерти до того, как они были закрыты. И те, кто после этого открыли их по собственной воле, чтобы среди нас могла появиться новая жизнь. Они быстро покинули это место и, вскоре, Мартов ощутил на своем лице дуновение свежего воздуха и увидел небо, в котором скрывался в бегущих облаках и вновь выплывал полумесяц.
   По узкой тропинке отряд спустился вниз, все громче Мартов слышал грохот водопада. Манон остановился и Мартов увидел вход в пещеру.
   Манон взмахнул рукой.
   - Видишь озеро, за ним город.
   Более чем когда-либо, здесь, под луной город показался ему намного больше, чем он мог представить. Его дворцы вздымали вверх фантастические купола и башенки. Их яркие краски менялись, превращая город в огромный ковер. И где-то во Дворце, возможно, Медея. Половиной своего сознания Мартов надеялся, что она не придет, так как очень боялся за нее. А другая половина неистово желала, чтобы она пришла, невзирая на любые опасности.
   Совсем, рядом, с ним раздался шелест, и маленькая ручка коснулась его. Он утонул в темных нежных глазах, локоны облачных волос поцеловали его щеку и окружили своим ароматом.
   - Медея! - прошептал он и повторил, не веря себе, снова: - Медея!
   - Валерий! - она приглушила свой мелодичный голос. - Ты вернулся ко мне... милый! Ее рука обвилась вокруг шеи. Ее губы оказались возле его губ, и медленно приблизились.
   Их губы встретились. Это был мягкий, нежный поцелуй, который длился всего несколько секунд, но он был подобен порыву воды, который грозился вырваться в яростный поток.
   Мартов отодвинулся от нее. Медея тяжело вздохнула и восстановила дыхание. Она посмотрела на него так, что у Валерия перехватило дыхание. В ее взгляде безошибочно угадывалось поощрение, приглашение к любви. От ее призывного взгляда у него заколотилось сердце. Не успел Мартов сообразить, что делает, как она снова оказалась в его объятиях. И на какое-то время, во всем мире исчезли опасность и страдание, горе и смерть.
   .
   - Валерий! - Медея плакала. - Ты не должен был возвращаться.
   - Ерунда! - громыхал Манон. - Вы любите, друг друга, не так ли, и что ему оставалось делать? Кроме того, он приобрел сильных друзей - Садома и меня. И еще одного друга, могущественнее нас всех - я имею в виду саму Мать, иначе его бы здесь не было. Ты лучше скажи нам, она объяснила тебе, как провести его к ней?
   Ах, Манон, - Медея вздохнула. - Вовсе нет. И это лежит тяжелым грузом на моем сердце. Когда я попросила Мать помочь встретиться с вами, она только кивнула.
   - Иди, потому что ты - женщина. Вреда тебе от этого не будет.
   - Но разве не ты вызвала его из-за меня и, следовательно, никто не посмеет причинить ему вреда?
   - Мать покачала головой.
   - Если он любит тебя, то сам отыщет дорогу ко мне.
   - Никто не следил за тобой? - спросил Манон.
   - Нет, - сказала Медея. - Я совершенно уверена в этом. Я шла, тайным путем, который идет под водопадом, а затем по секретной тропе, идущей вдоль берега.
   - А где был Антей? Казалось, что Манон не был удовлетворен.
   - Он кормит Крошек, - ответила она.
   - Я понял, - сказал Мартов, - Мать поставила строгое условие, чтобы я сам достиг...
   - Валерий! - мягко прервала его Медея. - Для нас есть другая дорога. Если ты хочешь, я уйду с тобой к Садому. Я люблю Мать, но если ты захочешь, я не вернусь к ней. Я не хочу, чтобы ты погиб. У Садома мы можем жить и быть счастливы.
   Мартов услышал, как задохнулся в изумлении Манон, и хотя он не проронил ни слова, Валерий понял, что он ждет ответа на ее слова. Ему очень хотелось поступить так, но он сразу отбросил эту мысль. Мать помогала и доверяла ему. Братство тоже поверила ему, что его встреча с Матерью поможет им избавить страну от зла и освободит от изгнания. И даже ради Медеи, он не свернет со своего пути и оправдает их доверие.
   Говоря об этом ей, Мартов почувствовал, как Манон сразу расслабился. А у него появилось странное ощущение, что каким-то образом это сверхъестественное прекрасное, нечеловеческое создание следует за его мыслями и одобряет его намерение.
   Медея, казалось, не была удивлена его решением.
   - Хорошо, - сказала она тихо, - тогда нам надо выработать какой-то план. Я уже об этом думала, слушайте внимательно.
   Скоро наступит праздник Созидателей сна. Все будут в амфитеатре, и в городе останется мало охраны. Надо будет изменить Валерию внешность и одеть, как азиата. Я пришлю верного проводника, и он отведет его к Дворцу. Таким образом, он отыщет путь к Матери, и поставленные, ею, условия, будут выполнены.
   - Это хороший план, - загромыхал Манон, - будто исходит от самой Матери. А теперь, Медея, уходи. Ты пробыла здесь долго, и я боюсь за тебя.
   - Я тоже боюсь, - сказал Мартов.
   Ее нежные руки обвились вокруг его шеи, и ее губы прижались к его губам. Он почувствовал, что ее щеки мокры от слез.
   - Любимый! - прошептала она.
   Когда Медея ушла, Манон испустил вздох облегчения.
   - Теперь нам ничего не остается делать, как вернуться и ждать.
   - Подожди, Манон! Мартов вслушивался в доносившиеся звуки каждой клеточкой своего тела. - Медея могла попасть в засаду. Слушай...
   Несколько минут они тихо стояли, но не услышали ни звука.
   - Она в безопасности, - проворчал, наконец, Манон. - Ты слышал, что она сказала о том, что ей обещала Мать. А мы - нет. Наша дорога обратно так же опасна, как и сюда. Пойдем! Он свистнул охране, несущей караул.
   Луна в небе поднялась выше, и Мартов увидел, как на стене пещеры появилась тень, медленно ползущая по ней - тень головы крысы. Из-за утеса высунулся человек-крыс, его красные глаза свирепо посмотрели на Мартова, огромные челюсти раскрылись.
   - Манон! - закричал он, потянувшись за пистолетом. - Смотри!
   Его окутал тошнотворный запах. Когтистая лапа вцепилась в его ногу и потащила к скале. Он упал, и в это время существо, голова которого отбрасывала тень, скользнуло по камню вниз. Мартов увидел, что его тело - тело человека, а его голова - маска.
   Он сцепился с существом, свалившим его на землю. Челюсти существа оказались так близко, что Мартова замутило от зловонного дыхания. Он боролся и одновременно недоумевал, почему оно не рвет его своими клыками. Его рука коснулась короткого меча за поясом, он выхватил его и ткнул острием вверх. Человек-крыс завопил и откатился.
   Прилагая все усилия, Мартов поднялся на ноги и увидел, как огромная фигура Манона, закованная в сталь скакнула в самую гущу тварей. Она тотчас взметнулась в полный рост и принялась крушить мечущихся существ мечом, шаг за шагом продвигаясь к нему.
   Он увидел стоящего на огромном камне человека в маске крыса. Тот смеялся, и звук человеческого смеха, исходивший из клыкастой пасти, был отвратителен.
   - Мартов, ко мне! - зарычал Манон.
   - Иду! Валерий прыгнул вперед.
   На него бросились существа, когтистые руки вцепились в него. Он отчаянно боролся, чтобы устоять на ногах. Он увидел, что рядом с Маноном остался один азиат. Тот сорвал через голову ремень винтовки и поднял ее, словно дубину. Когда он поднял винтовку, Мартов услышал звук выстрела, который, словно гром, отразился во входе в пещеру.
   Его повалили, и больше он ничего не видел, задыхаясь под телами существ. Его схватили и быстро понесли. Их была целая толпа. Он слышал, как они шипели и рычали, вокруг него.
   Насколько Мартов мог судить, никаких ран он не получил. Валерий вспомнил, что твари не пытались использовать против него свои когти и клыки, будто им было приказано взять его в плен, но не причинять вреда. Но кто мог знать, что он окажется в этой пещере. Все это означало, что, несмотря на предосторожности Манона, они преданы.
   - Даная! - прошептал он.
   И еще одна страшная мысль промелькнула у него в голове: "Если враги Садома знали, что он придет сюда, то им было известно, из-за чего он придет. Господи! Значит, Медея схвачена". Теперь все становилось на свои места. Его отрезали от Манона, оттеснив к пещере.
   Снова и снова, пока шипящая толпа несла его сквозь тьму, он мысленно возвращался к Данае, которая не хотела, чтобы Садом открыл Ворота Жизни и Смерти, не хотела, чтобы он встретился с Матерью. Даная не хотела умирать.
   Внезапно, красный свет ударил в его глаза. Он увидел вокруг себя множество тварей. Откуда-то, издалека, донеслось шипение, и скорость тварей резко возросла. Вскоре, они остановились, опустили его и поставили на ноги. Мартов размял сведенные судорогой руки и ноги и осмотрелся.
   Впереди виднелся огромный щит черного камня. Он был полукруглый и по форме походил на раковину. По его поверхности были изображены странные рисунки и неизвестные символы. Близко к центру щита стоял черный трон, который был пуст. От боковин изогнутого щита отходила каменная скамья. Мартов почувствовал, что кто-то смотрит на него, измеряет его и взвешивает. Что-то невообразимое злое, похожее на силу, которая устремилась на него от Статуи Дьявола в бездне.
   Сделав усилие, он повернулся спиной к трону и посмотрел на толпу человеко-крыс. Их были сотни, выстроившихся рядами. Они стояли молча, красные глаза были направлены на Мартова. Среди них были женщины и дети.
   Он поглядел направо и налево. Пещера представляла собой круг, метров пятьсот в диаметре. Яркий свет, в котором стоя Мартов, там обрывался, гранича ржаво-красным мраком. По правую сторону к границе мрака протянулись желтые пески. Слева был сад - Сад зла.
   По полу пещеры, петляя, бежал узкий темно-красный поток. По берегам росли большие красные лилии, уродливые розы, грязные заросли. На ветвях изогнутых деревьев висели белые, как пораженные проказой, фрукты яйцевидной формы.
   Легкий ветерок закружился вокруг Мартова. Он донес смешанные запахи этого странного сада, запахи зла. Он замер на мгновение, казалось, рассмеялся, а затем, оставив дрожащего Мартова, убрался обратно в сад. Валерий боялся этого сада. Страх перед ним был так силен, как боязнь черного трона. Изо всех сил он старался задавить страх или хотя бы не выпустить его наружу, но позорная дрожь трепала его все заметнее. К нему подкатило отчаяние, и он ощутил себя такой же уязвимой половинкой, если не крохотной частицей, безжалостно отлученной от вожделенного целого.
   - Почему он так сильно его боится? - спрашивал он у себя, и сам же отвечал: - Потому что сад представлял собой неизвестное, невообразимое зло - живое зло, полное жизни зло. В каждом цветке, в каждом растении и дереве пульсировало, пронизывало и затопляло зло, энергия зла. Растения высасывали зло из этого кровавого потока. Но как силен тот, кто питает их, вынашивает и поддерживает в них жизнь.
   Как только эта темная мысль вползла в мозг Мартова, что-то глубоко запрятанное в нем, пробудилось и с холодной презрительной мощью дало ей отпор, сурово взяло контроль, над его мозгом. Уверенность и вся его былая смелость вернулись к нему, и он уже без страха смотрел на черный трон. Он уже не испытывал ни страха, ни отчаяния. Он как бы переступил пределы того и другого. В нем проснулось грозное и гордое чувство самообороны, с каким, прижатый в безвыходном овраге, волк, внезапно оборачивается к гончим и, лязгнув зубами, садится на задние лапы. И храбрые псы, до сих пор, не жалея ни ног, ни шкуры, налегали на бегущего зверя - только бы скорее догнать его, вдруг смущенно оседают вокруг утомленного, запыхавшегося врага, который и дышит тяжело и язык высунул, и только стеклянный взгляд его красноречиво говорит:
   - Ну-ка, суньтесь! Кто первый?
   Он почувствовал, как, то, невидимое, что вторглось в него, было вышвырнуто. Оно заметалось, выискивая какую-нибудь щель в его защите, как бы озадаченное, ретировалась, злобно набросилось на него, пытаясь сломить, и снова отхлынуло. Немедленно, словно повинуясь команде, люди-крысы схватили его и усадили на скамью. Какие-то кольца легли на его лодыжки, и он услышал два резких щелчка. И только после этого, твари отхлынули назад.
   Мартов поднялся со скамьи, глядя на свои ноги. На каждой лодыжке было металлическое кольцо, которые были прикреплены к цепям. Сделал несколько шагов, чтобы узнать длину цепей, он пришел к выводу, что сможет взобраться на черный трон. Затем вернулся на каменную скамью. Он услышал приглушенное шипение и увидел, как твари уходят, не оглядываясь на него. Мартов остался один в тишине, один на один с садом зла и черным троном. Через некоторое время он заметил, как красный свет начал медленно тускнеть и сгущаться, а темный свет над черным троном делался все плотнее. На троне обрисовалась глубокая тень. Слегка колебавшаяся, бесформенная, она медленно конденсировалась. Колебания прекратились, тень обрела четкие очертания - человеческой тени. Безликая голова наклонилась вперед. Она не имела глаз, но Мартов почувствовал на себе его взгляд. Она не имела губ, но из губ тени начал доноситься шепот. И Мартов услышал голос демона Мракоса, Повелителя Зла.
  
   Голос был мелодичен, словно лесная флейта в сумерках. Он рассеивал страх, ослаблял защиту.
   - Я знаю тебя, Мартов, - слушая этот шепот, Валерий ощутил странную приятную вялость. - Знаю, зачем ты пришел в Вестландию. Знаю, насколько безнадежен твой приход. Я приказал своим слугам, чтобы они не причинили тебя вреда, в противном случае ты был бы убит возле той пещеры. Не бойся меня, я не собираюсь причинить тебе вреда.
   - Я тебя и не боюсь, Мракос, - полусонно ответил Мартов.
   - Тень поднялась над троном.
   - Так ты знаешь, кто я? - в его голосе появилось что-то угрожающее.
   Опутавшие Мартова чары стали слабеть, его разум рывком обрел настороженность. Тень поняла это, и все сладостные, утешающие, навевающие слабость звуки вновь заструились в ее шепоте:
   - Но это очень хорошо. Несомненно, тебе рассказывали обо мне много плохого, но ты должен знать, что эти люди находятся в состоянии упадка. Но если бы они последовали моему совету в былые дни, то стали бы великим народом - властителями всей Земли. И они создали бы новый, лучший мир. Ты видел этих людей и оценил их. Неужели ты веришь, что у них есть основание благодарить тех, кто изгнал меня и, следовательно, обрек их на подобный конец? Я бы их не покинул, как это сделали остальные Создатели, оставив их змее женского пола, которая, не будучи человеком, не может, поэтому понять человеческие нужды. А я бы повел их вперед и дальше, к достижению большей силы и большей мудрости. С моей помощью они достигли бы самых больших высот. Ты веришь мне, Мартов?
   Валерий задумался. Его охватило странное ощущение радостной приподнятости. Все сказанное казалось ему правдой. В словах была ясная, холодная логика. Он сам уже думал об этом. И то, что Создатели ушли, - это была подлость с их стороны, как будто они не несли ни какой ответственности за свой народ.
   - Наверное, ты прав, - сказал Мартов. Призрачный аромат сада незаметно проникал в ноздри, и он с жадность пил его. Странно, что он считал этот сад злом, так как тот позволял ему чувствовать себя лучше.
   - И что есть зло, - спрашивал он у себя? - Все зависит от точки зрения. А Мракос - неплохой парень, логичен и разумен.
   - Ты сильный человек, Мартов. - Шепот тени сделался еще мелодичнее. - Ты сильнее любого человека Вестландии, силен телом и духом. И я рад этому, что нашел человека, который нужен мне. Еще не слишком поздно переделать этот мир, чтобы он стал таким, как должен быть. Но для этого я должен иметь сильное тело, способное вместить меня. Одолжи мне свое тело на время, Мартов. Оно будет принадлежать, нам двоим. И когда я достигну моей былой славы, я верну его тебе обратно. Я сделаю его бессмертным.
   По жилам Мартова крепким вином струился хмельной, безрассудный поток жизни. Он слышал громовые звуки победных труб, и чувствовал себя повелителем Мира. Он пьянел от власти.
   И в этот момент Мартов очнулся и вздрогнул. Он увидел, что прошел, полпути к черному трону, а Тень, согнувшись над ним, манит его, убеждает, шепчет.
   С него сразу спали окутавшие его чары, соблазны, которые тянули его к Тени. Он ненавидел самого себя за минутную слабость, и, поспешно вернувшись к каменной скамье, рухнул на нее.
   "Что спасло его? - думал он. - Не сознание, а что-то глубоко лежащее в его подсознании: здоровая часть души, которая юмором, иронией смогла нейтрализовать яд, впитываемый его ушами". Несмотря на то, что Мартов сильно испугался, он нашел в себе силы и посмотрел на него. Он вспомнил утверждения психолога Юнга о том, что Тень представляет зло - абсолютное зло. И чем больше Тень вытеснена и изолирована, тем более яростной и разрушительной она становится.
   Тень разглядывала Мартова. Призрачная рука подпирала безликую голову. Мартов почувствовал, что Тень в замешательстве, как и в начале, когда пыталась пробить его защиту. Он почувствовал ее безудержную ярость. Внезапно ощущение замешательства и ярости оборвались, вместо них поплыл поток спокойствия и глубокого умиротворения. Мартов понимал, что это ловушка, изо всех сил сопротивлялся ему, но не смог преодолеть его.
   - Мартов, - донесся шепот, - я доволен тобой, но ты ошибаешься, отвергая меня. Ты сильнее, чем я думал, поэтому я и доволен тобой. Тело, которое я буду делить с тобой вместе, должно быть сильным. Раздели его со мной.
   - Нет! - простонал Мартов. - Никогда. Он ненавидел себя за желание кинуться к этому призрачному существу и позволить ему слиться с собой.
   - Ты не прав, я не причиню тебе вреда. Я не хочу, чтобы это сильное тело, которое должно стать моим, сделалось слабым. На что ты надеешься? На помощь Садома? Его дни сочтены. Даная предаст его Антею, как предала мне тебя. Его убежище будет взято до праздника Созидателей Снов, и все, кто останется в живых, послужат пищей для Крошек. Тень сделала паузу, чтобы посмотреть, какой эффект возымело ее сообщение, и осталась довольна.
   Мартов не шевелился, не мог отвернуть лицо от ее пристального, зачаровывающего взгляда.
   - Змея не сможет помочь тебе, я завладею твоим телом и добьюсь воплощения. Я знаю, что ты тоскуешь по некой женщине. Но что одна женщина по сравнению с теми, которыми ты сможешь обладать? Смотри, Мартов!
   Изумленный взгляд Мартова последовал за призрачной указывающей рукой.
   Он увидел, как цветы сада зла кланяются и кивают друг другу, словно живые, и услышал колдовскую песнь - голос сада. Над ним пронесся порыв ветра и обнял его. Он вздохнул аромат сада, и в крови зажегся дикий огонь. Исчезли кивающие цветы, а ржаво-черный свет сделался прозрачным и ярким. Возле его ног бежал журчащий, смеющийся ручей, а за ним березовая рощица. Из нее потоком выбегали женщины удивительной красоты, белые и коричневые нимфы, стройные и изящные девственницы. Они простирали к Мартову жаждущие руки, их глаза обещали ему невообразимое наслаждение. Они приблизились к берегу ручья, манили его, звали его голосами, от которых в его крови запылал экстаз желания.
   - Боже! Какие женщины! - прошептал Мартов. Он рванулся к той, у которой потоком лились золотые волосы, но вдруг остановился. В стороне от других стояла девушка. Ее черные, как ночь, волосы закрывали ей лицо. Она плакала, когда все остальные пели и смеялись. Когда-то он уже знал девушку, у которой были такие же волосы. Ее звали...
   - Медея, - закричал он. - Ты не должна плакать. Волна сострадания захлестнула его, и потушила колдовской огонь в крови. - Медея! Ты не должна плакать!
   И в этот миг исчезла череда манивших его женщин, исчезла девушка с облаком волос, исчезли смеющийся ручей, и березовая роща. Остался только сад зла. Мартов стоял неподалеку от черного трона, на котором восседала и дрожала от нетерпения Тень.
   - Отдай мне свое тело, и все будут этому только рады.
   - Господи! - застонал Мартов. - Помоги мне. Дай силы, противостоять Дьяволу.
   Тень выпрямилась. Исходившая от нее ярость ударила его, словно нечто материальное. Он зашатался от удара, и поплелся обратно к каменной скамье.
   - Ты дурак! - мелодичность исчезла из ее голоса, и в появившемся шепоте была злоба. - Я и так получу твое тело, несмотря на твой отказ. Когда ты заснешь, я войду в твое тело. Какое-то время ты будешь жить в нем вместе со мной, как раб. И это для тебя будет ужасной пыткой. И ты будешь умолять меня убить тебя, а когда ты мне надоешь, я тебя уничтожу. В последний раз я тебя спрашиваю, подчинишься ты мне?
   - Никогда! - твердо сказал Мартов.
   Зря отказываешься, - в голосе Тени опять появилась мелодичность. - Ничего в мире не существует: все - сон. Ничего не существует, кроме громадной пустоты - и тебя. И ты - не ты: у тебя нет тела, нет крови, нет костей. Ты - всего лишь мысль. Я и сам не существую. Я только сон - твой сон. Странно, что ты давно этого не понял много лет назад, много столетий, тысячелетий назад. Ты существовал, совсем один, все эти бесчисленные вечности. Странно, в самом деле, что ты давно не понял, что твой мир и все, что в нем - только сны, видения, фантомы. Странно, ведь в них столько истерического безумия, как во всех снах.
   Вот это я тебе открыл: нет Бога, нет мира, нет людей, нет земной жизни, нет небес, нет ада. Все это - сон, глупый, нелепый сон.
   Мартов слушал Тень, он был потрясен: ведь он знал, что она сказала чистую правду, хотя в это не верил.
   Я знаю, что ты согласен со мной, - продолжала напевать Тень, - только мы с тобой можем вывести человечество из этого состояния и вернуть его к жизни. Она исчезла, и трон казался, пуст, хотя Мартов был уверен, что темная сила находится там и наблюдает за ним, выжидая подходящего момента, когда он уснет, чтобы ударить с новой силой.
   Он, неподвижный, как статуя, сидел на каменной скамье. Он не знал, сколько времени прошло, с той поры, как исчезла шепчущая Тень. Тело онемело, и он не чувствовал его, но разум бодрствовал и был готов к новому нападению. Он не ощущал ни жажды, ни голода. То, чем он был, полностью ушло в глубь себя, терпело, не сдавалось, оказавшись в мире, где нет времени.
   Он погружался в сон и боролся с ним. Глаза закрывались, и он начинал проваливаться во тьму. Но тут же усилием воли заставлял себя вынырнуть из мрака и снова открывал глаза. Он дремал и чувствовал, как Тень вытягивается вперед, касается его и испытывает его способность к сопротивлению. Из последних, казалось, сил он отбрасывал ее обратно. Он старался закрыть свой ум от всего окружающего, представляя вместо этого сохранившиеся в памяти картины нормальной жизни. Снова подкрадывался к нему сон. Он просыпался и обнаруживал, что ползет по направлению к черному трону. Мартов бежал обратно, падал, хватался за край скамьи. Он понимал, что тень не может овладеть им, пока не принудит полностью подняться на трон, или он сам поднимется туда по доброй воле. Пока он остается на скамье, он в безопасности. Поняв это, он больше не закрывал глаза.
   Ему хотелось знать, не может ли он, мысленно сосредоточиться на Матери Змей, войти с ней в связь. Если бы он смог вытащить, одетый на руку, браслет, и сконцентрировать свой взгляд на фиолетовых камнях, то, наверняка, он бы установил с ней связь, но сделать он этого не мог, так как рукав кольчуги прилегал к руке слишком плотно.
   Он помнил, что у него в кобуре пистолет, но не мог и его вытащить. Что делать, он не знал.
   Мартов увидел, как Тень вновь появилась на троне и не обращает на него никакого внимания. Ее взгляд был устремлен в дальнюю стену мрака, сквозь которую ушли люди-крысы. Будто в призыве, она подняла руку, и Мартов услышал стук множества мягко шагавших ног, слабый хор шипящих голосов, быстро делавшихся громче.
   К трону подошел человек в маске крыса. Отвратительная голова покоилась на широких плечах. Его мощное тело облегал зеленый костюм.
   - Привет тебе, Князь тьмы, - низко наклонившись, Тени, - произнес он. - Я доставил тебе тело.
   Мартову показалось, что Тень смотрит на человека в маске со злобой.
   - Благодарю тебя, Антей! - голос Тени был пропитан лаской. - Но, полагаю, мне удалось найти лучшее тело.
   Тот повернул красные глаза своей маски к Мартову и подошел к нему.
   - Ах да, - сказал он, - этот, полный надежд, дурак, пришел извне, чтобы разрушить нашу власть, и с этой целью, вступил в заговор с Садомом. Он осмелился взглянуть на ту, которая будет принадлежать мне.
   Мартов снова ощутил свое тело и напрягся, чтобы рвануться к глотке Антея и вцепиться зубами в нее. Но в этот момент он почувствовал, как Тень вновь ударила, и понял: чтобы он не услышал и не увидел, он не должен обращать на это внимание, иначе Тень скрутит его.
   Антей поднял кнут, державший в руке и взмахнул им.
   - Я покажу ему, как не слушаться меня, - вскрикнул он.
   - Не трогай этого человека, - шедший от трона шепот был пронизан угрозой. Рука Антея отлетела назад, будто кто-то сжал тисками его запястье, кнут выпал из руки. - Ты осмеливаешься ударить мое тело, Антей. Ты хочешь обезобразить его. Чтобы этого больше не было.
   Антей нагнулся, подбирая кнут. Рука его дрожала, но Мартов не мог понять - от страха или от ярости. Антей поднял голову и заговорил:
   - У каждого свой вкус, Князь тьмы! Поскольку это тело нравится тебе, это в какой-то степени оправдывает Медею. Но я бы его не выбрал. А сейчас посмотри на тело, которое я подобрал для тебя. Он свистнул.
   К трону подвели человека расы Вестландии. За руки его держали два человеко-крыса.
   От красоты человека не осталось и следа, лицо исказил страх. С желтых волос каплями стекал пот. С ужасом и страхом он уставился на туманную фигуру на троне.
   - Иди, Дружок, - глумился Антей. - Тебе оказана великая честь. Через мгновение ты станешь Темным! Это обожествление. Улыбайся, Дружок, улыбайся!
   Мартов почувствовал, как невидимый пристальный взгляд Тени с мрачной злобой уставился на человека в маске крыса, но когда она заговорила, никакой угрозы в ее голосе не было.
   - Я уверен, что это тело слишком слабое, чтобы вместить меня. Тень протянулась вперед, безразлично изучая дрожащего пленника. - И хотя тело на скамье, которое я жажду лучше, чем это, пока, и оно сможет освежить меня.
   Антей жестоко рассмеялся. Он подал знак человеко-крысам. Те содрали с пленника одежду, оставив его нагим.
   Тень наклонилась и поманила его. Внезапно с лица пленника исчезло выражение беспредельного ужаса. Лицо сделалось наивным, как у ребенка, оно сморщилось, и крупные слезы покатились по его щекам. Глаза уставились на подзывающую его Тень. Он приблизился к трону и взошел на него.
   Его окутала тень.
   Мгновение Мартов ничего не мог разглядеть, кроме Дружка, корчившегося в страшном тумане, который окутал его и стал проникать в его тело. По широкой груди человека бежала дрожь, мускулы дергались в агонии. Все тело, казалось, распухло так, будто само стремительно расширялось, стремясь поглотить ту часть липнувшего к нему тумана, которая еще не впиталась. Очертания голого тела расплылись, сделались мутными, будто плоть и туман перемещались, образовав что-то, менее материальное, чем плоть, но, более материальное, чем мрачный туман. Лицо человека, казалось, плавилось, его черты перепутались, затем вновь вернулись на место.
   Над напрягшим в муке телом появился Дьявол из бездны! Уже не каменный - оживший!
   Мечущие искры бледно-желтые глаза оглядывали пещеру и простершихся ничком пресмыкающихся, спрятавших свои головы люди-крысы.
   Внезапно тело Дружка затряслось и обрушилось. Оно корчилось и скатилось с трона. Оно лежало, дергаясь, странным образом уменьшившись наполовину в размере.
   На троне осталась одна Тень. Но теперь она была менее разреженной, более плотной, будто она поглотила то, что ушло из тела Дружка. Тень, казалось, дышала. Еще виднелось в ней лицо Дьявола, еще сверкали бледно-желтые глаза.
   Антей рассмеялся и свистнул.
   Две твари вскочили на ноги, подняли сохнувшее тело и, отнеся в сад, швырнули в поток.
   Антей поднял руку в приветствии, затем, не обращая, внимание на Мартова, повернулся и вышел, поигрывая кнутом. Вслед за ним вышла свора тварей.
   - Он дурак, Мартов, а ты нет, - прошептала Тень. Сейчас он служит моим целям, но когда я... Лучше отдай мне свое тело, не заставляй отбирать его силой. Мы будем жить вместе бок о бок. Я обучу тебя, и ты скоро сам удивишься, почему у тебя была мысль сопротивляться мне. Ты будешь жить, как никогда не жил.
   Мартов молчал
   Тень испустила шепот-смех, заколебалась и исчезла.
   Спустя некоторое время Мартов понял, что Тень ушла, от нее ничего не осталось - никакой затаившийся в засаде силы, выжидающей возможности нанести удар.
   Он расслабился. Он стоял на подгибавшихся ногах и боролся с сильной тошнотой. Вдруг он ощутил прикосновение к своей лодыжке. Он посмотрел вниз и увидел, как заостренные пальцы, похожие на иглы, переломили цепи. Перед ним появилось лицо Зану, человека-паука.
  
   Его лицо было искажено гримасой. Мартов обмяк и рухнул на четвереньки. Зану легко поднял его. Он показался Мартову более красивым, чем любая из тех красавиц-призраков, которые чуть не завлекли его в ловушку Тени. Он обхватил руками покрытые волосами плечи и припал к ним. Зану похлопал его по спине маленькими верхними руками.
   От сада донеслось пронзительное жужжание пчел. Как под порывом сильного ветра, согнулись цветы и деревья. Огромные глаза Зану с внимательным недоверием изучали сад. Жужжание сада поднялось октавой выше.
   Мартов увидел еще двух человеко-пауков., которые смотрели на него, полными печали глазами. В их четырех руках были зажаты металлические стержни. Зану взял у них два острия, и, что-то прощелкав своим товарищам, быстро помчался к стене мрака. По обе стороны следовали его товарищи.
   Они бежали, согнувшись вдвое, и со скоростью рысака ворвались туда, где стоял ржавый мрак. Жужжание превратилось в слабый гул, и его поглотила тишина.
   Впереди лежали большие, упавшие с утеса глыбы, а среди них - сотни меньших по размеру камней. Люди-пауки замедлили свой бег, внимательно осматривая препятствие. Внезапно Мартов учуял зловонье человеко-крыс и понял, что представляют собой эти странные одинаковые камни.
   - Зану! - закричал он, указывая на них. - Твари!
   Камни задвигались, подпрыгнули и двинулись навстречу. Из их клыкастых пастей капала слюна, глаза светились красным светом.
   Свора тварей окружила их, прежде чем они успели повернуть. Зану стал размахивать двумя конечностями, вращая стержнями. Его товарищи приподнялись на задних ногах, в каждой из оставшихся свободных четырех рук было зажато по стержню. Опрокинув врага, они пробились сквозь первый ряд окружившей их своры. В центре треугольника Зану поместил Мартова. Они снова замахали стержнями, круша заостренные черепа тварей.
   Те, с их короткими лапами, не могли нанести ответных ударов, не могли проломить это смертоносное кольцо.
   Мартов не мог больше видеть эту битву, он просто старался не наступать на устлавшие дорогу корчащиеся тела. Он услышал резкое щелканье Зану и почувствовал, как его рука обняла его и подняла в воздух. Они пробились сквозь атакующие ряды тварей, и стремительно наращивая скорость, мчались прочь. Шипение своры и топанье ног преследователей стихли.
   Скорость уменьшилась, они двигались теперь все более медленно. Зану внимательно осматривал крутой откос. Он остановился, ссадил Мартова на землю и указал на утес. Высоко над полом пещеры в красной поверхности скалы виднелся овальный черный камень. Зану кинулся к нему и начал осторожно его ощупывать. Издав удовлетворительное щелканье, он подозвал Мартова.
   Он взял его руку и, широко расставив ему пальцы, приложил руку к скале. Он сильно надавил, прижимая ладонь Мартова к камню. Валерий понял, что Зану показал ему, где находиться какой-то обнаруженный им механизм.
   Открывая темный туннель, камень медленно, словно занавес, поднялся вверх.
   Зану пощелкал своим товарищам, и те осторожно, со стержнями наготове, проникли в отверстие. Зану и Мартов последовали за ними, и оказались в полной темноте.
   Очевидно, тьма не создавала больших проблем для людей-пауков, которые продолжали двигаться вперед. На мгновение Мартова охватила паника, что он может потеряться в этой темноте. Но прежде чем он успел заговорить, рука Зану подняла его вверх и понесла.
   Они шли все дальше сквозь тьму. Наконец она стала сереть, и Мартов стал различать стены туннеля. Скоро группа попала в огромное помещение, вырубленное прямо в скале. Помещение было освещено таким тусклым светом, какой только можно представить, но Мартову после ржавой мглы пещеры Тени и темноты туннеля он показался ослепительным светом дня.
   В центре помещения находился овальный бассейн, в котором мерцала вода. Мартов подошел к нему и увидел, как вниз, в безмолвный бассейн, круто спускались ступени желтого мрамора и исчезали в его глубине.
   Любопытствуя, Мартов направился к одной из трещин. Когда он подошел ближе, то увидел, что вся стена разрушена. Он выглянул наружу и увидел равнину камней-исполинов. Солнце стояло низко. Восход? Значит, он провел у Тени всего только ночь. Но ему казалось, что все это длилось намного дольше.
   Он вернулся назад.
   Под прямыми лучами света ясно вырисовывалась стена, которая была покрыта картинами, созданными давно забытыми мастерами. Мартов подошел и стал любоваться ими. Это были фантастические картины, и Мартов понял, что они изображают неизвестный мир. В них не было ничего вымышленного, придуманного, нереального.
   Созвездия безмятежно смотрят вниз на гладкие полы, покрытые кольцами, светящимися бледно-зеленым светом. Среди колец в каком-то странном обряде двигаются люди-змеи.
   В этих созвездиях было что-то необычное, и Мартов принялся рассматривать их.
   Большая медведица имеет теперь иные очертания. На картине четыре звезды ее ковша более походили на правильный четырехугольник.
   Что ж, если картина изображает созвездия правильно, значит, на ней показаны небеса, какими они должны были быть сотни тысяч лет назад. Сколько эпох минуло с той поры, пока эти далекие светила переместились на то место, какое они занимают сегодня? От этой мысли у Мартова голова пошла кругом.
   Было нечто странное в изображении змей-людей. В них не было заметно того специфически человеческого, которого так заметно и так сверхъестественно проявлялось у Матери. Их головы были более длинными, более плоскими и более змеиными. Мартов допускал реальность их существования, поскольку эволюция, идущая в условиях изменения окружающей среды, дает возможность появления разумных существ почти в любой разновидности животного мира. Мартов понял, что именно казалось непостижимым в Женщине-Змее - внезапный переход от змеи к женщине. Это было невозможно.
   Он снова ощутил часто посещавшее его сомнение - была ли она на самом деле такой, какой он ее видел, или она силой своей воли неизвестно как создавала в мозгу тех, кто смотрел на нее, иллюзию детского тела и схожего по форме с сердцем изысканной красоты лица?
   Следующую картину Мартов рассматривал еще дольше. По ту сторону озера был расположен город, но вокруг него не было гор. Мартова осенило, что это Вестландия незапамятного прошлого. И из этого города спасались бегством змеи-люди и те, кого они учили и воспитывали. Они бежали от медленного наступления льдов, остановить которое не могло все их мастерство и искусство.
   В этой пещере, в этих картинах описывалась история навсегда утраченного мира.
   Что представлял собой этот зал? Почему он оставлен? Мартов стоял, смотрел, и в душу его понемногу кралось, таинственное волнение, и жуткое и приятное. Отсюда не хотелось уходить. Ему хотелось бродить по пещере, смотреть на картины, в которых предал их памяти потомства резец художника. Верить, что в этих немых сценах бьются слабые пульсы жизни, подобных его, благоговеть перед их непостижимой тайной и любопытно слушать невнятное трепетание людей-змей. "А может быть эта и есть часть разрушенной планеты, о которой пела Лариса", - подумал он. Он сразу вспомнил слова старухи, которая говорила ему на кладбище, что, существуют места, где сегодня или много лет назад, миг и вечность сливаются воедино. И время там не застыло, и не умерло - оно подчиняется иным законам. Теперь он понимал значение ее слов. От напряжения он почувствовал, как капельки пота стекают по его лицу.
   Он стал испытывать жажду и вернулся к бассейну. Он показал Зану на бассейн и на свое горло. Затем потер свой живот и изобразил жевательные движения. Тот кивнул и понесся к бассейну. Он спустился по желтым ступеням, окунул руку в воду, понюхал ее, осторожно попробовал и одобрительно кивнул. Мартов опустился на колени и стал черпать воду ладонями. Он вымыл лицо и стал пить.Вода была свежая и холодная.
   Зану пощелкал своим товарищам, и они принесли большие коричневые куски, похожие на грибы. Зану обмакнул кусок в воде и стал откусывать, другой гриб протянул Мартову. Валерий попробовал и обнаружил, что по вкусу он похож на хлеб.
   Ему захотелось спать. Он приник к Зану и закрыл глаза. Он знал, что Зану не позволит Тени вползти в него. И провалился в глубочайший, без сновидений, сон.
  
   Валерий открыл глаза. В пещеру просочился рассвет. Он почувствовал себя, отдохнувшим и готовым следовать дальше. Рука Зану обхватила Мартова и потащила наружу. Они оказались в темном туннеле. Они прошли по нему километр и оказались в новой пещере. Она оказалась большим складом, в котором находились загадочные механизмы - кристаллы и черный металл. Среди них были огромные серебряные шары. Мартов увидел что-то, казавшееся корпусом корабля. Люди-пауки не обратили на машины и механизмы никакого внимания. Они прошли в следующий туннель и двигались в течение часа, когда Зану предостерегающе щелкну. Он ссадил Мартова вниз, и они застыли, прислушиваясь. Мартов расслышал, как неподалеку медленно и осторожно идут люди.
   Люди-пауки схватились за стержни и мягкими шагами стали красться вперед. Мартов увидел человеческую голову. В серебристо-белых волосах головы виднелась перепачканная повязка, а на щеке - оставленные когтистой лапой шрамы.
   - Манон! - закричал он, и кинулся к нему.
   Гигант обнял Мартова, мыча в радостном изумлении. Из-за угла, вышли пять членов Братства, одежда их была изорвана, в руках мечи и маленькие круглые щиты. Все говорило о том, что они выдержали тяжелую битву.
   - Как вы нашли нас? - спросил Мартов.
   - Я не искал тебя, - ответил Манон. - Я искал дорогу во Дворец, чтобы сказать Медее, что ты захвачен в плен. Я надеялся, что она пойдет к Матери и уговорит ее, помочь тебе. Это была наша единственная надежда обратиться с просьбой к Алтее, а теперь нет повода, обратиться к ней.
   - Я не понимаю тебя, Манон! - сказал Мартов. - Тебе следовало вернуться туда, где ты был в безопасности.
   - Убежище разгромлено и разграблено, - сказал Манон. - Садом в плену у Антея. Те, кто остался от Братства, разбежались и скитаются по норам, как мы.
   - Господи! - Мартов был ошеломлен. - Что случилось?
   - Даная, - сказал гигант, приглушая ненавидящий ропот его спутников. - Надо было сразу убить ее, когда я вернулся в убежище после твоего исчезновения. Но я не был уверен, что она предала нас.
   Прошлой ночью, когда мы спали, она открыла тайный проход Антею и его людям. Они проскользнули тайком и перебили охрану главного хода. У нас не было времени понять, что происходит. Многие были убиты в своих постелях. После этого последовало массовое избиение по всему убежищу. Я видел, как, связав, волокли Садома. Сколько спаслось людей Братства, я не знаю, но они заплатят за это.
   - Даная! - прошептал Мартов. - Значит, Тень не лгала.
   - Ты видел Тень? - гигант вздрогнул и посмотрел на него.
   - Я расскажу вам, что со мной произошло, - мрачно произнес Мартов. - Я гостил у него в течение суток. Он старался заполучить мое тело.
   - Постарайся поподробнее, ничего не скрывая - Манон уселся на глыбу упавшего камня.
   И Мартов начал свой рассказ, начиная с первой яростной атаки человеко-крыс. Манон и остальные члены Братства зачарованно слушали его. Когда Мартов стал говорить им о судьбе Дружка, лицо Манона исказилось, он застонал и сжатым кулаком ударил себя в грудь.
   - Хороший был человек! - забормотал он прерывисто, когда Мартов закончил.
   Потом он долго сидел, погрузившись в думы. Наконец он прервал молчание:
   - В пещере ты, наверняка, видел корабль. Он один из тех, на которых наши предки, вместе со Змеиным народом, прибыли в Запретную Страну. Эту пещеру закрыли и долго не входили в нее. Никто, кроме Матери и Создателя, не помнит туда дорогу, если не считать Мракоса. И мы, не только забыли об этом, но и много утратили из древнего могущества.
   Когда-то, как рассказывает предание, в эту пещеру вел широкий проход. После победы над Мракосом, проход был завален большими камнями, а сами камни - расплавлены с помощью какого-то известного древним устройства. Это было сделано так хитро, что теперь никто не может отличить вход в запечатанную пещеру от окружающего камня.
   И еще я слышал, что была оставлена дорога из Дворца в пещеру, по которой время от времени проходили Создатель и Мать, чтобы полюбоваться древними сокровищами. И если мы найдем эту дорогу, мы сможем попасть во Дворец.
   К Мартову подошел азиат и протянул ему винтовку. Валерия охватила радость, когда он коснулся оружия. Он осмотрел ружье и не нашел никаких повреждений. Азиат протянул ему сумку, в ней были патроны и несколько обойм от пистолета. Затем попросил Манона достать из-под кольчуги пистолет. Тот достал его и Мартов засунул его за пояс. Теперь он чувствовал себя намного лучше.
   Пора идти, - сказал гигант, и отряд двинулся вглубь черного туннеля, возвращаясь по пройденному Мартовым пути. По дороге Манон рассказал Мартову, что как только Садом узнал, что его похитили, он на его поиски отправил Зану и его ткачей. И указал дорогу. Мне показалось странным, но он знал, где тебя искать.
   Они дошли до того места, которое Манон называл Пещерой Утерянной Мудрости. Перешагнув ее порог, он опустился на колени и поцеловал пол пещеры. Отряд пробирался сквозь сумрак, сквозь тусклый, умирающий свет. Они шли мимо смутно, неясно видимых механизмов, мимо огромных таинственных ящиков из красного и серого металла. Они подошли к корпусу огромного корабля, и Манон снова преклонил колени.
   Отряд шел все дальше и дальше, оставляя за спиной сокровища науки и искусства Змеиного народа и могущественных предков народа Вестландии.
   - Нам надо пересечь пещеру, - сказал гигант, - и идти до тех пор, пока не придем к скале, запечатавшей древний проход. Тот, кто рассказывал мне о нем, говорил, что коридор Создателей начинается возле этого прохода. Далее он идет в направлении водопада, оставляя, его справа. Пройдя под озером, туннель огибает амфитеатр. Там нам придется идти, соблюдая тишину, так как я не знаю, не выходят ли в этот проход другие туннели. Но рисковать мы не будем. Где-то поблизости вход в туннель, которым из зала ткачей прошла Медея в ту ночь, когда встретилась с тобой.
   Они продолжали двигаться еще некоторое время, и подошли к каменной стене. Отряд свернул направо, и они шли до тех пор, пока Манон не увидел выступающий из стены черный овальный камень. Он вытащил из-за пояса конус, с помощью которого открывал дверь убежища, и передал его Зану. Из конуса вырвался свет, когда тот методично начал прижимать его к стене. Словно створки двери, в скале начало медленно открываться отверстие.
   Отряд вышел в коридор, шедший вниз под небольшим углом. Свет здесь был гораздо более ярким. После того, как все прошли, Зану прижал конус к внутренней стороне стены туннеля. Вход в скалу закрылся.
   Мартов внимательно всматривался, как только мог, но все равно не смог увидеть и следа этого входа. Ни единой линии на главной поверхности скалы не осталось.
   - Мы пойдем под дном озера. Ничего другого, я не могу предложить, - прошептал Манон.
   Они шли по туннелю, пока он не закончился небольшим склепом. На двух стенах виднелись черные овалы.
   - Пойдем направо, - после небольшого раздумья произнес гигант.
   Зану проделал свои манипуляции с конусом. Почти сразу же камень скользнул вверх. Отряд оказался в еще более ярко освещенном угловом туннеле. Они осторожно двинулись вдоль туннеля и внезапно оказались в помещении, охраняемом воинами-азиатами. С ними находился офицер, одетый в зеленый цвет. Прежде чем те успели справиться со своим изумлением, увидев пришельцев, Манон подал знак Зану.
   Мгновенно тот сомкнул руки на глотке офицера. Подошел Манон и занес над ним свое острие. Зану перебрался на спину офицера и связал ему руки.
   - Говори тихо, Рубак. Что это за место?
   Тот взглянул на тела своих стражников, лежавших под ногами Ткачей, и на его лбу выступили маленькие капельки пота.
   - Не нужно так обращаться со мной, Манон, - хрипло сказал он. - Я никогда не был твоим врагом.
   - Не был? - кротко сказал гигант. - А мне все же думается, что я видел тебя прошлой ночью в убежище. Возможно, я ошибся. Отвечай мне быстро, Рубак.
   - Здесь, охрана дороги к амфитеатру, - угрюмо ответил он.
   Как бы подтверждая его слова, издалека донеслось громыхание грома - звук аплодисментов.
   - Скачки на Крошках, - добавил Рубак.
   - Антей, разумеется, там? - спросил Манон.
   Тень злобы скользнула по прекрасному лицу Рубака.
   - И Даная, - сказал он.
   - Что они сделали с Садомом?
   - Послушай Манон. - Ясные глаза Рубака потемнели и сделались хитрыми. - Если я скажу тебе, где Садом и как до него добраться, ты обещаешь не убивать меня? Прежде чем вы пойдете к нему, вы свяжите меня и заткните рот кляпом.
   - Что они сделали с Садомом? - повторил гигант.
   Он щелкнул человеку-пауку. Одна рука Зану зажала рот Рубака, другие начали медленно выворачивать и выкручивать ему руки. Он корчился, лицо его исказилось от муки. Он кивнул.
   Зану убрал свою руку и отпустил его запястье.
   - После следующий гонки он сражается с Крошками.
   Все ясно, - сказал Манон, и подал знак Зану. Тот отогнул назад голову и с сухим треском переломил ему шею.
   Манон глянул в остекленевшие глаза Рубака и повернулся к своим азиатам.
   - Переоденьтесь в их одежду. Зану пойдет со мной. На всякий случай оставим несколько человек нести караул. Вероятно, сюда никто не явится, но если придет, быстро убьете, не давая возможности крикнуть. А теперь посмотрим, как можно освободить Садома.
   Они крадучись двинулись по коридору. Вспышка дневного света ослепила Мартова, в глазах заплясали черные пятна. Он услышал громовую поступь чудовищ.
   Мартов стоял перед дверью, представлявшей собой решетку из тяжелых металлических прутьев. Он увидел сквозь нее арену.
  
   Ее дно представляло собой огромный овал, покрытый слоем желтого песка, около ста метров в диаметре пятьсот в длину. Здесь и там виднелись задранные решетками отверстия. За стеной ярус за ярусом шли каменные сидения - вплоть до внешнего края амфитеатра, достигавшего пяти метров в высоту. На нем развивались знамена.
   Почти прямо напротив Мартова располагался широкий сектор, на котором толпились жители Вестландии. Над сектором, поддерживая шелковые завесы, вздымались тонкие, окрашенные зеленым лаком колонны.
   Двойная шеренга воинов охраняла место, где находились почетные гости. Затем шла широкая область незанятых сидений, а за ними располагались тысячи азиатов.
   Прямо перед собой Мартов видел окруженного толпой приближенных Антея, а рядом с ним женщину.
   - Даная, - прошептал Мартов.
   Он услышал ругательство Манона и понял, что тот тоже увидел ее.
   Даная смеялась, как остальные. Она сидела, уставив мрачный взгляд через всю арену, и пристально смотрела прямо туда, где спрятались Мартов и гигант. Она смотрела так, как будто видела их.
   Мартов поспешно отпрянул назад.
   - Может ли твое оружие достать ее? Лицо Манона было черным от ненависти.
   - Без труда. Но я бы предпочел убить Антея, - ответил Мартов.
   Гигант покачал головой.
   Нет, не сейчас. Это не приблизило бы нас к Садому. Но эту шлюху... Прийти сюда и смотреть, как он умирает. Манон застонал и принялся исследовать дверь решетки. - Мы должны открыть ее, и когда Садома выпустят, мы его отобьем. Затем удерем по этому туннелю.
   Он нашел замок и открыл дверь.
   - А теперь будем ждать Садома.
   Затрубили фанфары, и решетка под сектором Антея откинулась. Оттуда выскочили шесть ящеров - Крошек. Черные тела сверкали. Толстые хвосты, вдвое длиннее, чем их тело, суживались к концу. Маленькие головки рептилий поворачивались на длинных, тонких змеиных шеях. Наклонившись вперед, ящеры стояли на сильных, цилиндрических, толстых ногах. Маленькие передние лапы были прижаты к груди.
   Там, где тонкая шея переходила в покатые плечи, сидел всадник. Одеты они были в одежду разного цвета. Несмотря на свой высокий рост, они казались маленькими. Они сидели, пригнувшись в маленьких седлах, ноги в стременах, руки держали поводья, тянувшиеся к массивным удилам. Ящеры походили на скаковых лошадей на старте, раздраженных и возбужденных, которым не терпелось пуститься в бег.
   Снова затрубили фанфары, и сразу же загремели, ударяя по земле, огромные ноги. Они понеслись по овальной дороге, напряженно вытягивая шеи. Тесной группой они промчались мимо Мартова. Поднятый ими ветер вихрем ударил в решетку. Валерий вздрогнул, представляя, что произойдет, если цепочка людей попытается противостоять этим чудовищам.
   Среди Вестландцев и азиатов поднялась буря одобрительных выкриков. Мартов увидел, что всадники больше не идут группой. Вперед вырвались двое - всадник в зеленом и всадник в красном.
   Всадник в зеленом неожиданно направил своего скакуна на красного. Тот попытался в отчаянной попытке отразить его наскок, но не смог этого сделать. Его ящер споткнулся и с грохотом рухнул, а сам всадник вылетел из седла. Он катился, катился и, наконец, неподвижно замер.
   Послышался дикий взрыв одобрительных голосов, и Мартов увидел, что зеленому всаднику был сброшен сверху блестящий обруч.
   Затем ящеров увели в проход. Когда они скрылись из виду, на арену спустились воины, подобрали безжизненное тело красного всадника и унесли его.
   Снова громко зазвучали фанфары.
   На арене наступила тишина. Открылась другая решетка. Оттуда вышел Садом. В руках он держал копье и короткий меч, на левой руке висел маленький круглый щит. Его глаза остановились на Данае. Она вздрогнула и спрятала лицо в ладонях, затем подняла голову и с вызовом встретила его пристальный взгляд.
   Он начал медленно поднимать копье.
   Чтобы ни творилось у него в душе, осуществить задуманное у него не было возможности. Расположенная рядом решетка мягко скользнула вверх. Оттуда на желтый песок выпрыгнул один из Маратов охотничьей своры. Мартов увидел, как Антей наклонился вперед, иронически приветствуя человека, которого предала Даная. Он увидел огромное существо во всех деталях: горящую голубыми сапфирами и зелеными изумрудами чешую, которая покрывала его, мощные короткие передние лапы, когти, похожие на длинные изогнутые долота, торчащие из плоских лап, злобно молотивший по песку хвост, огромные клыки, торчащие из пасти и увенчанную гребнем голову.
   Винтовка уперлась в плечо Мартова. На прицеле был Антей. Валерий колебался: следует ли ему убить Антея, или испробовать винтовку на чудовище, который уязвим только в одном месте. Необходимо было попасть ему в маленький красный глаз. Но он не хотел рисковать и перевел взгляд на Антея, но тот наклонился к Данае и стал с кем-то разговаривать. Мысли, обгоняя одна другую, неслись у него в голове. В это время Марат кинулся на Садома. Гигант тряс за руку Мартова, умоляя стрелять в него. Последовал выстрел на удачу. Пуля срикошетила от этих чешуй, похожих на броневые пластины.
   Садом успел прыгнуть влево, и Марат проскочил мимо него. Затем развернулся и снова бросился на него, поднимая для удара когтистую лапу. И он прыгнул.
   Садом упал на колено и ударил снизу вверх копьем в незащищенное место на шее. Копье вонзилось. С треском надломилось древко. Марат зашипел, завертелся, высоко подпрыгнул и отскочил от Садома. Он дотронулся до горла жестом, напоминающий человеческий, и осторожно начал приближаться к Садому, напрягая мышцы, по-боксерски сгибая передние лапы. Садом внимательно наблюдал за его движениями. В левой руке он держал щит и сломанное копье, в правой руке находился меч.
   - Садом! Держись! Я иду! - закричал Манон и выскочил на песок. Его крик нарушил тишину, повисшую над ареной, нарушаемую лишь шипением раненого Марата.
   Эхо выстрела пронеслось над ареной. Марат взвился высоко в воздух, перекувырнулся, запрыгал, шатаясь по песку, царапая когтями голову. Над ярусами пронесся долгий вздох, словно первый ропот бури, волнами задвигались людские тела.
   Мимо Мартова с яростным щелканьем промчался Зану. Мартов поднял винтовку, выискивая Антея, и увидел, как тот, будто получив неслышное предупреждение, упал за прикрывшей его стеной.
   Неподвижно глядя сверху вниз на Садома, сидела Даная. Она выглядела как человек, который знает, что ее ждет. Тот, не обращая, внимание, на происходящее, резко метнул свое копье. Обломок, мелькнул, словно молния, которая потухла в груди Данаи.
   Снова на долгое время наступила тишина, а затем весь амфитеатр, взревел. Ливень стрел обрушился на изгоев. Зану пролетел мимо Манона, рукой подхватил Садома и помчался обратно.
   Мартов открыл огонь по лучникам, и град стрел прекратился.
   Повелительно зазвучали трубы, и, сквозь распахнувшиеся решетки дверей, на беглецов кинулись воины. Мартов зарядил винтовку и вновь открыл огонь. Азиаты остановились.
   Взбешенное чудовище подняло голову и большими прыжками пошло в атаку на воинов, преследовавших Манона. Те рассыпались, убираясь с дороги. Гигант захлопнул за собой дверь, и запер ее. Марат снова бросился на азиатов и стал их рвать когтями-саблями. Желтоватая кровь каплями стекала оттуда, где череп был почти разнесен пулей Мартова.
   - Тебя трудно убить, - пробормотал он и, подняв винтовку, прицелился в оставшийся неповрежденный глаз.
   - Нет! - Манон схватил его за руку. - Он задержит воинов и не подпустит их к двери.
   Стрела, миновав Марата, пролетела в решетку, едва не задев Мартова, за ней еще и еще.
   - Уходим, - проворчал Манон, и они побежали по коридору. Достигнув караульного помещения, открыли потайную дверь, прошли через нее, и сразу закрыли за собой, так как гул преследователей был уже рядом. В маленьком склепе, пошарив снизу под овальным камнем, Зану открыл проход.
   Закрыв за собой и эту дверь, они молча отправились в путь. Они шли молча, чтобы найти прибежище во Дворце.
  
   Рука Манона обнимала за плечи Садома. За ними шли с обнаженными мечами члены Братства, Мартов, ткачи и азиаты. Один из них нес ружье Мартова и гордо вышагивал впереди своих товарищей. Отряд дошел до конца прохода и без труда открыл дверь.
   Они оказались в украшенном колоннами зале из грез Мартова.
   Лучи тусклого лазурного света били вниз из парившего высоко над головами сводчатого потолка. Туманно светившиеся, они занавесом скрывали высокий альков, высоко возносившийся над устланным опаловой мозаикой полом. За вуалью лучей Мартов разглядел на основании из молочно-белого кристалла сапфировый трон. Рядом находились меньшие по размерам троны красного, золотого и черных цветов, кресла Создателей.
   Возле верхнего конца широкой, спускавшейся от алькова лестницы стояла девушка с тесно прижатыми к груди белыми руками, с приоткрытым в изумлении алым ртом, с нежными, недоверчиво глядевшими на Мартова черными глазами.
   - Валерий! - крикнула она и бросилась к нему.
   - Медея! - раздался голос. В нем звучало предупреждение. Голос был детским, чистым до звона в ушах, и в нем слышались птичьи трели.
   За спиной девушки разом вознеслась мерцающая перламутром колонна. Над плечом Медеи показалось лицо, имеющее форму сердца, над лицом - шапка вьющихся, отливающих серебром волос, фиолетовые глаза.
   Мать Змей!
   - Давай посмотрим, что за гости, так бесцеремонно к нам пожаловали вместе с твоим мужем, - детским голосом сказала она, - используя путь, который никто в Вестландии не знает.
   Она подняла маленькую руку. В зажатой руке находился сверкающий шарик.
   Манон упал на колени. Остальные, за исключением ткачей, поторопились последовать его примеру. Мартов поколебался, потом тоже преклонил колени.
   - А вы еще помните наши обычаи, - в звеневшем колокольчиками голосе слабо слышалась насмешка. - Подойдите поближе. Клянусь моим предками, это Манон и Садом.
   Мартов услышал стон облегчения гиганта и увидел, как осветилось его покрытое шрамами лицо.
   - Мы твои люди, - торжественно произнес Манон.
   - Да, - тихо сказала Мать. - Но сколько это продлится, даже я не знаю. Она уронила руку, державшую трепетавший шарик, и подозвала Мартова.
   - Подойди ко мне!
   Валерий подошел к алькову и поднялся по ступенькам. Его глаза зачарованно смотрели в фиолетовые глаза Матери, внимательно разглядывавшие его.
   Когда он подошел поближе, Мать выдвинулась из-за спины Медеи. Между ним и девушкой выросла мерцающая, переходящая в девичье тело колонна.
   Он снова ощутил странный, глубоко спрятанный в нем трепет любви к этому необычайному созданию, словно в его душе зазвучала струна, которую никто, кроме нее, не мог бы затронуть. Он снова встал на колени и поцеловал протянутую ему маленькую руку. Он всмотрелся в ее лицо. Оно было юным, а ее глаза с нежностью смотрели на него.
   - Ты хорошо воспитан! - пропела она, и озорно взглянула на Медею. - Нет, дочь моя, не беспокойся. Эта почтительность - лишь дань моему возрасту. А вам, полагаю, надо многое сказать друг другу, и если хотите, можете сесть на троны. Затем подозвала Медею, взяла руку девушки и, вложив ее в руку Мартова, легонько подтолкнула их в спины.
   - Манон, - позвала она, - подойди ко мне и расскажи, что произошло.
   Мартов увидел, как гигант поднялся по ступеням и остановился рядом с Матерью, которая склонила голову и приготовилась слушать.
   Медея увлекла его в уютный, образованный занавесами закоулок в дальнем конце алькова, и он забыл обо всем на свете.
   - Что случилось, Валерий? Ее рука нежно обвилась вокруг его шеи. Когда я ушла и была уже возле водопада, я расслышала грохот твоего оружия. Я заколебалась и хотела вернуться, но больше, не услышав ни одного звука, пошла дальше. И откуда у Манона такие раны?
   - Даная предала Садома, и Антей его захватил. Он выпустил его на схватку с Маратом. Мы спасли Садома, и он убил Данаю, - рассказывал ей Мартов.
   Ее глаза расширились.
   - Даная предала его? Он убил ее?
   - Она была твоей теткой, не так ли?
   - Я полагаю, что в каком-то смысле была.
   Внезапно он решился задать ей мучивший его вопрос.
   Он узнает то, что мучило его все это время. Является ли она бессмертной, или она обычная девушка, какой ему кажется. Если она такая же, как и все они, значит, ему придется примириться с тем, что он любит девушку, по возрасту, вероятно, годящую ему в прабабушки. Если нет, тогда все остальные головоломки для него не страшны.
   - Послушай, Медея, сколько тебе лет?
   - Двадцать пять, - удивившись вопросом, ответила она.
   Груз облегчения свалился с его души.
   - А теперь самое главное, Антей со своими людьми преследует нас.
   - О, это не имеет никакого значения, - сказал Медея, - потому что сейчас к нам благосклонно относится Мать.
   Мартов услышал, как вскрикнула Мать, и как прогрохотал Манон:
   - Это правда! Его видел там Зану.
   Он взглянул на них, Глаза Матери были направлены на него.
   Она позвала его. Когда он встал возле нее, она поднялась.
   - Расскажи мне о Тени, Мартов. С того момента, как ты увидел ее появление на черном троне.
   Шаг за шагом он начал рассказывать. Картины пережитого были так ярки, будто его мозг - серебряный экран, на котором демонстрировался фильм о его тяжких испытаниях.
   Во время рассказа, Мать задумчиво рассматривала его. В ее пристальном взгляде было удивление и желание понять.
   Когда он закончил, она тихо сказала:
   - Ты сильнее Мартов, чем я думала. Затем некоторое время изучала его.
   - Ты думал, что Тень реальна, но я полагаю, что она нематериальна.
   - Достаточно, материальна, - воскликнул он, - я видел, как она влилась в Рубака, и в течение нескольких секунд высосала из него жизнь. И если ты действительно читаешь в моем мозгу, ты знаешь, Мать, чье у нее было лицо.
   - Читаю. - Она кивнула. - Но все еще не могу поверить. Казалось, она прислушалась. Затем поднялась, голова ее возвышалась над Маноном. Взгляд ее сделался пристальным, будто она видела что-то, происходящее за стенами этого огромного зала.
   - Ко мне, Садом! - позвала она. - Вместе со своими людьми. Зану... указав на противоположную сторону алькова, она прощелкала какую-то команду. Затем снова прислушалась.
   - Медея, уйди в свою комнату. Затем, пока Медея колебалась, сказала. - Нет, останься, тебе лучше быть рядом со мной.
   Садом со своими людьми поднялся на ступеньки. Они выстроились там, где она приказала. Медея подошла к Мартову.
   - Мать очень рассержена, - прошептала она.
   Они прошли за кольца женщины-Змеи, и Мартов сам услышал слабый, далекий шум, крики и лязганье металла по металлу. Шум приблизился.
   В дальнем конце украшенного колоннами зала находился широкий вход, на который ниспадали похожие на паутину занавесы.
   Внезапно они оказались сорванными, и в открывшуюся дверь толпами ввалились одетые в голубое одеяние, воины-кхмеры. Над ними возвышалась голова Антея. Вокруг него находились сотни его приближенных.
   Они ворвались в дверь. Азиаты сражались отчаянно, но под натиском длинных копий, в руках атаковавших, отступали шаг за шагом. Никто из азиатов не упал, и Мартов понял, что кхмеры, намеренно, воздерживались от убийств, стараясь только пробить себе дорогу.
   - Остановитесь! - В крике Матери было что-то от волшебных труб летающих змей, ее крылатых Стражников.
   Крик остановил сражавшихся воинов.
   - Рал!
   Перед ней встал, отдавая честь, командир носящих голубую одежду кхмеров.
   - Пусть войдут! Проводи их ко мне!
   Охранники отодвинулись в стороны и выстроились двумя шеренгами. Между ними к подножию лестницы прошли Антей и его сподвижники. Антей улыбнулся, увидев Мартова. В его глазах зажглись огоньки, когда он перевел взгляд на Манона, Садома и его товарищей.
   Все здесь, Даркен! - сказал он державшемуся рядом с ним воину.
   Лицо того было таким же красивым и жестоким, как и лицо Антея.
   - Я и не надеялся на такую удачу!
   Антей с иронией поклонился Матери.
   - Привет, Алтея! - Приветствие было невероятно наглым. - Мы просим прощения за наше грубое вторжение, но твоя охрана, очевидно, забыла о правиле Старой расы засвидетельствовать тебе свое уважение. Зная, что ты их накажешь за их забывчивость, мы им не причинили никакого вреда. Ты окружена опасными людьми, изгоями, которых мы ищем. И я думаю, мы успели вовремя, чтобы защитить тебя. Он что-то шепнул Даркену и, с наглым видом шагнул к лестнице.
   Подняв копья, за ним шагнули воины. Мартов вскинул к плечу винтовку, и положил палец на спусковой крючок.
   - Стой! Или я выбью из тебя твою гнилую душу. И прикажи им положить копья.
   - Тихо!
   Мать коснулась его руки шариком. Рука мгновенно онемела, ружье вывалилось из рук.
   - Он правильно вам сказал, - произнесла Мать. - Я, Алтея, говорю вам то же самое.
   Она высоко подняла шарик. Антей уставился на нее, на его лице появилась тень сомнения. Он остановился, что-то тихо сказал Даркену, и копья опустились.
   - По какому праву ты требуешь этих людей, Антей?
   Он злобно посмотрел на нее и притворился, что не может понять ее вопроса.
   - Мать Алтея, ты состарилась или стала такой же забывчивой, как и твоя охрана? Мы требуем их потому, что они нарушили закон Вестландии. Они - изгои, которых надо вылавливать, где только возможно. Еще действует договор, заключенный между твоими и моими предками. И ты его не можешь нарушить. А если ты его нарушила, мы должны спасти тебя и, невзирая ни на что, захватить их. Даркен, если чужеземец нагнется, чтобы поднять свое оружие, проткни его. А если кто-то из изгоев сделает хоть малейшее движение, забросайте их копьями. У тебя есть, что ответить, Мать?
   - Ты не получишь их, - безмятежно ответила Алтея.
   Из-за нее выскочила Медея и схватила Мартова за руку.
   Так! - сказал тихо Антей, и его лицо потемнело. - Медея вместе со своим любимым. Твой народ стонет из-за тебя, потаскуха ардов. Хорошо! Скоро они получат тебя.
   Красный свет вспыхнул перед глазами Мартова, в ушах зазвенело. Горячая ненависть, нарастающая в нем с той поры, когда Антей издевался над ним в пещере Маркоса, охватила его. Потеряв всякое самообладание, вне себя от переполнявшей его слепой ярости, он бросился к Антею. И прежде, чем Мать успела остановить его, он сбежал по ступенькам вниз, и изо всех сил ударил кулаком в ухмыляющееся лицо. Он ощутил, как хрустнул под ударом нос.
   Шатаясь, Антей отступил назад, но с кошачьей быстротой восстановил равновесие. Согнув готовые вцепиться в противника руки, он кинулся на Мартова.
   Валерий нырнул под стремившиеся схватить его руки и нанес снизу вверх два удара в лицо Антея. Он снова ощутил, как треснула под кулаком кость. Антей отлетел в руки Даркена.
   - Мартов, подойди ко мне! - повелительно крикнула Мать.
   Ослушаться было невозможно, и Мартов, повернув голову в сторону наблюдавших за ним воинов, медленно поднялся по ступеням обратно. Воины не сделали ни одного движения, чтобы остановить его. По дороге он увидел, как Антей открыл глаза и вырвался из объятий Даркена.
   Мартов остановился. Слепой гнев отступил, теперь он мог думать. Бурная радость наполняла его, он ощутил удовлетворение от содеянного.
   - Это несколько испортит твою красоту?
   Антей отсутствующим взглядом уставился на него, вытер рукой рот и посмотрел на красную лужу.
   - Он снова прав, - прощебетала Мать. - Теперь твоим женщинам будет трудно любоваться тобой.
   Мартов посмотрел на нее. Маленькая ручка стиснула шарик так крепко, что побелели суставы. Глаза сделались очень яркими. Он подумал, что Мать рассердилась на него, но все же ей доставило большое удовольствие вид разбитого лица Антея. Поглаживая покрывавшиеся синяками суставы, он поднялся по лестнице и встал рядом с Матерью.
   Антей снова попытался вырваться из рук державших его людей. Безусловно, у него была смелость.
   - Антей! - Мать Змей поднялась. Ее голова раскачивалась высоко вверху. Глаза были как холодные драгоценности. Лицо стало, совсем каменным. - Антей, посмотри на меня!
   Она подняла цитруим. Шарик перестал дрожать и метаться, словно капля ртути. Из него вылетел серебряный луч и вспыхнул на лбу Антея. Тот мгновенно прекратил свою борьбу и застыл, подняв лицо, обращенное к Матери.
   - Антей! Раб Мракоса! Слушай меня! Ты осквернил Дворец. Лишь один из всей Старой Расы когда-то осмелился на это. Вы насильно вломились ко мне, Алтее, существу более Старой Расы, давшей вашим предкам плоды своей мудрости, превратившей вас в людей. Ты насмехался надо мной. Ты посмел поднять на меня оружие.
   Я объявляю тебе, что древний договор, заключенный между моим и вашим народом, разорван тобой, Антей. Я, Алтея, объявляю тебя изгоем, а также объявляю изгоями тех, кто пришел с тобой. И изгоями будут все, кто присоединится к тебе. Я выгоняю вас. Идите к своей шепчущей Тени и расскажите ей, что произошло с вами.
   Ступай к своему Князю Тьмы, и попроси его, чтобы он вылечил тебя и вернул твою красоту. Он не сможет этого сделать, так как он сделался таким слабым, что даже не может отыскать себе тело. Пусть это служит тебе утешением. Скажи ему, что я, победившая его много веков назад, которая заключила его в камне, бодрствую и стою на страже. Когда пробьет час, я снова встречусь с ним и снова уничтожу его. Я полностью уничтожу его. Ступай, животное, более низкое, чем арды. Ступай!
   Она указала цитриумом на изорванные занавеси. Антей, голова которого раскачивалась, жутким образом копируя ее раскачивания, повернулся и пошел к двери. За ним, раскачивая головами, шагали его спутники. Подгоняемые воинами, одетыми в голубое одеяние, они исчезли из виду.
   Мать прекратила раскачивания, вытянутое колонное тело упало и свернулось кольцами. Она оперлась твердым подбородком о плечо Медеи. Ее фиолетовые глаза, уже не холодные, не сверкающие, насмешливо рассматривали Мартова.
   - Какое наслаждение я получила от твоего удара по лицу Антея, - сказала она. - Мартов, впервые за многие столетия ты рассеял мою скуку. - Она сделала паузу и улыбнулась ему. - Я могла бы убить его, и это, вероятно, спасло бы множество жизней, но я лучше получу удовольствие от того, как он будет горевать над своей исчезнувшей красотой, тщетно пытаясь восстановить ее. О нет, даже ценой многих жизней я не могла бы отказаться от этого.
   Зазвенел золотой колокольчик. Дверь открылась, и в нее вошли четыре миловидные азиатки, несущие устланные подушками носилки. Они поставили их рядом с Матерью и застыли в ожидании. Руки их были скрещены на груди, головы склонены.
   - Медея! - сказала она, - проследи, чтобы Садому, Манону и остальным были показаны их покои. Мартов останется со мной.
   Садом и его товарищи снова преклонили перед ней колени, затем, сопровождаемые Медеей, вышли в открывшиеся двери.
   Мартов остался с Матерью. Она молчала, глубоко погруженная в размышления. Наконец она взглянула на него.
   - То, что я велела передать Мракосу, хвастовство, - сказала она. - Я не так уж уверена в полной победе. Ты натолкнул меня на некоторые новые мысли. Однако, Мракос тоже начнет размышлять.
   Вернулась Медея. Мать резким толчком переместила свое тело на подушки, и, подперев подбородок крошечными руками, уставилась на Медею и Мартова.
   - Пожелай Мартову спокойной ночи и поцелуй его, дочь, - сказала она. - Он в безопасности и сможет хорошо отдохнуть.
   Медея запрокинула голову, подставив Валерию свои губы.
   - Подойди сюда, Мартов.
   Мать рассмеялась и, когда он приблизился, взяла в ладони его щеки и тоже поцеловала его.
   Женщины подняли носилки и направились к выходу в сопровождении Медеи. Из двери вышли азиаты. С низким поклоном они пригласили Мартова следовать за ними.
   Он поднялся. Мать помахала ему рукой, а Медея послала ему воздушный поцелуй.
   Мартов последовал за азиатами. Проходя, мимо красного трона, он заметил на нем человека. Скорчившаяся фигура была укутана в украшенную кистями красно-желтую мантию. "Создатель Скин", - подумал он. Валерий остановился. Создатель смотрел на него веселыми молодыми глазами. Он вытянул длинную белую руку и коснулся ею лба Мартова. При этом прикосновении Мартов почувствовал, что замешательство оставило его. Вместо замешательства появилось беззаботное, и уютное ощущение, что, несмотря на то, что в этом мире все обстоит, казалось бы, абсолютно неправильным, все полностью правильно и превосходно.
   - Добро пожаловать, сын! Скин засмеялся.
   Когда Мартов вновь взглянул на трон, он был пуст.
   Азиаты провели его в тускло освещенную комнату. Стены ее были в тонких, напоминающих паутину, занавесях, в центре находилось широкое ложе. На маленьком, слоновой кости столе, были хлеб, фрукты и белое вино.
   Когда он поел, азиаты помогли ему снять кольчугу и раздели донага. Потом принесли выточенный из кристалла таз, и вымоли Мартова. Они массировали его и растирали каким-то маслом. Завернув его в шелковую мантию, уложили спать.
   - Спокойной ночи, Медея! - пробормотал Мартов, засыпая.
  
   Было уже позднее утро, когда к Мартову пришли кхмеры и сообщили, что его ждет Мать. Рядом с дверью стояли Манон и Садом.
   Гигант был по-прежнему в черной одежде, но Садом переменил свой желтый цвет Братства на голубой цвет Матери. Поднявшись, Мартов обнаружил на скамье возле ложа такое же одеяние. Он одел, длинную широкую рубашку, плотно облегающие ноги штаны, и доходящие до бедер сапоги из мягкой кожи без каблуков.
   Одежда была ему впору, и ему сделалось любопытно, кто мог ночью с него снять примерку.
   Во время завтрака, Мартов заметил, что Садом ест нехотя. Его красивое лицо, выглядело изможденным, глаза были грустными. Манон выглядел не лучше. Никто из них и, словом не упомянул, о его драке с Антеем. Это вызвало у Мартова удивление и досаду. Один раз он сам подвел разговор к этой теме. Садом глянул на него с раздражением и отвращением, а Манон, пнул его ногой под столом.
   Когда Мартов хотел пойти с ними, гигант грубовато сказал, что он должен оставаться на месте, так как Мать наверняка пошлет за ним.
   Через пару минут он вернулся уже один и сказал, что все идет хорошо, а на Садома, не обращай, внимание, он горюет о Братстве и Данае. Затем добавил, что Мать всех своих воинов подчинила ему и Садому, и что, обучая их, они будут очень заняты. Сказав это, он покинул его.
   Мартов вышел на балкон и застыл на месте. Внизу лежала Вестландия. В полнейшей тишине и безветрии Мартов потрясенный наблюдал, как склонилась к земле и пошла волнами трава, затрепетали и буквально зазвенели листья на деревьях, и все видимое пространство озарилось пылающим серебристо-белым сиянием. Раздался чарующий звук, отдаленно напоминающий флейту.
   Все замерло. В мире не осталось ничего, кроме этого звука. Мартова заполнило непонятное томящее душу чувство. Он почувствовал себя мельчайшей частицей некой вечной и могущественной стихии, неизъяснимая мощь которой, пронизывала его, дарила жизнь всему существу.
   Дворец был расположен высоко над городом. Сейчас, видимый с близкого расстояния, он походил не столько на город, сколько на парк.
   Там, где город обрывался на краю примыкавшего к дворцу заросшего цветами луга, рядом с озером, высилось необычайное сооружение. Оно походило на громадную вертикально стоящую раковину. Ее основание уходило в землю. Сооружение было обращено фасадом к Дворцу, и оттуда, где он стоял, Валерий мог видеть практически весь его интерьер.
   Похожее на раковину здание было сооружено из какого-то камня, напоминающего опал. Внутри него повсюду пылали радужными огнями светящиеся точки. Лучи отражались от стен и перекрещивались в центре сооружения.
   Как и у раковины, поверхность здания была вся в желобах. Это были идущие ряд за рядом каменные сиденья. В высоту здание достигало ста метров, а в длину, вероятно, вдвое больше. Мартову захотелось узнать, для чего служит это здание.
   Он снова посмотрел на город. Если Антей и готовился к нападению, то доказательств этого он не увидел. По широким, огибающим озеро улицам, спокойно двигались люди, шли по своим делам азиаты.
   Дверь открылась, и Мартов вернулся в комнату. Мать вызывала его к себе. Он пошел вслед за посланцем. Они остановились на пороге большого зала, и Мартов увидел, что стены покрыты гобеленом, на которых были вытканы сцены из жизни Змеиного народа.
   На низком возвышении, свернувшись кольцами в уютном гнездышке из подушек, лежала Мать Змей.
   За ней, расчесывая ее волосы, стояла Медея. Вокруг головы Матери был образованный солнцем серебряный ореол. Рядом в своей желто-красной мантии примостился на корточках Создатель Скин. Когда Мартов вошел, глаза Медеи заблестели, с нежностью остановились на нем. Мартов почтительно поклонился Алтеи и отвесил низкий поклон Создателю.
   - Тебе идет голубой цвет, Мартов, - детским голосом сказала Мать. - Конечно, у тебя нет той красоты, которая была у людей Старой Расы, но Медея в твоей красоте не сомневается. Она лукаво взглянула на девушку.
   - Я думаю, он очень красив, - сказала Медея, нисколько не стыдясь.
   - Ну, я сама нахожу его привлекательным, - прощебетала Алтея. - После всех этих столетий люди Вестландии сделались немного скучными. Подойди, садись рядом, дитя мое! - Она показала на стоявший возле нее длинный высокий ящик. - Возьми подушку, хочешь - две, усаживайся удобнее, и расскажи мне о своем мире. Расскажи мне, как вы живете, как развлекаетесь, на что похожи ваши города.
   Запрокинув голову, Мартов впервые посмотрел на Мать в упор - будто перекинул мостик через разделяющую пропасть. В конце концов, с отчаянной надеждой заклинал он судьбу - разве они не такие же люди. И говорят на похожем языке, и хотят, наверное, того же. Почему нам не понять друг друга? У него было ощущение, что приказ, пожалуй, касается слишком обширной области, но он сделал все, что было в его силах. Закончил он через час, чувствуя, что безобразно перемешал небоскребы и кино, железные дороги и речные суда, больницы и телевидение и т.д.
   Он попал в ловушку на электронной теории и безнадежно увяз в болоте теории относительности. Он жадно глотал воздух и вытирал мокрый лоб.
   Алтея, казалось, легко понимала его, прерывала редко и только чрезмерно точно поставленными вопросами.
   Мартов был уверен, что Медея безнадежно отстала в понимании его повествования, а Создатель не отстал ни на шаг. Некоторое удивление у Матери, казалось, вызывали самолеты и телевидение, ее очень заинтересовали небоскребы, телефон, мощная взрывчатка и электрическое освещение.
   - Я поистине удивлена прогрессом, - сказала Мать. - Получилась очень отчетливая картина. Но в некоторых областях вы сильно отстали. Вы не умеете получать свет из камня, как это делаем мы, извлекать свет из воздуха.
   Прежде всего, мне думается, что у вас слишком быстрый прогресс во внешней области и слишком медленный - во внутренней. Мысль, так же могущественна, как и любая из названных тобой физических сил, но лучше поддается контролю, поскольку вы порождаете ее внутри себя.
   Похоже, вы никогда не задумывались над ее объективностью. Когда-нибудь вы обнаружите, что она настолько глубоко погребена под вашими машинами, что не способна найти дорогу наружу, или обнаружите, что управляют они, а вы - беспомощны. Но зато, я полагаю, вы верите, что внутри вас есть нечто бессмертное, которое, когда придет время, может перейти в совершенно иной мир. Так?
   - Многие верят, - ответил Мартов. - Я не верил, но обнаруживаю, что мое неверие поколеблено, поскольку я видел кое-что в пещере, или некий сон, который я видел, пока спал возле ручья, позднее оказался не сном. Это шепчущая Тень. Если в человеке нет ничего, кроме тела, тогда что это было?
   - Ты думал, что, то, что ты видел в пещере, была та самая бессмертная часть меня? Ты на самом деле так думал? - Улыбаясь, она вытянулась вперед. - Но это же слишком по-детски. Наверняка моя эфирная сущность, если она у меня есть, не просто мое призрачное подобие. Это было бы, по меньшей мере, столь же удивительно, сколько и прекрасно. А отличие - о, наверняка было бы отличие.
   Я - женщина, Мартов, и мне бы очень хотелось попытаться сделать свою внешность более очаровательной.
   Позднее, еще до того, как он ушел, Мартов вспоминал, как внимательно в него всматривалась Мать, говоря это. Если она подозревала, что у него были какие-то сомнения, то ее удовлетворило то, что она обнаружила в его мозгу. Или не обнаружила.
   Она рассмеялась, а потом сделалась серьезной.
   - Ничего из твоего тела на мой призыв не выскакивало. Возле ручья нас связала моя мысль. Она сократила расстояние между нами точно так же, как вы с помощью познанных вами физических сил проникаете через любое препятствие и видите то, что находится далеко от вас.
   Я тебя видела, но мне хотелось дать тебе возможность увидеть и меня. Точно так же я мысленно увидела вторжение Антея во Дворец. Когда-то мы, существа более Старой Расы могли послать нашу видящую мысль хоть на край света, даже туда, куда не могут проникнуть ваши машины. Но я использовала мое могущество так мало, и с той поры прошло так много времени, что теперь я могу послать мысль не далее рубежей Вестландии. А что касается Мракоса, - она заколебалась. - Он овладел странным умением. В какой-то мере - первопроходец. Что представляет собой тень, я не знаю, но я не верю, что она какая-то бессмертная, как ты ее назвал. Ах, да, душа. Это - не душа Мракоса. И все же все должно иметь свое начало. Возможно, Мракос первый, кто создал душу, кто знает. Но если это так, почему она так слаба?
   По сравнению с тем, что представлял собой Мракос в телесном воплощении, Тень слаба. Нет, она - какой-то результат мыслительной деятельности, эманации того, что когда-то было Мракосом, которого мы заточили в Статую. Могу допустить, что она - лишенный тела разум, способный управлять атомами, из которых состояло тело Мракоса. И первый закон разума гласит: что есть, то есть. Это основа всей жизни. Разумеется, есть выбор. Пожелания и чаяния - не факты и не основание для того, чтобы считать что-то фактом. Разум - наш единственный способ осознания реальности. Мы вольны, отвергать разум, вольны, отказываться думать, но не вольны, избегать последствия своей слепоты. Но бессмертная душа? Нет. Она замолчала, погрузившись в задумчивость, а затем добавила:
   - Но что касается видящей мысли - это я умею. Я покажу тебе, Мартов, и пошлю мой взгляд туда, где ты видел корабль, и твой взгляд будет сопровождать мой.
   Она приложила ладонь к его лбу, задержала ее там и надавила. У Мартова было чувство, что он летит, вращаясь, через озеро, сквозь утесы, то же странное ощущение, которое он испытывал, когда думал, что бестелесный, стоит во дворце. Сейчас ему казалось, что он в тускло освещенной пещере стоит возле корпуса корабля.
   Мартов видел его загадочное очертание. Корабль был покрыт пылью. И так же быстро он вернулся в зал, где находилась Алтея.
   - Вот видишь, - сказала она. - Ничего из тебя не выходило. Просто ты стал видеть дальше, вот и все. Она взяла серебряное зеркало и посмотрела в него с благодушным видом. - Прекрасно, дочь! Теперь завей меня. Она прихорошилась перед зеркалом и отложила его. - Мартов, об этом размышляли издавна. Часто я спрашиваю себя: Что есть я, Алтея? И никогда не нахожу ответа.
   Никто из моих предков ни разу не вернулся, чтобы поговорить со мной, и никто из Старой Расы. Разве, не странно, что если за этой жизнью следует другая жизнь, то ни любовь, ни горе, ни сила разума, ни сострадание не могут перекинуть мост через разделяющую их пропасть? Подумай о бесчисленных миллионах умерших с тех пор, как человек стал человеком. Среди них были исследователи дальних рубежей, бросавшие вызов неизвестным опасностям, чтобы вернуться с известием о дальних странах.
   Были и хитрецы и мудрецы, которые искали истину не для самих себя, а чтобы распространить ее среди своего народа. Если бы они могли вернуться и сказать: - Смотрите, то, что я говорил вам, правда
   Почему они не вернулись, восклицая:
   - Смерти не существует! Почему они молчали и молчат? Однако это ничего не доказывает. Если бы доказывало, мы были бы избавлены тогда от мучительных дум. Но мы вращаемся вокруг нашего солнца, а оно - одно из множества звезд, многие из которых должны обладать собственными вращающимися вокруг них мирами, а за этой вселенной - другие скопления солнц, мчащиеся, как и наше, сквозь космическое пространство. Не может быть, чтобы земля была единственной во всех вселенных планетой, на которой существует жизнь. Если рассмотреть во времени, планеты, обладающие жизнью, должны существовать как в неопределенно далеком прошлом, так и в неопределенно далеком будущим.
   Да, но за все прошедшие неисчислимые тысячелетия ни один пришедший из другого мира корабль не бросил якорь на Земле, ни один аргонавт не проплыл между звездами, возвещая, что жизнь - везде. Разве у нас больше доказательств, что в этих видимых нами галактиках существует жизнь, что она продолжает существовать в каком-то таинственном невидимом мире, а смерть - лишь ведущая туда дверь?
   Но ваши мудрецы, отрицающие загробную жизнь, поскольку оттуда никто не вернулся, не стали бы отрицать жизнь на других планетах из-за того, что никто с далеких звездных берегов не пришел к нам. Они говорят, что о загробной жизни ничего не известно, ну так ничего не известно и о других планетах. И все же, если есть то, что вы называете душой, то откуда она появляется, и как она попадает в ваше тело?
   Были ли обезьяноподобные создания теми, с кого началось возникновение души, или первыми были те ваши предки, которые на четвереньках выползли из-под океана, где они жили раньше? Когда в первые, появилась душа? Есть ли она только у человека? Есть ли она в женской яйцеклетке или в семени мужчин, или в незавершенном виде обоих? Если нет - когда она попадает в матку матери? Или ее вызывает крик новорожденного младенца? Вызывает - откуда?
   - Время безмятежно и неторопливо направляет свой поток, словно могучая река, - сказал Создатель. - Поток пересекает трещины, откуда поднимаются пузыри. Это и есть жизнь. Некоторые пузыри плывут по поверхности чуть дольше других. Некоторые пузыри большие, а некоторые - маленькие. Пузыри всплывают и лопаются. Высвобождают ли они, взрываясь, некую бессмертную сущность? Кто знает?
   - Что касается меня, то я не знаю, - деловито сказала Мать. - Я - существо практичное. То, о чем нам следует побеспокоиться в первую очередь, это не дать Мракосу и Антею взорвать те пузыри, которые есть мы сами.
   Есть одно, что я опасаюсь. Мракос устремит свои помыслы на те орудия власти и могущества, хранящиеся там, где оставлен корабль. И найдет ли способ овладеть ими, мы не знаем. Поэтому вам, Медея и Мартов, придется сегодня вечером пойти туда. Возьмите с собой сотню кхмеров, чтобы принести мне то, что мне необходимо забрать из этой пещеры. Далее, есть еще кое-что, что вы должны будете сделать в этой пещере, а затем быстро вернуться обратно. Встань, Мартов.
   Валерий повиновался. Мать открыла ящик и вынула оттуда толстый, выточенный из кристалла стержень. Он был, по-видимому, полый. Внутри него пульсировала узкая полоса фиолетового пламени.
   - Это, Мартов, я дам тебе, когда вы отправитесь в путь, - сказала она. - Обращайся с ним осторожно, поскольку от него могут зависеть жизни всех нас. После того, как кхмеры возьмут груз и выйдут из пещеры, ты сделаешь с ним то, что я покажу тебе. Медея, на корабле есть маленький ящик. Я покажу, где он находится. Ты должна будешь принести его ко мне. До того, как вы поместите стержень на место, возьмите из древних сокровищ все, что вам понравится. Мне поистине жаль! - Она нахмурилась, глядя на бьющееся пламя. - Но пусть сейчас мы понесем большую утрату, чем позднее мы потеряем все. Медея, дитя мое, следуй моему взгляду.
   Девушка вышла вперед и встала в ожидании рядом с Матерью. Она была спокойна, что показывало, что она не в первый раз предпринимает подобное путешествие. Мать так же, как раньше Мартову, приложила ладонь к ее лбу, продержала несколько минут, а потом убрала руку. Медея улыбнулась ей и кивнула.
   - Теперь ты, Мартов. Чтобы не произошло ошибки, и чтобы ты все сделал быстро.
   Она коснулась его лба, и он со скоростью мысли снова оказался в пещере. Один за другим вспыхивали в сумраке предметы, которые хотела получить Алтея.
   Мартов теперь точно знал, где находится каждый из них. Сейчас он находился на корабле, в богато обставленной каюте и видел маленький ящик, который должна будет взять Медея. А теперь он стоял рядом со странным приспособлением - какой-то серебристый металл и кристаллы. Формой аппарат походил на огромную чашу с толстым дном. Вокруг обода чаши были шары, похожие на тот, что был на цитриуме, но в десять раз большие. Шары не трепетали, словно капли ртути. Это были неподвижные шары. Приглядевшись более внимательно, Мартов увидел, что чаша накрыта крышкой из какого-то прозрачного, словно воздух, материала, и что под этой крышкой находится, как в плену, озерцо пламени. Точно в центре чаши, исчезая в пламени, был установлен полый металлический цилиндр. Перед глазами Мартова выступили туманные очертания жезла. Он увидел, как жезл резко тянулся в цилиндр, и услышал голос Матери. Он шептал:
   - Ты обязан это сделать!
   Мартову почудилось, что даже при легчайшем прикосновении шары задрожат, фиолетовое пламя начнет пульсировать.
   Жезл исчез.
   Начался обратный полет Мартова во дворец. Он летел, вращаясь. И вдруг его полет остановился. Он вновь ощутил знакомый ужас, как тогда, когда был прикован к скамье возле агатового трона.
   Красный свет ударил в глаза. Вокруг плавали ржаво-черные частицы. Он снова находился в пещере Тени, а на троне, обратив к нему безликое лицо, сидела Тень.
   Страшный пристальный взгляд исследовал душу и разум Мартова. Тиски разжались. Мартов услышал шепчущий смех...
   Он снова оказался в комнате Матери. Он дрожал и задыхался, словно человек после вымотавшего до предела бега.
   Рядом с ним была Медея. Его руки сжимали ее руки. Она смотрела на него с ужасом в глазах. Мать стояла выпрямившись. Впервые на ее лице Мартов увидел изумление. Создатель был уже на ногах, протягивая свой красный посох к Мартову.
   - Боже! Тень! Она поймала меня. - Мартов всхлипнул и, чтобы не упасть, схватился за Медею. Он понял, что произошло. В то короткое мгновение, когда Тень схватила его, она прочла его разум, словно открытую книгу, и точно узнала, что он высматривал в пещере, и не только, что хотела забрать оттуда Мать, но и то, что она задумала. Мартов сказал об этом Матери.
   Она выслушала, и глаза ее сверкнули.
   - Если Маркос действительно, как он полагает, прочел его разум, значит, он также прочел, что Мартов должен был отправиться туда вечером, - спокойным тоном проговорил Создатель Скин. - Поэтому, им следует отправиться в пещеру прямо сейчас.
   - Ты прав, - сказала Алтея. - Сам Мракос в пещеру войти не сможет, по крайней мере, в своем теперешнем виде. Что он будет делать, я не знаю, но он что-то замыслил. Ты говоришь, он смеялся, Мартов? Ну, чтобы он не придумал, осуществление плана займет у него время. Он должен будет кого-нибудь призвать себе на помощь. У нас хорошие шансы обогнать его. Мартов, Медея, вы выходите немедленно. Ты с ними, Скин!
   Создатель кивнул. Его глаза искрились.
   - Мне бы хотелось еще раз испытать силу Мракоса, Алтея, - сказал он.
   - Медея! Позови Манона, и пусть он соберет воинов. А с вами должен пойти Зану.
   Когда Медея вышла, Мать передала кристаллический стержень Создателю.
   - Мракос сильнее, чем я полагала, - серьезно сказала она. - Это шепчущая Тень оставила на тебе свою метку, Мартов. Ты слишком впечатлителен, чтобы доверить тебе этот ключ. Это рискованно. Ключ использует Скин. Вытащи из-за рукава мой браслет и одень его снаружи. Если ты почувствуешь, что оказался в пределах досягаемости Тени, быстро всмотрись в фиолетовые камни и подумай обо мне. Дай-ка его мне.
   Она взяла у него браслет, дыхнула на драгоценные камни, прижала их к своему лбу и вернула его Мартову.
   Через полчаса они двинулись в путь. С ними просился пойти Манон. Он доказывал, бушевал и чуть не плакал, но Мать запретила ему. Отряд повел Создатель Скин. Он нес кристаллический стержень и красный посох. За ним следовал Мартов, Медея и Зану. Замыкали шествие полсотни кхмеров из дворцовой охраны. Отряд направлялся к Пещере Мудрости.
  
   Они двигались другим переходом, который был выше и шире. Создатель шагал с целеустремленным видом, будто нетерпеливо стремился на назначенное свидание. От прикосновения красного посоха Скина, дверь открылась, и они вступили в пещеру.
   Ни следа Князя Тьмы, ни следа его последователей - людей или человеко-крыс в пещере не было. Тускло мерцали кристаллы.
   Слабым блеском светились металлы и сверкали драгоценные камни. Загадочные механизмы, предназначенные для неизвестных целей, отбрасывали тени в тусклом свете.
   Сразу, они взяли два кристаллических диска. С близкого расстояния Мартов разглядел на них детали, неразличимые на картине, изображавшей первобытное болото. Диски имели форму линзы. По ободу диска с правильной регулярностью располагались маленькие линзы, сделанные из какого-то материала лунного света. Диски покоились на основаниях из серого металла. Эти основания походили на полозья, как у санок. Нижний край полозьев был погружен в глубокие выемки. Они поддерживали линзы в вертикальном положении.
   Азиаты достали длинные ремни и под руководством Создателя привязали их к полозьям. Потом они потащили их к проходу. Когда диски благополучно оказались в нем, Создатель испустил вздох облегчения. Потом он пощелкал Зану, и тот отправился вслед за кхмерами.
   - Эти диски - наше наиболее сильное оружие, - сказал Скин. - Я приказал Зану проследить, чтобы они были доставлены прямо к Алтее. Теперь вы вдвоем соберите остальное, что она хотела получить, а я пойду, расставлю охрану. Он скрылся во мраке пещеры.
   Мартов и Медея быстро занялись своим делом. Главным объектом их внимания были ящики, которые были как маленькими, так и большими. Семь украшенных символами серебряных шаров были тоже в перечне Матери. Мартов изумился, обнаружив, что они легкие, как пузыри, и катятся по полу от одного взмаха руки. Наконец работа подошла к концу, с ним остался лишь один азиат. Осталось забрать только ящик с корабля.
   Корабль покоился на металлической опоре. С его борта свисала веревочная лестница, по которой вскарабкался Мартов, а вслед за ним и Медея. Мартов удивился, как ухитрились древние доставить это ковчег из своей страны к этому месту, да еще протащили его через горную цепь. Потом он вспомнил, что Медея говорила ему, что тогда гор еще не было, и что в те давно прошедшие дни океан был ближе.
   Но каким образом корабль сохранился в течение столетий, предшествующих возникновению горного барьера? Судно было сделано из твердого дерева, твердого, как металл.
   Мартов уловил на корме слабый голубой проблеск и увидел там один из больших дисков, но не прозрачный, как другие, а лазурно-голубого цвета. Его заинтересовало, не от этого ли диска исходит приводящая в движение сила, а если так, то зачем тогда мачты?
   Палуба, если не считать диска и приземистых мачт была пуста. Он внимательно осмотрел пещеру. Создатель стоял возле этого странного приспособления - чаши, содержавшей озеро фиолетового пламени. Он стоял неподвижно и прислушивался, держа, кристаллический стержень над полым цилиндром.
   - Мартов, - позвала из открытого люка Медея, - поторопись.
   Вглубь уходила лестница, и она, без колебания, сбежала по ней. За ней последовал Мартов. Впереди был ряд плотно закрытых дверей. Медея отсчитала нужную дверь, подбежала к ней и распахнула.
   Это была обширная, увешенная гобеленами каюта, явно предназначенная для женщины. Мартов увидел поблизости ящик и открыл его. Внутри были длинная нитка бус из драгоценных камней, похожих на великолепные сапфиры. Незнакомые камни сверкали собственным светом. Он вытащил нитку и обмотал ее вокруг черных, как ночь, волос Медеи. Камни сверкали в волосах, словно плененные звезды. Еще в ящике была книга с тонкими и гибкими, как папирус, металлическими страницами. В ней было множество картинок, на полях - неизвестные символы, записи Змеиного народа.
   Мартов сунул книгу в тунику и плотнее перетянул пояс, удерживающий находку.
   Его взгляд остановился на фиолетовых камнях браслета. Они пылали, они предупреждали его об опасности. Медея, любовавшаяся собой в серебряном зеркале, тоже увидела это.
   - Быстрее! На палубу! - воскликнула она.
   Они вбежали по лестнице как раз вовремя, чтобы увидеть, как Создатель ткнул кристаллический жезл в озерцо фиолетового пламени.
   Мгновенно из чаши вылетел достигший потолка столб аметистового пламени. Оно было гладкое, как будто вырезанное резцом скульптора. Когда пламя взметнулось, раздался продолжительный, похожий на вздох звук, словно первое дыхание приближающейся бури. Столб залил пещеру светом более ярким, чем солнечный свет, который уничтожил размеры расстояния.
   Медея и Мартов знали, что Создатель далеко от них, но в этом странном свете он, казалось, стоял так близко, что его можно было коснуться.
   Шарики ртути, окаймлявшие обод огромной чаши, возле которой стоял Скин, начали дрожать. Так подпрыгивал шарик в цитриуме Матери.
   Создатель посмотрел на них, поднял свой посох и указал на проход. Они не смогли двинуться с места и зачарованно глядели на испускавшую свет колонну.
   Столб содрогнулся. От него оторвалось пульсирующее раскаленное фиолетовое кольцо, словно первый круг, появившийся в пруду, если в него бросить камень. Кольцо миновало Создателя, окутав его смутным бледно-лиловым туманом. Оно расширилось, прошло еще несколько метров и исчезло.
   Все, с чем оно соприкоснулось, за исключением Скина, тоже исчезло, ничего не осталось. Исчезло и пестрое одеяние Создателя. Он стоял - высокий голый старик.
   Вокруг столба образовался имеющий радиус в десять метров круг пустоты.
   Звучащий звук вздрогнул снова. От него отделилось, медленно расширилось, кольцо большего размера.
   Перед ним подпрыгивал Создатель, он тряс своим посохом и жестикулировал, крича, Медеи и Мартову, чтобы уходили. Они кинулись к проходу.
   Заглушая вздохи столба, раздалось отвратительное шипение. С дальнего конца пещеры хлынули люди-крысы.
   Они извергались потоком и прыжками неслись к спокойно стоящему, иссохшему от старости человеку. Снова, сверкающее, фиолетовым цветом, второе кольцо, коснулось Создателя. Оно миновало его и пошло, расширяясь, дальше.
   Снова пол пещеры в радиусе десяти метров был пуст.
   В этот круг пустоты, выталкиваемые вперед теми, кто находился сзади, опять хлынули твари. Создатель отступил на шаг, прямо в третье, отделившееся от огненного столба трепетавшее кольцо. Оно плавно расширялось. Как и раньше за ним осталась пустота.
   - Скорее, - воскликнул Мартов. - Кольца идут все быстрее и достигнут нас. Скин знает, что делает. Господи, если эти твари увидят тебя? Он замолчал. Он уже не мог ни говорить, ни двигаться. Заглушая орды человеко-крыс, громче звука огненного столба раздался пронзительный визг. Так могла бы визжать взбесившаяся лошадь. Твари кинулись в поспешное бегство. Сквозь них протолкался и остановился на краю оставленной последним огненным кольцом пустоты - Мракос.
   Князь Тьмы добыл себе тело. Это было тело Вестландца, несомненно, одного из врагов Антея, наскоро предоставленное по необходимости. По телу шла зыбь. Его контуры колебались, будто оно удерживало покрывающую его плоть. Голова тела безжизненно мотнулась вперед, и внезапно из-за нее резким толчком появилось лицо Мракоса. Его бледные глаза пылали.
   Сердце Мартова прыгнуло к сухому, будто посыпанному пылью горлу и затрепетало, когда он увидел это существо.
   Поплыло, расширяясь, еще одно кольцо пламени. Неуязвимость Создателя против этой огненной петли явно не распространялась на всех прочих, поскольку Мракос отступил от нее, спотыкаясь мертвыми ногами.
   Он ковылял, а Скин ткнул в его направлении своим посохом и расхохотался.
   - Стыдно, Мракос, - глумился он, - после стольких лет прийти на встречу со мной в таком плохо пригнанном одеянии. Плотнее напяливай на себя эти лохмотья. Иди в пламя голый, как я. Или ты не можешь, Хозяин всего мира.
   Разум Мартова вынырнул из воли захлестнувшего его ужаса, и ему показалось, что Создатель намеренно издевается над Мракосом, для того, чтобы потянуть время, или, может быть, с какой-то иной целью. Но Князь Тьмы всерьез принял насмешку и кинулся на Скина. Тот едва успел вовремя заметить ловушку, едва успел, спотыкаясь, уклониться, от всего пожирающего, пламени кольца. Уничтожив все на своем пути, оно исчезло.
   На непослушных ногах Мракос отступил в остановившуюся толпу. Тут же среди тварей началось движение. Мартов увидел, как они стали вытаскивать ящики, а, в это время, Мракос плотнее натягивая на себя чужое тело, подгонял их.
   Все громче звучала огненная колонна, все быстрее делалась ее пульсация. Все быстрее отрывались от нее кольца, пылающие фиолетовым пламенем, и становился шире круг пустоты.
   Схватив за руку Медею, Мартов побежал. Голова его была повернута к столбу, он не мог отвести глаза от этого невероятного зрелища. Круг пустоты дотянулся до корабля, и он исчез. Еще кольцо, и оно докатилось до шеренги, нагруженных ящиками, тварей, и они тоже исчезли.
   Валерий услышал, как завыл Мракос. Медея тащила Мартова, Создатель подталкивал его в спину. Он оказался в проходе. Вход закрылся. Обессиленный и ошеломленный, Мартов шел за ними, ничего не видя и не слыша.
  
   Комната Матери была так загромождена спасенными сокровищами, что между ними было трудно протиснуться.
   Мать открывала ящики и рылась в них. В ее волосах искрилась нитка драгоценных камней, вокруг талии и между ее маленьких грудей тоже спадали камни. Она любовалась собой в зеркало.
   - Сейчас я, пожалуй, более красивая, чем когда-либо прежде, - радостно сказала она. - По крайней мере, я могу быть удовлетворена этим. Медея, я так рада, что ты нашла эти драгоценности! Я всегда хотела подарить их тебе. - Затем она насмешливо взглянула на Создателя. - Скин, где твоя одежда? Придти к женщине в таком виде - и это в твоем-то возрасте.
   - Я об этом совершено забыл, Алтея. Создатель схватил шелковый лоскут и обмотал его вокруг своего иссохшего тела.
   - Дело сделано? - Мать уже не смеялась, лицо ее было печальным.
   - Сделано, Алтея, - ответил Скин. - и я хочу сказать, вовремя.
   Она слушала, как он рассказывал о том, что произошло в пещере, и печаль не сходила с ее лица.
   - Так много утеряно! - прошептала она. - Так много, что никогда не может быть восстановлено. И корабль... - Лицо ее просветлело. - Зато большая часть у нас, а не у Мракоса. Но снова повторяю, что он намного сильнее, чем я думала. Мне бы хотелось знать, что ему удалось спасти. Ну, ладно дети, вы идите, а мне со Скином нужно заняться делами.
  
   В течение следующих трех дней Мартов вообще не видел Мать. В основном свое время он проводил с Медеей и был очень доволен, что их обоих оставили одних. Когда ему хотелось, он вместе с Медеей бродил по огромному зданию, наблюдая за странными и нередко вызывавшими тревогу существами.
   Он знакомился с экспериментами Змеиного народа и жителей Вестландии по созданию новых форм жизни, в результате которых появились люди-пауки, человеко-крысы, чудовища-гермафродиты, необыкновенные гибриды. Некоторые из них отличались необыкновенной красотой.
   Он должен был признать, что его старые убеждения в неизменности видов были уже полностью подорваны. И эти новые виды возникли в этом месте под влиянием особых условий жизни. Он допускал, что объяснения этого факта то, что различные формы могли быть созданы Создателями в различные геологические периоды, и в разных вариантах. Он понимал, что учение о сотворении видов внутренне противоречиво и не может объяснить всей совокупности наблюдаемых в действительности биологических явлений.
   Он обнаружил огромную библиотеку, заполненную книгами со страницами из металла и рисунками. Эти знаки-символы были понятны только Алтее и Создателю.
   По рассказам Медеи, он узнал, что под Дворцом имеются другие помещения и склепы. Она и сама не знала, что в них находится. Там располагалась и таинственная комната, в которой были две двери - Жизни и Смерти, открывавшиеся для тех, кто пожелал иметь детей, и согласен заплатить за это отказом от бессмертия.
   Ни Мракос, ни Антей пока что не выступили, против Матери. С высоты дворца город казался Мартову спокойным, но Манон сказал при встрече, что его шпионы донесли о волнениях и беспокойстве. Повсюду передавалась история унижения Антея. Это поколебало уверенность многих его сторонников.
   Лазутчики Манона действовали и среди азиатов. Можно было рассчитывать на половину кхмеров. Он полагал, что многие захотят уйти в леса и дождаться там исхода конфликта. Он не верил, что те, кто остался с Антеем, представляют собой грозную силу, поскольку их удерживало только страх перед ним. К тому же они ненавидели людей-крыс, и не захотят сражаться вместе с ними.
   Мартова же страшила свора ящеров и возможность атаки оседлавших этих чудовищ всадников. Он предчувствовал, что кхмеры - слабая защита, которые погибнут при встрече с ящерами. Однако, Манон так не думал, намекая на другие возможности.
   Этой ночью должен был состояться праздник Снов, поэтому в городе осталось мало воинов.
   Кхмеры из праздника были исключены, им даже запрещалось смотреть, на похожее, на раковину сооружение, которое, как узнал Мартов, было посвящено этому ежегодному празднику. Свой собственный лунный праздник они справляли далеко отсюда, на обочине леса. Поэтому эта ночь была лучшая для того, чтобы тайком привести во Дворец оставшихся в живых людей убежища. Садом и Манон пошли во главе небольшого отряда, чтобы встретить их в условленном месте возле озера и отвести их в святилище.
   Мартов страстно желал узнать, что это за праздник Снов. Его как огнем жгло - быть свидетелем празднества. Мартов решил, что так или иначе, а он попадет на праздник. О своем решении он сказать Медее не мог. Боялся, что она своей маленькой ножкой непреклонно растопчет его мечту, либо будет настаивать, чтобы они пошли вместе. Он задумался над тем, как склонить Алтею, чтобы она взяла его с собой на праздник, но быстро пришел к заключению, что Мать откажет ему и посадит под замок.
   Обратиться к Создателю с подобной просьбой? - бесполезно.
   Он снова начал обдумывать проблему, и в это время Мать послала за ним. Он нашел ее в завешанной гобеленами комнате. Большие диски куда-то исчезли, как и большинство других, принесенных ими вещей.
   Ее глаза ярко блестели, шея волнисто изгибалась, слабо светящиеся кольца безостановочно двигались.
   - Ты так отличаешься от всех, с кем я так долго встречалась, что не только выбил мои мысли из их обычного русла, но и освежил их, - сказала она. - Я не знаю, насколько странной кажется тебе Вестландия, а я, вероятно, еще страннее. Но то, что кажется тебе, мне-то слишком хорошо знакомо, а то, что для тебя повседневность, для живущих здесь людей - фантастика. Да, а многое и для меня. Я отказываюсь от своего уединения, которое одновременно и сила, и слабость. Взгляни на дело своими глазами, Мартов. Подумай так, как мыслите вы, чужестранцы, как ты расцениваешь ситуацию, в которую мы попали? Говори свободно, не думая о том, что можешь обидеть меня.
   И он заговорил о застое и косности Старой Расы, о ее сползании к жестокости и к бесчеловечному безразличию. Антей, и созданные люди-крысы, которые должны быть истреблены, сами по себе не виноваты. Вина лежит на тех, кто стоял у истоков безжалостной эволюции, приведших к появлению монстров. В конце разговора он добавил, что боится схватки с ящерами.
   - Но ты ничего не сказал о Фракосе. Почему? - спросила Алтея, когда он закончил.
   - Мать, я ничего не сказал и о вас, - ответил он. - Я говорил только о том, что я знаю. А я ничего не знаю, каким оружием, какой мощью обладаете вы оба, но думаю, что исход битвы будет определен ни Антеем, Ардами, ящерами с одной стороны и Садомом, Маноном с другой стороны. Они пешки, которых можно не принимать во внимание. Результат зависит только от вас обоих.
   - Это правда, - она кивнула. - Но мне хочется знать, что удалось Мракосу забрать из пещеры. Там была одна вещь, которую, я думаю, он обнаружил - ее глаза злобно сверкнули, - И он может ею воспользоваться. Это даст ему тело, которого он так жаждет. А что касается ящеров и Ардов, то их ты можешь не бояться. С ними справятся мои крылатые Стражники. Но в основном ты прав. Исход зависит от меня и Мракоса.
   Она погрузилась в молчание, рассматривая его, а затем сказала:
   - Что касается остального, разве сама Природа не экспериментирует постоянно с жизнью? Сколько образцов более чудовищных, чем все, что ты здесь видел, создала она, а затем цинично уничтожила их. И каких отвратительных, рыскающих в поисках добычи чудовищ еще не создала Природа в своей лаборатории?
   Почему же нам, являющимся частью Природы, не последовать ее примеру? А что касается Старой расы, и во что превратились люди этой расы... Если вы спасли чужому человеку жизнь, излечили его об болезней, то несете ли вы ответственность за то, что он впоследствии сделает? Если он кого-то убьет, значит, вы тоже убийца? В определенных условиях, под давлением необходимости, мои предки избавили этот народ от Смерти. Во всяком случае, если бы мы этого не сделали, то люди плодились бы так, что на заполненной ими Земле, скоро не осталось бы места, чтобы поставить ногу. Мы избавили их не только от Смерти, но и от болезней. Мы отдали в их руки наше великое знание. Наша ли вина в том, что, как оказалось, они не заслужили этого.
   - И выстроили вокруг них барьер, чтобы они не смогли использовать полученные знания, - сказал Мартов. - Человек развивается только тогда, когда преодолевает препятствия.
   - Значит, барьер не был препятствием? - резко спросила Мать. - Если они того достойны, почему же они не преодолели барьер?
   Мартов ничего не ответил.
   Но один вопрос благодаря тебе прояснился, - сказала она. - Если я одержу победу над Мракосом, то уничтожу Ардов и оставлю в живых лишь немногих из Старой Расы. Эти ошибки должны быть исправлены и уничтожены, как Природа все время исправляет и уничтожает свои ошибки. Болото будет очищено.
   Кризис близок. Возможно, он произойдет сегодня вечером. Несколько часов назад, в городе появился Антей. Для достижения своей собственной цели, он предал свой народ и стал служить Мракасу. Он нервничает, необычно самоуверен, более заносчив и хвастлив. Бравада ли это? Я так не думаю. Он что-то знает о завариваемой Мракосом каше. Хорошо, пусть пока ведет себя, как хочет. Но я хочу знать, что забрал Мракос. Я пыталась это увидеть, но не смогла. Он заблокировал мой взгляд. Он что-то нашел, и мне надо это знать.
   Она положила руку на лоб Мартова, наклонившись вперед. Он ощутил мгновенное головокружение. Вращаясь, он летел над озером. Он оказался в красной пещере Тени. Но что случилось? Ржавый свет сделался плотным, непроницаемым. Он хлынул к Мартову и окутал его, словно туман. Мартов ничего не мог видеть.
   Он снова оказался рядом с Матерью и покачал головой.
   - Я знаю, - сказала она. - Я послала твой взгляд вместе со своим, в надежде, что твоя чувствительность к Тени позволит твоему взору проникнуть туда, куда не может проникнуть мой, но ты увидел не больше, чем я. Она улыбнулась. - Мне жаль, что ты не можешь пойти на праздник Снов. Я могу послать туда твой взгляд, но не надолго. Тебе не следует это видеть, потому что это потребует от тебя очень большого напряжения. Но немного, не причинит тебе вреда.
   Вскоре, она отпустила его.
   Он ушел от нее с нечистой совестью, так как своего решения не изменил. Мысль осенила его, когда он вернулся в свои покои.
   Зану!
   Возможно, это решение вопроса. Со времен драки с Антеем человек-паук, по-видимому, привязался к нему так же крепко, как крепко держал его в руках, когда они бежали от тварей. Ни разу не прошел он мимо него без нежного пощелкивания или без того, чтобы не похлопать его по спине, своими маленькими ручками.
   Удастся ли ему уговорить, Зану, взобраться вместе с ним на стены большой раковины и найти там место, откуда он будет видеть все, сам, оставаясь невидимым? Но как он с ним будет разговаривать, он не знал. Мартов долго раздумывал над этим вопросом, потом рассмеялся. Эта идея ему понравилась.
   Через три часа после захода солнца, взошла луна. Было полнолуние.
   Праздник Снов не мог начаться до тех пор, пока полная луна не засияет над амфитеатром. Это было самое большее, что Мартов смог узнать у Медеи. И даже сейчас сумерки продолжали сгущаться над чашей Запретной Страны. Ему следовало действовать быстро.
   Обедал Мартов вместе с Медеей и всеми остальными. Медея сказала ему, что Мать хочет, чтобы она была с ней сегодняшней ночью. Мартов сделал вывод, что, Мать намерена ничего не упускать из того, что произойдет на празднике, и что бы при этом обязательно должна присутствовать Медея. С облегчением он понял, что никто не просит его составить компанию Матери. Он сказал Медее, что устал, немного почитает и ляжет спать.
   Ее озабоченность заставила его почувствовать себя виноватым, но не поколебала его решения. Как бы случайно, он спросил, где Зану. Тот сидел, предпочитая это место всякому другому, на троне Содателя Скина. Он воспринял это, как доброе предзнаменование и широко улыбнулся.
   Он сел рядом с Зану и достал обломок красного карандаша, и лоскут белого шелка. Зану заинтересованно защелкал. Мартов набросал на шелке контур амфитеатра.
   Зану кивнул. Мартов показал на вход, и на себя. Человек-паук энергично затряс головой. Мартов нарисовал картину: задняя сторона раковины, и себя, взбирающегося по ней наверх. Зану с презрением смотрел на картину, потом отобрал у Мартова карандаш и сам нарисовал картину, более соответствующую действительности. Рисунок был выполнен превосходно.
   Затем, необычным образом искривив лицо, что должно было изображать улыбку, он набросал схематичное изображение самого себя, несущего на руках Мартова. Он похлопал его по спине и разразился взрывом жутких звуков, явно подразумевающих смех.
   Зану высказался так ясно, будто объяснял Мартову, что единственная возможность попасть в амфитеатр, если он понесу его туда.
   Валерий одобрительно похлопал его по плечу, показал на рисунок и кивнул. Однако, Зану оказался удивленным, приведенным в замешательство. Он предостерегающе, даже раздраженно, защелкал. Мартов понял, что он не согласен с ним, но не убрал палец с рисунка и упрямо кивал. Зану, казалось, осенила идея. Он схватил карандаш и нарисовал изображение, в котором можно было узнать Антея. Затем он снова нарисовал Мартова, целившего из винтовки в это лицо. Мартов покачал головой.
   Зану выглядел озабоченным. В следующем рисунке он изобразил себя, ползущим по стене Дворца и державшего Мартова за ноги.
   Валерий радостно закивал и Зану сдался. Сделав Мартову, жест следовать за ним, он вышел из тронного зала и привел его к расположенному в конце коридора балкону. Валерий выглянул наружу. Чаша Вестландии была заполнена темнотой, солнце уже скрылось за барьером. Он увидел огни, словно цепочки светлячков, идущих по равнине.
   Без единого щелчка Зану обхватил Мартова рукой, перелетел через край балкона и по отвесной стене Дворца скатился вниз.
   Они стояли на краю огромной лестницы. Ее ступеньки вели вниз, к лугу. Они осторожно миновали лестницу и достигли опушки деревьев.
   По-прежнему таясь, Зану перелетал от ствола к стволу. Слышался приглушенный рокот голосов, быстро делавшийся все громче. Светлячки превратились в факелы - бледные неподвижные огни, словно замороженные лунные лучи. В их слабом свете Мартов увидел жителей Вестландии. Мужчины и женщины потоком стремились сквозь узкий проход в громадную раковину. Здесь и там виднелись украшенные драгоценными камнями носилки. Бледный, призрачный огонь факелов не давал света, а лишь подчеркивал окружавшую их темноту.
   Сделав крюк, Зану беззвучно промчался между деревьями к задней стене амфитеатра. Передав два стержня Мартову, он крепко обхватил его и начал взбираться вверх по стене. Скоро они достигли вершины.
   Здесь был широкий парапет. Зану сел на него верхом и, поставив Мартова на ноги, исчез. Вскоре он вернулся, поднял Мартова и скользнул с ним вниз, в темную пустоту. Полет их закончился так внезапно, что у Мартова лязгнули зубы. Он огляделся. Они находились на самом верхнем ярусе каменных сидений. Перед ними был огораживающий их парапет. Зану взял его за плечо, и они оказались за ним.
   Мартов бросил украдкой взгляд поверх парапета.
   Над западными горами появилось слабое серебряное сияние. Оно делалось ярче.
   Мартов услышал мужской голос, который начал песнопение. Ему ответил, подхватив следующие строфы, невидимый хор.
   По мере того как поднималась луна, песнопение делалось все громче.
   Громадная раковина начала сиять все ярче и ярче по мере того, как луна выскальзывала из каменных пальцев горных пиков.
   Праздник Снов начался.
   Песнопение закончилось. Свет, поднявшийся луны падал на амфитеатр, заполнял пространство между его стенами. Ритм свечения стен убыстрялся, раковина превратилась в светящийся опал, а в нем - вкрапления голубых и многоцветных, лучистых, как звезды, точек. Они испускали потоки лучей.
   Они встретились, пересеклись в центре амфитеатра. Из них соткалась протянувшаяся от края до края амфитеатра паутина. Эта сотканная из лучей паутина неуклонно делалась все плотнее. На ней начали вырисовываться силуэты голов собравшихся, силуэты множества расположенных внизу ярусов.
   Началось новое песнопение. На противоположной стороне, невысоко над раковинно-подобными створками, образующими вход в здание, появилась серебряная светящая точка. Она увеличилась, превратилась в маленькую луну, точную копию, плывущего по небу светила. Рядом с ней засияли еще три. Лучи их поползли, коснулись светящейся паутины и легли на нее.
   Паутина сделалась теперь чем-то вроде занавеса, прозрачного, но материального.
   Внезапно, светя сквозь занавес, высоко на противоположной стороне раковины, там, где не все стена была залита лунным светом, в полутьме вспыхнула новая большая луна. На, сверкающем диске виднелась голова женщины. Она принадлежала Старой Расе. Голову женщины окружал серебряный ореол. Ее лицо было неземной красоты. Глаза ее были закрыты, казалось, что она спала.
   Созидательница Снов!
   Она находилась, как понял Мартов, в широком алькове, в нише, но сидела она или стояла, он сказать не мог. Тело ее различить было невозможно. Окружавший ее прекрасную голову ореол, стал пульсировать и расти, пока не растворился в ее сиянии, превратившись в туман. Песнопение взлетело почти до крика и оборвалось на высокой ноте.
   Что-то, не имевшее ни формы, ни очертания, воспринимаемое не зрением, а каким-то иным чувством, понеслось от светила, и ударило в паутину. Занавес под ударом задрожал и внезапно преобразился - это была уже не паутина, а сотканный из лучей занавес. Мартов видел космическое пространство, заглянул в пустоту, находящуюся за пределами нашей Вселенной.
   Он видел нечто бесформенное, несущееся сквозь пустоту со скоростью, в тысячи раз превышавшей скорость света, и знал это, поскольку это знала Созидательница Снов. Знал, что это - ее мысль. Следя за ней, он почувствовал, как что-то похожее на окоченевший палец, холодный, как холод космического пространства, зондирует его мозг. Оно проникало все дальше и дальше, в непостижимую бесконечность.
   Оно остановилось и превратилось в громадную Галактику, которая с невероятной скоростью понеслась куда-то. Затем она распалась на отдельные звезды, огромные, вращающиеся, раскаленные шары всех цветов. Одно солнце, вращаясь, отделилось от других звезд, огромное светило, словно раскаленный сапфир. Рядом со звездой показалась планета, но по сравнению с солнцем, маленькая.
   Солнце ушло в сторону, а планета приблизилась ближе. Это был шар пламени. Мартов видел огненные леса, и пробиравшихся сквозь них огненных чудовищ. Над ними летали создания из изумрудного, рубинового, бриллиантового пламени. Океаны и моря из расплавленных драгоценностей.
   Крутящийся огненный мир и сапфировое солнце отлетели назад и затерялись среди других звезд.
   Широко шагая, шли сквозь пустоту богоподобные люди гигантского роста. Нагибаясь, они срывали звезды, как цветы, бросая друг другу. И те лились потоком, походя на кометы. Они ушли, оставив вырванный ими сад солнц. И осталась только пустота, в которой не было ничего.
   Мартов продолжал смотреть, на сотканный из лучей, занавес.
   Была ли это иллюзия? Была ли это реальность? То, что он видел, не казалось двухмерным изображением, показанным на этом странном экране. Нет, изображение было трехмерным и столь же реальным, как мысль, которую он когда-то видел. Возможно, мысль Созидательницы снов снова создала эту уничтоженную Вселенную? Играющие боги - они тоже порождение ее мыслей? И он был уверен, что они принадлежат к другой реальности, которые случайно, попали в эту Галактику, чтобы уничтожить ее, а потом без забот двигаться дальше?
   Послышался приглушенный голос зрителей, слабые аплодисменты. Светило, на фоне которого виднелась голова Созидательницы снов, потускнело.
   Когда оно начало пульсировать снова, на нем появилась голова мужчины. Глаза его, как и у женщины, были закрыты.
   Снова понеслась мысль Созидателя Снов.
   Задрожал под ударами сотканный из лучей занавес. Мартов увидел пустыню.
   Ее пески начали светиться, шевелиться. Из пустоты сам себя воздвиг город, но не такой, как на Земле. Огромные строения, чуждая, непонятная человеку архитектура. Город, населенный чудовищами.
   Они были так отвратительны, что Мартов зажмурился. Когда он открыл глаза, город исчез. Вместо него появился широкий ландшафт, освещенный двумя солнцами. Они с большой скоростью вращались друг возле друга.
   При их смешанном свете, были видны деревья. Их мясистые ветви, были облеплены бесформенными цветами, обладающими какой-то отвратительной красотой. Цветы раскрылись, из них выскакивали какие-то аморфные существа, которые тут же выросли, превратились в ужасных, непристойного вида демонов. Они сражались друг с другом, мучили друг друга, спаривались.
   Подавляя тошноту, Мартов зажмурился.
   Всплеск аплодисментов подсказал ему, что все закончилось. Мартов почувствовал глубокую ненависть к этим людям, находившим восхитительными те ужасы, которые он видел.
   Теперь, Созидатели снов, следовали друг за другом, и греза за грезой, разворачивалась, на сплетенной из лучей, паутине.
   Некоторые отличались красотой и зачаровывали его, другие вызывали отвращение.
   Зрителей возбуждали лишь отвратительные фантазии, по сравнению с которыми ад Данте, казался раем.
   Мартов услышал высокомерный голос Антея, вибрирующий от ликующего предвкушения.
   На фоне серебряного светила появилась голова женщины. В красоте ее лица было что-то неприятное, какая-то еле уловимая порча, будто в жилах женщины струилась сладостная гниль. Когда ее голова растворилась в туманных очертаниях диска, Мартов понял, что видел, как закрытые ее глаза на мгновение открылись. Ее источающие зло глаза, послали быстро какой-то сигнал туда, где находился Антей. Послав этот сигнал, они закрылись.
   На амфитеатр пала абсолютная тишина - тишина ожидания и тревоги.
   Мартов увидел, как занавес дрогнул, но паутина не исчезла. По ней начала расползаться тонкая пленка, меняя свои оттенки. Она быстро уплотнялась, и все быстрее на ней играли краски.
   Сквозь пелену быстро поползли темные тени. Они наползали друг на друга, стремясь к одной точке, и останавлись на краю сплетенной из лучей паутины. Они все быстрее ползли одна за другой со всех сторон занавеса, собирались вместе, делались все плотнее и обретали форму, становясь материальными.
   На паутине образовалась человеческая фигура. Его фигуру обрамляли медленно текущие краски. Уже не тень, а нечто материальное.
   Над краем амфитеатра вырос широкий и яркий луч. Он шел по направлению от пещер. Луч ударил в темную фигуру и размазался по ней, придав ей ржаво-красную окраску.
   Красный луч укреплял, подпитывал фигуру человека. Из луча посыпался град черных частиц. Фигура всасывала их, вбирая в себя их вещество. Она уже не была просто призраком.
   Это было тело, не имевшее черт лица, оно висело в паутине, удерживаемое там силой красного луча.
   Вслед за черными частичками, луч принес Тень.
   Она двигалась медленно, осторожно плыла вдоль луча. Она ползала, вытянув вперед безликую голову. Невидимые глаза, не открываясь, смотрели на свою цель. Когда оставалось до фигуры несколько метров, Тень прыгнула на нее.
   Там, где висело черное тело, заклубился туман, а затем исчез. Тело провисело еще мгновение, а затем скатилось сквозь паутину на землю.
   Это было уже не человеческое тело. Это было припавшее к земле бесформенное, деформированное существо, чем-то похожее на жабу. На ее плечах была голова Мракоса.
   Мартову почудилось, что он услышал смех Матери.
   Бледно-голубые глаза Мракоса светились радостью. Властное лицо демона излучало торжество. Он закричал с триумфом, разорвав замороженную тишину, сковавшую тех, кто смотрел на него. Он подпрыгнул, на расползающихся в разные стороны ногах, и, выражая торжество, заревел.
   Красный луч замигал и погас. Из-за озера выстрелило в небеса яркое и неровное темно-красное пламя.
   Отвратительное подпрыгивающее существо замерло, его лицо, павшего ангела, уставилось в направлении вспышки.
   Взгляд существа передвинулся и упал на его тело. Мартов, каждый нерв которого был напряжен до отказа, увидел, как неправдоподобно изменилось лицо Мракоса. На нем бушевала поистине демоническая ярость.
   Глаза сверкали, адским, голубым пламенем, широко и квадратно открылся рот, из которого капала слюна. Лицо корчилось, сделалось маской Медузы-Горгоны.
   Мракос медленно обратил свой взгляд на ту, таившую зло Созидательницу снов, которая была орудием его и Антея.
   Полностью пробужденная, она стояла в нише на фоне серебряного светила.
   Мракос широко раскинул чудовищные руки и прыгнул. Женщина завизжала, качнулась и вывалилась из ниши. Далеко внизу, под тем местом, где она стояла, на полу амфитеатра какое-то мгновение шевелилась белая масса, а потом затихла.
   Мракос медленно отвел от нее взгляд. Затем он стал скользить, искать что-то вдоль пустых ярусов, все ближе приближаться к Мартову.
  
   Мартов упал плашмя за парапетом и, пряча лицо, укрылся там. Его охватил такой страх, какого он никогда прежде не испытывал. Душа его умирала, он ждал звука мягко шлепавших шагов, идущих схватить его.
   Он поднял руку и уставил взгляд на фиолетовые камни браслета Матери. Блеск камней придал ему сил.
   Отчаянным усилием он выбросил из своего разума все, кроме образа Алтеи. Он вцепился в этот образ, как падающий альпинист цепляется за корень, который остановит его падение в пропасть. Он заполнил свой разум этим образом до отказа и закрыл свои уши, закрыл свой мозг для всего, кроме этого образа.
   Как долго он, скорчившись, лежал, Мартов не знал. Пробудило его мягкое похлопывание рук Зану. Мартов поднял голову и огляделся. Его окружала полутьма. Луна миновала свой зенит. Лучи ее уже не сияли на стене раковины за спиной Мартова. Блеск опала потускнел, сплетенная из лучей паутина исчезла.
   Амфитеатр был пуст.
   Мартов поборол свою слабость, и они с Зану, держась в тени, спустились по широкому, соединяющему ярусы проходу на мостовую. Никем не замеченные, они проскользнули сквозь створки входа и оказались под прикрытием деревьев.
   Они добрались до Дворца. С помощью Зану, Мартов поднялся на балкон, откуда отправлялся на праздник.
   В это время занавески раздвинулись, и во главе отряда, вооруженного луками и стрелами, в комнату вошел Манон. Не сказав Мартову ни слова, он поставил азиатов в караул возле двери.
   Он защелкал, обращаясь к Зану, и минуты две они вели быстрый разговор.
   Манон отдал какое-то приказание. Зану посмотрел на Мартова, в его глазах светилось нечто большее, чем обычная меланхолия.
   - Пойдем! - Манон коснулся плеча Мартова. - Мать хочет видеть тебя.
   Мрачное предчувствие ознобом проникло в тело Мартова. Не тревожь его так нечистая совесть, он бы немедленно разразился градом вопросом, но так, как он чувствовал себя виноватым, сразу последовал за ним. Наружный коридор был заполнен азиатами и воинами. Некоторых он знал, это были члены Братства, остатки, спасшихся людей Садома.
   Они приветствовали его, Мартов увидел в их глазах жалость.
   - Манон, - сказал он, - что случилось?
   Гигант пробормотал что-то неразборчивое, затряс головой и ускорил шаг. Мартов, борясь с нарастающим страхом, еле поспевал за ним. Не заходя в комнату, в которую Мартов всегда являлся по зову Матери, они стали подниматься на крышу Дворца.
   Повсюду были отряды кхмеров, между которыми сновали жители Вестландии, одетые в зеленый цвет Антея. Все они, среди которых находились и вооруженные женщины, перешли на сторону Матери. Здесь было вполне достаточно народа для обороны, и все они знали, что должны делать. Но это мало его интересовало.
   - Манон, - сказал он, где Медея?
   Рука великана обняла его за плечи.
   - Они схватили ее. Она у Антея.
   Мартов резко остановился. Кровь отхлынула от сердца.
   - Как схватили? Ведь она была с Матерью? Как они могли схватить ее?
   - Это произошло, когда закончился праздник. Она искала тебя, но не нашла. Ей доставили сообщение... от тебя.
- От меня? Боже мой! - закричал он. Как я мог послать ей сообщение, если вместе с Зану был на этом празднике, и вернулся как раз перед твоим появлением.
   Манон беспомощно пожал широкими плечами.
   - Но праздник закончился два часа назад.
   Мартов почувствовал, что у него закружилась голова. Неужели он два часа пролежал за парапетом, но этого не может быть. А если и так...
   Он схватил гиганта за плечи и стал трясти.
   - Ты намекаешь мне, что я в этом замешан?
   - Не говори глупостей. Манон не высказал обиды.
   - Разумеется, я знаю, что ты не посылал никакого сообщения, но ты виноват в этом. Те, кто заманил ее в ловушку, знали, что тебя нет во Дворце.
   - Но как они узнали об этом?
   - Возможно, Мать уже все знает. Она была в ярости. Та, которую она любит больше всех, украдена прямо у нее из-под носа.
   Они взошли на крышу Дворца, и Мартов, увидев мерцание колец Матери, услышал ее голос. Он дрожал от беспокойства, но ни укора, ни гнева в нем не было.
   - Подойди ко мне, Мартов. А ты Манон, вернись и принеси ему одежду одного из тех, кто покинул Антея - зеленый плащ и головную повязку с изумрудами.
   - Ты не будешь, сурова, с этим человеком, Мать? - пробормотал Манон.
   - Не беспокойся. Если здесь и есть чья-то вина, то только моя. Иди и быстрей возвращайся.
   Когда Манон ушел, Мать обхватила лицо Мартова своими маленькими руками и поцеловала.
   - Если бы я хотела поругать тебя, я бы не смогла этого сделать. Поскольку твое сердце отягощено, так как ты во всем обвиняешь себя и страдаешь. Во всем виновата я одна. Если бы я помогла Маркосу обрести сплетенное на паутине тело, вместо того, чтобы изуродовать его, он бы не нанес ответный удар, похитив Медею. Я хотела поколебать его волю, ослабить его с самого начала. Во всем виновато мое женское тщеславие, мне хотелось показать ему мою силу. Я вызвала его на месть, и она не заставила себя долго ждать. Вина моя, и хватит об этом.
   Мысль билась в голове Мартова, мысль такая ужасная, что он боролся, чтобы не дать ей оформиться. И вот, она вырвалась наружу, и он сказал:
   - Мать! Ты знаешь, что, ослушавшись тебя, я все-таки попал на праздник. Когда Мракос изменился, его взгляд стал обыскивать ярусы, будто он искал кого-то. Я думаю, он чувствовал, что я там. Поэтому я направил свои мысли к тебе, чтобы спрятаться в них от него.
   Но Манон говорит, что прошло два часа, но я их даже не заметил. Со мной был Зану, и он знает, что за это время я даже не пошевельнулся. Мог ли Маркос украсть мои мысли, использовать мой мозг с помощью адского искусства, чтобы выманить Медею из Дворца? Еще неделю назад я считал бы такую идею абсолютным безумием, но теперь, после того, что я увидел на празднике, она больше не кажется мне безумной.
   Она покачала головой, но ее сузившие глаза изучали его.
   - Я не думаю, что он знал, что вы были там.
   - Он знал, что я там. - Уверенность пришла к Мартову, и вместе с ней ужасная мысль. - Мракос, отыскивая путь в мир, избрал своим оружием любовь, и он дождался своего часа, снова поймав меня в ловушку. Я думаю, что когда я возвращался, Медея уже попала в плен. И я знаю, что задумал Мракос - он хочет получить мое тело. Он знает, что я не поддамся ему, но чтобы спасти Медею, я соглашусь на все. Поэтому, он сделает предложение вернуть Медею, в обмен на меня.
   - Мартов, ты сам вправе решать свою судьбу, а если он сделает такое предложение, ты согласишься? Мать наклонилась вперед, ее фиолетовые глаза уставились на него.
   - Да, - ответил Валерий.
   Его трясло от былого ужаса перед Тенью, но он знал, что сказал правду.
   - Но почему он позволил тебе вернуться? - спросила она. - Ведь он мог захватить тебя сразу после того, как Медея попала в ловушку, когда вы возвращались во Дворец.
   - Все очень просто, - улыбнулся Мартов. - Мракос знает, что я стал бы сопротивляться. И он очень боится, что мое тело, которое он очень жаждет получить, может быть повреждено. Зачем ему идти на риск, если он может заставить меня прийти к нему по собственной воле и совершенно неповрежденным.
   - Может быть ты и прав. Но дело в том, что механизм, пославший питательный луч, разрушен. Я послала по этому лучу энергетический импульс, разрушивший механизм. Поэтому Мракос не в состоянии соткать для себя новое одеяние. Возможно, он сможет снова стать бестелесной, обладающей разумом Тенью и войти в тебя, но посмеет ли он рисковать в такой момент, когда я готова нанести ему удар? Нет, не посмеет. Но, если он задумал совершить такую сделку, то он будет тебя держать около себя до окончания нашей битвы.
   - Если он действительно это задумал, - мрачно сказал Мартов, - то в его рассуждениях есть большая брешь. Если он уничтожит вас, Мать, то тогда Медея вряд ли выживет, а я приведу свое тело в такое состояние, что он не сможет занять его.
   - Но я не хочу, чтобы меня уничтожили, - деловито сказала Мать. - Я не намерена допустить вашего уничтожения. Однако, прав ты или нет, все приходит к одному и тому же. Ты единственный, кто сможет спасти Медею, если ее еще можно спасти. Возможно, мое решение играет на руку Мракосу, но это лучше, чем мы будем сидеть и ждать нападения. Если ты не сможешь этого сделать, то только приблизишь то, чего боишься. Ты должен в одиночку, и как можно скорее, пойти в дом Антея, встретиться с ним и его хозяином, и отбить у них Медею. Если ты не сделаешь этого, тогда я, Алтея, сотру с лица Земли Вестландию, хотя при этом должна буду погибнуть. Ты готов на это, Мартов?
   - Да, Мать, - твердо сказал он - Если при этом погибнет и Мракос.
   - Не сомневайся в этом, - сухо ответила она.
   - Тогда мне надо спешить, где же Манон?
   - Он сейчас придет, - ответила она. - А ты оглянись вокруг.
   Мартов стоял на круглой площадке, высоко поднятой над крышей дворца. Над головой сияли звезды, а внизу гудел город. Площадка представляла собой круг, шириной сто метров, окаймленный по краю ободом янтарного металла.
   Металлические основания, в которых стояли диски, были открыты. Внутри них находились продолговатые, выточенные из кристалла ящики, заполненные веществом, похожим на ртутью из цитриума Матери. Из этих ящиков выдавались наружу кристаллические трубки, наполненные фиолетовым пламенем, которое уничтожило все в Пещере.
   Рядом с тем местом, где лежала Мать, находилось странное приспособление, несколько похожее на чашу. На ней вздымался столб фиолетового цвета, который мог поворачиваться во всех направлениях. Приспособление тоже ощетинилось кристаллическими трубками.
   Тут были и другие предметы, назначения которых Мартов угадать не мог, но предположил, что они составляли содержимое таинственных ящиков, спасенных для Матери. И здесь, и там по кругу площадки были расставлены девять огромных серебряных шаров.
   - Если бы ты знал, что это за оружие. - Она улыбнулась в первый раз за все это время. - Я хотела сделать так, чтобы все было уничтожено до того, как туда придет Мракос. И особенно этот подпитывающий луч, с помощью которого мои предки в древние времена создавали многие необычные вещи для пользы и для развлечения.
   Вошел Манон и протянул сверток с одеждой.
   - Сними свою одежду, - Мать кивнула Мартову, - и одень эту. Пока будешь одеваться, слушай меня. Дела обстоят так, что я могу разрушить весь город, или могу разрушить только дворец Антея. Но когда я пускаю оружие в ход, оно не делает различия между врагами и друзьями. Медея была бы убита вместе с другими. Поэтому это исключено. - Она посмотрела на Мартова, и он, в ее глазах прочел то, о чем она говорила. - По крайней мере, сейчас. Мы не можем послать вооруженный отряд, чтобы спасти ее, поскольку это означало бы открытое сражение. И прежде, чем отряд сможет добраться до нее, ее могут спрятать так, что мы ее не сможем найти. Это необходимо сделать тихо и ловко. Нужна смелость и находчивость, и сделать это может только один человек, который может незамеченным пройти там, где отряд воинов не сможет. Этим воинами не могут быть не Манон, потому что он носит слишком много приметных знаков отличия для успешной маскировки, ни Садом, поскольку его сила не в храбрости и не в находчивости.
   Это должен быть ты, Мартов, и тебе придется идти одному. Ты - это последнее, что наши враги могли бы ожидать. По крайней мере, мы надеемся, что это так. Возьми с собой свое оружие.
   Медея в доме Антея. Там ли находится Мракос, или нет, я не знаю. Он затуманивает мой взгляд, когда я хочу узнать, где находится она. Но я пошлю твой взгляд туда, где расположен этот дом, и ты будешь знать, как до него добраться. Наклонись ко мне.
   Она прижала ладонь ко лбу, и Мартову показалось, что он летит со скоростью бегущего человека, замечая приметы местности, и так, пока не долетел до построенного из опалов и бирюзы дворца.
   В стенах и башенках дворца были огромные, зарешеченные окна. За ними был свет и движение множества людей. Но когда он хотел заглянуть внутрь, его взгляд наткнулся на темный туман, через который, проникнуть он не смог.
   Обратно он вернулся с той же скоростью.
   - Ты запомнил дорогу?
   Да, запомнил. Вся дорога, отделявшая Дворец от дома Антея была выгравирована в его памяти.
   - Я думаю, что тебя ждет удача, так как они не ожидают твоего нападения, без посторонней помощи. А если ты проиграешь, я отомщу за тебя, как обещала. Она вытянула вверх свое тело, из ее губ прозвучал негромкий призыв, похожий на слабое эхо волшебных труб.
   Воздух над Мартовым закружился в водовороте, поднимаемом невидимыми крыльями, и Мартов понял, что это те крылатые, невидимые змеи, которых она называет своими Стражниками. Мать начала тихо и мелодично щебетать и посвистывать. На эти звуки, из пустого воздуха возле ее губ послышался ответный щебет.
   Мартов услышал шум крыльев над своей головой. Что-то коснулось его плеча и мягко обернулось вокруг верхней части руки. Вокруг талии обвилось кольцо. Мартов погладил это создание, и кольца соскользнули.
   - Теперь иди, Мартов, - сказала Мать. - Два моих стражника будут сопровождать тебя. Укажи им на тех, кого ты хочешь убить, и они убьют их. Они обладают разумом. Иди, и верь им. А теперь, иди, и оттолкнула от себя Мартова.
   Манон довел его до края крыши Дворца. Там он нагнулся и вытащил толстую веревку, к концу которой был прикреплен крюк. Манон прикрепил его к карнизу и перебросил через край веревку.
   - Мать хочет, чтобы никто не видел, что ты покидаешь Дворец. Удачи тебе и возьми вот это. Он засунул свой длинный кинжал за пояс Мартову. Валерий схватился за веревку и скользнул через парапет вниз. Его сопровождало кружение крыльев крылатых змей. Он добрался до конца веревки и почувствовал прикосновение одного из Стражников. Тот торопил его.
   Мартов мысленно прочертил свой путь к дворцу Антея. Он побежал по этой дороге. Над ним били невидимые крылья.
  
   Ночь была светлая, и Мартов без труда находил путь. Он уже находился поблизости от дворца Антея, когда наткнулся на двух кхмеров, которые вынырнули из переулка, державшие копья и факелы. За ними показались четыре азиата, несшие носилки. В них сидел человек одетый в зеленое одеяние. Замыкали шествие еще двое охранников.
   У Мартова не было возможности ни отступить, ни спрятаться в тени. Сидевший в носилках человек, помахал рукой, приветствуя Мартова. Валерий, придерживая свой плащ так, чтобы не было видно его лицо, ответил коротким приветствием и попытался пройти мимо. Такое бесцеремонное поведение, очевидно, было не в обычае, поэтому тот поднялся и что-то сказал своим людям. Затем он выпрыгнул из носилок и, вытащив меч, начал приближаться к Мартову.
   Оставалось сделать только одно, и Мартов это сделал. Он указал на кхмеров, а сам бросился на незнакомца. Валерий нырнул под яростный выпад меча и в следующее мгновение, поднявшись, одной рукой схватил запястье противника, а другой начал душить его. Задыхаясь, противник выпустил меч из руки и упал. Мартов вонзил ему в сердце кинжал Манона.
   Затем схватил меч убитого и повернулся лицом к противникам. Те были уже мертвы.
   Они лежали все восемь, проткнутые похожими на рапиры клювами, убитые прежде, чем смогли крикнуть, или приготовиться к защите. Ему казалось невероятным, что восемь жизней были оборваны за такое короткое время. Он услышал над головой жужжание крыльев этих созданий и посмотрел в направлении звука. Над ним, как бы прочерченные в воздухе невидимыми пальцами, виднелись две узкие темно-красные линии. Они затряслись, с них полился крохотный дождь темно-красных капель. Крылатые существа чистили свои клювы.
   Мартов, продолжая свой путь, почувствовал себя так, будто за его спиной находилась целая армия. Он ускорил шаг и вскоре оказался в роще цветущих деревьев. Он тихо стал пробираться через нее, и вышел к дворцу Антея. Восьмиугольные стены дома были окаймлены мерцавшей, будто лакированной, черепицей.
   Драгоценные камни обрамляли зарешеченные овальные окна. От их основания отходила мозаичная мостовая из черного и белого камня шириной десяти метров. По краям выстроились тонкие золотые колоны.
   Сквозь паутинные занавески из каждого окна лился мягкий свет. Дверей с этой стороны здания не было.
   Ни одного наблюдателя Мартов не видел, но повсюду из дворца доносился приглушенный звук голосов. Он осторожно обошел здание. На первом этаже было три овальных окна. Теперь голоса слышались более ясно. Это были голоса мужчин и женщин. Голоса доносились из помещения, где сияли более яркие огни. Рядом с колоннами стояло десяток вооруженных азиатов.
   Мартов стоял и не знал, что предпринять. В это время он услышал доносившийся из помещения шум: крики и смех. Затем раздался насмешливый голос Антея:
   - Добро пожаловать, Медея! Добро пожаловать, невеста! А теперь, введите жениха!
   Снова начался шум: аплодисменты, выкрики одобрения, смех.
   Мартов выскочил из-за прикрывающей его тени деревьев и показал на охранников. Он услышал свист рассекавших воздух крыльев и побежал к дворцу, сжимая винтовку.
   Прежде чем он успел сделать третий шаг, он увидел, как упали два азиата, затем еще двое, а остальные заворожено застыли, парализованные зрелищем того, как невидимая тень поражает их. Никогда Мартов не видел таких быстрых клинков. Он не покрыл и половины расстояния, а все охранники уже лежали, вытянувшие на краю мостовой. Они были мертвы.
   Точные, безошибочные, поражающие со скоростью вылетающих из пистолета пуль, клювы-рапиры отыскивали свои цели. Они били молча, и молча умирали кхмеры.
   Перепрыгивая через лежащие тела, Мартов направился к занавешенным окнам. Была ли, поблизости, еще охрана он не знал, но это его уже не заботило. Он действительно не думал об этом.
   На овальных окнах была решетка. Мартов пошатнул решетку на первом окне, но она не сдвинулась с места. Решетка на втором окне под его рукой тихо качнулась. Тогда он винтовкой раздвинул правую паутину занавески и заглянул в помещение.
   Его взгляд наткнулся на Медею, какое-то время Мартов видел только ее и ничего больше.
   Она стояла на возвышении в центре большой комнаты, возле покрытого цветами ложа. Она была одета в зеленое платье, сквозь которое светилось ее белое тело. На ее голове был венок из темно-красных цветов, ноги были босые. На запястьях рук виднелись золотые наручники. Ее рот был накрашен, щеки нарумянены, и эти пятна краски выступали на восковой бледности ее лица, словно на маске куклы.
   Медея походила на восковую куклу: безжизненная, глаза закрыты, дыхание еле заметно. Как раз, когда Мартов смотрел на нее, она вздрогнула, покачнулась и упала на край ложа.
   - Невеста, как и подобает, взволнована приближением жениха, - учтиво и звучно произнес Антей. - Ее девственность в тревоге. Небесные чувства обуревают ее. Он рассмеялся.
   Со всех сторон концов комнаты ему ответил хор смеющихся голосов. Голова Медеи скатилась ниже.
   Красные огни заплясали в глазах Мартова. Ярость ударила в его сердце так сильно, что он едва не задохнулся. Но он, стиснув пальцы, овладел собой. Мартов увидел сторонников Антея, которые сидели и возлежали на низких ложах.
   Они были так красивы, что могли бы быть ангелами, но сквозь это совершенство, проглядывались, дьявольская жестокость и холодная похоть. Их направленные на Медею глаза, искрились, и в них не было жалости.
   В дальнем конце комнаты, рядом с лежащей женщиной на ложе, расположился Антей. Мартов с радостью, заглушившей на мгновение его яростный гнев, отметил на его лице следы, оставленные его кулаками. Нос и рот стали безобразны. Затем он отвел свой взгляд от Антея, и стал быстро проверять, где расположены ведущие в комнату двери, и есть ли охрана.
   Здесь была только одна дверь, и никакой охраны он не заметил.
   Все складывалось хорошо. Надо всадить пулю в голову Антея, сделать еще несколько выстрелов, схватить Медею и бежать с ней, прежде чем остальные придут в себя от неожиданности.
   Да, это был наилучший вариант, если здесь нет Мракоса. И он еще чуть было не забыл, что с ним два Стражника Матери. Где они?
   Как бы в ответ на его мысль, он ощутил, как коснулись его с каждой стороны их крылья. Он понял, что эти создания готовы к удару и ждут, когда через окно войдут вместе с ним в комнату.
   Напрягаясь для прыжка, он бросил быстрый взгляд на Медею и сразу увидел то, чего он не заметил раньше: между ней и дверью, образованный ложами, круг замыкался, оставляя широкий, ведущий прямо к возвышению проход.
   Как раз, когда он смотрел туда, паутинные занавески раздвинулись, и в дверь вошли две обнаженные азиатки, несущие большие, наполненные цветами, корзины. Идя по комнате, они полными горстями разбрасывали цветы по полу. Держась близко к ним, сзади шли четыре вооруженных копьями кхмера.
   - Смотрите! - нараспев сказал Антей. - Жених!
   В дверь неуклюжей походкой вошел человек-крыс. Он был одет, как и Медея, в тонкое зеленое одеяние, сквозь которое поблескивала, будто он был натерт маслом, его жесткая желтая кожа. На голове находился венок из белых цветов. Его красные глаза, вызывающие и злобные, метнулись направо и налево, пока не остановились, на скорчившую, на возвышении Медею. Обнажая желтые клыки, он прыгнул вперед.
   - Господи! Мартов застонал и выстрелил прямо в занавеску,
   Прыжок твари был прерван, будто он получил смертельный удар. Он перевернулся в воздухе и упал. Верхушка его головы была снесена.
   Мартов перепрыгнул через низкий подоконник окна. Вскинув винтовку, он выстрелил в Антея.
   Когда прозвучал выстрел, повелитель ящеров упал за ложе, и Мартов понял, что промахнулся. Он поднял винтовку и повернулся к охранникам, но те были уже мертвы. Крылатые змеи уже не ждали его приказаний.
   - Медея! - закричал он. - Ко мне.
   Она стояла и с недоверием пристально смотрела на него. Шатаясь, она шагнула к нему.
   Без всяких угрызений совести, Мартов послал пули в двух гостей, решивших, помешать Медеи. Она соскочила с края возвышенности и побежала к нему.
   - Валерий! - услышал он ее прерывистый шепот.
   Он почувствовал, как прижались ее губы к его плечу.
   - Скорей, любимая! Нам нужно быстрее убираться отсюда, - сказал Мартов, не отводя взгляда от молчавших гостей и входной двери.
   Он хотел понять, дадут ли они ему и Медеи выйти из дома. Может напустить на них Стражников Матери, а самим бежать через окно. Но он опоздал принять какое-либо решение, так как в открытом дверном проеме, появилась зловещая фигура Мракоса. Теперь было бесполезно выпускать крылатых змей, и пытаться бежать. Он ясно осознал, что попал в его ловушку и должен принять условия сделки. Мартов опустил винтовку и привлек к себе Медею.
   Мракос сделал шаг вперед, вошел в комнату и с изумлением уставился на Мартова и Медею. Рядом с ним встал, поднявшись, с пола Антей, пожирая их взглядами.
   Мартов вскинул винтовку и прицелился. Прежде чем он успел нажать на спусковой крючок, длинная бесформенная рука Мракоса схватила Антея, и толкнула под защиту своего тела. Раздался выстрел. Мартову показалось, что пуля прошла сквозь грудь Мракоса.
   Не обращая на это внимание, он перевел свой взгляд на тело Арда, и на венок из белых цветов, пожелтевших от крови человеко-крыса. При виде зеленой свадебной одежды, разорванной в предсмертной агонии, взгляд его стал насмешливым. Он смотрел на сплетенный из цветов венок, на мертвых кхмеров, на усыпанное цветами ложе. И снова его взгляд остановился, на одетую в зеленое платье Медею.
   Мартов увидел, что Мракос теперь понял все.
   Припавшее к земле лягушачье тело, казалось, выросло, выпрямилось. Венчавшее его прекрасное лицо Люцифера сделалось бледным и твердым, как высеченное из камня. Бледно-голубые глаза стали, словно лед. Он обернулся и схватил Антея, подняв над головой, как будто хотел разбить его об пол. Зажатый в тиски, Антей крутился и тщетно сопротивлялся.
   В течение мгновения Мракос держал Антея над собой, затем справился с охватившей его вспышкой гнева, и опустил его. Тот распростерся ничком у его ног.
   - Ты дурак! - сказал он. Голос его был пугающе невыразителен. - Свою похоть и свою ненависть ты противопоставил моей воле. Разве я не говорил тебе, что надо содержать ее в безопасности и неприкосновенности? Разве я не сказал тебе - почему? Как ты посмел сделать это? Отвечай.
   - Я обещал ей, что выдам ее замуж за Арда. Я выполняю свои обещания. И что изменилось из того, что я сделал? Чужестранец явился на твой вызов, и ты получил его, даже раньше, чем планировал, Князь Тьмы.
   В его голосе не было страха. А в его обращении к Мракосу явно слышалась высокомерная насмешка. Мракос смотрел на Антея сверху вниз с непроницаемым выражением, ничего не отвечая.
   "Упрямый мужик, - подумал Мартов. - Насквозь прогнивший, но сломать его трудно". Он внимательно смотрел на Мракоса, на его чудовищное тело, на лицо падшего ангела, на великолепную голову, видел величественную мощь и красоту его головы. Он ощутил острый приступ жалости к нему.
   В конце концов, почему бы, не дать ему, иметь тело, гармонирующее с этой головой? Мартов видел, как все случилось, и голова Мракоса была насажена на это чудовищное тело. Это было отвратительно. Он так долго стремился получить настоящую оболочку. Внезапно Мартов осознал, что на него направлены глаза Мракоса, и он читает его мысли.
   - Мы с тобой, не так далеки друг от друга, - сказал Мракос. В его голосе была та же привлекательность и мелодичность, которой сопротивлялся Мартов, когда боролся с ним, восседавшим в виде Тени на агатовом троне.
   Это потрясло его и привело в чувство. Почему он должен жалеть его. Его дело избавить Медею от опасности и, если получиться, спастись самому.
   - Я должен поговорить с тобой, Мартов. Глаза Мракоса поголубели, в них светилось дружелюбие.
   - Я знаю. И лучше всего это сделать сейчас.
   Мракос улыбнулся, и она осветила темную мощь его лица, придала ему ту опасную привлекательность, которая таилась в мелодичной сладости его голоса.
   Мартов ощутил это очарование и собрался с силами, чтобы не поддаться ему.
   - Антей! - сказал Мракос. - Не уходи отсюда, пока я не разрешу тебе, и проследи, чтобы никто нам не мешал. И запомни, предупреждаю тебя в последний раз.
   Антей неторопливо поднялся, бросил на Медею и Мартова безразличный взгляд, дошел до своего ложа и, упав рядом с лежавшей там женщиной, обнял ее за шею.
   Неуклюжей походкой Князь Тьмы направился к Мартову. Валерий ощутил, как, потеряв над собой контроль, задрожала Медея. Когда Мракос был уже совсем, рядом с ним, Мартов выхватил кинжал и приставил его острие к груди девушки, к ее сердцу.
   - Остановись, Мракос, - воскликнул он. - Не подходи к нам, и выслушай меня. Я знаю, что ты хочешь, и согласен обсудить это. Если мы не сможем придти к соглашению, и если я буду, убежден, что мы не сможем спастись, я убью Медею. Она согласна. Скажи ему об этом, Медея.
   - Это правда, - спокойно произнесла она.
   - И если я обнаружу, что не смогу остановить тебя, - продолжал Мартов, - я разнесу себе череп, а это, я думаю, не входит в твои планы.
   Князь Тьмы улыбнулся.
   - Я верю тебе. И этого не хотел бы увидеть. Но если ты будешь благоразумным, мы с тобой обо всем договоримся.
   - Я готов принять твое предложение, - сказал Мартов, - но только на взаимных условиях. Ты меня понимаешь?
   Мракос некоторое время рассматривал его, не произнося ни слова. В душу Мартова вкралось ощущение нереальности происходящего. Он полностью потерял чувство окружающей его безнадежно мрачной ситуации, отчего каждый нерв и каждая мышца напряглась, как тетива туго натянутого лука. Но странное дело заключалось в том, что ощущение этой нереальности ободрило его. Более того, у него появилась жизнерадостная и хмельная беспечность, но ему и в голову не могло придти, что это ощущение могло быть создано Мракосом.
   - Ты не можешь уйти, пока я не позволю тебе, - сказал Князь тьмы. - Ни ты, ни она. Ты не сможешь причинить мне вреда, как и летающие слуги Алтеи. И все это правда, Мартов. Мое тело, хотя и материальное, но до известной степени. Оно не подобно твоему телу. Проткни меня кинжалом, или выстрели в него, и ты увидишь, что все это бесполезно. Он распахнул плащ, открыв бочкообразную грудь. Он стоял, ожидая.
   Мартов решил бросить ему вызов и, подняв винтовку, сразу опустил ее. "Бесполезная трата патронов, - подумал он, - мне они еще пригодятся".
   Мракос прикрыл свой чудовищный торс.
   - Тебя и Медею я могу уничтожить очень легко. Однако, этим мы снова ничего не добьемся. Ты знаешь, что я хочу заполучить твое тело в неповрежденном виде.
   - Тогда давай внесем полную ясность, - резко сказал Мартов. - И...
   - Мне было бы легче заключить с тобой сделку, - перебил его Мракос, - если бы этот дурак, не испортил мой план.
   - Сделка? - нетерпеливо спросил Мартов.
   - Совершенно верно, - мягко сказал Мракос. - Я никогда не намеривался рассматривать это мое тело, как постоянное. Даже, если бы оно не было изуродовано, оно было бы только временным. Пойми, Мартов, гораздо больше я предпочитаю человеческое тело - плоть и кровь. Такое тело при правильном обхождении, может жить вечно. Поэтому я отошлю тебя и Медею в целости и невредимости обратно во дворец, и даже с почетной охраной, если...
   - Я ждал этого слова - если, - сказал Мартов.
   - Если ты обещаешь мне следующее. Если я выигрываю предстоящую битву, ты приходишь ко мне добровольно и, после того, как я отброшу используемую в настоящее время оболочку, ты позволишь мне войти в твое тело в качестве постоянного жильца. Короче говоря, я снова предлагаю, что мы вместе с тобой, будем вместе обитать в твоем теле - в тесноте, но не в обиде. Мракос рассмеялся.
   - Вполне справедливо, - выдохнул Мартов. - Я согласен.
   - Нет, любимый! - закричала Медея. Она вцепилась в него.
   - Лучше смерть для нас обоих!
   - Я не думаю, что Мракос выиграет, любимая, - сказал Мартов. Хмельная беспечность, охватившая его, усилилась. - Эта сделка - мелочь, и выглядит она намного лучше, чем я ожидал. И если Мракос победит, то, не смотря ни на что, он все равно вступит с ним в борьбу, когда тот окажется в его мозгу, пытаясь завладеть контролем над ним. Не важно, что произойдет потом, но в настоящее время он должен спасти Медею. Это единственный способ.
   - Я знаю, что я выиграю, - улыбнулся Мракос, - и ты это тоже знаешь. И не спорь со мной, Мартов.
   - Нет, - сказал Валерий. Он сбросил с себя охватившие его волшебные цепи беспомощной уступчивости. Он глубоко вздохнул всей грудью. Ушли безрассудство и ощущение нереальности происходящего. Их место заняли горький гнев, и жестокая решимость. - Нет, я не знаю этого, Мракос. И не окутывай меня больше своим колдовством, иначе, я могу принять решение покончить со всем прямо здесь и сейчас, на твоих глазах. Я согласен, а теперь позволь нам уйти.
   - Хорошо! - Мракос засмеялся. Сейчас ты еще больше укрепил мою решимость выиграть, хотя я и так уверен, что моя победа неизбежна. Осталась только одна деталь. Мало чего с тобой может случиться во время нашего спора с Матерью, поэтому ты должен будешь одеть это. Он вытащил из-за пояса широкий ошейник из слабо светящегося металла. Держа ошейник в руке, он шагнул вперед.
   - Что это? - подозрительно спросил Мартов.
   - Это то, что не даст моим слугам убить тебя. На тот случай, если вас вышвырнут из Дворца. Я не сомневаюсь, что ты все расскажешь, Матери об том. Что с тобой произошло, и она поймет, каковы мои намерения. А теперь, подойди. В его голосе зазвучал неумолимый приказ. - И если ты этого не сделаешь, Медея отсюда не уйдет.
   Мартов наклонил голову и почувствовал, как коснулись, уродливые пальцы его горла, и услышал щелчок, с которым они застегнули ошейник на шее. А теперь пойдем к эскорту, который проводит вас обратно к Алтее.
   Неуклюжей походкой он направился к двери. Медея и Мартов последовали за ним. Они прошли сквозь разомкнутое кольцо молчавших и пристально разглядывавших их воинов, мимо кхмеров, убитых крылатыми змеями. Проходя мимо них, Мартов услышал над головой шелест крыльев своих невидимых охранников. Он подавил побуждение натравить их на Антея.
   Мракос шел впереди. Они вышли из комнаты в огромный холл, заполненный воинами, отступившими, когда мимо них проковылял Мракос. Их губы были сомкнуты, а лица ничего не выражали. Когда Мартов проходил мимо них, он заметил, как они посматривали на его ошейник, и увидел, что их лица стали бледными.
   - Они проводят вас, - сказал Мракос, указывая на воинов. - До следующей встречи.
   - Надеюсь, она никогда не состоится, - от всей души ответил Мартов.
   Они вышли из дворца в сопровождении кхмеров.
   Медея прижалась к Мартову и сказала:
   - Валерий, милый, я боюсь. Это была слишком большая цена. Мне следовало бы убить себя раньше, чем ты пришел, но они заковали меня, и я не могла этого сделать.
   Мартов тоже был испуган, но, взяв себя в руки, стал успокаивать ее.
   Они добрались до дворца Матери, и один из кхмеров, поднявшись по лестнице, стал сигналить факелом. Мартов услышал окрик - грохочущий голос Манона.
   Затем по широкой лестнице прыжками сбежал гигант, обнял их, словно своих детей, вернувшихся с того света.
   Мартов услышал шум крыльев крылатых змей, устремившихся вверх, туда, где их ждала Мать. Он ощутил огромную усталость и покачнулся. Его подхватила сильная рука Манона и, поддерживая, повела вперед.
  
   Нежные руки Медеи ласкали Мартова, она бормотала отрывочные слова, в которых смешивались жалость и нежность. Он поборол охватившую его слабость и вырвался из рук Манона.
   Огромный вестибюль был заполнен одетыми в голубой цвет Матери воинами-азиатами. Они двинулись к Мартову, съедаемые любопытством, но Манон взмахом руки отодвинул их в сторону.
   - К Матери, и немедленно, - сказал он. - Медея, ты не пострадала.
   Она покачала головой. Взгляд Манона упал на металлический ошейник на шее Мартова, и он остановился в замешательстве.
   - Знак Мракоса!
   Мартов безрадостно рассмеялся. Гигант быстро потянул руку, будто хотел сорвать с него ошейник.
   - Нет! - Мартов оттолкнул его. - Это не так легко сделать, Манон.
   - Этим займется Мать, - сказала Медея. Идемте быстрее, ночь на исходе.
   Она взяла Мартова за руку и поспешила с ним вперед. Следом двигался Манон. Они шли широкими коридорами, заполненными кхмерами и людьми Старой Расы, не останавливаясь даже для приветствия, пока не дошли до покоев Матери.
   - Мать! - закричала Медея.
   Сверкнул метнувшийся к ней светящий розовый жемчуг волнистых колец Алтеи. Ее тело поднялось рядом с девушкой, детские руки обвили шею Медеи, и притянули ее голову к маленькой груди. В первый раз, за все время, Мартов услышав в голосе Матери что-то подозрительно смахивающее на человеческие рыдания.
   - Дочь моя! Медея!
   Та приникла к ней, плача.
   Мать подняла голову и протянула руку по направлению к Мартову. Ее взгляд упал на ошейник Мракоса. Она выпрямилась негнущимся телом, глаза ее расширились, шея резко качнулась вперед. Она выскользнула из рук Медеи, отпустила ее и коснулась лба и груди Мартова, затем обхватила своими крошечными ладонями его лицо и глубоко заглянула в глаза. Постепенно в фиолетовых озерах появилась жалость, соболезнование и понимание. Возможно, все это Мартову показалось.
   - Вот что он задумал, - прошептала Мать. Она, не обращая внимания на них, стала разговаривать сама с собой. - Значит, он не захочет пустить в ход это оружие до последнего момента. У меня есть, чем ответить ему, но я не хочу пускать в ход эту силу. Не хочу, так же как и он.
   Если мы, Мракос и я, высвободим эти силы, с которыми мы не можем совладать снова, не распространится ли разрушение, как мгновенный мор, на весь вращающийся шар? Неужели Земля сделается безжизненной пустыней? Но тогда Мракос и сам не сможет избежать уничтожения.
   Ее взгляд снова обратился на Мартова.
   - Валерий, - сказала она мягко, - не отчаивайся. Так ты пожалел Мракоса, не так ли, и заключил с ним сделку? А он тем временем с такой ловкостью отравлял твой разум? Я предполагаю, что так было предначертано. И это произошло, хотя в этом нет твоей вины. Это я, хотя и ненамеренно, создавала эту ловушку, я, когда, поддавшись своему женскому тщеславию, изменила его облик, по своей прихоти. Это всего лишь следствие того, что я сделала. Тебе ничего другого не оставалось делать, а могло быть и хуже.
   И не смотри так на меня. Здесь нет никакого волшебства. Я прочла твои мысли, вот и все. И я хочу выслушать эту историю, которую расскажет Медея.
   Она повернулась к девушке и увидела, по всей вероятности впервые, свадебное, зеленое платье и накрашенные губы и щеки. Когда она увидела все это, в ее взгляде появился гнев на Мракоса. Резко выбросив руки, она рванула платье с девушки.
   Мартов бросил взгляд на Медею и вдруг оцепенел. Неправдоподобное ее совершенство вгоняло его в дрожь. Груди колыхались в такт, вычерчивая острыми сосками замысловатую фигуру. Платье соскользнуло вниз по животу к ногам, и показался золотистый пушок, небрежно маскирующий вход в мягкую расщелину.
   Сделав вид, что она не заметила взгляда Мартова, Алтея прошипела:
   - Пойди и вымой лицо! Было видно, что она рассержена.
   Медея глотнула воздух, затем белой, как слоновая кость, тенью ускользнула в глубь покоев.
   Мартов пришел в себя и засмеялся.
   Мать рассерженно посмотрела на него, подняла руку, будто хотела отшлепать его, потом скользнула вслед за Медеей. Мартов услышал, как она мягким, наполненным раскаянием голосом разговаривала с девушкой. Затем она позвала его.
   Рядом с ней тускло пульсировал осветительный шар. В его свете Мартов увидел, что Медея завернулась в наглухо закрывающий ее плащ, и лицо уже отмыто от краски. Она быстро посмотрела на него и опустила голову. Мать рассмеялась.
   - Не думай об этом, дитя мое, - сказала она. - Я уверена, что он знает, как выглядит женское тело. А Манон достаточно стар, он мог быть тебе прадедушкой. А теперь расскажи нам, что произошло, но сначала выпей это.
   Она склонилась к ящику, достала оттуда маленький флакон, наполнила выточенный из кристалла кубок водой, и влила туда несколько капель из флакона. Медея отпила маленький глоток, и передала кубок Мартову. Он то же выпил, трепет прошел по его толу, и усталость исчезла. Он расслабился, мозг сделался ясным. Мартов сел рядом с Маноном и начал слушать Медею.
   Многое из ее рассказа он знал, если не считать историю, как она попала в ловушку. После того как она вышла от Матери, к ней подошел предводитель кхмеров, похожий на одного из беглецов, которые пришли из разгромленного убежища Садома. Он сказал ей, что принес послание Мартова, находящегося сейчас на нижней террасе Дворца. Он что-то обнаружил и хочет, чтобы она пришла к нему.
   Она знала, что террасы дворца охраняются, и ей не пришло в голову усомниться в подлинности его слов. По дороге она миновала несколько отрядов охраны и ответила на их окрики. Как только она спустилась на нижнюю террасу, ей сразу на голову накинули плащ, а затем подняли в воздух и понесли.
   - Это были люди Антея, - сказал Манон. - Они убили наших охранников и заняли их место. Одежда на них была цвета Матери. Мы обнаружили их тела на террасе.
   - Они вышли из Дворца, - продолжила Медея. - Ей связали запястья и лодыжки, положили на носилки и доставили прямо во дворец Антея. Там женщины-азиатки нарумянили ее, и одели, на голову венок. Прежде чем она успела заподозрить, что они намереваются сделать, они раздели ее, облачили в зеленое платье и сковали золотыми наручниками. Затем ее отвели в комнату, где смеющийся Антей сказал ей, что приготовил ей сюрприз. Там и нашел ее Мартов.
   Мать слушала, голова ее с угрозой раскачивалась взад-вперед, глаза блестели. Она не задавала вопросов и не прерывала Медею.
   - Манон! - сказала она спокойно, когда девушка закончила. - Пойди и проверь сейчас же, чтобы больше не осталось дверей, через которые могли бы проползти крысы Мракоса. Затем отдохни, потому что с рассветом все во Дворце должны бодрствовать и быть на своих постах. Или я потерплю поражение, либо Мракос. А вы, дети мои, остаток ночи проведете возле меня.
   Когда Манон вышел, она взяла руку Мартова обеими руками.
   Дитя, - сказала она, - не бойся. Вы будете спать глубоким сном, и ни страх перед Мракосом, ни сны не потревожат вас. До рассвета остается еще три часа. Я разбужу вас, и тогда мы поговорим о том, что нужно сделать. Я имею в виду это. - Она дотронулась до зловеще поблескивающего ошейника. - А теперь выпей это. И ты тоже, Медея.
   Она снова нагнулась к своему ящику, вытащила из него еще один флакон, и уронила из него в кубок бесцветную капельку.
   Они отпили из кубка, и Медея опустилась на подушки и, засыпая, улыбнулась Мартову. Он почувствовал, как восхитительное оцепенение, крадучись, охватывает его, голова упала на подушки, и он провалился в сон.
   Вытащив цинтриум, Мать подняла его вверх. Из него вырвался узкий пучок молочно-белого цвета. Она направила луч и начала очерчивать им все расширяющуюся спираль.
   Мартова разбудило прикосновение Матери. Он посмотрел в ее склонившееся над ним лицо. Ее фиолетовые глаза сделались громадными и фосфоресцировали. Мартов вскочил на ноги.
   На краю площадки стоял Создатель Скин и всматривался куда-то в направлении севера. Возле него было алое тело Зану, и черное туловище Манона.
   Медея еще спала, приютившись щекой в изгибе белой руки, вытянувшейся из-под шелкового покрывала.
   Мартов вздрогнул, ощутив внезапный озноб. Небо было затянуто тучами, а облака низко висели над Дворцом. Над головой и вокруг слышался непрекращающийся шелест и шорох, словно кружили бесчисленные огромные птицы, ритмично бьющие по воздуху невидимыми крыльями.
   Крылатые змеи! Стражники Матери. Это она их вызвала.
   Алтея взяла его за руку, скользнула вместе с ним к краю площадки, и протянула ему линзу, показывая пальцем на ближний берег озера.
   Мартов посмотрел в линзу. Берег был сплошь покрыт человеко- крысами. Ему показалось, что их тысячи.
   Их шеренги медленно двигались вперед, и к ним все время присоединялись новые. Мартов увидел, что полчища Ардов, потоком пересекавшие озеро, выходят из пещер, и что вся поверхность озера от края до края заполнена плывущими стаями, и что перед теми, кто уже вышел на берег, гарцуют на черных ящерах воины Антея.
   Верховые подгоняли Ардов и поддерживали порядок с помощью плетей. Один из них наклонился, и Мартов заметил на его шее тусклый блеск красного металла. Он вгляделся более внимательно. Это был ошейник, такой же, как тот, который Мракос защелкнул на его собственной шее. Он увидел, что и на других всадниках были точно такие же знаки Мракоса. Он уронил линзу и повернулся к Матери. Она кивнула, отвечая на его невысказанный вопрос.
   - Да, - сказала она. - Мракос приковал тебя к себе. И то, что он говорил тебе, часть была правдой, но другая часть - ложь. Когда он говорил, что ошейник может защитить тебя, то говорил правду, но когда он сказал, что с его помощью не будет властвовать над тобой - это была ложь. Поэтому ты не сможешь остаться здесь и помочь мне, как я надеялась. Может случиться так, что ты окажешься незащищенным, и с твоей помощью он разрушит мои планы.
   - С моей помощью? - Мартов застонал. - Нет!
   Мы не можем допустить такой риск, - ответила она. Я могу уже сейчас освободить тебя от его метки, но что-то мне подсказывает, что, повесив ошейник на тебя, Мракос совершил ошибку. Он убедил себя в том, что только с твоей помощью, сможет победить меня. Его стремление к власти может так же обратиться против него, как мое тщеславие обратилось против меня. Я не знаю, как выявится это наше преимущество, но оно у нас пока есть.
   - Последние Арды достигли берега, Мать, - пробормотал Манон. - Нам нужно идти.
   - Ты пойдешь с ним, - сказала Алтея. - У него есть для тебя дело. И будь уверен - Мракос не получит тебя. Это я тебе обещаю.
   Внезапно она наклонилась и прижала свои губы к его лбу.
   - Разбуди Медею, попрощайся с ней и быстро уходи. Если мы никогда больше не встретимся снова, помни, я любила тебя, Валерий.
   Мартов склонился над спящей девушкой. Она раскрыла сонные глаза, посмотрела на него и, обняв его шею рукой, притянула к себе и прижала его губы к своим губам.
   - Я должен идти, любовь моя.
   - Но я думала, что ты должен быть здесь, со мной и Матерью. Она села, уже полностью пробудившись.
   - Не бойся, дорогая! Алтея засмеялась, только она знала, чего ей стоил этот смех.
   Манон хлопнул его по плечу. Мартов мягко высвободился из пленивших его рук, поцеловал Медею еще раз и сказал:
   У меня есть привычка возвращаться к тебе.
  
   От ужаса тех страшных часов, последовавших за его расставанием с Медеей, в памяти Мартова сохранилось немногое. Полную картину он смог составить только по рассказам других очевидцев.
   Когда они вышли от Матери, к ним присоединился Садом. Мартов захватил свою сумку с патронами. Они подошли к двери, ведущей в тронный зал. Манон остановился и сказал:
   - По приказу Матери, мы уничтожили открывающие механизмы дверей всех туннелей, ведущих во дворец, кроме одного. Поэтому, на нас не могут неожиданно напасть извне. Задача Мракоса и Антея заключается в том, чтобы выманить нас из Дворца туда, где с помощью Крошек и Ардов они смогут сокрушить нас. Наша задача - воспрепятствовать этому.
   За ночь мы, воздвигнув баррикады, перегородили большую лестницу. На всех трех террасах вокруг дворца мы разместили отряды. Если атака окажется слишком яростной, враг сможет просочиться во Дворец, поэтому возле каждой двери, и возле каждого окна расставлены лучники и копьеносцы.
   Защитой баррикады командует Садом. Ты, Мартов, будешь сражаться рядом с ним. Если они атакуют верховыми Крошками, попытайся с помощью своего оружия убить всадников. Было бы очень хорошо, если ты причинил Крошкам такую боль, чтобы они повернулись против тех, кто следует за ними.
   Мы должны обязательно отбить их атаку. Нашими действиями в сражении будет управлять Мать. Она считает, что ее оружие столь же смертельно, как и то, которым владеет Мракос. Мы все уверены в нашей победе.
   Гигант обнял здоровой рукой Мартова, стиснул руку Садому и большими шагами пошел прочь.
   - Ты и я, Мартов, - сказал Садом, - будем сражаться вместе. Я рад этому.
   Они вышли в огромный вестибюль, в котором находились кхмеры, вооруженные луками, мечами и копьями. Они ждали Садома, поскольку, как только он появился, массивные металлические створки закрылись. Позади них стали воины. Часть кхмеров вышла на широкую площадку, к которой сходились каменные ступени громадной лестницы.
   За парапетами всех трех террас, словно на стенах осажденного города, выстроились воины. Двойная баррикада из глыб перегораживала лестницу.
   Мартову искренне захотелось иметь пяток пулеметов. Он бы установил их на вершине ближайшей баррикады и устроил бы врагам великую бойню. Но он оборвал свои мысли. В этой войне противостоящие генералы владели такими силами, о которых никто не имел понятия. Он дошел до дальней стены, снял винтовку и бросил рядом с собой сумку с патронами. Пока Садом расставлял своих людей, Мартов зарядил винтовку.
   Где находится Мракос? Будет ли он сражаться в рядах своих сподвижников, или, как Мать, остался в каком-то укромном месте, чтобы управлять оттуда подчиненными ему таинственными силами? Мракос, кажется, был уверен в победе. Возможно, он лгал Мартову о многом, но, говоря об этом, он говорил правду и всерьез.
   А может, лучше, добраться до него и сдаться ему - принудить его немедленно провести этот адский эксперимент? И пока он находился бы в его теле, наступило бы примирение, или перемирие. После этого Мартов мог бы довести свой спор с Мракосом до конца. И если тот выиграет, он спасет Медею, Мать, Манона. Зачем вся эта война, если он может остановить ее.
   Мысль прозвучала, словно шепот в его мозгу.
   Шепот! Мартов вскочил задыхаясь. Шепот? Такой же, как шепот Мракоса.
   Мать была права. Это был он, шептавший в его мозгу, искушавший и соблазнявший его, лгавший ему, игравший с ним. Его рука рванула к ошейнику, пытаясь сорвать его. Ему показалось, что он слышит смех Мракоса.
   Садом схватил его за руку. Мартов повернулся к нему, по его лицу стекал холодный пот.
   - Садом, - задохнувшись, сказал Мартов, - если я сделаю попытку убежать к врагу, или совершу безрассудный поступок, проткни меня насквозь, или ударь мечом по голове.
   - Не бойся! - Садом серьезно кивнул. - Я наблюдаю за тобой. Предателем ты не будешь.
   В это время от Дворца донеслись предупреждающие трубные звуки.
   - Они идут! - закричал Садом, обращаясь к своим людям.
   Крик прошел эхом по террасам, и наступила тишина. Защитники Дворца следили за приближением врага.
   Впереди шли ящеры. Мартов с досадой увидел, что всадники облачены в кольчуги, лица их прикрыты забралами. Он никогда не испытывал силу пули на этой броне. Может ли пуля пробить кольчугу?
   Вслед за ящерами шагало войско Ардов. Они шагали плечо к плечу. Если у них и были предводители, то они принадлежали к их собственной породе и не отличались от остальных. Их красные глаза сверкали, головы были наклонены вперед.
   За ними шли в боевом порядке одетые в зеленые юбки азиаты. Ими командовали приближенные Антея.
   Мартов сразу понял, в чем состоит план атаки. Никакой хитроумной стратегии, просто сокрушительный удар. Большие ящеры, неуязвимые для стрел, для мечей и копий, словно таран, сокрушают линию обороны. В брешь устремляются Арды. Их трудно убить, а сражаются они ядовитыми клыками и когтями.
   Идущие за ними кхмеры приканчивают уцелевших воинов Матери, и вместе с воинством Антея проникают во Дворец. Но где же он и его покрытая чешуей свора?
   В наступающих шеренгах зазвучали трубы, и Мартов услышал, леденящие кровь боевые кличи. Затем, длинная желтая волна Ардов с оглушительными воплями покатилась вперед, смывая все на своем пути.
   На крыше вспыхнул луч молочно-белого цвета, и мгновенно все вокруг заполнилось трубным кличем крылатых змей.
   Мгновенно прервался бурный натиск ящеров и Ардов. Будто сдернутая арканом, вылетела из седла добрая треть скакавших на Крошках всадников. Невидимые кольца крылатых змей обхватили их и поволокли по земле.
   Часть Ардов закружилась в водовороте. С шипением и визгом они прыгали и подскакивали, били воздух своими долотообразными когтями. Их движения то там, то здесь явно показывали, что им удалось сбить наземь некоторых Стражников, и теперь Арды рвали их клыками и когтистыми лапами.
   Но и сами твари падали сотнями, пронзенные в сердце и мозг похожими на рапиры клювами.
   Уже половина всадников была сбита со спин ящеров. Мартов видел, как неистово кружились на своих неуклюжих ногах ящеры. Они шипели в ярости, наносили удары, злобно дергались своими змееподобными шеями.
   Вот один повернулся, затем второй, третий... Они бежали обратно, сокрушая Ардов. Азиаты остановились и дрогнули. Сломав боевое построение, кхмеры бежали с дороги, мчавшихся на них Крошек.
   От Дворца донеслись призывные звуки труб. Откуда-то слева им ответили другие трубы. На лугу появились одетые в голубые плащи кхмеры. До сих пор они лежали, спрятавшись в засаде.
   Кровь Мартова закипела победно, когда он увидел их атаку. Передняя шеренга их опустилась на колени, и облако стрел, свистя, накрыло расстроенные ряды воинства Антея. Поднявшись с колен, они бросились на одетых в зеленый цвет азиатов.
   Теперь на лугу происходило два сражения: крылатые змеи против Крошек и Ардов, и схватившиеся насмерть шеренги воинов Антея и Матери.
   От Дворца донесся дикий крик торжества.
   И в этот момент, издалека, в направлении пещер, раздалось громкое жужжание. Оно перешло в пронзительный вой, от которого заболели уши. Затем вой превратился в инфразвук, от которого помутились мысли, и человек оказался на грани безумия. Жужжание приближалось с огромной скоростью, остановилось в вышине и замерло над Дворцом.
   Это был сводивший с ума звук. Он мгновенно сделался выше, потом пошел вниз. И снова выше, ниже...
   Внезапно все пространство между землей и пылающим небом оказалось пронизано лучами тусклого красного цвета. И от этих лучей разрывались глаза.
   Мартов ничего не чувствовал. Сводящее с ума жужжание, не причиняло ему вреда, как и красные, лучи, щадили его.
   Не понимая, Мартов смотрел, как выпал меч из рук Садома, и он упал, прижимая руки к глазам.
   Он увидел, как появились в этом твердом, необъяснимом свете, крылатые змеи Матери, более не защищенные своим покровом невидимости.
   У них были твердые тела, видимые в лучах света. Они тоже были ослеплены и кувыркались, они сражались друг с другом и падали прямо в когти Ардов, не подверженных, как и Мартов, действию этой невыносимой вибрации света и звука.
   Мартов увидел, как дверцы дворца распахнулись, и из них устремились кхмеры и Вестландцы. Ими владела одна мысль: вырваться наружу, и бежать от гудящего, иссушающего луча.
   И в этот момент, сквозь жужжание прорезался какой-то отвратительный звук, какое-то адское шипение. Мартов понял, что оно означает, еще до того, как увидел. Это была охотничья свора маратов.
   В темно-красном свете заблестела их изумрудная и сапфировая чешуя, горели красные глаза. Они вынеслись из тени деревьев, протянувшихся между дворцовым лугом и городом. Впереди них верхом на Крошке скакал Антей. Он мчался, крича, к лестнице:
   - Уничтожить, всех их уничтожить.
   Мартов стряхнул узы охватившего его паралича и поднял винтовку. Изрыгая ругательства, он посылал пулю за пулей в хозяина своры, но ни одна не задела его. Целый и невредимый, Антей мчался вперед. По пятам за ним прыжками неслись Крошки.
   "Положение становится безнадежным, - подумал Мартов, - и если, в течение несколько минут Мать что-то не предпримет, дворец не удержать, и они все погибнут".
   И как бы в ответ на его мысли, с дворцовой крыши вылетел огромный серебряный шар. Вслед за ним последовали остальные шары и остановились. Они парили высоко над равниной, образовав огромный круг.
   Испуская светлый белый свет, они начали пульсировать и увеличиваться, превращаясь в маленькие раскаленные солнца, которые стали испускать добела раскаленные лучи.
   Внезапно жужжание прекратилось. Прекратилась суматоха крылатых змей. Они снова исчезли, став невидимыми. Кончилась пытка для мозга, нервов и глаз.
   Теперь настало очередь Мартова ощущать муку. Белое сияние проникало ему в мозг, причиняя страшную боль. В этой муке он был не одинок: то же самое испытывали Арды, ящеры и все те, на которых был ошейник Мракоса. От жужжания и красных лучей ошейник защищал Мартова, но когда было пущено в ход оружие Матери, ошейник выдал его. Страдание подчинило себе Мартова.
   Но прежде чем он упал на землю, он увидел, как Антей вылетел из седла. Еще он увидел, как здесь и там бежали Арды и падали под ударами крылатых змей. На врагов устремились защитники Дворца. Они насмерть били палицами Ардов, мечами подрезали подколенные сухожилия маратов и били их копьями в уязвимое место на горле, истребляя обезумевшую свору Антея.
   Устремившись на врага, Садом забыл о Мартове. Он уже был на баррикаде, когда обернулся, чтобы взглянуть на него. Лишь мгновение колебался Садом. Спрыгнув обратно, он схватил его и, подняв, понес во дворец.
   Ветер, в котором был холод космического пространства, дыхнул на них. При первом же его дуновении, мука Мартова кончилась, и он опустился на землю. Они застыли, глядя на сиявшие шары, которые стали тускнеть. Их обволакивала тонкая пленка тьмы. Постепенно она делалась все плотнее, и шары исчезли.
   Они вскарабкались на баррикаду, и Мартов увидел, что Антей, как и он, избавился от пытки и пристально смотрел на них. С его меча капала кровь, а рядом с ним лежало тело воина, одетого в голубое одеяние.
   По всему лугу в смертельной схватке сплелись воины, кхмеры и Арды. От охотничьей своры ничего не осталось. Исчезли и гигантские Крошки.
   Мартов поднял винтовку и неторопливо прицелился. Но прежде чем он успел нажать на курок, Садом выбил винтовку из его рук.
   - Я должен убить его! - кричал он. - Не ты - я!
   С мечом в руках он бросился вниз, туда, где его ждал Антей. Темно-красное небо задрожало. Появилась одна пульсация, вторая, третья, как будто небо превратилось в громадное сердце. Из него стали падать черные тени - чудовищные летучие мыши. Тени, казалось, возникали прямо под сводом окутанного туманом красного неба. Они не имели ни формы, ни очертаний, но были густо-черными. Они летели и падали на Ардов, кхмеров, воинов.
   Все пронзительнее веяло холодом.
   Мартов услышал лязг металла, и увидел Садома и Антея, рубивших друг друга своими мечами. Между ним и ними сражалась кучка азиатов и Ардов. На них упала тень, окутала их, скрыв от глаз, и снова, вращаясь, взвилась вверх. Мартов увидел, что эта кучка уже не сражается. Все лежали на земле. Он сбежал по ступенькам и дотронулся до неподвижных тел. Они были твердыми и холодными, как лед.
   Мартов вновь посмотрел на Садома. Широким размахом его меч опустился на правое запястье Антея. Меч ударил и наполовину отсек руку. Антей взвыл и, отпрыгнув назад, перехватил оружие, прежде чем оно упало, в левую руку. Не обращая внимания на рану, он бросился на Садома.
   Тот уклонился от нападения, отступил в сторону, а когда Антей вновь бросился на него, отбил его удар и вонзил свой меч ему в живот. Антей выронил оружие и рухнул на землю. С ненавистью, глядя на своего убийцу, он прижал руки к животу. Кровь била струей сквозь его пальцы.
   Вращаясь, вниз беззвучно неслась Тень. Она окутала и живых и мертвых.
   Мартов услышал чей-то крик. Голос был незнакомый. Он понял, что кричит он сам, и кинулся вперед.
   Тень приподнялась, отпрянула, будто отталкиваемая Мартовым, и, вращаясь, улетела на небо. Садом неподвижно стоял, глядя сверху вниз на своего врага.
   - Садон! - закричал Мартов.
   Он коснулся плеча, оно было холодное, как лед. Под его прикосновением, Садом повалился и лег, распростершись, на тело Антея.
   Мартов вскочил, непонимающе оглядываясь.
   Что это за огни? Крылатые призраки, зеленоватое пламя, возникающие прямо с воздуха.
   Его разум оцепенел. Его переполняло отчаяние, от которого замедлились удары сердца. Ничего подобного он не ощущал раньше. И ненависть, холодная и безжалостная, как те смертоносные тени. Кого он так ненавидит и почему? Если бы он смог сбросить с себя оцепенение.
   Эти проклятые огненные призраки. Они повсюду. Какой адский свет! Какая адская ночь! Бедный Садом. Интересно, узнает ли Медея, что он погиб здесь? Интересно, а где Мракос? Ах, он теперь знает, кого ненавидит - Мать.
   - Да, Князь Тьмы, я иду! А что заставляет его это говорить.
   Чья-то рука обхватила его. Мартов сопротивляться.
   - Но ведь это Манон. Надо идти с ним к Медее, но не к Матери. Нет, не к ней! Мракос!
   Как он снова оказался во дворце? Как он попал сюда? Что-то тащило его, не пускало. Ошейник...
   Он не должен идти! Вот откуда исходит его оцепенение - из ошейника. И он не должен идти! И не пойдет, но, сначала, надо обо всем рассказать Медее.
   Хорошо, когда тебя обнимают руки Медеи, когда твоя голова на ее груди...
   - Держи его крепче, Медея, - спокойно сказала Мать. - Целуй его, говори с ним, делай что угодно, но пусть он осознает, что ты с ним. А ты Манон следи за ним, и если понадобиться, помоги удержать его. Когда он услышит призыв в полную силу, все его силы будут направлены на то, чтобы освободиться от всего, что его задерживает. Если нужно, свяжите его. Но я бы предпочла, чтобы обошлось без этого. И все же Мракос не получит его. Ах, как я боялась этого. Готовься, Скин!
   Ослепительное зеленое сияние, яркое, как солнечный свет, залило всю Запретную Страну. Исчезли тени-убийцы, и не лился с облаков красный свет.
   На полпути между Дворцом и озером вырос огромный столб ослепительного зеленого пламени. Он рос и ревел, пульсировал в медленном и правильном ритме.
   Вокруг него, над ним и у его подножия вспыхивали молнии, гремел гром.
   При виде этого ужасающего зрелища те, кто вел сражение на лугу и на равнине, неподвижно замерли, потом с паническими воплями кинулись кто куда, ища укрытия.
   Со всех сторон света к столбу мчались внезапно появившиеся огненные призраки. Они погружались в столб и пожирали его.
   - Это его последняя ставка, Скин, - прошептала Мать. - Однако, это может принести ему победу.
   Создатель кивнул и занял свое место возле механизма, ощетинившего кристаллическими стержнями. Два больших диска - лунное свечение и паутинные пряди вращались. Мать скользнула, сначала к одному, потом к другому диску и передвинула рычаги у их основания. Скорость вращения дисков медленно пошла на убыль.
   - Предки мои, помогите мне! - пробормотала она.
   Диски вращались все медленнее.
   Все меньше делались пожиравшие столб огненные призраки. Их уже не было видно.
   Пульсирующий столб задрожал и покачнулся. Затем в громовых раскатах подпрыгнул метров на сто над поверхностью земли и обрушился на амфитеатр. Послышался грохот. Столб снова подпрыгнул - оттуда, где раньше был амфитеатр. На этот раз он поднялся выше и спустился среди деревьев города. Снова раздались громовые раскаты.
   Диски остановились. Огненная колонна понеслась по направлению к Дворцу
   - Время!- крикнула Мать Создателю.
   Из механизма, которым управлял Скин, вырвался гигантский веер фиолетового света - прямо на мчавшийся к Дворцу столб. Веер столкнулся с ним, задержал его и проник в него. Столб согнулся и задергался. Он боролся, словно живое существо, пытавшееся спастись бегством. Послышался пронзительный, оглушительный визг, грохот обрушившихся гор. Затем - ужасающая тишина.
   - Это было хорошо сделано, - выдохнула Мать. - Спасибо моим предкам, благодаря которым удалось это сделать.
   Мартов поднял голову с груди Медеи. Его лицо было белым и изможденным, глаза закатились под лоб так, что зрачки почти скрылись под веками. Казалось, он прислушался.
   Мать, склонившись, внимательно глядела на него. Губы Мартова двигались.
   - Да, Князь Тьмы! Я слушаю.
   - Это произойдет сейчас, Манон. Держи его. Нет, пусть его держит Зану.
   Мать скользнула к ящику, достала оттуда цитриум с дрожащим ртутным шариком, а вслед за ним, еще один, большего размера, на котором были нанизаны четками бусинки того же самого светящего вещества. Она достала также из ящика прямую, выточенную и кристалла трубку, в которой пылало фиолетовое пламя. Заключенное в трубке пламя походило на то, которое горело в жезле Создателя в Пещере Мудрости. Мать протянула один из цинтриомов, Скину.
   Зану поднял Мартова. Тот вяло лежал на его руках, но, видимо по-прежнему прислушивался. Извиваясь, Мать подползла к нему.
   Манон! - прошептала она быстро. - Ты останешься здесь с Медеей. Она не сможет пойти со мной, как бы ей не хотелось, - сурово добавила она, когда девушка умоляюще простерла к ней руки. - Я иду, чтобы спасти твоего любимого, и чтобы покончить с Мракосом. Зану я беру с собой. Она защелкала, обращаясь к человеку-пауку.
   Держа в руках Мартова, Зану вступил на движущуюся в сверкающей колонне платформу. Вслед за ним скользнула Алтея и легла рядом. Свернувшись, она освободила место для Создателя.
   Платформа опустилась. Они вышли в отходивший от колонны коридор.
   Тело Мартова согнулось, наподобие лука.
   - Я слышу! Я иду, Мракос! - закричал он, вырываясь из рук Зану.
   - Да, - прошипела Мать, - Отпусти его, Зану, пусть идет.
   Мартов, глаза которого по-прежнему были невидяще закатаны под лоб, завертел головой, словно собака, разыскивая нужный запах, и побежал по коридору прямо к входным дверям Дворца.
   За ним, подняв цинтриум в одной руке и трубку, в которой билось фиолетовое пламя, в другой стлалась Мать, без труда соразмеряя свою скорость с его бегом, а за ней также без труда, поспевали Создатель и Зану. Они вышли в коридор к тронному залу. Из цинтриума вырвался крошечный луч, который коснулся головы Мартова, и тот остановился.
   Снова вспыхнул луч, прошел над его головой и уперся в стену, открыв проход. Откинулась вверх какая-то заслонка. Луч снова коснулся Мартова, и он вбежал в проход.
   - Хорошо! - выдохнула Мать.
   Еще дважды луч открывал проходы. С нарастающей скоростью Мартов бежал вперед. Он не разу не повернул головы, ни разу не обернулся. По-видимому, он не сознавал, что за ним следуют еще трое. Должно быть, это было весьма жуткое зрелище: бегущий мужчина, а за ним светящееся розовым жемчугом извивающееся тело Матери, над которым возвышался прелестный человеческий торс, и виднелось изысканной красоты лицо, и алое, многорукое тело Зану, и древнее, мудрое лицо Создателя с искрившимися юными глазами.
   Все дальше и дальше бежал Мартов, как втягиваемая водоворотом соломинка, как притягиваемая магнитов крупинка железа.
   - Алтея, разве Мракос не знает, что за Мартовым следуем мы? - легко дыша, спросил Создатель.
   - Нет, - так же спокойно ответила она. - Когда Мракос скрыл себя от моей видящей мысли, точно так же он скрыл меня от себя. Сквозь завесу он видит меня не более, чем я его. Он притягивает этого человека к себе, но не знает, каким путем он идет. Он знает лишь то, что Мартов приближается. Валерий сейчас ближе к Мракосу. И не я веду этого человека, а он ведет меня. Все, что я делаю - открываю ему кратчайшую дорогу к Мракосу.
   Ничего, не видя, Мартов бежал прямо к глухой стене. Вырвавшийся из цинтриума луч коснулся ее, и камень скользнул вверх. Из отверстия струился ржаво-красный свет.
   Все вместе они вступили в логово Мракоса.
   Еще быстрее теперь мчался вперед Мартов. В полутьме неясно вырисовывались очертания высокого черного утеса. Мартов бежал вдоль него. Утес оборвался, и Мартов оказался в пещере Красного света.
   Растянувшись на полу, лежали ничком на животах сотни Ардов, те, кто спасся в битве у Дворца. Запах их смешался с мерзкой вонью сада.
   На агатовом троне, припав к нему, лежал Мракос.
   - Князь тьмы, я здесь! Голос Мартова был безжизненным. Он остановился, как бы ожидая приказания.
   Взгляд блеклых глаз Мракоса оторвался от пресмыкавшихся перед ним уцелевших остатков его полчищ. Чудовищное тело раздулось. Он поднялся во весь рост на троне. Длинные, уродливые руки жаждущее вытянулись, лицо светилось торжеством.
   - Подойди! - прошептал он.
   Мартов вскочил на край возвышения, как будто его кто-то подтолкнул сзади.
   - Нет! - пронзительно закричала Мать.
   Из цинтриума в ее руке вылетел тонкий луч и коснулся головы Мартова. Тот закрутился и упал почти у ног Мракоса.
   Взгляд Князя тьмы упал на Мать. Внезапно в нем появилось осознанное понимание того, что он увидел, как будто прорвалась какая-то разделявшая их завеса, открыв Алтею. Его глаза вспыхнули, перескочили на Создателя и Зану, а затем в них зажглось пламя самого ада.
   Его рука метнулась к поясу и выхватила оттуда что-то, что сверкало, как замороженное зеленое пламя. Но прежде чем он успел поднять этот предмет, Мать уже нацелила зажатую в левой руке кристаллическую трубку. Из нее вырвался ярчайший, фиолетовый луч, который ударил в руку Мракоса, и в предмет, зажатый в этой руке. Сопровождаемый звоном взрыв наполнил помещение, закружилось облако искрящихся фиолетовых частиц, скрыв Мракоса и его трон.
   Мать вырвала из рук Создателя второй цинтриум. Бесчисленные крошечные шарики выбросили из себя лунное свечение. Оно сконденсировалось в ослепительно сверкавший шар. Тот устремился в хрустящий фиолетовый туман и пронзил его на уровне головы Мракоса. Шар ударил в покрытый символами щит и размазал по его поверхности. От края до края, сверху донизу щит покрылся трещинами и, распавшись, обрушился.
   Там, где был щит, зияло черное отверстие туннеля.
   Фиолетовый туман, соприкоснувшись с шаром, рассеялся. Низко нагнув голову, распластавшись на возвышении, находился все еще живой Мракос, после удара матери.
   Прежде чем она успела метнуть еще один снаряд, он схватил тело Мартова, бросил себе на спину и, перекинув его руки себе через плечи, прыгнул во тьму туннеля.
   Мать яростно зашипела, высоко взметнулись поддерживающие торс кольца. Мерцающее тело Алтеи струей перемахнуло через край возвышение и устремилось за Мракосом. Вслед за ней мчались Создатель и Зану.
   Им не нужен был свет, чтобы видеть дорогу. Для их глаз, как и для глаз Мракоса, свет и тьма было одно и то же.
   Внезапно там, где туннель кончался, силуэтом обрисовывалось чудовищное тело Мракоса. Контур сделался еще более черным и исчез.
   Проход входил в пещеру статуи Дьявола. Туннель кончался поблизости от вершины, ведущей к статуе лестницы. Отчаявшись, Мракос вернулся к своей темнице
   Мать остановилась. Мракос одолел уже половину круто спускавшейся вниз лестницы. Он плотно прижимал к себе Мартова, используя его живую плоть в качестве щита. В завихрениях светящихся со стен пещеры атомов над Матерью навис громадный Дьявол. Бледно-голубые камни его глаз были безжизненны. Они блестели, но были пустые.
   Полностью исчезли и повелительный призыв, и обещание могущества и власти. Он безразлично и невидяще смотрел поверх головы Мракоса, который так долго обитал в нем.
   Из горла Матери вырвался трубный звук. Издалека, оттуда, где пол пещеры обрывался, оканчиваясь неизмеримой глубинной пропасти, донесся ответный звук. Из пространства над пропастью стрелой вынеслась пара крылатых змей.
   Одна змея упала на плечи Мракоса и била его своими крыльями. Вторая окутала своими кольцами его ноги.
   Тот зашатался и, отбивая удары крыльев, уронил Мартова.
   Кольца вокруг ног Мракоса заплелись сильнее, и он упал. Он катился вниз по ступенькам. Неподвижное тело Мартова осталось лежать там, где упало.
   Мать защелкала. Зану, помчавшись вниз, по ступенькам, подхватил Мартова и вернулся обратно, положив его возле Матери.
   Бившие по лицу крылья и цепляющиеся за ноги кольца крылатых змей, оставили, наконец, Мракоса в покое.
   Спотыкаясь, он вскочил на ноги и прыгнул на Дьявола. Он добрался до подбородка и обернулся, глядя прямо в глаза Матери
   Теперь были сразу видны два лица Князя Тьмы: громадное каменное Лицо, безжизненное и безразличное, и его миниатюрное подобие, сотканное из какого-то призрачного вещества и ржаво-красных атомов.
   Князь Тьмы прижался к каменному подбородку и вытянул руки, глядя на Мать. В его глазах, не было ни страха, ни мольбы о помощи, только ненависть, безжалостность и угроза. Мракос не произнес ни слова, и ни слова не сказала Мать.
   Алтея подняла цитриум. Оттуда вылетел светящийся шар, а за ним еще, еще и еще. Первый ударил прямо в лоб Дьявола, два других почти одновременно - в глаза и рот.
   Шары взорвались и рассыпались в пыль. Выскочили, облизываясь, белые языки молний. Дьявол, казалось, гримасничал, кривился, его каменный рот корчился.
   Из цитриума выскочил четвертый шар. Он ударил в ползучее вверх тело Мракоса. И оно, как и Дьявол, скрылись за белыми языками молний.
   И все исчезло, Дьявола в бездне уже не было.
   Только гладкая, дымящая поверхность черного камня.
   И не было Князя Тьмы! Лишь пятно ржаво-красных частиц на обожженной поверхности скалы. Пятно подрагивало, казалось, оно пытается уцепиться за скалу.
   В пятно ударил еще один сверкающий шар. Белые языки облизали его, и... Скала была чиста.
   Сверкающие шары вылетали теперь из цитриума один за другим. Они били в стены пещеры, и бурное кружение светящих частиц прекратилось. Состоящие из драгоценных камней цветы и фрукты, росшие из стен, потускнели и опали.
   Все темнее делалось в пещере, принадлежащей Дьяволу.
   Высокой нотой вознесся голос Матери. В голосе слышалось лишь одно: долгий и дикий, пронзительный и громкий вопль торжества.
   Алтея позвала Зану и указала на Мартова, затем повернулась спиной к черной могиле Мракоса и плавно скользнула в проход. Вслед за ней шли Создатель и Зану, который, как ребенка, держал у своей груди тело Мартова.
  
   Прошло три дня, прежде чем Мартов, придя в сознание, открыл глаза. Все это время он пролежал в комнате Матери. Медея, не отходя, ухаживала за ним.
   Но Мать не собиралась снимать ошейник Мракоса с его шеи.
   - Я еще не уверена, - говорила она девушке и Манону, - что его надо снимать. Ошейник сильно связывал его с Мракосом, и, возможно, эта связь еще не прервалась. Я еще не уверена, что он полностью исчез там, куда я его послала. А если часть его осталась, и он попытается войти в Маркова. Тогда я увижу, какой силой обладает часть его. Если же от Мракоса ничего не сохранилось, ошейник не может повредить Маркову. Но пока я не узнала то, что мне надо, он будет носить его.
   В первый день Мартов беспокойно метался, бормотал о Мракосе, прислушивался, как будто кто-то разговаривал с ним, и он сам говорил с кем-то невидимым. Только Мать знала, разговаривал ли он с Мракосом, или с кем-то, созданным его больным воображением. Беспокойное состояние усиливалось вплоть до наступления следующей ночи, и тревожнее делалось его бормотание.
   Все время возле него находилась и Мать. Она поднимала его веки и внимательно всматривалась в глаза. В ту ночь, когда беспокойство Мартова достигло своего пика, она велела Манону положить его безжизненное тело в свое подушечное гнездо. Подняв, маленький цитриум, она держала его над головой. Из него начало струиться мягкое излучение. Мать двигала цитриум вокруг головы Мартова, омывая его излучением с головы до ног. На следующий день он вел себя гораздо спокойнее. В эту ночь Алтея осматривала его особенно внимательно.
   Она кивнула, будто что-то удовлетворило ее, и направила на ошейник мощный луч цитриума. Мартов слабо застонал и попытался поднять дрожащие руки, будто пытался защитить ошейник.
   - Держи его руки, Манон, - бесстрастно сказала Мать.
   Из цитриума вылетел еще более мощный луч. Ошейник Маркоса утратил свой блеск и сделался безжизненно коричневым.
   Мать взялась за ошейник и переломила его. В ее пальцах ошейник рассыпался в пыль.
   Тело Мартова сразу расслабилось, и он погрузился в обычный глубокий сон. Медея смотрела на него, так неожиданно ворвавшегося в ее жизнь. "Но какое будущее их ждет"? - думала она, но не находила ответа.
   На следующее утро он проснулся. Рядом с ним были Медея и Манон. Он попытался подняться, но слабость оказалась слишком велика. Зато разум его был кристально ясен.
   - Я еще себя неважно чувствую, - сказал он тихим голосом, но расскажите мне, что случилось с Мракосом.
   И они все рассказали ему, что сами знали.
   - И Мать уничтожила возвышение и трон Мракоса, закрыв пещеру навсегда, - сказал Манон. - И она уничтожила страшный сад, который пронзительно кричал и выл в агонии, когда его пронизывали белые языки молний.
   - Этот сад было само зло, - сказала Медея. - Но как Мракос собирался использовать его, Мать мне не сказала.
   - Те, кто сражался на стороне Антея, ушли в леса и пещеры. Они стали изгоями, какими были мы до твоего прихода, - продолжил Манон. Мать встретилась с Созидателями снов, для которых битва прошла незамеченной. Она предоставила им выбор: либо отказаться от своих грез и открыть перед собой ворота Жизни и Смерти, либо просто умереть. Некоторые предпочли жизнь, остальные не смогли найти в ней ничего привлекательного для себя. Им позволили вернуться домой, уйти в их любимые призрачные миры, и вскоре после этого и они, и их миры прекратили свое существование.
   Крылатых змей, Стражников Матери, сохранилось мало. Вот, кажется, и все.
   Мы начинаем новую жизнь в Вестландии. Все жители волей-неволей отказались от нашего бессмертия. Мать сама проследила, чтобы две Двери были распахнуты настежь.
   В течение нескольких дней Мартов совершенно не виделся с Матерью. Силы его, восстанавливались медленно. Один раз его вынесли наружу на носилках. Медея сопровождала его.
   Когда они вышли, Мартов увидел, что некогда цветущая равнина, лежавшая между Дворцом и озером, почернела и была опустошена. Амфитеатр Созидателей снов был разрушен, а большинство росших на лугу деревьев либо погибли, либо погибали.
   Он спросил у Медеи, что было сделано с погибшими. Она ему ответила, что все тела были собраны в большие кучи, и их сожгли.
   Садом лежал вместе со своими предками в пещере Смерти.
   На следующий день к нему зашел Манон и сказал, что мать ждет его.
   Мартов обнаружил Алтею в ее комнате, где она свернулась кольцами на подушках, самодовольно взирая на себя в зеркало. Медея причесывала ее волосы. Возле нее находился Создатель.
   Мать отложила зеркало и протянула Мартову руку для поцелуя.
   - Я собираюсь покинуть вас, Валерий, - начала она без предисловий. - Я устала и собираюсь, надолго, уснуть. И не смотри так на меня испуганными глазами. Я не намерена умирать, но не намерена и стареть. Поэтому я буду спать, обновляя себя и свою внешность. Таков обычай моего народа.
   Поэтому я решила, что ты и Манон будете править здесь с помощью Скина. Мракос ушел навсегда. Всех его сторонников, кто еще скрывается, быстро уничтожьте, как только сможете. Сотрите память о нем и Антее.
   Медея перестань плакать, ты выдергиваешь мне волосы. - Глядя в зеркало, она на мгновение нахмурилась, затем продолжила. - Я говорила вам, что не собираюсь умирать, но и не намерена испытывать неудобства, пока сплю. Поэтому я не допущу вторжения людей в Запретную страну. Я послала за барьер охрану, моих Стражников. Они будут безжалостно уничтожать всех, кто попытается преодолеть барьер. Никто не должен увидеть Вестландию, и так будет.
   Мартов совершенно не сомневался, что безжалостное обещание будет столь же безжалостно выполнено. А если все же кто-то проникнет, Скин разбудит меня. А надо мной никто не одержит верх. - Ее глаза, полные любви, остановились на плакавшей девушке. И ее глаза тоже были влажными. Он понял, что на сердце ее нет легкости, какую она хотела им показать.
   - Дети, пойдемте со мной. - Она обвила рукой шею девушки.
   Появившиеся воины подняли носилки и понесли их. Мартов и Манон замыкали шествие. Наконец они вышли к одной неглубокой нише. Под лучом цитриума стена открылась, показался низкий круглый вход. Они вошли внутрь. Комната была круглой. От стен исходило слабое свечение и концентрировалось на огромном, образованном из подушек гнезде. Возле стены стояло по кругу несколько ящиков. Не считая их, комната была пустой.
   Мартов ощутил едкий, отдававший странной свежестью аромат.
   Мать скользнула с носилок и свернулась кольцами на подушках. Она глядела на них, не скрывая заполнивших ее фиолетовые глаза и скатывающихся по щекам слез. Она отдала цитриум Создателю и прижала Медею к своей груди. Она подозвала к себе Мартова и мягким движением соединила губы девушки с его губами. Затем поцеловала их в губы.
   - Разбудите меня взглянуть на вашего первенца, - сказала она и расхохоталась своим похожим на птичий хохот смехом.
   Она оттолкнула их от себя, опустилась на подушки, зевнула, и глаза ее закрылись. Лицо ее постепенно начало меняться, и Мартов понял, что ее неземная красота лица начала блекнуть, как будто с него спала вуаль.
   Он решительно отвернулся, и запретил себе смотреть на нее. Она хотела, чтобы в его памяти она осталась такой, какой он ее увидел впервые.
   Они вышли, и Создатель поднял цитриум. Вход снова перегородил вставший на свое место камень.
   Тайная комната, где спала Мать, закрылась.
  
   Медея с Мартовым направились в покои.
   - Наконец-то мы одни, - сказала Медея.
   Протягивая руки к ее пальцам, Мартов стал говорить ей о своей любви:
   - Я искал тебя?
   - И долго ты меня искал? - спросила Медея.
   - С начала времени.
   - А теперь, когда ты нашел меня, долго ли ты будешь со мной?
   - До конца времени.
   Его руки раскинулись, чтобы принять ее в любящие объятия. И Медея бросилась в них. Казалось, она бесконечно летит к нему по воздуху, а солнце освещает ее лицо, и ветер треплет волосы, и это прекрасно, потому что теперь она там, где мечтала быть - с ним.
   Это мгновение было лучшим в ее жизни. Ничего более чудесного она не испытывала никогда. И не существовало более сильной любви во всем мире.
   Сердце ее чуть не разорвалось, когда последним, сильным рывком она кинулась в его объятия.
   Его сияющая улыбка предназначалась ей, только ей одной. Его губы были только для нее. Она преодолела оставшееся расстояние всей душой, желая, наконец, познать его поцелуй. Того, кто был любовью всей ее жизни, ее настоящей второй половиной, единственной подлинной страстью ее существования.
   - Я люблю тебя, Валерий! - лепетала она. - Я так ждала...
   Мартов еще сдерживался, страшась причинить девушке боль.
   - Медея! - прошептал он с трудом. - Медея, жизнь моя. Я люблю тебя всем сердцем и душой. Я полюбил тебя с той минуты, когда увидел. Я тебя всегда любил. То, что нас разделяет, для меня не существует. Весь мир для меня не существует. Ты - жизнь моя!
   Все казалось не реальным, как будто она спала. Ее сердце билось так быстро, что стало страшно, как бы оно не разорвалось. Мартов дышал порывисто, резко вдыхая и выдыхая, словно желание сводило его с ума.
   Она крепко прижалась к нему, чувствуя приятное тепло его руки, коснувшейся ее живота, талии, бедра... Его пальцы были такими нежными, что из ее глаз покатились слезы. Ее ладони, обхватили его спину.
   И они слились - не только телами, всей сутью своей. Мартов уже не видел и не чувствовал вокруг ничего, и никто не был нужен ему - только она, только Медея. Одна в целом мире и на все времена.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"