Alisa : другие произведения.

Дракон рождается в огне

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.13*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Думала отправить на конкурс "Любовь и Магия 2" но поняла что как-то в формат не вписываюсь( Да и не успела я(((((
    В память о настоящем друге, прекрасном человеке и самом лучшем парне на всем свете.
    За обложку огромное спасибо прекрасной Галине Прокофьевой
    Огромное спасибо за помощь, правку и замечательные стихи прекрасной Татьяне.
    В огне рождается дракон
    Расправив гордо два крыла
    Взлетит он выше облаков
    Даруя Миру часть себя
    Чтоб возродиться, чтобы жить
    Стерев огнём запреты
    Уметь прощать, уметь любить
    Уметь идти на жертвы

Дракон рождается в огне

      Поскальзываясь на мутной жиже, которая сплошь покрывает и без того неровный пол туннеля, я пыталась бежать. Очень аккуратно и... как понятно, не очень-то быстро.
      Я опаздывала, безбожно опаздывала! Но бежать быстрее все равно не могла.
      А ускоряться опасно. Зажатое в руках яйцо может, и имело на вид прочную скорлупу, но проверять в действительности так ли это, у меня не было, ни малейшего желания.
     Когда в добром десятке метров впереди наконец-то появился выход из туннеля, я плюнула на осторожность и конспирацию, и оставшиеся метры просто проскользила на пятках. За что чуть не поплатилась расквашенным носом. Но крепкие, такие знакомые и родные руки успели поймать прежде, чем я впечаталась со всего маху в стену, сплошь покрытую гребными пеньками.
      - Р... Рик? - предательское эхо разносит обрывки имени по всей пещере. Но дыхания на что-то более осмысленное просто не хватает. Он меня поймет и без слов, я знаю.
      - Успокойся, успела, - тихий шепот над ухом.
      Короткие фразы, предназначенные лишь для передачи смысла не способны отразить в себе всех чувств, но этого и не надо. Мы так давно объединены общей тайной, что нам не обязательно говорить, чтобы понять друг друга.
      Рик, в руки которого я так удачно впечаталась, подбадривающее улыбается. И мне не столько видно родную улыбку в слабом свете фосфоресцирующих стен, сколько я её чувствую. Он беспокоился, успею ли я добежать? Не покалечусь ли? Будут ли трудности с нежелательными встречами по дороге?
      Мой сообщник осторожно помогает мне устроиться на обрубке сталактита, приспособленного сборщиками по разделочный стол.
      - Отдышись, я перепрячу..., - секундная замешка и издевательски-смешное, - твоё Сокровище.
      Вот же, зараза!
      - Ри-ик! - беззвучно тяну.
      - Не шипи. Я все понимаю. Но Малыша надо спрятать, - отвечает мне тихим шепотом парень. И уже нормальным для Поселения голосом. - Прибегал Инкар, Смолна уже в первых пещерах.
      Нехотя отдаю яйцо Рику. И дело вовсе не в том, что я не доверю ему. Сокровищем парень называет нашего Малыша только когда хочет развеселить меня намеком на мою маниакальную заботу о яйце и привязанность к нему же. Дело в том, что с ним невероятно трудно расстаться после того как оно побывало в твоих руках. Поэтому, хоть вынужденная заминка при передаче Малыша и выглядит почти как недоверие с моей стороны, это вовсе не так. Слава Богу, он это знает, поэтому не обижается.
      Пока я приводила себя в относительный порядок и пыталась отдышаться, Рик проворно уложил яйцо в контейнер из-под сух. пайка и, равномерно засыпав его отобранными "очистками" от грибов, принялся запихивать остатки по карманам комбинезона, специально пришитых мной для таких случаев. Для этого парню пришлось расстегнуть верх. А я... Я как всегда подвисла над этим зрелищем.
     Бледная кожа, как и у всех, кто ни когда не знал солнечного света, ярко выделялась в свете подземелий. Худощавая, но неожиданно широкоплечая и мускулистая, для коренного жителей Подземелья, спина Рика вызывала завистливые взгляды блеклых на его фоне парней и томные вздохи представительниц женского поселения от мала до велика.
      Из раздумчивого восхищенья меня вывел голос причины зависа.
      - Отдышалась? Набивай карманы. Быстро!
      И пусть Рик все так же говорит шепотом, но эхо подземелий не обмануть. Скрадывая смысл, слова разлетелись по пещере, рванув в узкие жерла тоннелей, заметались разрозненными обрывками под потолком, до неузнаваемости изменяя приятный на слух голос до непонятных, потусторонних хрипов.
      И словно издеваясь, в ответ, из бокового прохода, в пещеру долетели обрывки чужого голоса.
      - Ноа!
      Сумасшедшими Прядильщиками, мы заметались по пещере, а по бледно фосфоресцирующим стенам за нами вслед бежали наши тени от тусклой лампы. Мы, старались успеть исправить малейший недочет, сущую мелочь, малозаметный недостаток способный вызвать гнев Старшей матери семьи.
      Грибной мусор и обрезки были выметены из углов и аккуратно сложены в специальные баки, которые потом отправят на ферму, очистками будут кормить животных. Очищенные грибы - сложены ровными рядами по ящикам и переставлены поближе к входу, на самое видное место. Количество и качество выставленного на строгий суд собранного за сегодня урожая должно смягчить вечно недовольную всем мачеху. Два грубо сделанных из шкур контейнера стоят в сторонке у разделочного стола. В них специально отобранные "очистки". Их мы понесем домой. В одном из этих контейнеров Рик и спрятал яйцо.
      У меня начинают трястись руки, поэтому, не попадая в карманы, я просыпаю часть грибных ножек на пол. Рик кидается мне помогать. Почему-то его руки за поясом моих штанов, вызывают во мне ещё большую дрожь, усугубляя и так непростое положение.
      - Ноа, не бойся. Все будет хорошо, - шепчет Рик мне в ухо, прижимаясь ко мне совсем тесно. Одной рукой он оттягивает пояс штанов на моей попке, а второй нащупывает клапан кармана.
      - Теперь, главное. Ни в коем случае не садись. И, Богом прошу, не падай.
      А я и слова согласия вымолвить не могу, меня прошивает разрядами тока от его прикосновений. Хоть разумом и понимаю, что в них нет и капли того смысла, что я в них желаю вложить.
      И так обидно, что Рик воспринимает меня лишь как сестру, хоть мы вовсе и не родня. В такой семье как наша, мы братом и сестрой считаемся ровно до того момента, как нам не стукнет по семнадцать и не наступит пора жить самостоятельно. Ведь так сложилось, что отцы и даже матери у нас разные.
      В нашем поселении очень мало мужчин, поэтому у многих (если они хотят этого) зачастую по несколько жен. А взять в семью вдову, потерявшую мужа, считается чем-то обычным, пусть даже и с ребенком. Имущество умершего переходит под опеку нового мужа, и он им распоряжается до взросления ребенка погибшего.
      Так получилось и с нами.
      Отец Рика и мой папа погибли, когда попали в паучьи сети во время охоты. Мне было десять, а Рику одиннадцать. Совет принял решение, что оставшиеся без мужей женщины должны перейти под опеку Волоора, ставшего по какому-то недоразумению местным проповедником. Старейшины называют его целителем мятежных душ. Я же считаю его безумцем.
   Если свести проповеди отчима в одну мысль, то получиться, что в наем мире всегда был и остался какой-то непонятный Истинный Бог. И сейчас Он карает нас за неверие в силу оного и непоколебимость веры во власть драконов. И карать Он будет до тех пор, пока последний из неверных не прозреет.
   Для меня весь этот бред - ересь.
      Мама вырастила меня на преданиях о людях, живших на поверхности. О том времени, когда бархатистая тьма ночи сменялась на теплый свет дня. О том времени, когда высоко в небесах, в воздушных потоках парили драконы, храня наш мир. Но люди жестоки и неблагодарны. Они убили драконов и мир изменился. Перестали сменяться дни ночами, наша планета замерла, прекратив свое движение сквозь бесконечную черноту Эфира. Из-за чего одна сторона земной тверди покрылась толстым слоем льда, вторая выгорела до раскаленной пустыни.
      Но мама продолжала верить, что драконы способны на прощение, и они оставили людям шанс, не ушли навсегда и что где-то в недрах планеты ждет своего часа последний дракон. Ждет, пока люди одумаются, осознают урок. Ведь гармония должна быть во всем.
   Теперь не верит. Отчим прекрасно умеет промывать мозги.
   А я....
   Мне было десять, прошло полтора месяца с момента гибели отца и три недели как мы переехали в дом Волоора к четырем его женам, семи родным и трем приемным детям. Это место стало для меня с первых дней персональным адом. Каких-то две недели и я отчетливо поняла, что больше не вытерплю. Не смогу с одухотворенным выражением на лице слушать проповеди о ничтожности драконов, о величии людей и несправедливости расплаты, слушать претензии мачех и крики детей. Я сбежала.
      Обливаясь слезами, я бежала по заброшенным туннелям вверх, к поверхности. Туда, где от холода стынет дыхание и вечно влажная одежда становиться хрупкой, словно первый лёд на водной глади источников на верхних горизонтах. Бежала, не обращая внимания ни на что вокруг, забыв о маме. Перед моими глазами стояла картина закрытых ставнями окон нашего дома и погребальная процессия моего отца.
      Старый, чуть маловатый, поношенный комбинезон одной из старших сестер новой семьи заледенел, стал колом, но я упорно продолжала идти вперед, Дыхания не хватало, при каждом тяжелом вдохе изо рта вырывалось облачко пара, а губы покрылись налетом инея. Мне оставалось пройти по узкому карнизу и финишная прямая. Ледяная пещера, откуда тянуло обжигающим холодом из-за которого я уже не чувствовала лица и рук, а ноги подозрительно начало покалывать. Плевать. В тот момент я мечтала лишь об одном - увидеть проклятое небо и прокричать в него свое обвинение.
      Мама сказала, что папу забрало Небо, и он там будет говорить с драконами за нас с ней. Чтобы с нами все было хорошо. Сейчас я понимаю, что все на самом деле далеко не так и ушедшие от нас в мир мертвых, отправляются физически лишь глубже в земную твердь. А сказку о Небесах сочинили специально для детей. Нет никаких Небес. Есть просто небо - чернильно-черный, бархатистый ночной полог с россыпью далеких звезд, таких же ледяных, как и воздух над бесконечной ледяной пустыней.
      И тогда, пораженно замерев под огромным куполом и хватая ртом замерзший воздух, обжигаясь, не в силах вымолвить ни одного из тех заготовленных, обвиняющих слов, я обрела друга.
      Замерзшую над обрывом хрупкую фигурку кто-то схватил в охапку, силком втащил под своды ледяной пещеры, и, закинул на плечо, в считанные минуты преодолев карниз. Это был Рик. Не говоря не слова, он кинулся к согревающим все поселение горячим источникам, где больше недели лечил меня от обморожений, прикрываясь перед родителями походом с учителем до дальних пещер с колонией разноцветных мхов.
   Лишь много позже, я услышала от него один единственный вопрос.
     - Зачем? Зачем ты туда полезла? - придерживая меня подмышками, долговязый, худющий как палка подросток, помогал мне дрейфовать на поверхности источника с отвратительным запахом но, как утверждает практика, с лечебными свойствами.
      - Ругаться, - мой предельно честный ответ заставил Рика поперхнуться.
      - Дура! - в сердцах бросил он.
      - Сам такой.
      Сказала и сама почему-то рассмеялась.
      Выговор, последовавший чуть позже, в устах Рика звучал не обидно, нет. Но правильным.
      Поэтому, когда мы якобы вернулись из похода домой, никто даже не удивился, что мы с ним сдружились.
      Волоор после очередной отповеди называл нас сумасшедшей парочкой, махал рукой и принимался чихвостить остальных своих детей. А мы сбегали. То в старый дом его семьи, то в наш с мамой.
      А через год Рик принес мне подарок.
   В двенадцать, необычайно высокого мальчишку приметили Ходоки и начали таскать его в свои вылазки. После одной из таких "прогулок" Рик и притащил мне настоящее яйцо дракона. Огромное и ослепительно белое, как снег, с яркими голубыми прожилками. И совершенно ледяное.
      - Ходоки нашли кладку. Это яйцо у меня случайно получилось стянуть. Оно закатилось под камни и, было совершенно от них неотличимо в темноте.
      Восхищенно поводя пальчиком по ледяной скорлупе, меня хватало лишь на восторженные вздохи. Рик знал давно, как сильно я помешена на легендах о драконах.
      - Как же ты его заметил?
      Друг лишь смог пожать плечами на мой вопрос, ответ на который он и сам хотел бы знать.
   Так у нас появилась наша главная тайна. Маленькое, ещё не появившееся на свет существо, которое надо было оберегать и прятать. Ото всех. Потому что те яйца, что принесли Ходоки, Волоор заставил побить о камни. Их было семеро. Семь маленьких дракончиков.
   Как и ещё несколько раз после этого, но уже не так много. Больше Ходаки не приносили в поселение драконьих яиц.
   А мне на всю жизнь запомнились маленькие, побелевшие трупики дракончиков с совершенно синей кровью. В тот раз у меня случилась истерика. Я билась и кричала на руках у Рика, расположившегося со мной в обнимку прямо на полу, в одном из заброшенных домов. А немного успокоившись, уткнувшись Рику в горячую шею и прижимая между нами к животу ледяное яйцо, я просила его, умоляла, не дать сделать с малышом подобного.
   - Ни за что. Слышишь меня! Я не Волоор, я не убью дракона! Никогда!
   Не знаю почему, но нам тогда казалось, что наш дракончик просто спит и надо лишь достучаться до него.
   - Мама мне как-то сказала, что драконы рождаются в огне, - не знаю, зачем я это тогда сказала, но Рик принял к сведенью и попытался воплотить в жизнь.
   Мы прятали, перепрятывали, уносили и приносили из поселения нашего Малыша, боясь оставить яйцо без присмотра надолго на одном месте. Так продолжалось долгие четыре года. За это время мы несколько раз пробовали разбудить малыша. Разжигали припрятанные Риком после походов щепки, оставляя дракончика в огне. Но либо жар был слишком слабым, либо наши попытки бесполезными. Единственное, чего получилось добиться - яйцо теперь всегда было теплым.
   А потом, случилось страшное. Малышня залезла в старый дом скотника Якоба и в завале на чердаке обнаружили наш маленький схрон. Бить яйцо не решились, но сообщить Волоору побежали тут же.
   Это был провал. Мы были с Риком на сборах, когда возбужденная донельзя Милана прибежала, и сообщила ошеломляющую новость. Девушка была так рада, что снова увидит, как разбивают яйцо дракона, прямо светилась вся от счастья.
   - Рик!
   От представшей, как наяву ужасной расправы над нашим Малышом меня начала бить крупная дрожь. Картины старательно стираемых из памяти убийств беззащитных крылатых созданий встали перед глазами. Я словно наяву слышала, как с громким треском лопается скорлупа от удара о камень и с чавканьем, из бледно-розового нутра выпадает тельце маленького дракончика.
   - НЕТ!
   - Ноа, беги скорее к дому старика, забери Малыша. Я прикрою. Беги.
   И я побежала. По темным и неосвещенным боковым коридорам и заброшенным выборкам. Спотыкаясь, поскальзываясь и практически на ощупь пробираясь окольными путями до брошенного домика скотника. Мне еле-еле удалось обогнать группу фанатиков возглавляемых Волоором.
   И все же я успела.
   .................................................
   Голоса проверяющих были уже совсем рядом с пещерой, когда Рик помог застегнуть последняя пуговичку на моем комбинезоне.
   - Так, так, так. Ну ка, что у нас тут?
   Смолна хищным корпом нависла над ящиками с урожаем, придирчиво осмотрела, залезла в баки, брезгливо пошуровала там. А потом ей на глаза попались контейнеры.
   Клянусь, в этот самый момент у меня натурально сердце в пятки ушло и замерло там, притаившись. Даже биться стало через раз.
   Откинув крышки с обоих, залезла в дальний, придирчиво осмотрела, осталась довольна. И во второй уже почему-то не стала лезть.
   - Ну что ж. За выполнение нормы, это вы молодцы. А вот за попытку прибрать к рукам несколько обрезков - жду вас завтра на отработку. Контейнеры забрали и марш отсюда.
   Ставшая ритуальной фраза, произнесенная лишь для галочки.
   Мы подхватили контейнеры и двинулись на выход, по широкой дуге огибая увлеченно записывающую что-то на восковую дощечку мачеху.
   - Ах, да. Через полчаса жду вас на главной площади для досмотра и допроса.
   Мы замерли изваяниями посреди прохода.
   - З-зачем?
   - Мелкие обнаружили в заброшенном доме драконье яйцо, привели туда Скарта, показали ему. Тот тут же побежал за нашим дорогим Волоором ни кого при этом не оставив охранять находку. - Смолна цыкнула, недовольно покачав головой. - Идиот. Хорошо, что кто-то из детей видел, что в дом, пока не было Служителя, забрался какой-то подросток.
   От таких новостей мне стало дурно.
   - Хотя я не понимаю. Зачем наших детей на Площадь тащить? Ну ладно, в конце концов, это его дело, - отмахнувшись от собственных мыслей, мачеха ткнула в нашу сторону стилосом. - А ваше дело - быть там вовремя, так что марш, быстро отнесли все в дом. Шон вас проводит.
   Вот теперь мне захотелось грязно выругаться.
   Мы шли по тоннелю как на казнь. Шон, старший сын отчима, стал, как и отец - Служителем новой веры. Стоит нам только выйти из тоннелей грибной плантации, как нам уже никуда не деться. И если на досмотре и допросе виновников не найдут, то мачехи при разборе контейнеров пропажу обнаружат обязательно.
   Что же делать?
   Рик крепко взял меня за руку. Развернул, посмотрел в глаза.
   - Беги, - шепчет одними губами.
   Отрицательно качаю головой.
   - Только с тобой.
   Рик молчит и хмурится. Сейчас разорется, обзовет дурой и отправит одну бегать по пещерам. Не хочу.
   Стоило мне только открыть рот, чтобы начать отповедь, как со стороны соседнего тоннеля прошелестело эхо приближающихся шагов. Кто-то, как и мы, после смены идет домой. До нас доносятся искаженные, веселые, смутно знакомые голоса нескольких людей.
   - О! А кто это там впереди?
   Кажется, теперь точно, всё.
   - Мы пропали, - жалобный стон.
   Нам на встречу вырулили из-за поворота наши соседи, братья Ен и Вик, и вечно хмурый Мол, которого приставили к ним в пару на сборах.
   Вот черт! Что делать-то?
   Идти с ними не вариант. Они Шону сто очков форы дадут в умении устраивать допросы с личным досмотром. А развернуться и сказать, что мы что-то забыли, так они обязательно увяжутся за нами.
   - Рик... - беззвучно шепчу почти плача.
   Парень внимательно смотрит на меня, пристально заглядывает в глаза, словно пытается найти для себя в них нечто такое... Не знаю.
   Мгновение и Рик, что-то решив, притягивает меня к себе, наклоняется и целует! Я в шоке. Я же мечтала об этом, но не так! Не на глазах у других ребят! Не в такой ситуации!
   По телу проходит обжигающая волна, когда горячие губы крепко прижимаются к моим. Кто-то из парней протяжно улюлюкает у нас за спиной и Рик сжимает мои руки крепче. Я закрываю глаза, расслабляюсь и неожиданно чувствую, как по моим губам пробегает влажный кончик языка. От возмущения меня переклинивает. Но только я собиралась всё высказать обнаглевшему парню и приоткрываю рот, как тот, о Боже, зубами прихватывает мою нижнюю губу, и начинает её посасывать. Ноги враз отказываются держать и я в поисках опоры хватаюсь за комбинезон Рика.
   Братья посмеиваясь, проходят мимо нас, сворачивают в другой коридор, а мы.... Сейчас как-то все равно, есть кто поблизости или нет.
   Голоса сборщиков слышны уже очень далеко, когда мы наконец-то отрываемся друг от друга. Стоим, молча, смотрим друг на друга.
   - Пошли.
   Рик решительно берет меня за руку и ведет в сторону тоннеля, из которого нам навстречу вышли ребята. Тут оказалось ещё темнее и грязнее, чем там, откуда пришли мы. Плантация. Опустевшая пещера со стенами сплошь покрытыми пеньками от грибов, ровные ряды ящиков вдоль стен. Мы, все так же молча, проходим мимо.
   За огромным сталактитом, в самом конце пещеры, оказывается, есть узкий проход, по нему мы уползаем прочь с территории плантации. На самом деле это не проход, а заброшенная нора корпов. Этих вредителей, таскающих грибы, извели давно, но проход заделывать не стали. Наверняка из расчета, что и так здесь дышать нечем, будет хоть какая-то вентиляция.
   По узким, склизким и темным, норам приходится ползти очень долго, от одного пятна светящегося мха до другого. Иногда, когда норы подходят совсем близко к обжитым пещерам поселения, слышен гул голосов, кто-то бегает, кричит. Нас, наверное, ищут.
   Я всю свою жизнь прожила под темными, низкими сводами пещер, мне не привыкать к замкнутому пространству лишенному света и нормального притока воздуха. Но здесь.... Здесь даже для меня слишком тесно, темно и звуки, эти ужасные звуки.
   Собственное дыхание эхом бьется в узком пространстве, шорох нашей одежды, шлепанье слизи на полу. И отчаянье. Дикое, всеобъемлющее отчаянье.
   Привал мы решили сделать только спустя полтора часа после побега. В старом провале, приспособленном бывшими обитателями под лежбище. Тут на полу до сих пор валялась какая-то труха. Здесь-то мы устроились передохнуть и выгрести остатки раздавленных грибных ножек из карманов. Из-за невозможности как следует устроиться, пришлось помогать друг другу и по очереди вытаскивать кашу, в которую превратились грибы, при этом смущенно отводя глаза.
   - Рик, мне страшно, - шепчу, пристроив голову на заботливо подставленное плечо.
   - Не бойся. Я знаю, все будет хорошо.
   На глаза набегают слезы.
   - Зачем? Зачем ты пошел за мной?
   Рик притягивает меня к себе ближе, крепко обнимает.
   - Потому что я люблю тебя, - говорит, уткнувшись мне носом в волосы. - Тебя и нашего Малыша. Люблю.
   - Люблю, - беззвучно шевелю губами в ответ, а по щекам градом текут слезы.
   Рик перетягивает меня к себе на колени. Целует, жестко захватывая губы, прикусывая. И я отвечаю, с головой кидаясь в пучину мимолетного счастья. Жестокого, с горчинкой безысходности и пережженным вкусом отчаянья. До привкуса крови на губах.
   С трудом разрываю поцелуй лишь тогда, когда обнаруживаю нахальную руку Рика расстегивающую пуговички моего комбинезона, второй он осторожно придерживает меня за затылок.
   - Прости, - а в славах ни грамма раскаянья.
   - Ни за что, - отвечаю с улыбкой и отстраняюсь, насколько дает пространство.
   - Нам пора, - чуть погодя замечает Рик. - скоро догадаются, куда именно мы ушли и кинуться догонять.
   И снова ползем неизвестно куда.
   - Рик, тут выход вообще есть?
   - Скоро.
   И правда, нора неожиданно резко сужается, а потом вообще, заканчивается тесным лазом в затхлом подвале чьего-то дома.
   - Рик!? Ты куда нас вывел?
   - Тихо. Это старый дом родителей моей матери. Сейчас он заброшен, но кто знает.... Я про этот лаз знал лишь потому, что по нему, когда был мелким, лез грибы воровать. Мне его ещё дед показал.
   - А дальше что?
   - Переждем здесь ночь и дальше полезем.
   - А нас не найдут тут?
   - Неа, там столько боковых ответвлений, что это практически нереально. Тем более, мы-то пролезли окружным путем. А если лезть прямо, так там все паутиной затянуто, что просто и не пролезешь.
   Немного отпустило.
   Рик, запасливый мой, принес с собой малюсенький светильник. В хрупком, мутном стеклянном стакане, клубочком свернулся слизень. Нежно-голубоватый свет от него неплохо освещал небольшой пятачок подвала. Как раз хватило, чтобы осмотреться и выбрать в заваленной всяким непонятным хламом и обломками старых каменных плит клетушке, клочок чистого пространства.
   Перекусив сырыми грибными ножками и переложив остатки в один контейнер, а Малыша себе под бок, тесно прижавшись и свернувшись калачиками, мы попытались забыться тревожным сном.
   Вслушиваясь в отдаленные звуки, крепко прижимая к животу Малыша и пытаясь задремать, я понимала, что тихо начинаю паниковать. В каждом еле слышном шорохе мне слышались шаги преследователей, а тихое дыханье Рика казалось слишком громким. Стук собственной крови в ушах, набатом отдавался в голове, порождая неясные образы ужасного будущего, в котором был почему-то сплошной огонь.
   Но апофеоз случился в тот самый момент, когда будучи на границе сна и яви, одной ногой в удушливом кошмаре, мне вдруг почудилось, что у моего живота что-то шевельнулось.
   - РИК! - крик вырвался совершенно случайно, но, кажется, всё Подземелье слышало моё отчаянье.
   - Ноа, что? Что случилось?
   Не видя ничего перед собой, я крепко сжимала яйцо. Всё вокруг неожиданно стало таким бессмысленным, неважным.
   - Рик, он шевелится. Малыш шевелится!
   Парень замер, осторожно погладил меня по руке.
   - Ноа, с тобой все в порядке?
   На секунду мне стало обидно, каким тоном он это сказал, а потом поняла, что выглядит все довольно странно, особенно на фоне произошедшего с нами сегодня.
   - Дурак, дай руку.
   Сориентировавшись в кромешной темноте (светильник-то предусмотрительно приглушили, а то мало ли что!). Сама прижала нерешительно протянутую руку Рика к яйцу, в глубине которого кто-то продолжал настойчиво скрестись.
   - О, Всемогущий, - вторая ладонь Рика сомкнулась на теплой скорлупе.
   Что-то наверху грохнуло и с шумом осыпалось. Кожаный футляр со светильника съехал, выпуская на свободу тонкий лучик, выразительно высветивший нас, склонившихся к яйцу у меня на ногах. Со стороны, наверное, казалось, будто у меня живот и я беременна, а Рик заботливо слушает толчки своего будущего ребенка. Сердце неожиданно кольнуло болью, а потом....
   - Вот они!
   На крутой лестнице показалась всклокоченная голова Шона, а следом и отчима. Мы подхватились бежать, но нам не удалось так просто пробраться через завалы к лазу.
   Подвал наводнили стремительно кинувшиеся к нам наперерез люди. Рика скрутили, пару раз ударив, у меня попытались отобрать Малыша, я заорала нечеловеческим голосом, а потом и попыталась покусать принявшихся меня скручивать фанатиков. Отчим, понаблюдав это, лишь презрительно кинул:
   - Оставьте.
   На минуту в подвале установилась гробовая тишина.
   - Выводите их наверх. Оставлять их живыми у меня все равно нет желания.
   Это был удар....
   Нас вывели наверх, протащили по полузаброшенному ходу в общую пещеру Поселения, где уже вовсю толпился народ. И у каждого, буквально у каждого в руках было по прутику, дощечке или маленькой деревяшке.
   - Рик...
   Любимый вскинул на меня мутный от боли взгляд. Кто-то из служак умудрился сломать ему руку и теперь с остервенением выворачивал стремительно опухающую конечность.
   - Люби-имый, - на глазах сами собой навернулись слезы, покатившиеся градом, когда наша соседка, Малара, дала своему пятилетнему сынишке заплесневелый гриб и тот, с радостной улыбкой, кинул его в меня.
   У живота Малыш снова зашевелился и я неожиданно, со всей ясностью поняла, что уговаривать и убеждать этих людей совершенно бесполезно. Ради себя, Рика, Малыша и тех слепых, что столпились на площади, я буду молча стоять и приму с открытыми глазами их последнюю волю. Молча, крепко сжав руку любимого. Потому что знаю, что всё это не конец. Сегодня все только начнется.
   В ушах набатом звучали мамины слова.
   "В огне рождается дракон
   Расправив гордо два крыла
   Взлетит он выше облаков
   Даруя Миру часть себя"
   Нас выпихнули в центр, где предусмотрительно были сложены дефицитные деревяшки, приковали за ноги к огромным кольцам неизвестно кем вбитым в каменный пол задолго до моего рождения.
   - Ноа, - Рик бережно прижав сломанную руку к груди и припадая на одну ногу, виновато посмотрел на меня. - Прости, надо было убегать не останавливаясь.
   Качаю головой.
   - Ты же видишь все это, - обвожу широким жестом площадь. - Отчим знал, что яйцо у нас, просто не знал где именно оно. И даже, скорее всего, знал, где и куда мы пойдем прятаться.
   У Рика от удивления аж рот раскрылся.
   - Но ты не переживай, все будет хорошо.
   Насколько позволяли кольца и больная нога Рика, прижалась к его боку.
   - Малыш теперь и сам себя защитить сможет.
   Дракон согласно заворочался под толстой скорлупой, нетерпеливо ударился в преграду и недовольно затих на время.
   - С чего ты...
   - Рик, - нетерпеливо перебила, - Дракон рождается в огне. Это главное. Остальное не важно, даже мы.
   Улыбнулась, смотря прямо в такие родные, любимые глаза напротив.
   - Я люблю тебя, - шепчет одними губами.
   - Люблю, - эхом отзываюсь.
   Отчим что-то распалено вещает перед собравшейся паствой. Но мы его не слышим. Удобно устроившись на попахивающих жидким горючим бревнах, прижавшись друг к другу, мы слушаем как Малыш беспокойно ворочается пока ещё в своем невероятно прочном домике.
   - Начнем же!
   Радостный крик разносится многоголосым эхом по пещере, отдается звоном в высоком куполе свода и беспокойно уносится в узкие проходы-норы.
   Зашуршали огнива, высекая жаркие искры. Затрещали бревна и деревяшки, моментально охваченные жадным пламенем. Люди, шумной волной подкатили к ярко-алым язычкам, влекомые редким явленьем. В жаркое пламя полетели щепки, палочки и реликвии, мелкие изделья, передаваемые в семьях многие поколенья. Вот так сила безумного слова заставила людей, отчаявшихся найти спасенье, отказаться от своей истории, прошлого и родных корней.
   - Ноа...
   - Рик....
   Дышать тяжело, жар накатывает волнами, опаляя кожу, сжигает хлипкую одежду.
   Я медленно перекладываю яйцо в самый жар у ног, совершенно не чувствуя рук, вмиг покрывшихся волдырями.
   Мы заживо сгораем, не чувствуя боли.
   Ноги подгибаются, в глазах двоиться. Дышать почти невозможно. Но это все ерунда, такая ерунда, ведь я слышу, как в ревущем пламени бьется в тисках раскалившейся добела скорлупы Малыш. Стоя на коленях, я смотрю, как совершенно белая сфера медленно, но верно покрывается трещинами и сквозь них рождается новая жизнь.
   - Ноа!
   Я почти не слышу собственного имени сквозь ревущее пламя. Рик хватает меня за руку, притягивает ближе, ещё ближе. И в тот самый момент, когда наши губы наконец-то встречаются в болезненном поцелуе, скорлупа с оглушительным треском рассыпается, давая жизнь самому настоящему чуду.
   Свершилось....
   Последняя мысль успевает мелькнуть ослепительной молнией в затухающем сознании.
  
   ***********************************
  
   Люди, толпа, безоговорочно преданная и верная мне.
   Они сделают все так, как я сказал. Они мне верят. Тупое стадо.
   В груди теплеет с каждым мгновеньем, когда я смотрю на то, как огонь пожирает эту глупую парочку. Эти малолетние идиоты решили, что смогут прятать от меня Последнего вечно? Дураки!
   Торжество, вот как можно назвать то чувство когда я вижу, как в огне погибает Последний дракон и два глупца искренне верившие, что у них может что-то получится.
   Казнь их кажется мне такой прекрасной. Когда в огне, медленно и с муками умирают те единственные, кто все это время продолжали стоять у меня на пути.
   И что такого плохого нашел в сожжении мой Бог, Великий Долоур? Это ведь такая великолепная месть двум мелким гаденышам, заставившим меня так долго искать Последнего!
   - Превосходно!
   Мой старший. Именно его я поставлю управлять этим стадом, когда принесу пепел Последнего к ногам Великого. Он заворожено смотрит на стену алого пламени и парочку идиотов, скорчившихся без единого звука на каменной плите.
   - О да....
   В первых рядах начинается недовольное волненье.
   - Что ещё там?
   Неужели и тут они умудрились что-то отчебучить? Не могут никак сдохнуть спокойно!
   - Отец, они... целуются?
   Сын с удивлением продолжает всматриваться в разворачивающееся действие, вынуждая и меня отвлечься от созерцания собственного триумфа.
   Я успеваю разглядеть почти неповрежденных приемышей, когда стена алого пламени взрывается ослепительно белым светом
   - Какого....
   - ИДИОТ! Тщеславный ублюдок! - прокатывается в мыслях разъяренный крик, прежде чем сознанье захлестнется в обжигающей агонии.
  
   Эпилог.
  
   Ослепительно белая твердь, покрытая многометровым слоем льда, под бархатисто черным небосводом. Она безмолвна и холодна, безмятежна и безжизненно пуста. Половина планеты сплошные льды, все остальное - обжигающая, раскаленная и точно такая же, совершенно вымершая пустыня.
   Земной шар замер уже очень давно, прекратив свое вечное вращение, казалось бы навсегда. Но таким ему осталось быть совсем недолго, какие-то считанные мгновенья.
   Сквозь морозный треск, прорывается какой-то непривычный звук. Многометровые льды, отступая против адского жара, плавятся изнутри, взрываясь кипящей массой, выпуская на арктические просторы пару совершенно белых драконов.
   Огромные ящеры, громко хлопая крыльями, ещё совсем неумело взлетают, преодолевая напор строптивых воздушных потоков. Набирая высоту, они стремятся все выше и выше в небо. Туда, где задорно перемигиваются вечно молодые звезды, чтобы начать узор невероятно сложного танца, запуская бег застоявшихся потоков.
   И стоит только драконам разойтись в первом па, мир медленно, словно нехотя приходит в движенье. Пока неторопливо и неуверенно, осторожно вспоминая позабытые движенья. Движенья самой жизни.
   Не пройдет и года, как первый зеленый росток покажет себя обновленному миру, а пока....
   Два ослепительно белых дракона, кружат на заоблачных высотах, радуясь новой жизни, новому миру и собственной обжигающе жаркой любви.
  
  
   В огне рождается дракон
   Расправив гордо два крыла
   Взлетит он выше облаков
   Даруя Миру часть себя
  
   Чтоб возродиться, чтобы жить
   Стерев огнём запреты
   Уметь прощать, уметь любить
   Уметь идти на жертвы
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   9
  
  
  
  
Оценка: 8.13*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"