Лисаченко Алексей Владимирович : другие произведения.

Главный герой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст завершён. 24.04.2015 г. Продолжение? Возможно...

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

Героев лучше держать на расстоянии.

Вблизи слишком заметны изъяны.

(Глен Кук)

1.

   Я медленно распрямился и вытер пот со лба. Меч оттягивал руку. С лезвия крупными каплями скатывался неубедительный красный кисель. Рядом замерло многолапое паукообразное, только что прекратившее картинно откусывать мне голову.
   - Перерыв? - поинтересовался я у чудовища.
   - Шабаш! - сообщил Вова, мой ассистент и импресарио, появляясь, как всегда, из ниоткуда.
   Я обрадовался.
   - Уснул?
   - Нет, но читать сегодня больше не будет.
   - Ты уверен? Не хотелось бы срываться затемно.
   Вова был уверен.
   - Это точно, шеф! Смело можно отправляться кушать и баиньки.
   За паукообразным прибыла машина, и оно уковыляло, прихрамывая. Вероятно, с отрубанием конечностей я чуточку перестарался. Мне, впрочем, тоже не помешал бы хороший компресс на голову и что-нибудь от синяков.
   - Принеси аптечку, - попросил я, и Вова выскользнул из местной реальности, а я присел на камень и принялся массировать себе ноги. Вокруг простиралась идеально жёлтая и идеально песчаная пустыня, по которой я скитался уже невесть сколько рабочего времени, сражаясь поочерёдно то со всякими страшилищами, то с воинами местного царька. Где-то на горизонте виднелся Страшный Чёрный Замок. Придумавший этот мир писатель явно не отличался талантом, а читатель - воображением, поэтому всё здесь выходило как-то неубедительно, плоско и неправдоподобно.
   Впрочем, может быть, это и к лучшему. В хорошем романе главный герой вкалывает как вол: драка так драка, погоня так погоня. Никакой халтуры. Зато все шансы получить пулю в спину от умирающего злодея где-нибудь на последней странице. Да и читаются такие вещи взахлёб, без перерывов и выходных.
   То ли дело третьесортные поделки вроде нынешней. Полчаса чтения в метро или перед сном, и герой свободен. Можно подрабатывать ещё в какой-нибудь книжке. Особенно удобно знающим иностранные языки: если взять подработку в другом полушарии, куда меньше шансов, что обе книги начнут читать одновременно. Потому что открыть книгу и обнаружить, что главный герой куда-то отлучился - это как-то неправильно.
   Вернулся Вова с аптечкой и стал заклеивать мне порезы. Временами получалось больно, но не смертельно. Герои практически никогда не умирают на работе: нас и без того не хватает.
   Внезапно солнце прерывисто замигало, и над пустыней гулко разнёсся глас диспетчера: "Внимание! Внимание! Всем приготовиться! Читатель собирается открыть книгу!"
   - Значит, не будет больше читать? - рыкнул я, отпихивая Вову.
   Словно в ускоренной записи, мимо пронеслись пустыня, джунгли и какое-то подземелье с червяками: книгу перелистывали. Солнце несколько раз описало огненную дугу по небосводу и исчезло.
   "Страница шестьсот два", - объявил диспетчер. Судя по всему, читатель решил открыть книгу с конца и узнать, чем кончится дело. Как будто не мог догадаться!
   Своды мрачного подземелья смыкались над головой. Я лежал на спине, изображая оглушённого. Вместо меча рядом валялась обломанная рукоять с небольшим куском клинка. У дальней стены красиво выгнулась в картонных цепях не такая уж юная блондинка в легкомысленном наряде из ленточек. Нацелив на неё зловещего вида посох с навершием из кроваво-красной стекляшки, спиной ко мне стоял чёрный маг в полном облачении. Стоял он уже довольно давно, время от времени опуская посох и вопрошая:
   - Долго ещё?
   - Я сейчас вообще цепи порву и уйду, - вторила блондинка. - У меня запись на маникюр!
   Мне было легче, ведь валяться и рассматривать потолок куда менее обременительно.
   Наконец, читающий соизволил открыть книгу.
   "Сквозь кровавую пелену он смутно различал ненавистную спину, обтянутую чёрной мантией. Рука варвара сама собой зашарила по камням в поисках оружия - и, о чудо - наткнулась на что-то до боли знакомое..."
   Тут читатель снова сделал длинную паузу, и я застыл как раскорячившаяся лягушка, касаясь кончиками пальцев пластмассовой рукоятки.
   - По-моему, ребята, он нас читает в туалете, - вздохнул чёрный маг.
   "Эту рукоятку он узнал бы из тысячи тысяч. Старинный клинок, верой и правдой служивший поколениям его предков в тысячах и тысячах набегов, был обломан. Из рукояти торчал лишь короткий иззубренный шип..."
   Не дожидаясь дальнейших "тысяч и тысяч", я вскочил и с размаху ткнул мага "иззубренным шипом" пониже спины. С положенными воплями, проклятиями и пусканием в воздух декоративных молний маг облегчённо растаял в воздухе, пригрозив вернуться с подмогой в следующем, пятом, продолжении.
   Страница кончилась. Оставалось ещё по-быстрому оторвать от стены блондинку и унести её на могучих руках навстречу рассвету, но к счастью, книгу закрыли снова.
   Из-за колонны как ни в чём не бывало появился возмутительно довольный Вова.
   - Всё? - подозрительно поинтересовался я.
   - Всё! Совсем всё! - осклабился он, поигрывая намотанной на запястье золотой цепочкой толщиной в мой средний палец.
   - В самом деле?
   - Книжка в мусорке, шеф! Он её выбросил. Конец контракту. Можно сворачиваться и досрочно получать денежки. Я же говорил: выгодное дельце.
   Я поморщился.
   Вовины выгодные предложения неизменно загоняли меня в какие-то дыры в мягкой обложке, куда приличные герои не сунулись бы под страхом лишения лицензии. Но, надо отдать ему должное, с неизменной прибылью. За то и ценю.
   - Ужинать, друг мой! Ужинать! - решительно заявил я. - Никаких больше разговоров о делах.
   И мы отправились ужинать.
  

2.

   Сначала Вова завёз меня домой переодеться. Солнце недавно село, и мимо проносилась вечерняя, темнеющая Изнанка. Допотопный чёрный внедорожник - наглый старый механизм, беззастенчиво пользующийся Вовиной сентиментальной привязанностью, чтобы проедать на запчастях и бензине половину его заработков - мягко качался на неровностях мостовой, и я позволил себе задремать.
   Сон в машине не слишком освежает. Поднявшись на лифте в свои скромные шесть комнат с кухней и зимним садом, я серьёзно задумался: не остаться ли. Принять ванну, заказать что-нибудь съестное из ближайшего кафе и провести вечер в бездумном ничегонеделании, попивая чай и просматривая накопившиеся газеты.
   - В "Курдле" сегодня косуля, - как бы невзначай заметил Вова.
   Когда два человека долго работают вместе, мысли одного постепенно перестают быть тайной для другого.
   - Дай мне двадцать минут, - кивнул я и приступил к выбору подходящей рубашки.
   Через полчаса Вовин "джип" уносил нас в "Курдль". Благо, тот как раз проползал не очень далеко.
   Не знаю, когда и как архитектору удалось вытащить из родной книги это колоссальное животное, чтобы запихнуть ему под панцирь заведение общественного питания. Не уверен даже, что это на самом деле курдль. Тем не менее, зверюга давно переросла скромное "Чебуречная N11", значащееся на официальной табличке. Теперь под сводом вместительного панциря помещается большой ресторан, и я о нём весьма высокого мнения. Прекрасная кухня, множество интересных людей и не людей, дружелюбная атмосфера профессионального клуба - неудивительно, что всякий приличный герой, у которого завалялась хоть какая-то наличность, считает посещение "Курдля" обязательным атрибутом промежутка между контрактами.
   Моего спутника, вдобавок, связывали с владельцем заведения общие воспоминания. Оба начинали героями третьего плана во второсортных книжонках из жизни бандитов и даже снискали там некоторую известность как Вован и Толян. Толян, однако, вскоре переключился на научную фантастику, а затем на брошюры серии "Мужчина на кухне", и пошёл в гору. Сейчас он отзывается исключительно на имя Анатоль и лишь изредка, для собственного удовольствия, осеняет своим присутствием глянцевые страницы дорогих кулинарных книг.
   Полупрозрачный купол "Курдля" серебрился изнутри рассеянным светом. Блистательный Анатоль в белоснежной поварской куртке, сшитой на заказ лучшими портными багдадского халифа из "Тысяча и одной ночи", встречал гостей у входа. Чуть скривившись на Вовино "здорово, Толян" и милостиво кивнув на "бон суар, Анатоль", он сообщил доверительно, вполголоса:
   - Сегодня настоятельно рекомендую косулю. Новое поступление. Жаркое, рулетики, кебаб, котлетки...
   - Откуда косуля? - поинтересовался я.
   - Петровский А.А., "Охотничьи записки". Тираж двести экземпляров. Отпечатано в Твери. Шесть читателей и массовое избиение дичи, массовое! Прошу, ваш столик ждёт.
   Изнутри стены "Курдля" увешаны портретами авторов, из чьих книг Анатоль черпает рецепты. Разумеется, знаменитых. Безвестный поставщик дичи Петровский А.А. вряд ли когда-нибудь удостоится такой чести: разве только случай вдруг вынесет его "Охотничьи записки" в элиту мировой классики. Мой постоянный столик с видом на изображения Пушкина, поедающего пожарские котлеты, и Станислава Лема (отдельное спасибо собственно за курдля и все способы его приготовления), был уже уставлен комплиментами от шеф-повара. Запотевший графин с морсом, лёгкие закуски, соусник с чем-то брусничным - явный намёк на надобность непременно заказать к нему косулю.
   И конечно же, мы её заказали. Лично мне приглянулись рулетики. "На досуге отобедай у Пожарского в Торжке, жареных котлет отведай и отправься налегке", - продекламировал Вова и попросил косульи котлеты. Он вообще фанат котлет, желательно - с гречневой кашей.
   Пожилой официант - судя по дополнительной кибернетической руке, из отставных героев не то комиксов, не то научной фантастики - поставил перед нами корзинку со свежайшими поющими булочками и умчался в кухню. Булочки тихонько мурлыкали модную мелодию.
   - Это из какой книги? - не смог вспомнить я. - Макс Фрай? Джанни Родари?
   - Нет, - наморщил лоб Вова, разламывая булочку и вглядываясь в половинки. - Что-то новое. Песенка недавняя.
   Зал был полон. Официанты сновали туда-сюда, разнося преимущественно косулю во всех её вариациях. Некоторые посетители, впрочем, мясом не интересовались: древовидные, креветкоподобные, ещё какие-то негуманоидные вегетарианцы среди нашей геройской братии тоже присутствуют, и для этой публики у месье Анатоля всегда есть особое меню. Правда, мало кто из писателей способен создать по-настоящему чужеродное существо, достаточно продуманное, чтобы выбраться из своей книги и зажить самостоятельно. Есть, конечно, удачные потомки полена и неизвестные науке говорящие зверьки, но они погоды не делают. Так что люди среди героев преобладают с большим отрывом - по крайней мере, в той части Изнанки, которая относится к Земле.
   - Иваан Иваанович! - растягивая гласные, вдруг радостно пробасил за спиной кто-то очень знакомый, и за наш столик, не спрашивая разрешения, плюхнулся Теодор.
   По национальности Теодор голландец, но вконец обрусевший. Занесён в наши края при Петре Первом с какой-то переводной книжкой для детей боярских и переиначен в Фёдора. Приятный человек.
   - Здравствуйте, Теодор, - сказал я. - Рад встрече. Прямо с работы, как я погляжу?
   - Забыл! Соовсем забыл! - спохватился он, сдёргивая с носа розовый поросячий "пятачок".
   - Отличное рыло, - заметил Вова, принимая тарелку с котлетами из рук официанта. - Очень реалистичное.
   - Простите? - напрягся официант.
   - Нет-нет, это он не вам! - поспешил вмешаться я и вновь повернулся к Теодору. - "Три поросёнка"?
   - Пьеса. По мотивам.
   Терзающий котлету Вова кивнул сочувственно. В бытность героем, единственный опыт его появления в детском произведении относился как раз к роли волка в "Трёх поросятах". Собственно, наше знакомство и состоялось сразу после этого. Как раз в ожоговом центре.
   На моё предложение заказать ему косулю, Теодор досадливо отмахнулся:
   - Я вообще-то по делу. Точнее, с просьбой.
   - Весь внимание, - соврал я, поскольку принесли рулетики.
   - Дело в том, что я женюсь.
   Я поздравил его от всей души, не отрываясь от косули.
   - Кто же эта счастливица?
   - О, вы вряд ли знакомы. Она из компьютерных.
   Было время, когда мы, книжные, смотрели на компьютерных героев как на редкую диковинку. Потом лет десять враждовали - до поножовщины. И вот теперь - пожалуйста. Женятся. Подрабатывают - наши в играх, компьютерные - в книжках. Впрочем, почему нет? Возможно, я тоже как-нибудь попробую.
   - Мы едем в свадебное путешествие, - гордо сообщил Теодор.
   - Далёко? - встрял Вова. Котлет перед ним уже не было. Гречка была, а котлет - не было.
   - К эльфам. Ну, знаете: белые стволы, золотые листья, отель в живом дереве... под звуки арфы на фоне заката.
   Теодор блаженно зажмурился.
   - Романтика, - буркнул мой помощник, вороша вилкой кашу, словно надеялся найти в ней пару затерявшихся котлет.
   - Всё это прекрасно, Теодор, - сказал я, осторожно наклоняя носик соусника над рулетиком, - но что у вас за просьба?
   Он несколько сконфузился.
   - Видите ли, Иваан Иваанович, я пришёл просить помощи.
   Вова некстати заржал.
   - Дубина, - сказал я. - Теодор, это я не вам, а вот этому неотёсанному типу, который ищет в тарелке несуществующие котлеты.
   - Я ещё закажу, - буркнул неотёсанный тип и отвернулся в поисках официанта.
   - Так чем я могу помочь?
   Теодор нагнулся через столик, заглянул мне в глаза и просительно пробасил:
   - Подмените меня, пожалуйста, в одном проекте.
  

3.

   Что может быть полезнее после вечера в хорошем ресторане, чем неспешная прогулка при луне? Особенно здорово, если во время ужина ресторан продолжал идти своей дорогой.
   - На сколько он мог уползти? - ныл Вова, брезгливо поглядывая на свои туфли. Туфли были модные и грязные.
   Я посмотрел на широкий след, проеденный в траве.
   - Километр, наверное. Недалеко.
   Районы на Изнанке достаточно обособлены, чтобы между ними свободно бродил пасущийся ресторан.
   Впереди белели стены квартала, где мы оставили машину. Если не ошибаюсь, там обитают герои каких-то самоучителей - кажется, по правильному дыханию.
   Вова, тем временем, сменил тему.
   - Зачем было ему отказывать? Хороший человек. Хорошие деньги!
   - Ты всё о деньгах. Посмотри лучше, как красиво!
   Я обвёл рукой небосвод, где одновременно и рядышком, сводя с ума консервативных астрономов, сияли Туманность Андромеды и оба Магеллановых Облака. Справа, у горизонта, полыхал сиянием научно-фантастический район с космодромом и орбитальным лифтом. Рой летающих экипажей окутывал его сеткой огоньков.
   Слева мерцала роща гигантских деревьев, густо усеянных светляками. Не знаю, кто там живёт, но выглядит стильно. Время от времени стайка светляков срывалась с ветки и кружила над нашими головами, освещая дорогу.
   - И вообще, - продолжил я, - с чего ты взял, что это отказ? Я всего лишь сказал, что подумаю.
   - Знаем мы эти "подумаю". В "Муму" приглашали. Герасим, между прочим, лично просил! "Подумаю". В "Буратино" - опять подумаю. Айболита подменить, наконец...
   - В детскую литературу больше не нанимаюсь, - отрезал я.
   - И напрасно, - буркнул Вова и надулся.
   Почему-то он думает, будто я создан для детской литературы. Возможно, потому, что получает процент от моих контрактов. Платят там, действительно, втрое. А поторговаться - так и впятеро.
   - Между прочим, - сменил тон мой персональный искуситель, - в последнее время Ивана-дурака уже никто не помнит. Равно как и царевича. Угробите же талант!
   Я промолчал. Тысяча лет, безвылазно проведённая в сказках - достаточный срок, чтобы избавиться от честолюбия.
   - Дюймовочку - помнят. Кота в сапогах - помнят. Репка - и та при делах. И при деньгах, между прочим. Потому что не выделывается...
   - А Колобок? Ты забыл про беднягу Колобка.
   - Колобок, - ни на миг не замешкался Вова, - это несчастный случай. Ничтожно малая вероятность.
   - Сколько ты взял с Теодора за посредничество? - вкрадчиво поинтересовался я. - Только честно?
   - Обижаете, шеф! Да я бы сам ему приплатил. Лишь бы вы опомнились. Ведь талант...
   - А если я сейчас позвоню и проверю? - остановился я. - Теодор мужик честный, покрывать тебя не станет.
   - А звоните! - Вова тоже остановился, уперев руки в бока и приняв вид оскорблённой невинности.
   И я набрал номер с Теодоровой визитной карточки.
  
   Давным-давно, когда писателей было мало, у каждой книги герои были свои. Постоянные. Когда книгу не читали, герои били баклуши. Загляните хоть на Олимп. Зевс со товарищи любят вспоминать те времена - в промежутках между гастролями.
   Потом писатели расплодились. И книги тоже. А герои - нет. Редко-редко мелькнёт в толпе новое лицо. Одно на тысячу? На сто тысяч? Не считал. Но ведь любое "Убийство за шкафом - 5" в мягкой обложке может кто-нибудь открыть. И начать читать. И увидеть, что внутри - ничего. Картонные болваны и пустота.
   Вот и выкручиваемся. Успеваем. Совмещаем. Подменяем друг друга. Да и самим, если честно, так интереснее. К чему всю жизнь играть одну и ту же роль? Зачем сидеть в закрытой книге и ждать читателя? Ведь вокруг столько томов, которые вот-вот распахнутся! Столько интересного, волнующего... доходного, наконец.
   И столько шансов вляпаться!
  
   - Спасибо, Иван Иванович, дорогой! - с чувством сказал незнакомый женский голос. - Я верила, что вы нам поможете. Если бы вы знали, как я вами восхищаюсь и как мы вам признательны!
   - Но я...
   - Вы спасли наше свадебное путешествие! Мы с Тео никогда этого не забудем! Этот контракт такой жёсткий... а вы такой замечательный!
   Мне показалось, что она кружится с трубкой по комнате.
   - Вообще-то мне нужен Теодор, - кое-как вставил я.
   - О да, конечно! Я уже сказала ему о вашем согласии. Он тоже хочет поблагодарить вас! Вы чудесный, чудесный!
   В трубке зашуршало.
   - Что это было? - спросил я после паузы.
   - Лара, - отозвался Теодор, - моя невеста. Она так счастлива. И... я действительно вам очень благодарен!
   На моём месте, сумели бы вы сказать "нет"? Я не смог.
   - Надеюсь, это будет прекрасное свадебное путешествие, - выдавил я и нажал отбой.
   Вова улыбался, и мне нестерпимо хотелось кинуть в него телефоном.
  
   Вы спросите: почему я, герой сказок, вот уже сотню лет шарахаюсь от детской литературы, как вампир от осинника?
   Главным образом, дело в реалистичности. В детских книжках всегда всё по-настоящему. Если вы мишка, будьте готовы: лапу могут оторвать в любой момент. Если Золушка - извольте перебирать крупу, чистить печку, шить дурацкие платья и вообще вкалывать как проклятая. Об участи волка в "Трёх поросятах" спросите Вову, он в курсе. Мёрзнуть - так мёрзнуть, голодать - так голодать. Всё полной мерой. Потому что дети - о ужас! - верят в то, что читают. Или в то, что читают им взрослые.
   А ещё дети снабжены фантазией и способны переиначить любой сюжет. Ничего, если Муху-Цокотуху спасёт Карлсон? Как насчёт воздушного боя: Змей Горыныч против принца на звездолёте? Что делать при встрече с жирафом-оборотнем? Короче, никогда не знаешь, что тебя ждёт в следующую секунду.
   Надо ли говорить, что в случае с Теодором я получил контракт самого пакостного свойства? Двадцать один вечер, начиная с завтрашнего, мне предстояло гастролировать вместо него по книжкам, которые родители будут читать на ночь какой-то девчонке. И некая особо чуткая часть моего организма подсказывала, что вряд ли это окажется путеводитель по краеведческому музею.
  
   - Каска. Бронежилет. Перчатки, - перечислял Вова, собирая меня на задание. К детским книжкам никак нельзя относиться легкомысленно - это ясно каждому. Даже ему.
   - Непромокаемые ботинки. Сухой паёк на три дня. Мазь от ожогов, - тут мой помощник поморщился и машинально потёр себе пониже поясницы. - Ножницы. Дождевик. Охотничьи спички...
   - Опоздаем! - сказал я, поглядев на часы. - Скоро начнётся.
   - Ничего, - отмахнулся Вова, засовывая коробку со спичками в карман моего жилета армейского образца - успеем. Кто его знает, что там будет. Лучше всё взять с запасом.
   Клацнули защёлки, фиксируя у меня за спиной парашют.
   - Вроде всё. Поехали!
   Я подхватил рюкзак. До вечерней сказки оставалось минут сорок.
  

4.

   В общем-то, мы почти успели. Между Тёмным лесом и Лукоморьем Вовин драндулет собирался было сломаться, и пришлось высказать вслух пару идей насчёт утилизации подержанных автомобилей, чтобы он отказался от этой мысли и перестал чихать мотором. Задержка вышла не слишком большая, но когда мы въехали в ворота и подкатили к парадному подъезду студии, распорядитель уже был весь на нервах.
   - Мальбрук в поход собрался, - нетактично буркнул он, помогая мне справиться с застрявшим парашютом и вылезти из машины. - Живее, сейчас начнётся!
   Я отмолчался и поспешил подняться по указанной лестнице к дверям в мир, где должно было происходить действие. Распорядитель перескакивал через две ступеньки следом, пытаясь на ходу втолковать мне сюжет книги и мои непосредственные обязанности.
   Смысл его речей не особенно проникал в моё сознание до момента получения реквизита. На пронзительно-зелёной лужайке, под светом разлапистого солнышка с зелёными глазами и ухмылкой в полдиска, симпатичная девушка-ассистент сунула мне в руку что-то белое, длинное и раздвоенное. Я растерянно повертел это что-то в руках.
   - Из боевика, да? - она жалостливо оглядела моё снаряжение. - Первый раз в детской книжке?
   Я не стал спорить.
   - Уши надеваются вот так, - сказала девушка, взяв у меня раздвоенный предмет и нахлобучивая его прямо поверх каски. - Не вертитесь, сейчас прицеплю хвостик.
   Через мгновение мою тыльную часть украсила меховая пупочка.
   Только тогда до меня, наконец, дошли слова распорядителя насчёт роли третьего зайчика.
  
   Что обычный городской ребёнок знает о зайчиках? Ушки - получите. Хвостик - прицепляем. Всё - для малыша вы зайчик. Остальные ваши характеристики его не заботят, он их даже не заметит. Каска так каска, бронежилет так бронежилет. Разгуливай вы хоть в ластах - в книжке об этом ничего не сказано.
   - Привет, - синхронно поздоровались со мной первый и второй зайчики: долговязый белобрысый парень в свитере и джинсах и полноватая немолодая тётенька в цветастом сарафане. Ушки и хвостики сидели на обоих, как скаковое седло на кошке.
   - Вы вместо Теодора?
   Я кивнул и встал замыкающим в маленькую колонну из трёх зайчиков.
   - Песенку знаете? - поинтересовался длинный.
   Песенки я не знал, но восполнять пробел было уже некогда: чтение началось. Защебетали невидимые птички, солнышко принялось подмигивать попеременно то одним, то другим глазом, задвигались ватного вида облачка. Грянула легкомысленная мелодия, и три зайчика двинулись через редкий ельник по ухабистой тропинке.
   Самое неприятное в положении сказочного зайчика - обязанность передвигаться прыжками. Лидер нашей колонны, по всей видимости, работал зайцем давно и профессионально. Или состоял в родстве с кенгуру. Выставив перед собой полусогнутые передние лапки, он бодро сигал через колдобины, не забывая горланить что-то про морковку.
   Второму зайчику, в силу возраста и комплекции, приходилось несладко. Запыхалась она практически сразу, и лишь изредка подхватывала припев. В припеве проскальзывали упоминания об огороде, кочерыжках и отчаянии.
   Немного попрыгав, я осторожно перешёл на шаг. Небеса не разверзлись, глас диспетчера не грянул. Мурлыча себе под нос что придётся, от "мы длинной вереницей идём за синей птицей" до "по долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд", третий зайчик нагло прогуливался, наслаждаясь пейзажем. Горизонты затуманивались: очевидно, читающего начинало клонить в сон.
   Внезапно тропинка кончилась. На открывшейся полянке за декоративным плетнём белела облупившейся извёсткой кривобокая мазанка. Перед домиком с самым хулиганским видом прохаживался здоровенный верзила в картонной маске какого-то животного и бейсбольных перчатках на обеих руках. Перчатки были украшены накладными пластмассовыми когтями.
   - Наконец-то! - просипела второй зайчик, останавливаясь.
   - Здесь живёт Вредный Крот, он морковку крадёт! - продекламировал наш неутомимый вожак, задрав голову, словно сообщал эту новость солнышку.
   Вредный Крот закивал и потыкал себя в грудь растопыренной перчаткой, подтверждая - да, крадёт.
   - Песню мы ему споём и морковь себе вернём! - провозгласил первый зайчик, поглядывая на меня.
   - Кажется, этот тип на что-то намекает, - доверительно сообщил я второму зайчику. - Надеюсь, он не маньяк хорового пения?
   - Песню мы ему споём, - с нажимом повторил долговязый, указывая на домик. Вредный Крот встал в первую балетную позицию, приготовившись внимать.
   - Начинайте, - великодушно кивнул я. - Я подтанцую.
   Песенка оказалась не слишком длинной - кажется, это была вариация шедевра, ранее исполнявшегося по дороге. Двух минут акустического воздействия в сопровождении танца живота в моём самозабвенном исполнении оказалось достаточно, чтобы Вредный Крот подозрительно закашлялся и признал, что красть морковку нехорошо.
   - Я признаю свою вину и всё немееееееедленно верну! - торжественно пропел он, заламывая лапы.
   Мы проследовали на задний двор за морковью, когда солнышко зажмурило глазки, облачка остановились и стихли птицы. Кого-то - либо ребёнка, либо родителя - наконец-то сморило.
   - Отбой! - сказал Вредный Крот, стягивая маску. Он остановился у открытого фанерного ящика с нарисованной яркими красками морковиной и замер в недоумении.
   - Морковка-то... того...
   - И что с этой морковью? - не понял первый зайчик.
   - Тю-тю! Испарилась! - пояснил крот, снимая перчатки. - Спёрли. Реально спёрли!
   Внезапно раздавшийся резкий звук заставил нас поднять головы. Из-за ближайших кустов, трепеща лопастями винтов, натужно поднимался странной конструкции летательный аппарат. Достигнув высоты человеческого роста, машина взревела и рывком ушла в небо. Под днищем её раскачивалась на крюке красная авоська, полная моркови.
  

5.

   - Могу поспорить, - начал было блондин, но никто не обратил на это внимания, и он умолк. Верзила из домика застыл с открытым ртом. Только женщина всматривалась почему-то не в небо, где скрылся похититель, а в меня.
   - Мне кажется, я вас знаю, - сказала она. - Во всяком случае, где-то видела.
   - Иван, - слегка поклонился я.
   - Любовь Савельевна.
   Я пожал протянутую пухлую руку и обратил взор на остальных. Вредный Крот - точнее, бывший Вредный Крот, поскольку от своего реквизита он уже избавился - был мужчина неопределённого возраста. С одинаковым успехом ему могло быть как двадцать пять с хвостиком, так и слегка за сорок - хотя возраст в наших краях понятие весьма относительное. Ростом за два метра, экипированный в кожаный жилет, домотканую рубаху до колен и что-то вроде кожаных лаптей, он казался воплощением телесной мощи. Впрочем, вглядевшись, можно было заметить кое-что ещё. Глаза, сиявшие на этой обширной, плохо выбритой физиономии, по всемирной шкале голубизны и невинности обставили бы минимум на два балла любую представительницу гильдии Невинных Сироток. Ну, может быть, кроме Золушки. Автор данного субъекта явно не мог решить: сотворить ли ему носорога или младенца.
   - Это Симон, - сказала Любовь Савельевна и сообщила вполголоса: - Он забытый.
   Интересоваться происхождением друг друга на Изнанке не принято. Дурной тон. Другое дело - знать, кто и когда тебя выдумал. Я лично похвастаться могу разве что древностью: мой автор - народ. Иные аристократы козыряют Гомером и Эзопом, кто-то - Толстым и Диккенсом. Молодёжь пыжится и несёт всякий вздор насчёт "новой волны". Забытым же похвастаться нечем. Редко-редко случайный студент-лингвист или историк литературы наткнётся на них в каком-нибудь архиве. Беспамятными бродят они по миру, цепляясь за жалкие оставшиеся крохи. Некоторым везёт с переизданием и возвращением во славе, но большая часть обречена сгинуть, как только рассеется их тень в смутных воспоминаниях последнего читателя. Не зря же Вова пугает меня забвением.
   Рука у Симона оказалась жёсткой и обширной, как лопата, а выговор отдавал чем-то очень архаичным: не то церковнославянским, не то переводом со старофранцузского.
   - Будем знакомы, - сказал он, кивая на вход в мазанку. - Есть хлеб, мёд и окорок.
   - Лаконично и по делу, - улыбнулся я. С упоминанием окорока Симон немедля сделался мне симпатичен. - Любовь Савельевна, как насчёт подкрепиться?
   - Совершена кража! - некстати встрял между мной и ужином временно позабытый предводитель зайчиков. - Мы должны сообщить администрации.
   - Вряд ли они бросятся вызывать истребители из-за мешка моркови, - рассудил я. - А вот перекусить я лично не откажусь. Кстати: Иван.
   - Борис, - буркнул блондин не слишком приветливо, не подавая руки, но в домик с нами вошёл.
   Внутри обнаружился деревянный стол с двумя длинными лавками - собственно, больше там ничего бы и не поместилось.
   Симон выудил из-под лавки холщовый мешок с провизией и запустил внутрь огромную пятерню. Лицо его исказилось:
   - Нету...
   Пошарив как следует, он всё-таки извлёк и выложил на стол каравай хлеба. Однако ни горшка с мёдом, ни - главное - окорока в мешке не оказалось.
   - Вот - дырка, - растерянно сказал Симон, подняв мешок к свету и демонстрируя аккуратный длинный разрез. Пахло аппетитно - копчёным мясом, однако мешок совершенно точно был пуст.
   - Вероятно, похитители моркови любят есть её с мёдом и копчёностями, - заключил я. Любовь Савельевна пожала плечами и философски промолчала.
   - И всё-таки нужно сообщить, - решительно поднялся Борис.
   Возражений на этот раз не последовало.
  
   В распорядительской было не до нас и отдавало птичьим базаром. Стаями проносились герои, исчезая за кулисами очередной книжки. Чайками метались гримёры и реквизиторы, взмахивая то накладной бородой, то вышитой рубахой. Помощники администраторов орали в мегафоны, как недовольные грифы. Шло время вечерней сказки.
   - Ну его, - предложил я. - Всё равно сюда завтра тащиться. Тогда и сообщим.
   Идея не получила поддержки. Борис отрицательно помотал головой, одновременно вытягивая шею в поисках свободного распорядителя. Получилось смешно.
   Симон беззаботно расположился на пристенном диванчике, вытянув большие ноги и положив на колени каравай. Любовь Савельевна, пристроившись рядом, отщипывала от каравая по кусочку и тут же отправляла в рот.
   Я совсем уже было собрался сделать всем ручкой и удалиться, когда один из администраторов всё-таки обнаружил к нам толику интереса. Лысый такой скользкий субъект, чуть не весь состоящий из лоснящихся щёк.
   - Полагаю, мы сможем покрыть недостачу из вашего заработка, - сообщил он, выслушав предводителя зайчиков, и назвал сумму.
   Признаться честно, я не слишком силён в контрактах. За возможность в них не разбираться я плачу Вове. Но всё-таки неделя отменных обедов у Анатоля за несчастные два ведра моркови - это, по-моему, перебор. Наверное, не мне одному так показалось.
   Администратор потыкал ухоженным ногтем в бумажку:
   - Недостача реквизита возмещается в тридцатикратном размере.
   Не могу сказать, что он нагло надсмехался, но что-то эдакое присутствовало. Во всяком случае, на беднягу Бориса он смотрел с выражением магараджи, восседающего верхом на слоне. Неудивительно, что того зацепило.
   - Сударь! Морковь не может столько стоить. Даже в тридцатикратном размере.
   - Корнеплоды нынче дороги, - лысый пожал плечами. - Или вы намекаете, что я жулик?
   - Намекаю!
   - В таком случае, я могу намекнуть, что кое-кто, возможно, слишком вошёл в образ. Зайцы ведь без ума от моркови, верно?
   Грудь Бориса выпятилась, голова поднялась:
   - Как вы смеете! Я дворянин!
   Вероятно, при шпаге и в латах - желательно, на коне - он мог бы произвести определённое впечатление.
   Администратор окинул ироническим взором ансамбль из заячьих ушек и хвостика и весьма сдержанно предложил позвать полицию.
   Следовало прояснить недоразумение, и я вмешался:
   - Простите, но вы неверно поняли моего коллегу.
   - По всей видимости, вы из той же шайки, - брезгливо скривился лысый.
   - Видите ли, - сказал я и повторил ещё раз с нажимом, помахивая зажатой между пальцев монетой, - видите ли, мой товарищ просто хотел сказать, что мы готовы возместить дорожающие корнеплоды в натуре. Морковью.
   К первой монете добавилась вторая.
   Администратор кивнул. Глухо стукнувшись друг о друга, оба деревянных кругляшка покинули мою ладонь.
   Для человека, который не любит безналичные деньги - как я - есть определённые плюсы в том, что инженер Гарин продырявил своим гиперболоидом оливиновый пояс. Золотые монеты больше не в ходу: ведь золото теперь ничего не стоит. Денежных же деревьев по-прежнему немного, а весят их плоды не в пример меньше. Можно, не надорвавшись, таскать при себе небольшое состояние.
   - Завтра завезёте? - осведомился лысый.
   - Постараемся.
   - Тогда всё в порядке.
   На этом месте его интерес улетучился, после чего и сам носитель интереса улетучился тоже.
   Невнятно жалуясь на трудности жизни и старенькую маму на иждивении, Борис принялся переодеваться в приличествующий сюртук.
   Как всегда за кулисами детских проектов, под занавес потянулись пострадавшие. Бригада "скорой", ругаясь, протаскивала через дверной проём единорога, застрявшего рогом в крылатом змее. Из змеиного бока густо капала зеленоватая кровища. Горыныч жалобно причитал. Единорог, выглядящий гораздо бодрее, бормотал ему что-то утешительное.
   В углу два хирурга деловито спиливали рога восточному властителю в золочёной чалме и с большим носом. Властитель сидел смирно, сжимая в руках пакет со зрелыми фиолетовыми фигами.
   Пронесли традиционные носилки с наскоро забинтованным Серым Волком. Всё как когда-то.
   - Коллеги, - предложил я, как только все сдали реквизит - давайте съездим покушать. Я угощаю. По случаю, так сказать, вхождения в коллектив. Заодно по дороге заскочим за морковью.
   Экс-зайчики последовали за мной с вассальной покорностью.
  

6.

   - Останови здесь, - скомандовал я, и Вова послушно приткнул машину к обочине. Сегодня я был доволен его драндулетом как никогда: вряд ли обычная легковушка столь свободно вместила бы, помимо меня и водителя, ещё троих пассажиров, один из которых - Симон.
   Овощная лавка в квартале Милых Зверушек, напротив фонтана с дельфинами, выглядела как все магазинчики этого района - славненько. На фронтоне резные деревянные кариатиды в виде хомяков-переростков перемежались раскрашенными барельефами с образцами товара: капуста, репа, помидоры. Искомая морковь украшала вывеску.
   - Лучший выбор для искушённого зайчика, - прокомментировал я в самом приподнятом настроении, - и как раз по дороге. Стоянка пять минут! Кто желает немного размяться?
   Пожелали все. Отпустив их осматривать достопримечательности, я толкнул дверь и вошёл в лавку.
   Внутри было светло и чисто, но гниющей капустой всё-таки немного попахивало. Хотя, возможно, это была редька. Не берусь утверждать, тут я не специалист.
   Лавочник - высокий, худой, слегка сутуловатый старикан в пенсне, с приятным добродушным лицом завзятого любителя овощей - был занят с другим покупателем. Премиленькая миниатюрная девушка в пышных юбках и викторианской шляпке, украшенной парой торчащих беличьих ушек, сосредоточенно выбирала товар, сверяясь с приличной длины списком. Тоненький пальчик нацеливался поочерёдно то на одну, то на другую корзину из числа громоздящихся за прилавком.
   - Кудыкинские?
   - Исключительно кудыкинские, - кивал продавец, наполняя бумажный пакет помидорами, - других не держим. Тыкву не желаете?
   - Сладкая? - палец нацелился на репу.
   - Обязательно! Так может быть, тыкву? Отличная, бландингская.
   Покупательница придирчиво отобрала две репки и переключилась на капусту:
   - Хорошая?
   - Отборная, из О'Генри. Попробуйте заодно тыкву, мисс Елена. Не пожалеете!
   Возможно, дело кончилось бы тыквой, если бы не незнакомец в плаще.
   Судя по внешности, вновь прибывший только что сбежал из книжки про шпионов или про гангстеров: длинный, до пола, коричневый плащ скрывал его целиком, за исключением небольшой части, закрытой шляпой. Тыква была ему совершенно не интересна. Манерам этого типа тоже никогда не учили: в противном случае, он не стал бы так бесцеремонно перепрыгивать прилавок перед носом у дамы, наставлять на пожилого человека револьвер и требовать моркови.
   - Позвольте, уважаемый, - встрял я, глядя, как объёмистая корзина со всем содержимым готовится сменить владельца, - вы не можете забрать всю морковь. Я проехал за ней минимум два лишних километра.
   Ствол револьвера переместился в мою сторону.
   - Возьмите лучше тыкву! - немедленно включился лавочник. - Специальный сорт. Призовой...
   Револьвер опять нацелился на него.
   - Послушайте совета уважаемого человека. Выберите тыкву! - я с силой повёл локтем, и упомянутая призовая тыква, выставленная на прилавке для всеобщего обозрения, рухнула на ноги налётчика. Точнее, на то место, где у нормальных людей находятся ноги. В следующее мгновение одновременно произошло сразу множество событий. В частности, я перемахнул прилавок. Мерзавец выстрелил - к счастью, в потолок. Мисс Елена с визгом вскочила на подвернувшийся табурет, потеряв шляпку, отчего стало ясно, что беличьи ушки на её голове - вовсе не украшение. И наконец, коричневый плащ под ударом тыквы специального сорта дрогнул и сполз. Ненамного, но достаточно, чтобы обнажить между поднятым воротником и шляпой нечто, заведомо не имеющее отношения к роду человеческому.
   Не могу сказать, что стоял столбом долго, но какой-то элемент неожиданности определённо был. Во всяком случае, налётчику хватило времени, чтобы подхватить корзину. Проигнорировав выход на улицу, он скрылся в подсобном помещении. Слепо ломиться следом, рискуя получить пулю в дверном проёме, было бы глупостью, и я осведомился:
   - Там есть выход?
   Хозяин судорожно кивнул.
   - В таком случае, я должен поинтересоваться: в той корзине была вся морковь?
   Хозяин кивнул уже не так судорожно. Самообладание возвращалось к нему быстрее, чем тает случайный майский снег под лучами весеннего солнышка.
   - К сожалению, вся. Но вы можете приобрести превосходную тыкву!
  

7.

   Местную полицию мы дожидаться не стали. Лично меня куда сильнее общения с дежурным нарядом привлекало благословенное место, способное решить сразу все три имеющихся проблемы: ужина, моркови и тыквы.
   Призовая бландингская тыква подпрыгивала на коленях у Симона на заднем сидении "джипа". Любовь Савельевна тихо дремала, оперев голову о Симоново предплечье. С противоположной стороны Симона вполголоса бурчал Борис, провозглашая что-то воинственное из серии "жаль, что меня там не было..." и "надо было его догнать...". В конечном итоге, Вова со всей возможной учтивостью попросил его заткнуться.
   Пункт нашего назначения, судя по Вовиному навигатору, пребывал в это время где-то между кварталами Рождества и Царственных Особ, и назывался, разумеется, "Курдль".
   Вопреки обыкновению, ресторан не двигался. Надувной бассейн с какой-то пахучей жижей, пополняемый из припаркованной рядом автоцистерны, приковывал всё его внимание.
   Недалеко от хвоста обездвиженного животного бдительный Вова обнаружил знакомый "ситроен".
   - У Толяна гости, - заключил он и зачем-то предпочёл остаться в машине. Остальные составили мне компанию. Симон бережно нёс перед собой гордость Бландинга.
   Швейцар отсутствовал, но дверь оказалась не заперта. В общем зале было безлюдно, полутемно и пусто. Не играла музыка, не звенели фужеры. С кухни не пахло вкусностями. Жизнь теплилась лишь за полуоткрытой дверью малого зала: оттуда пробивалась полоска света и слышались голоса. Разговаривали по-французски.
   Деликатно постучав, мы вступили внутрь: я под руку с Любовью Савельевной, Симон в обнимку с тыквой и вертящий головой Борис сам по себе. За большим банкетным столом обнаружилось всего два человека, сидевших друг против друга. При нашем появлении они прервали беседу и вежливо поднялись. Один был Анатоль. Узнав меня, он отставил в сторону чашечку кофе и указал на свободные стулья приглашающим жестом:
   - Прошу. Простите за обстановку, но мы не смогли открыться сегодня. Представляете, нас обокрали! Вынесли всё мясо. Только косулятины две туши. Восемьдесят кило!
   - Представляю, - кивнул я, отодвигая стул для дамы. - А ещё предполагаю, что у вас пропала вся морковь. И, возможно, мёд.
   Анатоль вздрогнул, а второй мужчина, грузный и широкоплечий, с курительной трубкой в узловатых крестьянских пальцах, поглядел на меня пристально:
   - Откуда вам известно про морковь, Иван?
   - Мёд мы не проверяли... - прерывающимся голосом проговорил Анатоль.
   - Проверьте, - посоветовал я и начал было рассказывать, но вовремя спохватился:
   - Да, кстати. Мои спутники очень голодны. И я не откажусь от чего-нибудь из ваших запасов - даже если оно окажется вегетарианским.
   - Есть рыба.
   - Давайте рыбу.
   По знаку Анатоля из полумрака появился официант. Каждому вручили меню, и вскоре на кухне загремели противнями. Любовь Савельевна попросила кофе и пила его маленькими глоточками, Борис полировал ногти зубочисткой, а Симон, казалось, дремал.
   - Я думал, комиссар, вы в отставке, - сказал я человеку с трубкой.
   - Так и есть, - согласился тот, - купил домик в Мён-Сюр-Луар. Здесь я неофициально. Посмотреть, поспрашивать.
   - Не хочу огласки, - пояснил Анатоль, обводя глазами присутствующих. - Кстати, очень надеюсь на вашу скромность.
   - После этих слов Вова непременно потребовал бы ужин за счёт заведения, - усмехнулся я.
   Анатоль кивнул.
   - Разумеется. Я угощаю.
   - Кстати, - добавил комиссар, - передайте своему импресарио, что я давно не имею на него зуб - так это, кажется, по-русски? Или правильнее сказать "не держу"? Пусть тоже заходит.
   Я позвонил Вове, но тот как-то подозрительно поспешно вспомнил о необходимости съездить на заправку и отнекался. Наверное, ему просто не хотелось рыбы. И напрасно, поскольку она была хороша.
   Отчёт очевидцев о таинственных событиях истекающего дня, сопровождаемый звоном приборов и разбавленный довольным причмокиванием, был выслушан крайне внимательно. Отставной комиссар то и дело помечал что-то у себя в блокноте. Симон, оторвавшись от запечённого целиком карпа, в красках живописал все достоинства исчезнувших из мешка окорока и горшочка. Любовь Савельевна припомнила, каким оттенком бронзового отсвечивал корпус неизвестного летательного аппарата, а Борис выразил уверенность в несомненном сговоре похитителей с одним из студийных администраторов - и готовность в любое время указать следствию, с каким именно. Я рассказал о происшествии в овощной лавке.
   Выявленную служащими "Курдля" пропажу бочонка с мёдом сходили засвидетельствовать все вместе, после чего бывший полицейский засобирался:
   - Время позднее. Жена всегда волнуется, когда я езжу затемно, так что пора. И вот ещё: расскажите-ка эту историю с морковью мсье Холмсу. Уверен, он заинтересуется.
   Странно, что эта идея не пришла в голову мне самому.
   Тотчас после отъезда комиссара в зале объявился Вова и напомнил, что дело идёт к полуночи.
   - Кража кражей, а спать всё-таки нужно ложиться вовремя.
   Наверное, иногда ему нравится чувствовать себя моей матерью.
   Элементарная вежливость требовала развезти не обеспеченных транспортом коллег по домам, что Вове и было предложено осуществить. Любовь Савельевна, однако, отказалась.
   - Я из Светлого будущего, - пояснила она, и Анатоль вызвался проводить её к ресторанному телепорту. Светлое будущее - один из лучших кварталов научно-фантастического района. Там построен не только коммунизм, но и отличная сеть мгновенных перемещений - предмет вечной критики и тайной зависти всех консерваторов.
   Борис, по его словам, жил довольно далеко - в Классическом квартале, но то ли дворянская гордость не позволила ему присовокупить бесплатный транспорт к осетрине от Анатоля, то ли нежелание обнаружить перед всеми скромность своего жилища, и он вызвал такси.
   Оставался Симон.
   - Где вы живёте, Симон? - осведомился я. - Куда вас отвезти?
   Приюты для забытых - не самое счастливое в мире место, поэтому я искренне порадовался, когда Любовь Савельевна внезапно обернулась и сказала:
   - Никуда. Симон идёт со мной.
   Гигант послушно, как маленький мальчик, протянул руку, и они удалились, предводительствуемые Анатолем.
   Мы с Вовой вышли на крыльцо.
   - Гулять под звёздами входит у меня в привычку, - засмеялся я. Звёзд действительно было много. На этот раз до машины не нужно было далеко идти, и я позволил себе остановиться - всего на минуту, - чтобы полюбоваться небом и вдохнуть тёплый ночной воздух, напоенный ароматом цветов и обездвиживающего пойла для курдлей.
   Кто мог знать, что именно эта минута окажется роковой?
   Из тёмных дверей ресторана показались двое пыхтящих служащих, с трудом удерживавших на весу что-то большое и округлое. Увы: я заподозрил неладное только тогда, когда притворяться случайными прохожими или прыгать в машину и рвать с места, сжигая покрышки, было уже поздно.
   - Вы забыли овощ, - вкрадчиво сообщил Анатоль, вынырнув из-за спин доблестных тыквоносцев и распахивая перед ними заднюю дверь "джипа".
   - Да нет же, это ваш, - робко возразил я.
   - Вы с ним пришли, - констатировал ресторатор.
   Я попробовал с другой стороны:
   - Ну да: купили специально для вас. Я так и сказал себе, когда увидел её: только один человек может достойно приготовить эту великолепную призовую тыкву. Анатоль!
   В лице Анатоля уже что-то стало таять, но тут влез Вова:
   - Не ломайся, Толян! Покрошишь в салатики, и все дела.
   - Она переросшая. Одеревенелая, - отрезал Анатоль и хлопнул дверцей, давая понять, что дискуссия окончена.
   - Сколько рецептов тыквенной каши ты знаешь? - поинтересовался я, когда "Курдль" скрылся за поворотом. Вова сосредоточенно вглядывался в ночную дорогу и старательно молчал.
  

8.

   В холостяцкой жизни есть свои неоспоримые прелести. Например, возможность проспать до обеда и позавтракать творожным сырком прямо из обёртки, не утруждая себя бритьём и манерами. С тех пор, как я сбежал из квартала Царственных Особ, оставив Василисе импортный ковёр-самолёт последней модели и терем с видом на туристическую достопримечательность - ежемесячное побивание Петром Великим вора Алексашки - таких прелестей в моей жизни хоть отбавляй. Квартал Дураков, где я нынче проживаю - прекрасное место для хождения небритым и в тапочках: хоть в магазин, хоть по центральной улице с оркестром. Все привычные.
   Сегодня, однако, предстоял выход в свет, поэтому приходилось блюсти приличия. Побрившись, я выбрал в шкафу нарядную рубаху с петухами и красный кушак. До сеанса вечерней сказки оставалось ещё приличное количество времени, и можно было подышать воздухом. Или кое-что выяснить.
   В бистро напротив оказалось предсказуемо малолюдно. За дальним столиком резались в карты завсегдатаи - Жан-простак и Джон Ячменное Зерно. Чжань Чжао по прозвищу Императорский кот, помощник мудрого судьи Бао, потягивал какао на высоком табурете у стойки. Хозяин заведения - долговязый гасконец, бывший королевский шут, живший тут же, над бистро, во втором этаже потемневшего от времени узкого деревянного дома, сидел на летней веранде и чистил тряпочкой чрезвычайно длинную шпагу.
   - Вооружаетесь, мсье Шико? - заинтересовался я.
   - Вынужденно, мсье Иван, вынужденно, - нахмурился гасконец. - Вы ещё не слышали?
   - Не слышал о чём?
   - Значит, не слышали. Этой ночью у меня был грабитель.
   - Дайте подумать, - предположил я, - такой странный тип, одетый под гангстера? В плаще и шляпе?
   - А, так вы всё-таки знаете, - разочарованно протянул владелец бистро.
   - Только самую малость. Полагаю, он хотел взять что-то из продуктов?
   - Не успел его расспросить.
   Гасконец выразительно похлопал по эфесу. Я ахнул:
   - Неужели?
   Он кивнул.
   - Полиция забрала тело. Иначе я бы вам показал кое-что интересное.
   Моя уверенность окрепла:
   - Не человек? Жук?
   - Здоровенный, - подтвердил мой собеседник. - Представления не имею, откуда такое лезет. Знаете, я вроде бы терпимо отношусь ко всякой живой твари - но тараканы с револьверами меня нервируют.
   Он сменил тряпочку на губку, покрытую серой пастой, и сосредоточился на середине клинка. Я не стал мешать и отправился дальше по улочкам квартала.
   К приезду Вовы я знал в подробностях ещё о трёх кражах и наглом ограблении кондитерской мануфактуры. После вечерней сказки следовало непременно заехать с этим к Холмсу.
  
   На этот раз мы явились на студию без опозданий: думаю, исключительно оттого, что я принял волевое решение отказаться от парашюта. Вся команда уже была в сборе. Борис - даже в костюме и при сабле. Любовь Савельевна стояла перед переносным зеркалом, вся в перьях, и стоически терпела усилия гримёра, а на Симона никак не могли подобрать достаточно широкую тельняшку. Площадка, кажется, изображала корабль.
   - После работы есть предложение съездить к Шерлоку Холмсу по поводу вчерашнего, - сказал я, получив от ассистента чёрную бандану, украшенную оскаленным черепом. - Думаю, ему пригодятся наши наблюдения.
   - Так он нас и принял, - скептически хмыкнул Борис. - Можно подумать, главе гильдии больше нечего делать.
   - Примет, - заверил я.
   - Съездим, - согласилась Любовь Савельевна, оценивающе топнув в пол деревяшкой.
   Я спросил:
   - Мы что, пираты?
   - Кто пират, - хмыкнула она, - а кто и похуже.
   Я оглядел фигуру попугая на деревянной ноге и пришёл к выводу, что обычный пират - действительно не самый плохой из возможных вариантов.
   "Начинаем через минуту!" - послышалось объявление по трансляции.
   Я торопливо застегнул перевязь с абордажной саблей. Любовь Савельевна встопорщила крылышки и на пробу пару раз крикнула: "Пиастры!". Тельняшку Симону так и не нашли: для придания колорита пришлось ограничиться топором с двумя лезвиями и рогатым шлемом, отобранными у какого-то викинга. Совершенно органично смотрелся лишь Борис в щегольском камзоле и треуголке с плюмажем: видимо, капитанской.
   - Улыбаемся! - крикнул он и глупо оскалился.
   - Зачем? - не понял я.
   - Мы - весёлые пираты.
   Я сообщил, что пираты были кровожадными мерзавцами, и если им весело, значит, кому-то в этот момент очень даже наоборот.
   - Это же детская книжка, - почему-то обиделся Борис, словно сам её написал. - Тут все весёлые.
   - Идиоты, - подытожил я.
   Пахнуло морем, и палуба качнулась.
  
   - Свистать всех наверх! - не к месту заорал капитан Борис, указывая саблей на дощатую лоханку, долженствующую изображать фрегат под британским флагом.
   - Это моя реплика! - возмутилась Любовь Савельевна и добавила: - Каррамба!
   Костюм попугая ей даже шёл, но деревянная нога, на мой вкус, была перебором.
   Симон раскручивал над головой абордажный крюк на внушительной толщины канате, скалясь молча и мрачно.
   Цветя улыбкой, Борис обернулся.
   - Если сейчас он скажет "давайте споём песенку", спихнём его за борт, - предложил я Симону.
   - На абордаж! - звонко скомандовала Любовь Савельевна и показала Борису язык. В обрамлении картонного попугайского клюва это смотрелось крайне занятно, и на минуту в весёлых превратились все присутствующие пираты без исключения.
   - Ну да, - сбился с мысли Борис, - давайте. Давайте пойдём на абордаж.
   Симон метнул крюк. К несчастью, привязанная к нему бухта каната лежала прямо у меня под ногами. С громогласным "Ой ё!" один из пиратов исполнил грациозное фуэте и волчком вылетел за борт.
   Очевидно, в сценарии этого не было, потому что читающий замешкался. На мгновение всё замерло.
   "Но папа!" - донёсся тоненький голосок, и волны задвигались снова.
   Именно в таких ситуациях надувной спасательный жилет совершенно незаменим. Срабатывает он автоматически при попадании в воду (или от проехавшей мимо поливальной машины), так что спасаемому остаётся лишь проследить, чтобы вверху у него оказалась именно голова. Убедившись, что всё так и есть, я устроился на воде поудобнее и стал наблюдать за развитием событий.
   На палубе атакованного корабля дамы в кринолинах сбились в кучку вокруг сундука с сокровищами. Пара матросов при виде надвигающегося Симона в шлеме с рогами и остатках тельняшки, натянутых в виде лифчика, предпочла составить мне компанию за бортом. Оставался ещё неприятельский капитан: дымно выпалив из пистолетов поверх голов, он выхватил шпагу и принялся вызывать Бориса на честный бой.
   Сталь зазвенела о сталь, и оба доблестных воителя закружились по палубе, обмениваясь ударами.
   Никто не вмешивался. Симон озаботился надёжным креплением кораблей друг к другу, чтобы их не разнесло в разные стороны. Неприятельские дамы обмахивались веерами и вполголоса обсуждали что-то своё. Любовь Савельевна, которой тоже было изрядно жарко под перьями, органично влилась в женское общество, взмахивая крыльями на манер опахала.
   - Давай подсажу, - предложил я одному из плавающих рядом матросов. С борта свисало что-то верёвочное - вероятно, настоящий моряк сразу назвал бы его каким-нибудь звучным бом-брам-шторм-термином - и с моей помощью парню удалось за это зацепиться. Он ловко вскарабкался наверх и свесился за борт, помогая выбраться мне. Третьего пловца выловил Симон.
   - Дамы, - учтиво раскланялся я, подходя к сундуку с сокровищами. Дамы присели в реверансе. Капитаны пронеслись мимо, размахивая оружием, и всем пришлось посторониться.
   - Не подскажете ли: это ведь британское судно? - осведомился я.
   - Британское.
   - И уже есть пять часов?
   - Безусловно, есть, - сообщил один из матросов. Наверное, у него был водонепроницаемый хронометр.
   - В таком случае, пока джентльмены сражаются, предлагаю остальным выпить чаю. По народному британскому обычаю, так сказать.
   - Не народному, а аристократическому, - поправила Любовь Савельевна, но по существу спорить не стала.
   Идею восприняли с энтузиазмом. Из трюма были извлечены лёгкие стульчики, с камбуза - самовар с кипятком, конфеты и кексы. Расположившись полукругом, избранное общество предалось приятной беседе за чашечкой чая. В центре палубы по-прежнему фехтовали, однако уже как-то вяленько.
   - Капитаны! Капитаны! Идите к нам! - призывали женские голоса. Борис вымученно улыбался и отрицательно мотал головой. Его соперник, вероятно, был готов сделать перерыв, но опасался опустить шпагу первым.
   В конце концов, на них махнули рукой. Дамы обсуждали модные в этом сезоне буфы на платьях. Я нашёл во внутреннем кармане колоду карт, и мы с матросами учили Симона играть в переводного дурака пара на пару. Попугай вообще удалился на камбуз и чем-то гремел.
   - Скучища, - сказал, наконец, мой партнёр по "дураку". - Если бы я был ребёнком, которому это читают, я бы уже уснул.
   - Именно этого мы и добиваемся, дружище, - я похлопал моряка по плечу. - Предлагаю всем хором зевнуть. Говорят, это заразительно. Три - четыре!
   Мы зевнули. Оказалось - действительно заразительно. Следом, прикрывая рты веерами, зазевали дамы, вернувшийся с камбуза попугай и даже, кажется, измождённо дуэлирующие капитаны.
   "Спокойной ночи", - гулко донеслось отовсюду, и вечернее солнце разом сменилось лампами дневного света, а морские просторы - топорными декорациями.
   - Разойдитесь, соколики - скомандовала Любовь Савельевна дерущимся, снимая попугайскую голову. - Симон, будь другом - растащи их, пожалуйста.
   Растаскивать, однако, никого не пришлось: капитаны уже жали друг другу руки.
   - Князь Друбецкой. Борис. Вы отлично фехтуете!
   - Капитан Хорнблауэр. Горацио. Польщён! Вы, сударь, восхитительно владеете клинком.
   - Иван. Просто Иван, - влез я. - Парни, вы маньяки. Но дрались, конечно, красиво. А теперь простите - нам пора переодеваться. Если помните, Борис, мы собирались нанести визит мистеру Холмсу.
  

9.

   Возле раздевалок, как всегда, было людно, и все куда-то спешили.
   - А вот и наш вчерашний друг, - обрадовался я пробегающему мимо лысому администратору.
   Борис как-то побледнел и спрятался за Любовь Савельевну.
   - Что вам... - начал было лысый, но потом вспомнил: - Ах да! Вы привезли овощи?
   - Конечно, - подтвердил я, ненавязчиво удерживая его за пиджачную пуговицу, и скомандовал: - Вова, овощ!
   Дверной проём заслонило что-то округлое и оранжевое.
   - На вкус сладкая, на ощупь гладкая, - зачастил я. - Нам привет от лета, оранжевого цвета. Хвать её ловко - вот она...
   - Морковка? - ошарашенно продолжил администратор.
   - Именно! - обрадовался я. - Держите. Честно компенсируем пропажу.
   Овощ перешёл из рук в руки.
   - Но это... - засомневался лысый, прогибаясь под неожиданно навалившейся тяжестью, как рябинка под снегом.
   - Исключительно крупный призовой экземпляр. Уникальное селекционное достижение.
   - Это же не...
   - Удобный размер. Можно употребить целиком, либо нетрудно нарезать на множество маленьких морковок произвольной формы.
   - Чем...
   Не слушая больше блеяния администратора, я сунул ему в пиджачный карман пару деревянных на приобретение ножа для карвинга и повёл свою команду к выходу. По крайней мере, проблемой тыквы можно было больше не озадачиваться.
  
   Перекрёсток Бейкер-стрит и 3-й Пушкинской, напротив особняка Анны Карениной, оказался запружен транспортом. Движение стояло.
   - Что там? - спросил Вова, высовываясь.
   - Кортеж, - сообщил погонщик со спины соседнего ездового слона. Оттуда улица просматривалась гораздо лучше, чем из окон машины.
   - Развелось звездунов, - раздражённо выругался Вова и стал искать по навигатору объезд.
   Сзади подпирали вновь подъехавшие, и шансов развернуться всё равно не было, поэтому я предпочёл выйти и посмотреть - кому мы обязаны пробкой. Перекрывая улицу, стеной стояли дюжие юристы в одинаковых чёрных костюмах - хранители авторского права. Судя по их количеству, "звезда" ожидалась свежая - и, скорее всего, недолговечная.
   Тот же Холмс - глава гильдии и мировая знаменитость - ходит вовсе без всякой охраны. Чебурашка - с единственным телохранителем и ручным крокодилом. Даже Золушка - максимум на паре карет. Что там Золушка - сами Семеро, из замка которых тянутся невидимые ниточки, заставляющие плясать всю Изнанку, никогда не позволяют себе такой пошлости, как разъезжать, перекрывая улицы. Говорят, у них собственное метро.
   Другое дело - молодые да ранние. Сегодня их свита не вмещается в улицу, как у Джеймса Бонда, завтра они пытаются подвинуть главу гильдии, как Гарри Поттер Золушку, а послезавтра их почти никто не помнит. Недавно видел Джона Картера: живёт скромно, играет кого попало - прямо как я. А вспомните его век назад! Или вот Тимур...
   На этом я прервал свои стариковские размышления и предложил спутникам прогуляться.
   - Пройдём дворами. Тут недалеко.
   Оставшийся в машине Вова проводил нас с тихой завистью.
   Свернув налево, мы ступили на узкие улочки квартала Любовных Романов. С правой стороны дома были выкрашены голубым, с левой - розовым. На натянутых поперёк улиц верёвках сушились брутального вида носки и кружевные панталоны. Из окон выглядывали местные героини, временно свободные и ненакрашенные. При виде панталон Симон краснел, как юная барышня, и ускорял шаг. При виде барышень без макияжа румянец сходил на нет, и темп движения возвращался к нормальному. Так, рывками, мы достигли нужного поворота и вынырнули на Бейкер-стрит.
   Раньше, чем я успел постучать, дверь с номером 221b отворилась. Переливаясь оттенками сине-фиолетового, на улицу выкатился гигантский червяк, весь состоящий из перетекающих друг в друга цифр - обитатель чьей-то сберегательной книжки.
   - Ещё раз спасибо, мистер Холмс! - крикнул он в темноту и любезно придержал хвостом дверь. Мы вошли.
   Холмс сидел в гостиной, в любимом кресле перед камином. Глаза его были прикрыты. Мои оробевшие компаньоны нерешительно остановились поодаль, опасаясь потревожить великого человека.
   - Ничего не говорите, - предостерегающе поднял указательный палец Холмс, стоило мне приблизиться. - Я и так способен определить, кто пришёл.
   Глаза его оставались закрытыми. На мгновение знаменитый сыщик поднял голову, крылья его носа хищно задвигались.
   - Вы привыкли играть главную роль, - сказал он. - Ваши спутники толпятся позади и робко покашливают - я слышу их. Судя по частоте шагов, вы среднего роста. Любите носить мягкую обувь.
   Я посмотрел на свои замшевые сапожки, а Холмс продолжил:
   - Некогда вы занимали высокое положение, но отказались от него ради простой жизни. Вас волнуют исчезающие продукты. У вас есть два брата, и вас зовут Иван...
   - Из всех его друзей только вы пользуетесь одеколоном "Русский лес", - объяснила подошедшая квартирная хозяйка. - Здравствуйте, Иван Иванович.
   - Испортили чудесный розыгрыш, миссис Хадсон, - притворно возмутился Холмс. - А впрочем, бог с ним.
   Он открыл глаза и приветственно кивнул всем присутствующим.
   - Но как вы узнали насчёт продуктов? - спросил я. - Дедукция?
   - Телефон. Комиссар Мегрэ предупредил, что вы зайдёте.
   Я кивнул:
   - Да, он был уверен, что дело вас заинтересует. Что ж, перед вами - живые свидетели.
   Живые свидетели учтиво раскланялись.
   - Присаживайтесь, - предложил Холмс.
   Единственное свободное кресло было предоставлено леди, джентльмены разобрали стулья.
   - Можем повторить всё то, что рассказывали господину комиссару, - предложил я. - Плюс у меня есть кое-какие новые наблюдения. И ещё: возможно, ваши связи в полиции позволят осмотреть один очень интересный жучиный труп.
   Холмс слушал, не перебивая. В отличие от Мегрэ, он ничего не записывал. Зато записывали оба доктора: Ватсон и Уотсон. Примерно на середине моего повествования они появились откуда-то с улицы, как два непохожих близнеца, и немедля схватились за одинаковые блокноты. Приятно было видеть их столь единодушными: помнится, раньше эти двое вечно спорили, чей перевод правильный.
   - Курица, - сказал, наконец, Холмс. - Ключ ко всему - курица. Постарайтесь вспомнить: забирали ли похитители курятину? Это очень важно.
   Я пожал плечами:
   - Не знаю. Возможно. Во всяком случае, в "Курдле" оставалась только рыба. Но почему курица?
   - Приходите утром, - предложил Холмс. - Часам к одиннадцати. К тому времени я наведу нужные справки.
  

10.

   В одиннадцать ноль-ноль мы были на Бейкер-стрит. К моему удивлению, явились все. Пробок на этот раз не оказалось, и Вова устроился на стуле рядом со мной.
   Борис старательно делал вид, будто происходящее его не так уж сильно интересует. Любовь Савельевна откровенно наслаждалась расследованием. А Симон - Симон просто следовал за ней, куда бы она ни отправилась.
   Холмс сидел в том же кресле, в той же самой позе, словно провёл здесь всю ночь. Не исключено, впрочем, что так оно и было. Оба доктора подпирали стены по противоположным сторонам камина, как викторианские атланты.
   - Итак, леди и джентльмены, - провозгласил знаменитый сыщик, когда все разместились, - позвольте мне произвести маленький опыт. Я буду говорить слово, а вы в ответ должны тут же, не задумываясь, называть первое, что придёт вам в голову. Ясно?
   Я кивнул.
   - Будка, - сказал Холмс.
   - Собака, - откликнулись присутствующие.
   - Хобот.
   - Слон.
   - Стол.
   - Стул.
   - Коза.
   - Капуста.
   - Морковь.
   - Заяц.
   - Мёд.
   - Медведь.
   - Мясо.
   Тут голоса разделились: мы с Борисом сказали "волк", Симон с Вовой - "еда", а Любовь Савельевна промолчала, потому что вспомнила сразу слишком много рецептов.
   Холмс прищурился.
   - Что ж, будем считать, опыт по большей части удался. Как видите, выстраивается любопытный логический ряд.
   - Заяц, медведь и волк? - догадался я. - Потому что пропадают морковь, мёд и мясо?
   - Великолепно! - возликовал Холмс. - Вы делаете успехи. Но не забывайте и о последнем элементе нашей маленькой загадки. Курятина! Мною установлено, что похитителей она интересует ничуть не меньше. Сможете продолжить?
   - Пожалуй, да, - решил я. - Очень уж знакомая тема. Банду похитителей возглавляют заяц, медведь, волк - и лиса. Верно?
   - Почти, - кивнул сыщик. - Но не так примитивно. Скорее, они, наоборот, цель.
   - Умеете же вы эффектно темнить, Шерлок!
   Холмс улыбнулся не без удовольствия:
   - На том и держится детективный жанр. И скромный доход моей гильдии, разумеется. Так вот, о жанрах: вы никогда не задумывались, дорогой друг, о сюжетах, которым следует наша жизнь?
   Вероятно, вид у меня был очень тупой.
   Не вставая с места, сыщик протянул длинную руку и распахнул дверцу шкафа. Внутри обнаружилась картотека.
   - С некоторых пор, - продолжил он, - я склонен считать, что всё с нами происходящее - не более чем набор разного рода сюжетных линий. Иногда они перемешаны, иногда представлены в чистом виде - но число их, как представляется, конечно.
   Тонкие пальцы перебирали карточку за карточкой.
   - Плутовской роман? Нет. Возвышение бедной сиротки? Нет. Любовная драма? Вряд ли. Комедия положений? Не похоже. Супергерой против суперзлодея? Сомнительно. Детектив? Возможно, но маловероятно. В детективе пропадали бы алмазы.
   Наконец, одна карточка была вынута.
   - Как насчёт мести, джентльмены? И леди, разумеется, - поправился Холмс с полупоклоном в сторону кресла. Любовь Савельевна не отреагировала. - Велика вероятность, что разворачивающееся на наших глазах действо - не что иное как прелюдия к тщательно продуманному акту мести.
   - Можете уточнить у старины Эдмона в Гильдии Мстителей - предложил я. - Глава главе ответит.
   Холмс поморщился.
   - Только не надо приубоживаться. Кое-кто, между прочим, хоть сейчас мог бы занять в Гильдии Дураков своё законное место. Симпсон - объективно не та фигура, чтобы вас заменить.
   - Позже, - отмахнулся я, - может, лет через сто. Давайте закроем эту тему, Шерлок. Так кто и за что, по-вашему, может мстить зайцу, волку, медведю и лисе?
   - А кого они могли сильно обидеть? Подумайте! Хотите или нет - но это ваша область.
   Я вскочил:
   - Не может быть! Он мёртв!
   - Относительно Дантеса все думали так же, - заметил Холмс вкрадчиво и поднялся с кресла, указывая на большой стол. Ни кофейника, ни столовых приборов там не было, вместо скатерти лежала карта.
   - На этой карте отмечены все точки, где пропадали продукты. Как видите, я провёл через эти точки линии. И почти все линии сходятся в едином центре. Здесь.
   Палец сыщика упёрся в отмеченное место.
   - Технический район? - изумился Борис, выглядывая у Холмса из-под мышки.
   Я повторил ещё раз:
   - Не может быть! Мстить - не в его характере. Колобок всегда был таким мягким...
   - Хлебобулочные со временем черствеют, - отрезал сыщик, поворачиваясь к ассистентам: - Доктора, приготовьте, пожалуйста, свои армейские револьверы. Нам предстоит прогулка в Технический район.
   - Ни фига себе, - присвистнул Вова. - У меня "калаш" в машине, раз такое дело. Взять?
   Холмс медленно наклонил голову в знак согласия.
  

11.

   - Не следовало бы леди лезть в эту дыру, - сказал Холмс, неодобрительно глядя на Любовь Савельевну. Та отмахнулась:
   - Викторианец!
   Дыра, о которой говорил сыщик, была таковой в самом буквальном смысле, и зияла на стыке между двумя фасадами. На мрачной, плохо освещённой редкими диодными лампами улочке квартала Правил и наставлений, что в Техническом районе, стояли стена к стене массивные, уходящие ввысь монолитные коробки, отличавшиеся друг от друга только надписями над входом. "Правила сопряжения лопастных питателей и катучих конвейеров", "Нормативы обслуживания цепных дефибрёров", "Методические указания по проектированию, строительству и эксплуатации ВОЛС на ВЛ" и "Сервисное обслуживание тиристорных систем возбуждения" смыкались над головой, закрывая солнце. Отверстие, в которое мы заглядывали, было пробито в точке, где "Нормативы" сходились с "Сервисным обслуживанием".
   - Долбили изнутри, - заметил доктор Ватсон, пошевелив носком ботинка кусочек цемента.
   - Чем-то большим и тяжёлым, - добавил доктор Уотсон, тыкая зонтиком кусок помассивнее.
   - Дефибрёрный камень марки восемь - тридцать семь - сорок шесть пэ сорок, - определил Холмс. - Диаметр пять футов одиннадцать дюймов. Изготовлен... Впрочем, это несущественно. Посветите-ка!
   Доктора синхронно вынули из-под плащей латунные фонарики и открыли заслонки. Вглубь дыры уходила ровная дорожка, выложенная одинаковыми чёрными обрезиненными плитками. За пределами освещённого полукруга дорожка терялась во тьме.
   - Полезем? - нерешительно осведомился Борис.
   - Дело добровольное, - сказал я. - Лично мне интересно. К тому же, вдруг Холмс прав насчёт Колобка?
   - Боюсь, вы недооцениваете мой метод, - вмешался Холмс. - Взгляните.
   Аккуратно, двумя пальцами, он снял с бетонного излома стены что-то тонкое и спутанное, и вытащил лупу.
   - Лисья шерсть. На стене - пятнышко крови. Свежее. Судя по форме пятна, лису втаскивали в дыру насильно. Мы на верном пути, но надо спешить.
   С этими словами великий сыщик решительно шагнул в проём. Оба доктора, одинаково опустив руки в карманы пальто, вошли следом. В темноте залязгало, и все трое вылетели обратно, с трудом удержавшись на ногах.
   - Что случилось?
   - Пол движется, - объяснил Холмс. - Похоже на конвейер.
   - Или на беговую дорожку, - заметила Любовь Савельевна.
   - Дайте-ка я попробую, - неожиданно предложил Борис - самый легконогий из всей компании. - Если бежать быстро, наверняка можно добраться до конца дорожки. Только дайте фонарь.
   Ватсон вручил ему фонарь. Борис размял ноги и изготовился у входа в дыру, размашисто перекрестившись.
   - Три, два, один - старт! - рявкнул Вова.
   Наш чемпион рванулся с места и исчез в темноте. Конвейер не шелохнулся.
   - Если бежать быстро, эта штука не реагирует, - заключил Вова. - Эх, была не была!
   Он ринулся в пролом, но через мгновение был возвращён движущейся лентой прямо в мои объятия.
   - Ногу мне не прострели! - рыкнул я. - Автомат хоть на предохранителе?
   Вова клацнул предохранителем и демонстративно надулся - не то из-за замечания, не то из уязвлённого самолюбия: бегун из него посредственный.
   - Может быть, оно с оружием не пускает? - предположила Любовь Савельевна. - И где наш князь? Борис! Борис!
   Легко вспрыгнув на транспортёрную ленту, она сделала шаг, другой - и небыстро пошла вглубь, нащупывая ногами дорогу. Симон на миг замешкался, чтобы отобрать у Уотсона второй фонарь, и двинулся догонять.
   - Подержите, - сказал Холмс, когда свет фонаря померк в отдалении, и вручил мне свою массивную трость. - Проверим версию насчёт оружия.
   Он шагнул на ленту, но тут же оказался отброшен. Та же участь постигла Вову - без автомата - и обоих докторов, с револьверами и без. Лишь я оказался исключением: четыре осторожных шага туда и столько же обратно были сделаны совершенно свободно.
   - Моё главное оружие - здесь, - легонько постучал себя по виску Холмс. - Возможно, машина это понимает. Допускаю также, что оба доктора после многих лет работы со мной тоже чего-то стоят и без револьверов. Но почему выплёвывает вашего помощника, если он безоружен - простите, не понимаю. Вероятно, дело совсем в другом.
   - Чего он сказал? - не понял Вова. - Что я тупой, что ли?
   - Не будь мнительным, - успокоил его я. - Холмс всегда так выражается. А мне, надо думать, пора догонять остальных.
   - Автомат возьмите. Мало ли.
   Автомат я не взял. "Если в первом акте на сцене висит ружьё..." - так, кажется, у классика? Я вовсе не хотел окончить дело стрельбой. В конце концов, если Холмс в своих предположениях не ошибся, Колобок - мой старинный друг. А в гости к другу негоже заваливаться с автоматом.
   - Плохо, что они не возвращаются, - сказал я, прислушиваясь. - Тихо. Ни крика, ни голоса. И темно. Фонарей больше нет?
   Фонарей не было. Верёвки, чтобы обвязаться за пояс, тоже.
   - Похоже, в сюжете появляется элемент эпического путешествия, - сказал Холмс. - Как у тех парнишек с волосатыми ногами. Тогда отрезать главных героев от поддержки - в порядке вещей. Иначе путешествие не будет эпическим.
   - Успокоили так успокоили, - порадовался я. Голос почему-то стал хриплым. - Да, кстати. На случай, если мы... задержимся. У нас вечером сказка. Придётся вам, джентльмены, обеспечивать замену.
   - Заменим, - невозмутимо сказал Холмс. Доктора вяло кивнули.
   - Отлично, - порадовался я, - Вова, что там нынче по графику?
   - Известная писательница Вика Никулёва, - зачастил Вова. - Книга про хорошо едящих детей. Герои: Супмен (густой, гороховый), Человек-котлета, Манка и Компот.
   Лицо Холмса, и без того английское, вытянулось ещё больше.
   - Возвращайтесь, - сказал он. - Обязательно возвращайтесь!
   Традиционной невозмутимости в голосе великого сыщика было чуточку меньше обычного.
   Я представил Холмса с докторами и Вову в книге про хорошо едящих детей, и нырять в неизвестность стало не так страшно. Герои мы, в конце концов, или не герои?
  
  
  
  

12.

   Подсвечивая дорогу мобильником, я шёл минуты три. Конвейер, вероятно, незаметно перешёл в другой, противоположно направленный, потому что лента под ногами вдруг пришла в движение - однако несла она меня не наружу. Я качнулся, чтобы устоять на ногах: движение было быстрым. Что-то позвякивало. По ощущениям, всё сооружение ещё и ехало куда-то, как поезд, стуча колёсами на рельсовых стыках.
   Внезапно что-то больно ударило по ногам, и какая-то изогнутая лопасть буквально смахнула меня с ленты, подхватив и отбросив. Я упал в темноту, инстинктивно сжавшись и ожидая жёсткого столкновения, но его не последовало: бок несильно ткнулся в мягкое и резиновое, по спине скользнули, направляя, невидимые валики, и я понёсся куда-то вниз по гладкому жёлобу. Жёлоб сменился новой лентой, затем подъёмником и ещё одним горизонтальным транспортёром. Неведомая машина передавала меня, как заготовку на конвейере, от участка к участку. Оставалось лишь надеяться, что в конце пути не расположена топка.
   Внезапно из темноты вынырнула знакомая фигура. У края ленты стоял Симон с фонарём и приветственно махал:
   - Сюда!
   Я соскочил с конвейера - благо, в этом месте он еле полз - и увидел палатку. Палатка была белая, парусиновая - скорее от жары, чем от дождя. Изнутри сквозь ткань пробивался свет.
   - Вижу, вы тут обжились. Корову ещё не завели?
   - Корову? - не понял Симон.
   - Шучу, шучу, - отмахнулся я, - откуда палатка?
   - Была.
   Грудь Симона слегка просвечивала: блики от фонаря пронизывали её насквозь.
   Любовь Савельевна и Борис сидели возле палатки на складных стульях. Стулья, очевидно, прилагались.
   - Вот, - сказала Любовь Савельевна, - так и думала, что вы появитесь. Тут рядом выход.
   - Там, - подтвердил Борис, указывая большим пальцем себе за спину. - Остальные идут?
   - Остальные остались, - сказал я, вглядываясь. Сквозь Бориса виднелся огонёк в палатке. Любовь Савельевна, стоило отвести от неё взгляд, немного размывалась, теряя очертания.
   - Кто-то очень хотел, чтобы мы дошли до этого места, - сказал я. - Доставка, палатка... В палатке что? Скелеты имеются?
   - Какие скелеты? - настороженно спросил Борис.
   - Прежних владельцев.
   - Нет. Только спальные мешки, четыре штуки.
   Я откинул полог. Спальный мешок был один, он лежал у правой стенки и выглядел новым.
   За палаткой начинался коридор, квадратный в сечении и слабо озарённый отражённым светом из-за поворота. Оттуда тянуло жаром.
   Украдкой проведя тыльной стороной кисти по парусиновой спинке стула, я почувствовал, как плотно она натянута. Сидевший явно не был бесплотным призраком. Пальцы легонько коснулись спины Бориса: вроде бы она была вполне нормальной, но ощущалась какая-то неуловимая вибрация. На краткий миг рука будто зависала в пустоте. Оглядев, на всякий случай, собственный живот (никакого мерцания), я спросил:
   - И что там, за выходом?
   - Лучше посмотрите, - сказала Любовь Савельевна, поднимая руки к вискам, словно унимала головокружение. - Словами не передать.
   Я обошёл палатку. Жаркий ветер усилился. Бурые керамические плитки, покрывавшие пол и стены прохода, были старыми и растрескавшимися. За поворотом слепящее пятно дневного света заставило меня остановиться и долго моргать, привыкая. Медленно и постепенно зрение адаптировалось, и я невольно ухватился обеими руками за ближайшую стену.
   Встречались ли вам когда-нибудь книги с типографским браком? Не с жалкой опечаткой и даже не с размытыми нечитаемыми буквами, а с браком настоящим, масштабным - перепутанными страницами, перевёрнутыми обложками, повторами одинаковых листов два, три, несколько раз? Лежащее передо мной пространство не имело никакого отношения к техническому справочнику, в обрамлении страниц которого оно пряталось. По неведомому ли капризу типографской машины, по злому ли умыслу накануне уволенного работника или по головотяпству практиканта попал сюда фрагмент не то учебника географии, не то художественной книжки из жизни бедуинов - бог весть. Снаружи была пустыня - жёлтая, песчаная, жаркая. И не просто снаружи: очевидно, блок страниц был перевёрнут, и пустыня висела над головой. Небо, белёсо-голубое, без единого облачка, лежало у ног.
   - Пробовал кидать туда камушек, - сказал подошедший Борис. - Летит вверх.
   - Всё верно. Там гравитация наоборот, - согласился я. - Это из-за страниц.
   - Знаю. Мою родную книгу тоже по-разному издавали. Как думаете - сможем мы попасть на мост?
   Очень осторожно я подошёл к краю и лёг на спину. Мост был прямо вверху - если не высовывать голову за порог, потому что тогда он был прямо внизу. Подвесная конструкция, закреплённая на двух вбитых в стену крюках, не выглядела надёжной.
   - Сможем, если удачно спрыгнуть. Только вот...
   Я не договорил. Далеко под мостом - или, если хотите, над - послышалось гудение. Откуда-то - вероятно, из другого отверстия в стене - вырвались два летательных аппарата уже знакомой конструкции, напоминающие больших жуков, и понеслись над пустыней - или, если хотите, под ней. Под брюхом "жуков" дёргались в сетках два пленника - побольше и поменьше. Расстояние было слишком велико, чтобы различить детали, но я практически не сомневался, что вижу медведя и зайца.
   - Понесли в гнездо, - прокомментировал Борис.
   Я перевёл взгляд на другой конец моста. Там, среди моря песка, возвышалось (если можно назвать этим словом что-либо торчащее сверху вниз, как гигантская сосулька) нечто непонятное. Какой-то миг оно казалось копией самой большой египетской пирамиды, потом - скалистой горой с почти отвесными склонами и тёмным зевом пещеры почти у самой вершины, потом вдруг становилось вулканом с дымящимся кратером, чёрным замком из сплошного обсидиана, старомодным небоскрёбом из стекла и стали в стиле Нью-Йорка 1930-х, титаническим баобабом и вновь пирамидой - но уже ступенчатой, как у майя. Варианты то и дело повторялись, но чёткого цикла не было.
   - Похоже, нам туда, - кивнул мой спутник на странное нечто. Мост уходил в его недра во всех без исключения вариантах: то в ворота, то в дупло.
   Вниз (будем называть это так) пути не было: отвесная стена окаймлялась острыми скалами, за которыми сразу же начинались барханы. Пустыня, однако, казалась густо заселённой: крохотные чёрные фигурки двигались по ней во всех направлениях, оставляя за собой хорошо различимые колеи.
   - Кто это там ползает? - спросил я. - Как у вас со зрением, Борис?
   - Не жалуюсь, - ответил тот. - Отсюда непонятно. Смахивают на скарабеев.
   Сейчас он уже не просвечивал и выглядел совершенно нормально.
   Мы вернулись к палатке, и я вновь заглянул внутрь. Посреди палатки, на перевёрнутом деревянном ящике, возник примус. Спальных мешков теперь было четыре, все - подержанные.
  

13.

   - Кто-то хочет, чтобы мы здесь задержались, - сказал я, открывая банку говядины с гречкой. - Создаёт все условия.
   Ящик с консервами нашёлся тут же, за палаткой. Вместе с одноразовой посудой, кастрюлькой и алюминиевыми ложками.
   - Почему?
   - Да потому что дальше у него ещё ничего не готово.
   - Что именно "ничего"? - уточнила Любовь Савельевна и помешала в котелке.
   - Стража, ловушки, лабиринты, чудовища - что там ещё бывает в эпических путешествиях? Или в приключенческих романах. Помните, что говорил Холмс? Всё идёт по сюжету.
   - И что там, в сюжете? - поинтересовался Борис, подставляя пластиковую миску за добавкой.
   - Пока - обед и спокойный здоровый сон, - сказал я. - А потом самым разумным было бы вернуться назад и попробовать успеть на вечернюю сказку.
   В недрах собрания технической литературы послышался грохот обвала. Из зева транспортёра ударила воздушная волна с облачками пыли.
   - Но не получится, потому что это не входит в чьи-то планы, - закончил я почти весело.
   Симон зевнул. Полумрак ли в сочетании с сытостью подействовал усыпляюще, или нечто иное, но вскоре глаза слипались у всех. Для очистки совести я дошёл до выхода: на той стороне моста по-прежнему мельтешило что-то невнятное, сменяясь иногда совершенно откровенным вращающимся вопросительным знаком величиной с телебашню.
   К моему возвращению остальные уже сладко посапывали. Забравшись в спальный мешок, я закрыл глаза.
   "Симон! Симон! Помоги! - звал слабеющий женский голос из-под завалившей проход груды кирпичей. Звал напрасно. Огнемётная ловушка сработала, и два обугленных тела..."
   - Идиотский сон, - решил я и повернулся на другой бок.
   "Держи! Подтягивайся! - кричал уже я сам, вцепившись в руку Симона. Симон свешивался с моста между разошедшимися, треснувшими досками. Вторая рука его удерживала за шиворот Бориса. За пояс Бориса цеплялась Любовь Савельевна. Внезапно фигура Симона потеряла очертания.
   - Он исчезает! - закричал Борис.
   - Его забыл последний читатель! - запричитала Любовь Савельевна. - Что с нами будет?"
   Я скривился:
   - До чего фальшиво.
   Спать расхотелось. Когда снится бред, сон противопоказан. Тем более, в голову пришла идея, которую непременно следовало проверить.
   Стараясь не потревожить остальных, я выбрался из палатки. За углом коротенького коридора, ведущего к выходу, меня встретил ранний вечер. Солнце уже слегка окрасилось багровым, но нырять за горизонт прямо сейчас ещё не собиралось. На противоположной стороне моста, наконец, наступила некая определённость в виде ступенчатой пирамиды с огромным золочёным изваянием на вершине. Изваяние изображало скарабея, держащего шар. Доски моста стали как будто старше и выглядели непрочными.
   - Значит, ты решил пока что оставить мне спутников, - сказал я в сторону изваяния, - чтобы красиво угробить их при первой возможности? Что за пошлый, избитый трюк. Третий сорт.
   Ответа не было.
   - Имей в виду: я против. И чтобы ты не обольщался: в моих силах тебе помешать. Вплоть до полного срыва всего задуманного. Смотри!
   Я шагнул к краю скалы, где сила гравитация меняла направление на противоположное, и кувыркнулся на мост. Теперь пустыня определённо была внизу - очень, очень далеко. Хотелось думать, что я не ошибся.
   - Смотришь?
   Не дожидаясь ответа и не оставляя себе времени для сомнений, я перекинул тело через перила.
   Понимание того, что всё сделано правильно, пришло почти сразу - как только раскрылся парашют: ведь я не надевал никакого парашюта! Несколько секунд ушло, чтобы расстегнуть замки, выпутаться из лямок и вновь устремиться к земле.
   Огромный орёл, поднявшись со скалы, бережно ухватил меня лапами поперёк туловища и понёс вверх - на мост. Руки оказались притиснуты к бокам, поэтому пришлось кусаться. Очумев от человеческой неблагодарности, орёл разжал когти.
   Прямо подо мной, на стремительно приближающемся песке, возникла монументальная копна сена. В последний момент, рванув за полы рубаху, так что полетели пуговицы, я растопырил конечности, и как белка-летяга, скользнул в сторону - мимо сена, навстречу земле.
   В следующее мгновение рубашка оказалась совершенно целой. Я стоял на мосту и снова смотрел вниз.
   - Хочешь, повторим? - спросил я. - Для разнообразия, могу сигануть с той стороны.
   Мост исчез - от греха подальше. Над головой была парусина палатки. По углам мирно похрапывали в своих спальных мешках Любовь Савельевна, Борис и Симон.
   - Пришлось стереть полглавы, - сообщил недовольный голос откуда-то из-за парусины. Что ты себе позволяешь?
  

14.

  
   - С кем имею честь? - осведомился я скорее для проформы.
   Стенка палатки таинственно засветилась, и на ней, словно в театре теней, обозначился человеческий силуэт, сутулый и тощий.
   - Я твой автор! - торжественно сказал силуэт и взмахнул руками для пущего драматического эффекта. - Знай: ты живёшь в мире, созданном моим воображением! В моей недописанной книге! И должен...
   Никогда не смотрел на авторов как на высшие существа. Всем известно: они такие же люди, только по ту сторону Изнанки.
   - Мой автор - народ, - отрезал я. - Иван-дурак - слыхали? Он же царевич. В свободное время и по настроению.
   - Ну хорошо, - автор замялся, - образ Ивана я частично заимствовал. Но оригинальный мир...
   - Не смешите меня, уважаемый. Здесь нельзя ржать в голос: люди же спят. Вы серьёзно считаете, что оригинальны?
   Ответа не было, и я продолжил:
   - А что если вы, в своём мире, всего лишь ловите отблески нашего? Не думали? Где-то там у вас есть такой парень, Платон. Поговорите с ним на эту тему, если встретите.
   - Он умер, - машинально отозвался автор.
   - Извините, не знал. Поверьте: Изнанка совершенно реальна и от вас не особенно зависит. Вы - не боги, а мы - не фантомы, и живём своей жизнью. Судя по всему, у вас это первая книга?
   - Первая, - признался силуэт и опустил плечи. - То есть через мост вы не пойдёте, я правильно понял?
   - Правильно. Дальнейшее участие в этом фарсе в мои планы не входит. Гибель спутников - тем более. Они мне симпатичны.
   Автор поник ещё больше.
   - Я столько сил положил на эту пирамиду... Вот послушайте: вы идёте через мост. Тут доски проламываются...
   - Гм.
   - Ну хорошо, не проламываются! Доходите до пирамиды. Преодолеваете ловушки...
   - И?
   - Ещё не решил. Общая идея такая: переродившийся Колобок...
   - Какой Колобок?
   - Переродившийся. Жуки-скарабеи скатали его заново после... ну, после лисы. Теперь он тёмный, и жуки ему поклоняются.
   - Обалдеть, - признал я. - Никогда бы не додумался. А морковь? В смысле, для чего было красть еду?
   - Пока не определился. Есть варианты.
   Автор всё больше воодушевлялся.
   - Например: у Колобка злодейский план. Приковать зайца, волка, медведя и лису цепями - и у них на глазах медленно бросать то, что они больше всего любят, в жерло вулкана. Морковь - первой. Как вам?
   - Бред, - констатировал я. - Ещё варианты?
   - Ложно обвинить зайца, волка, медведя и лису в дефиците продуктов. Если в лавке мёда нет - значит, съел его медвед. Спасай морковь, бей зайцев. Погромы и истребление. Колобок правит хаосом.
   - С вулканом и то было лучше. И "медвед" - не в рифму. Почему бы не написать, что Колобок готовит восстание еды? Куёт армию. Одушевлённая морковь лично мстит зайцу за всех пожранных сородичей? Освободительный поход куриных окорочков?
   - Гениально! - вскричал автор. - Спасибо! Опытные товарищи мне посоветовали везде ходить с блокнотом, чтобы ни одна ценная мысль не ускользнула - я, с вашего позволения, запишу.
   Тень человека вытащила тень блокнота и тенью авторучки принялась записывать, бубня себе под нос "не крал, а освобождал", "одушевление еды" и прочие нелепости.
   - Зафиксировано, - сообщил он наконец. - Ну так вот. Главный герой вступает с Колобком в смертельный поединок.
   - На шампурах, - предложил я.
   - На шампурах, - записал автор. - Почему на шампурах?
   - Так веселее.
   - Пусть на шампурах. Главное - Колобок пронзён, звери спасены. Продукты возвращаются законным владельцам. Счастливый конец. Ну, как вам?
   - Честно? Отвратительно! А главное - не даст вам возможности написать продолжение. У таких книг обязательно бывает продолжение. "Тёмный Колобок возвращается". "Тёмный Колобок возвращается - 2". "Тёмный Колобок возвращается - 3". Голливудская экранизация в тридцати пяти сериях. Перевод на сто языков, включая шумерский.
   Кажется, годовой запас иронии ушёл в пустоту.
   - Да, да, говорите, - выдохнул автор.
   - В финале Колобок обязательно должен ускользнуть, - посоветовал я. - Чтобы затем появиться в продолжениях. А впрочем, есть идея ещё более грандиозная. Тянет на Нобелевскую премию по литературе, не меньше.
   Я выдержал паузу. Кажется, автора проняло, но эффект следовало усугубить.
   - Зачем нам вообще этот Колобок? Предлагаю оригинальный, авангардный финал: разговор главного героя с автором. Автор понимает, какую пошлость он собирался написать, и отказывается от продолжения работы. Свежо и экономично. Просто конспектируете нашу беседу, и никаких лишних усилий.
   Автор застыл. По тени пробежала лёгкая судорога.
   - Но у романа должна быть концовка... - выдавил он. - Впечатляющая...
   - Так уж и романа? - прищурился я.
   - Ну, повести, - нехотя признал автор. - Хорошо, новеллы!
   - Что может впечатлить сильнее, чем правда? Признайте свою слабость, и миллионы проникнутся к вам сочувствием.
   - Вы думаете?
   - Убеждён, - сказал я. - Лично я уже проникся.
   Он поразмыслил и с сожалением покачал головой.
   - Боюсь, не поймут. А если бы Колобка тоже оставить? Хоть немного?
   Я тоже поразмыслил. С одной стороны, хотелось побыстрее отвязаться. С другой - насчёт сочувствия я не соврал.
   - Ладно. Есть одна идея, - сказал я и взялся за полог палатки.
  

15.

  
   Когда я выскочил наружу, никакого автора там не оказалось. Только его подобие: подсвеченная мощным фонарём фанерная марионетка, управляемая сразу двумя здоровенными, мне по грудь, скарабеями. В углу пещеры ещё один навозник держал жестяной рупор у губ Колобка. Колобок был сухой и коричневый.
   - Догадался! - воскликнул Колобок. - Как жаль! А ведь почти поверил.
   - Уловка не удалась тебе, злодей! - громогласно заявил я, так что жуки попятились, и встал в позу фехтовальщика.
   В руке сам собой образовался шампур.
   - Схватите его! - скомандовал Колобок.
   Из палатки на четвереньках выбрался Симон.
   - Которого? - уточнил ближайший скарабей.
   - Обоих! - рявкнул Колобок в рупор.
   Из палатки показался Борис.
   - Что тут у вас происходит? - поинтересовался он, потягиваясь.
   Навозники топтались на месте.
   - Их трое. Которых обоих? - спросил тот же жук - видимо, предводитель.
   - Всех трёх! - в бешенстве завизжал Колобок.
   Протирающая глаза Любовь Савельевна добила вражеское воинство морально.
   - Держите Колобка! - призвал я, взмахнув шампуром.
   Симон отшвырнул жуков, как если бы они были не больше своего природного размера, смёл с дороги останки марионетки и схватился за рупор. На какой-то момент его очертания слегка размылись, но я погрозил кулаком в сторону потолка, и Симон вновь обрёл плоть.
   Колобок откатился.
   Орудуя вторым шампуром, как шпагой, Борис серией уколов согнал всех жуков в угол и держал там, не давая двинуться. Любовь Савельевна завладела фонарём, и одинокий Колобок заметался по углам, пытаясь вырваться из слепящего луча.
   - Вот и всё, похититель моркови, - провозгласил я, наступая. - Ты побеждён! Твоя песенка спета.
   - О горе мне, - меланхолично подтвердил Колобок.
   - Думаю, достаточно, - решил я. - Рад, что ты вернулся. Не забудь потом закатиться в гости.
   - Понял, - сказал он. - Поберегись! Я от бабушки ушёёёёёёёёёёёёл!
   Редкий гоночный болид сравнится со стартующим с места Колобком. Я отскочил в сторону. Промчавшись через весь зал, он влетел в коридор, ведущий наружу, отрикошетил от стены на повороте и скрылся в направлении верёвочного моста. Приглушённый расстоянием треск явился ожидаемым завершением.
   - Статисты свободны, - махнул я жукам, и Борис опустил шампур. - Пошли, посмотрим.
   В середине моста зияла дыра. Внизу, среди песка, при всём желании невозможно было что-либо разглядеть.
   - Размазался.
   - Ничего, к продолжению скатаем, - сказал старший из навозников. - Не впервой. В пирамиду пойдёте?
   Я пожал плечами:
   - Зачем? Объявите всем, что рукопись окончена. Финал.
   - А продукты? У нас полдолины завалено морковью.
   - Продукты мы заберём, - встрял кто-то чрезвычайно знакомый.
   - Вот совершенно, нисколечко, ни чуточки не удивлён, - сказал я, поворачиваясь к подошедшему Вове. - Что, автор доволен концовкой?
   - Не то слово! Думаю, уже рассылает свой шедевр по издательствам.
   - Так и знал, что без тебя, мерзавца, не обошлось. Ну, рассказывай.
   - А чего рассказывать? - Вова пожал плечами. - Всё ж понятно. Жил-был автор. И ничего у него не было: ни героев, ни мира, ни мозгов...
   - Заметно. Где ты вообще подцепил этого типа?
   - Чего сразу я? Он сам. Своих героев нет - решил чужих надёргать. Тут как раз моя книга. И "Колобок". Ну, мы и поладили...
   Тихонько, одними губами, он назвал сумму.
   - Сколько-сколько? - не поверил я.
   - Каждому, - уточнил Вова победно. - Вам, мне и Колобку. Не считая статистов.
   Со стороны моста послышались отдалённые ругательства и скрип досок. Из отверстия появился заяц.
   - За расчётом прискакал, - пояснил Вова, вынимая чековую книжку.
   Заяц перечитал чек на два раза, свернул в трубочку и спрятал в ухо.
   - В мосту дыра, - сообщил он, - лиса с медведем перейти не могут. Можете их чеки отдать мне. И волка тоже.
   - Волка не задействовали, - отрезал Вова, - оплата не полагается. А те двое пусть сами подходят. Знаю я вас.
   - Что ещё ты ему втюхал? - уточнил я, когда недовольный заяц убрался.
   - Автору?
   - Не зайцу же.
   - Описание Изнанки. Завязку. Подбор героев.
   - А сюжет? - спросил я, зловеще поигрывая шампуром. - Весь этот морковный маразм?
   - Это он сам, - сообщил Вова несколько поспешно. - Я же говорю: без мозгов. Моё дело - дать доску и фигуры. А как партию играть - не моё.
   - Я, значит, фигура? Холмс - фигура? Да он об тебя трость обломает, как Пётр об Меншикова! Дай догадаюсь: на него ты, случаем, никаких денег не получал?
   Вова насупился:
   - Холмсу всё рассказывать не обязательно.
   - Заплатишь ему за потраченное время. Из своей доли. И моим заодно.
   Вова обернулся.
   Борис осматривал трофейный рупор, Любовь Савельевна что-то делала в палатке, а Симон помогал скарабеям чинить мост.
   - Этим-то за что? Их в сценарии вовсе не было. Сами увязались. Колобок, между прочим, жукам из своих...
   Я перебил:
   - Надо же, криминальный дуэт: бывшая булка и отставной уголовник. Использовали всех втёмную и довольны.
   - Но шеф...
   - Короче: я сказал. Ты услышал. И только попробуйте не выплатить компенсации всем ограбленным. Проверю. Не выполнишь - лично сдам тебя Семерым.
   Вова замолк: угроза была серьёзная. Семеро - это тебе не полиция.
   - Так ведь всё законно, - выдавил он наконец, - я у Кони консультировался, в "Судебных речах". Книга новая, никаких лицензий. Автор сам пришёл.
   Я хмыкнул скептически. Монополию на контакты с авторами Семеро держат крепко, и ко всякому денежному потоку в обход своего кошелька относятся ревниво. На то они и гномы.
   - Хочешь проверить?
   - Компенсирую, - сдался Вова. - Подумаешь, копейки.
   - И ещё, - сказал я, - не в службу, а в дружбу. Попроси автора: пусть кто-нибудь там, у них, перечитает Симона. Ещё лучше - переиздаст, но это уж по возможности. Сможешь?
   - Да легко! - разговор о деньгах окончился, и Вова повеселел. - Всё равно ведь явится. За продолжением.
   Видимо, мой взгляд был красноречив.
   - Продукты надо вывозить, - спохватился Вова. - Протухнут же.
   - Неужто к Анатолю? - предположил я. - А возьмёт?
   Вова фыркнул.
   - Кому Анатоль, а кому Толян. Ещё как возьмёт. Не, ну мне, конечно, в убыток...
   - Ври больше. Скажи лучше: на вечернюю сказку успеваем?
  

16.

  
   Возле студии было малолюдно. Поток "туда" уже промчался, обратный ожидался позднее.
   Бросив машину, мы заскочили в холл.
   - Началось! - констатировал Борис.
   - Опоздали, - сказал я. - Жаль. Кстати, Владимир: почему ты не остался участвовать? Вроде бы там четыре персонажа?
   - Миссис Хадсон так просилась на роль Манки, - ухмыльнулся Вова. - Не мог же я обидеть даму.
   Любовь Савельевна скептически хмыкнула.
   На диспетчерском пункте пришлось отсыпать дежурным несколько монет - зато, помимо вида с мониторов, каждый получил наушники.
   Избранный отрывок из "Книги про хорошо едящих детей" близился к завершению. На обеденном столе, среди столовых приборов, Человек-котлета разговаривал с Компотом, высунувшимся наполовину из своей кружки. Пожилая Манка, оставшаяся с завтрака, сидела с вязанием на краешке тарелки.
   - Уверены ли вы, что Супмен явится? - вопрошал Компот, заламывая руки в жесте отчаяния. - Ещё немного, и я начну киснуть!
   - Он всегда точен. Вот-вот будет, - вмешалась Манка.
   И верно: из фаянсовой супницы, кряхтя, выбрался некто в облегающем комбинезоне цвета сушёного гороха.
   - Дело было сложным, - заявил он, - однако могу вас обнадёжить. Тайна раскрыта!
   - В самом деле, мистер Супмен? - возликовал Компот. - Значит, меня сегодня допьют?
   - Непременно, друг мой, непременно, - заверил Супмен.
   - Может, и меня доедят? - с надеждой спросила Манка.
   Супмен отмолчался.
   - Так в чём секрет? Расскажите нам!
   Обведя взглядом слушателей, Супмен усмехнулся:
   - Это же элементарно, Человек-котлета! И вы, и Компот, соседствуя со мной в одном меню столько лет, давно могли бы освоить мой метод. На самом деле, хороший аппетит никогда не покидал Васеньку!
   - Как же так? - удивились все хором. - Не может быть!
   - Расскажу по порядку, - начал Супмен. - Уединившись в своей резиденции, - он кивнул на супницу, - я долго думал: кто мог быть похитителем. Ведь никого, кроме бабушки, в кухне не было. И тогда я взял список съеденного.
   Он перевёл дух и продолжил.
   - Раскрыть это дело оказалось трудно главным образом потому, что все участники были вне подозрений. Однако не обязательно хотеть дурного, чтобы совершить его. Разумеется, бабушка хотела как лучше. Поэтому она и дала ребёнку в промежутке между завтраком и обедом банан, булку с изюмом, варёное яйцо, стакан кефира, шоколадку, виноград и морковный салатик. Между тем, как показали мои химические опыты, именно это сочетание ингредиентов легко превращает хороший аппетит в плохой. Вот, собственно, и всё.
   Слушатели зааплодировали.
   - По-моему, Холмс просто молодец, - сказал я, снимая наушники. - Никто бы не справился лучше.
   - Пойдём, поздравим его, - предложил Вова. - А потом поедем всё это дело отпраздновать. Я угощаю!
  
   Когда час спустя мы вышли из студии, на заднем сидении Вовиного "джипа" лежала огромная оранжевая тыква.
   - Ты понял? - спросил я.
   - А то! - кивнул он. - Администратор. Как он тачку открыл, интересно?
   Я засмеялся:
   - Холмса на тебя нет. Это элементарно, Вова! Никогда не считай других идиотами.
   Он нахмурился в недоумении, а я поднял голову к разгорающимся звёздам и сказал негромко:
   - Зачем?
   Ответ прозвучал неуверенно:
   - Финальная шутка?
   - Шутки хороши в меру, - возразил я.
   - Ладно. Вычёркиваем, - вздохнул голос, и тыква исчезла. - Простите. Первая книга...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"