Лисаченко Алексей Владимирович : другие произведения.

Всемирная история в рыцарях и драконах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все хронологически связанные части в одном файле, для удобства читателей. По мере написания будет обновляться.

ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В РЫЦАРЯХ И ДРАКОНАХ

Если бы человек вздумал всегда предаваться серьёзным делам,

не позволяя себе никаких развлечений и шуток,

то либо неприметно впал бы в безумие,

либо сразу был бы разбит параличом.

(Геродот, II.173)

В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

   - Уй! - громко и отчётливо сказала обезьяна, упав с пальмы и сломав себе хвост. Под бывшим хвостом что-то завозилось, и из прелых листьев вылезла большая зелёная ящерица. Обезьяна цепко ухватила ящерицу левой передней рукой и потащила в рот.
   - Хр! - сказала ящерица с ненавистью и вцепилась обезьяне в палец.
   - Уй! - повторила обезьяна, бросив ящерицу, и неловко встала на задние руки. Палец на левой передней болел и кровоточил.
   Ящерица проворно отбежала и издевательски показала язык.
   - Бум! - по-рыцарски предупредила о своих намерениях обезьяна, подбирая палку поувесистее.
   - Фиг! - осклабилась ящерица, и в глазах её засветилось злорадство. Лесные птички оставили свои хлопоты и расселись на ближайших ветках, делая ставки.
   Обезьяна выпрямилась и замахнулась палкой. Ящерица выдохнула язычок пламени, и палка загорелась.
   - Опа! - сказала озадаченная обезьяна, рассматривая факел.
   Здорово получилось, - подумала ящерица.
   Обезьяна злобно ткнула факелом в её сторону. Ящерица отпрыгнула.
   - Догоню! - сказала обезьяна и бросилась догонять. Бежать на задних руках было необычно, но быстро.
   Догонит, - поняла ящерица, - придётся импровизировать. Перепонки расправить, разгооооооон - толчок!
   - Ушел, - с досадой констатировал первый человек, глядя на шаткий полёт первого дракона и непривычно переминаясь с ноги на ногу. Факел в руке потрескивал, хотелось мяса и думать о высоком.
  

ПИРАМИДА

   - Дракон! Дракон! - кричал маленький мальчик, тыкая в небо грязным пальцем. Одинокий дракон заложил красивый вираж над пустыней и скрылся за горизонтом.
   Мать семейства оторвалась от доения верблюдицы, подняла глаза к небу, ничего не увидела и отправилась рассказать соседке о двух пролетевших драконах. Или о трёх.
   К следующему дню всё Древнее Царство (на тот момент довольно новое) было наслышано о налёте семи тысяч огнедышащих чудовищ.
   - Что делать будем? - растерянно спросил царь, поправляя накладную бороду. Борода была прадедова, времён Особо Древнего Царства, и лезла клочьями. Придворные беспокойно ёрзали на глинобитных табуретках по глинобитному полу глинобитного же дворца, поглядывая в глинобитные окна: не летят ли?
   - Все умрём! - отчеканил командующий армией и браво выпятил грудь.
   - Дурак! - констатировал царь.
   - За царя! - уточнил командующий .
   - Теперь молодец, - успокоился царь. - Ещё предложения будут?
   Предложений не было. Помолчали.
   - Предлагаю провести конкурс, - неожиданно высказался старший жрец Омона, бога физической защиты, - интеллектуальный турнир на лучшую идею: как победить драконов. Первое место и почётную грамоту, без сомнения, получит самый умный человек во Вселенной - наш возлюбленный царь. Занявшему второе место - поощрительный приз и реализация идеи за государственный счёт.
   Позвали глашатая.
  
   К назначенному часу перед дворцом выстроилась небольшая очередь с листочками, свитками и глиняными табличками. Палило солнце. Из официальных лиц присутствовали писец на раскладном стульчике и двое стражников с кружевными зонтиками на копьях. Из дворца вышел старший жрец, наклонился к уху писца и что-то зашептал. Писец отрицательно помотал головой и показал жрецу раскрытые ладони.
   - Шесть, - тихо сказал жрец.
   - Восемь с половиной процентов и не меньше, - отрезал писец. Жрец недовольно кивнул и скромно встал в самый хвост очереди.
   Тень на солнечных часах доползла до отметки "начало подачи заявок", и стоявший первым франт в модном заграничном хитоне подошел к писцу. Писец взял протянутый свиток, обмакнул тростинку в чернильницу и уже занёс было руку над журналом регистрации, потом что-то вспомнил и сказал:
   - Заявка отклонена как не соответствующая конкурсным условиям. Надо было оформлять на папирусе, а это у вас что?
   - Инновационный материал, называется пергамент, - поспешно объяснил заявитель, - импортный. Лучше папируса.
   - Лучше, хуже: один финик - не соответствует, - скривился писец, - следующий!
   Франта в хитоне оттёрли в сторону.
   Следующими были отклонены заявки без оттиска печати, не прошитые надлежащим образом, с неправильным размером полей, на глиняных табличках, с неприличными картинками и неподобающе пахнущие. Заминка вышла только один раз, когда в сложенной квадратом заявке что-то самым откровенным образом зазвякало. Писец заглянул внутрь и заколебался. Из очереди высунулся жрец и показал писцу десять растопыренных пальцев.
   - Заявка неверно сложена, - с сожалением сказал писец, - отклоняется как не соответствующая конкурсным условиям. Следующий!
   Кандидатов оставалось четверо, а журнал регистрации всё ещё был пуст.
   Следующим подъехал главнокомандующий: на случай войны, он и в очереди стоял, не слезая с колесницы.
   - Заявка содержит кляксы, в связи с чем не соответ... - успел сказать писец и пал под ударом боевой палицы. Вызванный на замену младший писец принял оставшиеся заявки оптом и без замечаний.
  
   Финальный этап турнира судил царь, сидя перед закатом на дворцовой веранде. Все четыре заявки лежали на подлокотнике трона, однако из конкурсантов вовремя явился только старший жрец.
   - Рассматриваем первую заявку, - сказал царь нетерпеливо и развернул свиток. Письменности в Древнем Царстве не было, поэтому обходились рисованием картинок.
   - Корабль, - удивился дворцовый казначей, заглядывая через монаршее плечо, - с крыльями.
   - Где автор? - осведомился царь. - Пусть объяснит.
   - Боюсь, он не сможет прийти, - сказал жрец, почтительно вставая с лавки и кланяясь, - упал с лестницы.
   - Тоже мне летатель, - недовольно фыркнул царь и отбросил папирус в сторону. - Вторая заявка.
   Вторая заявка была от командующего: нарисованная во весь немаленький лист колесница с ним персонально. Длинным копьём командующий пронзал много маленьких дракончиков, очевидно, намереваясь зажарить их на вертеле.
   - С этим всё ясно, - усмехнулся царь, - так, а где же оригинал?
   - Да не расстроится великий государь, - скорбно потупив очи, вновь поднялся жрец, - несчастный случай на транспорте. Колесо отвалилось. На полной скорости.
   - Насмерть? - ахнул не чуждый человеческого сопереживания монарх.
   - Нет, головой, - успокоил его служитель культа, - через пару дней будет как новенький.
   - С участия, тем не менее, снимается, - объявил царь и потянулся за предпоследней заявкой. На засаленном листке был накарябан толстый человечек, что-то подсыпающий уродливому дракону из банки с изображением черепа.
   - Чья заявка?
   - Моя, - сказал запыхавшийся толстяк в набедренной повязке шеф-повара, вбегая на веранду. За поваром ворвались было служки храма Омона, размахивая дубинами, но при виде избранного общества пали ниц и ретировались. Старший жрец проводил подчинённых недобрым взглядом и бросился наперерез конкуренту, раскрыв объятия. После короткого обмена репликами, из которых до публики донеслись только обрывки наподобие "...шесть золотых скарабеев сейчас и десять тысяч девственниц в загробном мире..." и "...двадцать скарабеев наличными, а девственниц можешь засунуть себе...", третий конкурсант склонился перед троном и сообщил об отзыве заявки.
   - В таком случае, почётное второе место присуждается здесь присутствующему старшему жрецу храма Омона, - торжественно провозгласил царь, - с проектом... - он покрутил листок, переворачивая так и эдак, - ... непонятно какой штуковины.
   - Треугольной! - подсказал казначей, заглядывая в чертёж.
   - Угу, - лаконично закончил царь. - Турнир окончен.
   Глашатай, совмещающий с основной работой должности дирижера-концертмейстера и всех музыкантов придворного оркестра, последовательно захрипел в трубу, постучал в там-там и тренькнул на арфе в честь победителя. Казначей торжественно поднёс царю почётную грамоту за первое место и выкатил из тёмного угла тележку, накрытую холстом.
   - Вручается ценный приз за второе место, - объявил глашатай. Под покрывалом обнаружился алебастровый бюст царя работы самого царя в детстве, у основания переходящий в заднюю часть шестиногого слона того же автора.
   Старший жрец осмотрел шедевр и прослезился:
   - Недостоин! Как служитель храма, столь бесценную вещь морально обязан передать в дар тем, кому он воистину поможет в обретении счастья - сиротам и увечным воинам... Кто-нибудь знает: у нашего командующего родители живы?
   - Вроде умерли, - сказал царь.
   - Вот ему, сиротке, во двор и поставим, чтоб быстрее поправлялся, - потёр ладошки старший жрец. - Теперь насчёт проекта. Демонстрационный образец сделаем недели за две. Прошу выдать двадцать... - тут взгляд жреца упал на толстого повара, терпеливо ожидающего у выхода, - нет, сорок золотых скарабеев на постройку прототипа.
  
   Официальное представление проекта состоялось через десять дней. Презентационный зал храма Омона был тёмен и полон. В первом ряду сидел царь. Младшие жрецы белели чистыми хламидами у запасных выходов, девицы в символических одеждах разносили орешки.
   В урочный час солнечный луч проник через незаметную дырочку в стене и озарил полотняный экран в передней части зала. Обычно объектом озарения служила статуя Омона, но сегодня на её месте оказался старший жрец с длинной указкой. В луч света всунулись чьи-то руки, и на экране появилась сложенная из пальцев тень: сначала в виде зайчика, потом собачки. Зайчик шевелил ушками, собачка открывала и закрывала пасть - публика оживилась, кто-то захлопал.
   - Работает, - удовлетворённо сказал старший жрец, - можно начинать.
   Изображение сменилось на подобие дракона, машущего крыльями. Коротко и по существу прокомментировав драконью опасность, жрец махнул рукой, и тени на экране сложились в треугольник.
   - Драконостойкая пирамида системы "стеклянный дом", - провозгласил докладчик и потыкал в треугольник указкой, - надёжно закроет наше царство от атак с воздуха и губительного ультрафиолета, от коего цвет лица портится и проистекают веснушки.
   В картинку всунулась вторая пара рук: злобный дракон с налёту долбанулся о треугольник и растерянно выпал за край экрана.
   К концу изложения по существу царь сидел с отвисшей челюстью, а прагматичный казначей - с головной болью.
   - Вопросы? - старший жрец повернулся к зрителям, но зрители всё ещё пялились на экран: вновь показывали заставку с зайчиком, собачкой и вдобавок - птичкой. Впрочем, нашелся и кто-то въедливый:
   - Скажите, почему основание пирамиды квадратное? - спросили из темноты. - Это не совпадает с границами нашего царства!
   - Только до первого налёта, мой друг, - развёл руками докладчик, - только до первого налёта.
   - А почему из стекла? - пробасил кто-то, позвякивающий доспехами.
   - Потому что стекло прозрачное, командующий, - пояснил жрец, - чтобы не сидеть в темноте. К тому же оно не горит.
   - Сколько это будет стоить? - задал было вопрос казначей, но его прервали:
   - А мне нравится, - громко сказал царь. - Пускай ещё раз птичку покажут!
   На этом дискуссия окончилась.
   Когда открыли ставни, царю был торжественно поднесён опытный образец индивидуального действия. Старший жрец собственноручно ввинтил небольшую стеклянную пирамидку в обод короны, так что царская голова приобрела вид теплицы с ушами, и заверил возлюбленного монарха в полной драконоустойчивости. В ответ возлюбленный монарх объявил о полном финансировании проекта.
   После ознакомления с предварительной сметой брови казначея пожизненно сдвинулись к переносице.
  
   Царство сидело без денег. Свежую морскую рыбу к царскому столу по-прежнему доставляли, но всё больше минтай. Лекари-анестезиологи от патентованного хиосского вина вернулись к проверенным временем киянкам. Командующий мрачно раскатывал на устаревшей колеснице четвёртого поколения и брюзжал, что все прогрессивные народы давно перешли на пятое с активными фазированными решетками. Стоило звякнуть в государственной мошне золотому скарабею или хотя бы мелкой серебряной жужелице, как у трона немедленно материализовывался старший жрец с пачкой актов и счетов. Казна оплачивала Великую пирамиду.
   Казначей днями и ночами корпел над папирусами с отчётностью, выискивая цепочку: "Главпирамидмонтаж" - "СредСахарСтрой" - "Стеклозавод им. Гора" - ИП Анубис - строительная компания "Гефест и сыновья" (Греция) и "Минотавр Ltd.", Кипр. После Кипра следы государственных денег терялись окончательно.
   - Воруют, государь! - плакался он царю при каждом удобном случае. - Чую, воруют - доказать не могу...
   Царь отмахивался. Капля, однако, камень всё-таки точит: однажды утром, выйдя на крыльцо и потягиваясь, его величество взглянул на храм Омона, за последнее время действительно необычайно похорошевший, раздавшийся во все стороны и оборудованный джакузи, и отдался сомнениям. Через два часа скоростной государственный верблюд срочно, секретно и чрезвычайно важно нёс казначея в направлении границы, а по его возвращении в дорогу собрался и сам монарх.
  
   - Извольте поглядеть, - провозгласил казначей, нетерпеливо приподнимаясь в седле и озирая горизонт из-под ладони, - граница вот за этим пригорком.
   - Ничего не вижу, - царь скорчил страдальческую гримасу. Непривычные к седлу ноги торчали враскоряку и кое-где кровоточили.
   - Правильно! - голос казначея поднялся до торжествующего фальцета. - Потому что там ничего и...
   Верблюды перевалили через холм, и фальцет сорвался на задушенный хрип. Внизу кипела работа. От горизонта до горизонта блестела полоса фундамента, громоздились строительные леса, по распростёртым на песке огромным стеклянным листам мухами ползали рабочие.
   Молча и мрачно развернув верблюда, царь не без удовольствия кивнул палачу.
  
   - Уехали, - сказал дракон, осторожно поднимая голову над гребнем бархана. -Выжигание полосы - сто скарабеев, плавка стекла - двести. Итого триста плюс полсотни за конфиденциальность. Если надо, могу сожрать статистов - оплата поштучно.
   Старший жрец добыл из складок набедренной повязки замшевый мешочек и начал отсчитывать, а над пирамидой простёрла свои крыла вечность.
  
  
  

КРЫША

   Таверна располагалась в удачном месте: у берега тёплого моря, близ широкого пляжа и большой дороги из Данаевки в Боспоровку. Держал заведение старый Приам с сыновьями Гектором и Парисом. На вывеске над воротами они были изображены все вместе: лысый, брюнет и блондин - и в обиходе таверну так и называли: "Трое". Сообразим на троих, - говаривали, бывало, данайские мужики на своём архаичном диалекте, и топали к Приаму закупаться красненьким. Добавляла трактиру привлекательности бойкая Ленка, толстомясая и белорукая, бросившая в родной Данаевке мужа с дочкой ради красавчика Париса, но и прочих посетителей не обделявшая вниманием.
   Народец в округе жил всё больше ушлый и на руку нечистый, а посему по периметру таверну окружал крепкий частокол. На смотровой площадке над воротами торчал Парис, грыз яблоко и расслабленно озирал окрестности: не виден ли клиент. Клиенты появляться не торопились: ярмарка в Боспоровке две недели как кончилась, так что денег на пропой у местных не осталось, а на дороге почти не было путников, только вдоль берега медленно ковылял бродячий слепой сказитель-рапсод с кифарой под мышкой. Ничто не предвещало хорошей выручки.
   В морской дали мелькнуло пятнышко. Парис замер, как охотничий пёс, почуявший перепёлку: мимо плыли деньги. Вскоре, однако, пятнышек стало несколько, и Парис насторожился, а потом "несколько" разом превратилось в "много".
   - Байдарочники! - завопил Парис и кинулся в дом. - Байдарочники!
   Главной проблемой в байдарочниках была непредсказуемость. Буйные компании этих бородатых ребят в разнообразных шлемах часто возникали из ниоткуда, проносились по рекам и проливам как сокрушительный ураган и так же внезапно растворялись: сняв латы или кожаную куртку с черепами и спрятав байдарку в чехол, вчерашний волк водных путей тут же преображался в мирного землепашца, торговца или обычного портового грузчика - до следующего общего сбора. Для одиноко стоящего трактира пришествие байдарочников могло обернуться как сказочной выручкой, ибо байдарочников-трезвенников в природе не существовало, так и полным разгромом.
   - Ворота закрыть. Вино открыть. Выручку закопать! - распорядился Приам. Мрачный Гектор на всякий случай точил топор, оптимистичный Парис устанавливал на пляже торговые лотки, а Ленка с истинно женской последовательностью мучительно выбирала между "нарядиться и накраситься" и "схорониться в погребе", но определиться не смогла и решила совместить.
   К моменту, когда на песок пляжа выскочили с разлёта первые байдарки, на берегу уже светил углями мангал, пенилось разлитое по стаканам вино и жалобно тренькал на кифаре приблудный сказитель. Там и тут забелели палатки, задымили костры, запахло едой. Колоритные бородачи в шлемах и наколках толпились в очереди к лотку, с которого шустрый Парис продавал сосиски, и особенно - к бочке с краником под управлением Приама. Сказителю хлопали и кидали монетки.
  
   - Дедуля, тебе налить? - байдарочник с лисьей физиономией продувной бестии, в бандане с надписью "Итака", был само дружелюбие.
   - Гомер меня звать! - невпопад ответил сказитель, который вдобавок к слепоте был несколько глуховат.
   - Вино, говорю, будешь? - переспросил итакиец и для верности поводил перед носом артиста полным стаканом. Нюх у старика был отменный, так что отказа не последовало.
   Байдарочник устроился рядом на большом нагретом солнцем камне и громко, играя на публику, стал вещать:
   - Жаль, что ты слеп, старик. Сколь прекрасен мир: это небо, это море... эти огромные корабли - тысяча сто восемьдесят шесть чернобоких пенителей морей...
   На голос рассказчика начали подтягиваться сотоварищи: самые догадливые тихо прыскали в кулак, другие недоуменно оглядывались на четыре десятка своих байдарок.
   - В каждом по сотне бойцов несравненных, - продолжал хитроумный итакиец. - Пред нами же мощные стены из камня... гордого города Трои...
   Тут уже дошло до всех: даже случившийся неподалёку Приам неслышно хихикал, посматривая на бревенчатый тын вокруг невзрачной приземистой таверны под серо-зелёной черепичной крышей. Рассказчик, тем временем, завершил живописание пейзажа и перешел на личности.
   - Вот перед нами владыка мужей Агамемнон, - театрально указал он на самого старшего из присутствующих, в бороде которого пробивались седые пряди, - нас он ведёт сквозь моря от победы к победе!
   Агамемнон, в обычной жизни - торговец скотом, ныне - временный предводитель байдарочного клуба, польщённо раскланялся. Слепец кивал в такт, впитывая слова и вино, и чуть слышно подбирал на кифаре мелодию.
   - Это Аякс благородный, чудовищной силы, - продолжил итакиец, поглядывая на самого крупного байдарочника, грузчика саламинского порта, - тот, что трёх воинов разом пронзает ударом. Рядом - Ахилл, что Аяксу ни в чём не уступит.
   Публика заржала. Ахилл - непропорциональный карлик с телом взрослого мужчины и тоненькими кривыми ножками, в кожаной куртке, густо усаженной декоративными шипами, рядом с гигантом Аяксом смотрелся как ёжик возле танка.
   - Самый же мудрый из всех и возвышенный духом... - рассказчик сделал драматическую паузу и оглядел слушателей с хитрым прищуром, - что по разумности равен Зевсу и прочим богам (если взять их всех вместе), гордой Итаки посол - Одиссеем зовётся.
   - Ничего ты себя выхваляешь, Одиссей, - пробасил Менелай, невеликого ума и достатка русобородый деревенский мужик, принятый в клуб исключительно по протекции и на средства своего сводного брата Агамемнона, - а ну-ка про меня скажи!
   - Вот Менелай... - начал итакиец и запнулся, пытаясь поизящнее срифмовать "Менелай", "сарай" и "запоминай".
   С этого момента всё пошло наперекосяк.
  
   Поскучав в подполе и не услышав звуков погрома, нарядная и накрашенная Ленка откинула крышку и по плечи высунулась из люка. На кухне возился Мемнон, хромой эфиоп, помогавший по хозяйству.
   - Ну как там? - спросила Ленка.
   - Вроде мирные, - успокоил её Мемнон, - палатки поставили.
   - Тогда я пошла, - обрадовалась женщина, вылезая окончательно, - зря что ли красилась.
   Покрутив юбками возле очереди за вином, игриво потрепав по щеке занятого сосисками Париса и одарив воздушными поцелуями добрую дюжину бородачей, она достигла берега, где стояли тесным кружком люди, слышалась музыка и было особенно весело. Из-за спин ничего невозможно было разглядеть, и Ленка заработала локтями. Протолкавшись к центру, она увидела уже знакомых нам слепого рапсода и бойкого на язык Одиссея с Итаки... и глаза в глаза столкнулась со своим вероломно брошенным мужем Менелаем.
   Пока Менелай оценивал ситуацию, поглядывая попеременно то на свои кулаки, то на белокурого Париса и постепенно багровея, сообразительная ветреница подхватила юбки выше колен и стартовала в направлении таверны. Ничего не понимающего Париса она успела ухватить за руку и увлечь за собой прежде, чем рычащий от ярости Менелай двинулся с места.
   - Юбкой взмахнувши, раздор меж мужчинами сеет, - прокомментировал Одиссей происходящее сказителю, устраиваясь поудобнее на своём камне и наливая новый стаканчик. Другие байдарочники, кто ещё не прилёг в палатках или просто под кустами после принятого красненького, новому развлечению обрадовались. Следом за Менелаем, громыхавшим кулаками в поспешно запертые ворота, выдвинулись его ближайшие приятели Аякс и Ахилл; остальные, во главе с Агамемноном, образовали сочувствующую аудиторию. Застигнутого врасплох Приама, из уважения к его летам и лысине, Менелай со товарищи пропустили с миром, но запас сосисок и бочку с краником пришлось оставить, так что сочувствующим было чем заняться.
   - Изменщица! - кричал Менелай, пиная дубовые доски, - Дочку бы хоть пожалела! Пусть твой белобрысый выйдет - я ему ноги-то повыдёргиваю!
   Над тыном появилась голова Приама.
   - Не ломай калитку, сынок, - посоветовал трактирщик, - не ты её ставил. Может, договоримся?
   - Сначала шею ему сверну, - упрямо набычился Менелай, - потом договоримся. Пусть выходит!
   "Рати данайские смерть и убийство готовят троянцам", - продиктовал Гомеру лукавый итакиец, - запоминай хорошенько. Потом правнукам будешь рассказывать.
   На стене объявился Парис и метко кинул в Менелая яблочным огрызком:
   - Готовься!
   Менелай удовлетворённо отошел от ворот, одёргивая кожаную куртку. Ахилл подал ему гребнистый шлем, а Аякс протянул кленовое весло и напутствовал:
   - Вломи ему, парень!
   "Рати копейные грудью готовы столкнуться", - сообщил Одиссей.
   Ворота заскрипели, отворяясь, однако вместо субтильного Париса в проём шагнул чернобородый атлет Гектор с толстым сосновым дрыном в руках, плотницким топором за поясом и в кухонном котелке вместо шлема.
   "Был у троянцев вождем шлемоблещущий Гектор великий", - выдал Одиссей, предварительно уточнив имя чернобородого у байдарочника из местных, дабы не осквернить вымыслом историческую правду. "Шлемоблещущий...", - просмаковал трудное слово рапсод.
   - Ах так! - гневно выдохнул Аякс, слывший правдолюбцем и не терпевший всякого рода передёргиваний. - Ну-ка, Менелаша, отойди!
   Почти насильно отодвинув Менелая, гигант забрал у него весло и широкими шагами направился навстречу Гектору.
   "Богорожденный Аякс размахнулся огромною пикой", - невнятно сказал Одиссей, прожевывая сосиску. Аякс с силой взмахнул своей импровизированной дубиной, но Гектор и не думал уклоняться: гулко стукнув в котелок, весло переломилось, оцарапав шею Гектора щепкой. Через мгновение в шлем Аякса с сухим треском врезалась сосновая палка.
   Постояв немного оглушенным, Аякс отступил назад, с усилием выдернул из земли тяжелый камень и двумя руками из-за головы метнул в Гектора. Гектор опрокинулся навзничь, но дрына не выронил. Под аплодисменты публики он эффектно поднялся на ноги без помощи рук, одним движением мощного торса ("воздвигся", по выражению Одиссея), всем своим видом являя готовность продолжать бой. Аякс, однако, смотрел на соперника уважительно и драться больше не собирался.
   "Но разлучились они, примиренные дружбой взаимной", - удовлетворённо подытожил Одиссей, отлучаясь по нужде в имевшиеся поблизости деревянные пляжные удобства. - Без меня не продолжайте!
   - Слабаки, - презрительно выкрикнул Ахилл, обходя Аякса и гордо задрав голову, чтобы встретиться глазами с Гектором, не подпрыгивая. - Смотрите, как надо!
   Сильно заблуждались и болезненно расплачивались за свои заблуждения люди, судившие об Ахилле по росту. Болезненно вспыльчивый, с самого детства он лез в каждую драку, вне зависимости от численности и весовой категории противников, как терьер, готовый вцепиться в нос догу - и из большинства выходил победителем. В родной Фтии каждый знал Ахилла как отчаянного задиру и беспощадного уличного бойца, и размер в данном случае не имел значения: напротив, как ехидно говаривал сам Ахилл, снизу в уязвимые места попадать сподручнее.
   Быстро-быстро перебирая своими коротенькими ножками, стремительным неуловимым зигзагом Ахилл промчался через площадку, и прежде, чем громадный Гектор успел хотя бы понять, что происходит, коротышка уже выдернул у него из-за пояса топор и звонко впечатал обухом по котелку. Глаза Гектора стали бессмысленными, и он медленно завалился набок.
   - Что тут было? - спросил запыхавшийся Одиссей, оправляя на себе хитон.
   - Меднодоспешные бьются гоплиты под стенами Трои, - сообщил слепой, оттопыривая ладонью ухо, чтобы сподручнее было прислушиваться.
   - Ахилл Гектора завалил, - уточнил ближайший байдарочник.
   Прихватив трофейный топор, Ахилл вальяжной походкой победителя направился к воротам. Менелай бросился следом, Аякс же, осыпаемый насмешками публики, остался на месте, медленно осознавая происшедшее.
   Казалось, оборона пала. Приам с Мемноном утащили безвольно обвисшего Гектора в таверну, откачивать. На площадке над воротами оставался ещё Парис, но его всерьёз не принимали. Похититель чужих жен, бежавший от лотка с грилем, мог только бессильно ругаться и кидаться со стены подручными предметами - по большей части, репой из брошенного Мемноном мешка с овощами. Будем справедливы: кидал Парис метко. Шмяк - репа ударила Ахилла в плечо. Бац - одежда Менелая запачкалась свёклой. Менелай выругался и припустил бегом, обгоняя демонстративно не торопящегося Ахилла.
   "Стрелы Париса врагов без пощады разили", - хотел уже было пошутить ехидный Одиссей, но в это мгновение пущенная Парисом луковица угодила Менелаю в острый гребень шлема, раскололась на множество частей и обильно оросила своими внутренностями физиономию Ахилла.
   - Мама! - вскричал Ахилл, хватаясь за лицо. - Воды! У меня на лук аллергия!
   Лицо карлика мгновенно пошло волдырями, глаза заплыли. Толпа взволнованно зашумела, Одиссей сорвался с места и вскочил на камень, чтобы лучше разглядеть происходящее.
   - Что там? - спросил слепец, трогая Одиссея за край одежды. - Скажи мне, добрый человек!
   - Парис уложил Ахилла... луком, - ошарашенно отозвался итакиец.
   "Славный Ахилл поражен был стрелою Париса", - понимающе кивнул рапсод.
   С помощью подскочившего Менелая Ахилл смог устоять на ногах и даже идти - но уже обратно к палаткам. Штурм, таким образом, был отложен: помимо Менелая, из активных деятелей на ногах остался один Аякс, однако он явно не собирался ничего предпринимать, ухмыляясь вслед пострадавшему не без толики злорадства.
  
   Какое-то время казалось, что Менелай угомонился, и рассудительный Агамемнон уже готовился к переговорам о возобновлении мирного товарообмена, однако спокойствие оказалось обманчивым и развеялось в один миг от чьих-то нечеловеческих воплей. Как выяснилось, пара сагитированных Менелаем байдарочников попробовала перелезть через частокол с противоположной от лагеря стороны, где, однако, как раз на такой случай дежурил бдительный Мемнон с полным котелком кипятка. Теперь о примирении не могло быть и речи. "Наших бьют!" - пронеслось над лагерем, и участь трактира была предрешена. Прямой штурм, впрочем, не планировался: кипятка за шиворот не хотелось никому. За идеями, как обычно, следовало прибегнуть к Одиссею как к признанному мудрецу: по профессии хитрый итакиец был издателем свитков, и многое из своего товара помнил наизусть.
   - Мировая военная мысль знает много способов взятия крепостей, - назидательно говорил Одиссей, заложив одну руку за спину, а вторую за отворот кожанки, и прохаживаясь взад и вперёд перед почтительно внимающими слушателями.
   - Погромче! - попросил рапсод. - Для истории!
   - Не перебивай, - отмахнулся Одиссей, но громкости прибавил. - Неплохо бы сделать осадные орудия. Простейшую катапульту можно сконструировать из обычной доски и бревна. Другой новейший способ заключается в поджоге вражеского города посредством голубей, к лапкам коих привязан горящий трут. Сложность тут только в получении голубей из нужного города, чтобы будучи выпущенными, они возвратились с огнём обратно. Наконец, можно построить для воинов передвижное укрытие вроде башни с колёсами, влекомое в нём же спрятанными конями, и под его надёжной защитой придвинуться к стенам.
   - Бревно есть. Коней нет. Голубей нет, - сказал Менелай, задумчиво почёсывая затылок.
   - Сгодится и прочая живая тварь, - успокоил его Одиссей, и сочтя свою функцию военного советника исполненной, удалился в палатку подремать после обеда.
   К пробуждению славного итакийца семена его мудрости не только дали всходы, но и вовсю плодоносили.
   - Молодцы! Люблю идиотов активных и творческих, - сказал Одиссей, вновь удобно устроившись на плоском камне рядом со слепцом.
   Похвала относилась к Менелаю с группой товарищей, которые не только успели соорудить катапульту, но и отыскали-таки подходящее животное: на стартовую площадку катапульты устанавливалась свинья. Хрюкающее сырьё для шашлыков, брошенное Парисом при поспешном бегстве за ограду, в десантно-штурмовой модификации было дополнено поясом шахида из холстины, пропитанной горючим маслом и обвязанной пучками прутьев.
   Штурмовая башня в виде выдранного из земли дощатого сортира, из-под низа которого торчали ноги Аякса, а на дверке кто-то глумливо нарисовал углём конскую задницу, тоже была готова.
   "Хитростью стены берёт Одиссей богоравный", - продиктовал итакиец нетерпеливо ожидавшему Гомеру, заинтригованному свинским визгом и стуком дерева об дерево, - "С войском внутри им построен был конь деревянный..."
   - Запускай! - заорал Менелай, размахивая факелом.
  
  
   Прочертив в воздухе дымный след, несчастное животное блистательно исполнило роль голубя, врезавшись прямиком в крышу таверны.
   Крыша вздрогнула и начала разворачиваться. Через мгновение на здании сидел сонно моргающий серо-зелёный дракон, свесив шипастый хвост и рефлекторно помахивая крыльями, чтобы не свалиться.
   Опешившие байдарочники замерли, за исключением Аякса, который из своего деревянного укрытия ничего не видел и строго придерживался намеченного плана. Разогнавшись насколько хватило сил, всем весом импровизированной штурмовой башни он обрушился на ворота и со смачным треском сорвал их с петель. Дощатая будочка раскрылась тюльпаном и рассыпалась лепестками.
   "Пали могучие стены", - машинально заметил Одиссей, не сводя глаз с дракона.
  
   - Что происходит? - спросил дракон. - Где Приам?
   - Здесь я, - из дверей таверны показался Приам, вытирающий руки фартуком. За ним вышел Гектор, прижимая к здоровенной шишке на лбу медный ковшик с ледяной родниковой водой, и поздоровался:
   - Привет, Аполлон. Извини, что разбудили.
   - Война? - осведомился дракон.
   - Да нет, - Приам оглянулся на стремительно оставляющих территорию байдарочников. - Так, ребятки маленько пошалили.
   - Сокровища целы? - подозрительно осведомился дракон.
   - Сокровища в деле, заведение в прибыли, твой вклад преумножился на тридцать процентов. Нет оснований беспокоиться.
   - Ладно, - сладко потянулся дракон, - так есть точно никого не надо? Огнём палить?
   - Не надо, - заверил его Приам, - нечего клиентов переводить. Быка тебе пригоним, внеочередного, в связи с пробуждением, и отдыхай дальше. Будут проблемы - покличем.
  
   На этом история в общем-то и завершается, просто и буднично. Компания байдарочников рассыпалась - по большей части, по домам. Одиссей, которому не хватило, ушел в загул по афинским кабакам, для создания алиби перед женой прихватив с собой слепого Гомера, коему исправно скармливал всякие байки про сирен, Сцилл и Харибд. Гомер сочинил несколько поэм. Ленка вернулась к мужу, благо Менелай после явления дракона напрочь бросил пить, перестал гонять на байдарке и сделался солидным сельским старостой. Аполлон - дракон-новатор, первым сообразивший вытащить сокровища из пещеры, вложить их в дело и стать ему крышей - издал две монографии по экономике и четыре брошюры по эффективному менеджменту.
   Таверна процветает и по сию пору, обзаведясь в дополнение небольшой гостиницей и автозаправкой. Уединённое расположение между морем и дорогой делает её весьма любимой байкерами и дальнобойщиками, и единственная дань времени в её нынешнем облике - спутниковая тарелка над неизменной серо-зелёной черепичной крышей.
  
  
  
  
  

ЗАМЕТКИ СПАРТАНСКОГО СЛОНА

   Заметка 1
  
   Опекаемые зовут меня просто - Дракон. Разумеется, у меня есть имя, но их маленьким умишкам так удобнее, тем более что мои сородичи предпочитают высокогорья и людям показываются редко. И - да, я дракон.
  
   Некоторые считают, что я в Аттике что-то вроде царя, но это ошибка: драконы редко берутся за такую бестолковую работу как править людьми. Скорее мною движет научное любопытство. Мы живём долго, и пока эти бедолаги по крупицам собирают знания, передают детям, теряют и копят заново, дракон непрерывно учится, и если он не чрезмерно ленив, то за пару тысяч лет легко вырастает в эрудита и великого мудреца по человеческим меркам. Мы, драконы - большие индивидуалисты и оригиналы, так что наши интересы очень различаются. Кто-то коллекционирует минералы, кто-то увлекается цветоводством и кулинарией как Афина - моя девушка, кто-то летает наперегонки, кто-то выжигает узоры на каменистых плато, а лично я специализируюсь в социологии и человеколюбии.
  
   Драконам не свойственно забывать - именно поэтому нам не нужны записи. Всё необходимое хранится в моей памяти в строгом порядке и извлекается по мере надобности. Сегодня я начинаю над опекаемыми серию опытов - ход эксперимента будет зафиксирован и представлен вашему вниманию.
  
   Заметка 2
  
   Вот уже три тысячи лет как я обустроил себе логово в здешних горах. Хороший климат, много еды прямо возле дома и отличный полигон для опытов. Помню людей ещё полубессмысленными обезьянами - с тех пор они прошли долгий путь. Не без помощи, разумеется: это я научил их разводить огонь, выносить мусор и избегать близкородственного скрещивания. Самогоноварение и керамику они освоили сами.
  
   Заметка 3
  
   Сейчас в окрестностях уже несколько городов. Ближайший назван в честь Афины: это ей принадлежала идея насадить там оливковые рощи. Цель проводимого здесь эксперимента - создать правильное общество и привить ему хороший вкус. Чтобы получить нужный результат, в правильном обществе всё должно быть гармонично: управление, питание, мышление - так что вникать приходится буквально в каждую мелочь.
  
   Заметка 4
  
   Придумал для афинян законы, их так и зовут - драконовские. Получилось неплохо: строго, справедливо, а главное - универсально. Убил - смерть, украл - смерть, высказался неодобрительно обо мне - тем более смерть. И судьям удобно, и обществу на пользу.
  
   Заметка 5
  
   Изобрёл для людей новую форму правления, назвал демократией. Пробую на Афинах. Ничего, занятно: опекаемые так смешно драпируются в белые простыни и говорят друг другу речи, будто от этого в самом деле что-нибудь зависит. Главное - чувствуют себя хорошо и не отвлекаются на разные глупости.
   Для меня важно, чтобы опекаемые не тратили сил понапрасну и правильно питались: для этого в Афинах предусмотрены рабы, оливки и виноделие. Умеренные прогулки на свежем воздухе, душевный покой, искусство и философия, хорошее вино и оливковое масло - всё это совершенно неоценимо при превращении опекаемых в запекаемых.
   Я вообще филантроп, а благодаря Афине, пожалуй, даже филантроп-гурман: люблю людей упитанных, умащенных, с тонким вкусом и румяной корочкой. Афиняне в этом смысле практически идеальны, разве что в последнее время чуточку жирноваты. Раз в две недели выбирают демократическим голосованием самого аппетитного и свято верят, что я уношу его путешествовать. По-моему, эксперимент удался.
  
   Заметка 6
  
   Возясь с Афинами, совершенно выпустил из виду соседнюю Спарту. Полетел проверять, заодно пообедать.
  
   Заметка 7
  
   Закончил вытаскивать стрелы из крыльев. Болят ожоги: стрелы были горящие. Ругаю себя: отвлёкся всего лет на двести, а вырасти успело чёрте что. Спартанцы - это какой-то ужас, особенно на вкус. Бегают с утра до ночи со щитами и в доспехах - тощие, жилистые, немытые, вина не пьют, ванну не принимают, едят что попало. Слопал одного на пробу - пакость неописуемая, да ещё шлем из зубов пришлось выковыривать.
  
   Заметка 8
  
   Будь прокляты спартанцы! Как чувствовал: не надо было этого тощего невкусного гада глотать. Афина меня бросила! Сказала: прилетай лет через двести - как отрыжка пройдёт и пещера проветрится. Думаю, всё дело в спартанской ежедневной похлёбке - чёрной, из бобовых с чесноком. Миска в день - и ты больше не представляешь пищевой ценности даже для комаров.
   Не в моём характере спускать такие вещи. Спарта - опасное отклонение, которое должно быть уничтожено.
  
   Заметка 9
  
   В одиночку с налёту Спарту не сжечь: у них ведь уже не только луки - баллисты появились. Спартанцам хорошо - они коллективисты, везде строем ходят, даже в детстве на горшок - а мне каково? "Коллектив драконов" - понятие лженаучное, это я вам как авторитетный специалист заявляю: остальным драконам на чужие проблемы плевать с поднебесного утёса, пока их лично не касается или золотом не запахнет, а золота в Спарте нет вовсе. У меня вообще стойкое ощущение, что эти ненормальные всеми силами стараются отравить жизнь окружающим: даже деньги у них железные, причём монеты такого размера, что их возят на телегах поштучно - иначе оси не выдерживают. С соседями не торгуют, чужестранцев в город не пускают, роскоши чураются - кошмар социолога.
   Попробую вооружить своих афинян - благо, у Спарты даже стен нет.
  
   Заметка 10
  
   Вывел афинян в поле, оружие подвезли - толку-то! Доспехи ни на одного не налезли. Строем ходить не могут: ну что вы, каждый - яркая индивидуальность с собственной философией и неприкосновенным личным пространством. Вот песен - это да, этого сколько угодно. По полю разбрелись, кувшинов с вином натащили, сыра с оливками, арф с кифарами - не война, а всеафинский пикничок. Стадо откормленных пупсов, все в белом - и главное, сам виноват, не на кого жаловаться. Разогнал вояк по домам и полетел думу думать.
  
   Заметка 11
  
   Стыдно сказать: до такой степени ничего дельного не соображалось, что докатился - стал слушать советчиков. Очень рекомендовали Сократа: говорят, не существует такого вопроса, на который он не смог бы ответить.
  
   Заметка 12
  
   Пригласил Сократа. Голова лобастая: то ли правда умный, то ли много раз падал из люльки в раннем детстве - впрочем, не исключено сочетание обоих факторов. За Сократом неотступно ходит рослый молодой парень со свитком наготове и постоянно что-то записывает.
   - Сократ, - сказал я, - мне нужен совет.
   Сократ ограничился глубокомысленным наклонением головы. В нескольких фразах я обрисовал ему ситуацию и спросил:
   - Понимаешь?
   Сократ многозначительно засопел.
   - Постарайся что-нибудь придумать, - попросил я и очаровательно улыбнулся, демонстрируя зубы: обычно на людей это действует стимулирующе.
   - Уже придумал, - сказал Сократ и скомандовал ассистенту: - Платон, запиши: превратить Спарту в Спирту. Подорвать традиционные устои спартанского общества. Пусть попробуют роскошную пищу, красивые вещи и крепкий алкоголь.
   Сократ уверяет, что успех гарантирован. Правда, нужны будут кое-какие вложения. Лечу в пещеру за золотом, потом в Иберию.
  
   Заметка 13
  
   Полгода вкалывал как проклятый: каждую ночь летал над будущей Спиртой. Разбрасывал золотые безделушки, копчёные иберийские окорока и чертежи самогонного аппарата сократовской конструкции (проще не бывает, две палки и амфора). Золото эти неблагодарные твари выкидывали в пропасть, ветчину с удовольствием жгли на жертвенниках, а вот самогонные аппараты действительно стали делать. Только продукцию использовали наружно, чтобы прижигать раны, а кто попробовал использовать внутрь, получил из города пинка под зад с переводом в крестьянское сословие.
   - По-моему, они не хотят становиться спиртанцами, - сказал я Сократу. - Зря добро переводим.
   - Полагаю, через пару поколений эффект мог бы проявиться, - не моргнув глазом возразил Сократ, - а впрочем, я опасался этого с самого начала.
   В первый момент я хотел тут же оторвать ему голову, однако сдержался и отправился перекусить: на сытый желудок мне традиционно лучше думается. Вряд ли есть на свете лучшее успокаивающее для драконов, чем филе сочного молодого аристократа: к концу трапезы я был полностью умиротворён и пришел к выводу, что Сократ не так уж виноват. В конце концов, даже мой блестящий ум не сразу распознал ущербность выбранной стратегии.
  
   Заметка 14
  
   - Если вам всё ещё нужен совет насчёт Спарты, - сказал Сократ после обеденного перерыва, - то обратите внимание на мидийское посольство.
   - А что не так с этим посольством? - поинтересовался я, неторопливо вычищая зуб когтем.
   - Мидяне, также именуемые персами - воинственный восточный народ, - объяснил Сократ, - царь их Дарий давно зарится на наши земли. И вдруг - послы, да ещё с подарком "народам Эллады в знак мира и дружбы". Явные шпионы.
   - Не исключаю, что ты прав, - согласился я, - но при чём тут Спарта?
   - Подарок, - сказал Сократ и многозначительно поднял к небу указующий перст.
  
   Заметка 15
  
   Подарком оказался обычный слон. Местные о такой живности только слышали - есть, мол, на свете зверь серой масти с двумя хвостами, живёт далеко, зовётся элефантом - но не видели никогда. Тем более не пробовали и готовить не умели: ни хобот, запечённый в глине, ни жаркое из ноги. Всему-то этих людишек приходится учить!
   Мидяне тоже разочаровали до крайности. Никак в толк не возьму, за что их вообще кличут персами: шесть послов съел, ещё трёх надкусил - ни перца не чувствуется, ни персиков. Суховаты. Морепродуктами действительно чуточку отдаёт - может и мидиями, но вкус слабый, не выраженный.
  
   Заметка 16
  
   Простил Сократа и одобрил новый план.
   Вскоре вокруг меня хлопотал Фидий с целым сонмом помощников, а на другом конце агоры комедиант Аристофан гримировал дюжину добровольцев из своей труппы под смуглолицых бородатых мидян. Всё же не зря я столько лет покровительствовал искусствам! Фидий - скульптор, каких поискать: у меня в пещере на остальных сокровищах лежит статуя его работы - золотой я в натуральную величину, от настоящего не отличить, вроде заместителя.
   Не знаю, из чего Фидий приделал мне хобот, но вышло похоже. Крылья перемотали тканью и замазали гримом, перепонки на голове оттопырили мягкими подушечками, на лапы надели круглые котурны, чтобы не было видно когтей, а потом Аристофан со всем тщанием выкрасил меня в серое.
   - Взгляните, - сказал Сократ, поднося бронзовое зеркало.
   - Смахивает на слона, - согласился я. Сходство довольно условное, но для людей, никогда не видевших живого элефанта, достаточное.
  
   Заметка 17
  
   Там, где лазутчику-человеку путь заказан, свободно просочится импортный слон в подарочной упаковке. Как минимум, посмотрю изнутри на эту Спарту, а если всё сложится удачно, заодно устрою там кое-что интересное.
   Лже-мидяне натянули свои варварские одежды, "главный посол" взял тубус с посланием от Дария, ветеринарным сертификатом и краткой инструкцией по эксплуатации слона на мидийском языке, и процессия тронулась. Навьючивать на себя посольский багаж я категорически не позволил, так что все эти ларцы для пущей убедительности тащатся сзади на двух возах на воловьей тяге.
  
   Заметка 18
  
   Проследовав через Аттику и показавшись во всей красе возможным спартанским соглядатаям, караван вступил в Лаконию, но до самой Спарты не добрался. В ближайшем селении, как и следовало ожидать, нас встретили.
   - Чужестранцам доступ запрещён! Режимная зона, - сообщил надменный спартанец, возглавляющий полдюжины таких же головорезов в гребнистых шлемах, с нарисованными на круглых щитах буквами "Л". - Ваши документы!
   "Послы" отыграли свою роль великолепно: полагаю, их "моя твоя не понимай" на многие века останется эталоном для дипломатов и гастарбайтеров всего цивилизованного мира. После короткого, но бурного сеанса обоюдной жестикуляции мои псевдо-бородачи с понурым видом удалились обратно в строну Афин, оставив спартанцам тубус с документами, возы с поклажей - и разумеется, невиданное чудо-животное с двумя хвостами.
  
   Заметка 19
  
   В Спарту я вступил торжественно, осыпаемый цветами, под пение хора девушек. Девушки были поджарые и совершенно неаппетитные. Веду себя смирно: в мои планы совершенно не входит прослыть строптивым животным, требующим надзора.
   Пройдя из конца в конец главную улицу, мы с сопровождающими очутились в самом центре, на площади между несколькими храмами и царским дворцом. Собрались все незанятые спартанцы, занятые бросили свои дела и собрались тоже. Народ возбуждённо гомонил, слышались смех и грубовато-радостные выкрики, по большей части касающиеся проблемы совмещения двух задниц в одном живом организме.
   Внезапно шум толпы перекрыл чей-то мощный бас.
   - Лёнька, стой, шельмец! - скомандовала с дворцового балкона неизвестная мне особа женского пола, обряженная в чёрную хламиду почти моего размера.
   - Мама, я на минуточку! Потрогаю элефанта - и обратно, - робко возразил показавшийся в этот момент в воротах паренёк лет двадцати.
   - Леонид, вернись немедленно, - продолжала настаивать дама, обмахиваясь веером, - ты царь. Тебе неприлично выходить без щита. И вообще, не трогай этого зверя: у него могут быть блохи!
   Гнусная инсинуация! Разумеется, я не мог не оскорбиться. Осторожно прихватив остолбеневшего царя зубами за шиворот, я выгнул шею и усадил его себе на спину.
   - Мама, смотри: он меня признал! - восторгу паренька не было предела. - Тут никаких блох, он гладкий!
   Я показал почтенной матроне язык.
   - Совсем мать не бережешь, - сокрушенно вздохнула та, - видно, не нужна я тебе. Вот сейчас пойду и помру...
   - Мама, не говори так! - сконфузился царь, с сожалением спрыгивая на землю.
   Не оставив ему шансов, мать скрылась в дверном проёме. Победа была засчитана, и проигравший побежал во дворец извиняться.
   Да уж, воистину - настоящий спартанец отдыхает только на войне: дома у него всё непросто.
  
   Заметка 20
  
   До вечера меня водили по улицам, а на ночь водворили в бревенчатый загончик на центральной площади: в точности то, что и требовалось. Дождавшись, пока город погрузится в густо приправленную храпом тьму, я тихонько скинул неуклюжие котурны, с наслаждением выдрал из ноздрей поддельный хобот и легко перелез через ограждение. На улицах оказалась уйма вооруженных патрулей, но путь по крышам никак не охранялся, поэтому я беспрепятственно добрался до главного арсенала, бесшумно свернул шеи двум часовым и аккуратно запалил здание с четырёх сторон. На обратном пути, подобрав кусок угля, успел ещё намалевать на стене "Спартанцы - дураки!", после чего юркнул за свою загородку и принял вид благонамеренного слона, любующегося переполохом.
  
   Заметка 21
  
   Вторую ночь пришлось потратить на сугубо прозаические вещи. В прилагавшейся инструкции по эксплуатации какой-то умник сумел вычитать диету для элефанта, и меня просто завалили сомнительной съедобности репой и какими-то отрубями. Предложить элефанту мяса никто не догадался, поэтому ночью элефант самостоятельно выбрал в близлежащем храме самого жирного быка из жертвенного стада. Попутное осквернение алтаря было не предумышленным деянием, но всего лишь следствием печальной необходимости изображать в течение дня нежную любовь к кормовой репе. Из подрывной работы успел только сделать в самых видных местах несколько надписей: "Спарта - отстой!", "Леонид, выходи, подлый трус!" и ключевое "Дарий рулит!". Последнее должно направить спартанские мысли в нужном направлении.
  
   Заметка 22
  
   По прикидкам Сократа, после моих выходок неуравновешенная местная публика просто обязана очертя голову сцепиться с персами. Персов раз в десять больше, и бойцы они не слабые - Спарту затопчут, не заметив.
   В целом, получилось. Город кипел и митинговал, молодой царь порывался собрать всех, способных носить оружие, и выступить на восток, но кое-что мешало.
   - Мама, отдай щит! - периодически доносилось из дворца. - Мы грянем на них, как черепица на голову!
   - Лёня, - увещевал знакомый женский бас, - вспомни прошлый поход. Я тебе дорийским языком говорила: со щитом или на щите - и что? Скажи матери - чем дело кончилось?
   - Потерял, - покаянно затухал Леонид.
   - В дорийском языке нет слова "потерял", - возвышала голос благородная спартанка, так что митингующие на площади на время переставали слышать сами себя и открывали рты без слов, подобно рыбам. - Не отдам!
  
   Заметка 23
  
   Совет старейшин всё-таки отправил к Дарию гонца с традиционно лаконичным письмом. Письмо, судя по скандированию толпы, состояло из двух строчек и начиналось со слов "собака пакостная". На мой вкус, выражение "руки поотрываем" с таким введением сочетается плохо, а "с приветом, спартанцы" в конце можно было и не добавлять - всякий и так знает, что спартанцы с приветом - однако в целом вышло живо, экспрессивно и многообещающе. Думаю, эффект будет!
  
   Заметка 24
  
   Для закрепления результатов остался в городе на третью ночь. В каждом кусте бдит по вооруженному спартанцу, конные патрули с факелами проносятся с интервалом в две с половиной минуты. К счастью, от слоновьего загона до царского дворца совсем близко. Пропустил патруль. Обдал парадные двери жидким навозом (благо, репа весь день поступала в изобилии), размашисто вывел на стене "Мать царя - глупая гетера! Искренне Ваш, Дарий" и вернулся в загон - две минуты четырнадцать секунд. Прошел второй патруль: ничего не заметили.
   В принципе, можно убираться. Вспороть когтем маскировку на спине, выпростать крылья и надеяться, что отлёт не будет замечен. Впрочем, лучше убедиться, что армия выступила - навстречу погибели.
  
   Заметка 23
  
   Как всё-таки лаконичны спартанки:
   - Вот твой щит, сынок!
   Перед дворцом выстроились в полном вооружении триста отборных гоплитов - элитная гоп-компания из царских друзей и сотрапезников. Отбирают этих головорезов в раннем детстве. Спартанцы вообще всех детей вскоре после рождения кидают в пропасть: кто выживет, становится спартанцем - вероятно, именно поэтому спартанцы такие ушибленные на голову - а кто сам вылезет обратно, зачисляется на царское довольствие. В мирное время эти ребятки разминаются: шляются по всей Элладе и пристают к проходящим армиям. Давно пора было с ними покончить.
  
   Заметка 24
  
   Меня осенило! Я знаю, как вернуть Спарту на путь истинный. Достаточно постелить в этой их пропасти матрац помягче, чтобы оттуда чаще вылезали нормальные люди. Жаль, раньше не догадался.
  
   Заметка 25
  
   Спартанского царя тоже осенило: этот умник решил усилить авангард боевым элефантом. Хорошо подготовился: со всех сторон злобные детины с копьями, не дёрнешься. Интересно, когда на меня успели выковать латы?
  
   Заметка 26
  
   Надеюсь, на каком-нибудь привале панцирь снимут на ночь - и тогда я обязательно выберусь. Вернусь в Афины, поймаю Сократа и прикажу заливать в него его же самодельное пойло - днём и ночью, чашку за чашкой, пока не лопнет. Но это потом, когда бешеные спартанцы хоть ненадолго остановятся, а пока мы прём без передышки вперёд, на Мидию, и чем дальше, тем больше во мне крепнет опасение: ВЫСТОЯТ ЛИ ПЕРСЫ?
  
   Заметка 27
   Почти не скучаю по Элладе. Жаль, конечно: эксперимент так хорошо начинался. Будет мне уроком: всяческие отклонения в ходе исследований надо пресекать сразу, до накопления критической массы. Ладно, в конце концов, и за океаном довольно неплохо, а тольтеки - тоже вполне приличный материал для опытов.
   Пригласил Афину посмотреть мою коллекцию черепов - обещала подумать.

КЕТЦАЛЬКОАТЛЬ И ЧЕТЫРЕ ВОИНА-ЯГУАРА

(древняя индейская сказка)

   В одной местности жило много коатлей. Все они были крылатые, гладкие и чешуйчатые, кроме одного. Звали его Кетцалькоатль - пернатый змей, потому что весь он был покрыт разноцветными перьями. С самого детства другие коатли смеялись над ним и заставляли играть в попугая. Даже великий Вицлипуцли смеялся. Когда Вицлипуцли хотел вымыть свою калебасу из-под пульке, он ловил маленького Кетцалькоатля и использовал его вместо ёршика.
  
   Кетцалькоатль обиделся на других коатлей, ушел в лес и жил там один. Однажды он увидел, как четыре человека-охотника убегают от ягуара. Кетцалькоатль прыгнул ягуару прямо в пасть, прошел насквозь и вывернул ягуара наизнанку. Ягуар убежал, а шкура осталась. Ещё три ягуара пришли отобрать шкуру, но Кетцалькоатль и их вывернул, а шкуры отдал охотникам и сказал:
   - Наденьте шкуры и будьте четыре воина-ягуара.
  
   Тогда охотники надели шкуры и пошли с Кетцалькоатлем в чужую деревню. В деревне было много сладкого картофеля и горького чоколатля, но им ничего не дали, а пульке спрятали. Воины-ягуары сильно рассердились и убили всех мужчин, а Кетцалькоатль съел их сердца на жертвеннике и забрал их силу, но пульке всё равно не нашли.
  
   Тогда воины-ягуары пошли с Кетцалькоатлем в город. В городе было ещё больше сладкого картофеля и горького чоколатля, а у дома правителя стояла полная бочка с пульке. Кетцалькоатль сунул голову в бочку и всё высосал. Тут прибежали стражники, но Кетцалькоатль дохнул на них, и они все попадали. Тогда воины-ягуары убили стражников и правителя, а Кетцалькоатль съел их сердца на жертвеннике, забрал их силу и стал править городом.
  
   Потом они ходили в поход на другие города и завоевали их все, а Кетцалькоатль объелся сердец и почти лопнул. Никто не хотел ему помочь, а воины-ягуары не умели - и только маленькая птичка крючкоклюв пожалела Кетцалькоатля и заштопала ему трещину.
   - Ты маленькая птичка, но у тебя большое сердце, - сказал Кетцалькоатль, съел её сердце и забрал её силу.
  
   Когда все города покорились Кетцалькоатлю, он добавил в горький чоколатль сладкий картофель, сделал вкусные конфеты, налил внутрь пульке и подложил конфеты на поляну, где собирались другие коатли. Коатли наелись конфет и захмелели - тогда воины-ягуары убили их, а Кетцалькоатль съел их сердца на жертвеннике, забрал их силу и стал сильнее самого Вицлипуцли. Вицлипуцли хотел убежать, но Кетцалькоатль поймал его и проглотил, а потом отрыгнул, утыкал перьями и превратил в колибри.
  
   Потом Кетцалькоатль велел построить в главном городе высокую пирамиду и стал жить на самой вершине, чтобы никто из врагов не мог подкрасться к нему незаметно, а четыре воина-ягуара были при нём неотлучно.
  
   Однажды из-за Большой Солёной воды прилетела девушка-коатль. Кетцалькоатль дал ей конфету с пульке, чтобы съесть её сердце, а она сказала, что он милый лохматик и очень ей нравится. Тогда Кетцалькоатль сам отдал девушке-коатлю своё сердце, и они вместе улетели за Большую Солёную воду, а воины-ягуары ушли из города, и все жители ушли тоже, а пирамиду поглотил лес.
  

S.P.Q.R.

   От Гая Мария, консула, Сенату и народу Рима - привет!
  
   Следуя с четырьмя легионами вдоль Атласских гор, я остановился близ перевала с храмом, посвящённым Юпитеру. Осматривая окрестности, в двух тысячах шагов от лагеря Третьего легиона и в одном стадии от упомянутого храма, в глубокой скрытой пещере у гребня горы я нашел драконье гнездо с семью яйцами. При моём появлении яйца в один миг лопнули, и семь маленьких дракончиков обступили меня, признав родителем и требуя пищи. В тот же миг с неба ударила молния и полил сильный дождь, что для здешних мест в это время года - чудо и редкая удача.
   Нет сомнения, что это - знамение, посланное Юпитером в подтверждение правильности моих намерений, в связи с чем считаю необходимым немедля приступить к воплощению в жизнь намеченных преобразований.
  
   С падением Карфагена значение и возможности драконов сильно недооценивались. Во многом это связано с тем, что старшие драконы входили в правящую элиту Карфагена, а тактика и военная техника карфагенян были основаны на их использовании - опыт же проигравшего обычно считается победителем неверным. Вместе с тем, нельзя не признать, что именно драконам Карфаген по большей части обязан был как процветанием в мирное время, так и почти всеми военными успехами, в особенности на море. Достаточно вспомнить морское сражение у Сицилии, в котором карфагеняне впервые применили драконов палубного базирования для ударов с воздуха, и рейд Ганнибала в Италию через заснеженные горы, вряд ли возможный без палаток с отоплением и драконополевых кухонь.
   В связи с изложенным, изучив и учитывая опыт Пунических войн, предлагаю ввести и внедрить повсеместно в римских армиях и на флотах следующие полезные новшества:
  
      I. Разведение и обучение драконов поставить на поток, дабы в течение десяти лет довести их количество до необходимого для переоснащения армии и флота. Взрослых драконов привлекать к сотрудничеству ограниченно, опираясь преимущественно на молодёжь из новых выводков.
      
      II. Ввести в войсках штат специалистов по работе с драконами.
      
      III. Молодых драконов обучать приёмам авиаразведки, ударам с воздуха, скрытному проникновению во вражеские тылы для высадки диверсантов, проведению акций устрашения, осадной тактике.
      
      IV. В составе каждого флота иметь по меньшей мере одну авианосную группу из специально оборудованной гептеры с кораблями сопровождения, укомплектованную хотя бы двумя драконами.
      
      V. В составе каждого легиона иметь по меньшей мере четырёх драконов в качестве воздушных разведчиков, летающих средств огневой поддержки, самоходных огнемётов (в том числе осадных, с устройством передвижных укрытий, приводимых в движение находящимися внутри драконами) и др.
      
      VI. Драконов не воинственного характера (пацифистов), пожилых, увечных и прочих подобных привлекать к несению нестроевой службы, как то: для обустройства в войсках полевых кухонь в целях постоянного обеспечения легионеров горячим питанием (в том числе на марше); для оборудования полевых терм в постоянных лагерях и в местах временных стоянок; для обогрева армии в зимнее время, при пересечении горных перевалов и прочих холодных местностей.
      
      VII. Драконам, хорошо зарекомендовавшим себя на военной службе, даровать римское гражданство, а также все награды и привилегии, полагающиеся ветеранам соответствующего легиона.
  
   Будучи обладателем и учителем семи молодых и подающих надежды драконов, часть указанных предложений я проверил на практике во вверенных мне легионах и получил самые обнадёживающие результаты. В знак следования открытой мне воле Юпитера, я повелел украсить изображениями драконов знамёна своих легионов - в будущем же, по моему глубокому убеждению, именно дракон как олицетворение соединения силы и мудрости должен стать символом Сената и римского народа.
   Да принесут же начинаемые мною преобразования победу и славу римскому оружию.
   Dixi!
  
  

ДРАКОН ШЕСТОГО ЛЕГИОНА

   - Может, запалим? - с надеждой спросил Деметриус, протягивая факел.
   Я оглянулся. Лагерь выглядел как всеми любимый покойник: обмытый, чистенький, прибранный напоследок, только неживой. Не времянка полевая - городок с домами, улицами, школой. И ни души.
   - Я тебе запалю, - отрезал я. - Мал ещё.
   Рожу Деметриус скорчил, но факел опустил. Ему только шесть - самый возраст что-нибудь поджечь-поломать. Ничего, без него справятся. Каждый бритт на сотню миль в округе уже знает, что легионы уходят. Пока за стены не суются просто по привычке. Двести лет привычки - это сила. Только благодаря ей мы до сих пор целы сейчас, без отцов, с кучей женщин и скарба - но сила привычки не беспредельна, а бритты в массе своей нас не любят... скажем так, преизрядно.
  
   Последняя телега прошла Преторианские ворота, мы выбежали следом. Закрывай, - крикнул одноногий Секст - нестроевой ветеран, оставленный нам в помощь вместе с полусотней таких же увечных. Не велика защита, но всё ж таки легионеры. Да и не угнаться им нынче за строевыми: легиону нужно спешить. Говорят, готы уже в Италии.
   Я никогда не был в Италии. Я родился здесь, и мой единственный дом теперь скрыт за тяжелыми створками ворот. Красного кирпича трёхэтажное здание для семейных. Школа, где ворчливый Клодий учил меня читать, а этот самый Секст, что ковыляет теперь в голову колонны, смешно взмахивая костылём - управляться с пилумом. Легионные мастерские, где выковали подарок отца на моё десятилетие.
   Рука сама нашарила у пояса маленький гладиус в простых ножнах - на месте. Отец уже далеко: легион ушел налегке, не то что наш караван. Будь моя воля, я бы сейчас шагал с отцовской когортой, и плевать на все эти миски и подсвечники - но со мной братишка, ему легионного темпа не выдержать. А ещё в одной из повозок - прах мамы в тяжелой урне.
   Надеюсь, в порту будут корабли, чтобы влезла вся эта гора поклажи. Надеюсь, мы доберёмся до порта. Бритты уже пару лет как неспокойны: пока они чувствуют вашу силу, они лижут вам руки и выпрашивают крошки с вашего стола, но сейчас с Империей что-то происходит - что-то странное и нехорошее, и это заметно любому, даже бритту.
  
   Море я видел дважды, когда спускался с отцом вниз по реке. По морю приплывают пополнения и товары, по нему же можно попасть в разные земли - даже в Италию, где всегда тепло и где Рим. От лагеря до моря всего два дня пути по прекрасной дороге, местами обсаженной приземистыми яблонями - а там порт, и корабли в порту обязательно будут. В конце концов, на двух головных телегах у нас - легионный архив. Легион не может бросить архив - так говорит Тифон, наш нестроевой дракон.
   Тифон умный. Он так стар, что давно уже не летает и едет на третьей телеге, сразу за архивом. Чешуя у бедняги совсем выцвела, и в периоды сна шутники-новобранцы регулярно красят его с хвоста до головы в розовый цвет: дурацкая легионная традиция. Когда-то Тифон состоял при самом Цезаре - во всяком случае, он любит про это рассказывать - а сейчас состоит при кухне. Мог бы выйти в отставку, получить землю и доживать на покое - но не хочет. Подозреваю, что ему просто нравится два раза в год просыпаться розовым.
  
   В случае чего, у нас кроме Секста с его ветеранами - десятка четыре старших мальчиков, каждый с оружием, и Тифон в качестве огнемёта. От небольшой банды отобьёмся. Впрочем, удобных для нападения мест мы уже миновали не меньше дюжины, и всё благополучно. По знаку Секста вперёд и на фланги уходила разведка из самых шустрых мальчишек, ветераны напряженно всматривались в заросли или в гребни холмов, готовые прикрыться щитами, Тифон вертел шеей и шумно делал свои дыхательные упражнения, раскочегариваясь - и каждый раз вхолостую. В придорожных деревнях всё было спокойно, бритты старались не показываться - только однажды на священном дубе в центре селения обнаружился подвешенный за ноги труп в нелепо и непристойно свешивающейся вниз римской тоге. Жителей в домах не оказалось, но очаги были ещё горячие. В прежние времена мы бы послали в лагерь за следопытами и перетрясли всю округу - теперь же пришлось ограничиться горящим факелом под каждую камышовую крышу, наскоро, не останавливая колонну.
  
   Солнце стало ощутимо клониться к западу, малыши устали и плакали, но привал не объявляли. К ночи на горизонте показалось далёкое зарево.
   - Животные, - сказал Тифон. - Всё им оставили в лучшем виде: дома, термы, кухни. Школу с досками. Заселяйся, живи и радуйся. Нет, надо обязательно всё растащить, сломать и спалить. Варвары бесхозяйственные.
   - Может, это от той деревни? - робко предположил я, но Тифон только возмущённо фыркнул:
   - Уж я в пожарах кое-что понимаю, поверь на слово.
  
   Следующее селение, последнее на пути к побережью, не было пустым: перегораживая дорогу, стояла толпа. Почти совсем стемнело, и отчётливо видны были только факелы, но кое-где явственно поблёскивало оружие. На передних повозках придержали коней, готовые разом отвернуть влево и вправо, если толпа двинется: легионный архив - не такая уж плохая баррикада, особенно с Тифоном в промежутке. Стоящие на ногах сомкнули щиты по обе стороны от повозок, ускоряя шаг, безногие замерли на телегах с пилумами наизготовку.
   Толпа глухо ворчала. Ворчание становилось громче, отдельные выкрики сливались в гул, и всем было понятно: как только звук поднимется до яростного рёва, бритты кинутся на щиты, на пилумы, на Тифона, на мой маленький гладиус - тупо, пьяно, самозабвенно.
  
   Едва видимая между щитами, на повозке поднялась женщина: в темноте была различима только светлая одежда. Богдану, жену второго центуриона десятой когорты, легко узнать по потешному выговору: она из славян, и латинские слова до сих пор произносит нараспев. Её послушать, так нет на свете места лучше их дикой Скифии, и реки там текут молоком и мёдом. Богдана немолодая, но маленькая, как девочка, и голос у неё юный, звонкий.
   - А ну, песню! - скомандовала она. - НАШУ песню!
   Не знаю, кто первым выкрикнул слова легионного гимна - возможно, я сам, но через мгновение грянули все:
  
   Пусть я погиб под Ахероном
И кровь моя досталась псам -
Дракон Шестого легиона
Все так же рвется к небесам.

Все так же быстр он и беспечен
И, как всегда, неустрашим.
Пусть век солдата быстротечен,
Но вечен Рим!
  
   Когда песня стихла, дорога была свободна. Шарахнувшись в проулки и огороды, толпа стала молчалива и каждый в ней словно бы постарался сделаться меньше, незаметнее, вжаться в стены, освобождая проход. Гремя словами, по римской дороге чеканила шаг былая мощь уходящей Империи.
   Набирая скорость, колонна устремилась к морю, а над ней маячил в ночи незримый призрак легионного штандарта с золотым драконом на навершии.
  
  
  

ЖИЗНЬ И БЫТОПИСАНИЕ ДРЕВНИХ СЛАВЯН

(пьеса в двух с половиной действиях с прологом и эпилогом на берестяном свитке,

найденная археологами)

   Действующие лица:
  
   Идолище поганое - командир грабительской инопланетной экспедиции, говорящий зелёный комок студня
   Кащей - начальник горнодобывающей секции, робот
   Яга - начальник секции добычи биоресурсов, гуманоидный киборг женского пола
   Роботы
   Киборги
  
   Князь - наследный владетель здешних мест
   Забава - дочь князя
   Алёша, Добрыня, Илья - русские богатыри
   Зелёный Змий - русский народный дракон о трёх головах
   Бояре
   Крестьяне
  
   Пролог
  
   Явление 1
  
   Орбита Земли, на борту космического корабля пришельцев. Конференц-зал, полный роботов и киборгов. Кащей и Яга - в президиуме. Колыхаясь, вползает Идолище поганое.
  
   Идолище поганое:
  
   Мы этот шарик раздерём на части,
   Из недр забрав тяжелые металлы.
   Животных и растения спрессуем
   И биомассой увезём домой.
  
   Кащей:
  
   Мы перекроем план на сто процентов
   По золоту, урану, серебру!
  
   Яга:
  
   Опять хвалишься, ржавая железка,
   В глаза начальству подпуская пыль?
  
   Кащей:
  
   Сама наполовину ты железка!
   И секции твоей не победить
   В единоборстве нашем.
  
   Идолище поганое:
  
   Не спорьте!
   У меня нет глаз, Яга.
   А ты, Кащей, не торопись хвалиться.
   На высадку - покажете себя!
  
   Роботы и киборги аплодируют. Кащей и Яга удаляются к своим посадочным модулям.
  
   Явление 2
  
   Княжеский терем. Вечер. Забава и Добрыня сидят на крылечке. Ветер доносит былинные напевы.
  
   Добрыня:
  
   Посмотри скорее, Забавушка -
   С неба звёздочка покатилася!
   А за ней вторая - в дремучий лес.
  
   Забава:
  
   Ты почто, мой свет, отвлекаешься?
   Ну их, право же, эти звёздочки!
  
   Действие первое
  
   Явление 1
  
   Горная долина, богатая ураном. В пещере на груде золота лежит Зелёный Змий и слабо светится. Раздаётся гул двигателей посадочного модуля, бряцание металла.
  
   Змий:
  
   Чу, что за шум? Богатыри?
  
   Вспыхивает свет. В пещеру врывается бригада роботов с портативным проходческим комбайном.
  
   Роботы, хором:
  
   Богатыри - не мы. У нас задача
   Немедля вскрыть урановую жилу,
   И шахту под пещерой заложить.
   Пойдите прочь, коль жизнь вам дорога!
  
   Змий, выпуская в роботов струи пламени:
  
   Здесь груды золота лежат
   И мне они принадлежат!
  
   Роботы, целые и невредимые:
  
   За золото отдельное спасибо.
   Теперь пойдите прочь,
   И поживей!
  
   Начинают грузить золото в тележки. Рыдающего горючими слезами Змея выносят из пещеры.
  
   Явление 2
  
   В посадочном модуле Кащея. Роботы высыпают золото из тележек прямо на пол. Кащей погружает в золото руки и злобно смеётся. За спиной Кащея на особой подставке - большое золотое яйцо, светящееся собственным светом - портативный трансклюконный генератор.
  
   Кащей:
  
   Ха-ха, ха-ха, ха-ха! Ещё ха-ха три раза!
   Повержена Яга, ей столько не собрать
   Презренной биомассы, чтоб со мною
   Сравниться в рейтинге.
  
   А впрочем, полумер
   Я не люблю.
   Изладьте колобка!
   К посадочному модулю Яги
   Пусть катится - и крепче ей нагадит.
   Утащит генератор, например.
  
   В полу у дальней стены открывается маленький лючок. За спиной у Кащея пробегает мышка-киборг, хватает золотое яйцо, запихивает к себе в брюшко и ускользает обратно в люк. Кащей ничего не замечает.
  
   Явление 3
  
   Лесная поляна, в середине возвышается посадочный модуль Яги на двух разлапистых опорах. Множество киборгов снуёт туда-сюда, отлавливает зверей и птиц и сажает в клетки. Яга висит в воздухе над поляной в антигравитационной ступе и наблюдает за работой.
  
   Яга:
  
   Хватайте белку! Ну! А то уйдёт!
   Ловите птицу, крылья отрастите!
   Сломать кусты, и пресс для биомассы
   Установить. Понадобится он.
  
   По дальнему краю опушки незаметно прокатывается робот-колобок, запрыгивает в посадочный модуль и возвращается с торчащим изо рта золотым яйцом. Минует киборгов и скрывается в кустах.
  
   Яга:
  
   Ну где же мышь? Пора ей и вернуться,
   Мне принеся Кащеев генератор,
   От коего питается он сам,
   Его сознанье, тело и машины.
  
   А коль сломать - Кащею и конец.
   Всё за него отдаст железка старый,
   А я подумаю: мне брать или не брать.
  
  
   За соседним кустом стремительно снижается утка-киборг, на лету трансформируясь в зайца. Заяц бежит в сторону Яги, но навстречу ему из кустов выкатывается робот-колобок. Механизмы сталкиваются. Из колобка выскакивает яйцо. Заяц от удара превращается в мышку и теряет такое же яйцо.
  
   Киборг-мышка:
  
   Где генератор чей?
   Меня же разберёт
   На ДНК хозяйка за ошибку!
  
   Робот-колобок:
  
   Тебя на ДНК, меня на части.
   Хватай по одному и помни: ты
   Меня не видела.
   И я тебя не видел.
  
   Наугад подбирают по яйцу и убегают в противоположные стороны.
  
   Действие второе
  
   Явление 1
  
   Княжеский терем. Перед парадным крыльцом расстелена ковровая дорожка. Князь с боярами сидит на крылечке и принимает просителей. На четвереньках подползает крестьянин.
  
   Крестьянин:
  
   Ой ты гой еси, достославный князь!
   Свет-надёжа наш, добрый государь!
   Не вели казнить, вели миловать!
   Охранитель наш супротив злых сил...
  
   Князь:
  
   Короче! Утомил!
  
   Крестьянин:
  
   Ой ты гой...
  
   Князь:
  
   Ещё короче, смерд!
  
   Крестьянин:
  
   Ой!
  
   Бояре, хором:
  
   Вот и всё сказал, гнать его отсель.
   Хватит, князь, судить - трудить голову.
   Не пойти ли нам уже в горницы,
   За почестен пир, да с наливками!
  
   Раздаётся свист рассекаемого воздуха, на ковровую дорожку планирует Зелёный Змий. Бояре в панике сигают с крыльца куда попало. Князь невозмутимо кутается в бороду.
  
   Князь:
  
   А тебе чего?
  
   Змий:
  
   За защитой к тебе и за помощью
   Супротив супостата железного.
   Богатырская силушка надобна,
   А за помощь готов платить золотом.
  
   Князь делает приглашающий жест рукой, Змий приближается и рассказывает ему подробности на ухо. Застрявшие в балюстраде бояре тихо шевелятся.
  
   Князь, подводя итоги переговоров:
  
   И не меньше,
   Чем тридцать на семьдесят!
  
   Змий синхронно кивает всеми головами. Князь вынимает из бороды золотой свисток и дует в него. Выскакивают три богатыря в полном снаряжении и строятся в походную колонну. Из окна Забава машет платочком.
  
   Явление 2
  
   Перекрёсток дорог на границе зон ответственности Яги и Кащея. На перекрёстке стоит большой камень с надписями: "Направо пойти - коня потерять" и "Налево пойти - женой битому быть". Справа от камня - Кащей со своими роботами, слева - Яга в окружении киберзверьков, за спиной Яги вышагивает туда-сюда её посадочный модуль.
  
   Яга:
  
   Как смел ты мой похитить генератор,
   Бесчестная железка! Возврати...
   Иль твой я не верну!
   Надёжно спрятан он.
  
   Кащей, доставая золотое яйцо:
  
   А твой, напротив, здесь.
   Вот я сейчас
   Откину крышку и иголку стисну...
   Посмотрим, как закрутишься тогда.
  
   Явление 3
  
   Позади Яги появляются марширующие колонной богатыри, замыкает колонну Зелёный Змий.
  
   Алёша:
  
   Чудо чудное, диво дивное!
   Здесь изба на ноги поставлена,
   Да ещё сама на них бегает.
   Стой, замри на месте, диковина!
  
   Посадочный модуль, останавливаясь:
  
   Голосовая команда принята.
  
   Добрыня:
  
   Избушка-избушка,
   Повернись к лесу задом,
   Ко мне - передом!
  
   Посадочный модуль, поворачиваясь:
  
   Голосовая команда принята.
  
   Илья:
  
   Охламоны!
  
   Явление 4
  
   Место стычки Яги с Кащеем. Роботы Кащея одолели киборгов Яги и доламывают оставшихся. Появляются богатыри. Змий указывает богатырям на роботов и прячется за кустом.
  
   Кащей, потрясая яйцом:
  
   Яга, сдавайся.
   Над тобой я властен:
   Могу иглу сломать в любой момент,
   И генератор хрупкий уничтожить.
  
   Признай, что не права,
   Скажи, где мой,
   И улетай.
   Пусть профессионал
   Займётся разграблением планеты.
  
   Илья, выступая вперёд:
  
   Что ты, чудище, выхваляешься,
   Да над бабою изгаляешься?
   Ты со мной сразись, деревенщина!
  
   Кащей:
  
   Опять твоё создание, Яга?
  
   Яга:
  
   Да нет - абориген.
   Но как хорош!
   Сказал он "бабой":
   Женщину во мне
   Он видит!
  
   Боже, сколько лет
   Никто не называл меня
   Так нежно...
   Как звать тебя?
  
   Илья:
  
   Илья.
  
   Яга:
  
   Какое имя! Что зовем мы розой?
   Зовись она иначе, запах тот же!
   Илья - я ваша,
   Забирайте всю!
   Поворачивается к Кащею:
  
   Ах ты ржавья сыть,
   Жестяной горшок!
  
   Оглядывается на Илью, ища одобрения. Илья молча показывает большой палец. Яга продолжает:
  
   Не топтать тебе землю русскую,
   Не летать над ней ржавым вороном!
  
   Всех зверей из клетки повыпущу,
   Все кусты обратно повысажу,
   Не вернусь обратно в Галактику,
   Буду жить с Ильёй долго-счастливо!
  
   Явление 5
  
   Кащей гневно топает ногой и кидается молнией. Яга закрывает Илью собой, однако в последний момент Илья выпрыгивает вперёд и сам заслоняет Ягу. Молния скользит по кольчуге и уходит в землю, Илья падает. Кащей срывает с золотого яйца крышечку.
  
   Кащей:
  
   Яга, ты доигралась: я ломаю.
   Замрут зверушки, кто ещё остался,
   Кровь встанет и окоченеют члены,
   И ступа упадёт - им всем нужна
   Энергия. Сейчас её не станет!
  
   Энергичным движением ломает иголку генератора. По всей поляне начинают падать роботы.
  
   Кащей:
  
   Кто перепутал чёртов генератор?
   Резервное питание включите!
  
   Хватается за горло, хрипит и падает навзничь.
  
  
   Действие третье
  
   Явление 1
  
   Избушка Яги. В постели лежит Илья. Яга в нарядном сарафане нежно прикладывает к груди Ильи примочку из трав.
  
   Яга:
  
   Ой ты гой еси, ненаглядный мой!
   Скоро ты, Илюша, поправишься.
   Напеку блинов, наварю супов,
   Насушу грибов, наварю сыров,
   Чтобы был румян, чтобы был здоров!
  
   Явление 2
  
   Княжеский терем, спальня Забавы. На двуспальной кровати раскинулся Добрыня. Из соседней горницы входит Забава в полупрозрачном пеньюаре, нежно смотрит на Добрыню и скидывает с плеч бретельки.
  
   С этого места берестяной свиток чрезвычайно затёрт и не поддаётся прочтению до самого эпилога.
  
  
   Эпилог
  
   Явление 1
  
   Горная долина, богатая ураном. На плоском камне возле пещеры сидит Зелёный Змий, смотрит в небо и жалобно поёт хором.
  
   Змий:
  
   Есть у свиньи кабан,
   У мотылька - цветок,
   Есть у Ильи Яга,
   Забава - у Добрыни.
  
   Лишь я один сижу,
   Несчастен, одинок,
   Один, совсем один
   От века и доныне...
  
   Явление 2
  
   Орбита Земли, на борту космического корабля пришельцев. Идолище поганое напряженно всматривается в поверхность планеты.
  
   Идолище поганое:
  
   Что там стряслось?
   Куда пропал Кащей?
   Яги на связи нет.
   Спускаюсь сам,
   Проверим!
  
   Явление 3
  
   В воздухе появляется золотистый треугольник космического корабля, извергающий огонь из трёх больших дюз. Зелёный Змий задирает головы.
  
   Змий:
  
   Сбылась мечта!
   О чудо в облаках!
   Три головы твоих
   И чешуя как злато,
   Я обнимал тебя
   В своих волшебных снах,
   Теперь же наяву,
   Как я мечтал когда-то!
  
   Змий стремительно взмывает навстречу кораблю, распахивая лапы для объятий.
  
   Явление 4
  
   На мостике космического корабля. Корабль трясётся и раскачивается, на обзорных экранах беспорядочно мелькают крылья, лапы, упитанное пузо и прочие части тела влюблённого Змия. По кабине мечется Идолище поганое, судорожно нажимая на кнопки.
  
   Идолище поганое:
  
   Скорее прочь, забыть сюда дорогу!
   Форсаж, ещё форсаж!
  
   Явление 5
  
   Княжеский терем. Вечер. Забава и Добрыня сидят на крылечке. Ветер доносит былинные напевы.
  
   Забава:
  
   Посмотри скорее, Добрынюшка -
   В небо звёздочка поднимается!
  
   Добрыня, придвигаясь:
  
   Ну их, милая, эти звёздочки!
  

  

ДЕЛО О ГИБЕЛИ СЛАВНОГО РЫЦАРЯ РОЛАНДА

  
   Известие о гибели графа Роланда озаботило императора франков Карла до крайности. Дело было даже не в самом Роланде: графом больше, графом меньше - для империи не принципиально, даже если он императорский племянник - а в бывшем при графе обозе из пятидесяти мулов, груженых золотом. Золото Роланду вручил лично Марсилий, бей сарагосский, в знак покорности императору и в качестве отступного за сохранность своего города. Карл серьёзно рассчитывал на упомянутую сумму: после семилетнего похода в Испанию ветераны-наёмники настоятельно требовали оплаты, и потеря больно била империю по карману.
   Озабоченность монархов отличается от плохого настроения простых смертных своей высокой заразностью. Вот почему в один прекрасный день после сытного обеда, когда всякий порядочный дракон смеживает веки и отдаётся сладкой дремоте, в двери моей уединённой башни на окраине Ахена весьма настойчиво постучали. Я недовольно стегнул хвостом ни чём не повинную стойку с вялеными окороками и тихонько выругался.
   За дверью стоял старый и седовласый Немнон - доверенный вассал Карла. Никаких извинений за вторжение он, естественно, приносить не собирался. Вообще, за последние десятилетия отношение к драконам в обществе сильно изменилось: римская толерантность постепенно выветривалась, и из обычных сограждан, пусть даже чешуйчатых, мы всё больше превращались для людей в нежелательные элементы с непонятным статусом. Церемониться со мной, соответственно, было не обязательно.
   - Собирайся, - велел Немнон вместо "здравствуйте", - приказ императора. Хотя - чего тебе собирать? Немедленно...
   - И тебе хорошего дня, Немнон, - мягко перебил я. - Не желаешь зайти?
   Сам я мебелью не пользуюсь, но для гостя нашелся и стол, и мягкое кресло. Удобно развалившись и отдав должное хорошему бренди из моих запасов, Немнон немного оттаял и разговорился.
   Не в первый раз он сидел в этом кресле - как ни крути, я был раз в двадцать старше, несколько мудрее, и мои неформальные советы ценились. Я всегда внимательно слушал и ни разу не сболтнул лишнего - при дворе стареющего и временами несдержанного в поступках императора это качество ценилось ещё больше.
  
   Известно ли достоверно о смерти Роланда? Где это случилось и при каких обстоятельствах? Что слышно от шпионов и вассалов? Наконец - при чём здесь вообще я?
  
   Оказалось, о гибели славного рыцаря по пути из Испании сообщили независимо друг от друга несколько приграничных баронов. Обстоятельства, правда, варьировались от схватки с гигантским драконом (тут я поморщился) до несчастного случая при чистке меча (как уверял очевидец, граф по неосторожности нанёс себе шестнадцать ран - вероятно, в спину). По поводу предпосылок для несчастного случая Немнон меня клятвенно заверил, что вообще-то Роланд не пил: по крайней мере, без повода, и уж точно - закусывал.
   И наконец, поскольку всё случилось в горной и крайне труднодоступной местности, причём вообще непонятно - где именно, для поисков понадобился кто-нибудь с крыльями. Тот факт, что крылья у меня лишь прилагаются к мозгам, а не наоборот, Карла не волновал, остальных же моих сородичей подданные императора успешно выжили куда подальше.
  
   Без особого энтузиазма я обдумал альтернативу: поработать ещё разок на Карла или навсегда убраться из Ахена, бросив нажитое, и дал Немнону слово отправиться в путь в течение ближайших двух часов.
   Через час, недопереварив обед, я уже ловил восходящие потоки воздуха над ахенскими горячими источниками. Не то чтобы всё это дело начало мне нравиться, но с другой стороны, немного размяться и порастрястись - не такая уж плохая идея.
  
   До гор, отделяющих имперские владения от Испании, я добрался гуляючи. Пиренеи - заснеженные глыбы с прочерками зелёных долин, каплями озер и ниточками холодных рек - даже дракон не может обозреть разом. Проинспектировав для приличия пару перевалов и горных проходов, я счёл необходимым отложить на время поисковую миссию и подкрепиться. В разряженном горном воздухе крыльями приходится работать слишком часто, поэтому сразу же захотелось тепла и копчёной оленины - к тому же вечерело. К немалой радости моего избалованного городской жизнью организма, последняя из обследованных долин оказалась вполне обжитой, с многочисленными постройками и ароматными струйками дымка над выложенными серым камнем крышами. Над долиной господствовало массивное здание, по всей видимости, старинного монастыря.
   Монахи меня интересовали в последнюю очередь, тем более что к драконам они обычно не слишком расположены, так что я приземлился подальше от монастыря - зато в непосредственной близости от добротного приземистого каменного дома, в котором даже с воздуха безошибочно угадывался трактир. Вероятно, через долину проходил один из главных торговых путей между Францией и Испанией: постоялый двор был полон, двери - достаточно широки для дракона, а посетители при моём появлении даже ухом не повели. Вне всякого сомнения, здесь собрались отнюдь не окрестные крестьяне - скорее несколько купеческих караванов с обслугой и охраной, паломники, менестрели - в общем, люди бывалые и космополитичные.
   - Чем могу служить? - залебезил подскочивший слуга, смуглая кожа которого намекала на близость мавританских царств.
   Я заказал барана на вертеле и кувшин хереса, улёгся возле жарко горящего очага и немного расслабился. Ровный гул разговоров действовал убаюкивающе, но вот что странно: померещилось мне или нет, однако то за одним, то за другим столом в разноязыкой речи нет-нет да и проскакивало крайне знакомое слово - "Роланд".
   - Послушай, любезный, - обратился я к расторопному пареньку, когда он принёс херес, - слышал ли ты что-нибудь о графе Роланде, племяннике императора Карла?
   Слуга прыснул со смеху:
   - Вы же в Ронсевале, господин дракон! Видели нашу вывеску?
   - Нет, - смутился я, - а что там, на вывеске?
   - "Герб Роланда", - пояснил он, - так сейчас называется это заведение.
   - Сейчас? - переспросил я.
   - Раньше мы были "Усталым верблюдом", но сейчас это не модно, - выпалил паренёк, принял от меня монетку за труды и умчался обслуживать вновь прибывших.
  
   С утра пораньше, когда трактирщик закончил выпекать хлеб и вынес на деревянной лопате восхитительно тёплый и душистый каравай с хрусткой коричневой корочкой к раннему завтраку, я выполз из дверей постоялого двора, расправил чуть затекшие за ночь крылья и огляделся. Действительно, над входом болтался помятый рыцарский щит с гербом - возможно, даже имеющим отношение к Роланду. Странно - откуда в этой дыре такая популярность у случайно проезжавшего мимо графа?
   Прямо передо мной, на центральной площади селения, возвышался довольно безвкусно выполненный монумент - как я понимаю, деревянный, покрытый тонким слоем листового металла так, чтобы казаться отлитым из бронзы. Двое работников как раз заканчивали прибивать последний медный лист к задней части какого-то коня.
   - Что за памятник, уважаемые? - поинтересовался я.
   Работники посмотрели на меня как на умалишенного, потом, вероятно, сделали скидку на видовую принадлежность и соизволили ответить:
   - Памятный знак на месте гибели славного рыцаря Роланда в неравном бою с сарацинскими полчищами.
  
   Вот тебе и раз! Буквально - попал пальцем в небо. Ещё пара минут - и я был в курсе всех подробностей героической битвы покойного графа против ста тысяч мавров, состоявшейся "вот прямо тут, возле трактира, не сойти мне с этого места". Послонявшись по Ронсевалю, я понял, что попасть в него, не осознав роли Роланда в мировой истории, действительно можно было только свалившись с неба. Собственно, городок, за исключением постоялого двора и монастыря на горе, был совершенно новым, и похоже, поднялся исключительно на памяти о великом герое. Оба въезда, как со стороны Франции, так и Испании, украшали деревянные арки в честь Роланда. Там и тут на единственной улице попадались менестрели, за медную монетку готовые ещё и ещё раз прогорланить песнь о великой битве и славной гибели Роланда сотоварищи, а навязчивые торговцы наперебой предлагали сувенирные кольчуги с профилем героя. Напротив свежезаконченного монумента постоянно дежурил художник, готовый запечатлеть любого желающего на фоне конного Роланда (за отдельные деньги - с мечом и на коне), в балаганах крашеные жженой пробкой "мавры" неуклюже тыкали деревянными пиками в рыцарей в жестяных доспехах, а на южной окраине показывали скалы, иссечённые Дюрандалем - роландовым мечом.
  
   - Бьет граф Роланд теперь по глыбе серой.
   Немало от нее кусков отсек он;
   Сталь не щербится - лишь звенит, как прежде,
   Меч, невредим, отскакивает кверху,
  
   - хриплым фальцетом пропел старик, вызвавшийся продемонстрировать мне очередную достопримечательность, -
  
   И вот сейчас он выставлен в музее.
   Всего полпенни, господа и дамы,
   И Дюрандаль вы можете увидеть.
  
   Роландоведческий музей с масштабной диорамой "Граф Роланд побивает (почти) все вражеские полчища" - новенький, как и почти всё в городке - я оставил напоследок. Диорама меня интересовала мало: гораздо полезнее было обозреть знаменитый меч. Как и предполагалось, Дюрандаль выглядел свеженьким, как новорожденный. "Сталь не щербится - лишь звенит, как прежде", - усмехнулся я, вспоминая внушительные сколы на гранитной скале, и пошел к выходу.
  
   Выйдя из музея, я выбрал относительно свободный от праздношатающихся зевак участок площади, сделал короткую пробежку, оттолкнулся и поднялся в воздух. Ронсеваль был исчерпан - мой путь лежал в близлежащий монастырь.
   Почему?
   Во-первых, именно он был назван как место погребения Роланда. Во-вторых, монастырю принадлежала вся долина - земля, здания, включая постоялый двор и весь вновь отстроенный "тематический парк" имени павшего героя. И наконец, с недавних пор монастырём управлял новый приор - отец Турпен - духовник Роланда и единственный уцелевший из его спутников. Как говорили местные, прежний настоятель охотно уступил Турпену своё место, прежде чем отбыть в неизвестном направлении.
   Монастырь оказался довольно закрытый и с весьма строгим уставом, так что попасть в него "с улицы" для большинства людей было бы проблематично - для людей, но не для крылатого дракона. Приземлившись в немаленьком патио, я вытряхнул из дупла в зубе, вот уже четыреста лет служащего мне надёжнейшим из кошельков, принесённый Немноном перстень с императорской печатью - знак моих полномочий, и не таясь направился к дверям. Откуда-то донеслись звуки лютни и женские голоса, потом испуганный вскрик - очевидно, меня заметили.
   С отцом Турпеном мы были шапочно знакомы в Ахене, поэтому я узнал его сразу. Для большинства людей все драконы на одну морду, так что пришлось представиться и продемонстрировать перстень. Выскочившие за отцом-настоятелем двенадцать монахов отличались крепким телосложением, а их длинные, до пола, одеяния с глухими капюшонами, судя по металлическому бряцанию, явно скрывали не только лица и особенности фигуры. Суровый монастырский устав, как говорили в долине, запрещал им разговаривать с посторонними без крайней необходимости - между тем, похоже, строгости не распространялись ни на расставленные в патио удобные шезлонги, ни на столики с вином и закусками, сервированные под сенью апельсиновых деревьев.
   - Славное место, отец Турпен, - сказал я как можно благодушнее. - Хороший климат, горный воздух, чистая вода, всегда свежие продукты... Подходящее место для жизни, не правда ли?
   - Чего тебе нужно? - неприветливо поинтересовался святой отец, угрюмо косясь на императорский перстень. Парни в капюшонах грамотно рассредоточились, обступая меня широким полукругом.
   - Ответ на этот вопрос зависит от того, - задумчиво проговорил я, - что стало с предыдущими хозяевами этих стен. Здравствуйте, граф Роланд, граф Жерье, Оливье, Атон, Беранже и все остальные. Рад видеть вас живыми и в добром здравии.
  
   В одно мгновение рясы были сброшены, и двенадцать мечей упёрлись мне в шею. Наивные: как будто им это поможет. Шея дракона - отнюдь не самое уязвимое место, а свойства рыцарских клинков молва сильно преувеличивает: вон какие щербины у Роланда на его Дюрандале.
   - Предыдущие хозяева получили столько золота, сколько сумели унести, - резко сказал настоятель, - и сейчас тратят его где-нибудь в весёлых домах Массилии. Надеюсь, вы не подумали, что двенадцать лучших рыцарей Франции захватили монастырь, перерезав глотки беззащитным?
   - В таком случае, объясните - зачем двенадцать лучших рыцарей Франции прячутся под этими рясами? - предложил я.
   - Это всё Ганелон, мой отчим, - сказал Роланд, опуская меч. - Наплёл дядюшке Карлу невесть чего... про заговор против императора - так что по возвращении нас ничего хорошего не ждало. К тому же в последние годы дядюшка ведёт себя просто как одержимый - войны, походы, резня без перерыва. А мне, знаете ли, надоело по его прихоти вечно разыгрывать из себя кровавого маньяка. Вот мы с ребятами и решили... Турпен придумал....
   - То есть никакого заговора не было? - я лукаво прищурил глаза и наклонил голову.
   На мгновение Роланд потупил взор, но тут встрял Турпен:
   - Вы обещали, - сказал он, - принять решение.
   В положении штатского есть свои преимущества: можно позволить себе не изображать героя там, где этого не требуется. Каждый из присутствующих понимал, что я могу зажарить их прямо в кольчугах одним движением ноздрей, но только отец-настоятель решился прилюдно это озвучить:
   - Мы в вашей власти.
   - Отлично, - подытожил я. - В таком случае, прошу вспомнить, что драконы - не менее алчные до денег существа, чем монахи, если не более. Сколько мулов с золотом у вас осталось на сегодняшний день?
  
   В Ахене подтверждение гибели Роланда в неравном бою с сотней тысяч разъярённых мавров было встречено спокойно, подтверждение же безвозвратной утраты золота - с досадой. Сборы были недолги, и вскоре заколоченная башня на городской окраине осталась далеко позади. Впереди были горный воздух, чистая вода, свежие продукты и превосходная новая пещера с самой лучшей, самой близкой драконьему сердцу постелью - внушительной грудой золота посредине.
   Дело было закрыто.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"